Христианская психология людям: Христианская психология — людям | Наука, образование, психологическая помощь

Христианская психология – поддержка на пути к спасению

Христианская психология – довольно молодое направление в отечественной психологии. Одним из вдохновителей этого направления в современной России является доктор психологических наук, заслуженный профессор Московского университета, член-корреспондент Российской Академия образования, заведующий кафедрой общей психологии МГУ имени М. В. Ломоносова, научный руководитель факультета психологии РПУ Борис Сергеевич Братусь. В чем принципиальное отличие христианской психологии от других направлений этой науки? Какова ее практическая польза?

– Борис Сергеевич, что послужило толчком для разработки идеи христианской психологии? С какими трудностями, противостоянием приходилось, и возможно, приходится сталкиваться в развитии и продвижении данной идеи?

– Сама идея соотношения, сопряжения психологии и христианства возникла и начала развиваться очень давно. Первая в России книга по психологии была написана в 1796 году диаконом (позже он стал священником, протоиереем) Русской Православной Церкви Иваном Михайловичем Кандорским, и называлась она «Наука о душе, или ясное изображение ее совершенств, способностей и бессмертия». Уже начиная с ХVIII века психология преподавалась в знаменитой Киево-Могилянской Академии и затем во многих крупных Духовных учебных заведениях. Ясно, что после революции, в годы «безбожных пятилеток», взаимоотношения Церкви и психологии, да и вообще науки, в целом, были прерваны, наука и религия стали рассматриваться как антиподы, религия представлялась как враг науки.

Непосредственным толчком к разработке современной христианской психологии в России стал семинар «Психология и религия», организованный на факультете психологии МГУ имени М. В. Ломоносова мною совместно с выпускниками факультета священниками Борисом Ничипоровым и Иоанном Вавиловым. Семинар состоялся в апреле 1990 года в рамках традиционных Ломоносовских чтений и вызвал такой интерес, что решено было превратить его в постоянный и регулярный. Так родился первый в истории Московского университета Семинар по христианской психологии и антропологии. Мы собирались примерно раз в месяц. Помимо известных психологов (Т. А. Флоренская, Ф. Е. Василюк, В. И. Слободчиков, В. Ф. Петренко, В. В. Рубцов и др.) участниками семинара были литературоведы, искусствоведы, историки, философы (В. С. Непомнящий, А. Б. Зубов, В. Г. Моров, Б. Н. Любимов и др.). Интерес был огромным, длились семинары часа по три, без перерыва, потом кулуары, чай, разговоры в коридорах, споры. Помню, что пол месяца я был занят подготовкой к этим семинарам, а потом пол месяца отходил от этого. Самые большие аудитории факультета были переполнены, чтобы вместить желающих, приходилось иногда выносить все столы.

Я вспоминаю об этом, потому что именно вокруг данных семинаров стало постепенно образовываться сообщество христиански ориентированных ученых и студентов. Стали возникать идеи, планы, были сделаны первые шаги к их осуществлению. Так возникла идея создать отдельное учебное направление для старшекурсников, которые стали группироваться вокруг семинара (любопытно, что все началось с малого дела – с чая, который они организовывали для всех). В 1992 году появилось (с большой помощью старшего преподавателя Г. Н. Плахтиенко) новое учебное направление при кафедре общей психологии, названное «Психология религии» (хотя на деле это был первый в стране опыт образовательной программы по христианской психологии). В том же году В. В. Рубцов был назначен директором Психологического института РАО и сразу предложил мне создать в институте Лабораторию христианской психологии. Назвать ее пришлось по-другому, но лаборатория была создана и просуществовала шесть лет. Официальное название ее – Лаборатория философско-психологических основ развития человека, но, по-моему, никто за эти 6 лет правильно это название не произнес, а говорили – Лаборатория христианской психологии или Лаборатория Братуся. Здесь начались уже узконаучные, прицельные обсуждения и семинары, родилась дерзкая идея первого учебного пособия по христианской психологии, и в 1995 году, в издательстве «Наука» это пособие увидело свет (Начала христианской психологии. Учебное пособие для ВУЗов. М.: Наука. 1995. Ответственный редактор Б. С. Братусь, научный редактор С. Л. Воробьев).

Что касается трудностей и противостояния, то, кончено же, они были: настороженность большинства коллег и тогдашнего начальства, обвинения в «сектанстве», в нарушении принципа светскости образования, в подрыве научной психологии и т.п. Однако все это были, на мой взгляд, не ахти какие препятствия и общего движения в 90-х они затормозить не сумели. 

– Христианская психология – довольно молодое направление в отечественной психологии. В чем его принципиальное отличие от других направлений этой науки: гештальта, психоанализа, бихевиоризма и т.д.?

– Есть разные основания появления новых направлений. Например, расширение сферы приложения: так появились детская, педагогическая, юридическая психологии и пр. Другой путь – это появление нового отношения к человеку, нового исходного представления о сути науки, ее задачах. Так появились в конце 50-х гумманистическая психология, экзистенциальная и др. Появление христианской психологии связано с этим типом возникновения.

Таким образом, то или иное отношение, то или иное мировоззрение, та или иная философия лежат за каждым из перечисленных вами направлений. Например, философским основанием бихевиоризма (или иначе – поведенческой психологии) служит позитивизм, человек видится только объектом воздействия внешних стимулов (формула «стимул-реакция»). Разумеется, я крайне упрощаю – бихевиоризм развивался, усложнялся, но суть его оставалась. Это последовательный материализм, заведомое отрицание тайны человеческой личности. Как писал один из его основателей, человек «представляет собой животное, отличающееся словесным поведением». Понятие свободы, достоинства, ответственности, морали в этом свете не более чем производные от системы стимулов, «подкрепительных программ» и могут быть оценены, – согласно другому видному бихевиористу, – как «бесполезная тень человеческой жизни». Отсюда вытекают как методы, так и цели этого подхода, включая и цели психотерапии, воздействия на человека. Своя философия и представление о человеке лежат в основе психоанализа, гуманистической психологии и других направлений.

Христианская психология исходит из христианской антропологии, из представлений о человеке как образе и подобии Божием, из православного святоотеческого учения о человеке. Образ дан умопостигаемо, а подобие предстоит стяжать, что требует непременного участия и от всего аппарата психики, его правильной работы. Любые мысли, чувства, намерения так или иначе проходят через психику, прежде чем достигают сознания.

– Какое другое отношение к человеку отличает христианскую психологию от традиционных психологических направлений? Как это выражается в практике христианского психолога?

– Отношение это в христианстве поднято на высоту первостепенности, где любовь к Богу и любовь к ближнему приравнены по значимости. Целью становится спасение, обретение всей полноты и радости (блаженства) жизни. В этом контексте и существует психология, дерзающая называть себя христианской. Сравним с тем же бихевиоризмом: там цель – приспособление к миру, удовлетворенность вместо счастья, внешний успех и т. п. Соответственно, отношение к другому как либо временному сотруднику, либо конкуренту, сопернику (христианский призыв возлюбить врага будет восприниматься здесь просто как безумие). Ясно, что в практике то или иное отношение к человеку будет сказываться постоянно, влияя на все задачи, методы и способы интерпретации.

– Вы бы не могли пояснить это на примере какой-нибудь актуальной современной проблемы, скажем, здоровье человека в его физическом, психическом и духовном аспектах?

– Вы спрашиваете об одной из самых сложных проблем. Для краткого и заведомо схематического ответа сузим рассмотрение до психического здоровья, а затем уже поговорим о здоровом теле и здоровом духе.

Психическое здоровье, на наш взгляд, отнюдь не однородное, одноуровневое образование. Можно выявить здесь по крайней мере три качественных уровня. Первый – базовый, уровень психофизиологический, который обеспечивает саму возможность протекания психических процессов – памяти, внимания, восприятия и др. Можно тогда говорить о психофизиологическом здоровье, обеспечивающем нам широту, устойчивость и постоянство условий психической жизни. Понятно, что существует множество форм нарушений этого уровня здоровья, что ведет к самым серьезным последствиям. Однако при всей базовой важности этого уровня, смысл его кроется не в нем самом. Мы живем не для того вовсе, чтобы наша нервная система была в меру уравновешена, активна, подвижна, устойчива и т.п., а для того, чтобы все эти условия обеспечили нам полноценную возможность видеть, слышать, чувствовать, действовать. Но это уже другой уровень – не психофизиологический, а собственно индивидуально-психологический. Его задача – построение программ нашей жизнедеятельности и их обеспечение, доведение до реализации. Успешность этой жизнедеятельности – показатель индивидуально-психологического здоровья. Что касается нарушений, то они здесь еще более многочисленны и сложны, нежели на психофизиологическом уровне (неумение поставить и удержать задачу, направить на ее решение психические ресурсы, соотнести цели, удержать мотивацию и мн. др.).

Собственно, этими двумя уровнями и ограничиваются большинство представлений о психическом здоровье и большинство направлений психологии занято исключительно ими. Эти уровни могут (и должны) быть объектом попечения и христианской психологии, но последняя всегда подразумевает еще один – высший уровень психического здоровья, который можно назвать личностным и, в конечном итоге – духовным, который определяется качеством смысловых отношений человека, поиском ответа на вопрос ради чего он осуществляет свою жизнь, выстраивает конкретную деятельность, зачем он пришел в этот мир и с чем уйдет из него.

Этот уровень, повторяю, обычно оказывается вне рассмотрения, между тем без его учета нельзя в полноте понять природу ни болезни, ни здоровья человека. Это единственный уровень, с которого может быть дана последняя возможность выйти из ситуации, даже кризисной, непереносимой, стать над ней. Более того – стать надо всей своей жизнью, увидеть ее в контексте спасения. Это, с точки зрения христианской психологии, предельный для человека уровень свободы и самопонимания. И тогда ущербом для этого уровня становится не сама по себе болезнь (страшно сказать – даже смертельная), а отсутствие возможности, силы, ясности, благодати для ее понимания. Как писал о болезни выдающийся русский философ и психолог И. А. Ильин – «Она как посетитель: что она хочет от меня? Она как путешественник: куда я попал? Она как друг, который хочет предостеречь тебя: берегись, здесь ты сделал в жизни ошибку, здесь с тобой может случиться нечто серьезное… Болезнь есть как бы таинственная запись, которую нам надо расшифровать: в ней написано о нашей прежней неверной жизни и потом о новой, предстоящей нам, мудрой и здоровой жизни. Этот «шифр» мы должны разгадать, истолковать и осуществить. В этом – смысл болезни».

Вновь скажу, что этот уровень является смыслоориентирующим и путеводным для христианской психологии. Другое дело – и это надо подчеркнуть – христианский психолог должен быть хорошим психологом вообще, владеть всем корпусом знаний и методов научной психологии. Образно говоря, священник обычно встречает человека как прихожанина за порогом храма, а психолог встречает нуждающегося в нем человека где угодно – на перепутье дорог, в психиатрической клинике, одержимым наркотической зависимостью, больным неврозом, раздавленным горем, обозленным обстоятельствами, далеким от веры и пр. Психолог должен принять человека каким он есть в любом его месте и состоянии, в любой точке маршрута его жизни, как бы это ни было далеко от порога храма. И быть готовым, что к этому порогу его придется вести месяцы, а то и годы, а то и всю жизнь. Вести не просто как верующему христианину, а как профессиональному психологу, вооруженному верой. И потому христианский психолог должен в совершенстве владеть всем арсеналом теории и методов психологий. Ведь любой научный метод – это просто средство, орудие. Ножом можно отрезать хлеб и дать голодному, а можно ранить и даже убить человека.

Таким образом, выбор методов и способов работы зависит от мировоззрения, наших ценностей и должен соответствовать им в каждом конкретном случае. В методах саморегуляции и тренировки нервной системы нет ничего плохого и предосудительного, если надо «починить» психофизиологический уровень. Методы формирования поведенческого навыка могут помочь в «починке» индивидуально-психологического уровня. Другое дело, что задача христианского психолога не ограничивается «починкой» нервной системы и поведения. Обладая богатством христианского миропонимания и любви, он должен печься о том, куда «починенный» им человек направит свой путь – к Свету или к тьме. И, по возможности, оградить его от последнего и направить к первому. 

– Борис Сергеевич, как христианская психология относится к формуле: «В здоровом теле – здоровый дух»?

– С точки зрения христианской психологии эта, столь известная многим, латинская пословица вызывает сомнения или, по крайней мере, не является однозначной. Известны очень болезненные, нездоровые телом люди, обладающие здоровым духом. Можно найти также много совершенных и здоровых телами, но тяжелобольных, уродливых духом. Распространенность этих двух вариантов дала повод к появлению даже такого четверостишья, построенного как оппозиция затасканной пословице:

В здоровом теле – 
здоровый дух.
На самом деле –
одно из двух.

Впрочем, давно пора и древних латинян реабилитировать. Слова, ставшие пословицей, взяты из «Сатир» Ювенала, а именно стиха «orandum est ut sit mens sana in corpore sano», который был направлен тогда против одностороннего увлечения телесными упражнениями (в «гимнасиях»), т. е. фактически, в ином (если не обратном) последующему употреблению смысле. Стих переводится как «молитесь (надо молиться), чтобы ум (дух) был здоровым в здоровом теле». Речь шла, таким образом, об уповании, труде, усилиях, благодати, необходимых для достижения гармонии, а вовсе не о прямой зависимости здоровья духа от здоровья тела. Поэтому при всей значимости физического развития важно (согласимся с Ювеналом) ориентировать это развитие, осмысливать его, соотносить с разумом и духом как с главным, определяющим в жизни и спасении.

– Вы читаете курс христианской психологии в разных университетах, рассказываете об этом направлении на различных семинарах. Какие вопросы чаще всего Вы слышите от учащихся и коллег? Что людям сложно принять в этой теории, а какие ее постулаты они принимают безоговорочно.

– Надо сказать, что сначала идеи христианской психологии многими (рискну сказать, даже подавляющим большинством) из моих коллег были восприняты в штыки. Сейчас острота несколько сглаживается, но непонимание остается. Начнем все же с того, что принимается. Это христианский гуманизм, почтение к свободе совести, и др. Но далее начинаются вопросы и возражения, которые вот уже почти 20 лет, с тех пор как началась строиться христианская психология, остаются одними и теми же. Вот лишь некоторые из них. Наука и религия – совершенно разные вещи и их нельзя сравнивать и соединять. Кто ваши пациенты, клиенты, должны ли они все быть православными христианами? Отменяются ли прежние достижения научной психологии в свете психологии христианской? Где будут работать подготовленные Вами христианские психологи?

Приходится вновь и вновь разъяснять, что наука и религия, конечно же, имеют разные предметы и методы, но они глубоко внутренне связаны и подразумевают друг друга. Более того, вся европейская наука есть историческое порождение христианской цивилизации. Сама христианская теология, в отличие от языческих теогоний возникает потому, что мир в глазах христианина нуждается не только в описании и восхищении, но и в разумном объяснении. Так что рассуждения о самозародившейся из себя науки и ее изначальном противоположении христианству культурно-исторически безосновательны.

Я не устаю повторять замечательные слова основателя российской науки Михаила Васильевича Ломоносова, который писал: «Создатель дал роду человеческому две книги. В одной он показал Свое величество, в другой – Свою волю. Первая – видимый сей мир, им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность его здания признал божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия. Вторая книга – «Священное писание». В ней показано Создателево благословение к нашему спасению. В сих пророческих и апостольских богодухновенных книгах истолкователи и изъяснители – суть великие церковные учители. А в оной книге сложения видимого мира сего физики, математики, астрономы и прочие изъяснители божественных в натуру влиянных действий суть таковы, каковы в оной книге пророки, апостолы и церковные учители… Обои обще удостоверяют нас не токмо о бытии Божием, но и о несказанных к нам Его благодеяниях. Грех всевать между ними плевелы и раздоры».

К сожалению, последующая история полна всевания «плевел и раздоров», в результате чего отношения науки и религии оказались столь искаженными и мутными, что не могло не коснуться и научной психологии. Между тем и научные психологи суть «изъяснители божественных в натуру влиянных действий», ибо созданный по Образу и Подобию человек появился с психикой как важной и неотъемлемой частью. Поэтому нет противоречий между научным изучением аппарата психики и общим религиозным пониманием человека. Надо лишь помнить, что это разные уровни познания феномена человека, каждый из которых, однако, подразумевает другой. Выдающийся русский ученый В. И. Вернадский писал: « Не говоря уже о неизбежном и постоянно наблюдаемом питании идеями и понятиями, возникшими как в области религии, так и в области философии, …необходимо обратить внимание и на обратный процесс, проходящий через всю духовную историю человечества. Рост науки неизбежно вызывает, в свою очередь, необычайное расширение границ философского и религиозного сознания человеческого духа; религия и философия, восприняв достигнутые научным мировоззрением данные, все дальше и дальше расширяют глубокие тайники человеческого сознания».

Коротко о другом распространенном вопросе – где могут работать христианские психологи и должны ли быть обязательно верующими их пациенты.

