Невербальность: Невербальные средства коммуникации: как правильно их использовать — ШПИЛЬКИ

Содержание

Невербальность мысли. Новый ум короля [О компьютерах, мышлении и законах физики]

Невербальность мысли

Одно из главных утверждений, которое Адамар делает в своей работе о творческом мышлении — это убедительное опровержение популярного сегодня тезиса, который гласит, что вербализация необходима для формирования мысли. Вряд ли здесь можно привести возражение более убедительное, чем то, которое содержится в письме Альберта Эйнштейна Адамару:

«Слова или язык, как в устной, так и в письменной форме, по-видимому, не играют никакой роли в механизме моего мышления. Психические сущности, которые, по-видимому, и являются составляющими элементами мысли — это определенные знаки и более или менее отчетливые образы, которые могут „произвольно“ воспроизводиться и комбинироваться по собственному желанию… В моем случае, упомянутые элементы носят визуальный и моторный характер. Общепринятые слова или другие знаки мне приходится подбирать только на второй стадии, когда упомянутые ассоциативные связи приобретают отчетливые очертания и могут быть воспроизведены по моей воле».

Еще здесь стоит процитировать видного генетика Фрэнсиса Гальтона:

«Для меня серьезную трудность представляет письмо, а еще большую — словесное изъяснение, так как размышления в словесной форме даются мне далеко не так легко, как в любой другой. Часто случается, что проделав большую работу и получив результаты, которые мне абсолютно ясны и вполне меня удовлетворяют, при попытке выразить их словами я сталкиваюсь с необходимостью переводить себя в совершенно иную интеллектуальную плоскость. Мне приходится перекладывать свои мысли на язык, который не слишком-то хорошо им соответствует. Поэтому я вынужден тратить уйму времени в поисках подходящих слов и фраз, и часто осознаю, что, выступая без подготовки, бываю не понят не из-за неясности содержания высказывания, а только лишь из-за неуклюжести своих вербальных конструкций. Это один из небольших, но досадных моих недостатков».

Нечто сходное пишет и сам Адамар:

«Я утверждаю, что слова полностью отсутствуют в моей голове, когда я действительно предаюсь раздумьям, и я нахожу случай Гальтона полностью идентичным моему личному опыту, поскольку и у меня самого даже после прочтения или выслушивания вопроса все слова исчезают в тот самый момент, когда я начинаю их обдумывать; и я полностью согласен с Шопенгауэром, когда он пишет: „Мысли умирают в момент, когда воплощаются в слова“».

Я цитирую эти примеры, потому что они очень хорошо согласуются с моим собственным способом мышления. Почти все мое математическое мышление визуализируется или протекает на уровне невербальных понятий, хотя мысли очень часто сопровождаются пустыми и почти бесполезными словесными комментариями, такими как «вот это идет с этим, а это — с этим». (Иногда я могу употреблять слова для выражения простых логических выводов.) Трудности, которые испытывали упомянутые ученые при переводе своих мыслей на язык слов, я часто испытывал и сам. Причиной тому в большинстве случаев служило просто-напросто отсутствие адекватных терминов, способных выразить требуемые понятия. Действительно, я часто веду расчеты, используя специально разработанные диаграммы, которые представляют собой сокращенную запись определенных типов алгебраических выражений (см. Пенроуз и Риндлер [1984]). Необходимость перевода таких диаграмм в слова — это очень трудоемкий процесс, и я это делаю только в случае крайней необходимости, когда нужно подробно объяснить что-то другим.

И еще одно наблюдение: я случайно заметил, что если сосредотачиваю все свое внимание на математике и некоторое время занимаюсь только ей, а потом кто-то внезапно обращается ко мне, то в течение нескольких следующих секунд я почти не способен говорить.

Не могу сказать, что я никогда не думаю в словесной форме — просто я нахожу слова почти бесполезными для математического мышления. Другие виды рассуждений, возможно, такие, как философские, являются, вероятно, гораздо более подходящими для вербального выражения. Может быть, поэтому так много философов считают язык неотъемлемым средством интеллектуальной деятельности и сознательного мышления! Нет сомнения, что каждый человек думает по-своему — это подтверждает и мой собственный опыт, и мнения других математиков. Наиболее полярными стилями математического мышления являются, как кажется, аналитический/геометрический. Интересно, что Адамар считал себя аналитиком, хотя использовал скорее визуальные, чем вербальные образы в своем математическом мышлении.

