Хорошие чувства: Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства | Несси Рэндольф

Хорошие плохие чувства: почему эволюция не уничтожила депрессию

Как куры помогли психиатрам понять симптомы депрессии и что такое мысленная жвачка — в главе из книги «Хорошие плохие чувства»

Психические заболевания — настоящий бич для нашего биологического вида. Естественный отбор давно мог бы покончить с тревожностью, депрессиями, зависимостями, уничтожить гены, вызывающие аутизм или шизофрению — но этого не произошло. Дело в том, что состояния, связанные с психическими заболеваниями, в некоторых ситуациях дают человеку эволюционное преимущество.

РБК Тренды публикуют главу из книги «Хорошие плохие чувства» американского врача Рэндольфа Несси. Материал подготовлен в коллаборации с издательством «Альпина нон-фикшн».

В чем польза уныния?

Неразбериха в представлениях о депрессии во многом объясняется нашей склонностью считать, что каждая вещь или явление должны обладать определенной функцией. Изготовленные человеком орудия — копья, корзины — имели свое предназначение, как и части человеческого тела — глаза, например, или большие пальцы. Поэтому задаваться вопросом, для чего нужно уныние, вполне логично, однако по отношению к эмоциям — неправильно. Лучше спросить: «В каких ситуациях уныние и душевный подъем дают преимущества при естественном отборе?» Тем не менее большинство гипотез о пользе настроений рассматривают их как потенциальные функции, поэтому начнем мы с них.

Одна из них состоит в том, что, возможно, даже в обычных сменах настроения ничего хорошего нет, поскольку они представляют собой результат каких-нибудь сбоев, и поэтому проку от них не больше, чем от эпилептических припадков или тремора. У нас есть веские основания считать эту гипотезу ошибочной. Такие синдромы, как эпилепсия или тремор, обусловленные теми или иными нарушениями в организме, встречаются не у всех, тогда как смена настроения — это обычнейшее дело. У любого человека имеется система, повышающая или понижающая настроение в зависимости от происходящего. Подобные системы регуляции формируются только для полезных реакций. Боль, жар, рвота, тревога, уныние включаются, когда в этом есть необходимость. Это не значит, что полезно каждое включение: ложные срабатывания тоже могут быть нормой. Зато это значит, что подобные системы нужно изучать с точки зрения того, как и когда они бывают полезны.

Одним из первых предположение об эволюционных функциях уныния выдвинул лондонский психоаналитик Джон Боулби. Вдохновленный беседами с немецким этологом Конрадом Лоренцем и английским биологом Робертом Хайндом, он посмотрел с эволюционных позиций на поведение младенцев, разлученных с матерью. После короткой разлуки одни дети почти сразу снова льнули к матери, другие отстранялись, некоторые сердились. Более долгая разлука неизменно вызывала у всех практически одинаковое поведение: сначала вопли протеста, затем ребенок сжимался в комок и принимался молча раскачиваться, обхватив себя руками, — совсем как взрослый в состоянии крайнего отчаяния.

Боулби видел, что плач побуждает мать вернуться к малышу. Еще он видел, что продолжительный плач — это напрасная трата сил и вероятность привлечь хищника, поэтому, если мать долго не возвращается, гораздо полезнее сжаться и стать как можно незаметнее, уйти в себя. Эти идеи легли в основу теории привязанности, на которой строятся наши представления об эмоциональной связи между матерью и ребенком и о патологиях, возникающих, когда эта связь нарушается. Боулби имеет полное право называться одним из основоположников эволюционной психиатрии, поскольку именно благодаря ему стало понятно, что привязанность развивалась как свойство, повышающее приспособленность и матери, и младенца.

В последующие десятилетия исследования с более выраженным эволюционным уклоном заставили усомниться в том, что нормой нужно считать только надежную привязанность. В некоторых ситуациях демонстрация младенцем избегающего или тревожного стиля привязанности нужна, чтобы мать усилила заботу. Раз улыбками и гулением маму рядом не удержишь, может, ее проймет безудержный плач при малейшей отлучке или бойкот по возвращении.

Джордж Энгель, тот самый психиатр из Рочестерского университета, который ввел термин «биопсихосоциальная модель», предположил у депрессии функцию, сопряженную с привязанностью. Согласно его гипотезе, потерявшийся детеныш обезьяны, стараясь где-нибудь затаиться, тратил меньше калорий и меньше рисковал привлечь внимание хищников. Энгель отмечал сходство такого поведения, которое он назвал «самоустранение ради самосохранения», с депрессией, а у депрессии, в свою очередь, подчеркивал сходство с уходом в спячку.

Основатель лондонского Института психиатрии Обри Льюис полагал, что депрессия может служить сигналом бедствия. В дальнейшем эту идею развил Дэвид Хэмбург, бывший заведующий кафедрой психиатрии в Стэнфорде. Некоторые эволюционные психологи выдвигают несколько более циничную версию этой гипотезы, расценивая симптомы депрессии, особенно угрозы свести счеты с жизнью, как манипулятивную стратегию, позволяющую добиться помощи от окружающих. Эдвард Хейген не исключает, что послеродовая депрессия может выступать специфической адаптацией, призванной выбить из родственников поддержку путем шантажа, и рассматривает ее симптомы как пассивную угрозу бросить новорожденного. Его гипотеза подтверждается данными, свидетельствующими, что послеродовая депрессия более вероятна, когда муж самоустраняется, ресурсы скудны или младенец нуждается в особом уходе. Депрессия и угрозы покончить с собой действительно могут быть манипулятивными. Однако у нас мало оснований считать депрессию устойчивой реакцией, проявляющейся в подобных обстоятельствах у большинства матерей, и совершенно непохоже, чтобы те, у кого депрессия разыгрывается сильнее, добивались большей помощи от бездушных родственников. Кроме того, эта гипотеза плохо согласуется с результатами более раннего исследования, проведенного психологом Джеймсом Койном: оно показывает, что отзывчивости родственников хватает ненадолго и поддержку они довольно быстро сворачивают.

Канадский психолог Денис де Катандзаро высказал еще более циничное предположение, что самоубийство особи может быть благом для ее генов. Если суровые внешние условия не позволяют особи оставить потомство, ее уход из жизни увеличит долю пищи и ресурсов, достающихся родственникам, давая им тем самым шанс размножиться и передать грядущим поколениям часть генов покончившего с собой. Это свойство можно было бы считать примером абсолютного превосходства интересов генов над интересами особи. Однако предположение это, при всей его оригинальности, почти наверняка ошибочно. Даже в самые тяжелые времена самоубийства не становятся массовыми, и даже дряхлые старики, давно вышедшие из детородного возраста, зачастую отчаянно хотят пожить еще. И потом, зачем непременно совершать самоубийство, если можно просто уйти от своих или перестать есть?

Британского психиатра Джона Прайса привело к пониманию важной функции симптомов депрессии внимательное наблюдение за курами. Проиграв в стычке и сдав свои иерархические позиции, курица отстраняется от взаимодействия с остальными и ведет себя тише воды ниже травы, чтобы не заклевали те, кто теперь занимает более высокое место в иерархии. Затем Прайс исследовал то же самое явление у карликовых мартышек верветок. Верветки живут небольшими группами из нескольких самцов и нескольких самок. Альфа-самец, который̆ в основном и спаривается со всеми самками, щеголяет ярко-голубой мошонкой, до тех пор пока не потерпит поражение в схватке с другим самцом. Тогда он отсиживается в сторонке, раскачивается на месте, сжавшись в комок, уходит в себя и пребывает в унынии — при этом мошонка его становится тускло-серой. Прайс трактует эти перемены как сигналы «вынужденной капитуляции». Сигнализируя, что он больше не представляет угрозы, проигравший спасается от дальнейших атак нового альфы. Лучше сдаться и просигнализировать об этом, чем терпеть нападки.

Вместе с психиатрами Леоном Слоуманом и Расселом Гарднером Прайс попытался найти отражение этих идей в клинической практике. Им удалось обнаружить немало случаев, когда депрессия развивалась на фоне неумения справиться с поражением в иерархической борьбе. Если уныние они расценивают как нормальную реакцию на проигрыш в состязании, то депрессия, на их взгляд, возникает в результате дальнейших напрасных попыток отвоевать статус — эту ситуацию они метко охарактеризовали как «неумение сдаться». Дальнейшее развитие эти идеи получили у других исследователей, в первую очередь у британского психолога Пола Гилберта и его коллег. Рассматривая как потерю статуса самые разные стрессовые ситуации, они отмечают, что многие пациенты идут на поправку, когда наконец прекращают заведомо бесполезную борьбу за статус.

Антрополог Джон Хартунг независимо от остальных выдвинул интересную вариацию на тему это̆ идеи под интригующим названием «обманное самоуничижение». Он обратил внимание на то, как опасно превосходить вышестоящего в тех или иных качествах и способностях. Естественное желание нижестоящего показать себя во всем блеске будет воспринято как угроза и, скорее всего, приведет к нападкам или даже изгнанию из группы. Как быть? Прикидываться тряпкой, то есть намеренно скрывать свои таланты. Чтобы получилось убедительно, самому себе тоже придется внушить, что вы ни на что не способны и ничего не достойны, — паттерн, весьма схожий с невротическим угнетением и самосаботажем, которые Фрейд объяснял страхом кастрации.

Дальнейшее подтверждение связь между депрессией и потерей статуса получила благодаря уникальному массиву данных, собранных британскими эпидемиологами Джорджем Брауном и Тиррил Харрис. Подробно исследовав истории болезни жительниц северной части Лондона, они обнаружили, что у 80% больных развитию депрессии предшествовало жизненное событие, которое можно было обтекаемо характеризовать как «тяжелое». Из всех женщин, столкнувшихся с бедой, депрессия развилась только у 22%, однако это в 22 раза больше, чем 1% среди тех, у которых никаких катастрофических событий не происходило. Между тем 78% столкнувшихся с бедой в депрессию за последующий год не впали, что положило начало новому направлению исследований, посвященному «психологической устойчивости». Этот тщательный анализ позволяет как нельзя более обоснованно судить о роли жизненных событий в развитии депрессии. Ее существование подтверждается и уточняется в десятках более поздних исследований.

Одни события провоцируют развитие депрессии с большей̆ вероятностью, чем другие. Согласно результатам исследования, проведенного Брауном и Харрис, после таких событий, как «унижение или компрометирующая ситуация», депрессия возникала в 75% случаев, однако лишь в 20% случаев после утраты и в 5% — после столкновения с опасностью. Эти данные прекрасно подтверждают теорию Прайса, особенно если унижение или компрометирующая ситуация связаны со статусными конфликтами. Конкретизация событий, происходящих в жизни пациента, помогает давать прогнозы гораздо более точные, чем при попытках клеить на них стандартизированные ярлыки или обозначать всеобъемлющим термином «стресс».

Гипотеза вынужденной капитуляции часто подтверждалась и у моих пациентов, страдавших от депрессии. Сколько супругов преуменьшают свои достижения и достоинства — даже в собственных глазах, — чтобы сохранить брак. Социальная стратегия самоуничижения позволяет уберечься от нападок более сильного — ценой развития депрессивных симптомов. Лечившийся у меня амбициозный молодой юрист, не воспользовавшись вовремя этой стратегией, затмил своим великолепным выступлением далеко не блестящего старшего партнера, который зато блестяще сумел обесценить все заслуги подающего надежды новичка, что вскоре и привело к развитию у него депрессии.

