Психика и поведение животных их особенности и взаимосвязь.
- Главная ->
- Зоопсихология ->
- Вопросы к экзамену
Психика животных — свойство мозга воспринимать окружающую действительность и отражать ее в форме регулируемых функций нервной системы, внутренний субъективный мир животного, охватывающий весь комплекс субъективно переживаемых процессов и состояний: восприятие, память, мышление, намерения, сны и т. п., и включающий такие элементы психического опыта, как ощущения, образы, представления и эмоции.
О психике животных, в отличие от психики человека, нельзя получить сведений, основанных на отчетах об интроспекции. Все представления о существовании у животных субъективного опыта, о его содержании и о его связи с поведением и физиологическими процессами строятся по аналогии с нашими представлениями о психическом мире человека.
Поведение животных — регулируемое психикой отражение окружающей действительности, присущее живым существам взаимодействие с окружающей средой, опосредствованное их внешней (двигательной) и внутренней (психической) активностью. Термин «поведение» применим как к отдельным особям, индивидам, так и к их совокупностям (поведение биологического вида, социальной группы). Первые попытки научно понять П. возникли на основе механистического детерминизма, в категориях которого П. трактовалась по типу взаимодействия физических тел. Эволюционное учение в биологии (Ч. Дарвин) позволило объяснить целесообразность П. живых существ, стимулировав разработку объективных методов исследования поведения в единстве его внешних и внутренних проявлений. На основе биологического детерминизма сложилось учение о высшей нервной деятельности животных, синонимом которой И.
Целостный комплекс всех проявлений поведения и психики животных, направленных на установление жизненно необходимых связей организма с окружающей средой составляет психическую деятельность животных — процесс психического отражения действительности как продукт и проявление активности животного в окружающем мире. Решающее значение имеют возрастающая активность, инициативность, лабильность, вариабельность, суверенность (по отношению к условиям среды) двигательной активности и соответствующие морфофункциональные преобразования в ходе филогенеза, особенно в эффекторно-сенсорной сфере (примат поведения в психическом отражении).
Итак, становится понятным то, что психика и поведение у животных – неотделимы друг от друга.
Следовательно, психику в совокупности со всеми модусами и атрибутами поведения можно рассматривать как две стороны процесса адаптации.
С общебиологической и нейробиологической точек зрения всех представителей животного мира можно расположить в виде ряда (рядов), где порядок будет диктоваться возрастающей сложностью, разнообразием их внешней активности. Более всего известна схема классификации поведения, выделяющая пять типов адаптивных реакций: таксисы, рефлексы, инстинкты, рассудочная деятельность (иногда сюда же относят инсайт (интуиция)), разные формы научения. Этот список представляет собой пять способов решения задач жизнеобеспечения у животных. Каждый из перечисленных способов активного реагирования четко определяется принципом организации систем, которые управляют поведением. То есть за каждым из названных типов поведения стоит определенный тип устройства нервной системы. Такой ряд согласуется с эволюционной теорией прогресса.
Развитие психики человека и животных.
Часть 1 Немов Р.С. Психология: В 3 кн. Кн.1. – М.: Владос, 1999Глава 4. РАЗВИТИЕ ПСИХИКИ ЧЕЛОВЕКА И ЖИВОТНЫХ
(с.109-129) (часть1)
Краткое содержание
Истоки психики живых существ. Психика и ее отличие от других свойств, которыми обладает материя. Материалистическое и идеалистическое понимание сущности и происхождения психики. Особенности психического отражения. Сигнальный характер этого отражения. Способность восприятия имеющим психику организмом таких воздействий, которые не обладают биологической значимостью. Возникновение нервной системы и ее роль в дальнейшем развитии психики. Основной механизм совершенствования психического как высшего уровня регуляции деятельности организма. Материалистический и идеалистический подходы к решению данной проблемы.
Становление низших форм поведения и психики. Развитие психического отражения у животных (материалистический подход).
Гипотеза А.Н.Леонтьева о стадиях и уровнях психического отражения у животных, ее уточнение и дальнейшая проработка К.Э.Фабри. Роль практической деятельности и двигательной активности (манипуляции и органы манипулирования объектами) как факторов, определяющих уровень развития психики и поведения животных. Стадия элементарной сенсорной психики, ее низший и высший уровни. Стадия перцептивной психики, аналогичные уровни ее развития, включая наивысший. Виды интеллектуального поведения, наблюдаемые у животных. Выделение особой, ориентировочно-исследовательской фазы в деятельности животных. Использование передних конечностей как органа манипулирования. Идеалистическое понимание существования и развития психического начала в мире: гипотеза Тейяра де Шардена.
ИСТОКИ ПСИХИКИ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ
Психика – общее понятие, объединяющее многие субъективные явления, изучаемые психологией как наукой. Есть два различных философских понимания природы и проявления психики: материалистическое и идеалистическое.
Согласно первому пониманию психические явления представляют собой свойство высокоорганизованной живой материи самоуправления развитием и самопознания (рефлексия).
В соответствии с идеалистическим пониманием психики в мире существует не одно, а два начала: материальное и идеальное. Они независимы, вечны, не сводимы и не выводимы друг из друга. Взаимодействуя в развитии, они тем не менее развиваются по своим законам. На всех ступенях своего развития идеальное отождествляется с психическим.
Согласно материалистическому пониманию психические явления возникли в результате длительной биологической эволюции живой материи и в настоящее время представляют собой высший итог развития, достигнутый ею. Есть данные, свидетельствующие о том, что уже простейшим живым существам – одноклеточным – свойственны близкие к психике явления, а именно: способность к реагированию на изменения внутренних состояний и внешнюю активность на биологически значимые раздражители, а также память и способность к элементарному научению через пластичные, приспособительные изменения поведения.
В представлениях материалистов психические явления возникли намного позднее того, как на Земле появилась жизнь. Поначалу живое вещество обладало лишь биологическими свойствами раздражимости и самосохранения, проявляющимися через механизмы обмена веществ с окружающей средой, собственного роста и размножения. Позднее, уже на уровне более сложно организованных живых существ, к ним добавились чувствительность и готовность к научению.