Что касается меня, то я в значительной степени тяготею к геометрическим методам. Если же говорить обо всех математиках, то разброс здесь окажется весьма широк.

Но коль скоро мы согласились с тем, что значительная часть сознательного мышления, на самом деле, может иметь невербальный характер — ас моей точки зрения к другому выводу приведенные выше соображения привести не могут — тогда, наверное, читателю будет нетрудно поверить также и в то, что подобное мышление может иметь неалгоритмическую составляющую!

Напомню, что в главе 9 («Где обитает сознание?») я упоминал о часто встречающейся точке зрения, согласно которой только одно полушарие мозга — то, где находится центр речи (левое у большинства людей) — способно также и на сознательное мышление.

После ознакомления с вышеизложенным читателю должно быть ясно, почему я считаю эту точку зрения совершенно неприемлемой. Я не знаю, используют ли, как правило, математики одно полушарие чаще, чем другое; но нет сомнения в том, что для истинного математического мышления необходим высокий уровень сознания.

В то время как аналитическое мышление, по всей видимости, сосредоточено в левой половине мозга, геометрическое мышление, напротив, часто приписывают правой половине; так что вполне разумной является предположение о том, что значительная часть сознательных математических рассуждений проводится все-таки в правом полушарии!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Следы мысли

Следы мысли Газета сообщает:«Двум профессорам Кембриджского университета удалось произвести кинематографический снимок человеческой мысли. Это профессор физиологии Адриан, один из видных членов Королевского Ученого общества, и проф. Метиус. Адриан, посвятивший всю

Мысли

Мысли Неужели же величие небосклона может вызвать мысли, полные земного самомнения? («Предсказания». )* * *Перед Зарею ночь особенно темна («Другу»).* * *Говорят о пятнах на солнце. Только ли на солнце эти пятна? («Желанный труд».)* * *Мало ли случайного блеска в мире! («Польза

1. СЛИЯНИЕ МЫСЛИ

1. СЛИЯНИЕ МЫСЛИ А. Форсированное срастаниеа. Срастание элементовВ силу своей природы на всех ступенях сложности элементы мира способны оказывать друг на друга влияние, проникать друг в друга своей внутренней стороной и комбинировать в пучки свои «радиальные силы».

«Мысли»

«Мысли» Большинство ФА не доводится до действий, а останавливается на этапах анализа и планирования. Эти этапы — «мысли». Таким условным названием можно обозначить последовательное возбуждение новых моделей при введении их в кратковременную память или повторную

4 МАЯ (Сила мысли)

4 МАЯ (Сила мысли) Всякая мысль, выраженная словами, есть сила, действие которой беспредельно. 1 Можно быть одиноким в своей частной и временной среде, но каждая из наших мыслей и каждое из наших чувств находит, находило и будет находить свой отголосок в человечестве. Для

Мысли о самоубийстве

Мысли о самоубийстве САМОУБИЙСТВО. В поле любовной страсти желание самоубийства возникает часто, его вызывает любая мелочь.1. Из-за малейшей обиды я хочу покончить с собой; любовному самоубийству, когда о нем помышляют, нет дела до мотива. Его идея проста: это

Мысли о романе

Мысли о романе Недавно Пио Бароха[163] напечатал статью о своем последнем романе, «Восковые фигуры», где, во-первых, выражает озабоченность проблемами романной техники, а во-вторых, говорит, что хочет, следуя моим советам, написать книгу в tempo lento[164]. Автор намекает на наши

5.

2. Парадигмы мысли

5.2. Парадигмы мысли Если вычеркнуть тему «Мысль», как предмет познания, то зачем нужна философия? Ведь, по существу, философия занимается мыслью, а не жизнью, а если и занимается жизнью, то опять-таки только мыслью о жизни, теоретически, с тех пор как она стала

МЫСЛИ ОБ ЯЗЫКЕ

МЫСЛИ ОБ ЯЗЫКЕ Если я прав, приводя слово брих (речь) в брихас пати, к тому же корню, как и корень брахман, то связь двух идей, Слово и Создатель, приведет нас к периоду, гораздо более древнему, чем даже тот, который мы называем периодом вед. Во всяком случае идея, что Брахман

133. Всеобщи ли мои мысли?

