Ролан Барт «Фрагменты любовной речи»
Cовместная издательская программа Музея современного искусства «Гараж» и издательства Ad Marginem
Философское исследование образа мысли влюбленного человека.
Представить то, о чем думает влюбленный, может показаться очень простой задачей. Романтическое настроение, состояние влюбленности – одни из самых понятных элементов психологии и неотъемлемые части человеческой жизни. Однако если подумать об этом отвлеченно, можно задаться вопросом: если влюбленность и любовь – настолько уж распространенные явления, возможно ли проанализировать сам образ мысли влюбленного человека, выделить общее в ходе столь индивидуального, эмоционального мышления? Можно ли вообще утверждать, что такое мышление существует? Ролан Барт предпринял попытку провести исследование этого вопроса, из чего родился труд «Фрагменты любовной речи» – книга, балансирующая на грани художественной прозы.
Повествование ведется от первого лица и разделено на короткие фрагменты, посвященные идее или идейному образу, которые могли бы предположительно возникнуть в голове влюбленного, увлечь его или ее воображение в глубины завораживающих фантазий.
Целью не было представить классификацию того, что влюбленный мог бы помыслить – скорее, автор от лица лирического героя преподносит нам некие фигуры, выхваченные из хаотичного множества эмоциональных всплесков, и дает им емкие, остроумные определения. Речь героя дополнена размытыми, подчас небрежно воспроизведенными цитатами из мировой литературы и трудов великих философов: он как бы размышляет вслух, неуловимо переходя от собственного опыта к речи обезличенного «я».
Барт с объективной справедливостью подмечает каждый из фрагментов: ему удивительным образом удается выделить из массы неопределенных надежд и фрустраций конкретные фигуры. Примеры – это восхищение любимым объектом, магия любовных ритуалов, ожидание обнадеживающих жестов, знаки внимания, взаимное чувство, доверие; и противоположное: наступление разочарования, приступы отчаяния, прощание с любовью, визуализация драматичных сцен и многое другое. Вместе они складываются в мозаику сознания влюбленного, этот хрупкий фрагментированный организм, и рождают из частиц мысли, памяти и чувственных переживаний его внутренний обособленный язык.
Барт ссылается на различные источники, выстраивая на базе их содержания собственный рассказ: это в первую очередь «Страдания юного Вертера» Гете, труды Платона, Ницше, Фрейда, произведения де Сада, Сартра и многих других литераторов. Цитаты из книг как бы невольно, на бессознательном уровне проскальзывают в памяти лирического героя, подтверждая его собственные слова и выводы, в то время как он размышляет одновременно и о своем чувстве, и о мистическом дискурсе влюбленных со всего мира.
Книга предлагает уникальный анализ внутреннего монолога, в котором каждый читатель в той или иной степени сможет узнать самого себя. Чтение столь же прекрасное, сколь и полезное для лучшего понимания любого личного опыта.
Фрагменты речи влюбленного
«Фрагменты речи влюбленного» сделали Ролана Барта знаменитым: после выхода этой книги в свет в 1977 году теоретика-семиолога стали воспринимать как новую поп-звезду. Его приглашают на телешоу вместе с Франсуазой Саган и Анной Голон (соавтором романов об «Анжелике»), интервью с ним появляются в массовых журналах типа Playboy (над которым Барт когда-то издевался в своей книге «Мифологии») и Elle.
Виной этому успеху — очевидная для всех читателей близость «Фрагментов» к художественному произведению со своими героями и сюжетом. Так книга критика и теоретика о речи влюбленных сама становится примером и образцом любовной речи.
Краткая история
Издательство фениксом возродилось из пепла государственного РИК «Культура» (где трудился редактором Александр Иванов), отчасти унаследовав принципы и идеи своего предшественника и ознаменовав своим явлением новую веху отечественного книгопроизводства. Независимый характер, смелость при «экспедициях на края культуры», чутье на актуальное, а еще открытость веяниям наступающего времени – издательство быстро стало модным интеллектуальным маяком в отечественном культурном поле. Познакомило читателей с Жаком Деррида, Мишелем Фуко и Жилем Делезом: «Ad Marginem» первыми стали публиковать их труды в России, в дополнение к переводам основных работ Мартина Хайдеггера, Элиаса Канетти и Ролана Барта. Добавьте сюда серию «Философия по краям», познакомившую нас с теориями видных деятелей культуры и философии последних столетий, уникальные в своем роде издания современной русской прозы (Эдуард Лимонов, Павел Пепперштейн, Владимир Сорокин и другие) и важнейшие труды о тенденциях современного искусства – и вы получите идеальное интеллектуальное издательство.
