Кризисы совместной жизни по годам — психология отношений
Брак — это длительный союз двух независимых личностей, каждая из которых обладает своими потребностями, желаниями, ценностями и взглядами. Для идеального союза они не обязаны совпадать — достаточно уметь договариваться и принимать партнера таким, какой он есть. Однако во взаимоотношениях даже самых терпеливых и сговорчивых супругов время от времени наступают кризисы.
Кризисы — нормальное явление не только во взаимоотношениях между двумя людьми, но и внутри одной личности. Например, каждый человек по мере взросления и в течение своей жизни проходит через несколько возрастных кризисов. Это состояние следует понимать как качественное изменение психики, когда человека перестают устраивать старые шаблоны поведения и появляются новые, меняются взгляды на жизнь и отношение к себе.
Например, очень острым психология семейных отношений считает период, когда наступают кризисы 40 лет мужа и жены. Это время переоценки ценностей, критического взгляда на уходящую молодость, желание перемен и отрицание неизбежного старения.
Семья в этот период может распасться из-за обостренного понимания одного из партнеров, что что-то в его жизни идет не так.
Хорошо, если кризис разрешается благополучно и человек находит своему новому «Я» место в устоявшейся жизни. Но что, если для кого-то из супругов кризис разрешился новыми конфликтами, в результате чего человек начал рушить свою устоявшуюся жизнь вместе с браком? Это только одна из причин для кризиса супружеской жизни.
Другая нормальная ситуация, через которую проходят все семьи — это качественное изменение отношений внутри семьи. Связано это по большей части с рождением и воспитанием ребенка, однако не все элементы кризиса основаны исключительно на этом аспекте. Подробнее о кризисах, характерных для семейных отношений, речь пойдет далее.
Кризисы семейной жизни психология рассматривает и с другой стороны, с негативной. С этой точки зрения, кризис рассматривается как надлом, как критический уровень негатива, накопленного либо в результате длительного скрытого конфликта (взаимного или одностороннего недовольства супругов), либо в результате сильного негативного события, которое надломило ход привычной семейной жизни.
Примерами таких «переломных» событий могут стать:
1. Утрата рабочего места одним из супругов. В данном случае проблема может быть связана даже не с изменением материального положения, а с изменившимся укладом жизни.
2. Конфликт поколений. Нередко благополучный союз разваливают старшие родственники — чаще всего родители одного из супругов. Это связано с нерешенными проблемами их семьи, которые выливаются негативом на вновь созданную ячейку общества.
3. Резкое изменение дохода. Речь идет как о навалившейся бедности, так и об обрушившемся с неба богатстве. «Деньги меняют людей» — это не пустые слова.
4. Смена места жительства. Для некоторых людей быстрое решение финансовых вопросов и поиск стабильного места в новой обстановке становятся непреодолимой сложностью.
5. Тяжелая болезнь одного из супругов, ребенка или близкого родственника.
6. Рождение ребенка с врожденным недугом. Мало того, что такая ситуация сама по себе требует огромного количества сил и средств — некоторые супруги начинают обвинять друг друга в произошедшем.
7. Неравное разделение труда в семье.
8. Длительное отсутствие одного из супругов дома (по рабочим вопросам, еще каким-либо обстоятельствам).
9. Отсутствие эмоционального контакта и поддержки между супругами.
10. Ранний брак.
Это только часть вероятных проблем, которые семейная психология рассматривает как кризисы семейной жизни.
Кризис семейных отношений по годам
Психология семейных кризисов выделяет 6 критических периодов, которые проходят все семьи. Это является нормальным закономерным явлением, и многие пары проходят эти периоды без каких-либо затруднений. Однако если супруги не готовы решать совместные проблемы, это делает критические периоды опасными и даже угрожающими целостности брака.
Психология называет следующие семейные кризисы по годам:
Кризис 1 года. Это начало совместной жизни, и в этот период супруги привыкают к особенностям ведения быта друг друга.
Кризис 3-5 лет. Этот кризис может быть затяжным, а может прийти в указанный промежуток времени и пройти достаточно быстро.
Основная проблемная ситуация – рождение ребенка. Супруги к этому времени уже научились жить вместе и закрывать глаза на проблемы друг друга, однако появление нового члена семьи переворачивает весь стройный уклад жизни с ног на голову. Молодым родителям приходится отказываться от своих привычек (а маме — от работы), проводить все время дома с младенцем, учиться заботиться о маленьком существе. У женщин может возникнуть послеродовая депрессия. Решение проблемы — обоюдные договоренности. Нужно оставаться с ребенком попеременно, давая друг другу отдохнуть и находя время для совместного досуга.
Кризис 7 лет. Главная проблема в этот период — рутинный образ жизни. Ребенок ходит в детский сад или школу, родители вышли на работу. Чувства друг к другу постепенно отступают на второй план, их давит беспощадный быт и однообразие. Лучшее решение — находить время для себя в сложившемся графике, искать новые увлечения для каждого из супругов и для двоих вместе. Отличное время, чтобы заняться имиджем и саморазвитием.
Кризис 13–14 лет. У ребенка начинается период раннего пубертата, он становится вспыльчивым и конфликтным, спорит с родителями и проводит время вне дома. Родителям в этот болезненный период нужно скооперироваться для воспитания подростка. Главное, что следует помнить супругам, – это то, что они уже больше десятка лет прожили вместе и могут доверять друг другу в спорных вопросах.
Кризис 25 лет. Дети покидают дом для учебы или совместной жизни со своей второй половинкой. Дома пусто, и супруги вновь остаются наедине друг с другом. Больше нет четко обозначенной цели — есть и жилье, и работа, и взрослые дети. У женщины начинается климакс, что дополнительно осложняет жизнь обоим партнерам. Мужчины в этот период чаще всего посматривают на молодых женщин, пытаясь утвердиться в собственном превосходстве и востребованности. Для сохранения семьи супругам важно найти общие занятия: вместе приводить себя в форму, вместе выбирать себе одежду, путешествовать, строить новый дом, искать необычные хобби.
Это «золотой век» семейной жизни — есть средства, время и потребность развиваться в новом направлении, а главное, делать это вместе.
