Психология поведения человека мимика и жесты: Мимика, взгляд, поза и жесты при различных эмоциях

Психология поведения человека мимика и жесты

Мимика и жесты — важнейшие элементы коммуникации. Это то, что принято называть способами невербального общения. Эти средства помогают расставлять смысловые акценты разговора, способствуют усилению эмоциональности и экспрессивности речи.

Кроме того, «язык тела» зачастую способен сказать о говорящем гораздо больше, чем собственно слова. Мимика, жестикуляция и другие несловесные средства коммуникации слабо контролируются говорящим, поэтому могут стать источником дополнительной информации о человеке. О его намерениях, эмоциональном состоянии, настроении и отношении к собеседнику.

Эта статья поможет разобраться в нюансах психологии мимики и жестов.

Почему человек при разговоре жестикулирует

Вопреки сложившемуся у многих людей мнению, жестикуляция — это не просто «добавка» к разговору, не просто проявление индивидуальных или культурных привычек. По данным современных научных исследований, жестикуляция и другие элементы несловесной коммуникации — это один из первичных способов общения между людьми. Некоторые ученые вообще считают, что в какой-то момент истории это было одним из основных средств общения.

Эти средства общения не просто сопутствуют разговору, они очень сильно влияют на его смысловое наполнение. Причем таким образом, что слушатель зачастую этого даже не понимает, поскольку подобные сигналы считываются подсознательно. С одной стороны, они значительно облегчают общение, потому как помогают расставлять в беседе нужные акценты, экспрессивно выделять какие-то элементы разговора, задают саму модальность речи. С другой — они эффективно работают в качестве средства убеждения.

Кроме того, мимика и жесты могут быть источником дополнительной информации или, в некоторых ситуациях, вообще заменять речь.

Мимика и жесты у человека, с точки зрения психологии, выполняют следующие функции:

1. Регулирование вербального поведения говорящего. Это жесты, которые сопутствуют императивной речи, — приказам, просьбам и др.
2. Репрезентация внутреннего эмоционального состояния говорящего, его отношения к собеседнику и самой ситуации разговора.
3. Пространственная функция — жесты указывают на пространственное положение говорящего и собеседника.
4. Риторическая функция. Жесты заменяют или дополняют такие языковые средства выразительности, как метафора, ирония, гипербола и т. д.
5. Коммуникативная функция.
6. Функция отображения речевых действий. Жесты могут иллюстрировать предложение, угрозу, просьбу. Не следует путать с первым пунктом. Эта функция связана именно с речевым действием субъекта диалога.
7. Функция описания физических параметров объекта, его действий и свойств.

Жесты, мимика и другие элементы несловесной коммуникации имеют сильную связь с речью. Можно сказать, они образуют единую систему коммуникации, которая призвана наиболее эффективно доносить информацию и оказывать воздействие на собеседника.

Какой отдел мозга отвечает за жесты

Использование жестов и мимики обусловлено не только культурными особенностями. Источник этого лежит гораздо глубже — в самой человеческой психике. Мимику и жесты, в первую очередь, регулирует человеческий мозг.

Жесты и мимика человека воспринимаются и продуцируются разными отделами мозга.

За продуцирование отвечает правое полушарие головного мозга. Это же полушарие позволяет человеку ориентироваться в пространстве, распознавать голоса, интонации, ритм, музыку. Правое полушарие отвечает за конкретное предметное мышление.

Однако воспринимать, дешифровать сигналы жестов и мимики помогают те же самые области мозга, что отвечают за речь — нижняя лобная извилина и задняя височная область. Иными словами, мозг воспринимает жест, как символ, равноценный слову.

Что могут рассказать жесты о человеке

Жесты и мимика — неисчерпаемый источник информации о человеке. Не следует, конечно, воспринимать это, как универсальный способ получения сведений о намерениях или мыслях собеседника, потому как всегда нужно учитывать индивидуальный контекст, индивидуальные привычки партнера и обстановку, в которой происходит разговор.

Мимика может говорить и о сугубо физиологическом состоянии человека. Однако есть некоторые общие поведенческие закономерности, знание которых поможет сориентироваться в конкретной речевой ситуации.

Мимика лица и глаз

Лицо и глаза по праву считаются самыми выразительными частями тела, когда разговор заходит о мимике.

1. Прямой взгляд, долгий и непрерывный зрительный контакт с собеседником, свидетельствуют о заинтересованности, настроенности на диалог и высоком уровне доверия.
2. Прикрытые и слегка опущенные глаза — физическое или эмоциональное утомление, пассивность, незаинтересованность.
3. Прищур традиционно читается, как признак или повышенного внимания, или как свидетельство злого умысла, негативного отношения к собеседнику.
4. Склоненная голова и взгляд снизу-вверх — подсознательно воспринимается, как признак агрессии, готовности и желания применить силу.
5. Склоненная голова при согнутой спине, напротив, говорит о желании угодить.
6. «Бегающий», постоянно уклоняющийся взгляд сигнализирует о неуверенности или тревожности собеседника. Или о том, что обстановка разговора доставляет ему дискомфорт.
7. Взгляд сбоку — скепсис или недоверие.
8. Поднятые брови, широкие глаза и приоткрытый рот — удивление.
9. Мелкие морщины вокруг глаз выдают радость.
10. Плотно сжатые губы, нахмуренные брови и расширенные, как бы «раздутые» ноздри, — гнев.
11. Если человек морщит нос, вполне возможно, он испытывает отвращение. Эта инстинктивная реакция на плохой запах работает и на более символическом уровне.

Положение головы

О многом может сказать и само положение головы:

• Голова на уровне собеседника — готовность к диалогу.
• Слегка приподнятая с выдающимся вперед подбородком — уверенность в себе, высокая самооценка, высокомерие, готовность к действию.
• Головна, склоненная набок или опущенная вниз, — слабость, усталость, готовность идти на компромисс.

Жестикуляция руками

1. Непроизвольные манипуляции с элементами гардероба, посторонними и предметами или лицом (потирание носа или мочки уха) могут говорить о сильном волнении, тревоге, о том, что собеседник что-то ждет или в чем-то не уверен. Такие жесты, как ни странно, призваны именно скрыть волнение и стресс, отвлечь от них самого человека.
2. Открытые, приподнятые ладони — этот жест используется в ситуации объяснения, убеждения. Можно сказать, что это своеобразный знак «стоп».
3. Руки, сложенные в «замок», прикрывающие определенные части тела, спрятанные в карман, — часто это говорит о неуверенности и настороженности. Человек бессознательно прибегает к защитным жестам, когда ощущает угрозу.
4. Руки за спиной воспринимаются, как сигнал неготовности к диалогу, сигнал робости и сомнений.
5. Если руки свободно свисают вдоль тела, это можно прочитать, как символ пассивности.
6. Сжатые в кулак руки воспринимаются, как признак решительности, агрессии или сконцентрированности.

Жестикуляция плечами

• Человек воспринимается, как уверенный и решительный, когда свободно двигает плечами.
• Признаками высокой самооценки и желания действовать можно назвать выдающуюся вперед грудную клетку при отведенных назад плечах.
• Напротив, «впалость» грудного отдела часто интерпретируется с точностью наоборот. Как и прижатые к голове или «выпадающие» вперед плечи.

Походка и осанка

1. Уверенный человек обладает прямой осанкой и не сутулится.
2. Несмотря на то, что сутулость может быть, например, признаком неактивного, сидячего образа жизни, ее часто интерпретируют психологически.
3. Походка быстрая, с активной жестикуляцией руками, выдает решительность и стремление действовать.
4. Шаркающая и медленная походка подсознательно ассоциируется с ленью и медлительностью.
5. Прямая, размеренная и широкая походка говорит об открытости и уверенности.
6. Мелкие шаги свидетельствуют об осторожности, предусмотрительности и расчетливости.

Заключение

Язык мимики и жестов чрезвычайно богат и разнообразен. Жесты и мимика делают речь насыщеннее, разнообразнее и богаче с точки зрения экспрессии.

Жестикуляция для человека — естественна и необходима. Даже в тех культурах, где не принято обильно подчеркивать речь мимикой или движениями, они играют большую роль. Важно уметь «читать» и расшифровывать эти более или менее явные знаки.

Не менее важно уметь ими пользоваться самостоятельно. Уместная, выразительная и яркая жестикуляция, правильный взгляд и осанка помогут выстроить диалог максимально эффективно, действенно и убедительно.

Самые свежие новости в нашей группе: Школа ораторского искусства Владимира Подопригора

Выражение лица человека как адаптации: эволюционные вопросы в исследовании выражения лица

Abstract

Важность лица в социальном взаимодействии и социальном интеллекте широко признана в антропологии. Однако адаптивные функции выражения лица человека остаются в значительной степени неизвестными. Эволюционная модель выражения лица человека как поведенческой адаптации может быть построена с учетом текущих знаний о фенотипической изменчивости, экологическом контексте и последствиях физиологического поведения для приспособленности.Доступны исследования выражения лица, но результаты обычно не рассматриваются с точки зрения эволюции. Этот обзор определяет соответствующие физические явления выражения лица и объединяет изучение этого поведения с антропологическим исследованием коммуникации и социальности в целом. Антропологические вопросы, имеющие отношение к эволюционному изучению выражения лица, включают: выражения лица как скоординированные стереотипные поведенческие фенотипы, уникальные контексты и функции различных выражений лица, взаимосвязь выражения лица с речью, значение выражений лица как сигналов и связь выражения лица с социальным интеллектом у людей и нечеловеческих приматов.Человеческая улыбка используется в качестве примера адаптации, и предлагаются проверяемые гипотезы относительно человеческой улыбки, а также других выражений.

Ключевые слова: невербальная коммуникация, социальный интеллект, сигнальные системы

ВВЕДЕНИЕ

Мимика как адаптация

Один из центральных вопросов эволюции человека — это происхождение человеческой социальности и, в конечном итоге, человеческой культуры. В поисках происхождения социального интеллекта у людей большое внимание уделяется эволюции мозга и сознания.Многие аспекты человеческого познания и поведения лучше всего объясняются со ссылкой на миллионы лет эволюции в социальном контексте (Бирн, 1995; Космидес и др., 1992; Хамфри, 1976). Таким образом, человеческий интеллект можно частично объяснить увеличением социальных требований в течение человеческой предыстории (Dunbar, 1998). Однако социальный интеллект отражается не только в мозге, но и в каждой адаптации, которая позволяет успешно взаимодействовать в социальных группах. Новые достижения в изучении биологии социального поведения не позволили полностью исследовать наиболее заметную социальную часть человеческого тела — лицо.Лицо — видимый сигнал о социальных намерениях и мотивациях других людей, а выражение лица продолжает оставаться важной переменной в социальном взаимодействии.

Хотя социальный интеллект становится все более богатым источником гипотез когнитивных и поведенческих адаптаций, антропологические исследования выражения лица по-прежнему сосредоточены на принципиально неадаптивных вопросах. Современные антропологические взгляды на выражение лица, как правило, сосредоточены на контрасте между универсальными и культурно-зависимыми объяснениями выражения лица.Выражение лица либо интерпретируется как универсальное человеческое выражение, базовое выражение которого представлено во всех известных человеческих популяциях (Brown, 1990), либо оно концептуализируется как естественный результат культурных различий с небольшим совпадением выражений от популяции к популяции (Birdwhistell, 1975). ). Физические антропологи, за важными исключениями (Blurton Jones, 1972; Fessler, 1999; и см. Chevalier-Skolnikoff, 1973; Goodall, 1986; Hauser, 1996; Preuschoft and van Hooff, 1995 для сравнения с нечеловеческими приматами), как правило, избегали исследования. человеческих выражений лица и невербального общения, оставляя интерпретацию выражения лица в значительной степени на усмотрение психологии и других разделов антропологии (Birdwhistell, 1970; LaBarre, 1947).Текущее состояние исследований в области мимики в сочетании с текущим интересом к социальному интеллекту как движущей силе эволюции человека требует возрождения изучения адаптации лица в физической антропологии.

Установление выражения человеческого лица как биологической адаптации требует тщательного анализа наших текущих знаний и, в конечном итоге, формирования и проверки гипотез, основанных на эволюции. Определение адаптации Ривом и Шерманом (1993) является руководством для разработки эволюционных гипотез и позволяет исследовать поведенческие адаптации, которые остались относительно неизвестными в физической антропологии.Они определяют адаптацию как «фенотипический вариант, который приводит к наивысшей приспособленности среди указанного набора вариантов в данной среде». Это определение особенно подходит для адаптивных гипотез человеческого поведения, поскольку его требования могут быть удовлетворены путем наблюдения за текущими явлениями, и ссылка на филогенетические факторы не требуется (Reeve and Sherman, 1993). Однако требуются доказательства фенотипической изменчивости, четко определенных экологических контекстов и последствий приспособленности для конкретной адаптации.

Цель этого обзора — дать основу для постановки эволюционных, адаптивных вопросов о выражении лица человека. Во-первых, мы устанавливаем выражение лица человека как потенциальную поведенческую адаптацию, детализируя фенотипические вариации, экологические контексты и последствия лицевого поведения для приспособленности. Конкретное выражение, человеческая улыбка, используется как пример потенциала адаптационистского подхода к пониманию выражения человеческого лица с точки зрения эволюции.Наконец, лицевое поведение сравнивается с поведением нечеловеческих приматов, чтобы обеспечить дальнейший филогенетический взгляд на эволюцию выражения лица и его роль в эволюции человеческого социального интеллекта.

НАБОРЫ ПОВЕДЕНЧЕСКИХ ФЕНОТИПОВ

Универсальные выражения лица человека ¹ эмоций, пожалуй, наиболее знакомые примеры выражения лица, по крайней мере, среди антропологов. Было показано, что шесть основных категорий выражения лица распознаются в разных культурах (см.), И этот вывод общепризнан психологами, работающими над выражением лица.Было показано, что шесть основных эмоциональных выражений, ² или конфигурации лица, связанные с конкретными эмоциональными ситуациями, универсальны в их исполнении и восприятии (Ekman and Keltner, 1997), хотя есть некоторые возражения против идеи, что эти выражения сигнализируют об аналогичных эмоциях у людей из разных культур (Fridlund, 1994; Russell, Fernandez-Dols, 1997). Споры вокруг приписывания универсальных эмоций универсальным выражениям эмоций на лице важны для понимания эмоций в разных культурах.Тем не менее, даже те, кто не согласен с эмоциями, признают межкультурную согласованность комбинаций движений лица (поведенческих фенотипов), составляющих выражения «отвращения», «страха», «радости», «удивления», «печали» и т. Д. и «гнев» (Рассел и Фернандес-Долс, 1997). Эти выражения были впервые обсуждены Дарвином (1872/1998) как универсалии и были признаны у людей из самых разных культурных и социальных слоев, а также на лицах глухих и слепых от рождения (Darwin, 1872/1998; Eibl- Eibesfeldt, 1989; Izard, 1977; Ekman, Keltner, 1997).

Основные фенотипы выражения лица. 1 — отвращение; 2, страх; 3, радость; 4, сюрприз; 5, грусть; 6, гнев. Постановленные изображения от Kanade et al. (2000).

Помимо шести основных выражений лица, существуют также скоординированные, стереотипные невербальные проявления, которые включают в себя компоненты стереотипного выражения лица. К ним относятся вспышка бровей, зевота, испуг, застенчивое выражение лица, а также демонстрация смущения и стыда (Eibl-Eibesfeldt, 1989; Grammer et al., 1988; Keltner and Buswell, 1997; Keltner and Harker, 1998; Provine, 1997).Эти дисплеи обычно сочетают в себе элементы лица и позы или жесты и встречаются в широко распространенных популяциях, что указывает на вид, а не на культурную специфику.

Вспышка для бровей — хороший пример такого дисплея. Фронтальная мышца постоянно используется для подъема как медиальной, так и латеральной части брови (Ekman and Friesen, 1978; Grammer et al., 1988). Обычный репертуар синхронных движений лица встречается в сочетании с мельканием бровей, в том числе чаще всего поднятие уголков губ (улыбка) и поднятие верхнего века (Grammer et al., 1988). В дополнение к согласованности в мышечной активности, время мелькания бровей также согласуется в разных культурах в трех проанализированных незападных популяциях. Вспышка бровей обычно возникает после паузы во всех других движениях лица и занимает около 100 мсек, с очень небольшими вариациями в разных культурных группах. Кроме того, скоординированные движения головы обнаруживаются в сочетании со вспышками бровей, расширяя изображение за пределы самого лица (Grammer et al., 1988; и см.).

Для того, чтобы вызвать вспышку бровей и другие узнаваемые универсальные выражения, люди предположительно используют одну и ту же мускулатуру лица и при сходных обстоятельствах приводят ее в аналогичную конфигурацию.Таким образом, каждое из этих скоординированных проявлений лица можно рассматривать как поведенческий фенотип. Однако внутри этих фенотипов выражения лица и у отдельных людей существует множество физических вариаций в структуре, движении и восприятии. Универсальные дисплеи вместе с вариациями основных компонентов этих дисплеев составляют то, что можно считать фенотипическими наборами выражения лица. Источники этой вариации включают анатомические и нейробиологические различия, а также демографические различия, такие как пол, возраст и культурное происхождение.Кроме того, восприятие выражения лица, важное для понимания коммуникативных адаптаций, также является источником индивидуальных вариаций.