133. Всеобщи ли мои мысли? Разумеется, когда речь идет о частных вопросах, касающихся круга интимных жизненных вопросов, то о всеобщем вряд ли стоит даже упоминать. Там личное и только личное. Но когда я отхожу от частно-бытового уровня проблем к вопросам более

Укрощение мысли

Укрощение мысли Юлия Люц,кандидат психологических наукСколько же разных мыслей приходит нам в голову! И они то, как скакуны, несутся кто куда, не давая нам сосредоточиться, то привязываются так, что не отогнать. Они постоянно крутятся в нашей голове, мешают заснуть, делают

СИЛА МЫСЛИ

СИЛА МЫСЛИ Каждая наша мысль оказывает определенное воздействие на мышление окружающих. Каждая мысль порождает определенные ФЛЮИДИЧЕСКИЕ ТОКИ в той среде, в которой распространяются волны мыслительной энергии. Такое распространение мыслительных волн не является

МЫСЛИ О ДОСТОЕВСКОМ

МЫСЛИ О ДОСТОЕВСКОМ «Времени больше не будет». Это можно сказать себе перед каждым погружением в искусство, все равно, идет ли речь о книге, о картине, о творении музыканта или архитектора. Времени больше не будет, его нет, и на мгновение или надолго, вопреки всем нашим

художница Саша Старость запустила проект, который покажет сотрудникам правоохранительных органов методы работы с аутичными людьми / Благотворительный проект +1Люди

В Москве художница Саша Старость совместно с АНО «Центр проблем аутизма» запустила проект «Аутизм и правосудие».
Цель проекта — научить полицейских взаимодействовать с людьми с расстройством аутистического спектра (РАС). +1Люди выяснили, как Саша собирается воплощать в жизнь такую необычную инициативу.

Саша Старость, художница, одна из создательниц движения «Психоактивно»

Наша законодательная система не предусматривает особенного подхода к гражданам с диагнозом аутизм. Часто полицейские не знают, как c ними обращаться.

Это незнание приводит к трагическим последствиям.

В 2018 году в Москве из-за громкого крика на улице задержали 22-летнего Павла Васильева.

На него надели наручники, и принудительно госпитализировали в психиатрическую больницу.

Родители задержанного молодого человека пожаловались в Совет по правам человека (СПЧ), что в отделении полиции его «несколько раз душили, завязывали ему рот и голову его футболкой, отчего на руках и ногах остались обширные гематомы».

Члены СПЧ призвали к тому, чтобы для сотрудников полиции проводили специальные тренинги по работе с людьми, имеющими ментальные особенности.

Ядро аутизма — расстройство социальной коммуникации

Я работала с аутичными людьми задолго до художественной деятельности. Часто сталкивалась с ситуацией, когда ребенок вырастает, но не может социализироваться.

Такие дети и подростки нередко попадают в ситуации, в которых им приходится сталкиваться с правоохранительными органами.

Я лично наблюдала несколько историй и даже участвовала в них, когда приходилось объяснять, что происходит.

Центральное ядро диагноза «аутизм», один из главных диагностических критериев — это расстройство социального взаимодействия и коммуникации.

Обычно люди понимают под этим только невербальность (неумение говорить). Действительно, есть много аутичных людей, которые невербальны.

На самом деле, аутизм — это спектр. Он варьируется от полной невербальности до непонимания социального контекста, языковых нюансов, шуток, аллегорий, сложносочиненных конструкций.

Аутичным людям сложно правильно интерпретировать выражения лиц и окружающую обстановку.

Это происходит с самого рождения. В отличие от нейротипичных (neurologically typical, «неврологически типичный» — не страдающий расстройством аутистического спектра) детей, зеркальные нейроны детей с РАС работают особенным образом.

Когда в младенчестве мы лежим в колыбельке, подходят мама или папа, корчат рожи, и мы улыбаемся.

