Криминогенный характер:  Правила поведения в ситуациях криминогенного характера.

Цель урока: Повторить правила поведения в криминогенной ситуации.

                       Объяснить и закрепить правила поведения при     

                       террористическом акте.

Ход урока:

1.                  Оргмомент.

2.                  Проверка домашнего задания.

Самостоятельная работа по карточкам: определение сторон света по часам.

3.                  Изучение нового материала.

Фронтальная  беседа.

– Криминогенная ситуация – что это такое и каковы её признаки?

– Где и в какое время чаще всего складываются криминогенные ситуации?

– Назовите формы провоцирующего поведения, привлекающего внимание 

   преступников и хулиганов.

– Как предупредить нападение хулиганов вблизи подъезда?

– Как вести себя на улице в тёмное время суток?

– Назовите безопасное расстояние от края тротуара.

     – Как нужно вести себя при нападении хулиганов?

Криминальный, криминогенный — значит преступ­ный. Жизнь показывает, что соблюдение основных пра­вил безопасного поведения: предвидеть опасности, из­бегать их по возможности, действовать грамотно и ре­шительно — позволяет уберечь себя от преступлений.

Дать ка­кие-либо конкретные рекомендации на все случаи жизни практически невозможно. Можно только отме­тить, что предвидеть криминогенную ситуацию гораздо проще, чем действовать в ней.

Чтобы не стать жертвой хулиганов, грабителей и манья­ков, необходимо соблюдать ряд правил.

1. Не находиться одному на улице в темное время су­ток. Если вы вынуждены возвращаться поздним вече­ром, позвоните домой, и пусть кто-то из взрослых встретит вас.

2. Выбирайте безопасный маршрут, не искушая себя желанием «проскочить» проходными дворами или без­людными улицами.

3. Безопаснее всего идти ближе к краю тротуара на­встречу движению транспорта и видеть подъезжающие машины. Если автомобиль начинает двигаться рядом, разумнее перейти на другую сторону улицы.

4. Никогда и ни при каких обстоятельствах не сади­тесь в машину к незнакомым и малознакомым людям.

5. Никогда не заходите в чужие дома и квартиры, ес­ли вас даже будут убедительно просить о помощи. В та­кой ситуации вы можете предложить вызвать мили­цию, службу спасения или «скорую помощь».

6. Подходя к подъезду дома, будьте максимально внимательны, особенно поздно вечером или ночью. Убедитесь, что за вами никто не идет.

7. Не входите в лифт с незнакомыми людьми. Не стойте прямо перед дверью лифта, отойдите чуть в сто­рону, чтобы вас не могли туда втолкнуть.

8. Если заметили, что кто-то преследует вас, звоните в двери соседей и зовите на помощь.

9. Если, кроме вас, никого нет дома, никогда не от­крывайте дверь незнакомым.

10. Если же вы оказались в чрезвычайной ситуа­ции — столкнулись лицом к лицу с преступником, нужно постараться запомнить его приметы, по кото­рым его можно задержать. В целях безопасности реко­мендуем вам: по первому требованию уличного граби­теля отдать деньги; не тянуть к себе сумку, если ее вырывают, не вступать в пререкания. Говорить спокой­но и медленно и быть уверенным в себе. Если возмож­но, то изменить свой маршрут и постараться уйти в безопасное место.

    В настоящее время, к сожалению, особую опас­ность представляет терроризм как индивидуальный, так и организованный. Эта форма агрессии отличает­ся разнообразием методов и приемов и в первую оче­редь вызывает у людей страх и панику. Жертвами ста­новятся безвинные люди.      

     Распространенными терро­ристическими актами являются захват заложников и транспорта, похищение людей, убийства в результате взрывов в местах массового скопления людей. Чтобы в какой-то мере предупредить возможность теракта, необходимо проявлять максимальную осторожность по отношению к подозрительным предметам, челове­ку или группе людей, вызывающим подозрения своим неадекватным поведением. Если же возникла опасная ситуация, то необходимо соблюдать выдержку и не допускать паники. Мировой опыт по борьбе с терро­ризмом подтверждает правильность таких рекоменда­ций.

Терроризм — угроза обществу.

Терроризм — это насилие или угроза его применения в отношении фи­зических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) имущества и других материальных объ­ектов, создающие опасность гибели людей.

   Терро­ризм осуществляется в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения или оказания воздействия на принятие органами власти решений выгодных террористам.

Терроризм как явление политической жизни прак­тически не обошел своим вниманием ни одну страну в мире. Только за последние 15 лет террористами было убито больше людей, чем погибло на протяжении всех наполеоновских войн. В большей или меньшей степе­ни от терроризма пострадали люди во всех уголках зе­мли.

Практическое занятие.

Учащимся предлагаются ситуации возможного теракта, в которых учащиеся должны действовать. Учащиеся делятся на группы, у каждой группы своё задание.

Эпизод первый. В школе замечен посторонний человек, который ведет се­бя подозрительно. У него в руках объемный пакет, в котором угадывается коробка. Задача: что надо делать ученику, если он заметил такого человека?

(Ученики наблюдают за террористом, не привлекая его внимания, и обязаны быстро сообщить об этом человеке дежурному учителю или охраннику. Дежурный учитель должен сообщить об этом охраннику и позвонить в милицию, причем не по телефону «02», а в местное отделение милиции. Охранник должен задержать террориста и удерживать его до прихода милиции)

Эпизод второй. Учащиеся находят на школьной территории подозри­тельную, коробку, из которой торчит проволока, похожая на антенну. Зада­ча: что необходимо сделать учащимся, обнаружившим такой предмет?

(Ученики, обнаружившие коробку, обязаны сообщить об этом дежурно­му учителю или охраннику. При этом им строго настрого запрещается открывать коробку, выдергивать антенну, менять положение коробки — на­клонять ее, приподнимать, вообще прикасаться к ней, пользоваться вблизи коробки мобильным телефоном. После обнаружения коробки учащиеся должны запомнить место, где она находится, и быстро отойти от нее. Охранник, получив сообщение от учащихся, обязан сообщить об этом по телефону директору школы и действовать по его указанию.

Дежурный учитель, кроме звонка директору, обязан сообщить об этом в милицию, МЧС, объявить эвакуацию из здания школы.

Эпизод третий. Учащиеся захвачены террористами. Террористы угрожают заложникам расстре­лом, говорят о том, что если они попытаются каким-либо образом связаться с внешним миром или не будут выполнять требования террористов, то их свяжут или закуют в наручники, лишат пищи, воды и сна и т.д. Задача: отработать навыки правильного поведения при захвате в качестве заложников.

(За­ложники должны сидеть тихо, опустив голову, не смотря на «террористов», проявлять сдержанность, ни в коем случае не протестовать и не плакать, не проявлять даже признаков паники.)

Эпизод четвёртый. Учащиеся захвачены террористами. Террористы предлагают в качестве пищи за­плесневелый хлеб, овощи, не прошедшие термической обработки, воду из-под крана и другую пищу, не привычную заложникам. Им дают пи­щу, но не дают приборов и посуды, либо дают приборы и посуду в ограниченном количестве так, что на всех ложек, вилок, посуды не хватит. Задача: отработать навыки правильного поведения при захвате в качестве заложников.

(Заложники должны всю пищу взять и съесть, т.к. другой пищи у них просто не будет. Отказ от пищи может разозлить «террористов», и те могут либо лишить за­ложников пищи и воды вообще, либо пойти на какие-то карательные меры.

Эпизод пятый. Учащиеся захвачены террористами. Спецназовцы проводят штурм, а террористы — ответные действия. Каковы должны быть действия заложников?

(При штурме заложники должны закрыть глаза, лечь на пол лицом вниз, закрыть голову руками, а перед этим защитить органы дыхания за­щитными повязками, изготовленными из подручных материалов — из шар­фов, платков, как головных, так и носовых, элементов одежды)

4.                  Подведение итогов урока.

Эпизод первый. В школе замечен посторонний человек, который ведет се­бя подозрительно. У него в руках объемный пакет, в котором угадывается коробка. Что надо делать ученику, если он заметил такого человека?

Эпизод второй. Учащиеся находят на школьной территории подозри­тельную, коробку, из которой торчит проволока, похожая на антенну. Что необходимо сделать учащимся, обнаружившим такой предмет?

Эпизод третий. Учащиеся захвачены террористами. Террористы угрожают заложникам расстре­лом, говорят о том, что если они попытаются каким-либо образом связаться с внешним миром или не будут выполнять требования террористов, то их свяжут или закуют в наручники, лишат пищи, воды и сна и т.д. Как правильно вести себя в данной ситуации?

Эпизод четвёртый. Учащиеся захвачены террористами. Террористы предлагают в качестве пищи за­плесневелый хлеб, овощи, не прошедшие термической обработки, воду из-под крана и другую пищу, непривычную заложникам. Им дают пи­щу, но не дают приборов и посуды, либо дают приборы и посуду в ограниченном количестве так, что на всех ложек, вилок, посуды не хватит. Как правильно вести себя в данной ситуации?

Эпизод пятый. Учащиеся захвачены террористами. Спецназовцы проводят штурм, а террористы — ответные действия. Каковы должны быть действия заложников?

К вопросу о формировании знаний в области криминогенной безопасности в процессе изучения курса ОБЖ

Главной задачей образовательной области основ безопасности жизнедеятельности является формирование личности безопасного типа поведения, которая не вредит себе, обществу, природе, способна к саморазвитию, самосохранению, обладает знаниями, умениями и навыками самозащиты и защиты других, предвидения опасных ситуаций и выхода из них с наименьшими потерями для себя и окружающих. Задачами современного общего образования выступает формирование знаний учащихся в области безопасности жизнедеятельности, а именно знаний в области современной криминогенной безопасности и освоение навыков самообороны.

В результате проведенного теоретического анализа современной психологической, педагогической и методической литературы нами было выявлено, что вопросами исследования состояния безопасности жизнедеятельности человека посвящены труды многих ученых-исследователей: развитие уровневого педагогического образования в области безопасности жизнедеятельности [2,5]; подготовка специалистов в области безопасности жизнедеятельности [4,6] и др.

В связи с этим становится актуальным создание, современной модели знаний школьников в области криминогенной безопасности основой которого выступает принцип гуманизации образования, в центре которого должен находиться обучающийся, формирующийся как целостная личность, отвечающая за свои действия и осознающая их [1,3]. Проблема обучения школьников основам криминогенной безопасности очень многогранна и имеет свою специфику проявления, однако основной упор при разрешении этой проблемы основывается на создании универсальной системы знаний в области криминогенной безопасности молодого поколения.

Для формирования модели знаний у старшеклассников в области криминогенной безопасности, нами был проведен опрос с целью проверки знаний учащихся о чрезвычайных ситуациях криминогенного характера:

—        об информировании старшеклассников возможных ситуациях криминогенного характера в городе-мегаполисе;

—        отношение школьников к возникновению ситуаций в области криминогенной опасности в городе-мегаполисе;

—        вопросы поведения в криминогенных ситуациях.

Для решения поставленных задач использовался комплекс методов, включающий анкетирование, беседы со школьниками. При детальном анализе полученных ответов обучающихся мы можем наблюдать следующее.

Подавляющее большинство опрошенных старшеклассников на вопрос о том, что можно отнести к чрезвычайным ситуациям криминогенного характера, значительная часть (96 %) респондентов рассматривает как общую часть чрезвычайных ситуаций социального характера и только 4 % школьников считают, что пожар как стихийное бедствие можно отнести к категории чрезвычайных ситуаций криминогенного характера.

Стоит отметить, что на первый вопрос анкеты учащиеся имеют представление о квалификации чрезвычайных ситуациях криминогенного характера, входящих в группу социальных опасностей.

Результаты следующего вопроса говорят о реакции старшеклассников на сложившуюся ситуацию (табл.1).

Таблица 1

Результаты анкетирования школьников на вопрос о решении ситуационной задачи криминогенного характера

Ответы на данный вопрос свидетельствуют о том, что большинство школьников оказавшись свидетелем случившегося, обратятся за помощью к сотрудникам полиции о случившемся происшествии. Однако 30 % респондентов считают, что могут самостоятельно справятся со злоумышленником, 6 % школьников проигнорируют произошедшее событие и только 10 % опрошенных затруднились с ответом.

Далее нам, было, интересно знают ли школьники как себя вести в ситуации, если они стали жертвами мошенников. Анализируя полученные ответы в целом можно, что большинство школьников осознают потенциальную опасность и за помощью обращаются к взрослым. 30 % предпринимают попытки решить проблему самостоятельно и предлагают свой вариант решения возникшей проблемы. Результаты ответов отражены на таблице 2.

Таблица 2

Ответы школьников на вопрос о принятии решения, если они стали жертвой злоумышленника

Следующая группа ответов была направлена на определение уровня знаний старшеклассников о возникновении опасностей криминогенного характера в своем городе. Опираясь на полученные результаты, данным вопросом мы хотели уточнить об информационной составляющей о криминогенных опасностях города-мегаполиса, нами было выявлено, что 42 % старшеклассников получают информацию о правилах поведения в ЧС криминогенного характера в школе. Так же некоторые школьники (34 %) отмечали потребность в получении информации о безопасном поведении в чрезвычайных ситуациях криминогенного характера дома. В сети Интернет ответы на возникающие вопросы в области криминогенной безопасности находят 18 % респондентов и лишь 6 % старшеклассников полагаются на свою интуицию.

В связи с этим мы решили выяснить, попадали ли старшеклассники в криминогенные ситуации, большинство школьников никогда не сталкивались с ситуациями криминогенного характера и 39 % ответили положительно.

В заключении нами были предложены вопросы, отражающие знания старшеклассников в области нормативно-правовой базы, в частности уголовная ответственность за совершение поступков криминогенного характера. Анализируя полученные ответы, почти все обучающиеся знают об уголовной ответственности, лишь малый процент никогда не задумывался об этом.

По результатам анкетирования нами была выявлена, общая логика понимания школьниками безопасного поведения в чрезвычайных ситуациях криминогенного характера, позволяющая научить их созданию условий безопасности для защиты себя и окружающих от современных криминогенных опасностей.

В этой связи становится актуальным вопрос о формировании и развитии знаний школьников в области криминогенной безопасности, и разработка возможных сценариев развития ситуаций криминогенного характера, выходов из них с минимальным набором последствий в процессе обучения учащихся в курсе ОБЖ.

В настоящее время образовательные учреждения имеют возможность определять предметно-содержательное наполнение вариативной части базисного учебного плана предмета ОБЖ, что позволяет осуществить организацию и внедрение в уроки ОБЖ вопросы криминогенной безопасности школьников. Согласно проведенному анализу учебников ОБЖ, рекомендованных Министерством образования РФ, в некоторых учебниках отведены специальные темы изучения вопросов криминогенной безопасности в 10-х классах.

В ходе исследования нами разработаны и предложены конспекты уроков по теме «Чрезвычайные ситуации криминогенного характера и защита от них» с такими заданиями, как:

—        анализ нормативно-правовой базы в области криминогенной безопасности,

—        составление глоссария по тематике чрезвычайные ситуации криминогенного характера,

—        заполнение дневника «Чрезвычайные ситуации криминогенного характера в городе-мегаполисе»,

—        решение ситуационных задач, разработка алгоритма безопасного поведения, если.., и т. д.

Где учитывалась не только актуальность изучаемой темы, так же ее реальность и доступность, вследствие чего, по нашему мнению, повышается уровень знаний к изучению тем криминогенной безопасности и как следствие мотивация к обучению и интересу к школьному предмету ОБЖ.

В качестве примера, мы предлагаем методику работы с различными видами информационных материалов — анализ текста, выделение причинно-следственных связей, разработка алгоритма безопасного поведения в решении возникшей проблемы. Приведем пример задания, используемого при изучении темы «Чрезвычайные ситуации криминогенного характера» (10 класс):

1.       Проведите социологическое исследование — опросив одноклассников (5 человек) и выяснив, что они знают о криминогенной безопасности и правилах безопасного поведения в чрезвычайных ситуациях криминогенного характера (т. е. — составить анкету из 5–6 вопросов, и каждый опрошенный ответил бы на них). На основе полученных ответов сделайте общий вывод о проделанной работе.

2.       Разработайте алгоритм безопасного поведения в чрезвычайных ситуациях криминогенного характера если:

а)     дверь Вашей квартиры открывают ключом или взламывают;

б)     внезапно в вашей квартире оказались злоумышленники;

в)     звонок в квартиру (в глазок ничего не видно, а телефона нет или он не работает).

г)     шаги на площадке, и Вы чувствуете, что за дверью кто-то притаился (в глазок ничего не видно).

3.       Приведите примеры криминогенных чрезвычайных ситуаций, которые упоминаются в литературных произведениях и объектах искусства (живописи). Заполните таблицу.

Для удобства и восприятия незнакомого текста, как в информационном, так и стилистическом плане он был роздан по одному экземпляру на парту, работа осуществлялась в тетради. Проводим опрос респондентов, где школьники учатся делать выводы о проведенном исследовании. Далее школьникам предлагается задание по разработке алгоритма безопасного поведения в чрезвычайных ситуациях криминогенного характера, выполнено которое может быть графически в виде схемы, рисунка. В завершении школьники заполняют таблицу, которой указывают названия литературных произведений, где описываются чрезвычайные ситуации криминогенного характера.

В качестве домашнего задания школьникам предлагается самостоятельно проанализировать источники возникновения и динамику видов чрезвычайных ситуаций криминогенного характера, произошедших за 5 лет в России и вашем регионе, городе, на основании этого заполните таблицу, сделайте сравнительный график и сделать вывод по выполненному заданию.

Развитие знаний школьников на уроках ОБЖ в области криминогенной безопасности так же возможно в ходе создания учителем и решения учащимися проблемных ситуаций, подготовке школьниками сообщений, эссе, проведении мини-исследований. Подводя итог вышесказанному, можно сказать, что вероятность возникновения чрезвычайных ситуаций криминогенного характера в городе-мегаполисе велика, но наше молодое поколение окажется под меньшим ударом, если включать вопросы криминогенной безопасности в курс ОБЖ.

Таким образом, становится очень значимым поддержка вхождения молодого поколения в суровый и реальный мир действительности вооруженными знаниями курса ОБЖ в области криминогенной безопасности, если учитывать следующие требования:

—        изучение видов криминогенных опасностей и их составляющей;

—        использование заданий на повышение уровня знаний в области криминогенной безопасности;

—        информация, содержащаяся в заданиях должна соответствовать уровню знаний и возрастным особенностям учащихся;

—        решение ситуационных задач по обеспечению личной безопасности в городе-мегаполисе должно быть актуальным, проблема их решения должна быть реальной и доступной.

Литература:

1.    Абрамова В. Ю., Авдеева Н. В. К вопросу о гражданском образовании и воспитании на уроках ОБЖ. — Молодой ученый. — 2014. — № 12. — С. 245–248.

2.    Киселева Э. М., Попова Р. И. Структурно-содержательная характеристика вариативного модуля подготовки магистров педагогического образования в области безопасности жизнедеятельности. — Известия Южного Федерального университета. Педагогические науки. 2012г. — № 5. — С.151–158

3.    Король Ю. А. Толерантность как духовно-нравственное качество в социальном взаимодействии молодежи в пространстве мегаполиса. — Социальное взаимодействие в различных сферах жизнедеятельности: Материалы IV Международной научно-практической конференции Санкт-Петербург, 5–6 декабря 2014 г. / Отв. Ред. Е. И. Бражник, Н. Н. Суртаева, С. В. Кривых. — СПб.: Экспресс, 2014. — 450 с.

4.    Попова Р. И. Методическая подготовка бакалавров и магистров педагогического образования в области безопасности жизнедеятельности к формированию гражданственности и патриотизма школьников. — Молодой ученый. — 2014. — № 12. — С. 295–297.

5.    Соломин В. П., Станкевич П. В. Генезис развития уровневого педагогического образования в области безопасности жизнедеятельности. — Молодой ученый. № 18.1. — 2014. — с. 4–6.

6.    Станкевич П. В., Авдеева Н. В., Бырылова Е. А. Роль культуры в системе подготовки бакалавров образования в области безопасности жизнедеятельности. — Мир науки, культуры, образования. 2012. № 5. С. 36–39.

Правила безопасного поведения в ситуациях криминогенного характера

Урок 4

В этой и последующих главах рассказано о правилах безопасного поведения в криминогенных ситуациях и об ответственности людей, в том числе подростков, за преступления, предусмотренные Уголовным кодексом Российской Федерации.

В наше время для некоторых категорий людей, которые не имеют психологических и моральных барьеров, легко и просто совершить насилие, а отсутствие свидетелей и беззащитность жертвы укрепляют их уверенность в своей безнаказанности. Поэтому безопасность каждого человека в обществе во многом определяют условия его жизнедеятельности и знание правил безопасного поведения в криминогенных ситуациях, которые изложены ниже.

На улице

Всегда исходите из конкретных и реальных обстоятельств, в случае необходимости не стесняйтесь обращаться за помощью к посторонним людям (в безопасных местах всегда можно обнаружить надежных людей: в магазинах это продавцы, менеджеры, кассиры, в аптеках — фармацевты, в банках — охранники, банковские служащие, в церкви — настоятель, священник, сторож, в парикмахерской или мастерской — мастер, в школе — учителя, охранники).

