Группа мам и пап потерявших: Группа мам пап потерявших детей как выжить. «Сын был для нас ангелом». Опыт родителей, потерявших ребенка

Группа мам пап потерявших детей как выжить. «Сын был для нас ангелом». Опыт родителей, потерявших ребенка

Что сказать матери, потерявшей ребенка?

Я — мама двух малышей: Анечки и Алёши. Ещё у меня есть старшая, взрослая дочь. Могу сказать, что я — многодетная мама…,если бы только не одно НО.. .Мои малыши — Ангелы.

Когда я выходила замуж, даже в страшных снах не могла себе представить, что мне придется хоронить своих детей, ходить на кладбище. Выбирать игрушки детям, которых нет со мной рядом и приносить их на могилу.

Смерть ребёнка. Страшно, нелепо, противоестественно… Погрузившись в это горе дважды я поняла, что нет ответов на вопросы «за что?», «почему?», «для чего?». Поверьте мне, их просто нет. Все разговоры про грехи предков, про то, что ребенка (или его родителей) уберегли от чего более страшного, не имеют никакого отношения к трагедии. На самом деле мы мало что можем контролировать. Кто-то назовёт это волей Высших Сил, судьбой, кармой или роком. К сожалению, мы можем просто принять это как данность. Никто не виноват, мы не заслужили это ничем.

Некоторые становятся религиозны, кто-то идёт к «бабкам», другие интересуются восточными практиками…много чего. Но цель и итог один — принятие этого горя.

Потеряв дочку, я смирилась. Но когда умер и мой сыночек, меня это просто раздавило… Было ощущение нереальности происходящего: «Опять? Мы опять через это проходим?». Мне казалось, что я схожу с ума. Что кто-то хочет, чтобы меня просто не было, так как я была готова уйти вслед за детьми. Потом я увидела, как страдает мой муж, моя старшая дочь. Я подумала, смогу ли я принести им ещё большее горе? А мои пожилые родители? Ведь я одна дочь у них. Нет, это не решение.

Так что же сказать матери, потерявшей ребенка?

Горюй, плач…временных рамок не существует. Кто-то быстрее справляется, у кого-то уходят годы на то, чтобы смириться с потерей. Но безнадежно предаваться отчаянию не стоит. Нам еще потребуются силы. Впереди, в предстоящей новой жизни, нам предназначено осознанно прожить и слезы пополам с болью, и открыть в себе новые возможности духа, и помочь выстроить себе и своим близким жизнь в изменившемся мире. В этом мире будем ЖИТЬ мы и наши родные люди. И сейчас надо держаться вместе, и, помогая друг другу, переносить это горе.

Родители не утратят своей веры в Высший порядок и справедливость Вселенной, если они поймут, что смерть ребенка имеет свою цель, каким бы ни было их горе в этот момент. Мы можем довериться логике космического порядка в том, что смерть имеет смысл, даже если этот смысл недоступен нашему постижению. Это немного облегчает наше отчаяние, и по мере того, как проходит время, перед нами открывается более глубокий смысл жизни, чем тот, который мы видели раньше.

Наступило время перемен, правда, которые мы не планировали, и нам предстоит многое понять о себе, разобраться в реалиях наступившей жизни, и построить свою новую судьбу.

Надо прожить горе и учиться жить заново, в другом мире, с другими ориентирами.

Обнимаю Вас всех, Ольга…

Свойство есть у памяти такое, —

С детства радость помня наизусть,

Горе — даже самое большое —

Обращать в приглушенную грусть.

Как уйти от дорогой могилы?

Как забыть? Уйми глухую дрожь,

Если горе сразу не свалило,

Значит, ты его переживешь.

Если б нам не помогала память,

не гасила прошлое вдали, —

Все пройдя, что пережито нами,

Мы бы жить, наверно, не смогли.

(Лев Иванович Ошанин)

«Кстати вы не ответили мне где я прошу вас процитировать где я запрещаю горевать по братьям и сестрам»

Я не писала «про запрещаете горевать». В моем высказывании таких слов нет. Я писала, про то, что вы считаете, что имеет право рассказывать свое горе только человек сам перживший это, а все остальные, которые выше написали, а там были и братья и сестры, не имеют на это право. Вот пост девушки написавшей вам:

«Шмелик сама такая мама…Однако меня тоже резанул ее пост.В моей семье произошла тоже трагедия и мама ушла вслед за братиком через 1,5 года и она не напишет не шмелику не автору.А я сама будучи ребенком растившая братика вместо мамы с начала маминой болезни с 4лет и до 13 лет братика писать об этом права не имею я «не так боль чувствовала» у шмелика онож сильнее.»

Вы не сказали ей, что она не правильно поняла, вы никак не поправили её. Ваш ответ был следующим:

«Анонимус, ну давайте я цинично ухмыльнусь на ваше замечание. Что вас-то так могло резануть в моем посте? Уж вы то должны понимать как мягко говоря не приятно слушать «страшные истории» людей (и которые славу богу не пережили этого) про все это..Представляю как какая та моя соседка пишет здесь про меня. Н-даа…»

Причем тут соседи, да ещё и циничная ухмылка? Вас она спросила напрямую, почему по-вашему мнению она не имеет права рассказать о своем братике. вы ей про соседей, при этом цинично ухмыляясь. Скорей всего это было недопонимание, вы просто недоговорили, так как это само собой подразумевается? Но человеку вы этого не сказали. и впечтление сложилось иное.

Ну а на предыдущие две цитаты, я уже ответила постом выше.
«Вы действтиельно не запрещали горевать, вы просто на проявление горя говорили следующее»

Теперь понятно где собака зарыта, я говорила не «на проявление горя», а на ваше высказывание о том что с вашей точкой зрения, чужим горем делиться нельзя, им должен делиться только сам переживший его. Именно это я имела ввиду под словом «реагируете». Вот и все не больше ни меньше. Когда я говорила, вы неправы, я говорила именно об этом утверждении, вы же читали для себя «вы не правы в проявлении своего горя». хотя я об этом нигде не говорила. теперь я поняла и вашу рекцию на мое одобрение Элизабет Сауттер Шварцер. А я никак не могла понять, почему вы так реагируете, ведь я пишу, что её высказывания были написаны отдельной статьей, в рекомендательной форме. Для кого-то её советы могут быть актуальны, для кого-то как, я уже вам писала, они могут навредить, так как мы горе переживаем по разному. Теперь поняла, вы думали, что я осуждаю проявление вашего горя, в то же время, соглашаюсь с ней. 🙂 Да, мудрено. Я не осуждала вас, я писала вы не правы в своем высказывании в первом посте, на мой взгляд. Как видите, я написла «Вы не правы», имея в ввиду лишь ваше высказывание в этом топике, вы читали «Вы не правы» имея в виду «проявление горя». Ну слава богу разобрались и я думаю, мы на том и разойдемся. Пора уже, теперь понятно, что это были разночтения и не более.

ФОТО Getty Images

«Мне нравится рассказывать о моем Матвее — он был такой светлый, талантливый, душевно щедрый… Ужасно, что каждый раз, когда я о нем говорю, мне приходится начинать с трагедии и горя. И каждый раз отвечать на те же вопросы: «Сколько уже прошло?..» Да какая разница, сколько! Его нет прямо сейчас, здесь, все время. Люди думают, что боль труднее всего переносить, когда она свежа. Но они ошибаются. Труднее всего каждый раз начинать рассказ о нем с его смерти, вместо того чтобы говорить о его жизни. Он был полной противоположностью страданию. И важно совсем не то, что он умер, а то, что мы были вместе все эти чудесные годы, когда у меня была возможность быть рядом и знакомиться с ним, узнавать его. Но это мало кто может и хочет понять. Когда случается страшное, вас берут под руку, плачут с вами заодно, и это естественно и необходимо, словно прикасаться к вашему телу — это единственный способ поддержать в вас жизнь. А потом в какой-то момент рядом просто никого не оказывается. Понемногу вас окутывает пустота и тишина. И приходит время, когда у вас больше нет права говорить, потому что ни у кого нет желания вас слушать.

Вы видите, как растут чужие дети, как другие становятся бабушками и дедушками — как я мечтала о внуках! — и вы не понимаете, что делать с этим чужим счастьем, которое заставляет вас гореть изнутри. Когда у друзей вы знакомитесь с кем-нибудь, то с ужасом ждете неизбежного вопроса:

– А у вас есть дети?

– Да, сын.

– Чем он занимается?..

Когда родился Матвей, я была совсем молодой и мне не с кем было поговорить о нем, потому что ни у кого из моих знакомых детей еще не было. И сегодня опять то же самое. Или наоборот, они начинают мне подробно рассказывать о своих детях, словно стараясь восполнить мою утрату. Они ничего не понимают, и вам приходится все время к ним приспосабливаться, вы учитесь помалкивать, изворачиваться или менять тему. И ничего не отвечать, когда проходит годовщина и вам говорят: «Я много о тебе думала, но как-то не решилась позвонить». А как бы мне хотелось, чтобы они решались… Я даже пошла к психотерапевту, чтобы научиться жить с другими. И чтобы было кому сказать это слово, которое никто не хочет слышать. Я платила, чтобы меня выслушали и помогли найти слово, которым можно было бы описать то, чем я стала: ни вдова, ни сирота. Я понимала, что для таких, как я, просто не придумано слова. Как назвать родителя, который потерял своего ребенка? Когда-то в старые времена сиротой называли не только ребенка, но и родителя, а сегодня это значение утрачено. Я начала искать это слово в других языках. Оказалось, что его нет! В одной книге я прочла: «Даже в русском такого слова не существует». Я знаю, что иногда слова придумывают, и мне хотелось бы, чтобы такое слово было заново придумано. Не только ради нас, тех, с кем это случилось, но и ради вас — тех, кто с нами встречается, разговаривает, знакомится. Ради нашей человечности. Так что я задумалась — а что нужно сделать, чтобы изобрести слово? Я набрала в интернете на разных языках «не хватает слова», я пролистала тысячи страниц и выяснила, что это слово отсутствует практически во всех странах западной культуры и что оно совершенно необходимо, потому что едва ли не каждый знаком с кем-то, с кем случилось то же, что и со мной.

Я почувствовала себя менее одинокой и более сильной. Я поняла, что должна написать о том, как невыносимо каждый раз, упоминая о своем ребенке, заново рассказывать о смерти, и о том, что нам нужно слово, которое избавит нас от этой тягостной необходимости, и о том, что я не могу сама его изобрести. Тогда я взяла чистый лист бумаги и начала писать, и что-то внутри меня требовало: «Скажи это, скажи это!» Я писала, и боль отступала. Я написала и отправила письма — во Французскую академию, в редакцию Словаря французского языка, в разные министерства: правосудия, культуры, защиты прав, в экономический совет, лингвистам, антропологам, психотерапевтам и Симоне Вейль. Я хотела начать обсуждение, гражданское и общечеловеческое. Потому что когда о чем-то начинают говорить, об этом начинают думать. Я хотела передоверить это дело другим и перестать им заниматься. И они мне ответили, почти все, иногда с неожиданной жестокостью. С той же жестокостью в административных документах требуют отметить клеточку «ребенок», с той жестокостью вам отвечают, когда вы говорите, что у вас есть сын, но он умер. «Мы не видим необходимости в неологизме», — сказали мне в одном месте. «Вновь бездетный», — предложили в другом, как будто тот факт, что у вас был ребенок, можно отменить, словно этот ребенок никогда не существовал. Читая все эти ответы, я поняла, что я не первая задала этот вопрос, и что даже специалисты не знают, как назвать то ужасное, что с нами случилось, и что все сговорились молчать об этом. И оставить нас наедине с этим молчанием. А я не хочу. Мне нужно это слово, и я не одна такая. И я продолжала рассылать свои письма.

Я — актриса, мне привычно произносить слова, придуманные другими. И вот первый раз в жизни я без страха заговорила от своего лица. Я даже выступила публично перед несколькими заинтересованными зрителями. Я отважилась выйти к ним и заговорить вслух об этой важной для меня и глубоко личной потребности, не становясь нескромной и не теряя собственного достоинства. И потом они подошли, чтобы сказать спасибо. Они поняли! И у меня наконец появилось чувство, что я делаю что-то полезное, причем не только для самой себя. И чем больше я рассказывала о том, что я делаю, тем больше меня слушали. А чем больше меня слушали, тем больше у меня было сил, чтобы говорить об этом. И я даже начала немного гордиться тем доверием, которое мне оказывают мои слушатели. Думаю, Матвей тоже гордился бы.

Я не знаю, стало ли мне лучше, но я чувствую себя живой. Я начала это дело не ради того, чтобы найти новый смысл жизни, но так получилось, что я нашла его. И я собираюсь продолжать. Зачитывать свое обращение разным людям, чтобы побудить их начать обсуждение, прорвать это молчание. Среди полученных мной ответов был один от французского Совета по делам экономики, общества и окружающей среды — и там было сказано, что, набрав определенное число подписей, можно будет подать туда официальный запрос. Поэтому я составила петицию. Чем больше людей ее подпишет, тем больше у меня будет сил и мужества, чтобы бороться за поиски этого слова. Может, и нелегкого для произнесения вслух, но, без сомнений, жизненно важного для всех нас».

Подписать петицию можно на сайте .

Текст петиции

Во французском языке не хватает слова. Каждый должен быть в состоянии использовать французский язык в различных сферах повседневной жизни. Это право не соблюдается для родителя, который потерял своего ребенка и которому приходится отвечать на вопросы о семейном положении, в том числе в административных документах: У вас есть дети? Сколько у вас детей? Родитель умершего ребенка навсегда остается отцом или матерью этого ребенка, так как же они должны отвечать на эти вопросы?

Просить у родителей ответа об их семейном положении в повседневной жизни и в административных документах, не позволяя им сообщить о ребенке, которого больше нет, значит:

• отрицать память об этом ребенке,
• заставлять их вспоминать о смерти, говоря о своем ребенке,
• осудить их на изоляцию из-за опасений по поводу того, «как это сказать»,
• отнять у них родительскую любовь, которую они испытывают к этому ребенку.

Мы подписываем эту петицию, чтобы поддержать и поощрить это справедливое и глубоко человечное начинание.

Это письмо я пишу спустя 1 год, 7 месяцев и с тех пор, как моя жизнь разделилась на «до» и «после». К письму прилагается «Постановление о закрытие уголовного дела». Но, к сожалению, скупые строки следователя никогда не смогут передать чувства матери, потерявшей ребенка.

Мой семилетний сын Игорек очень жизнерадостный, веселый и подвижный мальчик. Редко болеющий ребенок, любящий подвижные игры и постоянно задающий массу вопросов. Так было когда-то.

Впервые «мы» переболели ветрянкой в 1,5 годика (об этом имеется запись в амбулаторной карточке,10.10.2005года). Все как у всех, вылечили и побежали познавать мир дальше. Но в 7 лет диагноз повторился (на пасхальные праздники), врач у которого мы были на приёме Стрельченко Тамара Викторовна , участковый педиатр Корсунь-шевченковской ЦРБ удивила ответом, что переболеть подобной болезнью два раза невозможно, и объяснила это тем, что первичный диагноз тогда был поставлен неверно. После болезни (сын был 10 дней дома, хотя больничный при таком диагнозе не менее 21 дня) врач поинтересовалась состоянием здоровья, но не предложила сделать анализы, чтобы проверить все ли в норме. На этом наше лечение от повторного заболевания ветрянкой закончилось.

1 июля 2011 года сын поехал к моему отцу, своему дедушке. Все было замечательно, ребенок играл, отдыхал и был под постоянным наблюдением. Но уже 15 числа утром у Игоря поднялась температура, о чем сообщил мне папа, позвонив по телефону. Папа предложил лечить внука самостоятельно, но я настояла на том, чтобы ребенка привезли ко мне. Дело в том, что мы редко расставались, он всегда был со мной рядом. И, конечно же, я не могла допустить, чтобы мой больной ребенок находился вдали от меня, хотя его дедушка очень ответственный человек. В тот же день, в 11 утра, когда сын приехал, после дороги он был очень уставшим, жаловался на боли в животике, я подумала, что это от жары и долгой утомительной дороги. Я обратилась с 11 до 12 утра с сыном в нашу больницу. На приеме был врач Конельский В.Д. в то время работавший участковый педиатром детской поликлиники Корсунь-Шевченковской РЦБ (в данный момент работает по месту приписки, г.Харьков). Осмотрев сына, ощупав живот, послушав сердце, врач предположил, что это может быть отравление. Доктор дал направление на анализ мочи и посоветовал сделать клизму, прописал лекарства, результат со сделанными анализами доктор вклеил в карточку. Лимфоузлы не осматривались! На анализ крови нас не направляли.

Придя домой, мы сделали клизму, и Игорю стало легче, температура стабилизировалась. Я облегченно вздохнула. На второй день с утра Игорек играл на свежем воздухе, ездил на велосипеде, вел себя как здоровый ребенок. Ближе к вечеру, когда мы были на улице вместе, Игорек резко повернул голову, и я увидела напухшие лимфоузлы на его шейке. Так как бабушка у меня врач-стоматолог со стажем, я спросила ее, может ли это быть то, о чем я думаю… Онко-заболевание. Бабушка подтвердила мои догадки, но старалась успокоить, говорила, что такое может быть даже от сквозняка в дороге.

На следующий день, а это было воскресенье 17 июля 2011года, я помчала с ребенком в больницу, хотела опровергнуть свою страшную догадку. Моему мальчику опять стало хуже, температура 38.3. Очередной врач -дежурный врач Гомелюк В.М. педиатр приемного отделения осмотрел ребенка и, услышав, что нет ни поноса, ни рвоты, ни других каких-либо симптомов отравления спросил, сколько раз делали клизму. Услышав ответ, что клизму делали только раз, ответил – надо делать еще. Я попросила посмотреть на увеличенные лимфатические узлы у сыночка, они меня беспокоили, но ответ был не внятным.