Функцию сигнала о капитуляции, призванного предотвратить дальнейшие атаки, нетрудно экстраполировать на другую ситуацию, в которой он будет полезен, — на проигрыш в борьбе за статус. Тогда можно проанализировать, чем еще в такой ситуации полезно уныние: оно побуждает пересмотреть социальные стратегии, задуматься о переходе в другую группу, укрепить отношения с избранными потенциальными союзниками или затаиться и отказаться от социального взаимодействия до лучших времен.

Однако эта гипотеза, даже в переосмысленном виде как реакция на обстоятельства, по-прежнему относится к конкретной области — социальной сфере — и к ее конкретному аспекту — позиции в социальной иерархии. Заведомо бесполезная борьба за статус — лишь один из подвидов более общей неспособности добиться цели. Сигнализируя о капитуляции после утраты статуса, мы оберегаем себя от дальнейших посягательств со стороны власть имущих. А если прахом идут усилия в какой-то другой области? Ограничивается ли главная функция симптомов депрессии предотвращением дальнейших нападок после потери статуса?

Мой опыт клинической практики говорит, что нет. Даже в рамках иерархическо̆ борьбы симптомы депрессии не только сигналят о капитуляции, но и, допустим, мотивируют попробовать альтернативные стратегии или поискать новых союзников. Кроме того, даже если примерно половина моих пациентов с депрессией загоняют себя в ловушку преследования недостижимых целей, многие из этих целей никак не связаны с социальной позицией. Безответная любовь — это преследование статусной цели? А поиски способа спасти ребенка от рака?

Истина в этом вопросе не родится в спорах, нам нужны фактические данные, как соотносятся симптомы депрессии с теми или иными ситуациями и событиями. На выискивание нарушений в работе мозга у страдающих депрессией тратятся миллиарды долларов, и миллионы на исследование роли «стресса». То, что финансирующие организации не удосуживаются выделить средства, чтобы доподлинно выяснить, какие симптомы депрессии с какими жизненными ситуациями и событиями коррелируют, — это беда и позор для науки.

В подавленном состоянии человек склонен постоянно размышлять об одолевающих его проблемах, однако зачастую это не более чем мысленная жвачка. Он безрезультатно, не принимая никаких решений, мусолит одни и те же мысли, словно комок травы, который корова жует, проглатывает, отрыгивает и пережевывает снова. Моя бывшая коллега по университету, психолог Сьюзен Нолен-Хоэксема, рассматривала мысленную жвачку как дезадаптивный когнитивный паттерн, играющий ключевую роль в депрессии и по возможности требующий прекращения. Ей несказанно повезло, если можно так говорить о беде: она собрала данные о пациентах с депрессией и склонности к мысленной жвачке как раз перед землетрясением 1989 года в окрестностях калифорнийской вершины Лома-Приета. Заново опросив тех же респондентов после землетрясения, Сьюзен выяснила, что у тех, кто был склонен к мысленной жвачке, депрессия развивается с большей вероятностью, даже на фоне нормы для всех остальных предпосылок для депрессии.

Авторы нашумевшей статьи в Psychological Review за 2009 год биолог Пол Эндрюс и психиатр Дж. Андерсон Томсон-младший выдвинули гипотезу, практически диаметрально противоположную, заявив, что мысленная жвачка помогает справиться с крупными неприятностями. По их мнению, депрессия угнетает активность и интерес к внешней жизни, чтобы высвободить время и умственные силы на размышления над проблемой. Эта статья дополнила высказанное Эндрюсом и биологом Полом Уотсоном в 2002 году предположение, что в ходе эволюции депрессия развивалась для обслуживания функции «социальной навигации». Сурово раскритиковавший эти идеи эволюционный психолог из Университета Ньюкасла Дэниел Неттл подчеркнул почти полное отсутствие у нас свидетельств, что мысленная жвачка помогает найти выход из социальных проблем или что депрессия ускоряет поиски выхода. Точно так же считает норвежский эволюционный психолог-клиницист Лейф Кеннар, и я с обоими критиками согласен.

Тем не менее уход от социального взаимодействия и самокопание могут быть полезны, когда человек оказывается в жизненном тупике. Меня покорила вышедшая в 1989 году книга шведского психоаналитика Эмми Гут «Продуктивная и непродуктивная депрессия — ее функции и недостатки» (Productive and Unproductive Depresion: It’s Functions and Failures). На ярких примерах из жизни исторических личностей она доказывает, что депрессивное погружение в себя и напряженные раздумья вполне способны помочь кому-то справиться с крупными жизненными проблемами, требующими коренных перемен, но других людей непродуктивная депрессия, наоборот, затянет, как трясина. Крупные неприятности могут послужить толчком к мобилизации огромных сил на поиск новых стратегий. Однако, как отмечают Гут, Неттл, Нолен-Хоэксема и другие, уход в себя и погружение в собственные мысли все-таки нельзя считать оптимальной реакцией в таких обстоятельствах.

В этой главке изложен вкратце ряд наиболее убедительных гипотез, объясняющих функции уныния и депрессии. Попытки противопоставить эти функции друг другу не приводят ни к чему, кроме бессмысленных споров: в действительности все эти функции могут быть значимы. Однако их значение и взаимосвязь станут яснее, если присмотреться не к самим функциям, а к ситуациям, в которых проявляется их польза.

Облегчение душевной боли

В завершение хочу предостеречь насчет распространенной, но опасной логической ошибки. Узнав о возможной пользе уныния, кто-то сделает вывод, что избавляться от него не нужно в принципе. Аналогичное заблуждение выявилось, когда изобрели анестезию: некоторые врачи по-прежнему предпочитали обходиться без наркоза даже при хирургических операциях, поскольку считали боль нормой. Осознание пользы уныния ни в коем случае не должно положить конец попыткам облегчить душевную боль.

Люди обращаются за лечением, потому что им плохо. И неважно, физические страдания они испытывают или душевные, самое лучшее, что можно сделать, — найти и устранить причину этих страданий. В каких-то случаях с унынием придется считаться как с нормальным и полезным состоянием, помогающим человеку переориентировать мотивацию и жизненные цели. Но бывает так, что ситуацию не изменишь. Потеря друга, непрекращающаяся тирания, неспособность найти работу, безрезультатные попытки вылечить ребенка от наркозависимости, хроническая боль, от которой нет спасения, — во всех этих случаях страдание оправдано, однако от признания его нормой оно не становится полезным. Бывает, что уныние нормально и полезно для генов, но вредит самому человеку. А бывает, что в данных конкретных обстоятельствах оно нормально, но бесполезно, поскольку это просто принцип пожарной сигнализации в действии. А иногда оно нормально, но бесполезно, поскольку современная социальная среда слишком отличается от той, в которой мы развивались как вид. А иногда уныние возникает из-за нарушений в системе регуляции настроения. Только учет всего диапазона возможных причин позволит врачам и пациентам применять к унынию тот же медицинский подход, что и к физической боли. Ищите причину и пытайтесь с ней справиться, но при этом делайте все от вас зависящее, чтобы облегчить страдания.

Подписывайтесь также на Telegram-канал РБК Трендов и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.

Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства»

Во всем мире примерно 284 миллиона человек страдают от тревожности — сегодня это наиболее часто встречающееся психическое расстройство — и еще 264 миллиона подвержены депрессии. Какими бы неприятными они ни были, существование психических расстройств обусловлено эволюцией. В книге «Хорошие плохие чувства: Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства» (издательство «Альпина нон-фикшн»), переведенной на русский язык Марией Десятовой, один из основоположников эволюционной медицины, врач Рэндольф Нэсси объясняет, почему естественный отбор не покончил с тревожностью, депрессией и другими расстройствами. Автор уверен, что попытка ответить на этот вопрос поможет больше узнать о природе психических заболеваний и усовершенствовать методы лечения. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, в котором рассказывается, почему страдания на самом деле полезны — вот только не для нас, а для наших генов.

Боль и страдания полезны

Обычно человек обращается за лечением не потому, что знает о наличии болезни, а потому, что ему плохо. Он идет к терапевту, ища избавления от боли, кашля, тошноты, рвоты, хронической усталости. К специалистам по психическому здоровью он идет, ища избавления от тревоги, депрессии, злости, ревности и чувства вины. Но клинический подход к этим двум категориям симптомов радикально отличается.

Представьте, что вы терапевт и работаете в поликлинике. Пришедшая к вам на прием девушка жалуется на боли в животе, которые ощущаются уже пару месяцев и постепенно усиливаются. Живот, по словам пациентки, схватывает или тянет где-то в нижней или средней части. Ночью сильнее, но ни с приемами пищи, ни с менструальным циклом никакой связи вроде бы нет. Других заболеваний у пациентки в анамнезе не имеется, лекарств не принимает. Вы задаете дополнительные вопросы, назначаете анализы и диагностические исследования, чтобы выяснить причину болей. Рак, запоры, синдром раздраженного кишечника, внематочная беременность? Вы расцениваете боли как симптом и исходите из того, что найти их причину — значит подобрать ключ к болезни.

А теперь представьте, что вы работаете в психоневрологической клинике и пришедшая к вам на прием девушка жалуется на постоянное беспокойство, бессонницу, упадок сил, утрату интереса к большинству занятий — даже за своим прежде роскошным садом ухаживать не может. Симптомы начали проявляться пару месяцев назад, но за последние две недели усилились, и, когда стало совсем невмоготу, она обратилась за помощью. Никаких других заболеваний в анамнезе не имеется, лекарств не принимает. Наркотиками и алкоголем, по ее собственному утверждению, не балуется, никаких крупных стрессовых событий в недавнем прошлом не переживала. Вы, скорее всего, будете расценивать как требующую устранения проблему сами негативные эмоции и направите лечение на то, чтобы снять симптомы.

Забавно, что так называемая биологическая психиатрия, с ее приверженностью «медицинской модели», биологией пользуется лишь наполовину и модель у нее кардинально отличается от общемедицинской. В общей медицине симптомы (такие как боль или кашель) считаются полезной защитной реакцией, сигналящей о наличии проблемы и побуждающей искать ее причину. В психиатрии симптомы (такие как тревога или уныние) зачастую приравниваются к самой проблеме. Поэтому вместо того, чтобы выяснять, чем вызвана тревога или подавленность, многие врачи относятся к ним как к патологии, возникающей в результате сбоя в работе мозга или когнитивных искажений.

Общечеловеческая склонность упускать из виду воздействие обстоятельств и списывать проблемы на индивидуальные особенности настолько неистребима, что в социальной психологии для нее существует специальный термин — «фундаментальная ошибка атрибуции». Наглядный тому пример — DSM, согласно которому для диагностирования аффективного расстройства (например, тревожности или депрессии) достаточно наличия симптомов из соответствующих перечней, проявляющихся с надлежащей интенсивностью и продолжительностью, а жизненные обстоятельства в расчет не принимаются.

