Что я тварь дрожащая или право имею: Главные цитаты Достоевского • Arzamas

В чем смысл фразы «Тварь я дрожащая или права имею?»

В чем смысл фразы «Тварь я дрожащая или права имею?»

В романе «Преступление и наказание» все подчинено раскрытию и осмыслению глубокой нравственной идеи. Ни один вопрос не заслуживает однозначного ответа. В своем признании главный герой восклицает в душе: «Я тварь трепещущая или имею право?» Может ли человек вторгаться в чужую жизнь ради победы над злом мира и во имя всеобщего счастья? Ответ кажется очевидным. Но почему-то даже сегодня, спустя полтора века после выхода гениальной работы, вопрос не теряет своей актуальности.

Содержание

• 1 Мотив преступления
• 2 Исповедь
• 3 Статья Раскольникова
• 4 Следователь и преступник: психологический поединок
• 5 Лизавета — случайная жертва
• 6 Свидригайлов
• 7 Сонечка Мармеладова
• 8 Лавры маленького корсиканца
• 9 Раскольниковы в мировой истории

Мотив преступления

Однажды бедный студент планирует убить пожилого заемщика. В районе этой женщины дурная репутация, как будто она «кровопийца», и от ее чудовищной жадности гибнут тихие, несчастные, но безобидные люди.

Деньги Родиону Раскольникову нужны не для удовлетворения корыстных и подлых желаний. С их помощью он сможет окончить университет, помочь матери и сестре выбраться из долговой ямы. Тогда он непременно будет всю свою жизнь бороться против несправедливости и человеческих страданий. Процент просто «бесполезная вошь». Его смерть — небольшая потеря. Завершение приговора к ней — шаг, который необходимо преодолеть. Только с помощью этого преступления Раскольников обретет силу и перестанет быть несчастным существом, вынужденным вести жалкое существование. «Я тварь дрожащая или имею на это право?» Достоевский выразил в этих словах муку человеческой души по извечному вопросу о том, все ли средства годны для достижения хорошей цели.

Исповедь

Пройдет всего две недели с момента совершения преступления, и Раскольников признается в своем злодеянии Соне Мармеладовой. На вопрос «Я тварь дрожащая или имею право?» тогда у него еще не будет ответа. Он так и не смог осуществить свой аморальный план, несмотря на высокую цель и благие намерения. Соня поможет ему понять его ужасный поступок, но покаяние придет намного позже, с принудительными работами.

В день встречи с Соней его ужасно тревожит предстоящий разговор, так как он уже чувствует, что его душа раскололась на две части. Он совершил убийство, но не может использовать деньги, полученные в результате этого злодеяния. Никто не делал его судьей и не давал ему права решать, кому жить, а кому умереть. Но он считает, что нет смысла давать признательные показания следователю. Там его не поймут, а будут только смеяться: он его ограбил, а денег не взял.

Между тем, судебному приставу-исполнителю было известно имя преступника. Единственным доказательством этого стала статья, написанная Раскольниковым незадолго до описываемых событий. Эта статья не имела бы веса в суде. Но что-то в ней указывало на то, что убийца рано или поздно сознается сам.

Статья Раскольникова

Все начинается с этой композиции. В нем Раскольников пытался доказать существование «высших людей» и их право на преступление. Сильные личности двигают миром, другие — только материал в руках сильнейших. Все люди в своей статье Раскольников делятся на два типа — нижние и верхние. Люди второго типа по природе своей разрушители. Но они разрушают настоящее во имя будущего. А если сильному человеку нужно перешагнуть через труп или кровь, то разрешение на этот поступок дается само. Такой человек имеет право на все.

Раскольников несомненно считает себя во второй мировой. Но здесь у него есть вполне логичная потребность доказать себе эту причастность. Возникает вопрос: «Я тварь дрожащая или имею на это право?» Откуда пришла эта уверенность в том, что ему позволили нарушить закон, если он не сделал этого раньше? Итак, убийство старухи — это не только способ выбраться из нищеты, но и подтвердить себе право на преступление, а значит, участие сильных людей, которым разрешено все.

Следователь и преступник: психологический поединок

Порфирий Петрович назвал статью Раскольникова абсурдной и фантастической. Но искренность ее автора не оставила равнодушным следователя.

У него нет доказательств, но то, как было совершено преступление, говорит об пылкости и нестабильности убийцы. Преступником движет не только жажда наживы, что опытный следователь видит уже на первом этапе расследования. Стиль, в котором было совершено ограбление, указывает на то, что преступник может сделать первый шаг, но на этом он останавливается. Его мотивы — сны, не имеющие ничего общего с реальностью (он совершает убийство, но не закрывает дверь; прячет деньги, но возвращается на место преступления). Как будто он хотел что-то себе доказать, как будто спрашивал: «Я тварь дрожащая или имею право?» Автор утопической статьи тоже думает о правах. И уверен, что для умных и сильных личностей все справедливо. Порфирий Петрович понимает, что автор статьи и убийца ростовщика — одно лицо. Правда, теоретические рассуждения на практике оказались неприменимы. Создатель теории не учел наличие других ценностей: добродетели, любви, самопожертвования.

Лизавета — случайная жертва

Раскольников дал себе право убивать. Согласно его теории, изменить мир к лучшему без жертв невозможно. Уничтожение бесполезного человека не причинит вреда другим. А со смертью Алены Ивановны ее должники только спокойно вздохнули. Но у студента Раскольникова холодное сердце только на бумаге. Убить старуху, воспользовавшуюся ростовщичеством, «выпившую кровь» несчастных, — задача не из легких, честолюбивый Родион Романович уверен в своей правоте и, следовательно, муки совести ему не страшны. Но как быть с кроткой и безответной Лизаветой, не вовремя появившейся в квартире старухи? Раскольников не собирался ее убивать. «Я тварь дрожащая или имею на это право?» — дилемма, которую он не может решить еще и потому, что жертва — тихое невинное существо.