Мы должны нравиться своей семье, чтобы она нас защищала и растила. Это очень древний эволюционный механизм.

Если младенец не обращает внимание на лицо — значит, уже в этом возрасте у него нарушена невербалика.

Когда такой ребенок растет и им не занимаются, ему становится все сложнее интерпретировать сложные социальные ситуации.

Однажды мы с моим учеником зашли в банк. Мне нужно было снять деньги. Он ныл весь вечер, что ему надо домой, доиграть какую-то онлайн-игру. Я не заметила, как он пропал из поля зрения, и вдруг разозленный сотрудник банка выводит мне мальчика.

Оказывается, мой подопечный зашел на территорию персонала, залез в банковский компьютер и попытался войти в онлайн-игру.

Аутичному ученику не был понятен социальный контекст: это банк, сюда нельзя. Стоит компьютер — вижу цель, не вижу препятствий. Не реагирую на социальные сигналы до тех пор, пока меня не выводят.

Был еще один кейс матери человека с аутизмом, она не раскрывает свое имя. Ее сына задержали за неловкую попытку познакомиться с девушкой.

Он мог просто подойти и обнять ее или потрогать ее волосы, не имея в виду харассмент.

Но для нейротипичного окружения это считывается сами понимаете как.

Есть большая разница между поведением аутичного человека и поведением человека с синдромом Дауна. Полиция вообще не поймет, с кем она имеет дело. Она просто закроет больного за попытку публичного приставания.

Возможно, такая ситуация спровоцирует агрессию у аутичного человека.

Они очень боятся, нервничают и тревожатся, когда происходит внезапная смена обстановки или что-то идет не по плану.

Это вызывает у них очень сильную фрустрацию, а фрустрация может привести к аутичным истерикам, что называется meltdown.

Человек может упасть на пол, кричать, визжать, кусаться — от страха, фрустрации, из-за своих сенсорных особенностей. Понятно, что для полиции это будет выглядеть, как будто он нападает на полицейского.

Мы попытаемся объяснить обществу, чем аутисты отличаются от остальных

Есть несколько вариантов, при которых аутичный человек может столкнуться с полицией.

Первый — задержание Павла Васильева, в котором вообще нет состава преступления. Человек едет на велосипеде, кричит, издает звуки.

Многие аутичные люди издают звуки — это дает им сенсорное ощущение своего тела.

Это называется аутостимуляция, обыденная для аутистов вещь, которая выглядит очень странно для непосвященных.

За это «выглядит странно» арестовывают, надевают наручники, хотя такие средства нельзя применять к людям с инвалидностью.

Потом их очень долго держат в отделении.

Чтобы такого не было, полиция должна знать главные признаки аутичного поведения, которые не представляют опасности.

Сотрудники правоохранительных органов не должны путать их с наркотическим или алкогольным опьянением.

Любой человек, который работал с аутичным ребенком или взрослым, видел аутостимуляцию.

Аутичный человек специфически машет руками перед лицом и делает так: «Ух! Ух!»

Нужно уметь распознать, что это не человек под воздействием бутиратов (сленговое название наркотического вещества), а человек с признаками аутизма.

Второй тип истории: мальчик знакомится с девочкой. Мальчик должен проходить определенные программы по социализации.

Родители взрослых аутичных детей часто не знают, что с ними делать дальше, потому что очень долго у нас в стране этот диагноз звучал как «РДА» — «ранний детский аутизм». В поле взрослой жизни он как бы не существовал.

Поэтому все программы адаптации, попытки социализировать ребенка заканчивались там, где заканчивалось детство.

Но когда наступает пубертат, появляются новые проблемы: гормональный криз, интерес к противоположному или своему полу, в зависимости от ориентации. Появляется желание коммуницировать.

Полиция должна понимать, что имеет дело с аутичным человеком

На Западе есть много программ, которые специально нацелены на это. В том числе существуют программы, которые работают с поведением, социально приемлемым дома, но неприемлемым на улице.

Должна быть двойная история — с одной стороны, тренинги для родителей и попытки сформировать сотрудничество с центрами, НКО или общественными объединениями.

С другой стороны, полиция тоже должна понимать, что она имеет дело с аутичным человеком, у которого не было никакого злого намерения.

