Как распознать ложь: 7 признаков, по которым можно раскусить лжеца

Как распознать ложь? — Год Литературы

Текст: ГодЛитературы.РФ

Почему предрассудки и суеверия так живучи, а научное знание порой встречает в обществе такое упорное сопротивление? Почему люди дают собой манипулировать? Как влияют на нашу картину мира социальные сети и как справиться с потоками информации, в которые мы ежедневно погружаемся?

Ответы подскажет когнитивный психолог Уго Мерсье. В своей книге он рассказывает об особенностях нашего восприятия информации и вновь осмысляет разные явления древней и новейшей истории — от трагических эпизодов Пелопоннесской войны и процесса над салемскими ведьмами до избрания Трампа и упорности антиваксеров.

Предлагаем вам прочитать фрагмент о том, можно ли с одного взгляда определить, врет вам человек или нет.

Не вчера родился: Наука о том, кому мы доверяем и во что верим / Уго Мерсье ; Пер. с англ. Н. Колпаковой — М. : Альпина нон-фикшн, 2023. — 428 с.

Чтобы верно оценить то, что нам говорят, мы должны выяснить, кто лучше знает предмет; но этого недостаточно. Самый компетентный эксперт бесполезен, если решит солгать. От группы, достигшей консенсуса, также мало прока, если ее члены сговорились нас провести.

Огромное количество исследований было посвящено «распознаванию лжи», иначе говоря — тому, насколько хорошо мы обнаруживаем обманщиков. Справляемся ли мы вообще с этой задачей? На какие признаки опираемся? Насколько эти признаки надежны? Практические следствия ответов на эти вопросы представляются крайне существенными. Кадровик и детектив, обманутый супруг и жертва телефонного мошенничества — любой из них желал бы уметь безошибочно обнаруживать лжецов!

Часто считается, что хорошими подсказками служат неочевидные невербальные признаки. Если, например, человек ерзает, изворачивается или избегает смотреть в глаза, едва ли он вызовет у вас доверие. Зигмунд Фрейд замечал: «Ни один смертный не способен хранить секрет. Если губы смолчат, все разболтают кончики пальцев; предательство сочится из каждой его поры».

Действительно, многие люди вполне уверены в своей способности распознавать ложь. Это одна из причин того, что во многих культурах устному свидетельству в суде отдается предпочтение перед письменным: судьи считают, что заметят, когда человек солжет, лично наблюдая, как он говорит. По сей день многих детективов учат опираться на «такие визуальные признаки, как избегание взгляда, нефронтальное положение тела, опущенные плечи и жесты прихорашивания».

На этом предположении основан телесериал «Обмани меня». Прообразом главного героя Кэла Лайтмана стал психолог Пол Экман, прославившийся своими исследованиями эмоциональных проявлений. Подобно Экману, Лайтман ездит по дальним населенным пунктам, чтобы доказать, что повсюду в мире люди проявляют какую-то эмоцию, например страх, с одинаковым выражением лица. Так же как и Экман, Лайтман использует глубокое знание эмоциональных проявлений, для того чтобы ловить людей на лжи, в частности наблюдая за микровыражениями их лиц.

Речь идет о непроизвольных движениях лицевых мышц, которые по времени не дольше моргания, меньше пятой доли секунды. Считается, что эти моментальные выражения выдают противоречивые эмоции людей, пытающихся солгать или, в более общем случае, скрыть свои чувства. Люди, желающие утаить вину, горе или радость, могут допустить мельчайшее мимическое проявление, отражающее эмоцию, которую они хотят скрыть, вместо той, которую пытаются изобразить.

Хотя микровыражения практически незаметны для нетренированного глаза, они могут улавливаться людьми, прошедшими соответствующее обучение, например прослушавшими краткий курс Экмана для сотрудников силовых ведомств (вы можете найти его в интернете). Казалось бы, мы наконец решили задачу выявления лжецов, и для этого требуется всего несколько занятий.