Свидригайлов

Раскольникова и Свидригайлова критики называют духовными двойниками. Их объединяет преступность. Оба, по их оценке, «имеют право». Их судьбы похожи. Но если бедный школьник, идя на преступление, задает вопрос «Я тварь трепещущая или имею право?», Значение которого имеет глубокий оттенок и связано с постоянными муками совести, то Свидригайлов совершает зверства без всяких угрызений совести. Он продолжает жить, очень холодно воспринимает убийство. Для него преступление — это средство, с помощью которого он может жить, как ему заблагорассудится. В его душе нет места хорошим мыслям и борьбе с несправедливостью. В этом просто ничего нет. И он умирает от собственной духовной пустоты.

Смерть Свидригайлова находит ответ в душе главного героя романа. После нее он осознает ее смерть и понимает, что злополучный день закончился не старым ломбардом, а его собственной душой.

Сонечка Мармеладова

С помощью этого образа Достоевский выражает мнение, противоречащее теории Раскольникова. Софья Мармеладова — олицетворение надежды и любви. Для нее все люди одинаковые. И главное убеждение этого персонажа в том, что преступлением невозможно достичь счастья.

Раскольников и Мармеладова живут в разных мирах. Он руководствуется идеей духовного бунта, он — христианским смирением. Через сострадание и сочувствие она защищает свою душу и остается чистым и искренним человеком, несмотря на моральную и моральную нечистоту, которая ее окружает. Признавшись в убийстве Соне, Раскольников растерянно приводит причины, побудившие его совершить преступление. Среди них — нежелание видеть страдания матери и сестры, и обостренное чувство справедливости, и желание получить образование и врываться в людей. «Я тварь дрожащая или у меня есть права?» — задает вопрос, который теперь стал риторическим, потому что благодаря Соне она понимает, что она не лучше и не хуже других. Судьба каждому прописала свой путь, и от одного человека ничего не зависит. Только от Бога.

Лавры маленького корсиканца

Раскольников хочет понять, кто он, задавая вопрос: «Я тварь дрожащая или прав?» Измученный в поисках истины, он выдвигает чудовищную идею. Наполеон стал его кумиром. И это не случайно. Этот человек был культовой фигурой 19 века. Создавая свою жестокую философию, Родион Романович постоянно оглядывается на Бонапарта, нарушителя моральных норм и общественного порядка. Наполеон пожертвовал всем, чтобы утолить жажду власти, на его счету сотни человеческих жизней. И сделал он это хладнокровно, спокойно, равнодушно.

Разделив людей на две категории, герой романа заботится о том, к какой из них принадлежит. Наполеон творил историю. Он ясно видел свое предназначение, и смерть невинных людей его не беспокоила. Раскольников никогда не мечтал стать великим полководцем. Он хотел видеть счастливыми свою мать, свою сестру и всех обездоленных и несчастных вокруг себя. Для этого, считал он, достаточно убить бесполезного человека, «бесполезную вошь».

Семья Мармеладовых жила в нечеловеческих условиях за счет дочери, которую заставили продать себя. Раскольников пожертвовал им все свои деньги. Но он не мог использовать украденные.

Раскольниковы в мировой истории

«Я тварь дрожащая или имею на это право?» — цитата, которая при ближайшем рассмотрении связана с самыми ужасными лозунгами в истории человечества. Разделение людей на «трясущихся существ» и «подходящих» напоминает теорию высшей расы, созданную немецкими нацистами. Раскольникова часто связывают с теорией «сверхчеловека» Фридриха Ницше. Такое созвучие не случайно.

На принудительных работах Достоевский не раз встречался с такими агрессивными юными мечтателями. Их обескураживало социальное неравенство. Этот дух недовольства витал в воздухе до начала следующего столетия. Ницше создал ожидаемую теорию. Многие хотели стать сильными и изменить мир. И ничего криминального в этом не было. Если бы не террор и насилие, без которых не было бы политических и социальных преобразований.

В своем романе Достоевский постарался донести до своих читателей, что зло не может принести пользу никому, и особенно тем, кто его совершил. Знаменитый вопрос Раскольникова остается открытым только для тех, кто не разделяет философско-нравственную позицию писателя.

Поделиться:

• Предыдущая запись«Легенды и мифы Древней Греции»: краткое содержание. «Легенды и мифы Древней Греции», Николай Кун
• Следующая записьИзвестные украинские писатели и поэты. Список современных украинских писателей

×

Рекомендуем посмотреть

Adblock
detector

«Тварь дрожащая или право имею?» (по роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»)

Я себя убил, а не старушонку…

Ф. М. Достоевский

Ф. М. Достоевский — величайший русский писатель, непревзойденный художник-реалист, анатом человечес­кой души, страстный поборник идей гуманизма и спра­ведливости. Его романы отличаются пристальным инте­ресом к интеллектуальной жизни героев, раскрытием сложного и противоречивого сознания человека.