Первые признаки жизни на Земле появились 2–3 миллиарда лет назад, сначала в виде постепенно усложняющихся химических, органических соединений, а затем и простейших живых клеток. Они положили начало биологической эволюции, связанной со свойственной живому способностью к развитию, размножению, воспроизводству и передаче приобретенных, генетически закрепленных свойств по наследству.
Позднее в процессе эволюционного самосовершенствования живых существ в их организмах выделился специальной орган, взявший на себя функцию управления развитием, поведением и воспроизводством.
Это – нервная система. По мере ее усложнения и совершенствования (обособление от других тканей и органов, выделение и дифференциация ганглиозных структур, оформление головного и спинного мозга, появление и развитие коры головного мозга, сначала древней, затем старой и новой, усложнение связей между ц.н.с. и другими органами тела) шло развитие форм поведения (деятельности) и наслоение (иерархизация) уровней психической регуляции жизнедеятельности: ощущения, восприятие, память, представления, мышление, сознание, рефлексия.
Улучшение структуры и функций нервной системы послужило основным источником развития психики. Механизм данного процесса, по-видимому, тот же самый, с помощью которого описывается и представляется эволюция живых существ: приобретение организмом новых свойств и органов в результате изменений, происходящих в генотипе; приспособление к среде и выживание тех существ, чьи свойства и органы (старые и вновь приобретенные в результате мутаций) оказались наиболее полезными с точки зрения жизнеобеспечения, выживания и адаптации.
Важным стимулом к развитию явилось усложнение самих по себе условий жизни, которое требовало изменения строения организма, появления способности отражать мир, лучше ориентироваться в нем. Можно сказать, что первопричиной совершенствования психики явилась сама действительность: она потребовала, чтобы у живых существ появились сложная нервная система и высшие уровни психического отражения.
Такова общая точка зрения на происхождение и развитие психики, разделяемая материалистами.
Ученые, склонные к идеалистической философии, представляют дело иначе. Согласно их мнению психика не является свойством живой материи и не есть продукт ее развития. Она, как и материя, существует вечно. Так же как в преобразовании со временем материального можно выделить низшие и высшие формы (потому такое преобразование называется развитием), в эволюции идеального (психического) можно отметить свои элементарные и простейшие формы, определить собственные законы и движущие силы развития.
В материалистическом понимании психика как бы внезапно появляется на определенном этапе развития живой материи, и в этом состоит слабость материалистической точки зрения. Она сталкивается со многими другими трудноразрешимыми вопросами, когда дело доходит до объяснения связей и зависимостей психического от материального. Это – психофизиологическая проблема, суть которой состоит в объяснении зависимости друг от друга психических и физиологических процессов. Это также определение анатомо-физиологического субстрата таких идеальных явлений, как личностный смысл и значение языковых форм, разум и сознание, воля и рефлексия и др.
Вместе с тем имеется множество фактов, которые определенно свидетельствуют о зависимости, существующей между мозговыми и психологическими процессами, материальными и идеальными состояниями. Это говорит о прочных связях, имеющихся между идеальным и материальным, является сильным аргументом в пользу материализма, но, конечно, не есть доказательство того, что развитие материального причинно обусловливает появление и формирование идеального.
С другой стороны, идеализм, утверждая независимость идеального от материального, казалось бы, обходит эти проблемы, но также оказывается в тупике, когда необходимо научно объяснить факты, на которые опирается материалистическая точка зрения. В первую очередь это относится к очевидным свидетельствам, накопленным современной биологией, медициной, психологией и психофизиологией, о зависимости между психическими процессами и физическими состояниями человека и работой его мозга.
Данная коллизия привела к тому, что ни одной из обсуждаемых философских позиций не удалось одержать верх над другой. Но, к счастью, психология как конкретная наука, добывающая факты, строящая на базе их свои теории и объясняющая поведение человека, а не только его психические явления, вполне может существовать и развиваться дальше, не дожидаясь окончательного решения указанной философской проблемы. Имея в виду сказанное, мы в этой главе представим обе точки зрения на процесс развития психики: материалистическую и идеалистическую.
СТАНОВЛЕНИЕ НИЗШИХ ФОРМ ПОВЕДЕНИЯ И ПСИХИКИ
Как же начиналось и шло развитие психики и поведения у животных?
Материалистически точно ответить на этот вопрос сейчас, когда на Земле давно уже не осталось практически никаких следов этих процессов, невозможно. Ныне живущие простейшие существа – обладатели элементарных форм психического отражения – это не те, с которых, вероятно, начиналась эволюция психического. Ведь вместе с человеком и другим живым миром они прошли миллионы лет эволюции, и вряд ли можно рассчитывать на то, что за такое колоссальное время они не изменились. Мы сейчас в лучшем случае можем высказывать более или менее вероятные предположения о том, как все это было, начиналось и шло.
Одну из гипотез, касающуюся стадий и уровней развития психического отражения, начиная от простейших животных и кончая человеком, предложил А.Н.Леонтьев в книге «Проблемы развития психики». Позднее она была доработана и уточнена К.
Э.Фабри на основе новейших зоопсихологических данных, поэтому теперь ее правильнее называть концепцией Леонтьева–Фабри.
Вся история развития психики и поведения животных, согласно этой концепции, делится на ряд стадий и уровней (табл. 6). Выделяется две стадии элементарной сенсорной психики и перцептивной психики. Первая включает в себя два уровня: низший и высший, а вторая – три уровня: низший, высший и наивысший.
