Ранняя детская шизофрения симптомы: Шизофрения у детей — ШПИЛЬКИ

Содержание

Детская шизофрения, признаки (F 20)

Проблема шизофрении у детей остается одной из важнейших в современной психиатрии.

Детская шизофрения – это такой недуг, который вполне может возникнуть и на первом году жизни, но, как правило, появляется после семилетнего возраста.

Детская шизофрения признаки: ребенок становится замкнутым, апатичным к повседневным делам, может быть подвержен мыслительным расстройствам. При такой болезни как детская шизофрения, признаки бывают самые разные — как психического, так и физиологического плана.

Симптомы

Такое заболевание как шизофрения у детей симптомы может иметь совершенно различные. Как правило, болезнь проявляется через депрессивные состояния, расстройства слуха, замкнутость, ничем не мотивированные приступы смеха или же слез, отсутствие какой-либо инициативности, проблемы с поведением и суицидальные наклонности и так далее.

Признаки у детей

Говоря о такой проблеме как шизофрения: признаки у детей>, стоит отметить, что для больных детей характерно необычное вычурное фантазирование. Фантазии детей, которые страдают шизофренией, в основном переполняются их различными опасениями или желаниями. Иногда это выражается в весьма недружелюбном отношении к людям, которые окружают ребенка. В особо тяжелых случаях дети абсолютно никого, кроме самих себя, не любят и не воспринимают. Как показывает практика, чем ранее начинается и чем дольше затягивается процесс лечения, тем увеличивается опустошение, холодность к близким людям, утрата душевной близости.

Ранняя детская шизофрения

Ребенок, у которого наблюдается ранняя детская шизофрения, заметно отличается от своих сверстников. Например, такие дети часто повторяют услышанные (например, в мультфильмах) или прочитанные (в книжках) фразы, порой не выказывают абсолютно никакой реакции на вопросы либо дают ответы с запозданием или же наоборот, могут разговаривать, не умолкая. С ровесниками такие дети играют мало и неохотно, и часто склонны к гиперактивности. С такими детьми заниматься довольно непросто, но все-таки можно и нужно.

Шизофрения в детском возрасте

Шизофрения в детском возрасте в основном проявляется в различных страхах, двигательной заторможенности, постоянном нездоровом фантазировании. Также эта болезнь в детском возрасте характеризируется значительно сниженной активностью, тотальной погруженностью в свой внутренний мир и эмоциональную скудость. С течением времени, при отсутствии должной терапии, шизофрения накладывает неизгладимый след на все процессы в психике ребенка, вследствие чего начинает формироваться шизофренический дефект.

Как проявляется шизофрения у детей

Отвечая на вопрос: как проявляется шизофрения у детей, следует начать с обнаружения галлюцинаций и приступов бреда у ребенка. Их не очень легко отличить от обычного фантазирования ребенка, и осуществить их выявление может лишь самый опытный специалист. Однако ряд характерных симптомов шизофрении, покоторым можно обнаружить признаки недуга, все же есть. Такой ребенок часто отличается раздражительностью и агрессивностью, его фантазии отличаются чрезмерной яркостью образов, а видения приходят в образах сказочных существ. Среди иных проявлений детской шизофрении выделяют также изменения эмоциональной сферы и двигательную симптоматику, которые и позволяют сделать подтверждение данного диагноза.

Дифференциально-диагностические критерии отграничения аутизма у детей и подростков (клинический очерк) //Психологическая газета

Возрастные особенности являются объективными причинами трудностей квалификации психических расстройств у детей и подростков, а нередко — и ошибок диагностики. В отличие от патологии взрослых, психические расстройства у детей почти никогда не представляют собой завершенного, целостного психопатологического синдрома, они рудиментарны, изменчивы, то исчезают, то появляются вновь, иногда ограничиваются одним-двумя очевидными симптомами. Несовершенный речевой контакт с ребенком (а иногда и отсутствие речевого контакта) и присущая и детям, и подросткам возрастная алекситимия (неспособность осознать и выразить свои эмоции) не всегда позволяют получить субъективные данные о переживаниях ребенка. Наконец, пожалуй, самой главной причиной трудностей выявления и правильной диагностики психических нарушений в детско-подростковом возрасте является их «маскированность», то есть скрытость, завуалированность соматическими, поведенческими или временными интеллектуальными расстройствами. Между тем, нозологический диагноз — это лишь слово, только формальный ярлык, из которого, однако, вытекает множество важнейших для развития ребенка, его актуальной социализации и его адаптации в будущем проблем: медикаментозная терапия, организация адекватной коррекционной помощи, форма и место обучения, профессиональная ориентация, возможность службы в армии, целесообразность оформления инвалидности и т.д. Ошибки диагностики небезобидны и в том, что они грубо искажают статистику, а также порождают хаос в научных исследованиях при неадекватной дифференциации групп обследуемых / больных.