Семейная психология рассматривает кризисы семейной жизни по годам как естественный ход событий, как нормальное развитие вещей и формирование ячейки общества.
Симптомы кризиса и пути их преодоления
Как преодолеть кризисы семейной жизни по годам? Психология знает несколько универсальных рекомендаций, которые пригодятся практически в любом случае возникновения размолвок между супругами.
Нельзя таить обиды. Скрытая вина отравляет душу оскорбленного человека, в результате чего тот накапливает аффект — а это опасное и взрывное состояние, которое может привести к выбросу агрессии как в сторону обидчика, так и в свою, или ребенка, или совершенно случайного человека. Даже если оскорбленный супруг не кинется на прохожего с кулаками, его агрессия может принять иные формы — измена, алкоголизм, игровая зависимость и т. д. В споре нельзя оскорблять и переходить на личности.
Это правило касается не только семейной жизни. Выплескивайте негативные эмоции и заряжайтесь позитивом. Это поможет лучше осознавать свои чувства и не «сливать» негатив на супруга.
Ищите собственные хобби и занимайтесь саморазвитием. Чтобы оставаться интересными друг другу, у каждого должно быть личное пространство, в котором будет обитать только он. Делитесь новой информацией, углубляйте свои знания в разных областях. Помните о том, что брак — это соединение двух самостоятельных независимых личностей, которые сознательно выбирают совместное существование, а не зависят друг от друга. Не затрагивайте болезненных тем. С некоторыми особенностями партнеров приходится просто смириться. Ключ к здоровым семейным отношениям — доверие. Поэтому не препятствуйте встречам с друзьями своего партнера — лучше обсудить, как часто они могут происходить без ущерба семейным делам. Эти советы в большей степени пригодятся тем супругам, у которых еще нет выраженных проблем со взаимопониманием. Если накал страстей ведет мужа и жену по прямой дорожке к разводу, необходимо обращаться за помощью к специалисту.
Профессиональный психолог позволит разложить «по полочкам» все причины размолвок между парой и вернуть отношениям прежнюю яркость и доверие.
Расстаться или пережить кризис семейных отношений?
Необходимость развода всегда должна учитывать позиции всех членов семьи — жены, мужа, и детей, если они присутствуют в этой паре. Развод действительно является лучшим выходом в тех ситуациях, когда между партнерами происходит столь сильный конфликт, что его последствия отравляют жизнь людей, мешают им полноценно жить и развиваться, ставят их в положение жертвы. Однако решение о размолвке ни в коем случае нельзя принимать в состоянии сильного гнева или обиды. Решение, принятое в пылу аффекта, после его спада может оказаться чрезмерным и даже более болезненным, чем причина, которая к нему привела.
Чаще всего брак можно сохранить. Если в семье есть дети, то сохранение семьи становится самым желаемым исходом конфликта между родителями. Специалист способен выдать рекомендации, которые помогут вернуть гармонию в семью и заниматься воспитанием ребенка таким образом, чтобы вырастить благополучную, гармоничную и многосторонне развитую личность.
В случае расторжения брака помощь психолога прежде всего будет нужна именно ребенку. Воспитать здорового и счастливого человека возможно и в семье только с одним родителем, однако родитель-одиночка без профессиональной помощи часто сосредоточен совсем на другом. Его больше интересует финансовая стабильность без поддержки партнера и формальное воспитание. Психолог поможет ребенку пережить травму расставания ближайших родственников и стать настолько счастливым человеком, насколько это возможно в такой ситуации.
Кризис семейной жизни
- Главная
- Кризис семейной жизни
Кризис семейной жизни
Расстаться или пережить кризис семейных отношений?
Если говорить метафорой, то семейная жизнь напоминает морские волны — на пике происходят кризисы, а на спаде — периоды затишья и адаптации к новым изменениям. Кризисы в отношениях супругов встречаются на всем жизненном пути. И не стоит их бояться, так как они необходимы супругам для того, чтобы отношения были «живыми» и развивались, помогая строить будущее, и дорожить друг другом.
Есть ли выходы из кризиса?
Да, безусловно, есть. Один из них: переход на новую стадию развития и второй — разрыв отношений. Также есть болезненные выходы — по сути не выходы, а уходы от решения настоящих проблем или оттягивание принятия решения: это измена, зависимость, тяжёлая болезнь и др.
Симптомы кризиса, при которых необходимо бить тревогу:
- Один из партнёров или оба отклоняются от интимной близости.
- Так называемое затишье перед бурей: когда супруги перестают вообще ругаться, но при этом и общаться, и проводить время вместе — каждый сам по себе.
- Супруги больше не стремятся нравиться друг другу.
- Супруги не имеют одинакового мнения по поводу большинства значимых для них вопросов: отношения с родными и друзьями, планы на будущее, распределение доходов семьи и прочее.
- Один из супругов «уходит в себя», обычно это бывает муж. Он перестаёт участвовать в решение бытовых проблем и в целом в жизни семьи.
- Логичным следствием из предыдущего будет то, что жена полностью забывает про себя и с головой уходит в решение семейных дел.
- Муж и жена плохо понимают чувства друг друга.
- Почти все поступки и слова партнёра вызывают раздражение.
- Один из супругов считает, что вынужден всё время уступать желаниям и мнению другого.
- Нет потребности делиться с партнёром своими проблемами и радостями.
Как преодолеть кризис совместной жизни?
Каждый кризис — это рывок вперёд, выход за пределы старых отношений. Кризис в отношениях помогает супругам увидеть не только негативное, но и то ценное, что соединяет, связывает их. Между тем как расставание — это скорее последствие неправильно пройденного кризиса.
Для того чтобы преодолеть этот критический момент в семейной жизни понадобится готовность обоих супругов, взаимное желание и как обычно терпение и поддержка.
Если один из супругов рассматривает развод как выход, а второй с этим не согласен, необходимо взять «тайм-аут».
