Текст песни Бессмертные Америкосы — Не Хочу Подохнуть перевод, слова песни, видео, клип
[Danny]
I don’t wanna die, I don’t wanna die
I don’t wanna die so you’re gonna have to
I don’t wanna die, I don’t wanna die
No I don’t wanna die so you’re gonna have to
Blood is getting hotter, body’s getting colder
I told you once I’m the only one who helped her
I don’t wanna die, I don’t wanna die
I don’t wanna die so you’re gonna have to
[Charlie Scene]
I look inside of myself and try to find someone else
Someone who’s willin’ to die as to watch you cryin for help
I know that blood will be spilled and if you won’t then I will
My grave will never be filled it’s either kill or be killed
So let heaven be told that some may come some may go
Where I end up I don’t know but I ain’t dyin’ alone
I keep askin the question can I be saved by confession
You see this blood on my hands at least I still reach into heaven
I got to pick up the pieces I gotta burry ’em deep
And when you look in my eyes I’ll be the last thing you’ll see
[Danny]
I don’t wanna die, I don’t wanna die
I don’t wanna die so you’re gonna have to
I don’t wanna die, I don’t wanna die
No I don’t wanna die so you’re gonna have to
Blood is getting hotter, body’s getting colder
I told you once I’m the only one who helped her
I don’t wanna die, I don’t wanna die
I don’t wanna die so you’re gonna have to
[J3T]
Words turn into blood and the blood keeps on pourin’
From every poor I whipe it off cuz this just could be the moment
Now someones gotta die and I’m my only aponant
Cuz I will watch my baby cry so I keep on just goin’
Am I a man or a beast it’s mother nature at least
Watch humanity cease cuz it’s our human disease
You gotta kill when you gotta kill yeah that’s what they say
And I can’t go against God’s will you better pray
Cuz I’m an angel a decan yeah I’m hell and I’m heaven
I’m everything you couldn’t be now you believe in the devil
I gotta Pick up the pieces I gotta bury them deep
And when the dirt hits the coffin just go to sleep
[Danny]
I don’t wanna die, I don’t wanna die
I don’t wanna die so you’re gonna have to
I don’t wanna die, I don’t wanna die
No I don’t wanna die so you’re gonna have to
Blood is getting hotter, body’s getting colder
I told you once I’m the only one who helped her
I don’t wanna die, I don’t wanna die
I don’t wanna die so you’re gonna have to
[Danny]
I see
I see you buried
Six feet Below
[J3T]
Another life goes into the knife
I couldn’t let ’em breath cuz I didn’t wanna die
[Danny]
I see
I see you buried
Six Feet Below
[J3T]
It’s not alright can you hear me as i cry
I couldn’t let you live cuz I didn’t wanna die
[Danny]
I don’t wanna die, I don’t wanna die
I don’t wanna die so you’re gonna have to
I don’t wanna die, I don’t wanna die
No I don’t wanna die so you’re gonna have to
[Дэнни]
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Я не хочу умирать, так ты собираешься должны
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Нет, я не хочу умирать, так ты собираешься должны
Кровь становится жарче, тело становится холоднее
Я сказал вам, как только я единственный, кто помог ей
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Я не хочу умирать, так ты собираешься должны
[Чарли Сцена]
Я смотрю внутрь себя и попытаться найти кого-то еще
Кто-то, кто не прочь «, чтобы умереть, как смотреть, как ты плачешь о помощи
Я знаю, что кровь будет литься и если вы не будете, то я буду
Мой могила никогда не будет заполнен он или убить или быть убитым
Итак, давайте небо будет сказано, что некоторые из них могут прийти некоторые могут перейти
Где я в конечном итоге я не знаю, но я не умираю в одиночку
Я держу спрашиваешь вопрос я могу быть спасен исповеди
Вы видите эту кровь на моих руках, по крайней мере я до сих пор достичь на небеса
Я получил, чтобы забрать куски Я должен похоронить ‘Em глубоко
И когда вы смотрите в глаза, я буду последним, что вы увидите
[Дэнни]
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Я не хочу умирать, так ты собираешься должны
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Нет, я не хочу умирать, так ты собираешься должны
Кровь становится жарче, тело становится холоднее
Я сказал вам, как только я единственный, кто помог ей
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Я не хочу умирать, так ты собираешься должны
[J3T]
Слова превращаются в кровь и кровь продолжает pourin «
С каждым бедных я whipe его Потому это только может быть в тот момент,
Теперь кому-то должен умереть, и я лишь моя aponant
Потому что я буду смотреть, как плачет ребенок, так что я просто держать на идешь
Могу ли я человек, или животное, это мать-природа, по крайней мере
Смотреть человечество прекращения Потому что это наша человеческая болезнь
Вы должны убить, когда вы должен убить да, что то, что они говорят,
И я не могу идти против Бога будет вам молиться,
Потому что я ангел с декан Да, я ад и рай Я
Я все, что вы не могли быть теперь вы верите в дьявола
Я должен подобрать куски я должен похоронить их глубоко
И когда грязь попадает в гроб просто пойти спать
[Дэнни]
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Я не хочу умирать, так ты собираешься должны
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Нет, я не хочу умирать, так ты собираешься должны
Кровь становится жарче, тело становится холоднее
Я сказал вам, как только я единственный, кто помог ей
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Я не хочу умирать, так ты собираешься должны
[Дэнни]
я вижу
Я вижу, вы похоронен
Шесть футов ниже
[J3T]
Другая жизнь переходит в нож
Я не мог позволить ‘Em дыхание Потому я не хочу умирать
[Дэнни]
я вижу
Я вижу, вы похоронен
Шесть футов ниже
[J3T]
Это не хорошо, ты слышишь меня, как я плачу
Я не мог позволить вам жить Потому что я не хочу умирать
[Дэнни]
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Я не хочу умирать, так ты собираешься должны
Я не хочу умирать, я не хочу умирать
Нет, я не хочу умирать, так ты собираешься должны
вписка киров деньги соня слова песни
вписка киров деньги соня (исполнитель: найтивыход)
ведь ты же знаешь моё имя, ландербрау в вернисаже находила мой портрет, и за пейзажи в моей сталинке платила расходящимися ставнями на окнах, разбудила в себе блять загоны столпами летящих в окна. саднесс и саркома, загудели застудили свои уши об тела других, вы вместе с говнарями и направо, и налево, и за стенами хрущёвок разливай и плачь вокруг до около. охота крепкое, ломо. хипстеры в наколках, и поэты-иглы-в-венах, забуритесь с ёбаной лаботомией, повскрывайте своим ближним вены. кушайте спайси роллы, и в передозе, под глаукомой, увидьте своего бога, я зажимаю противника в коги. глейсеры, глифы и крики, парни, скоро придут за подмогой, водка без запивки и глазеть на последний трамвай. сутками трахаться вдоволь, плача о нём в перерывах, рвали зазря топинамбур, и дарили мы канЕллу, слёзы текли по асфальту в нашем замёрзшем крае, где трейдеры, мрази и гетто. вот твоё лето, сука. вот твоё лето. хавай, вот твоё лето, сука. песни в пластмассовых чашках, радуйся, солнце родное, кровь растеклась по коленям, я залипаю в настойке, ты даже в спальном районе трахалась с кем-то красивым, засыпала на руках чужих, перкуссией в своих ладонях ощущала то родное, что-то он шепчет на ухо. это я сквозь сон кричу тебе "пошла ты нахуй шлюха" вписка. киров. деньги. соня. блики. мелочь. панки. водка. амфетамин. бродвей. порезы. крики. стоны. соседи сверху. пожар. секс. тушь течёт. новая обувь. что-то пошло не так, родной, я хочу подохнуть вновь. спайс, амфетамин, порно, город утопает в слезах. с тобой писали мы мечты-антиутопии, я растираю ладони, и цироз на завтрак. я напишу тебе поэму о безмолвии но сколько терпеть эти чувства только больной человек хочет вернуться назад. я задвигаю про запад, в кровь растирая ладони, ты мне в лицо, за глаза подвальная романтика на красном новостроек. sadness. sad. probably that we shall not be dead, но мы летаем по крышам, втирая в вены соль. убирайся в нору и впишись кому-то сердце. уходи из мира моего, голове больно. спайси роллы, глиф, глаукома, лоу корень, кроны деревьев, друзья, ночью прекрасное небо, сладостный дым сигарет, мысли оставишь на завтра. не вспоминай обо мне только.
Если это мой последний бой, хочу подохнуть так, чтоб потом не пришлось жалеть.
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Если бы строили дом счастья, самую большую комнату пришлось бы отвести под зал ожидания.
Жюль Ренар (100+)
И не снись мне так больше, прошу тебя! Не потому, что это не прилично, а потому, что мне потом не хочется просыпаться…!!!
Любовь и другие диссонансы (Януш Леон Вишневский) (20+)
Никогда не теряй терпения — это последний ключ, открывающий двери.
Антуан де Сент-Экзюпери (100+)
Быстротечность момента — это аксиома. Жизнь — это сейчас. Нет никаких потом. Так пусть она пылает. Всегда. Жарким огнём.
Дориан Грей (40+)
Быть двоечником не так уж и страшно, если учесть тот факт, что потом большинство отличников устраиваются к ним на работу!
Константин Пи (50+)
Никогда не думаешь, что последний раз это последний раз. Ты думаешь, что будут еще. Ты думаешь, у тебя есть вечность, но это не так.
Анатомия страсти / Анатомия Грей (100+)
Что хочу, то и делаю — это беспредел.
Неизвестный автор (1000+)
Чего не хочу, того не делаю — это уже свобода.
Я просто хочу делать то, что получается у меня лучше всего и это бой. Я обожаю это.
Майк Тайсон (50+)
Если большинство людей считает что-то неправильным, это не обязательно так.
Майкл Джексон (40+)
Только об одном можно в жизни жалеть — о том, что ты когда-то так и не рискнул.
Неизвестный автор (1000+)
«Я хочу подохнуть на сцене – это клево, это самая мужская штука, которая может быть» — НАШЕ Радио
Гарик Сукачев всю жизнь шел против общественного мнения и вкусов толпы. Сейчас становится понятно, что он идет еще и против течения времени. Похоже, для возраста он стал неприкасаемым.
«Хорошо, хорошо, робяты», – Игорь Иванович Сукачев меряет шагами просторный туалет президентского люкса гостиницы St. Regis. В унизанных перстнями пальцах – сигарета. Направляясь на встречу с Гариком по медленно замерзающей Москве, я (прим. — корреспондент GQ) гадал, в каком расположении духа будет одна из самых парадоксальных российских рок-звезд. Всем известно, что эмоциональный диапазон Сукачева в минуту может измениться от неистового тушинского панка до степенного гражданина, скорбно рассуждающего о своей жизни на фоне эпохи великих потрясений.
На сей раз от растерянного ветерана боев у белого дома не осталось и следа. Сукачев стоит под софитами – подтянут, бодр и нагл, как в лучшие годы.
Во время съемки артист успешно входит в образ и поддает немного гопнической импровизации – в духе уроженца Мякинино, впервые явившегося на центровую вечеринку и нацеленного на то, чтобы не ударить в грязь лицом. «Часы у вас… Ну, так себе часы», – цедит Сукачев, но покорно добавляет к своим браслетам еще один. Пока Гарик бахвалится перед камерой, мне сообщают, что ранее сегодня он уже заставил купить ему в «Детском мире» тапки с розовыми единорогами (хотел с кроликами, но не было) и чуть не затащил женскую часть съемочной группы в бассейн, выбранный одной из локаций («Девчонки, а чего это вы без купальников?»).
Проще говоря, этот подтянутый хулиган в кепарике (иначе этот головной убор, простите, не назвать) ничем не выдает своего возраста, а ведь Игорю Ивановичу исполнилось шестьдесят. Я вдруг вспоминаю, как в прошлом году на концерте The Rolling Stones в Варшаве Мик Джаггер обратился к публике с речью о местной пенсионной реформе (которая терзает не только граждан РФ). Великий музыкант высказался в том смысле, что он бы с радостью встал на защиту трудящихся, но не может себе этого позволить, поскольку, во-первых, не в курсе законодательства, а во-вторых, принадлежит к несколько иному профсоюзу. «Поэтому я лучше спою», – подытожил сэр Мик. Энергии 74-летнему (на тот момент) Джаггеру хватило на то, чтобы не только закончить длившийся два с лишним часа концерт, но и после него слетать в Россию для посещения нескольких матчей чемпионата мира по футболу.
Все эти мысли роятся в голове при взгляде на Сукачева, который на афишах юбилейного концерта энергично позирует с громкоговорителем (хотя в данном случае слово «матюгальник» куда более релевантно). Первую группу Гарик собрал в 1979-м, она называлась «Закат Солнца вручную» (позабытое обозначение мастурбации). Потом были «Постскриптум», «Бригада С» и «Неприкасаемые», а также множество сольников. Сегодня Сукачев – сам себе режиссер и одновременно человек-оркестр, не желающий почивать на лаврах и готовый все так же опасно и невменяемо рубиться на сцене, как во времена, когда это происходило под воздействием горячительного. Казалось бы, он должен легко окинуть взглядом пройденный путь, но, развалившись передо мной в кресле и вольготно вытянув ноги, Гарик неожиданно решает примерить на себя личину не патриарха даже, а скорее почтенного динозавра русского рока.
