Зачем мы разговариваем сами с собой? — Нож
Какой он, ваш голос в голове? Это ваш собственный голос? Бархатистый мужской бас? Или, наоборот, женский голос — и в голове комментарии раздает сладкоголосая Скарлетт Йоханссон? Может быть, ваша внутренняя речь то и дело меняется, перескакивая от баса к воздушному меццо-сопрано.
Приложите руку к горлу: пока вы разговариваете про себя, там едва заметно подрагивают мышцы гортани. А теперь перенесите руку на участок у левого уха, чуть выше и поближе к виску — где-то там шелестят нейронами левая нижняя лобная извилина и верхняя височная извилина, зоны Брока и Вернике. Эти участки мозга отвечают за производство и восприятие речи: они позволяют нам вести обычный разговор, они же создают и внутренний.
Хор голосов в голове хрупок, легко может сбиться с ритма и начать фальшивить. Если из-за инсульта или травмы повреждаются речевые зоны мозга, возникает афазия, нарушение устной речи, внутренний голос при этом тоже утрачивает стройность. Пациенты с афазией, например, не могут понять, рифмуется ли пара слов, когда произносят их про себя.
Случается и так, что внутренняя речь воспринимается как порожденная кем-то другим.
В норме при диалоге-в-себе в область восприятия речи должен приходить сигнал, который приглушит активность ее нейронов, а значит, на внутреннюю речь они среагируют не так сильно, как на разговор вживую.При психиатрических расстройствах это приглушение почему-то не срабатывает.
«Я слышу отчетливые голоса. У каждого голоса своя индивидуальность. Они часто пытаются указать мне, что делать, пытаются навязать собственные мысли или чувства», — описывал свой опыт пациент со слуховыми галлюцинациями.
«Если голос нападает и оскорбляет пациента — он будет подавлен и склонен к самоубийству. Если голос говорит пациенту убивать, то, при потере самоконтроля, вполне вероятны нападения пациента на других людей. Если голос говорит человеку, что он прекрасен и могуществен, появляются маниакальные формы поведения», — писала о голосовых галлюцинациях английский психолог Лорна Смит Бенджамин.
Порой голоса, напротив, оказываются положительным опытом, не имеющим ничего общего с патологией. Они могут успокаивать, вселять уверенность, подсказывать решения.
Еще один вариант нормы — отсутствие внутренней речи. В 2011 году в небольшом исследовании добровольцам выдали издающие звук устройства и попросили их фиксировать свои мысли и чувства каждый раз, когда они услышат пиликанье, — эта методика называется «метод перехвата описания». В исследовании обнаружились серьезные различия между добровольцами: одни болтали 75% времени, другие в своей голове играли в молчанку — и никогда не разговаривали сами с собой.
«Сегодня я сказал маме, что у меня нет внутреннего монолога, и она уставилась на меня так, будто у меня три головы, — делился пользователь Reddit. — Я искренне считал, что это вымышленная концепция, приемчик, который придумали создатели сериала о психопате „Декстер“. Как вы это делаете? Как разговариваете в своей голове? Не могу себе представить».
Оказалось, отсутствие внутренней речи — не слишком редкое явление. Вместо диалога в голове у таких людей роятся образы, чувства, символы. А каждый раз, когда им приходится выходить из собственной головы и общаться словами, они вынуждены «переводить» свои мысли.
«Когда мне предстоит общаться устно (например, нужно сделать телефонный звонок), я готовлюсь, чтобы знать, какие слова мне действительно нужно сказать, — присоединился к обсуждению записи другой пользователь. — Если я участвую в разговоре, где времени подготовиться, заранее организовать и „перевести“ свои мысли у меня нет, в речи постоянно возникают длинные паузы. Это может казаться странным. Это раздражало мою жену, пока мы оба не поняли, почему так происходит».
Но как голоса — хорошие и плохие, болтливые и играющие в молчанку — пробрались внутрь черепа?
Читайте также
Голоса в голове: как слуховые галлюцинации меняют понятие нормы и патологии
Переезд из детстваДети в возрасте примерно трех лет во время игры всё время разговаривают вслух: раздают указания не только игрушкам, но и самим себе. Их склонность к болтовне с самим собой, к эгоцентрической речи помогает проследить истоки голоса в голове.
Психологи прошлого века предположили, что внутренний диалог — не что иное, как внешняя речь, перебравшаяся внутрь.Одну из первых гипотез предложил психолог и основатель бихевиоризма Джон Бродес Уотсон. Его идея была довольно механической: происходит простое угасание речевого поведения — от громких размышлений вслух у ребенка, через бормотание и шепот к безмолвному диалогу в голове у взрослого. В чем-то схожую идею высказал советский психолог Лев Выготский. Он также считал, что внутренняя речь — результат интернализации, то есть поглощения, внешней. По Выготскому, дети становятся самостоятельными, отдаляются от родителей и потому, в отсутствие указаний от взрослых, начинают вслух руководить своими действиями. Это саморуководство у ребенка затем станет внутренним диалогом.