Возможно супругам, стоит на время разъехаться, отдохнуть и подумать (3–4 дня, неделя), чтобы разобраться в себе, своих ощущениях, желаниях и стремлениях. Подумайте, так ли уж все плохо, неужели все то хорошее, что было между вами, можно так легко перечеркнуть? Попробуйте освежить чувства, эмоции, внести разнообразие в отношения, долой серость и обыденность. Вспомните о романтике, измените причёску, стиль или интерьер в квартире, найдите новое хобби для вас обоих и не забудьте о совместном досуге и отдыхе. Развестись успеете всегда, а вот предпринять попытки воссоединить семью все же стоит.
Золотые правила, которые помогут вам легче пережить кризисы в семейных отношениях:
- Учитесь говорить о возникших сложностях и проблемах.
- Не обобщайте, даже если говорите в гневе, не переходите грань, о которой потом будете сожалеть.
- Говорите о своих чувствах, переживаниях, не предъявляйте претензии
- Если хотя бы один испуган или находится в сильном эмоциональном возбуждении ситуация может выйти из-под контроля, в таких случаях не стоит усугублять ситуацию.
Не стоит бояться кризиса, потому что, это показатель нормального развития отношений. И вся эта информация будет полезна тем, кто уже вступил в брачные узы или только планирует. Подумайте об этом и берегите своих близких!
Психолог отделения срочного социального обслуживания
и организационного обеспечения
Т.А.Груздева
Перед лицом кризиса формирования семьи
Культура
Это наш первый и самый важный институт, но его подрывают, рискуя потерять гораздо больше.
Идею о том, что семья вообще является институтом, трудно отрицать и в то же время трудно понять. Отчасти это связано с тем, что семья занимает особое место между двумя значениями термина «институт». Это не совсем организация, но и не совсем практика или набор правил или норм. В некотором смысле семья представляет собой совокупность нескольких институтов, понимаемых в этом последнем смысле, таких как институт брака и институт отцовства. Семья организует эти институты в стройную и прочную структуру, которая является почти формальной организацией.
Это иногда представляет собой настоящую проблему для нашего либерального общества, потому что ставит под сомнение идею о том, что наше естественное состояние является своего рода либертарианским индивидуализмом. Некоторые важные политические теоретики нашей либеральной традиции пытались обосновать свой идеал свободы в досоциальных условиях или в естественном состоянии, населенном полностью независимыми людьми. Однако такого рода мысленные эксперименты, при всей их ценности, явно неправдоподобны в качестве описания человеческого состояния. Ни одно человеческое существо никогда не проживало жизнь в условиях полного индивидуализма, без определенной степени общности, которая часто поначалу представляет собой большую семью. Наш социальный порядок вытекает из основных условий того, как мы приходим в мир, движемся в нем и покидаем его, и поэтому он неизбежно вытекает из семьи.
Таким образом, в большей степени, чем что-либо другое в нашем опыте, это форма нашей общей жизни — структура для совместного выполнения важных дел. Это то, что делает его нашим основным учреждением. Но как форма семьи связана с ее функцией? Именно этот, казалось бы, простой вопрос поставил семью в центр наших современных культурных войн.
Мы знаем, что людям нужны благополучные семьи, чтобы процветать. Никто в любом уголке нашей политики действительно не стал бы отрицать это сейчас. Но какие потребности удовлетворяет семья? Некоторые из них, несомненно, связаны с практической необходимостью: семьи заботятся о материальных потребностях своих членов. Они кормят и размещают детей (а иногда и пожилых людей или других), которые не могут прокормить и приютить себя. Они позволяют разделить ресурсы и обязанности, чтобы у каждого был кто-то, кому он доверяет и кому доверяет общество в целом, кто позаботится о нем, если он не в состоянии позаботиться о себе.
Эти две грани того, что делает семья — как средство обеспечения и средство признания — становятся все более важными для нашего современного понимания функции семьи. Но они упускают из виду формирующую цель семьи, способы, которыми она формирует нашу душу и формирует наш характер. Если мы отложим в сторону формирующие функции семьи, мы сможем убедить себя в том, что процветающие семьи важны только по экономическим и символическим причинам — что до тех пор, пока наши материальные потребности удовлетворяются и наши отношения признаются, семья служит своей цели. основные цели. Там, где семьи оказываются не в состоянии удовлетворить материальные потребности своих членов, другие формы помощи, как государственной, так и частной, могут восполнить этот пробел, и семья может просто служить признанием взаимной любви между ее членами.
Это предполагает, что форма семьи и, следовательно, ее формирующий потенциал могут не иметь существенного значения для ее функции.
Семья делает все это, наделяя каждого из своих членов ролью, набором отношений с другими, набором обязанностей и сетью привилегий.
Каждому из них по-своему дается больше, чем зарабатывается и обязательно больше, чем выбирается. Хотя основные человеческие отношения, лежащие в основе большинства семей, — супружеские отношения — мы вступаем в них по собственному выбору, однажды вступив в них, эти отношения ограничивают выбор, который мы можем сделать. Другая основная семейная связь — отношения родитель-ребенок — часто не является факультативной с самого начала и, конечно же, не должна рассматриваться как факультативная после этого. Это налагает тяжелые обязательства на всех участников, и все же это играет решающую роль в формировании нас, чтобы быть способными к свободе и выбору.
В этом смысле институт семьи помогает нам увидеть, что институты в целом формируются вокруг наших потребностей и, если они правильно сформированы, могут помочь превратить эти потребности в способности. Они буквально превращают необходимость в достоинства, а наши слабости и уязвимости превращают в сильные стороны и способности. Они являются формирующими, потому что воздействуют на нас непосредственно и предлагают нам своего рода формирование характера, которому нет замены.
Через такое непосредственное привыкание к формам жизни невозможно избежать необходимости нравственного формирования.
В семье это часто означает привыкание к ролям, предназначенным для супругов, родителей, детей, бабушек и дедушек и других поддерживающих родственников. Это означает, что форма и структура семьи необходимы для ее способности служить формирующей цели.
Это не обязательно хорошая новость, потому что семейную структуру нелегко создать и поддерживать. На самом деле, в течение последних нескольких поколений наше общество сталкивалось с огромными трудностями при выполнении и того, и другого. Мы явно переживаем крах семейных форм. Около четырех из десяти американских детей сейчас рождаются в семьях только с одним родителем — как правило, это мать-одиночка, усердно работающая, чтобы обеспечить ресурсы, структуру, а также любовь и поддержку, в которых нуждаются ее дети. Между тем количество браков снизилось, и со временем у супружеских пар стало меньше детей. Это означает, что семейная жизнь в Америке отошла от традиционной структуры семьи.