«Моя бабушка, которая умерла в 1989 году, рассказывала о том, как жила при царе. У меня это в голове не укладывалось, это было очень далеко. Так же и вы никак не сможете представить времена моей юности. То, что происходило, было сравнимо со взрывом атомной бомбы на атолле Бикини. Или с появлением мини-юбок. Никакой рок-музыки до этого не существовало, и вот в середине ХХ века она появилась. Невозможно описать шок, который тогда объял всех нас. Я всегда привожу один пример: как вы можете помнить зубную боль? Можно рассказать о ней, но вызвать в памяти это ощущение невозможно».
«Нам повезло, вам не очень», – неожиданно резюмирует свой исторический экскурс Сукачев. Но немедленно смягчается: «Вы родились уже с нашим багажом. У вас были какие-то другие открытия – Dandy, потом Sega, но вот этого вы не видели». Разобравшись с мировыми процессами, Гарик все же неохотно переходит к собственному опыту. Он рассказывает, что стихи писал с детства, но никак не мог представить, что их можно петь так же, как заграничные кумиры. Прорывом стали записи «Машины Времени»: «Я понял, что это все не зря, что все возможно».
«Мы вообще не думали о деньгах. Мы хотели быть крутыми, а за это что-то не платят», – продолжает поучение артист. Объяснить, что такое быть крутым, по его мнению, никак не представляется возможным, таким надо родиться. Сам он, по его словам, всегда знал, что будет знаменитым человеком, вопрос был только, как и в чем. То же касается и неповторимого имиджа – «помеси хулиганствующего пролетария и старого солдата, не знающего слов любви». Никакой специальной работы Сукачев над ним не проводил. Манера складывалась хаотически – из опыта жизни на окраине, журналов с героями «новой волны» и общего острейшего желания подчеркнуть свою индивидуальность. По Сукачеву, собственно, эта самая индивидуальность и есть самое крутое, что только может быть.
Говоря о том, как формировалось его представление об облике художника, Гарик не скупится на смелые сравнения. «Вспомните Есенина с Мариенгофом, вспомните желтую кофту Маяковского – все эти пощечины общественному вкусу. Есть и другой путь. Кто-то позволяет себе какие-то выходки, а кто-то, напротив, обращается ко всем на «вы», говорит красивым языком конца XIX века. Таким был Майк Науменко, и я в какой-то момент даже перенял у него эту манеру, это было круто». Науменко, воскрешенного в общественном сознании год назад серебренниковским «Летом», Сукачев вообще выделяет отдельно. «Сегодня это уже, к сожалению, непонятно, но Майк создал рок-язык. Макаревич показал, что на русском можно петь. А Майк, после Андрея, после гребенщиковских переводов Дилана, показал, что рок-язык может быть грубым, жестким, живым». Гарик делает паузу, понижает голос и произносит: «Ты дрянь – лишь это слово способно обидеть». Мы и представить не могли, что так возможно», – слышно, как у Сукачева перехватывает дыхание.
Впрочем, говорить о становлении культуры, в котором он принимал самое деятельное участие, Гарику, очевидно, приятно. Он сыплет сравнениями, говорит, что во многом все это было спортом, но в то же время утверждает, что никакого пантеона не существовало. «Это авторская музыка, там не могло быть никаких иерархий по определению». Я понимаю, что Сукачев будто бы сознательно создает из своих воспоминаний впечатление рассказа о чем-то вроде «Могучей кучки» – собрании творческих единомышленников, занимавшихся более или менее чистым искусством. Он словно умышленно не говорит о том, что рокеры восьмидесятых находились на полулегальном положении и частенько вступали в конфронтацию с советской властью. Когда я пытаюсь вывести Гарика на этот разговор, он осекается и морщится: «Многие мои товарищи по оружию относятся к себе как к Че Геваре. Я к себе так никогда не относился.
Да, иногда нас вязали менты, да, гопники отбивали почки. но всегда найдется тот, кто отобьет тебе почки, – это не примета времени.
А перестройка уж точно началась без нашего участия – по решению ЦК партии».
После смены режима Сукачев в полной мере проявил свою характерную парадоксальность. Сначала стал режиссером, дебютировав фильмом «Кризис среднего возраста», картиной сколь дикой, столь и яркой. Можно ручаться, что сцена кислотного трипа под песню «Телефонные парни» способна и сегодня впечатлить даже тех, кто наизусть знаком с психоделическими кинопоэмами Гаспара Ноэ. Затем он неожиданно взял крен в сторону шансона, будто бы успокоившись, – песни типа «Человек-привычка» или «А за окошком месяц май» имели мало общего с дикими и опасными выступлениями «Бригады С» восьмидесятых.
Однако сегодня все вернулось на круги своя – если в случае с моим переменчивым собеседником вообще можно говорить в подобных терминах. «Учитывая, что мы те ребята, которые все это в этой стране начинали, то я себя, конечно, считаю рок-музыкантом. Но вообще я определяю себя как человек-никто. Или мистер Икс», – посмеивается Гарик. Предстоящая дата, по его словам, заставила мобилизовать старую любовь к заграничным коллегам: «Смотришь выступления The Rolling Stones или Оззи Осборна и понимаешь, что вот только так и надо. Я понимаю, что сейчас самое время снова пошалить. Я хочу подохнуть на сцене – это клево, это самая мужская штука, которая может быть. В общем, смотрю на них и думаю: «Займусь-ка физкультурой», – хохочет Сукачев, сообщая, что для поддержания плавает и немного работает с «железками». «Раньше боксом занимался, но это уже в далеком прошлом».
В прошлом, по его словам, остались и алкодебоши: «Если бы я пил, как 30 лет назад, то сейчас перед вами не сидел бы. Вот Сережа Галанин знает свою норму, умеет пить красиво. Володя Шахрин такой же. А я не могу, ну, значит, и не надо». Это заявление входит в некоторое противоречие с появившимся несколько лет назад видео полуголого Гарика, требующего вина на ресепшене гостиницы, но для самого Сукачева никакого противоречия снова нет. «Ну какой-то там мудила снял меня в моей любимой «Советской». Что, я о нем думать, что ли, буду? Я крутой, а он кто?» Спорить с артистом в этом случае не представляется никакой возможности. А если кого-то все еще смущает, что мистер Икс будто бы путается в показаниях – идеальным объяснением тому послужит одно из лучших старых сукачевских сочинений с говорящим названием «Оборотень с гитарой». Нам же остается только ожидать, кем еще обернется Игорь Иванович, в очередной раз ударившись оземь.
Источник
Текст песни найтивыход — я хочу подохнуть вновь. перевод, слова песни, видео, клип
ведь ты же знаешь моё имя, ландербрау
в вернисаже находила мой портрет,
и за пейзажи в моей сталинке платила
расходящимися ставнями на окнах,
разбудила в себе блять загоны
столпами летящих в окна.
саднесс и саркома, загудели
застудили свои уши об тела других,
вы вместе с говнарями и направо, и налево,
и за стенами хрущёвок разливай и плачь
вокруг до около.
охота крепкое, ломо.
хипстеры в наколках,
и поэты-иглы-в-венах,
забуритесь с ёбаной лаботомией,
повскрывайте своим ближним вены.
кушайте спайси роллы,
и в передозе, под глаукомой,
увидьте своего бога,
я зажимаю противника в коги.
глейсеры, глифы и крики,
парни, скоро придут за подмогой,
водка без запивки
и глазеть на последний трамвай.
сутками трахаться вдоволь,
плача о нём в перерывах,
рвали зазря топинамбур,
и дарили мы канЕллу,
слёзы текли по асфальту
в нашем замёрзшем крае, где
трейдеры, мрази и гетто.
вот твоё лето, сука.
вот твоё лето.
хавай, вот твоё лето, сука.
песни в пластмассовых чашках,
радуйся, солнце родное,
кровь растеклась по коленям,
я залипаю в настойке,
ты даже в спальном районе
трахалась с кем-то красивым,
засыпала на руках чужих,
перкуссией в своих ладонях
ощущала то родное,
что-то он шепчет на ухо.
это я сквозь сон кричу тебе
«пошла ты нахуй шлюха»
вписка. киров. деньги. соня.
блики. мелочь. панки. водка.
амфетамин. бродвей. порезы.
крики. стоны. соседи сверху.
пожар. секс. тушь течёт. новая обувь.
что-то пошло не так, родной,
я хочу подохнуть вновь.
спайс, амфетамин, порно,
город утопает в слезах.
с тобой писали мы мечты-антиутопии,
я растираю ладони, и цироз на завтрак.
я напишу тебе поэму о безмолвии
но сколько терпеть эти чувства
только больной человек
хочет вернуться назад.
я задвигаю про запад,
в кровь растирая ладони,
ты мне в лицо, за глаза
подвальная романтика
на красном новостроек.
sadness. sad.
probably that we shall not be dead,
но мы летаем по крышам,
втирая в вены соль.
убирайся в нору и впишись
кому-то сердце.
уходи из мира моего,
голове больно.
спайси роллы, глиф,
глаукома, лоу корень,
кроны деревьев, друзья,
ночью прекрасное небо,
сладостный дым сигарет,
мысли оставишь на завтра.
не вспоминай обо мне только.
because you know my name, landerbrau
in the opening day found my portrait,
and landscapes in my Stalin paid
divergent shutters,
It awakens the fucking pens
pillars flying into windows.
sadness and sarcoma, hooted
chill your ears on the bodies of others,
you with govnaryami and right and left,
and walls and pours hruschёvok cry
around and about.
hunting strong, lomo.
hipsters in headdresses,
and poets of the needle-in-the-veins,
Zabur with fucking labotomiey,
povskryvayte their neighbors veins.
Eat spicy rolls,
and overdose under glaucoma
a glimpse of their god,
I clamp the enemy in Kogi.
Glacier, glyphs and screams,
guys will soon come for help,
vodka without zapivki
and stare at the last tram.
day and night to get fucked enough,
crying about it during breaks,
tore vain Jerusalem artichoke,
and gave us Canelli
Tears streamed down the asphalt
the frozen in our region, where
traders, filth and ghettos.
here’s your summer, bitch.
here’s your summer.
Hawa, here is your summer, bitch.
songs in plastic cups,
Rejoice, dear sun,
Blood flowed on the knees,
I get stuck in a tincture,
you even in the sleeping area
fuck with someone nice,
I fell asleep at the hands of others,
percussion in their hands
I felt something familiar,
something he whispers in my ear.
I cry out to you in a dream
& Quot; fuck you fucking whore & quot;
Night and day. Kirov. money. sleepyhead.
glare. trifle. punks. vodka.
amphetamine. Broadway. cuts.
shouts. moans. neighbors above.
fire. sex. ink flows. new shoes.
something went wrong, my dear,
I want to die again.
Spice, amphetamine, porn,
the city is buried in tears.
you wrote we dream-dystopia,
I rubs his hands, and tsiroz for breakfast.
I’ll write you a poem about silence
but how to tolerate these feelings
Only a sick person
He wants to go back.
I began to move about the West,
the blood rubbing his hands,
you’re in my face, for eyes
basement romance
on the red buildings.
sadness. sad.
probably that we shall not be dead,
but we’re flying over the rooftops,
rubbing salt into the veins.
get out of the hole and enter
someone heart.
go away from my world,
my head hurts.
spicy rolls, glyph
glaucoma, low root
the trees, friends,
beautiful sky at night,
sweet smoke cigarettes,
thoughts leave tomorrow.
do not think of me only.
Хочу сдохнуть, аккорды и текст песни, слова
E C#m G# A
менты, отпустите под расписку
E C#m G# A
не буду больше гулять голым в зоопарке
E C#m G# A
мы (мы) с пацанами мы курим письки
E C#m G# A
ты куришь пенсию своей бабки
E C#m
математичка иди нахуй я Марголдин реальный панк
G# A
все что делал я по жизни - это на всё забивал
E C#m
на уроки не ходил, забивался с рэперами
G# A
только н н н у меня в классном журнале
E C#m
это факт сам проверь я крутейший чувак
G# A
самый главный рэпер школы ака гребаный мудак
E C#m
и так было много лет и вот школа за спиною
G# A
и диплом в моём кармане, парень, ну а что в итоге?