В общественных местах

На массовом мероприятии

Если вы отправляетесь на массовое мероприятие (митинг, спортивные соревнования на стадионе, концерт популярной музыкальной группы), то подготовьтесь заранее.
• Не берите с собой колющие и режущие предметы, а также кино-, фото-, видеотехнику (без крайней необходимости), плакаты на шестах и палках.
• Не надевайте обувь на высоких каблуках, длинную одежду, галстук, шарф, не берите сумки и зонты с длинными ручками. Шнурки от обуви потуже затяните, а их свободные концы заправьте в ботинки.
• Не выделяйтесь в общей массе различными знаками и символикой на своей одежде.
• Распущенные волосы соберите в пучок, а лучше — спрячьте под косынку или головной убор.
• Застегните молнии и пуговицы на верхней одежде, закройте клапанами все карманы.
• Обязательно возьмите с собой паспорт или другой удостоверяющий личность документ.

Находясь на массовом мероприятии, выполняйте правила безопасности.

В общественном транспорте

На железнодорожном транспорте

В подъезде дома

В лифте

Статья 37 УК РФ. Необходимая оборона

1. Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

2. Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства.

2.1. Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.

3. Положения настоящей статьи в равной мере распространяются на всех лиц независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения, а также независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

Вопросы и задания

1. Какие правила безопасного поведения необходимо соблюдать во время прогулки по улице?

2. Какие меры безопасности вы примете, возвращаясь поздно вечером домой?

3. Как вы будете действовать, если вам покажется, что вас преследуют?

4. Перечислите правила безопасного поведения в общественных местах.

5. Как вы будете действовать, оказавшись в толпе?

6. В чем заключается криминогенная опасность общественного транспорта? Какие меры безопасности необходимо соблюдать при пользовании им?

7. В чем заключаются особенности безопасного поведения при пользовании железнодорожным транспортом?

8. Какие опасные ситуации могут возникнуть в подъезде дома? Какие правила безопасного поведения необходимо соблюдать при входе в подъезд и в квартиру?

9. Как вы будете действовать, если в подъезде увидели подозрительного человека?

10. Какие меры безопасности необходимо соблюдать в лифте?

Задание 8

Каким из перечисленных ниже правил вы воспользуетесь, возвращаясь вечером домой:

а) идти кратчайшим путем, пролегающим через дворы, свалки и плохо освещенные места;
б) идти по освещенному тротуару и как можно ближе к краю дороги навстречу движущемуся транспорту;
в) воспользуетесь попутным транспортом?

Задание 9

Возвращаясь вечером из кино, вы решили сократить дорогу и пойти к дому через парк. Когда вы углубились в него примерно на 100 м от оживленной улицы, то услышали впереди разговор подвыпившей компании, которая, видимо, заметила вас и замышляет недоброе. Определите:

а) какую ошибку вы совершили и как будете действовать в описанном случае;
б) что вы предпримете, если эта компания догнала и окружила вас.

Задание 10

Представьте себе, что ваш товарищ пришел в большой универсальный магазин. Здесь к нему подошли два подростка и, угрожая ножом, пытаются вывести его в безлюдное место. Определите:

а) какие черты поведения вашего товарища могли послужить причиной нападения;
б) какие действия он должен предпринять в этом случае;
в) в каких местах чаще всего совершаются преступления.

Задание 11

Вам кажется, что кто-то идет за вами следом. Ваши действия:

а) перейдете несколько раз улицу и, убедившись в правильности подозрений, побежите в людное место;
б) остановитесь и выясните причину преследования;
в) броситесь бежать к телефонной будке.

Задание 12

Представьте себе, что девушка заходит в свой подъезд, слышит громкие крики, смех, шум и понимает, что этажом выше на лестничной клетке находится пьяная компания. Выберите из предлагаемых вариантов действий то, которое могли бы посоветовать девушке:

а) спокойно подниматься домой;
б) ждать, пока они уйдут;
в) дождаться взрослого знакомого человека, входящего в подъезд, и попросить проводить ее до квартиры.

Практические задания

№ 1. Каким из перечисленных ниже правил вы воспользуетесь, возвращаясь вечером домой:
а) идти кратчайшим путем, пролегающим через дворы, свалки и плохо освещенные места;
б) идти по освещенному тротуару и как можно ближе к краю дороги;
в) воспользуетесь попутным транспортом?

№ 2. Возвращаясь вечером из кино, вы решили сократить дорогу и пойти к дому через парк. Когда вы углубились в него примерно на 100 м от оживленной улицы, то услышали впереди разговор подвыпившей компании, которая, видимо, заметила вас и замышляет недоброе. Определите:
а) какую ошибку вы совершили и как будете действовать в описанном случае;
б) что вы предпримете, если эта компания догнала и окружила вас.

№ 3. Представьте себе, что ваш товарищ пришел в большой универсальный магазин. Здесь к нему подошли два подростка и, угрожая ножом, пытаются вывести его в безлюдное место. Определите:
а) какие черты поведения вашего товарища могли послужить причиной нападения;
б) какие действия он должен предпринять в этом случае;
в) в каких местах чаще всего совершаются преступления.

№ 4. Вам кажется, что кто-то идет за вами следом. Ваши действия:
а) перейдете несколько раз улицу и, убедившись в правильности подозрений, побежите в людное место;
б) остановитесь и выясните причину преследования;
в) броситесь бежать к телефонной будке.

№ 5. Представьте себе, что девушка заходит в свой подъезд, слышит громкие крики, смех, шум и понимает, что этажом выше на лестничной клетке находится пьяная компания. Выберите из предлагаемых вариантов действий то, которое могли бы посоветовать девушке:
а) спокойно подниматься домой;
б) ждать, пока они уйдут;
в) дождаться взрослого знакомого человека, входящего в подъезд, и попросить проводить ее до квартиры.

§2. Криминогенные качества личности

Исследование личности преступника привело нас к необходимости ана­лиза криминогенных качеств как основы этого феномена.

Качествами личности обычно называют длительно существующие харак­теристики, проявляющиеся в поведении человека в различных ситуациях.

В основу определения криминогенного качества положен разработанный ведущими учеными-криминологами вероятностный подход к оценке того или иного явления в качестве криминогенного. Суть этого подхода заключа­ется в следующем: «Ни у кого не вызывает сомнений оценка некоторых си­туаций как криминогенных, то есть способных с большей вероятностью, чем другие, обусловливать преступное поведение. По-видимому, можно говорить и о криминогенности некоторых лиц, имея в виду комплекс личностных ха­рактеристик, обусловливающий более высокую вероятность преступного по­ведения соответствующих субъектов».* Анализ содержания личности челове­ка: в чем он убежден, а в чем не убежден; что знает, а чего не знает; что умеет, а чего не умеет; какие привычки у него есть, а каких — нет,— все это позво­ляет сделать вывод о том, насколько вероятно преступное поведение с его стороны.

* Курс советской криминологии. М., 1985. С. 286.

Таким образом, криминогенными являются те качества личности, кото­рые повышают вероятность совершения человеком какого-либо преступле­ния. Антиподами их являются антикриминогенные качества — те, которые, напротив, снижают такую вероятность.

К числу наиболее криминогенных качеств личности относятся:

— убеждение: «Если человеку плохо, он может причинять вред другим лю­дям»;

— уверенность, что практически все люди поступают несправедливо, по­этому иногда можно позволить себе поступить несправедливо тоже;

— жизненный принцип: «Надо жить сегодняшним днем и не задумывать­ся о будущем»;

— мнение, что каждый мужчина один раз должен побывать в местах ли­шения свободы;

— убеждение, что некоторым способом можно так совершить преступле­ние, что никто не сможет разоблачить виновного;

— отсутствие привычки тщательно обдумывать свои поступки и принима­емые решения;

— неумение управлять собой в конфликтной и иной экстремальной ситу­ации.

Величина криминогенности того или иного отрицательного качества чело­века зависит не только от его содержания, но и от степени устойчивости. Та­кой подход дает возможность нетрадиционно анализировать личность пре­ступника, в определенной мере объясняет, почему человек, не имеющий негативных взглядов и убеждений, может совершить отрицательные поступ­ки. Анализ степени устойчивости криминогенных убеждений позволяет более точно оценить интенсивность их влияния на выбор преступного поведения. Исследования показывают, что, если удается «раскачать» устойчивое крими­ногенное убеждение (поколебав у человека веру в его непогрешимость, пра­вильность, объективность) вероятность совершения преступлений снижается.

К наиболее антикриминогенным качествам относятся:

— уверенность в справедливости законов, недопустимости их нарушения и неотвратимости наказания за их нарушение;

— опасение утратить общественное одобрение в случае нарушения закона. Анализ криминогенных качеств личности позволяет глубже понять харак­тер преступления. Авторы монографии «Личность преступника» предлагают такую классификацию преступников:

— случайный;

— ситуационный;

— неустойчивый;

— злостный;

— особо опасный.*

*См.: Личность преступника. С. 53.

А.И. Долгова выделяет следующие типы преступников:

1) случайный преступник;

2) криминогенный тип:

а) последовательно-криминогенный;

б) ситуативно-криминогенный;

в) ситуативный.*

* См.: Криминология. Учебник/ Под ред. А.И. Долговой. М., 1997. С. 304.

Для того чтобы понять, какой тип преступника перед нами, необходимо не только проанализировать характер преступления, но и тщательно изучить личность.

О глубине и стойкости антисоциальных характеристик личности можно судить по количеству и качеству криминогенных качеств.

Наши исследования показали, что у случайных и ситуационных преступ­ников выявляется от одного до трех криминогенных качеств (в основном это неумение сдерживать себя в конфликтной ситуации, неспособность прогно­зировать отдаленные последствия своих поступков и т.п.). И у случайного, и у ситуационного типов преступника решающую роль в мотивации поведения играла неблагоприятная ситуация, в которой оказался человек в момент пре­ступления.*

*Различие между случайным и ситуационным типами заключается лишь в том, что у слу­чайного в основе мотивации преступного поведения лежат какие-то чрезвычайные об­стоятельства. У ситуационного — это обычные обстоятельства, не смягчающие ответст­венность, — оставленная без присмотра вещь провоцирует хищение.

Неустойчивый (ситуативно-криминогенный) — переходный тип преступ­ника. У него выявляется гораздо больше криминогенных качеств (различные варианты надежды на безнаказанность, убеждения, заглушающие голос сове­сти, безразличие к общественному мнению, привычка к спиртному или нар­котикам, неспособность удержаться от соблазна кажущейся доступности «за­претного плода», неумение противостоять негативному влиянию других лиц, отсутствие позитивных привычек и устойчивых стереотипов правомерного поведения).

Для злостных и особо опасных преступников (последовательно-кримино­генный тип) характерно значительное количество криминогенных качеств, которые имеют высокий коэффициент криминогенное™. Преступники это­го типа уже не «рабы криминогенной ситуации». Они активно приспосабли­вают к своей преступной деятельности любую обстановку, даже самую не­подходящую (то есть могут совершить преступление, несмотря на охрану объекта, вопреки попыткам милиции или общественности пресечь преступ­ное поведение).

Здесь просматривается диалектическая взаимосвязь личности и неблаго­приятной обстановки совершения преступления: чем менее криминогенна личность, тем большую роль в мотивации преступного поведения играют не­благоприятные внешние обстоятельства. Напротив, чем более криминогенна личность, тем меньше роль объективных условий в процессе принятия реше­ния о совершении преступления. У злостных преступников истоки преступ­ления, как правило, выявляются в самой личности: цинизме, ненависти к людям, рабской тяге к материальным ценностям и т.п.

6 признаков, ведущих к преступному поведению

Преступное поведение часто является сложной темой для обсуждения, поскольку существует множество различных переменных, которые необходимо учитывать, чтобы правильно определить и получить полное представление о концепции. Что такое преступное поведение? «Преступное деяние происходит, когда есть мотив, средство и возможность. Преступное поведение, которое приводит к рецидиву правонарушителей, часто называют «факторами риска» или «криминогенными потребностями» (Национальное учреждение исправительных учреждений и служб).Один из способов понять преступное поведение — это получить понимание и знание криминогенных потребностей. Эти потребности связаны с криминальным мышлением и поведением. Его также динамически определяют как «факторы, вызывающие преступность, которые сильно связаны с риском» (Latessa & Lowenkamp, ​​2005). Есть несколько факторов, связанных с повышением риска и преступности, связанных с лицами, проявляющими криминогенные черты; однако есть выявленное начало преступного поведения, и оно начинается с биологии и генетики.

Биологические факторы риска можно определить как «все, что влияет на ребенка от зачатия до рождения» (Kaiser & Rasminsky, 2010). Многие люди были бы удивлены, узнав, что преступное поведение можно выявить и определить уже на этапе зачатия. Однако, если мы рассмотрим тот факт, что родители генетически передают свое прежнее поведение, мы можем попытаться начать понимать, что родители, которые, возможно, обладали криминогенными потребностями, потенциально могли передавать те черты, которые приводят к преступному поведению.«Гены даже помогают формировать окружающую среду. Гены влияют на то, как родители воспитывают своих детей; гены влияют на реакции, которые дети вызывают у своих семей и окружающих; и по мере взросления детей гены влияют на их выбор компаньонов и окружения »(Kaiser & Rasminsky, 2010). Гены могут определять способность человека контролировать темперамент, импульсивность, низкую самооценку и отсутствие сочувствия.

Одна из самых простых тем для обсуждения, поскольку она касается того, как биологические факторы могут способствовать преступному поведению, — это злоупотребление психоактивными веществами.«Когда лица сестер и братьев в семье похожи на лица их родителей, физическая наследственность явно играет роль в объединении физических характеристик в семье» (Miller & Carroll, 2006). Если физические характеристики передаются из поколения в поколение, безусловно, возможна передача и психологических характеристик. Некоторые из этих психологических характеристик включают гены, которые напрямую связаны со злоупотреблением психоактивными веществами, что часто может приводить к усилению негативного криминального поведения.

Как только человек попадает в систему правосудия, наша ответственность как общества — сделать все возможное для его реабилитации. Я не настолько наивен, чтобы думать, что мы можем изменить всех; однако я верю, что мы можем изменить тех, кто просто устал от системы или сомневается в том, хотят ли они что-то изменить. Вы не поверите, но есть много людей, которые хотят измениться, но они просто не знают, как это сделать.Лучшая практика для достижения потенциального успеха — это использование комбинации ресурсов, которые сейчас реализуются многими агентствами по всей стране. Первый предполагает оценку риска рецидивизма для человека с использованием проверенного инструмента оценки. При этом рассчитывается вероятность совершения человеком дополнительных преступлений на основе различных факторов, таких как предыдущая криминальная история, семейное положение, возраст, история злоупотребления наркотиками или алкоголем, занятость и образование, а также финансовое положение.Все эти факторы могут помочь определить процент риска, который представляет человек, и вероятность его ареста. Эти инструменты оценки точны и могут даже разбить вероятность выявления риска повторного ареста в течение шестимесячного периода. Чем выше риск, тем выше вероятность того, что человек вернется в систему с другим уголовным обвинением. Хотя оценка риска может помочь сотрудникам службы пробации научиться контролировать человека, это лишь небольшая часть алгебраического уравнения, которое можно использовать для изменения криминального мышления.

Вторая часть инструмента оценки включает определение криминогенных потребностей. Как обсуждалось ранее, это черты, которыми обладает человек, которые могут привести к преступному поведению. По этому поводу существует несколько школ. Одно исследование показало, что у человека может быть до восьми черт, в то время как другие определили, что человек может обладать до шести. В этой статье мы остановимся на шести:

Антисоциальные ценности: Это также известно как криминальное мышление.Это включает в себя уголовное оправдание или убеждение в том, что их преступное поведение было оправданным. Люди, обладающие этой чертой, часто обвиняют других в своем негативном поведении и не испытывают угрызений совести.

Сверстники-преступники: Лица с этой чертой часто имеют сверстников, связанных с преступной деятельностью. Чаще всего связаны со злоупотреблением психоактивными веществами, включая наркотики или алкоголь. Влияние сверстников часто побуждает человека к преступному поведению.Они также обычно будут представлены без просоциального участия сообщества.

Антисоциальная личность: Эти черты часто включают нетипичное поведение, проявляемое до пятнадцатилетнего возраста, и могут включать в себя побег, пропуск школы, драки, владение оружием, ложь, воровство и нанесение ущерба животным или имуществу.

Дисфункциональная семья: Одна из наиболее распространенных черт — отсутствие поддержки со стороны семьи как в эмоциональном, так и в иных отношениях.Семья человека не умеет решать проблемы и часто не может эффективно общаться. Члены семьи часто не обладают способностью выражать эмоции надлежащим образом. Чаще всего они также вовлечены в преступную деятельность.

Низкий самоконтроль: Это включает в себя способность контролировать темперамент и импульсивность. Люди, обладающие этой чертой, часто делают то, чего не планировали, и не могут подумать, прежде чем действовать.Мысль здесь и сейчас, а не на последствиях поведения.

Злоупотребление психоактивными веществами: Употребление наркотиков или алкоголя, которые существенно влияют на способность вести успешный и продуктивный образ жизни. Помимо невозможности прекратить употребление, часто наблюдается повышенная толерантность к веществам.

Обычный процесс оценки может занять около шестидесяти дней; любое большее или меньшее значение может привести к неточным результатам, которые могут быть искажены.После того, как офицер получит представление об уровне риска и определит связанные с этим криминогенные черты, он может начать наблюдение, используя соответствующую тактику, которая поможет мотивировать человека к успеху, но также привлечет его к ответственности, применяя соответствующие санкции для исправления негативного поведения во время весь курс супервизии. В Части II этой статьи мы обсудим некоторые возможные способы повышения мотивации, а также определим несколько подходящих методов решения проблемы подотчетности для обеспечения соблюдения санкций, предписанных судом.

Что бы вы сделали, чтобы уменьшить рецидивизм? Вы уже практикуете подобную тактику? Не стесняйтесь делиться своими мыслями и мнениями.

Следите за обновлениями в части II, где мы обсудим, как двигаться дальше после завершения оценки рисков.

Артикул:

Кайзер, Б., & Расминский, Дж. (25 октября 2010 г.). Факторы биологического риска для вызывающего поведения . Получено 3 ноября 2013 г. с сайта Education.com: http://www.education.com/reference/article/biolgical-risk-factors-challenging/

Латесса, Э. Дж., И Ловенкамп, К. (2005). Общественные исправления: исследования и передовой опыт. Цинциннати, Огайо: Отдел уголовного правосудия, Университет Цинциннати.

Миллер, В., И Кэрролл, К. (2006). Переосмысление злоупотребления психоактивными веществами. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс.

Национальное исправительное учреждение, U. D., & Services, M. D. (нет данных). инструментов торговли, руководство по внедрению науки в практику.

КРИМИНОГЕННАЯ ЛИЧНОСТЬ: Расстройства личности Общие преступления Судебная Психология Социальные науки Психология

Судебно-медицинская экспертиза Психология (PSY — 513)

ВУ

Урок 22

КРИМИНОГЕННЫЙ ЛИЧНОСТЬ

Цели:

Кому понять факторы развития криминогенных личность

Кому знать о различных преступлениях предрасположенность к расстройствам личности

Кому понять основные характеристики Антисоциальная личность Беспорядок

Кому разбираться в распространенных видах преступлений, обычно совершается частные лица

с Антисоциальная личность Заболевание

Кому получить представление о DSPD дебаты

Криминогенный Разработка

Как криминогенная личность развивать? Какие факторы способствуют такие личности?

Психолог обнаружили несколько факторов, которые способствовать развитию Кримногенный

личности.

1. Черты характера можно предрасполагают к преступности.

2. Биологический база соток еще одна причина развития таких личностей

3. Черты личности и биологические основа в сочетании с ранний насадка нравится материнская

лишения и отсутствие соответствующего «привязанность» — другое фактор.

4. Социализация шаблоны нравится друзья, окружение школы, учителя также играют важную роль.

5. Ранний травма

6. Ранний отделение от любой из родителей или оба родители, выросшие без родительские числа

оба полов.

а. Снятие с дом

г.Физические побои в детстве и сексуальное насилие

7. Несоответствие воспитание детей это другое фактор, как чрезмерное увлечение другие слишком строгие. Мама это

вежливо и отец дикий и оскорбительный или тиски наоборот. Или однажды суровый наказание для одного вещь

и на днях такое же действие оценили родители. Такие дети обычно учатся манипулировать

ситуации и воспользоваться их собственный родитель слабые стороны.

а. Излишнее воспитание детей,

г. Отсутствие родительского дисциплина

г. Без ограничения и без наказания и система вознаграждения определена и используется

родителей.