Увы, все не так просто. Идеи Экмана, как и результаты его исследований, оказались противоречивыми. Критики Экмана указывают на то, что его открытия, связанные с надежностью микровыражений как средства обнаружения лжецов, не были опубликованы в серьезных рецензируемых журналах. Он не поделился своими методами и данными с научным сообществом, поэтому их невозможно независимо оценить. Более того, эксперименты, проведенные другими учеными, не входящими в его группу, дали скорее отрицательные результаты.

Психологи Стивен Портер и Линн тен Бринк демонстрировали испытуемым стимулы, разработанные с таким расчетом, чтобы вызывать разнообразные эмоции, от отвращения до счастья, и параллельно просили некоторых участников исследования изобразить эмоцию, отличающуюся от той, которую обычно вызывает данный стимул. При этом они поручили кодировщикам оценить выражения лиц участников кадр за кадром (в общей сложности кадров было 104 550!), чтобы выявить малейшие оплошности. Почти в трети тестов, когда требовалось изображать «не ту» эмоцию, испытуемые выразили совершенно отличные от связанных со стимулом чувства: так, человек, видевший изображение чего-либо отвратительного, мог изобразить страх или счастье, хотя бы мимолетные.

Казалось бы, это подтверждает теорию Экмана, но такое заключение будет неверным по двум причинам. Во-первых, эти моменты замешательства длились в среднем не менее секунды, в несколько раз дольше, чем предположительно должны удерживаться на лице микровыражения, вследствие чего и неподготовленные наблюдатели легко их замечали. Во-вторых, 6 из 14 микровыражений отмечались, когда участники исследования не пытались ничего скрыть. Это делает микровыражения бесполезными как инструмент обнаружения попыток ввести кого-либо в заблуждение. Другое исследование тен Бринки ее коллег, участники которого демонстрировали истинное или мнимое раскаяние, дало аналогичные результаты: микровыражения были редкими, а испытуемые, переживавшие чувство искреннего раскаяния, проявляли его с той же вероятностью, что и те, кто его только имитировал.

Проблема не ограничивается микровыражениями. В первоначальном исследовании Портер а и тен Бринк треть лгущих участников — тех, кого попросили выражать мнимые эмоции, — на краткий момент демонстрировали выражение, отличающееся от того, которое должны были имитировать. Однако это относилось и к 27% тех, кого не просили ничего изображать. В конце концов, все мы часто испытываем противоречивые порывы. В результате подобные «следы» возможных внутренних метаний совершенно ненадежны для распознавания лжи: они не выдают большинство лжецов и «разоблачают» многих из тех, кому нечего скрывать.

Результаты, полученные Портером и тен Бринк, соответствуют многим другим данным. Десятки исследований предпринимались для детального изучения людей в моменты, когда они лгут или когда говорят правду; ученые фиксировали каждую мельчайшую особенность их поведения в поисках признаков неискренности. Метаанализ этих экспериментов принес весьма прискорбный итог: ни один признак не является достаточно убедительным, чтобы надежно указать, кто лжет и кто не лжет. Например, корреляция между степенью зрительного контакта и вероятностью обмана буквально нулевая, а в случае избегания взгляда крайне скромная и фактически бесполезная — 0,05. Это отмечается и в опубликованном недавно обзоре литературы по данной теме: «Видные поведенческие психологи последовательно выражают большой скепсис по поводу того, что о достоверности можно надежно судить по внешнему виду (языку тела)». Эксперты даже предполагают, что в отсутствие надежного признака шансы людей, работа которых состоит в выявлении лжецов, отличить обманщика от честного человека исключительно по поведенческим признакам не выше чистого случая.