Постоянно, на протяжении 30 лет, консультируя детей от 2 до 18 лет на амбулаторном приеме, мы практически ежедневно сталкиваемся с ошибками диагностики и, соответственно, с ошибками лечения, психолого-педагогического социально-образовательного сопровождения.

Самыми распространенными диагнозами у детей, обратившихся в последнее десятилетие за помощью, оказываются СДВГ (синдром дефицита внимания с двигательной расторможенностью) и РДА (ранний детский аутизм). При ближайшем рассмотрении эти диагнозы часто не подтверждаются, а назначенное лечение не только неэффективно, но нередко оказывает определенно негативное действие на психическое состояние, поведение и адаптацию ребенка.

Проблема аутизма в детском возрасте привлекает внимание отечественных психиатров и психологов на протяжении многих десятилетий, начиная с середины прошлого столетия [5, 6, 10, 17 и др.]. После основополагающих работ L. Kanner [24] и H. Asperger [22] лавинообразно хлынули публикации о раннем детском аутизме [2, 4, 7 и др.]. При этом многочисленные исследования не ознаменовались существенным прогрессом в понимании проблемы аутизма [25].

В работах многих детских психиатров зазвучала явная неудовлетворенность расширительной диагностикой аутизма у детей, который «угрожал стать «большим котлом» детской психиатрии» [7].

Тем не менее, в настоящее время вновь, после длительного периода сдержанного отношения к этой проблеме, возник «аутистический бум», проявившийся огромным ростом статистических данных распространенности диагноза РДА по всему миру. Если в 40-е годы прошлого века РДА выявлялся в 4–5 случаях на 10000 детей, то теперь эти показатели увеличились в 6–10 раз — до 30–40 случаев на 10000 детского населения.

Такой рост диагностики детского аутизма пытаются объяснить разными причинами: повышением доступности детской психиатрической помощи, улучшением диагностики, изменением аутоиммунных процессов, возможно, связанным с массивной вакцинацией детей первых лет жизни, глобальными цивилизационными изменениями эпохи постмодерна [9, 12-14, 19, 20].

Все эти вопросы могут быть решены только путем сравнительных международных междисциплинарных исследований при выработке единых критериев диагностики. С нашей точки зрения, основную роль в росте числа детей с диагнозом РДА играет его гипердиагностика: диагноз РДА часто ошибочно устанавливают детям с задержками развития и аутистически подобным поведением при ранних резидуально-органических поражениях ЦНС, при затяжных невротических, циклотимных и циклотимоподобных депрессиях, возникших в младенческом и младшем дошкольном возрасте, и, конечно, при ранней манифестации шизофрении.

Диагноз РДА в последнем случае является или «реабилитационным» (т.е. декларируется психиатром для облегчения адаптации ребенка), или ошибочным, или результатом небрежности врача, подверженного «диагностической моде». Этому способствует и некритичное обращение к МКБ-10, где кардинальными признаками детского аутизма (F84.0) называются нарушения социального взаимодействия и качественные нарушения общения, что по сути применимо и к так называемому «органическому аутизму», и к постпроцессуальным личностным расстройствам после перенесенного раннего детского эндогенного приступа, и к клиническим проявлениям риска заболеваний шизофренического спектра в виде шизотипического диатеза [1, 8] и другим состояниям. Еще большие понятийные и диагностические проблемы в вопрос об аутизме у детей внесло введение понятий «расстройств аутистического спектра», «процессуального аутизма», «атипичного аутизма» [11, 16, 18, 22], под которые подпадает практически вся не явно органическая и не явно невротическая психическая патология в детском возрасте, проявляющаяся в том числе нарушениями взаимодействия ребенка с окружающими.

Прежде чем перейти к частным аспектам проблемы, важно уточнить сущность понятия «аутизм» как одной из форм личностной патологии. С нашей точки зрения, аутизм как феномен не имеет прямого отношения к функции общения, а характеризует особый склад личности, основной характеристикой которого является интроверсия, т.е. преобладание внутреннего мира, фиксации на внутренних переживаниях, внутренних ценностей над внешними, погруженность в свой внутренний мир в ущерб отражению явлений окружающей жизни. Именно об этом в свое время писал, как бы предвидя возможные искажения в понимании понятия аутизма, его автор E. Bleuler: «В довольно большой части аутизм покрывается понятием

Юнга «интроверсия»; это понятие обозначает обращение внутрь либидо, которое в нормальных случаях должно искать объекты в реальном мире» [3]. Такого рода личностная структура предполагает, естественно, и ограничение вплоть до полного избегания общения с окружающими, но последнее свойство не является абсолютно обязательным для аутиста, более того, он может быть внешне даже излишне контактным без учета ситуации и содержания общения («аутизм наизнанку», «регрессивная синтонность», по H. J. Barahona Fernandes [цит. 12, с. 418].