Впрочем, из эгоцентрической речи мы не «вырастаем», взрослые тоже любят поболтать с собой вслух. Для одних такие рассуждения — помощь в выполнении трудных задач. Другие пользуются ей для планирования действий, упорядочивают хаос в голове. А третьи ищут в эгоцентрической речи утешение.
«Когда тревожно, могу вслух себя успокаивать, — рассказывает Юля, респондент проведенного мной онлайн-опроса. — Я называю это „голос разума“, который говорит мне: „Это ерунда“, „Ты справишься“. После факапов именно вслух сказать, что ошибаться — нормально, помогает меньше грызть себя».
Феномен самоутешения и самоподдержки через эгоцентрическую речь можно считать свидетельством гипотезы Выготского. Ведь в детстве слова поддержки мы слышали от взрослых, а сейчас зачастую вынуждены проговаривать их сами. Вероятно, именно из-за этой замены внешней поддержки на внутреннюю слова, сказанные как бы со стороны, — «у ТЕБЯ получится» — в экспериментах работают лучше, чем сказанные в первом лице: «у МЕНЯ получится».
Из идеи Выготского можно сделать вывод: по структуре внутренняя речь должна напоминать внешнюю — это должен быть диалог. Для обычного диалога важно некоторое представление о позиции собеседника, которое будет уточняться по мере разговора: через вопросы и ответы, аргументы и контраргументы, выражение согласия и несогласия.
Если структура внутренней речи чем-то похожа на обычный диалог, значит, в мозге должны активироваться области не только языковых зон, но и те, что задействованы в распознавании позиции собеседника. Это предположение ученым удалось подтвердить. Однажды они попросили добровольцев, заботливо уложенных в МРТ-сканер, сначала провести внутренний монолог (представить, будто они выступают перед школьниками), а затем — диалог (представить, будто разговаривают с директором). На фМРТ было заметно, что в условиях диалога, но не монолога активными были не только речевые зоны, но и центры социального познания, расположенные в правом полушарии. Эти области мозга формируют представление об образе жизни, желаниях и убеждениях других людей и, вероятно, для выдуманного собеседника проделывают то же.
Однако, хотя внутренняя речь сохраняет структуру диалога, она претерпевает и изменения. Например, становится более краткой — конденсируется и аббревиируется.Согласитесь, едва ли вы, почувствовав запах гари с кухни, будете утруждать себя формулировкой полных предложений: «Должно быть, я забыл, что поставил рис вариться». Нет, в голове вы крикните «Рис!» или вовсе какое-нибудь бранное слово. И это касается не только экстренных ситуаций: любые предложения, обращенные к себе, как правило, значительно короче, чем обращенные к реальному собеседнику. Тяготение к сокращению отмечали люди в одном из опросов о чертах внутренней речи.
Конденсация внутренней речи связана с тем, что сами себя мы понимаем буквально «с полуслова», в то время как в обычном диалоге собеседник не обладает таким исчерпывающим представлением о наших мыслях или сопутствующих обстоятельствах. Сокращение речи связано и с тем, что мы подстраиваем внутреннюю речь под себя: можем создавать гибриды слов, пропитывать слова дополнительными значениями («интервью», произнесенное в голове, означает не только «собеседование», но и комплекс переживаний от волнения до надежды, а также намерения и планы подготовиться).
В общем, голос в голове краток, потому как сжимает слова до чистого смысла. «Мы мыслим не словами, а тенями слов», — писал Владимир Набоков, и он, похоже, был чертовски прав. То, что мысли, озвученные голосом в голове, оказываются совсем другими, чем те же мысли, произнесенные вслух, приводит к забавным следствиям. В голове всё может звучать лучше, чем наяву.
Контролируй это«Мне кажется, „внутри“ я умнее. А как рот открою — так прости Господи…» — смешливо сетует в опросе Аня.
Зачем нам голос в голове? Как изменится жизнь, если мы не сможем говорить про себя? Что станет труднее, а что и вовсе невозможно? Исследователи выделяют несколько ролей внутреннего голоса. Например, участие в исполнительных функциях, то есть процессах планирования, самоконтроля, решения проблем. «Если предстоит сложный разговор, могу заранее продумывать, как выразить свою мысль»; «Для меня это способ контроля: еду на работу — обсуждаю, что и в какой последовательности делать. Если что-то на работе не получилось, еду домой — обсуждаю сама с собой все этапы. Мне кажется, так улучшается концентрация и точность исполнения», — отмечали респонденты.
