«Я не знала, зачем мне просыпаться». Личная история о жизни с депрессией
8 июля 2019 Жизнь Колонка
Человек в депрессии может выглядеть и вести себя совершенно обычно, но это не значит, что ему не нужна помощь.
Настя Дюжарден
Контент-маркетолог и психоактивистка.
Обычно, когда люди узнают, что у меня депрессия, я слышу что-то в духе «Никогда бы не подумал!». Так работает стереотипное мышление. Многие считают, что человек в депрессии перестаёт улыбаться, целыми днями лежит и думает о смерти. Но на самом деле у депрессии много лиц, и для каждого она разная.
Кто-то действительно впадает в полную апатию, перестаёт контактировать с внешним миром и выглядит очень грустным. А кто-то, как я в одном из эпизодов, в течение дня ведёт полноценную жизнь: ходит на работу, обедает с коллегами, смеётся над шутками; а вечером, приходя домой, ложится в кровать и часами рыдает, потому что жизнь кажется серой и бессмысленной.
Как всё началось
В моей медицинской карте три диагноза.
Первый — панические атаки — появился в 22 года. Второй — депрессия — в 23. Тревожное расстройство — в 25.
Мне 28, и я завершаю терапию после очередного депрессивного эпизода. Всего таких эпизодов было пять. Кажется, это называется рекуррентная (возвращающаяся) депрессия, но официально этого диагноза в моей карте нет.
Панические атаки и тревожное расстройство сейчас в ремиссии.
Официально депрессию у меня диагностировали в 23 года. Случайно. В тот день я пошла к неврологу, потому что панические атаки превратились в неотъемлемую часть моей жизни. В это время я уже почти два месяца не выходила из дома. Шаг за порог, и начинается: в глазах темнеет, сердце колотится, дышать становится трудно, и думаешь, что вот-вот умрёшь. При панических атаках безопасное пространство (где ты чувствуешь себя нормально) постепенно сужается. К моменту моего похода к неврологу оно сузилось до площади съёмной квартиры. Тогда я решила: пора.
В общем, невролог заподозрила у меня депрессию, которую панические атаки и запустили.
Так бывает. Панические атаки — очень сильный стресс для организма, а постоянный стресс может запустить депрессию.
Так я узнала, что у меня целых два диагноза. С которыми нужно было жить, работать и бороться.
На самом деле депрессия появилась гораздо раньше. Во время сессий с психотерапевтом мы определили, что первый эпизод я пережила ещё в подростковом возрасте. Я специально употребила слово «пережила», потому что своего состояния я не понимала — мне было просто очень грустно. Родители ничего не замечали, и у врачей я, соответственно, не была. В какой-то момент депрессия просто закончилась. Так бывает.
После было ещё несколько эпизодов. И этот — пятый.
Депрессия и жизнь
Даже в самые тяжёлые моменты депрессии (я называю их «ямами») внешне я оставалась обычным человеком: вела активную жизнь, ходила на работу, встречалась с друзьями. А ещё я была человеком, у которого всё было благополучно. То есть, если посмотреть на мою жизнь со стороны, мне было не из-за чего грустить.
А к началу последнего эпизода у меня вообще была не жизнь, а сказка: счастливый брак, престижная работа, хороший заработок, два кота — в общем, всё что пожелаешь.
Но депрессия так не работает. Это не болезнь «от нечего делать», не болезнь «бесящихся с жиру» людей.
Депрессия — это не «просто нужно чаще думать о хорошем».
В книге «С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам» депрессию очень точно сравнили с поцелуем дементора. Она высасывает из тебя всю радость и удовольствие. И остаётся только оболочка человека, который либо замыкается в себе и целыми днями лежит в кровати, либо продолжает жить привычной жизнью, но не видит в своих действиях особого смысла.
Точного объяснения причин депрессии нет. Пока врачи сходятся только в одном: скорее всего, её запускает нарушение в обмене нейромедиаторов — серотонина, дофамина и норадреналина. А вот причины, вызывающие эти нарушения, могут быть разными: как внешними, так и внутренними.
