Мужчины рассказывают, почему они плачут
«Афиша Daily» поговорила с мужчинами, которые не стесняются выражать эмоции, о принятии чувствительности и реакции общества на их слезы.
Сергей Касьян, 39 лет
Специалист по допечатной подготовке
Я эмоциональный человек. Допускаю, что мне не очень хватало родительского тепла, поэтому стараюсь дать его своим детям: постоянно обнимаю их, целую, невзирая на то, что это не принято в нашем обществе со стороны отцов. Недавно мы смотрели с семилетним сыном мультфильм «Тайна Коко» — в конце оба рыдали. К тому, что папа плачет, сын отнесся абсолютно нормально. Я сознательно стараюсь не муштровать его в плане «не веди себя как девчонка». Со мной у сына полная свобода в выражении эмоций: он нежный и ласковый человек — и мне кажется, что не нужно запирать это внутри.
Я могу заплакать в любой момент. У меня был очень тяжелый период в конце 2012 года, когда одновременно накопилось много проблем и потрясений, случился возрастной кризис.
Меня накрывало так, что я прямо не мог остановиться. Обычно я стараюсь не плакать на людях, но тогда я уже не мог сдерживаться даже вне дома. Я плакал буквально неделю почти нон-стоп каждые 10–15 минут с небольшими передышками. Мне кажется, мне это здорово помогло.
Слезы — это освобождение организма от остатков печали, совершенно естественная вещь, как и общение людей между собой. Я недавно вернулся из Израиля и понял, что там, как и в Западной Европе, люди не прячут глаз: когда ты смотришь на человека на улице, ты взглядом обмениваешься с ним какой-то информацией. Мне жутко не хватает этого в России. Мы все здесь очень заперты в своих саркофагах: каждый ходит в каменном мешке, старается за ним спрятаться и ничего не слышать. А ведь люди созданы для общения друг с другом, и это касается не только слез, но они — одна из вещей, которая может сопутствовать единению общества и построению доверия между людьми.
Я не сталкивался с осуждением. Во всяком случае вслух этого никто никогда не говорил.
Дома тоже особо никто не реагирует. Я взрослый человек, поэтому сам решаю, что мне делать. С возрастом я становлюсь только сентиментальнее — допустим, над мультиком точно так же лет 15 назад я бы не плакал. Трудно сказать, с чем связаны изменения. Возможно, просто пришло понимание, что плакать — нормально. И что не нужно скрывать эмоции.
Гоша Бергал, 27 лет
Фотограф, модель, актер
На вид я грубый, но внешность обманчива: я достаточно сентиментальный человек — и если эмоции меня переполняют, я их не сдерживаю. Периодически хочется плакать по разным причинам, слезы — это крайняя точка как в негативных эмоциях, так и в позитивных. То есть когда я счастлив, тоже могу поплакать. Такая амбивалентность бытия.
Может, мужчины и женщины по-разному испытывают эмоции, но они присущи всем. Лично я очень эмоциональный. Если мне по-настоящему нравится девушка, то я превращаюсь в идиота: сильно сковываюсь, стесняюсь. Если весело мне и никому не весело вокруг, то все узнают, что мне весело.
Несколько раз я сталкивался с осуждением из-за того, что я слишком ранимый. Друзья относятся с пониманием, но девушкам обычно это не нравится. У них в голове есть определенный образ, и если я его не оправдываю, они меня осуждают. Однажды я очень расстроился из-за того, что понял, как много времени провел с человеком, который, как я думал, понимал меня, а оказалось, нет.
На публике я стараюсь сдерживать эмоции, но иногда не получается. Последний раз я плакал на людях в декабре 2017 года, когда хоронили друга. Все это, конечно, очень печально.
Самое главное — честно проявлять эмоции, без лицемерия. Был момент, когда на съемках меня попросили заплакать. Что мы только не делали: мазали глаза специальной помадой, резали лук, но у меня все равно не получилось выжать слезы. Плакать нужно искренне, когда организм этого требует.
Иван Глобин, 32 года
Музыкант, моушен-дизайнер
Последний раз я плакал, кажется, позавчера. Я был один, мне было грустно, но я не мог сформулировать, почему, — такое бывает.
Если ты понимаешь, что накопилось очень много печали, ты плачешь — и становится легче. Даже не разбираясь в самой проблеме, таким образом можно немного облегчить себе жизнь.
Я могу ехать в метро, слушать песню и заплакать, потому что меня тронула песня. Не так, чтобы прямо совсем разреветься и уткнуться кому-то в плечо, но вполне нормально, как говорится, «всплакнуть». В такие моменты я отключаюсь от окружающего мира: понимаю, что рядом есть люди, но чьи-то косые взгляды мне неинтересны.