Человека с РАС ни в коем случае нельзя бить.

Можно его остановить, аккуратно отвести от девушки, можно что-то ему объяснить и таким образом прервать контакт, который для девушки дискомфортен. Но не нужно его хватать — это закончится плохо и для сотрудника полиции, и для аутичного человека.

Скорее всего, это приведет к вспышке агрессии. Я могу процентов на 90 утверждать, что это случится.

Владислав Желнин — прекрасный пример, когда совершается преступление, подпадающее под определенную статью Уголовного Кодекса Российской Федерации.

Но почему совершается? Потому что нет никаких работ по групповой социализации, нет объяснения сложного социального контекста.

С точки зрения полиции, если человек дееспособен — значит, он отвечает за все свои поступки. С аутизмом не все так просто.

Абсолютная недееспособность, скорее всего, будет только у очень тяжелых, глубоких невербальных аутистов.

Аутисты из противоположной части спектра, у которых есть все те же проблемы социализации, проблемы с пониманием сложного контекста, будут дееспособны. И попадут в ситуацию, в которой они до конца не осознают и не осмысляют свои действия. Они будут отвечать по всей строгости закона, но, скорее всего, не выживут в тюрьме.

У сотрудников правоохранительных органов очень специфический язык, который они используют при задержании.

В нем содержатся определенные квази-угрозы, тайные сообщения, которые ты должен услышать и понять. Аутичный человек их точно не поймет.

Когда мы делали спектакль «Груз 300», к нам регулярно приходили полицейские, разговаривали с нами. Но мы очень хорошо социализированы. Чего не скажешь о людях с аутизмом.

Наш новый проект — это междисциплинарная инициатива, которая должна работать на нескольких уровнях.

Поэтому она такая долгая, на целый год. Это инициатива по информированию, психообразованию, налаживанию связей между родительским, активистским, экспертным сообществами и сотрудниками правоохранительных органов.

Я давно общаюсь с Катей Мень из Центра проблем аутизма (ЦПА). Катя — мама Платона, с которым я работала шесть лет. Сейчас Платон подросток, в начале нашей работы ему было пять лет. Он классический глубокий невербальный аутист, пользующийся специальными карточками, системой коммуникации.

Мы с Катей обсудили возможность такого проекта, потому что сама я не могу его сделать, а в коллаборации с ЦПА я могу запросить грант как самозанятый человек. И сейчас грантодатель этот грант для меня ищет.

Мы ничего не знаем о взрослых аутистах

Есть специфика защиты прав людей с разными особенностями: специфика шизофрении, биполярного расстройства, депрессии.

Кто такие взрослые, в том числе пожилые аутичные люди? Где они? Мы практически ничего о них не знаем.

Они как будто исчезают из нашего поля зрения.

Когда они вырастают и становятся независимыми, им придется сталкиваться в том числе и с правоохранительными органами.

Обучение полицейских — не утопия

ЦПА — это организация, которая существует в том числе на президентские гранты. Это дает надежду, что наш проект может выйти на некий государственный уровень.

За один год по всей стране это сделать невозможно.

Если у меня будет хотя бы одно отделение полиции, в котором рабочие группы смогут проводить мастер-классы, тренинги, объяснять и рассказывать, и хотя бы одно отделение полиции будет работать правильно, — это уже будет успех для нашей страны.

Будет прецедент, когда правозащитное сообщество впервые выйдет на контакт с силовым и получит результат.

У нас уже есть понимание проблемы и даже представление о том, как ее решать в Москве.

Первый этап — подготовка. Сейчас я работаю над теоретической базой, провожу опросы целевой аудитории: специалистов, родителей, активистов и работников правоохранительных органов, на которых мне удастся выйти.

Второй этап — создание рабочей группы из представителей разных сообществ, которая будет вместе со мной заниматься разработкой программы и подготовкой мероприятий по информированию, презентации проекта.

Нам есть, на что ориентироваться. Университет Дрексела в Америке уже занимается чем-то подобным. У них уже есть важные наработки и материалы на эту тему.

Я созваниваюсь с сотрудниками американского университета, обсуждаю с ними их ценный опыт, который частично можно адаптировать под Россию.

