Природа эмоций в психологии: врожденные реакции или приобретенные конструкты, зависящие от ситуации? — Моноклер

Содержание

врожденные реакции или приобретенные конструкты, зависящие от ситуации? — Моноклер

Рубрики : Нейронаука, Переводы, Последние статьи, Психология

Страх, гнев, печаль, счастье, отвращение — мы привыкли считать, что появляемся на свет с врожденным набором эмоций, которые отражают наши реакции на мир. Но в своей книге «Как рождаются эмоции» профессор психологии Лиза Фельдман Барретт предлагает иную модель, согласно которой эмоции не отражают мир, а фактически создают его для нас. Рассказываем коротко, в чем заключается идея Баррет и на чем она основывается.

Классическая модель эмоций выглядит примерно так: вы появляетесь на свет с врожденным набором эмоций — это счастье, грусть, злость и страх. Вы испытываете эти эмоции, когда получаете стимул. Стимул запускает цепь реакций в мозге, что, в свою очередь, вызывает телесную реакцию, которая заставляет вас поступать определенным образом.

В общем, эмоции случаются с вами.

«Это совсем не так», — говорит Лиза Фельдман Барретт, профессор психологии Северо-Восточного университета. В своей последней книге «Как рождаются эмоции» Барретт объединяет результаты исследований в области неврологии, биологии и антропологии, чтобы вывести принципиально новую теорию эмоций.

Барретт считает, что эмоции не отражают для нас мир, а фактически создают его для нас. Это происходит благодаря интероцепции — тому, как мы оцениваем состояние нашего организма ⓘИнтерорецепция (лат. interior внутренний + receptio принятие, прием),— процесс возникновения, проведения, восприятия и переработки в центральной нервной системе информации, возникающей в результате возбуждения рецепторов внутренних органов — интероцепторов..

Интероцепция отслеживает внутренние процессы организма и отправляет о них данные в мозг, куда они поступают в виде четырех элементарных сигналов: удовлетворение, неудовлетворение, возбуждение и спокойствие. Эмоции, утверждает Барретт, формируются из попытки мозга разобраться в этих необработанных данных: он принимает необработанные данные и фильтрует их через наш прошлый опыт — через уже изученные вещи.

Согласно этой концепции, эмоции не отражают внешние события объективно. В одном из эпизодов подкаста Invisibilia NPR Брретт отметила:

«Для каждой категории эмоций, которые мы обсуждаем в США и которые, по нашему мнению, являются биологически базовыми и универсальными, есть по крайней мере одна культура в мире, в которой на самом деле нет такой же концепции эмоций и в рамках которой люди просто не испытывают подобных эмоций».

Как она говорит, эту же концепцию можно применить к зрению. Она отмечает случаи, когда люди с врожденной слепотой из-за повреждения роговицы оставались слепыми в течение некоторого времени после трансплантации.

«Они не видят в течение нескольких дней, а иногда и недель или даже лет. Они не могут видеть, потому что у них нет об этом представления. Их мозг не имеет прошлого зрительного опыта, чтобы обработать визуальные стимулы, которые они получают.

…Если взглянуть на это с классической точки зрения, нет никаких преград для того, чтобы они смогли начать видеть, но они не могут».

Ключевой вывод теории Барретт: мы можем лучше контролировать эмоции и нести ответственность за них, чем считалось раньше.

Согласно теории, у нас появляется возможность основательно изменять наш эмоциональный опыт, когда мы принимаем знания или отказываемся от них.

Тем не менее у теории есть недостатки. Если Барретт права, то что общество должно сказать тем, кто страдает от постстрессового расстройства? Найти позитивный опыт? Барретт отвечает на это:

«Я вижу риски того, о чем я говорю. Но наука есть наука. И мы должны привлечь внимание людей к тому, что она говорит, чтобы в текущем общественном и культурном контексте люди могли обсуждать возможные последствия открытий. Знаете, я думаю, что очень опасно относиться к вещам, как к объективным, если они таковыми не являются».


Подборка по теме
— Как возникают эмоции, о существовании которых мы не подозреваем?
— Распознавание эмоций: предубеждения и искажения
— Осознанность: почему не стоит избегать негативных эмоций?

Источник: Radical Theory Overturns Old Model of How Emotions are Made / Big Think
Обложка: cтраница из книги Чарльза Дарвина The Expression of the Emotions in Man and Animals / Wikimedia Commons

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Похожие статьи

Природа эмоций и их классификация в гуманитарных науках и языкознании Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 81’22

ПРИРОДА ЭМОЦИЙ И ИХ КЛАССИФИКАЦИЯ В ГУМАНИТАРНЫХ НАУКАХ

И ЯЗЫКОЗНАНИИ

А. П. Седых

Белгородский

государственный

национальный

исследовательский

университет

e-mail:

[email protected]

Статья посвящена онтологии и способам классификации эмоций в русле лингвокультурологического подхода к анализу языковых явлений. Эмоции рассматриваются как определённый тип языковой идентичности, функционирующий в рамках специфических способов обмена коммуникативной информацией. Универсальные и национально-культурные способы вербализации эмоций соотносятся с определенным типом категоризации действительности. Перспективы исследования способов вербализации эмоций видятся в рамках когнитивно-коммуникативных методик выявления эмоционально-экспрессивных параметров языковой личности.

Ключевые слова: эмоция, лингвокультурология, языкова идентичность, способы вербализации эмоций, языковая личность, семиотика когниции и коммуникации.

Введение

Ещё в начале XIX в. В. фон Гумбольдт отметил, что язык как деятельность человека пронизан чувствами. В настоящее время лингвистика вновь обратилась к его учению, призывавшего изучать язык в тесной связи с человеком. В свете этой концепции вполне осуществимо и лингвистическое осмысление системных эмотивных средств. Являясь неотъемлемым компонентом духовной культуры, эмоции, при всей своей универсальности, проявляют в разных языках определенную специфику вербализации, обусловленную присущей говорящим субъективностью интерпретации окружающей действительности, что представляет несомненный интерес для лингвистики. Лингво-психологическая и лингвистическая интерпретация данных, представленных в языке, позволяет рассматривать последние как репрезентацию особых знаний, стоящих за фактами естественного языка, как репрезентацию конструктов концептуального сознания.

Во все времена люди испытывали, испытывают и будут испытывать одни и те же чувства: радость, горе, любовь, грусть. Человечеством накоплен огромный эмоциональный опыт. В связи с этим психологи говорят об универсальности эмоций, сам перечень которых отражает общечеловеческий опыт осмысления психической деятельности человека.

Проблематика эмоций традиционно изучается психологами и психоаналитиками [13; 30], которые выделяют различные функции эмоций: отражательную [23]; регуляторную [32]; когнитивную [11; 14].

Действительно, эмоции многогранны: они затрагивают чувства и опыт, физиологию и поведение, формы познания и концептуализации. Эмоция объединяет в себе разные явления: эмоциональные реакции, которые имеют свой аналог во внешних способах выражения; эмоциональные состояния, которые связаны с внутренним эмоциональным переживанием, не имеющим внешнего проявления [18, с. 206].

К классу эмоций относят настроения, чувства, аффекты, страсти, стрессы. Это «чистые» эмоции. Они включены во все психические процессы и состояния человека. У человека главная функция эмоций состоит в том, что благодаря эмоциям мы лучше понимаем друг друга, можем, не пользуясь речью, судить о состояниях друг друга и лучше преднастраиваться на совместную деятельность и общение. Замечательным, например, является тот факт, что люди, принадлежащие к разным культурам, способ-

ны безошибочно воспринимать и оценивать выражения человеческого лица, определять по нему такие эмоциональные состояния, как радость, гнев, печаль, страх, отвращение, удивление. Это, в частности, относится и к тем народам, которые вообще никогда не находились в контактах друг с другом.

Жизнь без эмоций так же невозможна, как и без ощущения. Эмоции, утверждал знаменитый естествоиспытатель Ч. Дарвин, возникли в процессе эволюции как средство, при помощи которого живые существа устанавливают значимость тех или иных условий для удовлетворения актуальных для них потребностей [7, с. 90].

Теория и методология исследования

Выделяют три основных эмоциональных состояния: эмоции, чувства, аффекты [19]. Раскроем каждое понятие для лучшего понимания их отличий.

Эмоции — (франц. emotion, от лат. emoveo — потрясаю, волную), субъективные реакции человека и животных на воздействие внутренних и внешних раздражителей, проявляющиеся в виде удовольствия или неудовольствия, радости, страха и т. д. Эмоции могут вызываться как реальными, так и воображаемыми ситуациями. Они, как и чувства, воспринимаются человеком в качестве его собственных внутренних переживаний, передаются другим людям, сопереживаются. Эмоции относительно слабо проявляются во внешнем поведении, иногда извне вообще незаметны для постороннего лица, если человек умеет хорошо скрывать свои чувства. Они, сопровождая тот или иной поведенческий акт, даже не всегда осознаются, хотя всякое поведение, как мы выяснили, связано с эмоциями, поскольку направлено на удовлетворение потребности. Эмоциональный опыт человека обычно гораздо шире, чем опыт его индивидуальных переживаний. Чувства человека, напротив, внешне весьма заметны.

Эмоции и чувства — личностные образования. Они характеризуют человека социально и психологически. Подчеркивая собственно личностное значение эмоциональных процессов, В. К. Вилюнас пишет: «Эмоциональное событие может вызвать формирование новых эмоциональных отношений к различным обстоятельствам…» Предметом любви-ненависти становится все, что познается субъектом как причина удовольствия-неудовольствия» [4, с. 89]. Эмоции обычно следуют за актуализацией мотива и до рациональной оценки адекватности ему деятельности субъекта. Они есть непосредственное отражение, переживание сложившихся отношений, а не их рефлексия. Эмоции способны предвосхищать ситуации и события, которые реально еще не наступили, и возникают в связи с представлениями о пережитых ранее или воображаемых ситуациях.

Следует отметить, что неоднократно предпринимались попытки выделить основные, «фундаментальные» эмоции. Также надо отметить, что разные ученые включают разные виды эмоций в данную категорию эмоциональных состояний. Так, в категорию эмоций Р.С. Немов включает такие позиции как агрессивность (враждебность), апатия, депрессия, интерес, любовь, симпатия, страсть [19]. По мнению А. Г. Маклакова следует выделять иной ряд эмоций: радость, удивление, страдание, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд [16].

Чувства — особый вид эмоциональных переживаний, носящих отчётливо выраженный предметный характер и отличающихся сравнительной устойчивостью. В этом смысле чувства связаны с представлением о некотором объекте — конкретном или обобщённом (например, чувство любви к человеку, к Родине). Как устойчивое эмоциональное отношение к объекту может не совпадать с эмоциональной реакцией на него в конкретной преходящей ситуации.

Чувства носят исторический характер. Они различны у разных народов и могут по-разному выражаться в разные исторические эпохи у людей, принадлежащих к одним и тем же нациям и культурам. В индивидуальном развитии человека чувства играют важную социализирующую роль. Они выступают как значимый фактор в формировании личности, в особенности ее мотивационной сферы. На базе положитель-

ных эмоциональных переживаний типа чувств появляются и закрепляются потребности и интересы человека. В отношении окружающего его мира человек стремится действовать так, чтобы подкрепить и усилить свои положительные чувства. Они у него всегда связаны с работой сознания, могут произвольно регулироваться [15, с. 90].

Чувства носят предметный характер, связываются с представлением или идеей о некотором объекте. Другая особенность чувств состоит в том, что они совершенствуются и, развиваясь, образуют ряд уровней, начиная от непосредственных чувств и кончая высшими чувствами, относящимися к духовным ценностям и идеалам.

Аффекты — особый вид эмоций., отличающихся большой силой, бурным протеканием, выраженными вегетативными симптомами (например, страх, ярость). Аффект не предшествует поведению, а как бы сдвинут на его конец. Это реакция, которая возникает в результате уже совершенного действия или поступка и выражает собой его субъективную эмоциональную окраску с точки зрения того, в какой степени в итоге совершения данного поступка удалось достичь поставленной цели, удовлетворить стимулировавшую его потребность. Аффекты способствуют формированию в восприятии так называемых аффективных комплексов, выражающих собой целостность восприятия определенных ситуаций. Развитие аффекта подчиняется следующему закону: чем более сильным является исходный мотивационный стимул поведения и чем больше усилий пришлось затратить на то, чтобы его реализовать, чем меньше итог, полученный в результате всего этого, тем сильнее возникающий аффект. В отличие от эмоций и чувств аффекты протекают бурно, быстро, сопровождаются резко выраженными органическими изменениями и двигательными реакциями [31].

Каждый из описанных видов эмоций внутри себя имеет подвиды, а они, в свою очередь, могут оцениваться по разным параметрам — например, по следующим: интенсивности, продолжительности, глубине, осознанности, происхождению, условиям возникновения и исчезновения, воздействию на организм, динамике развития, направленности (на себя, на других, на мир, на прошлое, настоящее или будущее), по способу их выражения во внешнем поведении (экспрессии) и по нейрофизиологической основе.

Лингвистов также интересуют чувственные сферы языкового пространства [26; 6], их культурная значимость [8], номинативная плотность [3].

Поскольку в психологии нет единого понимания и чёткой терминологической дифференциации родственных понятий (эмоция, чувство, аффект), мы, следуя терминологической традиции отечественных лингвистов-эмотиологов [28; 18], используем термин «эмоция» как собирательное понятие.

Разные культуры по-разному относятся к различным эмоциям, наделяя переживания и проявления отдельных эмоций социальной коннотацией, что влияет на воспитание и социализацию. В свою очередь, эмотивность воздействует на систему представлений о мире, социальную организацию и семантическое воплощение тех или иных элементов в структуре значения языковых единиц, коррелирующих с эмоциональным состоянием человека.

Отражение мира в языке — это коллективное творчество народа, говорящего на этом языке, и каждое новое поколение получает с языком полный комплект культуры, в котором уже заложены черты национального характера, мировоззрение, мораль и т. п. [24, с. 91].

Природу языка можно понять и объяснить, только исходя из самого человека и его мира. В современном мире исследователи языка все чаще обращаются к теме человеческого фактора, что предполагает изучение языка в тесной связи с человеком. Человек неотделим от эмоций, которые непосредственно проявляются в его речи, движениях, мимике, голосе.

Закономерный интерес исследователей к процессам манифестации эмоций в языке и речи привел к формированию нового научного направления — лингвистики эмоций (эмотиологии), векторы которой нацелены на эмоциональную среду бытова-

ния языка: эмоциональную языковую личность, эмотивные знаки языка и их эмоцио-генную прагматику, эмоционально окрашенные контекстуальные понятия [29, с. 130].

Эмоции играют важнейшую роль в самосознании, в формировании и поддержании чувства самоидентичности. Теория дифференциальных эмоций рассматривает эмоцию как наиболее фундаментальный способ организации ощущений.

В современном языкознании все более растущее внимание исследователей привлекают проблемы, связанные с исследованием проблем когнитивности, а эмоции рассматриваются также как специфическая, своеобразная форма когниции, отражения и оценки окружающей человека действительности [5, с. 29; 6, с. 35].

Не ослабевает интерес исследователей к эмоциональному фону высказывания. Эмоциональный фон присутствует при порождении любого высказывания. Однако описание всех степеней и способов влияния эмоций на речь и ее восприятие представляет собой не решенную до конца проблему.

Концептуальная база для конструктивных обобщений по данной проблематике представлена в работе К. А. Долинина, отмечающего, что типичные высказывания аффективной речи — это не разрушенные фразы, а неготовые, недостроенные предложения. Учёный в своей работе убедительно показывает, что в спонтанной речи при наличии эмоционального фона высказывание не проходит полной обработки, как происходит для письменной, подготовленной речи, а подается на выход грамматически неоформленным или оформленным на скорую руку [9].

По Ш. Балли, для синтаксиса эмоциональной речи характерны парцелляции — модели, подчеркивающие коммуникативную структуру: сегментированные предложения, эллиптические конструкции различных типов, повторы разного рода, механизмы хезитации, выражающие эмоцию за отсутствием других адекватных средств или связанные с ощущением недостатка времени или усилий для перепланирования речевой программы [1].

В. Г. Гак предполагает наличие особого психолингвистического механизма, действующего на уровне, как предложения, так и целого текста, в компетенцию которого входят разделение текста на эмоционально-оценочный (маркированный) и дик-тальный (нейтральный) блоки и их расположение в определенном порядке, чаще всего первый в начале и / или конце высказывания, а второй — в его середине [6].

Замечено, что для эмоционально-экспрессивного синтаксиса типичны такие специфические черты, как парцелляция, сегментация, лексические повторы с синтаксическим распространением, вопросно-ответные построения в монологической речи, цепочки номинативных предложений, вставные конструкции, экспрессивное слово-расположение, наличие синтагматической расчлененности, реализующей общую тенденцию к сегментации речи на отдельные смысловые блоки, доступные для удержания и оперирования ими в оперативной памяти.

Эмотивный синтаксис формализуется при помощи способов изменения порядка слов (дислокации, инверсии, интеркаляции) и способов реорганизации эмотив-ных структур (репризы, редукции, компрессии, реконструкции), актуализирующих такие грамматические категории как транспозиция и парцелляция [27].

Другие исследователи указывают на повышенную вероятность применения некоторых моделей вопросительных и восклицательных предложений, имплицирующих более тесную связь с эмоциями по сравнению с другими предложениями [2]. Традиционно выделяется преимущественное употребление слов и фразеологизмов, где предметно-логическое значение зависит от контекста (бранные слова, междометия, восклицательные и оценочные фразеологизмы, типовые для данной коммуникативной ситуации клише и т. д.).

В прикладной фонетике отмечается повышенная роль супрасегментных единиц для передачи эмоций. Разработки ученых в этой области позволяют разделять эмоциональные состояния (тревогу, радость, гнев) по набору акустико-фонетических параметров (численная оценка и распределение пауз, средний уровень интенсивности

речевого сигнала, латентное время речевой реакции и т. д.). Исследователи обращают внимание на значимость анализа речевого ритма при исследовании интонации в связи с изучением эмоционально окрашенной речи [17; 10].

В целом, рассматривая механизм порождения и восприятия речи в условиях эмоциональной или иной помехи, большинство исследователей отмечают общую тенденцию к стереотипизации речи, тенденцию к ранее усвоенным речевым навыкам при нарастании эмоционального напряжения.

Итак, эмоция — одна из форм отражения мира, обозначающая душевные переживания, волнения, чувства [28, с. 181]. Уникальность эмоций сравнительно с другими объектами номинации обнаруживается, прежде всего, в многообразии и богатстве языковых средств их выражения, которые включают соответствующую лексику, фразеологизированные синтаксические конструкции, особую интонацию, порядок слов. Многозначность эмотивных лексических единиц, в том числе и междометий, не вызывает трудностей у носителей языка, так как разнообразные значения подсознательно усваиваются во время общения в социуме на фоне средств, обеспечивающих снятие полисемии в контексте.

Эмоции универсальны, а структура эмотивной лексики не совпадает в разных языках, имея национальную специфику. В связи с этим, выделяются универсальные и национально-культурные эмотивные смыслы в семантике языковых знаков. Иными словами, опыт человечества в познании эмоций закрепляется в языковых единицах, которые могут быть использованы для выявления способов вербализации базовых общечеловеческих эмоциональных состояний психики [11; 20], но имеющих специфические для каждой из наций, признаки языковой манифестации, связанных с особенностями эмоциональной языковой картины мира и способов коммуникативных интеракций.

Межличностные связи возникают вследствие различных социальных контактов, т. е. коммуникативного взаимодействия. Умение и способность общаться напрямую зависит от социального опыта или восприятия, которое основано на выстраивании стимулов, окружающих нас, в значимую структуру. Структура эта определяется культурой. Сюда относится ряд культурных условностей, правил, соглашений, которые воспитываются в нас членами одной социальной группы, к которой мы принадлежим. Таким образом, они накладывают ограничения на нашу коммуникативную гибкость.

В центре любого гуманитарного знания находится человек и все, что связано с его деятельностью. Одной из центральных составляющих человеческой деятельности является общение. Еще М. М. Бахтин определял сущность человека через диалог, понимаемый как качественное взаимодействие личностей, основанное на понимании и сводящееся к «персональной ответственности» и «участности». По мысли учёного, сущность человека раскрывается именно во внутреннем и внешнем общении [цит. по 21].

Различают как минимум два вида общения: вербальное и невербальное.

Общение, осуществляемое с помощью слов, называется вербальным (от лат. verbaHs — словесный). Главным средством здесь служит язык — это система знаков, служащая средством человеческого общения, мыслительной деятельности, способом выражения самосознания личности.

При невербальном общении средством передачи информации являются такие знаки: позы, жесты, мимика, интонации, взгляды, интерьер. В этом случае знак — это любой материальный объект (предмет, явление, событие), который выступает в качестве указания и обозначения и используется для приобретения, хранения, переработки и передачи информации. Невербальные средства общения чаще всего используются для установления эмоционального контакта с собеседником, что важнее, так это поддержание эмоционального контакта в процессе беседы.

Частью человеческого общения, понимаемого в таком смысле, является речевая коммуникация. Ее образуют речевые акты, участвующие в процессе передачи информации и обмена деятельностью.

Экспрессивные способы номинации предоставляют богатый материал для исследования механизмов функционирования национальной языковой личности. Эмоциональные речевые акты можно рассматривать как своеобразное вместилище функционирования, репрезентации и фиксирования отношений коммуникантов друг к другу и к миру. В коммуникативных ситуациях, отличающихся высокой степенью эмоциональности, часто используются языковые единицы со специфической семантикой и структурой.

В процессе коммуникации могут быть выделены различные способы вербализации эмоций. Техники вербализации эмоций включают:

а) непосредственную вербализацию собственных эмоциональных состояний коммуниканта;

б) косвенную (опосредованную) вербализацию эмоций;

в) метафорическую вербализацию эмоциональных состояний коммуниканта.

К основным вербальным способам передачи эмоций следует отнести лексические (словообразование, фразеология) и синтаксические средства, которые выступают интегральной частью эмоциональной языковой картины мира.

Заключение

Эмоциональная языковая картина мира представляет собой совокупность определенных компонентов, в которую входят эмоциональные представления, эмоциональные понятия, эмоциональные концепты. Вербализуясь, данные компоненты формируют сложное структурно-смысловое образование. Эмоциональная языковая картина мира формируется в результате оценочной деятельности человеческого сознания при ментальном освоении действительности.

Важное место в лингвокультурологических изысканиях занимает традиционно актуальная для мировой филологии проблема — язык эмоций. В отличие от традиционного семасиологического описания вербализации эмоций, лингвокультурологи-ческий подход имеет значительную теоретическую и практическую ценность, как для филологии, так и для всего гуманитарного знания.

Манифестация эмоций этноспецифична по определению, что обусловлено разнообразными факторами экстра- и интралингвистического порядка. Механизмы передачи эмоций могут быть как вербальными, так и невербальными. Каждая конкретная семантико-психологическая и эмоционально-эстетическая манифестация эмоциональных состояний обусловлена особенностями языкового сознания личности как обобщенного образа носителя и проводника культурных, языковых, коммуника-тивно-деятельностных и поведенческих реакций.

В практическом сознании носителей языка сформирован «образ» базовых эмоций, принятый в данном лингвокультурном сообществе, при этом каждый индивид имеет собственный вариант данного образа.

Специфика репрезентации эмоций в языке определяется дескрипциями эмоций на всех уровнях языковой организации (лексическом, синтаксическом, лексикографическом, фразеологическом, паремическом, афористическом и пр.), изучение которых обнаруживает скрытые связи между различными феноменами окружающей действительности. В любой лингвокультуре наличествует более или менее продуктивные типы тропных конструкций, что обусловлено этнокультурными факторами среды и спецификой структурирования французского языка и коммуникации. Особая роль принадлежит эмотивному потенциалу синтаксиса, эмотивным стратегиям употребления языковых единиц. Закономерности употребления языкового материала могут быть определены как индикаторы национального мировидения и коммуникативного поведения представителей нации, отражающие специфику национальной языковой картины мира и особенности вербализации эмоциональных реалий того или иного лингвокультурного сообщества.

Для выявления типологии вербализации эмоций во французской лингвокуль-туре мы предлагаем использовать схему анализа, включающую элементы классификации номинантов эмоций Н. А. Красавского. Данная классификация выявляет следующие способы лексикографической репрезентации языковых единиц: 1) родовидовые определения; 2) релятивные определения; з) отсылочные определения; 4) комбинированные определения [12].

Сущность родовидовых определений заключается в принципе гипер-гипонимической организации лексической языковой системы. Родовидовые семы актуализируются словами самой широкой семантики.

Релятивный способ репрезентации выполняет уточняющую функцию. Данный принцип определения предполагает толкование значения языковых единиц через корреляции с другими языковыми единицами, преимущественно через синонимические отношения. Здесь также даётся интерпретация вторичных номинантов эмоций.

Отсылочные определения номинируют эмоции второго порядка (сопутствующие). Комбинированные — используют различные типы толкования (родовидовые и релятивные).

В схему анализа мы включаем также способы тропной вербализации эмоций, фразеологической репрезентации, цветовые корреляты, афористический и паремиче-ский фонд. Типология манифестации эмоциональных состояний личности иллюстрируется примерами из художественных произведений, прессы, разговорного дискурса.

Таким образом, выявление типологических характеристик вербализации базовых эмоций в любой лингвокультуре основывается на комплексном лексикографическом, речевом и коммуникативном анализе языкового материала.

Список литературы

1. Балли Ш. Французская стилистика. — М., 1961.

2. Баранов А.Н. Эмоциональная экспрессия — язык — текст // Филология / Philologica. -1993. — № 1. — С. 6 — 10.

3. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М., 1997.

4. Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений. — М.: Просвещение, 1976. — 143 с.

5. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки = Semantica funcional da valorizacao / Е. М. Вольф; отв. ред. Г. В. Степанов. — М.: Наука, 1985. — 228 с.

6. Гак В. Г. Эмоции и оценки в структуре высказывания // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. — 1997. — № 3. — С. 87 — 93.

7. Дарвин Ч. Выражение эмоций и животных и человека. — Соч., т. 5. — М., 1939.

8. Додонов Б. И. Эмоции как ценность. — М.: Политиздат, 1978.

9. Долинин К. А. Стилистика французского языка. — Л.: Просвещение, 1978. — С. 229 -274.

10. Златоустова Л. В. Когнитивная природа эмоций и их типология // Когнитивные аспекты языка: Материалы конференции. — Минск, 1999.

11. Изард К. Эмоции человека. — М.: Изд-во МГУ, 1980.

12. Красавский Н. А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: Монография. — М.: Гнозис, 2008. — 374 с.

13. Леонтьев А. Н. Мотивы, эмоции, личность // Психология личности. Тексты. — М., 1982. — С.71 — 81.

14. Лурия А. Р. Диагностика следов аффекта / / Психология эмоций. Тексты. — М.: МГУ, 1984.

15. Макдауголл У. Различение эмоции и чувства // Психология эмоций. Тексты. — М.: МГУ, 1984.

16. Маклаков А. Г. Общая психология. — СПб.: Питер, 2001. — 592 с.

17. Манеров В. Х. Экспериментально-теоретические основы социальной идентификации и интерпретации говорящего: Автореф. диссертации доктора психол. наук. — 1993.

18. Мягкова Е. Ю. Эмоциональная нагрузка слова: опыт психолингвистического исследования. — Воронеж: Изд-во Воронежского унив-та, 1990. — 106 с.

19. Немов Р. С. Психология: Учеб. для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 3 кн. — 4-е изд. — М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. — Кн. 1: Общие основы психологии. — 688 с.

20. Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания. — М.: Рефл-бук; Ваклер, 1998.

21. Пешков И. В. Введение в риторику поступка. — М., 1998.

22. Седых А. П. Языковая личность и этнос (национально-культурные особенности коммуникативного поведения русских и французов). — М.: Компания Спутник+, 2004. — 269 с.

23. Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. М., 1947.

24. Столин В. В. Самосознание личности. — М., 1983.

25. Телия В. Н. Культурно-национальные коннотации фразеологизмов // Славянское языкознание. XI международный съезд славистов. — М., 1993. — С. 308.

26. Телия В. Н. Лексические модусы экспрессивности // Памяти Г.В. Колшанского. Уч. зап. МГПИИЯ им. М. Тореза, 1987.

27. Турбина О. А. Сравнительно-историческое исследование тенденций формирования французского классического предложения. Автореферат диссертации… доктора филологических наук. — Екатеринбург: Уральский Государственный педагогический институт, 1966. — С. 34 — 35.

28. Шаховский В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. -Воронеж: Изд-во ВГУ, 1987. — 192 с.

29. Шаховский В. И. Типы значений эмотивной лексики // Вопр. языкознания. 1994. -№ 1. — С. 20 — 25.

30. Юнг К. Г. Психологические типы. — СПб.: Азбука, 2001. — 736 с.

31. Якобсон П. М. Психологические проблемы мотивации поведения человека. — М., 1969.

32. Buller D. Communicating of Emotions // Nonverbal Communication. The unspoken dialogue. 2 ed. — New York; London; Tokyo: The McGraw-Hill Companies, 1996. — P. 271 — 296.

NATURE OF EMOTIONS AND THEIR CLASSIFICATION IN HUMANITIES

AND LINGUISTICS

The paper deals with the problem of linguistic identity, particularly of the emotional identity and is devoted to the ontology and the methods of classification of emotions in line with linguistic and cultural approach to the analysis of linguistic phenomena. Emotions are considered as a certain type of language identity, functioning in specific communicative ways of information exchange of. Universal and ethnocultural ways of emotion’s verbalizing are related to the specific type of categorization of reality. Prospects for research of this type of verbalizing are seen as part of cognitive-communication techniques to identify the emotional and expressive language settings.

A. P. Sedykh

Belgorod National Research University

e-mail:

[email protected]

Key words: emotion, lingual culture, linguistic identity, verbalizing of emotions, semiotics, cognition and communication.

Психологическая природа эмоций

Из простого наблюдения мы знаем, как эмоции усложняют и разнообразят поведение и насколько эмоционально одаренный, тонкий и воспитанный человек стоит в этом отношении выше невоспитанного. Другими словами, даже повседневное наблюдение указывает на какой-то новый смысл, который вносится в.поведение наличием эмоций. Эмоционально окрашенное поведение приобретает совершенно другой характер в отличие от бесцветного. Те же самые слова, но произнесенные с чувством, действуют на нас иначе, чем мертво произнесенные.

Что же вносит эмоция нового в поведение? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо припомнить общий характер поведения, как он был обрисован выше. С нашей точки зрения, поведение есть процесс взаимодействия между организмом и средой. И следовательно, в этом процессе всегда возможны как бы три формы соотношения, которые фактически чередуются одна с другой. Первый случай тот, когда организм чувствует свое превосходство над средой, когда выдвигаемые ею задачи и требования к поведению без труда и без напряжения решаются организмом, когда поведение протекает без всяких внутренних задержек и осуществляется оптимальное приспособление при наименьшей затрате энергии и сил.

Другой случай происходит тогда, когда перевес и превосходство будут на стороне среды, когда организм с трудом, с чрезмерным напряжением начнет приспосабливаться к среде, и все время будет ощущаться несоответствие между чрезмерной сложностью среды и сравнительно слабой защищенностью организма. В этом случае поведение будет протекать с наибольшей затратой сил, с максимальной затратой энергии при минимальном эффекте приспособления.

Наконец, третий, возможный и реальный случай — это тот, когда возникает некоторое равновесие, устанавливаемое между организмом и средой, когда ни на той, ни на другой стороне нет перевеса, но и то и другое является как бы уравновешенным в своем споре. /100/

Все три случая — основа для развития эмоционального поведения. Уже из происхождения эмоций, из инстинктивных форм поведения можно видеть, что они являются как бы результатом оценки самим же организмом своего соотношения со средой. И все те эмоции, которые связаны с чувством силы, довольства и т.п., так называемые положительные чувства, будут относиться к первой группе. Те, которые связаны с чувством подавленности, слабости, страдания — отрицательные чувства будут относиться ко второму случаю, и только третий случай будет случаем относительного эмоционального безразличия в поведении.

Таким образом, эмоцию следует понимать как реакцию в критические и катастрофические минуты поведения, как точки неравновесия, как итог и результат поведения, во всякую минуту непосредственно диктующий формы дальнейшего поведения.

Интересно, что эмоциональное поведение имеет чрезвычайно широкое распространение и, в сущности говоря, даже в самых первичных наших реакциях легко обнаружить эмоциональный момент.

Прежняя психология учила, что во всяком ощущении есть свой эмоциональный тон, т. е. что даже простейшие переживания каждого цвета, каждого звука, каждого запаха имеют непременно ту или иную чувственную окраску. Что касается запахов и вкусов, всякий прекрасно знает, что чрезвычайно мало можно найти среди них нейтральных, эмоционально-безразличных ощущений, но всякий запах, как и всякий почти вкус, непременно приятен или неприятен, причиняет удовольствие или неудовольствие, связывается с удовлетворением или отталкиванием.

Несколько труднее это обнаружить в зрительных и слуховых раздражениях, но и здесь легко показать, что всякий цвет, всякая форма, как и всякий звук, имеют единственную, только им принадлежащую окраску чувства. Все мы знаем, что одни цвета и формы нас успокаивают, другие, наоборот, возбуждают; одни вызывают нежность, другие — отвращение; одни будят радость, другие — причиняют страдание. Стоит вспомнить совершенно очевидное эмоциональное значение красного цвета, всегдашнего спутника всякого восстания, страсти и бунта, или голубого цвета, холодного и спокойного цвета дали и мечты, для того чтобы убедиться в сказанном.

В самом деле, стоит призадуматься над тем, откуда возникают в языке такие формы выражения, как холодный цвет или теплый цвет, высокий или низкий звук, мягкий или твердый голос. Сам по себе цвет ни тепел, ни холоден, как сам по себе звук ни высок и ни низок и, вообще, не имеет пространственных форм. Однако всякому понятно, когда говорят об оранжевом цвете, что он теплый, о басе, что он низкий, или, как греки называли, толстый. Очевидно, нет ничего общего между цветом и температурой, между звуком и величиной, но, видимо, есть нечто объединяющее их в эмоциональном тоне, который окрашивает оба впечатления. Теплый тон или высокий звук означает, что есть некоторое сходство между эмоциональным тоном цвета и температурой. Оранжевый цвет сам по себе не /101/ похож на теплое, но в его действии на нас есть нечто такое, что напоминает действие на нас теплого. Вспомним, что эмоциональную реакцию мы определили как оценочную, вторичную, круговую реакцию проприорецептивного поля. И эмоциональный тон ощущения означает не что иное, как заинтересованность и участие всего организма в каждой отдельной реакции органа. Организму не безразлично, что видит глаз, он либо солидаризируется с этой реакцией, либо противится ей. «Таким образом, — говорил Мюнстерберг, — «приятность» или «неприятность» на самом деле не предшествует действию, а сама является действием, которое ведет к продолжению или прекращению стимула» (1925, с. 207).

Таким образом, эмоциональная реакция, как реакция вторичная, — могущественный организатор поведения. В ней реализуется активность нашего организма. Эмоции были бы не нужны, если бы они были не активны. Мы видели, что они возникли инстинктивным путем из самых сложных и ярких движений. Они являлись в свое время организаторами поведения в самые трудные, роковые и ответственные минуты жизни. Они возникали на высших точках жизни, когда организм торжествовал над средой или приближался к гибели. Они осуществляли всякий раз как бы диктатуру в поведении.

Теперь, при изменившихся условиях, внешние формы движений, сопровождавшие эмоцию, ослабли и постепенно атрофируются вследствие ненужности. Но внутренняя роль организаторов всего поведения, которая была их первичной ролью, остается за ними и сейчас. Вот этот момент активности в эмоции составляет самую важную черту в учении о ее психологической природе. Неверно думать, будто эмоция представляет чисто пассивное переживание организма и сама не ведет ни к какой активности.

Напротив, есть все основания полагать, что наиболее истинна та теория происхождения психики, которая связывает ее возникновение с так называемым гедоническим сознанием, т.е. с первоначальным чувствованием удовольствия и неудовольствия, что, как вторичный момент круговой реакции, влияло задерживающим или стимулирующим образом на реакцию. Таким образом, первоначальное управление реакциями возникает из эмоций. Связанная с реакцией эмоция регулирует и направляет ее в зависимости от общего состояния организма. И переход к психическому типу поведения, несомненно, возник на основе эмоций. Точно так же есть все основания предполагать, что первичными формами чисто психического поведения ребенка являются реакции удовольствия и неудовольствия, возникающие раньше остальных.

Этот активный характер эмоциональных реакций лучше всего выясняется на основе предложенной Вундтом трехмерной теории чувства. Вундт полагает, что всякое чувство имеет три измерения, причем в каждом измерении оно имеет два направления. Чувство может протекать: 1) в направлении удовольствия и неудовольствия, 2) возбуждения и подавленности, 3) напряжения и разрешения. /102/

Легко может показаться, что напряжение совпадает с возбуждением, а подавленность — с разрешением. Однако это не так. Если человек чего-нибудь боится, его поведение характеризуется необычайной напряженностью, натянутостью каждого мускула и вместе с тем чрезвычайной подавленностью реакций. Точно так же ожидание выигрыша или приговора заканчивается радостным возбуждением, соединенным с полнейшим разрешением от всяческого напряжения.

Три измерения всякой эмоции означают, в сущности говоря, все тот же активный характер чувства. Всякая эмоция есть позыв к действию или отказ от действия. Ни одно чувство не может остаться безразличным и безрезультатным в поведении. Эмоции и являются таким внутренним организатором наших реакций, которые напрягают, возбуждают, стимулируют или задерживают те или иные реакции. Таким образом, за эмоцией остается роль внутреннего организатора нашего поведения.

Если мы делаем что-либо с радостью, эмоциональные реакции радости не означают ничего другого, кроме того, что мы и впредь будем стремиться делать то же самое. Если мы делаем что-либо с отвращением, это означает, что мы будем всячески стремиться к прекращению этих занятий. Иными словами, тот новый момент, который эмоции вносят в поведение, всецело сводится к регулированию организмом реакций.

Становится для нас совершенно понятным то согласованное многообразие эмоциональных реакций, которое вовлекает в процесс каждой единичной реакции все важнейшие органы нашего тела. Экспериментальные исследования показывают при помощи записи дыхательных движений, толчков сердца и пульса, что эти кривые, выражающие ход самых важных органических процессов, послушно отзываются на малейший раздражитель и как бы немедленно приспосабливаются к мельчайшим изменениям среды.

Недаром издавна сердце считается органом чувства. В этом отношении выводы точной науки совершенно совпадают с древним взглядом на роль сердца. Эмоциональные реакции суть раньше всего реакции сердца и кровообращения: и если мы припомним, что дыхание и кровь определяют собой протекание решительно всех процессов, во всех органах и тканях, мы поймем, почему реакции сердца могли выступить в роли внутренних организаторов, поведения.

«Всеми эмоциональными содержаниями нашей душевной жизни, — говорил К. Ланге, — нашими радостями и печалями, часами счастья и огорчения мы обязаны преимущественно нашей сосудодвигательной системе. Если бы предметы, которые оказывают воздействие на наши внешние органы, не приводили в действие и эту систему, мы проходили бы мимо жизни безразлично и бесстрастно; впечатления внешнего мира увеличивали бы наше знание, но этим дело и ограничилось бы; они не возбуждали бы в нас ни радости, ни гнева, ни забот, ни страха» (1896, с. 73). /103/

1. Эмоции и чувства, их природа, особенности и основные функции

Тема 5. Эмоциональные и волевые процессы, психические состояния и образования

Вопросы:

1.Эмоции и чувства, их природа, особенности и основные функции.

2.Виды эмоций.

3.Управление эмоциями.

4.Воля.

5.Психические состояния и образования.

Литература:

основная – 8,с.239-259;13,с.123-141;18,с.424-461

дополнительная – 1,2,5,9,10,19,27,30,31.

Взаимодействуя с окружающим миром, познавая и изменяя его, человек не является бесстрастным автоматом и созерцателем. Действуя, он переживает то, что с ним происходит и им совершается, он относится определенным образом к тому, что его окружает. В познании проявляет себя отношение, которое в свою очередь есть результат познания. Переживание этого отношения человека к окружающему составляет сферу чувств и эмоций. Процессы познания и эмоциональные процессы связаны и дополняют друг друга.

Эмоции и чувства – взаимосвязанные, но различающиеся явления эмоциональной сферы личности. Эмоциями считают более простые, непосредственные переживания в данный момент, связанные с удовлетворением или неудовлетворением потребностей. Проявляясь как реакции на предметы окружающей обстановки, эмоции связаны с первоначальными впечатлениями. Первое впечатление от чего-либо носит эмоциональный характер, является непосредственной реакцией (страх, гнев, удивление, радость) на какие-то внешние его особенности.

По мнению некоторых авторов эмоции сохранились и развились у человека в ходе эволюции психики именно потому, что они помогают ему успешно ориентироваться в информационно неопределенной среде. Когда человек не располагает достаточной информацией для рациональной оценки ситуации, возникающее переживание помогает оценить её по принципу: «Да» – «Нет», т.е., возникающие положительные эмоции как будто говорят ему «Да» или «Ситуация не опасна», а отрицательные «Нет» или «Здесь что-то не так».

Чувство – это более сложное, чем эмоции, постоянное, устоявшееся отношение личности к тому, что она познает и делает, к объекту своих потребностей. Чувства характеризуются устойчивостью и длительностью, они могут продолжаться месяцы и даже годы. Чувство определяет динамику и содержание эмоций, имеющих ситуативный характер (например, испытываемое человеком

95

чувство любви может стать причиной появления многих ситуативных эмоций: гордости любимым человеком, огорчения из-за его неудач, страха и т.п.).

Эмоции можно охарактеризовать следующими признаками. Во-первых, в отличие от других познавательных процессов, например, восприятия, которые отражают содержание объекта, эмоции выражают состояние субъекта и его отношение к объекту. Во-вторых, эмоции обычно отличаются полярностью, т.е. имеют положительный или отрицательный знак, например: радость – печаль.

Следовательно, можно сказать, что эмоции – это психологические про-

цессы, отражающие в форме переживаний личную значимость и оценку внешних и внутренних ситуаций для жизнедеятельности человека.

При этом эмоциональные процессы приобретают положительный или отрицательный характер в зависимости от того, находится ли действие, которое человек производит, или воздействие, которому он подвергается, в положительном или отрицательном отношении к его потребностям, интересам, установкам.

Эмоциональная жизнь человека наполнена разнообразным содержанием: эмоции выражают оценочное отношение к отдельным условиям, которые способствуют или препятствуют осуществлению деятельности (страх, гнев), к конкретным достижениям в ней (радость, огорчение), к сложившимся или возможным ситуациям (надежда, разочарование). Характер и динамика ситуативных эмоций определяется как объективными событиями, так и чувствами, из которых они развиваются.

Эмоции и чувства выполняют две основные функции: сигнальную и регулятивную. Во-первых, они есть сигналы о том, что из происходящего в мире имеет значение для конкретного человека, что имеет отношение к его потребностям. И действительно, все, что не значимо для человека, не вызывает у него никаких чувств и эмоций. Во-вторых, эмоции и чувства выполняют еще и регулятивную функцию, т.е., они определяют в известной мере поведение человека, становясь длительными или кратковременными мотивами человеческой деятельности, порождая влечения, стремления к представляемой и мыслимой цели.

Эмоциональный процесс включает три основных компонента:

•эмоциональное возбуждение, определяющее мобилизационные сдвиги

ворганизме. Во всех случаях, когда происходит событие, имеющее значение для человека, и такое событие констатируется в форме эмоционального процесса, происходит нарастание возбудимости, скорости и интенсивности протекания психических, моторных и восстановительных процессов. В отдельных случаях под влиянием таких событий возбудимость может, напротив, уменьшаться;

•знак эмоции: положительная эмоция возникает тогда, когда событие оценивается как позитивное, отрицательная – когда оценивается как негативное. Положительные эмоции побуждают действия поддержки позитивного события, отрицательные – побуждают действия, направленные на устранение контакта с негативным событием;

96

• степень контроля эмоции. Различают два состояния: сильного эмоционального возбуждения (страх, гнев, радость), при котором еще сохраняется ориентация и контроль, и крайнего возбуждения (паника, ужас, бешенство, экстаз, полное отчаяние), когда ориентация и контроль практически невозможны.

Эмоциональные процессы-переживания всегда сопровождаются у человека рядом непроизвольных и сознательных движений и отражаются в его мимике, жестикуляции, изменениях голоса, ряде физиологических реакций: сердцебиении, изменении дыхания, сужении или расширении кровеносных сосудов и т.п.

Эмоции человека различаются степенью осознанности, достаточно часто причины возникающих переживаний осознаются недостаточно отчетливо, либо совсем не осознаются. Конфликт между осознанными и неосознанными эмоциями чаще всего лежит в основе неврозов.

Обобщая выше сказанное, можно сказать, что эмоции являются инте-

гральными реакциями организма на воздействия факторов внешней и внутренней среды, а также на результаты собственной деятельности, проявляющиеся в субъективных переживаниях той или иной модальности и интенсивности (например, страха, гнева, радости и др.), и сопровождающиеся неспецифическими сдвигами в деятельности внутренних органов (работе сердца, дыхании, сужении или расширении кровеносных сосудов, выбросе определенных гормонов и т.п.), а также специфическими двигательными реакциями (мимикой, жестикуляцией и др.)

Эмоции и чувства субъективны, они не могут возникнуть и существовать вне определенного субъекта.

Эмоции бывают стеническими и астеническими. Стенические отличаются действенностью, они побуждают человека к поступкам, увеличивают напряжение сил, активизируют организм, поднимают настроение. Астенические эмоции характеризуются пассивностью или созерцательностью, они расслабляют человека, подавляют его активность.

Особенности эмоций и чувств человека обобщены и приведены в виде схемы на рис. 5.1, а основные характеристики эмоций – на рис. 5.2

Эмоции и чувства человека имеют общественно-историческую природу. Это означает, что у человека они связаны с его многочисленными потребностями, которые развиваются и изменяются в ходе общественно-исторического развития.

Чувства свойственны только человеку, они социально обусловлены и представляют собой высший продукт культурно-эмоционального развития человека. Эмоции испытывают и животные, но у них они непосредственно обусловлены естественными потребностями и связаны с инстинктами. У человека различные направления общественно-трудовой деятельности продолжают или развивают различные направления и стороны эмоциональности. В ходе исторического развития они не только проявляются, но и формируются. Развитие общественных межчеловеческих отношений порождает моральные чувства. Выделение из практической деятельности теоретической порождает интеллекту-

97

альные чувства (любознательность, любовь к истине), в процессе создания произведений искусства и восприятия их формируются эстетические чувства.

Особенности эмоций и чувств

Чувства и эмоции взаимосвязаны, взаимообусловлены, но не равнозначны.

Одно и тоже чувство человек может переживать по-разному.

Чувства обладают относительной устойчивостью и постоянством, а эмоции возникают в ответ на конкретную ситуацию.

Например, чувство ответственности может переживаться в виде:

•радости за успех порученного дела,

•беспокойства в случае затруднений,

•стыда в случае его провала и т.д.

Чувства и эмоции относительно независимы от воли человека.

Особенностью эмоций и чувств является их «иррадиация».

Для эмоций и чувств характерна амбивалентность(двойственность) переживаний.

Возникновение и исчезновение эмоций и чувств не зависит от желания и воли человека.

Иррадиация эмоций и чувств проявляется в их распространении на все, что связано с объектом наших чувств.

Амбивалентность состоит в том, что один и тот же объект в одно и тоже время вызывает противоречивые переживания, обычно это связано с тем, что отдельные особенности сложного объекта поразному влияют на потребности и ценности человека.

 

Очень

часто высшие

 

 

чувства

вступают в

 

6

конфликт с теми чувст-

 

вами, которые счита-

 

 

 

 

ются более низкими.

 

Например, чувство чести и чувство долга

– с чувством страха.

Рис. 5.1 Особенности эмоций и чувств человека.

98

Основные характеристики эмоций

Качественные характеристики

Динамика протекания

Динамика внешнего выражения (эмоцио- нальной экспрессии)

Положительные

Знак Отрицательные

Удивление

Радость

Модальность Гнев

Отвращение

Разочарование и др.

Длительность

Интенсивность и др.

Мимика

Речь

Пантомимика

Влияние на пове-

Стенические

дение и деятель-

 

ность

Астенические

 

Рис. 5.2 Характеристики эмоций.

Следует иметь в виду, что то или иное отношение к окружающему миру не обязательно будет принимать форму эмоции. Оно может быть выражено и в абстрактных положениях мышления, в мировоззрении, в принципах и правилах поведения, которые человек теоретически принимает и которым он практически следует, эмоционально их не переживая. В эмоциях же отношение к окру-

99

Критика когнитивных теорий происхождения эмоций

ЛИТЕРАТУРА

Берковиц, Л. (2007) Агрессия: причины, последствия и контроль: лучший в мире учебник по психологии агрессии. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 510 с.

Быков, К. М. (отв. ред.). (1954) Павловские клинические среды. Стенограммы заседаний в нервной и психиатрической клиниках: в 3 т. Т. 1: 1931–1933. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 644 с.

Вилюнас, В. К. (1990) Психологические механизмы мотивации человека. М.: Изд-во МГУ, 283 с.

Данилова, Н. Н., Крылова, А. Л. (1989) Физиология высшей нервной деятельности. М.: Изд-во МГУ, 398 с.

Зенков, Л. Р. (1994) Бессознательное и сознание в аспекте межполушарного взаимодействия. В кн.: Ю. В. Макогоненко (ред.). Бессознательное. Многообразие видения. Новочеркасск: Агентство «Сагуна», с. 201–212.

Ильин, Е. П. (2007) Эмоции и чувства. СПб.: Питер, 782 с.

Леонтьев, А. Н. (2009) Потребности, мотивы и эмоции. В кн.: Ю. Б. Гиппенрейтер, М. В. Фаликман (ред.). Психология мотивации и эмоций. М.: АСТ Астрель, с. 47–66.

Панфёров, В. Н. (1982) Когнитивные эталоны и стереотипы взаимопознания людей. Вопросы психологии, № 5, с. 139–141.

Панфёров, В. Н. (2016) Психологический конструкт социальной перцепции. В кн.: В. С. Белгородский, О. В. Кащеев, В. В. Зотов, И. В. Антоненко (ред.). Гуманитарные основания социального прогресса: Россия и современность. Международная научно-практическая конференция. Ч. 8. М.: ФГБОУ ВО «МГУДТ», с. 51–57.

Пейпец, Дж. (1962) Висцеральный мозг, его строение и связи. В кн.: Г. Г. Джаспер (ред.). Ретикулярная формация мозга. М.: Медгиз, с. 520–532.

Пырьев, Е. А. (2015) Мотивационная функция эмоций в «теории связей». Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, № 177, с. 35–42.

Пырьев, Е. А., Старшинова, Е. С. (2017) Эмоциональный аспект профессиональной мотивации студентов вуза. Научно-методический электронный журнал «Концепт», № V10, с. 36–44. DOI: 10.24422/MCITO.2017.V10.7757

Рубинштейн, С. Л. (1946) Основы общей психологии. 2-е изд. М.: Учпедгиз, 698 с.

Симонов, П. В. (1966) Что такое эмоция? М.: Наука, 93 с.

Смолова, Л. В. (2010) Психология взаимодействия с окружающей средой (экологическая психология). СПб.: СПбГИПСР, 712 с.

Фресс, П. (1975) Эмоции. В кн.: П. Фресс, Ж. Пиаже, А. Н. Леонтьев (ред.). Экспериментальная психология. Вып. 5. М.: Прогресс, с. 111–195.

Хомская, Е. Д., Батова, Н. Я. (1998) Мозг и эмоции. Нейропсихологическое исследование. М.: Российское педагогическое агентство, 268 с.

Юнг, К. Г. (2007) Аналитическая психология: теория и практика. Тавистокские лекции. СПб.: Азбука-классика, 238 с.

Festinger, L. (1957) A theory of cognitive dissonance. Stanford: Stanford University Press, 291 p.

Hess, W. R. (1969) Hypothalamus and thalamus. 2nd ed. Stuttgart: Georg Thieme, 77 p.

Lasarus, R. S. (1974) Cognitive and coping prosesses in emotion. In: B. Weiner (ed.). Cognitive views of human motivation. New York: Academic Press, pp. 21–32.

LeDoux, J. E. (1993) Emotional memory systems in the brain. Behavioural Brain Research, vol. 58, no. 1–2, pp. 69–79. DOI: 10.1016/0166-4328(93)90091-4

Leeper, R. W. (1965) Some needed developments in the motivational theory of emotions. In: D. Levine (ed.). Nebraska symposium on motivation. Vol. 13. Lincoln: University of Nebraska Press, pp. 26–66.

Lindsley, D. B. (1951) Emotion. In: S. S. Stevens (ed.). Handbook of experimental psychology. New York: Wiley, pp. 473–516.

REFERENCES

Berkowitz, L. (2007) Agressiya: prichiny, posledstviya i kontrol’: luchshij v mire uchebnik po psikhologii agressii [Aggression: Its causes, consequences and control: The world’s best textbook on the psychology of aggression]. Saint Petersburg: Prajm-EVROZNAK Publ., 510 p. (In Russian)

Bykov, K. M. (ed.). (1954) Pavlovskie klinicheskie sredy. Stenogrammy zasedanij v nervnoj i psikhiatricheskoj klinikakh: v 3 t. T. 1: 1931–1933 [Pavlov’s clinical environments. Shorthand notes of proceedings in nervous and psychiatric clinics: In 3 vols. Vol. 1: 1931–1933]. Moscow; Leningrad: Academy of Sciences of the Soviet Union Publ., 644 p. (In Russian)

Danilova, N. N., Krylova, A. L. (1989) Fiziologiya vysshej nervnoj deyatel’nosti [Physiology of higher nervous activity]. Moscow: Moscow State University Publ., 398 p. (In Russian)

Festinger, L. (1957) A theory of cognitive dissonance. Stanford: Stanford University Press, 291 p. (In English)

Fraisse, P. (1975) Emotsii [Emotion]. In: P. Fraisse, J. Piaget, A. N. Leont’ev (eds.). Eksperimental’naya psikhologiya [Experimental psychology]. Iss. 5. Moscow: Progress Publ., pp. 111–195. (In Russian)

Hess, W. R. (1969) Hypothalamus and thalamus. 2nd ed. Stuttgart: Georg Thieme, 77 p. (In English)

Il’in, E. P. (2007) Emotsii i chuvstva [Emotions and feelings]. Saint Petersburg: Piter Publ., 782 p. (In Russian)

Jung, C. G. (2007) Analiticheskaya psikhologiya: teoriya i praktika. Tavistokskie lektsii [Analytical psychology: Its theory and practice. The Tavistock lectures]. Saint Petersburg: Azbuka-klassika Publ., 238 p. (In Russian)

Khomskaya, E. D., Batova, N. Ya. (1998) Mozg i emotsii. Nejropsikhologicheskoe issledovanie [Brain and emotions. Neuropsychological research]. Moscow: Rossijskoe pedagogicheskoe agentstvo Publ., 268 p. (In Russian)

Lasarus, R. S. (1974) Cognitive and coping prosesses in emotion. In: B. Weiner (ed.). Cognitive views of human motivation. New York: Academic Press, pp. 21–32. (In English)

LeDoux, J. E. (1993) Emotional memory systems in the brain. Behavioural Brain Research, vol. 58, no. 1–2, pp. 69–79. DOI: 10.1016/0166-4328(93)90091-4 (In English)

Leeper, R. W. (1965) Some needed developments in the motivational theory of emotions. In: D. Levine (ed.). Nebraska symposium on motivation. Vol. 13. Lincoln: University of Nebraska Press, pp. 26–66. (In English)

Leont’ev, A. N. (2009) Potrebnosti, motivy i emotsii [Needs, motives and emotions]. In: Yu. B. Gippenreyter, M. V. Falikman (eds.). Psikhologiya motivatsii i emotsij [Psychology of motivation and emotions]. Moscow: AST Astrel’ Publ., pp. 47–66. (In Russian)

Lindsley, D. B. (1951) Emotion. In: S. S. Stevens (ed.). Handbook of experimental psychology. New York: Wiley, pp. 473–516. (In English)

Panferov, V. N. (1982) Kognitivnye etalony i stereotipy vzaimopoznaniya lyudej [Cognitive standards and stereotypes of mutual understanding of people]. Voprosy psychologii, no. 5, pp. 139–141. (In Russian)

Panferov, V. N. (2016) Psikhologicheskij konstrukt sotsial’noj pertseptsii [Psychological construct of the social perception]. In: V. S. Belgorodskij, O. V. Kashcheev, V. V. Zotov, I. V. Antonenko (eds.). Gumanitarnye osnovaniya sotsial’nogo progressa: Rossiya i sovremennost’. Mezhdunarodnaya nauchno-prakticheskaya konferentsiya [Humanitarian foundations of social progress: Russia and the present. International Scientific and Practical Conference]. Pt. 8. Moscow: Moscow State University of Design and Technology, pp. 51–57. (In Russian)

Papez, J. (1962) Vistseral’nyj mozg, ego stroenie i svyazi [Visceral brain, its structure and connections]. In: H. H. Jasper (ed.). Retikulyarnaya formatsiya mozga [Reticular formation of the brain]. Moscow: Medgiz Publ., pp. 520–532. (In Russian)

Pyriev, E. A. (2015) Motivatsionnaya funktsiya emotsij v “teorii svyazej” [The motivational function of emotions in the “theory of relations”]. Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A. I. Gertsena — Izvestia: Herzen University Journal of Humanities & Sciences, no. 177, pp. 35–42. (In Russian)

Pyriev, E. A., Starshinova, E. S. (2017) Emotsional’nyj aspekt professional’noj motivatsii studentov vuza [Emotional aspect of professional motivation of university students]. Nauchno-metodicheskij elektronnyj zhurnal “Kontsept”, no. V10, pp. 36–44. DOI: 10.24422/MCITO.2017.V10.7757 (In Russian)

Rubinstein, S. L. (1946) Osnovy obshchej psikhologii [Basis of general psychology]. 2nd ed. Moscow: Uchpedgiz Publ., 698 p. (In Russian)

Simonov, P. V. (1966) Chto takoe emotsiya? [What is emotion?]. Moscow: Nauka Publ., 93 p. (In Russian)

Smolova, L. V. (2010) Psikhologiya vzaimodejstviya s okruzhayushchej sredoj (ekologicheskaya psikhologiya) [Psychology of interaction with the environment (environmental psychology)]. Saint Petersburg: St. Petersburg State Institute of Psychology and Social Work Publ., 712 p. (In Russian)

Viliūnas, V. K. (1990) Psikhologicheskie mekhanizmy motivatsii cheloveka [Psychological mechanisms of human motivation]. Moscow: Moscow State University Publ., 283 p. (In Russian)

Zenkov, L. R. (1994) Bessoznatel’noe i soznanie v aspekte mezhpolusharnogo vzaimodejstviya [Unconscious and Consciousness in the aspect of inter-hemispheric interaction]. In: Yu. V. Makogonenko (ed.). Bessoznatel’noe. Mnogoobrazie videniya [Unconscious. Diversity of views]. Novocherkassk: Agentstvo “Saguna” Publ., pp. 201–212. (In Russian)

Harvard Business Review Россия

Всем известно, как важно обладать эмоциональным интеллектом. Однако есть две причины, которые мешают нам в полной мере воспользоваться им. Во-первых, большинство людей все еще не вполне понимают природу эмоций. Во-вторых, даже понимая их в теории, мы не справляемся с ними на практике.

Разберемся с первой проблемой: эмоции — это интерпретация чувств. Хотя в повседневной речи слова «эмоции» и «чувства» употребляются как синонимы, психологи их различают.

Наши чувства (на языке психологии — «аффекты») продуцируются мотивационной системой. Мы чувствуем себя хорошо, когда добиваемся поставленных целей, и плохо, когда нам это не удается. И чем большее воздействие ситуация оказывает на мотивационную систему, тем сильнее и чувства.

В то же время она не имеет таких уж развитых связей с теми отделами мозга, где складывается нарратив. Чтобы придать своим переживаниям осмысленность, мы используем информацию о внешнем мире: мы стараемся перевести чувства в эмоции, потому что эмоциями мы как раз и руководствуемся в своих поступках. Эмоции — это наша обратная связь, они подсказывают нам, насколько вы близки к той цели, на которую ориентирована мотивационная система.

Зачастую такое осмысление дается без труда: например, если вы переходите улицу и вдруг вынуждены прыжком спасаться из-под колес несущегося автомобиля, то сильное негативное чувство, которое вы при этом испытываете, не может быть ничем, кроме страха. И когда коллега хвалит вашу работу, ваше позитивное чувство тоже понятно — это гордость.

Но не всегда все столь однозначно. Например, перед уходом на работу вы поссорились с кем-то из близких. И по мере того, как день близится к концу, вам начинает казаться, что негативные ощущения связаны с неудачами текущего проекта, хотя на самом деле — это осадок от утреннего инцидента.

Читайте материал по теме: Признаки того, что вам недостает эмоционального интеллекта

Люди часто пытаются скорее не осознать свои негативные чувства, а, стиснув зубы, действовать им вопреки, но это напрасные потуги. Эмоции предоставляют нам ценные сведения о состоянии нашей мотивационной системы, и пренебрегать ими — все равно что вести машину вслепую, не понимая, куда заехал, не желая никого спрашивать, сверяться с картой или GPS-навигатором и даже смотреть в окна. Какое-то время движение вперед продолжается, но куда вы в итоге попадете? Но и обратная крайность — всецело сосредотачиваться на своих переживаниях — тоже вредна. Продолжая сравнения: если бесконечно пялиться на карту, не трогаясь с места, опять-таки до места не доберешься.

Ощутив негативные чувства, остановитесь и попробуйте разобраться: что вы ощущаете и почему.

Когда наваливается стресс, когда сердитесь или волнуетесь, нужно минут на 5—10 остановиться. Посидите спокойно, сделайте несколько глубоких вдохов. Глубокое дыхание помогает снять возбуждение, чтобы вы снова могли мыслить ясно.

Затем начните перебирать события этого дня. Присмотритесь, как эти воспоминания воздействуют на ваши чувства. Возможно, при мысли о каких-то событиях негативные эмоции усиливаются или ослабевают?

Читайте материал по теме: Эмоциональный интеллект: учимся общаться с невыносимыми людьми

В первый раз, быть может, вы не сумеете до конца разобраться с источником своих переживаний, но со временем разберетесь, на что нужно обращать внимание, когда захлестывают негативные чувства.

Как только поймете, в чем причина, составляйте план действий. Не надо слишком надолго застревать на этих неприятных мыслях, иначе вы и проблему не решите, и еще больше расстроитесь. Нашли источник неприятных ощущений — значит, сумеете придумать, как с ними быть.

И, наконец, если вас что-то сильно расстроило, то подождите с планом действий, сперва нужно успокоиться. Те реакции, которые сейчас кажутся правильными, могут оказаться не столь разумными, когда вы поостынете.

Умение разбираться в своих чувствах принесет вам два долгосрочных преимущества:

Во-первых, вы начнете понимать, какие аспекты вашей жизни наиболее часто вызывают негативные переживания, а это полезно, потому что очень правильно знать причину, а не валить вину на других людей. Например, вам же будет лучше, если вы заметите, как личные проблемы вторгаются в работу и вызывают у вас недовольство результатом своего труда.

Во-вторых, определив источники собственных эмоций, вы начнете лучше понимать окружающих. Мы часто игнорируем собственные чувства, а заодно и переживания наших коллег.

Когда вы поймете природу эмоций и источники своих чувств, вы как раз и научитесь эффективно использовать свой эмоциональный интеллект.

Читайте по теме:

Природа переживания гнева в научно-психологической и свято-отеческой литературе — Консультативная психология и психотерапия

Необходимость изучения природы переживания гнева вызвана, прежде всего, почти полным отсутствием подобных исследований в отечественной психологии и настоятельными потребностями психологов, осуществляющих различные виды профессиональной деятельности – психотерапевтов, консультантов, диагностов, реабилитологов, тех, кто сопровождает родителей и детей в приемных семьях, работает с сиротами и инвалидами – ориентироваться в эмоциональной жизни человека. Кроме того, надо учитывать растущее движение волонтеров, помогающим больным, наркоманам, бездомным и другим людям, нуждающимся в социальной защите и психологической поддержке. Внимание психологов-исследователей все больше привлекают такие негативные тенденции, как рост нетерпимости, враждебности, агрессии в разных возрастных, социальных и этнических группах. Очевидно, что сочетание этих факторов достаточно взрывоопасно и должно быть изучено и отрефлексировано обществом.

В последнее время в нашей стране резко возрос интерес психологов к возможностям применения своих профессиональных знаний и умений в работе с верующими. При церквях открываются психологические центры, церковная периодика приглашает психологов к разговору с читателями по проблемам их семейной жизни, воспитания детей, подростков, адаптации молодежи к современности. Можно с определенностью утверждать, что оформляется новый вид практики — психотерапевтическая и консультативная помощь верующим.

Эффективность работы христианских психологов с верующим в значительной степени зависит от того, насколько отчетливо они понимают специфику богословских и научно-психологических понятий, владеют языком описания внутренней жизни человека, как с точки зрения церковной, так и психологической. В наибольшей степени это касается языка описания страстей, греховных состояний и переживаний человека: гнева, обиды, зависти, уныния, печали, тревоги.

Автор статьи попытался рассмотреть представления о природе гнева в психологической и святоотеческой литературе, сопоставить понимание переживания гнева научными психологами и наиболее авторитетными Учителями Церкви.

Разумеется, не существует единого основания, на котором можно провести анализ и тех, и других представлений. Однако на этапе изучения феноменологии гнева такое сопоставление может быть продуктивным и побуждающим научную мысль к поиску новых взглядов на, казалось бы, окончательно устоявшееся понимание этого чрезвычайно сложного явления.

В центре данной работы – гнев как переживание, и это обозначение ставит исследователя перед необходимостью определить понятие «переживание», соотнести его с более употребимым понятием «эмоция», показать трудности языка, на котором научная психология говорит об эмоциональных явлениях.

Краткий психологический словарь определяет эмоцию как «психическое отражение в форме непосредственного пристрастного переживания жизненного смысла явлений и ситуаций, обусловленного отношением их объективных свойств к потребностям субъекта» [Краткий психологический словарь, 1985, с. 407].

Среди трех определений понятия «переживание» тот же словарь дает определение более развернутое по сравнению с другими: «любое испытываемое субъектом эмоционально окрашенное состояние и явление действительности, непосредственно представленное в его сознании и выступающее для него как событие собственной жизни» [Там же. С. 238].

Как видно, различие между эмоцией и переживанием заключается в том, что в эмоции отражается та или иная потребность человека, а в переживании – смысл явлений и ситуаций, эмоция – это переживание, а переживание – состояние.

Читатель, добросовестно проштудировавший хрестоматии, составленные специалистами в области эмоциональных явлений Г. Бреславом [Бреслав, 2007] и В. Вилюнасом [Вилюнас, 2004], обречен на немалое количество самых разнообразных когнитивных диссонансов, отчаявшись понять, что такое эмоция, переживание, состояние, чувство – и далее: настроение, эмоциональный тон отношений и т.п.

В разных областях психологии пользуются разными понятиями: одними – в психологии эмоций, другими – в дифференциальной психологии, третьими – в психологии личности, на особом языке говорит об эмоциональных явлениях клиническая психология. У психологов нет единого понимания аффекта, чувства, страсти.

Именно психологи-клиницисты со всей остротой ставят вопросы о необходимости развития эмоционального языка, роли и места эмоций в культуре, символизации эмоций во внутреннем мире человека, способов выражения их вовне и решения этих вопросов при лечении расстройств аффективного спектра [Холмогорова, 2006]. Несомненно, обсуждение этих вопросов психологами, исследующими эмоциональную жизнь человека, не менее важно, чем их рассмотрение практиками – врачами, психотерапевтами, воспитателями.

В психологии эмоций наибольшей популярностью пользуется теория фундаментальных эмоций С. Томкинса. Эта теория имеет в своей основе пять фундаментальных допущений:

1)   десять фундаментальных эмоций образуют основную мотивационную систему человеческого существования;

2)   каждая фундаментальная эмоция обладает уникальными мотивационными и феноменологическими свойствами;

3)   фундаментальные эмоции, такие как радость, печаль, гнев и стыд, ведут к различным внутренним переживаниям и различным внешним выражениям этих переживаний;

4)   эмоции взаимодействуют между собой – одна эмоция может активировать, усиливать или ослаблять другую;

5)   эмоциональные процессы взаимодействуют с побуждениями и с гомеостатическими, перцептивными, когнитивными и моторными процессами [Изард, 1980].

К. Изард подчеркивает, что эмоции – не только основная мотивирующая система, но и личностный феномен, придающий смысл человеческому существованию. В теории эмоций С. Томкинса эмоции анализируются как важнейший компонент функционирования всего человека – и как личности, и как организма.

Называя рассматриваемые феномены эмоциями, К. Изард и С. Томкинс исследуют и переживания (включенность этих эмоциональных явлений в жизнь человека на личностном уровне, его смыслов, ведущих потребностей), и те эмоции, которые ряд психологов определяют как базовые, первичные. С. Томкинс и К. Изард определяют эмоции как фундаментальные таким образом, поскольку каждая из них имеет специфический внутренне детерминированный субстрат, типичные мимические или нервно-мышечные выразительные комплексы, и их характеризует особое феноменологическое качество переживания.

Среди теорий эмоций весьма популярна теория базовых эмоций Р. Плачика, восходящая к идее первичных эмоций У.У. МакДауголла. Согласно Р. Плачику, эмоции можно считать первичными, если они релевантны базовым биологическим адаптивным процессам, могут быть найдены в той или иной форме на всех эволюционных уровнях, не зависят от конкретных нейрофизиологических структур или частей тела, могут быть определены в поведенческих терминах.

Р. Плачик выделяет восемь основных прототипов эмоционального поведения и восемь соответствующих им видов первичных эмоций: принятия (одобрения), отвращения, гнева, страха, радости, горя (уныния), удивления, любопытства. Комбинации первичных эмоций образуют вторичные эмоции. Так, гордость = гнев + радость. По мнению Р. Плачика, таким же образом образуются личностные черты и диспозиции [Бреслав, 2004].

Г. Бреслав указывает, что за последние годы количество исследований в этой области уменьшилось из-за трудности выявления «чистых» базовых эмоций. Можно думать, что проблема врожденного характера тех или иных эмоций не решена и по сей день.

Психологов самых разных областей психологии привлекала эмоциональность как интегральное свойство человека. П. Фресс, например, выделял такие признаки эмоциональности, как эмоциональная возбудимость и реактивность, то есть чувствительность к эмоциогенным ситуациям. Как и П. Фресс, Б.М. Теплов, В.С. Мерлин отмечают в эмоциональности ее динамическую сторону, В.Д. Небылицин тоже рассматривает эмоциональность как одно из свойств темперамента.

В качестве основных характеристик эмоциональности В.Д. Небылицин выделяет впечатлительность, импульсивность и эмоциональную лабильность. А.Е. Ольшанникова продолжила линию исследований, начатую В.Д. Небылициным, но в основу эмоциональности она положила сначала знак и модальность эмоций, а затем добавила еще их содержание, качество и динамику [Ильин, 2001].

Исследования зарубежных психологов подтвердили данные советских психофизиологов о врожденной природе эмоциональности [Ильин, 2001].

Понятие «эмоциональность» необходимо для дальнейшего рассмотрения феномена гнева как понятия «первичная эмоция» и «переживание». Сложность описания эмоциональных явлений (эмоция, переживание, состояние) связана с ограниченным числом слов русского языка для адекватного обозначения того, что происходит во внутреннем мире человека, охваченного радостью или гневом, предающегося печали или унынию. Заметим, что для понятия «переживание» в английском языке вообще нет соответствующего слова. И эмоция и переживание «чувствуются».

Если еще можно смириться с тем, что эмоция переживается, то никак нельзя согласиться с довольно частым обозначением эмоции как состояния. Эмоцию как состояние описывают словари, энциклопедии, хрестоматии, хотя существенное отличие состояния (тревоги, уныния, печали) от эмоций и переживаний заключается в том, что состояние беспредметно, диффузно. Эмоция и переживание, напротив, предметны. Человек знает, на что он обижается, почему сердится, чего боится. Можно описать внутреннюю представленность человеку его состояния как то, что он испытывает, чувствует. Ему тревожно, грустно, он унывает.

В силу своей предметности эмоции и переживания обладают мотивирующей силой. Согласно С.Л. Рубинштейну, эмоции являются субъективной формой существования потребностей. В. Вилюнас уточняет, что «мотивация открывается субъекту в виде эмоциональных явлений, которые сигнализируют ему о потребностной значимости объектов и побуждают направить на них деятельность» [Ильин, 2001, с. 106].

В отечественной психологической литературе нет четкого определения понятия «переживание», что отразилось в определении Краткого психологического словаря. Чаще всего психологи ссылаются на определение Л.С. Выготским переживания как единицы развития и среды. «Переживание надо понимать как отношение ребенка… к тому или иному моменту действительности» [Выготский, 1984, с. 382].

Крайне важно, что Л.С. Выготский обращает внимание читателя на факт осознания детьми 7-ми лет характера, содержания своих переживаний (я сердит, я огорчен) и подчеркивает обобщенность осознаваемых переживаний. Как и взрослый, ребенок знает, на кого он обижается, что он хочет делать и что делает, когда обижается (завидует, сердится). Опыт переживания становится фактом его сознания.

Именно по этой причине представляется целесообразным личностный, обобщенный, осознаваемый уровень эмоциональных явлений называть переживанием, а эмоцией считать их первичные, базовые формы.

В исследовании онтогенеза форм эмоциональной отзывчивости, опираясь на концепцию переживаний Л.И. Божович (2009), мы исходили из представлений о том, что первичные эмпатические реакции осуществляются в рефлекторных формах и далее развиваются вплоть до высших интеллектуализированных переживаний, сопереживания, сочувствия [Гаврилова, 1977].

В зависимости от потребности, отраженной в сочувствии и сопереживании, как мы полагали, они побуждают человека соответственно к просоциальным или к эгоцентрическим действиям. И то, и другое переживание в достаточной мере обобщены, но децентрированное переживание оказывается более осознанным и осмысленным, чем эгоцентрическое.

К сожалению, изучение процесса обобщенности переживания и отраженных в нем смыслов не получило дальнейшего развития в отечественной психологии, а изучение эмоциональных явлений в онтогенезе вообще выпало из детской психологии в последние 30 лет.

Обратимся к рассмотрению эмоции и переживания гнева в научно-психологической литературе, но предварим его трактовкой гнева и его видов в «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [1994]. К видам гнева словарь относит возмущение, негодование, злость, раздражение, ярость. «Гнев – чувство сильного возмущения, негодования», «возмущение – негодование», «злость – раздраженно-враждебное чувство», «раздражение – недовольство, досада», «ярость – сильный гнев», «вспыльчивый – легко раздражающийся».

У обычного человека, если он не психолог, не писатель, не журналист, вряд ли есть надобность обращаться к словарю за выяснением того, что такое гнев. Обычный человек не употребляет слово «гнев» (как и «тревога») в обыденной речи. Никто о себе не говорит: «я гневаюсь», «я тревожусь». Негодование – это слово, скорее, литературного языка, чем житейского, зато люди знают, что такое «злиться», «возмущаться», «раздражаться», как переживается «ярость».

Толковый словарь отражает разнообразие переживания гнева, его различную интенсивность, его протестный характер, отвержение либо личности другого человека, либо его поступков. Есть все основания предполагать, что гнев может быть и межличностным, и социальным, и, вероятнее всего, мотивирует человека к активным протестным действиям. Но всегда ли гнев разрушителен для межличностных отношений, самолюбия партнера, группы лиц, институций? Толковый словарь дает пищу для сомнений, так ли однозначен гнев. Обратимся к толкованиям и исследованиям природы гнева в научной психологии.

Интерес к феномену гнева мы обнаруживаем в классической психологии: попытки проникнуть в истоки гнева, способы его переживания, выражения, объяснения его психологической природы.

Г. Ланге уделяет пристальное внимание тому, как физиологически переживается гнев, что происходит в вазомоторной системе человека, системе его кровообращения, как участвуют в проявлениях гнева слизистые оболочки, сосуды, как меняется при гневе экспрессия лица и тела. Его интересует интенсивный гнев (по-видимому, злоба или ярость): бесцельные движения сначала, а потом целенаправленные насильственные действия. Г. Ланге объясняет избирательность своего интереса к определенным эмоциям возможностью их наблюдения, доступностью для анализа и классификации [Вилюнас, 2004].

Известно, что природа эмоций в понимании Г. Ланге коренится в физиологическом субстрате как источнике «движений души». Воздействуйте на физиологию – и эмоция исчезнет. В различных практиках регуляции эмоциональной жизни человека этот подход в той или иной мере реализуется и поныне.

Т. Рибо посвятил гневу специальное эссе. Он назвал его психофизическим этюдом [Рибо, 1899]. Т. Рибо определяет гнев как необходимое средство личного самосохранения, подсказываемое инстинктом, «первичную», как бы мы сказали сегодня, врожденную эмоцию, имеющую корни в филогенезе.

Для Т. Рибо гнев – протестная эмоция, которая побуждает человека к нападению на обидчика. Сдерживая гнев, человек переживает зависть, обиду, ненависть, желание отомстить. Т. Рибо убежден, что гневливые предрасположены к гневу, допускает, что эта предрасположенность обусловлена генетически.

Этюд Т. Рибо о гневе адресован, прежде всего, родителям: как воспитать ребенка, удерживающего себя от гнева, как воспитать «дисциплину ума и характера», то есть самоконтроля. Для Т. Рибо такой самоконтроль зиждется на самоуважении, самонаблюдении и самоисправлении. Направление педагогической мысли Т. Рибо совпадает с западной и отечественной гуманистической педагогикой, которая более всего стремится воспитать в ребенке «внутреннего человека», отзывчивого на страдания других людей, с развитой совестью как нравственной инстанцией в межличностных взаимоотношениях.

Среди классических – уже экспериментальных – исследований гнева особое место занимает работа Т. Дембо, проведенная в рамках школы К. Левина. Т. Дембо изучала динамическую ситуацию при гневе. Экспериментатор «провоцировал» гнев, ставя испытуемых перед невыполнимой задачей. Эксперимент длился достаточно долго. Испытуемые «впадали» в гнев, ссорились, ругались, пытались что-то разрушить или поломать, некоторые плакали. По мнению Т. Дембо, гневом испытуемые реагировали на безнадежность ситуации [Вилюнас, 2004].

Т. Дембо интерпретирует поведение испытуемого через конфликтное поле сил. С одной стороны, у него есть готовность решать задачу, но он отталкивается от необходимости действия отвержением требований экспериментатора. С другой стороны, испытуемый не может бросить эксперимент, поскольку он уже включен в групповое действие.

Т. Дембо наблюдала, как испытуемый то отталкивается от этого внешнего барьера, то «бросается» на него, чтобы завершить действие. Т. Дембо видела вспышки гнева, с которым испытуемый пытался справиться. Интересно, что в этом эксперименте был обнаружен «объектный» гнев, направленный не на личность экспериментатора, а на вещи, предметы (таковы были условия эксперимента).

В современной психологии особенно подробно эмоция гнева была изучена К. Изардом. К. Изард видит источник физиологически и психологически переживаемого гнева в наличии препятствия чему-то, что человек намерен сделать. Этим препятствием могут быть помехи, правила, законы или собственная неспособность. Другие причины возникновения гнева – это личные оскорбления, повседневные фрустрации, обман, принуждение сделать что-то против желания. К. Изард подчеркивает, что низкие уровни гнева человек способен тормозить в течение длительного времени, что сопряжено с вредом для здоровья и с риском крайнего взрыва гнева [Изард, 1980].

К. Изард описывает разгневанного человека почти на языке Г. Ланге – разъяренного, готового к нападению, мобилизованного энергетически. Чувство физической силы позволяет разгневанному человеку чувствовать себя смелым и отважным, хотя во многих случаях гнев довольно быстро уступает место страху.

В эволюции человека, по убеждению К. Изарда, гнев имел важное значение для выживания. Оно объясняется способностью мобилизовать энергию человека и сделать его готовым к активной самозащите. По мнению К. Изарда, общественная эволюция перекрывает эволюцию биологическую, и функция гнева стала помехой, а не преимуществом. В современном мире нападение в гневе (за редкими случаями защиты близких и самозащиты) почти всегда является нарушением либо юридических, либо нравственных норм.

Регулируемый гнев может быть источником самоуважения, если человеку приходится выступать в свою защиту или в защиту близких. К. Изард ссылается на клинические данные о том, что неспособность выразить справедливый гнев может приводить к психосоматическим расстройствам. Надо обратить внимание и на данные К. Изарда о провоцируемом гневе, вызывающем у разгневанного чувство вины и повышение давления.

Исследования эмоции гнева привели К. Изарда к тому, что он рассматривает его в триаде враждебности: гнев-отвращение-презрение, с первенством эмоции гнева. К. Изард особенно подчеркивает, что враждебность не обязательно побуждает человека к агрессивным действиям, но агрессия возможна и при наличии «враждебного» эмоционального комплекса, и в его отсутствии. Однако входящие в этот комплекс эмоции (гнев, отвращение, презрение), сами по себе могут причинять другому психологический ущерб.

В своей книге «Психология эмоций» Г. Бреслав взаимоотношению враждебности и агрессии уделяет значительное место. В бихевиоризме начиная с Дж. Уотсона гнев считался врожденной эмоцией, реакцией на ограничение движений, что было в дальнейшем оформлено в так называемой теории агрессии, которая, в отличии от теорий инстинктивного происхождения агрессии и гнева, рассматривала препятствия на пути реализации побуждения как условие возникновения провоцированного агрессивного поведения.

Л. Берковиц указал, что фрустрация порождает агрессивные тенденции лишь в той мере, в которой они переживаются как отрицательные эмоции. При этом он отмечает, что гнев не порождает агрессию, а скорее сопровождает ее.

Ч. Спилбергер, как и К. Изард, видит связь гнева, враждебности и агрессии и рассматривает эту связь как специфический синдром, ибо враждебность как личностная черта мотивирует агрессивное поведение и служит предпосылкой гнева.

В американской психологии с середины 50-х годов получили распространение психометрические шкалы, измеряющие враждебность. В наиболее распространенной шкале Басса-Дарки враждебность – это многомерное явление, в состав которого входят нападение, косвенная и вербальная агрессия, негативизм, раздражительность, возмущение, подозрительность. В другие опросники, выявляющие враждебность, разные виды гнева входят непременно.

Не удовлетворившись всеми имеющимися измерительными инструментами, выявляющими гнев, Ч. Спилбергер создал специальный опросник, изучающий гнев как черту. Г. Бреслав описывает гнев по Ч. Спилбергеру как состояние, изменяющееся по интенсивности от раздражения до бешенства. Виды гнева изменяются в зависимости от качества фрустратора и содержания нанесенного оскорбления. Опросник позволяет выявить тех, кто с легкостью гневается в ситуации фрустрации (более гневливы) или более фрустрационно устойчивы (менее гневливы).

В американской психологии принято различение внутреннего и внешнего гнева. Внутренний гнев – это подавленное переживание без внешнего выражения. Внешний гнев – открыто выраженный гнев с хлопаньем дверей, критикой, вплоть до физического нападения. Использование специально созданной шкалы показало, что эти два вида гнева независимы и ортогональны.

При соотнесении внутреннего и внешнего гнева с гневом-чертой и состоянием оказалось, что внешний гнев достаточно высоко коррелирует с темпераментом в гневе-черте, и есть небольшая корреляция обеих экспрессивных подшкал со вторым элементом гнева-черты – гневной реакцией. Это означает, что гневливые (лица с гневным темпераментом) больше склонны выражать свой гнев вовне, а не подавлять его, а те, кто часто испытывает гнев, в одинаковой степени склонны выражать и подавлять его.

В нашем обзоре нельзя обойти понимание природы гнева П. Экманом – одним из крупнейших специалистов в области психологии эмоций и психологии экспрессии [П. Экман, 2010]. В ряду источников гнева П. Экман выделяет угрозу или нанесение физического или морального (психологического) ущерба человеку другим или группой лиц. Он видит одну из наибольших опасностей гнева в его цикличности: гнев порождает гнев, и процесс может развиваться по нарастающей. По-видимому, это одно из оснований поиска психологами путей совладания с гневом, выработки способов «цивилизованного» выражения гнева.

В описании П. Экманом видов гнева сказывается типичная для него «свобода» в использовании понятий: негодование – это уверенный в себе гнев, мщение – действия, следующие за гневом, озлобление – конец терпению гневающегося. Как видно, лишь негодование относится к переживанию гнева, остальные «гневы» – либо действия, либо состояния. Для П. Экмана наибольшую трудность представляет разведение эмоций (переживаний) обиды и гнева, гнева и ненависти.

Что касается обиды, это действительно нерешенная проблема в психологии эмоций: переживание обиды не имеет научного статуса. В словаре русского языка собственно переживания обиды нет, есть переживание нанесенной обиды, и в таком варианте она с трудом отличима от гнева.

Мы склоняемся к тому, чтобы определить обиду как переживание человеком отвержения себя значимым лицом (что следует из собственной психотерапевтической практики). Быть обидчивым – означает обижаться в самых разных ситуациях, вообще не связанных со значимым лицом. Пришло время специально исследовать обиду, ее истоки, формы проявления, функцию в общении, ее онтогенез. Очевидно, что одна из задач таких исследований – разграничение обиды и гнева.

П. Экман указывает на роль экспрессии в поддержании «цепочки гнева». Наверное, единственный из классиков в психологии эмоций он говорит о раздражении. Это странно, поскольку этот вид гнева относится к каждодневным человеческим переживаниям – скрытым, явным, контролируемым, демонстрируемым и т.д. Раздражение – даже сдерживаемое – несомненно, сигнал отвержения партнера по взаимодействию, и, если оно не реализуется в словах, то отчетливо угадывается в интонации или лицевой экспрессии.

П. Экман обращает внимание читателя на совет Р. Лазаруса конструктивно реагировать на слова и проступки другого, попробовать переоценить его намерения, проявить сочувствие к его состоянию и извинить вспышку его гнева. По словам П. Экмана, Р. Лазарус осознает, как трудно так себя вести в реальной жизни.

Похоже, что протест человека против проступков другого, принимающее отношение к нему вызовет то переживание, которое толковый словарь определяет, как возмущение, негодование. Думается, что такой принимающий гнев (конструктивный по П. Экману) не породит ответной неконструктивной реакции, не запустит «цепочку гнева», а, напротив, позволит людям открыто обсуждать, что происходит между ними, и как это можно изменить.

Даже из такого довольно краткого обзора изучения гнева в научной психологии видно, что и в интроспективной и в экспериментальной психологии гнев был объектом изучения. Изучались и виды гнева, и его физиологические корреляты, и способы выражения вовне. Почти все ведущие научные школы и направления внесли в свою лепту в изучение гнева как эмоции или состояния. Следуя избранной терминологии, мы уточнили эти обозначения как первичную (врожденную) эмоцию и как переживание.

Отметим, что в хрестоматиях и обзорах по психологии эмоций нет обсуждения того очевидного факта, что в течение своей жизни человек способен испытывать, переживать всю палитру гнева – первичные эмоции и переживания самой разной степени интенсивности и направленности, разумеется, в соответствии с особенностями своей индивидуальности (темперамента, личности, характера).

Клиницисты настаивают на официальном признании гнева эмоциональным расстройством, наряду с тревогой и депрессией. Американскими психиатрами предложены пять диагнозов гнева: нарушение адаптации с проявлением злобы, ситуативное гневное расстройство без агрессии, ситуативное гневное расстройство с проявлением агрессии, общее гневное расстройство без агрессии, общее гневное расстройство с проявлением агрессии [Кассинов, Тафрейт, 2006]. Описана и апробирована программа работы с гневом как расстройством, в основу которой положена когнитивная психотерапия А. Бека [Кассинов, Тафрейт, 2006].

Рассмотрение статуса гнева в психологии показало, что научная психология устойчиво держится изучения гнева в триаде гнев-враждебность-агрессия, изменяя ракурс ее анализа: то с точки зрения агрессии, то с точки зрения гнева, иначе – враждебности.

Предположения, что кроме деструктивного дизъюнктивного (разъединяющего) гнева есть другой: конструктивный, конъюнктивный (присоединяющий), высказаны робко и не стали еще научной и проверяемой гипотезой. Зато связь враждебности, агрессии, гнева изучена достаточно глубоко надежными психометрическими средствами.

Заинтересованному читателю публикаций по психологии эмоций вполне естественно ожидать, что враждебную триаду следовало бы изучать и в межличностных отношениях, и в социальных ситуациях. По-видимому, там реализуются различные виды агрессии и враждебности. Интересно сравнить функцию гнева в конструктивных и деструктивных конфликтах: в диаде, внутри группы и между группами.

Изучение конструктивного гнева может оказаться чрезвычайно полезным при работе с девиантными подростками, в обучении их способам совладания с деструктивным гневом.

Замысел провести параллельный анализ научно-психологических знаний о природе переживания гнева и представлений о гневе Святых Отцов возник в процессе работы по сопоставлению нами научно-психологических и богословских понятий [Гаврилова, 2009].

Для человека, пришедшего в Церковь в последние десятилетия (будем называть его «новым верующим») серьезной проблемой оказывается освоение языка Церкви, поскольку его языковой тезаурус — причудливая смесь житейской, литературной и психологической лексики.

Церковь в России несет истину Христову на церковно-славянском языке. Христиане молятся дома по молитвословам и по-русски, и на церковно-славянском языке. В своем подавляющем большинстве, книги и брошюры, написанные для верующих, не принимают во внимание историко-культурную ситуацию в России конца ХХ – начала ХХI века. Современный русский человек живет на другом уровне развития цивилизации, в другой по содержанию культуре, в другом этносе. Социальные, экономические и культурные сдвиги внесли огромные изменения в общественное и индивидуальное сознание.

Наши соотечественники открыты самым разным источникам информации, и тот, кто недавно пришел в Церковь, доверяет одновременно и научному знанию, и магическому, и психотерапии, и эзотерике. Ему трудно определиться не только в языке, но и вообще войти в христианство как в четко очерченную систему верований, норм, требования, ритуалов, стать сознательным и дисциплинированным членом Церкви. «Новому христианину» предстоит освоить и Священное Писание, и Предание, и постоянно обращаться за духовной помощью к Учителям Церкви.

«Новому верующему» нелегко воспринимать монашеский опыт подвижничества, услышать голос, обращенный к нему из средневековья: он жаждет духовной мудрости, применимой в его конкретных жизненных обстоятельствах. Один из наиболее трудных для понимания «новым верующим» аспектов христианской жизни — это греховные страсти.

Борьба со страстями исследовалась на протяжении веков раннехристианскими подвижниками. Она была и остается важнейшей составляющей христианского духовно-нравственного совершенствования. В страстях проявляется расстройство природы человека, когда в нем ослабевает сила духа, господствуют низшие силы и устремления. Учителями Церкви были открыты принципы и законы борьбы человека со страстями, напряженной борьбы со злом в его душе.

Чтобы христиане сознательно и умело вели эту борьбу, была необходима опытная наука о страстях, их возникновении, способах предупреждения и преодоления. Уже в IV веке сложилась теория восьми главных страстей, от которых происходят все остальные страсти: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость.

Святые Отцы видели в возникновении страстей действие демонических сил, полагая, что у человека есть выбор: принять или отвергнуть помыслы, за которыми следует овладение душой силами зла. Под помыслом имеется в виду уступка побуждению отдаться греховным состояниям, переживаниям, потребностям.

Видение христианином своих грехов раскрывается постепенно по мере его преуспевания в духовных подвигах и углубления покаяния. Этот сложный духовно-душевный процесс, в котором воля человека к исправлению и очищению души сочетается с Божьей благодатью, приводит к распознаванию человеком зла в своей душе, отрицанию зла и открытию сердца любви и милосердию.

Этот путь должен пройти христианин, решившийся обуздать страсть гнева. В гневе он может не услышать голос Бога, не заметить, как угасает в нем свет веры. Гневаясь на ближнего, человек нарушает закон любви, данный ему Богом.

Об опасности гнева предупреждали Апостолы новообращенных христиан. «Всякий человек да будет скор на слышание и медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божьей» [Иак. I 19: 20]. «Всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» [Еф. 4: 31]. «Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения через Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас, чтобы мы, бодрствуем ли или спим, жили вместе с ним» [I Фес. 5: 9-10].

Святые Отцы наблюдали, как страсть гнева овладевала монахами, как гнев выражался вовне (в действии), что происходило с гневающимся или гневливым монахом. Аввы (учителя) искали путей предотвращения охваченности гневом, способы борьбы с этой страстью. В результате ими была описана феноменология гнева, предложены некоторые, говоря современным языком, психотехники преодоления гнева, о чем пойдет речь во второй части статьи.

Обратимся к поучениям семи из них, живших в IV веке: Святителя Иоанна Златоуста, Аввы Дорофея, Аввы Евагрия, Блаженного Аввы Исайи, Святого Иоанна Кассиана, Святого Ефрема Сирина, Святого Иоанна Лествичника.

Кроме указанных авторов, о гневе писали и другие Отцы Церкви, но, отбирая тексты, мы хотели представить их точки зрения на природу гнева как можно более полно. Характер источников, откуда были взяты представленные здесь тексты, с неизбежностью отразился на стилистике излагаемого материала. Чтобы избежать множественного цитирования, автор дерзнул пересказывать его современным литературным языком, не искажая смысла.

Нет ничего хуже гнева, утверждает Святитель Иоанн Златоуст, нет ничего хуже неуместной раздражительности. Это бурная страсть, которую нелегко остановить. Гнев опасен тем, что человек может в гневе сказать слово, за которое ему придется расплачиваться всю жизнь. Один проступок, предупреждает Иоанн Златоуст, может лишить человека вечных благ и сделает напрасными труды, которыми он надеялся их обрести [Иоанн Златоуст, свт., 2007].

Душа гневливого — шумная площадь, где шумят погонщики верблюдов, ослов, середина города, где, перекрикивая друг друга, кричат торговцы. Душа незлобивого — уединенное место, где царствует тишина. Она похожа на вершину горы, откуда веет легкий ветер, льются тихие потоки, цветут цветы.

Дьявол и Бог учат человека противоположному: Бог — кротости и любви, дьявол — раздражительности и гневу. Бог хочет, чтобы мы были в полноте с людьми, дьявол — чтобы человек стал зверем.

Святитель Иоанн Златоуст знает, как страдают гневливые от своей страсти: многие заболевают, сходят с ума. Если ты хочешь узнать, какое великое зло гнев, посмотри, как ссорятся другие, как они выглядят со стороны, обрати внимание, что у них помрачается рассудок, и они поистине безобразны.

Когда они придут домой, их будет мучить стыд и охватывать ужас, что кто-то из друзей или родственников видел их в таком состоянии. Они раскаиваются, что поддались злобе, затеяли ссору и не знают, что сами допустили дьявола до своей души и стали его жертвой.

Вспомните, обращается к слушателям Святитель Иоанн Златоуст, ведь мы не впадаем в ярость, когда начальство укоряет нас, потому что в нас действует страх, и он сильнее гнева. Так молчат рабы, когда мы укоряем их. Не лучше ли, вопрошает свт. Иоанн, подумать о страхе Божием и позволить Ему удержать нас от ссор, драк, оскорблений. Ведь Он хочет, чтобы мы терпели обиды и все сносили в духе кротости.

Святитель предупреждает о грехе малодушия, когда человек неспособен снести обиду и жаждет мести. Лучшее мщение — это платить добром за зло, это полезно и тебе, обиженному, и ему, обидевшему. Если так поступать, то жало скорби не проникнет в твою душу, ты всегда будешь спокоен и радостен.

Тот, кто мстит и враждует с обидевшим, не только другого обижает, через него он обижает и оскорбляет Христа, потому что любой человек — это образ Божий. Христос заповедал любить своих врагов: надо за них молиться и не увеличивать их число своей ненавистью.

Надо понимать, что тот, кто обращает на другого свой гнев, делает себе больше зла, чем тому, к кому обращены его злоба и ярость. Он тебе одежду изорвал, а ты себе — сердце. Мужественно и спокойно переноси оскорбления и поношения, поучает Святитель.

Пусть гнев хранится в глубине души — будем воспламенять его в нас только для того, чтобы он светил — ибо гнев издает свет, если он возбуждается как следует, если надобно что-то исправить и умягчить, преодолеть упорство или вразумить чью-то душу.

Авва Дорофей называл гнев одним из самых тяжких грехов. Равно греховно и гневаться, и вводить других в гнев. Коли оба не справятся с гневом и с желанием разгневать другого, то они мало-помалу входят в состояние бесовское [Авва Дорофей, 1985].

Тот, кто умеет смиряться, если вдруг разгневается или поддастся на возбуждение гнева, обращается к себе, осуждает себя, никого не укоряя, не возлагая на другого вины, переносит случившееся в совершенном спокойствии.

Одно дело, говорит авва Дорофей, если кто-то хочет поправить брата ради пользы, другое — если монах начинает злословить на другого, вводить его в гнев. Тому стоит удержаться от раздражения, не отвечать дерзко, не оставаться оскорбленным. Надо не только перед Богом смиряться, но и перед братом своим.

Кто преодолел гнев, тот победил демонов, а кто побеждается этой страстью, вовсе не достоин монашеского звания. Надо истреблять в себе злопамятность на слова другого, даже если ты и поклонился и по виду смирился, но в душе своей держишь зло на него. Надо сделать все возможное, чтобы истребить его из себя, чтобы не закоснеть и не погибнуть.

Надо хорошо различать гнев, раздражительность, злопамятность, а разница в том, сколько ты дров или щепок бросишь в костер своего неудовольствия. Смотри и различай, когда ты гасишь, а когда разжигаешь его. Где нет раздражительности, там безмолвствует вражда.

Отсекайте страсти, внушает авва Дорофей, пока они молоды: иное дело вырвать былинку, иное – искоренить большое дерево. Чтобы спастись, надо не только не делать зла, но и сотворить благо. Если кто гордился, должен смиряться, если кто гневался, должен приобрести кротость.

Если кто-нибудь досадил тебе, опечалил тебя, помолись о нем как об оказавшем тебе великую пользу. Через это раздражительность твоя будет уменьшаться, потому что воистину любовь есть узда раздражительности.

Невозможно кому-либо разгневаться на ближнего, если сердце его сперва не вознесется над ним, если он не уничтожил его и не счел себя выше его.

Кто ненавидит огорчающих его, тот ненавидит кротость, и кто бегает от оскорбляющих его, тот бегает и от Христа.

Исследуя человеческие страсти, авва Евагрий Понтийский исходил из представления о трех составляющих душу частей: разумной, желательной и яростной. Разумная обращается к созерцанию, желательная устремляется к добродетели, яростная сражается за добродетель. Если они действуют согласно природе и воле Творца, они гармоничны, если гармония между ними нарушается, они противостоят воле Божией.

Авва Евагрий утверждает, что злоупотребление желательной и яростной частями души порождает страсти. Он изучал, анализировал страсти, чтобы научить своих читателей и духовных детей различению духов – границы добра и зла, подчинения себя началу дьявольскому или божественному [Иеромонах Габриэль Бунге, 2004].

Гнев авва Евагрий считал худшей из страстей и усматривал его причину (как и гордости) в самолюбии. Гордец пренебрегает людьми, неспособными оценить его величие. Раненное самолюбие, крах надежд вводят гордеца в гнев, ярость, ненависть к сопернику.

Ярость может возникать в ответ на перенесенную несправедливость, клевету, побои. Все это взывает к мести, и гнев толкает жертву воздавать злом на зло. Бес может побуждать вспыльчивого анахорета распаляться, если он вдруг вообразит, что кто-то оскорбляет, унижает его мать или друзей.

Бес прилагает все силы, чтобы поколебать невозмутимость монаха, и тогда волнение, возбуждение порождают у него ночные кошмары. Авва Евагрий беседовал с теми, кто страдал от мучающих их снов, внимательно изучал, какие именно образы возникают у подверженных гневу, и оставил свои рассуждения о механизмах сновидений. Сны, по авве Евагрию, порождаются при участии бесов.

Бесы, считал авва Евагрий, запечатлевают и формируют образы в «видениях ума». Ум воспринимает с помощью слуха и зрения, а также другими органами чувств все, что происходит вокруг, память оставляет свои отпечатки в уме, а бесы приводят в движение память, когда тело во сне остается бездеятельным.

Авва Евагрий полагал, что это движение памяти возможно только благодаря действию страстей, поскольку чистые и бесстрастные ничего подобного не видят и не испытывают. Они, если и видят сны, то в снах встречаются с ангелами, святыми, и после сна испытывают великую радость и покой, а не возбуждение и страх, как охваченные страстями.

Гнев, утверждает авва Евагрий, приводит к ослеплению ума. Злоба застилает глаза и другие органы чувств, подавляет способность воспринимать не только видимый мир, но и невидимый. Человек делается закрытым от способности созерцать свет Троицы даже во время молитвы. Гнев подавляет молитвенное расположение и закрывает путь к Богу. Только в состоянии чистоты и бесстрастия человек способен к высшему созерцанию.

Особенные требования предъявляет авва Евагрий к учителю, духовному наставнику. Именно он должен быть бесстрастен, незлобив, не подвержен печали. Негневливость – самая главная добродетель наставника. Памятозлобие, говорит авва Евагрий, отгоняет, как сильный ветер, ум от ведения (знания Бога).

Именно из ложных мнений, из ложного ведения, затемненного ума, уверен авва Евагрий, развиваются отступления от веры, которые называются ересями. Бесы не только противостоят добродетелям, они побуждают к греху, ведут свою брань и в области вероучения кафолической и апостольской церкви. Ереси не просто догматические заблуждения, а следствие действия беса гнева, победившего того, кто стал основателем секты или создателем ереси. Расколы в церкви, несомненно, есть происки беса, убежден авва Евагрий.

Исцеление от гнева, полагает авва Евагрий, возможно, если использовать естественные средства души, которые добрые сами по себе (яростная и желательная). Свою ярость надо направить не на людей, а на беса, ибо он боится гнева, если человек решил противостоять ему.

Авва Евагрий убежден, что свойственное человеку мужество научит яростное начало действовать в соответствии с природой. Мужество необходимо сочетать с кротостью и любовью, в которой тоже участвует яростная сторона души. Истинная христианская любовь будет врачевать ту ее сторону, которая обращена против ближнего. Если в человеке есть любовь, то страсти умолкают.

Любовь, которой учит Христос, проявляет себя в милосердии, сострадании, в доброте, в смирении и великодушии. Тот, кто способен так любить, всегда готов к примирению. Он истинно кроток — авва Евагрий уравнивает кротость с любовью.

Авва Евагрий утверждает, что кротость — добродетель сильных: кроткий энергичен и храбр. Кроткий — не тот, кто уничижается, кто легко уступает. Как сильный, он готов отдать себя другому, чтобы он изменился, обрел подлинную жизнь.

Гнев в себе надо преодолевать каждодневным деланием добра. Если враг твой нуждается в пище — накорми его, увещевает Авва Евагрий, напои водой, если он жаждет. Так ты «собираешь угли на его голову», то есть очищаешь его, способствуешь его спасению.

Современники писали об авве Евагрии как о невозмутимом и негневливом, всегда готовом спокойно выслушать оскорбления, так, по его словам, он научается скромности. Образ аввы Евагрия вдохновил комментатора его писаний, авву Зосиму, на мудрое замечание: «никто не говорит нам правды, кроме тех, кто умаляет нас» [Иеромонах Габриэль Бунге, с.108].

Блаженный авва Исайя убежден, что Бог создал человека с естественными сообразными с природой чувствами, но после того как человек вкусил запретного плода, они стали порочными и пагубными. К таким чувствам блаженный авва Исайя относит гнев, полагая, что естественный гнев поддерживает чистоту человека: без гнева нельзя побороть внешних врагов, искоренить в себе зло [Добротолюбие, т. 1, 2008].

Искаженный, противоестественный гнев человек обращает на своего ближнего, презирает, ненавидит его, и эти страсти необходимо искоренять из своей души. Взвесим наши желания и устремления, учит авва Исайя, приведем их в правильный естественный порядок, чтобы обрести милость Божию в день искупления.

Четыре вещи подвигают нас на гнев, утверждает авва Исайя: когда мы не достигаем желаемого, когда встречаем сопротивление своей воле, когда хотим учить, а нам возражают, когда полагаем себя мудрыми, а слышим замечания в свой адрес.

Внимай себе тщательно, наставляет блаженный авва Исайя, если кто-то оскорбит тебя, ничего не говоря ему, жди, когда успокоится сердце, а потом поговори с ним любовно и склони его к миру. Не давай брату совета, когда гневаешься. Когда Вы оба успокоитесь, поговори с ним, но так, чтобы ему не показалось, что ты свысока поучаешь его, но так, как дают дружеский совет — со всем смирением.

Бог смотрит на расположение сердца, а не только на твои слова и дела. Если хочешь молиться истинно в Святом Духе, испытывай свое сердце, настрой его на прощение и забвение обид, на любовь к брату твоему. Но если будешь гневаться на ближнего, страх потерять милость Бога охватит тебя.

Помни, что для спасения души полезно, если поносят тебя, терпеливо сноси поношения и нападки. Те, кто так поступают с тобой, доставляют тебе великое благо.

Святой Кассиан различает три вида гнева: первый — внутренний, второй — который прорывается в слово и дело (поступки), третий горит долгое время и называется злопамятством. Он предупреждает монаха о тягчайших последствиях гнева, его смертоносного яда, если монах не исторгает его из своей души [Добротолюбие, т. 2].

Пока гнев не побежден, говорит св. Кассиан, нельзя избегнуть тревоги, правильно различать добро и зло, в спокойствии созерцать истину, держаться правды, обрести подлинную мудрость.

Нам разрешается гневаться спасительно, то есть на самих себя и на свои помыслы, не приводить их в действие на пагубу себе. Как только почувствуете в сердце приближение гневного состояния, старайтесь удержать, а потом и преодолеть его мирным рассуждением и спасительным сокрушением, чтобы солнце правды не заходило в вашем сердце, и вы не дали бы в нем места дьяволу.

В состоянии гнева некоторые не могут обращаться к тем, на кого они гневаются, с ласковой речью и думают, что если они молча переживают гнев, то не грешат. Другие сдерживают свои гневные движения, потому что не знают, как отомстить обидчику, чтобы не проявить гнев в действиях. Затаенный гнев людей не оскорбляет, но угашает сияние Духа Святого, как и гнев обнаруженный.

Св. Иоанн Кассиан знает, что монахи, подверженные гневу, оправдывают себя тем, что и Бог воспламеняется гневом на тех, кто не хочет знать Его имя или не чтит как должно. Нечестиво и богохульно, убежден св. Кассиан, приписывать беспредельному Богу, источнику всяческой чистоты, плотскую страсть.

Нельзя понимать в грубом чувственном значении, что Бог спит, пробуждается, приближается, удаляется и проч. Тому, кто невидим, неописуем, вездесущ, нельзя приписывать гнев и ярость человекообразно. Бог — Судия и Праведный воздаятель за все неправо нами делаемое в миру. Остерегайтесь наказаний и не делайте что-либо противное Его воле.

Святой Ефрем Сирин наставлял монахов бороться с гневом. Кто хочет успокоения других о Господе, найдет успокоение и себе. Сварливый и злонравный никогда не успокоится. Раздражительность — страсть наглая и бесстыдная, за которой следует раскаяние. Печаль снедает сердце впавшего в него [Добротолюбие, т. 2, 2008].

Кто любит мятежи, того внезапно постигнет погибель, разделение и сокрушение, потому что он радуется всему, что ненавистно Господу, а кто любит мир, тот наследует мир. Кротость в человеке предотвращает раздражение.

Не нападай на брата в день скорби его и к его душевной скорби не прилагай новой. Торопись идти к брату, оскорбившему тебя, и раскайся перед ним от чистого сердца, если гневаешься на него. Принимай покаяние от брата как посланного Богом, чтобы не уничижить его и не подвигнуть на гнев против тебя.

Будь внимателен к себе, поучает св. Ефрем Сирин, чтобы не возобладали над тобой вспыльчивость, раздражительность, памятозлобие, отчего будешь вести жизнь тревожную и неустроенную. Обрети великодушие, кротость, незлобие и все, что прилично христианам, чтобы вести жизнь покойную и безмятежную.

Будь долготерпелив, чтобы стать сильным в благоразумии. Долготерпение — прекрасный дар. Он изгоняет раздражительность, гнев, презрительность, приводит душу в мирное состояние. Когда тебя будут злословить, не воспламеняйся гневом. Тотчас со скромностью и с улыбкой раздражение перемени на мир.

Однако помни, что если улыбаться в раздражении, то это разжигает в другом еще больший гнев. Сначала умиротвори свое сердце: огонь не гасится огнем. Утоли гнев раздраженного любовью и благодушием.

Падшего, но не питающего ненависти и зависти, Господь не оставит в падении, но подаст ему руку помощи к восстанию, потому что он не отринул любви. Если имеешь что на брата или брат на тебя – примирись. Если не сделаешь этого, то все, что принесешь Богу, не будет принято.

Святой Иоанн Лествичник призывает монаха замечать в себе малейшие признаки гнева: гнев может в одно мгновение уничтожить душевную ниву, плоды его трудов [Добротолюбие, т. 2, 2008]. Ничто так неуместно для кающихся, как раздражительный гнев — ведь обращение к Богу требует великого смирения, а раздражительность – знак высокого о себе мнения.

Если Дух Святой есть мир души, а гнев — смятение сердца, то ничто не становится такой преградой пребывания Его в нас, как раздражительный гнев. Большой грех – возмущать сердце раздражением, но еще больший – выражать его словами, пускать в ход кулаки противно и чуждо монашескому бытию – ангельскому и божественному.

Если присмотримся, говорит св. Иоанн Лествичник, то увидим, что многие гневливые усердно держат пост, бдение, безмолвие, но враг не мешает им подвигами покаяния и плача питать в себе гневливую страсть. Безгневие есть победа над естеством, приобретаемая трудами и потами. Начало безгневия – молчание уст при возмущении сердца, середина – молчание помыслов при смущении души и, наконец, незыблемая тишина при дуновении нечистых ветров.

Одно дело – безгневие, происходящее от покаянного плача, другое – неподвижность на гнев, свойственная совершенным. У первых гнев связан слезами, как уздой, у вторых гнев умерщвлен мечом бесстрастия. Признавай себя избавленным от сей язвы не тогда, когда молишься об оскорбившем тебя, или воздаешь ему подарками, или приглашаешь на трапезу, но тогда, когда он подвергся какому-либо душевному или телесному злоключению, а ты соболезнуешь и восплачешь о нем как о самом себе, поучает св. Иоанн Лествичник.

Читатель, который обращается к духовному опыту Святых Отцов за помощью в исправлении своей несовершенной природы, из чтения приведенных здесь текстов вынесет следующее представление о природе гнева как греховной страсти. Гнев — естественная человеческая способность реагировать в определенных случаях. Она развивается с течением жизни и может быть различно направлена — обращена во зло либо во спасение в зависимости от того, движим гневающийся враждой к ближнему или любовью. Христианин преодолевает гнев не осознанием своих грехов, не изменением своего поведения, а преобразованием всей личности.

Автор надеется, что для психолога, работающего с верующими, которому адресована эта статья, важны и ценны и научно-психологическое, и духовно-опытное знание о природе гнева, хотя они не переводимы на единый язык. Различие в их основе — исходное понимание природы и назначения человека. Психологическая помощь верующим будет тем более эффективной, чем более творчески психолог сумет в своей работе применить оба вида знания.

границ | От редакции: Социальная природа эмоций

Эмоции — определяющий аспект человеческого существования. Они пронизывают нашу социальную и профессиональную жизнь, влияют на наше мышление и поведение и глубоко формируют наши отношения и социальные взаимодействия. Традиционно эмоции концептуализировались и изучались в первую очередь как индивидуальные явления, при этом исследования были сосредоточены на когнитивных и выразительных компонентах, а также на физиологических и неврологических процессах, лежащих в основе эмоциональных реакций.Однако за последние два десятилетия среди ученых выросло осознание того, что эмоции по своей природе социальные , т. Е. Они, как правило, вызываются другими людьми, выражаются другим людям и регулируются таким образом, чтобы влиять на других людей или соответствовать социальным требованиям. нормы (Parkinson, 1996; Van Kleef, 2009; Fischer and Manstead, в печати). Несмотря на это растущее понимание, включение социального измерения в качестве фундаментального элемента в исследование эмоций все еще находится в зачаточном состоянии (Fischer and Van Kleef, 2010).Чтобы стимулировать дальнейшее теоретизирование и исследования в этой области, текущая тема исследования объединяет последние передовые исследования социальной природы эмоций.

Растущее количество литературы поддерживает идею о том, что эмоции прочно вплетены в ткань нашей социальной жизни (подробный обзор см. В Van Kleef, 2016). Например, исследования показали, что социально-контекстные влияния (например, нормы, членство в группах) систематически формируют переживание, регулирование и выражение эмоций (например,г., Doosje et al., 1998; Кларк и др., 2004; Фишер и Эверс, 2011). Другие исследования начали раскрывать, как социальные факторы, такие как различия во власти и культура, влияют на распознавание и интерпретацию эмоциональных выражений (например, Elfenbein and Ambady, 2003; Mesquita and Markus, 2004; Stamkou et al., 2016). Тем не менее в других работах было задокументировано, как (поведенческие) реакции на эмоциональные выражения других людей формируются социальным контекстом, например, в близких отношениях (например, Clark and Taraban, 1991; Guerrero et al., 2008), групповая обстановка (например, Barsade, 2002; Cheshin et al., 2011; Heerdink et al., 2013), конфликт и переговоры (Van Kleef et al., 2008; Adam et al., 2010), обслуживание клиентов (Staw et al., 1994; Grandey et al., 2010) и лидерство (Sy et al., 2005; Van Kleef et al., 2010b).

Социальную природу эмоций можно осмысленно проанализировать на четырех различных уровнях анализа: индивидуальном, диадическом, групповом и культурном (Keltner and Haidt, 1999). Несмотря на то, что эти уровни анализа не всегда являются взаимоисключающими, и некоторые исследования могут проводиться на нескольких уровнях, эта типология предоставляет полезный организационный принцип для обсуждения вкладов в текущую тему исследования, которые проливают новый свет на социальную природу эмоций на каждом из них. этих уровней.

Индивидуальный уровень

На индивидуальном уровне анализа важнейшими исследовательскими вопросами являются то, как социальный контекст влияет на переживание, регулирование и выражение эмоций. Даже при анализе на индивидуальном уровне анализа очевидна глубоко социальная природа многих эмоций. Примером такой эмоции является благодарность, которая, как правило, возникает в контексте социального взаимодействия с доброжелательными другими людьми и, как было установлено, приносит пользу психическому здоровью (Emmons and McCullough, 2003), а также качеству межличностных отношений (Algoe et al., 2008; Lambert et al., 2010). В рамках текущей темы исследования Fox et al. провел одно из первых исследований нейронных основ этой глубоко социальной эмоции. Они обнаружили, что оценки благодарности коррелируют с активностью мозга в передней поясной извилине и медиальной префронтальной коре, таким образом освещая нейронные сети, которые активируются, когда люди сталкиваются с доброй волей других.

В то время как опыт благодарности подразумевает, что человек положительно настроен по отношению к другому человеку, опыт отрицательных эмоций, таких как злорадство (при наблюдении за несчастьем другого человека) и злорадство (при причинении несчастья другому), подразумевает отрицательные отношения.Несмотря на то, что злорадство и злорадство связаны с несчастьем других, Лич и др. утверждают, что эти две эмоции могут иметь очень разные последствия. В двух исследованиях они демонстрируют, что злорадство и злорадство различаются с точки зрения связанных с ними ситуационных особенностей, оценок, опыта и выражения. Эти данные добавляют нюансов в литературу о (злонамеренном) удовольствии и начинают раскрывать различные социальные роли, которые играют злорадство и злорадство.

Другая по своей сути социальная эмоция, ностальгия, связана с нежными воспоминаниями о людях и событиях прошлого. Все больше данных указывает на то, что ностальгия усиливает положительный аффект и уменьшает отрицательный (Sedikides et al., 2008). Опираясь на социальное измерение ностальгии, Кавана и др. утверждал и демонстрировал, что смягчающий эффект ностальгии на чувство печали зависит от социальной связи человека. В частности, они обнаружили, что воспоминания о ностальгических событиях по сравнению с обычными событиями влияли на выздоровление от грустного настроения в зависимости от незащищенности привязанности, так что участники с низким уровнем незащищенности испытывали ностальгию, а люди с высоким уровнем незащищенности — нет.Эти результаты показывают, что преимущества ностальгии зависят от уверенности в качестве своих социальных отношений, что дополнительно свидетельствует о внутренней социальной конституции эмоции.

В то время как некоторые эмоции (например, те, что обсуждались выше) почти обязательно являются социальными, другие эмоциональные реакции могут быть вызваны как социальными, так и несоциальными событиями. Например, такие эмоции, как гордость или счастье, могут возникать при достижении несоциальных целей (например, успешная сдача экзамена), но они также могут быть вызваны социальными оценками других людей (например,г., хвала). Wiggert et al. утверждал, что эмоциональные реакции на социальные оценки других зависят от пола. Они обнаружили, что положительные оценки, высказанные мужчинами, вызывали более сильные реакции на электромиографию лица у обоих полов, тогда как возбуждение было выше, когда положительные оценки были выражены противоположным полом. Эти результаты предполагают, что эмоционально-вызывающие процессы развиваются по-разному в зависимости от пола партнеров по взаимодействию.

Несмотря на то, что исследования социальной природы эмоций процветают, исследований развития относительно мало.Расширяя классическую работу Фридлунда (1991) о потенцирующих эффектах (неявного) присутствия аудитории при улыбке, Виссер и др. исследовали влияние совместного присутствия сверстников на выражение счастья детьми после выигрыша большого первого приза или небольшого утешительного приза в соревновательной игре. Они обнаружили, что совместное присутствие положительно влияет на счастье детей только при получении первого приза. Дети, получившие первый приз, воспринимались более счастливыми, когда находились в присутствии сверстника, получившего утешительный приз, чем когда они были одни.И наоборот, дети, получившие утешительный приз, оценивались как одинаково (не) счастливые, когда они были одни или в присутствии сверстников. Это указывает на то, что на улыбку детей, как и на улыбку взрослых, влияет социальный контекст.

Диадический уровень

На диадическом уровне анализа доминирующие темы исследований вращаются вокруг того, как люди воспринимают, интерпретируют и реагируют на эмоциональные выражения партнеров по взаимодействию, и как такие эффекты формируются в социальном контексте.Один из способов, которым эмоциональные выражения влияют на наблюдателей, — это подтверждение информации об интерпретации ситуации выразителем (Manstead and Fischer, 2001; Van Kleef, 2009). Интеграция теоретизирования атрибуции, процессов оценки и использования эмоций в качестве социальной информации (EASI), вклад Van Doorn et al. изучили, как эмоциональные выражения влияют на приписывание агентству и ответственности в условиях двусмысленности. В трех исследованиях они обнаружили, что выражение сожаления подпитывает выводы о том, что лицо, выражающее его, несет ответственность за неблагоприятную ситуацию, тогда как выражение гнева сигнализирует о том, что ответственность за это несет кто-то другой.Эти результаты показывают, что эмоциональные выражения могут помочь людям разобраться в неоднозначных социальных ситуациях, сообщая атрибуции, которые соответствуют оценочным структурам, связанным с дискретными эмоциями.

В более широком смысле, Cheshin et al. исследовали, как люди используют эмоциональные выражения профессиональных бейсбольных питчеров, чтобы делать прогнозы относительно предстоящих матчей. Участники исследования ожидали, что питчеры со счастливым выражением лица будут бросать более точные мячи, питчеры с сердитым выражением лица будут бросать более быстрые и более сложные мячи, а питчеры с обеспокоенным выражением лица будут бросать более медленные и менее точные мячи.Участники также ожидали, что отбивающие с большей вероятностью будут размахивать шарами, брошенными питчерами с счастливым выражением лица, и эти прогнозы были незначительно связаны с фактическим раскачиванием отбивающих. Эти результаты впервые свидетельствуют о том, что информация, передаваемая с помощью эмоциональных выражений, потенциально может быть использована для повышения результативности в профессиональном спорте.

Значительный объем исследований показывает, что на принятие социальных решений сильно влияет эмоциональное выражение партнеров по взаимодействию (Van Kleef et al., 2010а). Однако большая часть этой работы проводилась со здоровыми участниками. де ла Асунсьон и др. исследовали реакции на эмоциональные выражения партнеров по взаимодействию в контексте справедливых и несправедливых решений среди здоровых людей и пациентов с шизофренией. Они обнаружили, что на поведенческие реакции здоровых участников на несправедливые решения их партнеров по взаимодействию влияли эмоциональные выражения партнеров, тогда как на решения пациентов с шизофренией не влияли эмоции предлагающих.Это открытие указывает на то, что пациенты с шизофренией имеют определенные проблемы с обработкой и интеграцией эмоциональной информации, что ставит под угрозу качество их социальных отношений.

Когда социальным отношениям угрожает проступок, извинения обидчика могут помочь восстановить отношения, получив прощение. Например, было обнаружено, что извинения за вспышку гнева смягчают негативные последствия выражения гнева для впечатлений и желания будущего взаимодействия (Van Kleef and De Dreu, 2010).Расширяя литературу о социальных последствиях извинений, Beyens et al. обнаружили, что участники, которые были наказаны партнером по взаимодействию после неудачи, реагировали менее агрессивно, когда партнер извинялся впоследствии, чем когда партнер не извинялся. Они также обнаружили, что участники женского (но не мужского) пола имели повышенное скрытое отношение к извиняющемуся оппоненту. Эти результаты подтверждают, что извинения могут ослабить реактивную агрессию после проступка.

Изменяя временную перспективу, Niven et al.исследовали роль эмоций в процессе построения новых отношений, выясняя, могут ли попытки улучшить чувства других людей помочь людям установить связи в социальных сетях. В двух исследованиях они обнаружили, что использование стратегий регуляции межличностных эмоций предсказывает рост популярности в рабочих и нерабочих взаимодействиях, хотя разные стратегии регуляции межличностных эмоций имеют разные эффекты. Поведенческие стратегии (например, обеспечение комфорта или успокоения) были положительно связаны с популярностью, в то время как когнитивные стратегии (например,ж., изменение оценок человека ситуации) отрицательно ассоциировались с популярностью. Эти открытия проливают новый свет на роль эмоций в формировании новых отношений.

Социальная сигнальная функция эмоций может быть особенно важной в условиях, когда люди сталкиваются с потенциально опасными или вредными стимулами. В таких обстоятельствах выражение страха или боли может служить важной предупреждающей функцией (Williams, 2002). Соответственно, было обнаружено, что сознательное наблюдение за болезненными выражениями лица других людей усиливает восприятие боли наблюдателями и способствует развитию поведенческих реакций.Расширяя это направление исследований, Khatibi et al. наблюдали, что оценки болезненности отвращающей стимуляции были выше после подсознательного представления болезненных, а не счастливых выражений. Кроме того, они обнаружили, что склонность участников быстрее реагировать на цели в компьютерной задаче, которым предшествовала отвращающая стимуляция, была особенно выражена, когда участникам предъявляли подсознательные болезненные выражения. Это исследование показывает, что даже подсознательное воздействие болезненных выражений лица может усилить восприятие боли и усилить поведенческие реакции.

В аналогичном ключе Khatibi et al. исследовали, как люди реагируют на неоднозначные болезненные выражения лица в зависимости от того, как они думают о боли, а точнее, имеют ли люди склонность к «катастрофическому» переживанию боли. Авторы создали неоднозначные выражения боли, преобразовав выражение боли на лице в выражение счастья. В случайной обучающей задаче катастрофизаторы сильной (но не низкой) боли быстрее реагировали на цели, появляющиеся в месте, предсказанном болезненными выражениями, чем на цели в месте, предсказанном счастливыми выражениями, что позволяет предположить, что катастрофизаторы сильной боли с большей вероятностью интерпретируют неоднозначные выражения лица боли негативным, связанным с болью образом.Эта предвзятость интерпретации была смягчена, когда были предоставлены явные подсказки об угрозе и безопасности, что подтвердило представление о том, что эмоциональные выражения особенно информативны в отсутствие более прямых источников информации (Van Kleef, 2016).

Уровень группы

На групповом уровне анализа исследователи изучают, как эмоциональные паттерны в группах влияют на эволюцию групповых норм и целей, групповую сплоченность, дифференциацию от других групп и поведение отдельных членов группы, среди прочего.В рамках текущей темы исследования Delvaux et al. исследовали в трех исследованиях, как эмоциональное соответствие членов группы их группе связано с их уровнем идентификации с группой. Поперечное исследование и два лонгитюдных исследования указывают на положительную и двунаправленную связь между групповой идентификацией и эмоциональным соответствием, так что групповая идентификация и эмоциональное соответствие либо взаимно усиливают, либо взаимно ослабляют друг друга с течением времени. Это открытие проливает новый свет на временную эмоциональную динамику групповой идентификации.

Групповая идентификация имеет тенденцию легче развиваться в группах физически расположенных лиц, чем в группах людей, которые находятся в разных местах и ​​общаются с помощью компьютерных технологий. Ярвеля и др. исследовали, как общение с помощью таких технологий влияет на синхронизацию физиологической активности людей, что было предложено в качестве основного механизма эмоционального заражения и, как следствие, ощущения сходства и идентификации (Hatfield et al., 1993; Гесс и Фишер, 2016). Вариант текстового чата предоставлял группе прерывистые коммуникативные эмоциональные выражения, в то время как визуализация сердечного ритма показывала непрерывную информацию о физиологическом состоянии каждого члена группы и их диадической связи с другими членами группы. Возможность текстового чата увеличила синхронизацию сердечного ритма независимо от физического присутствия, тогда как визуализация сердечного ритма только увеличила синхронность в несовместимых диадах. Ярвела и его коллеги предположили, что эмоциональное заражение — более естественный путь к межличностной синхронизации в физически расположенных группах, что снижает воспринимаемую информационную ценность физиологической информации о других членах группы.

Когда дело доходит до использования эмоциональной информации от других членов группы для осмысления ситуаций, уместным является вопрос о том, как сочетаются эмоциональные выражения членов группы. Один тип информации, который можно почерпнуть из эмоциональных выражений в группах, — это то, считается ли поведение приемлемым, с выражением счастья, сигнализирующим о принятии, и выражением гнева, сигнализирующим об отказе (Heerdink et al., 2013). Heerdink et al. исследовали, скольким членам группы необходимо выразить свой гнев, чтобы повлиять на члена группы с отклонением от нормы.В двух исследованиях они обнаружили, что каждая дополнительная гневная реакция линейно увеличивала степень, в которой отклоняющийся от нормы человек чувствовал себя отвергнутым. Было обнаружено, что это чувственное отторжение способствует соответствию групповой норме, когда девиант был мотивирован искать в группе обратное принятие, и группа могла наблюдать сдвиг в сторону конформности. Эти результаты подчеркивают, как эмоциональные выражения могут действовать в интересах групповых целей, информируя участников о желательности их поведения.

Используя межгрупповой подход, Furley et al.исследовали реакции на эмоциональные выражения товарищей по команде против оппонентов. Опираясь на теорию EASI (Van Kleef, 2009, 2016), Ферли и его коллеги доказали и показали, что эмоциональные выражения принимают разные значения и вызывают разные реакции в зависимости от того, исходят ли они от членов его собственной группы или от конкурирующей внешней группы. В частности, они обнаружили, что выражение гордости оппонентами вызывает негативные эмоции и познания, а также пессимистические ожидания в отношении производительности своей собственной команды, тогда как выражение гордости товарищами по команде вызывает больше положительных эмоций, познаний и ожиданий в отношении производительности.Эти результаты подчеркивают важность социального контекста в формировании интерпретации эмоциональных выражений.

Культурный уровень

На культурном уровне анализа задача состоит в том, чтобы понять эмоциональный интерфейс между человеком и его или ее культурным окружением, который включает культурные влияния на эмоциональный процесс, а также влияние культурного соответствия на эмоциональное функционирование. Культурно-специфические модели эмоций отражают культурные ценности и приоритеты (Mesquita, 2003).Соответственно, люди в рамках данной культуры, как правило, испытывают аналогичные модели эмоций при столкновении с аналогичными ситуациями. Таким образом, степень сходства эмоций человека со средним эмоциональным паттерном в данной ситуации отражает его или ее принятие культурных ценностей и приоритетов. В своем вкладе в текущую тему исследования Де Леерснидер и др. исследовали, связано ли такое «эмоциональное соответствие с культурой» с психологическим благополучием. Они измерили эмоциональную совместимость с культурой, сравнивая эмоциональные модели респондентов со средними культурными моделями для того же типа ситуации, сравнивая людей из Кореи, Бельгии и США.Результаты показали, что психологическое благополучие было предсказано эмоциональным соответствием культуре в ситуациях, способствующих автономии на работе в Соединенных Штатах, в ситуациях, способствующих установлению отношений дома в Корее, а также в ситуациях, способствующих автономии и укреплению связей в Бельгии. . Эти данные свидетельствуют о том, что переживание приемлемых в культурном отношении моделей эмоций способствует психологическому благополучию.

Способность проявлять эмоциональные или поведенческие реакции, соответствующие культуре, требует знания преобладающих культурных норм и ценностей.Когда такие нормы не очевидны, люди могут делать выводы о них, основываясь на эмоциональных выражениях других (Hareli et al., 2013; Van Kleef, 2016). Hareli et al. изучили межкультурные различия в том, как люди используют эмоциональные выражения членов группы для изучения групповых норм. В соответствии с исследованиями на групповом уровне анализа (Heerdink et al., 2013; Heerdink et al.) В разных культурах выражения гнева воспринимались как более сильный сигнал нарушения нормы, чем грустные или нейтральные выражения.Однако, в то время как люди в Германии и Израиле лучше могли усвоить норму, основанную на выражении гнева, люди в Греции могли лучше усвоить норму, основанную на выражении печали. Эти результаты показывают, что межличностные эффекты эмоциональных выражений различаются в разных культурах, возможно, в результате разной уместности определенных эмоциональных выражений в разных культурных контекстах (см. Van Kleef, 2016).

Заключение

В научных кругах растет осознание того, что эмоции по своей сути социальны в том смысле, что они обычно вызываются, выражаются, регулируются, воспринимаются, интерпретируются и реагируют на них в социальных условиях.Из статей в этой теме исследования видно, что изучение социальной природы эмоций процветает. Вклады охватывают широкий круг интересных новых вопросов, которые охватывают индивидуальный, диадический, групповой и культурный уровни анализа. Однако исследования на групповом и культурном уровнях анализа сравнительно недостаточно представлены. Несомненно, это связано с тем, что такие исследования часто сложны и требуют много времени. Несмотря на эти трудности, исследования на групповом и культурном уровнях анализа имеют решающее значение для нашего понимания социальной природы эмоций, и мы призываем к дальнейшим исследованиям в этих областях.

Примечательно, что в работах по этой теме исследования использовалось множество методологий, включая корреляционные, лонгитюдные и экспериментальные модели, включающие поведенческие, самооценочные, сердечно-сосудистые и неврологические измерения. Чтобы достичь следующего рубежа в изучении социальной природы эмоций, важно будет включить в наши исследования несколько критериев, чтобы облегчить перекрестную проверку и интерпретацию результатов. Такая интеграция обещает дальнейшее углубление понимания того, как люди обрабатывают свои эмоции и эмоции других людей и как они реагируют на эти эмоции в зависимости от реляционного, группового или культурного контекста.

Авторские взносы

GvK написал статью; AC, AF и IS предоставили комментарии по проекту.

Финансирование

Подготовка данной статьи была поддержана грантом Нидерландской организации научных исследований (NWO 452-09-010), присужденным первому автору.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Барсаде, С. Г. (2002). Эффект пульсации: эмоциональное заражение и его влияние на групповое поведение. Адм. Наук. Q. 47, 644–675. DOI: 10.2307 / 3094912

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Чешин А., Рафаэли А. и Бос Н. (2011). Гнев и счастье в виртуальных командах: эмоциональное влияние текста и поведения на аффекты других при отсутствии невербальных сигналов. Орган. Behav. Гм. Decis. Процесс. 116, 2–16.DOI: 10.1016 / j.obhdp.2011.06.002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кларк, М.С., Фитнес, Дж. И Бриссетт, И. (2004). «Понимание восприятия людьми отношений имеет решающее значение для понимания их эмоциональной жизни», в Emotion and Motivation , ред. М. Б. Брюэр и М. Хьюстон (Молден, Массачусетс, Блэквелл), 21–47.

Кларк, М. С., и Тарабан, К. Б. (1991). Реакции и готовность выражать эмоции в двух типах отношений. Дж.Exp. Soc. Psychol. 27, 324–336. DOI: 10.1016 / 0022-1031 (91)

-6

CrossRef Полный текст

Дузье Б., Бранскомб Н. Р., Спирс Р. и Мэнстед А. С. Р. (1998). Виновен по соучастию. Когда у группы отрицательная история. J. Pers. Soc. Psychol. 75, 872–886. DOI: 10.1037 / 0022-3514.75.4.872

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эльфенбейн, Х., Амбади, Н. (2003). Когда знакомство порождает точность: культурное воздействие и распознавание эмоций лица. J. Pers. Soc. Psychol. 85, 276–290. DOI: 10.1037 / 0022-3514.85.2.276

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эммонс Р. и Маккалоу М. (2003). Подсчет благословений против бремени: экспериментальное исследование благодарности и субъективного благополучия в повседневной жизни. J. Pers. Soc. Psychol. 84, 377–389. DOI: 10.1037 / 0022-3514.84.2.377

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фишер, А.Х. и Эверс К. (2011). Социальные издержки и преимущества гнева в зависимости от пола и контекста отношений. Половые роли 65, 23–34. DOI: 10.1007 / s11199-011-9956-x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фишер А. Х. и Мэнстед А. С. Р. (в печати). «Социальные функции регуляции эмоций», в Справочнике по эмоциям , 4-е изд. . редакторы М. Льюиса, Дж. Хэвиленда и Л. Фельдмана Барретта (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд).

Фишер, А. Х., и Ван Клиф, Г. А. (2010). Куда ушли все люди? Призыв включить социальное взаимодействие в исследование эмоций. Эмот. Ред. 2, 208–212. DOI: 10.1177 / 1754073

1980

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фридлунд, А. Дж. (1991). Социальность одинокой улыбки: усиление неявной аудитории. J. Pers. Soc. Psychol. 60, 229–240. DOI: 10.1037 / 0022-3514.60.2.229

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гранди, А.А., Рафаэли А., Равид С., Вирц Дж. И Штайнер Д. Д. (2010). Правила отображения эмоций в действии в глобальной экономике услуг: особый случай клиента. J. Serv. Manag. 21, 388–412. DOI: 10.1108 / 09564231011050805

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Герреро, Л. К., Ла Вэлли, А. Г., и Фаринелли, Л. (2008). Переживание и выражение гнева, вины и печали в браке: объяснение теории справедливости. J. Soc. Чел. Relat. 25, 699–724.DOI: 10.1177 / 0265407508093786

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хэтфилд, Э., Качиоппо, Дж. Т., и Рэпсон, Р. Л. (1993). Эмоциональное заражение. Curr. Реж. Psychol. Sci. 2, 96–100. DOI: 10.1111 / 1467-8721.ep10770953

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст

Хирдинк, М. В., Ван Клиф, Г. А., Хоман, А. К., Фишер, А. Х. (2013). О социальном влиянии эмоций в группах: межличностные эффекты гнева и счастья на соответствие по сравнению с отклонениями. J. Pers. Soc. Psychol. 105, 262–284. DOI: 10.1037 / a0033362

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гесс, У., Фишер, А. Х. (ред.) (2016). Эмоциональная мимикрия в социальном контексте . Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Келтнер Д. и Хайдт Дж. (1999). Социальные функции эмоций на четырех уровнях анализа. Cogni. Эмот. 13, 505–521. DOI: 10.1080 / 026999399379168

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ламберт, Н., Кларк, М., Дурчи, Дж., Финчем, Ф., и Грэм, С. (2010). Преимущества выражения благодарности. Psychol. Sci. 21, 574–580. DOI: 10.1177 / 0956797610364003

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мэнстед, А. С. Р., Фишер, А. Х. (2001). «Социальная оценка: социальный мир как объект и влияние на процессы оценки», в Appraisal Processes in Emotion: Theory, Methods, Research , ред. К. Р. Шерер, А. Шорр и Т. Джонстон (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Оксфорд). University Press), 221–232.

Мескита, Б. (2003). «Эмоции как динамические культурные явления», в Справочник по аффективным наукам , ред. Р. Дэвидсон, Х. Голдсмит и К. Р. Шерер (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press), 871–890.

Мескита, Б., и Маркус, Х. Р. (2004). «Культура и эмоции: модели деятельности как источники культурных вариаций эмоций», в Feelings and Emotions: The Amsterdam Symposium , ред. ASR Manstead, NH Frijda и AH Fischer (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Cambridge University Press), 341 –358.

Седикидес, К., Вильдшут, Т., Арндт, Дж., И Рутледж, К. (2008). Ностальгия: прошлое, настоящее и будущее. Curr. Реж. Psychol. Sci. 17, 304–307. DOI: 10.1111 / j.1467-8721.2008.00595.x

CrossRef Полный текст

Стамкоу, Э., Ван Клиф, Г. А., Фишер, А. Х., Крет, М. Э. (2016). Действительно ли сильные мира сего слепы к чувствам других? Как иерархическая забота формирует внимание к эмоциям. чел. Soc. Psychol. Бык. 42, 755–768. DOI: 10.1177/0146167216636632

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Став, Б. М., Саттон, Р. И., и Пеллед, Л. Х. (1994). Положительные эмоции сотрудников и благоприятные результаты на рабочем месте. Орган. Sci. 5, 51–71. DOI: 10.1287 / orsc.5.1.51

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Sy, T., Côté, S., and Saavedra, R. (2005). Заразительный лидер: влияние настроения лидера на настроение членов группы, эмоциональный тон группы и групповые процессы. J. Appl. Psychol. 90, 295–305. DOI: 10.1037 / 0021-9010.90.2.295

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Клиф, Г. А. (2009). Как эмоции регулируют социальную жизнь: эмоции как модель социальной информации (EASI). Curr. Реж. Psychol. Sci. 18, 184–188. DOI: 10.1111 / j.1467-8721.2009.01633.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Клиф, Г. А. (2016). Межличностная динамика эмоций: к интегративной теории эмоций как социальной информации .Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Ван Клиф, Г. А., и Де Дреу, К. К. (2010). Долгосрочные последствия выражения гнева на переговорах: возмездие или побочный эффект? J. Exp. Soc. Psychol. 46, 753–760. DOI: 10.1016 / j.jesp.2010.03.013

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Клиф, Г. А., Де Дреу, К. К. У., и Манстед, А. С. Р. (2010a). Межличностный подход к эмоциям при принятии социальных решений: эмоции как модель социальной информации. Adv. Exp. Soc. Psychol. 42, 45–96. DOI: 10.1016 / S0065-2601 (10) 42002-X

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Клиф, Г. А., Хоман, А. К., Бирсма, Б., и ван Книппенберг, Д. (2010b). О разгневанных лидерах и приятных последователях: как эмоции лидеров и личности последователей влияют на мотивацию и эффективность команды. Psychol. Sci. 21, 1827–1834. DOI: 10.1177 / 0956797610387438

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ван Клиф, Г.А., Ван Дейк, Э., Стейнель, В., Харинк, Ф., и Ван Бист, И. (2008). Гнев в социальном конфликте: кросс-ситуативные сравнения и предложения на будущее. Group Decis. Негот. 17, 13–30. DOI: 10.1007 / s10726-007-9092-8

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Уильямс А.С. (2002). Выражение боли на лице: эволюционный счет. Behav. Brain Sci. 25, 439–455. DOI: 10.1017 / s0140525x02000080

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст

Природа эмоций | Психология сегодня

Погружение в эмоциональный мир ребенка сродни катанию на американских горках.В один момент вы чувствуете возбуждение от того, что находитесь на вершине пути, а в следующую секунду погружаетесь в глубины своего страха. Чувства быстро меняются. И дети чувствуют себя невероятно сильно, потому что почти каждый опыт происходит впервые. Например, в тот момент, когда вы навсегда встретите своего первого лучшего друга, сломаете кость, столкнетесь с хулиганом или увидите радугу. Именно эта интенсивность характеризует эмоциональную жизнь большинства детей.

Природа эмоций

Дети, как и взрослые, хотят быть счастливыми и избегать боли.Это состояние человека. Это то, что объединяет каждого из нас. И по этой причине очень важно эмоциональное воспитание, чтобы научить детей природе эмоций. Не замалчивать их. Не для того, чтобы их заглушить. Но чтобы дать им базовую основу для понимания природы эмоций , чтобы они могли надлежащим образом (в зависимости от возраста, интеллекта, способностей) ориентироваться в своем интенсивном и постоянно меняющемся эмоциональном ландшафте.

На прошлой неделе я работал с Джесси, 12-летней девочкой, которая несколько недель назад пыталась покончить жизнь самоубийством.Мы гуляли и разговаривали в красивом районе (совершенно отличном от проектов, в которых она живет). Джесси объяснил, что она чувствовала себя ужасно, и у нее нет надежды. Это щелкнуло для меня тут же. У нее не было образования в области эмоционального здоровья, поэтому я начал с этого и объяснил:

  • Эмоции меняются — Ключевым понятием для детей всех возрастов является изменение эмоций. Большинство детей не осознают, что эмоции подобны проплывающим облакам, которые приходят и уходят.Они не останутся. Они пройдут, как облака. Это ключевое учение, чтобы начать учиться и верить в то, что эмоции (например, положительные или отрицательные) пройдут. Джесси сказал, что ей никогда не приходило в голову, что ее ужасное чувство когда-нибудь исчезнет. Ее эмоции были настолько сильными, что она считала их прочными и неизменными.
  • Естественное состояние — Итак, используя ту же аналогию, я продолжил объяснять, что наше естественное эмоциональное состояние похоже на чистое голубое небо. Это «естественное счастливое» состояние покоя, удовлетворенности и спокойствия.Мы оба подняли глаза. Затем я указал на облака и объяснил, что это отрицательные эмоции, такие как печаль, страх и одиночество, — они созданы, чтобы проплыть мимо них. Она поняла это. У Джесси появилась надежда, что глубоко внутри нее есть место, подобное голубому небу.

Итак, мы продолжили прогулку и беседу. Наш разговор, естественно, построил одно понятие на другом. Джесси очень интересовался созданием голубого неба внутри и изучал инструменты, позволяющие убрать облака. Именно это активное желание теперь можно использовать, чтобы успокоить ее ум и развить понимание.

Активно спокойный

Таким образом, развитие такого намерения чувствовать себя лучше вместе с правильной информацией (как указано выше) может усилить положительные эмоции и ослабить отрицательные (т. Е. Гнев, печаль, ревность). Как и Его Святейшество, Далай-лама заявил, что «самые отвлекающие эмоции связаны с неосведомленностью или дезинформированием», и именно здесь очень важно научить детей природе эмоций. Это открывает дверь к их безграничному потенциалу.


Морин Хили, подписывайтесь на меня в твиттере (mdhealy)

(c) 2009.Все права защищены. Перепечатка только с письменного разрешения автора. (www.growinghappykids.com).

Основные моменты, вопросы без ответов и возникающие проблемы

Реферат

Эмоции — это этап нейробиологической активности, ключевой компонент эмоций и взаимодействия эмоций и познания. Эмоциональные схемы, наиболее часто встречающиеся эмоциональные переживания, представляют собой динамические эмоционально-познавательные взаимодействия, которые могут состоять из мгновенных / ситуативных реакций или устойчивых черт личности, которые проявляются во время развития.Эмоции играют решающую роль в эволюции сознания и работе всех психических процессов. Типы эмоций по-разному относятся к типам или уровням сознания. Необузданное воображение и способность симпатической регуляции эмпатии могут представлять как потенциальные выгоды, так и потери в результате эволюции и онтогенеза эмоциональных процессов и сознания. Нерешенные проблемы включают игнорирование психологией уровней сознания, отличных от доступного или рефлексивного сознания, и использование термина «бессознательный разум» в качестве мусорной корзины для всех психических процессов, которые считаются не подлежащими регистрации.Связь мемов и системы зеркальных нейронов с эмпатией, симпатией и культурными влияниями на развитие социально-эмоциональных навыков — это нерешенные вопросы, призванные привлечь внимание к будущим исследованиям.

Ключевые слова: схем эмоций, взаимодействия эмоций и познания, знание эмоций, регулирование эмоций, использование эмоций, мем, развитие, сознание, уровни осведомленности, эмоции

ВВЕДЕНИЕ

Эта вводная глава, как и любое эссе, обзор, или статья, основанная на данных, определяется мнением автора по поводу рассматриваемых тем и вопросов, а также личностью автора и его социальным и культурным опытом.Чтобы уравновесить влияние таких влияний на эту статью и дать некоторое представление о ее содержании, я представляю ниже основные тезисы, которые возникли в ходе моих теоретических исследований и исследований эмоций.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ

Ключевые принципы теории дифференциальных эмоций (DET; Izard 2007a) периодически менялись. Они меняются в первую очередь из-за достижений в методологии и исследованиях. Они также могут измениться в результате теоретических дебатов, которые подчеркивают необходимость некоторых разъяснений и различий между конструкциями.Текущий набор принципов четко выделяет различные типы эмоций и их роли в эволюции и развитии различных уровней сознания / осведомленности и разума, человеческого мышления и поведения. Текущему пересмотру принципов DET способствуют достижения в науке об эмоциях, когнитивной нейробиологии и клинической науке о развитии, а также в социальной психологии и психологии личности. Для данной статьи семь принципов, приведенных ниже, руководили выбором тем и выборочным обзором литературы по эмоциям и их отношениям к познанию, действию и сознанию.Они привели к новому взгляду на связанные с эмоциями выгоды и потери в результате эволюции и открыли дверь для теоретических разработок и исследований по новым темам, таким как роль системы зеркальных нейронов в эмоциональном опыте, эмпатии, симпатии и мемах и их отношения к ним. схемы эмоций.

Всеобъемлющим аспектом теоретической точки зрения, представленной в следующих принципах и в этой статье, является то, что эмоции и познание, хотя часто правильно трактуются как имеющие функционально отдельные черты и влияния (например,g., Bechara et al. 2000, Talmi & Frith 2007), интерактивны и интегрированы или смешаны в мозгу (см. Lewis 2005, Pessoa 2008, Phelps 2006). Этот тезис согласуется с давним признанием высокой степени взаимосвязанности между нейронными структурами и системами мозга. Я предполагаю, что эмоции будут иметь существенное и измеримое влияние на познание и действия, когда стимул или ситуация являются лично или социально значимыми. Вышеизложенный общий тезис и более конкретная гипотеза, по-видимому, противоречат крайним конструктивистским позициям.Такие позиции (например, Barrett 2006) определяют или локализуют эмоцию на уровне восприятия и, по-видимому, не имеют места для идеи взаимодействия между отдельными характеристиками эмоции (например, мотивация / чувство) и познания (например, концептуальные процессы более высокого порядка) . Настоящая позиция может иметь некоторое сходство с компонентно-динамическими подходами, по крайней мере, с точки зрения постоянно меняющихся аспектов или конфигураций психических процессов (например, Ellsworth 1994, Scherer 2000). Однако нынешняя позиция может отличаться от последней в том, что мы рассматриваем эмоции и познание как всегда взаимодействующие и, таким образом, обычно исключающие чистые когнитивные и эмоциональные состояния.

СЕМЬ ПРИНЦИПОВ

  1. Эмоциональное чувство ( a ) происходит от эволюции и нейробиологического развития, ( b ) является ключевым психологическим компонентом эмоций и сознания, а ( c ) чаще по своей природе является адаптивным, чем дезадаптивным. .

  2. Эмоции играют центральную роль в эволюции сознания, влияют на возникновение более высоких уровней осознания в онтогенезе и в значительной степени определяют содержание и фокус сознания на протяжении всей жизни.

  3. Эмоции являются мотивационными и информационными, прежде всего в силу их эмпирической или чувственной составляющей. Эмоциональные чувства составляют основной мотивационный компонент умственных операций и открытого поведения.

  4. Базовые эмоции помогают организовать и мотивировать быстрые (и часто более или менее автоматические, хотя и податливые) действия, которые имеют решающее значение для адаптивного реагирования на непосредственные вызовы выживанию или благополучию. В схемах эмоций нейронные системы и ментальные процессы, участвующие в эмоциональных чувствах, восприятии и познании, постоянно и динамически взаимодействуют, генерируя и отслеживая мысли и действия.Эти динамические взаимодействия (которые варьируются от мгновенных процессов до черт или чертоподобных явлений) могут генерировать бесчисленные эмоциональные переживания (например, схемы гнева), которые имеют одно и то же основное состояние чувств, но разные тенденции восприятия (предубеждения), мысли и планы действий. .

  5. Использование эмоций, обычно зависящее от эффективных взаимодействий эмоций и познания, представляет собой адаптивное мышление или действие, которое частично вытекает непосредственно из переживания эмоционального чувства / мотивации, а частично — из усвоенных когнитивных, социальных и поведенческих навыков.

  6. Схемы эмоций становятся неадаптивными и могут привести к психопатологии, когда обучение приводит к развитию связей между эмоциональными чувствами и неадаптивным познанием и действием.

  7. Эмоция интереса постоянно присутствует в нормальном уме при нормальных условиях, и это центральная мотивация для участия в творческих и конструктивных усилиях и для чувства благополучия. Интерес и его взаимодействие с другими эмоциями обусловливают избирательное внимание, которое, в свою очередь, влияет на все другие психические процессы.

Разработку и эмпирическую поддержку принципов 1–6 можно найти в следующих источниках и списках их литературы (Акерман и др., 1998; Изард, 2002, 2007а; Изард и др., 2008a, b, c; Сильвия, 2006). Принципы 1–3 применимы ко всем эмоциям, а принципы 4–6 в первую очередь относятся к схемам эмоций. Принцип 7 состоит из предположений о самой распространенной из всех человеческих эмоций — интересе-возбуждении. Конкретной эмпирической поддержки гипотезы о постоянном интересе к нормальному разуму не существует.

В этой статье я обсуждаю вопросы определения термина «эмоция» и типы эмоций, взаимодействия эмоций и познания, эмоции и сознание, отношения между типами эмоций и типов сознания, и отмечаю некоторые замечательные достижения и потери от эволюция эмоций и многоуровневого сознания.

В этой статье рассматривается острая необходимость в четких различиях между основными положительными и основными отрицательными эмоциями и, в частности, между краткими эпизодами основных эмоций и схемами эмоций.В отличие от основных отрицательных эмоций, которые возникают в коротких эпизодах и включают очень мало познания, помимо минимальных процессов восприятия, схемы эмоций включают эмоции и познание (часто познание более высокого порядка) в динамических взаимодействиях (Izard 1977, 1984; см. Эмоциональную интерпретацию, Lewis 2005).

Эта статья также противопоставляет феноменальное (первичное) и доступное (рефлексивное) сознание, рассматривает конструкцию уровней сознания и ставит под сомнение целостность текущих концептуализаций бессознательного.Обычно психологи игнорируют концепции феноменального сознания и уровней сознания и не отделяют эти конструкции от бессознательного. В заключение я определил некоторые оставшиеся без ответа вопросы и кратко прокомментирую несколько возникающих тем — непрерывное эмоционально-познавательное взаимодействие, мемы и эмоции, система зеркальных нейронов и эмпатия, — которым, похоже, суждено стать более заметным в психологической науке в ближайшие годы.

О ПРОИСХОЖДЕНИИ И ПРИРОДЕ ЭМОЦИЙ

Ни одна из многих попыток дать широко приемлемое определение эмоции не увенчалась успехом (Izard 2006, Panksepp 2003a).Тем не менее, я осмеливаюсь еще раз поднять знаменитый вопрос 124-летней давности, заданный Джеймсом (1884 г.): что такое эмоции? Так получилось, что ответ Джеймса на его собственный вопрос получил довольно популярную отсрочку в анналах современной нейробиологии. Как и Джеймс, Дамасио (1999) утверждал, что реакции мозга представляют собой эмоции или телесное выражение эмоций, и что эмоции являются следствием нейробиологического (телесного) выражения. Напротив, я предлагаю рассматривать эмоции как фазу (а не как следствие) нейробиологической активности или выражения эмоций телом (ср.Langer 1967/1982).

Истоки эмоций

Рассел (2003) предположил, что основной аффект непрерывен в мозгу и предоставляет информацию об удовольствии / неудовольствии и возбуждающей ценности стимулов. Напротив, я утверждал, что дискретная эмоция или паттерн взаимодействующих эмоций всегда присутствует (хотя и не обязательно обозначен или артикулирован) в сознательном мозгу (Изард 1977, глава 6; Изард 2007a, b). Барретт (2006) предположил, что дискретные эмоции возникают в результате концептуального воздействия на основной аффект или как функция «концептуальной структуры, предоставляемой языком» (Barrett et al.2007, стр. 304). Напротив, мы предположили, что отдельные эмоции не могут быть созданы, обучены или изучены посредством когнитивных процессов (Izard & Malatesta 1987; Izard 2007a, b). Как заметили Эдельман и Тонони (2000), «… эмоции имеют фундаментальное значение как для происхождения сознательного мышления, так и для стремления к нему» (стр. 218, ср. Изард 1977, гл. 6). Итак, перцептивные и концептуальные процессы и само сознание больше похожи на эффекты эмоций, чем на источники их происхождения. Дискретные эмоциональные переживания возникают в онтогенезе задолго до того, как дети овладевают языком или концептуальными структурами, адекватно формирующими квалиа, которые мы знаем как дискретные эмоциональные чувства.Более того, овладение языком не гарантирует, что эмоциональные переживания всегда могут быть идентифицированы и переданы устно. Даже взрослым очень трудно сформулировать точное описание своих эмоциональных чувств (ср. Langer 1967/1982).

Таким образом, эмоции могут быть активированы и подвержены влиянию перцептивных, оценочных, концептуальных и некогнитивных процессов (Izard 1993), но не могут быть ими созданы. Описывая происхождение квалиа — сознательных переживаний, включающих в себя эмоциональные чувства, — Эдельман и Тонони (2000) писали: «Мы можем проанализировать их и дать рецепт, как они возникают, но, очевидно, мы не можем вызвать их, не вызвав сначала соответствующий мозг. структуры и их динамика в теле отдельного организма »(с.15). Они утверждали, что такие структуры возникают в результате изменений мозга из-за «отбора в процессе развития» (стр. 79), аспекта нейронного дарвинизма. Избегая когнитивно-конструктивистского подхода, отстаиваемого Барреттом (2006), Эдельман и Тонони (2000) пришли к выводу, что «развитие самых ранних квалиа происходит в основном на основе мультимодальной, телесно-центрированной дискриминации, осуществляемой проприоцептивной, кинестетической и вегетативной системами. присутствует в эмбрионе и мозге младенца, особенно в стволе мозга »(стр.157).

Эмоциональное ощущение как нейробиологическая активность

Очевидно, в соответствии с позицией Эдельмана (2006), Лангера (1967/1982) и Панксеппа (2003a, b), я предполагаю, что эмоции — это фаза нейробиологической активности, которая воспринимается организм. Он ощущается и выражается даже у детей без коры головного мозга (Merker 2007). Этот компонент эмоции всегда переживается или ощущается, хотя не обязательно обозначен, артикулирован или присутствует в сознании доступа.

Чувство эмоции, как и любая другая нейробиологическая активность, варьируется от низкого до высокого уровня интенсивности. Вегетативная нервная система может модулировать эмоции, но не меняет их качества или валентности (ср. Tomkins 1962, 1963). Для возникновения эмоциональных переживаний не требуется ни умеренного, ни высокого уровня активности вегетативной нервной системы. Сознательный разум способен обнаруживать и различать небольшие изменения в нейробиологической активности и результирующие квалиа (Edelman 2006), которые включают эмоциональные чувства.[В отличие от более ранних формулировок (Izard 1971, Tomkins 1962), нейронные процессы в наблюдаемых мимиках могут быть или не быть частью критической нейробиологической активности, связанной с эмоциональным чувством.]

Эмоциональные чувства возникают в результате интеграции параллельной активности в мозгу. структуры и цепи, которые могут включать ствол мозга, миндалину, островок, переднюю поясную извилину и орбитофронтальную кору коры (см. Damasio 2003; Lane et al. 1997; Panksepp 2003a, b). Уровни эмоциональных переживаний, как и других нейробиологических активностей, варьируются от низкого и тонкого до высокого и экстремального.Текущая теория и данные свидетельствуют о том, что чувственный компонент эмоций способствовал эволюции сознания, а также аффективным, когнитивным процессам и процессам действия, связанным с целенаправленным поведением.

Определение эмоций как фазы нейробиологического процесса позволяет обойти аргумент, что чувство нефизично и, следовательно, не может быть причинным. Однако контраргумент состоит в том, что в лучшем случае чувства — это только квалиа нейробиологических процессов, а не нейробиологическая активность как таковая.Однако, даже если бы это было правдой, Эдельман (2006) утверждает, что квалиа все еще могут быть описаны как причинные, потому что они являются истинными репрезентациями основной таламо-корковой активности. Таким образом, независимо от того, принимает ли кто-то настоящее предположение о том, что чувства являются фазой нейробиологической активности, они все равно могут рассматриваться как причинные процессы.

Настоящая формулировка происхождения и природы эмоциональных чувств отличается от тех, которые описывают эмоции и эмоциональное состояние (или связанную с эмоциями нейробиологическую активность) как отдельные и независимые (например,г., Lambie & Marcel 2002). Более того, взгляд на эмоции как на фазу нейробиологической активности или телесного выражения эмоций отличается от идеи о том, что нейробиологическое или телесное выражение должно предшествовать эмоциональному чувству (Damasio 1999, p. 283). Современное описание чувства эмоции равносильно утверждению, что оно представляет собой развившуюся и неизученную нейробиологическую деятельность. Для тех, кто думает, что представление об эмоциональных чувствах как об эволюционном нейробиологическом процессе странно или необоснованно, возникают непростые вопросы: откуда еще могут возникнуть эмоциональные чувства? Кем еще они могли быть?

Чувство — ключевой психологический аспект эмоции: мотивация и информация

Чувство — это динамический компонент эмоции (см.Панксепп 2003a, b) и в двух связанных психобиологических процессах — увлечении и индивидуации (ср. Langer 1967/1982). Мотивационная, сигнальная и информационная функции чувств позволяют им увлекать или упрощать и организовывать то, что может стать (особенно в сложных ситуациях) подавляющим числом импульсов, в сфокусированные когнитивные процессы и несколько адаптивных действий (см. Langer 1967 / 1982). Такое опосредованное чувствами увлечение импульсов через ситуации и время развития способствует формированию паттернов чувство-познание-действие, которые составляют индивидуацию — организацию черт и их сборку в уникальную личность.Однако ощущение эмоции не гарантирует, что она будет обозначена, сформулирована или ощутима в рефлексивном сознании или на высоком уровне осознания. Уровень осознания эмоционального чувства частично зависит от его интенсивности и выражения, а после овладения языком — от обозначения, артикуляции и признания переживания эмоции. Эти способности, имеющие решающее значение для личности и социального развития, зависят от нейронной активности и связанных с ней процессов, связанных с символизацией и языком.

В процессе развития концептуальное «я» становится важным для процесса ощущения и выражения эмоций, но концептуальное «я» более высокого порядка не является существенным ни для того, ни другого. Младенцы испытывают и выражают основные эмоции задолго до того, как они смогут предоставить какое-либо свидетельство самооценки (Izard et al. 1995), как и дети без коры головного мозга (Merker 2007).

Мотивационные и вызывающие сигналы эмоции-чувства предоставляют информацию, имеющую отношение к познанию и действию (Izard 1971, p.185). Другие концептуализировали эмоции как информацию, и эта тема послужила поводом для значительного количества связанных исследований (Clore et al. 2001, Schwarz & Clore 1983). В соответствии с идеей о том, что эмоциональные чувства являются сигнальными и информационными явлениями, они также могут позволить себе своего рода предвидение. Чувства могут предсказать эффект будущих стимулов, предвидя связь между будущими критическими ситуациями и последующими эмоциональными переживаниями и потребностями, например, опасность → страх → безопасность или потеря → печаль → социальная поддержка (см.Лангер 1967/1982, т. 1, стр. 101). Такие упреждающие действия могут облегчить процессы социализации, связанные с обучением связанным с эмоциями социальным навыкам в воображаемом или «как будто» мире.

Хотя эмоциональное чувство может начать формировать взаимные отношения с восприятием или познанием к тому времени, когда оно полностью ощущается, нет оснований предполагать, что его качество изменяется в результате процессов восприятия и концептуальности (Panksepp 2003a, b). На самом деле, особое качество каждого отдельного эмоционального чувства развилось, потому что его влияние на другие чувства, познание и действие, как правило, адаптивно (ср.Эдельман и Тонони 2000). Для всех основных эмоций процессы мотивации и действия происходят одинаково в разных ситуациях. Однако схемы эмоций сильно различаются между собой в мотивационных, когнитивных процессах и процессах действия. Детерминанты того, какое именно эмоциональное чувство и какое когнитивное содержание присутствует в конкретной эмоциональной схеме, включают индивидуальные различия, обучение, культуру и концептуальные процессы, на которые они влияют (Изард 2007a; ср. Шведер 1994).

Соглашение о компонентах и ​​характеристиках эмоции

Хотя нет единого мнения относительно общего определения термина «эмоция» (см. Kleinginna & Kleinginna 1981), многие эксперты согласны с тем, что эмоции имеют ограниченный набор компонентов и характеристик ( Изард 2006). Хотя они не согласны во всех деталях, они согласны с тем, что у эмоций есть инфраструктура, которая включает нейронные системы, посвященные, по крайней мере частично, эмоциональным процессам, и что эмоции мотивируют познание и действие и задействуют системы реагирования.Мы также можем прийти к единому мнению, что существуют разные формы эмоций, например, базовые эмоции, коренящиеся и определяемые в первую очередь в эволюции и биологии, а также в схемах эмоций, которые включают когнитивные компоненты, которые различаются у разных людей и культур (Izard 2007a, Panksepp 2007).

Эмоции как причинные процессы

Хотя эксперты согласны с тем, что эмоции мотивируют или влияют на познание и действие, не все сходятся во мнении, что именно опосредует эффекты эмоций. Ответ может зависеть от того, является ли это базовой эмоцией или схемой эмоций.Это также может зависеть от того, проводится ли различие в ролях эмоциональной нейрофизиологии и эмоциональных чувств и каким образом (ср. Panksepp 2003a, b).

Можно утверждать, что ни одна вещь (даже эмоция) никогда не является единственным посредником в личном или социально значимом поведении. Другие люди и контекстные переменные обычно вносят свой вклад в причинные процессы. Тем не менее, я предполагаю, что эмоциональное чувство практически всегда является одним из посредников действия в ответ на базовую эмоцию и посредником мысли и действия в ответ на схемы эмоций.Таким образом, конкретное влияние эмоций на формирование и изменение поведения зависит от типа эмоции, вовлеченной в причинный процесс. Чувство основных эмоций влияет на действия, но не на познание более высокого порядка, которое практически не участвует в основных эмоциональных процессах. Чувства в схемах эмоций могут часто влиять на действие и, несомненно, влияют на познание. Мышление — ключевой фактор в регулировании (иногда подавлении; Gross 2002) и управлении поведением, проистекающим из схем эмоций.

ТИПЫ ЭМОЦИЙ

Эмоции можно с пользой разделить на два широких типа или вида — эпизоды основных эмоций и динамические эмоционально-познавательные взаимодействия или схемы эмоций.Неспособность провести и сохранить различие между этими двумя видами эмоциональных переживаний может быть самым большим источником недопонимания и заблуждений в современной науке об эмоциях (Изард 2007a, Грей и др., 2005). Я включил сюда обновленную информацию о различиях между типами эмоций по двум причинам. Во-первых, я считаю фундаментальную природу эмоций и тесно связанную проблему процессов эмоции-познания-действия центральными в науке об эмоциях сейчас и в обозримом будущем. Во-вторых, я думаю, что исследователи часто ищут корреляты и эффекты основных эмоций (обозначенных просто как эмоции), когда переменные в их экспериментах на самом деле являются взаимодействием эмоций и познания или схемами эмоций.

Базовые эмоции

Раньше я использовал термин «базовая эмоция» для обозначения любой эмоции, которая считается фундаментальной для человеческого мышления и адаптивного поведения (Izard 1977). Недавно недоразумения и споры о его значении привели меня к тому, чтобы провести четкое различие между базовыми эмоциями и аффективно-когнитивными структурами или схемами эмоций (Изард 2007a). Здесь, в соответствии с этим различием, термин «базовая эмоция» относится к аффективным процессам, генерируемым эволюционно старыми системами мозга при ощущении экологически значимого стимула (Изард 2007a).

Базовые положительные эмоции

Основные положительные эмоции интереса и радости (например, интерес младенца, вызванный человеческим лицом; Лангсдорф и др., 1983) и радость, вызванная знакомым лицом ее матери (Изард и др., 1995) одинаково важны для выживания, эволюции и развития. Однако их структура и временной ход могут существенно отличаться друг от друга. Переживания радости у младенца могут быть относительно короткими по сравнению с переживаниями интереса. Основная положительная эмоция интереса побуждает к игре на раннем этапе развития и, следовательно, может иметь короткую или относительно длительную продолжительность.

Основные положительные эмоции возникают в раннем онтогенезе (Изард и др., 1995). Как и основные отрицательные эмоции, они подвержены изменениям в развитии. Наиболее важные из этих изменений опосредованы приобретением языковых и эмоциональных ярлыков и способностью передавать (или делиться) эмоциональными переживаниями с помощью символических процессов или языка (Изард, 1971, Изард и др., 2008).

Основные отрицательные эмоции

Основные отрицательные эмоции (грусть, гнев, отвращение, страх) обычно проходят автоматически и стереотипно в течение короткого промежутка времени.Основная эмоция страха (или эпизод страха-действия) была довольно точно описана в самых ранних человеческих записях: «Человек, который наткнулся на гадюку, отпрыгнет в сторону: как дрожь охватывает его колени, его щеки бледнеют; он отступает и отступает… »(Гомер Илиада , ок. 7000 г. до н. э., стр. 68).

Исследования неоднократно демонстрировали, что у млекопитающих переживание и выражение базового страха опосредовано миндалевидным телом (LeDoux 1996, Mobbs et al. 2007). Как правило, основные отрицательные эмоции активируются подкорковыми сенсорно-дискриминационными процессами в ответ на экологически значимые стимулы (Ekman 2003, LeDoux 1996, Öhman 2005).Процессы восприятия и действия обычно следуют и протекают своим курсом быстро и автоматически, чтобы повысить вероятность получения адаптивного преимущества (ср. LeDoux 1996, Öhman 2002, Tomkins 1962). Из-за их природы некоторые основные отрицательные эмоции (например, грусть, гнев, страх) трудно изучать в лаборатории. Таким образом, большинство дошедших до нас исследований того, что обычно называют эмоциями (чаще всего отрицательными), на самом деле касается схем отрицательных эмоций.

Базовые или фундаментальные эмоции?

Дискретные эмоции стыда, вины и презрения (иногда называемые социальными эмоциями или эмоциями самосознания) и образец эмоций в любви и привязанности можно считать базовыми в том смысле, что они являются фундаментальными для эволюции человека, нормативного развития, человеческий менталитет и эффективная адаптация.После овладения языком эмоции, связанные с самооценкой или самосознанием, обычно представляют собой эмоциональные схемы, которые включают познание более высокого порядка (например, о себе и отношениях между собой и другими людьми) и имеют когнитивные компоненты, связанные с культурой (Tangney et al. 2007 ).

Схемы эмоций: динамическое взаимодействие эмоции и познания

Основная идея динамического взаимодействия между эмоцией и познанием имеет долгую и почтенную историю, восходящую, по крайней мере, к самым ранним письменным записям: «… Пелей… набросился на него, позволив своему гневу ехать в ужасе… »(Гомер Илиада , ок.7000 г. до н.э.). Эта идея была широко представлена ​​в философии семнадцатого века (Бэкон 1620/1968, Спиноза 1677/1957) и была наиболее красноречиво развита Лангером (1967/1982).

В просторечии, а также в большей части литературы по науке об эмоциях термин «эмоция» чаще всего относится к тому, что здесь описывается как схема эмоции. Схема эмоции — это эмоция, динамически взаимодействующая с процессами восприятия и познания, чтобы влиять на разум и поведение. Эмоциональные схемы часто вызываются процессами оценки, а также образами, воспоминаниями и мыслями, а также различными некогнитивными процессами, такими как изменения нейротрансмиттеров и периодические изменения уровней гормонов (Izard 1993).Любой из этих явлений или все, а также цели и ценности могут составлять их когнитивный компонент. Процессы оценки, обычно рассматриваемые как механизмы активации эмоций (см. Обзор Ellsworth & Scherer 2003), помогают обеспечить когнитивную основу для эмоционального компонента схем эмоций. Их основной мотивационный компонент эмоциональных схем состоит из процессов, связанных с эмоциональными чувствами. На схемы эмоций, особенно на их когнитивные аспекты, влияют индивидуальные различия, обучение, а также социальные и культурные контексты.Тем не менее, чувственный компонент данной схемы эмоций (например, схемы печали) качественно идентичен чувству в базовой эмоции печали. Хотя могут быть некоторые различия в лежащих в их основе нервных процессах, чувство печали в каждом типе эмоций имеет общий набор мозговых цепей или нейробиологических действий, которые определяют его качество (см. Edelman 2006, Edelman & Tononi 2000).

Схемы положительных и отрицательных эмоций могут иметь относительно короткую продолжительность или продолжаться бесконечно долго.Основная причина, по которой они могут выдерживать более или менее бесконечно долго, заключается в том, что их постоянно взаимодействующий когнитивный компонент обеспечивает средства для их регулирования и использования. Свидетельства указывают на то, что экспериментально облегченное формирование эмоциональных схем (простое обучение обозначению эмоций и их передаче) дает адаптивные преимущества (Изард и др., 2008a; ср. Либерман и др., 2007). Хотя у нас очень мало данных об их нормативном развитии, нейробиологи начали расширять наши знания о субстратах эмоционально-когнитивных взаимодействий (Fox et al.2005, Gross 2002, Lewis 2005, Northoff et al. 2004, Фелпс 2006).

Эмоциональные схемы и черты темперамента / личности

Часто повторяющиеся эмоциональные схемы могут стабилизироваться как эмоциональные черты или как мотивационные компоненты темперамента / личностных черт (Diener et al. 1995, Goldsmith & Campos 1982, Izard 1977, Magai & Hunziker 1993, Magai & McFadden 1995; ср. Mischel & Shoda 1995, Tomkins 1987). При нормальном развитии когнитивное содержание схем эмоций должно усиливать регуляторные, мотивационные и функциональные возможности их компонентов чувств.Однако при некоторых взаимодействиях с окружающей средой гена X группа взаимосвязанных схем эмоций может стать формой психопатологии (например, тревожные и депрессивные расстройства: Davidson 1994, 1998; JA Gray 1990; JR Gray et al. 2005; Izard 1972; Magai & McFadden 1995).

Ранние схемы эмоций

Помимо простых эмоционально-познавательных связей, которые формирует доязычный младенец (например, между его собственными чувствами интереса и радости и восприятием / изображением лица матери), возможно, состоят самые ранние эмоциональные схемы. прикрепления ярлыков к выражениям эмоций и чувств.Развитие маркировки эмоций и процесс выражения чувств словами начинается к концу второго года жизни и продолжается в течение дошкольного и младшего школьного возраста (Izard, 1971) и на протяжении всей жизни. Действительно, игры и занятия, которые способствуют точному обозначению выражений эмоций и переживаний, были компонентом процессов вмешательства в течение многих лет (обзоры см. В Domitrovich & Greenberg 2004 и Denham & Burton 2003).

Схемы эмоций или аффективно-когнитивные единицы?

Концепция аффективно-когнитивной структуры или схемы эмоций (Izard 1977, 2007a) кажется очень похожей на концепцию аффективно-когнитивной единицы, описанную в теории личности когнитивно-аффективной системы личности (CAPS) (Mischel & Shoda 1995, стр. 1998).Одно из существенных отличий может заключаться в том, что в подходе CAPS аффективно-когнитивная единица понимается в основном как стабильный или характерный опосредующий процесс или часть системы личности. В DET эмоциональная схема может быть либо стабильным во времени характерным феноменом (аффективно-когнитивная структура), либо кратким эмоционально-познавательным взаимодействием, которое может опосредовать поведение в конкретной ситуации. По сравнению с подходом CAPS, DET придает эмоциям большую роль в мотивации и предполагает, что эмоциональный компонент схемы эмоций управляет поведением, отображаемым или обрамленным перцептивно-когнитивными процессами.DET также подчеркивает, что, как это особенно четко видно на раннем этапе развития и в профилактических вмешательствах, основанных на эмоциях, соединение соответствующего познания с эмоциональными чувствами увеличивает способность человека к модуляции эмоций и саморегуляции (Izard et al. 2008a). DET и CAPS соглашаются отводить значительную причинную роль динамическому взаимодействию эмоций и познания в определении человеческого поведения. Оба подхода также концептуализируют взаимодействие эмоций и когнитивных процессов как источники данных об идеографических или внутрисубъектных различиях в отношениях эмоции-познание-поведение.

Вкратце, схемы эмоций — это причинные или опосредующие процессы, которые состоят из эмоций и познания, которые постоянно динамически взаимодействуют, чтобы влиять на разум и поведение. Именно динамическое взаимодействие этих отличительных черт (эмоции и познания) позволяет эмоциональной схеме, действующей в форме фактора конкретной ситуации или черты темперамента / личности, оказывать особое и мощное воздействие на саморегуляцию и саморегуляцию. на восприятие, мысль и действие (Изард и др., 2008a).

Переходы от базовых эмоций к схемам эмоций

На раннем этапе развития первые шаги в переходе от базовых положительных эмоций к схемам положительных эмоций заключаются просто в том, что младенец использует свои возрастающие когнитивные способности и способности обработки эмоций для установления связи между положительными эмоциями и эмоциями. позитивные мысли, воспоминания и ожидания людей, событий и ситуаций. Благодаря обучению и опыту те же стимулы, которые когда-то вызывали базовую положительную эмоцию, могут стать стимулами для схем положительных эмоций и больших ожиданий (см.Фредриксон 1998, 2007).

Основные отрицательные эмоции относительно чаще возникают в младенчестве, чем в более позднем возрасте. Более того, переход от базовых негативных эмоций к базовым схемам негативных эмоций и регуляторное преимущество, обеспечиваемое их когнитивным компонентом, может оказаться трудным и трудным. Переход от основного гнева (протесты) и печали (отстранения) малыша, разлученного с мамой, к реакции интереса-радости четырехлетнего ребенка, которого бросили в детский сад, может включать в себя несколько довольно стрессовых моментов для многих детей.

Для взрослых переход от базовой эмоции к схеме эмоций может начаться внезапно, но закончиться плавно и быстро. Простое ощущение, что объект на вашем пути и всего на шаг впереди вас длинный, круглый и движущийся, может активировать базовую эмоцию страха и сопутствующие нейробиологические реакции высокой интенсивности. Однако, если язык, обучение и еще 50 мс позволят вам распознать и обозначить объект как безобидную садовую змею (т. Е. Построить схему эмоций), вы можете даже осторожно взять его в руки, а не проявлять крайнее поведение.Сопутствующие изменения в нервных и нейромоторных цепях будут представлять собой парадигматический переход между типами и валентностями эмоций и связанных с эмоциями феноменов. В этом случае можно было бы перейти от базового страха к последовательностям интерес-познание-действие в схеме положительных эмоций.

ЭМОЦИИ И СОЗНАНИЕ

Как бы то ни было, эмоции — это в основе ощущения. Таким образом, эмоциональные чувства, как и другие ощущения, по определению являются процессами, которые ощущаются или, по крайней мере, доступны (в широком смысле этого термина) на определенном уровне сознания.Уровень когнитивного развития, а также нисходящие процессы, такие как переключение внимания и фокусировка, могут влиять (или препятствовать) регистрации чувств в рефлексивном или когнитивно доступном сознании (Buschman & Miller 2007). Когда это происходит, эмоциональные чувства / переживания возникают в феноменальном сознании (или на низком уровне осознания). Феноменальное осознание эмоционального чувства, самого переживания, как правило, сопутствует некоторому уровню рефлексивного / отчетного сознания (см.Чалмерс 1996). Таким образом, я предполагаю, что обычно существуют взаимодействия между нейронными системами, которые поддерживают эти два типа сознания (см. Pessoa 2008). Эти взаимодействия между двумя наборами нейронных систем позволяют эмоциональным чувствам сохранять свою функциональность, влияя на мысли и действия, даже у младенцев, достигших доязычного возраста (Izard et al. 2008b).

Факторы, влияющие на отношения между эмоциями и сознанием

Еще одним определяющим фактором нашего уровня осведомленности об эмоциях является интенсивность нейробиологической активности, связанной с эмоциональным переживанием.Эмоции низкой интенсивности (например, возбуждение интереса, мотивирующее обучение навыкам, связанным с аспектами работы) обычно не привлекают внимание так же, как гадюка, и могут остаться незамеченными. В этом случае (и в других случаях слабого возбуждения) «незамеченный» не означает, что чувство «бессознательное». Он может регистрироваться и полностью функционировать на каком-то уровне сознания (см. Lambie & Marcel 2002). Развитие теории и методов изучения действия эмоциональных чувств на разных уровнях осознания должно помочь уменьшить количество психологических процессов, которые в настоящее время относятся к неоднозначной концепции бессознательного (Izard et al.2008b; ср. Bargh & Morsella 2008).

Эмоциональные чувства и сознание

Как следует из приведенной выше формулировки, нейробиологические процессы, вовлеченные в эмоции, порождают сознательные переживания чувств (эмоциональные ощущения), точно так же, как наблюдение за зеленой нейробиологической активностью в зрительном мозге создает переживание / ощущение зелени (см. Хамфри 2006). Сенсорные процессы, связанные с эмоциональными чувствами, такими как радость, печаль, гнев и страх, могут представлять собой прототипы эмоциональных переживаний.Такие эмоциональные переживания имеют решающее значение для эволюции человеческого мышления и рефлексивного сознания (см. Edelman 2006, Langer 1967/1982).

Эмоциональные переживания / ощущения продолжают иметь решающее значение для поддержания и функционирования сознания. Когда травма приводит к повреждению или дисфункции сенсорной системы, она влияет на человека в целом, включая ощущение себя и других как застенчивых. Например, когда дисфункциональная зрительная кора головного мозга привела к слепому зрению, слепой человек мог довольно точно угадывать расположение объектов в окружающей среде и учиться перемещаться по ним.Тем не менее, она пережила свое видение без ощущений как бесчувственное и сообщила, что «видеть без эмоций невыносимо» (Хамфри, 2006, стр. 68–69). Она также может думать о себе как о том, что «меньше себя я» и что она не может чувствовать себя «вовлеченной в« чувство настоящего, настоящего и я »переживания момента» (Humphrey 2006, p. 70). В социальном мире слепому человеку не хватает основы для сочувствия и понимания психического состояния других с помощью моделирования.

Взятые вместе, эти наблюдения за последствиями потери зрительной сенсорной системы (которая обеспечивает основную часть нашей поступающей информации) предполагают, что наличие ощущений может быть отправной точкой сознания (Humphrey 2006, стр.66–71). Появление способности переживать эмоции и реагировать на них, возможно, было наиболее важным шагом в его эволюции (ср. Langer 1967/1982). Дискретные эмоции играют центральную роль в прогнозировании эффектов будущих стимулов, а также в организации и интеграции связанной информации для представления стратегий и удержания импульсов для целенаправленных когнитивных процессов и действий. Слияние управляемых эмоциями упреждающих процессов, вовлечения (организационных и интегративных процессов) и возникающих в результате индивидуации и чувства свободы воли могло составить начало человеческого сознания (ср.Эдельман 2006, Хамфри 2006, Лангер 1967/1982).

ТИПЫ ЭМОЦИИ И ТИПЫ СОЗНАНИЯ

Понятиям сознания и осознания уделяется очень мало внимания в современной психологии. За некоторыми исключениями, авторы недавно отредактированного тома об эмоциях и сознании затронули множество интересных вопросов, помимо некоторых критических, касающихся природы сознания и его связи с эмоциями (Barrett et al. 2005b). Большинство участников явно или неявно предполагали, что доступное или рефлексивное сознание было либо единственным видом сознания, либо единственным, имеющим значение для психологов (см.Lambie & Marcel 2002, Merker 2007).

Основные эмоции и феноменальное сознание

Вполне разумно предположить, что человеческие младенцы (и все млекопитающие, кроме человека; Панксепп 2003a, b) обладают некоторой формой сознания (Izard et al. 2008b, Merker 2007). Более широкое признание этого понятия избавит младенцев от боли. Различные инвазивные процедуры (включая обрезание и уколы иглой для взятия крови для анализа) по-прежнему выполняются без анальгетиков. Выражение лица младенцев, подвергающихся таким процедурам, представляет собой прототипное выражение боли.С возрастом прототипное выражение боли в ответ на эти процедуры чередуется с прототипным выражением гнева (Izard et al. 1987).

Данные о развитии показывают, что младенцы младшего возраста испытывают базовые эмоции (Изард и др., 1995). Их неспособность передать свои эмоциональные переживания с помощью языка исключает идею о том, что они испытывают эмоции в доступном (вербально сообщаемом) сознании, и предполагает, что их эмоциональные чувства должны возникать на каком-то другом уровне осознания или в феноменальном сознании.Однако современные представления о феноменальном сознании не могут объяснить все эмоциональные переживания в младенчестве (Изард и др., 2008b).

Ученые, занимающиеся вопросами развития, получили доказательства, которые показывают, что младенцы с проязычными состояниями не только воспринимают предметы и события, но также осмысленно реагируют на объекты и события и сообщают о них невербально (Изард и др., 2008b). Более того, их опыт часто включает эмоции, которые индексируются эмоционально-экспрессивным поведением и другими формами действий, влияющими на социальный и физический мир (Claxton et al.2003 г., Изард и др. 1995). По-видимому, это поведение отражает развитие различных уровней или сложностей осознания, и дальнейшие их исследования могут предложить возможности расширения существующих концептуальных представлений о способах доступа к феноменологическому опыту. Эти переживания не вписываются точно в категории «феноменального» или «доступного» сознания, как это традиционно определяется. Тем не менее, эти переживания, безусловно, являются частью феноменологии младенца, и функциональность этих переживательных процессов ясно демонстрирует, что они доступны некогнитивными путями (Изард и др.2008b, Merker 2007; ср. Блок 2008 г.).

Эмоциональные чувства и феноменальное сознание

Концептуализация эмоций как фазы нейробиологического процесса согласуется с идеей о том, что эмоции можно ощущать и регистрировать в феноменальном сознании и на низких уровнях осознания, не будучи воспринятыми. Я думаю, что такие эмоциональные чувства часто ошибочно описываются как бессознательные эмоции (см. Clore et al. 2005, Lambie & Marcel 2002). То, что может быть бессознательным, — это не чувство, а восприятие чувства, и это отсутствие восприятия может объяснить неспособность чувства зарегистрировать в доступном сознании.Поскольку эмоциональное чувство в основе своей является ощущением, порождение чувства ipso facto порождает состояние сознания. Таким образом, эмоциональное чувство всегда регистрируется в феноменальном сознании. Часто, если не всегда, он также регистрируется на каком-то другом уровне сознания, доступном различными путями. После овладения языком об эмоциях часто (но не всегда) можно сообщить с помощью символических процессов. У младенцев, младенцев, маленьких детей и других людей с недостаточным словарным запасом эмоций это может проявляться в опосредованном эмоциями поведении (см.Изард и др. 2008b). Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что эмоции действуют и выражаются посредством движений лица, тела и другого поведения, даже если о них не сообщается (см. Lambie & Marcel 2002).

К счастью, обработка огромного количества информации происходит очень хорошо в сфере бессознательного, но я предлагаю, чтобы функциональность эмоциональных чувств (которые не находятся в доступе или рефлексивном сознании) можно было бы лучше объяснить в терминах феноменальных или других уровней. сознания.Термин «бессознательная» эмоция подразумевает нечувствительную эмоцию. Кажется очень трудным, если не невозможным, идентифицировать и объяснять посредников эффектов нечувствительных или бессознательных эмоций (например, de Gelder 2005). Многое из того, что называют бессознательными эмоциями, не отвечает «требованию преднамеренного исследования косвенными методами» (Lambie & Marcel 2002, p. 16). Также не были исследованы данные о бессознательных эмоциях с точки зрения функциональных коррелятов гипотетических эмоциональных чувств. Такое исследование может предложить заменить концепцию психологического бессознательного концепцией феноменального сознания или какого-либо другого уровня сознания, о котором невозможно передать словесно.

Концепция немаркированного, неартикулированного и лингвистически недоступного чувства эмоции в феноменальном сознании или на каком-либо другом когнитивно недоступном уровне сознания совместима с представлением о том, что этот компонент эмоции ощущается и функционирует как посредник поведения (см. Clore et al. 2005, Изард и др. 2008b, Ламби и Марсель 2002). Поскольку это ощущается, эмоция сохраняет свои характерные мотивационные и информационные качества. Сказать, что чувственный компонент эмоции может не ощущаться в феноменальном сознании, на любом другом уровне сознания или в бессознательном, кажется чистым несоответствием.

Признание того, что субъективный компонент эмоции ощущается и реален на феноменальных и других когнитивно недоступных уровнях сознания, может вдохновить теорию и исследования того, как эмоции остаются функциональными и мотивационными, не будучи символизированными и доступными в рефлексивном сознании через язык. Доказательства функциональности эмоциональных переживаний у младенцев и детей, не имеющих коры головного мозга, до появления языка, по-видимому, поддерживают аргумент в пользу дополнительных исследований функциональности эмоциональных переживаний в феноменальном сознании.То же самое и с наблюдениями о том, что пациенты, страдающие слепым зрением, сообщают о чувствах, не имея соответствующих визуальных переживаний (Weiskrantz 2001). С другой стороны, субъекты со слепым зрением могут воспринимать объекты и делать точные перцепционные суждения без каких-либо соответствующих ощущений или чувств (Humphrey 2006). В какой степени эти, казалось бы, разрозненные наблюдения за людьми со слепым зрением информируют о нормативных отношениях между восприятием, ощущениями и эмоциями, пока не ясно. То же самое и с эффектами и ограничениями нисходящего контроля ощущений по отношению к восприятию и эмоциональным чувствам и их регистрации на каком-то уровне сознания (Buschman & Miller 2007).

Схемы эмоций и доступ к сознанию

Эмоциональные чувства могут действовать в феноменальном сознании с небольшим когнитивным содержанием или без него. Этот факт легко оценить, вспомнив, что феноменальный опыт — это модальное разнообразие у младенцев, не имеющих языка, и млекопитающих, не являющихся людьми. Хотя доязычные младенцы явно демонстрируют более высокий уровень осведомленности, чем феноменальное сознание, они определенно не могут проявлять рефлексивное сознание, как это традиционно определяется с точки зрения когнитивной доступности.

Когда развитие позволяет эмоциональным переживаниям связываться с познанием более высокого порядка, дети начинают связывать эмоциональные чувства и концепции и формировать все более и более сложные схемы эмоций. Язык, связанный с данным эмоциональным чувством в определенных ситуациях, становится инструментом управления эмоциями, саморегуляции и других исполнительных функций (Изард и др., 2008a).

Прибыли и убытки в эволюции эмоций и сознания

Дарвин обнаружил множество поворотов в эволюции, которые указывали на кажущуюся жестокость естественного отбора — опасные для жизни паразиты, рептилии-убийцы и кровавая работа хищников (Докинз 1989).Он также признал адаптивные преимущества в положительных эмоциях и их выражении в социальных взаимодействиях: «… мать одобрительно улыбается и тем самым поощряет своих детей на верный путь или хмурится неодобрительно» (Дарвин 1872/1965, стр. 304). Прибыль, так или иначе связанная с эмоциями и их взаимодействием с восприятием и познанием, может представлять собой лучший — и, возможно, самый сложный — продукт эволюции.

Одним из самых прекрасных и интересных продуктов эволюции было приобретение способности к языку и, в конечном итоге, изучение словарного запаса для обозначения эмоций, описания эмоций и обмена ими.Эти достижения также помогли людям предвидеть желаемые и нежелательные эмоции в будущем. Взятые вместе, эти недавно появившиеся способности представляют собой огромный выигрыш в исполнительных функциях, особенно в понимании и управлении эмоциями и саморегуляции (Изард 2002, Изард и др. 2008a). Они имеют прямую и косвенную пользу для когнитивных процессов и процессов действий, участвующих в адаптивном идиосинкразическом и социальном функционировании (Изард и др., 2008b, Либерман и др., 2007). Некоторые утверждали, что огромные успехи, полученные в результате эволюции мозга, овладения языком и сопутствующего увеличения когнитивных способностей, не обошлись без сопутствующих потерь (Langer 1967/1982).

Возможная потеря: эволюционный обмен сочувствием и сочувствием

Базовая эмпатия зависит главным образом от нейрофизиологических систем ответа, которые не требуют или не задействуют когнитивные процессы более высокого порядка, вовлеченные в сочувствие (Hoffman 2000). Таким образом, задолго до того, как человеческая эволюция породила язык и сопутствующие ему когнитивные способности, у нечеловеческих животных появился высокий уровень способности к сочувствию и эмпатическому реагированию (Langer 1967/1982). Эта большая способность к сочувствию, по-видимому, объясняет отсутствие хищничества и каннибализма среди нечеловеческих млекопитающих.«Среди высших животных лишь немногие из хищников — медведи, волки, львы и другие большие кошки — обычно охотятся на себе подобных» (Langer 1967/1982, Vol. 1, p. 141). Их удерживают от хищничества не сигналами умиротворения или капитуляции, а «готовой чуткой реакцией, настолько общей и эффективной, что не требуется никаких моральных или иных принципов, чтобы защитить представителей вида от аппетитов друг друга в обычных условиях. »(Лангер 1967/1982, том 1, стр. 142).

Сочувствие животных, которое представляет собой защиту от специфического хищничества, устанавливает особый вид отношений, которые позволяют по существу физиологическую передачу «чувства одного существа другому, так что последнее кажется последним своим собственным» (Langer 1967/1982 , Vol.1, стр. 140). Напротив, поскольку средства массовой информации имеют обыкновение напоминать нам подробными отчетами о вопиюще агрессивном, этически и морально извращенном поведении, люди довольно часто охотятся друг на друга. И такое хищничество часто приводит к смерти и разрушениям, даже геноциду. Более того, хотя каннибализм (полное нарушение эмпатии) обычно отсутствует среди нечеловеческих животных более высокого порядка, он наблюдается во многих человеческих культурах.

По сравнению с мгновенным сочувствием сочувствие во многом зависит от концептуальных процессов (включая прогнозируемые затраты и выгоды от помощи), которые происходят значительно медленнее и с меньшей вероятностью возникают.Симпатические реакции также более подвержены контролю сверху вниз (например, умственные манипуляции, возникающие из предубеждений и воображаемых последствий), чем быстрое автоматическое сочувствие животных. Таким образом, сочувственные ответы часто могут быть слишком слабыми и слишком запоздалыми для жертв бедствий, некоторые из которых являются результатом лишь слегка замаскированного человеческого хищничества, примером которого являются сделки между богатыми и бедными, а также между этническими группами с высоким и низким статусом. Таким образом, остается потенциально серьезный вопрос: представляет ли эволюционный сдвиг в способностях сочувствия и симпатии чистую потерю или чистую прибыль?

Плюсы и минусы необузданного воображения

Есть также некоторый вопрос относительно того, следует ли рассматривать эволюционное увеличение силы воображения как чистую выгоду или убыток при взвешивании связанных с эмоциями продуктов эволюции.У некоторых людей и обстоятельств необузданное воображение может способствовать трагедиям личного, национального и глобального масштаба. Воображение может подпитываться либо положительными, либо отрицательными эмоциями, либо их взаимодействием, и, в свою очередь, оно может вызывать изобилие как положительных, так и отрицательных эмоциональных стимулов и поведенческих реакций (см. Langer 1967/1982). Воображение, несомненно, сыграло роль в создании ядерного оружия и до сих пор играет роль в планировании его предполагаемого использования.Это также фактор развития фабрик, продукции и политики, которые опасными темпами усиливают глобальное потепление и загрязнение земли и атмосферы.

Напротив, в раннем онтогенезе паттерны необузданного воображения и мышления способствуют когнитивному и социальному развитию с первого момента, когда маленький ребенок вовлекается в воображаемую или воображаемую игру. В этих процессах развития и на протяжении всей жизни воображение остается отчасти эмоциональным чувством и отчасти познанием.Он продолжает дополнять индивидуальные и культурные достижения благодаря творческим усилиям художников и ученых.

Таким образом, «В эволюции разума воображение настолько же опасно, насколько и необходимо» (Langer 1967/1982, Vol. 1, p. 137). Воспитание воображения на протяжении всей жизни с хорошим балансом эмоциональных чувств и поощрением сочувствия, сочувствия и разума, а также с пониманием того, как эти ингредиенты могут взаимодействовать и работать вместе для общего блага, всеобщего мира, а также сохранения и процветания виды кажутся одинаково важными.

Замечательные выгоды от объединения эмоциональных чувств и языка

Процесс символизации эмоций в осознании может значительно улучшить адаптивную личность и социальное функционирование. Язык, безусловно, является наиболее распространенным методом символизации среди людей и культур, и исследователи подтвердили на поведенческом и нервном уровнях положительные эффекты связывания слов с отдельными выражениями эмоций и чувств (L. Greenberg & Paivio 1997, Izard 1971, Izard et al. al.2008a, Kennedy-Moore & Watson 1999, Lieberman et al. 2007). Среди положительных эффектов, которые возникают, когда мы можем использовать язык для обозначения эмоций, особенно на раннем этапе развития, но также и на протяжении всей жизни, являются те, которые связаны с увеличением знаний об эмоциях, регулированием эмоций и их использованием.

Использование эмоций — это использование присущего эмоции адаптивного компонента мотивации / чувства в конструктивных аффективно-когнитивных процессах и действиях (Izard 1971, 2002, 2007a; Izard et al.2008c; ср. Mayer & Salovey 1997). Использование эмоций включает как спонтанные, так и запланированные действия, и концептуально отличается от прямых попыток регулировать эмоции или связанное с ними поведение (см. Eisenberg & Spinrad 2004). Хотя регулирование эмоций и использование эмоций — это разные конструкции, они динамично взаимодействуют. Использование эмоций можно рассматривать как оптимальный способ регулирования эмоций, и различные формы последнего усиливают первый.

Трудно переоценить значение цивилизационных и социализирующих эффектов обучения распознаванию, артикуляции и конструктивному использованию эмоций не только в раннем развитии, но и на протяжении всей жизни.Ключевым процессом здесь является развитие связи между чувствами, словами и мыслями. К сожалению, связь эмоциональных чувств с дезадаптивными мыслями, такими как те, которые характеризуют расизм, сексизм, эйджизм, необузданные мотивы прибыли и планы мести, мести или терроризма, может нанести серьезный ущерб отдельным людям, этническим группам и всему человечеству. Чтобы получить множество доказательств, подтверждающих вышеизложенное утверждение, прочтите историю и посмотрите или послушайте любую ежедневную новостную программу.

НЕРЕШЕННЫЕ ВОПРОСЫ И ТЕМЫ ДЛЯ БУДУЩИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Две нерешенные проблемы, кажется, препятствуют научным достижениям в изучении сознания и уровней осведомленности.Первый касается роли феноменального сознания и различных лингвистически недоступных уровней осведомленности в исследованиях психики и поведения. Второй касается отношения феноменального сознания и психологического бессознательного, их сходства и различия.

Пренебрежение психологами феноменальным сознанием

Несколько факторов могли способствовать общему пренебрежению феноменальным сознанием в психологической теории и исследованиях. Первый — это давнее нежелание признать, в какой степени эмоции управляют познанием и действием, а также возможность того, что некоторые из движущих эмоций регистрируются только в феноменальном сознании.Вторая — это сильная тенденция господствующей психологии пренебрегать перспективами развития по критическим вопросам и, таким образом, игнорировать свидетельства существования и функциональности феноменального сознания и других лингвистически недоступных уровней осведомленности в раннем развитии и, вероятно, при различных формах психопатологии. Третья проблема заключается в том, что многие психологи считают, что большинство эмоций эпизодичны, ограничены по продолжительности и находятся в фокусе осознания. Связанное с этим заблуждение состоит в том, что как только эмоциональный эпизод заканчивается, разум становится свободным для чисто рациональных процессов.Это представление сохраняется, несмотря на красноречивые аргументы в пользу того, что не существует такой вещи, как чистый разум (Creighton 1921, Langer 1967/1982), особенно в отношении личных или социально значимых вопросов. Данные свидетельствуют о том, что у людей невозможно изучать познание и эмоции по отдельности (Lewis 2005, Phelps 2006). Этот вывод вполне согласуется с нынешней позицией, если термин «эмоция» относится к эмоциональным схемам.

Более подходящей целью было бы разработать более эффективные способы изучения взаимодействия эмоций и познания и интеграции / смешения и последующего изменения поведения, особенно в исследованиях, которые включают такие конструкции, как схемы эмоций (Izard 1977, 2007a), эмоциональные интерпретации (Lewis 2005). , или аффективно-когнитивные единицы (Mischel & Shoda 1995).Это будет включать большинство исследований эмоций, которые не фокусируются на основных эпизодах негативных эмоций.

Последняя и, возможно, самая тревожная причина того, почему феноменальное сознание до сих пор не вызывает серьезной озабоченности психологов, заключается в том, что его отождествляют с психологическим «бессознательным». Ясно, что огромное количество процессов мозга и остального тела (кровообращение, пищеварение) часто действительно происходит без нашего ведома и, в нормальных обстоятельствах, без прямого воздействия на мысли и действия.Когда значимые поведенческие эффекты действительно возникают без легко наблюдаемых причин, они часто относятся к психологическому бессознательному, механизмы которого трудно идентифицировать и объяснить (Kihlstrom 1999).

Более экономные и точные объяснения бессознательного поведения могут быть получены, если мы будем искать посредников мысли и действия (например, эмоций), которые находятся в феноменальном сознании. Примером может служить феноменологический (чувственный) компонент немаркированного и, следовательно, неартикулированного эмоционального опыта, чувства, которое вы знаете, что испытываете, но не можете конкретно идентифицировать или описать.Неспособность выразить чувство словами закрывает его лингвистическую доступность и, следовательно, доступ к сознанию, как это обычно определяется, но не к феноменальному сознанию и различным уровням осознания. Эмоциональное чувство на феноменальном и других нелингвистических уровнях сознания сохраняет свои свойства, в том числе способность мотивировать и регулировать познание и действие. Таким образом, концептуализация полностью функциональных эмоциональных чувств как процессов в феноменальном сознании (Panksepp 2005) обеспечивает альтернативный способ объяснения большей части того, что другие приписывали психологическому бессознательному (например,g., Kihlstrom 1999, Winkielman et al. 2005; ср. Clore et al. 2005, Ламби и Марсель 2002).

Забота о типах сознания может стимулировать дальнейшие размышления и исследования о том, какие психические процессы относятся к феноменальному сознанию, а какие действительно бессознательны. Такое исследование может искать процессы, которые находятся на уровне осведомленности, недоступном через когнитивный или вербальный доступ, но не обязательно через другие формы доступа. Некоторые типы невербального поведения отражают действия психических процессов, которые явно не находятся в лингвистически доступном сознании и могут находиться в феноменальном сознании (Izard et al.2008b; ср. Merker 2007). Отсутствие языковой доступности не делает эмоцию или эмоцию нефункциональной.

Феноменальное сознание и другие формы лингвистически недоступного сознания могут быть лучшими концепциями для психологии, чем концепция бессознательного. Последнее понятие, как известно, расплывчато и плохо определено в психологической литературе. Словарные определения характеризуют его как бессознательное как состояние, без осознания или ощущения, практически нефизическое, и поэтому некоторые его применения очень близки к области призрачности и картезианского дуализма.

Психологическое бессознательное: объяснительная конструкция по умолчанию?

Хотя существует значительное согласие относительно качеств мыслительных процессов в психологическом или доступном (устно сообщаемом) сознании, нет единого мнения о содержании и процессах бессознательного (см. Bargh & Morsella 2008). Поведение доъязычных младенцев предполагает, что неразумно обозначать все процессы, о которых не сообщается вербально, как бессознательные — практика, которая может препятствовать поиску причинных процессов или вводить в заблуждение.Лучшая эвристика может быть получена из концептуализации механизмов причинно-следственных связей, действующих на разных уровнях осведомленности и доступных для различных форм поведения, кроме словесного сообщения. Разделение разума и всех психических процессов на две области — сознательную и бессознательную — может быть величайшим упрощением в современной психологической науке. Более того, неправильное приписывание причинных процессов бессознательному может открыть ящик Пандоры, изобилующий тупиками и тупиками.

Четыре вещи способствовали склонности психологов приписывать причинные процессы бессознательному, а не эмоциональным чувствам, включая эмоциональные чувства в феноменальном сознании.Во-первых, многие психологи обычно искали неэмоциональных посредников для объяснения изменений в познании и действиях. Во-вторых, эмоциональные чувства (и их роль в влиянии на когнитивные процессы), как известно, трудно идентифицировать и описывать словами (Creighton 1921, Langer 1967/1982). Однако младенцы и маленькие дети испытывают эмоции и осмысленно реагируют на них задолго до того, как они смогут обозначить или описать эмоции (Изард и др., 2008b). Такие данные указывают на полезность оценки эмоциональных чувств путем измерения их функциональных коррелятов.В-третьих, многие психологи по-прежнему не хотят приписывать эмоциям значительную причинную роль в обычном, а также в критическом мышлении, принятии решений и действиях, несмотря на растущее количество доказательств обратного (например, Bechara et al. 2000, DeMartino et al. 2006 , Lerner & Tiedens 2006, Miller 2006, Naqvi et al. 2006). В-четвертых, многие психологи склонны думать, что эмоции обычно кратковременны, а эмоции всегда достаточно сильны, чтобы привлечь и удержать внимание. На самом деле, правдоподобные аргументы предполагают, что эмоциональные чувства — это явления, которые варьируются в очень широком измерении интенсивности, сохраняя при этом свои функциональные / причинные свойства (Izard 2007a).

Возникающие проблемы: непрерывные эмоции, мемы и система зеркальных нейронов

Темы непрерывных эмоций или непрерывного взаимодействия и интеграции эмоций и познания, мемов и системы зеркальных нейронов (MNS) могут оказаться критическими для науки об эмоциях и к психологии в целом. Идея непрерывных эмоций в феноменальном сознании или доступном сознании окажется трудной для рассмотрения в эмпирических исследованиях, но вскоре это может измениться с появлением улучшенной технологии изучения взаимосвязей между мозгом, эмоцией и поведением.Между теоретиками и исследователями, которые утверждают, что не существует такой вещи, как сознательный разум без эмоций или аффектов, уже есть некоторое совпадение (Изард 2007a; ср. Lewis 2005, Phelps 2006, Russell 2003). Два других, мемы и MNS, относятся к эмоциям и поведению не совсем понятным образом. Тем не менее, они уже стали горячими темами для тех, кто интересуется новыми подходами к пониманию передачи когнитивных структур и структур действий внутри и между поколениями, а также нейробиологических основ передачи эмоциональных чувств при эмпатии и процессов эмпатического и сочувственного реагирования.

Непрерывное эмоционально-познавательное взаимодействие

Представление о том, что некоторые эмоции или эмоционально-познавательные взаимодействия являются непрерывными в феноменальном или доступном сознании или некотором уровне осведомленности, не ново (например, Bacon 1620/1968). Гипотезу, скрытую в этой идее, может оказаться трудно опровергнуть. Тем не менее, без приписывания причинной силы эмоциям (чувствам) и концепции непрерывного взаимодействия эмоций и познания у нас может не быть способа объяснить избирательное внимание. И избирательное внимание является необходимым фактором в простейших формах исследования и обучения, а также в познании более высокого порядка и последовательностях организованного поведения.

Я предположил, что мозг автоматически генерирует интересующие эмоции, чтобы улавливать и поддерживать внимание к определенным объектам, событиям и целям. Этот режим работы является стандартным, когда мозг не реагирует на внутренние или внешние условия, которые активируют другие эмоции, схемы эмоций или взаимодействия эмоции, познания и окружающей среды (Izard 2007a; ср. Panksepp 2003a, b).

Основная задача будущих исследований — понять, как эмоции и познание ведут себя при их постоянном взаимодействии.Одна из возможностей состоит в том, что они достигают полной интеграции и влияют на поведение как единая сила или единый фактор. Однако я предполагаю, что, хотя эмоции и познание постоянно взаимодействуют, они не теряют своей индивидуальности. Они сохраняют отдельные и отличные функциональные свойства (см. Pessoa 2008). В то время как эмоции, несомненно, содержат некую информацию (Clore et al. 2001) или сигналы поведения (Izard 1971, 2007a), эмоции по-прежнему связаны в первую очередь с мотивацией. Познание (особенно в отношении концепций целей, которые обычно имеют эмоциональный компонент) может рассматриваться как имеющее мотивационный аспект, но оно остается в первую очередь о знании.

Мемы и эмоции

Мемы — один из нескольких эпигенетических механизмов, которые бросают вызов доминированию ДНК как центральной жизненной силы (см. Noble 2006). Естественный отбор может воздействовать не только на гены, ДНК или РНК. Он также может воздействовать на «репликантные» единицы (мемы), которые состоят из моделей познания и действий, то есть вещей, отличных от биологических структур, которые могут передаваться посредством имитационного обучения (Dawkins 1989). По-видимому, мемы возникли, чтобы выполнять уникальные адаптивные функции в социальных взаимодействиях.

В ходе эволюции мозг продолжал развиваться и усложняться, пока обучение через имитацию не стало основным инструментом в репертуаре человека и способом приобретения мемов. Имитация и воображаемые игры на раннем этапе развития должны стать благодатной почвой для изучения передачи мемов. Даже новорожденные младенцы могут имитировать простое лицевое поведение (Meltzoff & Moore, 1994), которое может составлять часть выражений эмоций, которые они проявляют позже в младенчестве (Izard et al.1995). К трем годам дети демонстрируют отличные навыки подражания, наслаждаясь миром воображаемых игр и приобретая социально-эмоциональные навыки, принимая на себя роли людей, значительно превосходящих их по возрасту, знаниям, навыкам и опыту. Таким образом, как филогенетическая передача, так и высоко творческие процессы онтогенетического развития (Noble 2006) создали способность к имитационному обучению, что, в свою очередь, по существу создало контекст, в котором мемы могли воспроизводиться и конкурировать (Jablonka & Lamb 2005).

Хотя мемы изначально описывались в терминах моделей познания и действий (Докинз, 1989), исключение эмоции как компонента могло быть случайным. Действительно, схемы эмоций кажутся идеальными кандидатами на получение статуса мемов. У них есть не только когнитивный компонент, но также эмоциональный компонент и своего рода компонент действия (тенденции действия в эмоциональных состояниях; Изард 2007a, b). Таким образом, схемы эмоций хорошо подходят для того, чтобы возникать и действовать как мемы. Компонент их эмоционального чувства часто выражается посредством сигналов лица, голоса и движений тела, которые легко имитируются даже маленькими детьми.Кроме того, имитация выразительного поведения другого человека может активировать нервные и сенсомоторные процессы, которые увеличивают вероятность переживания эмоций (и тенденций к действиям) другого человека (Izard 1990, Niedenthal 2007). Подражание маленьким детям выражению положительных эмоций и их взаимодействию со своими родителями может способствовать развитию мемов, которые представляют собой важные социальные навыки. Таким образом, мемы эмоциональной схемы (ESM) как репликантные единицы с чувственно-мотивационным компонентом кажутся ожидаемым (эпигенетическим) продолжением биогенетико-эволюционных процессов.

Поскольку эмоции заразительны (Hatfield et al. 1993, Tomkins 1962), мемы, которые по сути являются схемами эмоций, могут распространяться обильно. Они могут сделать это по двум причинам. Во-первых, такие схемы обладают привлекающей внимание и мотивационной силой эмоции (Youngstrom & Izard 2008). Во-вторых, они являются высокофункциональными феноменами, независимыми от их отношения к биологической приспособленности и выживанию (см. Aunger 2002, Blackmore 1999, Distin 2004). Идея о том, что эмоциональная схема может образовывать репликантную единицу, открывает еще одну дверь для исследований передачи адаптивных, а также неадаптивных паттернов эмоций, познания и действий внутри и между поколениями.

Мемы схемы эмоций начинают развиваться в раннем онтогенезе, становятся многочисленными и могут иметь существенное отношение к MNS. Интерес к MNS резко возрос, отчасти потому, что он может быть одним из нейронных субстратов принятия социальной точки зрения и сочувствия (например, Carr et al.2003, Keysers & Perrett 2004, Rizzolatti & Craighero 2004).

Зеркальные нейронные системы, эмоции и эмпатия

Если концепция мемов станет основой психологии, это может произойти по двум причинам.Во-первых, возможно, наиболее интересные и социально значимые мемы имеют эмоциональный компонент и по сути представляют собой схемы эмоций, поведенческие проявления которых (выражение лица, голос, жесты) можно легко наблюдать и анализировать. Во-вторых, они могут частично зависеть от MNS, который, кажется, является посредником в способности воспринимать перспективу и сопереживать. MNS может позволить одному взглянуть на другого и дать общее эмоциональное чувство, которое определяет сущность сочувствия (ср.Dapretto et al. 2006, Keysers & Perrett 2004). MNS, по-видимому, переводит чувственно-перцептивные переживания и сопутствующие им представления о выражениях и движениях других в паттерны нейронной активности наблюдателя (см. Langer 1967/1982). Эта нейронная активность и ее продукты помогают наблюдателю понимать и предсказывать мысли и чувства наблюдаемого человека.

MNS может также относиться к симпатии и альтруизму. Когнитивный компонент схемы эмоций во взаимодействии с его чувственным компонентом может преобразовать сочувствие в сочувствие.Эта трансформация повлечет за собой переход от реакции, управляемой в первую очередь нейрофизиологическим или моторным заражением, к реакции, требующей концептуальных процессов (ср. Langer 1967/1982). MNS, который способствует процессам сочувствия, альтруизма и подражания, будет способствовать высокоадаптивным преимуществам (Miller 2008, Talmi & Frith 2007).

Одного сочувствия не всегда достаточно для мотивации помогающего поведения (Rosenthal 1964/1999). Познание (особенно планы действий) в ESM обеспечивает контекст для его чувственного компонента, а взаимодействие познания и чувства в меме может направлять симпатические действия.Дисфункция MNS может помочь объяснить дефицит социализации, который наблюдается при расстройствах аутистического спектра (Oberman & Ramachandran 2007) и антисоциальной личности или, возможно, при любом расстройстве, включающем дефицит или дисфункцию социальных навыков (Iacoboni 2007).

Возможность того, что MNS и связанные с ним эмоциональные системы опосредуют создание и распространение мемов, предполагает плодотворность изучения мемов, которые можно четко идентифицировать как ESM. ESM должны быть многочисленны, потому что они чрезвычайно привлекательны для сил, которые генерируют и распространяют мемы.Эмоциональный компонент ESM обладает мотивационной способностью влиять на восприятие, привлекать внимание, генерировать больше структур эмоций и познания и влиять на действия. ESM могут быть основным фактором, который формирует сознание, личность и социальное функционирование, а также культуру (Youngstrom & Izard 2008).

Эмоции — IResearchNet

Определение эмоций

Эмоции можно определить как психологические состояния, которые включают мысли и чувства, физиологические изменения, выразительное поведение и склонность к действию.Точное сочетание этих элементов варьируется от эмоции к эмоции, и эмоции могут сопровождаться или не сопровождаться явным поведением. Этот комплекс состояний и поведения запускается событием, которое переживается или вспоминается. Кто-то вас оскорбляет. В зависимости от характера оскорбления и вашего восприятия степени, в которой оно было или не должно было причинить вам боль, вы можете почувствовать гнев или раздражение. Если вы злитесь, ваше лицо может покраснеть, ваше сердце может биться быстрее, ваши кулаки сжимаются, и вам приходят в голову мысли о возмездии.В некоторых случаях вы можете принять меры против человека, который оскорбил. Через несколько дней воспоминание об обиде может вновь вызвать по крайней мере некоторые черты первоначальной эмоциональной реакции. Точно так же могут быть даны явные примеры эмоций, например, страха, радости, любви, отвращения и печали. Однако есть также эмоции, которые менее выражены, поскольку они не всегда связаны с изменениями физиологического или мотивационного состояния и не всегда приводят к изменению поведения. Возьмем пример сожаления.Приняв решение или приняв неверный курс действий, человек вполне может испытывать сильное сожаление, но этот субъективный опыт обычно не сопровождается изменениями в физиологии или поведении.

Дальнейшие осложнения возникают при рассмотрении психологических состояний, которые кажутся пограничными с эмоциями: физическая боль, генерализованная или свободно плавающая тревога, сексуальное возбуждение, скука, депрессия, раздражительность, все это можно рассматривать как примеры аффективных состояний. Психологи, изучающие эмоции, склонны проводить различие между аффективными состояниями, которые имеют четкий объект, и теми, которые не имеют его, утверждая, что эмоция — это термин, который следует использовать для психологических состояний, которые имеют объект.Исходя из этого, хроническая боль, общие состояния скуки, депрессии или раздражительности не могут быть классифицированы как эмоции, тогда как сексуальное возбуждение — в той степени, в которой оно имеет ясный объект — будет рассматриваться как эмоциональное состояние. Различие между аффективными состояниями, имеющими объект, и состояниями, не имеющими объекта, заключается в том, что эмоции, с одной стороны, отделяются от настроений (например, раздражительность, скука) и аффективных диспозиций (депрессия, общая тревога), с другой.

Признавая трудности, связанные с попытками прийти к четким определениям того, что составляет эмоцию, теоретики обычно соглашаются рассматривать эмоцию как набор состояний, которые имеют нечеткие границы с другими психологическими состояниями, такими как убеждения, отношения, ценности, настроения и т. Д. и личностные диспозиции.Что не оспаривается, так это то, что набор состояний, называемых эмоциями, определяется хорошими примерами, такими как гнев, страх и страстная любовь. Там, где есть место для сомнений, на нечеткой границе с соседними состояниями или рядом с ними, психологов обычно не волнует, является ли данное состояние эмоцией. Тем самым упрощается трудность определения эмоции.

История эмоций и предыстория

Современная теория эмоций обычно восходит к работам Чарльза Дарвина или Уильяма Джеймса.Работая во второй половине XIX века, эти авторы сосредоточились на вопросах, которые все еще являются предметом исследований и дискуссий почти 150 лет спустя. Дарвин сосредоточился на связи между субъективными эмоциями и явным поведением. Он утверждал, что три принципа объясняют связь между эмоциями и выразительным поведением. Из них первый, принцип полезных ассоциированных привычек, чаще всего связывается с дарвиновскими объяснениями экспрессивного поведения. Здесь аргумент состоит в том, что движения лица, которые изначально служили определенной цели во время эмоциональных переживаний, стали автоматическим сопровождением этих эмоций.Таким образом, хмурый взгляд, который часто сопровождает гнев, может помочь защитить глазницу, сдвигая брови вперед и вместе, или расширение глаз, которое часто сопровождает удивление, может помочь принять больше визуальной информации, когда происходят неожиданные, новые события. Удивительно, но учитывая общую теорию эволюции, которой Дарвин более известен, его работы по эмоциональному выражению не рассматривали это выражение как результат процесса естественного отбора. Скорее он рассматривал связь эмоции и выражения как усвоенную привычку, которая затем передается потомству.Однако современная эволюционная теория может быть легко применена к этому вопросу, что привело к мнению, что именно адаптивное значение для человека или группы привело к внешнему выражению эмоций. Представление о тесной связи между эмоциональным переживанием и телесным выражением, безусловно, находит отражение в современной теории эмоций.

Джеймс сосредоточился на фундаментальном вопросе о детерминантах эмоций. Джеймс выступал за то, что стало называться периферической теорией эмоций, в которой он утверждал, что восприятие возбуждающего стимула вызывает изменения в периферических органах, таких как внутренние органы (сердце, легкие, желудок и т. Д.).) и произвольные мышцы, и эта эмоция — это просто восприятие этих телесных изменений. Используя собственный пример Джеймса, люди не трепещут и бегут из-за страха; скорее, они боятся, потому что дрожат и бегут. Это поднимает вопрос о том, как происходят телесные изменения. Здесь Джеймс приводил доводы в пользу прямой связи между восприятием и телесными изменениями, используя аналогию с замком и ключом. По мнению Джеймса, соответствие между восприятием стимулов, вызывающих эмоции, и человеческим разумом таково, что стимулы автоматически открывают физиологические изменения в теле, и именно восприятие этих изменений является эмоцией.Идея о тесной связи между восприятием и эмоциями, относительно не опосредованной сознательным познанием, все еще встречается в современной теории эмоций, как и представление о том, что изменения периферической активности тела приводят к изменениям эмоций.

Третья важная составляющая теоретического анализа эмоций в психологии возникла с появлением когнитивизма (то есть пристального изучения психических процессов) в 1960-х годах. Первым сторонником точки зрения, известной как теория оценки, была Магда Арнольд.Она утверждала, что то, что заставляет людей испытывать эмоции, — это не телесные изменения, а, скорее, когнитивный процесс, который делает один вид стимула эмоционально возбуждающим, в то время как другой стимул оставляет людей равнодушными. Разница, по ее мнению, заключается в том, что эмоционально возбуждающий стимул имеет личное значение и имеет значение для людей. Если стимул не имеет значения для людей, они не станут эмоциональными. Ясно, что то, что важно для одного человека, может оставить равнодушным другого. Этот акцент на субъективном значении в теории оценки побудил исследователей переключить свое внимание с объективных свойств эмоциональных стимулов на субъективные процессы (процессы оценки), с помощью которых воспринимающие придают значение и значение стимулам.Современная теория эмоций очень сильно занимается этим процессом создания смысла.

Обратите внимание, что эти три ключевых источника влияния на современную теорию эмоций довольно точно отображают три предполагаемых компонента эмоции: выражение, физиологическую активность и познание. Прежде чем исследовать каждый из этих трех компонентов более подробно, рассмотрим связь между эмоциями и социальной психологией.

Социальная психология и эмоции

Эмоции — это тема, изучаемая во многих дисциплинах психологии, включая клиническую психологию, биологическую психологию и психологию развития.Тем не менее, если посмотреть на историю психологической теории и исследований эмоций, можно заметить, что социальные психологи сыграли заметную роль. В каком-то смысле это удивительно. Безусловно, существуют эмоциональные реакции, которые мало или не имеют ничего общего с социальным миром, что является главной заботой социальных психологов: подумайте о страхе высоты, змей или медведей гризли. Однако эти эмоции не типичны для того диапазона эмоций, который люди испытывают в повседневной жизни. Как отмечалось ранее, эмоции всегда связаны с чем-то: у них есть объект.Этот объект очень часто бывает социальным. Это человек (соперник за привязанность вашего любимого), социальная группа (организация, которая делает вдохновляющую работу в развивающихся странах), социальное мероприятие (ваша любимая спортивная команда выигрывает трофей) или социальный или культурный артефакт ( музыкальная пьеса). Оказывается, эти социальные объекты с гораздо большей вероятностью, чем несоциальные, являются источником наших повседневных эмоций.

Более того, многие эмоции являются социальными по своей природе или функционально в том смысле, что они либо не будут испытываться в отсутствие других, либо, кажется, не имеют другой функции, кроме как связывать людей с другими людьми.Такие эмоции, как сострадание, сочувствие, материнская любовь, привязанность и восхищение, зависят от физического или психологического присутствия других людей. Страх быть отвергнутым, одиночество, смущение, чувство вины, стыда, ревности и сексуального влечения — это эмоции, которые, кажется, имеют своей основной функцией поиск или укрепление социальных отношений.