E C#m G# A
миша стал спортсменом
E C#m G# A
Лёня стал врачом
E C#m G# A
тима стал военным
E C#m G# A
гоша - звукачом
E C#m G# A
а я.. я хочу сдохнуть прямо сейчас
E C#m G# A
застрели меня сука это приказ
E C#m G# A
больше нет сил видеть всех вас
E C#m
сдохнуть сейчас
G# A
сука прямо сейчас
E C#m
мам извини мама мама прости
G# A
разве это жизнь это гребаный стыд
E C#m
можно мне кусочек счастья, он бы мне не повредил
G# A
(или можно просто сдохнуть)
E
жизнь даёт по щам
C#m
надо встать и идти
G# A
встань и иди сука встань и иди
E C#m
самое крутое ожидает впереди
G# A
(бля я лучше поваляюсь)
E C#m G# A
беда не приходит одна
E C#m G# A
батя не уходит в магазин
E C#m G# A
я не вылажу со дна
E C#m G# A
с пацанами на районе курим и живём в грязи пока
E C#m G# A
коля стал юристом
E C#m G# A
паша - бизнесменом
E C#m G# A
лёша - гитаристом
E C#m G# A
а я стал джазменом и
E C#m G# A
а я хочу сдохунть прямо сейчас
E C#m G# A
застрели меня сука это приказ
E C#m G# A
больше нет сил видеть всех вас
E C#m
сдохнуть сейчас
G# A
сука прямо сейчасВидео
ПОЛМАТЕРИ популярные подборы аккордов
Страна (Украина): «Лучше сдохнуть в Москве, чем в Украине». Как интервью ТикТок-блогера из Днепра вырвалось в тренды Ютуба | Общество | ИноСМИ
2021-04-03T10:23:00+03:00
2021-04-03T10:25:54+03:00
2021-04-03T10:23:00+03:00
2021
https://inosmi.ru/social/20210403/249484542.html
«Лучше сдохнуть в Москве, чем на Украине»
«Лучше сдохнуть в Москве, чем на Украине»
Общество
Новости
ru-RU
https://inosmi.ru/docs/terms/terms_of_use.html
https://россиясегодня.рф
Известная ТикТок-блогер, актриса и инфлюенсер из Днепра Лиза Василенко, которая сейчас живет в Москве, дала откровенное интервью, где нехорошо отозвалась об Украине. Это интервью… ИНОСМИ, 03.04.2021
общество, европа, украина, русский, москва
https://cdnn1.inosmi.ru/images/24870/98/248709884.jpg
1200
630
true
https://cdnn1.inosmi.ru/images/24870/98/248709884.jpg
https://cdnn1.inosmi.ru/images/24870/98/248709849.jpg
2971
2048
true
https://cdnn1.inosmi.ru/images/24870/98/248709849.jpg
https://inosmi.ru/politic/20210403/249478873.html
https://inosmi.ru/politic/20210402/249479225.html
https://inosmi.ru/politic/20210402/249478909.html
Издание ИноСМИ
7 495 645-37-00
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://россиясегодня.рф/awards/
Издание ИноСМИ
7 495 645-37-00
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://россиясегодня.рф/awards/
Издание ИноСМИ
7 495 645-37-00
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://россиясегодня.рф/awards/
Издание ИноСМИ
7 495 645-37-00
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://россиясегодня.рф/awards/
Издание ИноСМИ
7 495 645-37-00
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://россиясегодня.рф/awards/
Страна.ua
https://cdnn1.inosmi.ru/images/24568/94/245689464.gif
Известная ТикТок-блогер, актриса и инфлюенсер из Днепра Лиза Василенко, которая сейчас живет в Москве, дала откровенное интервью, где нехорошо отозвалась об Украине.
Это интервью уже вышло в №1 трендов украинского «Ютуба» и набрало миллионы просмотров.
В интервью российскому видеоблогеру Ксении Хоффман Лиза рассказала о своей жизни, актерской карьере, отношениях, переезде в Москву, эскорте, изнасиловании и о том, что ей помогло пережить все эти сложные ситуации.
Анализируя свою жизнь, она заявила, что лучше умереть в Москве, чем на Украине. В своих сравнениях двух столиц соседних государств она не выбирает выражений: «Это как небо и земля», — делает она выбор в сторону столицы РФ.
Разбирались, что известно о Лизе и что она еще говорила об Украине.
Что известно о Лизе Василенко
Лиза Василенко — звезда украинского сериала «Школа», который выходил на телеканале «1+1». Она играет популярного блогера Лолу Гавриленко, у которой 200 тысяч подписчиков на канале и самый красивый мальчик в школе — ее парень Паша.
Сама Лиза родом из Днепра. Она рассказала, что детство у нее было «суперкрутым: у нее все было и родители все давали». В городе все друг друг знали, она занималась с 14 лет моделингом и побывала во многих азиатских странах (Япония, Китай, Таиланд, Корея). Когда она подписывала контракт и должна была ехать в Японию, ей позвонили и пригласили на кастинг.
Накануне 18-летия Лиза приехала в Киев и спустя 8 неудачных дублей получила роль. А после экранизации первой серии «Инстаграм» пополнялся на 100 тысяч новых подписчиков ежедневно. Сейчас у девушки 1,5 миллиона подписчиков.
Василенко 22 года, она живет в московском продюсерском центре XO Team и снимает контент для миллионов подростков.
На Украине «всем наплевать на всех»
Она признается, что «всегда хотела переехать» из родного Днепра. По ее словам, ее крайней точкой был Киев, а когда она попала в Москву, то поняла, что это «небо и земля».
NV.uaDaily MailThe Washington PostК городам она не привязывается. «Не хочу нигде оставаться на долгий срок. Дом — это не место, а люди. И я прям гналась за этим. У меня теперь много знакомых по всему миру», — говорит Лиза.
В интервью она также рассказала о неадекватной работе украинской полиции, равнодушии и своем жизненном кредо. «Когда со мной что-то случается, я всегда думаю о том: всяко лучше сдохнуть тут, чем на Украине…» — сделала она смелое заявление, которое привело в шок ведущую.
В частности, когда девушка вернулась в Днепр, ее избил ее бывший парень. Она вызвала скорую и полицию. Но на вызов приехали только медики, правоохранители сказали, что «у них выходной день», и посоветовали приезжать завтра.
«Я не поверила, на сколько всем наплевать на всех, на все. Люди, которые должны нас защищать… нет».
Лиза рассказала о своей семье, которая всегда была против ее переезда в Москву. Мама Анна — психолог, психотерапевт, в прошлом переводчик с английского языка, отец работает на таможне.
«Уехала бы в Америку, никто бы не хейтил»
Аудитория захейтила Лизу за переезд в Москву, посчитав, что это непатриотично. По словам Лизы, ей приходится слушать упреки в том, что она променяла страну, и прочие неприятные вещи. Но говорит, что никак на это не реагирует.
«Если честно, я могу назвать таких людей тупыми. Это тупость — судить человека по его национальности, по тому, куда он уехал или не уехал. Да, блин, уехала бы я в Америку, меня бы не хейтили тогда. Только сугубо из-за того, что Россия и Украина конфликтуют, почему-то приплетают к этому других людей, которые никак к этому не относятся. Это ненормально. И если люди уже так реагируют, то это край. Не имеет смысла общение», — считает Лиза.
Она говорит, что в Москве тяжело в плане работы, но этот город дает ей больше возможностей.
«На родину я не хочу, но и в Москве оставаться не хочу. Это промежуточный этап в моей жизни, который я должна пройти. Он мне что-то даст, и я готова к этому. Но иногда меня ломает. Это связано с людьми. Я очень восприимчива… И меня может убить очень много чего, но не добить. Я все равно восстану и всех одолею», — откровенничает Лиза.
Она соглашается с ведущей, что многие молодые украинцы сейчас переезжают в Москву. «Там делать нечего. Многие приезжают, переезжают. Даже удивительно мне было, что большая волна началась особенно в этом году… Но почему нет? Это круто. Новые возможности. И правда, в Украине их очень мало», — говорит Василенко.
Сейчас видео находится на вкладке №1, и его уже просмотрели свыше 2,5 миллиона.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Я хочу убить себя · Вивек Шрая
Я хотел убить себя, когда мне было одиннадцать.
Я узнал, что у меня есть тело, благодаря твоему осуждению моего тела.
Пожалуйста, не дай мне проснуться.
Я хотел убить себя, когда мне было тринадцать.
Я часто пытался задохнуться подушкой.
Пожалуйста, не дай мне проснуться.
Я был недостаточно силен, чтобы победить воздух, не вдохнуть.
Разочарованный своим проломом, я перевел подушку из оружия в спину на опору для головы
и засыпал.
Я хотел убить себя, когда мне было четырнадцать.
Моя мама сказала мне, что я закончу, как мои дяди: «Это твоя судьба».
Спустя годы я обнаружил, что оба моих дяди покончили с собой еще до моего рождения.
Может ли желание умереть по наследству?
Я хотел убить себя, когда мне было пятнадцать.
Я писал предсмертные записки.
Красные чернила, чтобы оставить явное доказательство моего чутья.
Я написал о том, почему я убивал себя и кому я оставлял различные вещи —
одежду моему брату, компакт-диски и кассеты Джейсону.
К тому времени, когда я сложил линованный лист на три равные части и лизнул конверт,
моя решимость была исчерпана.
Я хотел убить себя, когда мне было шестнадцать.
Но она меня опередила.
Я наблюдал, как моя община скорбит через ритуал, причитая и указывая пальцами.
Я выслушал предположения взрослых о ненадежном предназначении души самоубийцы.
Самоубийство убило сообщество для меня.
Я хотел убить себя, когда мне было семнадцать.
Я узнал об окиси углерода из Magnolia .Джулианна Мур выглядела умиротворенной. Или подал в отставку.
Может, это одно и то же.
Я надела кремовые брюки курта и мешковатый свитер в сине-кремовую полоску.
Я пошел в спальню родителей, где мой брат смотрел телевизор.
Я сказал ему, что собираюсь что-то искать в гараже. Не беспокойте меня.
Я схватил ключи от машины из угла каштанового комода моих родителей.
Зазвонил телефон.
Это был Джейсон.
Здравствуйте?
Привет.
Почему ты мне звонишь?
Не знаю.Просто так?
Но ты мне никогда не звонишь.
Что-то подсказало мне, что я должен тебе позвонить.
Я хотел убить себя, когда мне было двадцать девять.
Я стал одержим исследованием самых высоких мостов в Торонто.
Эдмонтон. Канада. Где угодно.
И метро. Я слышал рассказы о пассажирах, которых выталкивали на рельсы.
Иногда я стоял, свешивая пальцы ног за край, ожидая сочувственного толчка.
Никому не говорите, что вы боретесь со старением, если только вы не хотите вызвать смех или закатить глаза.
«Это просто число».
Это просто тело. Это просто жизнь.
И у меня был хороший. У меня была большая любовь. Я путешествовал. Я занимался искусством.
Больше хотеть, больше жить казалось жадным.
Это дар травмы —
никогда не иметь способности видеть вперед, строить будущее.
Напротив, инстинкт разрушения, отражающий мое внутреннее опустошение.
Я разрушил свой дом, свой брак. Я разрушил дружбу.
Особенно те, которые сказали мне: «Когда будешь готов, исправишь!»
Я был близок к тому, чтобы уничтожить свою работу.
Потом умер мой гуру детства.
Тот, которого я молился, чтобы убить меня в одиннадцать, тринадцать лет.
Тот, кому я молился, чтобы мы умерли одновременно.
Была ли его смерть знамением, маяком, которому нужно было следовать?
Я хотел убить себя, когда мне было тридцать.
Вы когда-нибудь слышали, чтобы нож говорил с вами?
Я был в своей спальне, когда услышал, как меня зовут из ящика кухни по имени: Вивек .
Затем я заполнил рецепт на снотворное, которое я так и не заполнил, и
прозвучало в унисон.
Я хотел убить себя, когда мне было тридцать четыре.
Меня всегда возмущал подтекст эгоизма, который сопровождает самоубийства:
Они думали только о себе.
Балкон Шемины находился на пятнадцатом этаже. Пятнадцати достаточно?
(Планирование самоубийства часто сводится к показателям —
насколько высоко, насколько глубоко, как быстро, как долго, сколько.)
Найдет ли она меня по дороге домой?
Придется ли ей съехать?
Я хотел убить себя, когда мне было тридцать пять.
Я мучился из-за того, что мое письмо вас не подведет.
(Я не должен раскрывать это, потому что у меня есть обязанность как художника,
как девушка, как смуглый человек — исполнять благодарность).
Тогда уместно, что я захотел прогуляться по озеру,
пройти по стопам великой авторской традиции.
Но это не драма или романтика, это роман с идеей смерти.
Это не о возмездии, чтобы «показать их».
Или, может быть, временами.
Но по сути, желание убить себя заключалось в желании прекратить боль. Логично.
Иногда плавание, йога, чистая еда, сон, общение, разговоры, терапия
, выезд из города, занятия искусством, дружба или любовь
не могут облегчить.
Я попросил Шемину и Адама убить меня. Умолял их.
Я повторял слова снова и снова: Я хочу убить себя. Помоги мне.
Я давно знал о свободе и необходимости называть
, но до этого года я никогда не говорил вслух , я хочу убить себя .
Я в порядке.
Я буду в порядке.
У меня плохой день.
Мне грустно.
Я не могу об этом говорить.
Я не знаю, как об этом говорить.
Оставь меня в покое.
Сказав «Я хочу убить себя» , я почувствовал, что в первый раз я не лгал ни себе, ни тебе.
Или притворяется. Для себя или для тебя.
Сказав «Я хочу убить себя» , моя боль стала явной.
Сказать «Я хочу убить себя» людям, которые меня любят.
означало, что мне была оказана немедленная и особая помощь, в которой я отчаянно нуждался.
Сказав , что я хочу убить себя , я остался в живых.
