что это такое? Примеры и определение, постпроизвольное внимание в психологии по Леонтьеву
Внимание необходимо в повседневной жизни на каждом шагу. В разных ситуациях оно активизируется и направляется на тот или иной объект. Это свойство позволяет отбирать нужную и важную для нас информацию. Но реагируя на разные вещи и ситуации, мы не задумываемся о том, что существует несколько видов внимания. Послепроизвольное наряду с произвольным и непроизвольным представляет немалый интерес.
Что это такое?
У каждого вида внимания своя степень активности. Поэтому и различают три вида.
Определение в психологии говорит о том, что послепроизвольное внимание – это такое состояние человека, когда он полностью сосредоточен на определённом предмете.
Иными словами, это то состояние, когда присутствует устойчивая мотивация к чему-либо. Поэтому все силы направлены на достижение цели, всё даётся легко, не ощущается даже усталость при длительной умственной работе.
Это как раз тот вид концентрации, которая необходима школьнику или студенту для блестящего изучения предметов. Родители и учителя стремятся к тому, чтобы у детей присутствовало именно такое внимание, которое позволит хорошо усваивать материал и хорошо учиться.
По Леонтьеву (психолог, много времени уделявший изучению всех трёх типов) послепроизвольное внимание – это естественный процесс, который базируется на произвольном внимании. В основе обоих типов лежит интерес к предмету. Но интерес в первом и втором случае немного разный.
В послепроизвольном подключается интерес человека к результату, который получится в итоге производимой деятельности.
Сравнение с другими видами внимания
Если сравнивать постпроизвольное внимание (оно же послепроизвольное) с двумя другими, то можно обнаружить, что данный вид отличается от непроизвольного, но схож с произвольным.
Непроизвольное внимание возникает без всяких стараний, оно не связано с какими-то определёнными действиями и усилиями, а возникает как реакция на всё, что нас окружает.

А вот произвольное и послепроизвольное – это уже те виды, которые «включаются» по воле человека, исходя из его выбора.
Рассмотрим подробнее все три разновидности, чтобы понять, в чём их отличия.
- Непроизвольное внимание не зависит от наших желаний. Это может быть, например, грохот грома, яркий свет фар автомобиля, внезапно появившийся запах гари или свежеиспечённого хлеба. Непроизвольное внимание захватывает неожиданно появляющиеся события, которые могут быть важными для нас. Во всех этих случаях ситуация, возникающая во внешнем мире, нам неподвластна. А, наоборот, мы зависимы от неё. Непроизвольное внимание присуще и животным, их реакция на внешние раздражители и есть его проявление. Особенность человеческого внимания в том, что люди могут его контролировать, в отличие от животных.
- Произвольное внимание в корне отличается от предыдущего вида. Мы ставим перед собой цель, собираемся решить определённую задачу и направляем на это произвольное внимание, полностью сосредотачиваясь на объекте.
- Послепроизвольное тоже происходит благодаря усилиям человека, и в этом оно схоже с произвольным. Но отличается тем, что послепроизвольное внимание – это не просто концентрация человека на какой-либо деятельности, потому что это нужно, это уже интерес к ней. Его интересует и конечный результат, но и сам процесс начинает увлекать и доставлять удовольствие. Послепроизвольное внимание длится гораздо дольше других видов и даёт наилучший результат. Это можно сравнить с тем, когда человек посвятил свою жизнь любимому делу и занимается им с удовольствием.
Таким образом, все три вида имеют свои сходства и отличия, но разграничить их между собой достаточно просто.
Также становится очевидным, что произвольное внимание легко может перейти в послепроизвольное.
Обзор примеров
Понять, как на деле проявляется послепроизвольное внимание, а также как оно вытекает из произвольного, помогут наглядные примеры.
- Если, например, к художнику пришло вдохновение, он готовит холст, мольберт, кисти, краски и приступает к работе в мастерской или выезжает на пленэр, где планирует сделать наброски для будущих картин – это как раз послепроизвольное внимание. В этом случае человек занимается деятельностью, которая увлекает его и доставляет удовольствие.
- Другой вариант. Женщина собирается удивить семью, приготовить какое-то вкусное блюдо.
Делает она это с душой, ей нравится сам процесс, и она заинтересована в результате своего труда. Женщина изучает рецепт, готовит ингредиенты, создаёт вкусное блюдо. Это занятие ей в радость. Она не заставляет себя на этом сосредоточиться, всё происходит само собой.
- Ещё один вариант, когда сразу включается послепроизвольное внимание – человек в предвкушении встречи с друзьями, с которыми долгое время не встречался. Он с самого начала заинтересован в этой встрече, настроен на положительные эмоции, и в процессе общения он чувствует сплошной позитив.
Очень часто послепроизвольное внимание включается вслед за произвольным. Рассмотрим, как это происходит на примерах.
- Ребёнок садится читать какую-то книгу, потому что это нужно делать, и он это понимает. Сначала он включает произвольное внимание, старается вдумчиво читать. Но в какое-то время он увлекается, ему становится интересно.
И он уже читает не потому, что так надо, а потому, что хочет узнать дальнейшее развитие событий и чем всё закончится. Это уже включилось послепроизвольное внимание.
- Или, допустим, нужно освоить для себя что-то новое. Например, английский язык. Сначала не возникает особого энтузиазма. Нужно учить слова, глаголы, времена, что кажется очень нудным. Но произвольное внимание помогает справляться. Затем что-то начинает получаться, просыпается интерес, хочется добиться большего – появилось послепроизвольное внимание.
Если задаться целью, то можно понаблюдать и за собой, и за окружающими, и наглядно увидеть, как работает послепроизвольное внимание, и как другие типы взаимодействуют с ним.
О послепроизвольном внимании смотрите в видео.
, Дарем, NC 27708.anthony.sali {at} duke.edu(PDF) Влияние возраста и разделения внимания на спонтанное распознавание
Балота, Д.А., Яп, М.Дж., Кортезе, М.Дж., Хатчисон, К.И., Кесслер, Б.,
Лофтис, Б. и др. (2007). Проект английской лексики. Поведение
Методы исследования, 39, 445–459.
Бернцен, Д. (2007). Непроизвольные автобиографические воспоминания: предположения,
находок и попытка их интегрировать. В J.H. Mace (Ed.),
Непроизвольная память (стр.20–49). Мальден, Массачусетс: Блэквелл.
Бернцен, Д. (2010). Непрошенное прошлое: Непроизвольные автобиографические
воспоминаний как основной способ запоминания. Текущие направления
Психологическая наука, 19 (3), 138–142.
Бравер, Т. С., Раш, Б. К., Сатпуте, А. Б., и Барч, Д. М. (2005).
Обработка контекста и поддержание контекста в здоровом старении и
деменция ранней стадии типа Альцгеймера. Психология и
Старение, 20,33–46.
Берджесс П. У. и Шаллис Т. (1996). Конфабуляция и контроль памяти
. Память, 4 (4), 359–411.
Кэмпбелл, К. Л., Хашер, Л., и Томас, Р. С. (2010). Hyper-binding:
Уникальный эффект возраста. Психологическая наука, 21, 399–405.
Коннелли, С. Л., Хашер, Л., и Закс, Р. Т. (1991). Возраст и чтение:
Влияние отвлечения внимания. Психология и старение, 6, 533–541.
Крейк, Ф. И. М. (1982). Выборочные изменения в кодировании в зависимости от
уменьшили производительность обработки.В F. Klix, J. Hoffman, & E. van der
Meer (Eds.), Когнитивные исследования в психологии (стр. 152–161).
Берлин: Deutscher Verlag der Wissenschaffen.
Крейк, Ф. И. М. (1983). Возрастные различия в запоминании. В Н. Баттерс
и Л. Р. Сквайр (ред.), Нейропсихология памяти (стр. 3–12).
Нью-Йорк: Guildford Press.
Крейк, Ф. И. М., и Дженнингс, Дж. М. (1992). Человеческая память. В F. I. M.
Craik & T.A. Salthouse (Eds.), Справочник по старению и познанию
(стр. 51–110). Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум
Associates, Inc.
Додсон, К. С., и Шактер, Д. Л. (2002). При ложном распознавании
встречает метапознание: эвристика различимости. Журнал
Память и язык, 46, 782–803.
Дучек, Дж. М., Балота, Д. А., и Тессинг, В. К. (1998). Подавление
визуальной и концептуальной информации во время чтения у здоровых
старения и болезни Альцгеймера.Старение, нейропсихология и познание
, 5, 169–181.
Duverne, S., Motamedinia, S., & Rugg, M. D. (2009). Влияние возраста
на нейронные корреляты обработки сигналов поиска модулируется
требованиями задачи. Журнал когнитивной нейробиологии, 21,1–17.
Диван Дж. И Мерфи У. Э. (1996). Контроль старения и подавления в понимании текста
. Психология и старение, 11, 199–206.
Эриксен, Б.А., Эриксен, К.В., и Хоффман, Дж.Э. (1986). Распознавание
память и выбор внимания: последовательного сканирования недостаточно.
Журнал экспериментальной психологии: человеческое восприятие и
Производительность, 12, 476–483.
Галло, Д. А., Котел, С. К., Мур, К. Д., и Шактер, Д. Л. (2007). Старение
может избавить от мониторинга извлечения на основе воспоминаний: важность различимости событий
. Психология и старение, 22,209–213.
Hasher, L., Lustig, C., & Zacks, R.Т. (2007). Тормозные механизмы
и контроль внимания. В A. Conway, C. Jarrold, M. Kane,
A. Miyake, & J. Towse (Eds.), Variation in the worker memory (pp.
227–249). Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
Хашер Л. и Закс Р. Т. (1988). Рабочая память, понимание,
и старение: обзор и новый взгляд. В Г. Г. Бауэре (ред.), Психология обучения и мотивации
(Том 22) (стр. 193–225).
Сан-Диего, Калифорния: Academic Press.
Хикс, Дж. Л., и Марш, Р. Л. (2000). К уточнению требований внимания
памяти распознавания. Журнал экспериментальной
Психология. Обучение, память и познание, 26, 1483–1498.
Джейкоби, Л. Л. (1991). Структура разделения процессов: отделение
автоматического от преднамеренного использования памяти. Журнал памяти
и язык, 30, 513–541.
Джейкоби Л. Л. и Даллас М. (1981). О связи между
иавтобиографической памятью и перцептивным обучением.Journal of
Experimental Psychology: General, 3, 306–340.
Джейкоби, Л. Л., Келли, К. М., и МакЭлри, Б. Д. (1999). Роль когнитивного контроля
: ранний выбор против поздней коррекции. В S.
Chaiken & Y. Trope (Eds.), Теории двойного процесса в социальной психологии
(стр. 383–400). Нью-Йорк: Гилфорд Пресс.
Якоби, Л. Л., Симидзу, Ю., Дэниелс, К. А., и Родс, М. Г. (2005).
Режимы когнитивного контроля при распознавании и исходной памяти:
Глубина поиска.Психономический бюллетень и обзор, 12, 852–857.
Джейкоби, Л. Л., Симидзу, Ю., Веланова, К., и Родос, М. Г. (2005).