г. Беспорядочный, непоследовательный дисциплина

e. Оба родителя несовместимы

Иногда строго без причины, в другие снисходительны ни за что причина

Личность Заболевания

человек кто не может сдержать их призывает причинить вред (или убить) люди неоднократно без видимых причина

предполагается страдать от какого-то психического болезнь.Однако они могут быть более жестоким, чем сумасшедшим, они могут

быть решив не контролировать свои призывает, они все знают от неправильного, они знают именно то, что они

делает, и они определенно НЕ безумие, по крайней мере по мнению большинства ученые

(Саменов 2004 г.). В в таких случаях они обычно попасть в одну из трех типов которые обычно

считается отягчающие обстоятельства в дополнение к их юридические вина:

80

Судебно-медицинская экспертиза Психология (PSY — 513)

ВУ

1.

Антисоциальное Расстройство личности

2.

Граница Расстройство личности (жертвы не обидчики)

3.

Нарциссический Расстройство личности

4.

Параноик Расстройство личности

Антисоциальное Расстройство личности ( APD)

APD практически синоним криминального поведение, но как и все распространения болезни или

что угодно в популяции вполне вероятно, что большинство людей с этим особое недуг

законопослушный.Старение, чрезмерные увлечения, и / или отношения могут держать власть над контролем или

отсутствует контроля в этих видах люди.

Физические лица с антиобщественной личностью Беспорядок показывает отсутствие беспокойства к ожиданиям

и правила общества и обычно часто участвовать хотя бы в мелкие нарушения правил

из общество и права других. А популярный термин для этого типа индивидуума — « психопат».

Хотя диагноз ограничивается теми людьми старше восемнадцати лет, обычно это

история антиобщественного поведения перед пятнадцатилетний возраст. В человек часто демонстрирует образец

лежачий, прогулы, правонарушения, существо оскорбление, убегание от домой и может иметь сложность

с закон. Став взрослым, человек часто совершает действия, которые против закона и / или не жить

вверх требованиям работы, финансовым ответственность или воспитание обязанности.Они имеют тенденцию к

имеют трудность выдерживать долгую жизнь супружеские отношения и часто причастны к алкоголю и

препарат злоупотреблять. Основные характеристики Антисоциальная личность включает:

Основная характеристики антисоциальной личности беспорядок

1. Обычно мужской

Это проблема гораздо более распространена в самцов, чем самок. Старое имя этого расстройства было

Психопатия или Уголовный Психопат

2.

Абсолютный игнорирование прав другие

Манипулятивное и лживый и коннинг

3.

4.

Виновный прочих

5.

Патологический Лжецы

6.

Импульс проблема управления

7.

Безответственный

8.

Сексуально беспорядочные связи

9.

Поли употребление наркотиков

10.

острые ощущения ищу

11.

Заложник принимая

12.

Нет сочувствие жертвы (безразлично к другие)

13.

абсолютно без угрызений совести, сожаления и вины чувства к любому преступлению и грех

Анти социальное расстройство личности обычно совершать несколько видов преступлений как:

а.

Кража

г.

Ограбление

г.

Нападение

г.

Изнасилование

e.

Побег из тюрьмы

ф.

Незаконный употребление психоактивных веществ / продам

г.

Сексуальный преступления / извращения

ч.

Эксплуатация уязвимых людей

81

Судебно-медицинская экспертиза Психология (PSY — 513)

ВУ

Обычный Преступления

Анти социальная личность обычно совершает следующие преступления:

1.

Мобильный похищение для покупки наркотики

2.

Нападающий ничего не подозревающие жертвы

3.

Оппортунистический преступления, они не планируют мелких такие вещи, как кошелек или мобильный похищение и т. д.

4.

Планирование большие вещи, такие как банк грабеж

5.

Нереально цели и это нереалистичное подход помогает в их арестовать.

6.

Они были в основном найдены в шантажировать подруг проституция и т. д.

Подробный Анализ антисоциальной личности Заболевание

заболеваемость APD в два раза выше высокий для центральной части города жителей, чем в малых городах или сельские районы. Это

влияет люди во всех социальных классы, но если кто-то с APD родился в богатую семью и

привилегия, им обычно удается искать успешный деловая или политическая карьера.

беднее люди с APD склонны оказаться в государственной тюрьме системы. Это факт большая часть текущего

тюрьма населения, разделяет диагноз APD. Все требуется это запись несовершеннолетнего, взрослого преступная карьера,

агрессивность, импульсивность, клетчатая работа история и / или отсутствие очевидных покаяние. Эти банки

быть легко найти практически в любом заключенный тюрьмы папка.

Как обсуждался ранее один из вещи, тесно связанные с APD — это коморбидность алкоголизма и

наркотическое средство зависимость. Некоторые критериев для вещества расстройство злоупотребления очень аналог: кража,

опасно поведение, невыполнение ролевые функции дома, в школе и на работе. Сильная корреляция

существует между злоупотреблением психоактивными веществами и фактором 2 (антисоциальное поведение) психопатии построить. APD

с у наркозависимости есть серьезные проблемы со злоупотреблением психоактивными веществами — вид, ведущий к смерти по

передозировка или несчастный случай в течение пяти лет.Являются ли APD и наркотическими зависимость часть того же беспорядок, делает

один привести к другому, или они ложно связаны все вместе? От чего мало исследования есть, это

что большую часть времени APD предшествует наркотической зависимости, хотя иногда зависимость

лидов к поведению APD.

Дебаты DSPD

Опасно и суровая личность Беспорядок, это очень спорный вопрос, есть ли физическое лицо

с антисоциальное расстройство личности лечить надо силой или нет? Потому что они опасны для

общество, с большой вероятностью откажутся от правовая система.

Они склонны быть очень манипулятивными во время лечения и склонны лгать и скрыть личные ошибки в

себя и мало разбираюсь в их модели поведения. Многие психиатры придерживаются мнения что

это расстройство не поддается лечению разумный уровень успеха, особенно там, где больной не

мотивировано и никакие эффективные изменения не будут происходить. Они также принимают что диагноз антисоциальный

личность расстройство на самом деле является ограничивающим.Хотя можно предложить помощь и поддержка в таком

ящика, невозможно эффективно наложить лечение на вынужденная основа.

Далее к этому, любая форма превентивное задержание требует предсказание опасности, как правило,

психиатр после оценки риска. Психиатрия обычно не в состоянии предсказывать опасность с

любая большая точность.

Это не бетонный, прочный и ясная проблема с абсолютным решением, что ты думаешь о Это? Если

человек поставлен диагноз «Антисоциальный» Расстройство личности, хотя он совершил только кражу и имеет

прошло его шестимесячный срок. Следует ли применять силу к этому человеку? Или этот человек должен быть лечится

по выбору? Имеет ли он право жить свободной жизнью, если он это делает не совершать никаких других преступление?

82

Патологические черты личности и криминогенные стили мышления

% PDF-1.7 % 1 0 объект > эндобдж 10 0 obj > эндобдж 2 0 obj > ручей application / pdfdoi: 10.1016 / j.paid.2017.01.021

Модель реагирования на риск и потребность для оценки и реабилитации правонарушителя 2007-06

Версия PDF (198 КБ)

Аннотация

Разработанная в 1980-х годах и впервые формализованная в 1990 году, модель реагирования на риск-потребность с растущим успехом используется для оценки и реабилитации преступников в Канаде и во всем мире.Как следует из названия, он основан на трех принципах: 1) принцип риска утверждает, что преступное поведение можно надежно предсказать и что лечение должно быть сосредоточено на преступниках с более высоким риском; 2) принцип потребности подчеркивает важность криминогенных потребностей при разработке и предоставлении лечения; и 3) принцип реагирования описывает, как следует проводить лечение.

В этом документе резюмируется роль принципов в разработке инструментов оценки рисков.Это также объясняет, почему одни вмешательства работают, а другие нет.

Введение

Модель «риск-потребность-реакция» (RNR), возможно, является наиболее влиятельной моделью для оценки и обращения с правонарушителями (Blanchette & Brown, 2006; Ward, Mesler & Yates, 2007). Модель RNR, впервые формализованная в 1990 году (Andrews, Bonta & Hoge), была разработана и контекстуализирована в рамках общей теории личностного и когнитивного социального обучения преступного поведения (Andrews & Bonta, 2006).

С 1990 года к основным теоретическим принципам был добавлен ряд принципов для улучшения и усиления разработки и реализации эффективных вмешательств. Эти дополнительные принципы описывают, например, важность того, чтобы сотрудники устанавливали совместные и уважительные рабочие отношения с клиентами и исправительными учреждениями, а также с менеджерами, обеспечивающими политику и руководство, которые способствуют и делают возможным эффективное вмешательство (Andrews, 2001; Andrews & Bonta, 2006; Andrews & Dowden, под давлением).Хотя мы не должны упускать из виду полный набор принципов (мы еще немного поговорим о них в конце статьи), мы сосредоточимся здесь на основных принципах риска, необходимости и ответственности.

Вкратце три основных принципа можно сформулировать следующим образом:

• Принцип риска : Соответствие уровня обслуживания риску повторного совершения правонарушителя.
• Принцип необходимости : Оценить криминогенные потребности и направить их на лечение.
• Принцип ответственности : Максимизировать способность правонарушителя учиться на реабилитационном вмешательстве путем предоставления когнитивно-поведенческой терапии и адаптации вмешательства к стилю обучения, мотивации, способностям и сильным сторонам правонарушителя.

Принцип реагирования состоит из двух частей: общей и специальной. Общая реакция требует использования когнитивных методов социального обучения для влияния на поведение.Стратегии когнитивного социального обучения являются наиболее эффективными независимо от типа преступника (например, преступница-женщина, преступник-абориген, психопат, преступник на сексуальной почве). Основные практики коррекции, такие как просоциальное моделирование, соответствующее использование подкрепления и неодобрения, а также решение проблем (Dowden & Andrews, 2004), раскрывают конкретные навыки, представленные в подходе когнитивного социального обучения.

Специфическая реакция — это «тонкая настройка» когнитивно-поведенческого вмешательства.Он учитывает сильные стороны, стиль обучения, личность, мотивацию и биосоциальные (например, пол, расу) характеристики человека.

В этом документе обобщается, как модель RNR повлияла на разработку инструментов оценки риска правонарушителей и программ реабилитации правонарушителей. Таким образом, мы предоставляем сводку доказательств, демонстрирующих, как преступное поведение правонарушителей можно надежно, практично и полезно предсказать. Мы также представляем доказательства того, как программы реабилитации могут привести к значительному снижению рецидивов, если эти программы соответствуют модели RNR.

Краткая история оценки риска

Первое поколение: профессиональное суждение

На протяжении большей части первой половины двадцатого века оценка риска правонарушителя оставалась в руках сотрудников исправительных учреждений (то есть сотрудников службы пробации и тюремного персонала) и клинических специалистов (то есть психологов, психиатров и социальных работников). Руководствуясь собственной профессиональной подготовкой и опытом, сотрудники выносили суждения о том, кому требуются повышенная безопасность и надзор.Оценка риска — это вопрос профессионального суждения.

Второе поколение: инструменты, основанные на фактах

Начиная с 1970-х годов росло признание того, что оценка риска должна больше зависеть от актуарных, научно-обоснованных научных данных, а не от профессионального суждения. Инструменты оценки актуарного риска рассматривают отдельные элементы (например, анамнез злоупотребления психоактивными веществами), которые, как было продемонстрировано, увеличивают риск повторного совершения преступления, и присваивают этим элементам количественные баллы.Например, наличие фактора риска может получить один балл, а его отсутствие — ноль. Затем баллы по пунктам можно суммировать — чем выше балл, тем выше риск того, что преступник совершит повторное преступление.

Некоторыми примечательными примерами актуарных шкал оценки рисков, которые были разработаны в этот период, являются шкала существенных факторов, разработанная в Соединенных Штатах (Hoffman & Beck, 1974), и шкала статистической информации о рецидиве, разработанная для Исправительной службы Канады (Nuffield, 1982).Эти инструменты оценки риска все еще используются сегодня, и продолжают развиваться новые (Copas & Marshall, 1998).

Вскоре стало ясно, что эти инструменты актуарной оценки риска лучше предсказывают преступное поведение, чем профессиональное суждение. Обзоры исследований неоднократно показывали, что актуарные инструменты работают лучше, чем клинические или профессиональные суждения при прогнозировании поведения человека (Ægisdóttier, White, Spengler et al., 2006; Andrews, Bonta & Wormith, 2006; Grove, Zald, Lebow, Snitz Nelson, 2000). ).Преимущество актуарного прогноза было распространено на такие различные группы преступников, как преступники с психическими расстройствами (Bonta, Law & Hanson, 1998) и сексуальные преступники (Hanson & Bussière, 1998). Вследствие прогностического превосходства актуарных оценок рисков, все больше и больше исправительных юрисдикций применяют этот тип оценки для классификации правонарушителей и установления дифференцированной практики надзора. В период между 1970 и 1980 годами произошло движение от того, что Бонта (1996) называл оценкой первого поколения (т.д., профессиональные суждения о риске) до оценки второго поколения (т. е. актуарной оценки риска).

Актуарные инструменты оценки рисков второго поколения показали удовлетворительные результаты; они могут надежно отличить правонарушителей с более низким риском от правонарушителей с более высоким риском. Однако актуарные инструменты второго поколения имеют две характеристики, которые имеют серьезные недостатки. Во-первых, инструменты оценки рисков второго поколения атеоретичны. Предметы, из которых состоят эти инструменты, выбраны просто потому, что они легко доступны и демонстрируют связь с рецидивизмом.Пункты не выбраны, потому что они теоретически актуальны. Таким образом, большинство из них являются предметами криминального прошлого — той информации, которую исправительные системы достаточно эффективно собирают и распространяют.

Вторая характеристика инструментов второго поколения состоит в том, что предметы некриминального анамнеза, которые служат образцом поведения, также имеют тенденцию иметь исторический характер (например, анамнез злоупотребления наркотиками). Криминальное прошлое и другие факторы, образующие прошлое поведение, рассматриваются как статические, неизменные факторы риска.Это представляет собой серьезный недостаток для оценки рисков второго поколения, поскольку шкалы не учитывают изменения правонарушителей к лучшему. Скорее, возможны следующие варианты: а) уровень риска индивидуума не меняется (если кто-то получил положительный результат по истории злоупотребления наркотиками, этот фактор риска всегда останется, независимо от того, научился ли он / она воздерживаться от наркотиков, или б) индивидуальный повышается риск (например, совершаются новые правонарушения и возрастают оценки криминального прошлого). Невозможно уменьшить риск (честно говоря, некоторые инструменты второго поколения действительно содержат элементы, которые могут учитывать некоторый уменьшенный риск, однако количество элементов представляет меньшую часть элементов в этих шкалах риска).

Третье поколение: научно обоснованное и динамичное

Признавая ограничения оценки риска второго поколения, в конце 1970-х — начале 1980-х годов начали развиваться исследования инструментов оценки, которые включали динамические факторы риска (Bonta & Wormith, 2007). Предметы криминального прошлого оставались важной особенностью инструментов оценки риска третьего поколения, как и положено. Однако в дополнение к материалам криминального прошлого и другим статическим предметам, таким как злоупотребление психоактивными веществами в прошлом, были динамические предметы, исследующие текущую и постоянно меняющуюся ситуацию преступника.Были заданы вопросы о нынешней занятости (в конце концов, можно потерять работу или найти работу), криминальных друзьях (можно завести новых друзей и потерять старых), семейных отношениях (поддерживающих или не поддерживающих) и т. Д. Инструменты риска третьего поколения назывались инструментами «необходимости риска», и некоторые из них также были теоретически обоснованы (например, Пересмотренный уровень обслуживания; Andrews & Bonta, 1995).

Инструменты третьего поколения были чувствительны к изменениям в обстоятельствах правонарушителя, а также предоставляли персоналу исправительных учреждений информацию о том, какие потребности следует учитывать при их вмешательстве.Сейчас есть доказательства того, что изменения в оценках некоторых из этих инструментов оценки риска связаны с изменениями в рецидивизме (Andrews & Robinson, 1984; Arnold, 2007; Motiuk, Bonta & Andrews, 1990; Raynor, 2007; Raynor, Kynch, Робертс и Меррингтон, 2000). Свидетельства динамической достоверности, то есть изменения оценок риска, сигнализирующие об изменениях вероятности совершения нового правонарушения, чрезвычайно важны для исправительных программ и персонала, отвечающего за управление риском правонарушителя. Инструменты оценки риска третьего поколения предлагают способ мониторинга эффективности или неэффективности программ и стратегий надзора.Кроме того, поскольку динамические факторы риска (например, злоупотребление психоактивными веществами, занятость, товарищи) заложены в инструментах третьего поколения, персонал исправительных учреждений может руководствоваться указаниями, направляя вмешательство в эти динамические факторы риска. Успешное устранение этих динамических факторов риска будет способствовать снижению риска правонарушителя (Bonta, 2002).

Четвертое поколение: систематическое и всеобъемлющее

Чтобы завершить историю развития шкалы риска правонарушителей, в последние несколько лет были введены инструменты оценки риска четвертого поколения.Эти новые инструменты оценки риска объединяют систематическое вмешательство и мониторинг с оценкой более широкого спектра факторов риска правонарушителя, которые до сих пор не измерялись, и других личных факторов, важных для лечения (Andrews, Bonta & Wormith, 2006). Примером инструмента оценки рисков четвертого поколения является инвентаризация уровня обслуживания / управления делами (LS / CMI; Andrews, Bonta & Wormith, 2004).

Что примечательно в этой истории, так это то, что инструменты оценки рисков третьего и четвертого поколения были бы невозможны без модели оценки и реабилитации правонарушителей, основанной на реагировании на риск и потребность.

Модель реагирования на риск-потребность и оценка риска правонарушителя

Принцип риска гласит, что рецидивизм правонарушителя может быть уменьшен, если уровень лечебных услуг, предоставляемых правонарушителю, пропорционален риску правонарушителя повторно совершить правонарушение. Этот принцип состоит из двух частей: 1) уровень обращения и 2) риск повторного совершения правонарушителя. Мы отложим обсуждение обращения с правонарушителями на потом, но здесь мы сосредоточимся на риске правонарушителя повторно совершить правонарушение.

Как мы рассмотрели ранее, преступное поведение можно надежно предсказать без специальной подготовки и опыта (обсуждение актуарного или профессионального суждения).Мы также знаем, что с третьим и четвертым поколениями инструментов оценки риска наша способность прогнозировать улучшается с повторной оценкой (Andrews et al., 2006). Если одна из наших исправительных целей заключается в сокращении рецидивов правонарушителей, то нам необходимо обеспечить надежный способ дифференциации правонарушителей с низким уровнем риска от правонарушителей с более высоким риском, чтобы обеспечить надлежащий уровень лечения. Сегодня у нас есть технология оценки, позволяющая различать преступников с разной вероятностью повторного совершения преступления (Campbell, French & Gendreau, 2007).

Принцип необходимости требует, чтобы исправительное лечение было сосредоточено на криминогенных потребностях . Криминогенные потребности — это динамические факторы риска, которые напрямую связаны с преступным поведением. Криминогенные потребности могут приходить и уходить, в отличие от статических факторов риска, которые могут изменяться только в одном направлении (повышать риск) и неизменны при лечении. У правонарушителей есть много потребностей, заслуживающих лечения, но не все из этих потребностей связаны с их преступным поведением.Эти криминогенные потребности относятся к основным предикторам преступного поведения, которые называются «восьмеркой основных» факторов риска / потребностей (Andrews & Bonta, 2006; Andrews et al., 2006).

В таблице 1 представлен обзор основных факторов риска / потребности, а также некоторые менее многообещающие цели для вмешательств (т. Е. Некриминогенные потребности) и предложения по оценке и лечению. Семь основных факторов риска / потребности являются частью восьми центральных (список завершает криминальное прошлое, но это статический фактор риска).Эти семь криминогенных потребностей заслуживают оценки и целенаправленного вмешательства. Чтобы еще больше проиллюстрировать различие между этими двумя типами потребностей, давайте рассмотрим прокриминальные установки, которые называются криминогенными. Смена отношения через обращение с прокурора на просоциальное приведет к уменьшению криминального поведения и более просоциальному поведению (то, что вы думаете, влияет на ваше поведение). Однако повышение самооценки без изменения отношения к преступникам может привести к появлению самоуверенных преступников.Снижение самооценки может привести к появлению жалких преступников. Вероятность преступного поведения может измениться или не измениться в зависимости от самооценки.

С точки зрения оценки правонарушителя принцип необходимости требует оценки криминогенных потребностей / динамических факторов риска. Как мы уже отмечали, инструменты управления рисками третьего и четвертого поколения именно этим и занимаются.

Наконец, у нас есть принцип отзывчивости. Под общей реактивностью понимается тот факт, что вмешательства в когнитивное социальное обучение являются наиболее эффективным способом научить людей новому поведению независимо от типа поведения.Эффективные стратегии когнитивного социального обучения основываются на следующих двух принципах:

1. принцип взаимоотношений (установление теплого, уважительного и основанного на сотрудничестве рабочего союза с клиентом) и,

Таблица 1. Семь основных факторов риска / потребности наряду с некоторыми незначительными факторами риска / потребности

2. принцип структурирования (влияние на направление изменений к просоциальному через соответствующее моделирование, подкрепление, решение проблем и т. Д.).