«Я хочу умереть»: современные писатели и их самоубийства
С начала 20-го века и до настоящего времени дебаты о значении самоубийства стали привилегированным местом для попыток раскрыть причины, по которым люди совершают самоубийства и как предотвратить такое поведение. С тех пор, как Эмиль Дюркгейм опубликовал свое исследование Самоубийство в 1897 году, произошел переосмысление суицида, породившее процветающую группу исследователей, посвятивших свои усилия лучшему пониманию причин и предотвращению самоубийств.Спустя столетие мы все еще пытаемся достичь такого понимания самоубийства, и его современные концептуализации с по предотвращают суицидального поведения.Самоубийство — это действие, которое затрагивает всю нашу жизнь и связано с непонятным и невыразимым. В поисках решений, как сделать жизнь ценной, современные психоневрологические исследования сами по себе не могут предложить людям такой возможности. Напротив, самоанализ и самоанализ , сделанные современным писателем, покончившим жизнь самоубийством, кажутся хорошей альтернативой.Чтобы изучить место, где кончаются причины, помимо традиционных и клинических исследований суицидологии, мы полагаемся на литературы, и опыт авторов, которые совершили или пытались совершить самоубийство, как неоценимые ресурсы для решения этой проблемы в современных .
Это семинар по анализу социальных и контекстуальных причин самоубийства, экзистенциальных , философских и психологических причин совершения самоубийства и стратегий предотвращения , которые мы можем узнать у современных писателей из разных стран мира. мира, которые пытались покончить жизнь самоубийством или достигли этой цели и написали на эту тему в своих биографических заметках или художественных произведениях.Предложения должны быть сосредоточены на уликах , которые сами авторы оставили до совершения самоубийства (или попытки совершения самоубийства) как в своих биографических текстах , так и в литературных произведениях , независимо от литературного жанра, пола авторов или их национальности.
Такой анализ послужит цели лучшего понимания феномена самоубийства, его самых недоступных импульсов и даст возможность подумать о том, как можно было предотвратить их самоубийства с помощью изученных ключей, найденных как в их биографиях, так и в их шедеврах.
Этот семинар будет второй частью семинара, проводимого в 2019 году в Джорджтаунском университете (с кратким продолжением в Гарвардском университете в том же году) в рамках Ежегодного собрания ACLA, посвященного изучению самоубийств через персонажи современных художественных произведений. Результаты этих встреч будут опубликованы в сентябре 2021 года издателем Springer Nature (https://www.springer.com/gp/book/9783030693916). Протоколы этой второй встречи ждут публикации в другом томе с такими же характеристиками.
Правда о желании умереть
Примечание автора:
На протяжении веков диктат заключался в том, чтобы не писать о самоубийстве честно — не говоря уже о словах, не говоря уже о методах, иначе, ссылаясь на него напрямую, вы спровоцируете суицидальные спирали у других. Но вы не можете преодолеть бесконечную бездну желания умереть на цыпочках; это просто оставляет вас с половинчатыми вмешательствами, которые, как мы утверждали, — лучшее, что может сделать общество. Мне нужно быть верным опыту. Вот как я себя чувствовал и так поступал; это то, что люди в отчаянии вынуждены делать.Это люди, с которыми мы терпим поражение бесчисленным множеством способов, и это цена этой неудачи.
Больше всего меня пугает то, чего я не помню.
И это все, от приема снотворного в воскресенье вечером до нечеткого пробуждения в отделении интенсивной терапии днями позже, липучки, привязывающие мои запястья и предплечья к холодным металлическим перилам, окружающим кровать, не давая моим беспорядочным седативным корчам отсоединить лабиринт капельниц, вставленных в вены. . Я обнаружил, что на мне больничный халат и к нему прикреплен катетер (последний, особенно, не то, что вы хотите застать врасплох).
Я был шокирован, когда всплыл на поверхность и узнал, сколько времени прошло. Я не помню часов на диализе. Просто непреходящее изображение сбивающей клубнично-красной слякотной машины, как мой папа описал спасательное устройство несколько дней спустя. Но мои текстовые сообщения и история звонков выдают меня: я предлагал в почти отключенном состоянии выскочить и сообщить историю, которую, к счастью, подхватил кто-то другой. Когда я позже спросил об этом, позвонивший коллега сказал, что я только что казался слабым.Без шуток.
Я не помню, как меня нашли в моей квартире передозировкой антифриза два старших редактора Globe и Mail , газеты, в которой я работал в то время. Уныние переполняет меня каждый раз, когда я представляю себе эту сцену, и мне все еще жаль, что я не умер, а не был найден таким.
Это в 2011 году была моя первая попытка самоубийства, моя первая госпитализация после попытки и моя точка входа в лабиринтную систему психиатрической помощи через лазейку неудачного самоуничтожения.Для меня это было неумолимое решение — единственная возможная кульминация убеждения, которое у меня было несколько месяцев, но которое я все откладывал.
Мне было двадцать четыре года, и я только что выполнил пару отличных заданий, работая штатным репортером в газете моей мечты. Но предыдущие с лишним восемнадцать месяцев характеризовались обострением и удлиняющимися эпизодами отчаяния, во время которых я хотел только умереть. Какое-то время я все еще мог погрузиться в свою работу, все еще мог получить кайф репортера, этот яркий невесомый пузырь наполнял мою диафрагму, когда я гнался за историей.Я все еще мог убедить себя в головокружительных перерывах, что моя жизнь имела цель.
Но эти перерывы в погоне за историей стали точечными и нечастыми, радиосигнал превратился в статический. Все проглотил желчный привкус неудачи. В ту пятницу в конце сентября, за два дня до покушения, я внес последние правки в политический сюжет, когда дождь стучал в окно редакции во всю стену. Надир, который в последние месяцы начал охватывать меня в конце каждой истории, на этот раз был слишком глубок, чтобы из него выбраться.Я чувствовал себя опустошенным, ничего не оставалось и некуда было идти.
Я встретил семью, приехавшую из другого города на ужин в тот вечер в модном, плохо освещенном ресторане, где, если вы выпьете достаточно шелковисто-холодного джина, вы не заметите, как мало настоящей еды изысканно сервировано перед вами. Я смутно припоминаю, как действовал глупо, сентиментально, но не более того.
Остановившись в офисе в центре Торонто, чтобы забрать что-нибудь по дороге домой, я сделал то, что позже показалось мне первой глупостью. Знакомый, которого я однажды встретил, который впоследствии добавил меня в Facebook и с которым я обменивался приглушенными сообщениями в периоды взаимной бессонницы, завязал самые обычные разговоры в сети типа «как дела».На что я ответил, что наконец-то собираюсь убить себя.
Ха-ха, не смешно
Не шучу
Не убивай себя
Но я хочу
Обмен закончился тем, что я сказал, что, наверное, ничего не буду делать. В любом случае, спокойной ночи. Поговорим позже. Думаю, именно тогда я удалил свои учетные записи в социальных сетях.
Я бы вообще ничего не сказал Парню из Facebook, если бы не слабость нашего знакомства и атональность онлайн-разговоров, из-за которых я чувствовал себя довольно уверенным, что он ничего не сделает.
Неправильно. Неправильно по всем пунктам.
Я не убивал себя той ночью. Даже не пробовал. Из-за нескольких рабочих недель без выходных и пьяного семейного ужина я рухнул в своей квартире и заснул безнадежным сном, полностью одетый на незастеленную кровать.
Второй тупой штукой не хватало беспрерывных звонков на мой телефон, оставил на вибросигнале. Этот бедный чувак, которого я едва знал, запаниковал. Он связался с общим другом, который позвонил мне, затем в полицию. Это был их зов, чтобы я наконец вынырнул из дремоты, чтобы зарегистрироваться.Мне было достаточно, чтобы увидеть заблокированный номер и иррационально предположить, что это был стол — мои редакторы — звонили посреди ночи с каким-то срочным вопросом или просьбой. Рефлексы трудоголика пересилили мое желание быть вечно одиноким. Вместо этого это был полицейский, который хотел узнать мой адрес, и я, в сонном полутупоре, дал ему его. Кроме того, конечно, они пришли ко мне в квартиру.
Я не знал, как вы должны реагировать, когда пара полицейских появляется у вашей двери в три часа утра и сообщает, что их послали, потому что кто-то сказал им, что вы пытаетесь убежать от себя.Самым сильным чувством, которое я припоминаю, было смущение.
Если вас когда-нибудь забирает полиция и отвезет в больницу посреди ночи, я рекомендую взять с собой теплый свитер и хорошую книгу (сотовый, зарядное устройство, бумажник, письменные принадлежности и медицинская карта также являются достойными аксессуарами) . На мне, близоруком дураке, была накануне юбка, футболка и тонкий плащ, который я неуклюже схватил по дороге к полицейскому крейсеру, так что у меня был карман для ключей, которые были быстро конфискованы. вместе с телефоном, ручкой и цифровым диктофоном все еще в кармане пиджака с работы днем и целой жизнью раньше.
Кризисная палата была темной, голой и холодной, и мне стало скучно. Свернувшись калачиком, дрожа на пластиковом кресле в больнице, я был склонен к суициду, я мысленно проклял Парня из Facebook за то, что он нервничает, когда ясно — сказал я себе, размышляя о смерти, — я не был серьезен. Пнул себя за то, что я уступил желанию человеческого контакта, а затем даже не удосужился попытаться довести до конца свою собственную смерть.
Я почти обезумел от усталости. Я помню, как кто-то предложил мне кровать, от которой я отказался — боялся, что уступчивость отметит меня как пациента, кого-то, кто там был, ничем не отличающийся от прикованного к постели мужчины, тихо стонущего позади меня.«Я не принадлежу», — сказал я себе. Мне просто нужно было прояснить это недоразумение.
Молодой ребенок лет четырнадцати пришел в сознание в соседней комнате. Дежурный, возвращавший его рюкзак, должен был объяснить ему, как он оказался там после того, как полиция обнаружила его без сознания и отравленным алкоголем на вечеринке у друга. Следующие шесть часов я просидел там, завидуя его побегу. Когда пришла газета, блаженный санитар сжалился надо мной; Я никогда не был так рад увидеть заполненный флаерами Saturday Star .К тому времени, когда меня увидел психиатр с усталыми глазами, около девяти часов, я бы сказал что угодно, лишь бы убраться оттуда и как можно скорее покончить с собой.
Сразу стало ясно, что она понятия не имела, что меня привезли в психиатрическое отделение больницы на полицейской машине против моей воли: когда я сказал, что не хочу терапии, просто хотел пойти домой (с некоторыми таблетками, чтобы помочь я спи, пожалуйста), она бросила на меня иссушающий, жалкий взгляд, как бы спрашивая, зачем я трачу ее время. К десяти часам ясным ясным утром я уже был на улице, направляясь в аптеку, чтобы получить разочаровывающе маленький рецепт на снотворное — те, которые я принимал сразу на следующий день.
Остаток субботы был странным. Думаю, я спал. Думаю, я пытался пробежаться по озеру, но не смог набраться сил, бегая пешком и теряясь примерно в километре от моей квартиры, на скалистом обнажении на Этобикокской стороне моста Хамбер-Бей. Расхаживая по камням, я обменялся серией сюрреалистических коротких писем с коллегой, который слышал о моей ночи в кризисном отделении и, похоже, пытался убедиться, что со мной все в порядке, не втягиваясь в какую-то странную жизненную драму, которая у меня была. продолжается.Мы привыкли к текстовому общению, и я могу сказать вам, что бывают случаи, когда слышать чей-то голос — как бы вызывающий беспокойство и отнимающий много времени для звонящего — мог бы иметь большое значение.
К тому времени я знал, что лучше не говорить о своих чувствах. «Я в порядке. Действительно. Не волнуйся.
Думаю, я бы попытался убить себя в ту ночь, если бы не неожиданное воскресное задание, объявление бюджета кампании, ради которого я чувствовал себя обязанным остаться в живых. Я помню, как в воскресенье утром я ехал на велосипеде по центру города, когда я ехал на велосипеде по центру города.Я договорился о нелепой банальности технического брифинга в конференц-зале отеля без окон. Я помню, как шутил с товарищем по журналу о том, что у нас не хватает математических навыков. Была схватка, что-то из-за провинциального долга, что-то из-за досрочного голосования; веб-файл, который требовал обновления и контекстуализации; встречные иски от противоборствующих сторон разбирать и записывать. Тогда я был свободен.
Я думаю, что купил продукты и Sunday New York Times . Кажется, я просидел за чаем и Wi-Fi в кафе-баре на Квин-стрит.В конце концов я добрался до дома. Было уже за полночь, когда я схватил пластиковый кувшин с ярко-синим антифризом с его места в ванной и налил его в пару огромных керамических кружек. (Несмотря на суицидальность, я не собирался глотать антифриз из кувшина: у меня были стандарты.) Я поставил кружки с ядом на пол рядом со своим бордовым диваном-футоном. Я помню, как держал газету разложенной по разделам рядом со мной. Почему? В качестве опоры? Казалось бы самоубийство менее жалким, если бы я просто притворился, что узнаю мировые новости?