Сейчас во множестве открываются приходские консультативные психологические пункты, и священники направляют туда прихожан с теми или иными проблемами. Эта форма работы очень важна. Но – хочу особо подчеркнуть и еще раз повторить – христианская психология принципиально распахнута в мир, ко все людям, а не только к уже пришедшим в ограду Церкви. Поэтому христианский психолог призван работать в любых областях, но прежде всего в таких, как психология личности, индивидуальных отношений, клиническая психология, юридическая психология, словом, там, где главное – взаимодействие с конкретным человеком. Будет ли этот человек верующим, православным или нет – крайне важный, но не определяющий момент. Психолог (в этом плане, как и врач) должен быть открыт любому нуждающемуся в его помощи и компетенции. И да поможет ему Господь!

– Скажите, пожалуйста, где ведется специальная подготовка христианских психологов?

– Первым опытом можно считать упомянутую специализацию «Психология религии», которая была организована в начале 90-хх г. г. прошлого века на факультете психологии МГУ. По многим свидетельствам для всех студентов эта специализация была крайне значима для становления их личности, их мировоззрения, их отношения к себе и людям. Из той специализации один стал священником, две студентки – матушками, остальные успешно работают в разных областях психологии – от клиники нейрохирургии до организации молодежных театров. В 2011 году открыт факультет психологии Российского Православного университета. Ректор – игумен Петр (Еремеев), декан – священник Петр Коломийцев, научный руководитель – Б. С. Братусь, в ученый совет факультета входят Ф. Е. Василюк, В. И. Слободчиков, А. Н. Кричевец, А.Ф.Копьев, священник Андрей Лоргус, Е. Н. Проценко и др.). Факультет произвел первый набор студентов, обучение ведется в тесном сотрудничестве с главным центром психологической науки — факультетом психологии МГУ имени М. В. Ломоносова. Что касается богословской подготовки, то она будет вестись на традиционном для РПУ высоком уровне.

Надо сказать, что на досках объявлений в храмах я встречаю приглашения в различные открывающиеся академии, школы, институты, где также обещают готовить христианских психологов и психотерапевтов. К сожалению, обнаружить за этими объявлениями действительно авторитетных специалистов-психологов, как правило, не удается. Видимо и этой области предстоит перенести ту болезнь, которой заражена вся отечественная психология. В одной только Москве существует более 400 факультетов, отделений, филиалов, готовящих за плату дипломированных психологов, тогда как реальную подготовку могут гарантировать, в лучшем случае десять. Остальное, увы, профанация. Прибавим сюда и просто самозванных психологов. Я уже давно наблюдаю одну активистку, которая в своих многочисленных передачах на радио и телевидении объявляет себя (видимо, в зависимости от настроения) то писательницей, то феминисткой, то психологом, то психоаналитиком и терапевтом. Психология, наверное, единственная у нас в стране профессия, о принадлежности к которой может пока заявить любой желающий.

Очень бы не хотелось, чтобы все это пришло в область христианской психологии. Но пока я вижу все увеличивающееся количество тех, кто уверенно называет себя православными психологами, не имея даже базового психологического образования. При этом они охотно берутся давать советы, вести консультации, появляются даже на православных каналах, дискредитируя тем самым новую ветвь отечественной науки.

– Одна из областей Ваших научных исследований – клиническая психология, в рамках которой в 70-е годы Вы провели первое в отечественной психологии исследование изменений личности при хроническом алкоголизме в зрелом возрасте, позже – подростковом. Алкоголизм – постоянная беда наших соотечественников, но самое удручающее то, что эти пороки активно захватывают молодежь и подростков. Насколько применима христианская психология для борьбы с этим пороком?

– Очень важный вопрос. Но в такой его привычной постановке кроется едва ли не главная ошибка. С хроническим алкоголизмом бороться поздно и бесполезно. Это тяжелое психическое заболевание и потому его надо лечить. И шансы вылечить, увы, небольшие. Психология и, конечно, христианская психология, могут и должны сыграть здесь свою роль (есть успешные опыты, о которых речь должна идти особо), но, направив все силы лишь на лечение больных алкоголизмом, справиться с бедой нельзя.

Есть такая притча об обрушившемся на некое село бедствии. В реке, что проходила по селу, вдруг объявились тонущие, захлебывающиеся в воде люди и все жители сбежались, чтобы помочь их спасти. Но тонущие все прибывали и прибывали. У жителей уже не было сил и средств, чтобы всех их спасать. Тогда один из жителей сказал: «Вместо того чтобы тратить все силы на спасение утопающих, надо пойти вверх по течению и найти где и почему они в эту реку прыгают».

В отношении алкоголизма, наркоманий, а теперь и игроманий надо «подняться вверх по реке» и понять, почему столь многие в нее прыгают, и кто их туда систематически толкает. И тогда мы обнаружим, сколь многое нужно менять в нашей привычной жизни – и индивидуальной и общественной, чтобы избежать попадания в эту реку.

Взять хотя бы многочисленные популярные передачи, приковывающие массы зрителей – бесконечные лотереи, конкурсы, поля чудес, выиграй миллион и др. Они систематически внедряют одну, но пламенную страсть – желание быстро, в один момент разрешить свои проблемы, для чего нужно лишь правильно нажать кнопку, угадать букву, первым выкрикнуть слово и тогда ты вмиг станешь богатым, знаменитым, уважаемым, счастливым. Не нужны долгие годы труда, усилий – все это лишнее, даже презренное, удел неудачников, людей серых, неинтересных, а здесь все можно поучить сразу.

Но ведь это, с точки зрения психологии, ни что иное, как установка, могущая легко привести к зависимости от наркотика, который сразу «разрешит» все твои проблемы. Как говорит один из героев повести Валентина Распутина: «Выпил – как на волю попал, освобождение наступило и ты уже ни холеры не должен, все сделал, что надо». Следует ли добавлять, что это «освобождение» иллюзорно, оно лишь укрепляет зависимость и отдаляет от реальности.

Это только один маленький аспект, а сколько их еще. Нужна направленная политика, причем направленная не против алкоголизма, а за человека. Понятно, сколь будут важны здесь христианские принципы. Трезвение, противостояние соблазнам, умение видеть реальность, а не ее подмену – важнейшие ориентиры христианской психологии личности.

– Ваше детство и взросление, становление как личности происходило в атеистические советские годы. Как Вы пришли к Православию, в Церковь?

– Юность пришлась на шестидесятые годы прошлого столетия, когда литература, искусство, наука, общественная мысль «оттаивали» во время хрущевской «оттепели». Это была (в особенности по сравнению с нынешним временем) читающая, спорящая и напряженно думающая страна, по крайней мере, в той ее части, которую принято называть студенческой, университетской молодежью.

Складывались убеждения о жизни, о которых спорили и которые отстаивали. Даже решение простого карьерного вопроса – вступать или не вступать в коммунистическую партию – требовало тогда определенной позиции и платы за нее. Вступишь в организацию, ложность которой начинал все более отчетливо понимать, получишь повышение, возможность выехать за границу, дадут ставку, сделают заведующим и т.п. Это то, что приобретаешь, а что потеряешь? То – чего прямо не видно – уважение значимых других, самоуважение, чувство достоинства. И первые слова первого Псалма – «Блажен муж, который не ходит на собрания нечестивых» – звучали словно прямо сказанные о партсобраниях, идя на которые люди теряли какие-то грани блаженства. Естественно, что среди размышлений и споров, которые шли в годы студенчества (да еще и раньше, в старшей школе) появились душа, ответственность, идеалы, словом, все то невидимое, что является основой Веры, той, которая по слову Апостола и есть уверенность в вещах невидимых (в греческом тексте – «упование извещаемых, вещей обличение невидимых»).

Но думать, что ты сам приходишь к Вере, сам «обличаешь невидимое» – глубокое заблуждение. Ты настолько подходишь к ней, насколько она подходит, приходит к тебе. «Се стою перед дверью и стучу, кто откроет – с тем и вечерять буду», – говорит Господь. И если различишь, наконец, этот тихий стук, то он затмит, заглушит все звуки мира, всю его какофонию. И является уверенность, «упование извещаемых, вещей обличение невидимых». Является Вера – раз и навсегда. Не как доказательство и умственное построение, а как очевидность.

У меня, по бесконечной милости Божьей, это произошло в 1971 году, на родине отца, в маленьком украинском городе Конотопе, где я заканчивал написание своей кандидатской диссертации. Там я пережил тяжелейший душевный кризис потери смысла жизни и только память о родных и близких удержала от роковых шагов. И вот, как яркая молния, вдруг освещающая местность, лежащую во тьме, – есть Бог! Все остальное – крещение, медленное воцерковление, занятие христианской психологией – уже следствия.

Интервью для журнала «Православное образование» (лето 2012)

Научно-практический институт психологии личности | Научно-практический институт психологии личности

Профессора

Слободчиков Виктор Иванович

Доктор психологических наук, профессор, член-корреспондент Российской Академии образования, главный научный сотрудник института изучения детства, семьи и воспитания Российской Академии образования.

Копьёв Андрей Феликсович

Кандидат психологических наук, профессор кафедры индивидуальной и групповой психотерапии факультета психологического консультирования МГППУ, профессор факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова.

Кравцов Геннадий Григорьевич

Доктор психологических наук, профессор факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова.

Кричевец Анатолий Николаевич

Доктор философских наук, кандидат физико-математических наук, профессор кафедры методологии психологии факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова.

Альфрид Лэнгле

Доктор философии и медицины. Президент Международного общества экзистенциального анализа и логотерапии

Кристель Манске

Доктор педагогики и психологии, руководитель Института развития функциональных систем мозга в Гамбурге, автор множества книг и учебных пособий по работе с особыми детьми

Доценты

Лызлов Алексей Васильевич

Кандидат психологических наук, доцент факультета философии РГГУ, заместитель декана по научной работе факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова.

Кожарина Людмила Александровна

Кандидат психологических наук.

Шувалов Александр Владимирович

Кандидат психологических наук, доцент факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова, старший психолог ГПУ «Кризисный центр помощи женщинам и детям».

Научные сотрудники, христианские психологи

Священник Пётр Коломейцев

Православный священник, христианский психолог, специалист в области приходского консультирования и специальной психологии, декан факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова.

Климова Татьяна Анатольевна

Христианский психолог, ведущая мастер-классов и тренингов, старший преподаватель факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова.

Харьковский Аркадий Николаевич

Психолог-консультант. Преподаватель центра дополнительного образования факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова.

Институт сотрудничает с факультетом психологии МГУ имени М. В. Ломоносова (кафедра общей психологии и кафедра методологии психологии), Российской Академией образования, Российским психологическим обществом, факультетом психологии Московского православного института святого Иоанна Богослова, Институтом синергийной антропологии, фондом «Старый Свет», православным центром помощи «Метанойя» (Московский Свято-Данилов ставропигиальный мужской монастырь), Международным обществом логотерапии и экзистенциального анализа (GLE-International) Вена, Институтом развития функциональных систем мозга в Гамбурге и другими научными и практическими учреждениями.

Протоиерей-психолог Андрей Лоргус: миф помогает людям выжить

Типичный пример – Вавилонская башня. Ее строителей воодушевлял миф, что если они построят эту башню, то достигнут такой неимоверной реализации человеческого бытия, что, по сути дела, станут повелителями Вселенной — богами. Главное — договориться и создать правильный проект.

— Но это же та модель, по которой развиваются все цивилизации.

— Одна из моделей. Например, когда начинается война и народ понимает, что, если он не создаст современную боеспособную армию со всеми ее тылами, заводами и так далее, он не выживет. И народ создает такую армию и побеждает. И это – не миф. Это – реалистическое отношение к действительности. И когда человек понимает, что, если он не посеет пшеницу, то он на следующий год будет голодать, – это реальность. Но в той же ситуации можно жить мифом, что, если мы не отнимем хлеб у соседней деревни, которая забрала наш хлеб, мы умрем с голода.

— А как объяснить, что Советский Союз, в 30-е годы живший мифом о том, что он в кольце врагов, строил армию и оборонные заводы и повышал боеспособность населения, к войне оказался не готов, и боеспособную армию и военную промышленность пришлось создавать «с колес» уже во время войны?

— Вот если бы этот миф продолжал жить и во время войны, страна бы погибла. Но в том-то и заключается мудрость народа, что в тот момент он перешел от мифа к реальности. И выстроил совершенно адекватное к ней отношение: что нужно немедленно создавать, почти заново, оборонную промышленность, нужно создавать заново армию, иначе мы погибнем. И благодаря этому война была выиграна. А вот довоенное строительство армии опиралось на миф. Правда, Сталин-то руководствовался не мифом, а просто другой реальностью – он ведь собирался не обороняться, он собирался завоевывать мир. Его идеи требовали совершенно другой армии, он эту другую армию и создавал. А для народа запускался миф. «Мы победим, потому что мы сильнее и правильнее, и не надо нам тылов и заводов. Шапками закидаем!» Вот это — работа мифа.

— Выходит, политические деятели, люди принимающие решения, сами оказываются во власти создаваемых ими мифов и из-за этого ошибаются в прогнозах?

— Иногда да. Но главное – это то, что миф принимается народом. Он оказывается очень устойчивым, он объясняет людям реальность и снижает уровень страха. Миф не может быть навязан, если в толще народного сознания ему нет почвы.

Эльдорадо евроинтеграции и Украина

— То есть миф должен быть все-таки взят не с потолка, а как-то укоренен в народном сознании?

— Конечно.

— Тогда как объяснить успешное распространение на постсоветском пространстве мифа о всемогуществе «управляющей руки рынка» и не имеющего никакого отношения к народному представлению о сути вещей?

— Это надо исследовать. Я думаю, в головах людей был другой миф — о том, что западный образ жизни настолько силен, крепок и сладок, что, если только мы захотим, и у нас наступит «золотой век». Ведь в любой советской семье – от Москвы до Магадана – жило представление, что если человек уехал за границу, особенно в Америку, то он уже богат. Это, кстати говоря, было и у итальянских, и у болгарских, и у ирландских эмигрантов.

Как относились ближайшие родственники, к человеку, который возвращался из-за границы? Как к богачу. Каким образом достигалось это богатство, действительно ли он богат или это только пыль в глаза – неважно. Миф жил и продолжает жить до сих пор. Этот миф очень устойчив. И основан он на изоляционизме, на том, что большая часть народа никакого представления о реальной жизни в Соединенных Штатах, Европе, Африке, Китае или Японии не имеет.

— А как же Украина? Там у населения 20 с лишним лет была возможность опытным путем познакомиться с тем, как зарабатываются деньги в Европе, и при этом миф об Эльдорадо евроинтеграции оказался столь живуч, что вызвал к жизни весь тот ужас, который мы сейчас наблюдаем. Значит, миф обладает иммунитетом к рациональному анализу?

— И да, и нет. Потому что если говорить о той части украинцев, которые работали или работают в Европе, они прекрасно знают, как там зарабатываются деньги, и это как раз та часть рационального национального сознания, которое совершенно четко понимает свои выгоды и ущербы от европейской интеграции. Это несколько миллионов человек, которые живут и работают в Италии, Польше, Чехии, Австрии, Германии, Англии и неплохо интегрированы в европейские условия.

Вот они-то и их родственники, их семьи, проживающие на Украине, были за интеграцию просто потому, что для них условием дальнейшей успешной работы в Европе было свободное перемещение. Их интересовал только этот аспект интеграции, и, собственно говоря, на это и были настроены и Европа, и Украина.

Кроме того, западная часть Украины, которая в Советском Союзе оказалась в 1939 году, всегда считала себя Европой и, конечно же, к интеграции относилась положительно, чего бы это ей ни стоило. И пусть по уровню жизни Львов, Ивано-Франковская область, Карпаты беднее Румынии и Болгарии, но они все равно — Европа. Так что они знали, на что идут. И им интеграция далась бы легче. Ну а что касается центральной Украины, то, конечно, там работает миф.

— Известно, что с мифами активно работают политтехнологи, спецслужбы. Но насколько миф управляем? Или, запустив эту адскую машину в своих целях, политики и политтехнологи в какой-то момент теряют управление ей?

— Теряют.

Все-таки миф работает, я думаю, в относительно мирном социальном пространстве. Потому что революция — это уже паническое состояние, а в паническом состоянии действуют другие механизмы. Возможно, там есть свои мифы. Но они – быстроживущие, так сказать, и быстродействующие. И война это тоже экстраординарная ситуация, в которой сознание действует иначе.

Разумеется, есть мифология, которая живет не протяжении веков. Скажем, в нашем народе есть серия мифов, которая говорит о нашей исключительности. Есть мифы, которые обслуживают страхи, – кольцо врагов, мировая закулиса, жидомассонский заговор и так далее. В какой степени эти мифы управляемы, а в какой спонтанны, не знаю. То есть, несомненно, есть какая-то искусственная работа с этими мифами, но я глубоко убежден, что массовый долгоиграющий миф невозможно просто так посеять. В сознании огромной массы людей должна быть почва, на которую миф может быть посеян.

Откуда берется комплекс Че Гевары

— По поводу пограничных ситуаций: есть много личных свидетельств участников всевозможных войн, утверждающих, что в обстановке постоянной опасности для жизни у людей обостряется религиозное чувство. А с другой стороны, есть множество свидетельств, что война – это грязь, кровь и неконтролируемое насилие. Как это сочетается внутри одной человеческой личности?