Основные произведения Достоевского появились в пе­чати в последней трети XIX века, когда обозначился кризис старых морально-этических принципов, когда стал оче­видным разрыв между стремительно изменяющейся жиз­нью и традиционными нормами жизни. Именно в после­дней трети XIX века в обществе заговорили о «переоценке всех ценностей», об изменении норм традиционной христианской морали и нравственности. А в начале двад­цатого века это стало практически основным вопросом в среде творческой интеллигенции. Достоевский одним из первых увидел опасность грядущей переоценки и сопут­ствующего ей «расчеловечивания человека». Он первым показал ту «бесовщину», которая изначально крылась в подобных попытках. Именно этому посвящены все его основные произведения и, конечно же, один из централь­ных романов — «Преступление и наказание».

Этот роман Ф. М. Достоевский опубликовал в 1866 году. Это произведение, посвященное истории того, как долго и трудно шла через страдания и ошибки мечущаяся че­ловеческая душа к постижению истины.

Раскольников — духовный и композиционный центр романа. Внешнее действие лишь обнаруживает его внут­реннюю борьбу. Он должен пройти через мучительнее раздвоение, чтобы понять себя и нравственный закон, нерасторжимо связанный с человеческой сущностью. Ге­рой разгадывает загадку собственной личности и вместе с тем загадку человеческой природы.

Родион Романович Раскольников — главный герой ро­мана — в недалеком прошлом студент, оставивший уни­верситет по идейным соображениям. Несмотря на при­влекательную внешность, «он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу». Раскольников живет в крайней нищете, снимая в одном из петербургс­ких домов каморку, похожую на гроб. Однако он мало уделяет внимания обстоятельствам жизни, так как увле­чен собственной теорией и поиском доказательств ее спра­ведливости.

Разочаровавшись в общественных способах изменения окружающей жизни, он решает, что воздействие на жизнь возможно при помощи насилия, а для этого человек, воз­намерившийся сделать что-то для общего блага, не дол­жен быть связан никакими нормами и запретами. Пыта­ясь помогать обездоленным, Родион приходит к осозна­нию собственного бессилия перед лицом мирового зла. В отчаянии он решается «преступить* нравственный закон — убить из любви к человечеству, совершить зло ради добра.

Раскольников ищет могущества не из тщеславия, а чтобы помочь людям, погибающим в нищете и беспра­вии. Однако рядом с этой идеей существует другая — «наполеоновская», которая постепенно выходит на пер­вый план, оттесняя первую. Раскольников делит челове­чество на «…два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово». Второй разряд, меньшинство, рожден вла­ствовать и повелевать, первый — «жить в послушании и быть послушными».

Главным для него становятся свобода и власть, которую он может употреблять, как ему заблагорассудится -на добро или на зло. Он признается Соне, что убил, по­тому что хотел узнать: «имею ли я право власть иметь?» Он хочет понять: «вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли переступить или не смогу? Тварь ли я дрожа­щая или право имею?» Это самопроверка сильной лично­сти, пробующей свою силу.

Обе идеи владеют душой ге­роя, раскрывают его сознание.

Отъединившись от всех и замкнувшись в своем углу, Раскольников вынашивает мысль об убийстве. Окружаю­щий мир и люди перестают быть для него подлинной реальностью. Однако «безобразная мечта», которую он лелеял в течение месяца, вызывает у него отвращение. Раскольников не верит в то, что может совершить убий­ство, и презирает себя за отвлеченность и неспособность к практическому действию. Он идет к старухе-процент­щице для пробы — место осмотреть и примериться. Он думает о насилии, а душа его корчится под бременем мирового страдания, протестуя против жестокости.

Несостоятельность теории Раскольникова начинает обнаруживаться уже во время совершения преступления. Жизнь не может уместиться в логическую схему, и хоро­шо рассчитанный сценарий Раскольникова нарушается: в самый неподходящий момент появляется Лизавета, и ему приходится убить ее (а также, вероятно, ее еще не родившегося ребенка).

После убийства старухи и ее сестры Лизаветы Рас­кольников переживает глубочайшее душевное потрясе­ние.

Преступление ставит его «по ту сторону добра и зла», отделяет его от человечества, окружает ледяной пустыней. Мрачное «ощущение мучительного, бесконеч­ного уединения и отчуждения вдруг сознательно сказа­лись в душе его». У Раскольникова горячка, он близок к помешательству и даже хочет покончить с собой. Ро­дион пытается молиться, и сам над собой смеется. Смех сменяется отчаянием. Достоевский акцентирует мотив отчужденности героя от людей: они кажутся ему гадкими и вызывают «…бесконечное, почти физическое от­вращение». Даже с самыми близкими он не может гово­рить, чувствуя непреодолимую границу, «лежащую» между ними.

Путь преступления для Раскольникова (а по Достоев­скому, ни для кого из людей) неприемлем (недаром До­стоевский сравнивает преступление Раскольникова со смертью, а дальнейшее его воскресение происходит име­нем Христа). То человеческое, что было в Раскольникове (содержал почти год на свои средства больного товари­ща-студента, спас из огня двоих детей, помогал, отдавая последние деньги на похороны, вдове Мармеладова), спо­собствует скорейшему воскрешению героя (слова Порфирия Петровича о том, что Раскольников «недолго себя морочил»).

Воскрешает Родиона к новой жизни Соня Мар­меладова. Теории Раскольникова противопоставляется христианская идея искупления своих и чужих грехов стра­даниями (образы Сони, Дуни, Миколки). Именно когда для Раскольникова открывается мир христианских ду­ховных ценностей (через любовь к Соне), он окончательно воскресает к жизни.