Независимо от того, ставится ли цель контролировать курение, избавиться от депрессивных мыслей, развить хорошие учебные привычки, подружиться с работодателем или заменить преступное поведение и когнитивные способности просоциальным поведением и познаниями, вмешательство когнитивного социального обучения является предпочтительным методом лечения (Andrews & Bonta , 2006).

Специфическая реакция требует лечебных вмешательств с учетом личных сильных сторон и социально-биологических факторов личности.Затем лечение должно быть адаптировано к этим факторам, поскольку они могут облегчить или затруднить лечение.

Суть этого принципа заключается в том, что лечение можно улучшить, если в лечебном вмешательстве уделяется внимание личным факторам, которые могут способствовать обучению. Многие слышали педагогический совет о том, что нужно варьировать методы обучения, чтобы они подходили ученикам, обучающимся наглядно, и на слух. Программы лечения правонарушителей включают обучение правонарушителей новому поведению и познаниям, и для максимизации этого опыта обучения требуется внимание не только к тому, является ли правонарушитель визуальным или слуховым обучающимся, но и к целому ряду личностно-когнитивных и социальных факторов.

Лечащим специалистам может потребоваться сначала справиться с изнурительной тревогой или психическим расстройством человека, чтобы дать ему возможность посещать и полноценно участвовать в программе, направленной на криминогенные потребности. Если правонарушитель имеет ограниченные словесные навыки и конкретный стиль мышления, программа должна гарантировать, что абстрактные концепции сведены к минимуму и больше поведенческой практики, чем разговора.

Повышение мотивации и уменьшение препятствий для посещения лечения должны быть хорошо продуманы.Это может быть особенно важно для женщин-правонарушителей (например, обеспечивать уход за ребенком, чтобы мать могла посещать лечение) и для правонарушителей из числа аборигенов (например, включать старейшин и духовные церемонии наряду со структурированным когнитивно-поведенческим лечением). Опять же, оценка правонарушителя должна включать выборку этих факторов реагирования (в LS / CMI, инструменте оценки четвертого поколения, фактически есть отдельный раздел о реагировании).

Прежде чем мы закончим этот раздел, мы хотели бы отметить очень важный момент, который иногда упускается из виду исследователями в области оценки правонарушителей.Хорошая оценка правонарушителя — это больше, чем принятие решений об уровне риска. Если кто-то заботится только о различении правонарушителей с низким риском и правонарушителей с высоким риском, чтобы можно было контролировать правонарушителя с высоким риском посредством вывода из строя или строгого мониторинга, тогда шкалы риска второго поколения могут быть достаточными. Однако, на наш взгляд, это недальновидно, поскольку в значительной степени игнорируются фундаментальные человеческие условия перемен. В то же время это может нарушить наше чувство справедливости. Правонарушители, как и все люди, всегда меняют свое поведение в результате требований окружающей среды и посредством собственных преднамеренных, автономных, самостоятельных изменений.Придерживаясь принципов необходимости и отзывчивости посредством оценки криминогенных потребностей и факторов реагирования, мы признаем, что изменение является важным аспектом жизни, и изменение поведения может быть облегчено соответствующим вмешательством. Как мы увидим в следующем разделе, оценка риска, криминогенных потребностей и реакции в значительной степени влияет на эффективное лечение правонарушителей.

Реабилитация преступника

Краткая история реабилитации правонарушителя

Уже давно существуют доказательства того, что некоторые вмешательства могут снизить рецидивизм.В 1954 году Кирби обнаружил четыре исследования по оценке коррекционного консультирования — да, только четыре. В исследованиях сравнивали правонарушителей, получающих лечение, с правонарушителями, которые не получали лечения. Он обнаружил, что три исследования продемонстрировали более низкий уровень рецидивов в группе, получавшей лечение. Однако в последующих обзорах было обнаружено все больше и больше контролируемых оценок коррекционного лечения, и эти обзоры показали, что примерно в 50–60% исследований лечение было эффективным (Bailey, 1966; Logan, 1972).

На протяжении 1950-х и 1960-х годов реабилитация рассматривалась как многообещающий подход к сокращению рецидивов. Хотя более ранние обзоры показали, что лечение не «работает» в половине исследований, флакон считался заполненным наполовину. Затем, в 1970-х годах, в соответствии с обзором Роберта Мартинсона и его коллег бутылка была перевернута вверх дном (Lipton, Martinson & Wilks, 1975; Martinson, 1974). Мартинсон провел серьезный обзор более 230 оценок «обращения» с правонарушителями (мы заключаем в кавычки слово «лечение», поскольку Мартинсон дал очень либеральное определение того, что составляет обращение).Они обнаружили, как и предыдущие обозреватели, что примерно от 50 до 60% исследований подтверждают эффективность лечения. Однако на этот раз вывод был «ничего не работает».

Движение «Ничего не работает» захватило уголовное правосудие, особенно в Соединенных Штатах. Если правонарушители не могут быть реабилитированы, то что делать обществу с проблемой преступности? Многие ответили, что наказание или сдерживание могут уменьшить преступное поведение. Так началось движение «жестче».Однако после 30 лет экспериментов с жесткостью не только количество заключенных и условно осужденных резко возросло, но и убедительно доказано, что сдерживание практически не повлияло на рецидивизм правонарушителей, а в некоторых ситуациях даже увеличило рецидивизм (см. Главу 11 книги Andrews & Bonta, 2006; Pogarsky & Piquero, 2003; Pratt & Cullen, 2005; Smith, Goggin & Gendreau, 2002; Villettaz, Killias, & Zoder, 2006; von Hirsch, Bottoms, Burney, & Wikström, 1999).

Идеология «ничего не работает» принесла пользу, что исследователи стали более строгими в своих оценках лечения, и некоторые исследователи разработали теоретическую модель, объясняющую, почему одни вмешательства были эффективными, а другие нет (например, Эндрюс, Зингер , Hoge, Bonta, Gendreau & Cullen, 1990).

Модель RNR и реабилитация правонарушителя

Напомним, что принцип риска состоит из двух компонентов. В первой части подчеркивается важность надежного прогнозирования преступного поведения и, следовательно, потребность в инструментах оценки риска, основанных на доказательствах.Второй компонент подчеркивает необходимость надлежащего соответствия уровня обслуживания уровню риска правонарушителя. То есть по мере увеличения уровня риска увеличивается и количество лечения, необходимого для снижения рецидивов. Читателю это может показаться здравым смыслом — преступники с более высоким риском имеют больше криминогенных потребностей, чем преступники с более низким уровнем риска, и, следовательно, для удовлетворения этих потребностей необходимо больше вмешательств. Однако в повседневной практике существует огромное давление, чтобы сосредоточить ресурсы на правонарушителях с более низким уровнем риска.В конце концов, преступники с низким уровнем риска более склонны к сотрудничеству и заинтересованы в соблюдении требований лечения, чем преступники с высоким уровнем риска.

Несоответствующее соответствие интенсивности лечения уровню риска правонарушителя может привести к неэффективной трате ресурсов на лечение, а в некоторых ситуациях даже усугубить ситуацию. Обратите внимание на диаграмму 1, что услуги по лечению правонарушителей с высоким уровнем риска демонстрируют более низкий рецидивизм по сравнению с лечением, предоставляемым правонарушителям с низким уровнем риска. Фактически, в 374 тестах принципа риска лечение правонарушителей с высоким риском было связано со средней разницей в 10% рецидивизма (Andrews & Dowden, 2006).

Рисунок 1. Эффективность лечения как функция соблюдения принципа риска

Рисунок 1 также демонстрирует, что предоставление лечения правонарушителям с низким уровнем риска связано с очень мягким эффектом (снижение рецидивизма примерно на 3%; Andrews & Bonta, 2006). На Рисунке 1 представлены результаты исследований по предоставлению любого лечения правонарушителям в зависимости от риска. Тем не менее, есть несколько исследований, которые показывают, как предоставление интенсивных услуг правонарушителям с низким уровнем риска может на самом деле увеличить преступное поведение, а также что эти услуги могут привести к значительному снижению рецидивизма при оказании услуг правонарушителям с более высоким риском.Например, Бонта, Уоллес-Капретта и Руни (2000) при оценке канадской программы обнаружили, что у правонарушителей с низким уровнем риска, получивших минимальный уровень лечения, уровень рецидивов составлял 15%, а у правонарушителей с низким уровнем риска, получивших интенсивный уровень услуг, было больше чем вдвое выше уровень рецидивов (32%). В том же исследовании у правонарушителей с высоким риском, которые не получали каких-либо услуг интенсивного лечения, уровень рецидивов составлял 51%, а у правонарушителей с высоким риском, которые действительно получали интенсивные услуги, уровень рецидивов составлял почти половину (32%).Принцип риска требует, чтобы услуги интенсивного лечения были зарезервированы для правонарушителей с более высоким риском.

Можем ли мы добиться снижения рецидивизма более чем на 10%, ограничившись соблюдением принципа риска? Что происходит, когда мы включаем принципы необходимости и отзывчивости? Принцип риска говорит о , кого следует лечить (преступник с более высоким риском), принцип необходимости говорит о , какие следует лечить (криминогенные потребности), а принцип отзывчивости помогает определить , как лечить.

Основываясь на тестах принципа необходимости, успешное удовлетворение криминогенных потребностей связано в среднем с 19% разницей в уровне рецидивов. Лечение, направленное на удовлетворение некриминогенных потребностей, связано с небольшим увеличением рецидивов (около 1%; стр. 334 Andrews & Bonta, 2006). Если мы исследуем только соблюдение принципа общей отзывчивости (т.е.используем когнитивно-поведенческие методы вмешательства), мы обнаружим в среднем 23% -ную разницу в рецидивизме (Andrews & Bonta, 2006).Наконец, когда программы лечения правонарушителей приводят в действие все три принципа, эффективность коррекционного лечения может быть весьма значительной. На Рисунке 2 показана совокупная эффективность лечения при повышенном соблюдении принципов реагирования на риск-потребность.

Рисунок 2. Соблюдение принципов RNR путем установки

(по материалам Andrews & Bonta, 2006)

Лечебные вмешательства, которые не соответствуют ни одному из трех принципов (т. Е. Нацелены на некриминогенные потребности правонарушителей с низким уровнем риска, с использованием некогнитивно-поведенческих методов), на самом деле являются криминогенными! Эта ситуация особенно усугубляется, когда лечение проводится в жилых помещениях / условиях содержания под стражей (мы предполагаем, что преступник не может избежать благих намерений, но плохо спланированного лечения).Однако, если лечебное вмешательство начинает соответствовать одному из принципов, мы начинаем видеть сокращение рецидивизма, и когда все три принципа очевидны в программе реабилитации, тогда мы видим среднюю разницу в рецидивизме между леченными и нелеченными правонарушителями в 17%, когда доставляется в жилых помещениях / условиях содержания под стражей и 35% — в общественных местах. Лечение может работать как в жилых помещениях, так и в условиях содержания под стражей, но его эффективность максимальна, когда лечение проводится в условиях общины.

Может показаться, что разница в рецидивизме составляет 17 и 35%. Некоторые могут спросить, почему цифры не выше. Почему не 40, 50 или даже 100%? Помимо ответа о том, что полное сокращение рецидивов или «полное излечение» является нереалистичной целью, давайте рассмотрим уровень успеха 15-35% по сравнению с другими широко приемлемыми показателями успеха (Таблица 2). Как показано в Таблице 2, программы лечения правонарушителей, которые придерживаются принципов риска, необходимости и реагирования, достаточно хорошо соотносятся со способностью полиции раскрыть преступление и даже с некоторыми распространенными медицинскими вмешательствами.

Таблица 2. Сравнительная эффективность отдельных вмешательств

(Источники: Andrews & Bonta, 2006; Fedorowycz, 2004; Lipsey & Wilson, 1993)

Общность модели RNR

Перспектива преступного поведения с точки зрения общей личности и когнитивного социального обучения (GPCSL) (Andrews & Bonta, 2006) в основном отражает личностную предрасположенность и обучение преступному поведению, определяемое ожиданиями человека и фактическими последствиями для его или ее поведения.Поведение, которое вознаграждается или которое, как ожидает человек, будет вознаграждено, вероятно, произойдет, а поведение, которое подлежит наказанию или, как ожидается, будет наказано, вряд ли произойдет.

Преступное поведение вероятно, когда вознаграждение и цена за преступление перевешивают вознаграждение и затраты за просоциальное поведение. Вознаграждения и затраты могут быть предоставлены другими (например, семьей, друзьями, учителями, работодателями и коллегами), они могут быть произведены изнутри (например, чувства гордости и стыда), а иногда они возникают автоматически из самого поведения (например, .g., чувство расслабления после приема лекарства или чувство возбуждения при проникновении в дом).

Перспектива GPCSL лежит в основе RNR-модели оценки и реабилитации правонарушителей. Когда мы проводим оценку рисков, мы, по сути, выбираем вознаграждение и издержки, связанные с преступным поведением. Есть ли у человека криминальные друзья? Если это так, то мы знаем, что человек, скорее всего, получит вознаграждение и поощрение за преступное поведение. Нравится ли человеку его работа и люди, с которыми он работает? Если это так, то мы знаем, что просоциальное поведение можно вознаграждать.Мы можем пойти дальше и проанализировать GPSCL, чтобы построить связи с RNR.

1. Общая личность

Что касается преступного поведения, мы конкретно имеем в виду антисоциальный паттерн личности. Антисоциальный паттерн личности не ограничивается психиатрической диагностической категорией антисоциального расстройства личности или судебно-медицинским ярлыком психопатии. Он является более всеобъемлющим и охватывает историю общих нарушений правил и проблем, некоторых личностных факторов, которые функционируют как криминогенные потребности (например,д., импульсивность, эгоизм) и факторы реактивности (например, потребность в возбуждении, неглубокий аффект).

2. Познавательная

Когнитивный аспект теории включает сознательное саморегулирование и автоматическое саморегулирование и указывает на важность криминальных установок, ценностей и убеждений как причин преступного поведения.

3. Социальное обучение

В этой части GPCSL подчеркивается важность обучения в социальном контексте друзей, семьи, школы, работы и отдыха.Оценка вознаграждений и затрат за преступное и просоциальное поведение в этих социальных контекстах наряду с автоматическими вознаграждениями и затратами, связанными с некоторыми формами поведения (например, употреблением наркотиков), обеспечивает всесторонний обзор криминогенных потребностей и сильных сторон. Оценка того, что называется «центральной восьмеркой» (Andrews & Bonta, 2006; Andrews et al., 2006), затем закладывает основу для эффективного вмешательства, направляя услуги на те факторы риска, которые связаны с преступным поведением.

Перспектива GPCSL на самом широком уровне говорит о понимании человеческого поведения.Таким образом, ожидается, что перспектива GPCSL и включенная модель RNR будут актуальны для ряда правонарушителей. По большей части, за некоторыми незначительными исключениями, данные свидетельствуют о том, что модель оценки и лечения RNR может применяться к женщинам-правонарушителям (Blanchette & Brown, 2006; Dowden & Andrews, 1999a), правонарушителям с психическими расстройствами (Andrews, Dowden & Rettinger, 2001; Bonta et al., 1998), крайне бедные и те, у кого нет финансовых проблем (Andrews et al., 2001), молодые правонарушители (Dowden & Andrews, 1999b), сексуальные преступники (Hanson, 2006; Hanson & Bourgon, 2007) и правонарушители из числа аборигенов (Rugge, 2006).Модель RNR действительно надежна.

Резюме и выводы

За последние 20 лет мы достигли огромного прогресса в нашей способности надежно дифференцировать правонарушителей с точки зрения риска и помогать правонарушителям становиться более просоциальными. На многие из этих позитивных событий большое влияние оказала формулировка модели реагирования на риск-потребность. Это не означает, что другие подходы к оценке и лечению рисков не внесли значительного вклада.Например, существует множество действенных инструментов оценки риска правонарушителей, которые были разработаны с нетеоретической точки зрения с использованием очень сложных психометрических методов (Campbell et al., 2007). VRAG (Harris, Rice & Quinsey, 1993) и STATIC-99 (Hanson & Thornton, 1999) являются яркими примерами. Однако очень немногие из этих инструментов управления рисками способствуют планированию эффективного вмешательства. Модель RNR не только способствовала разработке инструментов оценки риска правонарушителей, которые позволяют прогнозировать, а также теоретических и актуарных инструментов, но также предоставляет информацию, полезную для обращения с правонарушителями.

Мы не собираемся рисовать радужную картину, в которой всех правонарушителей можно безупречно оценить и успешно лечить. Мы не думаем, что предсказания когда-либо будут идеальными и что с каждым преступником можно будет вылечить и никогда больше не обидеть. Человеческое поведение слишком сложно для наших инструментов оценки и программ лечения. Мы также признаем, что некоторые могут возражать против нашего акцента на криминогенных потребностях в ущерб некриминогенным потребностям, которые могут быть особенно важны для счастья человека.Однако модель RNR , а не не исключает внимания к личным уровням бедствия. Как мы заявляли ранее (Bonta & Andrews, 2003), достижение личного удовлетворения правонарушителей требует внимания к обоим типам потребностей. Однако, занимаясь криминогенными потребностями, мы получаем выгоду от улучшений в прогнозировании и лечении правонарушителей. Когда правонарушителям можно помочь уйти от преступного образа жизни, который часто приносит страдания и страдания им самим, их близким и другим, к просоциальному образу жизни выигрывает не только общественность, но и правонарушитель и его окружение.

Самая большая проблема — это перенести модель RNR в настройки «реального мира». Одно дело для ученых продемонстрировать, что инструмент риска или программа лечения могут работать, но совсем другое дело — заставить его работать в исправительных учреждениях с разнообразной рабочей силой с точки зрения образования, ценностей и опыта, противоречащих политике уголовного правосудия. и методы управления, которые не способствуют отбору и обучению персонала эффективным методам оценки.Мы знаем, что со временем оценки, выполненные персоналом, становятся менее точными из-за ошибок, и наблюдается общий сдвиг в целостности оценок (Bonta, Bogue, Crowley & Motiuk, 2001; Lowenkamp, ​​Latessa, & Holsinger, 2004). Чего мы не знаем в достаточной степени, так это того, как поддерживать квалификацию сотрудников в области оценки в течение продолжительных периодов времени.

Мы также знаем, что когда программы лечения, которые продемонстрировали снижение рецидивизма в строго контролируемых экспериментах, принимаются исправительными учреждениями, их эффективность значительно снижается (Lipsey, 1999).Эндрюс и Бонта (2006, стр. 368) сообщили, что эффективность лечения, проводимого в реальном мире, составляет примерно половину эффекта экспериментальной демонстрационной программы. Несмотря на этот отрезвляющий вывод, мы также изучаем, что необходимо для улучшения предоставления эффективных лечебных услуг.

Таблица 3 расширяет принципы эффективной оценки правонарушителей и обращения с ними за пределы принципов реагирования на риск-потребность. Хотя таблица требует длительного обсуждения для полного понимания, мы надеемся, что этого резюме достаточно, чтобы описать то, что мы знаем о факторах, которые повышают нашу способность надежно оценивать риск и обеспечивать меры, снижающие рецидивизм.Более подробное обсуждение полного набора принципов представлено в другом месте (Andrews, 2001; Andrews & Bonta, 2006; Andrews & Dowden, в печати).

С учетом проведенных на сегодняшний день исследований, для обеспечения наилучших оценок и вмешательств исправительным учреждениям необходимо:

1. придерживаются общего видения того, что предоставление правонарушителям когнитивно-поведенческих услуг отвечает наилучшим интересам всех участников
2. отбирать, надлежащим образом обучать и контролировать персонал в использовании оценок RNR и предоставлении услуг, соответствующих RNR
3. обеспечивает политику и организационную поддержку для модели RNR

Агентства, которые способны достичь этого уровня приверженности, демонстрируют значительное сокращение рецидивизма по сравнению с агентствами, которые не соблюдают принципы реагирования на риск-потребность (Andrews & Dowden, 2005; Lowenkamp, ​​2004; Lowenkamp, ​​Latessa & Smith, 2006 г.).Очевидно, что предстоит еще много работы, но RNR дает нам дорожную карту того, что необходимо сделать.