Анатомические вариации и выражение лица

Структура лицевых мышц человека была известна в течение некоторого времени (Duchenne, 1859/1990; Huber, 1931; и см.). Анатомическая основа выражения лица была подробно описана, и для объективного изучения лицевых движений доступна система кодирования, основанная на анатомии (Система кодирования лицевых действий; Экман и Фризен, 1978).Эта система описывает определенные действия, производимые определенными лицевыми мышцами. Однако качество этих действий, вероятно, зависит от различий в лицевых мышцах. Различные лицевые мышцы производят разные типы движений, и, скорее всего, они неоднородны по своей структуре и иннервации. Goodmurphy и Ovalle (1999), например, показали, что типы, формы и размеры мышечных волокон orbicularis oculi, pars palpebralis и corrugator supercilii значительно различаются, хотя эти две мышцы имеют одинаковую иннервацию и эмбриональное происхождение и обнаруживаются в та же область лица (нижнее веко и нижняя часть середины лба соответственно).Orbicularis oculi на 89% состоит из быстро сокращающихся волокон, что значительно больше, чем у морщинистой мышцы, что подразумевает некоторую разницу в движениях, производимых двумя мышцами (Goodmurphy and Ovalle, 1999). Мышцы Zygomaticus major и zygomaticus minor похожи на orbicularis oculi в их высокой пропорции быстро сокращающихся волокон по сравнению с другими мышцами, что указывает на возможную специализацию для быстрых движений (Stal et al., 1987).

Мышцы мимики. 1, frontalis; 2, orbicularis oculi; 3, большая скуловая мышца; 4 — рисорий; 5 — платизма; 6, депрессор anguli oris.Оригинальный рисунок из работы Хубера (1931 г.). (Перепечатано с разрешения The Johns Hopkins University Press.)

Существуют также индивидуальные различия в строении и дифференциации лицевых мышц. Например, дифференцированный мышечный пучок, ризорий, который считается уникальным для человека, сильно варьируется. У 22 из 50 особей в недавнем исследовании отсутствовала эта мышца (Pessa et al., 1998a), и Хубер полагал, что она полностью отсутствовала у людей меланезийского происхождения, хотя это открытие не было воспроизведено (Huber, 1931).Различные борозды и другие деформации кожи лица возникают из-за различий в лицевых мышцах, и они могут способствовать индивидуальным различиям в выражении лица. У большинства людей платизмальная мышца прикрепляется к коже над нижним краем нижней челюсти, но иногда наблюдается ее прикрепление к боковой щеке, вызывая появление там вертикального углубления или борозды. Большая скуловая мышца также различается, появляясь в раздвоенной версии с двумя отдельными точками прикрепления в 17 из 50 образцов анатомического исследования (Pessa et al., 1998а). Считается, что напряжение, вызываемое двумя головками мышцы в углу рта, вызывает ямочку или небольшое углубление во время сокращения мышцы при улыбке (Pessa et al., 1998b). Изменения текстуры лица, такие как ямочки на щеках, которые появляются при улыбке у некоторых людей, могут иметь дополнительную ценность, делая выражение лица заметным или предоставляя информацию об интенсивности выражения.

Исследование лицевой мускулатуры у живых людей выявило значительные половые различия в толщине большой скуловой мышцы (McAlister et al., 1998). В этом исследовании также изучались различия в мускулатуре и не было обнаружено значительных различий в толщине поднимающих верхнюю губу или большой скуловой мышцы между азиатами и европейцами (McAlister et al., 1998). В целом, опубликованной информации о популяционных или половых вариациях лицевых мышц не так много, а результаты описанных выше популяционных различий не были воспроизведены.

Влияние индивидуальных анатомических вариаций, включая генетически обусловленные вариации на выражение лица, еще менее известно.Сами мышцы очень разнообразны: одни мышцы появляются у одних людей, а у других нет (Pessa et al., 1998b). Наличие анатомических вариаций поднимает важные вопросы о связи между действиями лица и конкретными мышцами. Взаимосвязь между мышечной активностью и смещением черт лица в выражении лица до некоторой степени индивидуализирована; во время приподнятых бровей мышечная активность примерно равна квадрату смещения бровей. Тем не менее, существует широкий разброс для отдельных бровей, и левая бровь поднимается выше при одинаковой мышечной активности (Pennock et al., 1999).

С другой стороны, если действие лица такое же, хотя есть различия в основной мышечной структуре, результирующие выражения лица не могут быть осмысленно различимы. Универсальное распознавание некоторых основных выражений лица указывает на то, что выражения лица могут не зависеть от анатомического соответствия один-к-одному в любых двух лицевых сигнализаторах. Базовые выражения лица также можно распознать в сокращенной форме, без полного набора лицевых действий, описанных для выражения-прототипа.Независимо от степени вариации, которая может быть обнаружена эмпирически, воспринимающие могут не обращать внимания на эти незначительные вариации (Fridlund, 1997; Shor, 1978) или могут классифицировать их аналогичным образом с высокой степенью согласия (Campbell et al., 1999; Cashdan, 1998). Что еще более важно, неизвестно, соответствует ли такая фенотипическая вариация в выражении лица этим критериям «просто значимого различия» (Hauser, 1996), вызывая различия в поведении получателя или суждениях о слегка изменчивых проявлениях одного и того же типа.

Вариация нервного контроля мимических мышц

Нейробиологически мимика вдвойне контролируется экстрапирамидным и пирамидальным трактами, обеспечивая автоматический и произвольный контроль мимики. Основываясь на наблюдениях за людьми, страдающими различными неврологическими заболеваниями, Ринн (1984) описал обе системы движений лица, а также различный произвольный контроль над верхней и нижней частью лица, связанный с большей асимметрией и произвольным контролем над областью рта, чем глазами.Эта разница особенно заметна в мимике людей с кортикальным и экстрапирамидным дефицитом. Те, у кого отсутствует корковый контроль, производят в значительной степени асимметричные произвольные (заданные) выражения, но симметричные спонтанные выражения. Экстрапирамидный дефицит дает противоположный эффект (Rinn, 1984; Ross and Mathiesen, 1998).

Потенциальная асимметрия из-за различий в иннервации сторон лица может быть связана с половыми различиями в мозге и, следовательно, вызывать различия в выражении лица среди людей.Это особенно верно, если повышенная латерализация кортикальной функции у мужчин включает более латерализованное движение лица во время выражения (Richardson et al., 2000). Спонтанность выражения также может играть роль, поскольку более спонтанные выражения лица находятся под контролем другого нервного пути и, следовательно, более симметричны (Gazzaniga and Smylie, 1990; Rinn, 1984).

Исследования не подтвердили однозначно предсказания Ринна (1984) об асимметрии движений нижней части лица, особенно в спонтанных выражениях.Бород и др. (1998) в метаанализе мимики и асимметрии пришли к выводу, что мимику обычно можно считать левосторонней. Однако они не обнаружили, что у мужчин больше шансов иметь асимметрию в выражении лица, хотя отдельные исследования ранее предполагали это. Другие исследователи, используя более объективные количественные методы (прямая оценка оцифрованных изображений, а не суждения наблюдателя или кодирование наблюдателя), обнаружили, что верхняя часть лица была гораздо более асимметричной, чем ожидалось, особенно во время спонтанного выражения (Richardson et al., 2000).

Кроме того, сложные связи, которые были предложены между переживанием положительных и отрицательных эмоций, выражением лица и латеральностью мозга, все еще остаются под вопросом (Borod et al., 1998; Hager and Ekman, 1997). Бород и др. (1998) обнаружили значительную левосторонность выражения лица в исследованиях, включающих количественную оценку мышц и оценки обученных наблюдателей (38 из 66 полных исследований показали левосторонность по сравнению с 3 из 66, показывающих правосторонность). Доказательства правосторонности для положительных выражений (улыбка) и левосторонности для других выражений эмоций были намного слабее (Borod et al., 1998). Хотя роль асимметрии в качестве лицевых сигналов не ясна, асимметричное выражение лица, вероятно, будет важной переменной при рассмотрении лицевых отображений как адаптации, особенно в том, что касается спонтанности или неточности выражения.

Асимметрия в отображении лица также, вероятно, связана с индивидуальными различиями в структурной асимметрии, которые играют важную роль в нашем восприятии человеческой привлекательности и качества партнера (Thornhill and Gangestad, 1994).Интересно, что большинство исследований асимметрии выражения лица не принимают во внимание, является ли структурная асимметрия или асимметрия движений причиной асимметрии выражения лица. Возможно, асимметрия выражения во многом определяется асимметрией строения лица в состоянии покоя (Smith, 1998). По необходимости, суждения наблюдателя об интенсивности выражения могут быть получены только по лицам на пике выражения, где структура и движение сыграли роль в создании асимметрии.Электромиографические (ЭМГ) исследования выражения лица, по-видимому, подтверждают идею о том, что асимметрия в выражении лица — это просто результат асимметрии в структуре лица, потому что одинаковая активность мышц наблюдается на обеих сторонах лица (Borod et al., 1998). По крайней мере в одном случае было продемонстрировано различное влияние сходной мышечной активности на черты лица (Pennock et al., 1999).

Более косвенным образом эволюционировавшее перцептивное предпочтение симметрии в структуре может также распространяться на предпочтение симметрии в движении.Например, спонтанные улыбки более симметричны, чем изображенные улыбки (Frank et al., 1993). Они также считаются более искренними и, возможно, более привлекательными.

Вариации в фенотипических наборах выражения лица

Универсальные выражения лица, хотя и различны, но не всегда производятся или воспринимаются. Асимметрия из-за нейробиологических ограничений и относительной спонтанности движений лица является одним из источников вариаций, но есть и многие другие. Отчасти трудность заключается в том, что выражение слишком часто изучается оппортунистически, без предварительных ожиданий или теоретических взглядов на то, почему следует сгруппировать определенные лицевые движения или как вообще возникло отображение в целом.Улыбка — хороший пример этой проблемы. Например, улыбка или отображение радости обычно связаны с загнутыми вверх уголками губ, а также могут включать сдавливание и морщинистость кожи вокруг бокового угла глаза (orbicularis oculi). Улыбки, которые включают в себя как orbicularis oculi, так и zygomaticus большую активность, были названы улыбками Дюшена в честь французского анатома, в то время как улыбки, лишенные активности orbicularis oculi, не являются улыбками Дюшена (Frank et al., 1993). Улыбки также различаются по интенсивности, связанной с этим активности других лицевых мышц, таких как лобные мышцы, и от открытого или закрытого положения рта (Blurton Jones, 1972; Cheyne 1976; Jones et al., 1990; Messinger et al., 1999) (см.,). Значение улыбки с открытым или закрытым ртом также неизвестно, хотя обсуждения нечеловеческих приматов и человеческой гомологии в выражении предполагают функцию умиротворения для демонстрации закрытых оскаленных зубов (улыбки) и функцию готовности к игре для демонстрации открытого рта (смех и улыбка с открытым ртом) (Преушофт, 1992; ван Хофф, 1972).

Улыбки Дюшена и Дюшена. a: Улыбка недюшенна. b: Улыбка Дюшена. Изображения от Kanade et al.(2000).

Автоматический метод количественной оценки движений лица. a: Позиционная улыбка с выделенными чертами, отслеживаемая автоматически (Tian et al., 2001). b: Движение (длина радиуса относительно центра рта) правого и левого углов губ, рассчитанное по позиционному изменению отслеживаемых признаков в течение первых 400 мсек экспрессии (Schmidt and Cohn, 2001).

Хотя анатомическая основа выражения лица в целом довольно хорошо известна, важные вопросы о времени и структуре движений лица также остаются без ответа.Спонтанные улыбки удовольствия, кажется, функционируют в рамках временных ограничений, обычно длятся от 0,5 до 4 секунд и имеют более плавные переходы между началом, вершиной и смещением движения (Frank et al., 1993). В исследовании улыбок взрослых женщин детям, наблюдатели по-разному интерпретировали различное время начала и смещения улыбок. Эти дети интерпретировали улыбки с относительно более короткими периодами смещения как менее искренние. Были обнаружены индивидуальные взрослые различия в моделях появления и смещения улыбок, и примерно у 16% (122 из 763) этих улыбок было несколько пиков, что усугубляло трудности в оценке временного хода улыбки (Bugental, 1986).Используя количественную оценку изменения внешнего вида улыбки, Леонард и др. (1991) обнаружили, что наблюдатели воспринимали максимальную разницу в уровнях счастья в пределах тех же нескольких кадров, в которых улыбка изменилась больше всего. Они интерпретировали временное изменение улыбки, обычно происходящее в пределах 100-миллисекундного окна, как шаблон для восприятия улыбки. Это время может соответствовать ограничениям системы восприятия (Fridlund, 1994) и очень похоже на время начала спонтанной вспышки бровей (Grammer et al., 1988). Скорость улыбки (и, возможно, других выражений), вероятно, является особенностью как выражения, так и восприятия.

Также представляют интерес паттерны скоординированных движений, возникающих во время выражения. В случае мелькания бровей вершина выражения также относительно стабильна, без появления новых движений лица (Grammer et al., 1988). Это говорит о том, что даже для очень подвижного и гибкого человеческого лица могут быть ограничения на типы и временной ход спонтанных выражений.Движения головы и глаз также могут происходить во время выражения лица и, вероятно, скоординированы с движениями лица в качестве компонентов в многокомпонентном отображении (Ekman, 1979; Niemitz et al., 2000). Lyons et al. (2000) продемонстрировали, что положение головы оказывает значительное влияние на восприятие выражения лица; изменения положения головы воспринимались как изменения выражения лица даже при отсутствии активности мимических мышц.

Учитывая огромное разнообразие человеческих выражений лица, антропологи склонны отмечать гибкость, сложность и произвольный характер выражения лица (Birdwhistell, 1970).По сравнению даже с относительно выразительными нечеловеческими приматами, такими как шимпанзе, выражение лица человека кажется слишком изменчивым, чтобы его можно было разделить на четко определенные наборы фенотипов. Произвольный контроль над лицевыми мышцами, особенно над мышцами рта, является отличительной чертой невербального выражения человека и, вероятно, связан с артикуляционными требованиями человеческого языка (Rinn, 1984). Однако разнообразие произвольных и спонтанных человеческих выражений лица не следует принимать за бесконечную вариативность выражений лица в реальном исполнении.Текущие исследования конфигурации и временного хода выражения лица, кажется, подтверждают эту идею, поскольку до сих пор оно показало большую степень регулярности в выражении лица в разных культурах и среди людей.

Индивидуальные различия в наблюдаемом поведении выражения лица

Помимо основных физических изменений лица и движений, эмпирически измеренное поведение лица зависит от таких факторов, как пол (Briton and Hall, 1995; Chapell, 1997), возраст (Chapell , 1997) и культурный фон (Ekman, 1973; Kupperbusch et al., 1999). Для выражения лица также важны индивидуализированные факторы, такие как социальность ситуации (Fridlund, 1994; Friedman and Miller-Herringer, 1991; Jakobs et al., 1999) и вызывающая эмоции природа визуальных или других стимулов (Cohn and Tronick, 1983 г.).

Люди различаются по своим способностям и склонности к выражению лица, и это изменение предположительно связано с лежащими в основе мышечными, нейробиологическими или социальными различиями. Тем не менее, вариации самого сигнала, видимые изменения лица, важны для рассмотрения гипотез о сигнальной ценности выражений лица.Измерения непатологической изменчивости включают межличностный успех невербального общения (Strahan and Conger, 1998) и общую выразительность (DePaulo, 1992). Есть также половые различия в выражении лица, особенно в улыбке, когда женщины улыбаются больше (Briton and Hall, 1995; Chapell, 1997; LaFrance and Hecht, 1999). ЛаФранс и Хехт (1999) утверждают, что женщинам неудобно, если они не улыбаются. Также было показано, что у женщин более толстые большие скуловые мышцы, хотя неизвестно, является ли это причиной или следствием повышенной улыбки (McAlister et al., 1998). Однако половые различия в выражении лица зависят не только от частоты; Есть также некоторые свидетельства того, что женщины специализируются на выражении счастья, в то время как мужчины лучше справляются с выражением гнева (Coats and Feldman, 1996). Индивидуальные различия в выражении лица могут быть очевидны даже у новорожденных (Manstead, 1991). Большинство этих результатов получены в индустриальных обществах, и поэтому диапазон человеческих вариаций, вероятно, не полностью представлен. Тем не менее, поведенческие фенотипы, включая универсальные выражения и мимику, явно изменчивы.

Методы исследования выражения лица

Хаузер (1996) подчеркивает важность методов, позволяющих проводить тщательное сравнение исследований общения. В настоящее время существует относительно немного подробных объективных методов, хотя недавняя работа по исследованию выражения лица обещает улучшить анализ выражения. Разработка и использование Системы кодирования действий лица (FACS), системы кодирования на основе анатомии для регистрации изменений внешнего вида, вызванных действием отдельных мышц, были первыми, которые сделали возможным сбор большого объема надежных эмпирических данных об этих выражениях. (Экман и Фризен, 1978; Экман и Розенберг, 1997).Новые методы измерения лица позволяют еще более объективно, количественно измерить движения лица (см.). В настоящее время разрабатываются автоматизированные версии FACS, которые автоматизируют процесс изучения лицевых движений (Cohn et al., 1999). Другие автоматизированные методы использовались для изучения невербальных сигналов в целом (Grammer et al., 1999) и выражения лица в частности (Richardson et al., 2000; Scriba et al., 1999). Эти методы в основном полагаются на общее изменение изображения лица (или всего тела) в процессе невербального выражения.Величины изменения изображения при условии, что все изображения собраны одинаково, интерпретируются как модели движения (см.).