Социологи Алан Хорвиц и Джером Уэйкфилд предложили способ нивелировать эту ошибку. Заметив, что в DSM–IV оговаривалась как отдельный диагноз депрессия вследствие утраты любимого человека, они подали идею прописать в переиздании аналогичные исключения для других печальных жизненных событий. Составители DSM-5 непоследовательность в диагнозах признали, однако предпочли, наоборот, избавиться от всех исключений, даже от депрессии вследствие утраты. Они объясняли это решение необходимостью добиться последовательности в диагнозах и тем, что иногда интенсивное проявление симптомов скорби указывает на депрессию, требующую медицинского вмешательства. Кроме того, они пытались избежать расплывчатости, которая неизбежно возникнет, если для постановки диагноза придется оценивать суровость жизненных событий.

Склонность расценивать симптомы как расстройства представляет проблему и для остальных отраслей медицины, где ее называют «иллюзией клинициста». Симптомы воспринимаются как сама болезнь, поскольку они мешают человеку жить и работать. Боль быстро превращает существование в кошмар. Диарея способна привести к смерти от обезвоживания. Кажется, что пользы от таких симптомов нет и быть не может, тем более что от купирования их лекарственными средствами ничего страшного не происходит. И все же в определенных ситуациях боль, диарея, жар и кашель играют полезную роль. В норме они проявляются при возникновении (или, согласно принципу «пожарной сигнализации», при гипотетическом возникновении) соответствующей ситуации. Ненормально их чрезмерное проявление. Недостаточное проявление тоже ненормально, хоть и менее заметно. Степень нормальности проявления оценивается по ситуации.

Многие реакции помогают организму адаптироваться к меняющимся обстоятельствам. Физиологи изучают механизмы, подстраивающие дыхание, сердечный ритм и температуру тела под меняющиеся условия. Поведенческая экология исследует когнитивные, поведенческие и мотивационные изменения, приспосабливающие организм к смене внешних условий. Способность испытывать страх, гнев, радость и ревность так же полезны в определенных ситуациях, как пот, дрожь, боль и жар.

Человеку, измученному негативными эмоциями, может показаться абсурдом сама мысль, что от них бывает какая-то польза. Попытаемся преодолеть эти вполне понятные сомнения: вот четыре веских основания предполагать у симптомов эволюционное происхождение и пользу. Во-первых, такие симптомы, как тревога и грусть, — это (точно так же, как пот или кашель) не какие-то диковинные проявления, возникающие ни с того ни с сего у считаных единиц, а вполне устойчивая реакция, которая в определенных обстоятельствах проявляется почти у всех. Во-вторых, проявление эмоций регулируется механизмами, включающими их в соответствующих ситуациях, а такие контрольные системы могут развиться только для признаков, влияющих на приспособленность. В-третьих, отсутствие реакции может быть пагубным: недостаточное откашливание при воспалении легких повышает риск летального исхода, недостаточная боязнь высоты повышает вероятность падения. И наконец, некоторые проявления работают на благо наших генов, невзирая на цену, которую приходится при этом платить их обладателю.

Эмоции служат не нам, а нашим генам

Теплым летним вечером 1975 года я заступил на суточное дежурство в больнице. В отделении все было тихо-мирно, в приемном покое тоже, поэтому я принялся читать новую книгу Эдварда Уилсона «Социобиология» (Sociobiology). И буквально в полночь застыл как громом пораженный, наткнувшись на следующую фразу:

Любовь встает в один ряд с ненавистью, агрессией, страхом, экспансивностью, замкнутостью и так далее — она сливается с ними, поскольку ее предназначение не в том, чтобы способствовать счастью отдельной особи, а чтобы обеспечить максимальную передачу контролирующих генов.

Я моментально понял, как заблуждался в своих представлениях о поведении и эмоциях. Я привык думать, что задача естественного отбора — сформировать нас здоровыми, счастливыми, славными и отзывчивыми участниками сообщества. Увы, это не так. Наше счастье естественному отбору абсолютно безразлично, в расчетах эволюции значение имеет только репродуктивная успешность. А я, получается, уже десять лет занимался лечением аффективных расстройств, почти ничего не зная о нормальных эмоциях. Промаявшись почти всю ночь беспокойным рваным сном, я решил, что надо восполнить пробелы, и порылся на предмет эмоций в своих учебниках по психиатрии. Там обнаружилась сплошная невразумительная невнятица, вызывающая лишь недоумение и тоску. Эти эмоции свое дело сделали, и я переключился на что-то другое.

Спустя некоторое время ко мне на прием попал студент, которому нужно было как-то справиться с ревностью. Причем срочно. «У меня потрясающая девушка, — объяснил он, — и другой такой у меня в жизни не будет. Мы живем вместе несколько месяцев, но она говорит, что уйдет, если я не прекращу ревновать. Так что мне нужно прекратить». Он живо представлял себе, как она целуется с другим, но оснований подозревать ее в неверности у него не было. Иногда он следил за ней тайком, проверяя, действительно ли она идет на работу, периодически под разными предлогами звонил, проверяя, где она находится. Ни депрессии, ни психоза у него не наблюдалось.

Я расспросил его об отношениях между его собственными родителями, о детстве, о предыдущих девушках, о предположительных симптомах других расстройств, но ничего подходящего не выявил. Мы начали курс когнитивно-поведенческой терапии, который должен был помочь ему скорректировать иррациональные мысли. Получалось плоховато. Он жаловался, что девушка почти на грани, поэтому мы стали разбираться заново.

Достаточно неплохо его изучив к тому времени, я решил еще раз прощупать, не скрывается ли за его ревностью типичный в таких случаях мотив. «Нет, — сказал он, — я ей ни с кем не изменяю, с чего вы взяли?» На мой повторный вопрос, есть ли у него основания подозревать девушку в измене, он ответил: «Нет, никаких. Если она с кем и гуляет, то лишь с этой своей “родной душой”». — «И что, допоздна гуляют?» — уточнил я. «Ну, минимум пять-шесть вечеров в неделю она со мной, но бывает и так, что приходит только под утро». — «И клянется, что гуляет только с этой своей подругой?» — «Нет, это не подруга. Это ее лучший друг, она его практически с детства знает. Они просто друзья». Когда ко мне вернулся дар речи, я сказал: «Нам надо кое-что обсудить».

Ревность к половому партнеру — эмоция на редкость неприятная. В 1960-х годах ее пытались искоренить обитатели хипповских коммун, пропагандируя свободу любви и клеймя ревность как социальную условность, от которой нужно освобождаться. Коммуны со временем развалились, не уцелела ни одна. Несмотря на все попытки ее истребить, ревность разрастается с упорством сорняка. И губит отношения. Согласно подсчетам специалиста по эволюции ревности Дэвида Басса, 13 процентов всех убийств совершается одним из супругов. Из всех убитых в Соединенных Штатах с 1976 по 2005 год от руки полового партнера погибли 34 процента женщин (но лишь 2,5 процента мужчин). И даже если не доводить до этого трагического исхода, ревность провоцирует бесконечный поток обвинений и рукоприкладства, в котором отношения захлебываются. Почему же естественный отбор не избавил нас от этой ужасной эмоции?

Представьте себе двух мужчин: один загорается ревностью, заподозрив партнершу в связях на стороне, а другой готов спускать все на тормозах. У какого будет больше детей? Покладистый, возможно, проживет более счастливую жизнь, но вероятность, что его партнерша забеременеет от кого-то другого, окажется выше среднего. При этом за те несколько лет, пока партнерша вынашивает ребенка и затем кормит его грудью, зачать от постоянного партнера она не сможет. Соответственно, неревнивые мужчины склонны оставлять меньше потомства, чем те, которые своей ревностью (какой бы пагубной, опасной и отвратительной она ни была для обоих партнеров и для общества) снижают шансы партнерши забеременеть от кого-то еще. Эх, если бы эмоции работали на нас… Увы, они формировались с тем, чтобы работать на наши гены.

Подробнее читайте:
Несси, Р. Хорошие плохие чувства: Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства / Рэндольф Несси ; Пер. с англ. [Марии Десятовой] — М.: Альпина нон-фикшн, 2021. — 540 с.

Хорошие плохие чувства – аналитический портал ПОЛИТ.РУ

Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу Рэндольфа Несси «Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства» (перевод Марии Десятовой).

Психические расстройства — настоящий бич для нашего биологического вида. Но почему в человеческой жизни так много душевных страданий? Отчасти дело в том, что такие эмоциональные состояния, как тревожность, плохое настроение и скорбь, сохранялись и формировались в ходе естественного отбора, поскольку они полезны. Правда, до известного предела.

Страх помогает нам избежать опасности — но ценой неизбежных ложных тревог. Уныние позволяет не тратить силы на погоню за несбыточным, но часто перерастает в патологическую депрессию. Другие психические расстройства, такие как наркотическая или алкогольная зависимость или анорексия, возникают из-за несоответствия между древними настройками нашего организма и современной средой. Веские эволюционные основания имеются и у сексуальных расстройств, и у сохранения генов шизофрении.

Опираясь на показательные случаи из собственной клинической практики и открытия эволюционной биологии, доктор Рэндольф Несси не только отвечает на вопрос, почему естественный отбор сформировал у человека такую хрупкую психику, но и пытается наметить пути к облегчению этих страданий с учетом личных обстоятельств и индивидуальных особенностей.

Предлагаем прочитать фрагмент книги.

Учитывая, какой ущерб эти болезни наносят приспособленности, логично предположить, что их симптомы или ответственные за них аллели должны давать какие-то преимущества при отборе. Эти предположения провоцируют творческую полемику, в ходе которой была выдвинута, в частности, гипотеза, что шизофреники становятся шаманами или харизматичными лидерами и благодаря этому статусу получают больше половых партнеров. Однако ей противоречат данные, свидетельствующие, что у страдающих этими заболеваниями рождается меньше детей, хотя, согласно недавно опубликованным результатам одного исследования, у людей с творческими способностями, связанными с шизофренией, повышаются возможности для половых связей.

Гораздо более перспективной выглядит гипотеза, что генетические склонности, обусловливающие расстройство, дают другие преимущества. Огромный интерес, вдохновляющий на множество исследований, вызывает связь творческих и интеллектуальных способностей с биполярным расстройством. У детей моих невероятно творческих знакомых из академической среды явно повышена предрасположенность к тяжелым психическим расстройствам, а родственники моих пациентов с тяжелыми расстройствами явно отличаются незаурядными творческими способностями. Возможно, конечно, что это просто иллюзия. Во время практики в университетских стенах сталкиваешься со множеством творческих людей, а необыкновенно успешные пациенты и их родственники просто лучше запоминаются, так как отлично вписываются в уже имеющийся шаблон. Кроме того, страдающие тяжелыми расстройствами могут выбирать творческие профессии, поскольку на другую работу им просто труднее устроиться и труднее там удержаться. А может быть, удостоившись общественного внимания благодаря своим особым способностям, эти люди стремятся еще выше к вершинам успеха и это стремление перерастает в манию? Даже если какие- то признаки, связанные с биполярным расстройством, действительно дают преимущество, я сомневаюсь, что творческие способности играют сколько-нибудь важную роль. Это, скорее, временами благоприятный побочный эффект разрегуляции механизмов настроения и сопутствующих осложнений.

Предположение, что аллели, повышающие предрасположенность к расстройствам, сохраняются в ходе отбора благодаря связанным с ними преимуществам, подтверждается результатами нескольких новых исследований. Исследование по близнецовому методу позволило установить, что вероятность развития биполярного расстройства связана с повышенным уровнем социальности и речевых навыков. Как утверждают в своей недавно опубликованной статье генетики из Йеля Ренато Полиманти и Джоэль Гелернтер, аллели, повышающие риск расстройств аутистического спектра, не отбраковываются при отборе главным образом за счет того, что дают когнитивные преимущества. Еще одно исследование выявило, что количество белка, который вырабатывается генами, связанными с шизофренией, коррелирует со способностями к вербальному обучению. И кажется, становится понятно, почему такое количество аллелей с ничтожным эффектом нельзя объединить для усиления этого эффекта: судя по всему, на развитие мозга влияет их сложное взаимодействие. Между тем насчет возможных преимуществ признаков или генов, связанных с этими болезнями, высказываются десятки гипотез, не подтвержденных ничем, поэтому скепсис в этой области вполне оправдан.

Благодаря новым методам появилась возможность вычислить, когда впервые возникли генетические вариации, влияющие на подверженность шизофрении. Судя по всему, большинство из них существует около пяти миллионов лет, то есть они чуть моложе нашего последнего общего предка с шимпанзе. Исследование участков ДНК, усиливающих экспрессию определенных генов, показало, что те из них, которые влияют на развитие мозга, эволюционируют в пять раз быстрее других (темп мутирования в этих участках в пять раз выше), и что эти вариации повышают риск болезней пожилого возраста, таких, в частности, как болезнь Альцгеймера.

Перед нами наглядный пример того, как аллели, вызывающие болезни на позднем жизненном этапе, сохраняются в процессе отбора, поскольку дают преимущества в молодости. Стивен Корбетт, Стивен Стернс и их коллеги доказывают, что это явление, называемое антагонистической плейотропией, значительно повышает издержки для таких живых существ, как человек, чья среда обитания разительно отличается от той, в которой эти существа развивались.

Если аллели, увеличивающие предрасположенность к биполярному расстройству, давали преимущество при отборе на всем протяжении эволюции человека, они должны были распространиться и встречаться у всех. Может, так и есть. Психиатр Хагоп Акискал и его коллеги провели серию замечательных исследований, показавших, что выраженное биполярное расстройство — это лишь вершина айсберга, то есть целого спектра расстройств неустойчивости настроения. Распространенность более легких форм неустойчивости настроения может объясняться тем, что в конечном итоге они в среднем повышают репродуктивную успешность, пусть и ценой здоровья отдельных людей. Может быть, приступы маниакальной энергичности повышают плодовитость, а может, такие люди завоевывают больше половых партнеров. Не исключено, что аффективные расстройства — это еще один трагический пример приоритета репродуктивной успешности перед здоровьем.

Возможно также, что генетические вариации, обусловливающие эти расстройства, представляют собой не отклонения, а генетические выверты, вариации в пределах нормы, как расстройства приема пищи или злоупотребление алкоголем и наркотиками, только в современной среде. Предположение, что шизофрения сильнее распространена в современной среде, выдвигалось за последние десятилетия не единожды, но подтверждений оно находит мало. Господствовавшее прежде представление о более или менее равномерном распространении шизофрении опровергают недавние исследования, согласно которым среди иммигрантов и городских жителей она встречается немного чаще. Тем не менее эволюционный психиатр Джей Фейерман сообщил мне, что во время поездок по местам обитания племен, живущих охотой и земледелием, наблюдал немало случаев четко выраженного психоза. Добыть побольше кросс-культурных данных не помешало бы, но все-таки эти болезни отнюдь не то же самое, что расстройства пищевого поведения или наркотическая зависимость, порождаемые в первую очередь условиями современной среды.

Еще одно вероятное эволюционное объяснение — инфекция. Что, если тяжелые расстройства возникают из-за инфекций, влияющих на развитие мозга? Риск шизофрении повышается при заражении матерью во время беременности токсоплазмами Toxoplasma gondii, паразитами, которые обычно ассоциируются с домашними кошками. Чаще встречается шизофрения и у тех детей, чьи матери болели гриппом во втором триместре. Может быть, какие-то вариации во временной и территориальной распространенности тяжелых психических расстройств эти инфекции и объясняют, но, поскольку во время беременности они все- таки случаются нечасто, их доля в общей картине факторов риска слишком мала. И тем не менее они выступают важным свидетельством того, что нарушение нейронного развития, вызванное разными причинами, может вести к одному и тому же синдрому.

В основе многих гипотез, объясняющих сохранение аллелей шизофрении в популяции, лежит идея, что они отбирались в процессе становления у человека когнитивных способностей и языка. При всем своем правдоподобии эта идея довольно долго представлялась непроверяемой, однако сейчас она находит подтверждение в новых генетических данных, касающихся воздействия связанных с шизофренией аллелей на когнитивные способности.

Список чувств и эмоций человека.

Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства

Оглавление Хорошие плохие чувства. Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства

«Хорошие» чувства не всегда «хороши»

В психотерапии принято считать, что психотерапевт должен работать, в основном, с «плохими» чувствами. Например, злость, зависть, стыд, вина, ненависть и так далее. «Хорошие» чувства, такие как любовь, симпатия, нежность, благодарность и т.д., всегда уместны и всегда хороши для клиента. Но это не так. Вспомните, бывает ли так, что вы мучаетесь от невыраженной любви или благодарности, как «захлёбываетесь» радостью? Иногда, мне кажется, что переживать «хорошие» чувства бывает сложнее чем «плохие».

Со слов некоторых психотерапевтов, чувство — это остановленное действие: когда мы действуем, то напряжение чувства уменьшается. Я считаю, что, проживая чувство в действии в какой то момент напряжение может не уменьшаться, а расти. Потому что, в момент действия человек начинает концептуализировать свои чувства и думать о том, какую реакцию со стороны окружения он получит в ответ на свои действия. Это как раз, в некоторых случаях, может послужить поводом для того, чтобы остановить действие. Но с другой стороны, чувства позволяют создавать внутренний мир за счёт того, что останавливают немедленное отреагирование. Вот и получается, что «хорошие» чувства могут создавать очень сильное напряжение.

Отрицательные чувства неприятны сами по себе. Люди хотят от них избавиться, и достаточно часто мы слышим клиентские запросы о том, как избавится от раздражения или чувства стыда или вины. И тогда мы можем вместе с клиентом исследовать, как возникают эти чувства и как процесс контакта останавливается на этом переживании и постараться сдвинуть переживания клиента с «мёртвой точки» агрессии или обиды. Отрицательные чувства неприятно чувствовать, но работа с ними очевидна. А как же с хорошими чувствами?

Позитивные и негативные чувства

В феномене всегда есть и позитивное и негативное. Позитивные чувства — это «плюс» на уровне ощущений и часто «минус» на уровне реализации. Например, мне что-то нравится, но я не понимаю, что делать. Возбуждение (в форме переживания «мне нравится») остановлено, и оно может выразиться в тревоге, беспокойстве. Чувство, как остановленное возбуждение, несёт в себе энергетический заряд, который может быть реализован как во вред себе, так и на пользу независимо от того, «хорошее» это чувство или «плохое».

С негативными чувствами работают чаще. С позитивными чувствами работают редко, список их беднее и грубее, да и описаний такого рода работы вы встретите немного. В реальности, клиент приходит в разном состоянии и в том числе и с «хорошими» чувствами. И моя задача как психотерапевта оставаться с ним в этих хороших переживаниях и оставаться полезной и интересной, не выискивая негатив. Это не так просто и требует от терапевта осознания всего спектра своих чувств, в том числе и позитивных.

Работая с положительными чувствами, важно локализовывать их и дифференцировать, выявлять адресацию (кому направлено) и направление обмена — выделение или получение. Бывает так, когда человек пытается бороться с безрадостностью, тратя всё больше и больше средств на удовлетворение. Таким способом можно увеличить удовлетворение или «вес», а для того, чтобы испытать радость, надо что-то выделить, выбросить. Например, испытать радость можно оттого, что даришь подарки, а не получаешь.

Как обращаться с чувствами

Как мы обращаемся с «хорошими» чувствами? Часто именно эти переживания, вполне позитивные, по сути, являются источниками напряжения и страдания. Например, если позитивные чувства человек переживает внутри себя, сливаясь с этими переживаниями, то это может привести к нарастанию изоляции, если все благополучно в его жизни. И тогда, чтобы не быть одиноким, такой человек может портить себе жизнь или здоровье.

Наши способности к выражению хороших чувств тоже весьма ограничены. Может, вы знаете таких мужчин, которые избегают выражения симпатии другим мужчинам, а это происходит как раз потому, что они умеют выражать или сексуальную симпатию или симпатию ребенка к родителям. Достаточно частая ситуация в терапии, когда человек говорит о негативных чувствах к значимым близким людям, например к родителям, как правило связана с тем, что негативными чувствами заблокирован доступ к позитивным, и именно невозможность позитивного переживания вызывает основное страдание.

Ну и в конце, хочу сказать, обращайтесь за помощью к психологу не только с переживаниями «плохих» чувств, но работа с «хорошими» чувствами это отнюдь не примитивная позитивная психотерапия. Это работа о том, как разблокировать контакт по поводу чувств любви, благодарности, близости, признательности и других позитивных чувств. Как быть близким, сохраняя уважение к себе и другому и не нарушая границы. Как разделять то, что можешь разделить и оставаться собой.

10 распространенных положительных эмоций, выходящих за рамки счастья

Частью счастья является чувства счастья от момента к моменту на протяжении всей нашей жизни. Но что на самом деле означает «чувствовать себя счастливым»? Такое ощущение, что мы едим рожок мороженого в летнюю жару? Ощущение, что мы сидим рядом с тем, кого глубоко любим? Ощущение, которое мы испытываем, когда что-то идет своим чередом?

Обзор

Не понимая больше нюансов, стоящих за фразой «чувствовать себя счастливыми», мы можем упустить возможности для позитивных эмоций в нашей жизни.В своей книге Позитив психолог Барбара Фредриксон предполагает, что мы испытываем ряд положительных эмоций, и что каждая из них помогает нам создавать ресурсы или расширять наши взгляды полезными способами.

Есть ряд положительных эмоций, которые могут сыграть роль в счастье. Взгляните на эти 10 распространенных положительных эмоций и на то, что они для нас делают.

Радость

Когда мы удивляемся или радуемся неожиданному хорошему событию, следует радость.Подумайте о том моменте, когда вы наслаждаетесь фантастической едой в новом ресторане или когда вы планируете визит с хорошим другом. Радость — это сигнал о том, что ситуация безопасна, и побуждает нас принять этот опыт и насладиться моментом.

Получите совет от подкаста The Verywell Mind

Ведет главный редактор и терапевт Эми Морин, LCSW, в этом выпуске подкаста The Verywell Mind рассказывается, как улучшить настроение, когда вы чувствуете себя подавленным.

Благодарность

Благодарность — это то, что возникает, когда мы признаем, что чьи-то усилия принесли нам пользу.Мы благодарны за подарки, проявленную доброту и потраченное время.

Чувство благодарности побуждает нас подумать о том, как мы могли бы оплатить это, проявляя заботу и внимательность по отношению к другим.

Гордость

Когда мы достигаем цели или вносим важный вклад, мы гордимся своими способностями. Независимо от того, получаете ли вы продвижение по службе, ради которого вы упорно трудились, или придерживаетесь фитнес-цели в течение шести недель, признание собственных способностей дает нам необходимую мотивацию для продолжения постановки и достижения целей в будущем.

Безмятежность

Мы чувствуем себя безмятежными или довольными, когда оказываемся в обстоятельствах, которые кажутся нам правильными и легкими. Подумайте о ленивом воскресном утре с семьей или о прогулке по саду в тишине и спокойствии. Безмятежность, утверждает Фредериксон, побуждает нас наслаждаться настоящим моментом и переоценивать наши приоритеты, углубляя наше понимание самих себя.

Проценты

Нам становится любопытно, когда мы сталкиваемся с чем-то новым, и мы чувствуем себя в безопасности, исследуя его.Будь то чтение статей на любимую тему или открытие нового района в вашем городе, интерес побуждает нас исследовать и учиться, чтобы мы получали знания.

Развлечение

От утонченного остроумия до шутливых шуток, веселья или юмора — это эмоции, связанные со смехом. Психологи ссылаются на «несерьезное социальное несоответствие» как на источник нашего юмора, когда мы одновременно воспринимаем событие с двух разных или даже несовместимых точек зрения (вспомните свой любимый плохой каламбур).

Но что бы то ни было, что заставляет вас хихикать, когда мы делаем это с другими, мы еще больше укрепляем наши связи с этими людьми.

Надежда

Надежда — это положительные эмоции, которые мы испытываем, когда предвидим светлое будущее, и часто помогает нам в трудные времена. Хотя это может сопровождаться страхом или грустью, надежда подталкивает нас к тому, чтобы мы предприняли шаги для создания лучшего будущего, поддерживая оптимизм и стойкость.

Вдохновение

Когда мы видим, как другой человек действует, исходя из самого себя, мы вдохновляемся стремиться к лучшему.Независимо от того, становимся ли мы свидетелями акта высоких моральных качеств или выступления, демонстрирующего превосходство и мастерство, вдохновение помогает нам соединить величие в других с потенциалом величия в себе.

Трепет

Что-то действительно потрясающее, когда оно втягивает нас и дает нам чувство связи с чем-то большим, чем мы сами. Грандиозная добро или красота, как вид на звездное небо из отдаленного места, могут остановить нас, подавленные изумлением и уважением.Благоговение меняет наши взгляды на мир и наше место в нем.

Любовь

Фредериксон определяет любовь как наиболее часто испытываемую положительную эмоцию, как совместный опыт любой из перечисленных выше положительных эмоций с близким человеком. Эти моменты позволяют нам лучше узнать других и сосредоточиться на их благополучии.

Эти моменты, с течением времени в заботливых отношениях, создают близость и доверие.

Какую из этих эмоций вы испытываете реже всего в своей жизни? Выбери один.В течение недели или двух сосредоточьтесь на создании моментов, чтобы испытать это и насладиться новым оттенком счастья.

Эра добрых чувств — Политический словарь

«Эра хорошего самочувствия» относится к периоду в истории США с 1815 по 1825 год, который характеризовался чувством оптимизма и позитивности. Эпоха тесно связана с президентством Джеймса Монро, который отбыл два срока с 1817 по 1825 год.

Монро легко победила на президентских выборах 1816 года, набрав 183 голоса выборщиков, в то время как оппозиционная партия федералистов выиграла всего 34.Его победа ознаменовала фактический конец партии федералистов и положила начало периоду тотального господства Демократической республиканской партии Монро.

После выборов Монро отправилась в продолжительное победное турне по Новой Англии. Именно во время этого тура одна газета, Columbian Centinel, опубликовала статью под названием «Эра хорошего самочувствия». В материале рассказывалось о праздничном, приподнятом настроении, которое разделяли «видные деятели всех политических партий».

Эта эпоха ознаменовалась победой Америки в войне 1812 года.В Европе наполеоновские войны подошли к концу, что также позволило американцам сосредоточиться на своих собственных делах. Возраст характеризуется растущим изоляционизмом.

Историки говорят, что эпоха хорошего самочувствия была подкреплена экономическим процветанием. Во время первого срока Монро Америка ввела свои первые защитные тарифы и учредила Второй национальный банк. Конгресс по просьбе Монро также отменил налоги на имущество и другие федеральные налоги. Федеральное правительство смогло выплатить огромный военный долг страны, используя деньги от тарифов.

В то же время Америка продолжала расширяться по континенту. В 1819 году Эндрю Джексон вторгся во Флориду, что в конечном итоге привело к соглашению с Испанией, по которому Флорида была передана Соединенным Штатам. В этот период Америка также активизировала свою западную экспансию. В 1823 году президент также сформулировал доктрину Монро, которая определила Западное полушарие как сферу влияния Соединенных Штатов и предупредила европейцев не вмешиваться в дела региона.

К 1825 году закончилась эра хорошего самочувствия.Даже во время второго срока Монро чувство национальной доброй воли начало угасать, и давали о себе знать серьезные конфликты из-за рабства и национальной экспансии. Заканчивался и период однопартийности.

После распада партии федералистов на президентских выборах 1824 года участвовали кандидаты, которые все были от Демократически-республиканской партии. На пост президента боролись четыре кандидата: Эндрю Джексон, Джон Куинси Адамс, министр финансов Уильям Кроуфорд и спикер палаты представителей Генри Клей.Ни один из кандидатов не смог получить большинства в коллегии выборщиков, поэтому решение было принято Палатой представителей. Выбор был между Адамсом и Джексоном; ни Кроуфорд, ни Клей не имели достаточно голосов, чтобы соревноваться.

Палата представителей передала пост президента Адамсу, хотя Эндрю Джексон получил большинство голосов избирателей и большинство голосов выборщиков. Выборы ознаменовали раскол в партии, вынудив американцев реорганизоваться в две новые партии: демократов, лояльных Джексону, и вигов, которые были союзниками Адамса.В 1828 году Эндрю Джексон снова баллотировался и на этот раз победил Адамса в его заявке на переизбрание.

Что составляло эпоху хороших чувств?

Эра хороших чувств — это название, относившееся к периоду в Соединенных Штатах, соответствующему сроку полномочий президента Джеймса Монро, с 1817 по 1825 год. Считается, что это выражение было придумано одной бостонской газетой вскоре после того, как Монро вступил в должность.

Основанием для этой фразы является то, что Соединенные Штаты после войны 1812 года вошли в период правления одной партии, республиканцев-демократов Монро (корни которых уходили корнями в республиканцев Джефферсона).А после проблем администрации Джеймса Мэдисона, которые включали экономические проблемы, протесты против войны и сожжение Белого дома и Капитолия британскими войсками, годы Монро казались относительно спокойными.

А президентство Монро олицетворяло стабильность, поскольку оно было продолжением «династии Вирджинии», поскольку четыре из первых пяти президентов, Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон и Монро, были вирджинцами.

Тем не менее, в некотором смысле этот период истории был назван неверно.В Соединенных Штатах нарастала напряженность. Например, серьезный кризис, связанный с практикой порабощения в Америке, был предотвращен принятием Миссурийского компромисса (и это решение было, конечно, только временным).

Весьма противоречивые выборы 1824 года, которые стали известны как «Коррумпированная сделка», положили конец этому периоду и положили начало беспокойному президентству Джона Куинси Адамса.

Порабощение как возникающая проблема

Конечно, проблема порабощения не отсутствовала в первые годы существования Соединенных Штатов.Тем не менее, он был несколько затоплен. Ввоз африканских пленников был запрещен в первом десятилетии XIX века, и некоторые американцы ожидали, что порабощение со временем исчезнет. На Севере эта практика была запрещена различными штатами.

Однако благодаря различным факторам, включая рост хлопковой промышленности, порабощение на Юге становилось все более укоренившимся. По мере расширения Соединенных Штатов и присоединения к Союзу новых штатов баланс в национальном законодательном органе между свободными штатами и штатами, допускавшими порабощение, стал критически важным вопросом.

Проблема возникла, когда Миссури попытался войти в Союз как штат, допускающий порабощение. Это дало бы таким штатам большинство в Сенате США. В начале 1820 года, когда принятие Миссури обсуждалось в Капитолии, это стало первой продолжительной дискуссией о порабощении в Конгрессе.

Проблема принятия Миссури была в конечном итоге решена Компромиссом Миссури (и принятием Миссури в Союз как штата, который практиковал порабощение, в то же время, когда Мэн был принят как свободный штат).

Конечно, вопрос о порабощении не был решен. Но спор по этому поводу, по крайней мере, в федеральном правительстве, затянулся.

Экономические проблемы

Другой серьезной проблемой при администрации Монро была первая великая финансовая депрессия 19 века, паника 1819 года. Кризис был вызван падением цен на хлопок, и проблемы распространились по всей американской экономике.

Последствия паники 1819 года наиболее остро ощущались на Юге, что способствовало обострению межконфессиональных различий в Соединенных Штатах.Недовольство экономическими трудностями в 1819–1821 годах стало фактором подъема политической карьеры Эндрю Джексона в 1820-х годах.

Как пробудить положительные чувства

Штифт

Что такое положительные эмоции?

Это приятные чувства счастья, удовлетворения, уверенности, радости и чувства выполненного долга.

Это чувства сострадания, любви, доброты, терпимости и понимания. Они противоположны негативным чувствам, таким как гнев, обида, сварливость или грусть.

Зачем нужны положительные эмоции?

Положительные чувства заставляют чувствовать себя хорошо, бодры и счастливы. Они вселяют в вас уверенность в том, что вы можете действовать, чтобы реализовать свои амбиции и мечты.

Чувства такого рода делают вашу жизнь легче и счастливее, а вы нравитесь людям.

16 советов — как разбудить положительные чувства

Прочтите и примените следующие советы, которые помогут вам вызвать положительные эмоции:

1. Подумайте о важности положительных эмоций

Чаще читайте и думайте о важности положительных эмоций и о том, как они могут улучшить вашу жизнь.

2. Избегайте негативных мыслей и чувств

Откажитесь от негативных мыслей и чувств. Это может быть не так просто, но если вы будете упорны и не откажетесь, все станет возможным.

3. Скажите себе, что у вас будет отличный день.

Проснувшись утром, улыбнитесь и несколько раз скажите себе тихо или вслух: «У меня сегодня будет чудесный день. Это будет счастливый и успешный день. Я собираюсь оставаться терпеливым и позитивным в любой ситуации.”

Не повторяйте слова. Имеет в виду то, что вы говорите.

4. Визуализация

Часто в течение дня визуализируйте на несколько мгновений какие-нибудь счастливые ситуации из своей жизни, место, которое вам нравится посещать, или общение с людьми, которых вы любите.

Позвольте счастливым эмоциям, связанным с этими событиями, проявиться. Оставайся с ними какое-то время и наслаждайся ими.