ЧТО НУЖНО ДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ НЕ ПОЙМАТЬ ЛЖЕЦА

Почему же не существует надежных признаков лжи и введения в заблуждение? Как уже говорилось, непосредственная причина — и она обусловлена нашими психологическими механизмами — состоит в том, что люди испытывают противоречивые эмоции независимо от того, лгут они или говорят правду, а это мешает отличить лгуна от искреннего человека. Фундаментальная же причина отсутствия таких признаков — и она обусловлена нашей эволюцией — то, что подобные проявления не могут быть эволюционно стабильными. Если когда-либо они и существовали, то были бы отсеяны естественным отбором. Так, игроку в покер, когда он блефует, не следует никому об этом сообщать, во всяком случае если он хочет продолжать игру и не разориться. Эволюционно валидные поведенческие признаки, указывающие на неискренность, были бы дезадаптивными — и действительно, таковых не наблюдается.

Возможно, вы задаетесь вопросом, не составляет ли это огромную проблему для моего главного аргумента — утверждения, что мы от природы бдительны по отношению к сообщаемой нам информации. Как мы можем быть бдительными, если не способны отличить ложь от правды? Хуже того, участники большинства экспериментов по выявлению лжи были склонны считать, что люди говорят правду.

Некоторые исследователи, в том числе известный психолог Тим Левин, утверждали, что такое поведение имеет смысл, поскольку люди в самом деле очень редко лгут. Судя по результатам исследований лжи в обыденной жизни, она встречается редко — в среднем не более чем дважды за день — и по большей части безобидна. Например, человек прикидывается более счастливым, чем на самом деле (это относится, по крайней мере, к некоторым представителям американского народа). Вместо того чтобы тратить много энергии на обнаружение подобных ничтожных проявлений неискренности, нам выгоднее исходить из того, что все вокруг правдивы. Это перекликается с аргументом, предложенным в XVIII столетии философом Томасом Ридом, который заявил, что наша «склонность полагаться на честность других людей и верить тому, что они нам говорят» связана с нашей «предрасположенностью говорить правду».

С эволюционной точки зрения аргумент Рида/Левина несостоятелен. С учетом того, как часто отправители сообщений могли бы выиграть благодаря лжи, если бы количество ее не было каким-то образом ограничено, она нарастала бы как снежный ком до тех пор, пока никто больше не смог бы никому доверять. Если бы мы просто допустили, что люди обычно доверчивы, они бы перестали быть доверчивыми. Убежден, вы можете вспомнить хотя бы несколько случаев, когда солгали бы, будь у вас гарантии, что люди вам поверят и что вас не разоблачат.

Если мы не можем положиться на поведенческие признаки, то как мы решаем проблему обмана в процессе коммуникации? Откуда мы знаем, кому доверять?

НЕБРЕЖНОСТЬ И ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ

Поскольку неискренность продиктована скрытыми мотивами, ее почти невозможно обнаружить. Мы понятия не имели бы о намерениях большинства людей, если бы они сами нам об этом не говорили. Во многих случаях для того, чтобы утаить свои мотивы, достаточно не раскрывать их намеренно. Поэтому так трудно доказать в суде умысел: необходимо установить не только что обвиняемый ошибся, но и то, что он знал правду и намеренно исказил ее.

Однако неискренность не единственная и даже не главная опасность коммуникации. Представим, что вы хотите купить подержанную машину. Дилер может с первых же слов слукавить: «У меня есть другой покупатель, готовый взять эту машину сейчас же!» Вероятно также, что он даст вам вводящий в заблуждение совет: «Эта машина станет для вас отличным приобретением!» Сам продавец, возможно, и верит, что совет здравый, однако более вероятно, что рекомендация будет продиктована желанием совершить сделку, а не глубоким знанием того, какая именно машина лучше всего удовлетворит ваши потребности. Вы спрашиваете, не знает ли он, бывал ли автомобиль в авариях, и слышите в ответ твердое: «Не бывал». Если продавец говорит так, зная, что машина побывала в аварии, очень плохо. Если же он и не пытался это выяснить, несмотря на то что его фирма купила автомобиль подозрительно дешево, он виновен лишь в халатности, что более простительно. Для вас тем не менее не принципиально, знал он в действительности, что машина битая, или мог бы догадаться, что это возможно. В обоих случаях вы получаете вводящее вас в заблуждение заявление и становитесь его жертвой.