Фенотипические вариации в восприятии лица

Наряду с изучением нейробиологических, анатомических и поведенческих аспектов лицевых действий, перцепционные аспекты распознавания лиц и распознавания выражений лица также привлекают большое внимание в последние несколько десятилетий. Предполагая, что паттерны движений лица являются коммуникативными адаптациями, возникает также задача понимания совместной эволюции механизмов восприятия (Chovil, 1997; Endler 1993; Fridlund, 1997; Hauser, 1996).Есть убедительные доказательства того, что нейроны в определенных областях мозга обладают особой чувствительностью к социальным стимулам, включая, помимо прочего, статические лица. Основное свидетельство существования отдельных нейробиологических механизмов распознавания выражений лица поступает из исследований диссоциативных дефицитов: способность распознавать лица сохраняется, в то время как способность распознавать выражения лиц теряется при повреждении мозга (Ellis and Young, 1998; Young et al. ., 1998) или в случаях аутизма (Celani et al., 1999). Эти данные подтверждают теорию нейробиологической специализации социальных стимулов (Adolphs, 1999; Brothers et al., 1990).

Мимика обрабатывается несколькими отдельными областями мозга. Миндалевидное тело в значительной степени отвечает за восприятие выражений страха и печали. Некоторые исследователи предполагают, что миндалевидное тело на самом деле может быть специализировано только для восприятия выражений страха (Morris et al., 1996). Другие области, включая соматосенсорную и орбитофронтальную кору, участвуют в распознавании эмоций и гнева (Adolphs, 1999; Blair et al., 1999; Моррис и др., 1996). Разница между явной обработкой (субъекты, которым поручено судить о выражениях лица) и неявной обработкой (субъекты, которым дано указание судить о поле актера) может влиять на область мозга, используемую для обработки, при этом неявная обработка осуществляется в основном миндалевидным телом (Critchley et al., 2000). ).

Различия в обработке выражений лиц, вероятно, связаны с различиями в адаптивных поведенческих реакциях на выражения. Например, Димберг (1997) обнаружил, что условные обозначения лиц работают намного лучше при страхе, чем при любом другом выражении.Нейробиологическая специализация в обработке выражения лица также соответствует предположению, что восприятие определенных сигналов требует большей чувствительности (восприятие гнева на очень низких уровнях, вероятно, дает преимущество в пригодности; Gosselin et al., 1997).

Хотя вариации, присущие нейробиологическим системам восприятия, неизвестны, существуют доказательства индивидуальных различий в восприятии выражения лица. Самый поразительный результат заключается в том, что женщины, по-видимому, более точны и чувствительны к распознаванию выражения лица, чем мужчины, и что эта способность развивается у детей в возрасте от 3 лет (Boyatzis et al., 1993; Холл, 1984; МакКлюр, 2000). В одном исследовании женщины дали более высокую оценку счастливым выражениям, чем мужчины, и более низкие — нейтральным, что свидетельствует о том, что они больше дифференцируют выражения лица разной интенсивности (Katsikitis et al., 1997). Отта и др. (1996) также обнаружили немного большую дискриминацию среди женщин, воспринимающих улыбки.

Более специфическая способность, обнаружение обмана, также различается у разных людей и, по-видимому, основана на более широко применяемой способности — способности обнаруживать небольшие, чрезвычайно быстрые изменения в выражении лица (Frank and Ekman, 1997).Эта способность обнаруживать тонкие изменения в движениях лица также может быть важным индивидуальным различием. Например, некоторые люди были лучше способны точно судить об улыбке удовольствия, особенно те, кто уделял больше внимания области глаз (Frank et al., 1993).

Наконец, культурное происхождение играет важную роль в приписывании личностных черт определенным выражениям лица. Люди с улыбающимися лицами считаются более общительными, чем люди с нейтральными лицами, как японские, так и американские подданные.Однако разница между общительностью нейтральных и улыбающихся лиц у американцев намного выше, чем у японцев (Matsumoto and Kudoh, 1993).

Разнообразие фенотипов выражения лица

Хотя концепция основных универсальных выражений позволила нам рассматривать выражения лица человека как эволюционировавшие поведенческие фенотипы, акцент на универсальности скрывает изобилие вариаций внутри и между выражениями лица. Не все фенотипы выражения лица одинаковы.Например, одни выражения появляются гораздо чаще, чем другие (улыбка; Бавелас и Човил, 1997), так часто, как два или три отдельных проявления в минуту личного взаимодействия (Schmidt, 2000). Другие, такие как улыбка Дюшенна и выражение страха, не могут быть так легко вызваны добровольно. Некоторые из них встречаются довольно редко и / или могут быть не столь узнаваемы, как другие (отвращение, страх, презрение; Фридлунд, 1994). Различные проявления также связаны с определенными вариациями вегетативного функционирования, предполагая разные роли в эмоциональных процессах саморегуляции.Например, выражение страха увеличивало частоту сердечных сокращений, а выражение печали уменьшало ее (Levenson et al., 1990).

Даже выражения, которые кажутся внешне похожими, такие как улыбка и смех (будет обсуждаться позже), сейчас лучше всего изучать как отдельные фенотипы, учитывая наши текущие знания об их формах и функциях (Keltner and Bonanno, 1997; Preuschoft and van Hooff, 1995; Provine, 1996, 1997). Улыбка обычно обнажает зубы, но не обязательно включает вокализацию, в отличие от смеха, который имеет характерный паттерн открытого рта и связанных с ним выдохов / вокализов, а также может включать повторяющиеся паттерны закрытия глаз и рта (Niemitz et al., 2000). Обширные вариации как среди фенотипов выражения лица, так и внутри него явно требуют множества адаптивных объяснений, а не одной гипотезы выражения лица. Соответствие поведенческого фенотипа, экологического контекста и последствий приспособленности для выражения лица специфично для каждого конкретного фенотипа выражения. В целом, однако, выражения лица можно рассматривать как социальные сигналы, что является хорошей отправной точкой для перехода к множеству адаптивных контекстов.

ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ И ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ ФИТНЕСА

Выражения лица как социальные сигналы

Выражение лица однозначно социальное, в том смысле, что выражения возникают с большей частотой и интенсивностью в социальных ситуациях и могут быть напрямую связаны с интерактивными последствиями (Fridlund, 1994; Jancke и Кауфманн, 1994). Если выражения лица (включая проявление эмоций) являются социальной адаптацией, то они являются сигналами, производимыми в первую очередь с социальной целью.Связаны ли эмоции с большинством выражений лица или даже с любым выражением лица, — это вопрос огромной важности в психологии эмоций. Если выражения лица — это просто внешнее выражение эмоций, и для самих выражений не предлагается никаких конкретных последствий для приспособленности, то они подлежат анализу на других уровнях. Однако, когда мимика рассматривается как потенциальная адаптация, взаимосвязь между переживанием эмоций и их выражением не обязательно имеет значение (Hauser, 1996; хотя функциональную гипотезу эмоций в целом см. Keltner and Gross, 1999).Формирование гипотез об адаптивном характере мимики как социальных сигналов требует только описания конкретных экологических контекстов и последствий такого поведения для приспособленности. Адаптивные объяснения самих сигналов могут включать или не включать адаптивные объяснения человеческих эмоций, которые лежат в основе большей части выражения лица. ³

Поскольку они происходят в основном в интерактивном контексте, выражения человеческого лица обычно считаются кооперативными сигнальными системами, приносящими пользу как сигнализатору, так и получателю (Fridlund, 1997).Хотя это обычно не обсуждается, мимику, вероятно, можно считать недорогой, так как энергия, необходимая для создания индивидуального спонтанного выражения, мала. Такие недорогие, частые сигналы ожидаются при взаимовыгодных взаимодействиях (Krebs and Dawkins, 1984) или внутри групп связанных людей (Bergstrom and Lachmann, 1998).

Выражение лица, однако, встречается во многих различных социальных контекстах, не все из них кооперативны. Сложные отношения между социальным контекстом и общими и конфликтующими интересами предполагают, что выражение лица человека выполняет несколько сигнальных функций.Как показали обширное моделирование и некоторые эмпирические исследования на нечеловеческих приматах, экологический контекст и последствия поведения для приспособленности имеют решающее значение для определения природы сигналов, которые развиваются (Godfray and Johnstone, 2000; Grafen and Johnstone, 1993; Krebs and Dawkins, 1984).

Социоэкологические контексты выражения лица человека

Человеческие экологические контексты, несомненно, являются социально-экологическими контекстами. Даже несоциальные контексты могут быть сформированы социальными способами из-за прошлого избирательного давления на дизайн разума (Brothers, 1997; Humphrey, 1976; Kummer et al., 1997). Отсутствующие или полуприсутствующие люди обеспечивают достаточный социальный контекст для выражения лица (разговаривает с кем-то по телефону или знает, что друг делает то же самое в соседней комнате; Фридлунд, 1994). Эти типы контекстов, конечно, вряд ли были важны до недавнего времени в нашей эволюционной истории, но они иллюстрируют нашу готовность и готовность производить выражения лица даже при предложении социального взаимодействия.

Люди не могут полностью не реагировать в отсутствие социальных партнеров, но выражения лиц различаются по своей восприимчивости к эффектам аудитории, с изменениями частоты и / или типа движений с разными приемниками (Jancke and Kauffmann, 1994; Kraut and Johnson, 1979 ).Некоторые выражения мало различаются по социальным параметрам (испуг), в то время как другие значительно различаются (улыбка). Например, Фридлунд (1994) и другие обнаружили, что улыбка монотонно уменьшалась с уменьшением социального контекста (просмотр ленты с другом, просмотр ленты, которую друг смотрит в соседней комнате, просмотр ленты, когда друг не выполняет тесты, просмотр ленты в одиночку). Осознание того, что друг выполняет то же задание, заставляло испытуемых значительно чаще улыбаться. Краут и Джонсон (1979) наблюдали похожий феномен среди боулеров, которые чаще улыбались друзьям, чем запасным или страйковым.Hess et al. (1995), Янке и Кауфманн (1994) и Манстед и др. (1999) обнаружили аналогичные эффекты социальности, совпадающие с эффектами стимулов, вызывающих эмоции. Очевидно, что естественным контекстом выражения лица является социальное взаимодействие, и антропологические, адаптивные объяснения поведения лица требуют внимания к конкретным, натуралистическим экологическим контекстам.

Этот тип подхода был предложен Преушофтом (2000) в отношении положительных эмоций и может быть адаптирован для положительных выражений эмоций на лице.Она включает несколько контекстов для переклассификации положительных эмоций, в том числе взаимодействие с младенцами, игровое взаимодействие с другими, поиск партнеров и другие социальные контексты. Брэдбери и Веренкамп (1998) предложили аналогичный список: разрешение конфликтов, защита территории, сексуальные сигналы, взаимодействие родителей и потомков, социальная интеграция, контексты окружающей среды и самокоммуникация.

В этой статье мы предлагаем следующий набор социоэкологических контекстов для начала изучения выражения лица как адаптации: взаимодействие младенца и опекуна, кооперативные взаимодействия, речь и внутривидовые конкурентные взаимодействия.Мы рассматриваем каждый отдельно определенный экологический контекст как источник различий в стоимости и преимуществах передачи сигналов по лицу, с отдельными последствиями пригодности для каждого из них.

Взаимодействие младенец / опекун

Как совместные, так и конкурирующие интересы опекунов (родителей) и потомства, вероятно, отражаются в сигнальных системах, которые развиваются в контексте этого взаимодействия (Trivers, 1974). Младенцы могут честно сигнализировать о потребности (Grafen, 1990; Godfray and Johnstone, 2000).Другая возможность состоит в том, что младенческие сигналы о потребности являются эксплуататорскими или представляют собой результат конфликта между братьями и сестрами (Godfray and Johnstone, 2000). Выражения лица младенцев можно интерпретировать в этих сигнальных контекстах.

Младенцы демонстрируют основные выражения лица, похожие или такие же, как у взрослых (). Некоторые из движений, составляющих выражение лица, вероятно, являются врожденными (Izard, Malatesta, 1987; Meltzoff, 1996). Кроме того, исследования выражения лица младенцев наиболее доступны с точки зрения адаптации, поскольку исследователи не могут полагаться на самооценку и вместо этого должны смотреть на выражение лица с этической точки зрения и с учетом последствий поведения.

Человеческие детские дисплеи обсуждались в литературе с точки зрения сигнализации. Плач младенца обычно интерпретируется как честный сигнал о потребности, как и ожидалось теоретически (Fridlund, 1997; Hauser, 1996). Выражение лица, связанное с плачем, является частью этого многокомпонентного сигнала, а плач эффективно привлекает внимание.

Улыбка младенца в качестве демонстрации также согласуется с поведением опекуна. Младенцы смотрят на свою мать независимо от того, внимательна она или нет, но они подают сигнал (улыбается) только в том случае, если она внимательна (Jones et al., 1991). Вероятность того, что младенец улыбнется своей матери, наиболее высока, когда мать наиболее внимательна и также улыбается (Cohn and Tronick, 1987). Приступы улыбки в младенчестве заканчиваются довольно резко, когда мать перестает улыбаться (Cohn and Elmore, 1988). Эти результаты показывают, что улыбка младенцев чувствительна к потенциальным затратам и выгодам, связанным с этим выражением лица. Поскольку младенцы нуждаются как в поддержании, так и в росте, можно ожидать, что они будут изменять даже эти, казалось бы, недорогие сигналы, в зависимости от потенциала положительной реакции.Положительные ответы в этом случае будут напрямую связаны с положительными последствиями для фитнеса, включая увеличение возможностей взаимодействия, что приведет к более раннему и лучшему результату в социальном взаимодействии. Функция улыбки младенца и взаимодействия матери и ребенка в развитии надежной привязанности также важна, поскольку было продемонстрировано, что надежная привязанность в младенчестве предсказывает социальную компетентность в более позднем детстве, в то время как небезопасная привязанность имеет негативные последствия (Belsky and Nezworski, 1988).

Кажется, одно из положительных последствий выражения лица — просто привлечь внимание к себе. Лица и мимика привлекают внимание (Vuilleumier, 2000). Большая часть работы над этим простейшим эффектом выражения лица связана с изучением взаимодействия младенцев. Младенцы используют выражение лица, чтобы побудить мать обратить на нее внимание, а матери обычно издают голос или улыбаются в ответ (Jones et al., 1990). Улыбка с оскаленными зубами кажется особенно полезной в этом контексте; Джонс и др.(1990) обнаружили, что улыбки с оскаленными зубами чаще возникают в социальных ситуациях, когда младенец обращает внимание на свою мать, а не на игрушки. Эти оскаленные улыбки впоследствии вызывают у матери отзывчивое и внимательное поведение, что положительно влияет на физическую форму. Влияние родительского внимания на приспособленность к человеческому младенцу потенциально велико, учитывая интенсивные социальные и пищевые потребности младенца, а также возможные риски, связанные с недостатком материнского внимания, включая неспособность нормально развиваться, физическую опасность и, в крайних случаях, смерть от пренебрежения или заброшенности.Однако трудно оценить, являются ли эти социальные сигналы честными сигналами потребности или нет, учитывая наши текущие знания о младенческой улыбке и потребностях во внимании. Взаимосвязь между выражением лица младенца и честными сигналами потребности можно было бы исследовать, если бы необходимость была операционализирована как затраты на сохранение физической формы (продолжительность времени с момента последнего кормления, расстояние от матери, присутствие конкурентов-братьев и сестер), а интенсивность и частота сигналов были задействованы для конкретных условий. выражения.

По мере развития младенцы все чаще начинают улыбаться (Cohn and Tronick, 1987). Они координируют отображение лиц со своими опекунами (родителями), сигнализируя только о том, что считается подходящим контекстом. Эта координация сигналов может представлять собой согласование интересов здорового потомства и здоровых родителей (тех, у кого есть стимул продолжать инвестировать). Среди детей старшего возраста становится очевидным, что способность посылать и получать лицевые сигналы различается и связана с положительными последствиями личной и социальной адаптации для фитнеса (Nowicki and Duke, 1994).По мере того, как дети становятся старше, они используют свое восприятие улыбок, чтобы настроить свое выражение лица до тех пор, пока их намеренно поставленные улыбки не станут относительно неотличимы от их спонтанных улыбок. Есть веские доказательства того, что этот процесс основан на визуальном наблюдении. Сознательные улыбки слепых детей можно было отличить от их спонтанных улыбок при наблюдении неподготовленных наблюдателей, в то время как улыбки зрячих детей — нет (Castanho and Otta, 1999). Во взрослом возрасте слепые от рождения люди производят произвольные выражения эмоций, которые значительно менее узнаваемы, чем у зрячих (Galati et al., 1997).

Специализация на младенческие сигналы потребности также специфична для целевых получателей сигнала. Младенцы изменяют свои сигналы в зависимости от родителей (Forbes et al., 2000). Младенческие сигналы по-разному воспринимаются мужчинами и женщинами, а младенческие улыбки повышают точность распознавания младенцев только у женщин (Jones, 1984). Джонс (1984) предположил, что улыбка была сигналом, направленным конкретно женщинам. Младенцы могут по-разному сигнализировать, основываясь на опыте увеличения преимуществ для поведения.Например, при улыбке младенца во время взаимодействия родителей с младенцем младенцы часто начинают с улыбки, отличной от Дюшенна, а затем превращают эту улыбку в улыбку Дюшенна, добавляя сокращение orbicularis oculi вокруг бокового края глаза (60% от наблюдались все младенческие улыбки Дюшенна; Messinger et al., 1999). Не исключено, что это изменение в выражении лица может быть связано с динамическими изменениями в восприятии ребенком преимуществ более энергетически более дорогой улыбки Дюшена.

Долгосрочное совместное социальное взаимодействие

Компетенция младенцев и детей в формировании и восприятии мимики в конечном итоге перерастает в навыки взрослых в использовании мимики со сверстниками и другими членами социальной группы.Отношения между родственниками и другими членами группы характеризуются речью, а также выражением лица. Сложность взаимоотношений в этих группах означает, что контексты выражения лица будут часто меняться от взаимодействия к взаимодействию.

Из-за своей необычной стабильности и склонности к долгосрочным отношениям человеческие группы являются вероятным контекстом, в котором может развиваться взаимный альтруизм (Trivers, 1971). Очевидно, что взаимному альтруизму в значительной степени способствовало бы использование сигналов о готовности ответить взаимностью или отрицательной санкции за отказ ответить взаимностью.Именно в этом контексте повторяющихся долгосрочных взаимодействий паттерны повторяющегося выражения лица могут предоставить взаимодействующим лицам именно ту информацию, которая им нужна в отношении намерений других, альтруистических или иных (Brown and Moore, 2000; Silk et al., 2000). Браун и Мур (2000) предположили, что в некоторых случаях «детектор альтруистов» может быть более ценным, чем механизм «детектора мошенничества». Предположительно, этот детектор будет зависеть от входных сигналов от стимулов, таких как выражение лица, тон голоса и другие невербальные сигналы.В этом контексте можно было бы предсказать обычный сигнал относительно небольшой величины, но повторяющееся действие (Докинз, 1993). Если паттерн передачи сигналов, который соответствует надежному альтруизму, может быть сохранен, то этот паттерн может стать ритуализированным как представление альтруистического намерения отправителя. Непрерывное выполнение этого паттерна выражения может указывать на то, что другие могут положиться на актера, который будет действовать альтруистично. Захави (1993) отмечает, что эти типы надежных традиционных сигналов могут работать следующим образом: «сигнал, который, кажется, выполняется одинаково всеми индивидуумами в группе, на самом деле является« стандартом », по сравнению с которым качество различных индивидуумов группы тот же набор оценивается »(Захави, 1993, с.228).

Это объяснение выражения лица в кооперативном взаимодействии согласуется с предположением ДеПауло (1992) о том, что основной целью выражения лица, сознательного или бессознательного, является самопрезентация. Согласно ДеПауло (1992), хотя обман может быть адаптивным, люди не пытаются выставить себя тем, кем они не являются. Вместо этого люди обычно пытаются повысить точность качеств, которые они уже демонстрируют (DePaulo, 1992; Schmidt et al., 2000). В частности, в отношении положительных выражений лица можно предположить, что они пытаются казаться более альтруистическими (Brown and Moore, 2000).

Несколько моделей выражения лица человека подтверждают эту точку зрения на альтруистическую передачу сигналов. Социальный статус соседей по дому ассоциировался с улыбкой, а соседи с высоким статусом улыбаются больше (Cashdan, 1998). Показ оскаленных зубов с закрытым ртом у нечеловеческих приматов обычно интерпретируется как демонстрация покорности или умиротворения (van Hooff, 1972; Preuschoft, 1992; и см. Обсуждение ниже). Ожидается, что такой вид проявления не будет наиболее частым у лиц с самым высоким статусом. Однако другая точка зрения, основанная на совместной передаче сигналов, может объяснить эти данные.Люди с высоким социальным статусом могут сигнализировать о своем высоком потенциале или готовности отвечать взаимностью (Brown and Moore, 2000). Фактически, улыбка в этом исследовании была довольно частой как для мужчин, так и для женщин (улыбка происходила примерно в 10% случаев, когда за ними наблюдали; Cashdan, 1998).

Grammer et al. (1988) обнаружили аналогичный частый сигнальный паттерн в вспышках бровей, с добавлением того факта, что первоначальная вспышка бровей обычно была наиболее интенсивной (привлечение внимания партнера), за ней следовали разговорные вспышки бровей (регулярные сигналы внимательному партнеру; Grammer et al., 1988).

Одной из проблем с этим объяснением является возможность использования невзаимодействующими повторяющимися недорогими обычными сигналами, такими как улыбки, обманчивым образом. Тогда каким-то образом эти повторяющиеся сигналы должны быть дорогостоящими или, по крайней мере, настолько дорогостоящими, чтобы свести на нет выгоду для мошенника, который использует их правильно, но обманчиво (Zahavi and Zahavi, 1997). Или же сигналы, если они производятся дешево, могут представлять собой координирующую деятельность между людьми, интересы которых иногда находятся в конфликте, но тем не менее получают выгоду от координации действий (Silk et al., 2000).

Сигнал должен правдиво отражать намерения взаимодействующего лица ответить взаимностью: честные сигналы трудно подделать (Keltner and Bonanno, 1997). Автоматическая, бессознательная реакция (электромиографически измеренная реакция собственных лицевых мышц получателя) на улыбку других возникает только на улыбки Дюшенна, которые энергетически более затратны и их труднее подделать (Surakka and Hietanen, 1998). Аналогичная реакция возникает и на невербальные вокальные компоненты речи. Мышца-корругатор активируется в случае гнева, а мышца orbicularis oculi активируется, когда слышит удовлетворенные голоса (Hietanen et al., 1998). В отличие от Фридлунда (1997), эти рефлексивные проявления эмоций могут быть довольно адаптивными, особенно в контекстах, где критически важна автоматическая и быстрая реакция. Эмоциональное считывание может быть мощным социальным инструментом, особенно если оно приводит к положительным последствиям для здоровья отправителей и получателей. Например, мимика играет роль в создании и поддержке эмпатии, эмоционального, но в то же время адаптивного явления (Brothers, 1989; Buck and Ginsburg, 1997; Keltner and Bonanno, 1997). Другие положительные последствия для приспособленности могут включать вероятность того, что получатели будут делиться едой и другими ресурсами с сигнальщиком, выгоды, которые возникают из взаимно-альтруистических отношений в целом.

Прогнозируемые характеристики спонтанных улыбок в контексте долгосрочного сотрудничества, следовательно, включают честные сигналы, такие как знак Дюшена (активность orbicularis oculi) и характерное время (см.). Мы знаем, что спонтанные улыбки различаются по качеству, при этом большее количество одновременных мышечных действий более скоординировано по сравнению с преднамеренными улыбками (Gosselin et al., 1997; Hager and Ekman, 1997; Hess et al., 1995). Контраст между улыбками Дюшена и не-Дюшенна часто интерпретируется как разница между искренним и менее искренним выражением эмоций.Экман и Фризен (1982) утверждают, что улыбку Дюшена нелегко подделать, хотя база данных из 105 представленных улыбок содержала до 67% улыбок Дюшена (Kanade et al., 2000; и см.). Независимо от того, можно ли подделать сигнал, это все еще согласуется с гипотезой адаптивного сигнала улыбки. Более честные сигналы имеют тенденцию быть более дорогостоящими сигналами, а улыбка Дюшенна, в той степени, в которой она более искренняя, безусловно, обходится дороже (задействует как минимум две мышцы вместо одной; см.).Кроме того, Бугенталь (1986) обнаружил, что более длинные и, следовательно, более дорогие улыбки интерпретировались как более искренние. Для смеха Niemitz et al. (2000) обнаружили, что более длинные выражения смеха с более динамичными движениями глаз и рта взрослыми наблюдателями считались наиболее позитивными и искренними.

Диапазон контекстов, в которых возникают спонтанные улыбки, и ожидаемая в результате степень честности не рассматривались. Дополнительные исследования качества невербальных сигналов могут быть ключом к различению выражений в континууме от более честных сигналов лица до менее искренних (Grammer et al., 1997). Например, реакция наблюдателя на спонтанные улыбки Дюшенна и не-Дюшенна одного и того же человека должна быть различной, причем самые длинные спонтанные улыбки Дюшенна вызывают самые положительные ответы.

Тем не менее, эта точка зрения также предполагает, что даже заученные или автоматические сигналы, такие как не-Дюшенна или «социальная улыбка», могут быть важными сигналами сотрудничества, а не эмоциями. Если социальные улыбки выполняются в соответствии с регулярным шаблоном, то сигнализация о позитивном намерении может состоять из регулярного шаблона или сценария для передачи сигналов, а отклонения от ожидаемого шаблона выражения будут сигнализировать о негативных намерениях.Социальные улыбки и другие выражения скоординированы и рассчитаны с вниманием к слушателю. Обычно они возникают как альтернативная реакция на словесные «обратные каналы», такие как «ага» и «да», которые сигнализируют о продолжении участия в разговоре (Bavelas and Chovil, 1997; Brunner, 1979).

Мы предлагаем новый взгляд на затраты, связанные с этими социальными сигналами. В дополнение к энергетическим затратам на повторную передачу сигналов, которые накапливаются во время социальной встречи, сигнальщику приходится сталкиваться со значительными затратами, если он должен правильно поддерживать паттерн сигналов.Эти затраты заслуживают внимания. Выбор времени требует внимания, а внимание требует перенаправления нейронной обработки и восприятия отправителя к одному взаимодействующему лицу и от других. Только обращая внимание на получателя и ход социального взаимодействия, отправитель может продолжать правильно подавать сигналы. Например, улыбка — это не случайный сигнал. Небольшое количество доступных доказательств показывает, что улыбка тесно связана со значением, а также с невербальными аспектами речи.Улыбка «слишком рано» или «слишком поздно» может сделать человека неискренним (Bugental, 1986; Ekman and Friesen, 1982). Улыбаться, когда тема речи запрещает улыбаться, — серьезная социальная оплошность.

Тогда для улыбки Дюшенна стоимость сигнала — это стоимость внимания, уделяемого взаимодействующему, а не дополнительные физиологические затраты, связанные со спонтанной улыбкой Дюшенна. Это предсказание можно проверить, наблюдая за частотой и временем социальных улыбок и других выражений лица в условиях, когда внимание нарушено.В качестве альтернативы можно измерить потерю внимания к внешним событиям во время типичного взаимодействия, как приблизительную оценку риска при сосредоточении внимания на одном человеке, в то время как другие потенциально важные события или взаимодействия имеют место. Уровень вовлеченности во взаимодействие, измеряемый, среди прочего, количеством или интенсивностью социальных сигналов или взгляда, коррелирует со снижением внимания к другим стимулам поблизости.

Если регулярный сигнал о том, что человек сосредоточен на говорящем, осуществляется с помощью улыбки, то нарушение может нанести ущерб индивидуальной физической форме.Самопрезентация, возможно, более важна для потенциальных ответчиков, то есть людей, которых вы уже знаете. Таким образом, регулярная улыбка может быть признаком альтруистических намерений и, как ожидается, будет чаще встречаться с друзьями (Jakobs et al., 1999). Социальная улыбка с ее высокой частотой может быть избыточным сигналом, который, по мнению Джонстона (1997), является лучшим для передачи сообщения сородичам. Кребс и Докинз (1984) предсказали, что кооперативные сигналы должны быть небольшими и относительно недорогими.Анализ ЭМГ или другой меры лицевого напряжения должен быть предсказан, чтобы показать, что этот тип улыбки намного дешевле, чем другие выражения, такие как гнев, страх или отвращение, что соответствует тому факту, что он часто используется в совместных взаимодействиях.

Положительные последствия для приспособленности

Предполагая, что улыбка или любое другое выражение лица является адаптивным социальным сигналом, важно установить положительные последствия такого поведенческого фенотипа для приспособленности.Есть данные, позволяющие предположить, что функция мимики способствует укреплению сотрудничества и принадлежности во время взаимодействия. Положительные последствия выражения лица для фитнеса включают поощрение социального принятия и принадлежности, а также смягчение последствий социально негативных действий. Хотя в прошлом эффекты мимики и, в частности, улыбки, как правило, не рассматривались как последствия для фитнеса, обзор недавних исследований показывает, что эти последствия значительны, по крайней мере, в отношении социальных переменных, таких как статус.Улыбка влияет на восприятие других важных характеристик улыбающегося, увеличивая атрибуты интеллекта (Otta et al., 1993, 1996), счастья (Otta et al., 1996) и социального статуса (LaFrance and Hecht, 1999). Хотя обычно это не связано с горем, улыбка во время разговора, особенно та, которая включает активность orbicularis oculi по боковому краю глаза, усиливает сочувствие воспринимающего к людям, потерявшим близких (Keltner and Bonanno, 1997). У людей улыбка ассоциируется со счастьем и положительными намерениями, направленными на них (симпатия) (Floyd and Burgoon, 1999).Улыбка и в США, и в Японии ассоциируется с повышенной коммуникабельностью (Matsumoto and Kudoh, 1993).

Эти реакции в основном определяются самоотчетами в психологических исследованиях, но есть также прямые физиологические доказательства того, что отображение лица может вызывать положительные реакции, даже при отсутствии явной эмоциональной реакции. Например, исследование эффекта от просмотра обнадеживающей улыбки Рональда Рейгана (приподнятые брови, наклоненная голова, расслабленная улыбка с открытым ртом) выявило физиологические признаки положительной реакции даже у тех зрителей, которые заявили, что не поддерживают Рейгана политически (Салливан и Мастерс , 1991).

Очевидно, что улыбающийся дисплей может привести к положительным последствиям для фитнеса и, возможно, даже убедить других в готовности ответить взаимностью. Однако могут быть некоторые люди, которые не могут подавать сигналы регулярно. В этом случае неспособность сигнализировать социальным путем сама по себе является сигналом (Bergstrom and Lachmann, 1998). Неспособность правильно улыбнуться или обеспечить соответствующий уровень выражения лица во время совместного социального взаимодействия может быть причиной некоторых социальных трудностей людей с плоским аффектом в результате шизофрении, болезни Паркинсона, депрессии или лицевого нерва. паралич (Mueser et al., 1997; Сакамото и др., 1997; VanSwearingen et al., 1999).

Сигнальный альтруизм также подразумевает наличие лечебных социальных сигналов. Для людей, которые не ведут себя альтруистично и попадают в ловушку, также есть проявления смущения и стыда. Интересно, что при демонстрации смущения также присутствует улыбка, хотя здесь она интерпретируется как сигнал умиротворения (Keltner and Buswell, 1997). Отображение стыда немного отличается и обычно не включает улыбку (Keltner, 1997).Хотя нет единого мнения о том, является ли улыбка честным сигналом или нет, покрасневшая реакция кажется намного ближе к определению честного дорогостоящего сигнала. Покраснение также является компонентом демонстрации стыда, но на самом деле оно работает со значительными различиями в восприятии взаимодействующих сторон в зависимости от того, покраснел ли человек. Покраснение, которое может быть частью добровольного проявления стыда, включая осмотр и опускание головы, на самом деле снижает негативные оценки поведения актера (deJong, 1999).В качестве лечебного жеста покраснение может быть особенно сильным, поскольку считается, что этот жест невозможно подделать. Неудивительно, что это вызывает у наблюдателей лучшую реакцию, чем просмотр экрана — еще один лечебный жест (deJong, 1999). Keltner et al. (1997) интерпретировали проявления стыда и смущения как проявления умиротворения и поддержали эту гипотезу доказательствами того, что они отрицательно коррелируют с агрессией у мальчиков-подростков.

Выражение лица во время речи

Выражение лица во время социального взаимодействия, возможно, является честным сигналом принадлежности или готовности ответить взаимностью. Однако среди людей социальное взаимодействие почти всегда связано с речью, и существуют уникальные соображения относительно адаптивности отношений между выражением лица и речью. Выражение лица согласовано с речью на нескольких уровнях: использование мускулов выражения лица для артикуляции звуков речи (Massaro, 1998), вклад мимики в синтаксическую структуру и значение конкретных высказываний (Bavelas and Chovil, 1997; Ekman 1979). ), а также ступенчатые или качественные разговорные сигналы, которые относятся к общему значению речи (Ekman 1979).

Помимо своих функций для говорящего, выражение лица также является важной частью активности слушателя (до 20% разговорных выражений были сигналами обратного канала, выполняемыми, когда человек не говорил; Бавелас и Човил, 1997). Улыбки производятся с тем же временем, что и другие разговорные сигналы обратного канала, такие как «ага», которые сигнализируют о продолжении участия в разговоре (Brunner, 1979), а также появляются в конце высказывания (Schmidt, 2000).Смех происходит вместе с речью по согласованной схеме (Provine, 1997). Экман (1979) подробно описал множественные паттерны ассоциации движений бровей с речью: как «дубинки», подчеркивающие определенное слово, как вопросительные знаки, или как «подчеркивающие», подчеркивающие последовательность слов, среди прочего. Хотя роль мимики и других жестов в эволюции языка может быть ограничена, понимание совместной эволюции языка и системы «жест-вызов» имеет решающее значение для понимания речевого поведения человека (Burling, 1993, с комментарием Блаунта, стр.38–39).