Это произошло по большей части без появления новой или другой прочной институциональной структуры семьи, так что это произошло как деформация и, следовательно, стало источником беспорядка и неудобств в жизни многих миллионов американцев.
Модель традиционной семьи — мать, отец, дети и большая семья вокруг них — всегда была скорее общей нормой, чем универсальной реальностью. Это важно не потому, что так жили все, а потому, что даже те, кто живет иначе (как, так или иначе, всегда жили очень многие семьи), могли неявно обращаться к этой модели семьи как к исходной для понимания того, чем они обладают. и чего им не хватает. Формирование часто включает в себя формирование себя по образцу того, на что мы стремимся походить, и идеал семьи, основанный на отцовстве, основанном на стабильном браке, всегда выполнял эту роль, даже для многих людей, чья жизнь не так традиционна.
Именно на этом фронте семейная жизнь в Америке была затронута проникновением политики культурных войн в каждую институциональную щель в нашем обществе.
Семья, поскольку она неизбежно ограничивает личный выбор и выраженный индивидуализм, превратилась в еще одну арену полемики в нашей многосторонней политической и культурной борьбе. Особая форма дебатов, которые у нас были — что бы мы ни думали об однополых браках, росте сожительства, одиноких родителей или любых других спорах о формировании семьи в последние десятилетия — часто заставляла нас воспринимать акцент на форм семьи как попытка лишить некоторых людей признания и легитимности. Это означает, что массовая культура отшатнулась от важности формы в нашем понимании семьи, так что мы все чаще приходим к бесформенному определению семьи или хотим позволить ей принимать любую форму, которую выбирают люди.
Это обязательно требует от нас также ослабления нашего понимания функции семьи или ее цели. Семья как институт постепенно стала пониматься не столько с точки зрения ее формы (и, следовательно, ее способности служить формирующим влиянием на индивидуумов), сколько с точки зрения ее избранности (и, следовательно, ее способности служить модусом).
выражения и признания индивидуальной идентичности, предпочтений и приоритетов). Таким образом, в какой-то степени семья тоже становится своего рода платформой, способом признания.
Эта культурная тенденция явно вызвана страстью к включению и, несомненно, продвигает это жизненно важное нравственное дело. Оно далеко не гнусно, даже там, где оно было вредным, и оно ни в коем случае не всегда было вредным. Но, разжигая интенсивные споры вокруг брака и семьи и изменяя наши ожидания в отношении того и другого, эта тенденция усложняет нам понимание семьи как формирующего института и соответствующий подход к нашим ролям в наших собственных семьях. Среди прочего, мы постепенно стали относиться к сильному и почти всеобщему стремлению к семейной жизни скорее как к жажде признания, чем как к жажде порядка и структуры, и это также исказило наше понимание того, что представляет собой наше общество и его члены. хочу и нуждаюсь.
В этом отношении ветры социальных перемен, обрушившиеся на семейную жизнь, напоминают те, что затронули многие другие институты.
Однако, поскольку семья является таким основополагающим институтом, измененные ожидания от нее должны функционировать как причины и следствия социальных трансформаций, которые мы отслеживаем. Уменьшение восприятия семьи как формирующего и авторитетного института делает нас менее подготовленными к тому, чтобы обращаться к другим институтам с намерением формироваться ими. А утрата институциональных привычек в нашей социальной жизни — от правительства до профессий, академии, средств массовой информации и т. д. — делает нас более устойчивыми к иногда обременительным требованиям семейной жизни.
Мы сталкиваемся с кризисом формирования семьи — особенно очевидным в отношении количества родителей-одиночек — но мы все чаще реагируем на этот кризис, преуменьшая значение формы семьи. Это способ избежать проблемы, а не решить ее. И это глубоко связано с нашим большим бегством от институтов.
Семья, возможно, больше, чем любой институт, формирует нас, ограничивая нас — побуждая нас задаться вопросом: «Как родитель, как супруг, это то, что я должен делать?» Этот законный вопрос, заставляющий нас видеть в себе нечто большее, чем отдельные личности, выступающие на сцене, является практическим проявлением формирующей силы институциональной власти.
Его ослабление является признаком серьезных неприятностей.
Юваль Левин — директор по социальным, культурным и конституционным исследованиям Американского института предпринимательства и редактор журнала National Affairs . Эта статья взята из его новой книги «: Время строить».
Реклама
Кризис или перемены? – Religion Online
, автор John Scanzoni
Доктор Сканцони – профессор социологии в Университете Северной Каролины, Гринсборо.
Эта статья появилась в Christian Century , 12-19 августа 1981, стр. 794-799. Авторские права принадлежат Фонду христианского века; используется с разрешения. Актуальные статьи и информацию о подписке можно найти на сайте www.christian Century.org. Этот материал был подготовлен для Religion Online Тедом и Винни Брок.
РЕЗЮМЕ
Вопрос, который следует задать, если мы хотим улучшить качество семейной жизни, звучит так: Почему семьи меняются? Они не меняются так сильно, как мы могли бы подумать, потому что старые добрые времена не были так изолированы от многих современных проблем нашего технологического века, как нам нравится думать.
Как с кафедр, так и из журналов приходят сообщения о том, что семья находится в кризисе. Обеспокоенные священнослужители и миряне спрашивают: «Что мы можем сделать, чтобы решить ее проблемы?» Но чтобы решить проблему, нужно сначала задать правильный вопрос. «Сколько миль я смогу проплыть, прежде чем мой корабль упадет с края света?» был ужасающим вопросом для древних мореплавателей, и тот, который озадачил людей до времен Колумба. Но вместо этого Колумб спросил: «Как далеко я должен плыть от своего западного побережья, прежде чем прибуду к моему восточному побережью?» А последовавшие за этим открытия сделали старый вопрос об «падении с земли» неактуальным.