Я взяла инициативу в свои руки и начала просить направление на анализ крови, на что врач, нехотя его выписал, и сказал, что можно будет осуществить это завтра. Так как это был выходной. Я настойчиво просила анализ именно сегодня и именно сейчас. Мои худшие догадки оправдались, дождавшись результатов, я узнала, что лейкоцитов в крови 223. Врач не предложил госпитализацию. Потому, мы повезли Игорька с его дедушкой в детское отделение Черкасской онкологической больницы, без направления, самостоятельно. В приемной нас встретила медсестра, которая, посмотрев на ребенка, сказала, что ребенок не кровит, пришел своими ножками и не выглядит как больной, направления нет, а значит, врача она вызывать не будет.

С утра следующего дня мы направились к Несмияновой Н.В. (участковый педиатр Корсунь-Шевченковской ЦРБ), но она даже слушать нас не хотела, аргументировав это тем, что мы без талончика. Это был понедельник. В больнице были громадные очереди, ясно, что с такими анализами мы не хотели терять ни минуты, и я отправилась в детское отделение, где от врача Тараненко Ольги Федоровны получила, наконец, консультацию, внимание, а главное направление на повторный анализ крови с формулой, рентген грудной клетки и УЗД селезенки и печенки, увидев результаты она сразу же дала направление в Черкасскую онкологическую больницу.

В этот же день Черкасское гематологическое отделение приняло нас. Повторный анализ крови показал, что лейкоциты увеличились вдвое. Поставив диагноз – «острый лимфобластный лейкоз Т-клеточный» нас начали лечить, но тщетно. Моему мальчику становилось хуже.

На 5-й день лечения нам была назначена химиотерапия.

Но в 4 часа утра 22 июля 2011 года Игорька не стало. Мой ребенок сгорел за 5 дней…

В 2016 году США отмечают одну из самых страшных дат в истории страны — 15 лет со дня терактов 11 сентября.

В этот день 19 террористов захватили 4 пассажирских самолета, 2 из которых врезались в башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Еще один совершил атаку на Пентагон, последний разбился в штате Пенсильвания. Погибли около 3000 тысяч человек.

ForumDaily рассказывает истории двух матерей, которые потеряли своих сыновей 11 сентября. У них было много общего: успешная карьера, любимая семья, большие планы на будущее. Их даже звали одинаково. После гибели Александра Лыгина и Александра Брагинского матерей погибших объединило общее горе, которое они вместе сумели пережить.

Валентина Лыгина: “Последними его словами были — мама, я тебя очень люблю…”

Семья Лыгиных иммигрировала в США в 1994 году, когда в столице Грузии начались гонения на русскоговорящих жителей Тбилиси. На родине Александр Лыгин успел окончить Тбилисский государственный университет и стать дипломированным физиком. Тогда же его стали приглашать на семинары за границу. Научные работы Лыгина заметили и в США. Компания PIE Systems предложила молодому человеку работу в Калифорнии, от которой Саша просто не смог отказаться.

Александр Лыгин (слева) и его друг. Фото: sites.google.com/site/mysonalexanderlygin

“Он и мой муж, тоже физик, сначала думали, что продолжат карьеру в Москве, но там потребовали какую-то регистрацию. Прописки у нас не было. Так что, решили уехать в Америку”, — рассказывает Валентина Лыгина.

Мама, отец и сестра Лыгина обосновались в Нью-Йорке, а сам Александр стал работать программистом в Калифорнии. Там он не только успевал разбираться в тонкостях IT, но и находил время для творчества. Саша начал писать рассказы, эссе и стихи. Несколько его произведений даже были опубликованы в газете “Монитор”. Через 2 года программист решил попробовать свои силы в Нью-Йорке и переехал к родным.

“В 10 лет он читал Есенина. Он интересовался всем, читал классическую литературу от корки до корки. Я так говорю не потому, что он мой сын, но он был вот таким. Настоящей и большой личностью”, — говорит мать Александра Лыгина.

В Нью-Йорке Александр получил специальную лицензию фотокорреспондента и стал подрабатывать в журнале Today’s Photography. Вместе с друзьями Лыгин решил открыть свой фотобизнес. А в начале 2001 года преуспевающий бизнесмен получил предложение от компании Cantor Fizgerald, офис которой находился в северной башне Всемирного торгового центра.

“Он дал им согласие, а потом в тот же вечер пришел домой и обнаружил письмо от компании Microsoft. Он не мог поменять решение — прежде всего, из-за порядочности. Уже позже он говорил мне — вот мама, представляешь, на 60-м этаже идет дождь, а у нас на 104-м — солнце. Он очень любил работать над облаками”, — рассказывает Валентина.

11 сентября Валентине Лыгиной позволила подруга и поинтересовалась, где находится ее сын.

“Мы включили телевизор, увидели это все и сразу поехали туда. За блок от торгового центра нас остановили и дальше не пустили. Мы пытались пройти к башням пешком, но не могли. Я стала звонить на работу. Я звонила ему… а потом произошло то, что произошло…”, — вспоминает Валентина.

Башня, в которой находился в то утро Александр, обрушилась на глазах его матери. Спустя 15 лет Валентина рассказывает о тех минутах, как будто это было вчера.

“Как можно забыть такое? Как могли бы забыть мои родители первый день войны? Мы все помним этот день по секундам. Это не забывается. Мы продолжаем жить, но уже по-другому”, — говорит она.

Валентина сбилась с ног — она заглядывала в каждый двор недалеко от торгового центра. Она пыталась найти Сашу и верила в чудо, которое не произошло.

“Если я вам скажу, что я жду сына и сейчас, вы мне поверите? Несмотря ни на что. Тогда мы бегали по всем госпиталям, по всем экстренным пунктам, центрам. Пытались его найти”, — со слезами на глазах говорит Валентина.

Она до сих пор помнит, как тысячи людей стягивались к месту терактов. Незнакомцы помогали тем, кто плакал и молился на коленях о спасении своих родных.

“Позже к нам домой приходили люди. У меня остались письма людей, которых я вообще не знаю. Подарки, открытки, стихи. И на сайте Саши люди оставили отзывы,” — рассказывает мать Александра.

Через 3 месяца семье Лыгиных сообщили, что на месте трагедии спецслужбы нашли водительское удостоверение Саши. А еще через несколько дней были обнаружены и останки Александра Лыгина. Ему было 28 лет.

“Через 3 месяца умер мой папа. Он не захотел больше жить… 1 декабря были похороны Саши и потом — папы. У нас еще была его собака, которая плакала настоящими слезами, когда слышала наши разговоры, и собака тоже не выдержала — умерла от инсульта”, — рассказывает женщина.

У Александра Лыгина осталась сестра — Наталия, с которой у них всегда были дружеские отношение. После гибели брата девушка решила, что семья должна жить в одном доме. Сначала Лыгины уехали во Флориду, а сейчас обосновались в Северной Каролине, где Наталья работает микробиологом в исследовательском центре. Два раза в год — в день рождения Александра (13 января) и 11 сентября — родные погибшего приезжают в Нью-Йорк.

“Года 3 или 2 назад я стояла возле мемориала и думала обо всем, что произошло Я просто задумалась. И незнакомая молодая девочка бросилась ко мне и начала обнимать. Она так плакала и рыдала… Вот это показатель отношения американцев к трагедии”, — вспоминает Валентина.

20 октября 2001 года Алексаендр Лыгин должен был жениться. О своих планах он рассказал маме накануне своей смерти. Валентина до сих пор помнит тот осенний вечер 10 сентября. Обсуждая хлопоты предстоящей свадьбы, Саша немного повздорил с мамой, а уходя домой, сказал ей несколько слов, которые теперь Валентина не забудет никогда.

“Он меня обнял и сказал: мама, я тебя очень люблю! Вот это последние слова, которые я слышала от моего сына. Мы очень много потеряли…”, — делится сокровенными воспоминаниями Валентина Лыгина.

Сейчас Валентина занимается воспитанием внуков. Своего старшего сына сестра Александра Лыгина решила назвать в честь брата. Он очень похож на своего дядю, говорит бабушка.

“Он интересуется всем. Играет на фортепиано, говорит на литературном русском языке. Да, у меня есть дети, и они помогают мне жить дальше”, — говорит Валентина.

Валентина Лыгина мечтает о том, чтобы больше никогда не повторилась такая страшная трагедия, как теракты 11 сентября. А еще она очень хочет увидеть своего сына.

“Мои мечты несбыточные. Мне бы хотелось хоть на одно мгновение заглянуть в глаза моему сыну. Мечтаю увидеть его взрослого. Когда думаю, я даже представить не могу, как бы он выглядел сейчас…”, — говорит Валентина.

После терактов русскоязычные жители США, которые потеряли своих близких, создали группу взаимопомощи. На одной из встреч Валентина Лыгина познакомилась с жительницей Нью-Йорка — Нелли Брагинской, которая потеряла своего единственного сына Александра. Теперь каждый год женщины встречаются 11 сентября, чтобы вспомнить своих сыновей.

Нелли Брагинская: “Я уверена, что он выбросился из окна…”

Нелли Брагинская приехала в Нью-Йорк из Одессы вместе с сыном, которому в 1978 году исполнилось 15 лет. В США они начали новую жизнь. Сын Александр окончил школу и поступил в колледж. Он всегда хотел работать в финансовой сфере. Способностями Александра заинтересовался один из американских профессоров, который занимался с Александром круглые сутки.

“У него была одна мысль — стать банкиром и работать на Уолл-Стрит. Через год он сдал экзамен. Получил лицензию, и его взяли работать на биржу на Уолл-Стрит”, — рассказывает Нелли Брагинская.

Но там Александр проработал недолго. Посыпались другие предложения, и карьера у молодого специалиста пошла в гору. Больше всего Нелли Брагинская переживала за сына, когда его пригласили работать менеджером в финансовый департамент информационного агентства Reuters. В день назначенного интервью Нелли не могла найти себе места и ждала Александра до позднего вечера.

“Он вернулся домой и сказал, что они вообще о работе с боссом не говорили. Говорили о лошадях, шахматах, музыке. Я думаю, что этот руководитель решил просто прощупать пацана, узнать, как у него с мозгами, и что у него в голове. Через неделю его взяли на работу”, — вспоминает мать Александра.

Александр много работал, и его родные уже привыкли к тому, что Саша может не успеть позвонить и сообщить о срочной командировке. По словам Нелли, он просто не хотел лишний раз давать повод для переживаний. Поэтому за один день менеджер агентства мог слетать в Вашингтон и вернуться в нью-йоркский офис Reuters, который находился на площади Таймс-сквер.

11 сентября во Всемирном торговом центре в 9 часов утра должна была состояться международная конференция агентства. Топ-менеджеры компании сообщили, что организацией этого мероприятия будет заниматься Александр Брагинский. Чтобы показать гостям Нью-Йорк, Александр сразу решил, что встреча пройдет на 106-м этаже известного центра. А завтрак он собирался накрыть в популярном ресторане Windows on the World, который находился в Северной башне. В 8 утра Брагинский уже находился внутри здания.

Об этих рабочих планах сына Нелли Брагинская даже не догадывалась. 11 сентября она решила позвонить сыну, но тот не отвечал. Затем она позвонила в офис агентства. Там все подозрительно молчали и говорили, что не в курсе, где находится Александр.

“Я поехала в компанию и помню, что навстречу мне вышли мужчина и женщина. Это были психологи. Их вызвали специально для меня, ведь мало ли, что со мной будет. Глядя на них и отвечая на их вопросы, я все поняла и сказала, что не надо, мол, спасибо. Я в порядке ”, — говорит Нелли Брагинская.

Как и тысячи родственников, искавших своих близких, Нелли объездила все госпитали и медицинские центры. Она развешивала листовки с фотографией сына и контактными телефонами. Но найти Александра так и не удалось. Ему было 38 лет.

“Я уверена, что он выбросился из окна. Был когда-то у нас разговор. Речь шла о каком-то человеке, который мучительно умирал. Шурка сказал, что нельзя же так издеваться над собой. И если, мол, такое случится со мной, то я никогда не буду лежать прикованным к постели и ждать смерти. Если мужик, то уходи…”, — говорит женщина.

В тот день в огромной очереди из вереницы родственников Нелли Брагинская разговаривала с каждым, пытаясь найти своего сына. Общалась и с журналистами, один из которых вывел женщину в прямой радио-эфир.

“Там принимали звонки слушателей и позвонила рыдающая женщина. Она сказала: “Боже мой, это же Шурик Брагинский… Господи, спаси его”. Я спросила, кто она. Женщина ответила, что я ее не знаю, но мой сын ей очень помог…”, — вспоминает Нелли Брагинская.

Через полгода к Нелли Брагинской пришли сотрудники ФБР и передали конверт. В нем лежал бумажник Александра.

“Там было его водительское удостоверение, страховка, пропуск на работу и кредитные карты, на конверте было написано: найдено 12 сентября”, — рассказывает она.

Личные вещи сына Нелли решила передать в музей 11 сентября, который открыли позже недалеко от места трагедии.

После гибели сына женщина стала бороться за права всех людей, которые потеряли своих близких в тот день. Вместе с родными русскоязычных погибших она добивалась разрешения открыть мемориал в парке Asser Levy Park, расположенном в Бруклине. На плите можно увидеть список имен из 18 человек, которые погибли 11 сентября. Конечно, теракты унесли жизни гораздо большего числа людей, но не все захотели говорить о своем горе публично.

“Мой сын говорил, что все получил от этой страны, и теперь пришла пора отдавать. Нужно кому-то помогать. Он 10 лет отработал в организации NYANA, которая помогает иммигантам, и вечером 11 сентября у него должна была быть лекция там. В те годы в США приезжали очень много русскоговорящих людей. У них было много вопросов, и Саша мог ответить на эти вопросы и помочь”, — говорит Нелли.

В нью-йоркском боро Квинс есть даже улица Александра Брагинского (Alex Braginsky Drive). Там же, на городском кладбище установлен памятник Александру, а в Израиле в городе Хайфа открыт парк его имени.

В Квинсе в честь Александра Брагинского была названа улица. Фото из личного архива

“В созвездии Орион одна из звезд носит имя моего сына. Она так и называется “Шурик”. Вот на каникулах возьму внучку, и мы пойдем в планетарий. Я хочу вместе с ней посмотреть на эту звезду воочию”, — поделилась своим секретом Нелли Брагинская.

Письмо мамы, потерявшей ребенка. Об открытой группе поддержки для родителей, переживших утрату ребёнка

Мы знаем, что решиться прийти на такую встречу очень сложно, и поэтому публикуем письмо мамы Миши:

«Здравствуйте, я мама ребёнка, который был под опекой фонда «Подари Жизнь» и фонда «Вера». Я благодарна людям, которые помогают вылечить или поддерживать жизнь детям.

Ребенок ушёл в 2013 году, а для меня как и не было этих 5 лет. Я знала, что есть психологическая помощь, Алёна звонила, предлагала, рассказывала, что есть встречи с родителями, которые потеряли своих детей. Но я не могла говорить на эту тему, я не могла спокойно разговаривать о сыне, смотреть фотографии с ним, дома убрала все его вещи. На улице, при виде подростка, у меня подкатывает ком к горлу — сыну было 16 лет. Каждый день у меня воспоминания, слёзы. В 2017 попала в реанимацию с микро-инсультом. Понимаю, что так нельзя, понимаю, что мы делали с врачами всё возможное и невозможное, понимаю умом, но в душе всё равно — что-то мы не сделали, чтобы он жил ещё дольше. У ребёнка была апластическая астроцитома головного мозга, она не лечится, возможно поддержание жизни при постоянных операциях, лучевой и химиотерапии.

В этом году я собралась и привезла себя на встречу, да именно привезла, за шкирку. Я сама изучала психологию, всё понимаю, но самой себе не могу донести это. Нас встретила психолог Наталья, были ещё родители, мы разговаривали на разные темы, я плакала и смеялась. И, наконец, там я услышала те самые слова, которые я говорила сама себе и в разговорах с подругами, но их говорили родители, которые также потеряли детей, это те же слова, но другие, другие для меня, для моего сознания. И, выходя из переговорной, я почувствовала, что мне легче, легче воспринимать то, что нет моего ребёнка, что он ушёл. Нет, боль не ушла, просто нет такого выявленного самокопания в своих воспоминаниях. Нужно было раньше привезти себя за шкирку, я уверена в этом.

Я не могу сказать, что сейчас я не думаю о сыне, это невозможно. И боль от того, что нет его больше с нами, что он не играет со своими сёстрами, сверстниками, не учится, не имеет семьи и детей, невозможно обнять его нам, а ему нас, не скажет: «Мама, я дома», не живёт. Но каждый день перед сном я не занимаюсь тем, что ищу, где же мы могли сделать ещё что-то, что могло продлить его жизнь. И вот ещё, о чём я подумала, — а нужно ли ему было, чтобы продлевали ему жизнь? Это мы хотели, чтобы он был с нами, а хотел ли этого он? Если бы он мог говорить, что бы он сказал? Я не бесчувственная, просто мы говорим о себе: от нас ушел ребёнок, нам его не хватает, мы хотим во чтобы то ни стало продлить его жизнь. Но что хотел ребёнок, что он чувствовал, что бы он сказал. Я просто думаю о своём маленьком мальчике, которого мы с дочками очень любим и помним, и будим помнить.

Родители, дорогие мои, я прошу вас, не сидите со своей болью, самокопаниями, каждодневными вопросами-ответами одни дома, соберитесь, приходите на такие встречи, вы сами увидите, как вам станет легче, вы услышите те слова, которые вы сами себе говорите, но от других родителей — это совершенно другое — вы поймёте: да, а ведь они чувствуют то же, что и я, и думают также. Никто вас не заставит рассказывать, если вы сами не захотите, просто послушаете, что говорят, что чувствуют другие, а потом вы и сами не заметите, как включитесь в беседу.

Приходите пожалуйста, ради своих детей, себя.