— Человек – бездна. В нем может одновременно сочетаться и видение Бога, и служение дьяволу. Увы, это так. Но, поймите, война — это, прежде всего, безумный, панический страх. И в этом страхе человек, во-первых, готов на вещи, которых сам от себя не ожидает, а во-вторых, судорожно хватается за спасительные внутренние ресурсы, в том числе за религию, за веру в Бога, за крест, за цепочку с иконкой или с ладанкой, которую мать подарила, за фотографию любимой, детей — за все, что спасло бы его от смерти.

— Но как тогда объяснить феномен появления «людей войны»? Тех, которые сами ищут этого состояния и едут наемниками или добровольцами куда угодно?

— Это так называемый посттравматический синдром. У людей, которые прошли через убийство другого человека, исчезает очень важная компонента человеческой личности – чувствительность к боли другого и к собственной боли. Это то, что в психологии называется социопатия.

Социопат становится способен на поведение, которое реально угрожает его собственной жизни и уж тем более жизни других. И некоторые люди уже не могут выйти из этого состояния. По сути дела, такому человеку нужно оказать очень интенсивную и комплексную помощь, чтобы вернуть его к человеческому образу жизни.

Но если он не находит источников такой помощи и сам ее не хочет, он становится зависим от «военного адреналина». И ищет его вновь и вновь. Но поскольку основой того, что сделало его убийцей, является страх, а страх продолжает жить в его душе, у него возникает агрессия. Смотрите: страх рождает агрессию – я должен убить тебя, чтобы ты не убил меня, мою семью, мою жену, моих детей. Я должен успеть убить тебя первым. И этот страх заставляет вновь и вновь становиться солдатом, вновь и вновь убивать.

— А если солдат не защищает свою семью, а едет, предположим, в Испанию в 1930-е годы – сражаться в интербригаде, защищать некую идею, некий миф о всеобщем братстве?

— Миф. Но не о всеобщем братстве и справедливости, а о том, что там находятся враги, которые, если мы их не победим, не уничтожим, придут к нам и сделают нас рабами. Или тот же комплекс Че Гевары: если мы не уничтожим американцев, они сделают всех нас рабами. И этот миф жив по всему миру. Почему весь исламский мир против Америки? Потому что «они уничтожат нас, уничтожат нашу цивилизацию». Мы должны их уничтожить, потому что иначе они уничтожат нас. Это – работа мифа.

Мифологический страх – он реален, он необыкновенно силен. Но для того, чтобы от него избавиться, нужна огромная рациональная и духовная работа, работа образования, работа над собой, работа личности, зрелость, наконец. Потому что страх, конечно же, живет на очень низком уровне образования, знания, опыта и просвещения.

В поисках выхода: от Моисея до юродивых

— Но ведь любая религия имеет определенные методы, с помощью которых человек годами, десятилетиями учится работать с собственной душой, с собственным сознанием и различать: вот здесь он поступил сам, по своей греховной природе, а здесь — повелся на воздействие некоего мифа, искушения.

— Так и происходит. Но в очень малом числе душ и сердец. И это число не определяет реальные социальные явления — оно слишком мало.

— Выходит, страх руководит миром? Страх создает мифы, мифы подвигают политиков на принятие решений, мифы внедряются в народные массы, то есть движущая сила истории – это миф?

— Знаете, иногда в истории происходят удивительные события. Их можно называть чудесами – это дело вкуса. И тогда вдруг в закономерное развитие идей, страхов, мотиваций включается личность, несущая нечто иное – некий лозунг, идею, ответ, проект, которые осуществляются или, по крайней мере, возникает иллюзия попытки их реализовать, и ему верят, за ним идут массы, и иногда этот проект становится реальностью. Так бывает. Не всегда, но бывает. И тогда, кажется, что есть другой вариант истории, который дает совершенно другой результат.

Для меня таким примером в Священной Истории является Моисей. Драматическая личность, которая должна была совершить революционный переворот — вывести целый народ на путь к совершенно другой, новой жизни. Полностью все перевернуть. И он это сделал.

Значит, не только страх движет историей, но и что-то созидательное, какой-то мощный импульс, которому вдруг у людей оказывается сила поверить. Не всегда, но иногда.

— А в каких ситуациях появляются люди, которые меняют вектор развития истории? Скажем, первые христиане умудрились завоевать весь мир безо всяких войн и потрясений. Но дальше, чтобы сохранить внутреннюю энергию развития, какому-то числу христиан потребовалось в IV веке уйти в пустыню – началось монашество, и развитие получило новый импульс. Выходит, не всем и не всегда руководит страх? Какой же страх, если люди добровольно идут на смерть на арене Колизея или подвергают себя постоянным опасностям, живя отшельниками в пустыне?

— На Руси – еще до империи, до Петра – в XVI-XVII веках, когда весь народ представлял собой единое православное, почти теократическое государство, почти одновременно в разных городах появились юродивые. Казалось бы, юродство – это же бегство от реальности. Но какой? Может быть, именно от мифологической реальности? Юродивые не поддерживают официального сознания, не поддерживают социальных норм, правил и в том числе социальных мифов. Это бегство в другую, мистическую, реальность.

Вполне резонно предположить, что в условиях мифологического социального сознания некоторые люди постоянно чувствуют дискомфорт и пытаются из него выбраться, пытаются выстроить свое — кто рациональное, а кто мистическое, как преподобный Серафим Саровский или Силуан Афонский, отношение к реальности. Но такое, в котором крайняя, предельная честность и предельно точный контакт с реальностью, способность видеть ее такой, какова она есть. Со всеми ее сильными и слабыми сторонами.

— А то, что юродивые столь почитаемы именно русским православным сознанием, каким-то образом характеризует это национальное сознание?

— Возможно. Этого нельзя сказать наверняка, но, насколько мне известно, в той части Церкви, которая далека от богословского образования, от катехизации, вера в юродивых очень велика и очень сильна. И в этой же среде обычно возникает вера в каких-то старцев, стариц, которые либо просто-напросто выдуманы, либо это реальные люди, но их жития созданы мифологическим сознанием. Эта среда, достаточно маргинальная, порождает огромное количество подобных мифов о псевдосвятых, или вообще о псевдолюдях.

Реализм и мифотворчество агиографии

— А разве не по тому же принципу действует агиография?

— Агиография существует разная. Святитель Макарий Московский собирал жития святых, и это была тщательная историческая, источниковедческая работа — настолько, насколько она была возможна в его годы, в середине XVI века. А если мы возьмем древнюю Церковь, то она для агиографии собирала, прежде всего, протоколы, которые вели римские судебные органы, и мы до сих пор их переводим с латинского и греческого и удивляемся их точности, подробности и честности. Это, извините, не мифология.

Или если мы возьмем работу современных историков Церкви, церковных археологов, они стремятся как раз к собиранию не каких-то басен — хотя и это тоже надо делать – а фактического материала. Вот только наша ситуация сегодня осложняется тем, что о новомучениках российских одним из ведущих исторических материалов являются следственные дела НКВД. Но как к ним относиться? Как их проверять? Как понимать эти формулировки? Это целая огромная проблема, ею сейчас начинают заниматься ученые, и это совсем не мифотворчество. Это работа с реальными документами.

Нет, что касается церковной агиографии, то она все-таки уже достаточно выстроена, и вполне понятны ее источники — где летописи, где повествования. Вот, например, был такой писатель Евгений Поселянин, он в начале XX века издал многотомное собрание о подвижниках благочестия. Это была не агиография, он как раз собирал и разные сказания и в том числе басни и мифы, но он не утверждал, что это реальные жития. У него есть и миф о Федоре Кузьмиче, история которого сама по себе очень любопытна. Почему народ так охотно верит в то, что Александр I не умер, а стал Федором Кузьмичом?

— Почему?

— Ну как же! Если император может стать простым мужиком, значит простой мужик-то близок к императору, близок к святому. Вдруг расстояние между простым мужиком и императором исчезло – ну, просто два мужика, тот и другой. Для народа это бальзам на душу: разрыв между классом высшим и классом нижним всегда был мучителен для России. И до сих пор остается. Миф помогал это преодолеть.

— Как же тогда объяснить, что во многих житиях присутствует «чудо о змие» – абсолютно сказочный сюжет, причем, достаточно стандартный?

— Это другая сторона агиографии. Это агиография в сказаниях, в устной традиции. Она очень хорошо изучена филологами – и «Голубиная книга» и «Сказание о Петре и Февронии», и «Сказание о граде Китеже», об этом много и хорошо написано. А моя задача – увидеть психологический механизм действия мифа. Потому что для меня как для психолога и антрополога очень важно понять, почему он так устойчив, зачем он нужен.

Ничего не бывает лишнего в жизни, все для чего-то необходимо. И для меня миф – это, конечно же, механизм, который помогает людям выжить. Выжить в ситуации страха, в ситуации неопределенности, в ситуации угрозы гибели. И, что не менее важно, в ситуации утраты своей идентичности. Например, миф о Святой Руси помогает нам восстановить свою идентичность. Пусть мифологическую, сказочную, но связать себя со Святой Русью – вот кто мы. У многих народов есть свой эпос, который выполняет эту роль, дает возможность ощутить себя чем-то необыкновенно ценным в мировой культуре.

— А почему же тогда отец Серафим Роуз, будучи чистокровным американцем из баптистской семьи, вдруг проникся мифом о Святой Руси?

— И не он один. Но это – единицы. И это хороший материал для исследования. А Серафим Роуз был, конечно, человеком необыкновенным, это замечательное, красивое, удивительное явление, но оно уникальное, из этого не выведешь никакой закономерности. Или Силуан Афонский – русский святой на Афоне, совершенно вне благотворной для него почвы, вне России.

Сергий Радонежский: мифы и реальность

— Возвращаясь к разговору о мифе и страхе в связи с новомучениками, почему среди них не появляются такие фигуры, которые в массовом сознании способны вырасти до значения, например, Иоанна Кронштадтского? Казалось бы, там россыпи подвигов духа.

— Почему из них не возникло такой фигуры, за которой пошли бы люди? Для меня это тоже загадка. Но, по крайней мере, мы можем констатировать тот факт, что не возникло. А возможно, и не было.

Надо иметь в виду, что мы еще очень мало знаем. Например, был архиепископ Пермский Андроник (Никольский), который исповедовал перед следователем совершенно четкую духовную, церковную антисоветскую позицию в стиле первого послания патриарха Тихона, в котором он проклинает советскую власть. Но он такой один. И его послание, хотя и попало в руки верующих, не имело особого успеха. В отличие от того, как, например, действовали на людей послания патриарха Гермогена в Смутное время (в XVII в.), когда поляки сидели в Кремле. Его послания имели огромный успех и подвигли очень многих русских вступить в военную борьбу за свое отечество. Ничего подобного при советской власти мы не видим. Это правда, но я не знаю, как это объяснить.

— Но мы же говорим о мифе, о том, почему народ сердцем выбирает фигуру, которая остается в веках, как Сергий Радонежский.

— Но вокруг преподобного Сергия как раз возникли мифы, которые сейчас активно живут и которые, на мой взгляд, не имеют отношения к самому преподобному, хотя, несомненно, он много сделал для княжества Московского и для Дмитрия Донского. Но имперский миф и все эти реминисценции по поводу собирателя русских земель возникли позже.

— Казалось бы, на роль собирателя земель больше подходит святитель Алексий Московский, который действительно очень многое сделал для политического становления государства Российского. А народ все-таки выбрал сердцем его современника, преподобного Сергия.

— То, что митрополит Алексий многое сделал для Московского княжества, это факт. Он, несомненно, был выдающейся фигурой, удивительной и мощной. Таких митрополитов было немного.

— Почему же народное мифологическое сознание предпочло отшельника, инока?

— Не народное сознание, а церковное. Это совсем разные вещи. Преподобный Сергий – это действительно духовный лидер русского православия, с которого начинается мощная самобытная богословская и вообще церковная эпоха Руси. И это поняло вовсе не народное сознание, а именно церковное, то есть принадлежащее элите.

Преподобный Сергий рождает новую духовную элиту. Прежде всего, монахов, настоятелей новых монастырей, епископов. Он рождает новое богословие иконы. Он ставит первый Троицкий храм. До него были Успенские, Софийские, Богородичные храмы. И вдруг – Троица. Откуда этот человек, не имевший никакого систематического богословского образования, которого и не было тогда на Руси, рождает такую мощную богословскую, мистическую идею, которая до сих пор питает всю Русь – и богословие, и иночество, и русскую мистику, и искусство, то есть всю эстетику? Богословскую культуру Руси!?

Вот основная роль преподобного Сергия: он рождает строй церковной жизни, он рождает монастырский уклад, он рождает тип иночества, который преобладает на Руси, он рождает тип отшельника-первопроходца. С преподобного Сергия начинается освоение всего Русского Севера, а потом и Сибири. Кем? Монахами. И это, кстати, ответ на вопрос, как русскому народу удалось освоить такие огромные пространства, нельзя сказать, что безлюдные, но дикие, трудные. Русское иночество создало форму выживания, форму духовной жизни, форму осмысления этого выживания – труднейшего. Вот в этом преподобный Сергий.

Это действительно был необыкновенный человек, который, можно сказать, духовно создал Русь. С него началась та Русь, которую мы с вами сейчас знаем, с ее духовной культурой. Не было бы преподобного, не было бы «Троицы» Андрея Рублева, а не было бы «Троицы», мы бы даже не знали, чем символизировать русское православие. Как многие говорят? Если нет «Троицы» Рублева, то нет и Бога. Вот масштаб событий того далекого XV века.

Преподобный Сергий умирает в 1392-м, Троицкий собор на месте построенной им деревянной Троицкой церкви освящается в 1424-м, к этому времени Андрей Рублев пишет «Троицу», икону преподобного, икону Вседержителя, то есть создает эталон русской иконы, ее философии и мистики. Никогда ничего выше не удавалось создать. И все это в лесу, в глуши, на горе Маковец – невзрачной, ничего особенного. И оттуда выстраивается все – и Серпухов, и Звенигород, и Москва, и все-все-все.

А народное почитание преподобного Сергия, когда Троице-Сергиева лавра стала священным местом, местом паломничества, чем-то своим, где душа русского народа, сложился романтический, душевный, сердечный, немного женский, но очень устойчивый образ. Какой ты русский, если у преподобного Сергия не бывал? Паломничество к преподобному Сергию стало необходимым условием русского православия.

Хотя, конечно же, основное значение преподобного Сергия — это его монашеский подвиг. Очень разнообразный, очень интересный и при этом мало нам известный, потому что сам преподобный Сергий ничего не писал. О нем написано немало, но, в общем, мы не очень много о нем знаем: он долгое время прожил один, без свидетелей, никто не видел, как он жил. Как немного мы знаем и о преподобном Серафиме Саровском. Есть свидетельства о его жизни, в основном позднего периода, а о том, как там все у него складывалось в ближней и дальней пустыньке, свидетельств мало – ну, кроме того, что он сам рассказывал дивеевским сестрам.

Зачем нужен миф о конце света

— Итак, миф – неотъемлемый атрибут нашей жизни. В частности, миф о конце света. В каждом поколении находится какое-то количество алармистов, которые считают, что настали «последние времена». Но если мифы – это противоядие от страха, почему человечество с завидным упорством тиражирует страшный миф о конце света? Клин клином вышибает?

— Нет, я думаю, у мифа о конце света много функций. И в том числе – функция осмысления истории. Вообще, отношение к истории претерпело серьезные изменения с возникновением христианства. В других культурах и религиях история не имеет такого прямолинейного характера. Это для христианина совершенно очевидно, что у нее есть начало и конец. А для буддиста нет ни начала, ни конца, а есть, скорее всего, круговая или спиралевидная бесконечность. Это именно христианское сознание ощущает, что у истории есть конец. И это дает очень важное смысловое наполнение истории: она движется к важному результату, отчету, к финалу, в котором есть смысл.

Собственно, Страшный суд есть ни что иное, как отчет мировой истории о том, что же с нами произошло – отчет человечества, самоотчет каждого человека перед Богом. И в этом смысле конец истории – это момент истины, момент, когда наконец-то наступит возможность обрести подлинную, высшую справедливость. Когда палач получит возмездие и сам убедится в необходимости этого возмездия, а жертва увидит свое воздаяние.

И тогда, благодаря этому, возникнет возможность осмыслить, уравновесить то зло, которое происходит сегодня со мной, с вами, с моими детьми, с моими бабушками и дедушками, и боль, которую мы от этого испытываем. Почему расстреляли моего деда? Почему его палачи и те, кто их поддерживали, не наказаны? Почему не объявлено это деяние злом? Пока движется история, насытить эту жажду справедливости невозможно. Но когда история закончится, когда всему будет подведен итог, вот тогда каждый получит свое насыщение. Таково эсхатологическое сознание.

Естественно, никто не знает, когда это конец наступит. Никаких признаков, никаких способов расчета нам Господь не дал. Сказал только, что будет, и в символической форме указал, какие события могут этому предшествовать. И, естественно, мы в своей жизни находим признаки этих событий, потом убеждаемся, что это не они, потом опять находим… Но не дано, не знаем.

И появляется миф о конце света, который вопреки христианскому богословскому реализму предлагает мифологический символизм и решение всех проблем: мол, приближается момент, когда можно будет поставить все точки над i. То есть придать смысл каждому событию, которое меня возмущает или беспокоит сегодня. И наконец-то все увидят правду.