Слезы считаются признаком слабости. Существует стереотип: «Мужик не должен плакать, это ему не свойственно». И если мужчина демонстрирует свою слабость, другие мужчины могут его загасить. По мне так наоборот, если ты боишься таких проявлений, это признак того, что ты постоянно ощущаешь себя в опасности, и на самом деле ты слабее, чем хочешь казаться.
Но я никогда не плачу в ситуациях, где это неуместно — например, когда унижают меня или кого-то из близких. Можно потом где-то одному поплакать, выплеснуть этот стресс, но при самозащите, конечно же, нужны адекватные действия.
Когда мы с друзьями смотрим фильм, а там играет трогательная песня или кто-то умирает, я не стесняюсь плакать, если мне хочется. Среди моих друзей уже давно нет людей, которые пытаются использовать мою ранимость против меня или как-то меня уколоть. Таких людей нужно держать от себя подальше.
Слезы — это признание своей грусти. Только приняв ее, ты можешь двигаться дальше. Слезы — реакция твоего тела, часть тебя. Есть руки и ноги, я их использую, для того чтобы жить. Слезы тоже физическое выражение определенного спектра эмоций — вот и все. Ни более и ни менее.
Алексей Потапов, 27 лет
SMM-менеджер
Последний раз я плакал в кинотеатре на фильме «О чем говорят мужчины. Продолжение». Я прямо терпеть не могу русский кинематограф, но друзья заставили сходить. В одной из сцен герой говорит: «Тише, тише, слышите? Это счастье». Они вспоминали свое детство, молодость и то, как дружили все это время. В этот момент у меня полились слезы. Была еще одна фраза: «Блин, ребят, давайте быть счастливыми».
Когда я плачу, я точно не испытываю стеснения — при ком бы это ни происходило. Но с другой стороны, если бы я ехал в троллейбусе и услышал песню «Старый клен» из фильма «Весна на Заречной улице», заплакать бы я постеснялся. Ведь вокруг меня были бы незнакомые люди, к тому же часто негативно настроенные. Слезы — это эмоциональный высер, от которого тебе становится кайфовее и легче.
В декабре 2016 года у меня случилась слезная терапия. Сначала была долгая командировка: я работал с Дедом Морозом, мы исполняли желания из писем людей. Когда приехал в Москву, меня дважды ограбили за 10 дней, а между грабежами чуть не умерла знакомая. У меня украли рюкзак, где лежали документы, чужие деньги, ключи от квартиры, карточка, на которую должна была прийти зарплата, и прочее. Я не понимал, какого хрена: мне через три дня вылетать в Армению, у меня вообще ничего нет, а впереди Новый год, поэтому восстановить все можно только после праздников. В канун праздника я приехал домой и понял: я один, вокруг тишина — стало прямо больно.
Я налил себе водки, вышел на балкон с красивым видом — и начал плакать прямо навзрыд. Сосед по квартире услышал это и стал задавать мне вопросы, а я заорал так, что, наверное, весь дом проснулся. Это был самый эмоциональный момент в моей жизни. С другой стороны, это все мелочи — я же жив и здоров. Сейчас я думаю, а какого хрена ревел? Наверное, нужна была эмоциональная разгрузка — мне это помогло.
Одна подруга называет меня слезливой тварью. Все знают, что я сентиментальный, что могу заплакать, например, от счастья, произнося тост. Знакомые скорее удивляются тому, что из-за работы я стал немного циничным и уже не так воспринимаю чью-то боль. Если раньше я пропускал все через себя, то сейчас фильтрую.
Наверное, меня настоящего символизируют слезы. Я живу не притворяясь и могу быть прозрачным в плане эмоций — это осознание себя как личности. Я говорю не о том, что нужно плакать, просто нужно не стесняться показывать свои эмоции.
Никита Понарин, 20 лет
Студент
Раньше я стеснялся того, что могу поплакать, но недавно пришел к мысли, что слезы — это нормально.
В детстве я много рыдал — прямо рыдал в истерике во время ссор с родителями. Мать меня пинала: «Че ты рыдаешь? Ты же мужик» — хотя сама доводила до этого. В четвертом классе у нас случился какой-то конфликт: она прибежала в кабинет и начала на глазах у всех потрошить мой рюкзак, в который было навалено много разных вещей. Потом она сказала моей классной руководительнице: «Можете врезать ему ремнем». Я ощущал полную несправедливость, но чтобы не заплакать при всех, убежал. Мне было страшно, что меня осудят.