Возрастные различия в глубине поиска: Память для фольги. Журнал
памяти и языка, 52, 493–504.
Джейкоби, Л. Л., и Уайтхаус, К. (1989). Иллюзия памяти: ложное
распознавание под влиянием бессознательного восприятия. Journal of
Experimental Psychology: General, 118, 126–135.
Джейкоби, Л.Л., Волошин В. и Келли К. (1989). Стать знаменитым
, но не быть признанным: бессознательное влияние памяти
, вызванное разделением внимания. Журнал экспериментальной психологии:
Общее, 118,115–125.
Джеймс У. (1890). Принципы психологии (т. 1). Нью-Йорк:
Генри Холт и Ко.
Дженнингс, Дж. М., и Джейкоби, Л. Л. (1993).
использования памяти: автоматическое и преднамеренное использование памяти: старение, внимание и контроль.Психология и
Старение, 8, 283–293.
Дженнингс, Дж. М., и Джейкоби, Л. Л. (1997). Процедура возражения для
, обнаруживающая возрастные нарушения в памяти: отчетливые эффекты повторения
. Психология и старение, 12, 352–361.
Джонстон В. А., Хоули К. Дж., Плеве С. Х., Эллиотт Дж. М. Г. и
Девитт М. Дж. (1990). Привлечение внимания новыми стимулами. Журнал
экспериментальной психологии: общие, 119, 397–411.
Квавилашвили, Л., & Мандлер, Г. (2004). Out of one’s mind: Astudyof
непроизвольных семантических воспоминаний. Когнитивная психология, 48,47–94.
Люстиг, К., Хашер, Л., и Тонев, С. Т. (2006). Отвлечение как определяющий фактор скорости обработки
. Психономический бюллетень и
Review, 13, 619–625.
Мейс, Дж. (2006). Эпизодическое запоминание создает доступ к непроизвольной сознательной памяти
: демонстрация непроизвольного вспоминания в задаче произвольного вспоминания
.Память, 14, 917–924.
МакЛауд, К. М. (1991). Полвека исследований эффекта Струпа:
Интегративный обзор. Психологический бюллетень, 109,163–203.
Мэдиган, С. (1983). Картинная память. В J. C. Yuille (Ed.), Imagery,
,, память и познание: Очерки в честь Аллана Пайвио (стр. 65–89).
Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум.
Мандлер Г. (1980). Признание: суждение о предыдущем происшествии.
Психологическое обозрение, 87,252–271.
Марш, Р. Л., Микс, Дж. Т., Кук, Г. И., Кларк-Фус, А., Хикс, Дж. Л., &
Брюэр, Г. А. (2009). Ограничения поиска на интерфейсе
создают различия в воспоминаниях при последующем тесте. Журнал
Память и язык, 61, 470–479.
Mayr, U., & Kliegl, R. (2000). Переключение набора задач и долгосрочное извлечение памяти
. Журнал экспериментальной психологии. Обучение,
Память и познание, 26, 1124–1140.
Милхэм, М. П., Эриксон, К. И., Банич, М. Т., Крамер, А. Ф., Уэбб,
А., Всалек, Т. и др. (2002). Контроль внимания в стареющем мозге
: выводы из исследования фМРТ задачи струпа. Мозг и
Познание, 49, 277–296.
Морком, А. М., & Рагг, М. Д. (2004). Влияние возраста на обработку сигнала извлечения
, выявленное ERP. Neuropsychologia, 42 (11),
1525–1542.
Москович, М. (1994). Когнитивные ресурсы и двойная задача вмешательства. Эффекты
при извлечении у нормальных людей: роль лобных долей и медиальной височной коры
.Нейропсихология, 8,524–534.
Москович М. и Мело Б. (1997). Стратегическое извлечение и лобные доли
: данные конфабуляции и амнезии. Neuropsychologia,
35, 1017–1034.
Муттер, С.А., Нейлор, Дж. К., и Паттерсон, Э. Р. (2005). Влияние возраста
и контекста задачи на выполнение задачи Струпа. Память и
Познание, 33, 514–530.
734 Mem Cogn (2011) 39: 725–735
Колебания постстимульного внимания во время кодирования памяти от проб к пробам предсказывают последующую производительность памяти ассоциативного контекста
1.Введение
Обучение и память зависят от взаимодействия различных основных операций и процессов. Например, хотя интуиция указывает на то, что необходимо сосредоточить наше внимание во время лекции или в классе, чтобы улучшить кодирование и последующее запоминание информации, наше внимание постоянно колеблется между « хорошим » и « плохим » состояниями (Esterman et al. , 2013, 2014; Розенберг и др., 2013). Таким образом, эти постоянные колебания состояния внимания во время кодирования могут влиять на производительность эпизодической памяти или нашу способность вспоминать событие и его пространственно-временной контекст (Markant et al., 2014; Тулвинг, 2002). Действительно, для любого конкретного человека скорость обучения и формирования памяти со временем меняется отчасти из-за колебаний нейронных сигналов, лежащих в основе текущего уровня внимания человека (Fernandez et al., 1999; Yoo et al., 2012). В настоящем исследовании мы предлагаем новую парадигму для изучения того, могут ли флуктуации состояния внимания, предшествующие и следующие за эпизодическим событием, которое должно быть закодировано, предсказывать, будет ли оно вызвано вместе с его контекстными деталями.
Предыдущие исследования, изучающие роль внимания в кодировании эпизодической памяти, в основном полагались на парадигмы двойного задания или разделенного внимания (Anderson et al., 1998; Craik et al., 1996; 2018; Naveh-Benjamin et al., 1998; Troyer et al., 1999; Troyer & Craik, 2000). Эти парадигмы исследуют этапы обработки памяти, наиболее подверженные сбоям в результате отвлечения внимания, и, следовательно, те, которые больше всего нуждаются в ресурсах внимания в нормальных условиях (Hannula, 2018).В парадигмах разделенного внимания участников просят закодировать список слов, одновременно выполняя второстепенное задание (например, отслеживая определенные тоны) (Anderson et al., 1998; Kensinger et al., 2003; Park et al., 1989) . По сравнению с кодированием в условиях полного внимания, разделение внимания при кодировании ухудшает свободное запоминание, воспроизведение с помощью команды и характеристики памяти распознавания (Anderson et al., 1998; Baddeley et al., 1984; Craik et al., 1996, 2018; Fernandes & Moscovitch , 2000; Naveh-Benjamin & Guez, 2000).Более того, затраты на производительность памяти при разделенном внимании выше для деталей контекстной памяти по сравнению с памятью элементов, особенно когда пространственное расположение используется в качестве задачи контекстной памяти (Troyer et al., 1999; Troyer & Craik, 2000). Напротив, разделение внимания при поиске оказывает минимальное влияние на производительность памяти (Craik et al., 1996; Naveh-Benjamin et al., 1998; Naveh-Benjamin et al., 2006). Эти результаты были интерпретированы, чтобы предположить, что операции кодирования памяти особенно требовательны к ресурсам внимания.
Точные механизмы, с помощью которых внимание формирует кодирование эпизодической памяти, еще предстоит полностью раскрыть. Однако новые данные из литературы по нейровизуализации демонстрируют, что состояние мозга, возникающее до предъявления стимула, влияет на формирование памяти для этого стимула (Fernandez et al., 1999; Guderian et al., 2009; Otten et al., 2006; Turk-Browne et al., 2006; Yoo et al., 2012). Например, функциональная связь между теменными областями мозга, опосредующими внимание, и задней перцептивной корой при кодировании была сильнее во время предъявления сигналов, связанных с запомненными, по сравнению с забытыми (Uncapher et al., 2011). Это говорит о том, что внимание может диктовать, будет ли стимул успешно закодирован во время подготовительного периода, даже до того, как стимул будет предъявлен. Тем не менее, в меньшем количестве исследований изучались поведенческие маркеры внимания до стимула в связи с формированием эпизодической памяти.
Исследователи обычно использовали вариации задачи устойчивого внимания к ответу (SART; Robertson et al., 1997), чтобы исследовать, как состояние внимания перед стимулом влияет на кодирование памяти. Традиционный SART требует, чтобы участники нажимали кнопку в ответ на частый нецелевой стимул (GO) и воздерживались от нажатия кнопки, когда на экране появляется нечастый целевой стимул (NOGO).Неспособность подавить ответы на стимулы NOGO использовалась для индексации нарушений внимания. Отличительной особенностью SART является ускорение RT до стимула NOGO, предшествующего ошибке, с последующим замедлением RT до стимула GO после ошибки. Такое изменение RT, возможно, отражает отвлечение внимания от информации, относящейся к задаче, и перенаправление ресурсов внимания на текущую задачу, соответственно (Manly et al., 1999; Robertson et al., 1997). В одном исследовании использовался вариант SART для изучения того, как колебания внимания во время кодирования влияют на производительность вербальной памяти (Smallwood et al., 2006). В этом исследовании участникам была показана последовательность часто встречающихся нецелевых слов (GO), на которые их просили ответить, и нечастых целевых слов (NOGO), для которых их просили воздержаться от ответа. Участникам было назначено случайное или преднамеренное условие кодирования представленных слов. Эффективность поиска измерялась посредством повторного вызова, а результаты анализировались методом диссоциации процесса (Jacoby, 1998), чтобы различить, были ли извлечены слова на основе воспоминания или на основе знакомства.Независимо от группового распределения участники не показали разницы в вероятности вспоминания или воспоминаний на основе знакомства до ошибки (т. Е. Ответа на стимул NOGO). Тем не менее, они с большей вероятностью находили слова на основе воспоминаний после того, как была сделана ошибка, предположительно отражая перенаправление внимания при кодировании информации, относящейся к задаче, тем самым увеличивая шансы на вспоминание на основе воспоминаний (Smallwood et al., 2006) . В другом исследовании изучалось влияние спонтанных колебаний уровня внимания на производительность случайного кодирования (deBettencourt et al., 2018). Участникам без задержки последовательно показывали серию изображений, каждое по 1 секунде. Для каждого изображения их попросили принять категоричное решение как можно быстрее, нажав кнопку, чтобы указать, отражает ли изображение сцену в помещении или на улице. Задача была разработана таким образом, чтобы 90% изображений были из одной категории (например, наружные), а 10% — из другой, что обеспечивало повторяемость задачи.
Подобно типичной задаче SART, участники могут привыкнуть реагировать на частые стимулы GO (т.е., на открытом воздухе), когда внимание, по-видимому, было отвлечено от задачи, что отражено относительно более быстрыми RT, и, следовательно, с большей вероятностью совершит ошибку совершения (то есть нажатие на открытом воздухе для внутреннего стимула). Напротив, было предсказано, что, когда внимание участников было направлено на задачу, они с меньшей вероятностью будут демонстрировать более быстрые RT и с меньшей вероятностью совершат ошибки в задаче. Действительно, результаты подтвердили эти прогнозы. Что еще более важно, при оценке эффективности поиска для нечастых стимулов NOGO, стимулы с большей вероятностью были забыты, если среднее время ожидания трех предыдущих стимулов было относительно быстрым, предположительно отражая потерю внимания до стимула.Основываясь на этих результатах, авторы создали адаптивную задачу в реальном времени для систематического представления стимулов из нечастой категории, когда состояние внимания участника могло упасть ниже определенного порога. Этот порог был основан на скользящем среднем значении RT трех стимулов, предшествующих определенному стимулу. Результаты были воспроизведены, и память на нечастые стимулы была хуже, когда внимание участников до стимула находилось в скомпрометированном состоянии (deBettencourt et al., 2018).