Сначала я проглотил пригоршню таблеток и выжидательно ждал.Я помню, как зарегистрировал разочарование в их неэффективности до того, как сознание и память упали со скалы.
Одна из первых вещей, которые практикующие психиатры говорят вам после того, как вы пытаетесь умереть, — это то, что ваша недавняя попытка не эгоистична и не является страданием, которое вы причинили тем, кого любите больше всего, а фатальным симптомом болезни, которая вас разрушает. Что, конечно. Отлично. Но вид моего младшего брата в психушке после того, как он прилетел с первых недель юридической школы, убедил меня, что я заслуживаю смерти самым мучительным образом, который только можно себе представить.Сильная любовь к людям не обязательно отрицает необходимость умереть; это просто заставляет вас больше ненавидеть себя за всю причиняемую вами боль, заставляет вас думать, что ваша смерть будет подарком.
Воспоминания возвращаются неравномерными образцами. Снотворное, даже если принимать по назначению, а не запивать их, как арахис, — это чертовски амнезиальное средство. Теперь, когда я пытаюсь извлечь воспоминания для повторного осмотра, я нахожу их потрепанными, просматриваемыми через линзу, испачканную вазелином. Некоторые снова появляются в высоком разрешении намного позже: так, как я пытался читать книгу в своей постели в отделении интенсивной терапии, я обнаружил, что слова подпрыгивают, а мои прищуренные глаза щиплют и слезятся, не в фокусе.(Я должен принести извинения Патрику ДеВитту: я не могу смотреть на оригинальную обложку The Sisters Brothers без дрожащего воспоминания о боли за глазами, панике от невозможности читать. По всей вероятности, это было после- эффект антифриза, который, если он не убивает вас, может сделать вас навсегда слепым. Эта неспособность понимать написанное слово была к счастью недолговечной; я не знаю, как бы я справился в противном случае, таким образом дезориентированный и незакрепленный .)
Что вы скажете людям, которых любите, о том, что вы сделали, что причинило им боль? Вы стеснялись телефонных разговоров со своими бабушкой и дедушкой из Калгарии.Вы лжете своей тете, когда она заставляет вас обещать, что вы больше никогда не попробуете. Вы задерживаете дыхание и вообще избегаете этой темы. Я никогда не рассказываю о маме моей матери, пережившей Освенцим из Лос-Анжелены и сильнейшем девяностолетнем ребенке, которого я когда-либо встречала, хотя мама рассказала ей много лет спустя, в душевном порыве. Ей девяносто четыре года, и мне до сих пор стыдно просто разговаривать с ней — олицетворением жизненного триумфа вопреки всему — потратив так много времени, усилий и умственных способностей на свою собственную смерть.
После двух или трех дней в отделении интенсивной терапии меня поместили в психиатрическую палату для краткосрочного пребывания.С момента прибытия я старательно избегал общих мест: большого стола, за которым пациенты собирались, чтобы посмотреть телевизор на квадратной тележке, а позже, в соседней палате, в которую меня поместили, телевизионных и комнат для занятий, где жужжали пациенты. или лежал, или сидел. Я был интровертом в своих лучших проявлениях и провел свое институциональное время, беспомощно пытаясь создать личное пространство. Конечно, в больнице нет «места для меня», особенно если вы сертифицированы как представляющие для себя опасность. Никаких углов за занавешенными перегородками или незафиксируемых дверей, которые можно было бы эффективно отметить как свои собственные.Когда мои глаза улучшились, я обратился к своей детской склонности исчезать в книгах, вытягивая свое сознание через этот аварийный люк и закрывая его за собой.
Мне очень понравились объявления по внутренней связи в больнице. Код синий для остановки сердца; Code White для агрессивного пациента; Желтый код для пропавшего без вести, беглеца, как их называют, беглеца, за которого я молча болею. Вперед, шестидесяти восьмилетнего белого мужчину с короткими каштановыми волосами в последний раз видели в больничных штанах, коричневом шерстяном кардигане и без обуви! Запустить!
дня были разделены на часы посещения и все остальное.Моя младшая сестра прилетела, слишком красивая, молодая и находящаяся на пороге жизни, чтобы беспокоиться об этом дерьме, всего через месяц после того, как я взяла принтер в гору в ее резиденцию Университета Макгилла в Монреале. Мы пятеро — мои родители, брат, сестра и я — вышли из больницы поесть и притворились, что все в порядке. Мы пошли на поздний завтрак на Квин-стрит-Вест, сели за угловой столик у окна и заказали все варианты одних и тех же хуэвос-ранчеро, а мой отец купил на стене черно-белое фото незнакомца.Их внешняя стойкость и наша коллективная способность смеяться над самыми ужасными вещами помогли мне выжить, не подавившись собственной виной.
Большую часть моего пребывания в психушке проходила смертельная домашняя лихорадка: марафонские прогулки, оглушительная музыка в наушниках, книги, которые никогда не были достаточно беглыми, чтобы надолго задержать мое рассеянное внимание. Поездка в больницу под присмотром медсестры для сканирования мозга была похожа на отпуск. Я провел нескончаемые минуты в люминесцентном белом коконе Space Odyssey , чей обширный словарь эхом отражающихся пятен и ляпов имитировал звуковые эффекты научно-фантастического ретро-фильма.Несколько дней спустя я узнал, что результат этого развлечения не воодушевляет. Невролог-инопланетянин — широкие голубые глаза стали шире, голос с синкопированным скандинавским акцентом замедлялся, когда она говорила, — провел меня через серию белых пятен, которые, как мне сказали, изображали мой мозг.
Болтающаяся капля в центре изображения с высоты птичьего полета, которое она представила мне, когда моя скорлупа опухла из-за антифриза, который я проглотил. Позже я узнал из Google, что, попав в ваш организм, метанол в антифризе превращается в муравьиную кислоту, которая может помешать вашим клеткам захватывать и использовать необходимый им кислород, в конечном итоге убивая вас в течение примерно тридцати шести часов.Ваш зрительный нерв и базальные ганглии могут оказаться в числе первых частей тела, серьезно поврежденных в этом процессе — либо непосредственно отравлены муравьиной кислотой, либо задохнулись из-за недостатка кислорода. В зависимости от того, насколько сильно они повреждены, вы можете быть слепыми, шаткими и потерять равновесие на всю оставшуюся жизнь.
(Три с половиной года спустя, вернувшись в больницу после — СПОЙЛЕРНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ — еще одной попытки самоубийства, ошеломленный доктор подошел к моей кровати интенсивной терапии со сканированными изображениями в руке, недоумевая, как у женщины лет двадцати с небольшим был мозг жертвы инсульта.Очевидно, именно так выглядят медицинские изображения моего мозга для людей, которые не ожидают встретить неврологические сувениры из метанола.)
Я был уверен, что если я буду вести себя достаточно нормально, они меня отпустят. Я старался быть вежливым, ясным и спокойным, но не подозрительно оптимистичным. Я не плакал и не кричал из-за собственного разочарования, бессилия, истощения, бессонницы или ненависти к себе. При необходимости я встречался несколько раз в день с медсестрами и социальными работниками. И моя уловка с аберрацией «Я совершенно в порядке, самоубийство было раз —
Это, кстати, не лучшая практика: это отличный способ убедиться, что люди падают в трещину и (если им повезет) снова попадают в больницу в худшей форме, чем раньше.
Без моего ведома, пока я ходил мимо своей кровати и готовился к жизни за пределами палаты без окон, мои родители настаивали на другом мнении, и мой отец писал отчаянные мольбы по электронной почте в три часа ночи. Второй психиатр был умен и сардоничен и относился ко мне как к человеку, способному говорить многосложными предложениями.У него также был гораздо лучший детектор чуши. Он не поверил моим аргументам о том, что все это самоубийство было аномальным разовым случаем, умственным недоразумением, которое никогда не повторится. Он решил, что у меня большая депрессия. И что я достаточно облажался, чтобы заслужить больше времени взаперти, чтобы не попытаться снова отключиться от себя.
Восемьсот тысяч человек во всем мире убивают себя каждый год, что означает около 2200 человек в день или трое каждые две минуты. По статистике, две дюжины человек покончили с собой за то время, которое потребовалось вам, чтобы встать с постели, принять душ и принять кофеин.Может, сорок пять по дороге на работу, еще девяносто во время приготовления ужина. Если только вы, как я, не потратите целую вечность, чтобы сделать что-нибудь из этого, если они вообще произойдут. В таком случае подумайте об этом так: каждый раз, когда вы обдумываете убийство себя и умудряетесь уговорить себя, потому что вам нужно еще больше сделать и еще больше просить жизни, горстка людей проиграли этот внутренний мучительный поединок и закончили его. .
В Канаде, где ежедневно убивают себя одиннадцать человек, у вас почти в десять раз больше шансов убить себя, чем быть убитым кем-то другим.Около 120 американцев убивают себя каждый день: вероятность смерти американцев от своих рук более чем в два раза выше, чем от чьих-либо еще. Жертвы американской оружейной эпидемии почти в два раза чаще застрелились, чем были застрелены кем-то другим. Если вы умрете молодым, то гораздо более вероятно, что причиной станет самоубийство: в 2016 году оно было второй по значимости причиной смерти среди американцев в возрасте от десяти до тридцати четырех лет. Многие, намного больше людей пытаются убить себя, чем это делают на самом деле — около полумиллиона американцев попадают в отделения неотложной помощи каждый год после попытки покончить с собой.
Реальность, вероятно, еще хуже: данные показывают, что мы занижаем количество самоубийств на значительную величину — на треть, в зависимости от того, как вы предполагаете. Во-первых, несмотря на предполагаемое уменьшение стыда из-за того, что член семьи совершает самоубийство, наше постоянное волнение общества по поводу самоубийства может заставить как родственников, так и власти не решаться классифицировать смерть как таковую. Для того чтобы квалифицировать смерть как самоубийство, коронеры и судмедэксперты должны предоставить очень много доказательств.Редко есть неопровержимые доказательства: большинство людей не оставляют предсмертных записок, и не все говорят о самоубийстве, прежде чем убить себя. Даже если в какой-то момент в прошлом они были, откуда вы знаете, что этот конкретный инцидент был самоубийством? Если кто-то находится в депрессии, даже склонен к суициду, но при этом злоупотребляет наркотиками, как узнать наверняка, является ли передозировка целенаправленной? Как узнать наверняка, была ли авария с участием одного автомобиля неосторожным вождением или причиной смерти? Как узнать, поскользнулся кто-то или прыгнул?
У вас больше шансов найти самоубийство, когда вы их разыщете.И в большинстве случаев мы этого не делаем. Скорбящие семьи часто предпочитают не касаться этого вопроса. «Занижение сведений о самоубийствах является признанной проблемой в Канаде и во всем мире», — говорится в исследовании 2016 года, основанном на данных Агентства общественного здравоохранения Канады. Смертность от самоубийств также в среднем изучается гораздо менее тщательно: в отчете за 2010 год было обнаружено, что около 55 процентов самоубийств в США подвергаются вскрытию, по сравнению с 92 процентами убийств.
Чем больше вскрытий проводит округ, тем больше самоубийств он выявляет, обнаружил исследователь из Университета Западной Вирджинии Ян Рокетт: если вы потратите больше времени на расследование смерти, вы с большей вероятностью сочтете ее преднамеренной со стороны умершего.Он и его коллеги изучили уровень классификации самоубийств по округам и обнаружили, что чем более подробные свидетельства о смерти тратят на них коронеры или судмедэксперты, тем больше у них ресурсов для этого, тем больше в округе уровень смертности, классифицируемой как самоубийства. Другое исследование, в котором изучалось количество вскрытий в тридцати пяти странах Европы, Средиземноморья и Центральной Азии, аналогично обнаружило, что более высокие показатели вскрытия коррелировали с более высоким уровнем самоубийств.
Но мы делаем меньше вскрытий в Канаде и Штатах, не больше: процент смертей, подлежащих вскрытию, в Канаде упал почти вдвое в период с 2000 по 2011 год — с 9,9 процента до 4,8, «дальнейшая ошибочная классификация самоубийств», В канадской газете общественного здравоохранения говорится. В США с 1972 по 2007 год количество вскрытий упало более чем на 50 процентов.
Это известная проблема. Последствия занижения данных распространяются не только на ботаников из общественного здравоохранения, которым не нравится точность.Неполный учет предполагает, что что-то представляет собой меньшую проблему, чем есть на самом деле, и, следовательно, в меньшей степени заслуживает нашего внимания и наших долларов. Это удобно, учитывая, насколько отвратительно самоубийство заставляет нас чувствовать себя в первую очередь. Если вы обнаружите меньшее количество самоубийств, может показаться, что самоубийство — меньшая проблема. «Если задуматься, общество не инвестировало в предотвращение самоубийств», — отмечает Рокетт. «Если вы точнее изобразите смертельные случаи из-за членовредительства и скажете:« Это психическое здоровье », то можно будет направить гораздо больше ресурсов на решение этой проблемы.”