Таблица 6 Стадии и уровни развития психики и поведения животных (по А.Н.Леонтьеву и К.Э.Фабри)
| Стадии и уровень психического отражения, его характеристика | Особенности поведения, связанные с данной стадией и уровнем | Виды живых существ, достигших этого уровня развития |
| I. Стадия элементарной сенсорной психики | ||
| А. Низший уровень. Примитивные элементы чувствительности. Развитая раздражимость. | А.  Четкие реакции на биологически значимые свойства среды через изменение скорости и направления движения. Элементарные формы движений. Слабая пластичность поведения. Несформированная способность реагирования на биологически нейтральные, лишенные жизненного значения свойства среды. Слабая, нецеленаправленная двигательная активность. | А. Простейшие. Многие низшие многоклеточные организмы, живущие в водной среде. |
| Б. Высший уровень. Наличие ощущений. Появление важнейшего органа манипулирования – челюстей. Способность к формированию элементарных условных рефлексов. | Б. Четкие реакции на биологически нейтральные раздражители. Развитая двигательная активность (ползание, рытье в грунте, плавание с выходом из воды на сушу). Способность избегать неблагоприятных условий среды, уходить от них, вести активный поиск положительных раздражителей. Индивидуальный опыт и научение играют небольшую роль. Главное значение в поведении имеют жесткие врожденные программы. | Б. Высшие (кольчатые) черви, брюхоногие моллюски (улитки), некоторые другие беспозвоночные. |
| II. Стадия перцептивной психики. | ||
| А. Низкий уровень. Отражение внешней действительности в форме образов предметов. Интеграция, объединение воздействующих свойств в целостный образ вещи. Главный орган манипулирования – челюсти. | А. Формирование двигательных навыков. Преобладают ригидные, генетически запрограммированные компоненты. Двигательные способности весьма сложны и разнообразны (ныряние, ползание, ходьба, бег, прыжки, лазанье, полет и др.). Активный поиск положительных раздражителей, избегание отрицательных (вредных), развитое защитное поведение. | А. Рыбы и другие низшие позвоночные, а также (отчасти) некоторые высшие беспозвоночные (членистоногие и головоногие моллюски). Насекомые. |
Б. Высший уровень. Элементарные формы мышления (решение задач). Складывание определенной «картины мира». | Б. Высокоразвитые инстинктивные формы поведения. Способность к научению. | Б. Высшие позвоночные (птицы и некоторые млекопитающие). |
В. Наивысший уровень. Выделение в практической деятельности особой, ориентировочно-исследовательской, подготовительной фазы. Способность решать одну и ту же задачу разными методами. Перенос однажды найденного принципа решения задачи в новые условия. Создание и использование в деятельности примитивных орудий. Способность к познанию окружающей действительности независимо от наличных биологических потребностей. Непосредственное усмотрение и учет причинно-следственных связей между явлениями в практических действиях (инсайт). | В. Выделение специализированных органов манипулирования: лап и рук. Развитие исследовательских форм поведения с широким использованием ранее приобретенных знаний, умений и навыков. | В. Обезьяны, некоторые другие высшие позвоночные (собаки, дельфины). |
Совершенствование движений ведет к улучшению приспособительной деятельности организма. Эта деятельность, в свою очередь, способствует улучшению нервной системы, расширению ее возможностей, создает условия для развития новых видов деятельности и форм отражения. То и другое опосредствуется совершенствованием психики.Стадия элементарной сенсорной психики характеризуется примитивными элементами чувствительности, не выходящими за пределы простейших ощущений. Эта стадия связана с выделением у животных специализированного органа, осуществляющего сложные манипулятивные движения организма с предметами внешнего мира. Таким органом у низших животных являются челюсти. Они заменяют им руки, которые есть только у человека и некоторых высших животных. Челюсти сохраняют свою роль как орган манипуляций и исследования окружающего мира в течение длительного периода времени, вплоть до освобождения передних конечностей животного для этой цели.
Низший уровень стадии элементарной сенсорной психики, на котором находятся простейшие и низшие многоклеточные организмы, живущие в водной среде, характеризуется тем, что здесь в достаточно развитом виде представлена раздражимость – способность живых организмов реагировать на биологически значимые воздействия среды повышением уровня своей активности, изменением направления и скорости движений.
Чувствительность как способность реагировать на биологически нейтральные свойства среды и готовность к научению методом условных рефлексов еще отсутствует. Двигательная активность животных еще не имеет поискового, целенаправленного характера.
Следующий, высший уровень стадии элементарной сенсорной психики, которого достигают живые существа типа кольчатых червей и брюхоногих моллюсков, характеризуется появлением первых элементарных ощущений и челюстей как органа манипулирования. Изменчивость поведения здесь дополняется появлением способности к приобретению и закреплению жизненного опыта через условнорефлекторные связи. На этом уровне уже существует чувствительность. Двигательная активность совершенствуется и приобретает характер целенаправленного поиска биологически полезных и избегания биологически вредных воздействий.
Виды приспособительного поведения, приобретаемые в результате мутаций и передаваемые из поколения в поколение благодаря естественному отбору, оформляются в качестве инстинктов – наследственно закрепленных, структурно и функционально довольно жестких систем целесообразно устроенных органических и поведенческих реакций.
Качественный скачок в развитии психики и поведения животных происходит на следующей, перцептивной стадии. Ощущения здесь объединяются в образы, а внешняя среда начинает восприниматься в виде вещно оформленных, расчлененных на детали в восприятии, но образно целостных предметов, а не отдельных ощущений. В поведении животных с очевидностью выступает тенденция ориентироваться на предметы окружающего мира и отношения между ними. Наряду с инстинктами возникают и более гибкие формы приспособительного поведения в виде сложных, изменчивых двигательных навыков.
Весьма развитой оказывается двигательная активность, включающая движения, связанные с изменением направления и скорости. Деятельность животных приобретает более гибкий, целенаправленный характер. Все это происходит уже на низшем уровне перцептивной психики, на котором, по предположению, находятся рыбы, другие низшие позвоночные, некоторые виды беспозвоночных и насекомые.
Следующий, высший уровень перцептивной психики включает высших позвоночных: птиц и некоторых млекопитающих. У них уже можно обнаружить элементарные формы мышления, проявляемого в способности к решению задач в практическом, наглядно-действенном плане. Здесь мы обнаруживаем готовность к научению, к усвоению способов решения таких задач, их запоминанию и переносу в новые условия (в ограниченных, правда, пределах).