С уважением, мама Миши Измайлова».

«Родители, потерявшие детей, продолжают быть родителями. Просто их детей больше нет в живых». Зачем встречать умерших в VR

Встречу матери с погибшей дочерью уже просмотрело 19 миллионов людей на Youtube. Этот эксперимент в VR программисты осуществили при помощи медиков, которые изучают посттравматическое стрессовое расстройство. Восемь месяцев команда специалистов работала с архивными семейными фото- и видеоматериалами, и по ним смогла воссоздать аватар Найон. Джан Чжи Сун встречает свою дочь, обнимает её. Та фотографирует ее на свой смартфон и предлагает спеть песню в честь дня рождения. В это время женщина стоит в зеленой студии с шлемом на голове и сенсорных перчатках на руках. Съёмочная группа и технические ассистенты в студии не могут сдержать слез.

Анастасия Лучик 

Все люди, которые посмотрели фильм «Я встретила тебя», разделились на два лагеря: одни считают, что такая встреча помогла матери, потерявшей ребенка, пережить горе, другие — что травма станет еще сильнее. Разобраться без специалиста тут решительно невозможно.

KYKY: Анастасия, давайте обсудим встречу этой женщины с умершей дочерью в VR. Как считаете, мы видим все-таки работу с травмой или же еще большую ретравматизацию?

А.Л.: Социальные сети и онлайн-ресурсы уже сейчас активно используются для выражения горя. Странички умерших пользователей быстро превращаются в мемориалы, где каждый может высказаться, опубликовать воспоминание. Объявлять о смерти, похоронах сейчас тоже принято онлайн. Мы не отключаем SIM-карту покойного сразу после смерти. Многие звонят, оставляют сообщение, слушают гудки либо автоответчик. Я уже не говорю о других форматах поддержания связи: внутренний диалог, письма покойному, разговор с могилой. Общение с умершим в этой технологии, безусловно, становится несколько сложнее предыдущих примеров.

Я не нашла обширных исследований на эту тему, поскольку явление новое, однако (Bell, Bailey, Kennedy, 2015, Groot, 2012, Irwin 2015) пишут, что таким образом люди решают две проблемы. Первое — находят смысл в утрате. Если ребенок умер от болезни — организовывают фонд или занимаются информированием. То есть трансформируют свою заботу, направленную на ребенка, в заботу о ком-то или о чем-то. И второе — поддерживают ту самую незримую связь с умершим.

Давайте посмотрим на дизайн технологии внимательнее, без предубеждения. Во-первых, эксперимент предваряла длительная подготовка (около полугода или больше). Исследователи не только собирали данные относительно параметров девочки, ее поведения, но и, скорее всего, вели работу с мамой. Мне хочется верить, что дизайн этой встречи очень индивидуален, что его продумали. И все происходящее решало вполне конкретные задачи вполне конкретной горюющей мамы. В идеале, наверное, исследователи создавали несколько сценариев: A, B, C и т.д., учитывая тот факт, что поведение женщины могло иметь несколько вариантов развития.

Как, например, действует терапевт, если клиента начинают затапливать чувства? Не дает утонуть, провалиться в травму, а наоборот — собирает, выводит в ресурс, проще говоря, не позволяет человеку «уйти разобранным». Наверняка, такая длительная подготовка была связана не только с технической стороной вопроса, но и с тем, чтобы разработать несколько сценариев, позволяющих через поведение девочки влиять на реакции мамы.

Проанализируем, что мама с дочкой делали: разговаривали, пели песню, отпраздновали день рождения… Я заглянула в комментарии под видео, многие пишут, что такая терапия — просто отрицание факта смерти ребенка. Это не совсем правда. Когда мы горюем, мы стремимся сохранить связь с нашими умершими. Смерть не разрушает привязанность. Мы продолжаем думать, вспоминать, отмечать даты, «беседовать» и мысленно советоваться с образом умершего. Только если раньше требовалось пойти на кладбище или подумать, вызвать образ покойного, такая технология позволяет этот «разговор», эту «встречу» сделать буквально осязаемой.

Здесь возникает вопрос: кому это нужно? Совершенно очевидно, что далеко не всем. Не каждый согласится пережить подобное. Но есть люди, которым это может помочь. В первую очередь те, кого не спасает традиционная разговорная терапия.

Однозначно могу сказать, что тем горюющим, кто вот-вот провалится в психоз, в таких экспериментах участвовать не стоит. Надо также отсекать людей, у которых есть идея отрицания смерти близкого. Убеждена, коллеги из центра имеют протокол выявления противопоказаний.

Именно на этом видео я никакого отрицания смерти девочки не вижу. Я вижу сохранение связи. Эта табуированная тема, об этом почти не говорят, но родители, потерявшие своих детей, продолжают оставаться родителями. Просто их детей больше нет в живых. И в этом смысле им хочется снова ощутить, что, да, моей дочери нет, да, я не могу отметить с ней день рождения, как если бы она была жива, но я могу вот так. Это просто еще один инструмент работы психотерапевтов.

Это ведь частый ритуал — приходить в день рождения усопшего на могилу. Подобная  практика же никем не отрицается? Просто теперь это можно делать с помощью шлема виртуальной реальности.

Важный момент: зачем используется искусственная визуализация? Ведь гораздо проще попросить женщину представить свою дочь. Как мы делаем это в терапии, например, техника «пустого стула»: когда пустоте можно сказать все то, что не успел сказать при жизни усопшего. Оправданно ли это? Спустя время у нас появятся данные. Мое предположение оправдано для «осложненного горя».

Еще одна интересная мишень, которую я вижу и которая здесь достигается, — избавление от чувства вины. При горевании оно почти всегда возникает, даже если объективная, реальная вина отсутствует. Невыраженная любовь, какие-то упущенные моменты, которые есть в любых отношениях, даже если эта мама была «мамой на сто процентов». Все равно были минуты, когда она что-то упускала, отдавала предпочтение другим сферам жизни, где-то она упускала время близости с дочерью… И отсутствие девочки вызывает чувство вины. У родителей, потерявших детей, нереальной вины, к сожалению, больше, чем у других горюющих. Сама роль родителя подразумевает защищать, вырастить, сохранить жизнь. Невольно возникает ощущение, что провинился перед ребенком, вторым родителем, обществом. Горе по ребенку — одно из самых опустошающих, течет тяжело.

В конце встречи девочка символически дает маме разрешение перестать горевать. Вот это очень трудноразрешимая задача в терапии, особенно когда речь идет о родителях, потерявших детей. Для них перестать горевать означает обесценить любовь к ребенку. Глубина горя показывает глубину моей любви к тебе. В этом смысле перестать плакать, перестать душить себя виной — действительно, очень сложная задача, которая вот в таком варианте может быть решена. Устами аватара человек получает разрешение перестать горевать, винить себя, получает разрешение двигаться дальше, впустить новое.

Завершение встречи — важнейший этап в такой терапии. Прощание приобрело вид метафорической смерти. Девочка говорит, что она хочет спать, и мама вынуждена завершить встречу. Было бы очень здорово, если бы в этот момент женщина для себя попрощалась с дочкой, позволила ей заснуть. Здесь нет никакого отрицания смерти. Девочка своим поведением дает маме понять, что есть время быть вместе, а есть время уйти и жить своей жизнью, и маме необходимо продолжать жить. Этот момент четко соблюдается создателями эксперимента.

KYKY: Если пофантазируем и представим, что Джан Чжи Сун имеет возможность неограниченного контакта с симуляцией своей умершей дочери, что происходило бы с ней? Было бы это работой с горем – или это все же его отрицание, замещение иллюзией, фантазией?

А.Л.: Что для одного человека лекарство, то для другого — яд. Без контроля это было бы безумное фантазирование. Абсолютно точно отрицание. И это не принесло бы пользы для матери. Хорошо, что такие технологии пока не попадают в руки бесконтрольно. Они требуют больших вложений, большого объема работы разных специалистов. Подобная терапия должна проходить под контролем психиатра, чтобы можно было отслеживать состояние пациента, и при участии психолога, управляющего сценариями встречи, чтобы были разные версии завершения. Конечно, при таком раскладе терапия получается страшно дорогой: под каждого клиента создавать сценарии… Пока эти сценарии накопятся в виде базы, пройдет много времени. Но, возможно, лет через 10 мы уже будем использовать VR в психотерапии.

KYKY: Рассказывая об этом эксперименте, его участница заявила: «Может быть, это и был настоящий рай». Но когда я смотрю снова и снова это видео, мне становится страшно. Если пойти дальше, на ум приходит сюжет одной из серий сериала «Черное зеркала» «Я скоро вернусь» (Be Right Back). Так что же это: рай или ловушка для психики?

А.Л.: Если такого рода технологии когда-либо попадут к людям без ограничений, контроля и обязательного отбора — это гарантированно станет ловушкой.

KYKY: Является ли встреча Джан Чжи Сун с дочерью своеобразной forgiveness therapy?

А.Л.: Это слово с двойным значением: прощание и прощение. Ну да, на самом деле решение вот этой терапевтической мишени – позволение себе прекратить горевать, позволение унять вину и как метафорический способ попрощаться. Вполне.

KYKY: Сколько вообще нормально горевать? Часто можно услышать, как человеку, переживающему серьезную утрату, предлагают что-то вроде «хватит уже» «надо жить дальше» и т.д. Но ведь горе должно выполнить свою работу, так?

А.Л.: Тут нужно сказать, что никакой терапевт не сможет научить горевать, потому что никто не знает, как горевать правильно. Любые сроки здесь — это идея, и как всякая идея может подвергаться сомнению. Но, действительно, у нас есть ориентиры, временные, например. Разные исследователи определяли их по-разному: от года до двух лет, от двух до пяти. Если человек совсем-совсем не двигается в своем горе; не решает какие-то задачи своей жизни, которые раньше решал усопший; если так или иначе отказывается принимать реальность; интенсивность чувств не спадает — это можно назвать осложненным горем.

KYKY: Тогда обратная сторона этого вопроса: как понять, что ты «застрял» в горе?

А.Л.: Бывает так, что человек может периодически «ловить ощущение», что он застрял в горе, но это не будет правдой. Потерявшие близких часто имеют такую фантазию, как будто бы нужно забыть: забыть и не вспоминать человека.

Мы не организуем себе амнезию. Эти люди, которых с нами больше нет, – с ними все равно сохраняется связь, правда, эта связь немного реструктурируется, пересматривается и хранится в другом месте. Нам при горевании (необязательно о человеке, это может быть и потеря работы, и потеря статуса, и т.д.) очень важно решить несколько задач: приобрести навыки совладания, найти какие-то смыслы в произошедшем, важно сохранить конструктивную связь — внутренний диалог с умершим человеком, если этот человек не был источником тяжелых эмоций. А если был, то очень большой вопрос, стоит ли такую связь сохранять.

Потеря всегда травматична, внезапна, необратима и очень значима. Из этого следует, что мы не можем совсем перестать переживать. Но со временем интенсивность боли снижается, в жизни человека появляются новые сферы, новые люди, и в какой-то момент усопший занимает особенное место в психике, но оно больше не центральное. Если этого не происходит, больно уже хронически — это «застревание»

KYKY: Чем может быть опасно «отложенное» или «замороженное» горевание? Например, после смерти близкого человек кардинально меняет свою жизнь: увольняется, разводится, уезжает в другую страну. Он вроде занят, ему вроде легче, а горе при этом не прожито, не пережито. Оно же даст о себе знать?

А.Л.: Если процесс не завершен, заморожен, то, как и любая травма, это имеет ряд последствий, не всегда очевидных самому человеку. Это не как сломанная нога – скорее как круги по воде. Могут появиться соматические заболевания, появиться или усилиться любые формы зависимости, проблемы в построении отношений, в том числе бегство от отношений, депрессивные симптомы, тревожные симптомы.

Не всегда людям самим удается увидеть эту связь, в этом сложность такого горевания.

KYKY: Как понять, что человеку, пережившему потерю, нужна помощь? Какой период после смерти близкого человека самый трудный? Ведь, несмотря на то, что самыми сложными считаются первые дни после смерти, осознание потери приходит где-то на 3-4 месяц.

А.Л.: Не могу ответить, какой период: усредненная модель не описывает реальность. У каждого из нас индивидуальный стиль горевания. Кому-то сложнее дается момент потери, кому-то – моменты годовщины, кому-то – первые три месяца, для кого-то все это терпимо, но когда появляется новый партнер (если речь идет о смерти партнера), есть ощущение предательства.

Самый важный признак того, что нужна помощь, — это внутреннее ощущение: да, я не справляюсь. Речь не о помощи профессиональной, хотя это очень и очень хорошо. Помощь мы можем получить от друзей (ресурсы), от оставшихся близких, которые так или иначе помогают принимать то, что осталось после потери. Есть одна очень хорошая идея, которая мне нравится в плане горевания: мы не принимаем не факт ухода человека, мы не можем принять то, что осталось. Отказываемся видеть ценность оставшегося без той связи, которая была у нас с ушедшим человеком.

KYKY: Как эту помощь оказать близким, чтобы не быть навязчивым? Не будешь ведь каждый день звонить и говорить: ну как ты?

А.Л.: В остром периоде спрашивать, нужна ли тебе помощь, не лучшая стратегия. Очень небольшое количество людей сможет внятно ответить, в этот момент слишком больно. Спросите себя, что конкретно вы можете сделать? Ответьте себе на этот вопрос и сделайте. Чтобы у человека горюющего была возможность принять или не принять вашу помощь. Например, приносите деньги в конверте или приходите с кастрюлей супа. Чуть позже можно сказать что-то вроде: «Открывается такая-то и такая-то выставка, у меня есть два билета. Пойдем со мной». Есть возможность отказаться, но нет ситуации выбора, когда нужно сообразить, какую именно помощь хочется получить от вас. И чем дальше от момента потери, тем больше смысла спрашивать о том, какая именно помощь нужна. Просто потому, что это понимание сформируется – но ему нужно какое-то время.

Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Врачам рассказали о тонкостях общения с женщинами, потерявшими ребенка — Российская газета

В Екатеринбурге врачам перинатального центра рассказали, как общаться с женщинами, которые пережили гибель ребенка. Обучение провели психологи московского благотворительного фонда «Свет в руках» — авторы уникальной методики оказания помощи в случае перинатальной потери.

За восемь месяцев 2019 года на Среднем Урале будущие мамы и только что родившие женщины потеряли 709 детей. Это так называемая перинатальная смертность — малыши, погибшие в промежутке от 22 недель беременности до семи суток после рождения. Для родителей это огромное горе, но окружающие зачастую этого не понимают.

— Все говорят: «Не плачь. Родишь другого». А для мамы и папы погибший кроха — такой же близкий человек, как любой член семьи, — отмечает основатель фонда «Свет в руках» Александра Фешина.

Она лично столкнулась с этой проблемой — ребенок Александры умер во время родов. В тот момент общество не смогло поддержать ее, поскольку в России практически полностью отсутствует система помощи в таких ситуациях.

— Наша медицина настроена на то, чтобы вылечить, однако она не в состоянии создать психологический комфорт для тех, кто впал в отчаяние от потери ребенка, позаботиться о том, как они будут жить дальше, — говорит Александра.

Фешина основала благотворительный фонд, главная цель которого — снять табу с перинатальной смертности. Психологи разработали методику, призванную помочь семье справиться с утратой. Главный ее постулат — мама должна горевать так, как считает нужным.

— Это право, нередко обществом отвергаемое: право на материнство, на переживание всех своих чувств, какими бы они ни были. Пусть это будет гнев, агрессия, отчаяние, злость — все что угодно. Это ее горе — она переживает его так, — поясняет волонтер Ольга Сараева.

Ольга потеряла дочь в результате аборта по медицинским показаниям и также столкнулась с тем, что не может превозмочь горе самостоятельно: уже на этапе искусственно вызванных родов ей потребовалась помощь психолога.

Немного оправившись, Ольга организовала «Круг поддержки мам ушедших малышей» — место, куда женщины приходят, чтобы поговорить о своем несчастье и получить бесплатную консультацию. Несущественная для общества проблема весьма ощутимо сказывается на его развитии. Исследования показали: пары, потерявшие ребенка, разводятся в шесть раз чаще. Около 90 процентов женщин, переживших гибель малыша, боятся вновь становиться матерями и либо отказываются от этого совсем, либо максимально оттягивают наступление беременности. Они заранее настроены на худшее, что существенно влияет на исход.

Главный врач клинико-диагностического центра «Охрана здоровья матери и ребенка» Елена Николаева называет свою больницу невеселой. В здании бывшего детского сада на улице Флотской в Екатеринбурге проводят медико-генетическое консультирование беременных и изучают патологии, которые находят у плода при диагностике. Так или иначе каждый младенец на Среднем Урале становится пациентом центра — здесь исследуют кровь из пяточки всех родившихся в регионе малышей, а некоторые мамочки — те, кто не может разрешиться от бремени в обычном роддоме, — рожают в КДЦ.

— Когда мы объявляем диагноз, женщины часто нас просто ненавидят, — отмечает Елена Николаева.

Действительно, медики не всегда обладают нужным тактом и терпением, чтобы не ранить пациентку, а потом убитые горем пациентки обвиняют их в жестокости и цинизме.

— Женщина запомнит этот момент на всю жизнь. И до конца своих дней будет к нему возвращаться. Поэтому так важно, как врач ей сообщит страшную новость. Потому что это будет либо про смерть, либо про будущую жизнь, — рассуждает Александра Фешина.

Работа с медицинским персоналом — еще одно направление благотворительного фонда.

— В момент столкновения лицом к лицу с утратой нужны правильные слова, не обесценивающие ее. Те, что хотя бы чуть-чуть помогут удержаться на плаву, начать жить заново и собирать свой мир по крупицам, — говорит Ольга Сараева.