Сейчас с этим проще. Во-первых, я окружил себя людьми, которые меня поддерживают (также Никита ведет тематический телеграм-канал. — Прим. ред.). Они могут сказать: «Ну че ты плачешь, перестань». Для них слезы — это что-то не очень хорошее, но в целом не страшное. Агрессивных моментов вроде: «Ты, че, баба?» — нет. Поэтому сейчас мне совсем не так стыдно по сравнению с тем, что было в школе.
Последний раз я плакал пару дней назад, когда сестра подарила мне рисунок. Ей исполнилось пять лет, и я как-то не особо верил в ее способности к рисованию, но она сделала потрясающую картину с очень красивым оленем — я растрогался.
Она старалась. Собиралась подарить его маме, но подарила мне.
Недавно я плакал из-за сообщения. Общался с моей потенциальной любовью о развитии отношений: до этого я не мог найти отклик в человеке, а тут увидел надежду. И эта надежда меня сильно растрогала, обрадовала. Я посмотрел на текст, где было написано: «Может быть» — и расплакался. Я не люблю плакать, но это получается непроизвольно.
Раньше плакать было очень тяжело: каждый раз я чувствовал огромный комок, а когда ты долго носишь в себе этот комок, он становится еще больше — и в итоге ты просто плачешь навзрыд, прямо боль получается. Сейчас мне намного проще пустить пару слезинок, посидеть 10 минут в своих раздумьях, выплеснуть эмоции наружу, переосмыслить свое отношение к человеку или ситуации. Слезы у меня в этот момент выходят просто как небольшой поток, а потом я успокаиваюсь.
Георгий Полищук, 30 лет
Фотограф
Мой отец — весьма чувствительный человек, но он все держит в себе. Единственный раз его прорвало на эмоции, когда умер его отец, — тогда меня просто шокировала его реакция.
Меня не воспитывали так, что мужику нельзя плакать, но среда, в которой я рос, обязывала к тому, чтобы держать чувства при себе. Могут быть высмеяны не только слезы, но и любые эмоции. Хочется, чтобы другие люди как-то бережно к этому отнеслись, но не получается.
Последний раз я плакал пару недель назад, когда смотрел мультфильм «Тайна Коко». Я лежал в кровати с ноутбуком и по привычке пытался сдержать слезы, но потом подумал, что я один — так почему бы не поплакать. На самом деле ничего прямо вызывающего слезу там нет, но чуваки из Pixar умеют растрогать. В «Истории игрушек», например, я плачу, когда Вуди говорит Базу, что он летит, а Баз отвечает: «Нет, Вуди, я просто красиво падаю». У меня в этот момент слезы просто ручьем текут.
Когда умерла бабушка, с которой мы были очень близки, я почему-то не мог заплакать, и это сдавленное чувство в груди не проходило в течение нескольких дней. А если ты сразу поплачешь, ты разряжаешься, становится гораздо легче. Поэтому мне бы хотелось чаще плакать.
Если говорить о мужественности, то недавно мы с лучшим другом обсуждали, что сами превратились в тех, кого боялись в детстве, — мы оба росли очень нежными детьми, а потом полысели, отрастили бороды. Это какой-то защитный механизм, который работает не только на уровне психологии, но и физиологии. Ты приобретаешь определенные внешние черты, чтобы оградиться от неприятностей и опасностей.
Для меня важнее разговоры не о том, чего не должен делать мужик, а, наоборот, о том, что он должен делать: в первую очередь, брать на себя ответственность, заботиться о близких. Но здесь уже совсем размываются гендерные границы, потому что все это должен делать любой нормальный человек.
Я не скажу, что я чувствительный, но меня может задеть ситуация, которая касается моих родных, потому что мне не все равно, что они думают и что с ними происходит. Бывает, могу заплакать после долгих и серьезных разговоров с женой — например, когда мы обсуждаем нашу семью, будущее, родителей и то, что они уже в возрасте.
Однажды жена начала плакать вместе со мной. У нее нет никаких предрассудков, а я в моменты своей чувствительности показываю, что не робот.
«Телевизор не могу смотреть. Все время плачу» Российские власти делают вид, что вторжение в Украину — это продолжение Великой Отечественной. Мы узнали, что об этом думают те, кто видел ту войну своими глазами
Калужская область. Село Ульяново, сожженное немцами
Михаил Савин / ТАСС
Накануне Дня Победы Владимир Путин заявил о «священном долге» «не допустить реванша идейных наследников» нацистов. Именно продолжением борьбы с нацизмом российские власти уже третий месяц оправдывают вторжение в Украину — попутно обвиняя в нем все новые страны. К 77-й годовщине победы в Великой Отечественной войне «Медуза» поговорила с теми, кто пережил настоящую войну с нацизмом. О жизни под бомбардировками, постоянном голоде и долгожданном окончании войны — а также о своем отношении к вторжению в Украину — рассказывают те, кто застал самый первый День Победы.