Таблица 3. Модель оценки и реабилитации правонарушителя RNR

Список литературы

• gisdóttier, S., White, M.J., Spengler, P.M. et al. (2006). Проект метаанализа клинического суждения: за 56 лет накопленных исследований клинического и статистического прогнозирования. Психолог-консультант, 34 , 341-382.
• Эндрюс, Д. А. (2001). Принципы эффективных коррекционных программ. В Л. Л. Мотюк и Р. С. Серин (ред.), Сборник 2000 по эффективному коррекционному программированию (стр. 9-17). Оттава: исправительные службы Канады.
• Эндрюс, Д. А., и Бонта, Дж. (1995). Инвентаризация уровня обслуживания — Пересмотрено . Торонто: мульти-системы здравоохранения.
• Эндрюс, Д. А., и Бонта, Дж. (2006). Психология преступного поведения (4 ^-е изд.). Ньюарк, Нью-Джерси: LexisNexis.
• Эндрюс Д. А., Бонта Дж. И Хоге Р. Д. (1990). Классификация для эффективной реабилитации: заново открывая психологию. Уголовное правосудие и поведение, 17 , 19-52.
• Эндрюс, Д. А., Бонта, Дж., И Вормит, С. Дж. (2004). Инвентаризация уровня обслуживания / управления делами (LS / CMI) . Торонто: мульти-системы здравоохранения.
• Эндрюс, Д. А., Бонта, Дж., И Вормит, С. Дж. (2006). Недавнее прошлое и ближайшее будущее оценки рисков и / или потребностей. Преступность и правонарушение, 52 , 7-27.
• Эндрюс, Д. А., и Дауден, К. (2005). Управление исправительным лечением для снижения рецидивизма: метааналитический обзор целостности программы . Юридическая и криминологическая психология, 10 , 173-187.
• Эндрюс, Д. А., и Дауден, К. (2006). Принцип риска классификации случаев в исправительном лечении: метааналитическое исследование. Международный журнал терапии правонарушителей и сравнительной криминологии, 50 , 88-100.
• Andrews, D. A., & Dowden, C. (в печати). Модель оценки «риск-потребность-реакция» и человеческая служба в области предотвращения и исправления: Реабилитационная юриспруденция. Канадский журнал криминологии и уголовного правосудия .
• Эндрюс, Д. А., Дауден, К., и Реттингер, Дж. Л. (2001). Особые популяции в исправительных учреждениях. В Дж. А. Винтердик (ред.), Исправления в Канаде: Социальные реакции на преступление (стр. 170-212). Торонто: Прентис-Холл.
• Эндрюс, Д. А., и Робинсон, Д. (1984). Инвентарный уровень надзора: второй отчет . (Сообщите в исследовательскую службу). Торонто: Министерство исправительных учреждений Онтарио.
• Эндрюс Д. А., Зингер И., Хоге Р. Д., Бонта Дж., Джендро П. и Каллен Ф. Т. (1990). Работает ли коррекционное лечение? Психологически обоснованный метаанализ. Криминология, 28 , 369-404.
• Арнольд Т. (2007). Динамические изменения в Пересмотренном уровне обслуживания (LSI-R) и их влияние на точность прогнозов .Неопубликованная магистерская диссертация, Университет Сент-Клауда, Сент-Клауд, Миннесота.
• Bailey, W. C. (1966). Корректирующий результат: оценка 100 отчетов. Журнал уголовного права, криминологии и полицейских наук, 57 , 153-160.
• Бланшетт, К. и Браун, С. Л. (2006). Оценка и лечение женщин-правонарушителей: комплексный подход . Чичестер, Англия: John Wiley & Sons.
• Бонта, Дж. (1996).Оценка и лечение рисков-потребностей. В A. T. Harland (Ed.), Выбор исправительных вариантов, которые работают: Определение спроса и оценка предложения (стр. 18-32). Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж.
• Бонта, Дж. (2002). Оценка риска правонарушителя: Руководство по выбору и использованию. Уголовное правосудие и поведение, 29 , 355-379.
• Бонта Дж. И Эндрюс Д. А. (2003). Комментарий к модели человеческих потребностей Уорда и Стюарта. Психология, преступность и право, 9 , 215-218.
• Бонта Дж., Бог Б., Кроули М. и Мотюк Л. (2001). Внедрение систем классификации правонарушителей: извлеченные уроки. В G. A. Bernfeld, D. P. Farrington & A. W. Leschied (Eds.), Реабилитация правонарушителей на практике: реализация и оценка эффективных программ (стр. 227-245). Чичестер, Англия: Wiley.
• Бонта, Дж., Лоу, М., и Хэнсон, Р. К. (1998). Предсказание криминального и насильственного рецидива среди психически больных преступников: метаанализ. Психологический бюллетень, 123 , 123-142.
• Бонта, Дж., Уоллес-Капретта, С. и Руни, Р. (2000a). Квазиэкспериментальная оценка программы интенсивной реабилитации. Уголовное правосудие и поведение, 27 , 312-329.
• Бонта, Дж., И Уормит, С. Дж. (2007). Оценка рисков и потребностей. В G. McIvor & P. ​​Raynor (Eds.), Развитие социальной работы с правонарушителями (стр. 131-152). Филадельфия, Пенсильвания: Jessica Kingsley Publishers.
• Кэмпбелл, М.А., Френч, С., и Жендро, П. (2007). Оценка полезности инструментов оценки риска и личностных показателей в прогнозировании насильственных рецидивов среди взрослых правонарушителей . (Отчет пользователя 2007-04). Оттава, Онтарио: Служба общественной безопасности Канады.
• Copas, J. & Marshall, P. (1998). Шкала повторного осуждения преступников: статистическая оценка повторного осуждения для использования сотрудниками службы пробации. Журнал Королевского статистического общества, серия C, 47 , 159-171.
• Дауден, К., и Эндрюс, Д. А. (1999a). Что работает для женщин-правонарушителей: метааналитический обзор. Преступность и правонарушение, 45 , 438-452.
• Дауден, К., и Эндрюс, Д. А. (1999b). Что работает в лечении молодых правонарушителей: метаанализ. Форум по исследованию исправительных учреждений, 11 , 21-24.
• Дауден, К., и Эндрюс, Д. А. (2004). Важность практики персонала в обеспечении эффективного исправительного лечения: метаанализ основных исправительных практик. Международный журнал терапии правонарушителей и сравнительной криминологии, 48 , 203-214.
• Федорович О. (2004). Взлом и проникновение в Канаду — 2002. Juristat, 24 , Оттава: Канадский центр статистики правосудия.
• Grove, W.M., Zald, D.H., Lebow, B.S., Snitz, B.E., & Nelson, C. (2000). Клиническое против механического предсказания: метаанализ. Психологическая оценка, 12 , 19-30.
• Хэнсон, Р.К. (2006). Что работает: Принципы эффективного вмешательства с правонарушителями. Приглашенное обращение на 25-й ежегодной конференции Ассоциации по обращению с сексуальными надругательствами, Чикаго, 29 сентября.
• Hanson, R.K., & Bourgon, G. (2007). Психологически обоснованный метаанализ обращения с сексуальными преступниками. Документ, представленный на 68-й ежегодной конференции Канадской психологической ассоциации, Оттава, 7 июня.
• Hanson, R.K., & Bussière, M.T.(1998). Предсказание рецидива: метаанализ исследований рецидивизма сексуальных преступников. Журнал консалтинговой и клинической психологии, 66 , 348-362.
• Hanson, R.K., & Thornton, D. (1999). Static-99: Улучшение актуарной оценки рисков для лиц, совершивших преступления на сексуальной почве. (отчет пользователя 1999-02). Оттава: Служба общественной безопасности Канады.
• Харрис Г. Т., Райс М. Э. и Куинси В. Л. (1993). Насильственный рецидив психически больных правонарушителей: разработка инструмента статистического прогнозирования. Уголовное правосудие и поведение, 20 , 315-335.
• Хоффман, П. Б., и Бек, Дж. Л. (1974) Принятие решения об условно-досрочном освобождении: оценка существенного фактора. Journal of Criminal Justice, 2 , 195-206.
• Кирби, Б. К. (1954). Измерение эффектов обращения с преступниками и правонарушителями. Социология и социальные исследования, 38 , 368-374.
• Lipsey, M. W. (1999). Могут ли реабилитационные программы снизить рецидивизм несовершеннолетних правонарушителей? Исследование эффективности практических программ. Журнал социальной политики и права штата Вирджиния, 6 , 611-641.
• Lipsey, M. W. & Wilson, D. B. (1993). Эффективность психологического, образовательного и поведенческого лечения: подтверждение метаанализа. Американский психолог, 48 , 1181-1209.
• Липтон Д., Мартинсон Р. и Уилкс Дж. (1975). Эффективность коррекционного лечения: обзор исследований по оценке лечения . Нью-Йорк: Praeger.
• Логан, К.Х. (1972). Оценочные исследования преступности и правонарушений: переоценка. Журнал уголовного права, криминологии и полицейских наук, 63 , 378-387.
• Ловенкамп, К. Т. (2004). Целостность коррекционной программы и эффективность лечения: анализ на уровне программы на нескольких участках. . Неопубликованная докторская диссертация, Университет Цинциннати: докторская диссертация.
• Lowenkamp, ​​C. T., Latessa, E. J., & Holsinger, A. M. (2004). Эмпирические данные о важности обучения и опыта использования Пересмотренной инвентаризации уровня обслуживания. Topics in Community Corrections, 49-53.
• Ловенкамп, К. Т., Латесса, Э. Дж., И Смит, П. (2006). Имеет ли значение качество коррекционной программы? Влияние соблюдения принципов эффективного вмешательства. Криминология и государственная политика, 5 , 575-594.
• Мартинсон Р. (1974). Что работает? — Вопросы и ответы о тюремной реформе. Общественный интерес, 35 , 22-54.
• Мотюк Л.Л., Бонта Дж., & Эндрюс, Д. А. (1990). Динамическая достоверность критерия прогнозирования при оценке правонарушителя. Документ , представленный на Ежегодном съезде Канадской психологической ассоциации в Оттаве.
• Наффилд, Дж. (1982). Принятие решения об условно-досрочном освобождении в Канаде . Оттава: Генеральный солиситор Канады.
• Погарский Г., Пикеро А. (2003). Может ли наказание поощрить правонарушение? Исследование эффекта «перезагрузки». Журнал исследований преступности и правонарушений, 40 , 95-120.
• Пратт, Т.С., и Каллен, Ф.Т. (2005). Оценка предикторов макроуровня и теории преступности: метаанализ. В М. Тонри (ред.), Преступность и правосудие: обзор исследования . (Том 32), стр. 373-450. Чикаго, Иллинойс: Издательство Чикагского университета.
• Рейнор, П. (2007) Оценка рисков и потребностей в британском испытательном сроке: вклад LSI-R. Психология, преступность и право, 13 , 125-138.
• Рейнор, П., Кинч, Дж., Робертс, К., & Меррингтон, С. (2000). Оценка рисков и потребностей в службах пробации: оценка. , исследование Министерства внутренних дел № 211. Лондон, Англия: Министерство внутренних дел.
• Рагге, Т. (2006). Оценка рисков мужчин-правонарушителей из числа аборигенов: взгляд на 2006 год . (Отчет пользователя 2006-01). Оттава, Онтарио: Служба общественной безопасности Канады.
• Смит П., Гоггин К. и Гендро П. (2002). Влияние тюремного заключения и промежуточных санкций на рецидив: общие последствия и индивидуальные различия .(Отчет пользователя 2002-01). Оттава, Онтарио: Служба общественной безопасности Канады.
• Виллеттаз П., Киллиас М. и Зодер И. (2006). Влияние приговоров о лишении свободы и приговоров, не связанных с лишением свободы, на повторное правонарушение: систематический обзор состояния знаний . Отчет для Швейцарского национального научного фонда и Campbell Collaboration Crime and Justice Group . Институт криминологии и уголовного права, Университет Лозанны: Лозанна, Швейцария.
• фон Хирш, А., Bottoms, A. E., Burney, E., & Wikström, P.-O. (1999). Уголовное сдерживание и строгость приговора: анализ недавнего исследования . Оксфорд, Великобритания: Харт.
• Уорд Т., Меслер Дж. И Йейтс П. (2007). Реконструкция модели «риск-потребность-реакция»: теоретическая разработка и оценка. Агрессия и агрессивное поведение, 12 , 08-228.

Дата изменения:

2018-01-31

Преступление и личность: теория личности и проверка преступности

Поиск преступной личности или суперсемейства захватил умы и воображение ученых и широкой общественности (Caspi et al., 1994). Отчасти это связано с упорным отвращением к представлению о том, что нормальные, обычные люди насилуют, убивают или приставают к детям (Barlow, 1990). Во-вторых, есть стремление к простым и понятным ответам (Bartol, 1991).

Несмотря на непреходящую популярность теории личности, криминологи в течение нескольких десятилетий горячо оспаривали актуальность личности в рамках изучения криминологии (Andrews & Wormith, 1989; Brown, 2006; Caspi et al., 1994; Gibbons, 1989). Эта статья начинается с представления и описания различных способов применения теории личности к преступности.

Будут рассмотрены критические замечания, высказанные криминологами по поводу теории личности; во-первых, будут рассмотрены и оценены опасения, связанные с ключевыми предложениями и последствиями для политики; во-вторых, будет рассмотрена критика методологических недостатков в исследовании теории личности. Последние достижения в исследованиях теории личности будут подробно описаны в ответ на эти конкретные методологические проблемы, включая текущие результаты исследований, касающиеся связи между личностью и антиобщественным поведением.Наконец, будет изучено будущее применение теории личности к поиску знаний о преступниках и преступности, и будут предложены возможности для интегрированной теории и исследований.

Как правило, теоретики личности пытаются собрать воедино загадку человеческой личности. Темперамент — это термин, используемый для обозначения детского аналога личности (Farrington & Jolliffe, 2004). Грани личности или темперамента, черт , объединяются в супер черт или широкое измерение личности.Черты личности — это сохраняющиеся скрытые тенденции к определенным действиям в определенных ситуациях (Farrington & Jolliffe, 2004). Черты характера формируют эмоциональную и эмпирическую сферы жизни, определяя, как люди воспринимают свой мир и предсказывают физические и психологические результаты (Робертс, 2009). Существуют различные структурированные модели личности, каждая из которых имеет набор черт и супер черт (Miller & Lynam, 2001).

Личность и преступность связаны двумя общими способами. Во-первых, в «психологии личностных черт» (Akers & Sellers, 2009, стр.74) определенные черты или супер-черты в рамках структурированной модели личности могут быть связаны с антисоциальным поведением (ASB). ¹ Согласно обзору Миллера и Линама (2001), четыре структурированных модели теории личности широко используются в криминологических исследованиях и считаются надежными: пятифакторная модель (FFM; McCrae & Costa, 1990), PEN модель (Айзенк, 1977), трехфакторная модель Теллегена (1985) и модель темперамента и характера Клонингера (Cloninger, Dragan, Svraki, & Przybeck, 1993).

В таблице 1 перечислены и определены характеристики этих моделей. Айзенк выдвинул гипотезу о конкретных ассоциациях между моделью PEN и ASB, предположив, что типичный преступник будет обладать высокими уровнями всех трех из предложенных им параметров личности. Клонинджер выдвинул гипотезу о связи между ASB и личностными параметрами из своей модели, заявив, что ASB будет связан с стремлением к новизне , низким предотвращением вреда и низкой зависимостью от вознаграждения (см. Таблицу 1).

Второй способ, которым теоретики личности связывают личность с преступностью, — это «психология типа личности» (Akers & Sellers, 2009, стр. 74) или утверждение, что определенные девиантные, ненормальные люди обладают преступной личностью, называемой психопатами, социопатами и т. Д. или антиобщественный. Сложную и извилистую историю термина и концепции психопатии можно проследить до начала 1800-х годов (Feeney, 2003), что способствовало распространению их неправильного использования как учеными, так и неакадемиками. ² Hare (1993, 1996) представил психологическую схему постоянных преступников, которые обладают определенными дисфункциональными межличностными, аффективными и поведенческими качествами и составляют около одного процента населения.

Отличительная межличностная и аффективная характеристика психопатов — это двойное обладание абсолютным эгоизмом, грандиозностью, черствостью и отсутствием раскаяния или сочувствия к другим в сочетании с харизматической, обаятельной и манипулятивной поверхностностью (Hare, 1993).Определяющими поведенческими характеристиками психопатов являются импульсивность, безответственность, принятие риска и антиобщественное поведение (Hare, 1993). В таблице 2 показаны эмоциональные, межличностные и социальные отклонения, предположительно указывающие на психопатию. Термин «антисоциальный», а не «психопат» или «социопат», теперь используется Американской психологической ассоциацией в последней версии Диагностического и статистического руководства (DSM-IV-TR, 2000). Это расстройство проявляется как стойкое пренебрежение и нарушение прав других, начиная с раннего возраста и продолжаясь во взрослой жизни.DSM-IV-TR (2000) описывает антисоциальное расстройство личности как более широкое клиническое расстройство, чем психопатия, диагноз, который легко может быть применен ко многим, кто вовлечен в преступное поведение (см. Таблицу 2).

Некоторые теоретики личности, такие как Айзенк (1977), постулировали, что черты личности проистекают из биологических причин. Например, Айзенк отметил, что уровни возбуждения напрямую связаны с личностной чертой экстраверсии (Айзенк, 1977), а уровни тестостерона связаны с уровнями психотоцизма (Айзенк, 1997).Биологически детерминированная предпосылка, постулируемая в рамках отдельных сегментов теории личности, вызвала интенсивные дебаты в криминологии (Andrews & Wormith, 1989; Gibbons, 1989), которая дает лишь некоторое представление о пропасти в области криминологии, которая разрушалась на протяжении десятилетий.

Критику детерминированного мышления лучше всего понять в историческом контексте (Hirschi & Hindelang, 1977; Laub & Sampson, 1991; Rafter, 2006). Криминология — это область, полная глубоких расколов и острых споров, своего рода «гибридная» дисциплина (Гиббонс, 1989), где даже исторические описания криминологии оспариваются (Браун, 2006; Форсайт, 1995; Гарланд, 1997; Джонс, 2008). ; Стропила, 2004).Тем не менее, общепринято, что основы понимания преступного поведения, даже оправдание существования криминологической дисциплины, уходят корнями в психобиологические точки зрения (Brown, 2006; Garland, 1997; Glicksohn, 2002; Jones, 2008).

Многие из тех, кто считается основоположниками криминологии, сотрудничали с психиатрами, уделяя особое внимание реабилитации и медицинскому или психологическому лечению преступных отклонений, рассматривая такое поведение как болезнь разума или интеллекта, а не придерживаясь более примитивных объяснений, приписывающих преступление преступлению. проявления злых духов или греховности (Hervé, 2007; Jones, 2008; Rafter, 2004).

С зарождением идеалов Просвещения возрос интерес к представлению о том, что, подобно естественным законам, действующим на физический мир, могут быть лежащие в основе силы, которые побуждают отдельных лиц или группы реагировать определенным образом (Jones, 2008). . В этот период возникли две различные школы позитивизма: те, кто полагал, что эти основные силы были общественными, и те, кто полагал, что силы, стимулирующие преступное поведение, были индивидуалистическими или психологическими.

Одна фракция позитивистов девятнадцатого века с такими исследователями, как Герри и Кетле, сосредоточила внимание прежде всего на социальных силах и подчеркнула географические различия в уровне преступности, особенно на последствиях урбанизации (Jones, 2008; Quetelet, 2003).В основе этой работы лежала идея о том, что у индивидов нет свободы воли воздействовать на свое социальное окружение, а скорее действуют социальные силы; «Общество подготавливает преступления, а преступник — только инструмент, который их совершает» (Кетле, Physique Sociale, , цит. По Джонс, 2008, стр. 8).

Однако имя, наиболее связанное с позитивизмом девятнадцатого века, — Чезаре Ломброзо. Ломброзо считал преступное поведение признаком дегенерации до более низкого уровня функционирования, вызванного повреждением мозга или определенными генетическими воздействиями (такими как врожденные дефекты, передаваемые детям, рожденным от больных или родителей-алкоголиков), которые препятствовали естественному развитию (Glicksohn, 2002; Jones, 2008 г.).Джонс (2008) отмечает, что антагонисты Ломброзо рассказывают о его явной приверженности использованию научного метода, но они также подробно описывают, как он дико развивал, размышляя далеко за пределами своих эмпирических наблюдений.

Иногда работа Ломброзо полностью опускается в текстах, защищающих индивидуалистический или психологический подход к преступному поведению, поскольку работа Ломброзо рассматривается как смущение и считается предшественником нацистской идеологии расы айранов (Jones, 2008; Rafter, 2006).На этом запятнанном фоне нацистских идеологий расовой гигиены, названных биологическим детерминизмом, в криминологии процветали социологически склонные теории, а индивидуалистические объяснения преступности были отброшены как табу и не подлежат упоминанию (Andrews & Wormith, 1989; Glicksohn, 2002; Hirschi & Hindelang, 1977; Laub И Sampson, 1991).

В таком историческом контексте возникали этические и моральные проблемы в отношении теории личности, ведущей к несправедливой или жестокой политике (Rafter, 2006).Опасения по поводу рекомендаций политики, требующих применения медицинских процедур, лечения от наркозависимости или чрезмерно ограничительной практики, были обычным явлением, которое выдвигали против детерминированных психологических теорий (Bartol & Bartol, 2004; Gibbons, 1986; Jones, 2008). Обозначение или клеймение людей как психопатов, социопатов или антиобщественных людей вызывает опасения, что такие ярлыки могут привести к незаслуженным суровым приговорам, поскольку такие люди будут считаться неисправимыми (Andrews & Wormith, 1989). И наоборот, высказывались опасения, что навешивание ярлыков на правонарушителей расстройствами личности может вызвать сомнения в их виновности в совершении преступлений, что приведет к неоправданной снисходительности (Bartol & Bartol, 2004).