Разговор с самим собой — и вслух, и про себя — действительно может быть полезен. В эксперименте со спортсменами участники, которые разговаривали сами с собой, лучше выполняли контрольное задание и сообщали о повышении уверенности в себе и снижении тревожности.Напротив, задержка развития эгоцентрической и внутренней речи, например при синдроме дефицита внимания и гиперактивности, может отчасти обуславливать нарушение саморегуляции. При этом когнитивно-поведенческая терапия, использующая «разговор с самим собой», оказывается эффективной в коррекции самоконтроля при СДВГ.
Но иногда исполнительная функция речи-в-себе может приобрести болезненные масштабы.
Слова на память«Раньше проговаривала все диалоги перед встречами, — рассказывает Аня. — А когда диалог случался вживую, всё шло не по прописанному в голове сценарию — меня накрывала тревога. „Всё пошло не по плану, Карл!“ Я не знала, что отвечать, что спрашивать. Психолог меня специально переучивала, так что сейчас диалоги в голове я не репетирую».
Внутренний голос также необходим для рабочей памяти, то есть удержания информации в голове, пока вы заняты делом, скажем, для «сохранения» списка покупок, пока вы ходите по магазину.
В 1974 году английские психологи Алан Бэддели и Грэм Хитч предложили многокомпонентную модель рабочей памяти. Суть ее в том, что память состоит из центрального исполнительного органа, который управляет ресурсами внимания, и трех его «слуг»: эпизодического буфера — временного хранилища стимулов, визуально-пространственного «блокнота» и фонологического контура, ответственного за представление звуковой и речевой информации. Из-за того, что внутренний голос словно бы «озвучивает» часть рабочей памяти, фонология слов влияет на их запоминание: длинные слова запоминаются труднее; также нам труднее запомнить слова, звучащие похоже, чем те, что звучат по-разному.
На участие «голоса» в процессах памяти указывает и то, что у пациентов с повреждением речевых зон мозга вместе с афазией и нарушением внутреннего диалога прихрамывает и рабочая память.
Может быть интересно
Анатомия принятия решений: что такое рабочая память и можно ли ее улучшить
Любопытно, впрочем, что проговаривание воспоминаний вслух может сыграть и злую шутку. Когда «речевая» память лезет в зрительную, то есть когда мы говорим о том, что видели, происходит вербальное затмение. Этот термин предложили когнитивные психологи Джонатан Скулер и Тоня Энгст-Скулер, когда показали, что словесное описание преступника было связано с 25%-ным снижением узнаваемости его лица (по современным данным, вербальное затмение крадет 4–16%). Речевая часть нашей памяти может исказить зрительный образ, так что даже наедине с собой проговаривайте воспоминания с осторожностью.
Как тебе такое, Илон Маск?Чарлз Фернихоу, профессор психологии Даремского университета, в книге «Голоса внутри» (Voices Within) предполагает, что внутренняя речь — это еще и допинг для творческих способностей.
«Интеграл будет больше, чем сумма слагаемых, так что, как видите, давление будет выше. — Нет, вы сумасшедший! — А вот и нет!»
В голове мы можем завести непринужденную беседу с любым собеседником: живущим или умершим, реально существующим или вымышленным. Люди в голове проигрывают несбыточные диалоги: придумывают, что бы ответили, оказавшись на интервью у Юрия Дудя или Ирины Шихман; как бы извернулись, отвечая на вопросы времен Марселя Пруста в программе у Владимира Познера; какое «Особое мнение» могли бы высказать на «Эхе Москвы».
«Иногда я проигрываю диалог, который не состоится в принципе, — рассказывает Илья. — Могу в голове поговорить с инопланетянином, например. Или с Илоном Маском обсуждаю освоение космоса, что он думает о нефтяных державах, которые его могут прижать за электрокары».
Беседы с воображаемыми собеседниками могут быть непредсказуемыми и захватывающими, и не исключено, что они способствуют рождению новых идей.
Читайте также
«В моей голове нет картинок, только текст». Как живут афантастики — люди, неспособные представлять визуальные образы
Эй, Сири?В последнее время появился еще один тип разговоров без реального собеседника. Социолог Полина Аронсон в книге «Любовь: сделай сам» отмечает, что всё больше людей ищет утешения у своих гаджетов:
Согласно одному исследованию, в разговоре с искусственным интеллектом люди меньше боятся откровенности. И потому утешение от реального человека то и дело подменяется поиском сочувствия у цифрового экрана.«По данным компании Amazon, половина разговоров с ее голосовым помощником — Алексой — носит „неутилитарный“ характер: это жалобы, шутки, вопросы о смысле жизни. „Люди беседуют с Сири в самых разных ситуациях: иногда они сетуют на тяжелый день, иногда хотят обсудить волнующие проблемы. Бывает, что к ней обращаются в экстренных ситуациях, бывает, что просят советов про здоровый образ жизни“, — сообщает объявление Apple о вакансии на место IT-специалиста, который способен „научить“ голосового помощника разговору с людьми об их эмоциях».