У человека может быть генетическая предрасположенность к депрессии.
И мои врачи сходятся во мнении, что это мой случай. У каждого из эпизодов были свои причины: общий стресс, смерть дедушки, стресс на фоне панических атак, опять общий стресс и последний эпизод, причины которого мы пока не выяснили. Для большинства людей это, несомненно, стрессовые ситуации, но человек справляется и через какое-то время возвращается к обычной жизни. А я не справлялась — отсюда появилась мысль о генетической предрасположенности.
В каждой из ям я ощущала бессмысленность своего существования, я не знала, зачем мне просыпаться, не знала, зачем вставать с кровати.
На выходных я даже не могла выгнать себя в душ. В такие периоды я просто лежала, заказывала себе еду, курила на балконе, иногда выпивала, слонялась по квартире, сёрфила в интернете и игнорировала звонки и сообщения друзей. По ночам я лежала в кровати и рыдала. Я не делала ничего полезного и практически ничего не помню — сплошная бесцветная полоса. Если бы какой-нибудь артхаусный режиссёр решил снять фильм о жизни человека в депрессии, то в качестве сценария отлично подошёл бы мой обычный день, один и зацикленный.
Один из симптомов депрессии — ангедония, то есть снижение или утрата способности получать удовольствие. Меня ничто не интересовало, я ничего не хотела. Помню, что 31 декабря 2018 года я лежала в кровати и со слезами говорила мужу, что я не хочу ехать отмечать Новый год, что я хочу остаться здесь, под одеялом. В итоге меня победило чувство вины. Я понимала, что муж без меня никуда не поедет, а значит, я испорчу ему праздник. К 10 вечера я была у друзей и пила со всеми шампанское. Понадобилось много сил, чтобы собрать себя и поехать, но я смогла.
И до, и после этого эпизода я оказывалась в такой ситуации сотни раз, но всегда находила силы заставить себя что-то сделать.
Я понимала, что у каждой ямы есть дно, и, если я на это дно опущусь, вылезти будет тяжело.
Обычно это происходило так: я просыпалась, какое-то время лежала в постели и собиралась с силами, чтобы подняться. Потом я поднималась и какое-то время просто сидела на кровати, иногда начинала плакать, потому что совсем не хотела этого делать — вставать, куда-то идти.
Потом я шла в душ и около часа проводила под струёй очень горячей воды. Иногда времени на сборы у меня не было, тогда я вскакивала, натягивала на себя первые попавшиеся шмотки и вылетала из квартиры — просто не давала себе времени осознать происходящее и застрять в болоте апатии.
Со стороны я выглядела совершенно обычным человеком и вела себя как совершенно обычный человек. Но внутри меня что-то было не так. Что-то постоянно наталкивало меня на мысль, что это состояние никогда не кончится и я буду жить с ним вечно. Что я никогда не начну получать удовольствие от жизни, а смеяться буду только тогда, когда смеются все, ради приличия.
Лечение
С момента, как мне диагностировали депрессию в первый раз, моё лечение не изменилось: это сочетание медикаментозной и психотерапии. Таблетки помогают мне привести в порядок тело и мозг, а психотерапия — разобраться, что происходит в моей голове.
Несколько раз мне меняли антидепрессанты, потому что предыдущие не подходили или слабо действовали.
Но это не проблема с врачом, просто так работает мозг. Кому-то подходят одни препараты, кому-то другие. И толерантность к медикаментам у всех разная. Например, моего друга, с которым мы лечимся у одного врача, буквально уносит с четверти таблетки одного успокоительного, а меня не берёт и половина.
Одна из проблем лечения депрессии — её табуированность. Ты не можешь её обсудить ни с кем за пределами медкабинета. Люди могут не понять, решить, что ты псих, или начать заваливать «полезными» советами типа «Отвлекись, посмотри хорошее кино». А ещё тебе может попасться некомпетентный безучастный врач.