Борис Лисицын
94 года, Москва
В период массовых репрессий [в 1937 году] моего отца — одного из первых комсомольцев — арестовали как «врага народа» и сослали в лагеря. Я жил с мамой и братом. В 1941-м мне было 13 лет. Мальчишка с ветром в голове. Обыкновенный школьник, который радовался, убегая с уроков.
Двадцать второго июня по радио сообщили, что в 13 часов передадут важное сообщение. Никто не знал, что именно скажут, слухи ходили самые разные. В час дня все сидели у радио и услышали о нападении фашистской Германии.
Мы с семьей тогда жили на «Пушкинской». Жители нашего дома пришли на собрание. Каждому дали противогаз и сказали надеть его в случае тревоги. Показали бомбоубежище в подвале. Но москвичи не почувствовали, что началась война, пока не начались регулярные воздушные налеты на город.
Для меня самым страшным днем войны стало 16 октября 1941 года. Именно тогда немецкие войска были как никогда близки к Москве — остановились всего в 15–20 километрах от города.
Детей, живших в нашем доме, в тот день построили парами и отвели в подвал-бомбоубежище. У всех на бедрах висели противогазы, но никто их не надел. В подвале чувствовались воздушные удары от падающих бомб.
В те дни из Москвы шла эвакуация — вывозили предприятия и население. Перед нашей семьей тоже встал вопрос: уехать или остаться? Маме удалось организовать отъезд, и нас буквально впихнули в эшелон из Москвы. Ехали в обычной теплушке с нарами.
Через 16 суток добрались до Саратова. Мою семью распределили в поселок Лысые Горы. Мама работала там воспитательницей в эвакуированном детском доме, а я стал пастухом в колхозе. Собирал стадо коров, выводил на луг, а к вечеру пригонял скот обратно. С каждого дома мне платили половину ломтя хлеба, десять картошек и пол-литра молока.
Во время эвакуации я не учился. Только спустя полтора года, когда немцев отогнали от Москвы и мы вернулись домой, я продолжил ходить в школу. Мы сидели на уроках, а потом шли на железнодорожную станцию — разгружать платформы с дровами.
Потом везли их обратно к школе, чтобы отапливать котельную.
Был голод, но на больших переменах в школе всем ученикам давали стакан чая, конфетку-карамельку и один бублик. Это маленькое счастье стало моим главным воспоминанием о том времени. Я запомнил эти перемены на всю оставшуюся жизнь.
Девятого мая 1945 года, как только объявили, что Германия капитулировала, люди двинулись на Красную площадь. Мы с мамой тоже там были. Музыка, танцы, поцелуи совершенно незнакомых людей. Слезы радости и облегчения. Все повторяли: «Будь что будет, лишь бы не было войны». Мы все верили в этот лозунг и надеялись, что дальше жизнь будет хорошая, — но никто тогда не представлял, какая именно.
О том, что 24 февраля 2022 года начались военные действия, я узнал по телевизору. [Там сказали, что] Вооруженные силы РФ начали «спецоперацию» на Украине чтобы обеспечить безопасность границ России от сил НАТО. Я человек немолодой, я пережил войну, голод, не одну смену денег, но я не понимаю, что такое «спецоперация».
Что значит это слово? В переводе на простой язык это война.
Всем людям хочется, чтобы сосед был добрый, хороший. Но, как я понимаю, с Украиной у нас не получается нормального соседства. А там, где кончается дипломатия, начинается стрельба из орудий. Я не понимаю, зачем все это нужно.
Наверняка на Украине есть как люди, недовольные тем, что они живут на территории этой страны, так и люди, которые счастливы жить на Украине. Кто-то хочет быть в составе России, кто-то хочет быть в составе Европы, а кто-то и сам не знает, чего он хочет. Не знаю, чем это кончится. Думаю, чтобы понимать, нужно быть дипломатом, экономистом, политиком.
Я стар, мне тяжело читать новости. Но я вижу, как резко выросли цены. Очень сильно. Непонятно, почему так произошло. Ушли иностранные компании, но я уверен, что при желании внутренние ресурсы страны могут без проблем все это заместить.
Как и всякому нормальному человеку, мне небезразлична эта война. Я бы хотел, чтобы любое вооруженное столкновение заканчивалось мирным путем.
Зачем проливать кровь людей? Можно и нужно все решать дипломатически. Одна страна сделает одну скидку, другая другую — и в итоге все придут к компромиссу.