Результаты исследований, описанных выше, которые объединили SART с традиционными парадигмами памяти, подтверждают идею о том, что приливы и отливы состояния внимания могут влиять на точность запоминания элементов даже до того, как элементы будут представлены.Тем не менее, остается неясным, как колебания внимания перед стимулом при кодировании могут повлиять на производительность контекстной памяти. Поскольку кодирование контекстных деталей, относящихся к элементу, требует больших усилий и требует больших ресурсов внимания по сравнению с распознаванием элементов памяти (Troyer et al., 1999; Troyer & Craik, 2000), вполне вероятно, что спонтанные падения уровня внимания до предъявления стимула могут по-разному влияют на контекстную память по сравнению с памятью элементов, однако, насколько нам известно, это предположение еще не было проверено.Кроме того, важно отметить, что результаты вышеупомянутых исследований, сочетающих в себе парадигмы адаптивного SART и памяти, следует интерпретировать с осторожностью. Критика была поднята по поводу потенциального влияния компромиссов скорости-точности в отношении задачи SART. То есть ошибки при выполнении SART (ответ на стимул NOGO) могут фактически отражать индивидуальные различия в стратегиях скорости реакции, а не нарушенное состояние внимания как таковое (Helton, 2009; Helton et al., 2009; Seli et al., 2012; Сели и др., 2013а; Сели и др., 2013b). Например, Сели и др. (2013b) продемонстрировали, что ошибки ввода в действие SART систематически менялись с управляемыми различиями в задержке ответа, в том смысле, что более медленные ответы генерировали меньше ошибок. Это говорит о том, что ошибки SART могут не просто отражать недостаточное внимание как таковое, но на них существенно влияют индивидуальные различия в компромиссах между скоростью, точностью и точностью. Наконец, в то время как SART позволяет исследовать, как уровни внимания перед стимулом влияют на успех кодирования, задача предоставляет только поведенческий маркер внимания перед стимулом на нечастых целевых событиях, а не на каждом событии, таким образом, он может не улавливать предварительный стимул. колебания внимания на экспериментальной основе.
В дополнение к колебаниям в состоянии внимания до стимула, на успешное формирование памяти во время кодирования также может влиять смещение внимания от информации, относящейся к задаче, сразу после кодирования (то есть состояние внимания после стимула). Это может мешать продолжающемуся объединению недавно полученной информации, тем самым затрудняя вспоминание (Craig et al., 2014; Dewar et al., 2012). Например, Craig et al. (2014) представили участникам список слов, за которым последовал 9-минутный период отдыха, во время которого им было предложено подумать о личных автобиографических воспоминаниях.Их характеристики памяти для списка слов были значительно хуже по сравнению с тем, когда фаза кодирования сопровождалась коротким периодом спокойного бодрствования. Таким образом, разумно предсказать, что на процессы консолидации после кодирования могут повлиять спонтанные смещения внимания. Однако, насколько нам известно, ни в одном исследовании не использовалось явное онлайн-измерение для оценки влияния вариаций внимания на консолидацию после кодирования на пробной основе.
В текущем исследовании мы создали новую задачу, которую мы называем Монреальское внимание при кодировании задачи (MAET).Эта задача была основана на часто используемом задании на психомоторную бдительность (PVT: Dinges & Powell, 1985), которое оценивает бдительность / устойчивое внимание и широко использовалось в исследованиях депривации сна. В текущем исследовании мы адаптировали PVT, чтобы выяснить, влияют ли и как спонтанные флуктуации уровней внимания до и после стимула во время кодирования памяти на производительность памяти для элементов и их ассоциативный пространственный контекст на экспериментальной основе. Типичная задача PVT измеряет колебания внимания путем записи RT на зрительные или слуховые стимулы, которые часто возникают через случайные интервалы в течение определенного периода времени.Относительно более длительные RT для каждого испытания были предложены, чтобы отразить случаи, когда внимание участника могло упасть (Dorrian et al., 2004; Jung et al., 2011; Lim & Dinges, 2008). В текущей задаче MAET мы просим участников закодировать серию изображений объектов, представленных в левой или правой части экрана. Между предъявлением объектных стимулов в шахматном порядке находится крест фиксации, который увеличивается в размере после переменной продолжительности. Участникам предлагается как можно быстрее реагировать на изменение размера креста фиксации.Мы операционализируем состояние внимания перед стимулом как RT на крест фиксации, предшествующий объектному стимулу. Точно так же о состоянии постстимульного внимания можно судить по RT на крест фиксации, следующий за этим объектным стимулом. Мы используем RT, индексирующие состояние до и после внимания, чтобы прогнозировать последующую производительность памяти для объектов и их пространственного контекста. Мы прогнозируем, что относительно более длительные временные интервалы до стимула, индексирующие спонтанные провалы внимания, повлекут за собой большие затраты из-за сбоев памяти для памяти пространственного контекста по сравнению с памятью элементов.Если спонтанное смещение внимания действительно влияет на операции консолидации после кодирования, то мы прогнозируем, что относительно более длительные временные интервалы после стимула, индексирующие мгновенное снижение внимания, будут связаны с ухудшением производительности памяти, особенно для пространственных контекстных деталей, связанных с элементом.
2. Методы
2.1 Участники
Тридцать четыре здоровых молодых человека (21-34 года) успешно завершили это исследование. Статистический анализ мощности был проведен для оценки размера выборки на основе предыдущих исследований поведенческих эффектов внимания и производительности памяти при кодировании (Troyer & Craik, 2000) (N = 24).Размер эффекта (cohen’d valaue) составлял 1,49, что считалось очень большим согласно критериям Коэна (1988). При альфа = 0,05 и мощности = 0,08 прогнозируемый размер выборки, необходимый с этим размером эффекта, составляет приблизительно N = 12 для этого внутригруппового сравнения. Таким образом, размер нашей выборки в 34 будет более чем достаточен для основных целей этого исследования и должен обеспечить некоторый буфер для ожидаемого апостериорного исключения. Всего четыре участника были исключены из нашего анализа post-hoc. Три участника были исключены из-за отсутствия слишком большого количества ответов при кодировании, и один участник был исключен из-за необычно медленного среднего времени ответа (RT) при кодировании.Апостериорное исключение было основано на соблюдении правила выброса межквартильного диапазона 1,5 *. Окончательная выборка состояла из 30 участников (возраст от 21 до 34 лет, средний возраст = 25,76 года; 17 женщин; средняя продолжительность формального образования [EDU] = 15,80 лет). MAET был адаптирован для тестирования функционального магнитного резонанса (фМРТ) для изучения нейронных основ пре- и пост-стимульного внимания и эпизодической памяти с использованием этой новой парадигмы. Все подходящие участники прошли сканирование мозга с помощью фМРТ, одновременно выполняя этапы кодирования и извлечения задачи.Поведенческие результаты задачи будут обсуждаться в этой рукописи, а результаты нейровизуализации будут обсуждаться в будущих публикациях.
Исследование включало два сеанса, каждое проводилось в отдельный день. Сессия 1 состояла из медицинского опросника, набора нейропсихологических тестов и практического прогона MAET, выполненного на имитационном МРТ-сканере. Перечень депрессии Бека (BDI-II), пороговое значение исключения> 14, (Beck et al., 1996) и Калифорнийский тест на вербальное обучение (CVLT), отсроченное воспроизведение без задержки (DFR), пороговое значение исключения <11 (Mervielde et al., 1996). al., 1999) были использованы для оценки права на участие. Дополнительные критерии исключения, основанные на ответах на медицинские анкеты, включали: наличие в анамнезе психических заболеваний, злоупотребления психоактивными веществами и / или неврологического инсульта, приведшего к потере сознания более 1 минуты. Во время сеанса 1 участники также выполнили CVLT Delay Cued Recall (DCR) и CVLT Delay Recognition (DRG) для оценки долговременной вербальной памяти (Mervielde et al., 1999). Для оценки исполнительной функции используется тест Wisconsin Card Sorting Test: компьютерная версия 4 (WCST; Heaton & PAR Staff, 2003) и система исполнительных функций Делиса-Каплана (D-KEFS; Delis, Kaplan & Kramer, 2001) тест на беглость речи; Также применялись беглость письма (LF), свободное владение категориями (CF) и переключение категорий (CS).Чтобы оценить частоту ежедневных провалов внимания, применялись анкета когнитивных сбоев (CFQ; Broadbent et al., 1982) и шкала внимательности - только пропуски осознанности (MAAS-LO; Carriere et al., 2008).
Те, кто соответствовал медицинским критериям включения, пороговым значениям BDI-II и CVLT, а также продемонстрировали превосходные результаты при испытаниях имитатора МРТ, были приглашены для участия во втором сеансе тестирования фМРТ. Все участники были набраны через Интернет и печатные объявления из региона Большого Монреаля.Участники получали оплату и дали свое информированное согласие на участие в исследовании. Совет по этике Исследовательского центра Дугласа Le Centre intégré Universitaire de santé et de services sociaux (CIUSSS) de l’Ouest-de-l’Ile-de-Montréal одобрил протокол исследования.
2.2 Задача «Монреальское внимание при кодировании»
Чтобы исследовать влияние внимания до и после стимула на производительность элементов памяти и пространственного контекста, мы создали задачу MAET (см. Рисунок 1). Участников просили закодировать изображения объектов и их местоположения в каждом испытании, а также ответить на крест фиксации, который увеличивался в размере после случайной продолжительности.Затем им был предложен поисковый прогон, состоящий из равного количества старых и новых объектов, перемешанных случайным образом, и была протестирована их память для ранее замеченных объектов. Всего участники выполнили 4 экспериментальных цикла кодирования и 4 цикла поиска. После каждого прогона кодирования следовал соответствующий прогон извлечения с краткой задачей отвлечения между фазами кодирования и извлечения (подробности обсуждаются ниже). Порядок представления пробега был уравновешен участниками.
Рисунок 1. Процедура задачи MAETMAET включала этапы кодирования и извлечения. При каждом испытании кодирования участникам предлагали крестик фиксации, который увеличивался в размере, и их просили как можно быстрее реагировать на изменение размера. Кодируемый объектный стимул следовал либо в левой, либо в правой части экрана, и участники должны были кодировать объект и его местоположение. Время отклика на фиксационный крест использовалось для определения уровней внимания на индивидуальной основе. При каждом испытании поиска показывался центрально представленный старый или новый объект, и участники должны были указать, был ли объект ранее представлен слева, справа, был ли это старый объект, но они не помнят его первоначальное местоположение, или новый объект.