Однажды мой психиатр был в отпуске, а у меня начались соматические проблемы с дыханием. Это случилось не в первый раз, и я точно знала, что делать. Поэтому я просто записалась к больничному психотерапевту по страховке. Я ушла посреди приёма, громко хлопнув дверью. Сказать, что я была в ярости, — не сказать ничего. В первый раз я услышала классическое «Подумайте о хорошем перед сном, и всё пройдёт».
Я до сих пор не понимаю, как этот врач получил образование. К тебе приходит человек за помощью, а ты обесцениваешь его проблемы и разговариваешь с ним как с ребёнком.
Такое отношение врачей — это ещё одна проблема, из-за которой люди боятся идти к доктору или не продолжают лечение после первой сессии.
Однажды я набралась смелости и рассказала о своём состоянии другу. И оказалось, что мой друг искал точно такого же человека, с которым можно было всем этим поделиться. Но так же, как и я, боялся.
Это был один из переломных, по моему мнению, моментов лечения. Я решила, что не буду бояться говорить людям, что со мной происходит. Не буду скрывать своего состояния и не буду сваливать его на плохое настроение. Это очень важно, потому что сокрытие эмоций только усиливает нервное напряжение.
С тех пор как я стала открыто говорить о своём состоянии, я обнаружила, что вокруг очень много людей таких же, как я, и одновременно других. Мне писали знакомые и знакомые знакомых, рассказывали свои истории и просили совета.
Чаще всего — порекомендовать врача. Я уже писала, что у депрессии много лиц, как и у других психических заболеваний. И все эти люди были разными. Кто-то беспокоился о том, что о нём подумают. Кто-то не хотел принимать лекарства, боясь подсесть (а некоторые препараты действительно вызывают привыкание). Кто-то опасался, что за ним на всю жизнь закрепится клеймо «психа».
Выздоровление
Сейчас я заканчиваю медикаментозную терапию, то есть прекращаю пить таблетки. Мой психиатр считает, что я к этому готова. Я, если честно, не очень в этом уверена. Лечение последнего эпизода строилось на трёх опорах: лекарствах, терапии и поддержке близких. А останется две. Это немного страшно. Я бы сравнила этот страх с поездкой на двухколёсном велосипеде без страховочных колёс.
Страшно, потому что всё может повториться. И моя история болезни такую вероятность вовсе не исключает. Больше всего меня страшит не сама болезнь, а состояние, в котором я нахожусь в эти периоды. Иногда начинает казаться, что это никогда не кончится.
А такие мысли, как вы понимаете, не способствуют выздоровлению. У меня были периоды, когда я начинала понимать самоубийц. Нет, я совсем не думала о суициде, но иногда это и вправду казалось единственным способом избавиться от этого состояния.
Но на самом деле мне действительно лучше. За все эпизоды, которые со мной случались, так я могу сказать в первый раз. У меня нормальное настроение. Не хорошее, просто нормальное. Нужно долго пробыть на дне эмоциональной ямы, чтобы радоваться таким вещам. У меня опять появились интересы, я вернулась к любимым пешим прогулкам и много читаю. Я не провожу все выходные под одеялом. И я смеюсь, когда действительно смешно.
Могу ли я считать это победой? Да. Могу ли я сказать, что полностью здорова? Нет. Моя терапия ещё не окончена. Я пережила не первый депрессивный эпизод. И нет никаких гарантий, что он будет последним.
Читайте также 🧐
- Как быть хорошим другом для человека в депрессии
- Почему нельзя бороться с депрессией в одиночку
- Как распознать скрытую депрессию у ваших близких
Казанские истории: жизнь людей с ментальными особенностями и психическими заболеваниями
Мы с сыном живем в Иннополисе.
С его папой мы в хороших отношениях, но он живет в другом городе и участвовать в воспитании Феди не может. До двух лет Федя был таким же, как все, но годам к четырем его отличия стали очень заметны. Во-первых, он очень плохо говорил, во-вторых, у него появилась физическая неловкость. Он не мог прыгать на двух ногах, у него бывает раскоординация, когда ему сложно повторить движение даже за кем-то. Невролог поставил диагноз СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности), мы обратились еще и к психиатру, чтобы выяснить причины Фединых особенностей, но диагноза пока нет.