Очевидно, в повседневной клинической практике происходит смешение и совмещение различных по сути понятий аутизма, а именно: аутизма как феномена, описанного E. Bleuler [3], в основе которого лежит интроверсия, по C. G. Jung [23]: аутизма как врожденного личностного расстройства с очерченным симптомокомплексом в рамках перверзного развития личности, по Каннеру и Аспергеру; аутизма как симптомокомплекса в рамках различных психопатологических процессов, имеющих самостоятельное нозологическое обозначение.

В частности, в последнее время очень часто приходится слышать в докладах и на защитах диссертаций и видеть на страницах научных книг упоминание об аутизме как о болезни. Если с этим согласиться, то сразу придется закрыть вопрос о разграничении двух нозологических единиц и объединить их в одну нозологию — шизофрению. Как нам представляется, чтобы избежать подобного, необходимо принять как непреложное утверждение, что невозможна диагностика проявлений аутизма ни как самостоятельной нозологии, ни как симптомокомплекса в рамках какой бы то ни было нозологической единицы без верифицированных проявлений интроверсии, по C.

G. Jung [23].

В современных работах больше внимания уделяется аутизму Каннера, т.е. тяжелым формам РДА с грубым нарушением развития дисгармоничного или олигофреноподобного типа. При этом почти не встречается исследований более мягкой формы РДА — синдрома Аспергера. Впрочем, и L. Kanner [24], и H. Asperger [22] описывали весьма похожие клинические состояния, но сейчас считается общепринятым относить к синдрому Каннера более тяжелые, а к синдрому Аспергера — более мягкие формы аутизма без явной интеллектуальной недостаточности. Аутизм Аспергера принято идентифицировать с шизоидной психопатией (или «расстройством личности», по МКБ-10). Если аутизм Каннера следует дифференцировать с тяжелыми (прогредиентными) формами ранней детской шизофрении, то проявления аутизма Аспергера во многом клинически сходны с постпроцессуальным дефектом при легких (малопрогредиентных) формах рано начавшейся шизофрении.

Таким образом, с нашей точки зрения, которой мы и придерживаемся в дифференциальной диагностике, РДА — это врожденная особенность характера, пожизненное расстройство, для максимальной коррекции требующее многолетних усилий разнопрофильных специалистов. Под диагнозом «РДА», известным и родителям, и специалистам немедицинского профиля, во многих случаях скрывается ранняя детская шизофрения.

Ранняя детская шизофрения — процессуальное заболевание, неминуемо приводящее к более или менее тяжелому нарушению развития и оставляющее более или менее выраженный резидуальный след на всей психической структуре личности. Правильное лечение больных шизофренией детей не только ослабляет симптоматику и создает условия для коррекционной помощи, но и снижает выраженность процессуального личностного дефекта.

Действительно, и при РДА, и при ранней детской шизофрении отмечаются одни и те же расстройства: наряду с выраженной интровертированностью наблюдаются аффективные расстройства, сверхценные увлечения, необычные влечения и страхи, патологические фантазии, а главное — кататонические и регрессивные расстройства. Дифференциальная диагностика практически невозможна, если четко не обозначить сущность каждого из этих патологических состояний. Рано начавшаяся шизофрения, как и всякая другая шизофрения, развиваясь по своим эндогенным законам, имеет начало и стадии прогредиентного (т.е. прогрессирующего) течения и регредиентного (т.е. ослабевающего) течения, иногда с полным исчезновением продуктивной симптоматики. Таким образом, для установления диагноза шизофрении важно найти начало болезни, психоз с особой симптоматикой, который возникает после более или менее продолжительного периода нормального развития ребенка, не вызывающего опасений у родителей.

Между тем, далеко не во всех случаях представляется возможным выявление раннего шизофренического приступа. Нарушение развития, нередко трактующееся как результат раннего резидуально-органического поражения ЦНС или соматического неблагополучия, в этих случаях отмечается по существу с рождения ребенка, т.е. в данном случае речь идет о врожденных формах шизофрении, описанных как и внутриутробные приступы-шубы во многих работах детских психиатров. Очевидно, что здесь дифференциальная диагностика чрезвычайно затруднена и должна быть основана преимущественно на особенностях динамики психопатологической симптоматики. Главным диагностическим критерием при невозможности выявить начало заболевания, является признак развития с углублением и сменой симптоматики, а также нарастанием изменений личности. При раннем детском аутизме, в отличие от ранней детской шизофрении, клиническая картина оказывается более однообразной и стабильной, ограничиваясь многие годы одними и теми же расстройствами и не усложняясь за счет присоединения симптомов другого регистра.