Обман требует многих когнитивных ресурсов: нужно продумать историю, придерживаться ее в дальнейшем, обеспечивать ее внутреннюю непротиворечивость и согласовать ее с тем, что знает ваш собеседник. Халатность, напротив, не требует усилий. Халатность — это умолчание. Даже если мы наделены когнитивными механизмами, помогающими нам корректировать свою коммуникацию в соответствии с тем, что другие, скорее всего, сочтут актуальным для себя, трудно гарантировать, что наше высказывание содержит информацию, которую собеседник хочет или должен услышать. Наш ум по необходимости эгоцентричен, настроен на наши собственные желания и предпочтения, склонен принимать как данность, что люди знают всё то же самое, что и мы, и согласны с нами по большинству вопросов.

Таким образом, нам следует обращать внимание на относительную добросовестность наших собеседников и на усилия, которые они предпринимают, чтобы предоставить нам ценную для нас информацию. Добросовестность отличается от компетентности. У вас, возможно, есть подруга, которая отлично разбирается в пище, может различить тончайшие оттенки вкуса и безошибочно выбрать вино к каждому блюду. Имеет смысл советоваться с ней при выборе ресторана. Однако, если она до сих пор не удосужилась учесть ваши обстоятельства — ваши вкусы, ваш бюджет, ограничения в питании, — ее рекомендации практически бесполезны. Если вы постоянно говорите ей, что придерживаетесь вегетарианства, а она отправляет вас в стейк-хаус, значит, она не старается найти нужную информацию, чтобы вам ее сообщить. Остается только учесть этот промах и в дальнейшем реже доверять ее советам.

Если в первую очередь обращать внимание не на чье-то намерение обмануть, а на добросовестность — усилие, совершаемое людьми, чтобы передать нам полезную информацию, — ракурс восприятия меняется. Вместо того чтобы искать признаки обмана, то есть причины отклонить сообщение, нам нужно искать признаки добросовестности, то есть причины принять сообщение. Аналогично для механизмов открытой бдительности есть смысл отвергать все, что нам говорят, до тех пор, пока некоторые признаки не подскажут, что наши собеседники приложили достаточно усилий, решая, что именно нам сказать.

СТИМУЛЫ — ЭТО НЕ ПУСТЯК

В каких случаях наши собеседники чаще всего проявят должную добросовестность (в том числе, разумеется, не станут нас обманывать)? Все очень просто: если их стимулы при коммуникации совпадают с нашими, то есть им тем лучше, чем лучше нам. Для совпадения стимулов у двух сторон должно соблюдаться это условие. Иногда мотивы согласованы естественным образом. Например, если вы вместе с другом Хади перетаскиваете с места на место тяжелую машину для сушки белья, то вы оба заинтересованы потратить на это меньше сил и постараетесь делать скоординированные движения, разворачиваться в одном направлении и т. д. Поэтому, если Хади говорит вам: «Давай поднимать сушилку на счет “три”», — у вас есть все основания верить, что он именно так и сделает. Другие по типу случаи естественной согласованности в мотивации предполагают долгосрочность отношений: так, родители заинтересованы в процветании детей, а друзья — в успехе друг друга…

Профайлинг и ложь: как следователи распознают обман

Вегетативная система готовит его к схватке или бегству: уровень соответствующих гормонов в крови возрастает, артериальное давление поднимается, дыхание учащается, мышцы напрягаются.