Последние две тенденции (публикация художественной литературы и работ по современному искусству) стали возможны после прихода в издательство филолога Михаила Котомина в 1998 году. Это был и ответ на увеличивающийся интерес общества к новому искусству и открытию выставочных пространств, и уважительный кивок в сторону новых отечественных авторов. А уж они-то за словом в карман не лезли: чего стоят резонансные «Голубое сало» Владимира Сорокина, «Книга воды» Эдуарда Лимонова и, например, «Господин Гексоген» Александра Проханова. Конечно же, они красиво вошли в нашу жизнь благодаря «Ad Marginem».
Новому десятилетию – новые книги! В начале 2010-х «Ad Marginem» запускает издательскую программу совместно с музеем современного искусства «Гараж», в рамках которой выпускает переводы иностранных работ, посвященных театру, кино, искусствоведению, перфомансу, стрит-арту и другим проявлениям «контемпорари»-практик. Так что, если вы недавно читали Сьюзан Сонтаг или Флориана Иллиеса, пытались вникнуть в теории Дэвида Гребера и Джона Сибрука или же постигали особенности современной публицистики об искусстве с Гильдой Уильямс, то, вероятнее всего, вам это удалось благодаря дуэту «Ad Marginem» + «Гараж».
Сейчас «Ad Marginem» – издательство, в портфеле которого есть место и важнейшим классическим трудам, и книгам самых передовых авторов; глубинные исследования «по краям» культурных сфер сосуществуют с изданиями об основах искусства (в рамках сотрудничества с дизайн-студией ABCDesign под эгидой импринта «A+А»). Все для того, чтобы читатели почувствовали безграничное уважение к опытам прошлого и вкус к переменам.
Основные серии и направления
Издательский портфель «Ad Marginem» словно отражает веяния культуры и общества разлома тысячелетий. Начав как философское издательство серией «Философия по краям» и переводами Фуко, Деррида, Беньямина и Бодрийяра, со временем редакция стала радовать нас актуальной русскоязычной (Сорокин, Лимонов, Пепперштейн) и иностранной (Кристиан Крахт, Рэйчел Каск, Джонатан Литтелл) прозой, сериями книг, посвященных исследованиям современного искусства (совместно с «Гаражом» и ABCDesign), а также детским нон-фикшном и книгами по антропологии.
Нет, Ура не влюбилась в Питера Квилла
Хотя многие фанаты думали, что «Стражи Галактики.
3′ персонаж влюбился в Звездного Лорда, актриса говорит, что это было совсем не так.
Трилогия Джеймса Ганна к его Стражам Галактики была наполнена как сердечными, так и душераздирающими моментами, когда команда космических авантюристов боролась за спасение жизни своего Ракетного Енота ( Брэдли Купер ). Для Криса Пратта
Тем не менее, Квилл выкладывается по полной в Стражи Галактики Том. 3 , когда Гамора, которая теперь является Опустошителем, объединяется с бандой в их миссии по спасению Ракеты. По пути Квилл пытается продемонстрировать свое обаяние и очарование в одной сцене, где он показывает движения на Уре из Даниэлы Мельхиор . В поисках пароля для демонтажа выключателя Ракеты команда оказывается в Оргосфере, где Ура работает за столом. Представившись Патриком Суэйзи, Квилл флиртует с ней, пытаясь получить код. К концу эпизода Уры она передала управление компьютером, чтобы помочь им спасти Дракса ( Дэйв Батиста ) и Богомол ( Пом Клементьефф ), достижение, которое, по мнению Куилла, связано с его харизмой.
Но Звездный Лорд может захотеть притормозить, поскольку сама Мельхиор сказала, что его манера разговорчивости не имеет к этому никакого отношения. Во время интервью с собственным Perri Nemiroff Collider звезда Fast X сказала, что она видела Уру как человека, который «просто появляется и выполняет свою работу», добавив, что даже когда персонаж выбился из рабочего дня, « она просто шла домой, сидела, потом готовила ужин, ужинала, потому что все обедают, потом снова сидела, глядя [на] стену, и потом ложилась спать».