Вот миф и выполняет эту функцию – приближение правды. «Наконец-то мы все поймем, зачем все это было». Потому что когда, скажем, утонула подлодка «Курск», или взорвался дом, или упал самолет, у всех возникает вопрос: почему, зачем Господь это попускает? Как же так? Зачем эти жертвы? И ответа ведь нет. А конец света – точка, где эти ответы будут получены. Так верует христианское сердце. И миф о конце света приближает эту точку правды. Он приближает ощущение смысла и дает, может, иллюзию, а может, прозрение, что каждое событие сегодняшнего дня имеет свой смысл, и мы его узнаем и все поймем. Тогда все встанет на свои места.

контакты, видеозаписи, литература. – Покровский храм в г.Долгопрудном

В ноябре-декабре 2018 г. в Долгопрудненском благочинии проходили семинары по психологии семьи и воспитанию детей с христианским психологом и психотерапевтом Н.В.Ининой.

Видеозаписи семинаров

Видеозаписи Вы можете посмотреть (и скачать) на сайте Спасского храма с. Котово.

Если Вы хотели бы обратиться за помощью или консультацией к Н.В.Ининой или её коллегам, следующая информация может быть Вам полезной.

Московская школа христианской психологии

www.psy-rpy.ru. На сайте можно задать вопрос психологу.
Тел.: 8 925 052 00 51; 8 910 464 15 92 – запись на консультации, вебинары.
YouTube: Христианская психология – людям (много видео записей и полезной информации)
Facebook: Христианская психология – людям
Instagram: psyrpu. Рубрика «Вопрос Н.В.Ининой»

Прилагаем список литературы, рекомендуемой психологом к прочтению.

Cписок рекомендованной литературы

1.  Э. Фромм «Искусство любить»
2.  Н.В. Инина «Испытание детством»
3.  Свящ. Пётр Коломейцев «Душа вашего подростка. Гид-антистресс для родителей»
4.  М.В. Сульдина «Вина мнимая и настоящая. Как научиться жить в мире с собой»
5.  М.Е. Бурно «О характерах людей».

Также рады Вам сообщить, что в библиотеку храма Преображения Господня переданы книги по христианской психологии и прихожане храмов города могут взять почитать любую из них:

Книги, доступные в библиотеке

1. Р. Бондаревская «Прерванная жизнь. Аборт. Раскаяние. Исцеление». Опыт православного психолога: 7 лет работы с женщинами в кризисной ситуации
2. С. Морозова «Немые слёзы. Что мы должны знать о домашнем насилии»
3. Н. Инина «Испытание детством. На пути к себе»
4. Б.С Братусь «Христианская психология в контексте научного мировоззрения». Коллективная монография
5. Прот. Андрей Кордочкин «Кесарю кесарево?» Должен ли христианин быть патриотом
6. И. Рахимова «Ошибки семейной жизни. Понять и исправить»
7. Свящ. Пётр Коломейцев, психолог В. Казанская, П. Дмитриевский, педагог В. Стрелков, социолог М. Слипка «Душа вашего подростка»
8. Л. Виноградов «О страстях и искушениях». Ответы православных психологов
9. М. Архипова, М. Михайлова «Прощение: как примириться с собой и другими»
10. М. Нефёдова «Душа вашего ребёнка» (бестселлер).

XXVII Рождественские чтения. Секция «Христианская психология взросления и зрелости личности»

Регистрация на событие закрыта

Извините, регистрация закрыта. Возможно, на событие уже зарегистрировалось слишком много человек, либо истек срок регистрации. Подробности Вы можете узнать у организаторов события.

Другие события организатора>

Христианская психология — людям

746 дней назад

29 января 2019 c 15:30 до 19:00

Москва

Москва, Новая площадь 12

В рамках секции выступят преподаватели факультета психологии Российского православного университета св. Иоанна Богослова, члены Московской научной школы христианской психологии и другие христианские психологи, священнослужители и философы.

Расскажите друзьям о событии

29 января 2019 (вторник) приглашаем Вас принять участие в работе секции «Христианская психология взросления и зрелости личности» XXVII Международных образовательных Рождественских чтений.

На секции Вы сможете задать любые вопросы докладчикам; высказать и обсудить с коллегами свою точку зрения по интересующей Вас проблематике.

Председатели секции:

Борис Сергеевич Братусь — профессор, основатель Московской научной школы христианской психологии, доктор психологических наук, член-корреспондент РАО, декан факультета психологии Российского православного университета св. Иоанна Богослова.

Священник Петр Коломейцев — заместитель декана факультета психологии РПУ св. Иоанна Богослова по воспитательной работе, духовник факультета священник Петр Коломейцев.

Программа секции:

 

1. Слободчиков Виктор Иванович, д. психол. н., проф., чл.-корр. РАО, директор Института развития дошкольного образования РАО. О личностном, вне- и окололичностном способах бытия человека.
2. Инина Наталья Владимировна, христианский психолог и психотерапевт, руководитель направления прикладной психологии Научно-практического института психологии при Московской школе христианской психологии, сотрудник факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова, ст. преп. факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова. Проблема взросления в практической христианской психологии.
3. Храмова Надежда Григорьевна, к психол. н. , доцент кафедры общей и прикладной психологии факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова. Личность как данность и заданность.
4. Гаврилова Татьяна Павловна, к. психол. н., профессор кафедры детской и семейной психотерапии факультета консультативной и клинической психологии МГППУ. Становление зрелой личной идентичности христианина в процессе познания им самого себя.
5. Корнева Елена Николаевна, к. психол. н., доцент кафедры индивидуальной и групповой психотерапии факультета консультативной и клинической психологии МГППУ. Похвала и благодарность в детско-родительском общении.
6. Чеснокова Милена Григорьевна, к. психол. н.,  старший научный сотрудник кафедры общей психологии факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова. Инстанция свободы: философский и психологический подход.

 

17-00 – 17-15 Кофе-брейк

 

17-15 – 19-00 Второе отделение

1. Игумен Иона (Займовский), кандидат богословия, руководитель программы «Метанойя». «Врачу – исцелися сам»? К вопросу душепопечения душепопечителей.
2. Иерей Игорь Лавущенко, настоятель храма Покрова Божией Матери с. Дмитриевой горы Муромской епархии, соискатель кафедры философии религии и религиозных аспектов культуры ПСТГУ. Ответственность как элемент духовной практики исповеди и молитвы.
3. Щербакова Анна Михайловна, к. психол. н., с. н. с., профессор кафедры специальной психологии и реабилитологии факультета психологии факультета психологии МГППУ, преподаватель центра дополнительного образования факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова. Психологические аспекты социально-экономической компетентности подростков, воспитывающихся в институциональных условиях.
4. Кокурина Ирина Георгиевна, к. психол. н., доцент кафедры социальной психологии факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова, преподаватель центра дополнительного образования факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова. Мотивационные индикаторы субъективного благополучия человека.
5. Зайцева Дарья Александровна, христианский психолог, выпускница магистратуры факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова. Терпимость как проявление личностной зрелости человека.
6. Лызлов Алексей Васильевич, к. психол. н., доцент кафедры современных проблем философии философского факультета РГГУ, зам. декана по науке факультета психологии МПИ святого Иоанна Богослова. Воспитание к свободе: христианский взгляд.

 

Когда: 29 января 2019 (вторник), 15:00 — 19:00

Где: Москва, Новая площадь, 12. Актовый зал РПУ св. Иоанна Богослова (метро «Лубянка», «Китай-город»)

Вход свободный, но необходима регистрация

«Горе не мешает человеку быть счастливым».

Ч.1 — Татьянин день

 

«Психология работает с тем, чтобы развенчать миф романтики» (свящ. Андрей Лоргус)

Часть 1. Теория. Наука о жизни души
 
 — Отец  Андрей, что такое христианская психология? Чем она отличается от обычной?

 — Это отдельное направление психологии. Хотя отделение это окончательно пока не произошло. На сегодняшний день идет процесс становления этого научного направления. Христианская психология, как любая психология, — это наука о жизни души, а отличается она, прежде всего, своими методами. Методы христианской психологии основаны на христианской антропологии, то есть на ином, христианском представлении о человеке.

 — В чем это представление иное?

 — В том, что человек — существо духовное, открытое Богу и другим духовным силам, другим людям. Человек есть творение Божие и не есть животное. Личность человека — это образ и подобие Божие. И главное для человека — любовь, духовные зрелость и делание.

 — А зачем тогда вообще нужна психология, если все это уже написано у Святых Отцов Церкви?

 — Святые отцы никогда не занимались собственно психологическими проблемами. У них такие проблемы даже и не формулировались , потому что цель была другая. Святоотеческое учение направлено на спасение души, спасение в мистическом смысле слова, а психология направлена на вопросы формирования и развития личности человека. Разные цели. Развитие личности — это развитие механизмов сознания, самосознания, рефлексии, смыслообразования, выстраивания отношений с самим собою, с Богом, с другими людьми. Конечно, в святоотеческом учении есть много элементов, которые можно было бы назвать настоящими  психологическими открытиями. Но у Святых Отцов другая цель.

 — Ключевое понятие здесь — личность человека. А что такое личность?

 — С точки зрения антропологии — это онтологическая основа человеческого бытия. То есть бытия человека как владельца собственного существа, собственной природы, собственных поступков, собственной свободы. Личность — это «тот, кто». Это всегда «кто», а не «что». А как психологическое понятие личность — это структура и механизмы владения человеком самим собою, осознавания себя, целеполагания, осмысления себя, принятия решений, то есть свободы. 

 

Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом. (Пифагор)

— А как быть с  психически больными людьми? Личность у них проявляется?

-Конечно. Я служил священником в психоневрологическом интернате 13 лет и могу свидетельствовать на собственном опыте , что эти люди, несомненно, личности. Конечно, не все механизмы личности у больного человека развиваются. Но даже человек с очень тяжелым поражением психики все равно есть личность. Это предмет моей веры и моего научного исповедания.

— То есть личность  это не научно-доказуемый факт?

-Да, это не  плод наших выводов. Личность лежит за пределами науки.

— А в традиционной психологии какое-то другое понятие о том, что такое личность?

-Да, и их очень много. Но все теории личности можно сгруппировать в три модели. Первая, от Фейербаха: личность есть совокупность общественных отношений. Вторая, более современная: личность человека есть результат межличностных отношений плюс определенные культурно-исторические особенности. И третья, биологическая: личность является высшей ступенью эволюционного развития психики человека.  

— Но человек в процессе жизни меняется. Я в 5 лет и в 25 лет — это одна и та же личность?

-Да, конечно, это одна личность. Каждый из нас есть индивидуальность, то есть такая уникальность, которая неповторима и неповторяема. Ее невозможно клонировать, невозможно изобрести. Каждый из нас — один единственный на весь космос. И личность вырастает внутри этой уникальной индивидуальности. Но личность развивается. Мы все личности по дару Божию, но мы же и должны стать личностью. Зрелой личностью. Перед каждым Господь поставил задачу вырасти в меру своей личности. Но какова эта мера для каждого из нас, никто не знает, только Господь. Мы рождаемся личностями, но в процессе жизни становимся личностями. Развитие личности идет от зачатия до зрелости.

-А христианская психология учитывает открытия Фрейда и Юнга в области психологии?

— Да, волей-неволей, понятия Фрейда вошли в обиход.  Я еще задолго до того, как принял  сан, уже встречал в речи священников словечки типа «бессознательное», «подсознательное», «вытеснение», «сублимация», то есть вся терминология психоанализа давно освоилась в церковном обиходе. Другой вопрос, что понимается под этими терминами. Но это показательно: в церковном сознании процессы, описанные Фрейдом, понимаются. Современная психология без открытий психоанализа Фрейда и Юнга, конечно, невозможна.

 

Счастливая семья — это большая радость, и каждому хотелось бы ее сохранить.

— Вы упомянули культурно-исторический подход к личности. Но разве душевные механизмы человека не меняются от века к веку, от одной культуры к другой? Скажем, у современных людей и у людей времен библейской книги Царств  разные структуры личности?

— Да, конечно, механизмы меняются. Структура личности царя Давида будет отличаться от личности современного человека. Прежде всего, потому, что меняются механизмы семейных отношений, а мы все родом из детства. Если детство изменилось, значит, изменился весь строй личности. Структура личности современного человека очень изменилась по сравнению, например, со средневековьем. Современная семья все чаще выстраивается как детоцентристкая. Все лучшее — детям. А в средневековье дети — третьестепенны. На первом месте муж, жена на втором, а дети на третьем. Поэтому детей могли продать, оставить в заложники. Например, Дмитрий Донской отправил своего 12-летнего сына Василия в Орду в качестве заложника.  Все это никак не говорит о безнравственном состоянии людей того времени.

— Значит ли это, что мы должны вернуться к прежней семейной иерархии?

— Нет, никакого  возвращения не бывает. Вернуться никуда мы уже не можем. Но мы должны стремиться вернуться к природе своей, подлинной человеческой природе. Она неизменна во все века. Она единая. Это образ и подобие Божие. И это не возврат, а движение вперед. Базовые потребности человеческой личности неизменны во все века. Это потребность познавать мир, строить отношения с другими людьми и с Богом, желание любить и быть любимым. Просто эти базовые потребности реализуются в разных формах.     

 Продолжение следует…

«Христианская Психология: трудности и перспективы»

24-25 Ноября в Киеве прошла международная научно-практическая конференция «Христианская Психология: трудности и перспективы»

«Психология, как и любая другая наука, может быть нектаром, но, только прилагая Библейские принципы к ее изучению и применению, мы можем сделать из нее мед, который будет помогать другим и действительно содействовать в процессе исцеления».
Вернер Мэй, президент Ассоциации христианских психологов Германии.

Такова была одна из ярких мыслей, озвученных на международной конференции христианских психологов «Христианская психология: трудности и перспективы», которая собрала более 150 участников со всей Украины и не только. Организовали встречу для психологов — инициативная группа практикующих христианских психологов совместно с Украинской Евангельской Семинарией Богословия. Кстати, в ближайшем будущем та самая инициативная группа планирует создать свою, украинскую Ассоциацию Христианских психологов.

Цель конференции — мотивировать верующих в Бога психологов для совместного сотрудничества в сфере христианской психологии и помощи людям. За эти два дня участники копнули глубже и попытались найти ответы на важные вопросы, с которыми сталкивались и раньше: есть ли место психологии в церкви? Как использовать христианскую психологию работая в светских вузах и коллективах? Существует ли христианская психология в ряде академических наук? Именно эти непростые вопросы стояли перед организаторами и участниками. Отсюда и название конференции о трудностях и перспективах христианской психологии.

Специальным гостем и ключевым спикером конференции стал Вернер Мэй, практикующий психолог из Германии. Он — президент Ассоциации христианских психологов Германии, а также руководитель Европейского движения христианских психологов, антропологов и психотерапевтов. Организаторы отмечают, что сотрудничество с данным движением в Европе очень содействует и поддерживает тот непростой путь, который начинает христианская психология на Украине.

В своей главной лекции под названием «Христианская Психология и концепция христианского консультирования», господин Мэй отметил: «История вопроса и дилеммы совмещения психологии и веры уходит далеко в прошлое – еще в древние времена шли дискуссии о совместимости философии и религии. В этих дискуссиях нет ничего удивительного, ведь то, что вопрос интеграции психологии и богословия непростой, совсем не значит, что он не заслуживает нашего изучения и применения». Говоря о совместимости психологии и христианства, спикер провел интересную аналогию: «Психология, как и любая другая наука, может быть нектаром, но, только прилагая Библейские принципы к ее изучению и применению, мы можем сделать из нее мед, который будет помогать другим и действительно содействовать в процессе исцеления».

Самыми эмоциональными и непредсказуемыми были потоковые практические мастер-классы. Специалисты раскрывали секреты работы по самым актуальным направлениям психологии: работа с зависимыми, детская и семейная психология. Среди них: «Театрализация притч в роботе с детьми», «Специфика работы с ВИЧ- инфицированными людьми», «Важность и ценность добрачной подготовки», «Прощение как важнейшая составляющая процесса консультирования и личностного роста».

Особенное внимание организаторов было уделено общению участников. К концу первого дня участники могли делиться впечатлениями во время процесса групп, а также озвучить вопросы, которые возникли в ходе конференции. Ток-шоу со спикерами – ознаменовало второй день конференции.

Для организаторов важно было не только снабдить участников лекциями и семинарами, но и услышать их мнение. Елена практикует психологию в Уфе. Женщина осталась под впечатлением от мероприятия: «Эта конференция показала нам, что многие духовные лидеры и пастора церквей ищут разные варианты духовной помощи людям. И хорошо, если их взгляд будет обращен на психологическое консультирование, как на один из вариантов Божественной помощи. Мы также осознаем, что Библейское основание для психологии просто необходимо. Конференция показала возможность диалога в данной области и конструктивных решений в практическом применении психологических знаний в церкви».

Конференция состояла из двух основных блоков, один из которых объединял теоретические лекции, а другой — семинары. Лекторами выступили известные психологи и философы, изучающие тему христианской психологии на Украине, среди них: Людмила Гридковец (кандидат психологических наук, христианский психолог,психотерапевт), Марьяна Миколайчук (кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики Украинского католического университета, консультант Центра психологии УКУ), Вячеслав Халанский (Аспирант Института Социальной и политической психологии НАПН, автор и руководитель программы «Душепопечение и психологическое консультирование», Донецкий христианский университет), Юрий Черноморец (доктор философских наук, профессор Национального педагогического университета имени М.П. Драгоманова, православный теолог).