Устав от «теории» и «диалектики», Раскольников на­чинает осознавать ценность обычной жизни: «Как бы ни жить — только жить! Экая правда! Господи, какая прав­да! Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подле­цом называет». Он, желавший жить «необыкновенным человеком», достойным подлинной жизни, готов смирить­ся с простым и примитивным существованием. Его гор­дость сокрушена: нет, он не Наполеон, с которым посто­янно соотносит себя, он всего лишь «эстетическая вошь». У него вместо Тулона и Египта — «тощенькая гаденькая регистраторша», однако ему и того достаточно, чтобы впасть в отчаяние. Раскольников сокрушается, что ведь должен был заранее знать про себя, про свою слабость, прежде чем идти «кровавиться». Он не в силах нести тяжесть преступления и признается в нем Сонечке. По­том идет в участок и признается.

Своим преступлением Раскольников вычеркнул само­го себя из разряда людей, стал отверженным, изгоем. «Я не старуху убил, я себя убил», — признается он Соне Мармеладовой. Эта оторванность от людей мешает Раскольникову жить.

Идея героя о праве сильного на преступление оказа­лась абсурдной. Жизнь победила теорию. Недаром Гете говорил в Фаусте: «Теория, мой друг, сера. Но вечно зелено дерево жизни».

По Достоевскому, никакая высокая цель не может оп­равдать негодных средств, ведущих к ее достижению. Индивидуалистический бунт против порядков окружаю­щей жизни обречен на поражение. Только сострадание, христианское сочувствие и единение с другими людьми могут сделать жизнь лучше и счастливее.

< Предыдущая		Следующая >

Что движет Владимиром Путиным? — Идеи Энгельсберга

Путинские оправдания вторжения в Украину странным образом отражают мотивы одного из самых известных антигероев русской литературы, Родиона Раскольникова Достоевского.

Ближе к концу бессмертного шедевра Федора Достоевского « Преступление и наказание » главный герой романа Родион Раскольников выясняет причины убийства старухи-процентщицы и ее робкой сестры Лизаветы. Сначала он думал, что на деньги, украденные у ростовщика, пойдет на карьеру (преступление в виде убийства подлой старухи показалось ему незначительным ввиду его поистине наполеоновских амбиций). Но по мере того, как он углубляется, становится ясно, что это не было, собственно, особенно важной частью действий Раскольникова, и что преступление он совершил по другой причине: прежде всего, чтобы доказать себе, что он не был связан социальный канон; что он мог преодолеть искусственные ограничения морали; что у него было, пользуясь знаменитой концепцией почти современника Достоевского Фридриха Ницше, воля к власти .

— Тварь ли я дрожащая, — пробормотал Раскольников, — или имею право? Право на что? Право нагнуться и взять то, что было его, что можно было взять, если бы он только нашел в себе силы отбросить моральные возражения.

Борьба Раскольникова с самим собой — его попытка рационализировать отвратительное — странным образом напоминает мне аргументы Владимира Путина в пользу вторжения в Украину. Он выдвинул различные объяснения своей агрессии, некоторые из которых можно назвать «идеологическими», поскольку они подчеркивают предполагаемые исторические права России на территорию Украины. Другие основаны на искаженной интерпретации основных «интересов безопасности» России. Но за всей этой риторикой скрывается озабоченность Путина — даже одержимость — доказательством другим и, прежде всего, самому себе, что у него есть право на Украину, право не в морально-этическом смысле, ни в каком-либо юридическом смысле, а в смысле Раскольникова: нагнуться и подобрать свое, потому что он осмелился сделать то, что никто другой не сделал — открыто бросить вызов мировому порядку, основанному на правилах, возглавляемом США.

Америка всегда занимала огромное место в воображении Путина. В своих многочисленных недавних заявлениях по международным делам Путин говорил о Соединенных Штатах со злобой и ненавистью. Внимательное прочтение этих объемистых заявлений показывает, что наиболее неприемлемой для Путина является идея американской «исключительности». неотъемлемая часть его обсуждения иностранных дел.

Неясно, в какой именно момент Путин принял такой взгляд на внешнюю политику США: возможно, это было намерение США разместить ракеты-перехватчики в Польше и Чехии (публично объявленное в январе 2007 года). Путин коснулся этого вопроса в своем скандально известном выступлении в Мюнхене. Он также обратил внимание на другие предполагаемые оскорбления, включая соглашения США с Румынией (декабрь 2005 г.) и Болгарией (апрель 2006 г.), разрешающие размещение до 5000 американских военнослужащих в этих двух странах. Путинская критика американской «исключительности» со временем совпала с большей напористостью Вашингтона, которая бросила вызов традиционному положению России в Европе и потенциально подорвала способность Москвы угрожать США и их союзникам ядерным уничтожением.

Нарастание напряженности между Россией и Западом заметно началось в начале 2007 г. и в короткие сроки привело к приостановке Россией своего участия в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе (объявленном в июле 2007 г.), возобновлению полетов стратегических бомбардировщиков ( август 2007 г.), а вскоре и к войне России в Грузии (август 2008 г.). Однако скатывание вниз в российско-американских отношениях было ненадолго остановлено сменой караула в Кремле. Президентство Дмитрия Медведева характеризовалось возобновлением российско-американского диалога, даже несмотря на растущую одержимость режима вызовом, исходящим от внутренней оппозиции.

Но наряду с «возвращением» Путина (учитывая, что он никуда не уезжал) пришла и его озабоченность противодействием американской «исключительности». он призвал к «осторожности» в Сирии. Статья последовала за выступлением президента Барака Обамы перед Конгрессом США после применения Асадом химического оружия, в котором Обама оправдывал удары США по Сирии, ссылаясь на американскую исключительность. «Крайне опасно побуждать людей считать себя исключительными, какими бы ни были мотивы… Когда мы просим у Господа благословения, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными», — написал Путин в ответ. Фактически, он лично добавил этот отрывок к статье, написанной в основном его помощниками, как напоминание о степени его личной одержимости.