Именно Ольга стала инициатором встречи врачей КДЦ «Охрана здоровья матери и ребенка» с перинатальными психологами. Они не только объясняют, как правильно общаться с женщинами, не находящими себе места из-за потери малыша, но и помогают врачам справиться с необходимостью приносить дурные вести.

— Мы стараемся поддержать их и как профессионалов, и как тех, кому придется вечером возвращаться в свою семью, где тоже есть дети и куда не нужно нести чужую беду, — отмечает Александра.

У всех наших героев есть одна общая мечта.

— Я надеюсь, взаимодействие с психологами приведет к тому, что женщины, пережившие горе и мечтающие о ребенке, наконец обретут материнское счастье, — признается Александра Фешина.

Кстати

В 2018 году в Свердловской области, по данным Росстата, мертвыми родились 268 младенцев — 5,52 процента от общего количества. Дети погибают в результате неразвивающейся беременности — от нее ежегодно страдают около 4000 женщин, когда приходится делать аборт, а также от врожденных пороков, не совместимых с жизнью.

По данным клинико-диагностического центра «Охрана здоровья матери и ребенка», чаще всего в Свердловской области у детей диагностируют пороки мочевыделительной системы. Причины, по которым преобладают именно эти заболевания, врачи пока определить не могу. Особое внимание доктора уделяют репродуктивному здоровью мальчиков — по данным центра, в 35 - 45 процентах случаев причиной неудачной беременности становятся проблемы со здоровьем у будущего папы.

«Не знаю, как помочь, но я рядом»: в какой поддержке нуждаются мамы, потерявшие ребенка

Смерть ребенка в родах или во время беременности — тема, о которой не принято говорить, о которой мы не знаем, как говорить. Поэтому нередко, желая помочь женщине, близкие усугубляют ее состояние неверными словами и поступками. Вокруг темы перинатальных потерь существует множество мифов. Ксения Троицкая, кандидат психологических наук, медицинский психолог, перинатальный психолог фонда «Свет в руках», назвала самые распространенные ошибки, которые люди делают в такой ситуации, и рассказала, в какой поддержке нуждается мама, пережившая смерть малыша.

Ксения Троицкая, кандидат психологических наук, медицинский психолог, перинатальный психолог фонда «Свет в руках»

Миф 1: Меньше срок – меньше горе

Считается, что чем меньше был срок, на котором произошла потеря, тем слабее будут переживания женщины. К сожалению, в большинстве случаев это совершенно не так, и мама, потерявшая беременность в 5-6 недель, может оплакивать своего нерожденного ребенка как самого близкого и родного человека. А отсутствие поддержки и понимания окружающих будут многократно усиливать ее переживания. В этой ситуации близкие часто говорят: «не плачь, родишь еще», » забудь и живи дальше, в это не надо погружаться». Такие слова больно ранят женщину, обесценивают ее чувства. Лучше сказать: «Я не знаю, что с тобой сейчас происходит, и не представляю, как тебе помочь, но я рядом».

Миф 2:  Нужно скорее забыть

Ошибочно считается, что чем больше мама будет плакать, тем хуже будет ее состояние и тем дольше она будет восстанавливаться. Поэтому родные стараются лишний раз не напоминать маме о малыше, не разговаривать о нем, просят ее успокоиться и не плакать. Не бойтесь маминых слез — они целебны, дайте ей возможность говорить о ребенке, создайте памятные даты, сохраните вещи, напоминающие о нем. Перед выпиской обязательно уточните у мамы, как следует поступить с вещами, которые были подготовлены для малыша, нужно ли вам их убирать или она сама хочет это сделать.

Для женщины важно знать, что ее ребенка помнят, что она не одна.

Миф 3: Не смотри на него!

Еще одним распространенным заблуждением является мнение о том, что маме нельзя смотреть на малыша, не стоит забирать его и хоронить.  Близкие люди порой искренне верят, что если женщина не посмотрит на ребенка после родов, не будет его захоранивать: «ты молодая, зачем тебе могила, это же навсегда» — то очень скоро забудет о случившемся и быстро придет в себя. Не быстро и не забудет…

Она мама, и это ее ребенок, и нельзя сделать вид, что ничего не произошло. С этой женщиной случилось самое страшное — она потеряла своего малыша, она потеряла свое будущее с ним, свои мечты и надежды. И срок здесь роли не сыграет: она ждала его, чувствовала, как он растет в ее теле, вероятно, разговаривала с ним, представляла, как будет заботиться о нем. Отнеситесь с уважением к ее горю, к ее потере. Дайте возможность принимать решения и поддерживайте в реализации этих решений. И если мама говорит, что хотела бы посмотреть на ребенка, подержать его на руках, не стоит ее отговаривать. Решение о том, как попрощаться с малышом, родители принимают сами. А вы можете помочь в организационных вопросах.

Миф 4: Я не могу помочь глобально, значит, я не могу помочь совсем

Иногда окружающим кажется, что они никак не могут утешить горюющую мать, и поэтому они стремятся оставить ее в одиночестве, наедине с горем. Но даже небольшое дело может помочь в этой тяжелой ситуации.

Один из самых сложных этапов мама проходит сразу же после известия о смерти малыша — это пребывание в медицинском учреждении. Сначала роды или оперативное вмешательство, которые пройдут в тишине и она так и не услышит долгожданного первого крика. Затем несколько дней в роддоме, где плачут чужие дети, где ходят счастливые мамы с животиками, где кого-то встречают с шарами и цветами. А в ее жизни всего этого не будет, по крайней мере, в этот раз так не случится. Женщины говорят о том, что хотелось одного: «убежать, закрыться, никого не видеть и не слышать». В это время постарайтесь оградить маму от бесчисленных звонков, ей трудно объяснять каждому, что произошло. В роддоме многие стараются не плакать, не показывать своих переживаний, боясь напугать окружающих. Попросите друзей и знакомых какое-то время не беспокоить маму, предложите им выразить свои соболезнования в сообщениях по почте или телефону. Если у мамы будет желание, она сможет сама перезвонить.  

Когда женщина вернется домой, спрашивайте у нее, что ей необходимо, предлагайте конкретную помощь. Проследите за тем, чтобы у мамы были продукты, а еще лучше — приготовьте что-нибудь. Прогуляйтесь с ее старшими детьми, выгуляйте собаку, предложите помощь по хозяйству – все эти дела никто не отменял, а женщине в такой ситуации сложно найти на них силы.

Если вы успели найти специалистов, книги, или другую информацию, которая может быть сейчас полезна маме, обязательно поделитесь этим с ней, но не настаивайте на использовании ваших советов.

Оказывая поддержку скорбящей маме, будьте тактичны: не надо навязываться и следовать за ней по пятам, но и оставлять совсем одну тоже не стоит.

При встрече с женщиной не надо спрашивать «как ты?», «как дела?» —  к сожалению, маме нечего вам ответить, кроме того, что ей сейчас невыносимо больно и тяжело.

Мама, пережившая потерю, безусловно, нуждается в вашей поддержке, и эта поддержка может выражаться разными способами: горячим обедом, крепкими объятьями, разговорами о ребенке.

Миф 5: Есть правильный способ проживания утраты

Не существует правильных и неправильных способов переживания горя. Все люди разные, и временные рамки переживаний очень условны. Не торопите женщину. Процесс горевания идет по определенным этапам, психике необходимо время, чтобы восстановиться. Длительность, характер переживаний и поведение женщины будет зависеть от многих факторов: личных особенностей, жизненного опыта, отношений в семье. Одной женщине будет необходимо постоянно разговаривать об умершем малыше, другая же будет более сдержанна и не сможет разделить с вами свою боль. Для одной спасением станет работа, а другая не сможет даже самостоятельно выйти из дома. Будьте рядом, внимательно слушайте, о чем говорит мама, будьте терпеливы к возможным эмоциональным реакциям. Если вас что-то напугает в состоянии женщины или ее поведение покажется странным — обязательно проконсультируйтесь со специалистами.

Помимо помощи близких и друзей, женщина и ее партнер могут обратиться за профессиональной помощью. Посетить встречи группы поддержки для родителей, переживших перинатальную потерю, позвонить на горячую линию психологической помощи, написать электронное письмо или сообщение, а также получить индивидуальную или семейную консультацию психолога.  

Чтобы поддержать людей, переживающих потерю ребенка, протянуть им руку помощи в столь сложную минуту, открылся благотворительный фонд “Свет в руках”. Наша благотворительная организация готова помочь всем, кому нужна информационная, психологическая, юридическая или любая другая поддержка, связанная с гибелью малыша во время беременности, родов или в неонатальный период. Мы готовы оказывать бесплатную помощь не только мамам и папам, но и многим другим людям, затронутым смертью ребенка: членам семьи, друзьям, коллегам и сотрудникам служб здравоохранения. В тот период, когда это нужно именно вам, и так долго, как это необходимо. Фонд приветствует всех, кто свяжется с нами для поддержки и получения информации. А также благодарит всех, кто сможет помочь нам в нашей работе.

 

Выход есть. Как выживают люди, потерявшие все. Часть 4 — Сноб

Кристина, 25 лет, Санкт-Петербург:

У меня была многодетная семья: мама, папа, пятеро детей. Я средняя. Папа пил, часто бил маму. Когда он наутро просыпался, такое ощущение было, что он вообще не помнил, что происходило — был опять трезвый добрый папа. Во время скандалов мне все время хотелось спрятаться куда-нибудь. Но спрятаться было некуда.

Папа и сам из неблагополучной семьи: вырос в интернате, отца у него не было, ему каждого дядю хотелось папой назвать. Мама у него тоже пила. Ну он и запил, когда она умерла, тогда же он начал маму бить, серьезно так, вплоть до того, что маму увозили в больницу с гематомами.

Мама вызывала полицию, но потом жалела: «Нет, я не буду заявление писать! Как мы жить-то будем без отца?!» Мама не уходила, потому что одна она не потянула бы нас. Мама у меня инвалид нерабочей группы. Она только пенсию получала. У нее астма, сахарный диабет и вообще много болячек.

Я все твердила про себя: «Мама, забери меня отсюда, я не могу тут больше находиться»

Когда мне было 14 лет, позвонили с папиной работы и сказали, что у него инсульт, парализовало его. Потом он умер. У него в кошельке даже картинка нашлась, которую я в детстве вырезала. Он ее носил, пока не умер, в этом кошельке. Я понимала, что он именно из-за алкоголя плохо себя ведет. Когда он был трезвый, он и маму тоже любил. Мы папу очень любили.

Мама нас отправила в лагерь, чтобы мы отвлеклись, чтобы забыли горе. А там, наоборот, было еще хуже, надо мной там издевались. Наверное, они просто чувствовали мою уязвимость. Я все твердила про себя: «Мама, забери меня отсюда, я не могу тут больше находиться».

Я еще была подростком, а уже поняла для себя, что я не хочу мужа-алкоголика, и в то же время я не хочу, чтобы у меня ребенок рос без отца. Но так получилось, что я встретила пьющего мужчину, а теперь мой ребенок растет без отца. Как будто все, чего я боялась, случилось.

Фото: Анастасия Рябцева

Я встретила Сашу в Петербурге. Они тут с отцом жили, приезжие из Оренбурга. Я стала общаться только с ним, потеряла друзей, потеряла доверительные отношения с мамой. Я была полностью в нем, только в нем. Мне хотелось быть постоянно с ним. Это была очень яркая влюбленность, но, наверное, все-таки не любовь. Если бы была любовь, возможно, все было бы иначе. В какой-то момент он был вынужден уехать в Оренбург, потому что у него дедушка там умер, на похороны. Он мне об этом сообщил, когда был уже в пути. А потом, после похорон, он мне говорит: «Приезжай сюда, мне от дедушки квартира досталась». И я поехала.

В Оренбурге я довольно быстро поняла, что я там совершенно чужая. Сашина семья меня не приняла. Было сложно устроиться на работу: нигде не брали из-за отсутствия прописки, а Саша не давал мне у себя прописаться. У меня есть профессия, я специалист-архивист, но там я не могла устроиться даже продавцом.

Периодически Саша выпивал. Для меня это уже было слишком похоже на то, что происходило с моей мамой. И я поняла, что я приехала не к тому человеку. Тогда мне сестра выслала денег на билет, и я вернулась в Петербург. У меня началась какая-то апатия. Я вообще ни с кем не хотела общаться, устроилась недалеко от дома на работу. Потом я узнала, что беременна. Я маме сказала. Потом Саше отослала тест на беременность. Он начал говорить: «Да это не мой ребенок» и тому подобное. Мне стало обидно, я ведь знала, что это его ребенок. А потом он стал просить справку: «Я хочу знать, сколько у тебя недель, хочу знать, что ты точно беременна». Я говорю: «Я ничего тебе присылать не буду. Это твой ребенок, я послала тебе тест, чтобы ты знал, что у тебя будет сын». Потом еще немного времени прошло. Я помню, что моя старшая сестра написала ему что-то вроде: «Кристина ни с кем не общается, постоянно ревет. Надо с этим что-то делать». Она и сама мать-одиночка.

Я терпела всю беременность. На сохранении лежала несколько раз, потому что мне тоже прилетало, даже по животу, когда он выпивал

А тут вдруг звонит Саша и говорит: «Приезжай ко мне, у нас будет семья». Ну, я и поверила. Меня мама тогда останавливала: «Кристина, не едь, пожалуйста. Запишешься матерью-одиночкой, устроишься на работу, будешь декретные получать». Но меня невозможно было остановить. Я считала, что я должна поехать ради ребенка, ведь это его отец. Я верила, что в этот раз что-то изменится, что все будет намного лучше.

Я во второй раз приехала в Оренбург. Сначала все было нормально. Он был рад, что у нас будет ребенок, мы думали насчет свадьбы, копили деньги, откладывали на кольца. С деньгами было не особо хорошо: он таксистом подрабатывал. Мама на радостях прислала мне денег на платье и на обувь. Платье, которое я купила, было украдено, обувь тоже была украдена, и деньги тоже. Скорее всего, это сделали его родители. Такое случилось не в первый раз. Они пьют. Не постоянно, но сильно. В семье у них было даже хуже, чем в нашей. Они поднимали руку на детей, друг на друга, и никто никого не уважал.

Я терпела всю беременность. На сохранении лежала несколько раз, потому что мне тоже прилетало, даже по животу, когда он выпивал. Но я считала, что главное — у ребенка должен быть отец.

Фото: Анастасия Рябцева

И вот в Оренбурге я родила Даню. Через пару недель после того, как Даня родился, Саша начал мне предъявлять: «Почему я прихожу домой, а ты не можешь даже приготовить?» А у меня ребенок маленький, постоянно плачет, я просто не успеваю ничего сделать. Слово за слово, и он стал меня бить: толкал, пинал ногами. Даня маленький совсем был, но все чувствовал, плакал. А родственники его стояли и смотрели на это всё.

Я позвонила маме, говорю: «Забери меня, пожалуйста, отсюда». Мама говорит: «Я не смогу доехать до тебя! Мне может стать плохо в любой момент». Она у меня инвалид, а там двое суток ехать. Возможности денег мне прислать на дорогу у нее тоже не было. Я стала рассматривать варианты кризисных центров. Но я как представлю себе, что я одна, без коляски, ребенок на руках, вещи. Непонятно, как уйти. Тем более снег был чуть не по колено. Я понимаю, что дальше, чем до остановки, я просто не смогу дойти, а куда ехать, я не знаю, да и денег на проезд нет ни копейки. Денег он мне не давал, конечно. Что такое памперсы, до Даниных трех месяцев я вообще не знала. Все это время я стирала руками. До сих пор у меня от воды на руках начинается экзема.

Отпустил он меня, когда я сказала, что надо ребенку оформить пособие и прописку в Петербурге. А пособия ведь не сразу оформляются — это небыстрое дело. Шло время, я стала осознавать все, что происходило. И вдруг он мне по телефону говорит: «Ты приедешь, я тебя изобью. Ты чего-то борзая стала у себя в Питере». В тот момент я решила, что я туда больше не поеду. Дане было 4 с половиной месяца.

Что такое памперсы, до Даниных трех месяцев я вообще не знала

Сейчас мы живем с мамой и младшей сестрой. Живем мы очень трудно. Летом благодаря фонду у меня была подработка — я работала няней, и на эти деньги мы прожили все лето.

«Теплый дом» помогает нам продуктами, вещами, памперсами и психологически помогает очень хорошо. Мы отвлекаемся здесь от проблем, рассказываем о «новом хорошем», и это хорошее нас стимулирует на дальнейшие действия, вдохновляет не опускать рук. Мне нравится в «Теплом доме». Во-первых, когда я здесь, я не замыкаюсь, я могу открыто говорить о том, что у меня произошло. Я довольно закрытый человек, мне постоянно кажется, что меня осудят за то, что я что-то не то сказала. А тут все меня слушают и никто не осуждает. И мне сразу хочется говорить. Да и других слушать мне нравится. А еще ребенку здорово, когда вокруг есть другие дети, когда есть развивающие занятия. Мне кажется, Данька и начало садика проще перенес благодаря фонду. Потому что здесь он уже немного научился общаться с детьми.

Я хотела бы Даньку воспитать мужчиной. Мне хочется, чтобы он мог постоять за женщину, которую он любит, за маму мог постоять. И чтобы он всегда держал свое слово.

Благотворительный фонд «Теплый дом» с 2007 года помогает малоимущим семьям с детьми, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации. Он работает с матерями-одиночками, выпускницами детских домов, женщинами в СИЗО. «Теплый дом» поддерживает семьи психологически и материально, помогает взаимодействовать с органами опеки и представляет интересы родителей в суде. Главная задача фонда — сделать все, чтобы дети оставались в семьях и чтобы жить там им было комфортно и безопасно. Вы можете помочь «Теплому дому» в его работе.

как НКО поддерживают москвичей / Новости города / Сайт Москвы

22 ноября в России отмечается День психолога. Столичные некоммерческие организации (НКО) проводят индивидуальные консультации, организуют психологические группы поддержки, создают группы взаимопомощи для людей, столкнувшихся с самыми разными проблемами.

«Жители мегаполиса ежедневно подвергаются огромным стрессам на работе и в быту. Накапливаясь, они могут приобрести хронический характер, подтолкнуть человека к зависимостям, испортить отношения с коллегами и близкими. А иногда и вовсе происходит беда, выбивающая человека из привычной жизни. НКО заботятся о душевном благополучии москвичей и бесплатно предоставляют психологическую помощь», — отмечает руководитель сети коворкинг-центров НКО Павел Симаков.

Консультации для семей, потерявших ребенка

Благотворительный фонд «Свет в руках» помогает семьям, которые столкнулись с трудностями на пути к родительству, в том числе с потерей ребенка во время беременности, родов или вскоре после них. Фонд помогает женщинам и их близким справиться с утратой и подготовиться к новому родительству.

Все нуждающиеся в помощи могут обратиться на горячую линию фонда по телефону: +7 (800) 511-04-80 по будням с 09:00 до 18:00 или записаться в группу поддержки, которая им наиболее подходит. Это может быть группа поддержки для мам и пап, потерявших детей, группа для родителей, переживающих неудачную попытку экстракорпорального оплодотворения, группа для женщин, которые после смерти ребенка вновь готовятся к материнству, группа родителей, потерявших детей в возрасте от года до 18 лет. Есть отдельные группы для мужчин, переживающих потерю ребенка, родителей детей с особенностями внутриутробного развития или с неблагоприятным прогнозом жизни и здоровья, а также для тех, чей малыш находится в реанимации. Записаться в подходящую группу можно на этой странице.

Помимо этого, обратившись в фонд, можно получить индивидуальную консультацию психолога или присоединиться к телеграм-чату взаимной помощи родителей.

С 2017 года, когда начал свою работу фонд, помощь получили более восьми тысяч родителей. В этом году поступило почти пять тысяч обращений, было сформировано 92 группы поддержки, психологи фонда провели 1968 индивидуальных консультаций. Также более 10 тысяч медицинских специалистов прошли образовательную программу фонда.

Поддержка людей с онкозаболеваниями

С 2007 года в Москве работает горячая линия психологической помощи людям с онкологическими заболеваниями. Помимо консультаций специалистов по медицинскому праву, получения информации, позвонившие на линию могут заручиться поддержкой опытного психолога. Каждый месяц служба «Ясное утро» получает в среднем три тысячи обращений, за все время работы психологическую помощь получили более чем 350 тысяч людей, столкнувшихся с диагнозом «онкология».

Сегодня на горячей линии работают 80 психологов-волонтеров и 32 штатных сотрудника фонда. Линия доступна круглосуточно по телефону: +7 (800) 100-01-91. Возможна не только устная, но и письменная консультация. Для того чтобы задать вопрос психологу, необходимо заполнить анкету на этой странице.

Помощь детям с ВИЧ

Фонд «Дети+» помогает детям и подросткам, родившимся с вирусом иммунодефицита: сиротам, ребятам, оставшимся без попечения родителей, детям из семей, которые оказались в сложной жизненной ситуации.Организация работает над улучшением жизни ВИЧ-положительных детей, созданием условий для их свободного развития и социализации. Так, в рамках проекта «Плюс психолог» фонд оказывает комплексную социально-психологическую поддержку несовершеннолетним жителям Московского региона и их семьям. В проекте задействованы пять психологов. В этом году они проконсультировали уже более 50 детей из Москвы, живущих с ВИЧ, и более 60 их законных представителей. Сейчас в связи со сложной эпидемиологической ситуацией психологи работают в режиме онлайн, а получить поддержку можно дистанционно. Для получения помощи необходимо написать на адрес электронной почты: [email protected], позвонить по телефону: +7 (916) 230-05-05 или оставить сообщение в WhatsApp: +7 (916) 801-01-88. Проект реализуется благодаря грантам Мэра Москвы и при поддержке Фонда президентских грантов.

Больше информации о деятельности НКО — на портале «Душевная Москва»

Смерть взрослого родителя — НАШ ДОМ Центр поддержки горя

Ваш родитель умер. Независимо от того, была ли их смерть внезапной или ожидаемой, услышать новости или быть с мамой или папой в их последние минуты — это шок для вашей системы. Без них жизнь уже не будет прежней. Изменения происходят в большом количестве, независимо от того, жили ли вы с ними, видели ли вы их или разговаривали с ними каждый день или контактировали реже.

Типичные реакции на смерть родителей

Хотя это правда, что с тех пор, как вы были ребенком, вы представляли и, возможно, боялись, что когда-нибудь ваш родитель умрет, вы можете не чувствовать себя подготовленным к подавляющему влиянию их смерти на вас.В твоей голове крутятся мириады мыслей и чувств. Ваше тело реагирует физическими недугами и симптомами. Эмоциональные и духовные проблемы возникают, когда вы размышляете о смысле жизни без родителей.

Как это может быть?

Трудно представить, что вашего родителя, который всегда был рядом, теперь нет. Вы так много делали вместе или надеялись сделать с ними. Теперь вы должны адаптироваться к новому способу восприятия мира.

Никто не может занять их место

Ваш родитель незаменим, независимо от того, были ли они вашим родителем по рождению, по усыновлению или по обстоятельствам.Независимо от того, были ли вы в хороших отношениях или столкнулись с проблемами в отношениях, их смерть потрясла структуру вашей семьи и глубоко повлияла на ваше восприятие себя как члена семьи. Возможно, ваша роль и / или ваш распорядок дня во многом связаны с заботой о родителях; все это изменилось с их смертью. Независимо от вашего возраста или того, как долго вы были независимы от них, вы можете снова захотеть стать чьей-то маленькой девочкой / маленьким мальчиком.Или вы ловите себя на мысли: «Никто никогда не полюбит меня и не позаботится обо мне так, как это делал мой родитель».

У меня так много дел

Если это ваш первый родитель, который умрет, вы не только переживете собственное горе, но, скорее всего, станете свидетелем горя своего оставшегося в живых родителя. Они могут нуждаться в вас, чтобы утешить их в их горе. Теперь, возможно, вы обязаны позаботиться о выжившем родителе. Быть ответственным за задачи, которые ранее выполнял умерший, может быть пугающим как физически, так и эмоционально.Осознание того, что все дела, которыми вы теперь должны заниматься, может сделать вас измотанным и подавленным.

Если бы умер второй родитель

Вы приобрели новое звание. Теперь вы «взрослая сирота». Хотя термин «сирота» чаще используется по отношению к маленькому ребенку, факт остается фактом: у вас сейчас нет живых родителей. Это изменение может привести ко второму кризису идентичности, поскольку вы боретесь со смыслом того, чтобы быть самым старшим поколением в вашей семье.

Ваше эмоциональное наследие

Обдумайте черты характера и жизненные уроки, данные вам вашим родителем. Какими характеристиками, ценностями и способами существования в этом мире вы дорожите? Как вы будете отстаивать их идеалы или продолжать преследовать их цели? Что вы рассказываете другим, которые не знали их, как вы, о том, кем были ваши родители?

Горько-сладкие открытия о себе

Что вы открываете о себе, когда переживаете процесс горя? Вы сильнее или способны в некоторых областях, чем вы могли ожидать? Конечно, вы, вероятно, предпочли бы, чтобы ваш родитель был еще жив, и НЕ учил эти уроки.Но, учитывая факт их смерти, есть ли что-то, что вам нравится в том, как вы справляетесь с проблемами?

Смешанные реакции от других

После смерти вашего родителя вы, вероятно, были удивлены, как положительно, так и отрицательно, реакцией ваших друзей и коллег. Слышали ли вы такие фразы, как: «Ну, у него была хорошая жизнь», «По крайней мере, она больше не страдает», «Вы знали, что это однажды произойдет; теперь ты волен жить своей жизнью, как хочешь »или даже« Ты еще не переборщил »? Некоторые люди просто не понимают.А другие могут выскочить из дерева со словами соболезнования и полезными действиями.

После смерти вашего родителя

• Возможно, вы захотите быть рядом с другими членами семьи, которые хорошо знали вашего родителя
• С другой стороны, вы можете опасаться быть с другими и предпочитать побыть в одиночестве, где вы можете скорбеть наедине.
• Вы можете чувствовать себя комфортно в их доме или вам трудно пройти через дверь
• Вы можете почувствовать некоторое облегчение
• Вам может быть трудно поверить, что ваш родитель умер, и скучать по ним, когда у вас есть достижения, которыми вы хотите поделиться с ними
• Вы можете поймать себя на мечтах или не можете сконцентрироваться на деятельности, требующей всего вашего внимания
• Ваши друзья могут не понять, почему у вас такая острая реакция на смерть родителей, и они хотят, чтобы вы были тем же старым человеком, которым вы всегда были
• Можно ожидать, что праздники и семейные посиделки вызовут бурные эмоции
• Ваши мысли о смысле жизни могут измениться
• Вы можете остро осознавать хрупкость жизни
• Вы можете решить изменить свои цели, сделать новый выбор и оценить свои приоритеты

Полезные действия

• Расскажите своим братьям и сестрам, друзьям и членам семьи, как вы себя чувствуете; быть доступными, чтобы оказывать и получать поддержку друг от друга
• Пригласите к разговору о ваших воспоминаниях о родителях
• Создайте мемориальное пространство в своем доме; поместите цветы или свечи, фотографию ваших родителей, место для написания сообщений или мыслей
• Дайте себе достаточно времени, чтобы скорбеть и осмыслить свои чувства
• Позаботьтесь о себе и знайте, что ваше сердце исцеляется детскими шажками

© НАШ ДОМ Центр поддержки скорбящих

А Перспективный U.S. Национальное исследование

От изолированных ядерных семей к жизненному циклу Привязанность поколений

Руководящие теоретические парадигмы оказывают значительное влияние на то, каким вопросам и факторам уделяется внимание ученых, а каким нет. В американских семейных исследованиях преобладание теории родства Талкотта Парсонса (1943) в современных обществах, которая была частью его общей структурно-функционалистской модели, возможно, способствовало относительной недостаточности внимания к утрате родителей и ее влиянию на взрослых.Парсонс утверждал, что во время брака для взрослых в современном обществе наиболее функционально в значительной степени отключиться от своих родителей и сосредоточиться на своих относительно автономных ядерных домохозяйствах (Parsons, 1943). Теория Парсонса об автономии взрослых от родителей также согласовывалась с доминирующей теорией развития его периода — фрейдизмом, — который также подчеркивал важность автономии от родителей для здоровых взрослых (Freud, 1920/1965). Однако, вопреки тому, что может предсказывать теория Парсонса, исследования, проведенные в Соединенных Штатах за последние 40 лет, опровергли идею о том, что американцы радикально разрывают отношения со своими родителями или бросают их вне зависимости от того, женаты они или нет (Bengtson, Rosenthal, & Burton, 1990; Cooney & Уленберг, 1992; Эггебен и Хоган, 1990; Росси и Росси, 1990; Шанас и др., 1968; Spitz & Logan, 1992).

Хотя привязка к пожилым родителям не очень распространена в любой момент времени в Соединенных Штатах, исследования, основанные на подходе на протяжении всей жизни к отношениям между поколениями, показали, что значительный контакт и обмен с живыми родителями продолжается для подавляющего большинства взрослых американцев на протяжении всей жизни. взрослая жизнь (Росси и Росси, 1990). По мере того как семьи становятся более вертикальными (т.е. чаще состоят из представителей трех или более поколений) и менее горизонтальными (т.е., чаще всего состоящая из меньшего количества людей из одного поколения, таких как братья, сестры и двоюродные братья и сестры) по структуре, постоянные отношения между поколениями и взаимозависимость между поколениями становятся еще более распространенными и важными для взрослых (Bengtson, 2001; Bengtson et al., 1990 ; Cooney & Uhlenberg, 1992; Eggebeen & Hogan, 1990; Rossi & Rossi, 1990), и качество отношений со взрослыми родителями продолжает влиять на благополучие взрослых детей (Amato & Afifi, 2006; Barnett, Kibria, Baruch, & Pleck, 1991; Barnett, Marshall, & Pleck, 1992; Umberson, 1992).

Матери продолжают оказывать финансовую, эмоциональную и инструментальную поддержку дочерям и сыновьям на протяжении всего взрослого возраста (Cooney & Uhlenberg, 1992; Eggebeen & Hogan, 1990; Rossi & Rossi, 1990). Начиная с раннего взросления, в отношениях также наблюдается значительная взаимность, особенно в эмоциональной и инструментальной поддержке. Только после того, как матери станут относительно старше — обычно в возрасте 60–70 лет, — взрослые дети с большей вероятностью будут оказывать матерям больше поддержки, чем они продолжают получать (Rossi & Rossi, 1990).Таким образом, матери часто остаются важным социальным ресурсом для дочерей и сыновей в раннем и среднем возрасте.

Отцы тоже оказывают важное влияние на жизнь женщин и мужчин, выполняя многогранные роли в качестве опекунов, компаньонов, супругов матерей, защитников, моделей, моральных наставников, учителей и кормильцев в семьях (Lamb, 1997b). Хотя существуют разногласия относительно того, предрасполагает ли биология к тому, чтобы женщины были более оптимально подготовлены к заботливому воспитанию, чем мужчины (Росси, 1984), значительные исследования показали, что в биологическом составе отцов нет ничего, что не позволяло бы им стать критически важными второстепенными (или даже первичными). ) рисунок прикрепления для младенцев (Lamb, 1997a).Исследования подтвердили, что большинство младенцев действительно привязываются к своим отцам (Lamb, 1997a).

В последние годы в литературе по уходу за пожилыми родителями высказывается предположение, что концепции теории привязанности могут по-прежнему быть актуальными для взрослых по отношению к их стареющим родителям. Теория привязанности Боулби (1969, 1973, 1979, 1980) подчеркивает присущую человеку биосоциальную склонность искать безопасность через связь с другими перед лицом сложной внешней мировой среды.Теория привязанности утверждает, что в первые месяцы жизни младенцы стремятся обрести чувство безопасности (которое также является основой смелости для исследования мира) через отзывчивую, надежную привязанность, которая устанавливается с одним основным человеком — «основной фигурой привязанности». , »Которая в большинстве культур была матерью. Из-за важности фигурки привязанности для ребенка у ребенка есть значительная мотивация «защищать» фигурку привязанности.

Эмпирическая работа, основанная на теории привязанности, подтвердила, что матери, как правило, являются основной фигурой привязанности для детей, но что, как отмечалось ранее, значительные привязанности также развиваются с отцами (Lamb, 1997a).Более того, обширные эмпирические исследования подтвердили, что у взрослых и у детей существуют разные ментальные модели привязанности (Feeney & Noller, 1990; Hazan & Shaver, 1987; Simpson, 1990) и что эти модели привязанности связаны с ретроспективным описанием детства. отношения с матерями и отцами (Hazan & Shaver, 1987).

Чичиррели (1983, 1991, 1993) предположил, что продолжающаяся привязанность взрослых может помочь мотивировать заботу о родителях, поскольку взрослые дочери и сыновья стремятся защитить свои основные фигуры привязанности, отчасти, чтобы помочь им сохранить чувство эмоциональной безопасности. это происходит из-за того, что фигурки привязанности живы и доступны для поддержки.Теория привязанности может также привести нас к гипотезе о том, что продолжающаяся привязанность взрослого к родителям также приведет к снижению благосостояния в случае потери одного из родителей и смерти во взрослом возрасте. Можно ожидать, что взрослые, у которых есть двое живых родителей и, следовательно, у которых в жизни есть две основные фигуры привязанности / привязанности, будут иметь преимущество в благополучии во взрослой жизни, которое ранее недооценивалось.

Перспектива курса семейной жизни (Bengtson & Allen, 1993) помогает нам рассмотреть важность «связанных жизней» для влияния на благополучие на протяжении всей жизни (Elder, 1998; Elder, Johnson, & Crosnoe, 2003).Это также побуждает нас обращать внимание на важные жизненные переходы и качество историй жизни с партнерами по взаимоотношениям при рассмотрении влияния жизненного перехода на благополучие (Джордж, 1993).

Узы привязанности к матери и отцу обычно возникают с рождения. И все же диадные связи между поколениями не одинаковы. Гендерные теоретики, такие как Chodorow (1978), предположили, что детей социализируют с раннего возраста, чтобы идентифицировать себя со своим родителем того же пола, и тем самым создать несколько большее расстояние от родителя противоположного пола.Мы находим эту теоретическую ориентацию подтвержденной эмпирическими доказательствами того, что связь между поколениями между матерью и дочерью характеризуется наибольшей тесностью из всех родственных связей гендерной диады (Fingerman, 2001; Hagestad, 1987; Rossi & Rossi, 1990) и что отцы и сыновья демонстрируют свидетельства сложных взаимоотношений, которые предполагают большее «разделение жизненного мира», чем это делают отцы и дочери (Nydegger & Mitteness, 1996). Паттерны близости между матерью и дочерью усиливаются с возрастом, поскольку матери и дочери вместе берут на себя большую ответственность за «извращения», то есть работая над поддержанием и укреплением связей с поколениями ниже и выше их (Fingerman, 2001), а также связей. с горизонтальными родственниками (например,g., супруг (а), братья и сестры, двоюродные братья, сестры и невестки).

Часть ответственности за семейные узы включает в себя ответственность за уход за членами семьи, которые не могут в полной мере позаботиться о себе. Все чаще современные пожилые люди не умирают внезапно от острых заболеваний (например, инфекций), а вместо этого переживают более длительные периоды хронических заболеваний и ведения хронических заболеваний с функциональными ограничениями до смерти (Pol & Thomas, 1992). Это явление привело к растущей потребности в уходе за пожилыми родителями среди современных когорт молодых и средних людей.Исследование (2004), проведенное в США в 2003 году, показало, что 21% национальной выборки взрослых указали, что они оказывают определенную помощь человеку старше 18 лет, имеющему некоторые функциональные ограничения; более трети опекунов в этом исследовании отметили, что они оказывали поддержку по уходу родителю (28% матери, 8% отцу).

В целом, женщины, как правило, берут на себя заботу о родителях больше, чем мужчины ( Caregiving in the US ., 2004; Marks, 1996a; Stone, Cafferata, & Sangl, 1987), а женщины, осуществляющие уход за семьей, обычно сообщают более проблемные эффекты в этой роли (Yee & Schulz, 2000).Исследования показывают, что эти гендерные эффекты, вероятно, связаны с тем, что женщины, осуществляющие уход, чаще сталкиваются с более высокими требованиями по уходу (например, тратят больше времени на уход, помощь в выполнении более интенсивных повседневных задач и личной гигиены), они более вероятны. чтобы быть основным лицом, осуществляющим уход, и испытывать больше ролевых пятен при совмещении роли опекуна с другими ролями, они получают меньше неформальной помощи в оказании помощи от других, и они с меньшей вероятностью будут участвовать в профилактических мероприятиях, связанных со здоровьем, чем сопоставимые мужчины, осуществляющие уход (Yee & Schulz, 2000).Кажется, что в уходе действительно есть некоторые предпочтения одного пола (Lee, Dwyer, & Coward, 1993), так что если отец нуждается в уходе, к уходу может быть привлечен сын. Мы могли бы ожидать, что многие взрослые дети, потерявшие одного из родителей до смерти, участвовали в сложной заботе незадолго до смерти, и этот фактор также может способствовать негативному влиянию на психическое и физическое здоровье, которое, как мы могли бы ожидать, происходило от потеря одного из родителей до смерти.

Перспектива жизненного цикла также подчеркивает важность «времени поколений» как фактора развития и благополучия (Bengtson & Allen, 1993).Время поколений относится к принадлежности к родословной и тому, как это связано с обязанностями, правами, проблемами развития и ограничениями в развитии. В случае смерти родителей происходит серьезная смена поколений: взрослый ребенок часто должен стать знаменосцем семьи как «старшее» поколение в семье, и с принятием этой новой роли поколения появляется дополнительная обязанности перед членами семьи, которые ранее могли быть переданы поколению родителей (Petersen & Rafuls, 1998).Можно ожидать, что переживание смены поколений может быть наиболее острым, когда умирает однополый родитель.

Есть некоторые дополнительные свидетельства того, что взрослые дети испытывают чувство собственного старения и потенциальные проблемы старения, наблюдая за изменением здоровья своих родителей. Раковски, Барбер и Зилбах (1983) обнаружили, что молодые взрослые респонденты, которые хуже оценивали здоровье своих родителей, также сообщали о большей тревоге по поводу своего собственного старения и менее позитивных взглядах на старение друзей и сверстников.В том же духе Барретт (2003) обнаружил, что взрослые, оценивавшие здоровье своих родителей, хуже сообщали о своей субъективной возрастной идентичности, чем взрослые, которые более положительно оценивали здоровье своих родителей. Следовательно, мы также можем ожидать, что наблюдение за смертью одного из родителей или родителей может также повлиять на благополучие взрослых, поскольку это повлияет на растущую обеспокоенность их собственным старением и здоровьем. Это влияние может быть особенно острым в случае родителя того же пола, где идентификация наиболее сильна. Переход к роли лидера поколений в семье (наряду с потерей прежней поддержки и лидерства, что также подразумевает) также может сопровождаться повышенным беспокойством и стрессом и привести к проблемным последствиям для благополучия людей, теряющих одного из родителей (или родителей). ) до смерти.

Психологическое благополучие и состояние физического здоровья как многомерные конструкции

Психологическое благополучие все больше концептуализируется и вводится в действие как многомерная конструкция, включающая как гедонические компоненты, так и эвдаймонические компоненты (Keyes, Shmotkin, & Ryff, 2002; Ryan & Deci , 2001). Гедонические подходы к концептуализации благополучия подчеркивают благополучие как состояние, в котором люди испытывают максимальное количество удовольствия и минимальные уровни боли (Kahneman, Diener, & Schwarz, 1999), тогда как эвдонические подходы концептуализируют благополучие как живую актуализацию. человеческих потенциалов и оптимального психосоциального функционирования и взаимодействия с жизнью (Waterman, 1993).

Оценка негативного аффекта (например, психологического расстройства) и позитивного аффекта (например, глобального счастья) является наиболее распространенной операционализацией гедонического благополучия. Оценки самооценки (например, самооценки, личного мастерства) и других результатов теории развития взрослых, сформулированные Риффом (1989; например, личностный рост, цель в жизни, господство в окружающей среде, автономия, позитивные отношения с другими, самооценка). принятие) являются наиболее часто рассматриваемыми эвдемоническими исходами.

Хотя злоупотребление алкоголем обычно не включается в психометрические оценки психологов и концептуальные представления о параметрах психологического благополучия, все чаще используются показатели употребления алкоголя в качестве альтернативного «функционального эквивалента» меры психологического стресса с обоснованием что этот показатель может лучше измерить психологический дистресс у мужчин, чем типичный перечень симптомов депрессии (например, Simon, 2002; Umberson & Chen, 1994).

Подобно психологическому благополучию, физическое состояние здоровья полезно рассматривать как многомерный конструкт, включающий связанные, но отдельные измерения восприятия здоровья, функционального статуса, симптомов и заболеваний, смертности и возможностей для активности (Patrick & Bergner , 1990; Патрик и Эриксон, 1993).Было обнаружено, что восприятие здоровья (чаще всего измеряемое по одному пункту для самооценки здоровья) является особенно надежным и важным аспектом физического здоровья. Во многих исследованиях и в разных странах было установлено, что самооценка здоровья является важным предиктором смертности, даже сверх того, что сообщают врачи о состоянии здоровья (Idler & Benyamini, 1997).

В этом исследовании, учитывая относительную нехватку исследований о влиянии смерти родителей на взрослых детей, мы применили широкий подход к изучению результатов благополучия.Мы исследовали как гедоническое благополучие (депрессивные симптомы и счастье), так и эвдемоническое благополучие (самоуважение, личное мастерство и психологическое благополучие — составная мера шкал эвдемонического благополучия Риффа). Мы оценили самооценку здоровья как важный параметр физического состояния здоровья. Мы также включили показатель запоя, чтобы оценить альтернативный способ выражения психологического стресса (или негативного аффекта), который может быть особенно актуален для мужчин.

Они потеряли маму и папу из-за коронавируса — с разницей в 15 дней

Их мать Ноэми Эскивель, 39 лет, и их отец Карлос Гарсия, 44 года, оба умерли после борьбы с коронавирусом, семья подтвердила CNN.

Эскивель была доставлена ​​в больницу 2 июля и умерла в тот же день, сообщил CNN ее брат Джейкоб Мендоза.

«Моя мама поговорила с ней и сказала, что она может пойти домой … и не беспокоиться о Карлосе и мальчиках», — сказал Мендоса.

«[Она] помолилась за нее во имя Иисуса, и она скончалась по телефону, и моя мама говорила с ней».

Затем, всего через 11 дней, ее муж Карлос попал в больницу из-за проблем с почками.Его семья сказала, что он выздоравливает от коронавируса, и это усугубило проблемы со здоровьем, которые у него уже были.

«Он едва выздоравливал … [но] когда он попал в больницу, он чувствовал себя хорошо», — сказал Мендоза.

17 июля, на четвертый день в больнице, Мендоса сказал, что состояние Гарсии неожиданно ухудшилось.

«Мы только что поговорили с ним по телефону, и он звучал прекрасно. Он звучал так, будто с ним все было в порядке. И нас удивило, когда нам позвонили около часа ночи, когда он прошел. прочь, — сказал он.

И Эскивель, и Гарсия страдали диабетом и другими заболеваниями.

«Это было очень тяжело для нас, потому что они оба, вы знаете, они оба должны были умереть в больнице сами по себе из-за всей этой пандемии коронавируса», — сказал Мендоза.

Теперь оба их сына Натан, 12 лет, и Исайя, 14 лет, должны будут жить с Мендосой и его женой. Семья создала страницу GoFundMe, чтобы помочь мальчикам покрыть расходы на жизнь, и сообщество сплотилось вокруг них в их утрате.«По крайней мере, с тех пор, как он [мой отец] скончался, мы должны быть с нашей семьей», — сказал Исайя Гарсия членской организации CNN KTRK. «Нам не нужно ехать в приют или что-то в этом роде. Я бы предпочел быть здесь, чем где-либо еще прямо сейчас».

Похороны его отца проходят во вторник в Хьюстонской церкви обещаний.

Матери в 3 раза больше, чем отцы, потеряли работу во время пандемии

Прочитать статью Stateline о последних действиях государства в отношении коронавируса.

Матери маленьких детей потеряли работу в три раза чаще, чем отцы во время пандемии, и эта ситуация угрожает не только прогрессу на пути к гендерному равенству, но и росту доходов среднего класса, который становится все более зависимым от работающих женщин.

Матери детей в возрасте 12 лет и младше потеряли почти 2,2 миллиона рабочих мест в период с февраля по август, что на 12% меньше, как показал анализ Stateline . Отцы маленьких детей сократили около 870 000 рабочих мест на 4%.

Потеря была еще хуже для матерей-одиночек с маленькими детьми, которые потеряли 16% рабочих мест, которые они занимали в феврале, по сравнению с падением на 6% для отцов-одиночек, согласно анализу данных Current Population Survey, предоставленного Университетом Миннесоты в ipums.орг.

Эти потери, вероятно, еще больше усугубятся в сентябре, поскольку открываются новые школы, а онлайн-обучение оказывает все большее давление на женщин, заставляя их помогать маленьким детям в учебе.

Энджи Шмитт, мать двоих детей из Кливленда, штат Огайо, была шокирована, когда узнала, что ее воспитанник будет участвовать в онлайн-видеосеансах большую часть с 8:30 до 15:30. школьный день. В реальности все было еще хуже: она истощала время, необходимое для работы консультантом по транспорту, и она потеряла четыре месяца зарплаты.

Ее школа попросила родителей изучить одну виртуальную платформу для встреч, но после сбоя они переключились на другую, которая перестает работать менее чем через час, сказала она. Сеансы требуют постоянного внимания от нее и ее мужа. Она беспокоится, что ее трехлетняя дочь не получает достаточно времени и сама не высыпается, пытаясь не отставать.

«У нас с мужем есть степень магистра, мы профессионалы в области компьютеров, и все же ИТ-проблемы остаются такими интенсивными, напряженными и частыми», — сказал Шмитт.«Я не могу представить, как другие справляются с этим».

Ее муж помогает, но менее гибок. «Поскольку я работаю не по найму и зарабатываю меньше денег, я главный человек», занимающийся школьными вопросами, — сказала она.

Изменения угрожают повернуть вспять десятилетия прогресса не только в области гендерного равенства, но и в увеличении доходов среднего класса в целом. Защитники прав женщин призывают к политике штата и федерального правительства, направленной на то, чтобы помочь женщинам пережить бурю, путем введения более гибких графиков учебы и работы, увеличения количества оплачиваемых отпусков по уходу за семьей и усиления защиты от дискриминации на работе, поскольку уход за детьми, как правило, ложится на плечи женщин.

Stateline Story 26 мая 2020

Матери-одиночки сильно пострадали из-за потери работы

«Это немного вернет гендерное равенство», — сказала Ариан Хегевиш, программный директор Института исследований женской политики в Вашингтоне, округ Колумбия.C., добавив, что многие защитники также рассматривают кризис как шанс внести важные изменения в политику, чтобы улучшить жизнь работающих матерей.

«Энергия для того, чтобы, наконец, внести большие изменения, есть», — сказал Хегевиш.

Мать-одиночка Келли Шелхорс из Фредерика, штат Мэриленд, сказала, что благоприятная рабочая среда была ключом к тому, чтобы она продолжала работать консультантом в средней школе, работая дома, а также помогала своим дочерям 7 и 10 лет выполнять школьные задания в Интернете.

«Мне очень повезло, что у меня понимающая администрация, которая всегда говорит:« Вы должны заботиться о себе и своих детях », — сказал Шелхорс в электронном письме на номер Stateline .«Они знают, что я нахожусь в большом стрессе, и все падает на меня, поэтому, если мне нужно отойти, чтобы помочь одной из моих дочерей, они все поймут».

По данным опроса Бюро переписи населения, проведенного в начале сентября, по всей стране почти две трети родителей говорят, что их дети перешли на онлайн-обучение, а еще 13% используют бумажные материалы, которые присылают домой школы. Внезапное переключение на виртуальные классы потребовало пристального присмотра взрослых, а общие технические сбои стали трудоемкой дилеммой.

Даже когда мамы и папы работают из дома, на женщин, как правило, ложится основная тяжесть обязанностей по уходу за детьми, включая новые хлопоты онлайн-школы. Июльское исследование Вашингтонского университета в Сент-Луисе показало, что во время пандемии матери маленьких детей потеряли в четыре-пять раз больше рабочих часов, чем отцы.

Кроме того, по данным исследования Университета Южной Калифорнии, треть работающих женщин заявили, что супруги не помогали по уходу за детьми во время пандемии, что привело к более высокому уровню психологического стресса у матерей, чем у отцов или женщин без детей.

В ходе опроса женщин Вайоминга более двух третей матерей заявили, что изменения в школе и дневном уходе во время пандемии оказали «умеренное или серьезное влияние на повседневную жизнь», а четверть матерей боялись потерять работу из-за отсутствия ухода за детьми. Опрос был проведен в июне группой некоммерческих организаций и Университетом Вайоминга.

Предприятия, принадлежащие женщинам, также сильно пострадали. Согласно опросу штата Гавайи, женщины-владельцы бизнеса в два раза чаще говорили, что их бизнес не переживет пандемию.Только 5% женщин-владельцев бизнеса заявили, что они не пострадали от пандемии, по сравнению с почти 23% владельцев бизнеса-мужчин.

Stateline Story 22 июня 2020 г.

Чернокожие профессионалы упускают из виду недавнюю работу

Шмитт сказала, что некоторые из ее друзей оставили работу или перевели детей в частные школы с очными занятиями.Она изо всех сил пытается не бросить работу.

«Пик доходов женщин приходится на [возраст] 40 лет. Мне 38 лет. Я не могу позволить себе полуторагодичный отпуск», — сказал Шмитт. «Я никогда не смогу выйти на пенсию или снова встать на ноги».

Сара Саммерлин из Силвер-Спринг, штат Мэриленд, также столкнулась с трудностями, чтобы продолжить свою подработку репетитором, одновременно наблюдая за удаленной школьной работой 8-летнего сына и 11-летней дочери. Некоторые из ее клиентов с маленькими детьми нанимают помощников по дому или создают кооперативы для проведения школьных занятий.

«У меня был перерыв», — сказал Саммерлин, но после периода адаптации компьютерная работа пошла гладко. Она и ее муж могут работать или гулять, чтобы расслабиться, пока дети делают школьные задания в Интернете.

«Они довольно часто прерывают нашу работу, но обычно задают простые вопросы», — сказал Саммерлин. «Это длится несколько долгих дней, но я почти вернулся к полному списку [студентов-преподавателей]».

Без участия женщин доход среднего класса в последние десятилетия остался бы на прежнем уровне, говорится в исследовании, проведенном May Brookings Institution по изучению воздействия пандемии на женщин на рабочем месте.

Государственная и федеральная политика не спешила реагировать, проявляя большую гибкость в структуре работы и школы для работающих матерей, и эта проблема в настоящее время достигает кризиса из-за необходимости контролировать домашнее обучение детей, согласно исследованию Брукингса.

Институт исследований женской политики рекомендовал «смелую государственную политику на уровне штата и федеральном уровне», включая сокращение разрыва в оплате труда мужчин и женщин, поддержку матерей, неспособных работать из-за пандемии, и увеличение количества оплачиваемых отпусков по семейным обстоятельствам и отпуска по болезни в сентябре. редакционная.

Политика штата может помочь сократить разрыв в заработной плате мужчин и женщин с помощью законов, требующих от работодателей сообщать о неравенстве в оплате труда, законов, которые уже приняты в Аляске, Иллинойсе, Миннесоте и Нью-Гэмпшире. В некоторых штатах также есть законы против тайны заработной платы и запреты спрашивать новых сотрудников о прошлых заработках, что может помочь уравнять оплату.

Центр за американский прогресс, придерживающийся левых взглядов, также призвал к принятию законодательства штата и федерального законодательства для защиты работающих родителей от дискриминации на основании их обязанностей по уходу.

Среди штатов и городов, в которых уже есть защита рабочих мест для родителей и других лиц, осуществляющих уход: Аляска, Коннектикут, округ Колумбия, Делавэр, Миннесота, штат Нью-Йорк и город Нью-Йорк, согласно июльскому отчету A Better Balance, a New Юридическая организация города Йорка, лоббирующая законы о защите семей. Согласно отчету, штат Нью-Джерси и федеральное правительство предлагают аналогичные меры защиты своим сотрудникам, защищая их от дискриминации по семейным обязанностям.

Временное федеральное правило требует оплачиваемого отпуска, субсидируемого налоговыми льготами для работодателей, для родителей, вынужденных оставаться дома из-за закрытия школ и детских садов. Штат Нью-Йорк подал в суд, чтобы получить постановление суда в августе, разрешающее прекращение отпуска и возобновление его при необходимости.

Некоторые работодатели пытаются восполнить этот пробел с помощью субсидий для нянь и другой помощи по дому для родителей.

Stateline Update 28 ноября 2018 г.

В долгосрочной перспективе женщины зарабатывают лишь половину того, что зарабатывают мужчины, исследование показывает

Согласно исследованию Брукингса, женщины с большей вероятностью будут работать и иметь хорошо оплачиваемую работу на полную ставку, чем в 1970-е годы.Но за этот успех приходится расплачиваться: у женщин больше времени, чем когда-либо, потому что от них по-прежнему ожидается, что они будут делать больше, чем их доля работы по дому.

«Без новой политики и практики, предполагающих более широкое разделение бремени неоплачиваемой работы по дому, большей поддержки стесненных во времени рабочих семей и более высокой заработной платы как для мужчин, так и для женщин, какой бы рост доходов среднего класса мы ни наблюдали, он может полностью исчезнут », — говорится в исследовании.

Некоторые штаты отреагировали на потребность родителей в дополнительной помощи во время пандемии.

Нью-Мексико внесла поправки в правила в сентябре, чтобы разрешить субсидии по уходу за детьми для людей, работающих на дому, а также помогла поставщикам услуг по уходу за детьми с выплатами, когда они вынуждены закрывать свои двери. Мичиган рассматривает законопроект о расширении субсидий на уход за детьми для людей с доходом до 250% от порога бедности во время чрезвычайной ситуации.

Бюджет

Калифорнии, принятый в июне, включал 152 миллиона долларов для оказания помощи поставщикам услуг по уходу за детьми, пострадавшим в результате закрытия, если они могут предоставить детям услуги дистанционного обучения.Иллинойс выделил 270 миллионов долларов на помощь нуждающимся в уходе за детьми.

Член палаты представителей Микаэла Лара Кадена, демократ из Месиллы, одного из двух законодателей штата Нью-Мексико с детьми дома, сказала, что необходимо сделать больше, чтобы вновь открыть детские сады и школы, чтобы жизнь могла вернуться к нормальной жизни для таких матерей, как она.

«Это коренным образом изменило и разрушило жизнь работающих матерей. Потребуется много работы, чтобы наверстать упущенное и вернуть себе место на рабочем месте », — сказала 37-летняя Лара Кадена, которая работает дома одновременно законодателем и директором по исследованиям в журнале, одновременно наблюдая за двумя дочерьми 13 и 9 лет.

Ей повезло работать в компании, принадлежащей женщине, которая уже предоставляет гибкий график, поэтому ей не приходилось терять рабочее время. Ее партнер, отец ее детей, в этом учебном году часто бывал в поездках по проектам киноиндустрии.

Stateline Story 29 июля 2020 г.

Виртуальное обучение означает неравное обучение

По ее словам, подключение к Интернету

имеет решающее значение как для ее работы, так и для учебы дочерей.

Но, имея только полосу пропускания через модемное соединение, она вынуждена не посещать собрания законодательного комитета, когда ее детям нужно делать уроки. Весной один учитель провел встречу Zoom со студентами на стоянке McDonald’s из-за отсутствия домашнего доступа в Интернет, сказала она.

Ее новые обязанности включают посещение школы одного ребенка, чтобы забрать вырванные страницы тетради по математике для ежедневных уроков, поскольку школе не разрешается отправлять учебник домой. Нажатие онлайн «Готово!» кнопка для заданий редко срабатывает, поэтому ей приходится помогать младшей дочери составить электронное письмо со снимком экрана с готовой работой.

«Это не вина округа. Педагоги, дети, родители — все пытаются справиться с этой неизвестной технологией », — сказала Лара Кадена. «Теперь мы тратим вдвое больше времени, пытаясь выполнить работу, чем на самом деле учимся».

Если работающие женщины продолжат нести убытки, нынешняя рецессия может означать долгосрочную неудачу. Так же, как Великая рецессия вынудила пожилых мужчин досрочно выходить на пенсию, эта рецессия может стать препятствием для женщин с детьми, сказала Дайан Лим, экономист и адъюнкт-профессор Университета Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, округ Колумбия.С.

«Я могу представить, что многие работающие мамы не могут эффективно продолжать работать, в то время как их дети школьного возраста застряли с ними дома, говоря:« Ну, я думаю, теперь я домохозяйка », — Лим сказал.

Это дети, потерявшие родителей из-за Covid-19

У Шарли Роос на столе стояли два экрана: iPad и ноутбук. На одном из них 15-летняя девочка посещала удаленные уроки средней школы. С другой стороны, Чарли смотрела на прямую трансляцию своего отца, которую врачи устроили в больнице Миннесоты, где он лечился от осложнений Covid-19.

«Я как бы следил за обоими, и иногда мне приходилось отключаться от школы, чтобы услышать, что говорят врачи», — сказал Чарли, чья семья живет в пригороде Сент-Пол в Маленькой Канаде. «Я бы сказал:« Эй, а какой у него гемоглобин? На что похоже его кровяное давление? »

Кайл Роос со своими дочерьми, Шарли и Лейлой. Предоставлено Жаклин Роос

. Это были вопросы, которые Чарли знал, что ее отец, фармацевт Кайл Роос, задавал бы вопросы, если бы он не был на искусственной вентиляции легких. Она надеялась, что если спросить их о нем, это поможет ему сосредоточиться на выздоровлении.

Но 23 декабря врачи позвонили матери Чарли, Жаклин Роос, и сказали, что Кайлу осталось жить всего несколько часов. Жаклин, 10-летней сестре Чарли и Чарли Лейле разрешили подойти к постели Кайла, чтобы попрощаться.

Держа хрупкую руку отца, Шарли дала обещание.

«Папа, — сказала она сквозь слезы, — я буду изо всех сил стараться изо всех сил, чтобы ты гордился собой».

По мере того, как число погибших от пандемии коронавируса увеличивается, остается все больше детей, потерявших родителей.Это дети, у которых Covid-19 украл не только их маму или папу, но и будущие воспоминания: отец, ведущий их к алтарю на свадьбе, или мать, сияющая на выпускном.

Полный охват вспышки коронавируса

Некоторые из этих детей говорят, что хотели бы оказаться на небесах со своими родителями. Некоторым трудно поесть или сосредоточиться в школе. Некоторые начали терапию всего в 2 года.

«Ей просто казалось, что если она заснет, есть шанс, что она проснется, и мама не будет рядом, или мама может умереть.

В Уолдвике, штат Нью-Джерси, отец 5-летней Мии Ордонез, Хуан Ордонез, отправился в больницу ночью 21 марта, когда Миа спала из-за обострения симптомов COVID-19. Он умер 11 апреля, за пять дней до ее дня рождения.

После этого Миа боялась заснуть, сказала ее мать, Диана Ордонез.

Хуана Ордонеза видели здесь со своей дочерью Миа и женой Дианой. Предоставлено Дианой Ордонез

«Однажды она заснула, а папа так и не вернулся домой», — сказала она.«Ей казалось, что если она заснет, есть шанс, что она проснется, и мама не будет рядом, или мама может умереть».

Поколение, погрузившееся в горе

Имеются ограниченные данные о том, сколько детей в Соединенных Штатах умерли от COVID-19. Но горе в детстве не редкость: даже до пандемии, согласно прогнозам, согласно исследованиям Judi’s House / JAG Institute, примерно 1 из 14 детей в США переживал смерть одного из родителей или брата или сестры к 18 годам. некоммерческий центр помощи детям и семьям.

Эксперты говорят, что потеря любимого человека из-за Covid-19 приносит уникальное горе, которое может особенно сбить с толку детей.

Возможно, семьи не смогут провести похороны, что может помешать процессу принятия реальности смерти. Ребенок может быть изолирован из-за того, что школы закрыты, а это означает, что системы поддержки физически не присутствуют в его жизни. Ребенок может опасаться, что другие взрослые тоже умрут от Covid-19, и это беспокойство может быть трудно снять, когда пандемии нет явного конца.

В некоторых кругах дети могут сталкиваться со стигмой или даже отрицанием серьезности вируса.

«Никто не говорит, что рак не существует», — сказала Джессика Мужурос, программный директор некоммерческой организации Children’s Grief Connection, которая предоставляет лагеря и программы для детей и семей, потерявших близких. «Осложнения помимо осложнений просто разрывают мое сердце».

Дети, потерявшие родителей в результате пандемии, могут столкнуться с дополнительными трудностями не только с тем, как они скорбят, но и с так называемыми вторичными потерями.

«Когда кто-то из ваших близких умирает, вы теряете этого человека — это основная потеря — но вы также теряете все, что этот человек сделал, мог и мог сделать для вас в будущем», — сказал доктор Дэвид Шонфельд, педиатр по вопросам развития, который является директором Национального центра школьного кризиса и тяжелой утраты при детской больнице Лос-Анджелеса. «Во время пандемии эти вторичные потери стали более серьезными».

Сюда входят такие вещи, как потеря дохода, которая может привести к отсутствию продовольственной безопасности, или необходимость переехать и начать учиться в новой школе.

Майра Миллан с четырьмя из шести детей. Миллан умерла в тот день, когда ее сыну, Руссвелу (крайний правый), исполнилось 20 лет. Предоставлено семьей Миллан

. Но вторичные потери не всегда носят финансовый характер, сказал Шонфельд. Возможно, именно этот родитель следил за тем, чтобы ребенок делал домашнее задание или следил за тем, чтобы он принимал лекарства от астмы.

В Детройте 7-летний Джеремайя Хилл потерял двух близких ему людей менее чем за два месяца из-за Covid-19: его отца и двоюродного брата, которые раньше сидели с ним, сказала его мать, Лоретта Сайлс.После того, как его отец, Юджин Хилл, умер 5 апреля, Иеремия не выказывал эмоций; Спустя несколько месяцев он начал вспоминать о занятиях, которые ему не хватает вместе с ним. Сайлз никогда не знает, как ответить.

«Это действительно сложно, — сказал Сайлз. «Я просто говорю:« Да, Иеремия, ты прав », но ты действительно ничего не можешь сказать».

Терапия помогла Иеремии начать обрабатывать свои чувства, сказал Сайлз. Как только пандемия закончится, Сайлз планирует начать водить его в церковь — чего Иеремии больше всего не хватает со своим отцом.

Между тем, в Фениксе, когда 14 декабря умерла мать-одиночка Майра Миллан Ангуло, у нее осталось шестеро детей в возрасте от 6 до 25 лет. Ее старшая, Ванесса Перес, теперь ухаживает за своими младшими братьями и сестрами, помогая им с ними. удаленная школа и выяснение того, как она сможет покрыть расходы семьи. В то же время она пытается успокоить горе своей сестры и четырех братьев, а также имеет дело со своим собственным.

По словам Переса, ее младший брат Мелани часто воспитывает свою мать.

«Если мы где-то проходим мимо, она такая:« О, мама меня водила туда ». Я надела черный свитер на днях, и она сказала:« О, это как у мамы ». Она все время упоминает о ней. . Она говорит, что скучает по ней, — сказал Перес.

«Я стараюсь быть как можно бодрее и говорю:« Эй, да, ты прав »или« Ага, у тебя с мамой были там обеденные свидания », — сказала она. «Но это разбивает мне сердце изнутри».

Как помочь ребенку горевать, даже на расстоянии

Даже когда пандемия меняет повседневную жизнь, есть способы, которыми родители, педагоги и другие взрослые могут помочь ребенку справиться с потерей.Существуют национальные и местные группы помощи скорбящим, многие из которых создают виртуальные группы поддержки. И во многих школах есть консультанты, социальные работники или психологи, которые могут работать с детьми или порекомендовать сторонние ресурсы.

Простое признание потери — важный первый шаг — то, что некоторые педагоги или другие взрослые могут не делать из-за страха, что они скажут что-то, что ухудшит самочувствие ребенка, сказал педиатр Шонфельд.

«Ничего не сказать — худшее, что можно сделать в кризисной ситуации, потому что это говорит детям о том, что взрослые не знают или не хотят помогать», — сказал он.

«Ничего не сказать — худшее, что можно сделать в кризисной ситуации, потому что это говорит детям о том, что взрослые не знают или не хотят помогать».

Как правило, обращение к ребенку и его семье, сообщение им о том, что вы сожалеете об их утрате, и предложение быть рядом с ними — это хорошо.

Подходы, которых следует избегать, сказал Шонфельд, будут пытаться подбодрить ребенка; говоря им, что они должны быть сильными; и все, что начинается со слов «по крайней мере», например «По крайней мере, ему не больно» или «По крайней мере, вы должны провести каникулы вместе.

Вдовы, которые рассказали NBC News об этой истории, сказали, что практика самообслуживания имеет решающее значение для помощи себе и своим детям, особенно после того, как они внезапно стали одинокими родителями.

Ордонезу помогло присоединение к группе в Facebook молодых вдов и вдовцов, потерявших супругов из-за Covid-19. Она подружилась с создательницей группы Памелой Аддисон, которая живет в ее городе Нью-Джерси.

Мартин Аддисон, замеченный здесь со своими детьми и его женой Памелой, умер от коронавируса 29 апреля 2020 года.Предоставлено Памелой Аддисон

Муж Аддисон, Мартин Аддисон, умер от коронавируса 29 апреля, оставив Эддисон с двумя маленькими детьми, Элси, 2 года, и Грэмом, 14 месяцев. После его смерти Элси по-настоящему не ела; Иногда она просто сидела и смотрела, — сказал Аддисон.

Связанные

Аддисон провела терапию для Элси и сама начала терапию, отчасти для того, чтобы научиться помогать своим детям с их эмоциями. Когда Элси начинает волноваться, Аддисон говорит, что она «подтверждает, что грустить — нормально, расстраиваться — нормально, так себя чувствовать — нормально.

В Миннесоте мать 15-летней Чарли Роос, Жаклин Роос, установила простые правила для себя и двух своих девочек, которые помогут им вырваться из депрессии.

Каждый день должен принимать душ; выйти из дома, даже если это просто погулять с собакой; потратить 10 минут на уборку; и поговорить с кем-то за пределами их семьи. По большей части они привлекали друг друга к ответственности.

Семья медленно приспосабливается к жизни без Кайла. Ужинали обычно около 9:15 вечера.м. когда он вернулся домой со смены в аптеке. Теперь, по словам Рооса, они ужинают в 18:30 или 19:00. — обычное время обеда для других семей, но не для них время, которое делает отсутствие отца с каждым вечером все более заметным.

«Он был таким удивительным человеком, что я так рада, что провела с ним даже 15 лет своей жизни».

Шарли направила свое горе на учебу. Она полна решимости поступить в хороший колледж, поэтому она может получить работу, которой бы гордился ее отец.

Ее самая большая надежда состоит в том, что никакие другие семьи не пройдут через то, что она переживает: потерю родителя, которого невозможно заменить.

«Мой отец был таким замечательным человеком и прекрасным примером дарить всем изобилие любви», — сказала Чарли.

«Он был таким удивительным человеком, что я так рада, что провела с ним даже 15 лет своей жизни», — добавила она. «Я бы не стал менять это для всего мира».

ИСПРАВЛЕНИЕ (26 января 2021 г., 18:40 по восточному времени): в более ранней версии этой статьи неверно указывалось, что 1 из 14 детей в США.С. пережил потерю родителя или брата или сестры к тому времени, когда им исполнилось 18 лет. Соотношение является прогнозным: каждый 14-й ребенок испытает такую ​​потерю, а не испытал еще.

Что сказать другу, потерявшему маму или папу

«Как дела?»

Это вопрос, который я постоянно слышал от друзей, коллег и знакомых после смерти моей мамы. Большую часть времени я хотел ответить: «У меня нет ни малейшего понятия».

В некоторые моменты я чувствовал себя на удивление хорошо.В некоторые моменты я волновался, что это всепоглощающее чувство горя никогда не исчезнет. В некоторые моменты я волновался, что это произойдет. В некоторые моменты я не хотел об этом говорить, в другие — ни о чем другом. Объяснить все, что казалось невозможным, — все еще нужно.

Моя мама скончалась два года назад. Горе было невообразимым. Ничто не может подготовить вас к тому, на что это будет похоже, но один аспект, который меня особенно удивил, заключался в том, сколько неудобных, неловких, а иногда и откровенно оскорбительных разговоров у меня было с людьми в моей жизни после того, как это произошло.Это были люди, которые хотели быть рядом со мной или сказать правильные вещи, но не знали, как это сделать.

Я их не виню. Наша культура не очень хорошо справляется со смертью. Это одно из самых неприятных переживаний, когда вы переживаете потерю или наблюдаете за тем, как кто-то, кого вы любите, переживает процесс скорби. Все это нелегко. Но этого не избежать.

После того, как моя мама умерла, казалось, что мои друзья не знали, что мне сказать

Когда я узнал, что моя мама умирает, я попытался наскрести хоть какое-то представление о том, как могло бы выглядеть горе.Я смотрел фильмы, читал о горе, старался подготовиться, как будто горе было чем-то вроде финала, который я мог бы пережить накануне вечером. Конечно, это не сработало. Сразу после смерти мамы мне было грустно, сердито, расстроено, испытывала ностальгию, странно благодарно, потом грустно, потом снова злило, вы называете это — я все это чувствовал, обычно все в течение одного дня.

Из-за этого вихря эмоций мне стало так сложно общаться с друзьями, как обычно. Уверен, им тоже пришлось нелегко. Как они должны были мне помочь, если я не знал, какая помощь мне нужна от них в первую очередь?

Я часто обнаруживал, что даю им пассивные ответы, чтобы умиротворить их вопросы: я чувствовал, что они на самом деле не хотели слышать, как я на самом деле делаю.Я могу вспомнить несколько разговоров, которые обычно начинаются так:

«Как дела?»

«Вообще-то, мне тяжело. Я не совсем понимаю, как себя чувствую. Я все время думаю о моментах, предшествовавших тому, что произошло. Все это кажется очень сюрреалистичным. ”

И потом, как правило, многие люди в моей жизни отвечали бы вариациями этих ответов:

«О… я сожалею о вашей потере», после чего наступает неловкое молчание. Или: «Это так грустно.Я не могу представить, что это будет для меня », после чего я быстро сменил тему.

Такие ответы заставили меня почувствовать, что они просто хотели услышать, что у меня все в порядке, и что все остальное было слишком сложным для них.

Но по мере того, как я отдалялся от того дня, когда умерла моя мама, я обнаружил, что хочу постоянно говорить о своем опыте горя, не говоря уже о ее . Я также заметил, что этот откровенный разговор, которого я жаждал, продолжал доставлять мне дискомфорт окружающим.Мне казалось, что каждый раз, когда я добровольно поднимаю вопрос, люди меняют тему. Или они переключили разговор на что-нибудь менее «угнетающее».

Я понимал, что они делают, но я не этого хотел. Что это значит, если то, что помогло мне огорчить мою мать, доставляло мне дискомфорт самым близким мне людям? Что это значило для меня и моего процесса, не говоря уже о моих отношениях с этими людьми?

Итак, на какое-то время я решил остаться разочарованным и сбитым с толку.Мне казалось, что я не могу быть собой рядом с одними из моих самых близких друзей. Единственное, чего я действительно хотел, — это рассказать о своем горе, но я чувствовал, что должен подвергать себя цензуре. Я стал меньше говорить о маме. Я начал менее откровенно говорить о своих чувствах. Так было проще.

Затем мое разочарование превратилось в откровенный гнев. Мне было больно — почему я должен был примириться с чувствами других? Было эгоистично так думать, но это была правда.Затем, в разгар этой не вызывающей восхищения стадии гнева моего процесса горя, произошло нечто странное.

Отец моих близких друзей умер. Я не знал, как действовать.

Отец одного из моих ближайших друзей умер примерно через полтора года после моей мамы. Я был уверен, что точно знаю, что сказать, что делать, сразу с места в карьер. Я знал, что не стоит спрашивать, как у нее дела. Я знал, что нельзя ходить вокруг да около и делать вид, будто все в порядке.

Но я был совершенно ошеломлен.Я боялся, что скажу что-то не то или причиню ей еще больше боли. Так что я волновался, колебался, а когда наконец заговорил, я поступил так же, как мои друзья — я стал ходить вокруг да около.

Думаю, я знаю причину, по которой люди замолкают, пытаясь утешить друга, который скорбит: стыд. Мы живем в мире, где люди постоянно боятся стыдиться — поэтому многие из нас делают жизненный выбор, чтобы избежать этого чувства любой ценой. Когда вам говорят, что вы сказали не то, что вы обидели кого-то или сказали что-то неловкое, — это просто шокирует.

И когда мы пытаемся утешить скорбящего любимого человека, мы так беспокоимся о том, чтобы сказать что-то не то и почувствовать этот ужасный стыд, что иногда решаем, что проще вообще ничего не говорить.

Но мы, как друзья и любимые, можем добиться большего. Гораздо хуже стыда — это огорчить любимого человека и избежать разговора с другом ради того, чтобы избежать собственного дискомфорта. Я обещаю вам, что это не то, чего хочет ваш скорбящий друг. Если вы не знаете, что сказать — черт возьми, большинство из нас, скорбящих, тоже не знают, что мы хотим, чтобы вы сказали, — скажите им об этом.

Что сказать, если не подобрать слова

Я решил последовать собственному совету, утешая свою подругу, потерявшую отца. Сначала это было так сложно, но как только я преодолел первоначальные колебания, разговор между нами полностью завязался и пошел примерно так:

«Это может быть странно сказать, но когда моя мама умерла, по какой-то причине я действительно хотел подробно рассказать о том, что произошло. Это помогло мне обработать и сделало вещи менее сюрреалистичными.Так что, если есть какая-то деталь, которую, как вам кажется, невозможно выбросить из головы, и вы хотите поделиться ею, пожалуйста, поделитесь со мной ».

Именно тогда мой друг начал открываться мне. Она рассказала мне, как трудно было говорить с людьми о том, что она чувствовала, и что она часто чувствовала, что не знает, как реагировать, когда люди регистрируются, потому что она чувствовала, что должна приукрасить свой ответ. Она говорила о том, что чувствовала себя такой изолированной в своем горе — так же, как и я в своем. Этот разговор продолжался с течением времени, мы оба делились своим разочарованием и чувствовали такое облегчение, что мы были не одни.

Все скорбят по-разному, поэтому важно по-настоящему настроиться на то, что нужно вашему другу. Если вы совершенно не знаете, с чего начать, вот несколько способов начать разговор с скорбящим другом:

1. Я не собираюсь притворяться, будто знаю, как это должно быть для вас. Но я хочу, чтобы вы знали, что я здесь, и я все слышу обо всем, чем вы хотите поделиться. И если вы не хотите делиться прямо сейчас, я с радостью могу вам отговорить свои собственные проблемы.Или мой подробный анализ последнего эпизода Insecure.
2. Где ты сегодня со всем? О чем вы хотите поговорить конкретно?
3. Я просто хотел сказать, что думаю о тебе и о том, через что ты проходишь. Я знаю, что я ничего не могу сказать, что изменило бы то, как вы себя чувствуете сегодня, но если вам нужна звуковая доска, с которой можно поговорить, — я здесь.
4. Хочешь поужинать?

Я обещаю вам — вести эти беседы лично намного проще, чем через текст.Иногда это самый простой способ начать разговор. Если вы не можете встретиться лично, позвоните им по телефону. Я говорю с вами, миллениалы.

Самый большой совет, который я могу дать, — быть честным. И будьте открыты к мысли, что мир вашего друга полностью изменился. Горе не ограничено; ты не «переживаешь» горе. Это целый спектр переживаний, которые продолжаются на протяжении всей вашей жизни.

Ваш друг может навсегда отличаться от вас, и это нормально.Это может быть пугающим, но, пройдя через это как человек, который лично скорбит, и как друг того, кто скорбит, не бойтесь ошибиться. Просто сделайте все возможное, присутствуйте и будьте готовы к тому, что вам будет неудобно. Вы можете быть удивлены тем, что узнаете в процессе.

Челси Грей — писательница, живущая в Лос-Анджелесе. Узнать больше про нее можно здесь .

---

От первого лица — это дом Vox для убедительных провокационных сочинений.У вас есть чем поделиться? Прочтите наши правила подачи заявок и напишите нам по адресу [email protected] .

Семейное недоразумение после смерти

Аааа, семья.

Семья, семья, семья.

Семья может быть прекрасной, но этот пост не об этом. Этот пост о смерти и горе, и все те времена, когда вы смотрели на члена семьи и говорили: «, кто вы?» «чем ты занимаешься? » «где вы были?» «Когда ты превратился в кого-то, кого я не знаю?» «Почему ты не рядом со мной?» и «, как я могу на вас рассчитывать?»

После смерти многие люди чувствуют себя изолированными и непонятыми.Они могут сказать, что разочарованы друзьями, коллегами и обществом — ну, по крайней мере, у меня есть семья. А почему бы и нет? Семья должна быть рядом друг с другом. Для многих семья всегда была той тяжестью, которая удерживала их на земле и маяком во время шторма.

Проблема в том, что смерть и горе могут заставить людей вести себя как сумасшедшие и серьезно пошатнуть центр равновесия в семье. Если смерть произошла в семье, то есть благодатная почва для недопонимания в семье, поскольку члены семьи пытаются справиться с изменением ролей и динамики, разными стилями скорби и сложными эмоциями.

Итак, некоторым людям повезло обнаружить, что их семья проявляет именно такую ​​поддержку и заботу, как и ожидалось, но очень часто люди обращаются к своей семье и оказываются ужасно разочарованными и сбитыми с толку. Мы получаем много вопросов о , почему это может случиться, , и из-за сложной семейной динамики на этот вопрос мы редко можем ответить. Тем не менее, у нас есть несколько общих гипотез о том, почему после смерти может возникнуть семейное непонимание, которые мы собираемся обсудить сегодня.На самом деле ваша ситуация, скорее всего, представляет собой комбинацию факторов; мы надеемся, что этот пост просто заставит вас задуматься.

---

Изменение динамики семьи:

Нам просто нравится обсуждать здесь теории, так что давайте начнем с одной. Теория семейных систем была представлена ​​доктором Мюрреем Боуэном в 1960-х годах. По сути, теория семейных систем утверждает, что семьи — это системы взаимосвязанных и взаимозависимых индивидов. В семейной системе каждый член должен играть свою роль, и ожидается, что члены системы будут реагировать друг на друга в соответствии со своей ролью и отношениями.Сохранение одного и того же паттерна поведения в системе может привести к балансу внутри семейной системы (но также и к дисфункции).

Когда кто-то умирает, вся семейная система сбрасывается. Скорбящие члены семьи оказываются незаинтересованными и / или неспособными вести себя так, как они привыкли. Люди должны не только справиться с горем, но и пережить тот факт, что жизненно важная часть семьи исчезла. Некоторые из ролей, в которых раньше жил ваш любимый, должны будут быть исполнены членами семьи, и, поскольку все привыкают, может произойти сейсмический сдвиг в том, как все «всегда было».

---

Разные эмоции:

Горе может заставить вас почувствовать, что вы сходите с ума. Ваша реакция на горе будет совершенно иной, чем у кого-либо еще, как и диапазон чувств, которые вы испытываете в ответ на потерю. Вот неполный список эмоций, обычно связанных с горем:

шок, онемение, грусть, отчаяние, одиночество, изоляция, трудности с концентрацией внимания, забывчивость, раздражительность, гнев, повышенный или пониженный аппетит, усталость или бессонница, вина, сожаление, депрессия, беспокойство, плач, головные боли, слабость, ломота, боли, тоска, беспокойство, разочарование, отстраненность, изоляция, сомнение в вере.

Довольно часто члены семьи по-разному реагируют на одну и ту же смерть. Когда каждый человек переживает свой индивидуальный эмоциональный опыт, может быть трудно понять, как общаться и поддерживать друг друга. Когда кто-то, кого вы любите, внезапно злится, подавлен, обеспокоен или оцепенел, вашей немедленной реакцией может быть желание, чтобы он вырвался из этого состояния. И наоборот, если вы испытываете эти эмоции, вы можете чувствовать себя более отстраненным и изолированным от своей семьи.В идеальном мире люди будут терпеливы и понимают друг друга, но иногда это легче сказать, чем сделать.

---

Порядок рождения:

Хотя исследования очередности рождения часто оспариваются, я думаю, мы все можем согласиться с тем, что положение в семье в некоторой степени влияет на то, кем мы являемся как люди, как мы ведем себя в семье, и на наши ожидания. есть для других членов семьи. Если у вас небольшая семья, гораздо более вероятно, что у вас будет типичный «старший», «средний» или «самый младший».

Может случиться так, что после смерти старший ребенок чувствует, что он должен вмешаться и позаботиться о скорбящих родителях и младших братьях и сестрах. Если умер родитель, возможно, старший ребенок чувствует себя обязанным выполнить какую-то из своих ролей. Возможно, младший ребенок родился, и поэтому они чувствуют, что нуждаются в дополнительной эмоциональной поддержке. Тем не менее, некоторые члены семьи могут в конечном итоге почувствовать себя неподдерживаемыми или вынужденными встать на ноги, которые, по их мнению, они не могут или не хотят заполнять.

Вся эта динамика немного усложняется в больших семьях.Но когда существует большой разрыв в возрасте между старшим и самым младшим, я думаю, интересно рассмотреть идею о том, что семья, в которой рос самый старший ребенок, часто сильно отличается от семьи, в которой рос самый младший ребенок. Это могло бы объяснить некоторые различия в отношениях и мировоззрении после смерти.

---

Пол / стиль переживания:

Честно говоря, эта рубрика немного вводит в заблуждение. Не факт, что у мужчин и женщин совершенно разные и разные стили скорби.Скорее, известные исследователи горя Кеннет Дока и Терри Мартин полагают, что существуют разные стили горя, которые связаны с характерным «мужским» или «женским». Эти стили печали существуют непрерывно, и пол просто влияет на то, как вы скорбите, . Для более подробного обсуждения их теории загляните сюда.

Вкратце, эта теория утверждает, что существует два типа горевателей — инструментальные и интуитивные.

Интуитивное горе переживается в основном в терминах чувств и эмоций — «мне было грустно» или «я злился» — и реакция на горе обычно сосредоточена на изучении и выражении этих эмоций — «я плакал всю ночь» или « Я так разозлился, что не мог думать.

Инструментальное горе переживается более физическими и когнитивными способами — «Я не мог перестать думать о том, что произошло» или «Мне казалось, что я не могу дышать». Инструментальная реакция на горе выражается физическими, когнитивными или поведенческими способами и больше похожа на «действие» или «действие».

Теперь вы можете себе представить, как возникнет недоразумение, когда в одной семье существуют интуитивные и инструментальные скорбящие. Инструментальный печальщик, который кажется менее эмоциональным и более активным, может показаться холодным и равнодушным для интуитивного печальщика, который считает, что эмоции — это выражение горя.

---

Coping Style:

Я не собираюсь углубляться в эту тему, потому что мы писали об этом довольно много. По сути, вы никогда не должны предполагать, что кто-то будет горевать так же, как вы, потому что у всех нас разные стили преодоления. Философия WYG в отношении совладания заключается в том, что у каждого из нас есть предрасположенность к рациональной, творческой или эмоциональной сторонам нашего разума. Хотя у всех нас, безусловно, есть частичка каждого из них, мы часто склоняемся к одному стилю над другим.Чтобы узнать больше об этом, послушайте наш подкаст по этой теме ниже.

---

Возраст:

Возраст и этап жизни, очевидно, имеют большое влияние на поведение и то, как люди осмысливают свой мир и переживания. Мы писали о влиянии возраста на понимание детьми и подростками; особые соображения для скорбящих подростков; и скорблю как 20 с чем-то. Самый важный вывод — это идея о том, что жизненный контекст человека влияет на то, как он воспринимает свой опыт.Такие вещи, как доступ к поддержке, прошлый опыт, ресурсы, физическое здоровье, экзистенциальная тревога — все это влияет на горе и также меняется с возрастом. Поэтому, пытаясь понять другого человека, обычно полезно рассматривать его жизненный этап в контексте.

---

Вторичные стрессоры:

Представление общества о том, что горе — это нечто, с чем можно «справиться» в течение нескольких месяцев или года после потери, многим кажется смешным. Я думаю, это понятие предполагает, что у людей есть все время, пространство и поддержка в мире, чтобы справиться со своими трудностями.Когда на самом деле людям приходится иметь дело со всевозможными дополнительными стрессовыми факторами, такими как работа, школа, уход за детьми и т. Д., Помимо своего горя. Иногда людям приходится расставлять приоритеты и делать выбор в отношении того, чему они будут уделять свое время и внимание, что может означать…

• Уделять меньше времени и внимания вещам, которые они использовали , чтобы заботиться о них
• Меньше энергии для поддержки других людей
• Выбор не сосредотачиваться на себе и своем горе
• Не проводить время с семьей и друзьями
• Становиться подавленным

Можно легко потерять терпение с кем-то, когда вы думаете, что он подводит вас или плохо справляется с делами, но прежде чем выносить суждение, вы должны рассмотреть все то, что у них есть на своей тарелке.

---

Они находятся в другом месте:

Хотя люди хотят, чтобы вы поверили, что с горем связана временная шкала, на самом деле это не так. Таким образом, почти следует ожидать, что люди, переживающие одну и ту же утрату, будут находиться в разных местах своего горя в разное время. Возможно, вы готовы открыто говорить о смерти своих близких, в то время как остальные члены вашей семьи по-прежнему предпочитают избегать этой темы. Ваш брат или сестра может чувствовать себя способным перебирать вещи вашего любимого человека, в то время как вы все еще не можете представить себе эту мысль.Эти различия могут легко привести к недопониманию и путанице, поэтому общение и терпение являются ключевыми моментами. Хотя некоторые члены семьи, возможно, никогда не захотят горевать так же, как вы, во многих случаях людям просто нужно время, чтобы обрести собственный мир и взгляды.

---

Избегание и негативное совладание:

Избегание — одна из моих любимых тем, потому что я думаю, что она объясняет очень многое из того, что мы делаем. Мы написали очень исчерпывающий пост по этой теме, который я рекомендую вам прочитать. Когда мы говорим об избегании горя, мы обычно имеем в виду избегание, основанное на опыте.

Эмпирическое избегание — это попытка заблокировать, уменьшить или изменить неприятные мысли, эмоции или телесные ощущения. Это внутренние переживания, которые воспринимаются как болезненные или угрожающие и могут включать страх потери контроля, смущения или физического вреда, а также мысли и чувства, включая стыд, вину, безнадежность, бессмысленность, разлуку, изоляцию и т. Д. Я говорю «воспринимать как болезненное или угрожающее», эти восприятия часто субъективны, и то, что воспринимается как угроза для одного, может казаться совершенно иррациональным для другого.

Можно избежать горя, потому что не любят испытывать болезненные чувства. Начало волны горя иногда предсказуемо, но часто — нет, и каждая новая волна приносит с собой океан неприятных мыслей, напоминаний, ощущений и воспоминаний.

Многие испытывают эмоции такого типа и интенсивности впервые, и в ответ они могут проявлять физические, поведенческие и эмоциональные реакции, которые им не нравятся. Это может быть особенно актуально для тех, кому еще предстоит развить надежный набор навыков преодоления трудностей.Хотя горе всегда неприятно и неудобно, для некоторых есть аспекты, которые на самом деле кажутся угрожающими, и это восприятие может привести к попыткам контролировать или избегать пугающих чувств и реакций.

Итак, когда ваш муж убирает вещи вашего умершего сына задолго до того, как вы будете готовы, это может быть сделано для того, чтобы избежать напоминаний. Когда ваши братья и сестры отказываются говорить с вами о вашем умершем отце, это может быть попыткой избежать воспоминаний. К сожалению, избегание часто воспринимается как недостаток заботы, хотя на самом деле это происходит из-за интенсивной заботы.

Избегание лежит в основе большинства негативных последствий. Негативный копинг состоит из таких вещей, как употребление психоактивных веществ, постоянная занятость и изоляция; в основном все, что вы можете сделать, чтобы ошеломить, забыть и свести к минимуму воздействие триггеров горя.