Разграничение раннего детского аутизма и ранней детской шизофрении имеет не столько академический интерес, сколько играет принципиальную роль в отношении терапевтической позиции врача-психиатра. Если ранняя детская шизофрения — болезнь, то ее, как и всякую другую болезнь, надо лечить и лечить своевременно. Наш многолетний клинический опыт показывает, что правильное лечение больных шизофренией детей не только ослабляет симптоматику и создает условия для коррекционной помощи и улучшения адаптации больного ребенка, но и снижает выраженность процессуального личностного дефекта. Имея документальное подтверждение РДА, родители больного шизофренией, активно поддерживаемые специалистами немедицинского профиля, часто отказываются от лечения ребенка, блуждая в поисках других методов терапии (диет, ноотропов, биодобавок и т.п.). Наконец, они все же просят начать лечение, но иногда бывает уже поздно, когда период активного течения болезни окончен и проявляется только выраженный специфический личностный дефект.

Еще более болезненным является официальное установление диагноза умственной отсталости у ребенка, больного шизофренией. Кажется, какая разница, если у ребенка все равно олигофреноподобный дефект и он представляется необучаемым. Кроме того, что надо быть честным во всем, касающемся ребенка и его родителей, и лечить ребенка в соответствии с его расстройствами, встречается немало случаев, когда после окончания активного периода болезни (пролонгированного психоза) ребенок оказывается способным к обучению и серьезно морально страдает из-за того, что перед ним открыта только вспомогательная школа, и тем более если он признан необучаемым.

Следующим моментом, также имеющим прямое отношение к РДА и ранней детской шизофрении, является их ошибочная диагностика как задержки развития вследствие раннего резидуально-органического поражения. И шизофрения, и РДА могут возникнуть не только у детей с ранней резидуально-органической церебральной недостаточностью, но и у детей с хромосомными заболеваниями, и у детей с тяжелыми эндокринными заболеваниями, и у детей с ДЦП. Одно другому не мешает, но зато очень мешает адекватной диагностике. Ребенок имеет все признаки раннего органического поражения ЦНС, что подтверждается и неврологическим и параклиническими обследованиями, и наличием церебрастенического синдрома или энцефалопатии. Но грубо диспропорциональное развитие, вычурные стереотипии, нелепые страхи, архаичные симптомы, регресс поведения и навыков совсем не укладываются в клинику собственно органического поражения ЦНС. Между тем ребенок по назначению сначала невролога, а затем и психиатра получает лечение ноотропами, ангиопротекторами, витаминами, аминокислотами, мочегонными средствами. И это правильно, но при своевременной диагностике эндогенного заболевания или РДА на фоне очевидной резидуально-органической недостаточности в лечении ребенка невозможно обойтись без специфической психотропной терапии. Кроме того, многие препараты, которые назначаются для активизации развития (например, ноотропы со стимулирующим действием) приводят к усилению или возникновению кататонического возбуждения. Родители, полностью доверяющие врачу, мужественно соблюдают его рекомендации, и только ретроспективно удается выяснить, что обострение основного заболевания было спровоцировано именно такими ноотропами.

В последние годы, однако, все чаще и чаще отмечается и противоположная тенденция, когда задержки развития в связи с ранней резидуально-органической церебральной недостаточностью ошибочно расцениваются как РДА. Здесь видимость дефицита общения возникает в силу выраженной задержки интеллектуального развития, отсутствия или недоразвития речи, психоорганического синдрома с чрезмерной утомляемостью, истощаемостью, робостью и «бестолковостью».

Такие дети либо вялы, безынициативны, требуют стимуляции, либо, что бывает значительно чаще, двигательно расторможены, не способны к целенаправленной деятельности, не концентрируют внимания даже в простой игре и взаимодействии с другими детьми. В отличие от истинных аутистов, у таких детей сохранным остается эмоциональное ядро личности: они искренне любят родителей, ласковы, стремятся к тактильному контакту, сохраняют возможность сопереживания, порой тяжело переживают неудачные попытки общения со сверстниками. Они стремятся познакомиться и поиграть с другими детьми, но из-за непонимания условий игры, невозможности полноценного речевого контакта, хаотичной двигательной активности, недержания аффекта не принимаются ими или подвергаются откровенным издевательствам. Между тем, главным в дифференциальной диагностике остается все же отсутствие специфических продуктивных симптомов аутизма и, прежде всего, нелепых, вычурных кататонических расстройств.

Наконец, с проявлениями РДА внешне сходна клиническая картина ранних (наступающих в младенческом или младшем дошкольном возрасте) затяжных депрессивных состояний — невротических (обусловленных материнской депривацией, хронической психогенной травматизацией) или эндогенных (в основном в рамках циклотимоподобной шизофрении и, реже, циклотимии). В этих случаях отгороженность, «депрессивный аутизм», приостановка развития или ощутимый регресс поведения и навыков, отсутствие естественного возрастного усложнения игры или даже ее полное отсутствие нередко диагностируются как ранний детский аутизм. Не только отсутствие антидепрессивной терапии, но и активное стимулирующее лечение и избыточно интенсивная коррекционная работа с таким ребенком нередко ведут к углублению и затягиванию депрессивного состояния. В дифференциальной диагностике в этих случаях необходимо учитывать свойственный детской депрессии «пульсирующий» характер психических расстройств с чередованием «светлых» периодов с ухудшением состояния, выраженность эмоциональных проявлений, плаксивость, отдельные высказывания (конечно, при наличии речи) депрессивного содержания (идей заброшенности, ревности, неуверенности в материнской любви и, значительно реже, собственной неполноценности). Кроме того, важным для окончательной диагностики является обязательный выход из болезненного состояния с минимальным эмоциональным изъяном и постепенным восполнением той задержки развития, которая возникла во время депрессивного состояния.