Наивысшего уровня развития перцептивной психики достигают обезьяны. Их восприятие внешнего мира носит, по-видимому, уже образный характер, а научение происходит через механизмы подражания и переноса. В такой психике особо выделяется способность к практическому решению широкого класса задач, требующих исследования и манипулирования с предметами. В деятельности животных выделяется особая, ориентировочно-исследовательская, или подготовительная, фаза. Она заключается в изучении ситуации прежде, чем приступить в ней к практическим действиям.
Наблюдается определенная гибкость в способах решения, широкий перенос однажды найденных решений в новые условия и ситуации. Животные оказываются способными к исследованию и познанию действительности независимо от наличных потребностей и к изготовлению элементарных орудий. Вместо челюстей органами манипулирования становятся передние конечности, которые еще не полностью освобождены от функции передвижения в пространстве (локомоция). Весьма развитой становится система общения животных друг с другом, у них появляется свой язык.
Описав эти стадии и уровни, К.Э.Фабри пришел к выводу, что интеллект свойственен не только антропоидам, но и всем приматам, а также некоторым другим животным.
Приведем в качестве иллюстрации обобщений, представленных в табл. 6, некоторые опыты, проведенные на животных1. 1Опыты описаны по следующим публикациям: Вудвортс Р. Решение проблем животными /Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления. – М., 1981; Келер В. Исследование интеллекта человекоподобных обезьян.
– Там же.
Опыт 1. Собаке – фокстерьеру – хозяин предлагает взять и нести трость, на одном конце которой имеется тяжелый набалдашник. Вопрос заключается в том, сможет ли собака так взять трость в зубы, чтобы она сохранила равновесие и не клонилась на одну сторону.
Сначала собака схватывает трость за середину, но нести ее таким образом оказывается неудобно: трость свисает на одну сторону, часто касается земли и мешает собаке идти. Поначалу собака плохо справляется с возникшей ситуацией, однако через час или два находит решение. Она теперь прямо хватает трость за то место, которое является центром ее тяжести, вблизи набалдашника. (Эксперимент проведен Л.Морганом.)
Опыт 2. (Примеру Л.Моргана последовал Э.Торндайк, который стал известен благодаря знаменитым опытам по научению, проведенным на многих животных.) Животное (кошка, собака или обезьяна) помещается в «проблемный ящик» – клетку, имеющую запор на дверце, которым может воспользоваться животное, чтобы ее покинуть.
Снаружи клетки кладется приманка. Животное пытается выйти из клетки, совершая множество случайных движений. Одно из них внезапно оказывается удачным – животное нажало на рычаг, открывающий дверцу клетки, и выбралось наружу. Опыт повторяется многократно. В конечном счете животное научается сразу, без лишних движений решать проблему, прямо подходя к дверце клетки и нажимая на нужный рычаг. Обнаружено, что кошки, собаки и обезьяны способны к научению методом проб и ошибок или, как говорил Торндайк, путем проб и случайных успехов.
Особенно большой вклад в изучение мышления и интеллектуального поведения животных внес немецкий ученый В.Келер. Именно он впервые доказал, что высшим животным – человекообразным обезьянам – свойственны интеллектуальные формы поведения, инсайт и способность к изготовлению элементарных орудий. Келер экспериментировал также с собаками.
Опыт 3. Неподалеку от стены дома образуется квадратное, 2×2 м, пространство, обнесенное невысоким забором (рис.
32). Одна его сторона, отдаленная от стены на 1 м, расположена параллельно стене, образуя проход длиной в 2 м. Один конец прохода закрывают решеткой и в направлении от А к Б вводят в этот проход собаку (направление указано на рисунке стрелкой). Там она некоторое время ест корм. Когда он съеден и собака еще не насытилась, на место, указанное на рисунке буквой В, кладется новый корм. Некоторое время собака смотрит на него, кажется озадаченной, но затем быстро разворачивается на 180° и обегает вокруг забора по плавной пунктирной линии, без остановок.
Рис. 32. Эскиз экспериментальной ситуации, созданной в опыте 3
Опыт 4. Обезьяну – шимпанзе – помещают в большой вольер, за пределами которого на значительном расстоянии кладется приманка. Животное не может ее достать непосредственно лапами. Но в клетке, где оно находится, имеется две палки небольшой длины, каждой из которых недостаточно для того, чтобы достать приманку. Обезьяна пытается несколько раз поочередно добыть корм с помощью каждой из этих палок, но терпит неудачу.
Тогда она садится и некоторое время «размышляет». Внезапно находится решение: обезьяна берет в руки обе палки и пытается их соединить друг с другом, явно стараясь изготовить длинное орудие, с помощью которого можно было бы добыть приманку.
Опыт 5. В том же вольере к потолку подвешивают банан. Он находится на такой высоте, что с прыжка обезьяна не может его достать. Иным способом добраться до банана также невозможно. Никаких других подручных средств, на которые можно было бы залезть и с них с прыжка достать банан, в наличии не имеется. В вольере вместе с обезьяной находится только человек. Тогда, совершив несколько безуспешных попыток добраться до банана, обезьяна внезапно подходит к человеку и тащит его за руку к тому месту, где наверху подвешен банан. Когда человек подчиняется, обезьяна прыгает ему на плечи и уже с помощью прыжка, совершаемого с плеч человека, достает желанный банан.
В одной из модификаций этого опыта человек перед прыжком обезьяны ему на плечи приседал, и тем самым расстояние с его плеч до банана становилось уже слишком большим.
Тогда обезьяна, оценив расстояние, слезала с плеч человека, обходила его со спины и, подложив лапы под нижнюю часть спины, пыталась выпрямить человека.
Обобщив результаты наблюдений за интеллектуальным поведением животных, Р.Йеркс выделил следующие основные особенности, которые характеризуют такое поведение:
1. Детальное изучение животным ситуации прежде, чем оно начнет действовать.
2. Наличие колебаний, перерывов между действиями, напоминающих «размышления».