Кроме того на базе Киевского Института Бизнеса и Технологий был выпущен сборник статей посвященных главной теме конференции. Если вы желаете получить его, сообщите об этом нам по электронной почте: [email protected]

 

Может ли христианин действительно быть психологом?

Когда я просматривал стопку эссе, одно привлекло мое внимание. Моя ученица завершила свою работу решительным заявлением: «После целого семестра изучения психологии я пришел к выводу, что невозможно быть психологом и христианином одновременно».

После того, как я оправился от шока, я ответил: «Если это так, то я не могу существовать, потому что я христианин и психолог».

Я понимаю, почему мой ученик пришел к такому выводу.Многие христиане спрашивают: «Разве нам не хватает Библии? Почему мы должны доверять идеям тех, кто отвергает Божью истину? Должны ли зрелые, послушные христиане когда-либо нуждаться в психологической проницательности?

Более того, Библия говорит: «Человек без Духа не принимает того, что исходит от Духа Божьего» (1 Кор. 2:14, TNIV) и «мудрость этого мира есть безумие в глазах Бога. «(1 Кор. 3:19). В нем также утверждается, что Иисус «не нуждался в человеческом свидетельстве о [людях], потому что знал, что в них было» (Иоанна 2:25).

А как насчет некоторых христианских консультантов, которые утверждают, что профессиональные советы вне Библии вводят в заблуждение?

Психологи имеют репутацию скептически настроенных атеистов, которые думают, что люди придумали идею Бога как успокаивающее средство от своей тревоги. Действительно, многие психологи — атеисты и очень критически относятся к христианским верованиям. Например, гуру рационально-эмоционального консультирования Альберт Эллис обвинил тех, кого он называл «набожными религиозными деятелями», в иррациональности. Эллис не одинок.Зигмунд Фрейд учил, что Бог был изобретен нашей потребностью в отце. Работы выдающихся мыслителей, таких как психоаналитик Б.Ф. Скиннер, лингвист Ноам Хомский, сексолог Альфред Кинси и многие другие, также создают впечатление взаимосвязи атеизма и психологии. Правильно ли это восприятие?

Короткий ответ — нет. Психология и атеизм не обязательно связаны, и я хотел бы объяснить некоторые причины этого — не только для таких студентов, как мой, но и для христиан, которые могут отказаться от получения необходимой помощи из-за неправильных представлений о психологии.

Ошибочные рассуждения

Отдельные психологи не представляют всю область психологии. Это актуально для любой профессиональной области.

Некоторое время назад в газетах была опубликована печальная история христианского пастора, признанного виновным в убийстве собственной жены. Ни один разумный человек не сделает вывод, что в свете этого случая христианство учит, что мужья должны убивать своих жен. Идеи и поведение профессиональных людей не обязательно отражают их профессиональную область.Хотя верно то, что некоторые психологи настроены против христианства, это не означает, что психологическая наука является антихристианской.

Кроме того, как вы найдете много предвзятых психологов, вы также найдете много предвзятых биологов, физиков, химиков, учителей, врачей и инженеров. Мы не должны называть профессии антихристианскими, потому что некоторые профессионалы отвергают христианскую веру.

Совместимые выводы

Большинство психологических исследований не враждебны христианству.Фактически, я предполагаю, что основная часть психологических исследований поддерживает христианские учения. Ярким примером этого являются исследования Дайаны Баумринд о стилях воспитания. Ее исследование привело к выводу, что родители, которые слушают своих детей-подростков и устанавливают четкие ограничения на их поведение, с наибольшей вероятностью вырастут здоровое взрослое потомство. Этот уравновешенный стиль воспитания очень близко перекликается с словами апостола Павла, обращенными к родителям: «Не раздражайте детей ваших; вместо этого воспитывайте их в наставлении и наставлении Господа» (Еф.6: 4).

Другой пример — большое количество психологических исследований, которые говорят нам, что выплескивание гнева вредно для нас и для окружающих. Эти исследования с научной точки зрения продемонстрировали мудрость апостола Павла, когда он повелевает нам «избавиться от всякой горечи, гнева и гнева» (Еф. 4:31).

Очевидно, не все психологические исследования поддерживают христианство. Некоторые даже кажутся противоречащими христианским учениям. Например, некоторые исследования пришли к выводу, что ходатайственная молитва не работает.Этот вывод прямо противоречит тому, что мы читаем в Иакова 5:16: «Молитва праведника сильна и действенна» (TNIV). Однако важно помнить, что психология обычно не дает единого объяснения какому-либо событию. Некоторые психологи выявили серьезные проблемы с методами, использованными в исследованиях, которые исключают ходатайственную молитву, что поднимает серьезные вопросы о достоверности исследований.

Признание сложности

Психологические теории не фиксированы.Целью психологических исследований не обязательно является открытие абсолютной истины, а, скорее, создание теорий, которые помогают нам систематизировать наши ограниченные знания и понимать то, что мы наблюдаем. По этой причине психологические теории постоянно меняются. Психологи изменяют или отказываются от старых выводов в пользу более качественных объяснений. Классическим примером этого является идея Франца Галля о френологии. Эта теория 19-го века связала поведение людей с шишками на голове. Однако интерес к этой теории уменьшился после того, как ряд исследований продемонстрировал, что у некоторых агрессивных людей на головах были большие «шишки из соображений доброжелательности»!

Теории претерпевают изменения по многим причинам, отчасти потому, что люди слишком сложны, чтобы их можно было объяснить простыми выводами.На сегодняшний день научный метод недостаточно чувствителен, чтобы понять сложности нашего разума. Наша память и интеллект недостаточно велики, чтобы разобраться во всех возможных факторах, связанных с нашим разумом.

Как христианин, когда я смотрю на информацию, которую психологи собирают о человечестве, я вынужден воскликнуть: «Такое знание слишком чудесно для меня, слишком возвышенно для меня, чтобы достичь … Я хвалю вас, потому что я боюсь. и прекрасно сделано … » (Пс.139: 6, 14).

Центральный вопрос

Возможно, главный вопрос заключается в следующем: могут ли христиане учиться у нехристиан?

Библия учит, что даже наименее образованный христианин может понять духовные истины, недоступные для нехристианина (Матф. 11:25). Однако в вопросах природы нехристиане так же способны, как христиане, узнать о творении Бога, даже если они не осознают его как таковое. В конце концов, дар разума был дан как христианам, так и нехристианам (см. Мф. 5:45).

Представьте, что ваш врач говорит, что вам срочно нужна операция на головном мозге. Хотели бы вы, чтобы вас прооперировал благочестивый пастор без медицинского образования или известный нейрохирург, который оказался атеистом? Точно так же даже психологи, отвергающие христианство, могут предложить нам ценные сведения о человеческом разуме и поведении.«Все испытывайте. Держитесь хорошего» (1 Фес. 5:21).

Наше призвание

Обладая знаниями в области теологии и психологии, я служил в пастырском служении более двух десятилетий. После долгих молитв я сменил карьеру и решил служить Богу, проводя исследования и преподавая психологию. Я принял это решение отчасти потому, что относительно мало психологов, которые называют Иисуса своим Господом.

Иисус дал нам несколько примеров нашей роли в Его Царстве: горчичное зерно, сокровище, спрятанное в поле, сеть, в которую ловится всякая рыба. Одна из моделей, которая меня очень заинтриговала, заключается в следующем: «Царство Небесное подобно закваске, которую женщина взяла и смешала с большим количеством муки, пока она не проработала все тесто» (Мф. 13:33). Иисус хочет, чтобы его ученики смешались с «тестом» и глубоко на него повлияли. Применяя этот принцип к своему призванию, я считаю, что христиане должны быть во всех возможных профессиях, кроме тех, которые изначально неэтичны или аморальны.

Верующие должны «работать через тесто» общества во всех существующих законных, уважаемых профессиях, включая психологию.Действительно, убежденный христианин может быть психологом!

Интеграция христианства и психологии: гостевой пост Сары Райнер | Биржа

Светские психологи оперируют биопсихосоциальной моделью человеческого развития и поведения. Эта модель предполагает, что люди развиваются и действуют в соответствии с биологическими, психологическими и социальными факторами. Соответственно, мы — продукты нашей биологии и окружающей среды, которые имеют одинаковое значение.

В последние годы психологи начали признавать, что наша духовность влияет на нашу жизнь, но еще не сказали, что это необходимо для жизни.Хотя традиционные психологические теории и модели, основанные на натурализме, недостаточны с христианским мировоззрением, не вся светская психология ошибочна. Действительно, есть много полезных и положительных аспектов психологии, которые необходимо учитывать, поэтому существует необходимость в интеграции.

Для христианских психологов наше мировоззрение должно определяться Писанием.

Успешная интеграция психологии и христианства давно была моей страстью.Однако я осторожно подхожу к этой теме. Как врач со светским образованием, я осознаю свои недостатки в отношении интеграции теологии и психологии. Нюансы моделей библейского консультирования, интеграционизма и христианской психологии были тщательно оценены более известными умами, чем я.

Я не буду говорить о какой-то одной конкретной модели, но приведу ключевые моменты, которые следует учитывать при интеграции психологии и христианства. Я считаю, что эти моменты находятся в континууме между интеграционной и христианской моделями психологии.

1. Писание и Евангелие занимают видное место.

Вера и использование Священного Писания и Евангелия, возможно, являются наиболее распространенными различиями между мирской и христианской психологией.

Для христианских психологов наше мировоззрение должно определяться Писанием. Мы не только должны рассматривать наших клиентов как людей, нуждающихся в Иисусе Христе, но и наше понимание психических заболеваний и расстройств также должно основываться на мировоззрении, ориентированном на Евангелие.В результате наша терапевтическая практика будет использовать Священное Писание для исцеления наших клиентов и прославления Иисуса.

2. Действовать на золотой основе.

Как обученный светский врач, я ценю биопсихосоциальную модель человеческой натуры. Изучение сложностей человечества дает мне лучшую основу для понимания и помощи моим клиентам. Сложности человеческого мозга, влияние окружающей среды на нашу личность, а также социальное и культурное влияние на нашу жизнь напоминают мне, что патологию нельзя сводить просто к проблемам морали или греха.

Как христианские психологи, мы должны учить, обеспечивать, проповедовать и молиться, как Иисус.

С другой стороны, как христианин, я признаю, что все люди изначально отделены от Бога. Это разделение вызывает беспорядки, грехи и болезни всех видов. Однако мы служим любящему и справедливому Богу, Который дает выход из нашего порочного состояния через Иисуса Христа. Он хочет, чтобы мы искали Его и Его обещание вечности.

Из-за любви к этому Богу я также не могу свести всю патологию к натуралистической модели человечества.Я предлагаю христианским специалистам в области психического здоровья действовать на золотой основе, био / психо / социальной / духовной модели, которая учитывает как наше человеческое достоинство, так и порочность.

3. Светские техники могут быть полезны.

Использование некоторых светских терапевтических вмешательств не является неправильным по своей сути; чрезмерное доверие и / или независимое использование этих методов. Исследования и личные свидетельства показывают, что светские вмешательства успешны в уменьшении симптомов.Однако независимое использование этих светских техник неэффективно, потому что они просто создают человека, у которого отсутствуют симптомы.

Конечный результат не дает зависимости от Господа, спасения или освящения. Результат — не что иное, как избавление от текущих симптомов, но при этом сохраняется рабство греха. Основная причина патологии (отделение от Бога) не устранена. Следовательно, мы не можем исключить Евангелие из терапии. Мы также не можем отбросить все светские методы.

Исключение вмешательств, основанных на исследованиях, из терапевтической практики было бы медвежьей услугой для наших клиентов. Отсутствие у клиентов навыков, которые могут помочь облегчить их психологическое расстройство, также не является хорошим подходом к использованию наших знаний.

Помощь ребенку с синдромом дефицита внимания / гиперактивности в организации школьных принадлежностей, объяснение и моделирование правильного использования тайм-аута для родителей, борьба с негативными мыслями и обучение диафрагмальному дыханию — вот некоторые примеры светских методов, которые не бросают вызов основанным на Писании психология.Как христианские психологи, мы должны учить, обеспечивать, проповедовать и молиться, как Иисус.

4. Исследования можно оценить.

Светские исследования могут многое предложить для понимания психических заболеваний. Христианским психологам следует с осторожностью относиться к этому исследованию. Понимание биологических, социальных и психологических основ психических заболеваний может вызвать у нас большое сочувствие к нашим клиентам.

Чем больше знаний мы получим, тем больше мы сможем помочь другим.Напротив, мы должны также признать, что не все светские исследования согласуются с христианством. Когда исследования и христианство противоречат друг другу, мы следуем последнему.

Когда исследования и христианство противоречат друг другу, мы следуем последнему.

5. Стремитесь изменить ситуацию за пределами терапевтических отношений.

Большинство психологов и терапевтов будут иметь широкие возможности отличаться, превозносить Иисуса и вносить изменения в контекст своих терапевтических отношений.Хотя это замечательно, наше влияние не должно останавливаться на достигнутом.

Христианские психологи должны искать возможности изменить наши сообщества, школы, сотрудников, учреждения, исследования и весь психологический мир. Наше влияние должно выходить за пределы терапевтического кабинета и проникать на разные уровни нашей области. Иисус пошел в мир, и мы должны тоже.

Перспективы совместимости христианства и психологии

Бог создал людей как физических, эмоциональных, умственных, социальных и духовных существ.Все эти аспекты человеческой природы взаимодействуют друг с другом, поэтому мы редко сталкиваемся с проблемой, которая исключительно духовна. Говоря это, мы не обязательно утверждаем, что « все наших проблем имеют физиологическую или психологическую основу , », но мы, , утверждаем, что физиологические и психологические факторы почти всегда являются важной частью общей смеси. В результате христиане могут найти существенную помощь в решении многих жизненных трудностей, проконсультировавшись с квалифицированным врачом или психологом.

Это, конечно, правда, что есть много моментов, в которых светская психология не только не поддерживает традиционные христианские учения, но часто очень деструктивно им противоречит. По этой причине верующие должны проявлять проницательность при обращении за психологической помощью. Фактически, мы настоятельно рекомендуем им получать терапию только от практикующих, разделяющих их христианскую веру. Вот почему мы делаем все возможное, чтобы все наши штатные консультанты и Сеть христианских консультантов предоставляли услуги исключительно на основе практического христианского мировоззрения.Это включает в себя молитву за клиентов (до, во время и после лечения) и работу с конкретными концепциями, принципами и ссылками из Священных Писаний. Мы обеспокоены тем, чтобы предоставляемые нами консультации были полностью библейскими по своему характеру, а также были научно обоснованы. В конечном счете исцеляет не мудрость человека, а действие Святого Духа.

Короче говоря, мы никак не можем согласиться с теми, кто утверждает, что христианство и психология полностью несовместимы. Эта ошибочная точка зрения не принимает во внимание тот факт, что психологи делают гораздо больше, чем занимаются психотерапевтической практикой.Среди прочего, они оценивают детей на предмет нарушений обучаемости, обеспечивают вмешательство в случаях алкоголизма и наркомании и предлагают чуткие советы людям, которые имеют дело с семейными конфликтами или думают о смене карьеры в среднем возрасте.

Для дальнейшего понимания этого важного вопроса мы предлагаем вам прочитать классическую книгу д-ра Гэри Р. Коллинза, The Rebuilding of Psychology , которая подводит итог области психологии с христианской точки зрения. Вы сможете найти копию в книжных магазинах в Интернете или в местном книжном магазине.Более свежая книга доктора Коллинза, которая может вас также заинтересовать, — это Christian Counseling , которую можно заказать в нашем интернет-магазине. Если вы хотите более подробно обсудить эту тему с нашим сотрудником, позвоните в наш консультационный отдел.

Ресурсы
Если название в настоящее время недоступно через Focus on the Family, мы рекомендуем вам обратиться к другому розничному продавцу.

Христианское консультирование: подробное руководство

Направления
Американская ассоциация христианских консультантов

Институт Харта

Психология и христианство: друзья или враги?

Одна из областей, в которой проявляется «война» между наукой и верой, — это изучение психических процессов и поведения человека, широко известное как психология.Некоторые психологи рассматривают христианство как «костыль» для слабых людей или как нечто устаревшее с учетом нашего передового понимания нейробиологии. Некоторые христиане считают психологию ненужной — все, что нам нужно знать о человеческом разуме, можно найти в Библии. А некоторые христиане, которые также являются психологами, разделяют свою работу и свою веру. Тем не менее, как и в других областях науки, здесь нет необходимости в конфликте или разделении. Есть много областей совместимости, и многое можно извлечь из ответственного диалога и взаимного уважения.

Изучение психологии, хотя и не всегда обозначается как таковое, является древним. Много мудрости о человеческом поведении и мотивах можно найти в пословицах и пророческих писаниях. Увещевание Иисуса любить и прощать других редко оспаривается. Учителя богословия, такие как Августин, Фома Аквинский и Кальвин, писали о природе души и разума, а духовное руководство уже давно практикуется в церкви. Только в прошлом веке психология стала наукой. Есть две основные области: экспериментальная психология, которую можно рассматривать, как и другие науки, с точки зрения описания Божьего творения (и поэтому мало споров, хотя интерпретация данных часто оспаривается) и клиническая или консультативная психология, которая является источником много потенциальных конфликтов с христианством, и в центре внимания этой дискуссии.