Эволюция сформировала ряд стрессовых реакций, которые могут указывать на страх разоблачения. Среди них тошнота и «медвежья болезнь» — это когда человек от страха стремится скорее опорожнить кишечник. Так организм стремится избежать сепсиса, если вас вдруг ударили копьем. Во время стресса ЖКТ отключается — переваривание отнимает много энергии, которую можно потратить на бегство от условного тигра.

Получается, ложь почти всегда приводит к стрессу и физической попытке спастись. Но стрессовая реакция не обязательно говорит о том, что человек лжет. 

Чтобы распознавать ложь, детективы и следователи пользуются профайлингом. Эта методика возникла в 1888 году вместе с появлением Джека Потрошителя.

Британский хирург Томас Бонд увлекся поисками легендарного преступника и пытался воссоздать его психологический портрет. Чтобы это сделать, он исследовал известные обстоятельства убийств и устанавливал их связь с возможными психологическими особенностями преступника.

Проще говоря, профайлинг — это процесс, при котором исследователь изучает модель поведения конкретного человека, а затем определяет его психотип и другие особенности. 

Сегодня это направление психологии делится на две ветви

1. Оперативная характерология (психодиагностика) помогает определить характер и индивидуальность человека по внешности.

2. Анализ поведения помогает обнаружить ложь или подтвердить правду.

Профайлинг позволяет следователям определить, как бы солгал конкретно тот человек, который сидит перед ними на допросе.

Представим ситуацию. Веселая Галина, вспыльчивый Иван и меланхоличная Соня работают над одним проектом. Что-то пошло не так, сроки сорваны, а вся троица оказалась на ковре у начальника.

На претензии босса они будут реагировать по-разному. Галина попытается отшутиться и продлить сроки. Иван накричит на босса в ответ и обвинит коллег в общем провале. Соня будет молча смотреть в пол и дрожать от страха.

Реакции на стресс Галины, Ивана и Сони отличаются. Получается, и врать они будут по-разному.

Как же следователь определяет, кто сидит перед ним на допросе — патологический лжец или жертва? Вот на какие три параметра он обращает внимание.

1. Психотип

Поведение человека определяет его индивидуальный психотип. Это некий «скелет» психики. Опытный специалист может установить психотип человека по его внешности, поведению и жестам.

Например, есть высокочувствительные люди. Им сложно лгать, а если они пытаются это сделать, то ужасно переживают и выдают себя. Чувствительные люди настолько боятся разоблачения, что не могут сдержать проявления стресса. Им проще сказать правду и понести наказание.

А есть люди, про которых говорят — «врет и не краснеет». Они обманывают с детства и практически не чувствуют при этом дискомфорта. Даже если их уличить во лжи, будут «юлить» до последнего.

2. Ценности

Это второй важный фактор, который стоит учитывать. Если человек воспитан в христианских ценностях — помогает нуждающимся, защищает слабых, выступает за мир во всем мире — то и врать он не будет.

А вот когда ребенок регулярно ловит родителей на лжи, он и сам учится обманывать. Он будет делать это ради удобства, личной выгоды или даже благих побуждений. В его картине мира ложь — это не проступок.

Чтобы выяснить ценности человека, поговорите с ним. Так вы наверняка сможете предположить, в какой ситуации он предпочтет соврать и ради какой цели.

3. Контекст

Исследователи из Колумбийского университета доказали, что голодные судьи более жестокие, чем сытые. Сразу после завтрака процент положительных решений по приговорам равен 65%. Через несколько часов, прямо перед обедом, падает до нуля. А после перекуса снова восстанавливается до прежнего уровня.

Вывод ученых: даже если эксперт решает человеческие судьбы, на его вердикт влияет банальный голод. А что говорить об обычных людях? 

Недосып, фаза цикла, недостаток железа в крови, тревожная обстановка — все это факторы, которые влияют на наши решения. Если человека припереть к стене и начать задавать неудобные вопросы, он занервничает, даже если не собирается солгать.

У следователей и детективов есть техника «мягкой беседы», которая помогает вывести человека на чистую воду.