Пока мы ноем в микрофон Алисе или Сири, IT-гиганты обучают искусственный интеллект эмпатии. Прожевав огромный объем данных, машина учится сочувствовать с помощью самых повторяемых реакций. И потому голосовые помощники становятся гротескным отражением эмоционального режима общества, то есть «правил и норм, определяющих, как переживать наши чувства и как их выражать». Калифорнийский хипстер гугл-ассистент в ответ на жалобу пользователя «мне грустно» посетует на отсутствие у него рук для объятий. Сири предложит поговорить с близким другом или членом семьи. А Алиса, заточенная под русскоязычного пользователя, привыкшего к иронии и черному юмору, отрежет: «Никто и не обещал, что будет легко».
Если голосовые помощники заменяют слова поддержки, сказанные вживую, могут ли они заменить самоутешение через эгоцентрическую речь? Перестанем ли мы когда-нибудь бубнить себе под нос: «У тебя получится», — предпочтя вместо этого перекинуться парой фраз с Алисой? Сказали бы вы сами себе: «Никто и не обещал, что будет легко»?
Почему стоит разговаривать с собой вслух и не бояться выглядеть сумасшедшим?
Оливия Лэнг. Упражнения в искусстве одиночества
Стены из стекла Я очень хотела не быть там, где находилась. По правде сказать, беда состояла вот в чем: то, где я была, не находилось нигде. Жизнь казалась мне пустой и ненастоящей, до позорного истончившейся, — так стыдятся носить запятнанную или ветхую одежду. Я ощущала себя так, будто мне угрожает исчезновение, хотя в то же время все мои чувства были такими оголенными и чрезмерными, что я частенько жалела, что не могу полностью расстаться с собой, хотя бы на несколько месяцев, пока не поутихнет внутри. Если б я могла облечь в слова то, что чувствовала, получился бы младенческий крик: «Я не хочу быть одна. Я хочу быть кому-нибудь нужной. Мне одиноко. Мне страшно. Мне надо, чтобы меня любили, прикасались ко мне, обнимали». Именно ощущение нужды пугало меня сильнее прочих, словно я заглянула в неумолимую пропасть. Я почти перестала есть, у меня начали выпадать волосы — я замечала их на деревянном полу, отчего непокоя у меня лишь прибавлялось. Одиноко мне бывало и прежде, но никогда вот так. Одиночество нарастало в детстве, а в более общительные дальнейшие годы увяло. Я жила сама по себе с середины своего третьего десятка, часто — в отношениях, но иногда и без них. В основном мне нравилось уединение, или, когда оно не нравилось, я почти не сомневалась, что рано или поздно вплыву в очередную связь, в очередной роман. Откровение одиночества — это всепроникающее, неизъяснимое чувство: мне чего-то недостает, у меня нет того, что людям полагается, и все из–за некоего тяжкого и несомненно заметного снаружи изъяна моей персоны, — и это чувство проклюнулось как нежеланное последствие столь полного пренебрежения мною. Вряд ли оно не было связано в том числе и с тем, что надвигалась середина моего четвертого десятка — возраст, в котором женское уединение уже не одобряется обществом и от него настойчиво веет чудаковатостью, извращением и фиаско. Люди за окном устраивали званые ужины. Мужчина этажом выше слушал джаз и музыку из фильмов на полной громкости, заполнял коридоры марихуановым дымом, что душисто змеился вниз по лестнице. Иногда я разговаривала с официантом в утреннем кафе, а однажды он подарил мне стихотворение, опрятно отпечатанное на плотной белой бумаге. Но в основном я не разговаривала. В основном я сидела за стенами внутри себя самой и уж точно далеко-далеко от всех. Плакала я нечасто, но как-то раз у меня не получилось опустить жалюзи — и я расплакалась. Показалось чересчур ужасным, видимо, что кто угодно может заглянуть ко мне и меня приметить — как я ем хлопья стоя или перебираю электронные письма, лицо озаряет яростный свет ноутбука. Я понимала, как выгляжу. Я выглядела, как женщина с картины Хоппера. Может, девушка с полотна «Автомат», в шляпке-колоколе и зеленом пальто, она смотрит в чашку кофе, окна отражают два ряда светильников, те уплывают во тьму. Или же как героиня «Утреннего солнца»: она сидит на кровати, волосы скручены в косматый узел, смотрит на город за окном. Приятное утро, свет омывает стены, тем не менее есть в ее глазах, в силуэте скул, в тонких запястьях, скрещенных на голенях, нечто одинокое. Я часто сидела вот так, рассеянно, посреди скомканного белья, и пыталась не чувствовать, стараясь просто дышать, вздох за вздохом. Сильнее прочих тревожила меня картина «Окно гостиницы». Смотреть на нее подобно взгляду в волшебный шар гадалки, что показывает будущее, его искаженные черты, его скудость надежды. На этом полотне женщина взрослая, напряженная, неприступная, она сидит на темно-синем диване в пустой гостиной или фойе. Облачена парадно, в элегантные рубиново-красные шляпу и пелерину, она