Выражение лица также может быть связано с социальными функциями речи. Хотя люди практикуют некоторый социальный уход (Schievenhovel, 1997), Данбар (1996) предполагает, что роль ухода в человеческом обществе в значительной степени взяла на себя беседа. Если невербальные сигналы, в том числе мимика, согласованы с речью, они также могут помочь в функции ухода за речью. Эндрю (1962) отмечает, что причмокивание губ и другие движения губ являются сигналами намерения ухаживать за нечеловеческими приматами.Также возможно, что люди, потенциально «ухаживая» за партнерами с помощью речи, сохранили эти намеренные сигналы в виде сосания губ, протирания губ и прикусывания губ (блоки действий 28, 37 и 32, Ekman and Friesen, 1978). Фридлунд (1997) называет кусание губ признаком возбуждения, но это также может быть признаком желания ухаживать, что часто связано с возбуждением. Остается открытым вопрос, являются ли эти движения более частыми во время «ухода за голосом», чем в других социальных условиях человека.

Ухаживание и выражение лица

Выражение лица составляет лишь небольшую часть большого количества человеческих сигналов ухаживания. Обычно они встраиваются в скоординированные дисплеи, включая движения всего тела и всей головы, а также другие сигналы. Таким образом, они играют роль в сигнале как об интересе, так и о качестве партнера. Сигнальное качество партнера определяется рядом физических характеристик, таких как симметрия, блеск волос и кожи, а также здоровье глаз (Gangestad and Thornhill, 1997).

Из-за множества доступных индикаторов качества потенциального партнера можно было бы возразить, что выражение лица было ненужным. Однако можно было также ожидать, что выражение лица будет действовать таким образом, чтобы усилить положительные черты, при этом маскируя или скрывая менее положительные черты (улучшая самопрезентацию как потенциального партнера). Эйбл-Эйбесфельдт (1989) описывает, как одежда и макияж во многих случаях достигают этих целей, но выражение лица может обеспечить промежуточный поведенческий уровень между культурной модификацией и физическими, биологическими ограничениями.

Описание демонстрации ухаживания молодых немецких и японских женщин, например, показывает важность как выражения лица, так и других невербальных движений в сигнале влечения (готовность вступить в брак или рассмотреть возможность спаривания). Граммер и др. (1999) обнаружили, что во время смешанных половых взаимодействий между молодыми мужчинами и женщинами интерес женщины к своему партнеру был связан с регулярностью ее невербальных сигналов. Более мелкие, более регулярные движения в невербальных проявлениях женщин были связаны с повышенным уровнем интереса (Grammer et al., 1999). Это может относиться и к выражению лица. В случае взаимодействующих противоположного пола повторяющиеся сигналы честными сигналами также могут быть интерпретированы как знак готовности инвестировать в партнера и, следовательно, увеличить вероятность репродуктивных возможностей для сигнальщика. Хотя существует мало положительных доказательств в поддержку этой идеи, есть некоторые отрицательные доказательства того, что несогласованность движений лица у людей с шизофренией может вызвать серьезные социальные проблемы у людей с шизофренией (Dworkin, 1992).

Что касается симметрии и выбора партнера, возможно, что симметричные выражения лица (обычно спонтанные и трудно воспроизводимые добровольно) вызывают привлекательность так же, как структурная симметрия лица (также очень трудно подделать) (Gangestad and Thornhill, 1997 ; Grammer, Thornhill, 1994). Наконец, можно ожидать, что мимические и другие невербальные сигналы во время ухаживания будут иметь отношение к другим сигналам качества партнера и будут согласовываться с ними. Кокетливая прическа (Grammer et al., 1999), например, динамически показывает качество волос, в то время как выражение лица с открытым ртом может показывать качество зубов, а также тканей во рту.

Незнакомцы, конкуренты и конфликты интересов

Сюда включены различные индивидуальные экологические контексты, в основном из-за общего отсутствия эмпирической информации о выражениях лиц в этих различных контекстах. Однако, в отличие от ранее описанных ситуаций, взаимодействия с незнакомцами и другие взаимодействия, при которых потенциальные конфликты интересов, вероятно, обладают некоторыми основными сигнальными свойствами.

Кребс и Докинз (1984) предлагают сигналы тем, чьи интересы потенциально конфликтуют с сигнальщиком, должны быть стереотипными и четкими, а не скрытыми. Ожидается, что выражение лица вернется к обычным формам, которые раскрывают как можно меньше дополнительной информации (Wagner and Lee, 1999). В классическом исследовании японских и американских студентов, реагирующих на фильмы, выражения лиц в наименьшей степени различаются в присутствии интервьюера, демонстрируя повышенную регулярность мимических сигналов в социально опасной ситуации (с интервьюером, а не в одиночку; Ekman and Friesen, 1978; Вагнер и Ли, 1999).У связистов есть определенное сознательное восприятие своих сигнальных паттернов: студенты могут предсказать, в зависимости от контекста, свою собственную вероятность улыбнуться шутке, рассказанной профессором, по сравнению с шуткой, рассказанной другим студентом (Нагашима и Шелленберг, 1997). Стереотипные невербальные телесные проявления также характерны для взаимодействий, в которых встречаются незнакомцы (Grammer et al., 1997).

Отправитель может изменить обычно полезные честные выражения в этих контекстах, в зависимости от потенциальных затрат или выгод от раскрытия информации.При встрече с незнакомцами люди иногда пытаются скрыть или подавить выражение лица. Например, дети и молодые люди из разных культур ответили на дружелюбного незнакомца похожим образцом прямого взгляда с выражением лица, за которым следовало скрытие лица, а затем еще один взгляд (Eibl-Eibesfeldt, 1989). Сокрытие также происходит в конкурентных взаимодействиях с известными людьми. При исследовании индивидуальных различий в склонности к самоконтролю за выражением лица было обнаружено, что некоторые люди скрывают выражение радости после победы.Эти улыбки можно было скрыть, прикрывая лицо рукой или скручивая другие мышцы лица в положения, которые сводили к минимуму появление улыбки (Friedman and Miller-Herringer, 1991). Зевание и смех также иногда скрываются прикрытием (Provine, 1997).

Согласно Фридлунду (1997), сокрытие эмоций очень желательно и согласуется с «требованием конфиденциальности» в социальном взаимодействии. Однако это заблуждение, поскольку желательность сокрытия обязательно зависит от конкретного социально-экологического контекста.Ожидается, что от остальной группы будут скрыты только те лицевые сигналы, которые зависят от конфиденциальности между сигнализатором и получателем для положительных последствий. Хотя, вероятно, существуют контексты, в которых люди стремятся скрыть свое выражение лица от других, во многих случаях ожидается, что выражения лица странных сородичей будут четкими и легко читаемыми, независимо от того, сигнализируют ли они о внутреннем состоянии или нет (Endler, 1993).

Встречи между незнакомцами представляют собой очевидную возможность для обмана, поскольку альтруистические наклонности сигнальщика неизвестны получателю.Однако ожидается, что активно вводящие в заблуждение сигналы со временем исчезнут, поскольку они не снабжают получателя полезной информацией (Zahavi and Zahavi, 1997). Активно вводящие в заблуждение сигналы этого типа можно противопоставить сокрытию в основном честных сигналов, например, эффективного подавления выражения лица в контекстах, где на карту поставлены пищевые ресурсы, личная репутация или другой положительный результат (Ekman et al., 1997; Mitchell, 1999). Третья стратегия, изменение внутренних состояний, связанных с выражениями (эмоциональными состояниями), может быть наиболее адаптивной формой обмана.Выражения, сгенерированные в этих условиях самообмана, будут тогда казаться спонтанными и автоматическими (Alexander, 1987). Эмоциональные данные не обязательно являются честным сигналом: они могут быть результатом самообмана и поэтому кажутся честными, когда это не так.

Различные черты лица, связанные с обманом, были описаны и проверены эмпирически (Ekman, 1985; Ekman et al., 1997). Эти исследования предоставляют интересную информацию о социальном интеллекте и, в частности, о интеллекте Макиавелли.Однако те же исследователи также обнаружили, что есть существенные различия в способности людей-наблюдателей обнаруживать эти невербальные признаки обмана. Хотя некоторые люди обладают такой способностью, многие, даже имеющие большой опыт или подготовку (например, полицейские), не могут надежно обнаружить обманщиков, используя эти сигналы (Frank and Ekman, 1997). Фактически, по крайней мере, в отношении выражения лица механизмы обнаружения человека-обманщика кажутся очень плохими в обнаружении мошенничества, по крайней мере, среди незнакомцев (DePaulo, 1992; Ekman, 1985; Gosselin et al., 1997). Либо эти механизмы не обеспечивают явного улучшения приспособленности и, следовательно, не подвергались давлению отбора (Bradbury and Vehrencamp, 2000; Zahavi, 1993), либо соответствующий контекст обнаружения мошенников обнаруживается не среди незнакомцев, а среди социальных групп. члены. Способность обнаружения мошенников может зависеть от почти статистического знания нормального характера выражения лица данного партнера по взаимодействию, а не незнакомца.

Механизмы обнаружения мошенников, несомненно, являются важной особенностью в эволюции социального интеллекта человека, но в случае выражения лица, возможно, не очень точно настраиваются (DePaulo, 1992).Ответ на эти загадочные открытия, вероятно, кроется в структуре человеческого социального взаимодействия, особенно в далеком прошлом. Обнаружение читеров ожидается от лиц, с которыми мы больше всего общаемся (незнакомцам в любом случае вряд ли можно было бы доверять). Мы предполагаем, что обнаружение обмана путем наблюдения за невербальным поведением может быть ограничено теми людьми, которые имеют регулярный контакт с обманщиком, и этого в любом случае нельзя ожидать от тех, кто не знает об этом человеке (например, наблюдателей, описанных в Ekman, 1985). и Ekman et al., 1997). Нам не известны какие-либо исследования относительной разницы в эффективности обнаружения мошенников на основе выражения лиц известных и неизвестных субъектов, но мы прогнозируем, что обнаружение мошенников будет значительно лучше для известных людей.

Если выражения лица обычно используются в качестве честных сигналов, как часть упорядоченной последовательности действий, соответствующих определенному социальному контексту, возможно относительно нечастое использование этих сигналов для обманных целей. Митчелл (1999) описывает эти регулярные последовательности событий как социальные сценарии, где обман зависит от успешного поддержания моделей поведения (включая выражения лица), которые сигнализируют о сотрудничестве, в то время как индивиды действуют обманчиво в собственных интересах.Например, поддержание дружеского выражения лица, сопровождаемое негативными действиями по отношению к другим, представляет собой обманчивое использование социального сценария, выражения лица, связанного с аффилиативным взаимодействием.

Сигнальные свойства лицевых дисплеев

Выражения лица обычно рассматриваются как интимные, основанные на диадах, таких как взаимодействие родителей и младенцев или разговоры. Однако больше внимания следует уделять отличительным свойствам сигналов лица, таким как их четкость на относительно больших расстояниях (до 45 м; Hager and Ekman, 1979) и под углами, отличными от прямой видимости.Хотя выражения лица обычно наблюдаются с близкого расстояния, их сигнальные свойства могут позволить точное считывание людей на периферии (подслушивающие). Обнаруживаемость сигналов является важным фактором их способности оказывать положительное влияние на пригодность сигналов (Endler, 1993). В этом отношении было бы интересно сравнить расстояние распознавания мимики и среднюю социальную дистанцию ​​у других видов.

Функции выражения лица

Используя эти адаптивные рамки и проясняя фенотип, экологический контекст и фитнес-последствия передачи сигналов лица, становится возможным исследовать выражение лица с эволюционной точки зрения (Fridlund, 1994).Как социальные, так и эмоциональные выразительные функции выражения лица могут быть исследованы с эволюционной точки зрения и представляют разные уровни анализа (Hauser, 1996, с. 495; обсуждение этого вопроса с психологической точки зрения см. В Jakobs et al., 1999). . Последствия фитнеса особенно трудно обнаружить, особенно учитывая перекрестный характер многих психологических исследований выражения лица. Нельзя ожидать, что одно выражение лица, за некоторыми исключениями, принесет значительную пользу или стоимость фитнеса.Скорее, повторяющиеся сигналы намерения или эмоции, вероятно, являются самым большим вкладом в физическую форму, обусловленную выражением лица.

Кроме того, решающим фактором пригодности определенного выражения, такого как улыбка, может быть разница между ним и средней улыбкой актера. Психологические исследования обычно используют кросс-секционный подход, измеряя всего несколько минут выражения у большого числа людей. Лонгитюдные исследования выражения лица немногочисленны и редки (но см. Messinger et al., 1999). Тем не менее, мы можем начать понимать важность выражения лица для фитнеса, рассмотрев некоторые результаты исследований выражения лица.

ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ВЫРАЖЕНИЯ ЛИЦА

Гомология в выражениях лица

Теоретико-игровые модели передачи сигналов лица предполагают, что у актеров есть альтернатива — вообще не передавать сигналы, и могут относиться к прошлому поколению, где передача сигналов еще не существовала (Bradbury and Vehrencamp , 2000). Хотя эти вопросы теоретически важны, филогения людей и долгая предыстория социальности в отряде приматов делают маловероятным, что передача сигналов с помощью человеческого выражения лица полностью исчезнет у людей.Это сразу становится очевидным, если принять во внимание радикальные и глубоко разрушительные социальные последствия паралича лицевого нерва (VanSwearingen et al., 1999). Эти и другие формы полного паралича лицевого нерва имеют такие негативные социальные последствия, что трудно представить себе отсутствие лицевых сигналов в качестве альтернативы. В некоторых случаях степень депрессии, связанная с параличом лицевого нерва, напрямую связана со степенью неспособности вызвать прототип улыбки (VanSwearingen et al., 1999).Однако еще предстоит продемонстрировать, функционируют ли выражения лица человека адаптивно или они просто остатки доязыкового прошлого (Darwin, 1872/1998).

Однако очевидно, что у нормальных людей есть различия в частоте и интенсивности выражения лица. Выражение лица не всегда производится тогда, когда оно было бы выгодным, и это может привести к негативным последствиям для фитнеса, которые менее драматичны, чем описанные выше, но все же потенциально дорого обходятся в социальном взаимодействии, в зависимости от культурного и социального контекста.Отрицательные последствия приспособленности здесь концептуализируются как ограниченный доступ к отношениям сотрудничества, которые, как правило, повышают выживаемость и репродуктивный потенциал. Учитывая долгую историю социальной принадлежности в нашей родословной и повсеместное распространение выражения лица в наблюдениях за естественным социальным взаимодействием, мы предполагаем, что должен быть достигнут определенный уровень выражения лица, иначе человек рискует потерять преимущества фитнеса, приобретенные во время более ранних взаимодействий.

Гомология выражения лица человека и нечеловека приматов может иллюстрировать преемственность между фенотипами выражения лица, особенно между обезьянами и людьми.Преушофт и ван Хофф (1995) отмечают замечательную стереотипность выражения лица в отряде, который обычно известен своей поведенческой гибкостью. Производство основных выражений лица, таких как гримаса страха у макак-резусов, также, по-видимому, сильно канализировано (Geen, 1992). Было бы удивительно, если бы уровень стереотипии и гомологии в экспрессии нечеловеческих приматов не распространялся по крайней мере на некоторые образцы человеческого выражения.

Особые выражения лица, в частности, молчаливое оскаливание зубов и расслабленное отображение открытого рта, сравнивают с человеческой улыбкой и смехом (Chevalier-Skolnikoff, 1973; Darwin, 1872/1998; Preuschoft, 1992; Preuschoft and van Hooff, 1995; van Хофф, 1972).Учитывая аналогичную структуру лицевых мышц и приспособлений для сосредоточения внимания на лице, была предложена гомология между нечеловеческими приматами и человеческими выражениями лица (van Hooff, 1972). Улыбка была предложена как гомолог бесшумной демонстрации обнаженных зубов (SBT), а смех — как гомолог расслабленной демонстрации открытого рта обезьян и обезьян (van Hooff, 1972; Preuschoft, 1992; Preschoft and van Hooff, 1995). Преушофт (2000) предполагает, что очевидный контраст между улыбкой людей (приподнятые уголки губ) и SBT нечеловеческих приматов может быть просто результатом того, что аналогичные мышцы растянуты на морду очень разной формы (Preuschoft, 2000; см.).

Гомологические проявления у человека и нечеловеческих приматов. a: Покорная демонстрация макаки-резуса. Фотография Франса ДеВаала, 1989 г. (Показ безмолвных оскаленных зубов) b: Человеческая улыбка. Из Канаде и др., 2000. (Отображение бесшумных оскаленных зубов.) c: Игровое лицо бонобо. Фотография Франса ДеВаала, 1988 г. (Расслабленная демонстрация открытого рта.) d: Человеческое игровое лицо, из Forbes et al., 2000 г. (Расслабленная демонстрация открытого рта.)