В течение 14 века миллионы европейцев умерли от «черной чумы». «Почему Бог недоволен нами?» они спросили. Ответ, который они получили, был «наш грех». Власти приказали, «чтобы все, что может разгневать Бога, например, азартные игры, проклятия и пьянство, должно быть остановлено» ( A Distant Mirror: The Calamitous 14th Century, by Barbara W.
Tuchman [Random House, 1978], стр. 103). Но спрашивать, почему Бог был недоволен, было неправильным вопросом. Прошло пятьсот лет, прежде чем Луи Пастер спросил право вопрос: «Какие крошечные организмы являются переносчиками черной чумы?» Этот вопрос привел его к правильному ответу — организму, который путешествовал в желудке блохи и кровотоке крысы. И этот ответ положил конец черной чуме.
Аналогично, на вопрос «Почему распадается семья?» или «Что не так с семьей?» так же бессмысленно, как спрашивать: «Как далеко я упаду с океана?» или «Почему Бог посылает нам чуму?» Вопрос, который следует задать, если мы хотим улучшить качество семейной жизни, звучит так: «Почему семьи меняются?»
Старые добрые времена
Историки отмечают, что каждое поколение идеализирует предыдущее — мы превозносим хорошее и забываем плохое. И такого рода создание имиджа преобладает, когда дело доходит до семьи. Возьмем, к примеру, развод. Нам нравится думать, что в «старые добрые времена» разводов было мало или совсем не было — браки были стабильными.
Но были ли они? Это правда, что до Гражданской войны было относительно немного законных разводов. Верно также и то, что с тех пор частота разводов растет.
Но историки обнаруживают все больше свидетельств «развода бедняков [или «бедных женщин»]», а именно дезертирства (Marital Incompatibility and Social Change in Early America, Herman R. Lantz [Sage, 1976]). В колониальные времена и во время расширения западных границ в 19 веке для мужчин, особенно для женщин, было чрезвычайно просто ускользнуть от своих семей незамеченными и никогда не возвращаться. И отследить их было практически невозможно. Не было ни номеров социального страхования, ни ФБР, ни компьютеров, ни эффективного способа выследить человека, который бросил семью в Цинциннати и уехал в Уолла-Уолла. Хотя фактическое количество ежегодных дезертирств неизвестно, считается, что они значительны. И поскольку никто не знал вас, как только вы прибыли в Уолла-Уолла, вы могли заявить, что не женаты, а затем снова жениться, и никто никогда не сможет отследить ваши прежние семейные связи.
В этом столетии было намного больше законных разводов по целому ряду причин, но одна из них заключается в том, что труднее «выпасть» и вновь появиться, не будучи обнаруженным. Короче говоря, когда мы с тоской смотрим в прошлое и говорим: «Боже, разве не здорово было, когда браки были стабильными». мы должны столкнуться с суровым фактом, что они не были такими стабильными, как мы когда-то думали.
Нам также нравится думать, что у наших предков были гармоничные и счастливые семьи, и что насилия, характерного для современных семей, не существовало. Тем не менее, социальные историки все больше осознают, сколько насилия происходило в семьях до 20-го века (Ее собственное наследие: к новой социальной истории американских женщин, под редакцией Н. Ф. Котта и Э. Х. Плека [Simon & Schuster, 1979], стр. 107–135). Несмотря на то, что сегодня происходит много насилия, вероятно, в прежние времена его было больше, потому что тогда общество поддерживало его сильнее. «Хороший» муж обычно бьет свою жену, чтобы держать ее в подчинении; «хорошие» родители часто бьют своих детей, чтобы «изгнать из них дьявола» или «природу греха».
В исследовании семейной жизни 18-го века один историк сообщает нам, что стены были толщиной с бумагу, а дома были переполнены. Один источник цитирует женщину, которая сказала о своих соседях: «Мы жили по соседству, где нас разделяла лишь тонкая перегородка, и часто слышали, как он бил свою жену, и слышали ее крик вследствие побоев» (9).0011 там же.. с. 111). Короче говоря, насилие в семье не было изобретено в 1970-х — оно существует уже давно.
третья «проблемная зона» связана с детьми. Некоторые наблюдатели утверждают, что наши предки больше заботились о детях, чем сегодняшние родители. Критики жалуются, что современные матери ходят на работу и оставляют своих детей с нянями или в детских садах; а когда они дома, родители усаживают детей перед телевизором. Обвинение в том, что родители не «относятся» к своим детям так, как раньше. Наблюдателей также беспокоит беспомощность семьи в защите маленьких детей от секса и насилия.
И здесь историки снова помогают нам отделить правду от вымысла.
Возьмем, к примеру, идею работающих матерей. До промышленной революции большинство женщин выходили замуж за фермеров или владельцев магазинов. Они работали со своими мужчинами от рассвета до заката, и у них просто не было времени на «полное материнство», как это стало определяться в конце 19-го и начале 20-го веков (Женщины и мужчины: изменение ролей, отношений и восприятия, под редакцией Л. А. Катер и А. Ф. Скотт [Praeger, 19 77], стр. 93-118). Но кто заботился о детях, пока матери и отцы — и все другие трудоспособные взрослые — боролись за экономическое выживание? Правда в том, что никто особо не задумывался над этим вопросом. Любой доступный взрослый, старший брат или сестра, которые оказывались рядом, когда ребенку что-то было нужно, делали для него то, что нужно было делать.
Но мысль о том, что ребенок – это «особый» человек, требующий исключительного внимания, воспитания и заботы, никогда не приходила им в голову. Только в относительно недавнее время появилась забота о «детском развитии» и «качественных детях».
Один историк описывает переживания большинства детей в доиндустриальную эпоху как «кошмар» (Cott and Fleck, 9).0011 оп . цит., с. 118). Ясно, что многие из сегодняшних детей очень страдают. Но наряду с этим страданием существует общественная забота об облегчении детских страданий — забота, которой не существовало много лет назад.
Сексуальное поведение
И еще вопрос о воздействии секса на ребенка. Историки обнаруживают, что из-за того, что дома были маленькими и многолюдными, взрослые не могли скрывать от детей свою сексуальную активность. Не было «личных спален», и дети в очень раннем возрасте понимали сексуальные подробности, наблюдая за взрослыми 9.0011 (там же). Они также наблюдали, как сельскохозяйственные животные занимаются сексом и рожают. Но никто не думал, что такое «сексуальное разоблачение» повредит нежной детской невинности.
Четвертая «проблемная зона» связана с самим сексом. Многие люди, особенно те, кому меньше 30, кажется, думают, что секс пришел с космической эрой: что до этого у людей не было сексуальных «кайфов», что женатые люди не получали удовольствия от секса, с которым они занимались.
их собственные супруги, что неженатые люди не занимались сексом или что женатые люди не занимались сексом с людьми, с которыми они не состояли в браке, — что каким-то образом все это сексуальное поведение является новым. Наша трудность в понимании сегодняшних сексуальных паттернов заключается в том, что мы сравниваем их с 19 веком.го века викторианский средний класс и остановитесь на этом. В 19 веке господствовало мнение, что женщины бесстрастны. Как выразился один писатель, женщины «были [считались] менее плотскими и похотливыми, чем мужчины» (там же, , стр. 162-181).
Но историки говорят нам, что до XIX века женская сексуальность не «подавлялась», и никому не приходило в голову, что женщины менее сексуальные существа, чем мужчины. На самом деле все было как раз наоборот. «Путеводитель охотника на ведьм» 15-го века предупреждал, что «плотская похоть у женщин ненасытна» (там же). Проанализировав записи судов по разводам в Массачусетсе 18-го века, один историк пришел к выводу, что преобладающее мнение заключалось в том, что «если женщины добивались успехов, они были неотразимы» (там же, , стр.
125).
Короче говоря, до 19-го века женщины, как и мужчины, считали себя, и друг друга страстными сексуальными существами, и часто их страсть заставляла их отклоняться от существующих общественных норм. Исследования, сравнивающие записи о браках и рождениях в колониальные времена, показывают, например, что Элайджа и Ханна поженились 1 января, а 1 июня Ханна родила девочку весом восемь фунтов и шесть унций! Подобные исторические свидетельства появлялись достаточно часто, чтобы предположить, что обычные люди, такие как Ханна и Элайджа, занимались добрачным сексом, а не огромными недоношенными детьми.0011 (Семейная жизнь и незаконная любовь в предыдущих поколениях, , П. Ласлетт [Cambridge University Press, 19 77 ]).
Итак, когда сегодня критики говорят, что добрачный и внебрачный секс губителен. семья, которую они могут иметь в виду, — это семья среднего класса 19-го века, в которой женщины должны были быть бесстрастными. Но до викторианской эпохи секс подавлялся гораздо меньше, и тем не менее семьи каким-то образом сохранялись.
Эрозия традиций
Поэтому, если мы рассмотрим все четыре области — развод и стабильность брака, насилие в семье, уникальные потребности детей и сексуальность — и затем сравним вчерашние семьи с сегодняшними, контраст не настолько поразительно, как некоторые хотели бы заставить нас поверить. Безусловно, были и остаются значительные меняет в семье. Но «проблемы», которые видят наблюдатели, являются просто поверхностными проявлениями — симптомами глубинных изменений. Поэтому вместо того, чтобы сосредотачиваться в первую очередь на симптомах или семейных проблемах, имеет смысл сосредоточиться на самих изменениях . Почему меняется семья?
Когда мы размышляем о четырех проблемных областях, которые мы рассмотрели, возникает одна центральная тема: растущая забота о правах, привилегиях и благополучии индивидуальный по сравнению с сохранением традиций. Это развитие блестяще проиллюстрировано в «Скрипач на крыше». Тевье, деревенский молочник, борется с традицией против свободы.
«С одной стороны, — говорит он, — родители должны устраивать браки своих детей». Но, с другой стороны, он сочувствует свободе, к которой стремятся его дочери, чтобы выбирать себе мужей — выходить замуж за мужчин, которых они любят. Он испытывает огромный диссонанс, справляясь с эрозией традиции; он видит, как вся семья и общество рушатся вокруг него, кульминацией чего становится решение его младшей дочери выйти замуж за нееврея, а не за еврея.
Если мы исследуем почему изменения семьи и симптомы, которые неизбежно сопровождают их, мы обнаружим, что изменения являются результатом эрозии древних традиций — традиций, которые отдавали предпочтение семье как институту, а не ее отдельным членам. В прошлые эпохи организация имела приоритет над личностью; и ради учреждения индивид был призван на жертвы. Даже сегодня некоторые наблюдатели продолжают воспринимать семью как нечто большее, чем жизнь, больше, чем люди. Они рассматривают семью как образец, в который вписываются люди.
Это как лечь на кровать в дешевом мотеле: если ваши ноги длиннее кровати, подстригите их; если ваши ноги короче, вытяните их. Но в то время как некоторые люди верят в подстригание человека, другие верят в подравнивание кровати.
Нечто подобное происходило с семьей последние 200 лет. Мы обрезали здесь, добавляли там, модифицировали это, дорабатывали это и так далее. Если во всем этом и было какое-то бессознательное намерение, так это сделать семью слугой людей, а не заставлять людей служить семье.
Брак и развод
В 17 веке Джон Мильтон настаивал на том, что Бог не создавал людей для брака; скорее, Бог создал брак для человеческого блага. Следовательно, сказал Мильтон, насколько разумно утверждать, что любящий Бог заставляет людей страдать в порядке, изначально задуманном Богом для их счастья? «Абсолютно бессмысленно», — заключил он, утверждая, что церкви и правительство того времени должны разрешать развод на основании того, что мы сейчас называем «взаимной несовместимостью».
На самом деле, идеям Мильтона потребовалось более 200 лет, чтобы проникнуть в мышление и поведение обычных людей. Только в конце 19век, что развод стал относительно обычным явлением в Америке; и тут же некоторые критики стали предсказывать вымирание семьи и общества. Интересно, что многие критики связали рост числа разводов с феминизмом и его целью избирательного права 90 011 (Развод в прогрессивную эру, , У. Л. О’Нил [Yale University Press, 1967]). Но, конечно же, феминизм был и есть нечто большее: это право быть автономной личностью — тем, кто действует исходя из самоопределения и самоактуализации. Мильтон говорит, что брак должен служить человеку; феминистка утверждает, что брак плохо служил женщинам (а также мужчинам) и что брак должен измениться, чтобы лучше удовлетворять потребности женщин (а также мужчин). Логическим результатом аргумента является то, что если конкретный брак не меняется, становится законным расстаться, а не терпеть его.