Ему сложно налаживать контакт с остальными детьми — невролог считает, что это из-за проблем с речью. У Феди не все эмоции ярко выражены, он не может их обозначить и контролировать, особенно это касается агрессии — когда он пошел в садик, у него начались конфликты. Дети видят, что он не может нормально разговаривать, у него специфический тембр, он говорит протяжно и громко. Если с физикой мы справляемся и работаем над этим, то с коммуникацией сложнее.
Слышать мнение людей бывает очень сложно. Не когда тебе дают совет, а когда начинают оценивать, что-то предполагать, хотя они не специалисты, — это было самое тяжелое. Я то успокаиваюсь, то наступает отчаяние, когда думаю: все к чертям, вообще ничего делать не буду! Но беру паузу и продолжаю. Когда я акцентирую свое внимание не на том, как помочь ребенку в целом, а на его минутных потребностях в общении, ласках, обнимашках, разговорах — мне легче, я чувствую, что суета отходит на второй план.
Мы живем вдвоем, временами я просто не могла находиться с ним в одной комнате — особенно в начале были такие периоды. Иногда мы проводили вечера в молчании или я задавала вопросы, на которые можно ответить «да» и «нет». Все говорят, что нужно развивать воображение ребенка и задавать открытые вопросы, головой я это понимаю, а на практике ничего не получается. Федина разговорчивость сильно зависит от настроения. Иногда мне кажется, что это следствие: из-за того, что он говорит неразборчиво и его плохо понимают, он в садике часто играет один и поэтому мало говорит.
Воспитательница это видит, и она может ему уделить какое-то время, а потом дать время поиграть одному. Может, у него просто характер такой, что ему комфортно одному: если я прошу его поиграть в комнате, он найдет чем заняться, ему не будет скучно. Он берет игрушки и играет или я даю ему краски, и он рисует.
Год назад у Феди было мало желания общаться с другими. Летом я заметила — может, это из-за карантина, когда не было общения, — он пытался влиться в компанию. Если кто-то играл в догонялки, он тоже бежал, кричал, хотел участвовать. Есть пара друзей в садике, но у Феди нет такой привязанности, чтобы он предлагал пойти в гости к кому-нибудь, например. Сейчас он меньше отстраняется в садике, начал делиться игрушками. Во время игры может кого-то толкнуть, просто потому что разогнался — очень легко перевозбуждается. Из-за этого некоторые девочки с ним боятся играть, а он может хотеть. Если его кто-нибудь толкнул или отобрал игрушку, он сильно злится, лезет драться сразу. Но с детьми, которые не проявляют к нему агрессии, он общается очень спокойно.
Мы специально учились выражать некоторые эмоции — Федя не мог этого делать. Если он злился, он мог драться и кусаться, мне столько сообщений писали родители из разряда: «вы что, не можете воспитать своего ребенка?». И мы с Федей учились эту злость выражать: если тебе плохо, ты можешь порычать, кричать, топать ногами, бить подушку, но не людей. До сих пор некоторые эмоции он не распознает, например, сейчас с обидой работаем. Когда задаешь вопросы, он может рассказать, что он в садике делал, как себя чувствует. Чаще всего он говорит: «я злюсь» или «я грустный», «я радуюсь» тоже может сказать. Позитивные эмоции у него тоже не всегда получается выражать. Иногда дети смеются, и он может засмеяться — потому что все вокруг это делают, а не потому, что ему смешно. Феде нужны очень яркие впечатления, чтобы положительные эмоции проявлялись так же ярко, как негативные.
Дома мне с Федей чаще всего легко, он спокоен, но в садике у него много раздражителей, и мы говорили с воспитательницей, что делать в разных ситуациях.