Набор стимулов для задания был получен из свободно доступного банка стандартизованных стимулов (BOSS; Brodeur et al., 2014), который предлагает высококачественные стандартизированные изображения объектов и использовался в нескольких других исследованиях поведения и нейровизуализации. Каждый прогон кодирования состоял из объектов (всего 48), случайным образом представленных либо в левой (24 объекта), либо в правой (24 объекта) стороне экрана. Эти объекты были в равной степени выбраны из 12 различных категорий (т.е. продукты питания, музыкальные инструменты, транспортные средства, строительная инфраструктура, одежда, украшения и подарки, электроника, игры и развлечения, предметы домашнего обихода, кухонные принадлежности, уличное и спортивное оборудование, а также стационарные предметы).Точно так же каждый поисковый прогон состоял из сбалансированного распределения объектов, выбранных из одних и тех же 12 категорий (48 старых и 48 новых объектов). По завершении всех запусков задания участников просили заполнить компонент «Содержание мышления» опросника стрессового состояния Данди (DSSQ; Mervielde et al., 1999), чтобы оценить блуждание ума во время выполнения задания. Задача была запрограммирована и выполнялась с помощью программного обеспечения E-Prime (Psychology Software Tools, Inc .; Питтсбург, Пенсильвания, США). Участники, которым требовалась коррекция остроты зрения, носили корректирующие пластиковые линзы, и участникам были предоставлены две оптоволоконные коробки с 4 кнопками для ответа во время задания.Чтобы гарантировать, что реакция на перекрестную фиксацию действительно является допустимым показателем внимания, мы вычислили частоту ошибок для каждого участника (т. Е. Испытания, в которых участники не ответили на перекрестную фиксацию, разделенные на общее количество завершенных испытаний кодирования) и коррелировали ошибку оцените точность выполнения задания и используйте анкеты по отвлечению внимания (CFQ, DSSQ и MASS-LO).
2.2.1 Фаза кодирования
Каждое испытание кодирования начиналось с небольшого перекрестия фиксации, которое отображалось в центре экрана и увеличивалось в размере после случайной продолжительности (2, 4 или 6 секунд).Большой крест фиксации продержался на экране в течение 200 мсек, затем сжался до своего первоначального размера и продержался еще 2 секунды до начала нового испытания. Участников просили нажимать кнопку как можно быстрее, когда они обнаруживают изменение в размере креста фиксации. Затем в течение 2 секунд случайным образом появлялся объект в левой или правой части экрана. Участникам необходимо было запомнить объект и его местонахождение. Следовательно, инструкции заключались в том, чтобы запоминать объекты и их местоположение, а также реагировать на изменение размера фиксации креста.Эти два набора инструкций были подчеркнуты одинаково перед началом каждого прогона. Первоначальный кросс фиксации малых переменных служил для внесения дрожания в получение фМРТ и для предотвращения эффектов ожидания стимула, подобных PVT (Dinges & Powell, 1985). Вариабельность RT к изменению поперечного размера фиксации использовалась для измерения уровней внимания. Фаза кодирования состояла из 4 прогонов (48 стимулов / прогон), всего 192 стимула во всех прогонах. После каждого прогона кодирования участники выполняли короткое задание на отвлечение (60 секунд), чтобы свести к минимуму повторение закодированной информации перед началом выполнения извлечения.Во время фазы отвлечения участникам одновременно показывали два слова и просили выбрать слово, которое стоит первым в алфавите.
2.2.1 Фаза извлечения
В каждом испытании извлечения участникам показывали либо старый (ранее представленный во время кодирования), либо новый объект, представленный централизованно в течение 3 секунд. Для каждого объекта их попросили указать, был ли объект: i) ранее представлен слева; ii) ранее представленный справа; iii) старый объект, но не уверен в его первоначальном местонахождении; iv) новый объект.Испытания были разделены переменной фиксацией ITI (2, 4 или 6 секунд). Этот дизайн позволил провести различие между поиском ассоциативного контекста и извлечением элемента из памяти без его пространственного контекста. Каждый прогон поиска состоял из 96 объектов (48 старых и 48 новых), всего 384 объекта во всех 4 прогонах поиска.
2.3 Анализ поведенческих данных
Мы рассчитали среднюю точность для всех возможных типов ответов:
1. Попадания в ассоциативный контекст: правильное напоминание объекта и его пространственного положения.
2. Память предметов: распознавание старых объектов, но не предоставление ассоциативного пространственного положения.
3. Неверная атрибуция контекста: распознавание старых объектов, но предоставление неверного ассоциативного пространственного положения (например, утверждение, что объект, который ранее был виден слева, изначально был представлен справа).
4. Отсутствует: неправильное определение старых объектов как новых.
5. Правильная браковка: правильное определение новых объектов.
6. Ложная тревога: неправильное определение новых объектов как старых.
Процент ассоциативных совпадений контекста, памяти элементов и неверной атрибуции контекста был рассчитан как количество ответов в каждой соответствующей категории, деленное на общее количество старых совпадений, выполненных на одного участника. Процент правильного отклонения и ложных тревог был рассчитан как количество испытаний в каждой из двух категорий, разделенное на общее количество новых испытаний, выполненных на одного участника. Испытания, в которых участники не ответили при извлечении (3,31% от общего числа завершенных исследований), были исключены из анализа.Мы рассчитали общую точность (то есть совпадения) как сумму ассоциативных совпадений контекста, памяти элементов и неверной атрибуции контекста, деленную на общее количество старых испытаний, выполненных на одного участника. Мы также вычислили пропорцию совпадений ассоциативного контекста (правильные попытки ассоциативного контекста / общее количество совпадений) и пропорцию памяти элемента (попытки памяти элемента / общее количество совпадений). D ’использовали как меру чувствительности и рассчитывали как общую стандартизованную частоту совпадений минус стандартизованную частоту ложных тревог.
Чтобы гарантировать, что участники набрали больше шансов, мы провели t-тесты с одной выборкой для совпадений, ассоциативных совпадений и правильного отклонения.Помимо использования d ‘в качестве меры различимости ответа, мы рассчитали уровень шанса на основе вероятности ответа (т. Е. Вероятности выбора правильного ответа случайно) и вероятности предъявления стимула (т. Е. Вероятности случайного появления типа стимула). (Snytte et al., 2020). Например, вероятность ответа для нажатий = 75% (три из 4 ответов кнопки приведут к общему нажатию, т. Е. Старый-левый, старый-правый, старый без связанного пространственного положения). С другой стороны, вероятность предъявления стимула для совпадений будет равна 50% (половина стимулов, предъявленных при поиске, были старыми).Следовательно, если сложить ответ и вероятность стимула для совпадений, уровень вероятности будет равен 37,5%. Уровень вероятности правильной идентификации старого предмета, ранее показанного слева или справа, составил 6,25%. Чтобы вычислить общий уровень вероятности для совпадений ассоциативного контекста, мы вычислили сумму обеих вероятностей (6,25% + 6,25%), что дало 12,5%. Как и в случае совпадений с ассоциативным контекстом, уровень вероятности правильного отклонения был рассчитан как 12,5%.
2.3.1 Логистический регрессионный анализ
Мы использовали логистический регрессионный анализ, чтобы проверить, влияют ли уровни внимания до и после стимула по-разному на ассоциативный контекст по сравнению с точностью запоминания элемента внутри субъекта.Уровни внимания до стимула для каждого испытания индексировались с помощью RT на крест фиксации, предшествующий каждому объектному стимулу, который должен быть кодирован, в то время как уровни внимания после стимула индексировались с помощью RT на крест фиксации, следующий за каждым объектом. Для последующего анализа памяти испытания правильного ассоциативного контекста оценивались как 1, а запоминание элементов — как 0. Следовательно, каждое испытание кодирования было связано с его соответствующим RT перед стимулом, RT после стимула и последующей оценкой памяти (т. Е. 1 для правильный ассоциативный контекст и 0 для памяти элемента).Испытания с отсутствующими ответами при кодировании или извлечении, испытания с неверной атрибуцией контекста и испытания с пропущенными испытаниями были исключены из анализа. Для каждого испытуемого был проведен логистический регрессионный анализ, чтобы предсказать двоичную переменную памяти (т.е. 1, 0) на основе индекса RT уровня внимания до стимула во время кодирования. Другой логистический регрессионный анализ был проведен для прогнозирования той же двоичной переменной памяти из индекса RT уровня внимания после стимула во время кодирования для каждого субъекта. Наконец, мы сравнили полученные бета-значения для всех участников с помощью одного образца t-теста, чтобы определить их общее направление на уровне группы.
Мы также были заинтересованы в том, чтобы проверить, влияют ли колебания уровней внимания до и после стимула при кодировании на ассоциативное контекстное воспоминание в более широком смысле. С этой целью мы запустили третью модель логистической регрессии внутри участника, проверяющую, будут ли уровни внимания до стимула, индексированные RT фиксации до стимула, предсказывать совпадения ассоциативного контекста, по сравнению с ошибками ассоциативного контекста (т. и пропустить события). Затем полученные бета-значения для всех участников сравнивались с помощью одного выборочного t-критерия, чтобы определить их общее направление на уровне группы.Наконец, мы запустили четвертую и последнюю модель логистической регрессии для прогнозирования совпадений ассоциативного контекста в сравнении с ошибками ассоциативного контекста (т. Затем полученные значения бета сравнивались с помощью одного образца t-теста, чтобы определить их общее направление на уровне группы.
3. Результаты
3.1 Результаты по точности и времени реакции
В таблице 1. обобщены демографические и нейропсихологические данные тестов, а на рисунке 2а показан график результатов точности теста MAET для скрипки.Участники набрали гораздо больше шансов на совпадения ассоциативного контекста (M = 0,56, SD = 0,20, t (29) = 12,17, p <0,001, совпадения (M = 0,78, SD = 0,14, t (29) = 15,77, p <0,001) и правильное отклонение (M = 0,85, SD = 0,20, t (29) = 34,57, p <0,001). Средние и стандартные значения результатов точности представлены в таблице 2.
Таблица 1Демографические и нейропсихологические данные тестов
Таблица 2. Результаты точности задачиMAET
Рисунок 2. Графики точности и времени отклика для задачи MAETa) График скрипки, показывающий средние результаты точности и стандартные отклонения для каждой категории событий в задаче MAET.Участники набрали гораздо больше шансов на совпадения, совпадения ассоциативного контекста и правильное отклонение. Процент совпадений ассоциативной контекстной памяти был значительно больше, чем у элемента памяти. б) Гистограмма, показывающая среднее время отклика и стандартные отклонения на крестик фиксации переменной, представленный до стимулов, которые впоследствии оценивались как совпадение ассоциативного контекста, память элемента, неверная атрибуция контекста, промах и сбой памяти ассоциативного контекста (т. е. схлопывающаяся память элемента, контекст неправильная атрибуция и пропуск событий).Среднее время отклика для разных категорий стимулов существенно не отличалось друг от друга. c) Гистограмма, показывающая среднее время отклика и стандартные отклонения на крестик фиксации переменной, представленный после стимулов, которые впоследствии были оценены как совпадение ассоциативного контекста, память элемента, неправильная атрибуция контекста, промах и отказ ассоциативной контекстной памяти (т. , и пропустить события). Среднее время отклика для разных категорий стимулов существенно не отличалось друг от друга.