Поскольку брак изменился, чтобы удовлетворить индивидуальные, а не традиционные интересы, идеи Мильтона стали более приемлемыми.
В предыдущие десятилетия, например, мужчины женились для секса, но они также хотели, чтобы образ жизни их семьи был витриной, доказывающей им самим и всему миру, что они достойные кормильцы. Женщины, с другой стороны, выходили замуж в основном для общения и кормильца. Но после Второй мировой войны к браку добавились определенные требования. женщины хотят удовлетворяет секс вне брака, и они хотят близости — глубокой дружбы. Некоторые мужчины тоже начинают хотеть близости.
Кроме того, все большее число женщин хотят, чтобы их браки облегчали их профессиональные усилия так же, как браки дали возможность мужчинам заниматься своей профессией. Многие женщины рассматривают участие в профессиональной деятельности как единственное надежное средство, гарантирующее их автономию. Учитывая этот расширяющийся спектр существенных требований, предъявляемых к браку, неудивительно, что существует так много разводов. Возможно, мы должны спросить, почему их больше нет.
Но, очевидно, развод — это симптом глубинных изменений.
Это болезненный симптом, который никто не приветствует.
Модели насилия
Те же основные рассуждения, которые объясняют изменения в моделях разводов, также объясняют изменения в моделях семейного насилия. Недавние исследования показали, что после полиции семья является самым жестоким институтом в американском обществе. Большинство убийств совершаются людьми, которые лично знают своих жертв, и большая часть из них связана с убийством члена семьи. Помимо огнестрельного оружия, те, кто участвует в насилии в семье, используют множество других видов оружия, включая ножи, кипяток и просто кулаки. Но поскольку мужчины, как правило, сильнее женщин, они почти никогда не проигрывают в кулачном бою. Следовательно, термин «избитая жена» вошел в английский язык за последнее десятилетие. Хотя этот термин является новым, избитые жены существуют уже давно.
Но почему термин такой новый, если поведение такое древнее? Ответ связан с изменением традиций, с тем, что личность начинает цениться так же или даже больше, чем институт.
Хотя избиение жены, по-видимому, всегда было обычным явлением, в прежние времена это считалось «нормальной» частью семейной жизни. Пока большинство женщин придерживались этой традиции, они никогда не жаловались на свои побои и не осмеливались говорить о них открыто с другими женщинами, подвергшимися такому же насилию. Но эта традиция разрушается. Его заменяет идея о том, что защита тела женщины важнее, чем сохранение семьи, что нельзя терпеть насилие ради сохранения брака.
Сегодня практически в каждом городе Америки есть приют, куда женщины, подвергшиеся побоям, могут сбежать от своих мужей. Во многих случаях муж преследует свою жену и хочет ее вернуть — не потому, что он намерен перестать ее бить, а главным образом потому, что он настаивает на сохранении своей семьи. Следовательно, поскольку женщины отвергают идею о том, что сама семья важнее собственного физического благополучия, о насилии, которое скрывалось веками, наконец-то заговорили и выплыли на всеобщее обозрение. И это самая больная «проблема».
под названием «насилие в семье», о котором мы все больше узнаем. Но появление «проблемы» является симптомом глубинных изменений — отхода от традиций, которые ставили семью выше личности и давали мужчине непререкаемую власть над женой — и все это во имя стабильности семьи. И вместо этих прежних традиций забота о теле женщины и ее человеческом достоинстве стала считаться более значимой, чем сам институт.
Тот же сдвиг — от институционального превосходства к индивидуальным правам — применим и к сексуальности. Точно так же, как в прежние времена насилие в семье молчаливо допускалось, так и нарушение общественных сексуальных стандартов, особенно со стороны мужчин. Хотя у них была привилегия тайно заниматься сексом как до, так и после брака, женщины не имели такой привилегии. Этот «двойной стандарт» наряду с викторианской идеей о том, что женщины бесстрастны, давал мужчинам 20-го века существенное преимущество перед женщинами. Но почему у мужчин были эти свободы, а у женщин — нет? Причин тому было много, но представление о том, что «хорошие добродетельные женщины» составляют основу семьи и общества, во многом связано с женскими сексуальными ограничениями.
Эти ограничения защищались во имя семьи как института.
Но на протяжении последних 25 лет мы наблюдаем, как эта традиция заменяется идеей о том, что женщины имеют те же сексуальные права, что и мужчины. Более того, если сексуальные свободы действительно представляют угрозу для семьи, как утверждают некоторые критики, заключается в том, что мужчины несут такую же ответственность за ситуацию, как и женщины. Все чаще женщины отказываются быть единственными моральными опекунами семьи, вместо этого настаивая на том, что если семье требуется «моральная опека», то мужчины должны стать партнерами женщин в этом предприятии.
Возможно, самым тревожным побочным продуктом этой растущей сексуальной свободы является резкий рост числа незамужних матерей-подростков. Все больше и больше девочек-подростков вступают в половую связь во все более молодом возрасте. Тем не менее, мужчины, с которыми они занимаются сексом, кажется, не чувствуют ответственности за защиту своих партнерш от беременности.
Эти мужчины-подростки кажутся последним оплотом в долгой истории сексуальной эксплуатации женщин. Женщины-подростки приняли идею о том, что они имеют право получать удовольствие от секса. К сожалению, у них нет чувства автономии, которое заставило бы их отказаться от секса, если их собственные жизненные шансы (а также шансы их еще не родившихся детей) находятся под угрозой из-за нежелания мужчин использовать легкодоступные простые средства контрацепции.
Среди взрослых тревожным побочным продуктом увеличения сексуальной свободы является открытие того, что секс не равен близости. Недавний бестселлер Гэя Талеза «Жена твоего соседа», , заполненный страницей за страницей о внебрачных связях, включая его собственную, полностью упускает из виду различие. В то время как в прошлые годы в браках, скрепляемых исключительно традицией, что «стабильность — лучшая политика», часто не хватало близости, отношения, скрепляемые исключительно сексом, могут быть в равной степени лишены близости.