Кроме того, существуют общие нейробиологические основы среди людей и людей. другие приматы контролируют выражение лица.Недавнее исследование проекций коры головного мозга на ядро ​​лицевого нерва у макак-резусов выявило закономерность, аналогичную описанной Ринном (1984). Двусторонние кортикальные проекции на лицевые ядра контролируют лобные и orbicularis глазные мышцы, а контралатеральные проекции на противоположное лицевое ядро ​​контролируют мышцы вокруг рта, позволяя различиям в выраженности полушарий влиять, в частности, на нижнюю часть лица (Morecraft et al., 2001). Исследователи начали демонстрировать асимметрию в мимике обезьян, указывая на то, что эти лежащие в основе механизмы контроля также производят аналогичные эффекты у нечеловеческих приматов.Хук-Костиган и Роджерс (1998) обнаружили, что позитивные социальные призывы и выражения мартышек были латерализованы вправо, а негативные социальные выражения (страх) — влево. Хаузер и Акре (2001) также обнаружили, что выражения лица ранее наблюдались на левой стороне лица у макак-резусов, хотя они не обнаружили разницы между выражениями, интерпретируемыми как социально положительные или отрицательные, расширяя исходные данные Хаузера (1996) о том, что резус выражения были левосторонними.

Хотя по крайней мере некоторая степень нейробиологической и физической гомологии экспрессии кажется вероятной, существует также проблема дифференциальной функции. Могут ли человеческие улыбки действительно быть гомологичными дисплею SBT, когда человеческие улыбки сигнализируют о радости, а нечеловеческие улыбки приматов сигнализируют о умиротворении или страхе? С точки зрения выражения лица человека роль улыбки продолжает расширяться благодаря новым исследованиям, и приравнивание человеческой улыбки к счастью было поставлено под сомнение (Ekman, 1985; Fridlund, 1994).Отображение обнаженных зубов нечеловеческих приматов (например,) может быть похоже по значению и функциям на человеческие улыбки, в зависимости от социально-экологического контекста.

Выражения человеческого гнева и выражения гнева / страха обезьяны также могут быть гомологичными (Chevalier-Skolnikoff, 1973). Смущение было предложено в качестве гомолога демонстрации умиротворения приматов, потому что оно разделяет такие характеристики, как замкнутость, минимизация внешнего вида и улыбка при взгляде вниз (Keltner and Buswell, 1997). Гомология также была предложена для зевоты, которая свидетельствует о том, что это социальный сигнал перехода между состояниями активности как у людей, так и у нечеловеческих приматов (Deputte, 1994; Provine, 1997).

Гомология может также применяться к аспектам сокрытия или минимизации выражения. Есть несколько примеров, когда обезьяны не позволяли сородичам видеть свое выражение, прикрывая лицо рукой (Tomasello and Call, 1997), и один отчет о шимпанзе, который смог управлять гримасой рта, надавливая рукой на его губы. (Митчелл, 1999). Люди также перемещают руки к лицу, чтобы скрыть выражение лица, возможно потому, что такие выражения могут нанести ущерб их интересам, если их открыто признать (Keltner and Buswell, 1997) за смущение; о зевоте см. Provine (1997).У людей есть дополнительная способность скрывать свое выражение за действиями других лицевых мышц, особенно вокруг рта, где нисходящая тяга мышцы, сокращающей anguli oris, может в некоторой степени скрыть подъем углов губ из-за действия большой скуловой мышцы (Экман, 1985). Спонтанные выражения могут иметь связанные с ними элементы сокрытия, такие как «искажение» улыбки, чтобы не показаться слишком довольным перед другими (Friedman and Miller-Herringer, 1991). В том же исследовании авторы отметили, что контакт рук увеличивался с увеличением улыбки.Возможно, в некоторых случаях действие других лицевых мышц было недостаточным для сокрытия все более очевидного сигнала улыбки.

Рассмотрение выражения лица нечеловеческих приматов, конечно, обязательно должно быть специфическим для каждого отдельного вида. Следует ожидать дивергентных систем передачи сигналов на лице, а также некоторой гомологии. Что касается взаимосвязи между общей степенью экспрессии и структурой ядра лицевого нерва, Peburn et al. (2000) обнаружили различия между видами: у относительно более выразительных макак ( Macaca fascicularis ) были обнаружены значительно более крупные и лучше очерченные лицевые субъядра, чем у относительно менее экспрессивных обезьян patas ( Erythrocebus patas ). Aotus , единственный ночной антропоид, практически не имеет выражения лица, и его мускулатура лица также относительно менее дифференцирована (Chevalier-Skolnikoff, 1973; Huber, 1931).

Точно так же многие черты человеческого выражения лица, хотя и универсальные, специфичны для нашего вида. Относительная бесшерстность человеческого лица по сравнению с большинством нечеловеческих приматов предполагает, что комбинация открытой кожи и оставшихся волос может иметь некоторую сигнальную ценность. Брови — важный компонент человеческих приветствий и удивлений, а также некоторых улыбок.Поднятые вверх внутренние брови также сигнализируют о грусти или печали (Eibl-Eibesfeldt, 1989; Ekman, 1979). Результаты интригующего исследования, в котором было проверено межвидовое восприятие выражения лица, показали, что брови — очень заметный сигнал на безволосом человеческом лице — не используются макаками, стремящимися определить грустное человеческое выражение лица. Вместо этого они полагаются на другие, более филогенетически сохраненные черты, такие как движение щеки (Kanazawa, 1998). Сохранение растительности на лице у взрослых мужчин также может играть роль в усилении или сокрытии выражения лица.К сожалению, не проводилось исследований мужских волос на лице, связанных с выражением лица.

Функции мимики у нечеловеческих приматов

Как и люди, многие нечеловеческие виды приматов обращают пристальное внимание на лица других членов группы. Например, сложность восприятия лица и выражения лица у человекообразных обезьян только начинает демонстрироваться. Шимпанзе могут использовать черты лица для распознавания как родственников, так и незнакомых особей, а также для классификации выражений лиц других шимпанзе (Parr et al., 1998, 2000; Parr and deWaal, 1999). Шимпанзе могут следить за взглядом другого человека, обращая внимание на его лицо (Повинелли и Эдди, 1996). Сообщалось, что гориллы, шимпанзе и бонобо следят за взглядами других таким образом, чтобы предполагать, что они могут предвидеть влияние своей мимики на поведение других (Mitchell, 1999). Ясно, что выражения лица являются важными сигналами в социальной жизни большинства нечеловеческих приматов, так же как и для людей.

Наблюдая за выражением лица, можно сделать вывод о намерениях других людей.Из-за своего относительно стабильного существования социальные группы обеспечивают среду, в которой недорогие повторяющиеся сигналы могут помочь приматам отслеживать других особей, возможно, аналогично тому, что Чедвик-Джонс (1998) описал для бабуинов. Самцы-читеры могут не подавать постоянные сигналы, поэтому за ними следует следить. Несоблюдение социальных сценариев, в том числе моделей выражения лица, привлекает внимание к людям, отказывающимся сотрудничать (Mitchell, 1999). Группы нечеловеческих приматов также могут использовать избыточные, «дешевые» голосовые сигналы для координации своей деятельности (Silk et al., 2000). Haslam (1997) представил список социальных грамматик для взаимодействия приматов, включая совместное использование, ранжирование полномочий, равенство и рыночное ценообразование. Это поведенческие контексты того типа, который может соответствовать функциональным вариациям в выражении лица приматов. Как и у людей, рассмотрение мимики как адаптации потребует определения соответствующих фенотипов, экологического контекста, а также положительных и отрицательных последствий для приспособленности.

Выражение лица человека как адаптации: эволюционные вопросы в исследовании выражения лица

Abstract

Важность лица в социальном взаимодействии и социальном интеллекте широко признана в антропологии.Однако адаптивные функции выражения лица человека остаются в значительной степени неизвестными. Эволюционная модель выражения лица человека как поведенческой адаптации может быть построена с учетом текущих знаний о фенотипической изменчивости, экологическом контексте и последствиях физиологического поведения для приспособленности. Доступны исследования выражения лица, но результаты обычно не рассматриваются с точки зрения эволюции. Этот обзор определяет соответствующие физические явления выражения лица и объединяет изучение этого поведения с антропологическим исследованием коммуникации и социальности в целом.Антропологические вопросы, имеющие отношение к эволюционному изучению выражения лица, включают: выражения лица как скоординированные стереотипные поведенческие фенотипы, уникальные контексты и функции различных выражений лица, взаимосвязь выражения лица с речью, значение выражений лица как сигналов и связь выражения лица с социальным интеллектом у людей и нечеловеческих приматов. Человеческая улыбка используется в качестве примера адаптации, и предлагаются проверяемые гипотезы относительно человеческой улыбки, а также других выражений.

Ключевые слова: невербальная коммуникация, социальный интеллект, сигнальные системы

ВВЕДЕНИЕ

Мимика как адаптация

Один из центральных вопросов эволюции человека — это происхождение человеческой социальности и, в конечном итоге, человеческой культуры. В поисках происхождения социального интеллекта у людей большое внимание уделяется эволюции мозга и сознания. Многие аспекты человеческого познания и поведения лучше всего объясняются со ссылкой на миллионы лет эволюции в социальном контексте (Byrne, 1995; Cosmides et al., 1992; Хамфри, 1976). Таким образом, человеческий интеллект можно частично объяснить увеличением социальных требований в течение человеческой предыстории (Dunbar, 1998). Однако социальный интеллект отражается не только в мозге, но и в каждой адаптации, которая позволяет успешно взаимодействовать в социальных группах. Новые достижения в изучении биологии социального поведения не позволили полностью исследовать наиболее заметную социальную часть человеческого тела — лицо. Лицо — видимый сигнал о социальных намерениях и мотивациях других людей, а выражение лица продолжает оставаться важной переменной в социальном взаимодействии.

Хотя социальный интеллект становится все более богатым источником гипотез когнитивных и поведенческих адаптаций, антропологические исследования выражения лица по-прежнему сосредоточены на принципиально неадаптивных вопросах. Современные антропологические взгляды на выражение лица, как правило, сосредоточены на контрасте между универсальными и культурно-зависимыми объяснениями выражения лица. Выражение лица либо интерпретируется как универсальное человеческое выражение, базовое выражение которого представлено во всех известных человеческих популяциях (Brown, 1990), либо оно концептуализируется как естественный результат культурных различий с небольшим совпадением выражений от популяции к популяции (Birdwhistell, 1975). ).Физические антропологи, за важными исключениями (Blurton Jones, 1972; Fessler, 1999; и см. Chevalier-Skolnikoff, 1973; Goodall, 1986; Hauser, 1996; Preuschoft and van Hooff, 1995 для сравнения с нечеловеческими приматами), как правило, избегали исследования. человеческих выражений лица и невербального общения, оставляя интерпретацию выражения лица в значительной степени на усмотрение психологии и других разделов антропологии (Birdwhistell, 1970; LaBarre, 1947). Текущее состояние исследований в области мимики в сочетании с текущим интересом к социальному интеллекту как движущей силе эволюции человека требует возрождения изучения адаптации лица в физической антропологии.

Установление выражения человеческого лица как биологической адаптации требует тщательного анализа наших текущих знаний и, в конечном итоге, формирования и проверки гипотез, основанных на эволюции. Определение адаптации Ривом и Шерманом (1993) является руководством для разработки эволюционных гипотез и позволяет исследовать поведенческие адаптации, которые остались относительно неизвестными в физической антропологии. Они определяют адаптацию как «фенотипический вариант, который приводит к наивысшей приспособленности среди указанного набора вариантов в данной среде.Это определение особенно подходит для адаптивных гипотез человеческого поведения, потому что его требования могут быть удовлетворены путем наблюдения текущих явлений, и ссылка на филогенетические факторы не требуется (Рив и Шерман, 1993). Однако требуются доказательства фенотипической изменчивости, четко определенных экологических контекстов и последствий приспособленности для конкретной адаптации.

Цель этого обзора — дать основу для постановки эволюционных, адаптивных вопросов о выражении лица человека.Во-первых, мы устанавливаем выражение лица человека как потенциальную поведенческую адаптацию, детализируя фенотипические вариации, экологические контексты и последствия лицевого поведения для приспособленности. Конкретное выражение, человеческая улыбка, используется как пример потенциала адаптационистского подхода к пониманию выражения человеческого лица с точки зрения эволюции. Наконец, лицевое поведение сравнивается с поведением нечеловеческих приматов, чтобы обеспечить дальнейший филогенетический взгляд на эволюцию выражения лица и его роль в эволюции человеческого социального интеллекта.

НАБОРЫ ПОВЕДЕНЧЕСКИХ ФЕНОТИПОВ

Универсальные выражения лица человека ¹ эмоций, пожалуй, наиболее знакомые примеры выражения лица, по крайней мере, среди антропологов. Было показано, что шесть основных категорий выражения лица распознаются в разных культурах (см.), И этот вывод общепризнан психологами, работающими над выражением лица. Было показано, что шесть основных эмоциональных выражений, ² или конфигурации лица, связанные с конкретными эмоциональными ситуациями, универсальны в их исполнении и восприятии (Ekman and Keltner, 1997), хотя есть некоторые возражения против идеи, что эти выражения сигнализируют об аналогичных эмоциях у людей из разных культур (Fridlund, 1994; Russell, Fernandez-Dols, 1997).Споры вокруг приписывания универсальных эмоций универсальным выражениям эмоций на лице важны для понимания эмоций в разных культурах. Тем не менее, даже те, кто не согласен с эмоциями, признают межкультурную согласованность комбинаций движений лица (поведенческих фенотипов), составляющих выражения «отвращения», «страха», «радости», «удивления», «печали» и т. Д. и «гнев» (Рассел и Фернандес-Долс, 1997). Эти выражения были впервые обсуждены Дарвином (1872/1998) как универсалии и были признаны у людей из самых разных культурных и социальных слоев, а также на лицах глухих и слепых от рождения (Darwin, 1872/1998; Eibl- Eibesfeldt, 1989; Izard, 1977; Ekman, Keltner, 1997).

Основные фенотипы выражения лица. 1 — отвращение; 2, страх; 3, радость; 4, сюрприз; 5, грусть; 6, гнев. Постановленные изображения от Kanade et al. (2000).

Помимо шести основных выражений лица, существуют также скоординированные, стереотипные невербальные проявления, которые включают в себя компоненты стереотипного выражения лица. К ним относятся вспышка бровей, зевота, испуг, застенчивое выражение лица, а также демонстрация смущения и стыда (Eibl-Eibesfeldt, 1989; Grammer et al., 1988; Keltner and Buswell, 1997; Keltner and Harker, 1998; Provine, 1997).Эти дисплеи обычно сочетают в себе элементы лица и позы или жесты и встречаются в широко распространенных популяциях, что указывает на вид, а не на культурную специфику.

Вспышка для бровей — хороший пример такого дисплея. Фронтальная мышца постоянно используется для подъема как медиальной, так и латеральной части брови (Ekman and Friesen, 1978; Grammer et al., 1988). Обычный репертуар синхронных движений лица встречается в сочетании с мельканием бровей, в том числе чаще всего поднятие уголков губ (улыбка) и поднятие верхнего века (Grammer et al., 1988). В дополнение к согласованности в мышечной активности, время мелькания бровей также согласуется в разных культурах в трех проанализированных незападных популяциях. Вспышка бровей обычно возникает после паузы во всех других движениях лица и занимает около 100 мсек, с очень небольшими вариациями в разных культурных группах. Кроме того, скоординированные движения головы обнаруживаются в сочетании со вспышками бровей, расширяя изображение за пределы самого лица (Grammer et al., 1988; и см.).

Для того, чтобы вызвать вспышку бровей и другие узнаваемые универсальные выражения, люди предположительно используют одну и ту же мускулатуру лица и при сходных обстоятельствах приводят ее в аналогичную конфигурацию.Таким образом, каждое из этих скоординированных проявлений лица можно рассматривать как поведенческий фенотип. Однако внутри этих фенотипов выражения лица и у отдельных людей существует множество физических вариаций в структуре, движении и восприятии. Универсальные дисплеи вместе с вариациями основных компонентов этих дисплеев составляют то, что можно считать фенотипическими наборами выражения лица. Источники этой вариации включают анатомические и нейробиологические различия, а также демографические различия, такие как пол, возраст и культурное происхождение.Кроме того, восприятие выражения лица, важное для понимания коммуникативных адаптаций, также является источником индивидуальных вариаций.

Анатомические вариации и выражение лица

Структура лицевых мышц человека была известна в течение некоторого времени (Duchenne, 1859/1990; Huber, 1931; и см.). Анатомическая основа выражения лица была подробно описана, и для объективного изучения лицевых движений доступна система кодирования, основанная на анатомии (Система кодирования лицевых действий; Экман и Фризен, 1978).Эта система описывает определенные действия, производимые определенными лицевыми мышцами. Однако качество этих действий, вероятно, зависит от различий в лицевых мышцах. Различные лицевые мышцы производят разные типы движений, и, скорее всего, они неоднородны по своей структуре и иннервации. Goodmurphy и Ovalle (1999), например, показали, что типы, формы и размеры мышечных волокон orbicularis oculi, pars palpebralis и corrugator supercilii значительно различаются, хотя эти две мышцы имеют одинаковую иннервацию и эмбриональное происхождение и обнаруживаются в та же область лица (нижнее веко и нижняя часть середины лба соответственно).Orbicularis oculi на 89% состоит из быстро сокращающихся волокон, что значительно больше, чем у морщинистой мышцы, что подразумевает некоторую разницу в движениях, производимых двумя мышцами (Goodmurphy and Ovalle, 1999). Мышцы Zygomaticus major и zygomaticus minor похожи на orbicularis oculi в их высокой пропорции быстро сокращающихся волокон по сравнению с другими мышцами, что указывает на возможную специализацию для быстрых движений (Stal et al., 1987).