Определите психотип

В помощь любая детективная методика — оперативная психодиагностика, научная физиогномика, анализ поведения или другая на ваш вкус.

Узнайте ценности

Спросите, к чему человек стремится и что считает важным в жизни. Если вы с ним решаете финансовый вопрос, то узнайте, зачем ему в принципе нужны деньги. Для бизнеса, благотворительности, семьи или чтобы переехать в теплую страну и ни дня не работать? 

Наблюдайте за его обычным поведением

Проследите, как визави ведет себя, когда точно не лжет. Обратите внимание, насколько интенсивно жестикулирует, громко ли говорит, в какой позе обычно сидит. Это его константное поведение — обычное, не в стрессовом состоянии. 

Мягко заговорите о том, что вас интересует

Если поведение собеседника изменилось, то вероятность стресса и лжи высока. Причины волнения тоже могут быть интересны вам как дознавателю, ведь не бывает дыма без огня. 

Не давите

Когда начинаются крики и обвинения, стресс собеседнику обеспечен. Ни один профайлер уже не сможет разобраться — ложь это или защитная реакция на агрессию. 

Как распознать ложь | Psychology Today

Источник: Schwerdhoefer/Pixabay

Люди все время лгут; они опускают информацию, преуменьшают или преувеличивают правду или дают расплывчатые ответы. И они лгут по разным причинам: чтобы сохранить лицо, пощадить чувства других, получить желаемое или избежать потенциально катастрофических последствий для себя или других.

Но люди ценят честность. Они часто хотят, даже требуют, чтобы другие были с ними честны. И они обычно негативно реагируют на нечестность своего романтического партнера, детей, друзей, коллег и т. д.

Исследования показывают, что нечестность трудно распознать; нет простого способа определить, лжет ли кто-то. В частности, хотя исследования выявили определенные вербальные и невербальные признаки лжи, полностью достоверных признаков обмана не существует. Как отмечают Врей и Истон, «нет ничего более простого и очевидного, чем растущий нос Пиноккио».

Итак, установив, что трудно сказать, лжет ли кто-то, вопрос в том, есть ли способы улучшить обнаружение лжи? Да, согласно новым открытиям Джоллы и Люка: когнитивный подход к обнаружению лжи может повысить точность обнаружения лжи. Их выводы, опубликованные в апрельском номере Прикладная когнитивная психология , будет описан ниже.

Когнитивный подход к обнаружению лжи

Когнитивный подход к обнаружению лжи делает упор на несколько методов, включая следующие три:

1. Наложение когнитивной нагрузки

Когнитивная нагрузка относится к требованиям, предъявляемым к когнитивным ресурсам человека ( например, внимание, память). Например, отвлекающие факторы окружающей среды (например, шум) или сильные эмоции (например, крайний страх или гнев) уменьшают когнитивные ресурсы, доступные человеку, пытающемуся вспомнить детали события.

Но ложь, по сравнению с правдой, также предъявляет большие требования к умственным ресурсам; поэтому, когда мы накладываем когнитивную нагрузку на допрашиваемого, ему или ей может быть труднее солгать.

Авторы отмечают, что некоторые приемы, полезные для увеличения когнитивной нагрузки, включают: человека можно попросить «представить свое заявление в обратном порядке», «выполнить второстепенное задание, предоставляя утверждение» или «поддерживать зрительный контакт с интервьюером в все время. »

2. Поощрение человека говорить больше

Как правило, люди, которые говорят правду, могут быстро предоставить более важную информацию, когда их спросят. Лжецам, напротив, придется выдумывать дополнительные детали. Поэтому лжецы с большей вероятностью допускают ошибки и сообщают подробности, не соответствующие уже предоставленной информации или поддающимся проверке фактам события.