3. Попытки разумного, целенаправленного реагирования на ситуацию, выражающиеся в том, что животное сразу пытается решить возникшую проблему, не делая случайных движений, бессмысленных проб и ошибок.
4. В случае, если первоначальный способ решения оказался неудачным, вслед за ним применяется новый, причем переход от одного способа решения к другому кажется быстрым и внезапным.
5. Удерживание в процессе выполнения действия конечной его цели в сфере внимания. Разумность и целенаправленность всех совершаемых движений, их подчиненность достижению цели.
6. Наличие в деятельности особого критического момента, когда животное как бы внезапно и быстро совершает необходимую серию действий, прямо ведущих к цели. Эта часть деятельности для наблюдателя очевидным образом отделяется от всех предыдущих попыток.
7. Легкость повторения в новых условиях однажды найденного решения проблемы.
8. Способность обнаруживать, усматривать существенное в ситуации, обращать на него внимание, отвлекаясь от всего остального.
В заключение рассмотрим оригинальную, тяготеющую к философскому идеализму концепцию сущности и происхождения психического, принадлежащую французскому биологу, антропологу и гуманисту Пьеру Тейяру де Шардену, одному из первооткрывателей синантропа.
Тейяр де Шарден исходит из постулатов вечности существования в мире идеального начала, его параллельного развития вместе с материальным началом. Истоки психического он усматривает в понятии «духовная энергия», отождествляя ее с «внутренней стороной» материи, и ведет предысторию психического с незапамятных времен, именуемых «преджизнью».
Психическая энергия противостоит физической, сочетаясь с ней. В отличие от физической энергии, которая в развитии порождает многообразие материального мира, психическая энергия в своем прогрессивном преобразовании порождает многообразие психологических явлений, которыми наделены живые существа от простейших до человека. «Обе энергии – физическая и психическая, находящиеся соответственно на внешней и внутренней сторонах мира… постоянно соединены и некоторым образом переходят друг в друга»1.
1Пьер Тейяр де Шарден. Феномен человека. Преджизнь. Жизнь. Мысль. Сверхжизнь. – М., 1987. – С. 60.
Тейяр де Шарден допускает, что по существу всякая энергия имеет психическую природу. Земная энергия с самого начала существования этой планеты стремилась выделиться и освободиться. Первоначально ее действие проявлялось в структурировании и развитии правильных, совершенных форм в неживой материи (например, кристаллизация и полимеризация веществ). С появлением органической материи психическая энергия «сгустилась» в ней и далее развивалась, порождая все более совершенные формы, в прямой связи с эволюцией живой материи.
Жизнь на Земле и зародилась впервые благодаря сгущению в материи психической энергии.
Живая клетка как первая форма жизни возникла вследствие «мутации», произошедшей с психической энергией, ее внезапного, взрывоподобного перехода в новое, более совершенное состояние. Дальнейшее развитие психического происходило уже в связи с появлением у животных нервной системы. В недрах ее постепенно накапливалась психическая энергия, порождая внутреннее напряжение, которое на уровне человека привело к возникновению нового эволюционного скачка, на этот раз – мысли и сознания.
Если животные являются людьми, должны ли они нести уголовную ответственность?
Если бы вы были животным, нуждающимся в юридическом представительстве в Бургундии начала 16-го века – лошадь, растоптавшая своего хозяина, свиноматка, напавшая на сына фермера, коза, пойманная in flagrante delicto с соседский мальчик — тогда лучшим адвокатом в королевстве был Бартелеми де Шассенё.
Хотя позже он стал автором первого крупного текста по французскому обычному праву, стал красноречивым защитником прав религиозных меньшинств и был избран депутатом парламента от Дижона, Шассенё больше всего помнят за то, что он выиграл оправдательный приговор от имени группы крыс, посаженных в тюрьму. предстал перед судом за поедание урожая ячменя в провинции в 1522 году. Эдвард Пейсон Эванс, американский лингвист, чья книга Уголовное преследование и смертная казнь животных (1906) остается стандартной работой по этому вопросу, поясняет, что Шассенё был «вынужден использовать всевозможные юридические ухищрения и шиканы, просьбы об отсрочке и другие технические возражения», включая аргумент о том, что крыс нельзя было заставить отстаивать свою позицию, потому что их жизни угрожали дикие кошки в городе Отун, «надеясь таким образом найти какую-нибудь лазейку в сетях закона, через которую обвиняемый мог бы сбежать», как, ну, крысы. Их признали невиновными.
Игнорирование испытаний над животными как еще одной отсталой практики первобытного времени наносит нам интеллектуальный ущерб не только потому, что оно навязывает пагубный презентизм прошлому, но и потому, что стоит задуматься о том, не затрагивают ли более широкие последствия такого ритуала Мне есть что рассказать нам о различных способах понимания нечеловеческого сознания и о правах, которых заслуживают наши собратья.
Таким образом, из нашей метафизики может возникнуть наша этика, а из нашей этики политика и право. Нет необходимости возвращать животных на стенд в качестве ответчиков, но у них уже есть юридическое представительство в качестве истцов. Проект Nonhuman Rights Project, возглавляемый американским поверенным Стивеном Уайзом, подал сводки от имени таких существ, как четыре шимпанзе Томми, Кико, Геркулес и Лео, содержащихся в неволе в Нью-Йорке в 2013 году, а совсем недавно — слон Хэппи, одинокое толстокожее животное в Нью-Йорке. зоопарк Бронкса. Поскольку это новое актуальное явление, нам необходимо рассматривать историю испытаний над животными в более тонком свете, а не в насмешливом тоне, в котором ее иногда можно обсуждать. «Некоторые могут пренебрежительно пожать плечами, делая из этих своеобразных событий вывод, что наши предки эпохи Просвещения… были в основе своей иррациональны», — пишет канадский юрист Анила Шривастава 9.0005 , однако она заключает, что «испытания демонстрируют неожиданные способы мышления о том, на кого или на что действует закон».
и животное сознание, превосходящее картезианскую позицию, сводившую собак и кошек, свиней и коров к сложным механизмам. Было бы глупо с нашей стороны думать, что французский церковный суд 16-го века считал, что приговор к анафеме предотвратит поедание ячменя крысами, но это не значит, что вообще было проведено такое судебное разбирательство. В Discipline and Punish (1974), Мишель Фуко объясняет, что досовременные судебные разбирательства не обязательно предназначались для уменьшения преступности или даже для наказания, но их лучше понимать как «политический ритуал», как одну из «церемоний, посредством которых сила проявляется». При испытании группы крыс для поедания урожая никогда не предполагалось, что грызуны каким-то образом усвоят урок, поскольку суд проводился не над ними, а над людьми, ставшими свидетелями зрелища. По иронии судьбы, их реабилитация, обеспеченная Шаснеё, говорит нам нечто удивительное о том, что авторитеты думали о животной деятельности и внутреннем, сознании и личности.
Конечно, не всем животным, подвергнутым испытанию, — Эванс записал около 189 экземпляров с 13 по 18 век — посчастливилось иметь представителей, столь способных, как Шассенёз. Быки, лошади, ослы и особенно свиньи предстали перед судом в гражданских судах за самые разные преступления, от убийства до уничтожения имущества, а затем часто казнены. Но на удивление многие из этих существ также были оправданы, например, французская ослица, преданная суду за зоофилию в 1750 году, которая в конечном итоге была признана невиновной, поскольку свидетели могли засвидетельствовать моральную честность осла, в то время как Жак Феррон, человек фигуранта дела, приговорен к смертной казни. То, что доказательства можно было взвесить, а результат был неясен, доказывает, что испытания на животных, возможно, были ритуалом (хотя таковым является каждое испытание), но они не были ритуалом.0005 жертва.
«Кот в сапогах», «Лис Рейнард», «Принц-лягушка» — в этих архетипических историях животные говорят через пропасти человеческого и животного опыта.
, ощущение, что, несмотря на их глубокую инаковость, они все же наделены силой мысли и интенциональности. В противовес современному в значительной степени инструментальному пониманию животного начала, когда их единственными функциями являются домашние животные, вьючные животные или пища, Эванс утверждает, что «в древности и средневековье домашние животные считались членами домашнего хозяйства и имели такую же правовую защиту, как и животные». человеческие вассалы», заключая, что до эпохи Просвещения животные были «наделены человеческими правами и логически наделены человеческими обязанностями». Ничто из этого не делает вид, что схоластические богословы были каким-то образом зарождающимися идеологами РЕТА; мясо могло быть дорогим и редким на крестьянских столах, но в Средние века было очень мало веганов. Скорее, это утверждение о том, что культурное и богословское понимание животных — их индивидуальной уникальности и независимости, а также их отношения к человечеству — было, возможно, более сложным, чем господствующая схема, которая стала господствовать.
Заявление о том, что животное представляет собой тип сложного робота — доказуемая ложь для любого, у кого когда-либо была собака или кошка, — является одновременно и менее правдивым, и более пагубным мифом, чем тот, который предает суду свинью. Было бы чрезмерно редукционистски и несправедливо обвинять «Рассуждения о методе » Рене Декарта «» (1637) в широко распространенном инструментальном взгляде на ценность животных. Точнее было бы сказать, что Декарт либо предвосхитил, либо принял участие в зарождающемся сдвиге современности, который все больше отделял человечество от животного царства, частью которого мы являемся, и делал это, изображая наших собратьев-животных без голоса, без разума, без ценности. сверх того, что они могут сделать для нас.
Рассматривать существование испытаний на животных — значит вступать в область, которая больше похожа на сказку, чем на историографию. То, что эти два жанра, по-видимому, сходятся в призраке Шассенёза, защищающего крыс, как своего рода вывернутого Крысолова из Гамельна, не случайно, поскольку народные сказки, сказки и басни уже давно продвигают тип общей мудрости, которая понимает, что животные и человечество не такой уж и другой.
Кот в сапогах, Лис Рейнард, Принц-лягушка — в этих архетипических историях такие животные говорят через пропасти человеческого и животного опыта, о прошлом, когда женщины и мужчины не считали таких существ безвозвратно отличными от нас. Как писал древнеримский поэт Овидий в своем Метаморфозы , его великий эпос о природных трансформациях: «Ни один вид не остается постоянным: этот великий обновитель материи, Природа, бесконечно создает новые формы из старых». чувствовать боль и их очевидное сознание
Очеловечивание животных сопряжено с риском — притворяться, что они люди, вместо того, чтобы признать, что мы животные. Наш выбор не состоит в том, чтобы допустить, что у животных нет внутренней жизни, или вообразить, что у них есть жизнь, идентичная нашей. Во всяком случае, биологи-бихевиористы и философы прекрасно объяснили в последние годы полнейшую несоизмеримость интеллекта животных, странную невыразимую индивидуальность, излучаемую сиамской кошкой, золотистым ретривером, африканским серым попугаем, головоногим моллюском.
«Сознание, конечно же, не… внезапно прорвалось во Вселенную полностью сформированной», — пишет австралийский философ Питер Годфри-Смит в своей книге 9.0005 Другие разумы: Осьминог, море и глубокие истоки сознания (2017). «История жизни — это история посредников, затемнений и серых зон… Предположим, кто-то спросит: действительно ли бактерии воспринимают окружающую их среду? Действительно ли пчелы помнят, что произошло? Это не те вопросы, на которые можно дать хороший ответ «да» или «нет». они не были простыми роботами или автоматами. Мы не можем понять, каково быть летучей мышью, или осьминогом, или собакой, но через эту пропасть различия все еще может быть признание со-сознания, способного на радость и боль, возможно, на любовь как на хорошо.
Сегодня проект Nonhuman Rights Project (NhRP) посвящен вере в то, что некоторые животные заслуживают признания физической неприкосновенности, помимо других положительных прав, благодаря их способности чувствовать боль и их очевидному сознанию, что, по мнению Уайза, указывает на степень «личности».
NhRP попыталась исправить через судебную систему то, что они считают несправедливостью, совершенной по отношению к животным, и, надеюсь, создать прецедент для признания их законных прав. В основе всех вышеупомянутых заявок лежал аргумент о том, что рассматриваемым животным должна быть предоставлена некоторая степень автономии; что, как сознательные существа, как показали некоторые когнитивные тесты, их часто крайние ограничения были в основе своей бесчеловечными и, следовательно, незаконными. Слониху Хэппи, например, поместили в относительно небольшой вольер, где она содержалась одна, и Уайз утверждал, что ее лучше обслуживать в более естественной среде. Часто петиции, написанные NhRP, отклонялись судьями, поскольку они касались нечеловеческих лиц; но в своей цели сместить разговор о правах животных NhRP добилась ошеломляющего успеха, особенно в слушаниях по делу habeas corpus, проведенных для Хэппи, впервые когда нечеловеку было предоставлено такое юридическое положение, даже если ходатайство было в итоге отказано.
В ранее отклоненном ходатайстве о предоставлении слушания по делу habeas corpus в отношении шимпанзе Геркулеса даже судья Барбара Джаффе написала в своем решении, что: «Усилия по расширению законных прав шимпанзе… понятны; когда-нибудь они могут даже преуспеть. Суды, однако, не спешат принимать перемены…» — это настолько радикальный аргумент, на который Уайз, возможно, мог бы надеяться, исходя из византийской и ледяной канцелярии. Независимо от того, придут ли суды к тому, чтобы предоставить животным более широкие права личности, как полагает судья Джаффе, в конечном счете это произойдет, новое появление (если не буквально) животных в суде сигнализирует о начале культурного сдвига в том, как мы понимаем сознание во всем широком биологическом царстве. . То, что в конечном счете предстает перед судом, — это автомат Декарта, и на карту поставлено оправдание самой природы. Результатом может стать, по крайней мере, интеллектуально и духовно, если не юридически, более справедливый и равноправный, чуткий и справедливый мир не только для людей, но и для шимпанзе и слонов, собак и крыс.
Архетипы, личность и коллективное бессознательное
Карл Юнг был одним из первых сторонников Фрейда из-за их общего интереса к бессознательному. Он был активным членом Венского психоаналитического общества (ранее известного как Психологическое общество среды).
Когда в 1910 году была образована Международная психоаналитическая ассоциация, Юнг стал ее президентом по просьбе Фрейда.
Однако в 1912 году, во время лекционного турне по Америке, Юнг публично раскритиковал теорию Фрейда об Эдиповом комплексе и его упор на инфантильную сексуальность. В следующем году это привело к необратимому расколу между ними, и Юнг продолжил разработку своей собственной версии психоаналитической теории.
Большинство предположений Юнга о его аналитической психологии отражают его теоретические разногласия с Фрейдом. Например, хотя Юнг соглашался с Фрейдом в том, что прошлые и детские переживания человека определяют будущее поведение, он также считал, что наше будущее (стремления) также формирует нас.
Различия между Юнгом и Фрейдом
Содержание
Теория либидо
Юнг (1948) не согласился с Фрейдом относительно роли сексуальности. Он считал, что либидо — это не просто сексуальная энергия, а обобщенная психическая энергия.
Для Юнга целью психической энергии было мотивировать человека несколькими важными способами, в том числе духовно, интеллектуально и творчески. Она также была мотивационным источником человека для поиска удовольствия и уменьшения конфликта
Теория бессознательного
Как и Фрейд (и Эриксон), Юнг рассматривал психику как состоящую из ряда отдельных, но взаимодействующих систем. Тремя главными были эго, личное бессознательное и коллективное бессознательное.
Согласно Юнгу, эго представляет собой сознательный разум, поскольку оно включает в себя мысли, воспоминания и эмоции, о которых знает человек. Эго в значительной степени отвечает за чувство идентичности и преемственности.
Как и Фрейд, Юнг (1921, 1933) подчеркивал важность бессознательного по отношению к личности.
Однако он предположил, что бессознательное состоит из двух слоев.
Первый слой, называемый личным бессознательным, по сути такой же, как версия бессознательного Фрейда. Личное бессознательное содержит временно забытую информацию, а также вытесненные воспоминания.
Юнг (1933) выделил важную черту личного бессознательного, названную комплексами. Комплекс — это совокупность мыслей, чувств, отношений и воспоминаний, сосредоточенных на одном понятии.
Чем больше элементов присоединяется к комплексу, тем больше его влияние на личность. Юнг также считал, что личное бессознательное гораздо ближе к поверхности, чем предполагал Фрейд, и что юнгианская терапия меньше связана с подавленными детскими переживаниями.
Это настоящее и будущее, которое, по его мнению, было ключом как к анализу невроза, так и к его лечению.
Коллективное бессознательное
Однако наиболее важное различие между Юнгом и Фрейдом заключается в представлении Юнга о коллективном (или надличностном) бессознательном.
Это его самый оригинальный и противоречивый вклад в теорию личности.
Коллективное бессознательное представляет собой универсальную версию личного бессознательного, содержащую психические паттерны или следы памяти, общие с другими представителями человеческого вида (Юнг, 1928).
Эти воспоминания предков, которые Юнг называл архетипами, представлены универсальными темами в различных культурах, выраженными в литературе, искусстве и снах.
«Форма мира, в котором [человек] рождается, уже врождена в нем, как виртуальный образ» (Юнг, 1953, с. 188).
Согласно Юнгу, человеческий разум имеет врожденные характеристики, «отпечатанные» в нем в результате эволюции. Эти универсальные предрасположенности проистекают из прошлого наших предков.
Примерами могут служить боязнь темноты или змей и пауков, и интересно, что эта идея недавно возродилась в теории подготовленного обусловливания (Seligman, 19).71).
Однако более важными, чем отдельные тенденции, являются те аспекты коллективного бессознательного, которые развились в отдельные подсистемы личности.
Юнг (1947) назвал эти воспоминания и образы предков архетипами.
Юнгианские архетипы
Юнгианские архетипы определяются как образы и темы, происходящие из коллективного бессознательного, как это было предложено Карлом Юнгом. Архетипы
имеют универсальное значение в разных культурах и могут проявляться в снах, литературе, искусстве или религии.
Юнг (1947) считает, что символы разных культур часто очень похожи, потому что они возникли из архетипов, общих для всей человеческой расы, которые являются частью нашего коллективного бессознательного.
Для Юнга наше примитивное прошлое становится основой человеческой психики, направляя и влияя на настоящее поведение. Юнг утверждал, что идентифицировал большое количество архетипов, но уделял особое внимание четырем.
Юнг обозначил эти архетипы как Самость, Персона, Тень и Анима/Анимус.
Персона
Персона (или маска) — это внешнее лицо, которое мы представляем миру.
Он скрывает наше истинное «я», и Юнг описывает его как архетип «конформизма». Это публичное лицо или роль, которую человек представляет другим как нечто отличное от того, кем мы являемся на самом деле (например, актер).
Анима/Анимус
Еще один архетип — анима/анимус. «Анима/анимус» — это зеркальное отражение нашего биологического пола, то есть бессознательной женской стороны у мужчин и мужских тенденций у женщин.
Каждый пол отражает взгляды и поведение другого пола благодаря многовековому совместному проживанию. Психика женщины содержит мужские аспекты (архетип анимуса), а психика мужчины содержит женские аспекты (архетип анимы).
Тень
Далее идет тень. Это животная сторона нашей личности (как Ид у Фрейда). Это источник как нашей творческой, так и разрушительной энергии. В соответствии с эволюционной теорией архетипы Юнга могут отражать предрасположенности, которые когда-то имели ценность для выживания.
Самость
Наконец, есть Самость, которая дает ощущение единства опыта.
Для Юнга конечной целью каждого человека является достижение состояния самости (аналогично самоактуализации), и в этом отношении Юнг (как и Эриксон) движется в направлении более гуманистической ориентации.
Это, безусловно, было убеждением Юнга, и в своей книге «Неоткрытое Я» он утверждал, что многие проблемы современной жизни вызваны «прогрессирующим отчуждением человека от своей инстинктивной основы». Одним из аспектов этого являются его взгляды на значение анимы и анимуса.
Юнг утверждает, что эти архетипы являются продуктом коллективного опыта мужчин и женщин, живущих вместе.
Однако в современной западной цивилизации мужчинам не рекомендуется жить своей женской стороной, а женщинам — выражать мужские тенденции. Для Юнга результатом было то, что полное психологическое развитие обоих полов было подорвано.
Вместе с господствующей патриархальной культурой западной цивилизации это привело к обесцениванию женских качеств вообще, а преобладание персоны (маски) возвысило неискренность до образа жизни, не подвергаемого сомнению миллионами в их повседневной жизни.
.
Критическая оценка
Идеи Юнга (1947, 1948) не были так популярны, как идеи Фрейда. Это могло быть связано с тем, что он не писал для неспециалистов, и поэтому его идеи не были так широко распространены, как идеи Фрейда. Это может быть также потому, что его идеи были немного более мистическими и неясными, и менее ясно объясненными.
В целом современная психология недоброжелательно отнеслась к теории архетипов Юнга. Эрнест Джонс (биограф Фрейда) говорит, что Юнг «спустился в псевдофилософию, из которой он так и не вышел», и для многих его идеи больше похожи на мистические спекуляции Нью-Эйдж, чем на научный вклад в психологию.
Однако, хотя исследование Юнгом древних мифов и легенд, его интерес к астрологии и увлечение восточной религией можно рассматривать в этом свете, также стоит помнить, что образы, о которых он писал, имеют, как исторический факт, прочно овладели сознанием человека.
Кроме того, сам Юнг утверждает, что постоянное повторение символов из мифологии в личной терапии и в фантазиях психотиков поддерживает идею врожденного коллективного культурного остатка.
В соответствии с эволюционной теорией может случиться так, что архетипы Юнга отражают предрасположенности, которые когда-то имели ценность для выживания.
Юнг предположил, что человеческие реакции на архетипы подобны инстинктивным реакциям животных. Одна из критических замечаний Юнга заключается в том, что нет никаких доказательств того, что архетипы имеют биологическую основу или сходны с животными инстинктами (Roesler, 2012).
Более поздние исследования показывают, что архетипы не рассматриваются как чисто биологические, а возникают непосредственно из нашего опыта и являются отражением языковых или культурных характеристик (Young-Eisendrath, 1995).
Однако работа Юнга также внесла свой вклад в господствующую психологию, по крайней мере, в одном важном аспекте. Он был первым, кто выделил две основные установки или ориентации личности — экстраверсию и интроверсию (Юнг, 19).23).
Он также определил четыре основные функции (мышление, чувство, восприятие и интуиция), которые в перекрестной классификации дают восемь чистых типов личности.
Психологи, такие как Ганс Айзенк и Раймонд Кеттелл, впоследствии опирались на это. Таким образом, Юнг не только был культурной иконой для поколений студентов-психологов, но и выдвигал идеи, которые были важны для развития современной теории личности.
Ссылки
Юнг, К. Г. (1921). Психологические типы. Собрание сочинений К. Г. Юнга, Vol. 6 Боллинген Серия ХХ.
Юнг, К.Г. (1923). Об отношении аналитической психологии к поэтическому искусству 1 . Британский журнал медицинской психологии, 3 (3), 213-231.
Юнг, К.Г. (1928). Вклад в аналитическую психологию . Нью-Йорк: Harcourt Brace
Jung, CG (1933). Современный человек в поисках своей души.
Юнг, К.Г. (1947). О природе психики . Лондон: Ковчег в мягкой обложке.
Юнг, К.Г. (1948). Феноменология духа в сказках. Архетипы и коллективное бессознательное , 9 (часть 1), 207-254.
Юнг, К.Г. (1953). Собрание сочинений. Том. 12. Психология и алхимия.