Периодические пренебрежительные замечания Обамы о Путине — например, когда он сравнивал его со «скучающим ребенком в конце класса» — усиливали чувство личного оскорбления. Дело было не только в том, что американцы считали себя «исключительными». Они также притворялись учителями. А учить его хотели — ему !

Эти эмоциональные подоплеки конфликта Путина с Западом были чрезвычайно важны, возможно, более важны, чем предполагаемый ущерб интересам безопасности России от расширения НАТО на восток. Проблема зависела от того, как Путин воспринимал себя как лидера «великой державы», которая, хотя и не была равна Америке по большинству показателей, тем не менее имела в своем распоряжении средства, чтобы уничтожить Соединенные Штаты и, таким образом, одним махом покончить с их высокомерным поведением. исключительности, даже если это означало также уничтожение мира. Если у него были средства, то не было ли у него и верно ?

Идеи Путина подверглись испытанию в 2014 году, когда президент Украины Виктор Янукович был свергнут в результате того, что Путин назвал «переворотом», а украинские протестующие назвали «революцией достоинства». может дать отпор американской исключительности. «Тем, кто продолжает говорить о своей исключительности, — заявил он после аннексии Крыма, — не нравится независимая внешняя политика России. События на Украине это подтвердили. Так как они также подтвердили, что модель двойных стандартов в отношениях с Россией не работает»9.0003

Говоря о «двойных стандартах», Путин имел в виду войны Америки на Ближнем Востоке, начиная с вторжения в Афганистан в 2001 году, а затем в Ирак в 2003 году. Режим Саддама Хусейна с оружием массового уничтожения, которого у него явно не было. Еще в 2003 году Путин был осторожен в критике войны в Ираке и даже положительно сравнил ее с советским опытом в Афганистане. Он утверждал, что Советы просто пытались «улучшить» свое положение в Афганистане, но вместо этого увязли в войне, которая длилась десять лет. Напротив, США атаковали режим, который «долгое время противостоял международному сообществу» и «не терпел компромиссов». война с терроризмом. Какие сомнения он питал, он держал в себе.

Только позже Путин привел Афганистан и Ирак (а также Югославию и Ливию) в качестве примеров американской исключительности в действии, используя их для оправдания своего вторжения в Украину. «Наши западные партнеры, — с горечью жаловался он 18 марта 2014 года, — предпочитают право силы международному праву. Они поверили в свою избранность и исключительность». В тот же день Россия официально аннексировала Крым.

Мир смотрел с недоверием, но реакция на преступление была очень слабой. Санкции, которые были введены против России, носили символический, поверхностный характер, не то чтобы пощечина. Как будто Раскольников зарезал старуху у всех на виду, а потом пошел по улице, размахивая окровавленным топором: вот, я сделал это, потому что мог! Учитывая, что Россия быстро аннексировала часть Украины и успешно поддерживала дерзкого тирана в Сирии, вполне возможно, что Путин поверил в свою явную судьбу.

Действительно, Путин фактически провозгласил исключительность России, то есть ее способность по своему желанию вмешиваться в дела своих соседей, угрожать, аннексировать. Он представил эту свою исключительность как ответ на американскую исключительность. «Демократизация» международных отношений, о которой российская пропаганда годами трубила как о средстве против «однополярного мира» во главе с США, при ближайшем рассмотрении сводилась к утверждению права России делать все, что она хочет, за счет те, кого считают более слабыми, «дрожащие создания» мировой политики, включая Грузию и Украину.

Особое нежелание Путина принять вызов, брошенный президентами Петром Порошенко и Владимиром Зеленским. И не потому, что он боялся украинской демократии или боялся, что Россия может подхватить «демократический вирус». Вовсе нет. Российское стратегическое мышление отвергло Украину как наполовину несостоявшееся государство (важная причина, по которой многие в России недооценили силу украинского сопротивления). Настоящая причина заключалась в том, что Путин не мог смириться с тем, что его исключительных прав мог быть так нагло отвергнут дрожащими существами, которыми он так пренебрегал.

По мере того, как Путин намеревался уничтожить Украину, риторика Путина об американской «исключительности» становилась все более пронзительной. Неудивительно, что этот термин прокрался в его объявление о вторжении от 24 февраля. «Почему все это происходит?» — бредил он. «Откуда эта наглая манера говорить с позиции вашей собственной исключительности, непогрешимости и вседозволенности? Откуда это снисходительное, высокомерное отношение к нашим интересам и совершенно законным требованиям?» Он вполне мог бы прибавить мрачным голосом Раскольникова: «Тварь ли я дрожащая или имею право?»

Путин теперь совершил отвратительный акт убийства. В течение нескольких часов русские начали полномасштабное вторжение в соседнюю страну, развязав ужасную оргию насилия. Мало кто в ближайшем окружении Москвы предвидел это. Они мыслили рационально. Они говорили об интересах безопасности. Они взвесили все за и против. И совершенно недооценили эмоциональное состояние Путина, его патологическую озабоченность доказательством идеи – что он мог .

«Паралич власти, воли — это первый шаг к деградации и забвению», — сказал Путин в своем заявлении о вторжении России в Украину. Здесь есть что-то, напоминающее ницшеанскую волю к власти : желание совершить немыслимое в погоне за целями, отвергая кажущиеся искусственными ограничения обычаев и морали. «Вот! Я приношу вам сверхчеловека!» — провозгласил Ницше в г. «Так говорил Заратустра г.». Вот он, русский «сверхчеловек»: лицо, искаженное страхом и ненавистью, лицом к лицу с собственной бренностью и тщетностью, поливая купоросом, самоутверждаясь тебе в лицо, Америка .