развернулась так, чтобы видеть темнеющую улицу за окном, хотя там нет ничего, кроме мерцающей галереи и упрямого сумрачного окна здания напротив. Когда Хоппера спросили, откуда происходит сюжет его картины, он ответил уклончиво: «В них совсем нет ничего точного, это просто импровизация на основе увиденного. Никакое это не особенное фойе, но я много раз хаживал по Тридцатым улицам от Бродвея до Пятой авеню, там много дешевых гостиниц. Возможно, они мне подсказали. Одиноко? Да, похоже, чуть более, чем я на самом деле предполагал». О чем говорит Хоппер? Время от времени возникает художник, воплощающий тот или иной опыт — необязательно осознанно или желая того, но с таким ясновидением и яркостью, что связи устанавливаются неустранимо. Хопперу никогда толком не нравилась мысль, что его полотна можно однозначно определить или что одиночество — его призвание, его главная тема. «С одиночеством этим слишком носятся», — сказал он как-то раз своему другу Брайану О’Догерти [2] в одном из очень немногих своих развернутых интервью. Опять-таки в документальном фильме «Безмолвие Хоппера», когда О’Догерти спрашивает: «Можно ли сказать, что твои полотна — это размышление об отчужденности современной жизни?» Пауза, а затем Хоппер сухо отвечает: «Может, и так. А может, и нет». Позднее на вопрос, что влечет его к мрачным сценам, которые ему так близки, Хоппер расплывчато отвечает: «Кажется, все дело попросту во мне». Отчего же тогда мы продолжаем настойчиво приписывать его работам одиночество? Очевидный ответ: на его полотнах люди обитают либо поодиночке, либо в неуютных, неразговорчивых компаниях по двое, по трое, застывшие в позах, намекающих на неприятности. Но есть и другое — то, как он осмысляет городские улицы. Как подмечает куратор Уитни Картер Фостер в «Картинах Хоппера», Хоппер обыкновенно воспроизводит на своих полотнах «особого рода пространства и пространственный опыт, свойственный Нью-Йорку, опыт, который возникает от физической близости людей, но при этом отделенности от них в силу разнообразных факторов, в том числе движением, сооружениями, окнами, стенами и светом или тьмой». Такой способ зрения часто называют вуайеристским, но городские сцены Хоппера воспроизводят и ключевой опыт одинокого бытия: то, как чувство отдельности, отгороженности или же замкнутости сочетается с ощущением почти невыносимой беззащитности. Это напряжение имеется и в самых добродушных его нью-йоркских работах, что запечатлели более приятный, более благодушный вид одиночества. «Утро в городе», скажем, на которой обнаженная женщина стоит с полотенцем в руках у окна, тело — милые отблески лавандового, розового и бледно-зеленого. Настроение мирное, и все же легчайший трепет непокоя в дальнем левом углу картины заметен — там, где открытые рамы оконного переплета являют нам здания снаружи, озаренные фланелево-розовым утренним небом. В жилом доме напротив — еще три окна, зеленые жалюзи полуопущены, нутро — резкие квадраты полной черноты. Если окна мыслить как подобия глаз, как подсказывают и этимология — от «око», и назначение, есть в этой преграде, в этой красочной закупорке неопределенность: видит ли кто-то эту женщину — или, может, даже смотрит на нее — но, вероятно, и не смотрит, пренебрегает, не видит, не замечает, не желает. В зловещих «Ночных окнах» этот непокой расцветает до острой тревоги. Изображение сосредоточивается на верхней части здания, на трех отверстиях, трех щелях, сквозь которые видно освещенную комнату. В первом окне штору выдувает вовне, а во втором женщина в розоватой комбинации наклоняется к зеленому ковру, икры напряжены. В третьем светится сквозь слой ткани лампа, хотя смотрится это как стена огня. Есть нечто странное и в точке наблюдения. Она явно где-то вверху — мы видим пол, а не потолок, — но окна располагаются по крайней мере во втором этаже, и получается, что наблюдатель, кем бы он ни был, висит в воздухе. Вероятнее же другой ответ: запечатленная сцена подмечена из окна «эля» — надземного поезда, в каких Хоппер любил кататься по ночам, вооруженный планшетом и мелком, и жадно глазеть сквозь стекло на проблески света, ловить мгновения, какие отпечатываются незавершенными в умственном взоре. Так или иначе, наблюдатель — в смысле, я или вы — втянут в этот акт отчуждения. Происходит вторжение в личное пространство, что никак не умаляет одиночества этой женщины, явленной взгляду в своей пылающей опочивальне. Таково свойство больших городов: даже дома ты всегда на милости чужого взгляда. Куда бы я ни шла — сновала ли взад-вперед между кроватью и диваном, брела ли к кухне поглядеть на забытые в морозилке коробки мороженого, — меня могли видеть люди, жившие в громадном кооперативе «Арлингтон», здании в стиле королевы Анны, загромождавшем обзор: десять кирпичных этажей, затянутых в леса. В то же время я могла сама быть соглядатаем — в духе «Окна во двор» [3], подсматривать за десятками людей, с которыми и словом не обменялась, покуда все они заняты повседневными сокровенными мелочами. Загружают нагишом стиральную машину, носятся на каблуках, готовя детям ужин. В обычных обстоятельствах, я полагаю, все это в лучшем случае пробудило бы лишь праздное любопытство, однако та осень обычной не была. Почти сразу после того, как приехала, я осознала растущую тревогу относительно собственной зримости. Я желала быть на виду, желала быть воспринятой и принятой — словно под одобрительными взглядами возлюбленного. В то же время мне чудилось, что я опасно уязвима, боялась чужого суждения, особенно когда быть одной представлялось неловко или скверно, когда меня окружали пары или компании. Эти чувства, несомненно, обостряло то, что я впервые жила в Нью-Йорке — в городе стекла и блуждающих взглядов, — однако возникали они и из одиночества, а оно устремляется в двух направлениях: к близости и прочь от угрозы. Примечания [2] Брайан О’Догерти (р. 1928) — ирландский концептуальный художник, скульптор, критик и писатель, с 1957 г. живет и работает в США. [3] «Окно во двор» («Rear Window», 1954) — американский кинодетектив Альфреда Хичкока (1899–1980) по рассказу Корнелла Вулрича (1903–1968) «Наверняка это было убийство». В главных ролях Джеймс Стюарт (1908–1997), Грейс Келли (1929–1982), Телма Риттер (1902–1969).
Говорить с собой нормально? Что это значит для психического здоровья
Исследователи широко изучили процесс разговора с самим собой и пришли к выводу, что это обычное и нормальное поведение. Люди называют разговор с самим собой разговором с самим собой или разговором с самим собой.
Хотя люди часто связывают разговор с самим собой с проблемами психического здоровья, медицинские работники считают это нормальным в любом возрасте и даже полезным в некоторых обстоятельствах.
В этой статье мы исследуем, почему человек может говорить сам с собой. Мы также рассмотрим его преимущества и когда он может указывать на состояние психического здоровья.
Исследователи давно изучают разговор с самим собой. В 1880-х годах ученых особенно интересовало, что люди говорят сами с собой, почему они разговаривают сами с собой и с какой целью разговаривают сами с собой.
Исследования определяют разговор с самим собой как вербальное выражение внутренней позиции или убеждения, то есть он выражает внутренние чувства, невербальные мысли и интуитивные догадки о ситуации посредством речи. Человек намерен направить свою речь только на себя.
Хотя дети часто разговаривают сами с собой, это не должно вызывать беспокойства у родителей или опекунов. Это способ развития речи, стимулирования во время выполнения задачи и повышения производительности при выполнении задач.
Привычка говорить сама с собой может сохраняться во взрослом возрасте и, как правило, не является проблемой.
Разговор с самим собой может иметь несколько преимуществ. Это не вызывает значительного риска для здоровья, если только человек не испытывает других симптомов психического расстройства, таких как галлюцинации.
При выполнении задачи с набором инструкций разговор с самим собой может улучшить контроль над задачей, концентрацию и производительность. Это также может улучшить навыки решения проблем.
В исследовании 2012 года изучалось, как разговор с самим собой влияет на задачи визуального поиска. Полученные данные свидетельствуют о том, что разговор с самим собой при поиске определенного предмета, такого как потерянный предмет одежды или набор ключей, или попытка найти продукты в продуктовом магазине, может помочь человеку найти их раньше.
Исследования также показывают, что разговор с самим собой во время занятий спортом может принести пользу, в зависимости от того, как человек говорит с самим собой и что он говорит.
Например, разговор с самим собой в мотивационном или учебном ключе может повысить производительность. Однако, хотя негативный разговор с самим собой может повысить мотивацию в спорте, он может не улучшить результаты.
Есть три категории разговоров с самим собой, которые различаются в зависимости от тона голоса. К ним относятся:
- Позитивный внутренний диалог: Поощряет и укрепляет положительные убеждения о человеке. Участие в позитивном разговоре с самим собой может уменьшить беспокойство и улучшить концентрацию и внимание.
- Отрицательный разговор с самим собой: Обычно включает критический и обескураживающий диалог.
- Нейтральный разговор с самим собой: Этот тип разговора с самим собой не является ни позитивным, ни негативным. Люди могут использовать его, чтобы сами давать инструкции, а не подкреплять или поощрять определенное убеждение или эмоцию.