Светлана
82 года
Мой папа пошел воевать, когда я только родилась, — и пропал без вести. Мы с мамой так и не узнали, где и как он погиб.
Во время войны мама вместе с другими женщинами держала хозяйство. А потом мы победили! После войны возвращение каждого мужчины было праздником. Мама снова вышла замуж, и мы переехали в другой город.
Было же когда-то нормально. Советский Союз был. И защищались уже от фашистов однажды. Сейчас Россия делает то же самое. Фашисты должны были оставить русских людей в покое.
Пусть каждый, кто хочет, говорил бы в Украине на своем языке: кто на украинском, кто на русском. Но нет, там нацисты оказались. Запретили на русском всем говорить. Русских ненавидят там. [Там есть] фашисты, которые получают деньги за свои антироссийские настроения, — их сейчас и наказывают.
Россия не сдастся, у нас много людей. Много солдат погибнет. Пусть гибнут. Зато Россия победит. Не надо было [Украине] предавать Россию.
А вообще, мы войны не хотим. Мне снился сон, что дочка моя выбирает себе мокрую черешню. А я ей говорю: «Не бери ее, не бери». Смотрю в соннике, что черешня — это к грусти. И спрашиваю у дочери, вживую уже: «Ты что, о войне переживаешь? Переживаешь, что дочка (то есть моя внучка) уехала из России из-за этой войны? Не переживай. И не такую черешню ели, и эту тогда съедим. А война закончится, мы победим, и все будет нормально».
Валентина Ческидова89 лет; в начале войны жила в Ленинградской области, затем семью эвакуировали в Новосибирскую область, где Валентина живет до сих пор
В войну я была шестилетним ребенком. Жили в Ленинградской области, деревня Сергеевка. Она на две половиночки ручьем разделена, и между ними мост, рядом озеро. Медведей было много, даже скот не выпускали. Женщины говорили: «В наше болото германец не придет».
Пришел.
В деревне появились немецкие десантники. Спрашивали у нас, ребятишек: «Дети, скажите, где russischer soldat (русский солдат)?» Нам немцы ничего плохого не сделали. Давали галеты, шоколад. Мы никогда такого не видели.
Потом десант ушел, а через деревню отступали русские солдаты, останавливались, ночевали у нас. В нашем доме остановился красноармеец из Сибири, помню, как взял нас на руки — шестилетнюю меня и брата Колю, ему еще двух не было. Солдат плакал и говорил: «У меня в Сибири такие же детки остались». Рано утром солдаты ушли.
Потом, в октябре, в деревне были и те и другие. Начались бои — пули били, как горох. Наши в немцев из винтовок, немцы в наших. Солдаты гибли, а мы, дети, смеялись: «Дядьки падают».
Тогда нас начали эвакуировать. Вывезли в лес, к елкам. Снег, холодно. Ночью старшая сестра с женщинами пошла в деревню, хоть какие-то продукты взять. Но там уже ничего не было, солдаты уходили и все забрали. Деревню всю спалили. А нас повезли в вагонах в Сибирь.
Поселили, комнатка маленькая. Заходишь: справа печка, слева стол. Над печкой нары, за столом нары. Сибиряки обижали, сильно. Я школу даже бросила, ушла. Обзывали. Дразнили как чужую.
Голодное время было. И падаль поднимали, и на помойках шкурки собирали. Мать меняла всю одежду, ложки серебряные на продукты. Галочку, сестренку, в годик похоронили. Голод такой был. И полы мыли за еду, и побирались. Потом уже [после войны] отец нашел нас, легче стало.
Я против войны [России с Украиной]. Я знаю, как это страшно. Телевизор не могу смотреть. Все время плачу. Любая война — это ужас. Трагедия для всех — украинцев и русских. Идут гробы эти «двухсотые», мальчишки, дети. Жалко мне всех.
Нелля Кузнецова78 лет, Новосибирская область
Я родилась в августе 1944 года, в День Победы мне исполнилось девять месяцев. Мои родители жили в Украине — в Луганске, где сейчас происходят события вот эти все.
Оттуда отца и призвали на фронт.
Он работал на заводе, год всего отвоевал, в бою за одно из сел потерял руку. Вернулся с медалью.
Когда папу взяли [на фронт], мама жила в Луганске. Был голод, ей приходилось менять вещи в ближайших деревнях на ведерочко пшеницы. Уже когда отца ранили и он вернулся домой, семья переехала подальше от фронта, в Сибирь, там я и родилась. В деревне жить можно: картошечку посадили — и уже прокормишься. В городах людям было тяжелее.