Церковь иногда либо отрицала выводы клинической психологической науки, либо некритически присваивала свои убеждения. Однако в последние несколько десятилетий мы стали свидетелями очень полезных дискуссий об ответственной интеграции христианского богословия и психологии. И психология, и теология имеют в основе метафизику (то, что мы есть) и этику (какими мы должны быть), и признаем, что они сложны. Оба стремятся понять и помочь улучшить бесчисленные психические и эмоциональные проблемы, с которыми сталкиваются люди, и поэтому имеют схожие цели.Интеграция — сложная задача, отчасти потому, что в обеих дисциплинах существует множество вариаций и интерпретаций. Я предлагаю подход, который рассматривает сходство между теологией и психологией в библейской драме творения, грехопадения и искупления.

И психологи, и христианские богословы подтверждают внутреннюю ценность и ценность людей (богословы считают, что это происходит потому, что мы созданы по образу Бога и любимы Им). Оба признают, что люди по своей природе духовны и представляют собой нечто большее, чем случайный набор нейронов.Люди также врожденные отношения: психологи используют терапевтические отношения как средство исцеления, а христиане подчеркивают важность сообщества, особенно церкви. Люди — разумные существа, и психология и теология используют эту способность разума. Люди также от природы нравственны, с пониманием того, что хорошо, а что плохо. Наконец, теология учит, что у людей есть свобода воли, а психологи знают, что способность выбирать необходима для любого процесса консультирования.

Однако и психологи, и христианские теологи признают, что с человечеством что-то не так, что подтверждается деструктивным поведением, а также мучительной душевной жизнью.Существует глубокое отчуждение от себя и других. Христиане включают отчуждение от Бога и называют это грехом, тогда как психологи чаще всего называют это болезнью. Они согласятся, что суть проблемы в отношениях; ранения возникают в отношениях и вызывают, например, чувство вины, стыда, беспокойства, депрессии, расстройства восприятия и заниженную самооценку. Проблемы возникают как следствие жизни в разрушенном и беспорядочном мире (из-за греха, согласно теологии; из-за нейрохимического заболевания, плохого воспитания или социальной травмы, согласно психологии).

И психологи, и христианские теологи пытаются помочь людям, обращаясь к неправильному и исцеляя его. Они признают, что в мире есть добро — «общая благодать» в теологических терминах. Они подчеркивают важность любовных отношений (христианство ставит прежде всего любовь к Богу) как в процессе, так и в содержании психотерапии. Оба подтверждают такие добродетели, как честность, смирение, уважение, самообладание, терпение, мужество, преданность делу, прощение, милосердие и сострадание. Так называемое золотое правило (относитесь к другим так, как вы хотите, чтобы относились к вам) используют как христианские, так и светские консультанты.Анонимные Алкоголики — отличный пример сходства между психологией и теологией: они предполагают веру в силу, более могущественную, чем они сами, поощряют моральную инвентаризацию, признание ошибок и исправление. Психология и теология также имеют схожие цели и процессы. Они стремятся привести бессознательное к сознательному осознанию или тьму к свету; они работают над исцелением и целостностью, переориентацией и примирением; они рассматривают терапевтический / духовный рост как путешествие.

Моя сосредоточенность на общих чертах не означает, что я не знаю различий между психологией и теологией. Однако я считаю, что эти дисциплины могут учиться друг у друга. Христиане справедливо обеспокоены тем, что, возможно, терапевт заменил исповедующего священника, а групповая терапия заменила христианское сообщество. Теологи могут провести психологические исследования человеческого поведения и психотерапевтических методов. Психологи могут изучать теологию относительно человеческой духовности и отношений между телом, разумом и душой.Я уважаю обе дисциплины и призываю каждого широко мыслить и внимательно рассматривать многие потенциальные области диалога.

---

Джанет Уоррен — вице-президент CSCA. Она будет вести летний курс по интеграции теологии и психологии в McMaster Divinity College:

Также см. Сентябрьский выпуск журнала PSCF за 2013 год, где можно найти полезные статьи по психологии и христианству. Этот специальный выпуск был вызван этим эссе, размещенным на нашем сайте.

Нужна ли нам христианская психология?

Недавно меня засыпали различными представлениями о психологии Кристейна.Это может означать множество разных вещей, но я использую этот термин очень широко для обозначения христианских практик или подходов к психологии. Это кажется очевидным подходом к психологии для христиан, но будет ли он действительно отличаться от светской психологии? Нужна или нет нам христианская психология или нет, зависит от фундаментального понимания того, что такое психология.

Когда я спрашиваю людей, что они думают о психологии, большинство из них что-то говорит о консультировании.Это большая часть области психологии, но только половина, если таковой. В любом случае консультирование — это основная область, в которой люди представляют себе христианскую психологию, и это область, вызывающая споры среди христиан, поэтому я сосредоточусь именно на ней.

Так что же такое психология? Вообще говоря, это научное исследование человеческой природы. Психологи наблюдают за людьми (и животными) всеми возможными способами, чтобы сделать выводы о том, как и почему люди думают и действуют именно так. Консультирование — это просто область психологии, которая пытается использовать полученные знания для улучшения психического здоровья.

Психология — это наука, а наука вращается вокруг рецензируемых журналов. Для публикации в рецензируемом журнале необходимо, чтобы ваша статья была тщательно изучена экспертами в данной области (обычно тремя людьми), чтобы убедиться, что ваши методы являются законными и беспристрастными. После публикации статья становится общедоступной, поэтому любой может воспроизвести ваши методы для практического использования или в качестве попытки их опровергнуть. Поскольку ученые продолжают тестировать и повторно тестировать различные методы лечения, наиболее эффективные из них станут наиболее широко используемыми.

Очевидно, это в высшей степени идеалистично, поскольку наука не так уж и проста (или быстротечна), но в широком смысле и в течение длительных периодов времени наука работает именно так. По этой причине христианские и нехристианские психологи в конечном итоге придут к одним и тем же выводам о том, что эффективно, а что нет для улучшения психики. Если что-то работает для христиан, это будет работать и для нехристиан, если только это не основано на убеждениях, которые нехристиане не хотят принимать. Простым примером может быть прощение.Нехристианин может думать, что прощать неправильно, и поэтому не желает делать это, даже если это улучшит их благополучие.

С другой стороны, что, если христианские методы не так эффективны, как нехристианские методы? В таких случаях я бы сказал, что христиане должны скорректировать свои методы и свою теологию методов. Потенциальная проблема специфических христианских методов заключается в предположении, что правильное следование Христу гарантирует психологическое благополучие, но это не так.Фактически, это просто еще одна версия Евангелия процветания. Бог обещает нам спасение от греха, чтобы мы могли провести с Ним вечность на небесах. По пути мы будем получать кое-какие преимущества, но они не обещаны.

Заключение
Так нужна ли нам христианская психология? Нет, мы этого не делаем, потому что со временем это будет то же самое, что и светская психология (если и то и другое будет сделано хорошо). Вместо этого нам нужно больше христиан в области психологии, и нам нужно, чтобы они проверяли и публиковали то, что они считают библейскими или христианскими методами консультирования, в рецензируемых журналах, чтобы другие могли узнать об их методах.

К сожалению, в нашем обществе многие христианские голоса, участвующие в дебатах, практически не имеют научного образования, но при этом заявляют о своих методах, которые совершенно не поддерживаются. Я думаю, что у христианства есть большой потенциал повлиять на методы консультирования к лучшему, и в то же время есть возможность для научного изучения консультирования с целью улучшения богословских взглядов на психическое здоровье. Однако ничего из этого невозможно сделать без проверки и публикации наших идей в журналах по научной психологии.

Для тех, кто обращается за консультацией
Я чувствую, что должен закончить эту статью двумя важными предупреждениями для всех, кто, возможно, ищет психотерапевта или борется с психическим здоровьем. Христиане и нехристиане-советники склонны ошибаться в противоположных направлениях. У христианина может быть плохое богословие в отношении психического здоровья и он может быть плохо обучен как психолог, в то время как нехристианин может принять грех и желать лечить только его неблагоприятные последствия, а не основную проблему.Оба одинаково плохи, поэтому будьте осторожны, чтобы не упасть ни в одну из сторон.

В идеальном мире все советники были бы преданными христианами с докторскими степенями в области психологии и теологии. Поскольку это не идеальный мир, я бы посоветовал поискать христианина, имеющего лицензию и психолога или консультанта. Сюда не входят библейские консультанты, которые обучены только теологии и не имеют необходимой подготовки в области науки, психологии или статистики. Если вы не можете найти лицензированного христианина, я бы расширил поиск на лицензированных нехристиан.Если это кажется пугающим, поймите, что я говорю это, потому что я не знаю ни одной основной терапевтической техники, в которой христиане греховно участвовать. то, что вы могли бы обсудить со своим психологом.

При менее серьезных проблемах лучше поговорить с пастором, капелланом или другим зрелым христианином. Я бы просто предупредил вас, чтобы вы остерегались любых антинаучных взглядов, которые могут быть выражены по поводу психологии, потому что это предполагает, что они, вероятно, не знают, о чем говорят.

Если у вас есть вопросы или вам нужно с кем поговорить, дайте мне знать. Навигация по различным типам терапии и консультирования может быть непростой, и это только усугубляется неудачной стигмой против консультирования. Для меня было бы честью помочь любым возможным способом. Лучший способ связаться со мной — по адресу [email protected]

Жизнь на стыке веры и интеллектуального поиска

Предыдущая | След.

Весна 2011 · Том. 40 № 1 · стр. 40–50

Джон К.Ремпел

Ибо Господь дает мудрость;
из его уст исходят знания и понимание.
Притчи 2: 6

Ибо мудрость этого мира есть безумие пред Богом.
Как написано: «Он ловит мудрых в их лукавстве».
1 Коринфянам 3:19

. . . сравнительно немного психологов-исследователей, которые считают себя людьми веры.

Место, где встречаются религия и психология, является сложной и часто непростой точкой пересечения.С одной стороны, уроки, извлеченные в отношении клинических и терапевтических вмешательств, часто обогащали практику и повышали эффективность пастырского консультирования. Точно так же исследования социально-психологических процессов, таких как межличностные отношения, групповая динамика и стили лидерства, могут продуктивно влиять на жизнь и функционирование общины. С другой стороны, по мере того, как психологи-исследователи углубляются в научное изучение человеческого мышления и поведения, извлеченные уроки создают некоторые заметные проблемы для устоявшихся религиозных убеждений.Как христианин и академический социальный психолог, который более двадцати пяти лет занимается изучением человеческих взаимодействий, я наблюдал, как вера и психология могут как усиливать, так и подрывать друг друга. В следующей статье я сосредоточусь в первую очередь на некоторых существующих противоречиях и на том, как я, как психолог-исследователь и верующий, работал, чтобы понять эти противоречия и найти способы сбалансировать актуальность личной веры в контексте данных. это часто дает нетрансцендентные объяснения духовных верований.

ВЕРА И ПСИХОЛОГИЯ

Место интеллектуального исследования в иудео-христианской традиции в лучшем случае неоднозначно. Новое знание может дестабилизировать существующие верования, традиции и доктрины. Таким образом, новые идеи и идеи часто встречают скептицизм до тех пор, пока не будут проверены на предмет влияния, которое они могут оказать на традицию веры. Доктринально «безопасные» идеи (т.е. идеи, согласующиеся с существующими структурами убеждений), как правило, терпимы или даже принимаются, а идеи, бросающие вызов принятой ортодоксии, часто игнорируются или осуждаются.Именно в этом контексте новые идеи из области психологии вошли в дискурс о духовности и религии.

Однако, в отличие от других областей научных исследований, психология ставит совершенно иной набор проблем для духовности и религии. Угрозы из таких областей, как биология, антропология и физика, как правило, бросают вызов тому, что думают люди. Например, теории эволюции предлагают альтернативы устоявшимся идеям божественного творения.Психологические теории, с другой стороны, исследуют , как люди думают о духовности и религии, то есть они не только ставят под сомнение содержание духовных мыслей людей, но, скорее, ставят под сомнение природу мышления людей.

Психология бросает серьезный вызов устоявшимся религиозным традициям. Рассмотрим, например, библейские истории о воскресении. Возможно, воскресение Иисуса является краеугольным камнем христианской веры, и любые свидетельства, подтверждающие или опровергающие достоверность этого важного события, имеют большое значение для верующих всех мастей.Тем не менее, если принять евангельские повествования о воскресении за чистую монету, то не только практически невозможно составить единое связное повествование, но и в некоторых моментах они прямо противоречат друг другу. Например, есть разночтения о том, кто первым пришел к гробнице и сколько там ангелов. В самом деле, единственное явное согласие заключается в том, что гробница была пуста — помимо этого, появление и встречи воскресшего Иисуса значительно расходятся от Евангелия к Евангелию. Однако эти свидетельства очевидцев, какими бы разными они ни были, составляют основу веры в воскресшего Иисуса.

В моем курсе «Психология и право» я освещаю некоторые отрезвляющие уроки, извлеченные из почти двух тысяч исследований, проведенных в отношении точности свидетельств очевидцев в контексте правовой системы. Ошибочные очевидцы — единственный наиболее частый источник неправомерных приговоров в правовой системе. Например, примерно 90 процентов оправданий ДНК были связаны с первоначальными обвинениями, основанными на ложных идентификациях. Были случаи, когда пять очевидцев опознали не того человека.По некоторым оценкам, в Соединенных Штатах ежегодно выносится 4500 неправомерных приговоров на основании ложных сведений.

ПРОБЛЕМА СВИДЕТЕЛЬСТВА СВИДЕТЕЛЯ

Почему это происходит? Хотя некоторые очевидцы могли просто лгать, на самом деле человеческая память открыта для предубеждений и искажений. Например, вопреки впечатлению, которое часто оставляют телевизионные полицейские драмы, способность людей правильно идентифицировать подозреваемых в очереди на удивление подвержена ошибкам.Например, если подозреваемый отсутствует в очереди, а очевидцам прямо не сообщается, что подозреваемый может отсутствовать в очереди, эти очевидцы редко заявляют, что они слишком неуверены, чтобы прийти к окончательному решению, не говоря уже о том, чтобы указать, что человек они видели совершенного преступления нет. Скорее они обычно предполагают, что виновник должен быть там, и выбирают невиновного человека, который больше всего похож на человека, которого они на самом деле видели.

Человеческая память — замечательная вещь, но она не предназначена для хранения информации с фотографической точностью.Скорее, человеческая память избирательна, интерактивна и конструктивна. Нам легче вспомнить события, которые лично значимы, яркие и неожиданные, и наш опыт часто объединяется в сеть связанных воспоминаний и вспоминается в форме повествования. Таким образом, воспоминания «очевидцев» нередко содержат детали события, добавленные ими позже. Например, когда я прошу учеников в классе вспомнить образ того времени, когда они учились плавать, многие признают, что в их воспоминаниях они могут видеть себя плавающими.Конечно, если эти ученики не вспоминают случай, когда они плавали во время внетелесного опыта, они не могут точно вспомнить событие , как они его пережили на самом деле — более точным изображением будет одна из их рук. барахтались в воде перед ними. Вместо этого эти студенты создали реконструированный мысленный образ того, как они, должно быть, выглядели, и, возможно, украсили его своими воспоминаниями о плавании или сценами из домашних фильмов.

Несмотря на растущее количество исследований, указывающих на ограниченность человеческой памяти и показаний очевидцев, важность свидетельств очевидцев настолько укоренилась и так важна для установления «истины» события, что юридическое сообщество часто сопротивлялось принятию этих выводов. Я подозреваю, что многие христиане окажут такое же сопротивление результатам исследований, которые ставят под сомнение достоверность показаний очевидцев. Когда доходит до нашего знания исторических событий, воспоминания очевидцев часто являются лучшей информацией, которая у нас есть, и это, безусловно, тот случай, когда речь идет о таком исключительном событии, как воскресение Иисуса.

Что касается воскресения, психологическое исследование может повысить нашу уверенность в одних отношениях и уменьшить ее в других. С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что наблюдение за событиями воскресения было бы ярким, личным опытом и, по крайней мере, для первых свидетелей, также было бы неожиданным. Следовательно, есть веские причины ожидать, что эти опыты очевидцев будут точно сохранены и их нелегко забыть. В то же время тот факт, что рассказы о воскресении настолько расходятся, предполагает, что авторы Евангелий, возможно, не сообщают рассказы очевидцев из первых рук — мы ожидаем, что рассказы о таких драматических, памятных событиях будут гораздо более последовательными.Кроме того, в ряде сообщений указывается, что некоторые встречи с воскресшим Иисусом были довольно неоднозначными. В одном из рассказов Мария Магдалина не узнала Иисуса, пока он не заговорил с ней, и точно так же люди на дороге в Эммаус не узнали Иисуса, пока он не преломил с ними хлеб. Тот факт, что Иисуса не всегда можно было сразу узнать, открывает возможность того, что некоторые из переживаний воскресения были реконструированными рассказами, в которых садовник или странник на дороге, ретроспективно, вспоминались как проявление воскресшего Господа.Эта возможность была бы еще более вероятной, если бы истории о воскресении уже циркулировали, поскольку в этом случае устоявшееся и очень долгожданное повествование было бы доступно другим, чтобы интегрировать их в свой собственный опыт.