Люди могут также называть разговор с самим собой открытым и скрытым разговором с самим собой. Открытая речь — это направленная на себя речь, которую могут услышать другие люди. Скрытый разговор — это речь, которая происходит внутри, и которую никто другой не может услышать, например, произнося речь в рот, а не говоря вслух.
Существует несколько причин, по которым человек может говорить с собой, в том числе:
Регулирование эмоций
Разговор с самим собой может помочь регулировать и обрабатывать эмоции. Например, если человек говорит о себе, что нервничает или злится, это может помочь ему:
- сосредоточить свое внимание на том, чтобы успокоить нервы или гнев
- контролировать свои эмоции
- подумать о том, как реагировать на свои чувства в этот момент момент
Уменьшение беспокойства
Исследование, проведенное в 2014 году, предполагает, что людям с тревогой, в том числе социальной тревогой, полезно разговаривать с самим собой.
Исследователи обнаружили, что люди, говорящие о себе в третьем лице, могут дистанцироваться от своих неприятных чувств и обрабатывать, регулировать и анализировать эти эмоции, чтобы уменьшить тревогу. Участие в разговоре с самим собой может также уменьшить тревогу после стрессовых событий.
Если разговор с самим собой мешает жизни человека, есть способы уменьшить такое поведение.
Запись разговора с собой в дневнике может помочь человеку перенести мысли из головы, организовать мыслительный процесс и справиться со стрессом и беспокойством.
Ведение журнала может помочь людям определить повседневные ситуации, которые заставляют их говорить с самим собой, и лучше понять, что может вызвать эти сценарии в будущем.
Практика переключения разговора с самим собой на внутренние мысли, когда они возникают, или использование речи вместо ее озвучивания также может уменьшить разговор с самим собой.
Люди могут обнаружить, что их разговор с самим собой влияет на их психическое здоровье, если они настроены негативно и самокритикуют, когда разговаривают сами с собой.
В таких ситуациях им следует поговорить со специалистом в области психического здоровья, чтобы найти способы повысить самооценку и настроить разговор с самим собой, чтобы сосредоточиться на том, чтобы быть более позитивным и ободряющим.
Шизофрения
Если человек говорит сам с собой как часть галлюцинации, ему следует обратиться за помощью к медицинскому работнику. Разговоры с самим собой и галлюцинации могут указывать на состояние психического здоровья, например на шизофрению.
Больной шизофренией может испытывать изменения в поведении и мыслях, такие как галлюцинации или бред. Галлюцинации заставляют человека видеть, слышать, обонять, пробовать на вкус или чувствовать вещи, которые не являются частью окружающего мира и присутствуют только в его сознании.
Слышать голоса и реагировать на них — распространенная галлюцинация при шизофрении. Эти голоса и ощущения кажутся реальными тому, кто их испытывает. Медицинские работники утверждают, что мозг реагирует на эти голоса так же, как если бы они разговаривали с реальным человеком.
Больные шизофренией также могут уйти от мира, потеряв интерес к повседневному общению с друзьями и семьей и с трудом выражая эмоции.
Для большинства людей разговор с самим собой является нормальным поведением, которое не является признаком психического расстройства.
Разговор с самим собой может иметь некоторые преимущества, особенно в повышении производительности в задачах визуального поиска. Это также может помочь понять более длительные задачи, требующие выполнения инструкций.
Разговор с самим собой не является вредным действием, и родители или лица, осуществляющие уход за детьми, которые часто разговаривают сами с собой, не должны беспокоиться.
Для человека естественно вести внутренний монолог во время выполнения задач и обработки мыслей и эмоций. Они могут предпочесть вербализовать этот внутренний монолог, что является обычным делом.
Говорить с собой нормально? Что это значит для психического здоровья
Исследователи широко изучили процесс разговора с самим собой и пришли к выводу, что это обычное и нормальное поведение. Люди называют разговор с самим собой разговором с самим собой или разговором с самим собой.
Хотя люди часто связывают разговор с самим собой с проблемами психического здоровья, медицинские работники считают это нормальным в любом возрасте и даже полезным в некоторых обстоятельствах.
В этой статье мы исследуем, почему человек может говорить сам с собой. Мы также рассмотрим его преимущества и когда он может указывать на состояние психического здоровья.
Исследователи давно изучают разговор с самим собой. В 1880-х годах ученых особенно интересовало, что люди говорят сами с собой, почему они разговаривают сами с собой и с какой целью разговаривают сами с собой.
Исследования определяют разговор с самим собой как вербальное выражение внутренней позиции или убеждения, то есть он выражает внутренние чувства, невербальные мысли и интуитивные догадки о ситуации посредством речи. Человек намерен направить свою речь только на себя.