Теоретиков личности также критиковали за то, что они сосредотачивались исключительно на дисфункциональных людях, а не на окружающей среде, которая вызывает их дисфункцию (Jones, 2008; Tannenbaum, 1938). Опасения заключались в том, что это одномерное сосредоточение на преступном поведении, исходящем от человека, может привести к рекомендациям по политике, в которых игнорируются и игнорируются экологические или социальные силы, способствующие преступности (Bartol & Bartol, 2004).

Даже в рамках первоначального исследования личности и преступности, такого как исследование, проведенное Глюками, теория личности была дифференцирована от биологического детерминизма, сосредоточив внимание на взаимодействии личности с окружающей средой (Andrews & Wormith, 1989; Laub & Sampson, 1991) .Айзенк описывает свою теорию как модель диатеза-стресса, постулируя, что предрасположенность может быть унаследована при определенных типах психических заболеваний, но активируется определенными факторами стресса окружающей среды (Айзенк, 2003, стр. 91).

«Нет никакого предопределения относительно того факта, что наследственность, опосредованная личностью, играет определенную роль в предрасположении некоторых людей к антиобщественным действиям. Окружающая среда не менее важна … взаимодействие между ними, возможно, является наиболее важным фактором »(Айзенк, 2003, стр.91).

Моффитт (1993, 2006) также признал преемственность преступного поведения постоянных преступников ³ как не полностью обусловленную чертами характера и не полностью поддерживаемую окружающей средой. Скорее, настойчивость в ASB считается результатом взаимного процесса между индивидуальными чертами и реакциями окружающей среды на эти личные качества (Moffitt, 2006).

Что касается опасений, что политические последствия могут не учитывать социальные проблемы, как раз наоборот, акцент теории личности на взаимодействии людей с окружающей их средой привел к тщательной разработке результатов исследований с участием семьи, школьной среды, а также постояльцев. сообщества и социальные институты (Andrews & Wormith, 1989; Eysenck, 2003; Moffitt, 1993, 2006, 2007; Farrington, 2002; Farrington & Jolliffe, 2004).Дисфункциональность в детстве объясняется воздействием насилия со стороны родителей, плохой привязанности родителей к ребенку и жестокого обращения (Caspi et al., 1994; Moffitt, 1993).

Уязвимость в детстве считается результатом употребления наркотиков матерью, плохого питания, воздействия токсинов и лишения привязанности (Caspi et al., 1994; Farrington, 2002; Moffitt, 1993, 2006). Моффитт (2007) предсказал более высокую распространенность правонарушений среди этнических меньшинств из-за повышенной вероятности появления прогнозируемых маркеров риска (т.д., плохой дородовой уход, воздействие токсинов, семейные невзгоды), которым меньшинства подвергаются в повышенной степени из-за бедности и институциональной дискриминации. Моффитт (2006) также подчеркнул важность предотвращения попадания подростков в пагубные сети, такие как тюремное заключение, подростковая беременность или наркомания. Таким образом, политические последствия, вытекающие из теории личности, не ограничивались вмешательством на индивидуальном уровне, но политические рекомендации были многомерными, включая вмешательства на уровне семьи, школы и сообщества (Caspi, Lynam, Moffitt, & Silva, 1993 ; Lynam et al., 2000; Фаррингтон, 2002).

Однако рекомендуется проявлять бдительность в отношении стигматизации, связанной с навешиванием ярлыков на людей с девиантными расстройствами личности. В Англии наличие таких диагнозов оправдывает отказ от лечения таких клиентов специалистами в области психического здоровья на основании Закона о психическом здоровье 1983 года с его так называемым критерием «излечимости» (Appelbaum, 2005, стр. 397; Feeney, 2003). Изменения в уголовном законодательстве Англии теперь разрешают бессрочное содержание под стражей лиц, которые, как считается, могут представлять серьезную угрозу (Appelbaum, 2005; Seddon, 2008).Такие люди должны иметь диагноз тяжелого расстройства личности, который делает ее или его «более вероятным совершение преступления, которое, как можно ожидать, приведет к серьезному физическому или психологическому ущербу, от которого жертве будет трудно оправиться» (Appelbaum, 2005 , с. 398; Седдон, 2008).

В клинических профессиях «наиболее спорным вопросом был вопрос о том, существует ли связь между серьезным психическим расстройством и насилием» (Melton, Petrila, Poythress, & Slobogin, 2007, с.318; Webster & Hucker, 2007). Тем не менее, суды в Англии теперь требуют такой оценки и оценки риска от специалистов в области психического здоровья (Appelbaum, 2005; Seddon, 2008). Законы о сексуальных хищниках, принятые в нескольких штатах США, аналогичны этим новым законам в Англии, но имеют гораздо более ограниченную сферу применения (Appelbaum, 2005).

Что касается опасений чрезмерной снисходительности со стороны системы правосудия из-за навешивания на преступников ярлыков с расстройствами личности, маятник правосудия, кажется, качнулся в более карательном направлении.Например, оправдание Джона Хинкли в 1982 году вызвало волну критики заявления о невменяемости (La Fond & Durham, 1992; Melton et al., 2007). В результате 39 штатов внесли десятки изменений в свои законы, касающиеся заявлений о невменяемости, Юта и Айдахо полностью отменили защиту на уголовных процессах, а Конгресс США принял закон, который внес изменения в способ использования заявления о невменяемости в уголовном суде ( La Fond & Durham, 1992; Melton et al., 2007).

Помимо критики в отношении основных предположений или потенциально негативного воздействия теории личности на политику, в прошлом критиковались методы исследования в области теории личности (Miller & Lynam, 2001).Исследование личностных качеств считалось многими просто круговым упражнением, осуждающим преступников за их собственные преступные наклонности (Glicksohn, 2002). Теория черт характера была охарактеризована как гипотеза, «правонарушители являются правонарушителями, потому что в них есть правонарушения» (Jones, 2008, стр. 12). В обзоре исследований личности Миллер и Линам (2001) и Робертс (2009) отметили ключевые методологические недостатки ранних исследований личности, которые вызвали у криминологов сомнения относительно их надежности и валидности, в том числе: конструктивная валидность и надежность показателей личностных черт, сомнения. о достоверности проекционных тестов и озабоченности по поводу построения шкалы с помощью «ключевого критерия» (стр.766).

Caspi et al. (1994) отметили, что критики предыдущих исследований личности выявили проблемы с измерением личности и правонарушений, а также с предвзятой выборкой. Прошлые методологические вопросы, касающиеся измерения личности посредством использования критериального набора, были специально сосредоточены на тавтологической проблеме с измерением личностного измерения, обозначающего преступность (Capsi et al., 1994; Miller & Lynam, 2001). Так как несколько показателей, таких как Миннесотский многофазный опросник личности (MMPI) и Калифорнийский психологический опросник (CPI), были разработаны для дифференциации правонарушителей от недолговечных, элементы шкал были тавтологическими и ограничивались демонстрацией того, что оцениваемые наиболее правонарушители действительно были наиболее похоже на определения делинквентности в шкалах (Caspi et al., 1994; Миллер и Линам, 2001).

Прошлые критики исследований личности также с подозрением относились к использованию официальных отчетов для оценки исхода правонарушений, которые могли привести к недопредставлению правонарушителей, которых не поймали, или даже к тому, что такие необнаруженные правонарушители могут быть непреднамеренно помещены в группы контроля, не совершающие правонарушений (Caspi и др., 1994). Также были высказаны критические замечания по поводу использования самоотчетов о правонарушениях за включение тривиальных элементов, плюс были высказаны опасения относительно занижения сведений о правонарушениях (Caspi et al., 1994). Несмотря на то, что были предприняты усилия для исправления этих недостатков в измерениях с помощью множественных индикаторов нарушения (Caspi et al., 1994), эти проблемы не относятся исключительно к исследователям личности, но представляют универсальную трудность для криминологических исследований (Cantor & Lynch, 2000; Geerken, 1994; Huizinga, & Elliott, 1986; Thornberry & Krohn, 2000). Фактически, Глюки, известные, но маргинализованные своими исследованиями криминальной карьеры, собирали мультиинформативные показатели правонарушений в дополнение к использованию официальных записей в своих самых ранних исследованиях (Laub & Sampson, 1991).

Критика в отношении предвзятых выборок была вызвана главным образом использованием заключенных, которые представляли только преступников, которые были обнаружены и осуждены (Caspi et al., 1994). Предполагалось, что различия в характеристиках выявленных и необнаруженных преступников являются ложными или искажающими переменными, которые могли повлиять на результаты исследования (Caspi et al., 1994). Также были отмечены расовые, половые и классовые предубеждения в выборках (Caspi et al., 1994).

В своем метааналитическом обзоре исследований личности и ASB Миллер и Линам (2001) пришли к выводу, что упомянутые ранее недостатки в исследованиях личности были преодолены (см. Также Робертс, 2009).Что касается конструкции личности, Миллер и Линам (2001) пришли к выводу, что структурные модели личности, которые они включили в свой обзор (см. Таблицу 1), были достаточно проверены и «подтверждают уверенность в их надежности и валидности» (стр. 768). ). Что касается использования проекционных тестов, такие тесты больше не рассматриваются как надежные меры личности (за исключением нескольких психоаналитиков в этой области) и больше не используются в исследованиях (Miller & Lynam, 2001).

Чтобы избежать проблемы тавтологии, Caspi et al.(1994) использовали оценочные меры, которые не были разработаны для дифференциации правонарушителей от несправедливых, но вместо этого они использовали инструменты, которые оценивали набор черт, которые могут быть связаны с ASB. Миллер и Линам (2001) исправили тавтологическую проблему, включив шкалы с ключевыми критериями только как меры преступности, а не как черту личности. Моффит, Каспи, Раттер и Сильва (2001) аналогичным образом использовали расстройство поведения как показатель преступности, а не как предиктор личности.

В метааналитическом обзоре более 60 исследований, посвященных взаимосвязи между личностными чертами и ASB, проведенных между 1963 и 2000 годами на основе четырех структурных моделей в таблице 1, наибольшие размеры эффекта (более чем.30) были обнаружены для психотизма , согласия и стремления к новизне (Miller & Lynam, 2001). Интересно, что были отмечены различия в зависимости от пола и типа выборки. Например, нейротизм был лишь слабо связан с ASB в женских выборках, а экстраверсия был более сильно связан с ASB в образцах, не содержащихся в заключении, и в выборках самоотчетов (Miller & Lynam, 2001). Как свидетельствуют этот обзор и другие обзоры, различия в типах образцов увеличились в рамках этих типов исследований (Caspi et al., 1994; Миллер и Линам, 2001). Обобщая результаты обзора (с использованием FFM в качестве общего знаменателя для всех четырех моделей), эти результаты позволили предположить, что люди с низким уровнем согласия (т. Е. Враждебные и безразличные по отношению к другим) (т.е. с плохим контролем импульсов и отсутствием мотивации) с большей вероятностью будут заниматься ASB (Miller & Lynam, 2001).

Личностная черта импульсивности или измерение FFM низкой сознательности (см. Таблицу 1) — это черта, которая больше всего нравилась ASB (Farrington & Jolliffe, 2004; Farrington, 1992, 2002; White et al., 1994). Достижения в области визуализации мозга позволили исследователям исследовать связь между исполнительным функционированием лобных долей и импульсивностью (Moffitt, 1990; Eme, 2008), предполагая, что гиперактивность и плохая способность воспринимать потенциальные последствия действий могут привести к неуспеваемости в школе (Farrington, 2002). ). Хотя Готфредсон и Хирши (1990) являются социологами по образованию, они также утверждали, что люди различаются по глубинной криминальной склонности, т. Е. Низкому самоконтролю. Согласно теории самоконтроля, формирование устойчивой черты самоконтроля происходит через социализацию родителей и детей или процесс взаимных связей с рождения до восьмилетнего возраста (Gottfredson & Hirschi, 1990; Gottfredson, 2007).

Из этих ранних привязанностей или социальных связей человек обретает самоконтроль или «склонность откладывать краткосрочную выгоду ради долгосрочных личных и коллективных интересов» (Gottfredson, 2007, стр. 537). Теория Готтфредсона и Хирши была эмпирически подтверждена многочисленными исследованиями разных возрастов, групп, культур, преступлений, поведения, связанного с преступностью, и периодов времени (Gottfredson, 2006; Pratt, 2009). Мета-анализ теории показал, что совокупный эффект от 21 исследования составляет 0,20, что считается одним из самых сильных задокументированных коррелятов преступности на микроуровне (Pratt & Cullen, 2000).Исключение из связи между низким самоконтролем и преступностью было отмечено среди белых воротничков преступников, причем результаты свидетельствуют о том, что они отличаются высокой добросовестностью, но низкой честностью (Blickle, Schlegel, Fassbender & Klein, 2006).

Низкая эмпатия также была тщательно исследована в качестве предиктора ASB, но эмпирические данные, относящиеся к показателям эмпатии к ASB, не являются окончательными и непротиворечивыми (обзоры см. В Jolliffe & Farrington, 2004; Lovett & Sheffield, 2007; Varker, Devilly, Ward , & Бук, 2008).В обзоре и метаанализе 35 исследований было обнаружено, что низкая эмпатия тесно связана с насильственными преступлениями, но относительно слаба с сексуальными преступлениями. Тем не менее, при контроле интеллекта и SES связь между низким уровнем эмпатии и обидой исчезла (Jolliffe & Farrington, 2004). В обзоре 17 исследований, проведенных Ловеттом и Шеффилдом (2007), у детей не было обнаружено связи между низким уровнем эмпатии и агрессией, однако связь была обнаружена с подростками.

Хотя проблема тавтологии все еще остается в Пересмотренном контрольном списке психопатии зайца (PCL-R) из-за ее поведенческого компонента, психопатия, измеряемая с помощью PCL-R, неизменно связана с правонарушением и рецидивизмом (Hemphill, Hare, & Wong , 1998; Портер и Вудворт, 2006; Салкин, Роджерс и Сьюэлл, 1995).Основываясь на обзоре психопатии и преступности, Хейр (1993) подсчитал, что психопаты совершают более 50% всех преступлений, составляя высокий процент жестоких преступников, убийц правоохранительных органов, серийных насильников и обидчиков жен. Этот вывод согласуется с исследованиями, предполагающими, что на относительно небольшую долю правонарушителей приходится значительная часть преступлений (Farrington, Ohlin, & Wilson, 1986).

Также подтверждая предположение Хара о сложном клиническом состоянии психопатии, многочисленные исследования с использованием данных магнитно-резонансной томографии мозга лиц, классифицированных как психопаты, выявили значительные аномалии в структуре мозга (Herba et al., 2007). Например, исследования, основанные как на образцах сообщества, так и на образцах преступников, обнаружили снижение связности и аномалии в сети миндалевидного тела и орбитофронтальной коры (Yang, Raine, Colletti, Toga, & Narr, 2009) и повреждение префронтальной коры (Craig et al., 2009 г.). Было показано, что такие дефекты в структуре мозга приводят к агрессивному поведению, потере нормальных реакций гнева и страха, уменьшению торможения, нарушению процесса принятия решений и ухудшению обработки эмоционального и социального контекста (Craig et al., 2009; Ян и др., 2009).

Как уже упоминалось, теория самоконтроля Готфредсона и Хирши (1990) имеет сильные концептуальные связи с теорией личности (Фаррингтон, 2002; Миллер и Линам, 2001). Однако могут быть полезны и другие способы интеграции личности с криминологической теорией. Например, Общая теория напряжения (GST) Агнью (1992) фокусируется на личном давлении, возникающем из окружающей среды, которое согласуется с индивидуальными обусловливающими факторами, чтобы подтолкнуть человека к преступлению.Согласно прогнозам, напряжение в жизни, вызывая негативные эмоции, влияя на них и взаимодействуя с ними, агрессивными личностными чертами и криминогенным социальным обучением, приведет к дисфункциональному совладанию, например, к преступному поведению (Agnew, 1992, 2001, 2002, 2006).

Агнью (1992, 2001) предсказал преступление более вероятным, когда блокирование целей воспринимается как несправедливое и когда разрыв между целями и достижениями велик по величине и возникающие в результате «гнев и разочарование побуждают человека к действию, снижают запреты и создают атмосферу». желание мести »(Агнью, Пикеро и Каллен, 2009, стр.41). Из этого краткого обзора GST очевидно, что существует потенциал для исследования взаимодействия определенных штаммов с личностными качествами, такими как покладистость и добросовестность (см. Таблицу 1). Агнью, Брезина, Райт и Каллен (2002) исследовали эту связь, обнаружив, что люди с высокой отрицательной эмоциональностью и низкой сдержанностью с большей вероятностью реагировали на напряжение правонарушением, но не все исследования обнаружили эту модерирующую связь (Wareham, 2005). . Недавнее исследование показало, что ситуативная эмоциональность влияет на взаимосвязь между напряжением и правонарушением, а не на отрицательную эмоциональность, основанную на чертах характера; поэтому необходимы дальнейшие исследования (Moon, Morash, McCluskey, & Hwang, 2009).

Теория рутинной деятельности (Cohen & Felson, 1979) классифицируется как теория криминальных возможностей с концепциями, которые подчеркивают риск жертвы, особенно риск, создаваемый близостью к преступлению и пригодностью цели. Что касается пригодности цели, бихевиористы предположили, что социально отвергнутые молодые люди, скорее всего, станут жертвами дразнил, запугивания и дедовщины со стороны своих сверстников (MacNeil, 2002; Vitaro, Boivin, & Tremblay, 2007), с жертвами одного из этих форм жестокого обращения со стороны сверстников часто бывает несколько (Thompson, Grace, & Cohen, 2001).Некоторые исследователи недавно заявили, что для некоторых молодых людей виктимизация — это «условие», а не событие (Finkelhor, Ormrod, Turner, & Hamby, 2005, стр. 20; см. Также Perry, Hodges, & Egan, 2001, Solomon & Хайде, 1999).

Эти молодые люди не переживают только один или несколько отдельных случаев виктимизации, но переживают неоднократные и множественные виктимизации, как если бы повторные жертвы составляли их собственную «горячую точку» преступления (Menard & Huizinga, 2001; Pease & Laycock, 1996).Комментируя свои выводы относительно характеристик семьи, которые влияют на уязвимость к насильственной виктимизации несовершеннолетних, Шрек и Фишер (2004) пришли к выводу, что существует вероятность того, что уязвимость к преступлению является «устойчивой во времени личностной чертой», предопределенной семейной социализацией (стр. 1035). Кроме того, в опросе серийных насильников 69 процентов определили уязвимость как самую вескую причину для нападения на женщину; молодость, готовность помочь, легко подчиняться, те, кто демонстрирует «приобретенную беспомощность», были характеристиками уязвимых целей (Stevens, 1998, p.55). Из результатов таких исследований очевидно, что существует потенциал для дальнейшего изучения функции черт личности, даже такой положительной черты, как уступчивость, и их возможного взаимодействия с целевой пригодностью и риском жертвы. ⁴

И, наконец, с акцентом на дисфункциональную индивидуальную черту психопатии (Hare, 1993), исследования еще предстоит полностью изучить, могут ли определенные типы преступлений быть более благоприятными для психопатов, взаимодействуя с их межличностными и поведенческими чертами.Другими словами, привлекают ли определенные дисфункциональные черты личности преступников-психопатов к определенным типам правонарушений и способствуют ли их успеху? Например, только в одном исследовании изучалась черта психопатии у сутенеров или торговцев сексом, хотя эти преступники демонстрируют «уникальный набор межличностных, аффективных характеристик и характеристик образа жизни (например, поверхностное обаяние, поверхностный аффект, отсутствие сочувствия, манипулятивность, паразитизм»). ) типичен для правонарушителей-психопатов »(Spidel et al., 2007, p.163).

Бабяк и Хэйр (2007) выдвинули гипотезу, что качества психопатов могут способствовать их успеху в преступных делах: обладая обаянием и социальными манипуляциями, они преуспевают на собеседовании при приеме на работу, обладают качествами, которые легко ошибочно принимают за лидерские способности, которых они быстро продвигают, и меняющиеся Деловая среда привела к необходимости в уверенных в себе лицах, склонных к риску, для осуществления безжалостных кадровых изменений, которые сочетаются с нечувствительностью психопата, бессердечным пренебрежением к другим и грандиозностью.Изучение этого взаимодействия может предоставить полезную информацию о вероятных объектах преступления или среде, которая лучше всего способствует или привлекает психопатов.

Этот обзор хроник теории личности в криминологии, ее нынешнего состояния и будущих перспектив показывает, что криминология может многое выиграть от теории личности. Прошлая критика в отношении спорных детерминированных предрасположенностей и слабых исследовательских методологий была в достаточной мере преодолена, и передовые технологии, доступные исследователям, предлагают новые возможности для изучения роли индивидуальных черт характера в совершении правонарушений, рецидивизма и даже виктимизации с целью снижения преступности и ее пагубных последствий. .Изучение черт характера может пролить свет на то, почему определенный человек реагирует на жизненное напряжение, совершая правонарушение, почему определенные люди становятся объектами преступлений и почему правонарушители-психопаты выбирают определенные пути совершения преступления.