Ануфриев А.К. Козловская Г.В. Изучение шизотипического дизонтогенеза у детей раннего возраста группы высокого риска по эндогенным психозам // XI съезд невропатологов, психиатров и нейрохирургов Латвийской ССР. Т. 1. Рига. Т.1, 1985. С. 224-227.
Башина В.М. О синдроме раннего детского аутизма Каннера // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 1974. Вып. 10. С. 1538-1542.
Блейлер Э. Аутистическое мышление / Пер. с нем. и предисловие д-ра Я.М. Когана. Одесса: Полиграф, 1927. 81 с.
Вроно М.Ш. Шизофрения у детей и подростков (особенности клиники и течения). М.: Медицина, 1971. 128 с.
Гиляровский В.А. Профилактика нервных и психических болезней детского возраста // Профилактика нервных и психических заболеваний. М., 1928. 197 с.
Гуревич М.О. Психопатология детского возраста. М.: Госиздат, 1932. 231 с.
Каган В.Е. Аутизм у детей. Л.: Медицина, 1981. 190 с.
Козловская Г.В. Психические нарушения у детей раннего возраста (клиника, эпидемиология и вопросы абилитации): Автореферат дис. … докт. мед. наук. М., 1995. 48 с.
Козловская Г.В., Иванов М.В., Калинина М.А. и др. Актуальные проблемы психического здоровья детей раннего возраста // Мат-лы V Международного конгресса «Молодое поколение XXI века: актуальные проблемы социально-психологического здоровья» / Под ред. А.А. Северного, Ю.С. Шевченко. Москва, 24-27 сентября 2013 г. М.: ООО ONEBOOK.RU, 2013. С. 3-4.
Озерецкий Н.И. Психопатология детского возраста. Л.: Учпедгиз. Ленингр. отд-ние, 1938. 328 с.
Расстройства аутистического спектра у детей. Научно-практическое руководство / Под ред. Н.В. Симашковой. М.: Авторская академия, 2013. 264 с.
Руководство по психиатрии. В 2 томах. Т. 1 / Под ред. А.С. Тиганова. М.: Медицина, 1999. 712 с.
Самохвалов В. П., Гильбурд О.А., Егоров В.И. Социобиология в психиатрии. М.: ИД Вида-М., 2011. 336 с.
Самохвалов В.П., Кузнецов В.Е. Психиатрия и искусство. М.: ИД Вида-М., 2015. 376 с.
Самохвалов В.П. Психиатрия и постмодернизм: из прошлого в будущее // Неврологический вестник. 2016. Т. XLVIII, вып. 4. С. 63-66.
Симашкова Н.В., Якупова Л.П., Башина В.М. Клинические и нейрофизиологические аспекты тяжелых форм аутизма у детей // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2006. Т. 106. №7. С. 12-19.
Сухарева Г.Е. Шизоидные психопатии в детском возрасте // Вопросы педологии и детской психоневрологии. М., 1925. Вып. 2. С. 157-187.
Тиганов А.С, Башина В.М. Современные подходы к пониманию аутизма в детстве // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2005. Т 105. С. 4-13.
Шевченко Ю.С, Горюнова А.В., Бугрий СВ. Эволюционный патоморфоз психического онтогенеза. Часть I (Эссе) // Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2018 (18), №4. С. 110-131.
Шевченко Ю.С, Горюнова А.В., Бугрий СВ. Эволюционный патоморфоз психического онтогенеза. Часть II (Эссе) // Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2019 (19). №1. С. 101-124.
American Psychiatric Association. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, Fifth Edition (DSM-5). Arlington, VA: American Psychiatric Publishing, 2013. 992 p.
Asperger H. Die “Autistischen Psychopathen” im Kindesalter // Archiv fur Psychiatrie und Nerven Krankheiten. 1944, 117. Pp. 76-136.
Jung C. G. Uber die zwei Arten des Denkens / Wandlungen und Symbole der Libido // Jahrbuch fur psychoanalit. und psychopathol. Forschungen, III.-1911.S. 124.
Kanner L. Autistic disturbances of affective contact // Nerv. Child. 1943, №2-3. Pp. 217-250.
Kanner L. Problems of nosology and psychodynamics in early infantile autism // Am J Orthopsychiatry. 1949, 19 (3). Pp. 416-426.