Таким образом, психологические исследования показывают, что, хотя рассказы о воскресении могут быть убедительными, они не являются окончательными. Скорее, результаты исследований расширяют диапазон альтернативных объяснений рассказов о воскресении и демонстрируют силу веры в формировании восприятия реальности людьми.Вспоминая опыт в разумной форме, может побудить людей интерпретировать этот опыт в соответствии с тем, на что они надеются. Если бы последователи Иисуса хотели верить, что пустая гробница означает, что Иисус жив, неудивительно, что они «видели» воскресшего Господа или поверили рассказам других (обратите внимание, сколько преданных поклонников Элвиса утверждают, что видели его живые — часто в пончиковой).

Тем не менее, психологическое исследование свидетельств очевидцев опровергает воскресение или предполагает, что воспоминания о нем были сфабрикованы? Конечно, нет! В описанных мною исследованиях нет ничего, что могло бы отрицать возможность того, что Бог воскресил Иисуса из мертвых и поставил его выше всех остальных.Такое духовное возрождение и возвышение невозможно ни проверить, ни оспорить наука. Таким же образом воскресший Иисус может явиться другим в духовном обличье, во многом так же, как он явился апостолу Павлу по дороге в Дамаск. Несомненно, свидетельства очевидцев воскресения предполагают, что некоторые последователи Иисуса пережили глубокие переживания, от которых они ушли с твердой убежденностью в том, что они встретили своего воскресшего Господа.

КТО БОЛЬШЕ ВЕРИТ?

В дополнение к предоставлению некоторого понимания того, что, возможно, испытали первые верующие, некоторые недавние психологические исследования также дают нам ключ к пониманию психологических характеристик людей, которые с большей вероятностью принимают достоверность свидетельств очевидцев, и людей, которые с большей вероятностью будут относиться к ним скептически. .Несоответствия в евангельских рассказах о воскресении, конечно, не новость для библеистов, изучавших эти тексты, но они могут быть новостью для многих верующих христиан. Несколько лет назад я услышал, как проповедник указал на некоторые из этих несоответствий в проповеди, и был поражен не только удивленной реакцией многих прихожан, но и осознанием того, что это был первый раз, когда я когда-либо слышал это. открыто провозглашается с кафедры. Тот факт, что несоответствия в исторических описаниях чего-то столь важного, как смерть и воскресение Иисуса, редко выражаются и относительно неизвестны, является интересным явлением, особенно с учетом того, что во многих церквях прихожан регулярно призывают читать, изучать и знать свои Библия.

Конечно, духовные традиции нередко устанавливают и поддерживают священный текст. Более того, в зависимости от конкретной традиции могут также существовать дополнительные тексты, вероучения, традиции и т. Д., Которые имеют аналогичное духовное значение. Тем не менее, в рамках любой данной религиозной традиции верующие будут по-разному относиться к священным текстам как к нерушимому посланию божественного происхождения. Некоторые видят в них исторические записи или ценные путеводители, отражающие человеческое понимание природы божественного, тогда как другие будут поклоняться священным текстам почти до такой степени, что они станут физическими проявлениями божественного.Вдобавок, независимо от специфики священных текстов и писаний, кажется, что чем более почитается священный текст, тем меньше вероятность его критического анализа. Эти разнообразные подходы верующих к священным писаниям можно легко найти в диапазоне от либерального до консервативного.

Если рассматривать Библию конкретно, на чисто светском уровне, то это собрание из шестидесяти шести (или более) текстов, написанных разными авторами на протяжении многих сотен лет и собранных в окончательную форму группой религиозных «экспертов». »Через несколько столетий после смерти Иисуса.Тем не менее, эта книга отредактированных и составленных документов будет рассматриваться более либеральными христианскими верующими как рассказывающая о человеческом опыте общения с Богом, тогда как по мере того, как верующие становятся более консервативными, они с большей вероятностью будут рассматривать Библию как произведения, непосредственно вдохновленные Богом, так что Библия становится последним, окончательным и непогрешимым посланием, которое Бог имеет для человечества.

В некотором смысле стремление к ограниченному божественному утверждению кажется противоречащим интуиции. Безусловно, можно привести веские доводы в пользу того, что Бог дает непрерывное, расширяющееся откровение.Например, учитывая современные научные достижения в биологии и физике, Бог мог устранить множество споров и недоразумений, предоставив четкое обновленное описание того, как происходило творение. Тем не менее, для многих верующих нет места для новых дополнений, уточняющих или обновляющих Священное Писание — они окончательные и полные. Конечно, даже с отдельным набором Священных Писаний христианская мысль продолжала расширяться — часто заимствуя идеи из внешних источников, — но прогресс сдерживается. Описывая Бога как любящего отца, Иисус довольно резко изменил более суровый образ Бога, который часто изображался в Ветхом Завете.Тем не менее, с фиксированным набором Священных Писаний возможности для столь же значительного концептуального прогресса в размышлении о Боге весьма ограничены. Действительно, поскольку существует острая потребность в четко определенном, неизменном тексте, новые откровения не только не будут пользоваться таким же доверием, как существующие Священные Писания, но и, вероятно, будут открыто противодействовать. Почему определенный, фиксированный священный текст так важен для одних верующих, но не для других?

ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ

Чтобы понять эти различия, полезно обратиться к недавним психологическим исследованиям либеральной и консервативной политической идеологии.Интерес к политической идеологии был постоянной темой социально-психологических исследований с 1950-х годов, когда работа над «авторитарной личностью» пыталась понять подъем немецкого фашизма во время Второй мировой войны. В недавнем метаанализе было проанализировано восемьдесят восемь исследований, в которых пытались понять политический консерватизм на уровне основных психологических мотивов. ¹ Хотя целью многих из этих исследований было понять политический консерватизм, инструменты исследования обычно измеряют убеждения по континууму от консервативного до либерального.Полученные данные показывают, что большая тенденция к поддержке политически консервативных убеждений связана с такой же большей тенденцией сообщать о большем страхе смерти, большей тревоге по поводу перспективы жизни в нестабильной социальной системе и большем страхе перед двусмысленностью и неопределенностью. Авторы резюмировали свои выводы, предположив, что «основная идеология консерватизма подчеркивает сопротивление изменениям и оправдание неравенства и мотивируется потребностями, которые меняются ситуативно и диспозиционно, чтобы управлять неопределенностью и угрозой.Таким образом, по мере роста потребностей людей в безопасности, структуре и определенности они с меньшей вероятностью будут готовы к изменениям. Как ни странно, люди могут быть очень «консервативными» в отношении традиционно либеральных идей, таких как равные возможности для соискателей работы, однополые браки или право женщины на выбор аборта. То есть, поскольку люди, придерживающиеся традиционно либеральных взглядов, мотивированы потребностью в безопасности, структуре и уверенности, они будут так же бояться перемен и сопротивляться им, как и те, кто придерживается традиционно консервативных взглядов.Это не вопрос содержания, а образ мышления. На другом конце спектра те, кто более открыт для перемен (то есть более либеральны в истинном смысле этого слова), меньше озабочены защитой и поддержанием своих убеждений. С ростом открытости к изменениям растет тенденция к восприятию нового опыта, терпимости к неопределенности и разнообразию. Таким образом, люди с либеральной идеологией, по-видимому, движимы желанием получить новый, захватывающий и разнообразный опыт.

Я должен с готовностью признать, что эти теории гораздо более сложные и тонкие, чем предполагает мое упрощенное изложение, но даже на этом базовом уровне понимание человеческих мотивов может иметь большое значение для объяснения различных потребностей верующих в окончательном священном тексте. Материальный, четко обозначенный текст, говорящий о божественной (а потому неизменной и неоспоримой) истине, предлагает определенность и уверенность в том смысле, на который растущий, развивающийся, изменчивый текст никогда не сможет надеяться.Точно так же те, кто боится застоя и ценит новизну и изменения, могут обнаружить, что фиксированный и неизменный священный текст ограничивает, не реагирует на новые знания и не может оставаться актуальным перед лицом новых идей. Таким образом, в то время как более либеральные христиане могут совершить ошибку, слишком легко отвергнув древние тексты как устаревшие и неуместные, более консервативные христиане рискуют остаться слишком сильно привязанными к древним текстам и, подобно фарисеям во времена Иисуса, активно противодействовать возможности новые откровения от Бога.

В целом, как и многие другие области интеллектуальных исследований, психология бросает вызов устоявшимся способам мышления. Однако, в то время как многие области угрожают устоявшимся убеждениям, предоставляя новые способы человеческого понимания, психология угрожает устоявшимся убеждениям, предлагая новые способы понимания людей. Он не только предлагает альтернативы содержанию религиозной доктрины, но также предлагает альтернативные объяснения того, почему доктрины существуют в первую очередь, и, хотя эти альтернативные объяснения не предоставляют доказательств, которые позволяют отклонить существующие верования, они дают больше поводы сомневаться.В частности, если любые психологические объяснения основаны на измеримой физической реальности, они будут представлять особую угрозу для убеждений, требующих веры в непроверяемую духовную реальность. Как тогда возможно быть человеком веры в этой области обучения?

ВЕРА И ПСИХОЛОГИ

Учитывая то, что я сказал, неудивительно, что существует сравнительно немного психологов-исследователей, которые считают себя людьми веры.Более того, существующие религиозные позиции, как правило, скорее либеральны, чем консервативны. Действительно, на недавней конференции, на которой присутствовало более 3000 социальных психологов, менее 1 процента классифицировали себя как политических консерваторов. Учитывая исследовательские знания, которыми обладают психологи, трудно представить, что могло быть иначе. Цель исследователя — получить новые знания — знания, которые могут изменить устоявшиеся взгляды и принятые способы понимания. Более того, в поисках новых знаний научные исследователи, в том числе исследователи-психологи, должны уметь принимать и терпеть неопределенность.Понимание человеческого поведения не статично. Текущие идеи всегда обновляются, пересматриваются, а иногда и заменяются новыми данными. Честно говоря, есть некоторые ученые, включая психологов, которые «искренне верят» в свои собственные идеи и очень сопротивляются изменениям. Однако многие другие готовы пересмотреть свои идеи, если данные достаточно убедительны, и я считаю себя в их числе. Кроме того, исследователи-психологи должны принять тот факт, что новые эмпирические открытия о человеческом мышлении и поведении могут предложить альтернативные объяснения существования и цели религиозной веры.

Мой собственный опыт следует этой схеме. У меня сильная вера, но это вера, которую многие сочтут нетрадиционной. Не только я работаю над примирением веры и разума, но из-за моей области исследований мне пришлось проложить несколько уникальный путь. Мой путь веры основан на нескольких предпосылках. Во-первых, мое путешествие начинается с серьезного отношения к значению слова «вера». Вера представляет собой веру, убеждение; это не настоящее знание истины, а скорее «свидетельство невидимого».«Если что-то« видно », у нас есть знания, и вера больше не нужна. Таким образом, любая позиция веры по определению будет неопределенной, и убеждения, какими бы твердыми они ни были, могут быть заменены знанием.

Моя вторая предпосылка связана с поиском новых знаний и основана на утверждении, которое я слышал от преподавателя христианской философии, когда он представил свой курс: «Всякая истина есть истина Бога». Если «истины», которые раскрывают ученые, на самом деле верны, то в поисках новых знаний нечего бояться.Скорее новая информация должна быть задействована, оспорена, переработана и интегрирована в растущую совокупность знаний, которая помогает нам разгадывать некоторые тайны творения Бога. Следовательно, я с воодушевлением приветствую поиск новых знаний. Я не верю, что Бог закончил открывать истину человечеству, и я открыт для пересмотра своего понимания Бога и творения по мере появления новых знаний. В то же время я осознаю, что моя вера должна выходить за рамки того, что может привести меня к знаниям.

Эта позиция по своей сути агностическая. Как люди, ходящие по этой земле, мы не знаем и, вероятно, никогда не узнаем ответов на великие вопросы жизни: откуда взялась вселенная? Есть ли жизнь после смерти? В чем смысл жизни? Какими бы ни были наши ответы на эти вопросы, они будут ответами веры, а не знания. Следовательно, вера в то, что нет ни Бога, ни загробной жизни, ни смысла нашего существования, является такой же позицией веры, как и вера в противоположное. Тем не менее, как человек, который может интеллектуально признать отсутствие окончательных ответов, я, тем не менее, могу выбрать свою позицию веры.Независимо от того, выбираю ли я жить и действовать так, как будто нет трансцендентного Бога, или предпочитаю жить и действовать так, как если бы он был, мой выбор — это акт веры. Я выбрал последнее и сделал это с ясным пониманием того, что могу ошибаться, но есть причины верить в реальность, которая выходит за рамки нашего понимания. Вопрос существования — движение от ничего к чему-то требует выхода за пределы человеческого понимания. От этой предпосылки до веры в то, что существует какой-то создатель, — взгляды, разделяемые практически всеми мировыми религиями.Как психолог я остро осознаю пределы нашего человеческого понимания, и я знаю, что есть вопросы, на которые мы, возможно, никогда не сможем ответить из-за ограниченности нашего интеллекта. В результате я могу с интеллектуальным смирением и честностью дотянуться до Бога, который далеко превосходит пределы моего понимания.

Я не одинок в этом. Есть и другие уважаемые социальные психологи, верующие. Тем не менее, их мышление также имеет тенденцию соответствовать «левым христианам».«Как научные исследователи, их вера остается открытой для пересмотра по мере появления новых знаний. Например, Дэвид Дж. Майерс, автор одного из наиболее широко используемых учебников по социальной психологии, является набожным христианином. В эссе 2005 года, опубликованном в APS Observer , Майерс пишет: «Если, действительно, люди — конечные и подверженные ошибкам существа — обладающие достоинством, но не божеством, — то некоторые из наших убеждений наверняка ошибаются. Поэтому нам лучше всего предварительно придерживаться наших собственных непроверенных убеждений, оценивать убеждения других с непредвзятым скептицизмом и, когда это уместно, использовать наблюдения и эксперименты, чтобы отделить ошибку от истины. ² Майерс далее говорит, что это исследование привело его к изменению своего мнения, среди прочего, о естественных, предрасположенных истоках сексуальной ориентации — теперь он защищает право гомосексуалистов на вступление в брак. Таким образом, для доктора Майерса и других психологов-исследователей, которые придерживаются позиции веры, неуверенность, двусмысленность и новые идеи не представляют угрозы. Скорее, это вызовы, требующие участия в открытом научном исследовании Божьей истины.

ВЕРА — ПОЧЕМУ ДРУГА?

Наконец, важно отметить, что даже при всеобщем признании того, что вера может сосуществовать с поиском новых знаний, все еще остается вопрос, почему человек принял конкретную точку зрения веры.В этом отношении я могу говорить только исходя из собственного опыта. Конечно, некоторые из причин выбора христианства чисто исторические. Я родился и вырос в евангельской христианской среде, так что это традиция веры, с которой я больше всего знаком. Точно так же мои постоянные социальные связи связаны с людьми, исповедующими христианскую веру. Тем не менее, моя потребность в интеллектуальной целостности и вере, которая имеет смысл, привела меня к более чем нескольким пунктам принятия решения, одной из которых был университетский курс, в котором Иисус рассматривался как историческая личность.В то время в моей жизни, когда я сомневался в актуальности общепринятого взгляда на Иисуса и мог легко уйти от своей веры, мои взгляды претерпели революцию, и я развил гораздо более глубокое понимание исторического Иисуса. Я узнал о его глубоком сострадании к бедным и обездоленным, о его глубокой вере в Бога как о любящем родителе, о его властном присутствии и ироническом чувстве юмора, а также о его жертвенности. Если бы Бог послал такого человека, чтобы указать путь, я бы хотел следовать за ним.

Конечно, эти качества присущи не только Иисусу, их также можно найти у многих уважаемых исторических личностей, таких как Ганди и Мать Тереза, и это лишь некоторые из них. Но именно Иисус совершил некоторые из самых глубоких и сложных открытий в природе Бога и в том, что имело значение для человечества. Слова и действия Иисуса вдохновляли многих достойных восхищения людей, которые следовали его примеру — это не случайно, что Иисуса почитали. Неудивительно и то, что его послание изменило мир.Да, христианская церковь имеет неоднозначную историю и временами была источником ужасающей несправедливости и зла. Тем не менее, церковь также была огромным источником мира, принятия, справедливости, прощения и жертвы — того самого, чему учил и жил Иисус. В своих лучших проявлениях последователи Иисуса продолжают двигаться к этим целям как с самокритичным смирением, так и с вдохновенной страстью.

Я также продолжаю называть Иисуса источником вдохновения и руководства, и я продолжаю обращаться к трансцендентному Богу.Таким образом, я готов прожить свою жизнь верующего человека таким образом, чтобы обогатить жизнь людей, с которыми я контактирую. В то же время я открыто придерживаюсь своих конкретных убеждений, готов к их расширению или замене новыми знаниями. Например, в настоящее время я изучаю, как моральные и идеологические позиции людей могут быть проявлением более основных психологических мотивов. По мере того, как я продолжаю свои исследования, выясняется, что тенденция одних мотивов преобладать над другими может иметь физиологическую или генетическую основу.Если это так, то мне, возможно, придется пересмотреть свои убеждения относительно выбора и свободы воли и интегрировать их со знанием того, что на выбор людей могут влиять или ограничивать их генетические предрасположенности — свободный выбор может быть не таким свободным, как я когда-то думал.