Среднее время задержки фиксации, разнесенное между объектными стимулами при кодировании, составило 373,68 мс (SD = 57,51). На рисунке 2b показана гистограмма среднего значения RT до стимула для объектов, которые впоследствии были оценены как ассоциативное контекстное попадание, память элемента, неправильная атрибуция контекста, промах и ассоциативный сбой контекста (то есть сворачивание памяти элемента, неправильная атрибуция контекста и пропуск событий). На рис. 2с показана столбиковая диаграмма среднего RT после стимула для объектов, которые впоследствии были оценены как совпадение ассоциативного контекста, память элемента, неправильное атрибутирование контекста, промах и ассоциативный отказ контекста.Апостериорные тесты показали, что средние значения RT до стимула, связанные с различными категориями стимулов, существенно не отличались друг от друга. Точно так же средние значения RT после стимула, связанные с различными категориями стимулов, существенно не отличались друг от друга. Не было никаких половых различий между участниками в показателях памяти MAET или средней RT перекрестной фиксации при кодировании (ps> 0,05). В целом участники выполнили задание хорошо, на что указывает относительно низкий уровень ошибок (M = 2.34%, SD = 2,80) и высокое значение d ’(M = 2,08, SD = 0,97), что отражает высокую чувствительность задачи. Частота ошибок не была связана с точностью задачи, однако она положительно коррелировала с подшкалой отвлекаемости на CFQ (p = 0,038) и показывала незначительно значимую положительную корреляцию с несвязанными с задачей помехами — DSSQ (p = 0,078).
3.2 Результаты регрессионного анализа
Сначала мы оценили взаимосвязь между ассоциативным контекстом и точностью памяти элемента при извлечении, а также нашим индексом RT состояния внимания перед стимулом при кодировании.Мы использовали логистическую регрессию для оценки этой взаимосвязи внутри участника, а затем сравнили полученные значения бета, чтобы определить их общее направление на уровне группы. Тест Шапиро-Уилкса показал, что данные не нарушают предположения о нормальности (p = 0,92), а один выборочный t-тест, выполненный на уровне группы, показал, что общее направление бета-версии не отличалось от нуля (p = 0,72). ). Таким образом, этот регрессионный анализ не подтвердил нашу гипотезу о том, что колебания уровня внимания перед стимулом при кодировании предсказывают ассоциативный контекст и память элемента при извлечении.Мы провели еще одну модель логистической регрессии, проверяя, будут ли колебания уровней внимания до стимула при кодировании в более широком смысле предсказывать ассоциативную контекстную память (то есть успешность ассоциативного контекста или неудача ассоциативного контекста). Тест Шапиро-Уилкса показал, что данные не нарушают предположения о нормальности (p = 0,84), а один выборочный t-тест, выполненный на уровне группы, показал, что общее направление бета-версии не отличалось от нуля (p = 0,09). ). Эти результаты предполагают, что колебания уровней внимания перед стимулом, индексируемые RT для фиксации, представленной до кодирования объектных стимулов, не влияли на ассоциативный контекст по сравнению спроизводительность памяти элементов, и они не предсказывали совпадения ассоциативного контекста в сравнении с ошибками ассоциативного контекста в более широком смысле.
Подобно анализу, описанному выше, мы провели внутриучастную логистическую регрессию, чтобы оценить, предсказывают ли RT после стимула ассоциативные совпадения контекста по сравнению с памятью элемента, а затем сравнили полученные бета-значения, чтобы определить их общее направление на уровне группы. Тест Шапиро-Уилкса показал, что данные не нарушают предположения о нормальности (p = 0,07), а один выборочный t-тест, выполненный на уровне группы, показал, что общее направление бета-версии не отличалось от нуля (p =.18). Следовательно, RT после стимула не смогли предсказать совпадения ассоциативного контекста по сравнению с памятью элемента. Наш заключительный внутриучастный логистический регрессионный анализ проверял, будут ли RT после стимула предсказывать совпадения ассоциативного контекста или неудачи ассоциативного контекста в более широком смысле. Наши результаты показали, что большинство участников (20/30) показали отрицательные значения бета, отражая, что более быстрые RT после стимула при кодировании предсказанных совпадений ассоциативного контекста, а более медленные RT после стимула предсказывали сбой ассоциативного контекста.Чтобы проверить, сохраняется ли эта взаимосвязь на уровне группы, мы провели одинарный t-тест, чтобы определить общее направление бета-значений, убедившись, что данные не нарушают допущения о нормальности (критерий Шапиро-Уилкса: p = 0,43 ). Логистические функции для всех участников показаны на рисунке 3, демонстрируя в среднем достоверно отрицательный наклон (p = 0,01), что указывает на то, что более быстрое RT для фиксации креста, которое последовало за объектными стимулами, положительно коррелировало с успехом ассоциативной контекстной памяти, а более медленное постстимульные RT предсказывали отказ ассоциативного контекста при поиске.Мы также сравнили две группы участников, показывающих положительный (n = 10) и отрицательный (n = 20) наклон производительности памяти MAET. Результаты показали, что участники с отрицательными наклонами имели более высокий процент попаданий (t (28) = -2,59, p = 0,02) и точность ассоциативной контекстной памяти (t (28) = -2,20, p = 0,03) по сравнению с участниками с положительные наклоны.
Рис. 3. Логистические функции всех участников, прогнозирующих успех ассоциативного контекста против неудачного ассоциативного контекста из RT после стимулаЛогистическая функция для каждого участника нанесена на тот же график, чтобы визуализировать взаимосвязь между временем отклика кодирования после стимула и ассоциативным успех контекста vs.отказ ассоциативного контекста. Красные линии показывают логистические функции с положительным наклоном, а синие линии — логистические функции с отрицательным наклоном. Как показано на графике, большинство участников (20/30) имели отрицательные наклоны, что указывает на достоверно отрицательный наклон в среднем (p = 0,025). То есть более быстрое время реакции после стимула при кодировании предсказывало успех ассоциативной контекстной памяти, а более медленное время реакции после стимула предсказывало отказ ассоциативной контекстной памяти.
4.Обсуждение
В текущем исследовании мы разработали новую задачу (MAET), чтобы изучить, как моментальные колебания состояния внимания до и после стимула при кодировании памяти могут повлиять на производительность памяти для элементов и их контекстных деталей. Уровень внимания перед стимулом при кодировании измерялся с помощью RT по перекрестной фиксации, представленной перед тем, как объектный стимул кодировался на пробной основе. И наоборот, уровень внимания после стимула для каждого испытания индексировался с помощью RT на перекрестие фиксации после каждого стимула объекта при кодировании.Наши результаты показали, что состояние внимания перед стимулом при кодировании, как указано RT, не предсказывало ассоциативную контекстную память по сравнению с памятью элемента, а также не предсказывало успех контекстной памяти в более широком смысле. С другой стороны, успех кодирования контекстной памяти был связан с RT после стимула. Мы обсудим эти результаты и их последствия более подробно ниже.
В отличие от двухзадачных парадигм разделенного внимания, которые требуют от участников одновременного и одновременного кодирования элементов в памяти при выполнении второстепенной задачи, MAET, использованный в текущем исследовании, требовал, чтобы участники последовательно реагировали на перекрестную фиксацию переменных и кодировали объекты в объем памяти.Следовательно, эту задачу можно рассматривать как парадигму переключения задач, при которой два набора стимулов предъявляются последовательно без временного перекрытия (Kiesel et al., 2010; Monsell, 2003). Недавно мы использовали ту же задачу в нашей лаборатории в другом исследовании без компонента переключения задач (т.е. участникам нужно было только запоминать стимулы без необходимости реагировать на переменную фиксацию) в выборке здоровых молодых людей (Snytte et al. , 2020), а производительность памяти была сопоставима с результатами текущего исследования.Следовательно, несмотря на характер переключения задач в текущей парадигме, затраты на переключение задач были минимальными и, вероятно, не повлияли на производительность памяти. Более того, в отличие от SART, задача MAET — это не просто задача бдительности / постоянного внимания. Переключение между кодирующим стимулом и ответом на крест фиксации, вероятно, нарушает бдение. Однако частота ошибок в текущей задаче предсказывала потери внимания, измеренные с помощью шкалы CFQ (Broadbent et al., 1982), и показывала маргинальную положительную связь с несвязанным с задачей вмешательством или блужданием ума (Mervielde et al., 1999). Следовательно, наша задача чувствительна к переживанию ежедневных провалов внимания, а также может быть чувствительной к блужданию ума, подобно SART (Robertson et al., 1997; Smallwood et al., 2004).
Предыдущие исследования показали, что кодирование состояния внимания перед эпизодическими событиями влияет на последующую память об этих событиях (deBettencourt et al., 2018; Markant et al., 2014). Более того, исследования с использованием парадигм разделенного внимания продемонстрировали, что, когда внимание разделено во время кодирования, память для контекстных деталей по-разному ухудшается по сравнению с памятью элементов, предположительно из-за более высоких требований к вниманию, необходимых для кодирования контекстной памяти (Troyer et al., 1999; Тройер и Крейк, 2000). Таким образом, мы предсказали, что спонтанные колебания уровней внимания до стимула при кодировании будут по-разному влиять на производительность контекстной памяти по сравнению с памятью элементов. Удивительно, но результаты нашего логистического регрессионного анализа не подтвердили нашу гипотезу. Во вторичном логистическом регрессионном анализе мы дополнительно проверили, могут ли колебания состояния внимания перед стимулом предсказать успех или неудачу ассоциативного контекста в более широком смысле, однако этот анализ также не выявил значительных эффектов.Взятые вместе, колебания в состоянии внимания перед стимулом, индексируемые RT для перекрестия фиксации, представленного до стимула объекта, который должен быть закодирован в задаче MAET, не повлияли на успех кодирования контекстной памяти. Отсутствие связи между RT перед стимулом и ассоциативным контекстом и памятью о предметах действительно может отражать нечувствительность кодирования контекстной памяти к колебаниям в состоянии внимания перед стимулом. Тем не менее, другое возможное объяснение указывает на низкую статистическую мощность этого конкретного анализа.Наша выборка состояла из здоровых молодых людей, которые в целом хорошо выполнили задание, получили результаты значительно выше случайного уровня и выбрали правильный ассоциативный контекст более чем в половине испытаний. Тем не менее, благодаря нашему дизайну задачи, более правильные испытания ассоциативного контекста приведут к меньшему количеству попыток запоминания элементов, что приведет к несбалансированному количеству событий между двумя категориями стимулов. Действительно, было значительно больше правильных ассоциативных контекстных испытаний по сравнению с тестами на запоминание заданий, что, возможно, снизило эффективность нашего логистического регрессионного анализа.Также возможно, что участники знали о своей работе над задачей, так что относительно более длительные RT перед стимулом могли сигнализировать о том, что их внимание отвлекается от задачи. Следовательно, это могло вызвать переориентацию ресурсов внимания на релевантную для задачи информацию, компенсируя эффекты мгновенных провалов внимания перед стимулом, тем самым не снижая производительности кодирования контекстной памяти. Хотя наши результаты могут показаться предполагающими, что уровни внимания до стимула не влияют на производительность кодирования контекстной памяти, если принимать их за чистую монету, эти результаты следует воспринимать с некоторой долей скептицизма, учитывая наш новый дизайн задачи и ограничения задачи, описанные выше.
Учитывая универсальность дизайна нашей задачи MAET, мы также исследовали, будут ли RT, представленные сразу после события кодирования объекта, предсказывать ассоциативный контекст по сравнению с памятью элемента или совпадения ассоциативного контекста по сравнению с ошибкой ассоциативного контекста в целом. Перекрестная фиксация переменных, колеблющаяся между объектными стимулами при кодировании, длилась в среднем 4 секунды, прежде чем увеличилась в размерах, и был получен поведенческий ответ. Следовательно, RT к кресту фиксации, предъявленному после предметного стимула, потенциально отражает состояние внимания участника во время этого представления объекта или через несколько мгновений после (т.е. постстимульное внимание), приводящее к последующей поведенческой реакции. Наши результаты показали, что постстимулирующее внимание не предсказывало контекст против памяти элемента, но фактически предсказывало успех кодирования ассоциативной контекстной памяти в более общем плане. То есть относительно более длительные RT после стимула, предположительно сигнализирующие о кратковременных перерывах во внимании либо во время самого события кодирования, либо в моменты после предсказанного сбоя контекстной памяти, и относительно более короткие постстимульные временные интервалы, предсказанные срабатыванием контекстной памяти.
В целом, наши результаты показывают, что существуют состояния внимания, при которых люди оптимально настроены на успешное кодирование контекстной памяти, и другие состояния, при которых контекстные детали могут быть упущены. Возможный посредник этих эффектов — блуждание ума или переключение внимания с процессов, связанных с задачей, на процессы, возникающие самостоятельно, не связанные с задачей (Smallwood & Schooler, 2006). В текущем исследовании блуждание мыслей было лишь незначительно связано с частотой ошибок (p =.078) по задаче и не был напрямую связан с производительностью памяти. Тем не менее, блуждание ума в текущем исследовании оценивалось с помощью анкеты самоотчета, представленной в конце исследования, и, следовательно, могло не улавливать покемные колебания внимания, которые происходили во время задания кодирования. Кроме того, доказательства связи блуждания ума с выполнением задач противоречивы в литературе (McVay & Kane, 2012; Seli et al., 2015). Мысли, не связанные с заданием (т. Е. Блуждание ума), также можно оценить с помощью анализов мышления, представленных на пробной основе (Seli, Risko, & Smilek, 2016; Seli et al., 2018), однако мы отказались от этого метода, поскольку он добавит еще один уровень переключения задач в нашу парадигму и, вероятно, еще больше нарушит бдительность, затрудняя вывод о том, требует ли блуждание ума или переключение задач опосредованное выполнение задачи. Согласно теории блуждания ума, мысли, не связанные с задачей, возникают из-за недостаточной нагрузки или недостаточного возбуждения, связанного с задачей (Robertson et al., 1997; Seli, Risko, Smilek, et al., 2016; Thomson et al., 2014). Учитывая высокий уровень производительности памяти при выполнении текущей задачи и ее низкий уровень сложности, мы предполагаем, что наша задача позволила большинству участников отвлечь внимание от кодирования контекстной памяти на мысли, не связанные с задачей (т.е., блуждание ума) после просмотра каждого объекта, что объясняет положительную взаимосвязь между более медленными RT после стимула при кодировании и отказом контекстной памяти. Наши результаты не говорят напрямую о точных механизмах посткодирования, которые нарушаются из-за блуждания ума, вызванного кратковременными провалами постстимульного внимания, однако мы предполагаем, что нарушение, вероятно, происходит во время автоматической консолидации недавно приобретенных следов памяти. который преобразует эти воспоминания в долговременное хранилище (Squire et al., 2015). Нарушение процессов консолидации памяти может объяснить связь между мгновенными колебаниями внимания, блужданием ума и эпизодической производительностью памяти в задаче MAET, и согласуется с предыдущими отчетами, описывающими некоторые из факторов, которые препятствуют консолидации недавно полученной информации (Craig et al. al., 2014; Dewar et al., 2012; Mednick et al., 2011). Хотя эта гипотеза в высшей степени спекулятивна, будущие исследования с использованием MAET могут помочь очертить точные механизмы посткодирования, которые нарушаются во время кратковременных приливов внимания при кодировании.
Хотя большинство участников текущего исследования продемонстрировали положительную взаимосвязь между более медленными постстимулирующими RT при кодировании и отказом контекстной памяти. Некоторые участники продемонстрировали противоположную картину результатов (то есть более медленные RT после стимула, связанные с успехом контекстной памяти). Хотя эти результаты трудно объяснить, эти участники потенциально могут демонстрировать компромисс между скоростью и точностью. То есть, вместо того, чтобы придавать равный вес реакции на крест фиксации и кодированию данного стимула, они могли бы направить больше когнитивных ресурсов на задачу кодирования, репетируя стимулы объекта во время представления креста фиксации, тем самым относительно медленно реагируя на фиксация раздражителей.Однако такая интерпретация маловероятна, поскольку участники, показавшие положительную взаимосвязь между более быстрым постстимульным RT и успехом ассоциативной контекстной памяти, показали более точную производительность ассоциативной контекстной памяти по сравнению с теми, кто продемонстрировал противоположный паттерн. Чтобы прояснить эти результаты, необходимы дальнейшие эксперименты.
Таким образом, наше исследование представляет новую парадигму для изучения влияния приливов и отливов состояния внимания на производительность памяти и демонстрирует, что успех контекстной памяти связан с эффективным состоянием внимания после стимула.Выделение конкретных когнитивных операций после стимула, которые успешно способствуют кодированию контекстной памяти, заслуживает изучения в будущих исследованиях, чтобы расширить литературу о взаимодействии между системами внимания и памяти. Более того, понимание факторов, связанных с индивидуальными различиями во взаимосвязи между мгновенными колебаниями внимания и производительности памяти, пролило бы свет на предрасположенность людей к сбоям памяти и может предложить уникальное окно для исследования оптимальных условий для обучения и памяти.Наконец, в попытках определить нейронные механизмы, которые подчеркивают взаимосвязь между состоянием внимания при кодировании и успехом контекстной памяти, мы разработали и протестировали текущую задачу, чтобы сделать ее пригодной для фМРТ. Мы стремимся рассмотреть эти результаты нейровизуализации в будущих публикациях.
Блуждание разума и внимание, сфокусированное на задаче: ERP коррелирует
Взаимосвязь между сфокусированным вниманием и блужданием разума — поведенческие результаты
Для анализа поведенческих результатов были выполнены два дисперсионного анализа с повторными измерениями (ANOVA) с временем реакции ANT ( RT) или показатель точности как зависимые переменные и тип реплики (двойная реплика, центральная реплика, отсутствие реплики и пространственная реплика), тип цели (конгруэнтный, нейтральный, неконгруэнтный) в качестве факторов внутри субъекта и блуждание разума (MW, FA) как межсубъектный фактор.Для RT были значительные основные эффекты для цели [ F (1,31) = 503,31, p <0,001, ηp 2 = 0,94] и условий сигнала [ F (3,93) = 128,49, p <0,001, ηp 2 = 0,81], а также взаимодействие cue * target [ F (3,93) = 10,23, p <0,001, ηp 2 = 0,25 ]. Не было обнаружено значительных эффектов для блуждания ума [ F (1,31) = 1,34, p <0.26, ηp 2 = 0,04] и для взаимодействий между репликой * блужданием разума [ F (3,93) = 0,37, p <0,77, ηp 2 = 0,01], цель * блуждание разума [ F (1,31) = 0,16, p <0,69, ηp 2 = 0,01] и подсказка * цель * блуждание разума [ F (3,93) = 1,43 , p <0,24, ηp 2 = 0,04]. Апостериорные тесты Бонферрони показали значимые различия между всеми условиями ( p <0.001) за исключением следующих условий ( p > 0,05): дважды конгруэнтно и центрально-конгруэнтно; нет реплики-конгруэнтной и пространственно-неконгруэнтной; и между неконгруэнтным сигналом и неконгруэнтным центром (см. рис. 3).
Рисунок 3ANT Время реакции ( a ) и точность ( b ) в группах FA и MW для различных сигналов и целевых условий (среднее ± стандартное отклонение).
С точки зрения точности, значительные основные эффекты были обнаружены для цели [ F (1,31) = 39.47, p <0,001, ηp 2 = 0,56] и условия сигнала [ F (3,93) = 3,06, p = 0,03, ηp 2 = 0,09], но не для взаимодействия cue * target [ F (3,93) = 1,98, p = 0,12, ηp 2 = 0,06]. Опять же, не было обнаружено никаких значительных эффектов для блуждания ума [ F (1,31) = 1,81, p = 0,19, ηp 2 = 0,06] или для взаимодействий между сигналом * блужданием ума [ F (3,93) = 0.55, p = 0,64, ηp 2 = 0,02], цель * блуждание разума [ F (1,31) = 2,67, p = 0,11, ηp 2 = 0,08] и подсказка * цель * блуждание разума [ F (3,93) = 0,18, p = 0,91, ηp 2 = 0,01]. Апостериорные тесты Бонферрони показали, что единственная значимая разница была между условиями центра и отсутствия сигнала ( p = 0,05).
Взаимосвязь между сфокусированным вниманием и блужданием ума — результаты ERP
Для каждого компонента использовались смешанные ANOVA с адаптивной средней амплитудой (мкВ) на выбранных электродах в качестве зависимой переменной, тип сигнала как фактор внутри субъекта (двойной сигнал, центральная метка, пространственная метка — для компонентов с заблокированной меткой; двойная метка, центральная метка, пространственная метка, без метки — для целевых заблокированных компонентов) и блуждание разума (MW, FA) как фактор между субъектами.Для N1 и P3 область скальпа (затылочная, теменная) также анализировалась как внутрифакторная переменная. В конкретном случае P3 тип сигнала был заменен целевым типом в качестве внутрифакторной переменной. Парные сравнения с t-критериями Стьюдента использовались для проверки направления значимых основных или взаимодействующих эффектов. Для всех статистических тестов был принят альфа-уровень 5%. На рисунках 4, 5, 6, 7 и 8 представлены общие усредненные формы сигналов ERP и топографические карты для всех заблокированных сигналов (рисунки 4 и 5) и компонентов захвата цели (рисунки 6, 7 и 8).
Рис. 4Общие средние значения для компонентов ERP с блокировкой cue.
Рис. 5Топографические карты для компонентов ERP с блокировкой cue.
Рис. 6Общие средние для целевых заблокированных компонентов ERP — эффекты оповещения.
Рис. 7Общие средние для целевых заблокированных компонентов ERP — ориентирующие эффекты.
Рис. 8Топографические карты для целевых заблокированных компонентов ERP.
P1 Компонент
Что касается P1 с блокировкой метки, не было обнаружено значительных эффектов ни для одного блуждания ума [ F (1,31) = 2.94, p = 0,10, ηp 2 = 0,09] ни для реплики взаимодействия * блуждания ума [ F (2,62) = 0,14, p = 0,87, ηp 2 = 0,005]. Однако значительный основной эффект был обнаружен для условия сигнала [ F (2,62) = 14,95, p = 0,001, ηp 2 = 0,33]. Парные сравнения между двойными, центральными и пространственными сигналами показали значительные различия между центральными и пространственными сигналами [ t (32) = -4,26, p <0.001], а также между центральным и двойным кием [ t (32) = 2,69, p = 0,01], но не между двойным и пространственным кием [ t (32) = -1,92, p = 0,07]. Как показано на рис. 4, как двойные, так и пространственные реплики привели к большим амплитудам P1 по сравнению с центральной репликой.
Для P1 с фиксированной целью снова не было значительных эффектов ни для блуждания разума [ F (1,31) = 2,21, p = 0,15, ηp 2 = 0,07], ни для сигнала взаимодействия. * блуждающий разум [ F (3,93) = 0.14, p = 0,94, ηp 2 = 0,01]; однако наблюдался значительный основной эффект для состояния реплики [ F (3,93) = 5,88, p = 0,001, ηp 2 = 0,16]. Как показано на рис. 6, парные сравнения выявили значительный предупреждающий эффект [отсутствие подсказки против двойной подсказки; t (32) = 4,04, p <0,001] с увеличенной амплитудой P1 для условия отсутствия сигнала. Не было обнаружено значительных ориентировочных эффектов для фиксированной цели P1 [центр против пространственной реплики; т (32) = −0.82, p = 0,42] (см. Рис. 7).
Компонент pN1
Анализ компонента pN1 с блокировкой метки не показал значительных эффектов для блуждания разума [ F (1,31) = 0,7, p = 0,41, ηp 2 = 0,02] или метка * блуждающее сознание [ F (3,93) = 1,7, p = 0,17, ηp 2 = 0,05]. Был значительный основной эффект для условия реплики [ F (2,62) = 12,92, p = <0,001, ηp 2 = 0.29]. Парные сравнения показали значительные различия между центрально-пространственными сигналами [ t (32) = 4,5, p <0,001] и центрально-пространственными сигналами [ t (32) = 3,57, p = 0,001]. И двойные, и пространственные реплики привели к большим амплитудам pN1 по сравнению с центральным кием.
Аналогичный результат был получен для компонента pN1 с фиксированной целью, со значительным основным эффектом для cue [ F (3,93) = 3,06, p = 0,03, ηp 2 = 0.09], но не влияет на блуждание ума [ F (1,31) = 1,77, p = 0,19, ηp 2 = 0,05] или сигнал * блуждание разума взаимодействие [ F (3,93) = 0,87, p = 0,46, ηp 2 = 0,03]. Парные сравнения показали значимые различия между отсутствием сигнала — двойной сигнал [ t (32) = 2,44, p = 0,02] и отсутствием сигнала — пространственным сигналом [ t (32) = -2,28, p = 0,03] . Как показано на рис. 6, условие отсутствия метки привело к большему pN1 по сравнению с двойными и пространственными сигналами.
N1 Компонент
Для N1 с блокировкой сигнала были обнаружены значительные эффекты для сигнала [ F (2,62) = 32,34, p <0,001, ηp 2 = 0,51], кожи головы [ F (1,31) = 28,67, p <0,001, ηp 2 = 0,48] и взаимодействие cue * области скальпа [ F (2,62) = 8,1, p = 0,001, ηp 2 = 0,51], но без значительных эффектов для блуждания ума [ F (1,31) = 0,51, p = 0,48, ηp 2 = 0.02], сигнал * блуждание разума [ F (2,62) = 0,10, p = 0,90, ηp 2 = 0,003], область скальпа * блуждание разума [ F (1,31) = 0,01, p = 0,97, ηp 2 <0,001] ни для подсказки * области скальпа * блуждания разума [ F (2,62) = 0,62, p = 0,54, ηp 2 = 0,02] . Парные сравнения подтвердили значительно большую амплитуду N1 для двойной реплики по сравнению с центральными и пространственными репликами в теменной [двойной против центра, t (32) = 5.51, р <0,001; двойное против пространственного, t (32) = -8,9, p <0,001] и затылочные области [двойное против центра, t (32) = 5,84, p <0,001; двойное против пространственного, т (32) = -9,9, p <0,001].
Анализ N1 с захватом цели снова выявил значительные основные эффекты для состояния реплики [ F (3,93) = 29,87, p <0,001, ηp 2 = 0,49] и скальпа [ F ( 1,31) = 8,89, p = 0,006, ηp 2 = 0.22], а также взаимодействие между кий * скальп [ F (3,93) = 8,69, p <0,001, ηp 2 = 0,22]. Не было обнаружено значительных основных эффектов для блуждания ума [ F (1,31) = 0,147, p = 0,704, ηp 2 = 0,005] и взаимодействий блуждания разума * cue [ F (3, 93) = 2,15, p = 0,99, ηp 2 = 0,03], блуждающий разум * область кожи головы [ F (1,31) = 0,002, p = 0,96, ηp 2 <0,001] , блуждающий разум * сигнал * область кожи головы [ F (3,93) = 0.48, p = 0,70, ηp 2 = 0,2]. В таблице 1 показаны результаты парных сравнений в отношении ориентации (отсутствие метки против двойных целей) и предупреждающих эффектов (центральная цель против пространственных целей) для теменной и затылочной областей. Адаптивные средние амплитуды N1 были больше для пространственных и двойных сигналов по сравнению с центром (ориентирующий эффект) и отсутствием сигнала (предупреждающий эффект).
Таблица 1 Предупреждающие и ориентирующие эффекты N1 для каждой области кожи головы (значения указаны как среднее ± стандартное отклонение).pP1 Компонент
Для pP1 с блокировкой метки значительные основные эффекты были обнаружены для условия cue [ F (2,62) = 15,99, p = <0,001, ηp 2 = 0,34], но не для блуждания ума [ F (1,31) = 0,01, p = 0,91, ηp 2 = 0,05] или подсказки * блуждающего взаимодействия [ F (2,62) = 2,57, p = 0,09, ηp 2 = 0,08]. Парные сравнения показали более высокие адаптивные средние амплитуды pP1 для двойного состояния по сравнению с центральным сигналом [ t (32) = −5.65, p <0,001] и пространственная реплика [ t (32) = 5,42, p <0,001].
Что касается pP1 с фиксацией цели, снова были обнаружены значительные эффекты для реплики [ F (3,93) = 7,94, p = <0,001, ηp 2 = 0,20], но не для блуждания ума [ F (1,31) = 1,97, p = 0,17, ηp 2 = 0,06] ни сигнал * блуждающее взаимодействие [ F (3,93) = 0,56, p = 0,64, ηp 2 = 0.02]. Последующее сравнение показало меньшие адаптивные средние амплитуды для отсутствия сигнала по сравнению со всеми другими условиями сигнала [без сигнала и центрального сигнала, t (32) = 3,9, p <0,001; без кия и двойной кий, t (32) = 3,17, p = 0,003; без реплики и пространственной реплики, t (32) = -4,1, p <0,001].
pN Компонент
Для pN с блокировкой сигнала значимые основные эффекты были обнаружены для сигнала [ F (2,62) = 10,22, p <0.001, ηp 2 = 0,25], но не для блуждания ума [ F (1,31) = 2,4, p = 0,13, ηp 2 = 0,07] ни для подсказки взаимодействия * блуждания разума [ F (2,62) = 0,52, p = 0,60, ηp 2 = 0,02]. Парные сравнения выявили значительно большую адаптивную среднюю амплитуду для пространственной реплики по сравнению со всеми другими репликами [двойная реплика, t (32) = 4, p <0,001; центральный кий, t (32) = 3,4, p = 0.002].
Компонент P3
Что касается P3 с захватом цели, значительные основные эффекты были обнаружены для целевого состояния [ F (2,62) = 25,31, p <0,001, ηp 2 = 0,45], скальп область [ F (1,31) = 77,30, p <0,001, ηp 2 = 0,71], а также целевой области взаимодействия * область скальпа [ F (2,62) = 8,53, p <0,001 , ηp 2 = 0,22]. Опять же, не было обнаружено значительных основных эффектов блуждания ума [ F (1,31) = 0.38, p = 0,54, ηp 2 = 0,01], и взаимодействия блуждающие разум * цель [ F (2,62) = 0,25, p = 0,77, ηp 2 = 0,008], разум -блуждающий * область кожи головы [ F (1,31) = 3,19, p = 0,08, ηp 2 = 0,09], блуждающий разум * цель * область кожи головы [ F (2,62) = 1,56 , p = 0,22, ηp 2 = 0,05].
Парные сравнения были выполнены между конгруэнтными, неконгруэнтными и нейтральными целями для теменной и затылочной областей.Таблица 2 показывает, что адаптивные средние амплитуды P3 были значительно больше для конгруэнтных и нейтральных по сравнению с неконгруэнтными целями в теменных и затылочных электродах (эффект конфликта). Мы обнаружили более крупные компоненты P300 для теменных электродов по сравнению с затылочными электродами для конгруэнтных ( t32 = -7,98, p <0,001), неконгруэнтных ( t32 = -7,59, p <0,001) и нейтральных ( t32 = -8,23, p <0,001).
Таблица 2 Эффекты конфликта P3 для каждой области кожи головы.Прайминг и психология памяти
В психологии прайминг — это техника, при которой введение одного стимула влияет на то, как люди реагируют на последующий стимул. Прайминг работает за счет активации ассоциации или представления в памяти непосредственно перед тем, как вводится другой стимул или задача. Это явление происходит без нашего осознания, но оно может иметь большое влияние на многие аспекты нашей повседневной жизни.
Что такое грунтовка?
Есть много разных примеров того, как работает эта грунтовка.Например, если кто-то услышит слово «желтый», это вызовет более быструю реакцию на слово «банан», чем на несвязанные слова, такие как «телевидение». Поскольку желтый и банан более тесно связаны в памяти, люди быстрее реагируют на второе слово.
Priming может работать со стимулами, которые связаны множеством способов. Например, прайминговые эффекты могут возникать с перцептивно, лингвистически или концептуально связанными стимулами. Прайминг может иметь многообещающие практические применения в качестве учебного пособия.
Грунтовка названа так, чтобы вызвать образ заливного колодца. После заливки скважины вода может производиться всякий раз, когда она включается. Как только информация будет загружена в память, ее можно будет легче восстановить.
Типы
В психологии есть несколько различных типов прайминга. Каждый из них работает определенным образом и может иметь разные эффекты.
- Положительная и отрицательная заливка описывает, как заливка влияет на скорость обработки.Положительное заполнение ускоряет обработку и ускоряет извлечение памяти, в то время как негативное заполнение замедляет его.
- Семантическое праймирование включает слова, которые связаны логическим или лингвистическим способом. Предыдущий пример более быстрой реакции на слово «банан» после введения слова «желтый» является примером семантического прайминга.
- Ассоциативное праймирование включает использование двух стимулов, которые обычно связаны друг с другом. Например, «кошка» и «мышь» — это два слова, которые часто связаны друг с другом в памяти, поэтому появление одного из слов может заставить испытуемого быстрее реагировать при появлении второго слова.
- Прайминг повторения происходит, когда стимул и ответ повторяются в паре повторно. Из-за этого испытуемые с большей вероятностью будут реагировать определенным образом быстрее каждый раз, когда появляется стимул.
- Перцепционная прайминг включает стимулы схожей формы. Например, слово «коза» вызовет более быстрый отклик, если ему предшествует слово «лодка», потому что эти два слова схожи по восприятию.
- Концептуальное праймирование включает в себя стимул и ответ, которые концептуально связаны.Такие слова, как «стол» и «стул», вероятно, будут иметь эффект прайминга, потому что они относятся к одной концептуальной категории.
- Маскированное праймирование включает в себя некоторое затенение части начального стимула, например, с помощью решетки. Несмотря на то, что весь стимул не виден, он все равно вызывает реакцию. Слова, в которых некоторые буквы скрыты, являются одним из примеров замаскированного грунтования.
Процесс грунтовки
Психологи считают, что единицы (или схемы) информации хранятся в долговременной памяти.Активация этих схем может быть увеличена или уменьшена различными способами. Когда активация определенных единиц информации увеличивается, эти воспоминания становятся более доступными. При уменьшении активации уменьшается вероятность извлечения информации из памяти.
Priming предполагает, что определенные схемы, как правило, активируются в унисон. При активации некоторых единиц информации связанные или связанные единицы также становятся активными.
Итак, почему было бы полезно активировать связанные схемы и сделать их более доступными? Во многих случаях возможность быстрее извлекать связанную информацию в память может помочь людям быстрее реагировать, когда возникает необходимость.
Например, схемы, относящиеся к ливням и скользким дорогам, могут быть тесно связаны в памяти. Когда вы видите, что идет дождь, на ум также могут прийти воспоминания о возможных скользких дорожных условиях. Поскольку ваш разум настроен думать об этой информации, вы, возможно, будете лучше способны быстро думать и быстро реагировать, когда вы встречаетесь с опасным влажным участком дороги по дороге домой с работы.
Воздействие в реальном мире
Прайминг наблюдался разными способами в психологических исследовательских лабораториях, но какое влияние оно действительно оказывает в реальном мире?
Как вы воспринимаете мир
Недавний вирусный феномен Янни / Лорел — один из примеров того, как прайминг может влиять на то, как вы воспринимаете информацию.Неопределенный образец звука был загружен онлайн-пользователем с опросом, в котором спрашивал, что люди слышали.
Кто-то отчетливо слышал «Янни», а кто-то отчетливо слышал «Лорел». Некоторые люди даже сообщали, что могут переключаться между услышанными словами.
Из-за неоднозначности слуха психологи предполагают, что люди полагаются на эффекты прайминга, чтобы определить, что они с большей вероятностью услышат.
Исследования показывают, что мы не слышим, анализируя частоты шумов, которые проникают в наши уши, а затем определяя слова, которые эти частоты образуют.
Вместо этого мы используем так называемую обработку сверху вниз. Наш мозг сначала распознает некоторые звуки, такие как речь. Затем наш мозг использует контекстные подсказки, чтобы интерпретировать значение этих звуков речи.
Это может помочь объяснить, почему люди часто неверно истолковывают тексты песен. Когда звук неоднозначен, ваш мозг восполняет недостающую информацию как можно лучше. Затем в игру могут вступить эффекты грунтовки. Если вы настроены интерпретировать текст определенным образом, у вас будет больше шансов услышать его определенным образом на основе этого прайминга.
Когда дело доходит до того, чтобы послушать Янни или Лорел, простое осознание природы вирусного аудиоклипа заставляет вас услышать его как то или иное. Тот факт, что люди, которые слышали клип, уже ожидали услышать либо Янни, либо Лорел, побудил их услышать одно из этих двух слов, а не какое-то другое.
В этом случае также сыграли роль факторы, связанные с качеством звука и слухом. Молодые люди с меньшим возрастным нарушением слуха чаще слышат «Янни», потому что их уши лучше воспринимают более высокочастотные звуки.Те, кто слышал Лорел, как правило, слышали только низкочастотные звуки.
Как вы ведете себя
В одном исследовании исследователи неявно наполняли участников словами, которые обычно ассоциируются со стереотипами о пожилых людях. Покидая кабину для тестирования, люди, которые были наставлены словами, относящимися к пожилым людям, с большей вероятностью шли медленнее, чем участники, которые не были грунтованный.
Одно исследование, опубликованное в журнале Aging and Mental Health , показало, что приобщение участников к негативным стереотипам старения приводило к более негативным последствиям для поведения и самооценки.Воспитание участников этими негативными стереотипами о старении привело к усилению чувства одиночества и увеличению частоты обращения за помощью.
Другими словами, напоминание о стереотипах об одиночестве и беспомощности пожилых людей на самом деле приводило к тому, что люди чувствовали себя более одинокими и действовали более беспомощно.
Исследователи предполагают, что подверженность таким возрастным стереотипам может привести к усилению зависимости и снижению самооценки способностей и функционирования у пожилых людей.
Как вы учитесь
Учителя и преподаватели также могут использовать предварительную подготовку в качестве средства обучения. Некоторые учащиеся успевают лучше, если знают, чего ожидать. Изучение нового материала иногда может быть пугающим, но может помочь подготовка учащихся путем представления информации перед уроком.
Прайминг часто используется как образовательное мероприятие для учащихся с определенными трудностями в обучении. Новый материал представляется перед преподаванием, что позволяет студенту освоиться с ним.
Например, учащимся может быть разрешено «предварительно просмотреть» книги или материалы, которые будут использоваться как часть урока. Поскольку они уже знакомы с информацией и материалами, они могут лучше сосредоточить внимание во время самого урока.
Слово Verywell
Хотя прайминг происходит вне сознательного осознания, этот психологический феномен может играть важную роль в вашей повседневной жизни. От влияния на то, как вы интерпретируете информацию до вашего поведения, прайминг может влиять на ваше восприятие, эмоции и действия.
Острое и посттравматическое стрессовое расстройство после самопроизвольного аборта
1. Hertz E. Психологические последствия потери беременности. Психиатр Энн . 1994; 14: 454–7 ….
2. Руководство Merck по диагностике и терапии. 17-е изд. Рэуэй, Нью-Джерси: Мерк, 1999: 2053–4.
3. Смит NC. Эпидемиология самопроизвольных абортов. Contemp Rev Obstet Gynecol . 1988; 1: 43–9.
4. Стиррат GM. Рецидивирующий выкидыш I: определение и эпидемиология. Ланцет . 1990; 336: 673–5.
5. Бейл Э.Р. Выкидыш: влияние выбранных переменных на воздействие. Женщины Ther . 1992; 12: 161–73.
6. Neugebauer R, Клайн Дж, О’Коннор П., Крик П, Джонсон Дж. Шкодол А, и другие. Детерминанты депрессивных симптомов в первые недели после выкидыша. Am J Public Health . 1992; 82: 1332–9.
7. Neugebauer R, Клайн Дж, О’Коннор П., Крик П, Джонсон Дж. Шкодол А, и другие.Депрессивные симптомы у женщин через полгода после выкидыша. Am J Obstet Gynecol . 1992; 166 (ч. 1): 104–9.
8. Prettyman RJ, Кордл CJ, Повар Г.Д. Трехмесячное наблюдение за психологическими заболеваниями после раннего самопроизвольного аборта. Br J Med Psychol . 1993; 66: 363–72.
9. Hutti MH. Восприятие родителями переживания выкидыша. Шпилька Смерти . 1992; 6: 401–15.
10. Фрост М, Condon JT.Психологические последствия выкидыша: критический обзор литературы. Aust N Z J Психиатрия . 1996. 30: 54–62.
11. Ли К., Слэйд П. Выкидыш как травмирующее событие: обзор литературы и новые значения вмешательства. J Psychosom Res . 1996. 40: 235–44.
12. Американская психиатрическая ассоциация. Диагностическое и статистическое руководство психических расстройств. 4-е изд. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психиатрическая ассоциация, 1994: 427–8 431.
13. Бремнер Дж. Д., Саутвик С.М., Джонсон Д.Р., Иегуда Р., Чарни Д.С. Физическое насилие в детстве и посттравматическое стрессовое расстройство, связанное с боевыми действиями, у ветеранов Вьетнама. Am J Psychiatry . 1993; 150: 235–9.
14. Купман С, Классен C, Шпигель Д. Предикторы симптомов посттравматического стресса у выживших после огненной бури в Окленде / Беркли, Калифорния. Am J Psychiatry . 1994; 151: 888–94.
15. Карлсон Е.Б. Оценка травм: руководство для врача. Нью-Йорк: Гилфорд, 1997: 61–74.
16. Белси Е.М., Грир Х.С., Лал С, Льюис СК, Борода RW. Факторы прогнозирования эмоциональной реакции на аборт: исследование прекращения беременности Кинга — IV. Soc Sci Med . 1977; 11: 71–82.
17. Салвесен К.А., Ойен Л, Шмидт Н, Солод UF, Эйк-Нес Ш. Сравнение долгосрочных психологических реакций женщин после прерывания беременности из-за аномалий плода и после перинатальной потери. Ультразвуковой акушерский гинеколь . 1997; 9: 80–5.
18. Москарелло Р. Служба поддержки в перинатальном периоде утраты: обзор за три года. J Паллиат Уход . 1989; 5: 12–8.
19. Ильес С, Гат Д. Психиатрический исход прерывания беременности по поводу аномалии плода. Психол Мед . 1993; 23: 407–13.
20. Клок СК, Чанг Джи, Хили А, Хилл Дж. Психологический дистресс у женщин с повторным самопроизвольным абортом. Психосоматика . 1997; 38: 503–7.
21. Thapar AK, Тапар А. Психологические последствия выкидыша: контролируемое исследование с использованием опросника по общему состоянию здоровья и больничной шкалы тревожности и депрессии. Br J Gen Pract . 1992; 42: 94–6.
22. Зеленый BL, Роуленд JH, Крупник Ю.Л., Эпштейн С.А., Стоктон П., Стерн Н.М., и другие. Распространенность посттравматического стрессового расстройства у женщин с раком груди. Психосоматика . 1998. 39: 102–11.
23. Андриковский М.А., Кордова MJ, Studts JL, Миллер TW. Посттравматическое стрессовое расстройство после лечения рака груди: распространенность диагноза и использование Контрольного списка посттравматических стрессов — Гражданская версия (PCL-C) в качестве инструмента скрининга. J Консультируйтесь с Clin Psychol . 1998. 66 (3): 586–90.
24. Бол Н. Измерение эффективности CISD: исследование. Пожарная машина . 1995. 148: 125–6.
25. Bisson JI, Дженкинс П.Л., Александр J, Баннистер С. Рандомизированное контролируемое исследование психологического опроса пострадавших от острой ожоговой травмы. Br J Психиатрия . 1997. 171: 78–81.
26. Митчелл Дж.Т., Эверли Г.С. Анализ стресса в критических ситуациях. Элликотт-Сити, штат Мэриленд: Шеврон, 1995: 180.
27. Everly GS, Mitchell JT. Профилактика посттравматического стресса, связанного с работой: критический процесс анализа стресса. В: Вмешательства по работе со стрессомВашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация, 1995: 173–83.
28. Купман С, Классен C, Кардена Э, Шпигель Д. Когда случается бедствие, может последовать острое стрессовое расстройство.