Это очень круто, она очень меня поддерживает. На детской площадке я часто вижу, что дети транслируют отношение взрослых к Феде. Взрослые его ругают, а дети начинают дразнить, слыша это. Людям, которые общаются с Федей, стоит знать, что ему очень сложно себя контролировать, и нельзя построить коммуникацию, просто сказав: «Федя, так нельзя». Иногда даже двадцать раз сказать недостаточно.
Истории выздоровления от депрессии — Дэн
О Дэне:
Я 55-летний адвокат из Буффало, штат Нью-Йорк. Я представляю людей – клиентов, которые пострадали в результате несчастных случаев. После того, как мне поставили диагноз «депрессия», я запустил сайт Lawyerswithdepression.com. в 2007 году, чтобы помочь тем, кто борется с этой болезнью. Он начинался как сайт, помогающий юристам, но вырос и теперь включает широкую аудиторию всех, кто страдает депрессией. Об этом писали в The New York Times, The Wall Street Journal, на CNN и во многих других национальных и международных изданиях.
Я выступаю по стране на тему депрессии.
Ко мне пришло осознание того, что ни одна вещь или лечение меня не вылечит. Депрессия была чем-то, с чем мне нужно было научиться справляться, как и с любым другим хроническим заболеванием. Теперь я знаю, что ходить на терапию и принимать лекарства недостаточно, чтобы поддерживать свое здоровье. Я разработал план игры, чтобы справиться с моими текущими симптомами. Другое важное осознание состоит в том, что, хотя депрессия причиняет мне боль, когда я ее испытываю, теперь я знаю, что она не будет длиться вечно. Это пройдет. Все наладится.
Что действительно помогло?Упражнение.
- Хотя любая форма упражнений хороша, я считаю, что мне нужно ходить в спортзал и действительно повышать частоту сердечных сокращений в течение примерно 30 минут, по крайней мере, три раза в неделю, чтобы быть в лучшей форме.
Волонтерство.
- 10 лет назад я создал еженедельную группу поддержки для страдающих депрессией. Я нахожу, что это не только помогает мне справиться с депрессией, но и заставляет меня чувствовать, что я помогаю другим, рассказывая о том, что я узнал. Я также раз в неделю работаю волонтером в бедной городской школе. Я люблю детей и чувствую их тепло и любовь ко мне. Это также держит вещи в перспективе и напоминает мне обо всем, за что я должен быть благодарен.
- Во-первых, признать, что у вас есть проблема и вам нужна помощь, — это не слабость. По моему опыту, парни с депрессией пытаются «смириться» и продолжать. К сожалению, это не работает. Я научился этому на собственном горьком опыте. Вы не можете стать лучше, летая в одиночку.
- Во-вторых, я твердо верю в группы поддержки, потому что депрессия может быть таким изолирующим состоянием. Нам нужно быть рядом с теми, кто «понимает» и может предложить нам утешение, понимание и надежду.
- В-третьих, узнайте как можно больше о депрессии. Для начала почитайте хорошую книгу. Я рекомендую книгу «Избавление от депрессии: чему вас не научит терапия и чего не могут дать лекарства» Ричарда О’Коннора, доктора философии.
- В-четвертых, поскольку депрессия отчасти является результатом того, что в мозгу что-то пошло не так, нам нужно сосредоточить свои усилия на том, чтобы обратить это состояние вспять. Лучший способ – регулярно заниматься спортом. В вашем плане восстановления от депрессии просто нет замены этому.
Вы не можете стать лучше, летая в одиночку.— Дэн Лукасик, судебный адвокат и основатель Lawyerswithdepression.com , основанный на из Буффало, Нью-Йорк.
Моя история глубокой депрессии | Здоровое место
Штатный сотрудник HealthyPlace.
com
Во время глубокой депрессии я словно попал в другой мир. Я видел, как другие вокруг меня улыбаются и наслаждаются тем, что они делают, но я не мог быть таким же. Во мне всегда отсутствовала часть. Вот моя личная история жизни с большой депрессией.