Источник: Северный А.А., Иовчук Н.М. Дифференциально-диагностические критерии отграничения аутизма у детей и подростков (клинический очерк) // Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2020. Т. 20. №1. С. 50–58.

Пропущенные ранние предупреждающие знаки: путешествие моего сына с шизофренией

МОЖЕТ. 16, 2022

Линда Сноу-Гриффин, доктор философии.

«Почему я этого не предвидел?» — вопрос, который могут задать себе многие родители. Как мать и психолог я часто задавалась вопросом, почему я не идентифицировала ранние симптомы шизофрении у своего сына. Трудность для меня, как и для большинства родителей, заключается в том, что ранние симптомы шизофрении часто маскируются под другие проблемы, такие как депрессия.

Если у вас нет родственника первой степени родства с шизофренией и вы не знаете, что эта болезнь может быть наследственной, шизофрения на самом деле не является первоначальным диагнозом. И как бы ни была важна ранняя диагностика шизофрении, выявление ранних признаков может быть очень трудным.

Лучшее, что может сделать родитель или опекун, — это обеспечить профессиональное лечение любых ранних симптомов. Затем, когда психотические симптомы становятся очевидными и диагноз становится ясным, вмешательства при шизофрении становятся более доступными, поскольку человек уже начал лечение.

Депрессия Джейкоба казалась «нормальной»

На протяжении большей части своего детства мой сын Джейкоб любил проводить время с друзьями и всегда заводил новых, когда мы отдыхали, и никогда не терял энергии. Однако на втором курсе старшей школы это поведение начало постепенно меняться. Он начал изо всех сил пытаться найти хорошую пару с друзьями и стал несколько спорить со своим товарищем-перкуссионистом в марширующем оркестре. Я назвал это изменение «подростковой тревогой». Я думал, что с некоторым руководством и опытом он перерастет эту фазу.

«Подростковая тревога» Джейкоба продолжала расти, и он начал нуждаться в психологической и медицинской помощи в связи с депрессией. Согласно Диагностическому и статистическому руководству (DSM), одним из ранних признаков шизофрении примерно в 50% случаев является депрессия. Это было верно в ситуации нашей семьи; Джейкобу поставили диагноз и лечили от депрессии за несколько лет до того, как у него появились явные симптомы шизофрении.

Его депрессия охватила последние два-три года старшей школы. Он регулярно встречался с психологом и в конце концов принял антидепрессанты, прописанные психиатром. Он мог справляться со своей учебой и получать удовольствие от внеклассных и связанных с церковью занятий, но он не был в своем обычном социальном я. Даже с лекарствами он слишком много спал. Во время одной миссионерской поездки он целый день спал в задней части фургона, пока все остальные строили террасу для нуждающейся семьи. Во время поездки оркестра в Калифорнию он проспал весь тур по Голливуду, пока мне не удалось разбудить его и убедить присоединиться к друзьям. В той же поездке он заснул в автобусе до Six Flags и проснулся на автовокзале.

Чрезмерный сон и изоляция от общества были ключевыми симптомами его «депрессии», но, как я понял позже, они также могут быть возможными симптомами шизофрении. Я не думал об этом, потому что многие подростки испытывают депрессию. Согласно опросу SAMSHA, проведенному в 2020 году, у 4,3 миллиона подростков в возрасте от 12 до 17 лет, или у 17% подростков в США, был диагностирован большой депрессивный эпизод. Поскольку шизофренией в целом страдает от 1 до 2% населения, не у всех людей с депрессией впоследствии развивается шизофрения. Итак, как узнать, заболеет ли шизофренией ваш сын, дочь или любимый человек, страдающий депрессией? Такое предсказание очень сложно, если не невозможно, в большинстве случаев.

Мы могли бы рационализировать другое необычное поведение

Джейкоб, однако, демонстрировал некоторые другие ранние предупреждающие признаки, такие как расстройство мышления — дезорганизованный способ мышления, который проявляется в ненормальных способах самовыражения при разговоре и письме. В течение первого семестра последнего года обучения в старшей школе, примерно за три месяца до того, как ему поставили официальный диагноз «шизофрения», учитель Джейкоба по творческому письму попросил меня встретиться. Она была обеспокоена тем, что он написал, потому что он продолжал уточнять свои утверждения с отступлениями в скобках. Она сказала, что говорила с ним о том, что он использует скобки, но он все равно продолжал их использовать. Она не могла понять, почему он так сопротивлялся ее указаниям.

Когда я посмотрел на то, что он делал, я быстро рационализировал его стиль, чтобы он был связан с одной из его любимых телевизионных программ в то время, Mystery Science Theater. Это была популярная программа, в которой показывали фильмы, в которых группа персонажей выступала в роли критиков и делала забавные дополнения или дополнения к сценариям. Конечно, мне было легко сделать такой вывод, пока я не обнаружил в его комнате зеленую тетрадь на спирали под названием «Моя тетрадь шизофреника». Он снова использовал скобки, но на этот раз было видно, что его мышление было очень неорганизованным. В отличие от некоторых людей с таким диагнозом, его словесная экспрессия никогда не была заметно нарушена, но в его письме были очевидные признаки расстройства мышления.