А теперь [77 лет спустя] у нас «спецоперация». Я считаю, Путин поступил правильно. Только мне опять же жаль наших парней. Наши парни везде гибнут? Вроде мы должны везде помочь, но сколько крови…
Это же самая наша братская страна была, а теперь во что это все превратили? Вот этот Зеленский, связь его с Америкой… Я понимаю, что там президент неудачно был выбран. Это как у Гитлера были приспешники. Но не вся же Германия наши враги, да?
Напротив нас [уже в Сибири] всю жизнь прожила немецкая семья, у них восемь детей. Я отца спрашивала: «Как относишься к тому, что тут немцы живут, ты же из-за них без руки…» А он мне отвечал: «Дочь, не надо путать немцев и фашистов.
То были гитлеровцы, фашисты, а это люди, которые прожили свою жизнь не так как надо, не на своей родине».
Так и тут. Не все же на Украине нацисты. Это миролюбивая страна была, и сейчас гибнут они там, бедные. Сколько их сюда отправили [в Россию после войны], а сколько там осталось? Сколько их там погибло и погибнет еще? То был Гитлер, а сейчас Зеленский организовал вокруг себя, собрал… как назвать их правильно? Приспешников, которым нравится устраивать все это, а люди гибнут.
Виктор Наумчик89 лет, Санкт-Петербург
Я родился в 1933 году в Гатчине. Мама работала на заводе имени Рошаля, там раньше делали зонтики, а во время войны — парашюты. Папа сначала уехал в Москву, а оттуда сразу попал на фронт.
Когда началась война, мне было семь лет, но, несмотря на возраст, я понимал, что нас ждет что-то ужасное. Я видел, как немецкие самолеты пролетали над Гатчиной, помню немецких парашютистов. У них была такая особая незаметная форма и коричневые сапоги.
Мы хотели оставаться в Гатчине, но тетя настояла, чтобы мы перебрались в Ленинград.
Там мы жили в районе Варшавского и Балтийского вокзалов. Мама пошла работать на железную дорогу, иногда я помогал ей разгружать вагоны. А потом ходил в школу, мне нравилось учиться.
Эти годы мы постоянно жили под обстрелами и бомбежками. Могли ориентироваться и понимать, откуда прилетят снаряды. Мы часто прятались в коридоре, ложились прямо в дверном проеме — дом был крепкий, кирпичный, с очень толстыми стенами.
Немцы обстреливали город часто, но по-разному. Бывало, били час-два из дальнобойных орудий, в другой раз прилетали самолеты. Один раз бомбежка началась, когда мы с мамой пошли записывать меня в школу. Мы шли в сторону Московского проспекта, это произошло около Дворца культуры имени Капранова. Когда начался обстрел, люди побежали туда прятаться, через какое-то время бомбежка утихла — и мы с мамой ушли в другую сторону. Потом туда попал снаряд — и все, кто был внутри, погибли.
Время было трудное.
Единственное, что нас спасало, — это то, что у нас не было проблем с дровами, горячая вода и тепло были всегда. Наверное, поэтому мы и выжили.
Самыми тяжелыми были 1942–1943 годы. Когда началась блокада, все сразу стало исчезать и ввели карточки. Еды никакой не было, это было страшное дело… Нам давали 125 граммов хлеба, он был ужасный. Процент муки в хлебе был очень маленький. Мама ходила за ним утром. Она приносила домой маленький кусочек, который мы делили на четыре части и ели с водой. Так как мама работала, нам иногда давали паек, мы чистили картошку, а она оказывалась мороженая и гнилая. По кухне расходился ужасный запах… Мы еду доставали по крохам. Доставали дуранду и ее ели тоже.
У нас был сосед, машинист, который нам всегда помогал. Как-то раз он позвал меня к себе, я пришел и голодными глазами увидел, как он сидит и ест мясо, а это оказалась кошка. Он мне предложил… Это было очень страшно.
Ближе к концу войны жить стало немного проще, на товарных поездах привозили овощи, люди заводили огороды.
А когда война закончилась, это был настоящий праздник. Мы чувствовали огромное единение и счастье. Не верилось, что наконец-то весь этот ужас закончился. Папа домой не вернулся. Он был летчиком и погиб в 1944 году.
После войны я захотел заниматься медициной и окончил медицинские курсы, но после нескольких операций понял, что это не мое. Потом мне предложили пойти учиться в Морское училище связи, я с детства интересовался радиотехникой — и сразу согласился. Оттуда попал на Черноморский флот и отдал ему много лет. Будучи уже гражданским, участвовал в ракетных испытаниях на Байконуре и полигоне Капустин Яр. Потом работал на заводе, где собираются подводные лодки.