О неудачных попытках самоубийства также не сообщается: многие люди, пытающиеся покончить с собой, либо не обращаются за медицинской помощью, либо лгут о том, зачем они ее ищут. Я сделал и то, и другое. Я бы проделал их снова. Как я уже сказал, если вы скажете кому-нибудь, что вы пытались убить себя, не говоря уже о том, кого вы не знаете, не говоря уже о том, кто может лишить вас права на свободу передвижения, это вызывает огромную паузу. (Не то чтобы легче было рассказать о том, кого любишь.)
Раздражает, но, возможно, неудивительно, что заниженный учет самоубийств и, следовательно, сведение к минимуму саморазрушительного числа погибших и его масштабов как проблемы общественного здравоохранения хуже для маргинализированных групп населения.Уровень самоубийств среди белых американцев в 2016 году был почти в три раза выше, чем среди чернокожих американцев. «Для меня это не имело большого смысла, — говорит Рокетт. «Я не мог придумать никакой другой серьезной причины смерти, где у Блэка [людей] было бы преимущество». Факт в том, что у небелых жителей Северной Америки меньше шансов получить какую-либо помощь от депрессии, чем у белых, и тем более помощь, отвечающую стандартам, основанным на фактах. Гораздо меньше чернокожих, которые покончили с собой или, возможно, покончили с собой, принимали антидепрессанты за год до своей смерти, чем их белые коллеги, что, учитывая то, что мы знаем о роли психических заболеваний в подавляющем большинстве самоубийств, позволяет предположить, что чернокожие люди принимают антидепрессанты. реже, чем белые люди, получают необходимое психологическое лечение.
И затем та же маргинализация, которая снижает вероятность получения вами лечения, также снижает вероятность того, что ваша смерть будет классифицирована точно, потому что отсутствие документированного лечения депрессии, ведущего к вашей смерти, заставляет коронеры с большей вероятностью классифицировать вашу смерть как «Причинение вреда с неопределенным умыслом». Это означает, что мы недооцениваем ущерб, который этот кризис общественного здравоохранения наносит нашим сообществам, и, следовательно, степень необходимости в профилактике и вмешательствах, которые могут быть направлены на его устранение.Каскады сложной маргинализации.
Как вы говорите о попытке умереть? Спокойно, срочно: в сообщениях и звонках друзьям. В смущении: вы стоите посреди коридора больницы и разговариваете по мобильному телефону родителей, а ваш дед кричит: «Больше никаких глупых уловок!» Осторожно: вы стоите в своем психиатрическом отделении у стационарного телефона пациента, белый шнур обвивается вокруг вашего пальца, когда вы бормочете что-то своей бабушке, которая понимает лучше, чем следовало бы. Кто первый скажет вам, что вы должны все это записать.И даже если вы откладываете это на месяцы, мучительно годами, вы знаете, что она права. Тихо, отчаянно: на приеме к врачу за приемом. С трепетом: перед коллегами. Поисково: в интервью. Всё громко. В книге? С миром?
Беспорядок захватывает вашу жизнь и становится навязчивой идеей. Знай своего врага. В мельчайших подробностях изобразите то, как это вас разрушает, и ищите всю информацию там. Столкнитесь с ограничивающими рамками человеческого понимания, разбейте себя об эту стену и вместо этого постарайтесь обозначить контуры коллективного невежества.Знай неизвестность своего врага, выучи их наизусть. Потому что, даже если вы никогда этого не добьетесь, никогда не ослабите хватку над своим существованием, по крайней мере, ваша лучшая попытка понять даст вам некоторое подобие свободы воли.
Никто не хочет эту дрянную болезнь, которая маскируется под личную неудачу. У меня не было желания погружаться в ее глубины. Борьба за функционирование оставляет мне мало возможностей для этого. Но, в конце концов, у меня не было выбора. Я подошел к этому врагу, в который я не верил, единственным способом, который я знал, — как репортер.Я взял тему, о которой ничего не знал, и попытался как-то узнать все. Я разговаривал с людьми в поисках ответов и в основном находил больше вопросов.
Личный опыт побудил меня больше инвестировать в устранение вопиющего неравенства, которое усугубляет депрессия, в устранение человеческих, социальных и экономических издержек. Глубина депрессивного истощения и наша достойная осуждения неспособность справиться с ней поглощают меня, потому что я нахожусь там, провожу дни парализованными, а ночи измученными из-за того, что мои лекарства недостаточно хороши.Но это не какой-то донкихотский личный проект, который касается меня и никого другого. Депрессия прямо или косвенно затрагивает всех на планете, во всех возможных сферах. Его повсеместное распространение лишает его сексуальности, но не срочности.
Писать публично — это также мой способ изгнать бесконечную вину за то, что мне так повезло — я получил пользу от государственной стационарной и амбулаторной психиатрической помощи, сохранил, по большей части, работу, получил страховые льготы. бремя оплаты за лекарства годами.Это не должно быть прерогативой привилегированных, но это так. Мы терпим неудачу с наиболее маргинализованными группами на всех уровнях, а затем задаемся вопросом, почему они ухудшаются.
Прошло почти восемь лет с тех пор, как я впервые попытался убить себя, и более четырех лет с тех пор, как я впервые начал задумываться о том, чтобы написать книгу об этом состоянии корзины, и бывают дни, когда я просыпаюсь, и любая возможность улучшения, любой шанс, что я смогу когда-нибудь поправиться, тонет в приливе отчаяния. Но не каждый день был таким.В течение длительного времени, в большинстве случаев, я работал в отделе новостей агентства Reuters, где я работаю. И почти каждый день, когда я работаю, я чувствую себя хорошо — как будто я прокладываю землю под ногами, хотя изо всех сил стараюсь не упасть.
Не могу сказать, живу ли я лучше, чем в сентябре моей первой попытки самоубийства. Я знаю, что у меня были периоды, некоторые совсем недавно, когда мне было хуже. Но работа над этим проектом дала мне то, за что можно было цепляться и развиваться. Это было подтверждением. Почти в каждом интервью, которое я давал, подтверждалось, что эта болезнь подлинная и действительно ужасная и затрагивает гораздо больше людей, чем я.В те дни казалось, что стоит заткнуться.
Это не победоносная история. Никто не находит себя; никто не спасается, хотя некоторые замечательные люди делают невероятные вещи. Хэппи-энда нет. Это неприятное личное исследование болезненно распространенной болезни, о которой никто не любит говорить, болезни, которая остается недолеченной, плохо лечится и крайне несправедливо лечится отчасти из-за нашей собственной брезгливости в противостоянии ей или нашего собственного отрицания ее существования как болезни и разрушения. он сходит с ума, когда его оставляют самому себе.
Так не должно быть. Есть пути к сострадательному, справедливому и осознанному уходу за болезнью, которая слишком долго и без передышки бьет по слишком многим. Но нам нужно действовать так, как будто это то, о чем мы заботимся.
Эта статья была взята из статьи Привет, я хочу умереть, пожалуйста, исправь меня, , по договоренности с Penguin Random House Canada.
Если вы или кто-то из ваших знакомых переживает кризис суицида, позвоните в Канадскую службу по предотвращению самоубийств (1-833-456-4566), которая предлагает круглосуточную поддержку.Также есть телефон помощи детям, линия помощи службы поддержки коренных народов и инуитов «Надежда на здоровье» и 1-866-APPELLE (жители Квебека).
Анна Мелер Паперни, репортер Reuters в Торонто. Привет, я хочу умереть, пожалуйста, исправь меня — ее первая книга.
Пол Ким — директор по дизайну в The Walrus.
Присоединяйтесь к нашему сообществу
Все еще читаете? Покажи свою поддержку.
The Walrus предлагает отмеченную наградами независимую журналистику с проверкой фактов и онлайн-мероприятия на thewalrus.ок. Наш контент доступен для всех, но, будучи зарегистрированной благотворительной организацией, мы не можем выполнять эту работу без участия таких читателей, как вы.Всего за 5 долларов в месяц вы можете поддержать работу The Walrus онлайн. Все сторонники получат бесплатную сумку, доступ к эксклюзивным обновлениям и присоединятся к сообществу, которое поддерживает нашу работу.
Станьте частью The Walrus.
Ежемесячные пожертвования получают благотворительную налоговую квитанцию.Стать спонсором
Депрессия от первого лица книга Анны Мелер Паперный
Международный бестселлерФиналист премии Hilary Weston Writers ‘Trust 2019 за документальную литературу «Мемуары захватывающие, но и представляют собой выдающееся произведение журналистики.С охватом, который варьируется от интимного до панорамного, Анна Мехлер Паперни выходит за пределы своей собственной борьбы с суицидальными мыслями, чтобы исследовать головокружительный набор медицинских антидепрессивных методов лечения, доступных во всем мире. Симпатичная и страстная — и полная хриплого жизнеутверждающего юмора — книга проливает столь необходимый свет на одну из самых стойких и загадочных болезней нашего времени. Это неотложное чтение в таких обществах, как наше, где, прямо или иначе, жизнь каждого человека все больше страдает от депрессии.» —2019 Премия Хилари Уэстон за доверие писателей для жюри документальной литературы (Иван Койот, Тревор Херриот и Манджушри Тапа) » Журналист Мелер Паперни предлагает поразительный и интимный портрет ее многочисленных попыток самоубийства и копается в вызывающе неадекватном «ящике с инструментами» ‘доступны для людей, страдающих острой депрессией. . . Этот серьезный и информативный том служит откровенным руководством для тех, кто страдает депрессией ». – Publishers Weekly, , обзор, отмеченный звездой« Книга, рассказанная с глубоким пониманием и душераздирающим юмором, проливает столь необходимый свет на далекое будущее. достигая последствий этого непредсказуемого психического заболевания.« —Book Riot » Хорошо проработанный, интересный и легко читаемый. . . . Открывающая глаза и гуманная книга, трактующая сложную тему. « — Обзоры Киркуса » Эта книга документирует попытки [Паперни] познакомиться с депрессией ради себя и других. Она прекрасный гид, с репортерской строгостью, сильными повествовательными навыками и самоуничижительным юмором ». — Toronto Star « Грубая, откровенная и с черным юмором. Это не история искупления или триумфа.. . . Но из-за своей неприхотливости книгу обязательно нужно прочитать тем, кто хочет понять, что творится в головах тех, кто каждый год кончает жизнь самоубийством. . . и еще несколько мультипликаторов, которые, как и автор, опасно близки. Г-жа Мехлер Паперни мастерски разбирается в сложностях жизни с депрессией, в проблемах получения необходимой помощи и в том, почему так сложно предотвратить самоубийство ». — The Globe and Mail « В этом мужественном и честная книга, Анна Мехлер Паперный погружается в глубины своей собственной острой депрессии, а также исследует культурный, социальный и исторический дискурс вокруг отчаяния.Она пишет с потрясающей беглостью, которая опровергает основную боль повествования. Это проницательная и важная книга »- Эндрю Соломон , автор The Noonday Demon « Это такая важная книга. . . . Паперни пишет настойчиво и интенсивно, потому что она раскрывает важную истину: каждый заслуживает достойной психиатрической помощи, но системная несправедливость создает огромные противоречия в том, как с людьми обращаются. Я многому научился из этой увлекательной, хорошо проработанной и смелой книги.Он входит в канон «обязательных к прочтению», чтобы понять, как сегодня лечить психическое здоровье ». — Марк Лукач, , автор книги Моя прекрасная жена в психиатрической больнице « Журналистские навыки [Паперни] очевидны как в бесшовная легкость, с которой она переходит от одной темы к другой, и ее способность разбивать сложные идеи на доступную и увлекательную прозу. . . . Трудно представить себе группу людей, которые не извлекли бы какой-либо пользы от чтения этой книги. Те, кто прошел через систему, будут чувствовать себя менее одинокими в своем опыте, а те, кто этого не сделал, получат необходимое понимание того, на что это похоже.Паперный заканчивается не рассказом о победоносном выздоровлении или чудесном исцелении, а призывом к оружию: давайте исправим эту сломанную систему. Ее работа во многом поможет читателям понять, насколько жизненно важна эта потребность ». — Quill and Quire « Миру нужно больше, а не меньше Анны Мелер Папернис. Смелый, сострадательный, проницательный и мучительно самоуверенный. Готов бросить вызов условностям, приставить ноги к огню, «бить по лицу словами», как она пишет в своей книге.. . Анна заявила о себе как об одном из самых упорно любопытных работающих журналистов, работающих умов, которые у нас есть ». — Ян Гилл, The Tyee « Анна Мелер Паперный освещает темные уголки самоубийства и депрессии с остроумием и упорством. И выдающийся журналистский труд, и острые, душераздирающие, а иногда и забавные мемуары. Привет, я хочу умереть, пожалуйста, исправь меня бесстрашный и необходимый »- Дон Гиллмор , автор книги К реке: Потеря моего брата « Принуждение.. . очень хорошая книга. Людям, которые справляются с депрессией, она будет не только развлечением, но и поддержкой — Анна обладает прекрасным чувством юмора. Я также думаю, что это поможет просвещать общественность ». — Д-р Марсия Валенштейн, , доктор медицины, магистр наук, психиатр в больницах Мичиганского университета и системе здравоохранения Анн-Арбора по делам ветеранов« Замечательная книга. . . . Я просто впечатлен честностью и строгостью Анны, ее смелостью, тщательностью исследований, проницательностью, мудростью и чувством юмора. Я безмерно восхищаюсь тем, чего она достигла.Я уверен, что это будет большим подспорьем для многих людей, и после прочтения ее книги я пришел к новому пониманию «. — Д-р Ирфан Дхалла , доктор медицины, магистр наук, вице-президент отдела качества здравоохранения Онтарио, Сент-Майклс Больница «Анна — лучший журналист, которого я знаю. Ее рассказ о системе психиатрической помощи, увиденный на собственном опыте, является подвигом монументальной храбрости. Это книга, которая спасет жизни ». — Омар Эль Аккад, автор книги American War « Эта книга с ясными глазами, но не беспристрастна, может многое предложить даже самым сведущим в вопросах психического здоровья.Анна Мелер Паперный идет намного глубже, чем обычные разговоры о депрессии, которые мы обычно ведем, и дает нам неприукрашенную реальность того, что значит жить с чувством, что вы хотите умереть. Эта смелая и блестяще проработанная книга готова к реальным изменениям, и ее обязательно нужно прочитать тем, кто пережил депрессию — а это все ». — Стейси Мэй Фаулз, автор книги Be Good и Baseball Life Advice
Желание умереть: Академическая медицина
Мой пациент выстрелил себе в левое плечо.К счастью, он нанес небольшой реальный ущерб, хотя продолжал чувствовать себя подавленным и склонным к самоубийству. Но больше всего меня поразило его заявление о том, что, когда его перевязывали в отделении неотложной помощи, он услышал реплику ближайшего жителя: «В следующий раз ему следует прицелиться на несколько дюймов ниже». Этот комментарий отражает, хотя и в крайней форме, трудности, которые многие из нас испытывают при работе с суицидными пациентами, и врачи сталкиваются со многими такими людьми даже за пределами психиатрической клиники. Завершенных самоубийств достаточно — их ежегодно в Соединенных Штатах происходит примерно 30 000 человек, — но они затмеваются сотнями тысяч попыток самоубийства, которые ежегодно поступают в отделения неотложной помощи.Фактически, именно большая разница в распространенности попыток и «успешных» самоубийств может способствовать большей неопределенности, связанной с этим явлением.