Мышцы мимики. 1, frontalis; 2, orbicularis oculi; 3, большая скуловая мышца; 4 — рисорий; 5 — платизма; 6, депрессор anguli oris.Оригинальный рисунок из работы Хубера (1931 г.). (Перепечатано с разрешения The Johns Hopkins University Press.)

Существуют также индивидуальные различия в строении и дифференциации лицевых мышц. Например, дифференцированный мышечный пучок, ризорий, который считается уникальным для человека, сильно варьируется. У 22 из 50 особей в недавнем исследовании отсутствовала эта мышца (Pessa et al., 1998a), и Хубер полагал, что она полностью отсутствовала у людей меланезийского происхождения, хотя это открытие не было воспроизведено (Huber, 1931).Различные борозды и другие деформации кожи лица возникают из-за различий в лицевых мышцах, и они могут способствовать индивидуальным различиям в выражении лица. У большинства людей платизмальная мышца прикрепляется к коже над нижним краем нижней челюсти, но иногда наблюдается ее прикрепление к боковой щеке, вызывая появление там вертикального углубления или борозды. Большая скуловая мышца также различается, появляясь в раздвоенной версии с двумя отдельными точками прикрепления в 17 из 50 образцов анатомического исследования (Pessa et al., 1998а). Считается, что напряжение, вызываемое двумя головками мышцы в углу рта, вызывает ямочку или небольшое углубление во время сокращения мышцы при улыбке (Pessa et al., 1998b). Изменения текстуры лица, такие как ямочки на щеках, которые появляются при улыбке у некоторых людей, могут иметь дополнительную ценность, делая выражение лица заметным или предоставляя информацию об интенсивности выражения.

Исследование лицевой мускулатуры у живых людей выявило значительные половые различия в толщине большой скуловой мышцы (McAlister et al., 1998). В этом исследовании также изучались различия в мускулатуре и не было обнаружено значительных различий в толщине поднимающих верхнюю губу или большой скуловой мышцы между азиатами и европейцами (McAlister et al., 1998). В целом, опубликованной информации о популяционных или половых вариациях лицевых мышц не так много, а результаты описанных выше популяционных различий не были воспроизведены.

Влияние индивидуальных анатомических вариаций, включая генетически обусловленные вариации на выражение лица, еще менее известно.Сами мышцы очень разнообразны: одни мышцы появляются у одних людей, а у других нет (Pessa et al., 1998b). Наличие анатомических вариаций поднимает важные вопросы о связи между действиями лица и конкретными мышцами. Взаимосвязь между мышечной активностью и смещением черт лица в выражении лица до некоторой степени индивидуализирована; во время приподнятых бровей мышечная активность примерно равна квадрату смещения бровей. Тем не менее, существует широкий разброс для отдельных бровей, и левая бровь поднимается выше при одинаковой мышечной активности (Pennock et al., 1999).

С другой стороны, если действие лица такое же, хотя есть различия в основной мышечной структуре, результирующие выражения лица не могут быть осмысленно различимы. Универсальное распознавание некоторых основных выражений лица указывает на то, что выражения лица могут не зависеть от анатомического соответствия один-к-одному в любых двух лицевых сигнализаторах. Базовые выражения лица также можно распознать в сокращенной форме, без полного набора лицевых действий, описанных для выражения-прототипа.Независимо от степени вариации, которая может быть обнаружена эмпирически, воспринимающие могут не обращать внимания на эти незначительные вариации (Fridlund, 1997; Shor, 1978) или могут классифицировать их аналогичным образом с высокой степенью согласия (Campbell et al., 1999; Cashdan, 1998). Что еще более важно, неизвестно, соответствует ли такая фенотипическая вариация в выражении лица этим критериям «просто значимого различия» (Hauser, 1996), вызывая различия в поведении получателя или суждениях о слегка изменчивых проявлениях одного и того же типа.

Вариация нервного контроля мимических мышц

Нейробиологически мимика вдвойне контролируется экстрапирамидным и пирамидальным трактами, обеспечивая автоматический и произвольный контроль мимики. Основываясь на наблюдениях за людьми, страдающими различными неврологическими заболеваниями, Ринн (1984) описал обе системы движений лица, а также различный произвольный контроль над верхней и нижней частью лица, связанный с большей асимметрией и произвольным контролем над областью рта, чем глазами.Эта разница особенно заметна в мимике людей с кортикальным и экстрапирамидным дефицитом. Те, у кого отсутствует корковый контроль, производят в значительной степени асимметричные произвольные (заданные) выражения, но симметричные спонтанные выражения. Экстрапирамидный дефицит дает противоположный эффект (Rinn, 1984; Ross and Mathiesen, 1998).

Потенциальная асимметрия из-за различий в иннервации сторон лица может быть связана с половыми различиями в мозге и, следовательно, вызывать различия в выражении лица среди людей.Это особенно верно, если повышенная латерализация кортикальной функции у мужчин включает более латерализованное движение лица во время выражения (Richardson et al., 2000). Спонтанность выражения также может играть роль, поскольку более спонтанные выражения лица находятся под контролем другого нервного пути и, следовательно, более симметричны (Gazzaniga and Smylie, 1990; Rinn, 1984).

Исследования не подтвердили однозначно предсказания Ринна (1984) об асимметрии движений нижней части лица, особенно в спонтанных выражениях.Бород и др. (1998) в метаанализе мимики и асимметрии пришли к выводу, что мимику обычно можно считать левосторонней. Однако они не обнаружили, что у мужчин больше шансов иметь асимметрию в выражении лица, хотя отдельные исследования ранее предполагали это. Другие исследователи, используя более объективные количественные методы (прямая оценка оцифрованных изображений, а не суждения наблюдателя или кодирование наблюдателя), обнаружили, что верхняя часть лица была гораздо более асимметричной, чем ожидалось, особенно во время спонтанного выражения (Richardson et al., 2000).

Кроме того, сложные связи, которые были предложены между переживанием положительных и отрицательных эмоций, выражением лица и латеральностью мозга, все еще остаются под вопросом (Borod et al., 1998; Hager and Ekman, 1997). Бород и др. (1998) обнаружили значительную левосторонность выражения лица в исследованиях, включающих количественную оценку мышц и оценки обученных наблюдателей (38 из 66 полных исследований показали левосторонность по сравнению с 3 из 66, показывающих правосторонность). Доказательства правосторонности для положительных выражений (улыбка) и левосторонности для других выражений эмоций были намного слабее (Borod et al., 1998). Хотя роль асимметрии в качестве лицевых сигналов не ясна, асимметричное выражение лица, вероятно, будет важной переменной при рассмотрении лицевых отображений как адаптации, особенно в том, что касается спонтанности или неточности выражения.

Асимметрия в отображении лица также, вероятно, связана с индивидуальными различиями в структурной асимметрии, которые играют важную роль в нашем восприятии человеческой привлекательности и качества партнера (Thornhill and Gangestad, 1994).Интересно, что большинство исследований асимметрии выражения лица не принимают во внимание, является ли структурная асимметрия или асимметрия движений причиной асимметрии выражения лица. Возможно, асимметрия выражения во многом определяется асимметрией строения лица в состоянии покоя (Smith, 1998). По необходимости, суждения наблюдателя об интенсивности выражения могут быть получены только по лицам на пике выражения, где структура и движение сыграли роль в создании асимметрии.Электромиографические (ЭМГ) исследования выражения лица, по-видимому, подтверждают идею о том, что асимметрия в выражении лица — это просто результат асимметрии в структуре лица, потому что одинаковая активность мышц наблюдается на обеих сторонах лица (Borod et al., 1998). По крайней мере в одном случае было продемонстрировано различное влияние сходной мышечной активности на черты лица (Pennock et al., 1999).

Более косвенным образом эволюционировавшее перцептивное предпочтение симметрии в структуре может также распространяться на предпочтение симметрии в движении.Например, спонтанные улыбки более симметричны, чем изображенные улыбки (Frank et al., 1993). Они также считаются более искренними и, возможно, более привлекательными.

Вариации в фенотипических наборах выражения лица

Универсальные выражения лица, хотя и различны, но не всегда производятся или воспринимаются. Асимметрия из-за нейробиологических ограничений и относительной спонтанности движений лица является одним из источников вариаций, но есть и многие другие. Отчасти трудность заключается в том, что выражение слишком часто изучается оппортунистически, без предварительных ожиданий или теоретических взглядов на то, почему следует сгруппировать определенные лицевые движения или как вообще возникло отображение в целом.Улыбка — хороший пример этой проблемы. Например, улыбка или отображение радости обычно связаны с загнутыми вверх уголками губ, а также могут включать сдавливание и морщинистость кожи вокруг бокового угла глаза (orbicularis oculi). Улыбки, которые включают в себя как orbicularis oculi, так и zygomaticus большую активность, были названы улыбками Дюшена в честь французского анатома, в то время как улыбки, лишенные активности orbicularis oculi, не являются улыбками Дюшена (Frank et al., 1993). Улыбки также различаются по интенсивности, связанной с этим активности других лицевых мышц, таких как лобные мышцы, и от открытого или закрытого положения рта (Blurton Jones, 1972; Cheyne 1976; Jones et al., 1990; Messinger et al., 1999) (см.,). Значение улыбки с открытым или закрытым ртом также неизвестно, хотя обсуждения нечеловеческих приматов и человеческой гомологии в выражении предполагают функцию умиротворения для демонстрации закрытых оскаленных зубов (улыбки) и функцию готовности к игре для демонстрации открытого рта (смех и улыбка с открытым ртом) (Преушофт, 1992; ван Хофф, 1972).

Улыбки Дюшена и Дюшена. a: Улыбка недюшенна. b: Улыбка Дюшена. Изображения от Kanade et al.(2000).

Автоматический метод количественной оценки движений лица. a: Позиционная улыбка с выделенными чертами, отслеживаемая автоматически (Tian et al., 2001). b: Движение (длина радиуса относительно центра рта) правого и левого углов губ, рассчитанное по позиционному изменению отслеживаемых признаков в течение первых 400 мсек экспрессии (Schmidt and Cohn, 2001).

Хотя анатомическая основа выражения лица в целом довольно хорошо известна, важные вопросы о времени и структуре движений лица также остаются без ответа.Спонтанные улыбки удовольствия, кажется, функционируют в рамках временных ограничений, обычно длятся от 0,5 до 4 секунд и имеют более плавные переходы между началом, вершиной и смещением движения (Frank et al., 1993). В исследовании улыбок взрослых женщин детям, наблюдатели по-разному интерпретировали различное время начала и смещения улыбок. Эти дети интерпретировали улыбки с относительно более короткими периодами смещения как менее искренние. Были обнаружены индивидуальные взрослые различия в моделях появления и смещения улыбок, и примерно у 16% (122 из 763) этих улыбок было несколько пиков, что усугубляло трудности в оценке временного хода улыбки (Bugental, 1986).Используя количественную оценку изменения внешнего вида улыбки, Леонард и др. (1991) обнаружили, что наблюдатели воспринимали максимальную разницу в уровнях счастья в пределах тех же нескольких кадров, в которых улыбка изменилась больше всего. Они интерпретировали временное изменение улыбки, обычно происходящее в пределах 100-миллисекундного окна, как шаблон для восприятия улыбки. Это время может соответствовать ограничениям системы восприятия (Fridlund, 1994) и очень похоже на время начала спонтанной вспышки бровей (Grammer et al., 1988). Скорость улыбки (и, возможно, других выражений), вероятно, является особенностью как выражения, так и восприятия.

Также представляют интерес паттерны скоординированных движений, возникающих во время выражения. В случае мелькания бровей вершина выражения также относительно стабильна, без появления новых движений лица (Grammer et al., 1988). Это говорит о том, что даже для очень подвижного и гибкого человеческого лица могут быть ограничения на типы и временной ход спонтанных выражений.Движения головы и глаз также могут происходить во время выражения лица и, вероятно, скоординированы с движениями лица в качестве компонентов в многокомпонентном отображении (Ekman, 1979; Niemitz et al., 2000). Lyons et al. (2000) продемонстрировали, что положение головы оказывает значительное влияние на восприятие выражения лица; изменения положения головы воспринимались как изменения выражения лица даже при отсутствии активности мимических мышц.

Учитывая огромное разнообразие человеческих выражений лица, антропологи склонны отмечать гибкость, сложность и произвольный характер выражения лица (Birdwhistell, 1970).По сравнению даже с относительно выразительными нечеловеческими приматами, такими как шимпанзе, выражение лица человека кажется слишком изменчивым, чтобы его можно было разделить на четко определенные наборы фенотипов. Произвольный контроль над лицевыми мышцами, особенно над мышцами рта, является отличительной чертой невербального выражения человека и, вероятно, связан с артикуляционными требованиями человеческого языка (Rinn, 1984). Однако разнообразие произвольных и спонтанных человеческих выражений лица не следует принимать за бесконечную вариативность выражений лица в реальном исполнении.Текущие исследования конфигурации и временного хода выражения лица, похоже, подтверждают эту идею, поскольку до сих пор оно показало большую степень регулярности в выражении лица в разных культурах и среди людей.

Индивидуальные различия в наблюдаемом поведении выражения лица

Помимо основных физических изменений лица и движений, эмпирически измеренное поведение лица зависит от таких факторов, как пол (Briton and Hall, 1995; Chapell, 1997), возраст (Chapell , 1997) и культурный фон (Ekman, 1973; Kupperbusch et al., 1999). Для выражения лица также важны индивидуализированные факторы, такие как социальность ситуации (Fridlund, 1994; Friedman and Miller-Herringer, 1991; Jakobs et al., 1999) и вызывающая эмоции природа визуальных или других стимулов (Cohn and Tronick, 1983 г.).

Люди различаются по своим способностям и склонности к выражению лица, и это изменение предположительно связано с лежащими в основе мышечными, нейробиологическими или социальными различиями. Тем не менее, вариации самого сигнала, видимые изменения лица, важны для рассмотрения гипотез о сигнальной ценности выражений лица.Измерения непатологической изменчивости включают межличностный успех невербального общения (Strahan and Conger, 1998) и общую выразительность (DePaulo, 1992). Есть также половые различия в выражении лица, особенно в улыбке, когда женщины улыбаются больше (Briton and Hall, 1995; Chapell, 1997; LaFrance and Hecht, 1999). ЛаФранс и Хехт (1999) утверждают, что женщинам неудобно, если они не улыбаются. Также было показано, что у женщин более толстые большие скуловые мышцы, хотя неизвестно, является ли это причиной или следствием повышенной улыбки (McAlister et al., 1998). Однако половые различия в выражении лица зависят не только от частоты; Есть также некоторые свидетельства того, что женщины специализируются на выражении счастья, в то время как мужчины лучше справляются с выражением гнева (Coats and Feldman, 1996). Индивидуальные различия в выражении лица могут быть очевидны даже у новорожденных (Manstead, 1991). Большинство этих результатов получены в индустриальных обществах, и поэтому диапазон человеческих вариаций, вероятно, не полностью представлен. Тем не менее, поведенческие фенотипы, включая универсальные выражения и мимику, явно изменчивы.

Методы исследования выражения лица

Хаузер (1996) подчеркивает важность методов, позволяющих проводить тщательное сравнение исследований общения. В настоящее время существует относительно немного подробных объективных методов, хотя недавняя работа по исследованию выражения лица обещает улучшить анализ выражения. Разработка и использование Системы кодирования действий лица (FACS), системы кодирования на основе анатомии для регистрации изменений внешнего вида, вызванных действием отдельных мышц, были первыми, которые сделали возможным сбор большого объема надежных эмпирических данных об этих выражениях. (Экман и Фризен, 1978; Экман и Розенберг, 1997).Новые методы измерения лица позволяют еще более объективно, количественно измерить движения лица (см.). В настоящее время разрабатываются автоматизированные версии FACS, которые автоматизируют процесс изучения лицевых движений (Cohn et al., 1999). Другие автоматизированные методы использовались для изучения невербальных сигналов в целом (Grammer et al., 1999) и выражения лица в частности (Richardson et al., 2000; Scriba et al., 1999). Эти методы в основном полагаются на общее изменение изображения лица (или всего тела) в процессе невербального выражения.Величины изменения изображения при условии, что все изображения собраны одинаково, интерпретируются как модели движения (см.).