Но злоключения Путина столкнулись с проблемой: украинцы отбились. Русское наступление застопорилось. После месяцев борьбы Путину удалось доказать только одно: что он не может делать то, что обещал. Не из-за отсутствия попыток, конечно; просто он не был сверхчеловеком, а был лишь бредовым деспотом с раздутым эго. Эго было проколото. Путин дунул то в одну, то в другую сторону и пообещал в одной особенно воинственной речи, что он «еще даже толком не начал»9.0003

В редко читаемой главе Конец истории Фрэнсис Фукуяма говорит о «людях без груди», то есть о тех, у кого нет амбиций быть признанными выше кого-либо. Проблема может возникнуть в условиях либеральной демократии, где всем предоставлены равные возможности и где торжествует общая справедливость. Такая ситуация, утверждает Фукуяма, может привести к определенной социальной деградации: «Если человек попадет в общество, в котором ему удалось уничтожить несправедливость, его жизнь станет похожа на жизнь собаки». величие в международных делах, обнадеживающе ссылаясь на государственную мудрость Черчилля во время Второй мировой войны и президента Джорджа Буша-старшего. решение Буша об изгнании Ирака из Кувейта.

В одном особенно спорном пассаже Фукуяма даже приветствует преимущества «короткой и решительной войны каждого поколения или около того», чтобы либеральная демократия могла «защитить свою свободу и независимость». натяжка воображения, но он представлял себе эту войну против Украины как короткую решающую войну его поколения — войну, которая принесет ему признание, которого он так сильно жаждал. Таким образом, авантюра Путина с бочкообразной грудью в чем-то обязана фукуямовской концепции признания, возможно, не совсем той, которую представлял себе политолог, когда они вдвоем наблюдали за концом истории со своих постов в Госдепартаменте и КГБ.

— Я только что убил, — заключил Раскольников в конце своего знаменитого монолога. «Я убил для себя; только для себя». Но был парадокс, который он осознал, даже когда совершал преступление. «Разве я не знал, — бормотал он, — что если я стал спрашивать и допрашивать себя, имею ли я право на власть, — то выходит, что я не имею права на власть». , — добавил Раскольников, — потому что я такая же вошь, как и все». Он не мог жить с виной, которая, по крайней мере для Достоевского, доказывала существование божественного промысла. Поднявшись нагло отстаивать свою право против ближнего, Раскольников был поражен рукой Божией. Он упал на землю и поцеловал ее на потеху прохожих. Это для Достоевского было знаком раскаяния Раскольникова, началом его возвращения к нормальной жизни.

Раскольников и Путин очень разные люди. По крайней мере, они представляют мужчин на самых разных этапах их карьеры. Раскольников был отчаянно бедным учеником, присматривающимся к несправедливому миру и рационализирующим свое место в нем. То ли он убил старушку и ее сестру, чтобы стать Путиным, то ли просто доказать себе, что он мог взять то, что принадлежало ему по праву, он не осмелился сделать следующий шаг. Он не мог преодолеть. Путин, напротив, очень опытный убийца. По его приказу было хладнокровно убито много старушек — и невинных детей тоже. Сможет ли он когда-нибудь покаяться, упасть на землю и поцеловать ее? Почувствует ли он в этом необходимость, если Бог — благодаря преступно податливому руководству Русской православной церкви — уже на его стороне?

‘Стремлюсь ли я тогда к счастью ? Я стремлюсь к своей работе !» Так говорил Путин, выходя из своего бункера, как Заратустра из своей пещеры. И вот, повсюду смерть и разрушение.

И он ухмыльнулся.

«Я еще даже толком не начал»

«Не сатанинский и не наполеоновский великан, а обычный грешник»: Трагедия Раскольникова сковывающего человека можно сломить, пока ты считаешь себя экстраординарным.

Среди многих других вещей Библия говорит о том, что убивать другого человека нехорошо. «Ты не должен…» — говорится в «Короле Иакове». Как правило, это применимо. Взять топор и убить другого человека обычно считается неправильным. Не так. Тот же Ветхий Завет, который дает шестую заповедь, также представляет крестьянского мальчика Давида, который побеждает великана Голиафа, вонзив ему в череп камешек. Но Давид, как нам говорят, действует для большей цели. Давид не человек, убивающий Голиафа в своих личных целях, а израильтянин, убивающий воина-филистимлянина, чтобы спасти свой народ от порабощения. Победа Давида над Голиафом — это не убийство. Это вовсе не проступок, а скорее нечто совершенно нормальное, нечто, что следует праздновать. 9

Преступление и наказание ударив ее по голова топором. Убийство происходит на странице 76. Раскольников трижды ударяет Алену обухом топора, каждый удар приходится на ее макушку. Когда она падает — после первого удара — «кровь хлынула, как из опрокинутого стакана». И «ее глаза выпучены, как будто они вот-вот выскочат». Ее череп разбит. Кровь, мозг, кости и волосы разбросаны по сцене. Затем при попытке найти деньги Алены появляется ее младшая сестра Лизавета: это не было запланировано. Думая о своих ногах, наш герой наносит ей удар острым концом своего топора, рассекая ей верхнюю часть лба почти до макушки. С обеими убитыми женщинами и кошельком Алены в кармане Раскольников направляется домой.

Можно представить, что остальная часть романа состоит из того, как Раскольников смиряется с совершенным им ужасным и бессмысленным преступлением. Это не относится к делу. На самом деле именно читатель проводит следующие 480 страниц, примиряясь с тем фактом, что в глазах Раскольникова он не сделал ничего плохого.

Раскольников считает, что смерть Алены Ивановой от его рук была вполне разумным поступком. Она угрюмая, скупая женщина, которая жадно наживается, заставляя других выкупать их собственные сокровища. Он, напротив, забитый студент юридического факультета, не менее гений, который сделает хорошо для себя, своей семьи и своей страны, если бы только он смог найти средства для поддержки своих исследований.

Раскольников — интеллигентный и рациональный человек, у которого, помимо смерти Алены, есть четкое представление о добре и зле. Он регулярно щедр к тем, кому повезло меньше, чем ему самому. Он защищает свою семью. В какой-то момент, в начале романа, он прыгает на помощь молодой девушке, которую преследует пьяница с планами личного проступка. Позже он даже берет брошенную девочку к себе в комнату, чтобы она оттаяла и отдохнула в его постели. Даже если Раскольников не всегда выражает привязанность к своим друзьям и семье, трудно отрицать, что он испытывает моральную заботу об окружающих его людях.

Состраданием Раскольникова управляет не религия, а разум. Он атеист, который считает, что всеобщему благополучию служит не верная преданность какому-то трансцендентному Богу, а обращение к утилитаристской логике, которая спрашивает, что лучше всего можно сделать для наибольшего числа людей. Когда Раскольников марширует к двери Алены с топором под пальто, его сопровождает не бред и безумие, а холодная, рациональная логика. Если Раскольников убьет старуху, он сможет использовать ее накопленные деньги во благо. Он избавит мир от пагубного присутствия. Он сделает всем одолжение точно так же, как замечает на пути к убийству, что если бы петербургские парки расширили, «это было бы чудесное и полезнейшее дело для города». Раскольников — это Давид, идущий навстречу Голиафу; человек, действующий для общего блага.

Но по ходу романа становится ясно, что не только разум привел Раскольникова в квартиру Алены с топором под пальто. Выясняется, что за несколько недель до убийства Раскольников написал эссе, в котором теоретизировал преступление. Сочинение отмечено офицером, расследовавшим смерть Алены, Пуарфирием Петровичем (достаточно своеобразным сыщиком по расследованию убийств, не заботящимся о риске бегства Раскольникова и радным дать своему подозреваемому время и пространство, чтобы продолжить теоретизировать о том, что они сделали: это почти как будто он знает, что подозреваемый заперт в книге). В эссе рассматривается «психологическое состояние преступника на протяжении всего преступления». В нем поясняется, что «якобы существуют на свете определенные лица, которые могут… то есть не только могут, но и имеют полное право совершать всякого рода преступления и бесчинства и на которых закон якобы не распространяется». В эссе люди делятся на «обычных» и «необыкновенных»: последние имеют право «в разных формах преступать закон».

Становится все более очевидным, что любое предположение о том, что Раскольников действовал во благо, убивая Алену, в равной степени связано с этим понятием «необыкновенной» личности. Если хотите, сверхчеловеки — царь Давид, Наполеон — те люди, чей разум настолько силен, что ничто из того, что они делают, не будет вообще преступлением. «Здесь нет ни дозволения, ни запрета, — говорит Раскольников.

Раскольников, оказывается, обдумывал акт убийства задолго до его совершения; что, убивая, он не считал, что делает что-то дурное, потому что считал себя «необычайным» человеком, чей разум был так силен, что он один мог направить к тому, что правильно; и что мало того, что убийство Алены не было преступлением, так это то, что если бы Раскольников действовал исключительно разумно, если бы он сохранял тотальный контроль — в отличие от большинства других преступников — его бы даже не поймали, потому что убийство, совершенное исключительно разумно, не будет разоблачено как вообще убийство.

Причины, по которым Раскольников, вопреки всему, что он говорит, действительно плохо умеет убивать:

Если Раскольников теоретически утверждает, что убийство им Алены есть «разумный поступок», его действия, вернее, его бездействие, предполагают с нарастающей скоростью, что, даже если его голова этого не знает, его тело осознает, что забить женщину до смерти топором — это в той или иной форме преступление.

Трудно понять, с чего начать объяснение, почему Раскольников не очень хорош в «убийствах», но без каких-либо практических знаний все же можно составить длинный список того, что он делает или делает не делайте этого, чтобы предположить, что он довольно дерьмовый в убийстве людей.

Вот лишь некоторые из них: нарушение режима сна; отказ от трехразового питания; пить в течение дня; пить натощак; тусоваться в дайв-барах с неожиданными людьми; не слушая свою мать; бродить, много; полная неспособность затаиться; обращение в полицию; позволить вашему другу отвезти вас обратно в полицейский участок, потому что он думает, что вам будет интересен следователь; забывая, что у людей, даже у старых карг, внутри примерно восемь пинт крови и что, если ударить их топором, выльется много крови; прикосновение к вышеупомянутой крови и попадание ее на одежду; забывая, что вы прикоснулись к крови, и она попала на вашу одежду; много раздавать; потеря сознания в полицейском участке; спать три дня подряд; выболтать во сне, что совершили убийство; отказ верить в то, что вы больны или находитесь в бреду, когда все доказательства указывают на то, что вы и больны, и в бреду; питье натощак (снова), несмотря на то, что он болен и находится в бреду; забывая, куда ты спрятал окровавленные манжеты, оторванные от шинели; забыл, куда положил сумочку старухи; забыв запирать двери; забывая, что защелку можно защелкнуть только изнутри; забывая, что у Алены есть сестра; не зная, что если разбить женщине голову топором там будет кровью, мозгом и сломанным черепом, и что, как бы тщательно вы это ни планировали, все еще есть шанс, что это может вас напугать; спать днем; рассказывать людям, с которыми вы только что познакомились, о своем сверхчеловеческом праве избавляться от старых карг; лежа на улице; просыпаться среди ночи и предполагать, что в соседних комнатах происходят убийства; думать, что люди подмигивают вам, когда они, вероятно, не подмигивают вам; публикация эссе под названием «О преступлении», в котором вы объясняете, как выдающиеся люди могут совершать преступления, не нарушая их; не будучи уверенным, когда вы спите и не спите.