В начальных строфах «Желая умереть» Энн Секстон красноречиво отмечает двоякую природу суицидального опыта. С одной стороны, она видит себя пассивной жертвой, тупо блуждающей изо дня в день, пока не овладевает «безымянной похотью». Однако несколькими строчками позже она сравнивает самоубийц с добровольными агентами, даже своего рода мастерами.Ее ироничный образ самоубийц как строителей заставляет нас задуматься, поскольку мы склонны рассматривать самоубийства как квинтэссенцию расточительного разрушения. Она отказалась от мотива жертвы, заявив, что она «объявила… одержима… съела». Все активные глаголы. Согласно этой концепции, самоубийство — это не болезнь, а скорее «магия», состоящая, как мы вскоре обнаруживаем, в устрашающей власти над самой жизнью. Подразумевается, что только самоубийца , а не жертва жизни, демонстрирует свое абсолютное пренебрежение жизнью своей готовностью погасить ее в одно мгновение.
В стихотворении Секстона «Самоубийцы уже предали тело». Они создают для нас трудности, потому что иногда кажется, что они предают само медицинское предприятие. Во время медицинского образования и практики мы горячо верим в святость тела и драгоценность здоровья и жизни. Своими мыслями и действиями самоубийцы, кажется, ставят под сомнение эту философию. В самом деле, сами суицидальные пациенты иногда видят иронию в том факте, что они испытывают такое искушение отказаться от физического здоровья, которое многие больные соматическими заболеваниями хотели бы иметь.Поведение самоубийцы кажется насмешкой — хотя, возможно, и непроизвольной — нашей привязанности к вещам этого мира. Наконец, поскольку мы можем рассматривать суицидальный опыт как волевое действие, мы иногда чувствуем, что самоубийцы манипулируют нами — а нашу добрую волю эксплуатируют. У нас могут быть некоторые опасения относительно способности потенциального самоубийцы мобилизовать огромные ресурсы: полицию, машины скорой помощи, отделения неотложной помощи и жителей посреди ночи. Кажется, что самоубийства имеют власть не только над жизнью и смертью, но и над врачами.
Самоубийство настолько сложное, потому что оно является частью довольно разнородного созвездия саморазрушающего поведения, разнообразие которого трудно различить, поскольку все они могут привести к смерти. У нас нет проблем с определением самоубийством пожилого человека, который идет в лес и стреляет в себя. Но как насчет молодой женщины, которая принимает полдюжины таблеток Тайленола после разрыва отношений? Такой человек склонен к самоубийству? Можно ли сказать, что человек, который много пьет или курит десятилетиями и полностью осознает возможные последствия, склонен к суициду? Такие ситуации поднимают множество вопросов, связанных с преднамеренностью и предельной амбивалентностью и непостижимостью воли.Когда человек порезает себе запястье поверхностно и заявляет, что намеревался убить себя, это легко интерпретировать как ложь . Однако его заявление, пожалуй, лучше всего истолковать как метафору его собственного несчастья и двойственности. И мы должны быть благодарны за такие возможности; в конце концов, те люди, у которых нет нерешительности, которые полностью привержены действию, часто находятся вне нашей помощи.
За свою жизнь Энн Секстон много раз флиртовала со смертью.Фактически, она во многих отношениях проиллюстрировала суицидальность как образ жизни. Ее стихотворение с образами почти вызывающего смирения кажется идеальным воплощением романтических представлений о страдающем поэте, превращающем агонию в искусство. Поэма, кажется, исследует самоубийство как игру или литературный гамбит. Но как должно измениться понимание произведения — если это вообще возможно — осознание того, что Энн Секстон, наконец, «преуспела» в самоубийстве в возрасте 45 лет?
Эти люди хотят умереть.Разрешат ли их страны эвтаназию?
Даниэль Эдуардо Остропольский уже много лет смотрит в бездну. Сначала он заметил изменения в своем теле постепенно, неделя за неделей: внезапная судорога, слабость в правой руке или некоторая замедленность движений. Теперь он переживает то, что очень спокойным голосом описывает как «рассыпание».
«Все начинает рушиться. Мышцы начинаются с самых разных болей и трудностей », — сказал он по видеосвязи из своей студии в Мендосе, Аргентина.
У Остропольского четыре года назад был диагностирован боковой амиотрофический склероз, или БАС, прогрессирующее нейродегенеративное заболевание, поражающее нервные клетки головного и спинного мозга. По оценкам, БАС поражает 5 человек из 100 000 во всем мире, и лекарства от него нет. Это заболевание известно как болезнь Лу Герига по легенде Нью-Йоркских янки, у которого эта болезнь была диагностирована более восьмидесяти лет назад.
БАС убивает моторные клетки, — сказал Остропольский с завуалированной улыбкой. Без этих клеток мозг постепенно теряет способность двигать мышцами.
«Асфиксия — это ощущение, которое начинает сопровождать пациента, страдающего этим заболеванием. Никакие приспособления, инвазивные или нет, и никакие действия природы не успокаивают это чувство удушья «, — сказал 72-летний Остропольский, фыркая и усталость.
Даниэль Остропольский на более ранней семейной фотографии с одной из своих дочерей во время отпуска в Германии. Андрей Остропольский.Остропольский, опытный юрист, все фильтрует через право и юриспруденцию — вот его способ смотреть в пропасть.30 мая он написал длинное заявление в своем аккаунте в Facebook, чтобы привлечь внимание аргентинских законодателей и международного сообщества к настоятельной необходимости принять закон об эвтаназии в его стране.
Остропольский сказал, что отсутствие такого закона является нарушением человеческого существования, потому что он и многие другие люди с серьезными заболеваниями рано или поздно будут доведены до состояния «постоянной боли и без надежды на облегчение или улучшение».
«Мы приговорены к смертной казни … пожизненно», — написал он.
Недавний случай в Колумбии Марты Сепульведы Кампо, еще одной страдающей БАС, чья процедура эвтаназии была отменена в последнюю минуту, возобновил дебаты в Латинской Америке. В Чили, Уругвае и Аргентине уже есть законопроекты о декриминализации процедуры, которая приводит к смерти пациента по его выбору из-за приема лекарств или смертельных веществ.
Во всем мире эвтаназия разрешена в семи странах: Бельгии, Люксембурге, Канаде, Новой Зеландии, Испании, Нидерландах и Колумбии.
Марта Сепульведа Кампо. Каракол через Noticias TelemundoЛюди с неизлечимыми болезнями, такими как Остропольский и Сепульведа, говорят, что любят жизнь, но предупреждают, что их существование погружается в спираль ограничений, лишающих их достоинства и подвергающих мучительной боли.
«Закон накроет мантию милосердия на тех, кто без всякой надежды окажется в ужасном положении. Если этого не сделать, значит продлить страдания, сопровождающие очень несправедливую агонию », — сказал Остропольский.
Колумбия, единственное исключение в регионе
В 1997 году Колумбия стала первой страной в Латинской Америке, декриминализовавшей эвтаназию. По данным Минздрава, с тех пор было выполнено 157 процедур.
До этого года эвтаназия разрешалась только в случаях неизлечимых заболеваний с ожидаемой продолжительностью жизни шесть месяцев или меньше. Однако в июле Конституционный суд расширил право на обращение в суд, разрешив его «всякий раз, когда пациент испытывает сильные физические или психологические страдания в результате телесных повреждений или серьезного и неизлечимого заболевания».
После вынесения постановления Сепульведа запросила разрешение на достойную смерть, которое было предоставлено 6 августа. Ее родственники и ее юридическая команда описали отмену в последнюю минуту как «незаконную и произвольную». Они подали апелляцию.
Адриана Гонсалес, адвокат по первому в стране делу об эвтаназии, заявила, что отмена в последний момент была «актом пыток».
Процесс в АргентинеВ 2012 году сенат Аргентины принял закон, разрешающий отказ от лечения, искусственно продлевающего жизнь пациентов с неизлечимыми или необратимыми симптомами.С 2015 года изменение Гражданского кодекса позволяет людям формулировать предварительные распоряжения; то есть они могут разрешить или отказаться от определенных видов лечения, профилактических или паллиативных, в том числе разрешить другому человеку принимать медицинские решения в случае его недееспособности.
Хотя эвтаназия является незаконной, готовится законопроект, регулирующий «оказание помощи, чтобы умереть достойно».
Он известен как Закон Альфонсо в честь 36-летнего Альфонсо Оливы, который умер в 2019 году и, как Остропольский и Сепульведа, страдал от БАС.
Даниэль Остропольский во время сеанса чтения в своем доме в Мендосе, Аргентина. Андрес ОстропольскийБолее 40 лет доктор Карлос Сориано, врач и биоэтик, работал в палатах интенсивной терапии, где он все это видел — от удивительных лекарств на грани рационального объяснения медленного выздоровления и неудавшихся самоубийств со стороны людей, которые сделают все, чтобы попытаться положить конец своим страданиям.
«Отсутствие закона об эвтаназии толкает многих пациентов в угол, между камнем и наковальней, поэтому они покупают пистолет, коробку фенобарбитала или какой-нибудь муравьиный яд, и хуже всего то, что иногда их оставляют в живых. с гораздо более ужасными страданиями, — категорично сказал Сориано.
Он не может забыть свою первую встречу с Оливой в 2019 году. К тому времени Олива больше не разговаривал: он использовал инвалидное кресло и общался через компьютерное программное обеспечение, моргая глазами. Это был досадно медленный способ говорить, но он сосредоточил всю свою ясность, чтобы подготовить письмо вместе со своим адвокатом, в котором он выступал за эвтаназию.
«Его жизнь была похожа на кошмар, но наоборот: ночью ему снилось, что он бежит, летит, занимается любовью. Но когда он проснулся, он переживал этот жестокий кошмар с ужасными экзистенциальными страданиями », — сказал Сориано, который вспомнил, что после того, как он встретил Оливу, он обнял своих родственников и разразился рыданиями.
Когда Сориано спросил его, чего ему больше всего не хватает, Олива, не колеблясь, сказал, что ест. В течение многих лет он кормил себя через трубку, которая входила прямо в желудок.
«Это очень естественное дело — положить буханку хлеба в рот или съесть тарелку супа, — он не мог этого сделать. Это практически нематериальные страдания, которых многие не понимают. Но именно люди, которые не переживают этого, решают, могут ли эти пациенты решать, как умереть.Это безумие, — сказал Сориано.
«Выбор того, как умереть, должно быть правом жизни» — это мнение, которое родственники Оливы часто повторяют в интервью. Это похоже на мантру, которую также помнит Сориано, который консультирует команду законодателей.
Сориано подготовил собственное предварительное распоряжение. В свои 68 лет он не хочет, чтобы непредвиденные события омрачили жизнь членов его семьи.
«У меня дома есть, я отдала семье. Эти вещи нужно обсудить заранее, чтобы избежать споров и страданий.Если вы изложите это в письменной форме, обсуждение будет невозможно. Но есть люди, которые не могут обратиться с этой просьбой, и это ужасно. Вот почему у нас должен быть закон об эвтаназии », — сказал он.