5. Подождите, прежде чем реагировать

Когда что-то или кто-то вас злит, подождите несколько секунд, прежде чем реагировать.Такой интервал избавит вас от множества неприятностей и волнений.

6. Не позволяйте отчаянию, разочарованию или несчастью заполнять ваше сознание. Не поддавайтесь отчаянию, несчастью или разочарованию и не позволяйте им расти. Это может помочь, если вы представите себе счастливое событие, прочитаете что-то, что делает вас счастливым, повторите положительное утверждение или сосредоточитесь на счастливых чувствах.

Просмотр комедии или любого развлекательного фильма тоже может помочь отвлечься от депрессии, несчастья или разочарования.

Это может быть нелегко, так как негативное чувство может быть слишком сильным. Тем не менее, делайте все возможное, и независимо от того, сколько раз у вас не получается вызвать положительные эмоции, продолжайте, и вы сможете изменить свое отношение и чувства.

7. Поймите, что не всегда можно изменить то, что вам не нравится

Поймите, что вы не всегда можете контролировать ситуации в своей жизни, но вы можете контролировать и изменять свое отношение и реакции. Негативное отношение и чувства создадут негативные условия, а позитивное отношение и чувства улучшат ситуацию.

8. Дружите с людьми, которые вам не нравятся

Стремитесь проявлять положительные чувства к людям, которые вам не нравятся. Вам не нужно быть их другом, но вы можете перестать относиться к ним негативно и неприятно.

Позвольте себе выразить немного тепла, дружелюбия и понимания. Вы можете быть удивлены их положительной реакцией.

9. Вдохновляющие цитаты

Читайте вдохновляющие цитаты каждый день.

Я неоднократно повторял этот совет в своих статьях.Мне нравится читать цитаты, и я верю, что это нравится большинству людей. Цитаты могут изменить отношение и состояние души.

10. Повторите положительные утверждения

Повторяйте утверждения всякий раз, когда вам нужно поднять настроение и вызвать положительные эмоции. Вот несколько примеров:

• «Я чувствую себя счастливым и уверенным».
• «Так приятно наслаждаться положительными эмоциями».
• «Я становлюсь счастливее и позитивнее с каждым днем».
• «Я полон любви и счастья.”
• «Я излучаю вокруг себя хорошее настроение».

11. Держитесь подальше от негативных людей

По возможности держитесь подальше от негативных и стрессовых людей. Если вы работаете с ними или не можете их избежать, не позволяйте их душевному состоянию влиять на вас. Постарайтесь развить по отношению к ним небольшую непривязанность.

Стремитесь наполнить свой разум позитивными чувствами и мыслями, чтобы в вашем сознании не было места их негативу.

12. Слушать музыку

Музыка создает хорошее настроение, счастье и хорошую атмосферу.

13. Улыбка делает счастливыми вас и других людей

Позвольте себе чаще улыбаться, даже в сложных ситуациях.

Улыбка, как правило, очищает разум от забот, пусть даже временно, и зарабатывает поддержку окружающих.

14. Развлечения и СМИ

Смотрите комедии и избегайте негативных и удручающих новостей. Я не говорю вам избегать прослушивания или просмотра новостей. Только не переусердствуйте. Лучше сосредоточьтесь на радостных новостях.

15. Медитация

Регулярная практика медитации успокаивает тело и разум, снижает беспокойство и приносит чувство счастья, мира и радости.

Продолжая медитировать, вы будете излучать больше мира, радости и позитивной атмосферы вокруг себя, что благоприятно скажется на вашем окружении и людях, с которыми вы встречаетесь.

Найдите время для медитации. Это может быть рано утром, днем ​​или в любое другое подходящее время.

Среди множества преимуществ практика медитации позволит вам избавиться от чувств и мыслей, которые вам не нужны и которые просто тратят ваше время и энергию.

16. Скажите себе, что завтра будет чудесный день

Ложась спать ночью, скажите себе тихо или вслух:

«Завтра у меня будет чудесный день. Это будет счастливый и успешный день. Я собираюсь оставаться терпеливым и позитивным в любой ситуации ».

Теперь, когда вы знаете, как вызывать положительные эмоции, продолжайте практиковать то, что вы читаете.

Хотите добиться успеха в том, что вы делаете? МЫСЛИТЬ ПОЗИТИВНО!

Об авторе

Ремез Сассон — автор и создатель веб-сайта Success Consciousness, которым он управляет с 2001 года. Он является автором книг и статей, которые учат людей и помогают им улучшить свою жизнь, добиться успеха, обрести внутреннюю силу и душевный покой, а также стать более позитивным и счастливым.

Следите за обновлениями и новыми сообщениями: Facebook Twitter Linkedin

Короткий период, 200 лет назад, когда американская политика была полна «хороших чувств» | История

Джеймс Монро приехал в Бостон Коммон верхом на взятой в аренду лошади в синем пальто, бриджах с пряжками на коленях и треугольной шляпе Revolutionary.Его приветствовала ликующая толпа из 40 000 человек.

Но это был не 1770-е годы, и отец-основатель был уже немолод. Это был июль 1817 года, и новому государству исполнился 41 год. Одежда пятого президента страны вышла из моды. Он приехал в Бостон не для того, чтобы заручиться поддержкой новой нации — он был там, чтобы не дать ей развалиться.

Монро, республиканец-демократ, одержал убедительную победу над распадающейся Партией федералистов на выборах 1816 года. Теперь он совершал поездку по стране, якобы для посещения военных объектов, но также в надежде вызвать патриотическое излияние, которое положит конец политическим партиям в Соединенных Штатах.

Он хотел залечить раны войны 1812 года, поторопиться с крахом федералистов и привести к власти беспартийное правительство, о котором Джордж Вашингтон мечтал в своем прощальном обращении. И на какое-то время ему это удалось. Президентство Монро знаменует собой последний раз, когда в Соединенных Штатах не было двухпартийной системы.

Монро заняла пост президента как американский герой войны и символ истории молодой страны. Он вступил в Континентальную армию в 1776 году, был ранен в битве при Трентоне и пережил жестокую зиму 1778 года в Вэлли-Фордж.Он был избран в законодательный орган Вирджинии, Континентальный конгресс и Сенат США. Он дважды служил американским дипломатом во Франции и был губернатором Вирджинии. В 1811 году президент Джеймс Мэдисон назначил его государственным секретарем.

Во время войны 1812 года Монро выступил, чтобы сплотить нацию, которую он помог сформировать. В августе 1814 года британцы захватили Вашингтон, округ Колумбия, и сожгли почти все его общественные здания, включая Белый дом. Вернувшись в разрушенную столицу после отступления британцев, ошеломленный Мэдисон, чей умственный темперамент оставил его плохо подготовленным к руководству в военное время, вручил Монро второй титул: исполняющий обязанности военного министра.Он взял на себя ответственность за военные действия, усилил Вашингтон и Балтимор, приказал Эндрю Джексону защищать Новый Орлеан и убедил губернаторов штатов отправить больше ополченцев в зоны боевых действий.

К концу войны партизанский конфликт, определявший американскую политику на протяжении двух десятилетий, пошел на убыль. Демократические республиканцы Томаса Джефферсона, которые верили в ограниченные полномочия федерального правительства, занимали пост президента в течение 16 лет после поражения Джефферсона в 1800 году федералистом Джоном Адамсом.Но война испортила старые роли сторон. Федералисты Новой Англии в значительной степени выступали против войны 1812 года. Многие собрались на секретном Хартфордском съезде 1814-15 гг., Где наиболее радикальные делегаты призвали Новую Англию выйти из Союза. Вместо этого съезд проголосовал за отправку переговорщиков в Вашингтон с требованием изменений в Конституции, включая ограничение полномочий президента вести войну. Но известие об окончании войны дошло до Вашингтона раньше, чем это сделали делегаты федералистов, в результате чего они выглядели почти предателями, тайно замышлявшими интриги.

Монро одержал убедительную победу на выборах 1816 года и разработал план, по его словам, «предотвратить реорганизацию и возрождение федеральной партии» и «уничтожить все партийные разногласия в нашей стране». Его мотивы были смешанными. Как и Вашингтон, он считал, что политические партии не нужны для хорошего правительства, но он также был в ярости из-за сепаратистского движения федералистов во время войны. Он заморозил федералистов, не оказал им покровительства и даже не признал их членами партии.Но публично Монро не сделала никаких пристрастных комментариев, вместо этого апеллируя ко всем американцам на основе патриотизма. «Раздор не принадлежит нашей системе», — заявил он в своей инаугурационной речи. «Гармония среди американцев … будет объектом моего постоянного и ревностного внимания».

Подражая поездкам Вашингтона по стране в качестве президента, Монро отправился в свое первое путешествие доброй воли 1 июня 1817 года. Он провел все лето, путешествуя по стране, путешествуя на пароходе, в экипаже и верхом. Как и сегодняшние политики, он пожал руки стареющим ветеранам и целовал маленьких детей.Он объезжал фермы, общался с комитетами приветствия и терпеливо переносил бесконечные выступления местных судей.

Бостон стал самым большим испытанием доброй воли Монро. Массачусетс был национальной цитаделью федерализма, и в 1816 году он проголосовал за противника Монро, Руфуса Кинга. Но Бостон воспользовался шансом для примирения, приветствуя Монро мальчиками, одетыми в мини-версии революционной одежды, и 2000 девочек в белых платьях, украшенных с белыми или красными розами, чтобы символизировать примирение федералистов и демократов-республиканцев.

В ночь своего победного появления на Бостон Коммон Монро посетил обед, устроенный губернатором Массачусетса Джоном Бруксом. К его удивлению, среди других гостей были Джон Адамс, экс-президент федералистов, и Тимоти Пикеринг, бывший государственный секретарь федералистов, который отозвал Монро со своего дипломатического поста в Париже в 1796 году. «Теперь в одной комнате встречаются люди, которые встречались раньше. почти не проезжаете по той же улице », — восхищались газеты Boston Chronicle и Patriot .

Бостон потерял сознание. 12 июля Columbian Centinel, яркая федералистская газета, опубликовала заголовок «Эра хороших чувств», который определил президентство Монро. «Во время последнего президентского юбилея, — начиналась история, — за праздничными столами встретились в приятных беседах многие люди, которых политика партии давно разлучила».

Начало Эры хороших чувств в колумбийском Сентинеле 12 июля 1817 года! pic.twitter.com/7jET2BL3TH

— Музей Джеймса Монро (@JMonroeMuseum) 12 июля 2017 г.

Вернувшись в Вашингтон в сентябре 1817 года, Монро распространил добрые чувства на национальную политику.Он убедил Конгресс отменить все внутренние налоги федерального правительства в США, включая налоги на собственность, — будучи уверен, что таможенные пошлины и продажа государственной земли могут финансировать федеральное правительство. Тем не менее, он все же погасил военный долг страны в размере 67 миллионов долларов в течение двух лет. (Тарифы продолжали оплачивать бюджет федерального правительства до Гражданской войны, когда федеральное правительство основало свой департамент внутренних доходов.) Он поддержал вторжение Эндрю Джексона во Флориду в 1819 году, а затем заставил Джона Куинси Адамса заключить договор с Испанией, который уступил Флориду. U.С. Администрация Монро укрепила обороноспособность страны и превратила Вест-Пойнт в элитную военную академию. Пионеры хлынули на запад. В своем послании Конгрессу 1823 года он сформулировал то, что стало известно как доктрина Монро, предупредив европейские державы, что любая будущая попытка колонизировать Западное полушарие будет считаться угрозой для Соединенных Штатов.

Даже великие региональные битвы за распространение рабства на запад не помешали Монро создать новую политическую эру.В марте 1820 года, через три недели после подписания «Миссурийского компромисса», Монро отправился в четырехмесячный 5000-мильный тур по Югу, где его успех в вывозе испанцев из Флориды пользовался огромной популярностью. В частности, Чарльстон и Саванна воспевали Монро с таким рвением, что газета Джорджии заявила, что Саванна «рискует переусердствовать». Монро посетила Джексона в его доме в Теннесси, Эрмитаже, и выступила в Нэшвиллской женской академии, крупнейшей в стране женской школе, прежде чем вернуться в Вашингтон в августе.

Конечно, прозвище «Хорошие чувства» относилось только к тем, кто мог пользоваться правами, закрепленными в Конституции. Коренные американцы, порабощенные люди и другие осажденные группы мало что могли сказать «хорошего» об эпохе. И огромное количество американцев не стало обедневшим во время паники 1819 года.

Тем не менее, как и надеялась Монро, Федералистская партия угасла. «Несколько старых федералистов все еще перемещались по столице, как статуи или мумии», — писал Джордж Дэнджерфилд в своей книге « Эра хороших чувств» в 1952 году , , но «все амбициозные люди называли себя республиканцами или стремились, не подвергаясь публичной преобразование, чтобы присоединиться к той республиканской фракции, которая лучше всего служила бы их интересам.”

В 1820 году Монро выиграл второй срок, практически не встретив сопротивления, с голосованием Коллегии выборщиков 231 голосом против 1. Он чувствовал, что осуществил «уничтожение федеральной партии», — писал он Мэдисону в 1822 году. и процветать без существования партий ».

Но хорошие чувства длились недолго. США отказались от партий, но не могли отказаться от политики.

Хотя историки расходятся во мнениях относительно того, когда закончилась эпоха — некоторые говорят, что она длилась всего два года, закончившись паникой 1819 года, — настроения Америки к концу второго срока Монро определили недобрые чувства.Без партийной дисциплины управлять становилось все труднее. К началу 1820-х гг. В Конгрессе и даже в кабинете Монро каждый был сам за себя: государственный секретарь Адамс, министр финансов Уильям Х. Кроуфорд и военный министр Джон К. Кэлхун добивались успеха Монро на посту президента.

Инцидент, который лучше всего доказывает, что Эра хороших чувств закончилась, произошла зимой 1824 года. Кроуфорд, разгневанный на Монро за то, что он не защищает своих соратников во время сокращения бюджета армии, противостоял ему в Белом доме.- Адский мерзавец, — прошипел министр финансов, поднимая трость на президента. Монро схватился за каминные щипцы, чтобы защитить себя, министр флота Сэмюэл Л. Саутард встал между мужчинами, а Кроуфорд извинился и покинул Белый дом, чтобы никогда не вернуться.

Президентские выборы 1824 года, проведенные без партий, привлекли четырех кандидатов: Джексона, Адамса, Кроуфорда и спикера Палаты представителей Генри Клея. После того, как ни один из них не получил большинства голосов коллегии выборщиков, Палата представителей избрала президентом Адамса, занявшего второе место, опередив Джексона, который получил наибольшее количество голосов выборщиков и избирателей.Эти выборы спровоцировали реорганизацию американской политики в новую двухпартийную систему — джексоновские демократы против вигов Адамса.

Монро умер 4 июля 1831 года, оставив после себя значительное наследие в американской истории, от влияния доктрины Монро на внешнюю политику до его роли в экспансии страны на запад. Но нация больше никогда не приближалась к его идеалу беспартийного правительства. К лучшему или к худшему, благодаря битвам за экономику и войну, рабству и иммиграции, двухпартийная система, которую он непреднамеренно породил, с тех пор определяет американскую политику.

То, что вы думаете о своих эмоциях, имеет значение

Эмоции временами могут сбивать с толку.В конце концов, кого не преследовал внезапный гнев, непропорциональный тому, что его вызвало, или кто не чувствовал себя мрачным без всякой причины?

Чтобы усложнить ситуацию, у нас также есть убеждений о наших эмоциях — будь то положительная, управляемая сила в нашей жизни или нежелательные вторжения, которые сеют хаос в нашей психике. Эти убеждения могут быть бессознательными, вероятно, основанными на нашем собственном опыте или неявных и явных сообщениях, которые мы получаем от наших родителей и нашей культуры.

Новое исследование показывает, что эти представления о наших чувствах — будь то «хорошие» или «плохие», «контролируемые» или «неконтролируемые» — влияют на нас во многом. Вера в то, что эмоции, как правило, полезны, но при возникновении проблем их можно изменить, может помочь нам лучше оправиться от эмоционального расстройства и предотвратить впадение в депрессию и тревогу.

Meet the Greater Good Toolkit

От GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для благополучия.

«Изучение того, почему люди испытывают эмоции, как они адаптируются и как они могут принести вам пользу, имеет решающее значение для их понимания и может принести пользу вашему благополучию», — говорит исследователь Эрик Смит из Стэнфордского университета.

Можете ли вы изменить свои эмоции?

Представьте, что близкая подруга игнорирует вас, когда вы приходите на ее праздничную вечеринку. Вы бы рассердились или расстроились, верно? Но если вы попытаетесь думать о ситуации по-другому — возможно, ваш друг не заметил вас или отвлекся на обязанности хозяина, — это поможет вас успокоить и удержать от действий.

Способность управлять сложными эмоциями — то, что ученые называют «регулированием эмоций» — связана с несколькими положительными результатами, такими как улучшение психического здоровья, принятия моральных решений и памяти, а также общее благополучие. Использование особой стратегии управления эмоциями, называемой «переоценкой», которая включает переосмысление эмоционально расстраивающего события в более позитивном свете (как вы могли бы это сделать на той праздничной вечеринке), часто бывает очень эффективным.

Тем не менее, некоторые из нас не верят, что можем контролировать свои эмоции.Имея это в виду, в нескольких новых исследованиях было изучено, как эта вера может повлиять на то, как мы действуем и как мы себя чувствуем.

В одном исследовании 355 филиппинских студентов колледжей сообщили о том, считали ли они, что эмоции можно контролировать, соглашаясь или не соглашаясь с такими утверждениями, как «Если хочешь, ты можешь изменить эмоции, которые у тебя есть» или «Правда в том, что у тебя очень мало контроля. над своими эмоциями ». Они также сообщили о том, как часто они использовали переоценку, чтобы справиться со своими эмоциями, и в какой степени они испытали положительные чувства, удовлетворение жизнью, депрессию или тревогу.

Результаты показали, что важно то, как люди думают о своих эмоциях. Если они считали, что чувства податливы, они чаще использовали переоценку и, в свою очередь, получали большее эмоциональное благополучие и удовлетворение жизнью.

«То, как люди думают о податливости своих эмоций, кажется решающим фактором в эмоциональном функционировании», — заключают исследователи.

Хотя это исследование было сосредоточено на одном моменте времени, недавнее исследование, проведенное исследователем из Университета Торонто Бретт Форд и ее коллегами, обнаружило аналогичную закономерность с течением времени .

Более двухсот молодых людей в возрасте от 10 до 18 лет сообщили о том, считают ли они, что эмоции можно изменить или их невозможно изменить, и использовали ли они переоценку или подавление (попытки подавить чувства) для управления сложными эмоциями. Затем исследователи измерили их эмоциональное благополучие в начале исследования и через 18 месяцев, используя опросы и отчеты родителей.

Молодые люди, которые считали, что эмоции можно контролировать, больше использовали переоценку и меньше впадали в депрессию через 18 месяцев, чем те, кто этого не делал.Кроме того, они не пытались подавить свои чувства почти так же часто, как другие молодые люди, — хороший знак, поскольку подавление было связано с ухудшением эмоционального здоровья.

Это указывает на потенциальный путь, по которому эмоциональные убеждения влияют на благополучие.

«Если у вас есть эмоциональные убеждения, они формируют то, что вы делаете, когда в повседневной жизни возникают сложные эмоции», — говорит Форд. «Хотя также возможно и обратное — эта очень сильная депрессия может заставить вас поверить в неконтролируемость эмоций, — мы не нашли много доказательств этому.”

Многие из нас слышали о преимуществах установки на рост: когда люди верят, что обучение и интеллект происходят от усилий, а не от природного таланта, они более мотивированы к упорству, что побуждает их работать лучше. Исследователи эмоций полагают, что с эмоциями может происходить что-то параллельное: когда вы считаете, что чувства — это то, на что вы можете воздействовать усилием, а не выходить из-под вашего контроля, вы можете попробовать стратегии, чтобы лучше управлять ими.

Эмоции хорошие или плохие?

Люди часто оценивают чувства как «хорошие» или «плохие» по тому, приятны они или неприятны: счастье — это хорошо, а гнев — плохо.Тем не менее, многие исследователи эмоций считают, что чувства, приятные или неприятные, адаптируются и полезны, предоставляя важную информацию о том, что происходит вокруг нас. Другими словами, даже неприятные эмоции могут быть «хорошими».

Влияет ли это на наше благополучие? Некоторые исследования показывают, что это так.

В недавней статье Форд и ее коллеги изучили, как участники с разными эмоциональными убеждениями реагировали на факторы стресса. В одном эксперименте исследователи намеренно подчеркнули участников, потребовав от них импровизированной речи; В другом эксперименте люди вели ежедневные дневники о том, как они справляются со стрессорами в своей обычной жизни.Участники также сообщили, были ли они более терпимыми или осуждающими свои эмоции.

В обоих случаях участники, которые приняли свои чувства, испытывали меньше негативных эмоций во время стресса, чем люди, оценивавшие свои чувства, хотя они не испытали больше положительных эмоций. В последнем эксперименте участники, принимавшие эмоции, также были менее подавлены и тревожны и более удовлетворены жизнью через шесть месяцев.

«Принятие может быть полезной стратегией, помогающей людям почувствовать себя лучше — возможно, не сразу, но с задержкой — и может помочь им эффективно взаимодействовать с миром», — говорит Форд.

Ее исследование поддерживает другие исследования, показывающие преимущества веры в то, что все эмоции полезны и одинаково ценны. Например, одно исследование показало, что участники, которые считали эмоции полезными, также сообщали, что они более счастливы и имеют больше социальной поддержки, чем те, кто считал эмоции помехой. Кроме того, чем больше участников рассматривали эмоции как полезные в своей жизни, тем лучше они выполняли заданное по времени рассуждение, что несколько удивительно, учитывая, как часто люди противопоставляют разум эмоциям.

Аналогичным образом, другое исследование показало, что вера в то, что счастье очень ценно, может привести к тому, что люди будут менее счастливыми, поскольку они изо всех сил пытаются оправдать свои собственные высокие ожидания и испытывают разочарование. С другой стороны, медитация осознанности, которая учит людей не осуждать свои переживания, включая эмоции, может привести к улучшению психологического здоровья.

В целом кажется, что принятие любых возникающих эмоций при наличии стратегии противодействия трудным эмоциям может быть ценным для нашего благополучия.

Изменение ваших эмоциональных убеждений

Все это поднимает вопрос: можно ли изменить наши представления об эмоциях?

К счастью, недавнее исследование Смита и его коллег показывает, что они могут. В ходе исследования учащиеся средних школ со всех концов Соединенных Штатов были случайным образом распределены на один из двух онлайн-курсов: один о важности их чувств, их податливости и о том, как справляться с трудными чувствами с помощью таких стратегий, как переоценка; или аналогичный блок о том, как работает мозг (контрольная группа).

До и через четыре недели после курса учащиеся рассказали о своих теориях об эмоциях, своем эмоциональном благополучии в школе, своем чувстве принадлежности к школе и удовлетворенности школой, а также своем общем благополучии в жизни.

Через месяц те ученики, которые получили уроки эмоций, с большей вероятностью верят, что их эмоции могут измениться, и будут иметь большее благополучие и чувство принадлежности в школе, чем те, кто получил уроки на основе мозга.Интересно, что различия между группами были обусловлены значительным снижением на благополучия в контрольной группе за четыре недели, в то время как у тех, кто узнал об эмоциях, было на менее резкое снижение на . (Это просто показывает, насколько сложной может быть средняя школа.)

Смит и его коллеги также обнаружили, что общая вера студентов в то, что эмоции податливы, т. Е. Люди могут изменить свои эмоции , не так важна для их будущего благополучия, как вера в то, что они могут изменить свои эмоции с помощью определенных стратегий.Другими словами, общие теории были менее важны, чем самооценка студента.

«Люди уже имеют опыт изменения своих эмоций — они видят, как люди постоянно регулируют свои эмоции, например, когда они расстроены и стараются не плакать», — говорит Смит. «Похоже, что эффективная часть нашего вмешательства состоит в том, что учащиеся не только верят, что они могут изменить свои эмоции, но и что они могут стать лучше».

Конечно, может быть много хороших стратегий для того, чтобы справиться со сложными эмоциями, например, тренировка осознанной медитации или выразительное письмо.Необходимы дополнительные исследования, чтобы сказать нам, какие из них (или какие комбинации практик) наиболее эффективны. Смит также предостерегает от применения подобного курса, прежде чем он будет тщательно протестирован в разных группах.

И хотя эмоции можно изменить с усилием, это не означает, что они полностью контролируемы — да и не должно быть, — говорит Смит. Нам не следует ожидать, что мы полностью избежим определенных чувств или сможем избавиться от них на месте, когда бы они ни возникали. Но мы можем научиться успокаивать их в трудные времена или когда это социально приемлемо.

«Понимание того, что эмоции могут приносить вам определенную пользу, имеет решающее значение для эмоционально здоровой жизни», — говорит Смит. «Вы не хотите просто подавлять все негативные эмоциональные переживания или усиливать положительные при любых обстоятельствах».

Учитывая, что молодые люди, особенно молодые подростки, с точки зрения развития ориентированы на более интенсивное переживание эмоций, предоставление им инструментов для лучшего управления этими эмоциями кажется легкой задачей. Исследование эмоциональных убеждений дает нам надежду на то, что мы можем повлиять на жизнь людей, используя довольно простой урок, который почти ничего не стоит преподавать.И мы могли бы, вероятно, , все использовать этот урок, если мы хотим улучшить наше самочувствие.

«Очень важно дать людям правильные стратегии, позволяющие справиться со своими трудными эмоциями», — говорит Смит.

Джеймс Монро и эра хороших чувств

В нынешней атмосфере жесткой приверженности трудно представить Америку без политических партий. Оглядываясь назад, можно сказать, что наша нация почти всегда была глубоко разделена на две части, несмотря на предупреждения самого Джорджа Вашингтона, который ненавидел политические партии.Однако в истории нашей страны было время, когда не было политических партий. Или, точнее, была только одна партия, потому что другая партия эффектно взорвалась. Именно это и произошло после окончания войны 1812 года с партией федералистов. Без своих заклятых врагов, республиканцы-демократы получили ключи от нации.

Это любопытное время совпало с двумя сроками президентства Джеймса Монро, вирджинца, победившего на президентских выборах.Монро в своей инаугурационной речи 1817 года заявил, что «разногласия не принадлежат нашей системе». Затем он заявил, что его главная цель на посту президента — способствовать «гармонии между американцами». Он считал, что эта гармония зависит от исчезновения всех политических партий. Монро начал свой срок с поездки доброй воли по стране, распространяя послание единства и сотрудничества. Возможно, после десятилетий уродливой приверженности и войны 1812 года, для которой Монро договорился о мире, нация просто слишком устала для новых конфликтов.Какой бы ни была причина, он был хитом почти везде. Даже в Бостоне, цитадели федералистов, его встречали тысячи размахивающих розами детей, одетых в белое. Когда-то могущественные лидеры федералистов, которые раньше не входили в одну комнату с Монро, посетили банкет в его честь. В Columbian Centinel, , стойкой федералистской газете, был заголовок, который определил президентство Монро: «Эра хороших чувств».

Джеймс Монро, без даты, вертикальные файлы, валентинка.

Конечно, легко почувствовать себя хорошо, когда ваша сторона победила все противники. И еще проще назвать систему, в которой правит ваша партия, беспартийной утопией. Сам Монро был вовлечен в жестокую партийную деятельность, которая чуть не привела его и Александра Гамильтона (враг федералиста № 1) на дуэль в 1797 году. Но Монро был опытным политиком — он был членом Континентального конгресса, нашим сенатором США, секретарем Государственный секретарь, военный секретарь, дипломат и губернатор Вирджинии, которые могли принять противоречия и продать их скептикам.Его оптимизм и добрая личность были заразительны. Он полностью игнорировал любых оставшихся самоидентифицирующихся «федералистов» и приступил к реализации амбициозной программы национальной экспансии, одновременно сдерживая надвигающиеся угрозы со стороны колониальных европейских держав.

Само собой разумеется, что Эра хороших чувств была несчастьем для многих в Америке. Приобретение Флориды и поселение на западных территориях поставили под угрозу жизнь и суверенитет индейских племен. Рабство было основой народного хозяйства.Монро утверждал, что был сторонником отмены смертной казни, хотя при его жизни у него было около 250 порабощенных людей. Чтобы быть ясным, он настаивал на постепенном, эмансипации… настолько постепенном, что он освободил только одного человека в конце своей жизни. Но даже когда конфликты из-за рабства росли, Эра предоставила решение, которое должно нравиться: Компромисс штата Миссури. С его помощью в Конгрессе будет сохранен баланс свободных и рабовладельческих штатов. Закон просто предотвратил более крупную проблему, которая только усугубилась по мере того, как нация расширяла свои границы.Компромисс штата Миссури, как и личные взгляды Монро на рабство, был способом решения обоих вопросов. По крайней мере, в политическом плане хорошие чувства испытывали к тем, кто мог проголосовать. В 1820 году Монро практически не встретил сопротивления на выборах. Он проиграл только один голос.

Президент Монро больше всего запомнился доктриной Монро, которую он представил в 1823 году. Когда Америка вела вечную борьбу за власть с европейскими сверхдержавами и когда страны Южной Америки, Центральной Америки и Карибского бассейна провозгласили свою независимость от этих же держав, Монро заявил, что любое дальнейшее вмешательство Европы в Западное полушарие будет считаться угрозой для Соединенных Штатов.Это требование национального суверенитета было мощным упреком колониализму, хотя было также удобно устранить этих серьезных конкурентов в завоевании земель. Опять же, когда вы победили серьезную конкуренцию, испытывать приятные чувства легко. Логика доктрины Монро неприменима к самой Америке, поскольку она вела Первую войну с семинолами и поскольку экспансия на запад ущемляла земли коренных народов.

Эра хороших чувств прошла в парах измученного конфликтами народа, жаждущего получить и то, и другое.Монро воплотил это желание, заявив, что однопартийное правление было беспартийным; аргументируя это тем, что эмансипация должна идти ледяными темпами; и в критике колониализма, придерживаясь его тактики. И то и другое — это хорошо, потому что это задерживает принятие трудных решений, связанных с надлежащим управлением. Иллюзия не могла длиться долго и не продержалась после второго срока Монро. «Беспартийные» выборы 1824 г. были избирательным фиаско. К выборам 1828 года две новые партии, Национальная республиканская партия и Демократическая партия, вернули нас к двухпартийной системе.В течение следующих 30 лет проблема рабства приобрела партийную остроту, страсть и ярость, которые изначально определяли раскол между федералистами / демократами и республиканцами по поводу федеральной власти. Некоторые вопросы слишком велики и важны для компромисса. К 1856 году Америка была настолько разделена, что многие опасались Гражданской войны.

В том же году губернатор Нью-Йорка написал губернатору Вирджинии Генри Уайзу в отчаянной попытке исцелить расколотую нацию. В письме он предлагал эксгумировать тело Джеймса Монро (он умер 27 лет назад в Нью-Йорке) и репатриировать его останки в Вирджинию к 100 ^-й -й годовщине со дня рождения Монро.Этот примирительный жест перед лицом растущей напряженности между Севером и Югом был с готовностью принят губернатором Уайзом, который обеспечил финансирование для последующего зрелища: возродится Эра хороших чувств.

Шкатулка Монро прибывает в Ричмонд, июль 1858 г., V.45.28.128, Коллекция Хиббса, Валентайн

2 июля 1858 года Монро выкопали, его гроб поместили в новый гроб, а его тело сопровождали на пышном параде, чтобы провести ночь под охраной в мэрии Нью-Йорка. На следующее утро прибыл пароход «Джеймстаун» с делегацией высокопоставленных лиц Вирджинии.Вся группа, включая губернатора Нью-Йорка и его 7-й ^{-й полк} , сопровождала труп вдоль восточного побережья. Монро ехала в джентльменскую комнату на верхней палубе, искусно задрапированную черным и белым муслином. Пароход прибыл в Ричмонд рано утром 5 июля. Губернатор Уайз, военные полки и большая радостная толпа гражданских уже были у пристани, чтобы поприветствовать своих северных соседей и их любимого государственного деятеля Вирджинии.

Джеймс Монро был повторно похоронен на Голливудском кладбище 5 июля 1858 года.Ричмондер Альберт Либрок выиграл конкурс на разработку своей гробницы, которую Dispatch назвал «готическим храмом» и которая недавно была восстановлена ​​в своем первоначальном виде. У новой открытой могилы оба губернатора произнесли речи о национальном единстве. Затем делегации и военные представители Вирджинии и Нью-Йорка отпраздновали это событие на борту «Джеймстауна». Эра откопанных хороших чувств длилась до поздней ночи. Это была отличная вечеринка, и все это дело сочли дипломатическим успехом как для Севера, так и для Юга, даже если в жутком повороте внук Александра Гамильтона упал за борт и утонул.