Сейчас я слежу за тем, что происходит в Украине. Техника шагнула уже далеко вперед. Все это очень страшно, опасно и сложно. Вся эта война — огромный удар для экономики. Я переживаю за подрастающее поколение. Сравнивать ту войну и эту невозможно. На мой взгляд, Украина сейчас зависит от Америки, там много оружия. Если какой-нибудь маньяк спровоцирует масштабную войну, она будет последней, я хорошо знаю, что такое ядерное оружие.
Но думаю, что до этого не дойдет.
Все это страшное дело. Люди гибнут. Очень много войн в истории было из-за глупостей. Я всегда мечтал о том, чтобы то, что пережило наше поколение, никогда больше не повторилось. Естественно, хочу, чтобы эта война быстрее закончилась.
Записали Алена Истомина, Алексей Славин и Анастасия Ларионова
Чрезмерный плач младенцев: Медицинская энциклопедия MedlinePlus
Плач — важный способ общения младенцев. Но когда ребенок много плачет, это может быть признаком чего-то, что требует лечения.
Младенцы обычно плачут от 1 до 3 часов в день. Для младенца совершенно нормально плакать, когда он голоден, хочет пить, устал, одинок или испытывает боль. Также нормальным явлением для ребенка является беспокойная менструация по вечерам.
Но если младенец плачет слишком часто, возможно, у него есть проблема со здоровьем, требующая внимания.
Младенцы могут плакать по любой из следующих причин:
- Скука или одиночество
- Колики
- Дискомфорт или раздражение от мокрого или грязного подгузника, чрезмерное газообразование или чувство холода
- Голод или жажда
- Болезнь
- Инфекция (вероятная причина, если плач сопровождается раздражительностью, вялостью, плохим аппетитом или лихорадкой.
- Лекарства
- Обычные мышечные подергивания, нарушающие сон
- Боль
- Прорезывание зубов
Домашний уход зависит от причины. Следуйте советам вашего провайдера.
Если младенец кажется постоянно голодным, несмотря на короткие и частые кормления, поговорите со своим врачом о нормальном росте и времени кормления.
Если плач вызван скукой или одиночеством, может быть полезно чаще прикасаться к младенцу, держать его на руках и разговаривать с ним, а также держать его в поле зрения. Размещайте безопасные детские игрушки там, где ребенок может их видеть. Если плач вызван нарушением сна, плотно заверните ребенка в одеяло перед тем, как уложить его в постель.
При чрезмерном плаче у младенцев из-за холода теплее оденьте младенца или отрегулируйте температуру в комнате. Если взрослым холодно, ребенку, скорее всего, тоже холодно.
Всегда проверяйте наличие возможных причин боли или дискомфорта у плачущего ребенка.
Когда используются тканевые подгузники, ищите штифты для подгузников, которые ослабли, или ослабленные нити, которые плотно обмотались вокруг пальцев рук или ног. Сыпь от подгузников также может доставлять дискомфорт.
Измерьте температуру вашего ребенка, чтобы проверить, нет ли лихорадки. Осмотрите ребенка с ног до головы на наличие повреждений. Обратите особое внимание на пальцы рук, ног и гениталии. Нередко волосы наматываются на часть тела ребенка, например, на палец ноги, вызывая боль.
Обратитесь к врачу вашего ребенка, если:
- Чрезмерный плач ребенка остается необъяснимым и не проходит в течение 1 дня, несмотря на попытки домашнего лечения
- У ребенка наряду с чрезмерным плачем есть другие симптомы, такие как лихорадка
Медработник осмотрит вашего ребенка и спросит об истории болезни ребенка и симптомах. Вопросы могут включать:
- Режутся ли у ребенка зубы?
- У ребенка много газов?
- Какие еще симптомы есть у ребенка? Например, трудности с пробуждением, лихорадка, раздражительность, плохой аппетит или рвота?
Медработник проверит рост и развитие младенца.
Антибиотики могут быть назначены, если у ребенка есть бактериальная инфекция.
Младенцы — чрезмерный плач; Здоровый ребенок — чрезмерный плач
- Плач — чрезмерный (от 0 до 6 месяцев)
Маркданте К.Дж., Клигман Р.М., Шу А.М. Плач и колики. В: Маркданте К.Дж., Клигман Р.М., Шух А.М., ред.
Onigbanjo MT, Feigelman S. Первый год. В: Kliegman RM, St. Geme JW, Blum NJ, Shah SS, Tasker RC, Wilson KM, eds. Учебник Нельсона по педиатрии. 21-е изд. Филадельфия, Пенсильвания: Elsevier; 2020: глава 22.