Некоторые методы, используемые для поощрения говорящего к предоставлению более подробной информации, включают демонстрацию ему типового утверждения, демонстрирующего высокий уровень детализации, ожидаемый от идеального ответа, просьбу о том, чтобы человек сообщил все, что он может вспомнить (даже не относящиеся к делу детали), и попросить человека нарисовать подробный набросок места или события.

3. Непредвиденные вопросы

Предполагается, что если у лжецов есть достаточно времени, они готовятся к интервью или допросу, заранее предугадывая вопросы, которые им, вероятно, будут заданы. Такую подготовленную ложь обычно трудно обнаружить, поскольку она с меньшей вероятностью связана с типичными признаками обмана.

Итак, один из способов распознать ложь, когда у лжеца было достаточно времени на подготовку, — это задавать непредвиденные вопросы. По сравнению с лжецами, правдолюбцы быстрее и последовательнее ответят на эти вопросы и предоставят больше информации.

Когнитивный подход: методы и результаты

Рассмотрим теперь результаты метаанализа Люка и Джоллы. Эти исследователи отобрали 23 независимых образца для количественного синтеза; 16 включали контрольное условие (т. е. отсутствие когнитивного подхода к обнаружению лжи).

Всего было 1781 человек получателей , то есть участников, чья работа заключалась в том, чтобы решить, было ли сообщение истинным или ложным. В контрольных условиях было 1165 приемников.

Результаты метаанализа показали, что когнитивный подход был связан с (нескорректированной) средней степенью точности 60%.

Один из способов определить, является ли показатель точности 60% хорошим, — это сравнить его с показателем точности в контрольных условиях в этом обзоре (48%). В качестве альтернативы мы могли бы сравнить его с результатами предыдущих исследований, которые предполагают среднюю точность 54%. С этой точки зрения точность 60% — очень небольшое улучшение.

Однако, отмечают авторы, если мы сосредоточимся на испытаниях, в которых наблюдателям говорили, на каких признаках лжи им следует сосредоточиться (например, насколько логична и правдоподобна история, сколько подробностей представлено), результаты будут совсем другими:

В то время как уровень точности людей, не информированных об объективных признаках обмана, близок к 50%, информированные участники достигают «среднего уровня точности примерно 75%», что позволяет предположить, что «когнитивный подход к обнаружению лжи может повысить уровень точности на 21–21%. 27%».

Это имеет смысл. Поскольку цель когнитивного подхода к обнаружению лжи состоит в том, чтобы усилить определенные сигналы обмана, если человек не обращает внимания на эти потенциальные признаки лжи, его способность обнаруживать ложь не улучшится.

Источник: PDPics/Pixabay

Takeaway

Нелегко сказать, когда кто-то лжет. Чтобы распознать лжецов, люди часто ищут признаки обмана. Признаки обмана включают в себя различные невербальные и вербальные действия, такие как нервозность и напряжение, ответы с ограниченными подробностями и ответы, которые не имеют смысла, выглядят неуверенно и звучат менее прямо и лично.

Поскольку ложь утомляет умственные способности и требует много когнитивных ресурсов (внимание, память), когнитивный подход ко лжи предполагает поиск признаков обмана после , вводящие когнитивную нагрузку, должны облегчить дифференциацию лжецов от говорящих правду.

Проанализированный метаанализ, который обобщил почти 16 000 суждений о достоверности, показал, что тактика когнитивного опроса действительно повышает точность обнаружения лжи, но только в том случае, если наблюдателям говорят, на каких признаках обмана следует сосредоточиться. Если нет, то использование когнитивного подхода не дает существенных преимуществ по сравнению с обнаружением лжи без посторонней помощи.

Изображение Facebook: fizkes/Shutterstock

Вот простой способ обнаружения лжи, который действительно работает

Ежегодно тысячи сотрудников правоохранительных органов обучаются искусству обнаружения лжи у самозваных «экспертов». Большинство полагаются на невербальные сигналы, чтобы обнаружить лжецов. Один из этих тренеров, по-видимому, рассказал участникам о «семи универсальных выражениях лица, которые есть у всех людей во всем мире, как о хорошем индикаторе» лжи.