Акерс, Р. Л., и Селлерс, К. С. (2009). Криминологические теории: введение, оценка и применение. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Агнью Р. (1992). Основа общей теории деформации преступности и правонарушений. Криминология, 30 , 47-87.

Агнью Р. (2001). Основываясь на общей теории деформации: определение типов деформации, которые с наибольшей вероятностью приведут к преступлению и правонарушению. Журнал исследований преступности и правонарушений, 38, 319-361.r

Агнью Р. (2002). Опытное, косвенное и ожидаемое напряжение: предварительное исследование физической виктимизации и правонарушений. Justice Quarterly 19 , 603-632.

Agnew. Р. (2006). Под давлением преступления: обзор общей теории деформации. Лос-Анджелес: Роксбери Паблишинг.

Агнью Р., Брезина Т., Райт Дж. П. и Каллен Ф. Т. (2002). Напряжение, личностные качества и преступность: расширение общей теории напряжения. Криминология, 40 (1), 43-72.

Агнью Р., Пикеро Н. Л. и Каллен Ф. Т. (2009). Общая теория деформации и преступность «белых воротничков». В С. С. Симпсоне и Д. Вайсберде (редакторы), Криминология преступлений белых воротничков, (стр. 35-60). Нью-Йорк: Издательство Springer.

Американская психиатрическая ассоциация (2000). Диагностико-статистическое пособие по психическим расстройствам (4 ^{-е изд.} ) Редакция текста. Вашингтон, округ Колумбия: Автор.

Эндрюс, Д. А., и Уормит, Дж. С. (1989). Личность и преступность: разрушение и построение знаний в криминологии. Justice Quarterly, 6 , 289-309.

Аппельбаум, П. С. (2005). Опасные тяжелые расстройства личности: английский эксперимент по использованию психиатрии для защиты общества. Право и психиатрия, 56, 397-399.

Бабяк П. и Заяц Р. Д. (2007). Змеи в костюмах: Когда психопаты идут на работу. Нью-Йорк: издательство HarperCollins.

Барлоу, Х. (1990). Введение в криминологию (5 ^-е изд.). Гленвью: Иллинойс: Скотт Форесман.

Бартол, К. Р. (1991). Преступное поведение: психологический подход . Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Prentice Hall.

Бартол, К. Р., и Бартол, А. М. (2004). Психология и право: теория, исследования и применение. Белмонт, Калифорния: Уодсворт.

Бликл, Г., Шлегель, А., Фассбендер, П., и Кляйн, У. (2006). Некоторые личностные корреляты «белых воротничков» в бизнесе. Прикладная психология: международный обзор, 55 , 220-233.

Бони-Маккой, С., и Финкельхор, Д. (1995). Предыдущая виктимизация: фактор риска сексуального насилия над детьми и симптоматика посттравматического стрессового расстройства среди молодежи, подвергшейся сексуальному насилию. Жестокое обращение с детьми и безнадзорность, 19 , 1401-1421.

Браун, С. (2006).Криминология гибридов: переосмысление преступности и закона в техносоциальных сетях. Теоретическая криминология, 10 , 223-244.

Кантор Д. и Линч Дж. (2000). Опросы самооценки как меры преступности и криминальной виктимизации. В Duffee, D. (Ed.), Измерение и анализ преступности и правосудия (стр. 85-138) . Вашингтон, округ Колумбия: Министерство юстиции США.

Caspi. А., Линам, Д. Р., Моффит, Т. Е., и Сильва, П. (1993) Распутывание преступности девочек: биологический, диспозиционный и контекстуальный вклад в плохое поведение подростков.Психология развития, 29, 19-30.

Каспи А., Моффитт Т. Е., Сильва П. А., Лёбер М. С., Крюгер Р. Ф. и Шмутте П. С. (1994). Склонны ли некоторые люди к преступлению? Воспроизведение взаимоотношений между преступлениями против личности в разных странах, полах, расах и методах. Криминология, 32, 163-196.

Клекли, Х. (1976). Маска здравомыслия (5 ^{-е изд.} ). Сент-Луис, Миссури: Мосби.

Клонингер. К. Р., Драган М. С. и Томас Р. П. (1993) Психобиологическая модель темперамента и характера. Архив общей психиатрии 50 , 975-990.

Коэн, Л. Э. и Фелсон, М. (1979). Социальные изменения и тенденции уровня преступности: повседневный подход к деятельности. Американский социологический обзор, 44, 588-608.

Крейг, М.С., Кантани, М., Дили, К., Латам, Р., Дейли, Э., Канаан, Р. и др. (2009). Измененные связи на пути к психопатии. Molecular Psychiatry , расширенная онлайн-публикация 9 июня 2009 г., 1-8.

Эме Р. (2008). Устойчивое антисоциальное поведение мужчин на протяжении всей жизни: обзор факторов развития нервной системы. Агрессия и агрессивное поведение, 14 , 348-358.

Айзенк, Х. Дж. (1977). Преступление и личность . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

Айзенк, Х. Дж. (1997). Личность и биосоциальная модель антиобщественного и преступного поведения. В А. Рейн, П. А. Бреннан, Д. П. Фаррингтон и С. А. Медник (ред.), Биосоциальные основы насилия . Нью-Йорк: Пленум.

Айзенк, Х. Дж. (2003). Личность и проблема преступности. В Э. Маклафлин, Дж.Манси и Дж. Хьюз (ред.), Криминологические перспективы: основные материалы (2 ^{, изд.} , стр. 91-109). Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications.

Фаррингтон, Д. П. (1992). Подростковая преступность. В J. C. Coleman (Ed.), The school years (2 ^nd ed., Pp. 123-163) Лондон: Рутледж.

Фаррингтон, Д. П. (2002). Причинность преступления: Психологические теории. В J. Dessler (Ed.), Encyclopedia of Crime and Justice, vol. 1 (2 ^{-е изд.} , с. 315-324).Нью-Йорк: Макмиллан.

Фаррингтон Д. П. и Джоллифф Д. (2004). Личность и преступность. В Н. Дж. Смелсере и П. Б. Балтерсе (ред.), Международная энциклопедия социальных и поведенческих наук (стр. 11260-11264). Амстердам: публикации Elsvier.

Фаррингтон Д., Олин Л. и Уэст Д. Дж. (1986). Понимание и борьба с преступностью. Нью-Йорк: Springer-Verlag.

Фини А. (2003). Опасное тяжелое расстройство личности. Успехи в психиатрическом лечении, 9, 349-353.

Финкельхор Д., Ормрод Р., Тернер Х. А. и Хэмби С. Л. (2005). Виктимизация детей и молодежи: всестороннее национальное исследование. Жестокое обращение с детьми, 10 , 2-25.

Фишбейн Д. (2001). Биоповеденческие перспективы в криминологии . Бельмонт, Калифорния: Уодсворт.

Форсайт, Б. (1995). Тезис Гарланда и истоки современной английской тюремной дисциплины: с 1835 по 1939 год. Howard Journal of Criminal Justice, 34 , 259-273.

Гарланд Д. (1997). О преступлениях и преступниках: Развитие криминологии в Великобритании. В M. Maguire, M. Morgan, and R. Reiner (Eds.), The Oxford Handbook of Criminology (2 ^nd ed). Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Гиркен, М. (1994). Рэп-листы в криминологических исследованиях: соображения и предостережения. Journal of Quantitative Criminology 10, 3-21.

Гиббонс, Д. К. (1986). Вырваться из тюрем. Преступность и правонарушение 32, 503-514 .

Гиббонс, Д. К. (1989). Комментарий — Личность и преступность: не связанные с проблемами, реальные проблемы, а также теория и программа исследований. Justice Quarterly, 6, 311-323.

Гликсон Дж. (2002). Нейробиология преступного поведения. Бостон: Kluwer Academic Publishers.

Готфредсон, М. Р. (2006). Эмпирический статус теории контроля в криминологии. В F. T. Cullen, J. P. Wight, & K. R. Blevins (Eds.), Advances in criminological theory, vol.15: Изучение инвентаризация: Статус криминологической теории (стр. 205-230) . Нью-Брансуик, Нью-Джерси: Сделка.

Готфредсон, М. Р. (2007). Теория самоконтроля и преступное насилие. В Д. Дж. Фланнери, А. Т. Вазсоньи и И. Д. Вальдмане (ред.), Кембриджский справочник насильственного поведения и агрессии (стр. 533-544). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Gottfredson, M. R., & Hirschi, T. (1990). Общая теория преступления. Стэнфорд, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета.

Заяц, Р. Д. (1993). Без совести: тревожный мир психопатов среди нас. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс.

Заяц, Р. Д. (1996). Психопатия: клиническая конструкция, время которой пришло. Уголовное правосудие и поведение, 23, 25-54.

Хемфилл, Дж. Ф., Хейр, Р. Д., Вонг, С. (1998). Психопатия и рецидивизм: обзор. Юридическая и криминологическая психология, Vol. 3 (часть 1), с.139-170.

Херба, К. М., Ходгинс, С., Блэквуд, Н., Кумари, В., Наудтс, К. Х., и Филлипс, М. (2007). Нейробиология психопатии: фокус на обработке эмоций. В Х. Эрве и Дж. К. Юилле (ред.), Психопат: теория, исследования и практика (стр. 253-286). Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум.

Эрве, Х. (2007). Психопатия на протяжении веков: история психопата Зайца. В Х. Эрве и Юилле, Дж. К. (ред.), Психопат: теория, исследования и практика (стр.31-55). Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс, издатели.

Хирши Т. и Хинделанг М. Дж. (1977). Разведка и преступность: ревизионистский обзор. Американский социологический обзор 42 , 571-587.

Хейзинга Д. и Эллиотт Д. (1986). Повторная оценка надежности и обоснованности самоотчетов о просрочке. Журнал количественной криминологии 2 , 293-327.

Джоллифф Д. и Фаррингтон Д. П. (2004). Сочувствие и оскорбление: систематический обзор и метаанализ. Агрессия и агрессивное поведение, 9, 441 — 476.

Джонс, Д. У. (2008). Понимание преступного поведения: Психологические подходы к преступности . Портленд: Willan Publishing.

Ла Фонд, Дж. К. и Дарем, М. (1992). Назад в убежище: будущее законодательства и политики в области психического здоровья в Соединенных Штатах. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Лауб, Дж. Х. и Сэмпсон, Р. Дж. (1991). Дебаты Сазерленда-Глюка: по социологии криминологического знания. Американский журнал социологии 96, 1402-1440.

Ловетт, Б. Дж., И Шеффилд, Р. А. (2007). Дефицит аффективной эмпатии у агрессивных детей и подростков: критический обзор. Обзор клинической психологии, 27, 1-13.

Линам, Д. Р., Каспи, А., Моффит, Т. Э., Викстром, П., Лёбер, Р., и Новак, С. П. (2000). Взаимодействие между импульсивностью и окружением при совершении правонарушений: влияние импульсивности сильнее в более бедных районах. Журнал аномальной психологии, 10 (9), 563-574.

МакКрэй Р. Р. и Коста П. Т. (1990). Личность в зрелом возрасте . Нью-Йорк: Guilford Press.

Макнил, Г. (2002). Школьные издевательства: обзор. В Л. А. Рапп-Пагличчи, А. Р. Робертсе и Дж. С. Водарски (ред.), Справочник по насилию (стр. 247–261). Нью-Йорк: Джон Вили и сыновья.

Мелтон, Г. Б., Петрила, Дж., Пойтресс, Н. Г., и Слобогин, К. (2007). Психологические оценки для судов: Справочник для специалистов в области психического здоровья и юристов (3 ^-е изд.). Нью-Йорк: Guilford Press.

Menard, S., & Huizinga, D. (2001). Повторная виктимизация в выборке подростков из районов повышенного риска. Молодежь и общество, 32 , 447-472.

Миллер, Дж. Д., и Линам, Д. (2001). Структурные модели личности и их отношение к антиобщественному поведению: метааналитический обзор. Криминология, 39, 765-798.

Моффитт Т. Э. (1990). Нейропсихология преступности среди несовершеннолетних: критический обзор. В М. Тонри и Н.Моррис (ред.), Преступление и правосудие, т. 12 (стр. 99–169). Чикаго: Издательство Чикагского университета.

Моффитт Т. Э. (1993). Ограниченное подростковым возрастом и стойкое антисоциальное поведение на протяжении всей жизни: таксономия развития. Психологический обзор, 100 , 674–701.

Моффитт Т.Э. (2006). Пути к преступлению на жизненном пути. В F. T. Cullen, & R. Agnew (Eds.), Criminological theory: Past to Present (pp. 502-521). Лос-Анджелес: Роксбери Паблишинг.

Моффитт Т. Э. (2007). Упорное антисоциальное поведение на протяжении всей жизни и ограниченное подростковым возрастом. В Д. Чиккетти и Д. Дж. Коэн (ред.), Психопатология развития (2 ^nd ed., Стр. 570-598). Хобокен, штат Нью-Джерси; Wiley and Sons.

Моффитт, Т.Е., Каспи, А. Руттер, М., Сильва, П.А. (2001). Половые различия в антиобщественном поведении: расстройство поведения, правонарушения и насилие в продольном исследовании Данидина . Кембридж, Англия: Издательство Кембриджского университета.

Мун, Б., Мораш, М., Маккласки, К. П., и Хван, Хе-Вон (2009). Комплексная проверка общей теории деформации. Журнал исследований преступности и правонарушений, 46, 182-212.

Кетле А. (2003). О развитии склонности к преступлению. В Е. Маклафлин, Дж. Манси, Дж. И Дж. Хьюз (ред.), Криминологические перспективы: основные чтения (2 ^nd ed.). Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications.

Пиз, К., и Лэйкок, Г.(1996). Ревиктимизация: уменьшение нагрева горячих жертв (Публикация NCJ № 162951). Вашингтон, округ Колумбия: Национальный институт юстиции.

Перри, Д. Г., Ходжес, Э. В. Э. и Иган, С. К. (2001). Детерминанты хронической виктимизации со стороны сверстников: обзор и новая модель семейного влияния. В J. Juvonen, & S. Graham (Eds.), Преследование сверстников в школе: тяжелое положение уязвимых и пострадавших (стр. 73–104). Нью-Йорк: Guilford Press.

Портер, С., И Вудворт, М. (2006). Психопатия и агрессия. В С. Патрике (ред.), Справочник по психопатии (стр. 481-494). Нью-Йорк: Гилфорд.

Пратт, Т. К. (2009). Пересмотр общей теории преступности Готфредсона и Хирши: увязка источников самоконтроля на микро- и макроуровне и преступного поведения на протяжении всей жизни. В J. Savage (Ed.), Развитие постоянной преступности (стр. 361-373). Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Пратт, Т.К. и Каллен, Ф. Т. (2000). Эмпирический статус общей теории преступности Готфредсона и Хирши . Криминология, 38, 931-964.

Стропила, Н. (2004). Нераскаявшийся убийца лошадей: моральное безумие и истоки преступной мысли. Криминология, 42 , 979-1008.

Стропила, Н. (2006). Х. Дж. Айзенк на кухне Феджина: возвращение к биологической теории в криминологии 20, ^, века. История гуманитарных наук, 19 , 37-56.

Робертс, Б.W. (2009). Назад в будущее: личность и оценка и развитие личности. Журнал исследований личности, 43, 137-145.

Салекин, Р. Т., Роджерс, Р., Сьюэлл, К. В. (1995). Обзор и количественный анализ Контрольного списка психопатии и Пересмотренного Контрольного списка психопатии: Прогностическая достоверность опасности. Клиническая психология: наука и практика, 2, 203-215.

Седдон, Т. (2008). Опасные связи: расстройство личности и политика риска. Наказание и общество, 10, 301-317.

Шрек, К. Дж., И Фишер, Б. С. (2004). Определение влияния семьи и сверстников на насильственную виктимизацию: расширение теорий рутины и образа жизни. Журнал межличностного насилия, 19 , 1021-1041.

Соломон, Э. П., и Хейде, К. М. (1999). Травма III типа: к более эффективному осмыслению психологической травмы. Международный журнал терапии правонарушителей и сравнительной криминологии, 43 , 202-210.

Спайдел, А., Гривз, К., Купер, Б. С., Эрве, Х. Ф., Хэйр, Р. Д., и Юилл, Дж. К. (2007). Психопат как сутенер. Канадский журнал полиции и служб безопасности, 4, 205-211.

Стивенс Д. Дж. (1998). В сознании серийного насильника . Бетесда, Мэриленд: Остин и Уинфилд.

Танненбаум, Ф. (1938). Преступность и общество. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.

Теллеген А. (1985). Структуры настроения и личности и их отношение к оценке тревожности с упором на самооценку.В А. Х. Тума и Дж. Д. Мазере (ред.), Тревога и тревожные расстройства . Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.

Томпсон М., Грейс К. О. и Коэн Л. Дж. (2001). Лучшие друзья, злейшие враги: понимание социальной жизни детей. Ballentine Books: Нью-Йорк.

Торнберри, Т., и Крон, М. (2000). Метод самоотчета для измерения правонарушений и преступности. В Duffee, D. (Ed.), Измерение и анализ преступности и правосудия (стр.33-84) . Вашингтон, округ Колумбия: Министерство юстиции США.

Варкер Т., Девилли Г. Дж., Уорд Т. и Бич А. Р. (2008). Сочувствие и сексуальные преступники в подростковом возрасте: обзор литературы. Агрессия и агрессивное поведение, 13 , 251-260.

Витаро Ф., Бойвин М. и Тремблей Р. Э. (2007). Сверстники и насилие: двусторонняя перспектива развития. В Д. Дж. Фланнери, А. Т. Вазсоньи и И. Д. Вальдмане (ред.), Кембриджский справочник по насильственному поведению и агрессии (стр.361-387). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Уэрхэм, Дж. Дж. (2005). Напряжение, личностные качества и отклонения от нормы среди подростков: сдерживающие факторы. (Докторская диссертация, Университет Южной Флориды, 2005 г.). Электронные диссертации и диссертации USF, HV6025.

Вебстер, К. Д. и Хакер, С. Дж. (2007). Риск насилия: оценка и управление . Хобокен, Нью-Джерси: Джон Уайли и сыновья.

White, J. L., Moffitt, T. E., Caspi, A., Bartusch, D. J., Needles, D.Дж., Стаутхамер-Лёбер, М. (1994). Измерение импульсивности и изучение ее связи с правонарушением. Журнал аномальной психологии 103, 192–205.

Янг Ю., Рейн А., Коллетти П., Тога А. В. и Нарр К. Л. (2009). Аномальное истончение серого вещества височной и префронтальной коры головного мозга у психопатов. Molecular Psychiatry, 14 , 561-562.

1. Часто теоретики предпочитают использовать термин антисоциальное поведение, а не преступность, поскольку преступление является правовой концепцией, которая может меняться в зависимости от окружающей среды или исторического периода (Fishbein, 2001).
2. ^{В девятнадцатом веке несколько психиатров и врачей в Европе и США начали независимо описывать подобное состояние. Каждый назвал это состояние по-своему, назвав его безумием без бреда, моральным расстройством, моральным безумием, или психопатией (Hervé, 2007; Glicksohn, 2002; Rafter, 2004). Эти термины использовались для описания расстройства личности или клинически наблюдаемого синдрома, описывающего эмоционально нарушенных, но интеллектуально неповрежденных людей, которые проявляли антисоциальное или агрессивное поведение.Американский психолог Партридж был первым, кто узко определил и описал психопатию как конкретное расстройство личности, а не как типологию расстройств с различными подтипами (Hervé, 2007). Из-за прежней путаницы вокруг термина психопат Партридж заменил старый термин новым термином социопат , чтобы отождествить его с его более конкретной концепцией (Hervé, 2007). Современную концепцию психопатии можно отнести к Херви Клекли (1976), психиатру, лечившему преступников (Hervé, 2007).Сегодня Роберт Хейр является руководителем исследования психопатии, он уточнил список черт и определений Клекли и создал средство измерения психопатии, Контрольный список психопатии (PCL) (Hare, 1996). В отличие от других инструментов, используемых для измерения личности, PCL не может вводиться самостоятельно, но должен проводиться обученным интервьюером, который задает серию вопросов, чтобы определить, проявляет ли человек черты психопатии.}
3. ^{Moffitt (1993) утверждает, что существует два типа правонарушителей: (1) большая группа из правонарушителей, ограниченных подростковым возрастом, , с преступным или антиобщественным поведением, которое начинается и заканчивается в подростковом возрасте, и (2) меньшая группа правонарушителей, с антиобщественным поведением, которое начинается в детстве и продолжается во взрослом возрасте, классифицировано постоянных преступников на протяжении всей жизни.}
4. Нежелание подразумевать, что жертвы могут влиять на их собственный риск виктимизации, может помешать исследованиям в понимании такого состояния, однако, как заявили Бони-Маккой и Финкельхор (1995), «если исследование покажет, что определенные личные качества подвергают детей повышенному риску виктимизации, со стороны исследователей было бы безответственно отказываться от обсуждения этих результатов во имя того, чтобы «не обвинять жертву» »(стр. 1416).