И все же, как часть борьбы за права личности, которая меняет американскую семью, близость начинает цениться так же высоко, как и секс.
Интересы детей
Трудность совмещения различных интересов также возникает в последней из четырех «проблемных областей». Критики обеспокоены тем, что пока взрослые заняты отстаиванием своих прав, дети остаются в стороне. Например, предполагаемые негативные последствия развода и работающих матерей для детей. Совсем недавно вопрос о правах детей стал более актуальным. Какие требования дети могут на законных основаниях предъявлять своим родителям? Некоторые дети в возрасте 20 лет подали в суд на своих родителей, утверждая, что они не были должным образом воспитаны, в детстве с ними плохо обращались и в результате страдают от низкой самооценки. Недавно мы читали о деле Вальтера Половчака, 12-летнего сына русских эмигрантов, который в 1980 отказался покинуть Америку, когда его родители решили вернуться в Советский Союз. Правительство США предоставило мальчику временное убежище, но некоторые критики не согласились с этим решением.
Как сказал один из них: «Я думаю, что это плохой прецедент — позволить 12-летнему мальчику говорить своим родителям, чем он хочет заниматься».
Очевидно, что вопрос о том, как правильно поступать сегодняшним детям, остается нерешенным. Тем не менее, мне кажется, что основная тенденция изменения отношений между взрослыми мужчинами и женщинами может одновременно быть чрезвычайно полезной для прав и благополучия детей. Стремление растущего числа женщин добиваться автономии посредством деятельности за пределами домохозяйства может быть большим благом для детей, если наряду с этой тенденцией произойдет соответствующий шаг по вовлечению мужчин в домохозяйство, чтобы они так же полно, как и женщины, были вовлечены в заботу о детях и их воспитании. Такие фильмы, как « Крамер против Крамера », помогают произвести впечатление на публику тем фактом, что некоторые мужчины хотят активно участвовать в воспитании детей; более того, они могут быть в этом так же хороши, как и женщины.
Традиция, согласно которой каждый мужчина должен быть успешным, не умирает. Тем не менее, некоторые мужчины начинают понимать, что на протяжении десятилетий их обманывали, лишая возможности воспитывать детей. Считалось, что семья как институт пострадает, если мужчины откажутся от своих рабочих ролей ради родительских ролей. Но мы снова наблюдаем, как права личности изменяют семью. Когда мужчины начинают верить, что они лично будет лучше, если они будут больше участвовать в воспитании детей, и что детям тоже будет лучше, мы можем ожидать, что большее количество мужчин начнет добиваться таких преимуществ. И если мужчины действительно меняют свои модели воспитания, а женщины меняют свое профессиональное поведение, положительные последствия такого рода родительской симметрии могут быть чрезвычайно полезными для семьи.
Уравновешивание личности и семьи
«Но, — отвечает критик, — при всех этих разговорах о том, что люди имеют свои права и «делают свое дело», есть ли место семье как институту? какие семейные традиции и семейные обязанности остаются важными в современном мире?» Конечно, есть, и хитрость заключается в том, чтобы сбалансировать благополучие учреждения с благополучием людей, которые его составляют.
Но как это сделать? Фрейд сказал много вещей, которые сегодня мы полностью отвергаем. Но время от времени он делал заявления, которые остаются простыми, но неподвластными времени. Одним из таких классических открытий было его утверждение, что больше всего на свете взрослым необходимо работать и любить (« Темы работы и любви во взрослом возрасте», , Н. Дж. Смелзер и Э. Эриксон [Harvard University Press]). И мы могли бы добавить, что детям нужно любить и им нужно учиться работать. Следовательно, чтобы определить оптимальные условия, при которых семья может стать процветающим и крепким институтом, и установить такие традиции, которые будут наилучшим образом удовлетворять потребности ее членов в предстоящие десятилетия, нам необходимо принять во внимание идеи Фрейда. Идеальный семейный институт — это такой, который предоставляет всем своим максимальным возможностям любить и работать в максимально возможной степени.
Традиционные семейные структуры не позволяют большинству женщин получать удовольствие от работы переживаний.
Их труд, как правило, ограничивался домом, даже если их таланты позволяли им получать вознаграждение за оплачиваемую работу. И те же самые семейные структуры запрещают мужчинам наслаждаться значимыми любовными переживаниями. Они были слишком заняты зарабатыванием денег, чтобы научиться любить и делиться собой, а также в полной мере участвовать в развитии семейных отношений. И кто страдал от этих ограничений обоих полов? Женщины страдали не только потому, что им не хватало значимой работы, но и потому, что они не получали той любви от своих мужчин, в которой они нуждались и которую заслуживали. Мужчины страдали из-за того, что не могли избавиться от финансовой тревоги, связанной с наличием сокормильца в семье, а также из-за того, что они не могли в полной мере принимать любовь своих жен и детей и участвовать в ней. А дети страдали, потому что росли, повторяя одни и те же ужасные шаблоны.
Эти узоры произошли от традиций, в которых целое имело большее значение, чем его части.
Сейчас мы движемся к новым традициям, которые уравновешивают индивидуальное с институциональным благополучием. Этот баланс достигается за счет полной вовлеченности всех членов семьи в осмысленную работу, интенсивной любви и заботы.
Что могут сделать наши церкви, чтобы достичь этого баланса? Во-первых, они должны сопротивляться искушению предсказать: «Никогда не спрашивайте: «О, почему в прежние дни было так лучше?» Это неразумный вопрос» (Еккл. 7:10-9).0011, ТЭВ). Во-вторых, им следует поощрять состоящих в браке людей к анализу своих собственных браков и рассмотрению того, руководствуются ли они либо традиционализмом, либо какой-либо формой индивидуализма. В любом случае пары должны затем спросить себя, является ли их договоренность удовлетворительной, или возможен ли более богатый брак за счет большего баланса двух полюсов. Для тех, кто ищет большего баланса, задача состоит в том, чтобы дать практические советы по вовлечению всех членов семьи в значимую работу и возможности для любви.