Страничное чудо Преступление и наказание состоит в том, чтобы сидеть на плече человека, чья способность держаться за причину, которую он так ценит, постоянно проверяется тем, что происходит в самой прозе вокруг него. Порой кажется, что единственная умная вещь, которую когда-либо сделал Раскольников, — это пришить петлю к подкладке пальто, чтобы он мог носить топор через Петербург незамеченным. Дело, однако, принципиально в следующем: несмотря на все свои неудачи, Раскольников никогда не отказывается по-настоящему от своей теории «чрезвычайного» права нарушать и, таким образом, самое тревожное в Преступление и наказание — это осознание того, что бред Раскольникова — это не зарождающееся чувство ужаса от содеянного, а гнев на то, что он сам не является «необыкновенной» личностью.

«Дьявол убил старуху, а не меня».

Поскольку гнев Раскольникова заставляет его отталкивать своих друзей и семью, он сближается с одним человеком. Софья Семенова тоже нарушает законы Петербурга, хотя ее преступление не убийство, а проституция. Кроме того, если убийства Раскольникова для большего благополучия, то занятие Софьи, безусловно,; она каждую неделю кладет на стол тридцать рублей, чтобы ее семья могла поесть. Но на этом сходство заканчивается, потому что вместо каких-либо представлений о «чрезвычайном» праве на проступок Софья скорее демонстрирует глубокую личную жертву своей моральной сущности ради выживания своей семьи. По мере того как несчастье следует за Софьей, она остается преданной вере в Бога, которой Раскольников не имеет и не считает нужным, и если Раскольников думал, что нашел с Софьей родственную душу, то оказывается, что это не как законные преступники, а как грешники.

Раскольников во всем сознается Софье в преступлении, но, выражая словами то, что крутится у него в голове, упускает из виду правду о своих действиях:

«Власть дается лишь тому, возьми, — говорит, — надо только осмелиться… Я хотел осмелиться, и я убил… Я только хотел осмелиться.

На последних страницах выясняется, что «необыкновенная» личность Раскольникова на самом деле неспособна действовать на благо всех. На самом деле они неспособны действовать на благо кого бы то ни было, потому что такая логика, которая заставляет кого-то полагаться исключительно на свой индивидуальный разум, оставляет их способными действовать только для себя и только для себя.

«Я хотел там узнать, и узнать поскорее, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я перешагнуть или нет? Осмелюсь ли я наклониться и взять или нет? Я дрожащее существо, или имею право …»

Раскольников: Искупление или Трагедия Раскольников делает то, что умеет лучше всего

За Раскольникова Преступление и наказание роман не содержит для него ни преступления ни наказания, по крайней мере, не на первых 500 или около того страницах. Больше всего возмущает, как решительно Раскольников придерживается идеи «чрезвычайного» права, даже после того, как выясняется, что ему самому не удалось совершить ничего похожего на безукоризненное убийство. Раскольников не может отказаться от своей догадки, что если бы он только сделал это как следует, то не убил бы, не преступил бы, и все было бы хорошо. Логика Раскольникова проста: есть, есть и будут люди, которые совершают поступки, которые для большинства людей были бы проступками, но которые для них являются могущественными деяниями для всеобщего блага: Давид убил Голиафа, но это было торжество не убийство.

Настоящей трагедией Раскольникова является его открытие, что «необыкновенный» человек должен настолько полагаться на себя, что весь остальной мир вокруг него перестает существовать. Именно в это состояние, как бы оно ни входило, происходят нарушения. Это где-то, где законы не нарушаются, а отбрасываются; где действия не перепрыгивают через моральные барьеры, а просто происходят в личной сфере, где нет препятствий для разума. То, что снаружи выглядит как трансгрессия, внутри просто солипсизм. Но единственное большее благо здесь — это благо отдельного человека. Раскольников убил Алену не для других, а для себя, потому что посмел проверить, может ли он полагаться только на свою совесть.

В эпилоге Достоевский намекает на будущее Раскольникова. Он находит момент тишины в Сибири, когда наблюдает за пастухами, думает об Аврааме, плачет и обнимает колени Софьи. Искупление Раскольникова, если это так, только начинается. Но его трагедия — это его проступок. Ибо если акт убийства требует, чтобы кто-то не просто думал, но и фактически не полагался ни на кого, кроме себя, то становится невозможным приравнять убийство или любое другое преступление к высшему благу. Право на безгрешное преступление раскрывается как личное желание дерзать, а дерзать — значит становиться не великаном, а грешником.

— Хорошо, что ты убил только старушку, — говорит Пуарфири Раскольникову после того, как тот сдается. — Если бы ты придумал другую теорию, ты мог бы сделать что-нибудь в сто миллионов раз более отвратительное.

О Томасе Чедвике

Томас Чедвик в настоящее время живет в Лондоне и Генте, Бельгия. Его короткие рассказы были опубликованы в печати и в Интернете, и он был номинирован на премию Bridport Prize 2013 года.