Таблица 1. Модели и размеры личности
Модель Определения

Источник: Miller, J.Д., и Линам Д. (2001). Структурные модели личности и их отношение к антиобщественному поведению: метааналитический обзор. Криминология, 39, с. 769

Таблица 2: Психопатические стихи Антисоциальное расстройство личности

Пересмотренный контрольный список по психопатии зайцев (PCL-R)

Эмоциональные / межличностные качества

Блеск / внешнее очарование

Грандиозное чувство собственного достоинства

Потребность в стимуляции / склонность к скуке

Управление / манипуляции

Отсутствие раскаяния в вине

Мелкий аффект

Бессердечие / отсутствие сочувствия

Отсутствие реалистичных, долгосрочных целей

Непринятие ответственности за свои действия

Патологическое лежание

Социальное отклонение

Множество краткосрочных супружеских отношений

Преступность несовершеннолетних

Уголовная универсальность

Беспорядочные половые связи

Плохой контроль поведения

Паразитический образ жизни

Проблемы раннего поведения

Импульсивность

Безответственность

Отмена условного освобождения

Примечание: пункты, оцененные по шкале от 0 до 2 обученным интервьюером

(0 = не применимо, 1 = неточно, 2 = определенно присутствует)

Диагностические критерии антисоциального расстройства личности DSM-IV

А.Существует повсеместная практика игнорирования и нарушения прав других лиц, начиная с 15-летнего возраста, о чем свидетельствуют три (или более) из следующего:

1. Несоблюдение социальных норм в отношении законного поведения, о чем свидетельствует неоднократное совершение действий, являющихся основанием для ареста
2. Обман, выражающийся в неоднократной лжи, использовании псевдонимов или обмане других для получения личной выгоды или удовольствия
3. Импульсивность или неспособность планировать наперед
4. Раздражительность и агрессивность, на которые указывают повторяющиеся физические драки или нападения
5. Безрассудное пренебрежение собственной безопасностью и безопасностью других
6. Постоянная безответственность, о чем свидетельствует неоднократное несоблюдение последовательного рабочего поведения или невыполнения финансовых обязательств
7. Отсутствие раскаяния, выражающееся безразличием или оправданием причинения вреда, жестокого обращения или кражи у другого

Б.Возраст человека не менее 18 лет.

C. Имеются данные о расстройстве поведения, начавшемся в возрасте до 15 лет.

Источники: Роберт Д. Хэйр (1993). Без совести: тревожный мир психопатов среди нас. Американская психиатрическая ассоциация (2000). Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (4-е изд.).

Акерс, Р. Л., и Селлерс, К. С. (2009). Криминологические теории: введение, оценка и применение. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Агнью Р. (1992). Основа общей теории деформации преступности и правонарушений. Криминология, 30 , 47-87.

Агнью Р. (2001). Основываясь на общей теории деформации: определение типов деформации, которые с наибольшей вероятностью приведут к преступлению и правонарушению. Журнал исследований преступности и правонарушений, 38, 319-361.r

Агнью Р. (2002). Опытное, косвенное и ожидаемое напряжение: предварительное исследование физической виктимизации и правонарушений. Justice Quarterly 19 , 603-632.

Agnew. Р. (2006). Под давлением преступления: обзор общей теории деформации. Лос-Анджелес: Роксбери Паблишинг.

Агнью Р., Брезина Т., Райт Дж. П. и Каллен Ф. Т. (2002). Напряжение, личностные качества и преступность: расширение общей теории напряжения. Криминология, 40 (1), 43-72.

Агнью Р., Пикеро Н. Л. и Каллен Ф. Т. (2009). Общая теория деформации и преступность «белых воротничков». В С.С. Симпсон и Д. Вайсбурд (редакторы), Криминология преступлений белых воротничков, (стр. 35-60). Нью-Йорк: Издательство Springer.

Американская психиатрическая ассоциация (2000). Диагностико-статистическое пособие по психическим расстройствам (4 ^{-е изд.} ) Редакция текста. Вашингтон, округ Колумбия: Автор.

Эндрюс, Д. А., и Уормит, Дж. С. (1989). Личность и преступность: разрушение и построение знаний в криминологии. Justice Quarterly, 6 , 289-309.

Аппельбаум, П. С. (2005). Опасные тяжелые расстройства личности: английский эксперимент по использованию психиатрии для защиты общества. Право и психиатрия, 56, 397-399.

Бабяк П. и Заяц Р. Д. (2007). Змеи в костюмах: Когда психопаты идут на работу. Нью-Йорк: издательство HarperCollins.

Барлоу, Х. (1990). Введение в криминологию (5 ^-е изд.). Гленвью: Иллинойс: Скотт Форесман.

Бартол, К. Р. (1991). Преступное поведение: психологический подход . Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Prentice Hall.

Бартол, К. Р., и Бартол, А. М. (2004). Психология и право: теория, исследования и применение. Белмонт, Калифорния: Уодсворт.

Бликл, Г., Шлегель, А., Фассбендер, П., и Кляйн, У. (2006). Некоторые личностные корреляты «белых воротничков» в бизнесе. Прикладная психология: международный обзор, 55 , 220-233.

Бони-Маккой, С., и Финкельхор, Д.(1995). Предыдущая виктимизация: фактор риска сексуального насилия над детьми и симптоматика посттравматического стрессового расстройства среди молодежи, подвергшейся сексуальному насилию. Жестокое обращение с детьми и безнадзорность, 19 , 1401-1421.

Браун, С. (2006). Криминология гибридов: переосмысление преступности и закона в техносоциальных сетях. Теоретическая криминология, 10 , 223-244.

Кантор Д. и Линч Дж. (2000). Опросы самооценки как меры преступности и криминальной виктимизации. В Duffee, D. (Ed.), Measurement and Analysis of Crime and Justice (стр.85-138) . Вашингтон, округ Колумбия: Министерство юстиции США.

Caspi. А., Линам, Д. Р., Моффит, Т. Е., и Сильва, П. (1993) Распутывание преступности девочек: биологический, диспозиционный и контекстуальный вклад в плохое поведение подростков. Психология развития, 29, 19-30.

Каспи А., Моффитт Т. Е., Сильва П. А., Лёбер М. С., Крюгер Р. Ф. и Шмутте П. С. (1994). Склонны ли некоторые люди к преступлению? Воспроизведение взаимоотношений между преступлениями против личности в разных странах, полах, расах и методах. Криминология, 32, 163-196.

Клекли, Х. (1976). Маска здравомыслия (5 ^{-е изд.} ). Сент-Луис, Миссури: Мосби.

Клонингер. К. Р., Драган М. С. и Томас Р. П. (1993) Психобиологическая модель темперамента и характера. Архив общей психиатрии 50 , 975-990.

Коэн, Л. Э. и Фелсон, М. (1979). Социальные изменения и тенденции уровня преступности: повседневный подход к деятельности. Американский социологический обзор, 44, 588-608.

Крейг, М.К., Кантани, М., Дили, К., Латам, Р., Дейли, Э., Канаан, Р. и др. (2009). Измененные связи на пути к психопатии. Molecular Psychiatry , расширенная онлайн-публикация 9 июня 2009 г., 1-8.

Эме Р. (2008). Устойчивое антисоциальное поведение мужчин на протяжении всей жизни: обзор факторов развития нервной системы. Агрессия и агрессивное поведение, 14 , 348-358.

Айзенк, Х. Дж. (1977). Преступление и личность . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

Айзенк, Х.Дж. (1997). Личность и биосоциальная модель антиобщественного и преступного поведения. В А. Рейн, П. А. Бреннан, Д. П. Фаррингтон и С. А. Медник (ред.), Биосоциальные основы насилия . Нью-Йорк: Пленум.

Айзенк, Х. Дж. (2003). Личность и проблема преступности. В Э. Маклафлин, Дж. Манси и Дж. Хьюз (ред.), Криминологические перспективы: важные чтения (2 ^nd ed., Стр. 91-109). Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications.

Фаррингтон, Д.П. (1992). Подростковая преступность. В J. C. Coleman (Ed.), The school years (2 ^nd ed., Pp. 123-163) Лондон: Рутледж.

Фаррингтон, Д. П. (2002). Причинность преступления: Психологические теории. В J. Dessler (Ed.), Encyclopedia of Crime and Justice, vol. 1 (2 ^{-е изд.} , с. 315-324). Нью-Йорк: Макмиллан.

Фаррингтон Д. П. и Джоллифф Д. (2004). Личность и преступность. В Н. Дж. Смелзер и П. Б. Балтерс (ред.), Международная энциклопедия социальных и поведенческих наук (стр.11260-11264). Амстердам: публикации Elsvier.

Фаррингтон Д., Олин Л. и Уэст Д. Дж. (1986). Понимание и борьба с преступностью. Нью-Йорк: Springer-Verlag.

Фини А. (2003). Опасное тяжелое расстройство личности. Успехи в психиатрическом лечении, 9, 349-353.

Финкельхор Д., Ормрод Р., Тернер Х. А. и Хэмби С. Л. (2005). Виктимизация детей и молодежи: всестороннее национальное исследование. Жестокое обращение с детьми, 10 , 2-25.

Фишбейн Д. (2001). Биоповеденческие перспективы в криминологии . Бельмонт, Калифорния: Уодсворт.

Форсайт, Б. (1995). Тезис Гарланда и истоки современной английской тюремной дисциплины: с 1835 по 1939 год. Howard Journal of Criminal Justice, 34 , 259-273.

Гарланд Д. (1997). О преступлениях и преступниках: Развитие криминологии в Великобритании. В M. Maguire, M. Morgan, and R. Reiner (Eds.), The Oxford Handbook of Criminology (2 ^nd ed).Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Гиркен, М. (1994). Рэп-листы в криминологических исследованиях: соображения и предостережения. Journal of Quantitative Criminology 10, 3-21.

Гиббонс, Д. К. (1986). Вырваться из тюрем. Преступность и правонарушение 32, 503-514 .

Гиббонс, Д. К. (1989). Комментарий — Личность и преступность: не связанные с проблемами, реальные проблемы, а также теория и программа исследований. Justice Quarterly, 6, 311-323.

Гликсон, Дж.(2002). Нейробиология преступного поведения. Бостон: Kluwer Academic Publishers.

Готфредсон, М. Р. (2006). Эмпирический статус теории контроля в криминологии. В F. T. Cullen, J. P. Wight, & K. R. Blevins (Eds.), Advances in criminological theory, vol. 15: Изучение инвентаризация: Статус криминологической теории (стр. 205-230) . Нью-Брансуик, Нью-Джерси: Сделка.

Готфредсон, М. Р. (2007). Теория самоконтроля и преступное насилие.В Д. Дж. Фланнери, А. Т. Вазсоньи и И. Д. Вальдмане (ред.), Кембриджский справочник насильственного поведения и агрессии (стр. 533-544). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Gottfredson, M. R., & Hirschi, T. (1990). Общая теория преступления. Стэнфорд, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета.

Заяц, Р. Д. (1993). Без совести: тревожный мир психопатов среди нас. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс.

Заяц, Р. Д. (1996).Психопатия: клиническая конструкция, время которой пришло. Уголовное правосудие и поведение, 23, 25-54.

Хемфилл, Дж. Ф., Хейр, Р. Д., Вонг, С. (1998). Психопатия и рецидивизм: обзор. Юридическая и криминологическая психология, Vol. 3 (Часть 1), с. 139-170.

Херба, К. М., Ходгинс, С., Блэквуд, Н., Кумари, В., Наудтс, К. Х., и Филлипс, М. (2007). Нейробиология психопатии: фокус на обработке эмоций. В Х. Эрве и Дж. К. Юилле (ред.), Психопат: теория, исследования и практика (стр. 253–286). Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум.

Эрве, Х. (2007). Психопатия на протяжении веков: история психопата Зайца. В Х. Эрве и Юилле, Дж. К. (ред.), Психопат: теория, исследования и практика (стр. 31-55). Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс, издатели.

Хирши Т. и Хинделанг М. Дж. (1977). Разведка и преступность: ревизионистский обзор. Американский социологический обзор 42 , 571-587.

Хейзинга Д. и Эллиотт Д. (1986). Повторная оценка надежности и обоснованности самоотчетов о просрочке. Журнал количественной криминологии 2 , 293-327.

Джоллифф Д. и Фаррингтон Д. П. (2004). Сочувствие и оскорбление: систематический обзор и метаанализ. Агрессия и агрессивное поведение, 9, 441 — 476.

Джонс, Д. У. (2008). Понимание преступного поведения: Психологические подходы к преступности .Портленд: Willan Publishing.

Ла Фонд, Дж. К. и Дарем, М. (1992). Назад в убежище: будущее законодательства и политики в области психического здоровья в Соединенных Штатах. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Лауб, Дж. Х. и Сэмпсон, Р. Дж. (1991). Дебаты Сазерленда-Глюка: по социологии криминологического знания. Американский журнал социологии 96, 1402-1440.

Ловетт, Б. Дж., И Шеффилд, Р. А. (2007). Дефицит аффективной эмпатии у агрессивных детей и подростков: критический обзор. Обзор клинической психологии, 27, 1-13.

Линам, Д. Р., Каспи, А., Моффит, Т. Э., Викстром, П., Лёбер, Р., и Новак, С. П. (2000). Взаимодействие между импульсивностью и окружением при совершении правонарушений: влияние импульсивности сильнее в более бедных районах. Журнал аномальной психологии, 10 (9), 563-574.

МакКрэй Р. Р. и Коста П. Т. (1990). Личность в зрелом возрасте . Нью-Йорк: Guilford Press.

Макнил, Г.(2002). Школьные издевательства: обзор. В Л. А. Рапп-Пагличчи, А. Р. Робертсе и Дж. С. Водарски (ред.), Справочник по насилию (стр. 247–261). Нью-Йорк: Джон Вили и сыновья.

Мелтон, Г. Б., Петрила, Дж., Пойтресс, Н. Г., и Слобогин, К. (2007). Психологические оценки для судов: Справочник для специалистов в области психического здоровья и юристов (3 ^-е изд.). Нью-Йорк: Guilford Press.

Menard, S., & Huizinga, D. (2001). Повторная виктимизация в выборке подростков из районов повышенного риска. Молодежь и общество, 32 , 447-472.

Миллер, Дж. Д., и Линам, Д. (2001). Структурные модели личности и их отношение к антиобщественному поведению: метааналитический обзор. Криминология, 39, 765-798.

Моффитт Т. Э. (1990). Нейропсихология преступности среди несовершеннолетних: критический обзор. В M. Tonry, & N. Morris (Eds.), Crime and Justice, vol. 12 (стр. 99–169). Чикаго: Издательство Чикагского университета.

Моффитт Т. Э. (1993).Ограниченное подростковым возрастом и стойкое антисоциальное поведение на протяжении всей жизни: таксономия развития. Психологический обзор, 100 , 674–701.

Моффитт Т.Э. (2006). Пути к преступлению на жизненном пути. В F. T. Cullen, & R. Agnew (Eds.), Criminological theory: Past to Present (pp. 502-521). Лос-Анджелес: Роксбери Паблишинг.

Моффитт Т. Э. (2007). Упорное антисоциальное поведение на протяжении всей жизни и ограниченное подростковым возрастом. В Д. Чиккетти и Д. Дж. Коэн (ред.), Психопатология развития (2 ^nd ed., Стр. 570-598). Хобокен, штат Нью-Джерси; Wiley and Sons.

Моффитт, Т.Е., Каспи, А. Руттер, М., Сильва, П.А. (2001). Половые различия в антиобщественном поведении: расстройство поведения, правонарушения и насилие в продольном исследовании Данидина . Кембридж, Англия: Издательство Кембриджского университета.

Мун, Б., Мораш, М., Маккласки, К. П., и Хван, Хе-Вон (2009). Комплексная проверка общей теории деформации. Журнал исследований преступности и правонарушений, 46, 182-212.

Кетле А. (2003). О развитии склонности к преступлению. В Е. Маклафлин, Дж. Манси, Дж. И Дж. Хьюз (ред.), Криминологические перспективы: основные чтения (2 ^nd ed.). Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications.

Пиз, К., и Лэйкок, Г. (1996). Ревиктимизация: уменьшение нагрева горячих жертв (Публикация NCJ № 162951). Вашингтон, округ Колумбия: Национальный институт юстиции.

Perry, D.G., Hodges, E.V.E., & Egan, S.К. (2001). Детерминанты хронической виктимизации со стороны сверстников: обзор и новая модель семейного влияния. В J. Juvonen, & S. Graham (Eds.), Преследование сверстников в школе: тяжелое положение уязвимых и пострадавших (стр. 73–104). Нью-Йорк: Guilford Press.

Портер, С., и Вудворт, М. (2006). Психопатия и агрессия. В С. Патрике (ред.), Справочник по психопатии (стр. 481-494). Нью-Йорк: Гилфорд.

Пратт, Т. К. (2009). Пересмотр общей теории преступности Готфредсона и Хирши: увязка источников самоконтроля на микро- и макроуровне и преступного поведения на протяжении всей жизни.В J. Savage (Ed.), Развитие постоянной преступности (стр. 361-373). Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Пратт Т. и Каллен Ф. Т. (2000). Эмпирический статус общей теории преступности Готфредсона и Хирши . Криминология, 38, 931-964.

Стропила, Н. (2004). Нераскаявшийся убийца лошадей: моральное безумие и истоки преступной мысли. Криминология, 42 , 979-1008.

Стропила, Н. (2006). Х. Дж. Айзенк на кухне Феджина: возвращение к биологической теории в криминологии 20, ^, века. История гуманитарных наук, 19 , 37-56.

Робертс, Б. У. (2009). Назад в будущее: личность и оценка и развитие личности. Журнал исследований личности, 43, 137-145.

Салекин, Р. Т., Роджерс, Р., Сьюэлл, К. В. (1995). Обзор и количественный анализ Контрольного списка психопатии и Пересмотренного Контрольного списка психопатии: Прогностическая достоверность опасности. Клиническая психология: наука и практика, 2, 203-215.

Седдон, Т.(2008). Опасные связи: расстройство личности и политика риска. Наказание и общество, 10, 301-317.

Шрек, К. Дж., И Фишер, Б. С. (2004). Определение влияния семьи и сверстников на насильственную виктимизацию: расширение теорий рутины и образа жизни. Журнал межличностного насилия, 19 , 1021-1041.

Соломон, Э. П., и Хейде, К. М. (1999). Травма III типа: к более эффективному осмыслению психологической травмы. Международный журнал терапии правонарушителей и сравнительной криминологии, 43 , 202-210.

Спайдел, А., Гривз, К., Купер, Б. С., Эрве, Х. Ф., Хэйр, Р. Д., и Юилл, Дж. К. (2007). Психопат как сутенер. Канадский журнал полиции и служб безопасности, 4, 205-211.

Стивенс Д. Дж. (1998). В сознании серийного насильника . Бетесда, Мэриленд: Остин и Уинфилд.

Танненбаум, Ф. (1938). Преступность и общество. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.

Теллеген А. (1985). Структуры настроения и личности и их отношение к оценке тревожности с упором на самооценку. В А. Х. Тума и Дж. Д. Мазере (ред.), Тревога и тревожные расстройства . Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.

Томпсон М., Грейс К. О. и Коэн Л. Дж. (2001). Лучшие друзья, злейшие враги: понимание социальной жизни детей. Ballentine Books: Нью-Йорк.

Торнберри, Т., и Крон, М.(2000). Метод самоотчета для измерения правонарушений и преступности. В Duffee, D. (Ed.), Измерение и анализ преступности и правосудия (стр. 33-84) . Вашингтон, округ Колумбия: Министерство юстиции США.

Варкер Т., Девилли Г. Дж., Уорд Т. и Бич А. Р. (2008). Сочувствие и сексуальные преступники в подростковом возрасте: обзор литературы. Агрессия и агрессивное поведение, 13 , 251-260.

Витаро Ф., Бойвин М. и Тремблей Р. Э. (2007). Сверстники и насилие: двусторонняя перспектива развития.В Д. Дж. Фланнери, А. Т. Вазсоньи и И. Д. Вальдмане (ред.), Кембриджский справочник насильственного поведения и агрессии (стр. 361-387). Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Уэрхэм, Дж. Дж. (2005). Напряжение, личностные качества и отклонения от нормы среди подростков: сдерживающие факторы. (Докторская диссертация, Университет Южной Флориды, 2005 г.). Электронные диссертации и диссертации USF, HV6025.

Вебстер, К. Д. и Хакер, С. Дж. (2007). Риск насилия: оценка и управление .Хобокен, Нью-Джерси: Джон Уайли и сыновья.

White, J. L., Moffitt, T. E., Caspi, A., Bartusch, D. J., Needles, D. J., Stouthamer-Loeber, M. (1994). Измерение импульсивности и изучение ее связи с правонарушением. Журнал аномальной психологии 103, 192–205.

Янг Ю., Рейн А., Коллетти П., Тога А. В. и Нарр К. Л. (2009). Аномальное истончение серого вещества височной и префронтальной коры головного мозга у психопатов. Molecular Psychiatry, 14 , 561-562.