Чили, в одном шаге
В Чили, где неизлечимо больные пациенты могут отказываться от лечения с 2012 года, Сенат обсуждает законопроект об эвтаназии и достойной смерти, который уже одобрен Палатой депутатов.
На заседании Комиссии по здравоохранению августа.31 сентября сенаторы внимательно слушали женщину, которая говорила о пытках, которыми она живет каждый день, и о праве на смерть, которое она требует от законодателей.
«Я решил, что мне подойдет эвтаназия. У меня нет смелости покончить жизнь самоубийством, но боли, которые я испытываю, не должны быть ни для кого. Вот почему я прошу об эвтаназии, а не о хорошей смерти. Я не хочу паллиативной седации. Я хочу благополучной смерти », — сказала женщина, Сесилия Хейдер, чилийский общественный деятель.
Сесилия Хейдер, чилийский активист за право на достойную смерть, страдающую метастатическим раком, волчанкой и заболеванием крови, во время интервью Associated Press в Сантьяго, Чили, 15 апреля.Эстебан Феликс / AP fileХейдер, 55 лет, перенесла несколько осложнений со здоровьем, которые мучили ее и вынудили ее передвигаться в инвалидной коляске. Помимо метастатического рака и волчанки, с 2019 года она страдает заболеванием крови, которое заставляет ее еженедельно проходить переливание плазмы.
«Это дикая жестокость, это пытка — осознавать, что ваше тело больше не реагирует, и поскольку я не нахожусь в полубессознательном или бессознательном состоянии, я не имею права на эвтаназию. … Мои суставы рвутся изнутри и опухают.Боль ужасающая, — сказал Хейдер. У нее три постоянных катетера, и каждые шесть часов ей вводят морфин.
Законопроект, внесенный в 2014 году левоцентристскими законодателями, установит правовые рамки, позволяющие неизлечимо больным пациентам решать, когда их жизнь закончится. Эта мера установит, что только люди старше 18 лет, у которых «неизлечимое, необратимое и прогрессирующее заболевание, без возможности подействовать на лечение и с ограниченным жизненным прогнозом, смогут пользоваться этим правом.
Эвтаназия будет моей последней битвой, потому что она мне отчаянно нужна.
Сесилия Хейдер, активистка эвтаназии
Хейдер вела судебную тяжбу за закон, потому что она надеется, что он пройдет до ее смерти. В 2006 и 2011 годах, до того, как она заболела, она уже поддержала несколько законопроектов об эвтаназии, которые провалились.
«Я на улице более 30 лет борюсь за правду, справедливость и против безнаказанности. Мой отец был казнен кровавой военной диктатурой [Аугусто] Пиночета, и я всю свою жизнь боролся за такие дела, как бесплатный аборт, медицинская и рекреационная марихуана, и я также поддерживал эвтаназию, но я никогда не думал, что мне это понадобится ». она сказала.«Эвтаназия станет моей последней битвой, потому что она мне отчаянно нужна».
Все еще ждут в МексикеЭвтаназия и помощь в самоубийстве запрещены в Мексике. В 2008 году в штате Мехико был принят Закон о предварительных указаниях, позволяющий людям решать, в случае неизлечимой болезни, продолжать ли лечение, продлевающее их жизнь (например, респираторы, искусственное вскармливание, операции и другие методы лечения). ).
Более 10 000 человек подписали предварительное распоряжение, но поскольку оно не является федеральным законом, оно разрешено только в Мехико и 13 штатах.
Исследование, проведенное в 2016 году Ассоциацией за право умереть с достоинством, показало, что 68 процентов взрослых, опрошенных в Мексике, согласились с тем, что люди с болезненными заболеваниями и в терминальной стадии должны иметь возможность решить, хотят ли они умереть. Кроме того, опрос, проведенный Центром общественного мнения Университета Валье-де-Мексико в прошлом году, показал, что 72 процента людей считают, что эвтаназию следует легализовать.
«У нас нет эвтаназии, которая, на мой взгляд, является незаменимым средством для того, кто достиг предела желания продолжать жить из-за своей болезни, чтобы иметь возможность обратиться за помощью и получить ее у специалиста, без должны быть тайными и подвергать риску любого человека », — сказал Асунсьон Альварес дель Рио, профессор биоэтики в Национальном автономном университете Мексики.
«Речь идет о хорошей смерти, без боли», — сказала она.
Альварес дель Рио, 64 года, имеет передовые инструкции по охране здоровья и решительно объясняет свои причины.
«Я осознаю, что у меня есть возможность потерять способность принимать решения от одного момента к другому, и мне ясно, что есть условия, в которых я не хотел бы жить, даже если я больше не осознаю или если я полностью без сознания в вегетативном состоянии », — сказала она. «Когда я думаю о возможности быть таким, мне кажется важным избегать этого.
«Кто защитит меня от жестоких и несправедливых страданий?»
Хотя перуанский закон запрещает эвтаназию, в феврале суд удовлетворил ходатайство 44-летней Аны Эстрады, психолога, страдающего дегенеративным заболеванием по три десятилетия и претендует на право на эвтаназию.
Эстрада страдает полимиозитом, дегенеративным и неизлечимым заболеванием, которое хронически ослабляет ее мускулы. В 2015 году это начало поражать ее дыхательные мышцы, поэтому ей сделали трахеостомию и гастростомию (у нее в трахее и желудке есть трубки для дыхания и еды), и она осталась под постоянным присмотром медсестер.
«Мое тело изнемогает, но мой разум и дух счастливы. Я хочу, чтобы последний момент моей жизни продолжался таким же, в свободе, мире, спокойствии и автономии. Я хочу, чтобы меня так запомнили », — сказала Эстрада в интервью вскоре после принятия решения о разрешении ей процедуры эвтаназии.
Однако дело Эстрады еще не решено. В мае он был передан в Верховный суд, который мог ратифицировать февральское постановление или пересмотреть дело.
Тем временем Эстрада, как и многие другие пациенты в Латинской Америке, продолжает ждать.
В Уругвае закон, известный как предварительные указания или хороший закон о смерти, также регулирует право пациентов отказываться от лечения, включая паллиативную помощь, для ускорения их конечных результатов.
Как и в других странах, в разработке находится законопроект об эвтаназии, который позволит медицинскому персоналу вызвать смерть человека, «достигшего совершеннолетия, психически здорового и больного с неизлечимой, необратимой и неизлечимой патологией».
Флоренсия Салгейро, активистка и член Empatía Uruguay, организации, которая продвигает декриминализацию эвтаназии, сказала, что обсуждение имеет решающее значение для будущего, потому что она видела, как ее дед, ее дядя и ее отец погибли от разрушительного воздействия БАС — не имея возможности что-либо с этим поделать.
«Я хочу для себя и для всех людей автономии над своим телом. То есть решение дожить до последней возможной секунды и преждевременно оставить возможность, которая находится в моих руках, потому что сегодня этого не существует », — сказала она.
Опрос, проведенный Медицинским союзом Уругвая в мае 2020 года, показал, что 82 процента людей выступают за эвтаназию, а 62 процента — за помощь в самоубийстве.
«Это прекрасная возможность, потому что 82 процента уругвайцев не согласны ни в чем, даже в футболе.Настал момент », — сказал Салгейро.
Другие страны региона разработали аналогичное законодательство, предусматривающее эвтаназию, но законопроекты не были утверждены, как в Сальвадоре и Венесуэле.
В странах Латинской Америки в основном проживают католики, что влияет на сопротивление законопроектам об эвтаназии, считают эксперты.
Сориано сказал: «Религию следует уважать, как и любой другой тип веры, но это не может быть единственным аргументом, потому что что нам делать с теми католиками, которые хотят умереть достойно, или с атеистами, или людьми других религий, которые этого не делают? согласны с тем, что жизнь принадлежит Богу и что только Бог может забрать ее? »
Пока дискуссии продолжаются, пациенты, подобные Остропольскому, проводят дни, получая максимум удовольствия от удовольствия, например, аромата любимого блюда или тонкой гармонии музыкального движения.
Он сказал, что, несмотря ни на что, у него все еще есть чувство юмора.
Несколько дней назад он проводил дочь в сад. Пока она пересаживала горшки, она говорила по телефону и попросила кого-нибудь принести ей мешки с землей. Остропольский, смеясь, перебил ее и сказал: «Еще нет, дочка. Подожди, пока мне станет немного хуже.
Он становится серьезным, когда говорит о своих последних днях. «Я думаю, что закон будет. Если этого не произойдет, кто защитит меня от стольких несправедливых и жестоких страданий? » он сказал.
Более ранняя версия этой истории была первоначально опубликована в Noticias Telemundo.
Подписаться на NBC Latino на Facebook , Twitter и Instagram
Моя дочь-подросток умерла самоубийством; вот то, что я хотел бы, чтобы вы знали
Примечание редактора: эта история была первоначально опубликована 13 июля 2017 года.Если вам или кому-то из ваших знакомых нужна помощь, в любое время обращайтесь по горячей линии Национальной службы предотвращения самоубийств по телефону 1-800-273-8255.
Моя 19-летняя дочь покончила жизнь самоубийством.
Это произошло зверски жаркой июльской ночью в Чарльстоне, Южная Каролина. Дженис училась в Чарльстонском колледже на первом курсе и решила остаться там в квартире за пределами кампуса, а не возвращаться домой в Миртл-Бич на лето.
Когда дело доходит до самоубийства, очевидны некоторые предупреждающие признаки: например, членовредительство.Другие более тонкие: отдать то, что когда-то было желанным, или пренебречь личной гигиеной. Может быть, эти вещи можно отбросить как «всего лишь фазу», или, может быть, они указывают на план, который вы просто не можете увидеть. Этот план мог быть самоубийством.
По теме: Вам нужна помощь? Обратитесь в службу поддержки по предотвращению самоубийств.
Надин Мюррей с дочерью Дженис на выпуске средней школы. Янис покончил жизнь самоубийством примерно через год после того, как была сделана эта фотография. За десять лет, прошедших после ее смерти, Надин была ошеломлена жестокостью одних реакций и исцелилась добротой других.С любезного разрешения Надин МюррейЯ все время возвращаюсь к одному предупреждающему знаку, который сейчас так очевиден. Я не знаю, как я этого не видел: не беспокоясь о будущих последствиях. Моя дочь безразлично относилась к срокам выполнения домашних заданий, когда всю жизнь была так сознательна; денежные проблемы, которые обязательно должны были возникнуть, игнорировались. Казалось, что мысль о неминуемой гибели в будущем не имела значения.
За годы, прошедшие после ее смерти, многое изменилось. Я перестала мучить себя из-за того, что у меня не было возможности остановить самоубийство моего ребенка.Мне было так стыдно за себя. Видите ли, с моей дочерью признаки были очевидны. Они сверкали. Она не раз говорила: «Я боюсь убить себя». Я считал ее своей маленькой королевой драмы и относился к ее заботам как к таковым. Она также поранилась. Она была закройщиком, и когда я узнал, что не заставлял ее писать 20-страничное эссе на тему «почему я не должен порезаться» — мое стандартное наказание, когда мои девочки разыгрывают. Я придерживался мнения, что лучше меньше, да лучше. Я подумал, что меньшее наказание будет более эффективным.Если бы я проявил к ней сострадание, отпустив ее легко, она заплатила бы вперед и отпустила бы меня легко. Она перестанет причинять себе вред.
Психическое заболевание было чем-то, чего меня воспитывали, и я избегал этого. Я из эпохи, когда об этом не говорили. В моей семье была шизофрения, и в 25 лет я был поражен этой болезнью. Меня приучали притворяться нормальным. Я понимал, что последствия будут ужасными, если я расскажу людям о своих проблемах. Однако половину жизни я думала, что я сестра Иисуса.По иронии судьбы, я сейчас вроде как нормальный … нормальный и добрый, я думаю.
Доброта. Меня поражает его отсутствие. Особенно после того, как кто-то потерял ребенка.
Однажды вечером в группе выживших самоубийц я слушал, как мать описывала свою агонию. Ее маленький сын умер в результате самоубийства на пороге их общины. Вскоре после этого позвонили соседи и пожаловались. Их апатия на фоне семейного кризиса была невыносимой.
Моему зятю так надоело слушать мой плач, что он сказал мне «смириться с этим.«Его жена, моя младшая сестра, научилась меня ненавидеть. Казалось, что она ревновала к моей боли, может, просто устала от моих слез.
Старый друг сообщил мне, что люди, которые убивают себя, просто пытаются навредить живым. Возможно, из лучших побуждений, но все же обидно. Моя дочь не пыталась причинить мне вред. Она была подавлена.
К счастью, большинство людей не жестоки. Они изо всех сил стараются излечить чужую боль. Моя старшая дочь звонила каждый день, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.Моя лучшая подруга звонила каждую ночь и часами слушала, как я плачу, чтобы я наконец заснул.
Другая моя сестра часто приходила наполнять холодильник и шкафы, хотя она жила в 10 часах езды от дома. Мой сосед, мой друг на протяжении многих лет, следил за тем, чтобы мой газон был подстрижен, а деревья и кусты были ухожены. Годами я даже не замечал.