Померанц А.Дж., Сабнис С., Бьюзи С.Л., Клигман Р.М. Раздражительный младенец (беспокойный или чрезмерно плачущий младенец). В: Pomeranz AJ, Sabnis S, Busey SL, Kliegman RM, eds. Педиатрические стратегии принятия решений. 2-е изд. Филадельфия, Пенсильвания: Эльзевир Сондерс; 2016: глава 79.
Обновлено: Чарльз И. Шварц, доктор медицины, FAAP, клинический доцент педиатрии Медицинской школы Перельмана Пенсильванского университета, главный педиатр в PennCare for Kids, Фениксвилл, Пенсильвания.
Вот причины, почему плакать полезно для здоровья
Главная страница блога / Здоровый образ жизни
Вы часто сдерживаете слезы? Что ж, возможно, пора отказаться от этой привычки. В следующий раз, когда вы обнаружите, что плачете в полгаллона мороженого, не стыдитесь: вот причины, по которым плакать полезно!
Дженнифер Диффли
Плач имеет плохую репутацию, потому что обычно он случается только тогда, когда происходит что-то ужасное. Я имею в виду, да ладно, никто не поздравляет тебя с плачем. Но, возможно, они должны: есть удивительные доказательства того, что плач на самом деле полезен как для вашего тела, так и для разума. Узнайте о пользе плача, чтобы с большей готовностью позволить себе использовать эту удивительную силу человеческого тела.
Связанный: Культивируйте немного счастья
После этого вы почувствуете себя лучше
На самом деле существуют научные доказательства того, почему вы чувствуете себя лучше после слез.
Когда вы плачете по эмоциональным причинам, эти слезы содержат гормоны стресса, которые помогают организму избавиться от химических веществ, вызванных стрессом. Вы буквально избавляетесь от стресса.
Вы станете спокойнее
После плача наступает почти дзен-состояние, потому что ваше дыхание стабилизируется, а частота сердечных сокращений снижается. Плач очищает и физически успокаивает.
Это форма общения
Когда вы были ребенком, плач буквально спас вам жизнь, потому что он означал, что вас нужно кормить или заботиться. Теперь, когда вы стали взрослыми, плач показывает другим, что вы нуждаетесь в эмоциональном питании и заботе. Иногда ваше тело знает, что вам нужно, еще до того, как вы это сделаете, поэтому пусть ваши слезы указывают другим, когда вам нужна дополнительная любовь.
Похожие: 4 здоровых причины обниматься чаще
Ваши глаза будут здоровее
Слезы помогают смазывать глаза и очищать их от мусора, чтобы ваше зрение было более четким.
Вы будете защищены от бактерий
Слезы — это не просто вода; они содержат что-то под названием лизоцим, который может убить 90-95% всех бактерий за пять-десять минут.
Есть и другие преимущества; иногда плач является хорошим признаком того, что что-то серьезно не так. Это физическое подтверждение психологической боли. Как культура, мы склонны рассматривать плач как слабость, но плач является целеустремленным и здоровым. Чем раньше мы признаем, что слезы — это способ нашего тела защищать, успокаивать и исцелять, тем быстрее мы сможем быть более искренними и принимать то, как мы воспринимаем окружающий мир.
Пока вы здесь, обязательно ознакомьтесь с другими статьями о здоровом образе жизни.
Для вашего удобства SelectHealth может ссылаться на другие веб-сайты. SelectHealth прямо или косвенно не рекомендует и не поддерживает взгляды, мнения, конкретные услуги или продукты, на которые есть ссылки на других веб-сайтах, связанных с сайтом SelectHealth, если иное не указано явно.
Содержимое, представленное здесь, предназначено только для вашей информации. Это не замена профессиональной медицинской консультации, и ее не следует использовать для диагностики или лечения проблем со здоровьем или заболеваний. Пожалуйста, проконсультируйтесь с вашим лечащим врачом, если у вас есть какие-либо вопросы или опасения.
ОБ АВТОРЕ
Дженнифер Диффли является старшим копирайтером и имеет степень магистра в области творческого письма Нью-Йоркского университета. Дженнифер стремится к здоровью, но испытывает нездоровое увлечение возмутительной обувью.
Статьи по теме
Отказ от алкоголя
Сухой январь может изменить жизнь.
10 лучших статей 2021 года
От фитнеса и упражнений до здорового старения и ухода за собой — вот статьи, которые привлекли внимание наших читателей.
10 простых шагов для поддержания хорошего здоровья
Поддерживать хорошее здоровье проще, чем вы думаете — просто выполните эти 10 простых шагов.