Они хотят делать международный проект на тему взаимодействия полиции и людей с особенностями.

Мы живем в государстве, которое сами не понимаем

Я не очень верю, что аргумент «Это касается каждого» работает в контексте нашей страны.

Есть много вещей, которые касаются каждого, в том числе нарушения прав человека в России.

Но наша страна так удивительно устроена, что пока тебя рандомайзером не затянет в число жертв работающей государственной машины, ты этого не ощутишь.

За годы своей активистской художественной деятельности я видела примеры того, как люди у нас в стране становятся гражданскими активистами, внезапно столкнувшись с определенными реалиями, открыв для себя неожиданные миры.

Когда живешь в России, у тебя присутствует ощущение: все это происходит где-то там, не со мной.

У нас нет стандартного для автократического общества чувства повсеместного давления — мы не в Северной Корее.

Мы живем в государстве, которое сами не понимаем, вот чем оно так страшно.

Узнаем все внезапно — когда нам приходит повестка или оказывается, что наш репост опасен.

Прошлым летом мы занимались защитой Даны Беляевой, которая купила зарубежный антидепрессант. Ее хотели посадить за контрабанду наркотиков в крупном размере. Оказалось, что этот антидепрессант является прекурсором (вещество, участвующее в реакции целевого вещества) какого-то наркотика. Человек оказался к этому абсолютно не готов, и тоже никакой гражданской активностью не занимался до того, как это произошло.

В нашей стране очень много аутичных людей. Сегодня в России насчитывается около 31 000 человек с диагнозом «аутизм» (данные за 2018 год). Думаю, их больше, потому что диагностируют у нас не очень хорошо. Часто аутисту ставят диагноз «шизофрения».

Мы создадим своеобразную дорожную карту взаимодействия с аутистами

На первом этапе мы создаем рабочие материалы. Затем выявляем наиболее актуальные для города и региона проблемы, общие для родительского, адвокатского и правозащитного комьюнити.

На основе этого анализа формируем цели и программу. Потом будет медиа- и психообразование, создание информационной повестки, привлечение внимания к онлайн- и офлайн-мероприятиям: круглые столы, лекции, подкасты, перформансы, общественные слушания.

Проанализировав собранные данные, от теоретической части мы перейдем к созданию практических программ.

Это будет своего рода дорожная карта для работников правоохранительных органов по взаимодействию с аутистами: простые и понятные инструкции, с которыми можно работать на занятиях.

Например, с участием медэкспертов и носителей диагноза.

Я хочу привлекать взрослых аутичных людей. Есть много вещей, которые нужно увидеть их глазами.

В результате родится некий базовый курс «Аутизм» для правозащитников и для работников правоохранительных органов.

Мастер-классы и тренинги по практической работе от медэкспертов — например, прикладной анализ поведения аутичных самоадвокатов (самоадвокация — любое действие с целью представить свои собственные взгляды или интересы). Именно эта, системообразующая, часть очень сложная.

Проект рассчитан на год, он будет работать в Москве. В рабочую группу войдут правозащитники, люди с аутизмом, родители и журналисты.

Признаки, причины, диагностика и варианты терапии

Некоторые аутичные люди не разговаривают, то есть не используют слова при разговоре. Вместо этого они могут общаться многими другими способами.

Термин «невербальный» означает отсутствие слов или речи, поэтому не совсем точно описывать некоторых аутичных людей, которые не говорят. Это потому, что многие из них понимают слова и могут писать или печатать для общения. Значит, у них есть слова, просто они их не произносят.

Вы также можете слышать термин «минимально словесный». Это относится к аутичным людям, которые используют в речи небольшое количество слов.

Важно помнить, что то, как много говорит аутичный человек, не всегда является показателем того, что он понимает. Многие из них с большим пониманием слушают то, что вы говорите.

По оценкам исследователей, от 25% до 30% аутичных детей не говорят или не используют язык функциональным образом.

Общество построено на общении с помощью речи, поэтому не говорящим или мало говорящим аутичным людям может быть трудно общаться с говорящими людьми. Вот почему полезно узнать больше о неговорящем аутизме и изучить другие способы общения.