Мельхиор говорит, что за ее глазами ничего не происходит, и шансы на то, что Уру что-то не смутит из-за кокетливой натуры Квилла, ничтожно малы.
В то время как Квилл выплевывал свою лучшую игру и рассказывал свою оскароносную историю о своей любви к своим друзьям, Мельхиор говорит, что Ура думал: «Что, черт возьми, он говорит?» Комментируя это, пока мир думает что персонаж поддался очарованию Квилла, «она не была уверена», как относиться к тому, что он говорил. Далее она рассказала, что в дубле, не вошедшем в окончательную версию, Ура «отреагировала» на уверенность Квилла, которая показала ее презрение к нему. «Фанаты говорят, что Ура влюбился в Квилла, но, по крайней мере, когда я его снимала, я этого не делал», — объясняет она.
С этим гвоздем в гробу тех, кто доставлял Куру (мы старались), многообещающий роман, который, по мнению некоторых фанатов, они видели на экранах, будет жить только в фанфиках.
Подписывайтесь на нашу новостную рассылку
Похожие темы
- Новости кино
- Даниэла Мельхиор
- Стражи Галактики Том.
3 (2023)
3 (2023)Об авторе
Бритта ДеВор (Britta DeVore) — автор новостей телевидения и кино для Collider. Она писала путеводители, ведет собственную страницу путешествий в Instagram, @trektonowhere, а также занимается крафтовым пивом. В свободное время она любит ходить в походы и играть на барабанах со своими группами Kid Midnight и Watergate.
9Обзор 0000: В «Любовь + наука» Знакомство с милым становится медицинской тайнойТеатр|Обзор: В «Любви + наука» Знакомство с милым становится медицинской тайной
https://www.nytimes.com/2023 /06/04/theater/review-in-love-science-a-meet-cute-becomes-a-medical-mystery.htmlРеклама
Продолжить чтение основной историиВ 1980-х на Манхэттене двое студентов-медиков находят себя в авангарде кризиса СПИДа в новой пьесе Дэвида Дж. Гласса в Центре Нью-Йорка.
Мэтт Уокер (слева) и Джонатан Берк в новой пьесе «Любовь + наука» о двух студентах-медиках-геях в 1980-х годах + Наука Два студента-медика в новой пьесе Дэвида Дж.
Гласса «Любовь + наука» быстро вместе падают в постель, а затем пять лет боятся целоваться.
Время Манхэттен 1980-х годов, и студенты, Мэтт и Джефф (Мэтт Уокер, Джонатан Берк), геи, оба исследуют вирусологию, когда появляются сообщения о новой пугающей инфекции. В этой милой встрече, ставшей медицинской загадкой от In Vitro Productions, пара оказывается в авангарде кризиса ВИЧ/СПИДа, расследуя смертельную угрозу, перед которой они оба уязвимы. Гласс устанавливает тиканье часов (годы отмечены между сценами) и просит нас наблюдать за историей разрушительной болезни, последовавших за ней протестов и терапевтических прорывов.
С 1980-х годов жанр пьес, драматизирующих эпидемию СПИДа, обычно стремился изобразить в человеческом масштабе катастрофу, которая иначе могла бы показаться непостижимой. В «Любовь + наука» Гласс возвращается к традиции документирования, подробно описывая как микроскопические маневры, так и социальные последствия ВИЧ. с схематической точностью лабораторного эксперимента.
(Гласс — старший преподаватель клеточной биологии в Гарвардском университете.) Эта дотошная драма, которая открылась в воскресенье в центре Нью-Йорка, в первую очередь представляет собой хронику событий, в которой подробности персонажей поверхностны и случайны.
Уокер и Берк — способные и привлекательные исполнители, но поверхностное обаяние — это все, что позволяет насыщенный информацией диалог. (Столкновение между ними как любовниками, гиперинформированными о риске, но лишенными химии, имеет эротический заряд листовки). студент и свидание вслепую, каждый из которых бросает бомбы правды, как изюминки. Адриан Гринсмит и Райан Ноулз делают ужас и неуверенность, с которыми сталкиваются больные СПИДом, одновременно ощутимыми и трогательными.
Живая постановка режиссера Аллена МакЛауда, по крайней мере, наслаждается эстетикой 1980-х, с вспышками ярко-розового и синего света в дизайне освещения и проекции Сэмюэля Дж. Биондолилло и с костюмами Камиллы Дели, похожими на кошачью мяту Зумера.