В раннем подростковом возрасте Джейкоб демонстрировал и другие «странные» поступки, но обычно они были кратковременными. Несколько раз у него проявлялась кратковременная каталепсия или деревянная поза (одно из многих проявлений кататонии). Каждый раз поведение, казалось, соответствовало чрезмерному стрессу. Третий и последний раз длился около часа после небольшой свадебной церемонии для меня и его отчима. На фотографиях он изображен сидящим на кушетке возле святилища в деревянной позе и с отстраненным выражением лица. Одна из его бабушек рассказала, что у ее мужа (дедушки Джейкоба) был подобный опыт после того, как он вернулся домой после битвы после Второй мировой войны.

Хотя у Джейкоба были хорошие отношения со своим новым отчимом, он, возможно, был травмирован серьезным изменением в нашей семейной структуре. Тем не менее, это была необычная реакция. Комментарий его бабушки был логичным, но неожиданным объяснением. Поскольку я знал его дедушку много лет и никогда не видел никаких признаков психоза, я спрятал этот опыт в глубине души, надеясь, что это больше не повторится, чего никогда не происходило. Кататония, однако, является распространенным симптомом среди госпитализированных с шизофренией.

Мы не всегда можем знать ответ

Какими бы странными ни были некоторые из этих событий, они не подготовили нас к тому, что должно было произойти. Большую часть времени, несмотря на депрессию и несколько странных поступков, Джейкоб выглядел и вел себя как большинство других подростков. Он ходил в школу, подрабатывал в местном продуктовом магазине, любил играть на барабанах и участвовал в школьных и семейных мероприятиях. Любые другие симптомы шизофрении, такие как слуховые галлюцинации, которые у него могли быть до постановки диагноза, легко маскировались его самообладанием.

Оглядываясь назад, можно сказать, что единственный способ связать эти необычные события с продромальными (или ранними симптомами шизофрении) состоял в том, чтобы знать, что у него была генетическая предрасположенность. Это знание появилось позже.

У Джейкоба был психолог, который помогал ему с проблемами развития, связанными с подростковым возрастом. Позже ему понадобилась помощь по поводу того, что выглядело как депрессия, поэтому мы добавили психиатра для лечения. Из-за этих вмешательств его психотические симптомы были устранены, как только они были распознаны. Будем надеяться, что в будущем будут доступны более точные методы ранней идентификации.

Линда Сноу-Гриффин, доктор философии. Психолог на пенсии из Цинциннати, защитник психического здоровья и писатель. Недавно она написала «Надежда и обучение, наше путешествие с шизофренией» о выздоровлении ее сына от шизофрении и о том, как справилась с этим ее семья. Книга включает информацию о шизофрении, процессе выздоровления, стигматизации, влиянии на семью и потребностях опекунов.

Отправить в блог НАМИ

9000 4 Мы всегда принимаем материалы для блога NAMI! Мы рассказываем о последних исследованиях, историях выздоровления, способах покончить со стигмой и стратегиях, позволяющих жить с психическими заболеваниями.

Самое главное: мы показываем ваши голоса.

Ознакомьтесь с нашими Правилами отправки для получения дополнительной информации.

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Детский психоз или шизофрения – проект «История аутизма»

В первой половине двадцатого века детские психозы и детская шизофрения были обычными ярлыками для детей с драматическими поведенческими расстройствами. Они использовались более или менее взаимозаменяемо на протяжении десятилетий всякий раз, когда поведение детей напоминало симптомы, наблюдаемые у психотических и шизофренических взрослых. Исследования этих состояний в детстве были спорадическими, но тематические исследования все же появлялись в медицинской литературе. В одном резюме 1940 г. сделан вывод о том, что шизофрения до полового созревания встречается редко, чаще встречается у мальчиков, чем у девочек, и имеет настолько плохой прогноз, что выздоровление является исключением из правил. До того, как аутизм стал клиническим синдромом, детей с аутизмом называли шизофрениками или психотиками.

Тот факт, что детский психоз или шизофрения не имели четких диагностических критериев, осложнялся тем фактом, что постановка диагноза в раннем возрасте была заведомо трудной задачей. Прежде чем у них развился язык, дети, очевидно, не могли отвечать на вопросы. Даже после того, как они научились говорить, их ответы могли быть ненадежными. То, что дети находились в процессе быстрых изменений в развитии, могло помешать четкому проявлению взрослых симптомов. Каким бы запутанным ни было поведение детей, детские психозы и шизофрения были обычными классификациями. Они применялись к людям, которые сегодня были бы отнесены к спектру аутизма, наряду со многими, кто этого не сделал бы.