Последний момент, касающийся связи между эмоциями и социальной жизнью, заключается в том, что когда люди испытывают эмоции, они имеют сильную тенденцию делиться ими с другими.В исследовании того, что называется социальным обменом эмоциями, исследователи показали, что подавляющее большинство эмоциональных переживаний делятся с другими, делятся с несколькими другими и делятся вскоре после инициирующего события. Более того, этот обмен эмоциями с другими вызывает эмоциональные реакции у слушателей, что само по себе является интересным явлением, поскольку оно зависит от склонности слушателя сочувствовать тому, кто его разделяет. А эмоции, испытываемые слушателями, как правило, передаются третьим лицам — явление, называемое вторичным социальным обменом.Здесь есть интересный парадокс. Люди склонны делиться своими эмоциональными переживаниями, некоторые из которых могут быть болезненными или стыдными, с близкими, потому что они доверяют им не делиться своими секретами с другими. И все же именно эти близкие люди склонны сопереживать другим людям и, следовательно, сами испытывать эмоции в результате прислушивания к тому, что другие рассказывают. Это увеличивает вероятность того, что они будут участвовать во вторичном социальном обмене.

Эти пункты проясняют, что эмоции неизменно имеют социальную природу: они связаны с социальными объектами, их функция кажется социальной и они имеют социальные последствия.Параллельно с этим следует отметить, что предмет социальной психологии неизменно носит эмоциональный характер: такие темы, как близкие отношения, агрессия и враждебность, альтруизм и помогающее поведение, предрассудки и стереотипы, а также отношения и убеждение, влекут за собой концепции и процессы, которые часто являются явно эмоциональными. Короче говоря, существует тесная связь между эмоциями и социальной психологией, которая, в свою очередь, помогает объяснить важную роль, которую социальные психологи придали теории и исследованиям эмоций.

В этом разделе мы вернемся к трем компонентам эмоций, идентифицированным ранее, а именно к физиологическим изменениям, познанию и экспрессивному поведению, и рассмотрим современные достижения в исследованиях по каждому компоненту.

Эмоции и физиологические изменения

Теория эмоций, предложенная Джеймсом, о которой уже упоминалось, помещает физиологические изменения в центр эмоций. По словам Джеймса, если бы люди могли представить себя воспринимающими эмоциональный стимул без каких-либо сопутствующих телесных изменений, результатом была бы бледная и бесцветная имитация настоящей эмоции.Это кажется правильным в случае таких эмоций, как страх и гнев: какими были бы такие переживания, если бы они были лишены всех сопутствующих физиологических изменений? Для Джеймса это было свидетельством необходимой роли такой физической активности. Однако есть несколько возможных проблем с подходом Джеймса, одна из которых заключается в том, что большое разнообразие терминов эмоций, встречающихся в английском и многих других языках, не сочетается с столь же большим разнообразием различимых паттернов физиологической активности во время эмоции.Это одна из пяти проблем, отмеченных Уолтером Кэнноном, который сосредоточил свое внимание на этом аспекте теории Джеймса, касающемся висцеральных изменений в органах, таких как сердце, в отличие от изменений в произвольных мышцах, таких как мышцы лица или конечностей. Еще одна проблема, отмеченная Кэнноном, заключается в том, что внутренние изменения обычно протекают довольно медленно, тогда как эмоциональные реакции могут быть и часто бывают довольно быстрыми. Если это так, то как переживание эмоции может быть восприятием телесных изменений, происходящих при воздействии правильного эмоционального стимула?

Это были некоторые из соображений, которые Стэнли Шахтер принял во внимание при разработке своей двухфакторной теории эмоций.Шехтер ранее проводил исследование того, как люди, испытывающие тревогу и неуверенность, предпочитают находиться в компании других людей, оказавшихся в такой же ситуации, чтобы они могли сравнивать свои собственные эмоциональные реакции с реакциями других людей. Это говорит о том, что социальный контекст может играть важную роль в эмоциях, помогая людям интерпретировать их возбужденное внутреннее состояние. Вместо того, чтобы существовать определенный паттерн телесных изменений, связанных с каждой субъективно различимой эмоцией, Шехтер предположил, что ключевая роль, которую играет телесное изменение, состоит в том, чтобы активизировать эмоцию; без состояния физиологического возбуждения не возникнет никаких эмоций.В этой связи телесные изменения являются необходимым, но недостаточным условием для возникновения эмоций. Чтобы переживать эмоции, также необходим второй из двух факторов. Этот фактор — познание, и роль, которую он играет в модели Шехтера, — это определение общего состояния возбуждения. Теоретически одно и то же физиологическое состояние возбуждения можно интерпретировать совершенно по-разному и, следовательно, испытывать как совершенно разные эмоции.

Несмотря на свою элегантность, это смелое предсказание двухфакторной теории не получило достаточной экспериментальной поддержки, чтобы теория могла оставаться столь же влиятельной, как в 1970-х и начале 1980-х годов.Что осталось относительно невредимым, так это предположение о том, что люди могут неверно определить причину любого ощущаемого возбуждения, в результате чего они будут терпеть больше боли, если их заставят поверить, что по крайней мере часть возбуждения, которое они испытывают при воздействии болезненного стимула, является из-за лекарства (на самом деле плацебо, что означает лекарство, не имеющее подлинного эффекта, например, поддельные таблетки), которое они проглотили. Точно так же, если их заставляют думать, что они приняли транквилизатор (опять же, на самом деле плацебо, поэтому оно не имеет транквилизирующего эффекта), то любое возбуждение, которое они испытывают, будет склонно приписываться наиболее вероятному источнику возбуждения.Если наиболее вероятным источником возбуждения является тот факт, что они только что написали эссе, защищающее позицию, противоречащую их убеждениям, и их беспокоит влияние, которое это эссе может оказать на других, они меняют свое отношение даже больше, чем они сами. находились бы в состоянии контроля без транквилизатора, по-видимому, потому, что они считают, что испытывают большой когнитивный диссонанс в результате написания эссе; и самый эффективный способ уменьшить диссонанс — это изменить свое отношение, чтобы оно больше соответствовало позиции, занятой в эссе.

В центре внимания как критики Кэннона Джеймса, так и попытки Шехтера построить теорию, учитывающую эту критику, было состояние возбуждения автономной нервной системы человека. Тем не менее, телесные изменения явно могут включать в себя не только то, как быстро бьется сердце, насколько сухо во рту, и насколько сильно тремор в руках, — все это являются заметными признаками возбуждения вегетативной нервной системы. Теория Джеймса была связана как с активностью произвольных мышц, так и с внутренними изменениями, как видно из его утверждения, что мы чувствуем гнев, потому что мы наносим удары (а не наносим удары, потому что мы злимся).Этот аспект теории Джеймса был подхвачен исследователями, интересующимися эффектами манипулирования обратной связью, которую люди получают от своей лицевой или постуральной мускулатуры. Серия исследований, например, показала, что люди склонны находить юмористические стимулы более забавными, если их лица заставляют улыбаться во время воздействия этих стимулов, что они находят болезненные стимулы более вредными, если их заставляют принимать более негативные выражения лица в то время как подвержены этим раздражителям, и что они чувствуют себя более удрученными, если их заставляют принять сутулую позу.Таким образом, современные исследования подтвердили одну особенность теории Джеймса, даже если это свидетельство более согласуется с мнением о том, что восприятие телесных изменений сдерживает (а не опосредует) переживание эмоций.

Познание и эмоции

Хотя познанию отводилась центральная роль в двухфакторной теории Шехтера, эта роль отличалась от той роли, которую оно играет в оценочных теориях эмоций. В теории Шахтера роль познания заключалась в том, чтобы обозначить уже присутствующее возбуждение.В теории оценки роль познания заключается в интерпретации значения и значения разворачивающегося эмоционального события. Представьте, что вы слышите странный шум из кухни на первом этаже посреди ночи. Ощущение, которое вы придаете этому событию в процессе оценки, рассматривается как определяющее, как вы отреагируете эмоционально. Интерпретация шума как вызванного злоумышленником человека вызовет совершенно иной набор эмоций, чем интерпретация шума как вызванного вашей кошкой или ветром, сдувающим что-то с подоконника.Еще одним важным фактором, по мнению теоретиков оценки, является ваше чувство, что вы сможете справиться с любой возможной угрозой своему благополучию. Молодой физически здоровый человек при таких обстоятельствах будет испытывать меньшую опасность, чем пожилой человек или инвалид. Суть представления теории оценки о роли, которую играет оценка, прекрасно резюмируется в законе ситуативного значения Нико Фриджды, который гласит, что эмоции возникают из значений, которые люди приписывают ситуациям, и что если значение изменяется (например, ваша первоначальная мысль, что шум из вашей кухни, созданный злоумышленником, теперь меняется, поскольку вы помните, что ваша кошка была снаружи, когда вы ложились спать, и шум — это звук, когда она входит в дом), поэтому также будут эмоции (в данном случае от страха к облегчению).

Из-за единственного термина «теория оценки» создается впечатление, что существует одна теория, которой придерживаются все теоретики оценки. На самом деле существует несколько оценочных теорий, каждая из которых разделяет точку зрения о том, что эмоции возникают в результате когнитивных оценок. Они расходятся в деталях того, как это общее предположение превращается в полноценную теоретическую позицию. Некоторые теоретики, такие как Ричард Лазарус, подчеркивают важность относительно небольшого набора основных относительных тем.По сути, это группы настроенных оценок, отражающих суть эмоции. Таким образом, основная тема отношений безвозвратной потери — это тема, которая целостно определяет печаль, в то время как основная тема других отношений вины — это тема, которая целостно определяет гнев. Преимущество этих основных относительных тем состоит в том, что они отражают ключевой относительный смысл ситуации и, следовательно, могут предсказывать физиологические и поведенческие изменения. Другие теоретики оценки, такие как Фриджда, подчеркивают готовность к действию, которую влечет за собой оценка.Даже если человек не действует в соответствии с так называемыми тенденциями к действию, ощущаемая тенденция к агрессии, отступлению, замиранию, слезам, смеху и т. Д. Представляет собой важный элемент переживаемой эмоции. Тем не менее другие теоретики, такие как Клаус Шерер, подчеркивают важность временного измерения оценки. С этой точки зрения оценка — это последовательный процесс, начиная с элементарных проверок, например, является ли стимул новым, приятным и ожидаемым (в указанном порядке), и заканчивая более сложными оценками, например, соответствует ли стимул личным или социальным нормам. .

Существует множество свидетельств того, что индивидуальные эмоции связаны с различными оценками или образцами оценок. Таким образом, нет никаких сомнений в том, что люди способны устанавливать связи между эмоциями и оценками во многом так же, как предлагают теоретики оценки. Менее многочисленны убедительные доказательства того, что оценки причинно связаны с эмоциями. Это оставляет открытым вопрос о том, являются ли оценки причинами, составляющими или даже следствиями эмоций. Это оказывается критическим вопросом, потому что наиболее продолжительная атака теории оценки, инициированная Робертом Зайонком, утверждала, что аффективные реакции (в смысле нравится, приближаться, не нравится, избегать) часто предшествуют когнитивным реакциям (например, положительным или отрицательным). наносит ущерб чьим-то целям), и поэтому не может быть вызван ими.Чистая скорость эмоциональных реакций — важный компонент критики Зайонца, вызывающий сомнения в способности относительно длительных когнитивных процессов опосредовать эти реакции. Также важным для аргумента Зайонца является доказательство того, что люди могут приходить к оценке стимулов, не зная о том, что подвергались им, как в случае простого эффекта воздействия, который снова поднимает вопросы о необходимости оценки стимула перед получением эмоциональной реакции. к нему.

Компромиссная позиция в отношении роли когнитивной оценки в эмоциях — это позиция, при которой признается, что существует более одного пути к эмоциональной реакции. Возьмем, к примеру, страх. Современные клинические исследования и исследования на животных показывают, что существует два различных пути, которыми страх может быть вызван в головном мозге, один из которых опосредуется кортикальным слоем (что подразумевает роль оценки), а другой опосредуется миндалевидным телом (подразумевая голодание). ответ, который был бы адаптивным в ситуациях хищник-жертва).Обратите внимание, что этот подкорковый путь восходит к одному из центральных предположений Джеймса, а именно, что существует автоматическая связь между восприятием и телесными изменениями. Аргумент двух путей лучше всего работает с такими эмоциями, как страх, которые имеют очевидные последствия для выживания человека. Менее правдоподобно приводить аргументы в пользу двух вариантов, например, в случае такой эмоции, как чувство вины. Тем не менее, здесь также ведутся споры о том, в какой степени оценка, которую многие теоретики считают необходимым условием вины, а именно осознанная ответственность за причинение вреда другому, действительно необходима.Рой Баумейстер, например, утверждал, что основная причина вины — это потеря любви в ценных отношениях, и что люди, которые переживают эту потерю любви, чувствуют себя виноватыми и, как компонент или следствие этих чувств вины, чувствуют себя ответственными за причиненную боль. испытанный другой стороной в отношениях.

Выражение и эмоции

Очевидно, что эмоции могут выражаться в лице и других частях тела. Если кто-то сильно злится, грустит, напуган или удивлен, другие, вероятно, смогут увидеть признаки этой эмоции на лице этого человека.Внешнее выражение внутреннего эмоционального опыта, конечно, представляет особый интерес для социальных психологов, потому что оно дает другим возможность понять, что кто-то чувствует, без необходимости объяснять это чувство словами. Иногда утверждают, что невербальные средства передачи эмоций более важны и эффективны, чем вербальные средства. Ясно, что это верно в отношении межличностного общения, при котором один или оба человека не могут общаться вербально, потому что они доязычные (как в случае с младенцами), глухие или просто не могут ни говорить, ни слышать друг друга из-за контекста (как в безмолвном ордене траппистов или в шумной рабочей обстановке).Известно, что младенцев особенно интересуют лица и что люди склонны имитировать невербальное поведение друг друга. Люди склонны больше любить других людей, когда другие имитируют их таким образом. В той степени, в которой люди делают то же, что и другие, в лице и позе, и в той степени, в которой обратная связь от лица и позы тела смягчает их эмоциональные переживания, вполне вероятно, что люди начинают чувствовать то, что чувствуют другие, тем самым укрепляя понимание и связь с этими другими.Однако все это в значительной степени зависит от того, в какой степени субъективное переживание эмоции переводится в явное выражение. Может быть очевидно, что существуют условия, при которых это действительно происходит, но также очевидно, что люди способны казаться, что чувствуют одно, тогда как на самом деле они чувствуют что-то другое. Чтобы не обидеться, люди делают вид, что им нравится то, что им не нравится; актеры делают вид, что чувствуют то, чего не чувствуют, чтобы создать убедительное изображение персонажа в определенной обстановке.В какой степени телесное поведение является надежным отражением чьего-либо эмоционального состояния?

Пол Экман и его коллеги проверили представление о тесной связи между эмоциями и поведением лица, что и предсказывает концепция Экмана о программе эмоций лица, встроенной системе, связывающей переживаемые эмоции с поведением лица. В их исследовательской программе используются два вида методов. Первый основан на идее Дарвина о том, что способы выражения эмоций универсальны и, следовательно, не зависят от культуры.Чтобы обеспечить больше научной поддержки этой идеи, чем Дарвин смог собрать, Экман и его коллеги сделали фотографии лиц, которые были признаны западными людьми как явно выражающие определенные эмоции, и показали их людям из множества других культур. Наиболее показательны исследования, проведенные в дописьменных культурах, таких как высокогорья Папуа-Новой Гвинеи. Исследователи обнаружили, что члены племен, живущих в этих отдаленных культурах, которые мало знакомы с жителями Запада или изображениями западных СМИ, могли сопоставить фотографии с короткими рассказами эмоционального характера таким образом, чтобы показать, что они в целом понимали эмоциональный смысл лиц.Это воспринимается как свидетельство того, что эмоции выражаются на лицах одинаково во всем мире: как еще исследователи могли бы учесть способность людей, живущих в изолированных культурах, приписывать лицам то же значение, что и жители Запада? Однако важно понимать, что эти результаты относятся к ограниченному набору эмоциональных выражений — счастливого, грустного, злого, испуганного, отвращенного и удивленного — и что стимулы, используемые в этом типе исследования, по-прежнему являются фотографиями, сделанными на пике опыта. крайняя, культовая версия выражения.Также стоит отметить, что, хотя представители отдаленных племен могли сопоставить фотографии с эмоциональными историями с высокой точностью, их результативность в среднем была хуже, чем у их западных коллег. Принимая во внимание, что выражения лиц, которые их просят оценить в этих исследованиях, являются лицами западных, это повышает вероятность того, что люди могут лучше распознавать эмоции на лицах своей этнической принадлежности, чем на лицах других этнических групп. Недавние исследования показывают, что это так, указывая на существование эмоциональных диалектов, которые легче расшифровать людям, знакомым с этим диалектом.

Второе направление исследований, проведенных Экманом и его коллегами, напрямую изучает степень, в которой различные эмоции сопровождаются измеримыми различиями в поведении лиц. В этом направлении исследователи использовали Систему кодирования движений лица (FACS), систему измерения для кодирования всех видимых движений человеческого лица, разработанную Экманом в сотрудничестве с Уоллесом Фризеном. Такого рода исследования показали, например, что счастье и отвращение, вызванные видеоклипами, связаны с разными движениями лица.Этот, казалось бы, бесспорный вывод стал предметом некоторых дискуссий в литературе. Различные исследователи использовали фильмы и другие типы стимулов, чтобы вызвать эмоциональные состояния, недавним примером является удивление, и не смогли обнаружить, что эти состояния сопровождаются отчетливыми мимическими действиями (поднятие бровей, расширение глаз, отвисание челюсти), которые можно было бы ожидать, если бы понятие программы лицевых аффектов было правильным. Другие исследователи подвергли сомнению предположение о тесной связи между эмоциями и действиями лица, вместо этого утверждая, что действия лица эволюционировали для передачи намерений или мотивов, а не эмоций, для сородичей.Эта аргументация позволяет предсказать, что поведение лица должно варьироваться в зависимости от того, насколько социальная ситуация, а не от того, насколько она эмоциональна. Споры о близости и надежности связи между эмоциями и явным поведением еще далеко не урегулированы, но для большинства комментаторов очевидно, что сила связи переменна. Задача будущих исследователей состоит в том, чтобы определить факторы, смягчающие эту связь.

Социальная жизнь эмоций

Хотя большая часть исследований эмоций имеет отчетливо социально-психологический оттенок, исследователи эмоций начали более подробно рассматривать социально-психологические проблемы, а социальные психологи начали включать эмоциональные концепции и меры в свое исследование основных социально-психологических проблем.Таким образом, с одной стороны, есть исследователи эмоций, которые изучают социальные или застенчивые эмоции, такие как стыд, вина, смущение, зависть и ревность — эмоции, которые зависят от реального или воображаемого социального контекста. Важность этой работы состоит в том, что она рассматривает эмоции как встроенные в социальный контекст и, таким образом, помогает уравновесить молчаливое предположение в большинстве теорий о том, что эмоции, по сути, являются личным опытом, который возникает из оценок социально изолированных людей последствий событий для их личной жизни. благополучие.В этой связи также заслуживают внимания исследователи эмоций, изучающие влияние культуры на эмоциональные переживания и выражения. Этот тип исследования ясно показывает, что способы, которыми культуры продвигают определенные виды ценностей (например, честь) или самооценки (например, я как автономный агент), влияют на условия, в которых переживаются эмоции и общались.

С другой стороны, есть социальные психологи, которые изучают такие явления, как межличностные, групповые или межгрупповые отношения, и обнаружили, что, принимая во внимание эмоциональные процессы, они получают более глубокое понимание этих явлений.Гармонию и разлад в близких личных отношениях можно лучше понять, изучив качество и количество эмоционального общения в этих отношениях. Различия в производительности в рабочих группах можно лучше понять, изучив эмоциональный климат, преобладающий в этих группах. Принятие или неприятие других социальных групп можно лучше понять, приняв во внимание эмоции, которые испытываются по отношению к членам этих групп.

Хотя социальные психологи сыграли центральную роль в исследованиях эмоций, только относительно недавно эмоции стали центральной темой исследований социальных психологов, но есть все признаки того, что отношения между эмоциями и социальной психологией будут взаимовыгодными.

Ссылки:

  1. Экман П. и Розенберг Э. (ред.). (1997). Что раскрывает лицо: базовые и прикладные исследования спонтанного выражения с использованием системы кодирования действий лица (FACS). Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
  2. Китайма, С., и Маркус, Х. Р. (ред.). (1994). Эмоции и культура: эмпирические исследования взаимного влияния. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация.
  3. Leach, C. W., & Tiedens, L. Z. (Eds.). (2004). Социальная жизнь эмоций.Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.
  4. Паркинсон Б., Фишер А. и Мэнстед А. С. Р. (2005). Эмоции в социальных отношениях: культурные, групповые и межличностные перспективы. Нью-Йорк: Психология Пресс.
  5. Parrott, W.G. (ред.). (2000). Эмоции в социальной психологии: Основные материалы. Филадельфия: Психология Пресс.
  6. Philippot, P., Friedman, R. S., & Coats, E. J. (Eds.). (1999). Социальный контекст невербального поведения. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
  7. Russell, J. A., & Fernandez-Dols, J. M. (Eds.). (1997). Психология мимики. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
  8. Шерер, К. Р., Шорр, А., и Джонстон, Т. (ред.). (2001). Оценочные процессы в эмоциях: теория, методы, исследования. Лондон: Издательство Оксфордского университета.

Природа эмоций — Эндрю С. Фокс; Регина С. Лапате; Александр Дж. Шакман; Ричард Дж. Дэвидсон

Благодарности

Соавторы

Введение

Предисловие к эссе Пола Экмана
Ричард Дж.Дэвидсон

Как могут работать эмоции
Пол Экман

Вопрос 1. Что такое эмоция?

Эмоции и чувства: Уильям Джеймс и настоящее
Антонио Дамасио и Ханна Дамасио

Эмоции — это функциональные состояния, которые вызывают чувства и поведение
Ральф Адольфс

Что такое эмоции? Взгляд на естественные науки
Питер Дж. Лэнг и Маргарет М. Брэдли

Аффект важен для эмоций
Кент К.Берридж

Эмоции: причины и последствия
Джеральд Л. Клор

Что такое эмоциональные состояния и каковы их функции?
Эдмунд Т. Роллс

Активный вывод и эмоции
Карл Дж. Фристон, Матеус Джоффили, Лиза Фельдман Барретт и Анил К. Сет

Эмоции конструируются с помощью интероцепции и концепций в мозгу предсказания
Лиза Фельдман Барретт

Послесловие
К. Лапате и Александр Дж. Шакман

Вопрос 2.Как связаны эмоции, настроение и темперамент?

Различение аффективных конструктов: структура, черта или состояние и реакции на аффект среди настроений и темпераментов
Джером Каган

Различия между темпераментом и эмоциями: изучение реактивности, регуляции и социального понимания
Линдси К.Боумен и Натан А. Фокс

Послесловие
Александр Дж. Шакман, Регина С. Лапате и Эндрю С. Фокс

Вопрос 3. Каковы размеры и основы стойких индивидуальных различий в эмоциях?

Личность как стойкие индивидуальные различия в эмоциях
Ребекка Л. Шайнер

Основы сохранения эмоциональных предубеждений
Джером Каган

Психологические и нейробиологические основы диспозиционной негативности
Александр Дж.Шакман, Мелисса Д. Стокбридж, Эдвард П. Лемей младший и Эндрю С. Фокс

Реактивность, выздоровление, регулирование: три R эмоциональной реакции
Ричард Дж. Дэвидсон

Послесловие
Александр Дж. Шекман и Эндрю С. Fox

Вопрос 4. Какую дополнительную ценность дает изучение мозга для понимания эмоций?

Изучение мозга необходимо для понимания эмоций
Том Джонстон

Исследование мозга и эмоций: вклад пациентов и исследования активации
Роберт У.Левенсон

Понимание эмоций путем распутывания сложных структурно-функциональных отображений
Луис Пессоа

Исследования мозга могут улучшить психологическое понимание
Кент С. Берридж

Послесловие
Александр Дж. Шекман и Реджина К. Лапате

Вопрос 5. Каковы эмоции организовано в мозгу?

Дискретный и размерный вклад в эмоции возникает из множества мозговых цепей
Ральф Адольфс

Лимбические системы мозга как гибкие генераторы эмоций
Кент С.Berridge

На первичных уровнях через обширные подкорковые сети мозга, которые опосредуют инстинктивные эмоциональные реакции, которые помогают программировать эмоционально-когнитивные способности более высокого порядка в высших областях мозга и разума.
Яак Панксепп

Архитектура мозга и принципы организации эмоций в мозге
Луис Пессоа

Вариации и вырождение в основе эмоций мозга.
Лиза Фельдман Барретт

Как эмоции организованы в мозгу?
Тор Д.Вейджер, Анджали Кришнан и Эмма Хичкок

Мозг организован для эмоций
Эндрю С. Фокс

Механизмы нейронных цепей для переключения эмоциональных треков: с положительного на отрицательный и обратно
Кей М. Тай

Послесловие
Александр Дж. Шакман & Эндрю С. Фокс

Вопрос 6. Когда и каким образом эмоции адаптируются и дезадаптируются?

Неоднозначная проблема адаптивных эмоций
Джером Каган

Неадаптивные эмоции неотделимы от неточных оценок
Фиби К.Эллсуорт

Эмоции не являются дезадаптивными
Аарон С. Хеллер

Культурная нейробиология эмоций
Джоан И. Чиао

Положительные эмоции расширяются и накапливаются: рассмотрение того, как и когда приятные субъективные переживания адаптируются и дезадаптируются
Барбара Л. Фредриксон

Социальная природа эмоций: контекст имеет значение
Эми Лернер и Рэйчел Иегуда

Послесловие
Эндрю С. Фокс и Реджина К. Лапате

Вопрос 7.Как эмоции регулируются контекстом и познанием?

Эмоция как эволюционная адаптивная модель: роли контекста и познания
Д. Кэролайн Бланшар и Брэндон Л. Пирсон

Индивидуальные различия в парадигмах обусловливания и угасания страха: понимание регуляции эмоций
Мари-Франс Марин и Мохаммед Р. Милад

Роль контекста и познания в эффекте плацебо
Лорен Ю. Атлас

Эмоциональная интенсивность:
имеет значение мысль Джеральд Л.Clore & David A. Reinhard

Регулирование эмоций как изменение целей и приоритетов
Кариен М. ван Рекум и Том Джонстон

В поисках неявной регуляции эмоций
Мэтью Д. Либерман

Борьба с огнем с помощью огня: формирование эндогенных эмоций как средство средства регулирования эмоций
Хокон Г. Энген и Таня Сингер

Послесловие
Александр Дж. Шакман и Регина К. Лапате

Вопрос 8. Как эмоции и познание взаимодействуют друг с другом?

Взаимодействие эмоций и познания
Хадас Окон-Зингер, Дэниел М.Стаут, Мелисса Д. Стокбридж, Матиас Геймер, Эндрю С. Фокс и Александр Дж. Шакман

Воздействие аффекта зависит от его объекта
Джеральд Л. Клор

Мысли о взаимодействиях познания и эмоции и их роль в диагностике и лечении психопатологии
Керен Маоз и Яир Бар-Хаим

За пределами познания и эмоций: отказ от заветного психологического повествования
Александра Туротоглу и Лиза Фельдман Барретт

Можем ли мы улучшить наше понимание эмоционального поведения, переосмыслив его как включающее в себя оценку?
Рошан Кулс, Ханнеке ден Ауден, Верена Ли и Квентин Хайс

Помимо предвзятости угрозы: взаимные связи между эмоциями и познанием
Ник Берггрен и Назанин Деракшан

Когнитивно-эмоциональный мозг
Луис Песоа

Эмоциональное vs.рациональные системы и решения между ними
Эдмунд Т. Роллс

Послесловие
Александр Дж. Шакман и Регина К. Лапате

Вопрос 9. Как эмоции воплощаются в социальном мире?

Связи между эмоциями и социальным миром: многочисленные и сложные
Нэнси Айзенберг и Масиэль М. Эрнандес

Влияние эмоций на межличностное поведение: мотивационная перспектива
Эдвард П. Лемей младший

Эмоции в социальном мире
Кэролайн Паркинсон

Аффективный характер социальных взаимодействий
Доминик С.Фарери и Маурисио Р. Дельгадо

О значении имплицитной эмоциональной коммуникации
Эндрю С. Фокс

Деконструкция социальных эмоций: сочувствие и сострадание и их связь с просоциальным поведением
Хокон Г. Энген и Таня Сингер

Послесловие
Эндрю С. Fox & Alexander J. Shackman

Вопрос 10. Как и почему передаются эмоции?

Форма общения по выражению лица берет свое начало в сенсорной функции
Дэниел Х.Ли и Адам К. Андерсон

Выражение эмоций: новые принципы для будущих исследований
Дахер Келтнер, Дэниел Т. Кордаро, Джессика Трейси и Диса Заутер

(более или менее точная) передача эмоций служит решению социальных проблем
Урсула Hess

Осмысление чувств при эмоциональном общении
Вен Ли, Лукас Р. Новак и Юки Ю

Движение и манипуляции: как и почему эмоциональное общение
Ласана Т. Харрис

Концепции являются ключом к «общению» «эмоций
Мария Гендрон и Лиза Фельдман Барретт

Сеть понимания эмоций у человеческих младенцев
Бетти М.Репачоли и Эндрю Н. Мельцов

Подход динамически-интерактивной модели к восприятию эмоций лица
Джонатан Б. Фриман

Послесловие
Реджина С. Лапате и Эндрю С. Фокс

Вопрос 11. Как эмоции воплощаются физически?

Как и почему воплощаются эмоции
Эдриен Вуд, Джаред Мартин и Паула Ниденталь

Эмоции в теле и мозге: действие и реакция, зависящие от контекста
Маргарет М. Брэдли и Питер Дж.Lang

Важность разума для понимания того, как воплощаются эмоции
Наоми И. Эйзенбергер

Как эмоции воплощаются физически?
Розалинда У. Пикард

Боль как воплощенная эмоция
Тим В. Саломонс

Как эмоции организованы и физически воплощены?
Брюс С. МакИвен

Сложный гобелен эмоций: иммунный и микробный вклад
Мелисса А. Розенкранц

Послесловие
Эндрю С. Фокс и Александр Дж.Shackman

Вопрос 12. Какую роль в эмоциях играет сознательная осведомленность?

Эмоции — это больше, чем их субъективные чувства
Кент С. Берридж

Реактивная эмоциональная обработка в отсутствие сознательного осознания
Джошуа М. Карлсон

Какова роль бессознательных эмоций и сознательного осознания в эмоциях?
Беатрис де Гелдер и Марко Тамиетто

Саморегулирование наших эмоциональных состояний, когда мы осознаем их и когда мы не находимся
Линн Уильямс

Регулирующие преимущества осознанного осознания: выводы из парадигмы неправильной атрибуции эмоций и роли боковой префронтальной коры
Регина К.Лапате

Послесловие
Регина С. Лапате и Эндрю С. Фокс

Вопрос 13. Как эмоции интегрируются в выбор?

Как может повлиять на выбор?
Брайан Кнутсон и Мирр Сталлен

Эмоции через призму экономической теории
Агнешка Тимула и Пол Глимчер

Эмоции как вычислительные сигналы ошибки гола
Люк Дж. Чанг и Эшин Джолли

Аффект — основа ценностей
Хартли и Кэтрин Питер Сокол-Хесснер

Эмоции, ценности и выбор
Джоли Вормвуд и Лиза Фельдман Барретт

Эмоции могут влиять на процессы принятия решений, способствуя определенным поведенческим тенденциям
Ян Б.Engelmann & Todd A. Hare

Эмоции важны для принятия выгодных решений: нейропсихологическая перспектива
Джастин Ребер и Дэниел Транель

От эмоций к движению: принятие решений на основе текущего состояния и биологических потребностей
Элизабет А. Мюррей

Послесловие
Эндрю С. Фокс и Регина С. Лапате

Вопрос 14. Что происходит в эмоциональном развитии?

Распознавание эмоций в первые годы жизни
Джулия Катальдо и Чарльз А.Нельсон

Все развивается в процессе эмоционального развития
Хилл Х. Голдсмит

Стабильность и изменение эмоционально-релевантных личностных черт в детстве и подростковом возрасте
Ребекка Л. Шайнер

Нормативные траектории и источники психопатологического риска в подростковом возрасте
Лия Х. Somerville & Кэти А. Маклафлин

Что происходит в эмоциональном развитии? Подростковая эмоциональность
Эвелин А. Кроун и Дженнифер Х. Пфайфер

Цели меняются с возрастом и приносят пользу эмоциональному опыту
Кэндис Хоган, Тамара Симс и Лаура Л.Карстенсен

Идеальный конец в эмоциональном развитии
Кэрол Д. Рифф

Послесловие
Регина С. Лапате и Александр Дж. Шакман

Эпилог — Природа эмоций: программа исследований для 21 века

Эндрю С. Фокс , Регина К. Лапате, Ричард Дж. Дэвидсон и Александр Дж. Шакман

Ссылки

Индекс

эмоций: природа, биологическая основа и внешнее выражение

В этой статье мы обсудим: — 1.Природа эмоций — некоторые противоположные взгляды 2. Биологическая основа эмоций 3. Внешнее выражение эмоций — внешние признаки внутренних чувств 4. Эмоции и познание — как чувства формируют мысли и мысли формируют чувства 5. Культура и эмоции 6. Субъективность Благополучие — некоторые мысли о личном счастье.

Содержание:

  1. Природа эмоций — некоторые противоположные взгляды
  2. Биологическая основа эмоций
  3. Внешнее выражение эмоций — внешние признаки внутренних чувств
  4. Эмоции и мышление формируют мысли — как формируются чувства Чувства
  5. Культура и эмоции
  6. Субъективное благополучие — некоторые мысли о личном счастье

1.Природа эмоций — некоторые противоположные взгляды:

Теории Кэннон-Барда и Джеймса-Ланге: что первично, действие или чувство?

Давайте начнем с теории Кэннона-Барда, потому что она согласуется с нашими собственными здравыми представлениями об эмоциях. Эта теория предполагает, что различные провоцирующие эмоции события вызывают одновременно субъективные переживания, которые мы называем эмоциями, и сопровождающие их физиологические реакции.

В только что описанной ситуации вид аудитории и вашего профессора с ручкой, готовой оценить вашу работу, вызывает у вас учащенное сердцебиение, сухость во рту и другие признаки физиологического возбуждения и, в то же время, испытывать субъективные чувства, которые вы называете страхом.

Другими словами, эта ситуация стимулирует различные части вашей нервной системы, так что возникает как возбуждение, опосредованное вегетативной нервной системой, так и субъективные ощущения, опосредованные корой головного мозга и другими частями мозга.

Напротив, теория Джеймса Ланге предлагает более удивительный взгляд на эмоции. Это предполагает, что субъективные эмоциональные переживания на самом деле являются результатом физиологических изменений в нашем теле. Другими словами, вы чувствуете страх, произнося речь, потому что замечаете, что ваше сердце колотится, во рту пересыхает и так далее.Как сказал сам Уильям Джеймс: «Нам жаль, потому что мы плачем, злимся, потому что мы ударяем, и боимся, потому что мы дрожим».

До недавнего времени казалось, что большинство свидетельств в пользу подхода Кэннона-Барда — события, провоцирующие эмоции, вызывают как физиологическое возбуждение, так и субъективные переживания, которые мы называем эмоциями. Теперь, однако, маятник научного мнения сдвинулся в сторону более широкого признания подхода Джеймса-Ланге — представления о том, что мы испытываем эмоции из-за нашего осознания физиологических реакций на различные стимулы или ситуации.

На этот вывод указывают несколько линий доказательств. Во-первых, исследования, проведенные с использованием современного оборудования, показывают, что разные эмоции действительно связаны с разными моделями физиологической активности. Похоже, что разные эмоции не только ощущаются по-разному; они также приводят к несколько иным паттернам телесных изменений, включая контрастирующие паттерны мозговой и мышечной активности.

Во-вторых, теория Джеймса-Ланге подтверждается исследованиями гипотезы лицевой обратной связи.Эта гипотеза предполагает, что изменения в выражении лица иногда вызывают сдвиги в наших эмоциональных переживаниях, а не просто отражают их. Кроме того, другие исследования показывают, что изменение позы нашего тела или даже тона голоса может повлиять на эмоциональные переживания.

С учетом таких результатов гипотеза лицевой обратной связи была переименована в эффект периферийной обратной связи, чтобы показать, что на эмоции можно влиять не только с помощью мимики. Хотя при проверке этой гипотезы возникает много сложностей, результаты нескольких исследований подтверждают ее точность.

Эти данные позволяют предположить, что в теории Джеймса-Ланге может быть значительная доля истины. В то время как субъективные эмоциональные переживания часто вызываются конкретными внешними стимулами, как предполагает точка зрения Кэннон-Барда, эмоциональные реакции также могут быть вызваны изменениями и осознанием нашего собственного состояния тела, как утверждает теория Джеймса-Ланге.

Двухфакторная теория Шехтера и Зингера :

Сильные эмоции — обычная часть повседневной жизни, но как их отличить? Как мы узнаем, что мы скорее злы, чем напуганы, или грустны, чем удивлены? Один из возможных ответов дает третья теория эмоций.Согласно этой точке зрения, известной как теория Шахтера-Зингера или, иногда, как теория двух факторов, события, вызывающие эмоции, вызывают повышенное возбуждение. В ответ на эти чувства мы затем исследуем внешнюю среду, чтобы определить их причины.

Факторы, которые мы затем выбираем, играют ключевую роль в определении ярлыка, который мы помещаем на наше возбуждение, и, следовательно, в определении эмоции, которую мы испытываем. Если мы чувствуем себя возбужденными после того, как почти промахнулись в пробке, мы, вероятно, обозначим свои эмоции как «страх» или, возможно, «гнев».«Если вместо этого мы чувствуем возбуждение в присутствии привлекательного человека, мы можем обозначить свое возбуждение как« влечение »или даже« любовь ». Короче говоря, мы ощущаем себя испытывающими эмоции, которые нам подсказывают внешние сигналы.

Это контрастирует с теорией Джеймса-Ланге, которая предполагает, что мы сосредотачиваемся на внутренних физиологических сигналах, чтобы определить, испытываем ли мы эмоцию и что это за эмоция. Теория Шехтера-Зингера представляет собой двухфакторную точку зрения, поскольку она учитывает как возбуждение, так и когнитивную оценку, которую мы выполняем в наших усилиях по выявлению причин такого возбуждения.

Многие исследования подтверждают теорию Шехтера-Зингера. Например, в одном полевом исследовании Даттон и Арон (1974) создали такие условия, чтобы туристы-мужчины встречали привлекательную женщину-научного сотрудника при переходе качающегося подвесного моста высоко над каменистым ущельем или на твердой земле. Позже исследователи попросили мужчин оценить их влечение к ассистенту.

Теория предсказывает, что те, кто встретит ассистентку на качающемся мосту, будут более возбуждены и — в той мере, в какой они приписывают это возбуждение ассистенту — сообщат, что находят ее более привлекательной.Результаты показали, что туристы, которые встретили ее на мосту, не только оценили ассистентку как более привлекательную, но и с большей вероятностью позвонили ей на свидание!

Теория оппонента-процесса: действие и реакция на эмоцию :

Вы когда-нибудь замечали, что когда вы испытываете сильную эмоциональную реакцию, за ней вскоре следует обратная реакция? За восторгом следует разочарование, а за гневом часто следует спокойствие или даже сожаление по поводу предыдущих вспышек гнева.

На этих отношениях и сосредоточена теория эмоций, основанная на оппоненте. Теория предполагает, что (1) эмоциональная реакция на стимул автоматически сопровождается противоположной реакцией, и (2) повторное воздействие на стимул вызывает ослабление первоначальной реакции и усиление процесса оппонента или противоположной реакции.

Например, рассмотрим хирурга, который сначала испытывает очень положительные эмоции каждый раз, когда успешно завершает операцию по спасению жизни.Однако позже она переживает резкое эмоциональное разочарование. Со временем ее положительные реакции уменьшаются, а разочарование усиливается или наступает раньше после каждой медицинской процедуры. Результат; она может постепенно сокращать количество выполняемых операций или, по крайней мере, ей становится все более скучно и она становится равнодушной к своей работе.

Теория процесса оппонента дает важные сведения о наркомании. Например, люди, употребляющие героин, сначала испытывают сильное удовольствие, за которым следуют неприятные ощущения отмены.При повторном применении препарата удовольствие становится менее интенсивным, а неприятные реакции отмены усиливаются. В ответ наркоманы начинают употреблять наркотик не для получения удовольствия, а для того, чтобы избежать негативных чувств, которые возникают, когда они его не употребляют.

Итак, теория процесса оппонента предполагает, что закон физики — каждое действие вызывает реакцию — может применяться и к эмоциям. Каждое эмоциональное действие вызывает реакцию, и такие циклы могут оказывать важное влияние на многие аспекты нашего поведения.(Обзор теорий эмоций, обсуждаемых в этом разделе, представлен в Таблице 10.2.)


2. Биологическая основа эмоций

:

Исследования нервной основы эмоций сложны. поэтому здесь мы просто попытаемся обобщить некоторые из основных выводов.

Во-первых, кажется, что правое полушарие головного мозга играет особенно важную роль в эмоциональных функциях. Правое полушарие, похоже, специализируется на обработке эмоциональной информации.Людям с повреждением правого полушария сложно понять эмоциональный тон голоса другого человека или правильно описать эмоциональные сцены.

Точно так же среди здоровых людей без повреждений мозга люди лучше распознают эмоции других, когда такая информация представлена ​​их правому полушарию, а не левому полушарию. Правое полушарие, похоже, также специализируется на выражении эмоций; например, пациенты с повреждением правого полушария менее успешно выражают эмоции тоном голоса, чем люди без такого повреждения.

Вдобавок, по-видимому, существуют важные различия между левым и правым полушариями мозга в отношении двух ключевых аспектов эмоций; валентность — степень, в которой эмоция приятна или неприятна; и пробудить накал эмоций.

Активация левого полушария связана с приближением, реакцией на вознаграждение и положительным аффектом (т. Е. Положительными чувствами), тогда как активация правого полушария связана с избеганием, отказом от отвращающих стимулов и отрицательным аффектом.

Кроме того, передние области полушарий связаны в первую очередь с валентным (приятным-неприятным) измерением, тогда как задние области связаны в первую очередь с возбуждением (интенсивностью). Эти открытия имеют важное значение для нашего понимания нервной основы различных психологических расстройств.

Например, депрессия и тревога связаны с негативными чувствами или эмоциями, но депрессия обычно связана с низким уровнем возбуждения (депрессивные люди испытывают недостаток энергии), в то время как тревога связана с высоким возбуждением (если вы когда-либо испытывали беспокойство непосредственно перед экзаменом, вы это очень хорошо знаю!).Это приводит к интересным предсказаниям. Лица, страдающие депрессией, должны проявлять пониженную активность в правой задней области, в то время как люди, страдающие тревогой, должны проявлять повышенную активность в этой области мозга. Эти прогнозы подтвердились в нескольких исследованиях.

Дополнительные исследования показывают, что структуры в глубине мозга тоже играют важную роль в эмоциях. В частности, миндалевидное тело, по-видимому, участвует в нашей способности оценивать интенсивность, но не валентность эмоций других людей.Например, Adolphs, Russell и Tranel (1999) изучали женщину, у которой было повреждение миндалины в результате наследственного заболевания.

Этому пациенту показывали слайды с лицами, демонстрирующими различные эмоции (удивление, счастье, страх, гнев, печаль), а также слышали предложения, описывающие различные действия или события (например, «Джоди хихикал и смеялся», «Жена и дети Тома умерли в автокатастрофа »). Для обоих наборов стимулов пациента и группу контрольных участников, у которых не было повреждений головного мозга, попросили оценить, как показанные или описанные люди чувствовали себя в отношении возбуждения и валентности.

Результаты были ясны: реакции пациентки были очень похожи на ответы участников контрольной группы с точки зрения валентности, она могла легко сказать, какие эмоции были приятными, а какие — неприятными. Тем не менее, по сравнению с контрольной группой она показала ухудшение в распознавании возбуждения, особенно в отношении отрицательно валентных эмоций (страха и гнева).

Для положительно валентных эмоций (например, счастья) ее оценки были в пределах нормы. Действительно, миндалевидное тело играет ключевую роль в нашей интерпретации эмоциональной информации, касающейся угрозы или опасности, например, признаков страха или гнева со стороны других людей.Возможность быстро реагировать на такие раздражители может означать разницу между выживанием и смертью.


3. Внешнее выражение эмоций: внешние признаки внутренних чувств:

Эмоции — личное дело каждого. Никто, независимо от того, насколько он близок с нами, не может по-настоящему разделить наши субъективные внутренние переживания. Тем не менее, мы способны распознавать наличие различных эмоций у других, а также можем сообщать им о своих чувствах.Как происходит такое общение? Большая часть ответа включает невербальные сигналы — внешние признаки внутреннего эмоционального состояния других людей, которые проявляются в их выражениях лиц, позе тела и другом поведении.

Невербальные сигналы: основные каналы:

Десятилетия исследований невербальных сигналов предполагают, что этот вид коммуникации происходит одновременно по нескольким различным каналам или путям. Наиболее показательными из них являются мимика, движения тела и поза.

и. Разоблачение лица: выражение лица как ключ к разгадке эмоций других людей:

Современные исследования показывают, что можно многое узнать о текущих настроениях и чувствах других людей по выражению их лиц. Фактически, кажется, что шесть различных основных эмоций четко представлены на человеческом лице с раннего возраста: гнев, страх, печаль, отвращение, счастье и удивление. Кроме того, некоторые данные позволяют предположить, что презрение к другим эмоциям также может быть довольно простым.Однако согласие относительно того, какое конкретное выражение лица представляет эту эмоцию, менее согласовано, чем согласие с шестью другими только что упомянутыми эмоциями.

До недавнего времени было широко распространено мнение, что основные выражения лица, такие как выражение счастья, гнева или отвращения, универсальны, что люди во всем мире признают, что они отражают определенные эмоции. Однако результаты некоторых исследований поставили это предположение под сомнение.

Результаты нескольких исследований показывают, что, хотя выражения лица действительно могут многое рассказать об эмоциях других людей, на интерпретацию таких выражений также влияет контекст, в котором они встречаются, и различные ситуационные сигналы.

Например, если участникам исследования показывают фотографию лица, показывающую то, что обычно можно расценить как страх, но также читают историю, предполагающую, что человек на самом деле проявляет гнев, многие описывают лицо как выражение этой эмоции, а не страха. .

Подобные выводы предполагают, что выражения лица могут быть не такими универсальными с точки зрения предоставления четких сигналов о лежащих в основе эмоциях, как предполагалось ранее. Однако эти выводы несколько противоречивы, поэтому в настоящее время было бы неразумно делать твердые выводы по этому поводу.

ii. Жесты, поза и движения:

Попробуйте эту простую демонстрацию — сначала вспомните какой-нибудь инцидент, который рассердил вас, чем сильнее злиться, тем лучше. Подумайте об этом на минуту. А теперь попробуйте вспомнить еще один случай, из-за которого вы почувствовали себя счастливее, чем счастливее, тем лучше. Вы меняли позу или двигали руками, руками или ногами по мере того, как ваши мысли переходили от первого инцидента ко второму?

Скорее всего, вы это сделали, поскольку наше текущее настроение или эмоции часто отражаются в позе, положении и движениях нашего тела.Вместе такое невербальное поведение иногда называют языком тела или, с научной точки зрения, кинезикой, и они могут предоставить несколько видов информации об эмоциях других людей.

Во-первых, частые движения тела, особенно те, при которых одна часть тела что-то делает с другой частью, например прикосновение, царапание или трение, предполагают эмоциональное возбуждение. Чем чаще такое поведение встречается, тем выше уровень возбуждения или нервозности человека.

Более крупные модели движений всего тела также могут быть информативными.Такие фразы, как «она приняла угрожающую позу» и «он приветствовал ее с распростертыми объятиями» предполагают, что разные ориентации или позы тела могут указывать на противоположные эмоциональные реакции.

Наконец, более конкретная информация о чувствах других людей часто предоставляется с помощью жестов — движений тела, имеющих особое значение в данной культуре.


4. Эмоции и познание: как чувства формируют мысли и мысли формируют чувства:

Во многих случаях кажется, что наши мысли оказывают сильное влияние на наши эмоции.И эти отношения работают и в другом направлении: нахождение в хорошем настроении часто заставляет нас думать о счастливых мыслях, в то время как чувство грусти имеет тенденцию вызывать в памяти негативные воспоминания и образы. Короче говоря, есть важные связи между эмоциями и познанием — между тем, как мы чувствуем, и тем, как мы думаем. Давайте кратко рассмотрим некоторые свидетельства наличия таких ссылок.

Перед началом необходимо прояснить один важный момент. Здесь мы сосредоточимся на аффекте относительно мягких чувств и настроений, а не на сильных эмоциях.Граница между эмоциями и аффективными реакциями несколько размыта; но поскольку большая часть исследований сосредоточена на влиянии относительно скромных изменений настроения, видов изменений, которые мы испытываем много раз каждый день в результате повседневного опыта, они будут здесь в центре внимания.

В течение многих лет считалось, что аффективные реакции носят биполярный характер; то есть, что положительный аффект и отрицательный аффект представляют собой противоположные стороны одного измерения, и что наши настроения падают где-то в этом измерении в любой момент времени.Однако в последние годы это предположение было оспорено предположением о том, что, возможно, положительный аффект и отрицательный аффект на самом деле являются независимыми измерениями, так что мы можем быть высокими в одном, низкими в другом, высокими в обоих или низкими в обоих.

Эта проблема еще не решена, хотя недавние открытия, кажется, предлагают довольно сильную поддержку идеи о том, что положительное и отрицательное влияние на самом деле являются двумя сторонами одного измерения. Но помните, что это предварительный вывод; научное жюри еще не принято.

Как Affect влияет на познание:

Результаты многих исследований показывают, что наше текущее настроение может сильно влиять на несколько аспектов познания. Здесь мы сосредоточимся на других способах, которыми настроение или чувства влияют на познание. Один из таких эффектов связан с влиянием нашего текущего настроения или аффективных состояний на наше восприятие неоднозначных стимулов.

Как правило, мы воспринимаем и оцениваем эти стимулы более благоприятно, когда мы в хорошем настроении, чем в отрицательном.Например, когда их просят провести собеседование с кандидатами, квалификация которых неоднозначна, ни очень сильные, ни очень слабые участники исследования присваивают кандидатам более высокие оценки, когда они (интервьюеры) находятся в позитивном настроении, чем в негативном.

Другой способ влияния аффекта на познание — это его влияние на стиль обработки информации, который мы принимаем. Положительный аффект побуждает нас принять гибкий, подвижный стиль мышления, в то время как отрицательный аффект побуждает к более систематической и тщательной обработке.Почему? Возможно, потому, что мы интерпретируем негативный аффект как своего рода сигнал опасности, указывающий на то, что текущая ситуация требует нашего полного внимания.

Счастливое настроение может повысить творческий потенциал, возможно, потому, что хорошее настроение активирует более широкий спектр идей или ассоциаций, чем плохое настроение, а творчество частично состоит в объединении таких ассоциаций в новые паттерны.

Четвертый способ влияния аффекта на познание заключается в его влиянии на наши планы и намерения в широком диапазоне социальных ситуаций.Например, недавние результаты, представленные Форгасом (1998b), предполагают, что переговорщики, находящиеся в хорошем настроении, применяют более совместные стратегии и ожидают лучших результатов, чем те, кто находится в плохом настроении.

Как познание влияет на аффект:

Большинство исследований взаимосвязи между аффектом и познанием сосредоточено на том, как чувства влияют на мышление. Однако, когда внутренние реакции неоднозначны, мы смотрим вовне на собственное поведение или на другие аспекты внешнего мира в поисках ключей к разгадке природы наших чувств.В таких случаях эмоции или чувства, которые мы испытываем, во многом определяются выбранной нами интерпретацией или когнитивными ярлыками.

Второй способ воздействия познания на эмоции — активация схем, содержащих сильный аффективный компонент. Например, если мы обозначим человека как принадлежащего к какой-либо группе, наша схема для этой социальной категории может подсказать, какими чертами он или она, вероятно, обладает. Кроме того, это может также сказать нам, как мы относимся к таким людям. Таким образом, активация сильной расовой, этнической или религиозной схемы или стереотипа может оказать сильное влияние на наши текущие чувства или настроения.

В-третьих, наши мысли часто могут влиять на нашу реакцию на вызывающие эмоции события. Например, гнев и связанная с ним агрессивная мотивация часто можно уменьшить, извиняясь и используя другую информацию, которая помогает объяснить, почему другие обращались с нами провокационно. Кроме того, гнев иногда можно уменьшить или даже предотвратить с помощью таких приемов, как размышления о событиях, отличных от тех, которые вызывают гнев. В таких случаях влияние познания на чувства может иметь важные социальные последствия.

В целом, как показывает наш повседневный опыт, действительно существует множество связей между аффектом и познанием. То, как мы чувствуем свое текущее настроение, влияет на то, как мы думаем, а наши мысли, в свою очередь, часто формируют наше настроение и эмоции.


5. Культура и эмоции:

Эмоциональное выражение определяется культурными верованиями, ценностями и правилами в отношении надлежащего выражения. Исследования также показали, что выраженные эмоции различаются в зависимости от культуры и ситуации.

Культурные нормы различаются в отношении выражения эмоций, например, в Китае женщин поощряют выражать горе и скрывать счастье, а в Соединенных Штатах верно обратное. Латиноамериканская культура требует, чтобы объятия и поцелуи друзей во время приветствия, ухода или слез на свадьбе считались нормой в одних культурах, а в других — нет.

Исследования показали, что большинство основных эмоций являются врожденными и им не нужно учиться, и что эмоции, особенно выражения лица, имеют сильные биологические связи.Например, дети с нарушениями зрения от рождения, которые никогда не видели улыбку или лицо другого человека, по-прежнему улыбаются или хмурятся так же, как и дети с нормальным зрением. Но сравнивая разные культуры, мы видим, что обучение играет важную роль в эмоциях.

Это происходит двумя способами. Во-первых, культурное обучение влияет на выражение эмоций больше, чем то, что переживается. Например, в некоторых культурах поощряется свободное выражение эмоций, в то время как в других культурах учат людей, моделируя и подкрепляя их, мало раскрывать свои эмоции на публике.Во-вторых, обучение во многом связано со стимулами, вызывающими эмоциональные реакции. Было показано, что люди с чрезмерным страхом (фобией) перед лифтами, автомобилями и т. П. Научились этим страхам посредством моделирования, классического кондиционирования или избегания.

Правила отображения изучаются в процессе социализации. Например, в азиатских культурах акцент делается на коллективных усилиях, социальных связях и взаимозависимости, а проявление таких эмоций, как симпатия, уважение и стыд, встречается чаще, чем проявление чувств или отрицательных эмоций, которые могут нарушить мир между членами группы.Напротив, западные культуры поощряют индивидуальность, и люди открыто демонстрируют эмоции, которые обычно бывают сильными и продолжительными.

Ощущаемая эмоция также может передаваться через другие невербальные каналы, например, взгляд, жесты, параязык и близкое поведение. Эмоциональное значение, передаваемое с помощью жестов (языка тела), варьируется от культуры к культуре. Например, в Китае хлопок в ладоши является выражением беспокойства или разочарования, а гнев выражается смехом.

Было также установлено, что тишина передает разные значения в разных культурах. Например, в Индии глубокие эмоции иногда передаются с помощью молчания. Это может вызвать смущение при общении в западных странах. Было замечено, что латиноамериканцы и южные европейцы направляют свой взгляд в глаза взаимодействующего муравья.

Азиаты, в частности индийцы и пакистанцы, во время взаимодействия предпочитают отводить взгляд от собеседника.Физическое пространство (близость) также раскрывает различные виды эмоционального значения во время эмоционального обмена.

Американцы, например, не предпочитают слишком тесного взаимодействия; Индейцы Востока считают тесное пространство удобным для общения. Фактически, прикосновение в физической близости считается отражением эмоциональной теплоты. Например, было замечено, что арабы испытывают отчуждение во время взаимодействия с североамериканцами, которые предпочитают общаться на расстоянии.

Базовые эмоции также различаются по степени детализации и категоричности ярлыков. Например, таитянский язык включает 46 ярлыков для английского слова гнев.

Индийская традиция выделяет восемь таких эмоций, а именно любовь, веселье, энергию, удивление, гнев, горе, отвращение и страх. В западной литературе определенные эмоции, такие как счастье, печаль, страх, гнев и отвращение, обычно рассматриваются как основные для человека. Такие эмоции, как удивление, презрение, стыд и вина, не считаются основными для всех.

Действительно, индийская традиция предлагает очень богатую концептуальную концепцию эмоций, и ее роль в жизни была задумана и разработана, чтобы охватить физический, социальный и духовный планы существования. Опять же, важно помнить, что культура играет важную роль во всех эмоциональных процессах. Чтобы проиллюстрировать этот момент, давайте рассмотрим эмоцию Ладжи — индийскую эмоцию.

Ладжа (стыд) в индийском контексте имеет положительный оттенок. Это означает обладать достоинством цивилизованного поведения.Испытывать ладжу — значит испытывать чувство изящного подчинения и добродетельного, учтивого и воспитанного «я»; Фактически, это приравнивается к «уважительной сдержанности».

В Ориссе, Индия, «прикусите свой язык» — это идиоматическое выражение для Ладжи, а также выражение лица, используемое женщинами в качестве знакового извинения перед лицом несоблюдения социальных норм. По данным Shweder et al. (2008), Ладжа рассматривается как выдающийся идеал Южной Азии, поскольку считается, что он помогает сохранить социальную гармонию, помогая женщинам проглотить свой гнев.

Ладжа иллюстрирует зависимость эмоционального опыта от социального и морального контекста. Этика «автономии», «сообщества» и «божественности» и их важность в разных культурах влияют на их опыт и выражение эмоций наряду с культурной концептуализацией эмоций.

Кроме того, эмоции, испытываемые теми, чья мораль основана на этике автономии, т. Е. Сосредоточено на стремлении индивидов к максимальному самовыражению, могут отличаться от эмоций тех, чья мораль основана на этике сообщества, где семья является главной заботой. .Менон и Шведер (1994) заявляют, что «Ладжа не будет ощущаться в культуре, которая рассматривает иерархию и исключительную прерогативу других как несправедливость, чем мощный объект восхищения и уважения других».

Шиммак, Оиши и Динер (2002) отметили, что азиатские культуры придерживаются диалектического взгляда на эмоции, т. Е. Противоположные валентности, такие как счастье и печаль, оказались совместимыми друг с другом, в то время как в западном взгляде они воспринимаются как противоречащие друг другу. Другой. Буддийская практика самонаблюдения за эмоциональными состояниями может привести к самопониманию, которое, в свою очередь, может помочь развить понимание эмоциональных проблем и способствовать благополучию.

Теория эмоций Раса и Бхава: взгляд коренных народов:

Теория Раса и Бхава была предложена мудрецом Бхаратом в его трактате под названием Натья Шастра. Санскритский термин «раса» означает одновременно сок или сущность вещи и ее вкус? Раса означает пробовать, смаковать или пробовать, но когда этот термин используется для обозначения великой метаэмоции эстетического опыта, он обычно переводится как эстетическое удовольствие, наслаждение или восторг. Это удовольствие, которое длится только до тех пор, пока драматическая иллюзия, делающая «расу» реальностью.

Потому что зрители, которые становятся свидетелями драмы («расик»), могут испытывать наслаждение или удовольствие («раса») даже от опасений отрицательных эмоциональных состояний (отвращение, страх, гнев, печаль), чего в других обстоятельствах можно было бы избежать или подавить, мудрец Абхинавагупта и другие считают, что «раса» должна быть автономной метаэмоцией, особой формой сознания (таблица 10.3).

Помимо восьми основных эмоций, некоторые ученые полагали эмоциями шант (покой), бхакти (преданность) и ватсалью (любовь к детям).Мудрец Бхарата описал 33 незначительные или относительно преходящие (вьябхичари) эмоции: покой или уход (нирведа), слабость или слабость (глани), сомнение или тревогу (санка), ревность (асуйа), опьянение или гордость (мада), усталость (шрама). ), праздность (аласья), депрессия (дайнья), тревога (чинта), увлечение (моха), воспоминания или перевертывание вещей в уме (смрити), удовлетворенность (дхрити), стыд (врида), импульсивность (чапалата), радость (барса), возбуждение (авега), ступор (джадата), гордость или высокомерие (гарва), отчаяние (вишада), рвение (ацукья), сонливость (нидра), судороги (апасмара), сонливость (супта), пробуждение (вибодха) , негодование (амарша), притворство или сокрытие под ложной внешностью (авахиттха), свирепость (уграта), задумчивость [матт), болезнь (вйадхи), безумие (унмада), переживание «умирания» (марана), испуг (траса), и колебания (витарка).

Эмоции — это переживания отдельных людей, возникающие по определенным причинам. Лишенная всякой связи с конкретными людьми, эмоции, выраженные в искусстве, оторваны от контекста времени и места и, таким образом, действительно обобщены. Абхинавагупта очень конкретно и ясно говорит о важности способности произведений искусства отделять эмоции от их общих локусов, а именно эго конкретных людей в определенное время и в определенном месте, что приводит к определенным последствиям, эмпирическим или поведенческим.

При привязке к определенному контексту соблазн или угроза внешних факторов приводит либо к удовольствию, либо к боли, удовлетворению или неудовлетворенности эго. Вырванные из этого контекста, чувства, связанные с эстетическим опытом, не являются ни приятными, ни угрожающими, но тем не менее они вызывают отклик глубоко в душе эстета. Они доставляют удовольствие, но не доставляют ни удовольствия, ни боли, так что даже страх и отвращение вызывают «смакание».

Переживание бхавы или основных эмоций происходит за счет комбинации эмоций (стхайибхаври), преходящих эмоций (вьябхичарибхаври), вызывающих состояний (вибхава), последствий (анубхава) и органических проявлений эмоций (саттвикабхава).

Мы достигаем некоторой способности к переменному, но универсальному удовольствию эстетического восприятия вещей, представленных Искусством и Поэзией, так что мы наслаждаемся расой или вкусом печального, ужасного, даже ужасного или отталкивающего; Причина в том, что мы отстранены, бескорыстны, думаем не о себе или о самообороне (джугупса), а только о вещи и ее сущности.

Признание способности художественного опыта подняться над эгоистическими заботами является важным аспектом некоторых из наиболее доминирующих ценностей индийской культуры.Раса вызывает переживание блаженства, которое, как говорят, является результатом упорного стремления к самореализации. Санскритское выражение, используемое для описания взаимосвязи между радостью от искусства и высшим блаженством Брахмана, — это «брахмананда Саходара», что буквально означает «рожденный из одного чрева».

Это становится возможным в процессе общения, которое делает человека компетентным вместилищем искусства (Сахридая). Постоянно ценив искусство, человек отождествляет себя с объектом искусства, потому что его ум очищен и сделан как зеркало.Он способен по душе приобщаться к искусству, ставит художника в общение с самим собой. Раса — это переживания как откровение самого себя. Через общение искусство преображает всех участников.


6. Субъективное благополучие: некоторые мысли о личном счастье:

Предположим, вам задали следующие вопросы: «Насколько вы счастливы?» и «Насколько вы довольны своей жизнью?» Предположим, что в обоих случаях ваш ответ может варьироваться от 1 (очень недоволен; очень неудовлетворен) до 7 (очень доволен; очень доволен).Как бы вы ответили? Если вы похожи на большинство людей, то на самом деле вы, вероятно, укажете, что вполне счастливы и вполне удовлетворены своей жизнью. Фактически, результаты исследования показывают, что примерно 80 процентов всех людей, ответивших на этот вопрос, удовлетворены.

Другими словами, они сообщают об относительно высоком уровне того, что психологи называют субъективным благополучием, глобальных суждений людей об удовлетворенности своей жизнью. Более того, это, по-видимому, верно во всем мире, для всех возрастных групп, на всех уровнях дохода, превышающих крайнюю нищету, среди относительно непривлекательных людей, а также среди привлекательных людей и во всех расовых и этнических группах.

Означает ли это, что все счастливы, независимо от жизненных обстоятельств? Нисколько; в целом, большинство людей сообщают о том, что они относительно счастливы и довольны своей жизнью. Почему? Мы не знаем наверняка, но похоже, что в целом люди имеют сильную тенденцию смотреть на светлую сторону вещей, чтобы быть оптимистичными и оптимистичными в широком диапазоне ситуаций. Например, они часто демонстрируют сильный оптимистический уклон — сильную тенденцию верить, что за определенный период времени они могут достичь большего, чем на самом деле.

Но учитывая, что большинство людей считают себя счастливыми, какие факторы влияют на то, насколько они счастливы? Недавний обзор исследований по этому вопросу, проведенный Динером и его коллегами, указывает на следующие переменные. Во-первых, генетические факторы, кажется, играют роль. Оказывается, у некоторых людей врожденная склонность к приятному и покладистому характеру, и это способствует их личному счастью. Из-за этой склонности они хорошо ладят с другими, и это может помочь проложить путь к счастью.

Во-вторых, важны личностные факторы. Эмоционально стабильные люди, обладающие высокой аффилированностью (склонность к установлению отношений с другими людьми) и воспринимаемым контролем (они чувствуют, что они «ответственны» за свою собственную жизнь), как правило, более счастливы, чем те, кто эмоционально нестабильны, имеют более низкую аффилированность и низкий уровень воспринимаемого контроля. Кроме того, некоторые результаты не удивительно показывают, что люди, которые оптимистичны, экстраверты и избегают чрезмерного беспокойства, также, как правило, более счастливы, чем пессимистичные, интроверты и склонные к чрезмерному беспокойству.

Третий фактор включает наличие целей и ресурсов (личных, экономических и других), необходимых для их достижения. Многие исследования показывают, что люди, у которых есть конкретные цели, особенно те, которые у них есть реальный шанс достичь, и которые чувствуют (реалистично или иначе), что они продвигаются к ним, более счастливы, чем люди, у которых таких целей нет.

Наконец, внешние условия, на которые люди имеют разную степень влияния, также играют роль в личном счастье.Неудивительно, что люди, живущие в богатых странах, более счастливы, чем в бедных. В целом, женатые люди, как правило, более счастливы, чем одинокие, хотя этот вывод зависит от того, как культура относится к браку. Кроме того, люди, которые довольны своей работой и карьерой, как правило, более счастливы, чем те, кто не доволен.

Возможно, гораздо более удивительными, чем эти открытия, являются те, которые указывают на то, что некоторые факторы, которые, как мы можем ожидать, связаны с личным счастьем, похоже, не влияют на него.Например, вопреки широко распространенному мнению, богатые люди ненамного счастливее менее богатых. Точно так же личное счастье не снижается с возрастом, несмотря на то, что и доход, и доля состоящих в браке людей снижаются по мере взросления.

Наконец, по-видимому, нет существенных гендерных различий с точки зрения личного счастья. Это правда, несмотря на то, что женщины, кажется, испытывают более широкие колебания аффективных состояний, чем мужчины. Очевидно, женские «минимумы» ниже, чем у мужчин, но и их «максимумы» также выше; Таким образом, в целом субъективное благополучие обоих полов существенно не различается.

В целом, хотя многие факторы могут повлиять на личное счастье, большинство людей сообщают об относительно высоком уровне субъективного благополучия и вполне удовлетворены своей жизнью. Несмотря на множество негативных событий, которые происходят в наши взрослые годы, мы, как правило, сохраняем определенную степень оптимизма и позитивный взгляд на жизнь.


Рождаются или порождаются эмоции?

Как работают эмоции? Мы рождаемся с ними или узнаем их, как названия цветов?

Основываясь на многолетних исследованиях, первые исследователи эмоций тяготели к теории универсальности: эмоции — это врожденные, биологически обусловленные реакции на определенные проблемы и возможности, созданные эволюцией, чтобы помочь людям выжить.

Эти ученые стремились задокументировать ощущаемый опыт, выразительное поведение и модели понимания эмоций в западных и незападных культурах — и они обнаружили огромную общность. Независимо от культуры или среды обитания, люди, столкнувшиеся с опасностью, по-видимому, испытывали страх, который помогает им убежать, а родители, глядя на своих отпрысков, сообщают о чувстве любви, которая поощряет бескорыстную заботу. Ученые даже обнаружили подобное выражение эмоций у нечеловеческих приматов.

Реклама Икс

Meet the Greater Good Toolkit

От GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для благополучия.

Но недавняя книга психолога и исследователя эмоций Лизы Фельдман-Барретт, Как создаются эмоции, , ставит под сомнение эту точку зрения. Подводя итоги многолетних дебатов, она утверждает, что эмоции — это не врожденные автоматические реакции, а те, которые мы узнаем на основе нашего опыта и предшествующих знаний. Она делает несколько замечательных выводов и выделяет увлекательные исследования, но затем заходит слишком далеко.

Это кекс или кекс?

В книге Фельдман-Барретт демонстрирует, как легко нам неправильно истолковать эмоциональное выражение. Она показывает, например, крупный план лица звезды тенниса Серены Уильямс, на котором Уильямс, кажется, пребывает в агонии, а не в триумфе после победы в матче — таким образом, показывая, насколько легко мы можем запутаться в интерпретации эмоционального выражения.

Вот почему высокая, чем случайность, точность определения эмоций не может служить доказательством универсальности сигналов эмоций, утверждает Фельдман-Барретт.То же самое касается исследований того, насколько хорошо люди распознают невербальные эмоциональные вокализации; ее собственное исследование показывает, что племена химба в Намибии не могут отличить быстрый слышимый вдох страха от вдоха удивления.

Фельдман-Барретт продолжает резкую критику исследования, которое поддерживает универсальную точку зрения. Попробовав и не сумев воспроизвести ключевые выводы самостоятельно, она отмечает недостатки в методологии других, документирует свои собственные противоречивые результаты (с небольшими методологическими модификациями) и, чтобы разобраться во всем этом, переименовывает эмоции в тип усвоенных социальных знаний. сродни знанию разницы между маффинами и кексами.

«Различия между маффинами и кексами — это социальная реальность; когда предметы в физическом мире, такие как выпечка, берут на себя дополнительные функции по соглашению общества. Точно так же эмоции — это социальная реальность », — пишет она.

Действительно, большинство современных ученых, занимающихся эмоциями, согласятся, не отрицая всеобщего взгляда, что эмоции не могут быть переданы исключительно мимикой или голосом, или, если на то пошло, частотой сердечных сокращений, размером зрачка, взятием крови, активацией мозга и т. Д. или поведение, среди других модальностей, которые исследуют исследователи эмоций.

Скорее понимается, что эмоции поддерживаются группой процессов: экспрессивным поведением (лицом, голосом, позой, прикосновением, обонятельными сигналами, языком), наряду с паттернами нервной и периферической физиологической активации, некоторые из которых мы можем даже не заметить. владеть технологиями для адекватного захвата.

Если не учитывать сложность этого исследования, у книги есть проблемы.

Как взаимодействуют природа и воспитание?

Фельдман-Барретт может быть прав в том, что исследования еще не выявили идеальных «отпечатков пальцев» для различных эмоций.Но разве ошибочно утверждать, что они не могут существовать, особенно учитывая доказательства того, что они могут? Фактически, исследователи активно изучают этот вопрос: финская группа нейробиологов недавно использовала фильмы для выявления шести основных эмоций, и они задокументировали различные модели нейронной активации для каждой, предполагая частичный «отпечаток пальца» для некоторых эмоций — по крайней мере, на нейронном уровне. .

Любопытно, что модель Фельдмана-Барретта оказывается необычайно близкой к модели, предложенной универсалистами.Они разбивают эмоции на 1) физическое ощущение, 2) интерпретацию того, что происходит в вашем окружении, и 3) экспрессивное поведение. Они очень похожи на элементы «сконструированной эмоции» Фельдмана-Барретта: 1) основное физическое ощущение, 2) значение, связанное с тем, что человек узнал об этом чувстве и ситуации, и 3) поведенческие последствия этого значения.

Непреходящая разница? Сконструированные эмоции необходимо изучать, в то время как универсальные эмоции частично уже присутствуют.Однако нужно ли нам рассматривать это как ситуацию «или-или»? Может ли быть градиент, когда одни эмоции присутствуют с первого дня, в то время как мы предрасположены приобретать другие в ходе развития — возможно, с более тонкими, сложными эмоциями, которые в дальнейшем формируются жизненным опытом?

Хотя ее книга может побудить к более глубокому размышлению о том, как работают эмоции, ее доводы против универсальности кажутся чрезмерными. Ее собственная модель слишком сложна и, как ни странно, слишком похожа на ту, которую она стремится вытеснить.Вместо того, чтобы опираться на существующую науку, она пытается разрушить ее — и то, что она придумывает, не сильно отличается.

Как мы относимся к чувствам?

Houghton Mifflin Harcourt, 2017, 448 стр.

Куда все это нам ведет?

Одна полезная информация из книги Фельдмана-Барретта заключается в том, что то, что мы узнали в жизни, драматически и часто бессознательно влияет на наши эмоциональные переживания. Это говорит о том, что могут быть способы лучше осознавать свои собственные эмоции и более активно участвовать в их формировании.

Фельдман-Барретт предполагает, что внимательность — внимание к мыслям и ощущениям без суждений — может вызвать такое состояние ума, при котором усвоенные ожидания меньше влияют на текущий опыт.

Например, мы можем ожидать, что во время обострения спора мы будем чувствовать себя все более злыми; так оно и было до . Без этого ожидания мы могли бы услышать другого человека и иметь больше шансов на конструктивное решение. Согласно работе психиатра и нейробиолога Джадсона Брюэра, практика внимательности смягчает наши эгоцентрические ожидания, независимо от того, чувствуем мы эмоции или нет, в пользу нашего благополучия.

Дополнительные исследования показывают, что отклонение наших мыслей от типичных эгоистичных рассказов «Я есть» или «Я чувствую», которые возникают в трудные времена, может повысить эмоциональное благополучие.

Добавить комментарий