Невербальный аутизм обычно означает, что аутичный человек не использует речь для общения.

Вместо этого вы можете увидеть поведенческие реакции или жесты. Они могут издавать какие-то звуки, и им может просто казаться, что они не слышали того, что вы сказали.

Нормально развивающиеся дети произносят свои первые слова в среднем в возрасте от 12 до 18 месяцев и могут начать говорить уже в 10 месяцев. Средний возраст начала речи у аутичных детей составляет 36 месяцев. Эта задержка речи является одним из первых признаков возможного наличия аутизма.

Некоторые неговорящие аутичные дети со временем начинают говорить. Исследования показали, что чем старше становится аутичный ребенок, не использующий речь для общения, тем больше вероятность того, что он останется невербальным. Например, не говорящий трехлетний ребенок все еще может приобрести функциональную или даже беглую речь, но это менее вероятно для не говорящего десятилетнего ребенка.

Аутичные люди могут общаться даже без использования разговорной речи. Доступен ряд дополнительных и альтернативных вариантов общения (AAC).

AAC включает в себя любой способ общения без разговора, например:

письмо
рисование
выражение лица
жесты
указание на буквы для написания слов
указание на фотографии , текст или рисунки
использование электронного устройства для воспроизведения речи или помощи в общении

По мере того, как аутичные дети осваивают навыки грамотности, многие из них развивают способность писать по буквам, строить предложения и общаться с помощью языка. Поэтому, даже если они не разговаривают, они часто могут печатать или писать.

В сообществе аутистов существует широкий спектр языковых навыков. Некоторые люди используют отдельные слова или короткие и простые фразы, в то время как другие могут писать так же хорошо или даже лучше, чем аллисты (не аутисты).

Они также могут общаться с использованием материалов и технологий, разработанных специально для не говорящих людей, таких как следующие:

Система обмена изображениями (PECS)

PECS — это система AAC, которая позволяет не говорящим или минимально говорящим людям инициировать общение.

PECS использует простые изображения, которые представляют часто встречающиеся слова или задачи. Пользователи могут указывать на них или показывать их другим. Изображения находятся на маленьких карточках с липучкой и хранятся в папке для связи.

Эта система была создана в США Энди Бондом и Лори Фрост. Делавэрская программа по аутизму была первой, кто внедрил эту систему. С тех пор он стал всемирным средством коммуникации с аутистами.

Средства голосового вывода (VOCA)

Также называемые устройствами для генерации речи, VOCA представляют собой инструменты, которые производят оцифрованные (записанные и воспроизведенные) или синтезированные (сгенерированные компьютером) голоса для общения не говорящего человека.

TouchChat

TouchChat является примером VOCA. Это приложение для iPad, в котором используются изображения и текст, похожие на PECS, в виде квадратов на нескольких связанных экранах. Пользователь выбирает квадраты для общения и может строить полные предложения, которые приложение будет читать вслух.

Логопед может сотрудничать с аутичным человеком и его семьей, чтобы найти подходящий вариант AAC. Некоторые аутичные люди используют более одного, например учащиеся начальных классов, которые используют и PECS, и VOCA.

Другие варианты

Другие распространенные приложения VOCA включают Proloquo2go и Lamp Words for Life.

Непонятно, почему некоторые аутичные люди не говорят. Исследователи сосредоточили большую часть своих усилий на вербальных аутичных детях без значительных когнитивных (мыслительных) нарушений, потому что они, как правило, лучше переносят сенсорные проблемы во время тестирования. Например, технология МРТ (сканирование мозга) может быть громкой и требует, чтобы ребенок сопротивлялся желанию двигаться во время сканирования.

Исследование, проведенное в 2019 году, сообщает о доказательствах того, что невербальные и маловербальные дети с аутизмом могут иметь различия в том, как их слуховая (слуховая) кора обрабатывает информацию.

Исследование показало, что невербальные и минимально вербальные аутисты демонстрируют задержку реакции на звуковые сигналы по сравнению с вербальными аутистами и обычно развивающимися людьми.

В то время как у вербальных аутичных детей была некоторая задержка во времени, разница была наиболее выражена в невербальных и минимально вербальных группах. Задержки во времени были связаны с более слабыми языковыми способностями.