Столетие назад существовало мало эмпирических или статистических данных, подтверждающих или опровергающих утверждения о серьезных нарушениях развития в детстве. Наблюдатели за детскими психозами или шизофренией прекрасно осознавали, как мало они знают, но упорно задавались несколькими ключевыми вопросами. Первый был о запутанной связи между умственной отсталостью и психическим заболеванием. Это отражало давнюю озабоченность по поводу наследуемости слабоумия и опасения евгенистов, что слабоумные дети вырастут и станут психически больными и опасными взрослыми. Во-вторых, были ли симптомы, наблюдаемые у детей, признаками чисто педиатрических заболеваний или ранним предупреждением о том, что впереди нас ждут полномасштабные психические расстройства у взрослых.

В тематических исследованиях и исследованиях, появившихся до 1943 года, эти два вопроса неоднократно всплывали. Доказательства того, что некоторые дети-психотики или шизофреники были психически нормальными — например, со средним IQ — в то время как другие не вызвали особых споров. Могло ли педиатрическое начало психоза или шизофрении сосуществовать с нормальными когнитивными функциями у одних детей и вызывать ухудшение у других, чье интеллектуальное развитие ранее было нормальным? Если да, то должны ли слабоумные и находящиеся в специализированных учреждениях дети оставаться в центре внимания лечения психоза или шизофрении?

Передовой опыт повышения точности диагностики стал еще одним предметом многочисленных дискуссий. Должны ли дети ставиться диагноз только тогда, когда они проявляют поведение, характеризующее психическое заболевание взрослых, или же факт незрелости детей требует особого профиля симптомов? Должны ли быть разные профили в разном возрасте? Казалось правдоподобным, что волшебное мышление, вера в фантазии и даже галлюцинации могут быть совершенно нормальными для маленьких детей и оставаться надежными индикаторами психических заболеваний у взрослых. В какой момент в детстве такие признаки должны указывать на патологию?

Гарри Баквин, педиатр больницы Бельвю, утверждал, что социальная изоляция является корнем детского психоза. (любезно предоставлено Медицинским архивом Лилиан и Кларенса де ла Шапель в Нью-Йоркском университете)

Одна из основных характеристик психозов и шизофрении в детстве — неспособность социально и эмоционально взаимодействовать с другими — в конечном итоге стала определяющей чертой аутизма. В больнице Бельвью в Нью-Йорке Гарри Баквин наблюдал за странным поведением маленьких детей, сравнивал их с исследованиями на кошках и собаках и пришел к выводу, что реляционное измерение человеческого развития, безусловно, является самым важным. «Социализация — это базовая модель поведения млекопитающих, и только психотические люди являются изоляционистами».

Баквин использовал термин «психотик» не случайно. Не случайно и то, что практически все описания детских психозов и шизофрении подчеркивали радикальную обособленность этих детей. Наблюдатели, ищущие признаки детской шизофрении, полагались на замечание «ранней замкнутости, аутистического мышления, озабоченности собой и трудностей в общении, которые отличали ребенка от других…» Психотические и шизофренические дети обитали в недоступных мирах.

Лауретта Бендер провела лечение сотен случаев детской шизофрении в больнице Бельвю между 1934 и 1956. (любезно предоставлено архивами и специальными коллекциями Бруклинского колледжа, документы доктора Лауретты Бендер)

Другой врач Bellevue, невролог и детский психиатр Лауретта Бендер, наблюдала сотни случаев серьезных поведенческих нарушений в детской службе больницы в 1930-х годах. и 1940-е гг. После того, как она стала свидетельницей резкого регресса развития и поведения, такого как кружение головы, мотание головой, мутизм, эхолалия и фиксация на неодушевленных предметах, она диагностировала почти у всех из них детскую шизофрению. Некоторые из этих детей сегодня были бы отнесены к спектру аутизма, но в 1930-х и 1940-х годов такого диагноза не существовало.

В 1942 г. Бендер описал состояние детской шизофрении как «определенный синдром», «патологию на всех уровнях и во всех областях интеграции в рамках функционирования центральной нервной системы», которая подрывает рост детей и тормозит развитие именно эти черты считаются наиболее человеческими. В середине 1950-х годов Бендер подсчитал, что у 47% всех детей, наблюдавшихся в Бельвю, была диагностирована шизофрения, в том числе мальчиков в пять раз больше, чем девочек. Стандартные методы лечения включали электрошок, противосудорожные препараты, сильные транквилизаторы и даже экспериментальные курсы ЛСД.

Хильда Моссе назвала детскую шизофрению «модным диагнозом, которым часто злоупотребляют» в 1958 г. (любезно предоставлено Фондом Моссе). В 1959 году психиатр Хильда Моссе из клиники Лафарг в Гарлеме назвала это «модным диагнозом, которым часто злоупотребляют».