Есть только одна проблема с этой банальной практикой.

«Это полная чушь», — сказал Джефф Кукука, доцент кафедры психологии и права в Университете Тоусона, специализирующийся на допросах и ложных признаниях.0011 Перехват . «И что, может быть, более тревожно в этом… так это то, что это не ново. Мы уже давно знаем, что эта штука не работает, но она все еще торгуется так, как будто она работает».

Детекторы лжи

Первоначальная гипотеза об использовании языка тела для обнаружения лжи была не так уж ужасна. Идея заключалась в том, что ложь вызывает сильные эмоции, такие как вина, тревога или даже возбуждение, которые было бы трудно сдержать физически, заманивая лжецов в ловушку таких действий, как голосовые паузы, дикие движения рук, моргание, ерзание и отведение взгляда. Но после десятилетий исследований доказательства не подтвердили использование сигналов тела в качестве детекторов лжи.

Но опять же, это не остановило вышеупомянутых «экспертов» от их продажи. Черт возьми, вы даже можете купить онлайн-курсы по выявлению лжи от этих торгашей. Хуже того, американские налоговые доллары уже финансируют их ненаучные методы.

После 11 сентября федеральное правительство запустило программу проверки пассажиров с помощью техники наблюдения (SPOT) стоимостью 900 миллионов долларов, чтобы обучить агентов Управления транспортной безопасности (TSA) выявлять подозрительных лиц и людей, которые могут лгать, уделяя особое внимание 92 телесные и поведенческие сигналы, варьирующиеся от зевоты и свиста до чрезмерного пристального взгляда и беспокойства.

«Это бессмысленно», — заявил в своем заявлении доцент кафедры судебной психологии Амстердамского университета Бруно Вершуэре. «Люди не могут оценить все эти сигналы за короткое время, не говоря уже об интеграции нескольких сигналов в точное и правдивое суждение».

Более простой детектор лжи

Вершуере и его коллеги из лаборатории LieLab Амстердамского университета недавно опубликовали исследование, в котором резко критикуют использование многочисленных поведенческих и телесных сигналов для распознавания лжи. Они также протестировали и предложили гораздо более простой метод, который опирается только на одну точку данных: уровень детализации истории человека.

Идея состоит в том, что люди, говорящие правду, обычно могут дать более подробное описание, потому что они действительно пережили событие или предмет, о котором говорят. Лжецы могут попытаться придумать детали, чтобы сделать свой обман более правдоподобным, но это риск, потому что они могут попасться на собственной лжи или предложить детали, которые можно разоблачить.

В серии из девяти экспериментов Вершуэр и его коллеги попросили 1445 участников оценить, были ли различные написанные от руки утверждения, видеозаписи, видеоинтервью или интервью в прямом эфире правдой или ложью. В некоторых ситуациях испытуемых просили использовать различные поведенческие и физические признаки, чтобы отличить факты от вымысла, в то время как в других испытуемых просто просили основывать свое решение на представленном уровне детализации. Правда и ложь были созданы группой студентов, некоторым из которых было приказано украсть экзамен из шкафчика, в то время как другим было сказано просто провести 30 минут, слоняясь по кампусу. После этого обеим группам было поручено сказать, что они слонялись по кампусу.

Субъекты, которым было предложено использовать многочисленные поведенческие сигналы, могли обнаруживать ложь со скоростью, равной случайности или немного выше, в то время как субъекты, которые ушли от уровня детализации, были точными в 59–79% случаев — впечатляющий показатель, и потенциально превосходит научно обоснованную «модель когнитивной нагрузки», в которой интервьюеры пытаются перегрузить возможных лжецов задачами и вопросами, чтобы им было труднее связно плести свои басни.