Во всем этом я также смирился с осознанием того, что есть некоторые вопросы, на которые я никогда не узнаю ответов, по крайней мере, в этой жизни. Я с нетерпением жду ответов в следующей жизни, но, поскольку загробная жизнь сама по себе является одним из вопросов, на который нет ответа, я принимаю необходимость жить с неуверенностью, зная, что у меня никогда не будет ответов на все.

Однако я считаю, что я далеко не одинок в своей борьбе за объединение веры и интеллектуального поиска. В презентации, которую я услышал несколько лет назад, докладчик описал результаты опроса, показывающие, что более половины из тех, кто принял христианскую веру в подростковом возрасте, в более позднем возрасте отказались от своей веры. Оратор предположил, что многие люди, возможно, отказались от веры своей молодости, потому что не было гибкости в том, во что им позволялось верить — у них не было возможности пересмотреть свою веру способами, которые имели смысл с их растущим опытом и знаниями Мир.Таким образом, их единственный выбор заключался в выборе данной им веры или вовсе отказаться от нее. Слишком много людей без надобности выбирают последнее. В силу различных обстоятельств и опыта мне посчастливилось найти альтернативу, в которой я мог бы пересмотреть свою веру таким образом, чтобы она могла сосуществовать с моими растущими психологическими знаниями. Хотя я понимаю, что способы, которыми я примирил веру и научные психологические исследования, не найдут отклика у всех верующих — и в значительной степени моя работа помогает мне понять, почему, — я бы сказал, что мы оказываем медвежью услугу. наша молодежь, когда мы ставим вопросы веры по принципу «все или ничего».Как красноречиво сказано в классическом отрывке из 1 Коринфянам 13, «мы смотрим сквозь темное стекло». Я лично надеюсь, что христианская церковь сможет более полно принять значение этого простого, но глубокого утверждения и все больше учиться уважительно принимать разнообразие верований, которые появятся, когда люди будут пытаться осмыслить свой несовершенный образ Бога. Мы можем предложить им многие уроки о Боге, которые другие верующие извлекли из своих духовных странствий, особенно благую весть о любви Бога, которой жил и которой учил Иисус.Но, в конечном итоге, людям понадобится свобода действий, чтобы реализовать свою веру таким образом, чтобы они могли обрести мир с Богом и прожить свою жизнь честно и целеустремленно.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. J.T. Jost, J. Glaser, A.W. Круглански и Ф.Дж. Саллоуэй, «Политический консерватизм как мотивированное социальное познание», Психологический бюллетень 129 (2003): 339–75.
2. Дэвид Г. Майерс, «Психологическая наука встречает мир веры», APS Observer (октябрь 2005 г.).Доступно в Интернете по адресу http://www.psychologicalscience.org/observer/getArticle.cfm?id=1861.

Предыдущая | След.

С Богом как мой псих

Пока она не начала встречаться с Лаверной Каллом, социальным работником, которая проводит терапию с христианскими взглядами, открыто обсуждая Бога и Библию. «Я хотел увидеть кого-то, кто понял бы, что я верю в силу молитвы и что я чувствую присутствие Святого Духа во мне», — объясняет Херрод.«И кто бы не подумал, что я сошел с ума или сумасшедший, если бы я сказал ей об этом». Каллом не только могла понять мировоззрение Херрода, но и давала указания в Священных Писаниях. Она показала Херроду, как неправильное толкование Библии могло привести к ее несчастью. Там, где Херрод стремился «подставить другую щеку», Каллом советовал, что «Иисус не был пустяком». Теперь, после двух лет еженедельных занятий, Херрод поражена новым балансом в ее жизни и тем, насколько она счастлива. «Я с нетерпением жду будущего», — говорит она.

Как и Херрод, американцы стекаются к психологам, которые включают духовный или религиозный элемент.Популярность терапии на основе веры — от пастырского консультирования до экуменического христианского консультирования и фундаменталистского лечения на основе Библии — резко возросла. Американская ассоциация христианских советников выросла с 15 000 членов в 1999 году до 50 000 сегодня. Развиваются и специализированные услуги: становится все проще найти христианские центры лечения расстройств пищевого поведения или христианских инструкторов по жизни.

Религиозные консультанты различаются по уровню религиозной подготовки и психологического опыта.Они различаются по степени религии, которую они включают в свою практику, и по населению, которому они служат. Некоторые стремятся комплексно интегрировать разум, тело и дух для людей всех вероисповеданий. Другие стремятся применять Писание, а не общественные науки для решения человеческих проблем. Но все они, и особенно растущие евангелисты, отражают растущий раскол в Америке. По словам Гарольда Кенига, содиректора Центра духовности, теологии и здоровья Университета Дьюка в Дареме, Северная Каролина, «они отворачиваются от основных культурных учреждений, чтобы найти свои собственные терапевтические решения для стрессов современной жизни.»

Америка всегда учитывала толчки светских и религиозных импульсов. Возможно, рост числа христианских психологов — это «способ вернуть религию роль, которую она утратила для врачей и терапевтов» в середине 20 века, говорит Джон Портманн, доцент кафедры религиоведения в Университете Вирджинии в Шарлоттсвилле. «В конце концов, религия всегда была о страдании». Но независимо от того, хотят ли люди преодолеть депрессию, уменьшить тревогу или решить семейную проблему, они могут предпочесть консультирование на основе веры просто потому, что оно на языке, который наиболее подходит им и их культуре.

одинаковые проблемы, два пути

В целом, при консультировании на основе веры предпочтение отдается краткосрочным подходам. Большинство христианских и пастырских консультантов открыты для психофармакологического и другого медицинского вмешательства, хотя обычно они делают это по направлению к специалистам и избегают лекарств от таких проблем, как тревога или депрессия. Методы светской психотерапии, например когнитивные и поведенческие техники, также используются в религиозных клиниках. И люди обращаются к христианским консультантам для решения тех же личных и межличностных проблем.

«В сфере консультирования и в семинариях растет осознание того, что христианство и духовность в целом являются неотъемлемой частью благополучия человека», — говорит Паула Бейлор, христианский советник и научный руководитель Восточного университета в Сент-Дэвидсе, штат Пенсильвания, школа, которая готовит религиозных консультантов. «Мы пытаемся объединить когнитивные, психодинамические и психоаналитические практики с христианской точки зрения».

Теология и терапия никогда не были очень тесными.Атеист Зигмунд Фрейд, как известно, рассматривал религию как патологию, а религиозные американцы, особенно христиане-фундаменталисты, долгое время считали психотерапию визитной карточкой светской Америки. «Исторически психология и психотерапия были отчуждены от религии», — отмечает Скотт Ричардс, профессор психологии консультирования в Университете Бригама Янга и автор книг о духовных стратегиях психотерапии.

«Не только Фрейд был антирелигиозным, но и пришедшие впоследствии бихевиористы крайне стремились избегать религии, чтобы сделать психологию уважаемой наукой», — утверждает Ричардс.Следовательно, психотерапевты старались не затрагивать религию в своей практике. Однако со временем ценности психотерапии проникли как в религиозную, так и в светскую культуру.

Наблюдательные американцы могут чувствовать себя наиболее комфортно, обращаясь за помощью за пределами традиционной психологической профессии, потому что специалисты в области психического здоровья, как правило, менее религиозны, чем население в целом. Почти три четверти американцев говорят, что весь их подход к жизни основан на религии. Но только 32 процента психиатров, 33 процента клинических психологов и 46 процентов клинических социальных работников считают то же самое.В большинстве традиционных программ подготовки консультантов нет курсов, посвященных духовным вопросам.

Однако исследования показывают, что люди предпочитают консультантов, которые разделяют их религиозные убеждения и поддерживают, а не бросают вызов их вере. Религиозные люди часто жалуются, что светские терапевты рассматривают их веру как проблему или симптом, а не как убеждение, которое следует уважать и включать в терапевтический диалог, — озабоченность, которая особенно выражена среди пожилых людей и людей двадцати лет.Согласно общенациональному опросу Американской ассоциации пастырских советников (AAPC), 83 процента американцев считают, что их духовная вера и религиозные убеждения тесно связаны с состоянием их психического и эмоционального здоровья. Три четверти говорят, что для них важно обратиться к профессиональному консультанту, который интегрирует их ценности и убеждения в процесс консультирования. Больше людей заявили, что предпочли бы обратиться к религиозному консультанту (29 процентов), чем к психиатру (27), психологу (17) или семейному врачу (13).

Женщины более склонны отдавать предпочтение религиозному консультированию, чем мужчины, а афроамериканцы твердо поддерживают религиозное консультирование. Опрос AAPC показал, что афроамериканцы, набожные евангелисты, люди без высшего образования, пожилые люди и люди в возрасте от 18 до 29 лет, скорее всего, опасаются, что профессиональный консультант не примет во внимание их религиозные убеждения при лечении.

«Люди приходят к христианским консультантам по двум причинам», — говорит Рэндольф Сандерс, исполнительный директор Христианской ассоциации психологических исследований, ассоциации христиан, занимающихся психическим здоровьем и поведенческими науками.«Один — это перспектива веры; им нужен терапевт, который резонирует с их мировоззрением. Второй — моральная этика; им нужен консультант, который понимает, чем руководствуются их решения».

Позитивное мышление

Истоки христианского душепопечения лежат у духовенства, с которым прихожане традиционно консультировались по вопросам эмоционального и духовного благополучия. Прародителями религиозного консультирования вполне могут быть психолог Уильям Джеймс, фрейдистский психиатр Смайли Блэнтон и Норман Винсент Пил, нью-йоркский проповедник и апостол самоуважения, чьи широко транслируемые проповеди и бестселлеры 1952 года. Сила позитивного мышления , призвал людей реализовать свой психологический потенциал.

В 1957 году около 42 процентов американцев обращались за советом по решению своих личных проблем к духовенству. Даже сегодня духовенство тратит на консультации прихожан столько же времени, сколько все члены Американской психологической ассоциации практикуют от 35 до 40 часов в неделю.

Но пасторов не всегда учат лечить тех, кто с ними советуется. «Когда я был пресвитерианским священником, ко мне приходили люди из моей конгрегации, но я не был советником», — говорит Р.Дж. Росс.Поэтому в 1972 году он основал самаритянское служение и руководил Самаритянским институтом в Денвере, профессиональной ассоциацией из 500 религиозных консультационных центров, чтобы предоставить пасторам терапевтическую подготовку. «Нам нужно было найти способ быть чуткими к физическим и психологическим потребностям людей, а также к их духовным центрам».

Сегодня пастырские советники все чаще приходят из мирян. Хотя это открывает поле для лицензированных практикующих консультантов, клинических социальных работников и психологов, оно может открыть его слишком широко; некоторые люди принимают титул «консультант» практически без профессиональной подготовки.

Как правило, те, кто называют себя «христианскими советниками» или «библейскими советниками», как правило, более евангелистские и фундаменталистские, чем те, кто называет себя пастырскими советниками. Их терапия обычно включает молитву и прозелитизм и в значительной степени полагается на Священное Писание. Джон Портманн из Вирджинии опасается того, что иногда называют терапией среди христианских консультантов. «Многие люди, посещающие христианские консультации, не имеют возможности справляться с серьезными проблемами, такими как депрессия», — говорит он. «Есть вера в то, что Священное Писание может дать все ответы на ваши вопросы.»

Услуги либо бесплатные, либо оплачиваются из собственного кармана, и консультанты также могут бесплатно предлагать «терапию», как им нравится, безотносительно каких-либо профессиональных рекомендаций. «Поскольку существует так много подходов к христианскому консультированию и нет стандартов ухода в мире религиозного консультирования, любой может сказать, что он христианский консультант», — сетует Энн МакВильямс, доцент пастырского ухода и консультирования Объединенной теологической семинарии. в Дейтоне, штат Огайо. МакУильямс часто отвечает на вопросы студентов, которые говорят ей, что чувствуют себя призванными в качестве консультанта.Такие студенты, как правило, фундаменталисты, которые рассматривают библейский текст как единственный ответ. «Трудность в том, что вы можете найти в Библии все, что захотите», — говорит Маквильямс.

Она выдвигает гипотетический случай домашнего насилия и развода. Буквальное толкование учения Иисуса: развод — это неправильно, точка. Библия подтверждает это. Он также поддерживает идею о том, что страдание — это спасение. «Таким образом, строгий консультант, основанный на Библии, может посоветовать этому клиенту терпеть насилие, потому что это воля Бога», — объясняет Маквильямс.Конечно, замечает она, Библия может также сказать клиентке, чтобы она оставила брак, потому что Иисус ненавидел насилие и считал супружество священным; домашнее насилие является нарушением этой святости. По ее словам, в христианском консультировании то, что вы слышите, зависит от системы убеждений консультанта.

Credential Confusion

Все большее число консультантов не имеют образования или аккредитации в качестве специалистов в области психического здоровья. Базирующаяся в Сарасоте Национальная ассоциация христианских консультантов требует только, чтобы ее 5000 членов зарегистрировались либо в программе из восьми курсов стоимостью $ 3,000, которую она разработала, либо в программе из одного курса с ее коммерческим подразделением, Академией христианского консультирования.И он призывает членов избегать государственного лицензирования, чтобы они могли свободно продвигать свои религиозные убеждения. «Если к нам в офис зайдет молодая женщина, чтобы обсудить свою беременность, мы скажем, что ее аборт — не лучший вариант», — говорит Стив Баран, президент организации. «Когда вы имеете государственную лицензию [в качестве консультанта или терапевта], вы не можете этого делать, потому что не можете навязать свои личные убеждения. Но, как христиане, мы должны уметь это делать».

Специалисты в области психического здоровья, имеющие государственную лицензию, хорошо обучены психологическому и эмоциональному консультированию, признает Баран, но они не обучены обращаться с людьми духовно.«Наши консультанты говорят то, что говорит Библия. Когда человек приходит навестить нас, в первую очередь мы должны убедиться, что отношения этого человека с Иисусом Христом правильные и хорошие».

Не все советники настолько доктринальные. «Наш подход состоит в том, чтобы взглянуть на веру и ценности человека и включить их в процесс исцеления, а не изменять их богословскую позицию», — говорит Росс из самаритянского служения в Денвере. Религиозное происхождение его советников сильно различается, во многом в зависимости от разнообразия в данном регионе.Например, форпост на Гавайях был основан епископалом, методистом и буддистом.

В отделении духовной помощи Медицинского центра Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе увольняют всех, кто обращается в свою веру на работе, — говорит директор Сэнди Ярлотт. «Мы пытаемся разработать стандарты, применимые ко всем конфессиям», — говорит она.

В Чикагском христианском консультационном центре в Орланд-Парке, штат Иллинойс, все консультанты являются лицензированными государством специалистами в области психического здоровья; немногие имеют богословское образование. «Мы верим, что каждая жизнь священна и предназначена для прославления Бога», — говорит исполнительный директор Брюс Френс.«Но мы также верим, что каждый человек — это единое целое, состоящее из тела, разума и духа». Вместо того, чтобы посоветовать избитой жене поддержать своего мужчину, потому что Библия запрещает развод, Френс сделал бы ее безопасность своим приоритетом и помог бы ей противостоять ситуации и уйти, что мало чем отличалось бы от того, что советовали бы большинство светских терапевтов.

Тем не менее, наибольший рост остается христианским и в основном евангельским. Гарольд Кениг из Университета Дьюка ссылается на то, что евангелисты открывают свои собственные христианские консультационные центры и коммерческие клиники, основывают христианские больницы и нанимают мирян в церковных учреждениях.«В этой стране много евангелистов, и в этих кругах христианское консультирование становится все более известным и популярным. И хотя некоторые религиозные христиане начали встречаться с профессиональными консультантами, это на самом деле является негативной реакцией на это движение».

Но работает ли это?

Большой вопрос заключается в том, работает ли консультирование на основе веры лучше светской психотерапии или работает ли оно вообще. К сожалению, количественных или качественных исследований результатов было проведено мало, и ответ во многом зависит от системы убеждений, о которой вы спрашиваете.Неудивительно, что большинство христианских и пастырских советников являются истинно верующими.

Но консультирование, основанное на вере, может разделять один фундаментальный факт с большинством психотерапевтов: активный ингредиент — это сила отношений между консультантом и клиентом.

Духовное консультирование — это, безусловно, путь для некоторых людей, особенно для очень религиозных, — говорит Кениг. «В Библии много практической мудрости о том, как думать о себе, как относиться к другим и как жить своей жизнью.Когда вы принимаете положительные аспекты этих учений, это может быть очень исцеляющим и терапевтическим ».

Подробнее об этом

Христианская сеть тренеров : www.christiancoaches.com, 425-558-1845. Обучает тренеров по программе дистанционного обучения онлайн.

Ранчо Ремуда : www.remudaranch.com, 800-445-1900. Христианский лечебный центр для женщин и девочек с расстройствами пищевого поведения.

SmartMarriages : www.smartmarriages.com, 202-362-3332. Организует программы, которые обучают супружеские пары проводить уроки брака в церквях и синагогах.

Памела Пол является автором Начальный брак и Будущее брака (Random House, 2002).

.