Хотя дети часто разговаривают сами с собой, это не должно вызывать беспокойства у родителей или опекунов. Это способ развития речи, стимулирования во время выполнения задачи и повышения производительности при выполнении задач.
Привычка говорить сама с собой может сохраняться во взрослом возрасте и, как правило, не является проблемой.
Разговор с самим собой может иметь несколько преимуществ. Это не вызывает значительного риска для здоровья, если только человек не испытывает других симптомов психического расстройства, таких как галлюцинации.
При выполнении задачи с набором инструкций разговор с самим собой может улучшить контроль над задачей, концентрацию и производительность. Это также может улучшить навыки решения проблем.
В исследовании 2012 года изучалось, как разговор с самим собой влияет на задачи визуального поиска. Полученные данные свидетельствуют о том, что разговор с самим собой при поиске определенного предмета, такого как потерянный предмет одежды или набор ключей, или попытка найти продукты в продуктовом магазине, может помочь человеку найти их раньше.
Исследования также показывают, что разговор с самим собой во время занятий спортом может принести пользу, в зависимости от того, как человек говорит сам с собой и что он говорит.
Например, разговор с самим собой в мотивационном или учебном ключе может повысить производительность. Однако, хотя негативный разговор с самим собой может повысить мотивацию в спорте, он может не улучшить результаты.
Есть три категории разговоров с самим собой, которые различаются в зависимости от тона голоса. К ним относятся:
- Позитивный разговор с самим собой: Поощряет и укрепляет положительные убеждения о человеке. Участие в позитивном разговоре с самим собой может уменьшить беспокойство и улучшить концентрацию и внимание.
- Отрицательный внутренний диалог: Обычно включает критический и обескураживающий диалог.
- Нейтральный разговор с самим собой: Этот тип разговора с самим собой не является ни позитивным, ни негативным. Люди могут использовать его, чтобы сами давать инструкции, а не подкреплять или поощрять определенное убеждение или эмоцию.
Люди могут также называть разговор с самим собой открытым и скрытым разговором с самим собой. Открытая речь — это направленная на себя речь, которую могут услышать другие люди. Скрытый разговор — это речь, которая происходит внутри, и которую никто другой не может услышать, например, произнося речь в рот, а не говоря вслух.
Существует несколько причин, по которым человек может говорить с собой, в том числе:
Регулирование эмоций
Разговор с самим собой может помочь регулировать и обрабатывать эмоции. Например, если человек говорит о себе, что нервничает или злится, это может помочь ему:
- сосредоточить свое внимание на том, чтобы успокоить нервы или гнев
- контролировать свои эмоции
- подумать о том, как реагировать на свои чувства в этот момент момент
Уменьшение беспокойства
Исследование, проведенное в 2014 году, предполагает, что людям с тревогой, в том числе социальной тревогой, полезно разговаривать с самим собой.
Исследователи обнаружили, что люди, говорящие о себе в третьем лице, могут дистанцироваться от своих неприятных чувств и обрабатывать, регулировать и анализировать эти эмоции, чтобы уменьшить тревогу. Участие в разговоре с самим собой может также уменьшить тревогу после стрессовых событий.
Если разговор с самим собой мешает жизни человека, есть способы уменьшить такое поведение.
Запись разговора с собой в дневнике может помочь человеку перенести мысли из головы, организовать мыслительный процесс и справиться со стрессом и беспокойством.
Ведение журнала может помочь людям определить повседневные ситуации, которые заставляют их говорить с самим собой, и лучше понять, что может вызвать эти сценарии в будущем.
Практика переключения разговора с самим собой на внутренние мысли, когда они возникают, или использование речи вместо ее озвучивания также может уменьшить разговор с самим собой.
Люди могут обнаружить, что их разговор с самим собой влияет на их психическое здоровье, если они настроены негативно и самокритикуют, когда разговаривают сами с собой.
В таких ситуациях им следует поговорить со специалистом в области психического здоровья, чтобы найти способы повысить самооценку и настроить разговор с самим собой, чтобы сосредоточиться на том, чтобы быть более позитивным и ободряющим.
Шизофрения
Если человек говорит сам с собой как часть галлюцинации, ему следует обратиться за помощью к медицинскому работнику. Разговоры с самим собой и галлюцинации могут указывать на состояние психического здоровья, например на шизофрению.
Больной шизофренией может испытывать изменения в поведении и мыслях, такие как галлюцинации или бред. Галлюцинации заставляют человека видеть, слышать, обонять, пробовать на вкус или чувствовать вещи, которые не являются частью окружающего мира и присутствуют только в его сознании.
Слышать голоса и реагировать на них — распространенная галлюцинация при шизофрении. Эти голоса и ощущения кажутся реальными тому, кто их испытывает. Медицинские работники утверждают, что мозг реагирует на эти голоса так же, как если бы они разговаривали с реальным человеком.