Я Бернис. Мне 33 года, и я страдаю большой (клинической) депрессией с 1990 года.
Большая депрессия — болезнь не из приятных, но с ней можно справиться. До того, как мне поставили диагноз «депрессия», я потерял отношения, которые у меня были, не только со своими близкими, но и с членами семьи. Никто не знал, что происходит, и до того, как мне поставили правильный диагноз депрессии, я не мог никому объяснить свое поведение, поскольку не мог объяснить, что происходит.
Пропал интерес — не только к друзьям, семье, но и к мужу и детям. Различные вещи иногда усугубляли ситуацию, например, сильный стресс. Я стал склонен к суициду и чувствовал себя обузой для всех, кто заботился обо мне; и это часть, которая захватила бы мой мир больше всего.
Попытка самоубийства: триггер для получения лечения от депрессии
Я обратился за лечением от депрессии, когда понял, что мои повседневные обязанности страдают и не выполняются должным образом. Я перестал заботиться не только о себе, но и о других, которые от меня зависели. Моя семья тоже страдала от моего поведения. Казалось, это в некотором роде вгоняло их в депрессию и беспокоило меня больше, чем обычно.
Пока я работал со всеми, у меня случился рецидив депрессии. Я принял передозировку лекарств и пытался покончить с собой. Слава богу, я этого не сделал, но в ту ночь я увидел кое-что, чего никогда раньше не видел. Я понял, как переживали и болели моя сестра и племянник, но на этом не остановился. Я также видел разочарование на лице моего врача. Не «ты дурак» или ругающее лицо, а лицо искреннего заботливого человека. Это то, что я никогда не хочу видеть снова, и просто эта мысль, когда начинается депрессия, все, что мне нужно сделать, это подумать об этом, и это напоминает мне, что я очень забочусь обо мне и ни для кого не обуза.
Облегчение депрессии с помощью антидепрессантов и терапии
В настоящее время я принимаю антидепрессанты. Когда я начал принимать лекарства от депрессии, они работали пару лет, но у меня выработался иммунитет, и антидепрессант оказался неэффективным. Мой врач назначил мне другой антидепрессант, но мне требовалась чрезвычайно высокая доза антидепрессанта, чтобы он был эффективным, и это вызывало ужасные побочные эффекты. Так что какое-то время мне давали низкую дозу, потому что я был подвержен высокому риску самоубийства.
Когда я искал в Интернете информацию о депрессии, я понял, что быстрое лечение депрессии невозможно за одну ночь. Тогда я обратился за помощью к другому врачу. Мы попробовали несколько лекарств от депрессии, пока он не нашел антидепрессант, с которым я мог справиться. Это творило чудеса для меня. Как и раньше, антидепрессант со временем потерял часть своей эффективности, но врач добавил к нему другие лекарства (увеличение антидепрессанта), и жизнь стала намного приятнее.
Лекарства от депрессии — это не все, что я делаю сейчас, чтобы сделать жизнь более терпимой и приятной. Я провожу групповую терапию депрессии и посещаю частного психотерапевта.
Приверженность лечению депрессии меняет мир
Я участвую в своих программах вместе с антидепрессантами уже четыре года, и все настолько изменилось. Моя семья более понимающая. Я могу справляться с ситуациями лучше, чем раньше. Я снова работаю над получением высшего образования. У меня более стабильные отношения, когда тот, с кем я нахожусь, понимает, что я не могу постоянно со всем справляться. Раньше я никому из своих близких не рассказывал, что со мной происходит. Теперь я нашел человека, с которым могу поделиться своими мыслями и чувствами.
Возможно, мне потребовалось 15 лет жизни с большим депрессивным расстройством, чтобы, наконец, стать более довольным собой и своей жизнью, но это стоит усилий, которые я приложил к этому, так как это прекрасное чувство знать, что я выжил . Моя депрессия никогда не пройдет, но с ней можно справиться с помощью правильных антидепрессантов, членов команды (людей, которые проходят через нее вместе с вами) и хорошей группы поддержки.