Невербальный аутизм и минимально вербальный аутизм не являются независимыми диагнозами. Наоборот, это формы расстройства аутистического спектра.

Слово «спектр» означает, что существует широкий спектр проявлений аутизма. Это включает в себя вариации в использовании речи.

Когда у маленького ребенка с невыявленным диагнозом наблюдается задержка речи, клиницисты могут оценить его историю развития для возможного диагноза аутизма. Они могут начать с мониторинга развития и скрининга, чтобы определить, нужно ли тестировать на аутизм.

Медицинских тестов на аутизм не существует. Вместо этого врачи используют тесты для оценки поведения, чтобы поставить диагноз.

Примеры:

График наблюдения за диагностикой аутизма (ADOS-2) — это тест, который сравнивает социальное и повторяющееся поведение с типично развивающимися сверстниками.
Пересмотренное интервью по диагностике аутизма (ADI-R) — это интервью с родителями для обсуждения истории развития ребенка.
Шкала оценки детского аутизма, второе издание (CARS-2) — это опросник, который может помочь клиницистам отличить аутизм от других состояний, которые могут присутствовать.

Если у вашего ребенка задержка речи, но не показывает никаких признаков аутизма, ваш врач может исследовать другие возможные причины, такие как:

Слуховой нарушение
Экспрессивное языковое расстройство
Апраксия речи (AOS)

цель терапии и поддержки состоит в том, чтобы способствовать общению. Поддерживаемые наукой подходы включают:

прикладной анализ поведения (ABA)
раннее интенсивное поведенческое вмешательство (EIBI)
лечение и обучение детей с аутизмом и родственными нарушениями общения (TEACCH)

Другие варианты, которые следует рассмотреть, включают:

90 090 Логопедия . Логопедия с SLP может помочь вам найти подходящий метод AAC для вашего ребенка, а также рекомендуемые занятия, которые вы можете выполнять дома между занятиями.
Этаж . Floortime — это стратегия поддержки на дому, когда вы сидите со своим ребенком и даете названия игрушкам или предметам, на которые он обращает внимание, состоящими из одного слова.
Музыкальная терапия . Музыкальная терапия с сертифицированным терапевтом может способствовать общению через музыкальное выражение.
Анималотерапия . Терапия с помощью животных, включая собак-поводырей для лечения аутизма, может стимулировать участие и достижения в общении. Это подтверждается исследованием 2020 года с участием детей-аутистов и дрессированных собак.
Лечебная верховая езда . Терапия с использованием лошадей, также называемая терапией с помощью лошадей, — это еще одна терапия, которая может стимулировать социальное общение у аутичных людей.

Неговорящий аутизм означает, что аутичный человек не использует речь для общения. Термин «невербальный» подразумевает, что они не используют язык, но это не всегда так. Многие невербальные аутисты понимают речь и письмо.

Не говорящие аутисты могут общаться другими способами, например, с помощью письма, рисования и жестов. Они также могут использовать такие инструменты, как технологии PECS и VOCA, чтобы помочь им общаться с другими людьми.

Ранняя диагностика и поддержка означают, что у невербального ребенка есть больше времени для развития языковых и коммуникативных навыков.

Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC) имеют страницу со ссылками на вехи раннего развития маленьких детей. Если развитие вашего ребенка отличается от этих вех, врач может провести дальнейшее расследование и порекомендовать план действий.

Признаки, причины, диагностика и варианты терапии

Некоторые аутичные люди молчат, то есть не используют слова при разговоре. Вместо этого они могут общаться многими другими способами.

Невербальный аутизм обычно означает, что аутичный человек не использует речь для общения.

AAC включает в себя любой способ общения без разговора, например:

письмо
рисование
выражение лица
жесты
указание на буквы для написания слов фотографии, текст или рисунки
использование электронного устройства для воспроизведения речи или какой-либо помощи в общении

По мере того, как аутичные дети учатся грамоте, у многих из них развивается способность писать по буквам, строить предложения и общаться с помощью языка. Поэтому, даже если они не разговаривают, они часто могут печатать или писать.

Они также могут общаться, используя материалы и технологии, разработанные специально для не говорящих людей, например следующие: