Тест по обществознанию Духовный мир личности 10 класс
Тест по обществознанию Духовный мир личности 10 класс с ответами. Тест состоит из 3 частей (в части 1 — 15 заданий, в части 2 — 4 задания, в части 3 — 1 задание).
Часть 1
1. Система взглядов, понятий и представлений об окружающем мире называется
1) мышлением
2) миросозерцанием
3) мировоззрением
4) менталитетом
2. Этот тип мировоззрения возникает в жизни человека в процессе его личной практической деятельности, взгляды человека формируются стихийно
1) научное мировоззрение
2) религиозное мировоззрение
3) обыденное мировоззрение
4) официальная доктрина
3. Источниками этого типа мировоззрения являются Библия, или Талмуд, или Коран
1) научное мировоззрение
2) религиозное мировоззрение
3) обыденное мировоззрение
4) официальная доктрина
4. Осознанная потребность личности действовать в соответствии со своими ценностными ориентациями называется:
1) верой
2) долгом
3) убеждением
4) совестью
5.
Какое утверждение верно:
1) убеждения присущи человеку с любым типом мировоззрения
3) убеждения присущи только человеку с обыденным типом мировоззрения
4) убеждения присущи человеку только с религиозным типом мировоззрения
6. Совокупность всех итогов познания, оценка их на основе предшествовавшей культуры и практической деятельности, национального сознания, личного жизненного опыта называется
1) мышлением
2) миросозерцанием
3) мировоззрением
4) менталитетом
7. Одним из видов фольклора является (-ются)
1) поп-музыка
2) «самиздат» советского периода
3) частушки
4) артхаус
8. Одним из видов элитарного искусства является (-ются)
1) народная музыка
2) анекдоты советского периода
3) городской фольклор
4) «артхаусное» кино
9. Течение, которое противостоит традиционной культуре, отрицает ее, называется
1) контркультурой
2) субкультурой
3) элитарной культурой
4) фольклором
10.
Какой признак не характеризует научное мировоззрение
1) стремится дать человеку веру в возможность достижения поставленных целей
2) прочная обоснованность достижениями науки
3) органическая связь с производственной и социальной практической деятельностью людей
11. Какой признак не характеризует обыденное мировоззрение
1) формируется стихийно
2) опирается на жизненный опыт человека
3) недостаточно использует опыт других людей
4) имеет тесную связь с мировым культурным наследием
12. Какой признак не характеризует религиозное мировоззрение
1) стремится дать человеку веру в возможность достижения поставленных целей
2) опирается на жизненный опыт человека
3) ориентировано на решение проблем, связанных с духовными потребностями человека
4) имеет тесную связь с мировым культурным наследием
13. К представителям элитарной культуры обычно относят
1) кинорежиссера А.
Тарковского
2) писателя Л. Толстого
3) художника И. Глазунова
4) искусствоведа Ю. Лотмана
14. К контркультуре не относятся
1) движение панков
2) городской фольклор
3) уголовная субкультура
4) хиппи
15. К массовой культуре в настоящее время можно отнести
1) поп-музыку
2) былины
3) философские трактаты
4) музыку андеграунда
Часть 2
1. Вставьте пропущенное понятие: «___________ это оценка самого себя, своих достоинств и недостатков, своих поступков».
2. Установите соответствие между народными героическими эпосами и странами их происхождения: к каждой позиции, данной в первом столбце, подберите соответствующую позицию из второго столбца.
Эпос
А) Песнь о Роланде
Б) Песнь о Нибелунгах
В) Манас
Г) Садко
Страна
1) Германия
2) Франция
3) Россия
4) Киргизия
Запишите выбранные цифры под соответствующими буквами.
3. Установите соответствие между типами мировоззрения и их содержанием: к каждой позиции, данной в первом столбце, подберите соответствующую позицию из второго столбца.
Мировоззрение
А) теоцентризм
Б) природоцентризм
В) антропоцентризм
Г) социоцентризм
Д) наукоцентризм
Содержание
1) считает природу основой всего сущего
2) отдает приоритет во всем сущем Богу
3) отдает приоритет обществу
4) отдает приоритет знаниям
5) ставит в центр всего сущего человека
Запишите выбранные цифры под соответствующими буквами.
4. Расставьте в иерархической последовательности от низшему к высшему следующие ценности.
1) ценности чувства жизни (здоровье и болезни, радость и печаль, мужество и страх и т.д.)
2) ценности чувственного восприятия (удовольствие и пр.)
3) нравственные ценности (добро и зло, долг, жалость к ближнему и пр.)
4) духовные ценности (прекрасное и безобразное, справедливое и несправедливое и т.
д.)
Часть 3
1. «Сердце, воображение и разум — вот та среда, где зарождается то, что мы называем культурой» (К.Г. Паустовский).
2. «В культуре основанием служит вершина» (Г. Ландау).
3. «Гениев и таланты создавать нельзя, но можно создать культуру, и чем она шире и демократичнее, тем легче произрастают таланты и гении» (Г. Нейгауз).
Ответы на тест по обществознанию Духовный мир личности 10 класс
Часть 1
1-3
2-3
3-2
4-3
5-1
6-4
7-3
8-4
9-1
10-1
11-4
12-2
13-1
14-2
15-1
Часть 2
1. Самооценка
2. 2143
4. 2143
Версия формата PDF
Тест Духовный мир личности 10 класс
(160 Кб)
Духовный мир личности
Что говорил русский философ Федотов о духовном мире:
духовная жизнь отличает человека от других существ
сознание духа формирует и направляет деятельность человека
духовная жизнь есть иллюзия, в основе которой лежит материя
Что подразумевается под термином «духовность»:
осознание нематериальных первооснов бытия
умение играть на духовых инструментах
практическое стремление к нравственным идеалам и помыслам
Каким словом принято означать любовь к Отечеству:
национализм
космополитизм
патриотизм
Что не входит в понятие гражданственности:
стремление к мировому лоббированию национальных ценностей
ответственность за развитие государственных социальных институтов
любовь к Родине
Какого типа мировоззрения не существует:
религиозное
обыденное
материалистическое
Мировоззрение не отражает взгляд человека на:
космос, природу, общество
мировоззрение является совокупностью всех взглядов человека
самого себя, религию и политику
Источниками житейского мировоззрения являются:
доводы философии
аргументы науки
практический жизненный опыт
Каковы преимущества научного мировоззрения:
прочная обоснованность, реальность целей и идеалов
информация, подкрепленная словами ученых
объективные ответы на все экзистенциальные вопросы
Функцией мировоззрения может являться:
получения знаний о достижении наилучшего социального статуса
прагматизация подходов к взаимоотношениям людей
предоставление ориентиров для деятельности
Антропоцентризм — это:
теория, согласно которой сознание человека определяет материальную действительность
мировоззрение, в основе которого лежит смысл человеческой сущности
концепция, утверждающая совершенство человека
Система взглядов, понятий и представлений об окружающем мире называется:
мировоззрением
мышлением
менталитетом
Этот тип мировоззрения возникает в жизни человека в процессе его личной практической деятельности, взгляды человека формируются стихийно:
научное мировоззрение
обыденное мировоззрение
религиозное мировоззрение
Источниками этого типа мировоззрения является Библия:
религиозное мировоззрение
научное мировоззрение
обыденное мировоззрение
Источниками этого типа мировоззрения является Талмуд:
научное мировоззрение
официальная доктрина
религиозное мировоззрение
Источниками этого типа мировоззрения является Коран:
религиозное мировоззрение
обыденное мировоззрение
официальная доктрина
Осознанная потребность личности действовать в соответствии со своими ценностными ориентациями называется:
долгом
убеждением
верой
Какое утверждение верно:
убеждения присущи человеку только с религиозным типом мировоззрения
убеждения присущи только человеку с научным типом мировоззрения
убеждения присущи человеку с любым типом мировоззрения
Совокупность всех итогов познания, оценка их на основе предшествовавшей культуры и практической деятельности, национального сознания, личного жизненного опыта называется:
мышлением
менталитетом
мировоззрением
Одним из видов фольклора является (-ются):
поп-музыка
артхаус
частушки
Одним из видов элитарного искусства является (-ются):
народная музыка
«артхаусное» кино
городской фольклор
Течение, которое противостоит традиционной культуре, отрицает ее, называется:
контркультурой
фольклором
субкультурой
Какой признак не характеризует научное мировоззрение:
прочная обоснованность достижениями науки
стремится дать человеку веру в возможность достижения поставленных целей
реальность содержащихся целей и идеалов
Какой признак не характеризует обыденное мировоззрение:
недостаточно использует опыт других людей
формируется стихийно
имеет тесную связь с мировым культурным наследием
Какой признак не характеризует религиозное мировоззрение:
имеет тесную связь с мировым культурным наследием
опирается на жизненный опыт человека
стремится дать человеку веру в возможность достижения поставленных целей
К представителям элитарной культуры обычно относят:
писателя Л.
Толстого
искусствоведа Ю. Лотмана
кинорежиссера А. Тарковского
К контркультуре не относятся:
движение панков
городской фольклор
уголовная субкультура
К контркультуре относятся:
уголовная субкультура
городской фольклор
былины
К контркультуре относятся:
философские трактаты
былины
хиппи
К контркультуре относятся:
движение панков
философские трактаты
городской фольклор
К массовой культуре в настоящее время можно отнести:
движение панков
поп-музыку
философские трактаты
Как религия влияет на повседневную жизнь
Новое исследование исследовательского центра Pew Research Center, посвященное тому, как религия влияет на повседневную жизнь американцев, показало, что люди, которые очень религиозны, больше вовлечены в свои расширенные семьи, более склонны к волонтерству, больше вовлечены в свои сообщества и обычно более довольны тем, как идут дела в их жизни.
Например, почти половина высокорелигиозных американцев, определяемых как те, кто говорит, что они молятся каждый день и посещают религиозные службы каждую неделю, собираются с большой семьей по крайней мере один или два раза в месяц.
Эти различия обнаруживаются не только среди взрослого населения США в целом, но и среди различных религиозных традиций (например, между высокорелигиозными и менее религиозными католиками), и они сохраняются даже при учете других факторов. , включая возраст, доход, образование, географический регион проживания, семейное положение и родительский статус.
Однако в некоторых других областях повседневной жизни, включая межличностные взаимодействия, внимание к здоровью и фитнесу, а также к социальной и экологической сознательности, исследования Pew Research Center показывают, что люди, которые молятся каждый день и регулярно посещают религиозные службы, выглядят быть очень похожими на тех, кто не так религиозен. 2
Например, очень религиозные люди так же часто, как и другие американцы, говорят, что недавно вышли из себя
, и они лишь незначительно реже говорят, что на прошлой неделе солгали во благо. Когда дело доходит до диеты и физических упражнений, крайне религиозные американцы не менее вероятно, что переедали на прошлой неделе, и они не более склонны говорить, что регулярно занимаются спортом. Высокорелигиозные люди также не чаще, чем другие американцы, перерабатывают свои бытовые отходы. И при принятии решений о том, какие товары и услуги покупать, они больше не склонны учитывать экологические показатели производителей или то, платят ли компании сотрудникам справедливую заработную плату.
Это одни из последних результатов исследования религиозного ландшафта США Исследовательского центра Пью. Исследование и этот отчет стали возможными благодаря благотворительному фонду Pew Charitable Trusts, который получил поддержку проекта от Lilly Endowment Inc. религиозный состав населения США и описал религиозные верования, обычаи и опыт американцев. Этот новый отчет также основан на общенациональном телефонном опросе, но основан главным образом на дополнительном опросе среди 3278 участников Панели американских тенденций Pew Research Center, репрезентативной на национальном уровне группы случайно выбранных взрослых американцев, опрошенных онлайн и по почте. Дополнительный опрос был разработан, чтобы выйти за рамки традиционных показателей религиозного поведения, таких как посещение богослужений, молитвы и вера в Бога, чтобы изучить, как люди проявляют (или не проявляют) свои религиозные убеждения, ценности и связи в повседневной жизни. -день жизни.
Чтобы помочь разобраться в этом вопросе, в ходе опроса взрослых американцев спросили, является ли каждое из 16 убеждений и моделей поведения «существенным», «важным, но не существенным» или «неважным» для того, что их религия значит для них.
Среди христиан вера в Бога возглавляет список: 86% считают, что вера в Бога «необходима» для их христианской идентичности. Кроме того, примерно семь из десяти христиан благодарны за то, что имеют (71%), прощают тех, кто их обидел (69).%) и всегда быть честным (67%) необходимы для того, чтобы быть христианином. Гораздо меньше людей говорят, что посещение религиозных служб (35%), скромная одежда (26%), работа по защите окружающей среды (22%) или отдых в субботу (18%) имеют важное значение для того, что значит быть христианином лично для них.
В ходе опроса были заданы аналогичные вопросы представителям нехристианских вероисповеданий и религиозным американцам (иногда называемым «неверующими»), спрашивая, важны ли различные типы поведения для того, «что для вас значит быть нравственным человеком». 4 Среди неаффилированных лиц честность (58%) и благодарность (53%) являются качествами, которые чаще всего считаются важными для того, чтобы быть нравственным человеком.
(Выводы о нехристианах более подробно обсуждаются в конце главы 2.)
Опрос показывает четкую связь между тем, что люди считают важным для своей веры, и их повседневным поведением, о которых они сообщают сами. Проще говоря, те, кто верят, что поведение или совершение определенных действий являются ключевыми элементами их веры, с гораздо большей вероятностью скажут, что они на самом деле 0033 выполнять эти действия на регулярной основе.
Например, среди христиан, которые говорят, что помощь бедным имеет важное значение для того, что для них значит быть христианином, примерно шесть из десяти говорят, что они пожертвовали время, деньги или вещи, чтобы помочь бедным на прошлой неделе. Для сравнения, меньше христиан, которые сделали , а не , считают помощь бедным центральным элементом своей религиозной идентичности и говорят, что работали, чтобы помочь бедным в течение предыдущей недели (42%).
Та же картина наблюдается и в вопросах опроса о межличностных взаимодействиях, здоровье и общественном сознании.
Относительно немногие христиане считают здоровый образ жизни, покупки в компаниях, которые платят справедливую заработную плату, или защиту окружающей среды ключевыми элементами своей веры. Но те, кто считает эти вещи важными для того, что значит быть христианином, чаще, чем другие, говорят, что ведут здоровый образ жизни (например, занимаются спортом), учитывают, как компания относится к своим сотрудникам и окружающей среде при совершении покупок. решения, или пытаться перерабатывать или сокращать количество отходов в максимально возможной степени.
Конечно, подобные опросные данные не могут доказать, что вера в то, что определенные действия являются обязательными для христиан, на самом деле заставляет христиан вести себя определенным образом. Причинная стрела может указывать и в другом направлении: тем, кто регулярно совершает определенные действия, может быть проще ссылаться на эти действия как на важные для их веры. И наоборот, тем, кто не занимается регулярно определенной деятельностью (например, помогает бедным), может быть сложнее описать эту деятельность как важную для своей веры.
Тем не менее, данные опроса показывают, что христиане с большей вероятностью будут вести здоровый образ жизни, работать на благо бедных и вести себя экологически сознательным образом, если они считают эти вещи важными для того, что значит быть христианином.
На вопрос, где они ищут руководство при принятии важных жизненных решений, американцы в целом отвечают, что больше полагаются на собственные исследования, чем на указания экспертов. Целых восемь из десяти американцев говорят, что они «много» полагаются на собственные исследования при принятии важных решений. Для сравнения, 25% говорят, что в значительной степени полагаются на советы профессиональных экспертов, и только 15% в значительной степени полагаются на советы религиозных лидеров . .
Но хотя относительно немногие люди обращаются к религиозным лидерам за руководством при принятии важных решений, многие американцы все же обращаются к молитве, когда сталкиваются с важным выбором. Действительно, среди тех, кто очень религиозен, почти девять из десяти (86%) говорят, что они «много» полагаются на молитву и личные религиозные размышления при принятии важных жизненных решений, что превышает долю высокорелигиозных людей, которые полагаются многое в собственных исследованиях.
Другие ключевые выводы этого отчета включают:
- Три четверти взрослых, в том числе 96% членов протестантских церквей, исторически принадлежавших к чернокожим, и 93% протестантов-евангелистов, говорят, что они благодарили Бога за что-то на прошлой неделе. И две трети, в том числе 91% тех, кто исторически принадлежал к протестантской традиции чернокожих, и 87% евангелистов, говорят, что просили Бога о помощи на прошлой неделе. Менее одного из десяти взрослых (8%) говорят, что злились на Бога за последнюю неделю. (Подробнее о том, как американцы говорят о своем отношении к Богу, см. в главе 1.)
- Треть нерелигиозных американцев говорят, что они благодарили Бога за что-то на прошлой неделе, и каждый четвертый просил Бога о помощи на прошлой неделе. (Подробнее см. главу 1.)
- Почти половина американцев (46%) говорят, что разговаривают со своими ближайшими родственниками о религии по крайней мере один или два раза в месяц. Около четверти (27%) говорят, что они говорят о религии не реже одного раза в месяц со своими большими семьями, а 33% говорят, что они так же часто обсуждают религию с людьми вне их семей.
Регулярные разговоры о религии наиболее распространены среди евангелистов и людей, принадлежащих к церквям исторически сложившейся черной протестантской традиции. Напротив, относительно небольшое число «нерелигиозных» говорят, что обсуждают религию с какой-либо регулярностью. (Подробнее о том, как часто американцы говорят о религии, см. в главе 1.)
Регулярные разговоры о религии наиболее распространены среди евангелистов и людей, принадлежащих к церквям исторически сложившейся черной протестантской традиции. Напротив, относительно небольшое число «нерелигиозных» говорят, что обсуждают религию с какой-либо регулярностью. (Подробнее о том, как часто американцы говорят о религии, см. в главе 1.)- Треть взрослых американцев (33%) говорят, что на прошлой неделе они были волонтерами. Сюда входят 10%, которые говорят, что они добровольно работали в основном через церковь или религиозную организацию, и 22%, которые говорят, что их волонтерство не осуществлялось через религиозную организацию. (Подробнее о волонтерстве см. в Главе 1.) 5
- Трое из десяти взрослых говорят, что на прошлой неделе они медитировали, чтобы справиться со стрессом. Регулярное использование медитации для преодоления стресса более распространено среди высокорелигиозных людей, чем среди менее религиозных (42% против 26%). (Подробнее о медитации и стрессе см. в главе 1.)
(Подробнее о медитации и стрессе см. в главе 1.)- Девять из десяти взрослых говорят, что качество продукта является «главным фактором», который они учитывают при принятии решения о покупке, а три четверти обращают внимание на цену. Гораздо меньше — всего около четверти взрослых — считают, что ответственность компании за окружающую среду (26%) или справедливая заработная плата сотрудников (26%) являются основными факторами при принятии ими решения о покупке. Высокорелигиозные взрослые не более и не менее склонны, чем менее религиозные, говорить, что они учитывают экологические показатели компании и практику справедливой оплаты труда при принятии решений о покупке. (Подробнее о том, как американцы принимают решение о покупке, см. в главе 1.)
- Три четверти католиков говорят, что они «много» обращаются к своей совести за советом в сложных нравственных вопросах. Гораздо меньше католиков говорят, что обращаются к учениям католической церкви (21%), Библии (15%) или к Папе (11%) за советом по сложным нравственным вопросам. (Подробнее см. главу 3.)
(Подробнее см. главу 3.)- Четверть христиан говорят, что скромная одежда необходима для того, что для них значит быть христианином, а еще четверо из десяти говорят, что это «важно, но не обязательно». (Подробнее см. главу 2.)
- На просьбу описать своими словами, что для них значит быть «нравственным человеком», 23% «неверующих» ссылаются на золотое правило или на доброе отношение к другим, 15% говорят, что они хорошие люди, а 12 % отмечают терпимость и уважение к другим. (Подробнее см. главу 2.)
В оставшейся части этого отчета эти и другие выводы рассматриваются более подробно. В главе 1 более подробно рассказывается о том, как американцы, принадлежащие к разным религиям, говорят, что живут своей повседневной жизнью. Глава 2 исследует основы религиозной и моральной идентичности: что христиане считают «необходимым» для того, что значит быть христианином, и что представители нехристианских верований и религиозные «нерелигиозные» считают важным для того, чтобы быть нравственным человеком.
? В главе 3 рассказывается о том, где, по словам членов различных религиозных групп, они ищут руководства при принятии важных жизненных решений или обдумывании сложных моральных вопросов.
По большинству этих вопросов в отчете высокорелигиозные американцы сравниваются с менее религиозными, а также рассматриваются различия между членами различных религиозных групп. Для сравнения высокорелигиозных людей с менее религиозными в пределах конкретных религиозных групп (например, высокорелигиозные католики против менее религиозных католиков) см. подробные таблицы.
Профиль высокорелигиозных, менее религиозных
В этом отчете «высокорелигиозными» респондентами считаются те, кто говорит, что ежедневно молится и посещает религиозные службы не реже одного раза в неделю. В целом по этому определению 30% взрослых американцев очень религиозны, а 70% — нет. 6
Как подчеркивается в этом отчете, эти стандартные меры традиционной религиозной практики не охватывают всей широты того, что значит быть религиозным; многие респонденты также говорят, что такие качества, как благодарность, прощение и честность, важны для того, что лично для них значит быть религиозным.
Тем не менее, эти два показателя (молитва и религиозное посещение) тесно связаны с целым рядом других показателей религиозной приверженности.
Например, девять из десяти человек, отнесенных к категории высокорелигиозных (91%) говорят, что религия очень важна в их жизни, и почти все остальные (7%) говорят, что религия хоть немного важна для них. Напротив, только трое из десяти человек, отнесенных к категории малорелигиозных (31%), говорят, что религия играет очень важную роль в их жизни, а большинство остальных (38%) говорят, что религия «не слишком» или «не на своем месте». все» важно для них. 7
Почти все очень религиозные люди говорят, что вера в Бога необходима для их религиозной идентичности (96%), по сравнению только с 57% не очень религиозными людьми. Точно так же семь из десяти высокорелигиозных людей говорят, что чтение Библии или других религиозных материалов необходимо для их религиозной идентичности; только 18% тех, кто не очень религиозен, говорят, что это жизненно важно для их религиозной идентичности или для того, что для них значит быть нравственным человеком.
Как и следовало ожидать, религиозный состав высокорелигиозных и менее религиозных людей также весьма различен. Целая половина высокорелигиозных взрослых американцев (49%) идентифицируют себя с евангельскими протестантскими конфессиями, по сравнению с примерно каждым пятым (19%) не очень религиозным. И хотя лишь горстка высокорелигиозных людей не имеет религиозной принадлежности, около четверти менее религиозных респондентов (27%) идентифицируют себя как атеисты, агностики или «ничего особенного».
Существуют также важные демографические различия между высокорелигиозными и менее религиозными людьми. 8 Они также с большей вероятностью присоединятся к Республиканской партии, чем к Демократической, и в среднем они несколько старше тех, кто менее религиозен. Однако различий по уровню образования немного.
Как это делали простые немцы | Кристофер Р. Браунинг
Роберт Капа/Международный центр фотографии/Magnum Photos
Немецкие солдаты, захваченные американскими войсками, Сен-Лоран-сюр-Мер, Франция, июнь 1944 г.
Растущее осознание Холокоста как в научных кругах, так и в обществе в целом стало очевидным в конце 1970-х и усилилось в 1980-х. Первоначально важные исследования были сосредоточены на различных ролях Гитлера, нацистской идеологии и структуры диктатуры в формировании процесса принятия решений, которые привели к Холокосту. Исследования также концентрировались на соучастии различных профессий и институтов в Третьем рейхе, особенно в СС . По-прежнему отсутствовали тщательные эмпирические исследования того, как нацистская расовая политика также проводилась «обычными» немцами.
Два события 1990-х изменили эту ситуацию. Первой была публикация моей книги « Обычные люди: Резервный полицейский батальон 101 и окончательное решение в Польше » в 1992 году, за которой вскоре последовала книга Даниэля Гольдхагена « Добровольные палачи Гитлера: простые немцы и Холокост » в 1996 году. выставка Гамбургского института социальных исследований «Война на уничтожение: преступления вермахта 1941–1944», который много гастролировал по Германии с 1995 по 1999 год и вызвал как высокую посещаемость, так и серьезные споры.
Обычные люди и Добровольные палачи Гитлера совпадали в своем фокусе на резервном полицейском батальоне 101 в качестве тестового примера, потому что его командир открыто предоставил своих людей — случайно призванных резервистов среднего возраста с низким уровнем членства в партии и небольшой полицейской подготовкой. идеологическая обработка — возможность не участвовать в массовых казнях евреев в Польше. Тем не менее подавляющее большинство не воспользовалось этим вариантом.
Обе книги показали, что «обычные» немецкие мужчины — а не только фанатики и идеологи СС , тщательно отобранные и обученные, — стали массовыми убийцами. Но эти две книги значительно различались в попытках объяснить феномен непринудительного участия. Я подчеркивал универсальные атрибуты человеческой природы и социально-психологические факторы, формирующие групповую динамику, такие как подчинение, почтение к авторитету и адаптация к ролям в оккупационном подразделении, дислоцированном на вражеской территории во время войны.
Гольдхаген подчеркивал немецкую культурную специфику в форме того, что он описал как глубоко укоренившийся «элиминационистский» антисемитизм, который заставлял практически всех немцев желать смерти евреев, а затем убивать их с восторженной жестокостью, когда им предоставлялась личная возможность.
101-й резервный полицейский батальон предоставил образцовое исследование для проверки и опровержения предположений о факторах, которые часто считаются необходимыми для объяснения индивидуального участия в массовых убийствах. Среди этих якобы решающих факторов были специальный отбор нацистскими властями тех, кто должен был принять участие в Холокосте, открытая идеологическая приверженность, суровая дисциплина и обучение, а также принуждение посредством обязательных приказов и угроз наказания. Ни один из них не относился к полицейским запаса. Но большинство простых немецких мужчин, участвовавших в военных действиях нацистов и испытавших реальность нацистской оккупации Европы, служили в вооруженных силах, а не в полицейских батальонах.
Отсюда взрывное воздействие выставки «Преступления вермахта» в Германии. Несмотря на два десятилетия исследований об обратном, утешительный послевоенный миф о «чистом вермахте» просуществовал относительно неповрежденным в немецком массовом сознании до середины XIX века.90-е.
Графические фотографии, леденящие кровь письма и документы на выставке в Гамбурге, отражающие действия и взгляды простых солдат, преуспели там, где не удавалось научным книгам, окончательно установить более широкое осознание того, что ужасные преступления немецкой войны и оккупации на Востоке не совершались. исключительно и известно только SS . У выставки были недостатки. Некоторые фотографии оказались поддельными, а другие при ближайшем рассмотрении проверить не удалось; письма и документы, тщательно отобранные для максимального шокового эффекта, возможно, не были репрезентативными в каком-либо статистическом смысле. Но общий урок для публики соответствовал десятилетиям предыдущих исследований.
Исследования тех, кто принимал участие в преследовании нацистами, продолжались и в новом тысячелетии, в основном подтверждая и расширяя, а не пересматривая или отменяя более ранние результаты. Ни один серьезный ученый не пытался утверждать, что обычные немецкие мужчины не становились массовыми убийцами или что вермахт — институт, формировавший опыт и поведение самых больших групп немцев во время Второй мировой войны, — не был сильно замешан в нацистской преступности. Но множество новых исследований, основанных на новых источниках и инновационных подходах, углубили наши знания и понимание. Два примера — 9 Мэри Фулбрук.0130 Маленький городок рядом с Освенцимом: обычные нацисты и Холокост и Зёнке Нейцель и Харальд Вельцер, Солдатен: о сражениях, убийствах и смерти: секретные стенограммы немецких военнопленных во время Второй мировой войны .
Мэри Фулбрук предлагает нам преодолеть различие между идеологически движимыми, закоренелыми нацистами, с одной стороны, и «обычными» немецкими мужчинами, с другой.
Она хочет, чтобы мы рассмотрели роль гибридной фигуры, которую она называет «обычным нацистом» в Холокосте. В центре ее тематического исследования находится Удо Клауса, 9-й0130 Ландрат (главный гражданский администратор) уезда Бендзин (Бендсбург) и его жена Александра. Одним из больших достоинств этого исследования является то, что Фулбрук имел доступ к личным бумагам и письмам семьи Клауса. Сложность в том, что ей нравился этот доступ, потому что она знала семью Клауса лично. Мать Фулбрука и Александра были подругами детства, пока ее матери не пришлось бежать из нацистской Германии по политическим и расовым причинам — она была «активной социалисткой и убежденной христианкой… еврейского происхождения», — но они возобновили свою дружбу после войны до такой степени, что Александра стать крестной матерью Мэри Фулбрук. Одним из самых захватывающих аспектов научного исследования Фулбрук является то, как она справляется со своими «личными трудностями» одновременно прозрачно и вдумчиво.
Реклама
Решающее значение для книги Фулбрук имеют различные точки зрения, предоставленные ее четырьмя основными источниками: современные нацистские документы о немецком оккупационном режиме в Восточной Верхней Силезии (территория, присоединенная к Третьему рейху в 1939 году), особенно город и уезд Бендзин.
всего в пятидесяти милях от Освенцима; современные письма Александры Клаусы; многочисленные самооправдательные послевоенные отчеты Удо Клауса; а также редкие документы того времени (например, дневник девочки-подростка) и послевоенные свидетельства евреев Бендзина, которые жили в том же городе, но в постоянно угрожаемом мире, совершенно отличном от мира семьи Клауса. Сопоставление показаний выживших с нацистскими документами, письмами Александры и послевоенными отчетами Удо лежит в основе этой откровенной книги.
Каким человеком был Удо Клауса и что Фулбрук подразумевает под термином «обычный нацист»? Клауса происходил из семьи националистов, консервативных католиков и стремился сделать карьеру на военной или государственной службе. Его слабое здоровье исключало первое в большей степени, чем его католицизм мешал второму. Член партии с февраля 1933 года, он рассеял сомнения даже самых ярых антихристианских нацистов своим верным и эффективным служением режиму. Фулбрук следующим образом резюмирует оценку Клауса печально известным нацистским противником христианских церквей:0003
Несмотря на то, что Клауса внутренне «чувствовал себя связанным своей католической религией», он «ни в коем случае» не позволял этому помешать его «практической приверженности делу национал-социалистов» и его готовности «отдать свою все возможное для работы фюрера».
Клауса разделял мнение многих своих соотечественников о праве Германии на имперское правление в Восточной Европе над людьми, считающимися неполноценными в расовом и культурном отношении. Удивительно не обращая внимания на человеческое влияние нацистской расовой политики и политики «германизации» на евреев и поляков, он чувствовал себя «порядочным», а не «настоящим» нацистом и аполитичным государственным служащим, который занимался «только администрацией». Параллельно рассказывая об опыте и судьбе бендзинских евреев, Фулбрук демонстрирует, что то, что для Клауса было «лишь управлением», на самом деле было осуществлением политики, которая унижала, экспроприировала, эксплуатировала, доводила до нищеты, морила голодом, выселяла и, наконец, убивала евреев Бендзина. Бендзин. Их семьи были разлучены, и их жизни закончились последовательными сборами на принудительные работы, а затем отбором для депортации в Освенцим.
Атмосфера небрежного расизма и имперских прав, в которой жила семья Клауса в Бендзине, захватывающе передана в письмах Александры, посвященных поиску и обустройству нового дома.
Она записала свое первое впечатление: «Город невероятно безобразный, убогий, ветхий, грязный, я никогда не видела ничего подобного. Улицы кишат чумазыми, оборванными, отвратительными евреями… Единственный жилой дом в Бендзине — это вилла еврея Шейна, крупного промышленника, который вовремя сбежал». На самом деле Шейны бежали на восток от Бендзина в 19 г.39, но позже были убиты во время Холокоста. О меблировке своего нового дома она писала: «Только что здесь был попечитель, устанавливающий цены на еврейскую мебель… Я возьму все…». В ожидании покраски дома, чтобы распаковать свои вещи, присланные из Берлина, она пожаловалась: «Мое единственное занятие — все время ходить и стоять в доме, чтобы наши вещи не «прилипали к стене». пальцы евреев. Это очень досадное дело, потому что они воруют, как вороны».
Сопоставляя послевоенные отчеты Удо Клауса с другими источниками, Фулбрук приходит к выводу, что он жил в типичной «расистской моральной вселенной» колониализма, которая считала само собой разумеющимся смерть от голода, пренебрежения, труда и произвольных казней с до 1942 года.
Клауса, казалось, не замечал своей собственной ответственности за человеческие издержки управления и проведения нацистской политики и, таким образом, содействия Окончательному решению, как во время, так и после войны.
Реклама
С помощью различных ложных заявлений, призванных как избежать юридической ответственности, так и создать приемлемую послевоенную идентичность, Клауса даже отрицал, что знал о депортации и массовом убийстве бендзинских евреев в 1942 году. В то же время он утверждал, что бежал со своего административного поста и вернулся на военную службу, чтобы не «стать невиновно виновным». Разоблачая ложность послевоенных отчетов Клауса, Фулбрук, тем не менее, приходит к выводу, что с наступлением Окончательного решения в 1942, Клауса, по-видимому, встревожил кульминационный момент нацистской расовой политики в комплексной программе массовых убийств, которую он содействовал, но не предвидел и не желал. Письма Александры указывают на то, что с начала первых крупных депортаций евреев из Бендзина в Освенцим в мае 1942 года и до самого отъезда Удо из Бендзина в декабре следующего года он страдал психологическим кризисом в виде усталости и расшатанных нервов, которые не имели заметного физическая причина.
Тем не менее, Фулбрук подчёркивает, что именно поведение Клауса как проводника нацистской расовой политики и фасилитатора «Окончательного решения» исторически значимо по своему влиянию, а не какие-то тайные оговорки и натянутые нервы, которые он мог скрывать, продолжая поддерживать нацистов. режима до конца войны. Впоследствии его предполагаемые сомнения были удобно раскрыты его детям и судебным следователям. Именно, как пишет Фулбрук, поведение «помощников Гитлера» — «обычных нацистов», таких как Клауса, — «способствовало динамизму нацизма» и «помогло проложить путь к геноциду».
Фулбрук не первый историк, открывший центральную роль исполнителей и посредников, которые не занимались политикой и не убивали лично своих жертв. Основополагающим для анализа Раулем Хильбергом уничтожения европейских евреев как обширного административного процесса была его оценка фаланги бюрократов, чей вклад в определение, экспроприацию, концентрацию и транспортировку евреев был необходим для окончательного решения.
В основе оборонной стратегии Эйхмана в Иерусалиме лежало его стремление выдать себя за одного из многих таких банальных бюрократов, стратегия, успешная при Ханне Арендт, но не при иерусалимском дворе и не у многих историков.
Арендт уловила важную концепцию, но не верный пример. То, что делает книгу Фулбрук вехой в историографии Холокоста, таким образом, не является ее открытием новой категории преступника. Что примечательно, так это, с одной стороны, ее исключительный доступ к личным документам одной такой семьи преступников и их использование, а с другой стороны, ее умелое сопоставление их истории с ужасающей реальностью еврейского опыта в Бендзине.
Эккехард Клауса
Удо Клауса, июль 1939 г.
Другим примером новых, до сих пор неиспользованных источников, проливающих дополнительный свет на старые вопросы — взгляды, убеждения и поведение простых немецких солдат и их отношение к национал-социализму — является « Soldaten » Нейцеля и Вельцера, a изучение тайно записанных разговоров немецких военнопленных в британском и американском плену, которые не были рассекречены до 1996 года.
Чтобы понять немецких солдат Второй мировой войны, утверждают они, «мы должны увидеть войну, их войну, их глазами ». Это, в свою очередь, требует восстановления «систем отсчета», по которым немецкие солдаты ориентировались и осмысливали свой мир.
Две такие системы отсчета были ключевыми, утверждают они. Первым был Третий рейх и его «национал-социалистическая мораль», основанная на фундаментальном расовом неравенстве и превосходстве немецкого сообщества над другими группами, а также над отдельными немцами. Второй была война, во время которой 17 миллионов немцев служили в вооруженных силах и отождествляли себя с ними и придерживались широко разделяемых военных ценностей храбрости, стойкости, послушания и готовности к самопожертвованию. Они утверждают, что по сравнению с этими двумя основными факторами другие факторы, такие как прежние политические взгляды и индивидуальная предрасположенность, были маргинальными в формировании поведения.
Авторы также отмечают, что наше современное историческое понимание эпохи нацизма, которое ставит Холокост в центр, не было той точкой зрения, с которой большинство немцев — как солдат, так и гражданских лиц — переживали Вторую мировую войну.
(В самом деле, они могли бы добавить, что рассмотрение Третьего рейха и Второй мировой войны в первую очередь через призму Холокоста не преобладало в исторической профессии и в обществе в целом до 1980-х гг.) Но выводы, которые авторы делают из этих тайно записанных разговоров о Осведомленность солдат, отношение и участие в военных преступлениях и убийствах евреев — сильная сторона книги.
Многие преступления, совершенные немецкими солдатами, утверждают Нитцель и Вельцер, были «типичны не столько для преступлений, совершенных Вермахтом конкретно, сколько для военных преступлений в целом». К ним относятся убийства заключенных, нападения на мирных жителей и изнасилования. Многие военнопленных рассказывали о таких действиях, чтобы «развлечь» своих товарищей по заключению, и слишком часто они заканчивали свои рассказы о насилии хвастовством, что «это было очень весело». Я бы сказал, что для вермахта более характерной, чем предполагалось авторами, была его одержимость партизанским сопротивлением и «спираль насилия» антипартизанской войны, в которой уничтожение целых деревень и массовое убийство гражданского населения превратились в одно и то же.
«рутина» и казались солдатам вполне оправданными.
Авторы отмечают, в какой степени немецкие солдаты были «обижены» и спровоцированы на разнузданное насилие «нечестным боевым стилем» (внезапные атаки сзади), зверствами, упорным сопротивлением и женщинами-военнослужащими Красной Армии. Но, учитывая постоянное использование авторами понятия «системы отсчета» именно Третьего рейха, можно было бы больше сказать о лежащей в их основе предпосылке о праве на бескровное завоевание, выявленной в этих разговорах. В глазах немцев неприятельские армии и население, упорно защищающие свою родину от последствий ужасного иностранного завоевания, считались невыносимыми. В классическом стиле «винить жертву» немецкие солдаты считали, что их враги полностью заслужили те ужасные несчастья, которые они навлекли на себя, осмелившись сопротивляться.
Очень небольшой процент разговоров военнопленных — 0,2 процента — касался Холокоста, но те, которые действительно «показывали, что многие солдаты были удивительно хорошо осведомлены о конкретных деталях истребления европейских евреев».
Многие рассказчики погрязли в графических деталях, в то время как их слушатели реагировали любопытством, вуайеризмом и групповым наблюдением (а также отсутствием удивления, возражений или недоверия), которые были типичны для тех, кто слышал рассказы о массовых убийствах. Антипатия к евреям была повсеместной. Некоторые Военнопленный -й критиковал описываемые ужасающие методы, но не саму политику геноцида.
Основная выраженная озабоченность была не юридическая или моральная, а скорее широко разделяемое осознание мести, которую Германия навлечет на себя, если война будет проиграна. Среди всего множества нацистских преступлений только массовая гибель советских военнопленных от голода и безнадзорности, казалось, вызывала хоть какое-то «возмущение». В конечном счете, заключают авторы, что отличало нацистские кампании, в которых участвовал вермахт, от «стандартной общей практики Второй мировой войны», так это уничтожение евреев и советских войск.0126 военнопленных с и комиссары.
«Здесь проявилась расистская идеология».
Авторы отмечают, что стенограммы военнопленных «содержат почти все на свете» и что «лоскутное одеяло» из «противоречивых фрагментов» встречается гораздо чаще, чем связное нацистское мировоззрение, выраженное небольшим меньшинством «идеологических воинов». ». Таким образом, авторы часто говорят о «тенденциях», а не о жестких и быстрых обобщениях. Они описывают разнородные и часто противоречивые POW ведут беседы с надлежащей осторожностью и приходят к некоторым полезным выводам, касающимся отношения вермахта к конкретным нацистским преступлениям и участия в них, которые выходят далеко за рамки зверств, совершенных многими армиями во многих войнах. Но авторы странным образом заканчивают свою книгу тем, что отворачиваются от этой исторической специфики ко все более широким и бессодержательным обобщениям, которых они раньше избегали. Утверждая, что «солдаты склонны вести себя одинаково» из-за военного учреждения и ситуации военного времени, в которой они оказались, они все больше замалчивают конкретные ситуации и идеологическое давление, с которыми немецкие солдаты столкнулись на восточном фронте.
Утверждая, например, что «пора перестать переоценивать влияние идеологии», которая «не объясняет, почему солдаты… совершают военные преступления», они используют очень узкое понятие идеологии. Для них она ограничена самопровозглашенным, последовательным нацистским мировоззрением, поддерживаемым «идеологическими воинами», а не более широкими «системами отсчета» Третьего рейха, такими как фундаментальное расовое неравенство, которые они подчеркивали в начале книги. (К этому я бы добавил широкий консенсус в отношении права на империю, примером которого является Удо Клауса Мэри Фулбрук.)
Проблема заключается, я думаю, в том, что авторы резко отделяют убийство советских военнопленных и геноцид евреев как «единственные случаи, в которых насилие может рассматриваться как национал-социалистическое», и трактуют все остальные зверства не являются отдельными или новыми, кроме как в их количественном «измерении». Это стирает жизненно важное различие — как идеологическое, так и ситуационное — между «конвенциональными войнами», с одной стороны, и расовыми войнами имперского завоевания и порабощения предположительно низших народов, с другой.
В конфликтах первого типа зверства предсказуемы, но случайны и ограничены, как правило, в результате временного накала битвы и нарушения дисциплины. В последнем злодеяние носит системный и масштабный характер.
Полное значение нацистской войны на уничтожение на Востоке, увиденное через секретные разговоры пленных немецких солдат, возможно, не полностью раскрыто в исходном материале. Это связано с тем, что в британских и американских лагерях военнопленных военно-морской и военно-воздушный персонал, а также военнослужащие Североафриканской кампании были перепредставлены, а солдаты с длительным опытом на Русском и Балканском фронтах были недостаточно представлены. Этот дисбаланс усугубляется все большим отходом авторов от конкретных исторических ситуаций и непосредственной подоплеки событий.
Одним из примеров является упрощенное сравнение авторами участия немецких солдат в нацистской войне на уничтожение с поведением американских солдат в Ираке. После описания убийства американскими боевыми вертолетами иракских мирных жителей, которые были ошибочно идентифицированы как вражеская угроза в путанице одной операции, авторы утверждают, что эта «аналогия… может быть расширена по определению до уровня геноцида».
поскольку «убийство евреев также определялось как акт самообороны».
Это сравнение игнорирует важное различие. В примере с американскими вертолетными экипажами в Ираке оперативные указания по предотвращению убийства мирных жителей в пылу и беспорядке действий не соблюдались, и затем количество убийств увеличилось, поскольку американцы усугубили свою первоначальную ошибку самоподтверждающей, но ложной интерпретацией. последующих событий. В случае самых ужасных преступлений вермахта соблюдались инструкции, держалась дисциплина, и миллионы людей погибли именно потому, что система не сломалась, а убийства систематически продолжались месяцами и годами, а не минутами.
Доктрины Вермахта о коллективной репрессалии и антипартизанской войне не только способствовали значительному увеличению числа жертв среди гражданского населения, но и не могут быть отделены от участия Вермахта в Окончательном Решении, как предполагают авторы. В Сербии вермахт расстрелял практически все взрослое мужское население евреев и «цыган» в «отместку» за жертвы, нанесенные югославскими партизанами.
А в Советском Союзе Вермахт вел свои антипартизанские кампании по принципу «Где партизан, там и еврей, а где еврей, там и партизан» — с предсказуемыми убийственными последствиями. Учитывая разницу в масштабе, структуре и продолжительности между американскими военными преступлениями в Ираке, описанными авторами, и повсеместными и неоднократными «антипартизанскими» и «репрессивными» массовыми убийствами вермахта и их несоразмерным воздействием на евреев и «цыган, сравнение авторов кажется скорее благовидным, чем проницательным.
Разделяя убийство советских военнопленных s и геноцид евреев как «единственные случаи, когда насилие можно рассматривать как национал-социалистическое», Нейцель и Вельцер недостаточно оценивают совокупный эффект нескольких факторов: Национал-социалистическая идеология; панъевропейский правый консенсус (как фашистский, так и традиционно консервативный) в отношении оголтелого антикоммунизма и идентификации евреев как большевиков и наоборот; немецкая военная традиция, презирающая любые ограничения и фобия по отношению к партизанам; и немецкие культурные предположения о немецком превосходстве и праве на империю над населением Восточной Европы.
Эта комбинация создала роковую ситуацию, которая не была исторически новой, но значительная новизна которой заключалась в применении к Европе двадцатого века практики расового империализма, до сих пор предназначенной для неевропейского населения и территорий.
По иронии судьбы, поскольку авторы пренебрегают конкретным историческим контекстом, они упускают возможность указать на его влияние на формирование поведения в другом важном случае. Используя записанные разговоры итальянских военнопленных -х годов, авторы правильно отмечают, насколько итальянские солдаты отличались от своих немецких коллег. Но временная установка отсутствует. После 1940 года итальянские солдаты мудро демонстрировали постоянно растущее нежелание сражаться и умирать (или становиться соучастниками «Окончательного решения») в качестве презираемого союзника от имени Германии в войне, в которой альтернативным исходом было поражение Италии или подчинение Италии. Но если посмотреть на жестокое поведение итальянских солдат, когда они вели свои собственные войны расового империализма в Ливии и Эфиопии в 1930-х годов быстро развеивается миф об итальянской невиновности, хотя масштабы жертв среди гражданского населения были явно намного ниже.
Короче говоря, при анализе склонности к зверствам необходимо принимать во внимание сходство расовой войны и имперского завоевания, а также различия в институциональной культуре между немецкой и итальянской армиями.
В заключение авторы утверждают, что, хотя Холокост является «исторически уникальным преступлением», которое доминирует в нашем понимании Второй мировой войны сегодня, он «не определил характер Второй мировой войны». Большинство из 50 миллионов потерянных жизней произошло «не в результате Холокоста». Таким образом, сам феномен войны (а не конкретная политика и поведение Германии) должен быть в центре нашего внимания. Они ругают социологов, историков и, да, «современность» за какую-то предполагаемую наивную иллюзию о «ненасильственной природе» человека и утверждают, что нам «неуместно» «выказывать возмущение или удивление по поводу того, что людей убивают». и калечат, когда идет война. Если война, то так оно и есть». По сути, окончательный вывод, похоже, заключается в том, что мы должны перестать беспокоиться о том, как и почему солдаты Вермахта чувствовали себя и вели себя так, как они вели себя во время Второй мировой войны, потому что люди жестоки, война — это ад, а «солдаты убивают, потому что это их работа».