Фенотипические вариации в восприятии лица

Наряду с изучением нейробиологических, анатомических и поведенческих аспектов лицевых действий, перцепционные аспекты распознавания лиц и распознавания выражений лица также привлекают большое внимание в последние несколько десятилетий. Предполагая, что паттерны движений лица являются коммуникативными адаптациями, возникает также задача понимания совместной эволюции механизмов восприятия (Chovil, 1997; Endler 1993; Fridlund, 1997; Hauser, 1996).Есть убедительные доказательства того, что нейроны в определенных областях мозга обладают особой чувствительностью к социальным стимулам, включая, помимо прочего, статические лица. Основное свидетельство существования отдельных нейробиологических механизмов распознавания выражений лица поступает из исследований диссоциативных дефицитов: способность распознавать лица сохраняется, в то время как способность распознавать выражения лиц теряется при повреждении мозга (Ellis and Young, 1998; Young et al. ., 1998) или в случаях аутизма (Celani et al., 1999). Эти данные подтверждают теорию нейробиологической специализации социальных стимулов (Adolphs, 1999; Brothers et al., 1990).

Мимика обрабатывается несколькими отдельными областями мозга. Миндалевидное тело в значительной степени отвечает за восприятие выражений страха и печали. Некоторые исследователи предполагают, что миндалевидное тело на самом деле может быть специализировано только для восприятия выражений страха (Morris et al., 1996). Другие области, включая соматосенсорную и орбитофронтальную кору, участвуют в распознавании эмоций и гнева (Adolphs, 1999; Blair et al., 1999; Моррис и др., 1996). Разница между явной обработкой (субъекты, которым поручено судить о выражениях лица) и неявной обработкой (субъекты, которым дано указание судить о поле актера) может влиять на область мозга, используемую для обработки, при этом неявная обработка осуществляется в основном миндалевидным телом (Critchley et al., 2000). ).

Различия в обработке выражений лиц, вероятно, связаны с различиями в адаптивных поведенческих реакциях на выражения. Например, Димберг (1997) обнаружил, что условные обозначения лиц работают намного лучше при страхе, чем при любом другом выражении.Нейробиологическая специализация в обработке выражения лица также соответствует предположению, что восприятие определенных сигналов требует большей чувствительности (восприятие гнева на очень низких уровнях, вероятно, дает преимущество в пригодности; Gosselin et al., 1997).

Хотя вариации, присущие нейробиологическим системам восприятия, неизвестны, существуют доказательства индивидуальных различий в восприятии выражения лица. Самый поразительный результат заключается в том, что женщины, по-видимому, более точны и чувствительны к распознаванию выражения лица, чем мужчины, и что эта способность развивается у детей в возрасте от 3 лет (Boyatzis et al., 1993; Холл, 1984; МакКлюр, 2000). В одном исследовании женщины дали более высокую оценку счастливым выражениям, чем мужчины, и более низкие — нейтральным, что свидетельствует о том, что они больше дифференцируют выражения лица разной интенсивности (Katsikitis et al., 1997). Отта и др. (1996) также обнаружили немного большую дискриминацию среди женщин, воспринимающих улыбки.

Более специфическая способность, обнаружение обмана, также различается у разных людей и, по-видимому, основана на более широко применяемой способности — способности обнаруживать небольшие, чрезвычайно быстрые изменения в выражении лица (Frank and Ekman, 1997).Эта способность обнаруживать тонкие изменения в движениях лица также может быть важным индивидуальным различием. Например, некоторые люди были лучше способны точно судить об улыбке удовольствия, особенно те, кто уделял больше внимания области глаз (Frank et al., 1993).

Наконец, культурное происхождение играет важную роль в приписывании личностных черт определенным выражениям лица. Люди с улыбающимися лицами считаются более общительными, чем люди с нейтральными лицами, как японские, так и американские подданные.Однако разница между общительностью нейтральных и улыбающихся лиц у американцев намного выше, чем у японцев (Matsumoto and Kudoh, 1993).

Разнообразие фенотипов выражения лица

Хотя концепция основных универсальных выражений позволила нам рассматривать выражения лица человека как эволюционировавшие поведенческие фенотипы, акцент на универсальности скрывает изобилие вариаций внутри и между выражениями лица. Не все фенотипы выражения лица одинаковы.Например, одни выражения появляются гораздо чаще, чем другие (улыбка; Бавелас и Човил, 1997), так часто, как два или три отдельных проявления в минуту личного взаимодействия (Schmidt, 2000). Другие, такие как улыбка Дюшенна и выражение страха, не могут быть так легко вызваны добровольно. Некоторые из них встречаются довольно редко и / или могут быть не столь узнаваемы, как другие (отвращение, страх, презрение; Фридлунд, 1994). Различные проявления также связаны с определенными вариациями вегетативного функционирования, предполагая разные роли в эмоциональных процессах саморегуляции.Например, выражение страха увеличивало частоту сердечных сокращений, а выражение печали уменьшало ее (Levenson et al., 1990).

Даже выражения, которые кажутся внешне похожими, такие как улыбка и смех (будет обсуждаться позже), сейчас лучше всего изучать как отдельные фенотипы, учитывая наши текущие знания об их формах и функциях (Keltner and Bonanno, 1997; Preuschoft and van Hooff, 1995; Provine, 1996, 1997). Улыбка обычно обнажает зубы, но не обязательно включает вокализацию, в отличие от смеха, который имеет характерный паттерн открытого рта и связанных с ним выдохов / вокализов, а также может включать повторяющиеся паттерны закрытия глаз и рта (Niemitz et al., 2000). Обширные вариации как среди фенотипов выражения лица, так и внутри него явно требуют множества адаптивных объяснений, а не одной гипотезы выражения лица. Соответствие поведенческого фенотипа, экологического контекста и последствий приспособленности для выражения лица специфично для каждого конкретного фенотипа выражения. В целом, однако, выражения лица можно рассматривать как социальные сигналы, что является хорошей отправной точкой для перехода к множеству адаптивных контекстов.

ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ И ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ ФИТНЕСА

Выражения лица как социальные сигналы

Выражение лица однозначно социальное, в том смысле, что выражения возникают с большей частотой и интенсивностью в социальных ситуациях и могут быть напрямую связаны с интерактивными последствиями (Fridlund, 1994; Jancke и Кауфманн, 1994). Если выражения лица (включая проявление эмоций) являются социальной адаптацией, то они являются сигналами, производимыми в первую очередь с социальной целью.Связаны ли эмоции с большинством выражений лица или даже с любым выражением лица, — это вопрос огромной важности в психологии эмоций. Если выражения лица — это просто внешнее выражение эмоций, и для самих выражений не предлагается никаких конкретных последствий для приспособленности, то они подлежат анализу на других уровнях. Однако, когда мимика рассматривается как потенциальная адаптация, взаимосвязь между переживанием эмоций и их выражением не обязательно имеет значение (Hauser, 1996; хотя функциональную гипотезу эмоций в целом см. Keltner and Gross, 1999).Формирование гипотез об адаптивном характере мимики как социальных сигналов требует только описания конкретных экологических контекстов и последствий такого поведения для приспособленности. Адаптивные объяснения самих сигналов могут включать или не включать адаптивные объяснения человеческих эмоций, которые лежат в основе большей части выражения лица. ³

Поскольку они происходят в основном в интерактивном контексте, выражения человеческого лица обычно считаются кооперативными сигнальными системами, приносящими пользу как сигнализатору, так и получателю (Fridlund, 1997).Хотя это обычно не обсуждается, мимику, вероятно, можно считать недорогой, так как энергия, необходимая для создания индивидуального спонтанного выражения, мала. Такие недорогие, частые сигналы ожидаются при взаимовыгодных взаимодействиях (Krebs and Dawkins, 1984) или внутри групп связанных людей (Bergstrom and Lachmann, 1998).

Выражение лица, однако, встречается во многих различных социальных контекстах, не все из них кооперативны. Сложные отношения между социальным контекстом и общими и конфликтующими интересами предполагают, что выражение лица человека выполняет несколько сигнальных функций.Как показали обширное моделирование и некоторые эмпирические исследования на нечеловеческих приматах, экологический контекст и последствия поведения для приспособленности имеют решающее значение для определения природы сигналов, которые развиваются (Godfray and Johnstone, 2000; Grafen and Johnstone, 1993; Krebs and Dawkins, 1984).

Социоэкологические контексты выражения лица человека

Человеческие экологические контексты, несомненно, являются социально-экологическими контекстами. Даже несоциальные контексты могут быть сформированы социальными способами из-за прошлого избирательного давления на дизайн разума (Brothers, 1997; Humphrey, 1976; Kummer et al., 1997). Отсутствующие или полуприсутствующие люди обеспечивают достаточный социальный контекст для выражения лица (разговаривает с кем-то по телефону или знает, что друг делает то же самое в соседней комнате; Фридлунд, 1994). Эти типы контекстов, конечно, вряд ли были важны до недавнего времени в нашей эволюционной истории, но они иллюстрируют нашу готовность и готовность производить выражения лица даже при предложении социального взаимодействия.

Люди не могут полностью не реагировать в отсутствие социальных партнеров, но выражения лиц различаются по своей восприимчивости к эффектам аудитории, с изменениями частоты и / или типа движений с разными приемниками (Jancke and Kauffmann, 1994; Kraut and Johnson, 1979 ).Некоторые выражения мало различаются по социальным параметрам (испуг), в то время как другие значительно различаются (улыбка). Например, Фридлунд (1994) и другие обнаружили, что улыбка монотонно уменьшалась с уменьшением социального контекста (просмотр ленты с другом, просмотр ленты, которую друг смотрит в соседней комнате, просмотр ленты, когда друг не выполняет тесты, просмотр ленты в одиночку). Осознание того, что друг выполняет то же задание, заставляло испытуемых значительно чаще улыбаться. Краут и Джонсон (1979) наблюдали похожий феномен среди боулеров, которые чаще улыбались друзьям, чем запасным или страйковым.Hess et al. (1995), Янке и Кауфманн (1994) и Манстед и др. (1999) обнаружили аналогичные эффекты социальности, совпадающие с эффектами стимулов, вызывающих эмоции. Очевидно, что естественным контекстом выражения лица является социальное взаимодействие, и антропологические, адаптивные объяснения поведения лица требуют внимания к конкретным, натуралистическим экологическим контекстам.

Этот тип подхода был предложен Преушофтом (2000) в отношении положительных эмоций и может быть адаптирован для положительных выражений эмоций на лице.Она включает несколько контекстов для переклассификации положительных эмоций, в том числе взаимодействие с младенцами, игровое взаимодействие с другими, поиск партнеров и другие социальные контексты. Брэдбери и Веренкамп (1998) предложили аналогичный список: разрешение конфликтов, защита территории, сексуальные сигналы, взаимодействие родителей и потомков, социальная интеграция, контексты окружающей среды и самокоммуникация.

В этой статье мы предлагаем следующий набор социоэкологических контекстов для начала изучения выражения лица как адаптации: взаимодействие младенца и опекуна, кооперативные взаимодействия, речь и внутривидовые конкурентные взаимодействия.Мы рассматриваем каждый отдельно определенный экологический контекст как источник различий в стоимости и преимуществах передачи сигналов по лицу, с отдельными последствиями пригодности для каждого из них.

Взаимодействие младенец / опекун

Как совместные, так и конкурирующие интересы опекунов (родителей) и потомства, вероятно, отражаются в сигнальных системах, которые развиваются в контексте этого взаимодействия (Trivers, 1974). Младенцы могут честно сигнализировать о потребности (Grafen, 1990; Godfray and Johnstone, 2000).Другая возможность состоит в том, что младенческие сигналы о потребности являются эксплуататорскими или представляют собой результат конфликта между братьями и сестрами (Godfray and Johnstone, 2000). Выражения лица младенцев можно интерпретировать в этих сигнальных контекстах.

Младенцы демонстрируют основные выражения лица, похожие или такие же, как у взрослых (). Некоторые из движений, составляющих выражение лица, вероятно, являются врожденными (Izard, Malatesta, 1987; Meltzoff, 1996). Кроме того, исследования выражения лица младенцев наиболее доступны с точки зрения адаптации, поскольку исследователи не могут полагаться на самооценку и вместо этого должны смотреть на выражение лица с этической точки зрения и с учетом последствий поведения.

Человеческие детские дисплеи обсуждались в литературе с точки зрения сигнализации. Плач младенца обычно интерпретируется как честный сигнал о потребности, как и ожидалось теоретически (Fridlund, 1997; Hauser, 1996). Выражение лица, связанное с плачем, является частью этого многокомпонентного сигнала, а плач эффективно привлекает внимание.

Улыбка младенца в качестве демонстрации также согласуется с поведением опекуна. Младенцы смотрят на свою мать независимо от того, внимательна она или нет, но они подают сигнал (улыбается) только в том случае, если она внимательна (Jones et al., 1991). Вероятность того, что младенец улыбнется своей матери, наиболее высока, когда мать наиболее внимательна и также улыбается (Cohn and Tronick, 1987). Приступы улыбки в младенчестве заканчиваются довольно резко, когда мать перестает улыбаться (Cohn and Elmore, 1988). Эти результаты показывают, что улыбка младенцев чувствительна к потенциальным затратам и выгодам, связанным с этим выражением лица. Поскольку младенцы нуждаются как в поддержании, так и в росте, можно ожидать, что они будут изменять даже эти, казалось бы, недорогие сигналы, в зависимости от потенциала положительной реакции.Положительные ответы в этом случае будут напрямую связаны с положительными последствиями для фитнеса, включая увеличение возможностей взаимодействия, что приведет к более раннему и лучшему результату в социальном взаимодействии. Функция улыбки младенца и взаимодействия матери и ребенка в развитии надежной привязанности также важна, поскольку было продемонстрировано, что надежная привязанность в младенчестве предсказывает социальную компетентность в более позднем детстве, в то время как небезопасная привязанность имеет негативные последствия (Belsky and Nezworski, 1988).

Кажется, одно из положительных последствий выражения лица — просто привлечь внимание к себе. Лица и мимика привлекают внимание (Vuilleumier, 2000). Большая часть работы над этим простейшим эффектом выражения лица связана с изучением взаимодействия младенцев. Младенцы используют выражение лица, чтобы побудить мать обратить на нее внимание, а матери обычно издают голос или улыбаются в ответ (Jones et al., 1990). Улыбка с оскаленными зубами кажется особенно полезной в этом контексте; Джонс и др.(1990) обнаружили, что улыбки с оскаленными зубами чаще возникают в социальных ситуациях, когда младенец обращает внимание на свою мать, а не на игрушки. Эти оскаленные улыбки впоследствии вызывают у матери отзывчивое и внимательное поведение, что положительно влияет на физическую форму. Влияние родительского внимания на приспособленность к человеческому младенцу потенциально велико, учитывая интенсивные социальные и пищевые потребности младенца, а также возможные риски, связанные с недостатком материнского внимания, включая неспособность нормально развиваться, физическую опасность и, в крайних случаях, смерть от пренебрежения или заброшенности.Однако трудно оценить, являются ли эти социальные сигналы честными сигналами потребности или нет, учитывая наши текущие знания о младенческой улыбке и потребностях во внимании. Взаимосвязь между выражением лица младенца и честными сигналами потребности можно было бы исследовать, если бы необходимость была операционализирована как затраты на сохранение физической формы (продолжительность времени с момента последнего кормления, расстояние от матери, присутствие конкурентов-братьев и сестер), а интенсивность и частота сигналов были задействованы для конкретных условий. выражения.

По мере развития младенцы все чаще начинают улыбаться (Cohn and Tronick, 1987). Они координируют отображение лиц со своими опекунами (родителями), сигнализируя только о том, что считается подходящим контекстом. Эта координация сигналов может представлять собой согласование интересов здорового потомства и здоровых родителей (тех, у кого есть стимул продолжать инвестировать). Среди детей старшего возраста становится очевидным, что способность посылать и получать лицевые сигналы различается и связана с положительными последствиями личной и социальной адаптации для фитнеса (Nowicki and Duke, 1994).По мере того, как дети становятся старше, они используют свое восприятие улыбок, чтобы настроить свое выражение лица до тех пор, пока их намеренно поставленные улыбки не станут относительно неотличимы от их спонтанных улыбок. Есть веские доказательства того, что этот процесс основан на визуальном наблюдении. Сознательные улыбки слепых детей можно было отличить от их спонтанных улыбок при наблюдении неподготовленных наблюдателей, в то время как улыбки зрячих детей — нет (Castanho and Otta, 1999). Во взрослом возрасте слепые от рождения люди производят произвольные выражения эмоций, которые значительно менее узнаваемы, чем у зрячих (Galati et al., 1997).

Специализация на младенческие сигналы потребности также специфична для целевых получателей сигнала. Младенцы изменяют свои сигналы в зависимости от родителей (Forbes et al., 2000). Младенческие сигналы по-разному воспринимаются мужчинами и женщинами, а младенческие улыбки повышают точность распознавания младенцев только у женщин (Jones, 1984). Джонс (1984) предположил, что улыбка была сигналом, направленным конкретно женщинам. Младенцы могут по-разному сигнализировать, основываясь на опыте увеличения преимуществ для поведения.Например, при улыбке младенца во время взаимодействия родителей с младенцем младенцы часто начинают с улыбки, отличной от Дюшенна, а затем превращают эту улыбку в улыбку Дюшенна, добавляя сокращение orbicularis oculi вокруг бокового края глаза (60% от наблюдались все младенческие улыбки Дюшенна; Messinger et al., 1999). Не исключено, что это изменение в выражении лица может быть связано с динамическими изменениями в восприятии ребенком преимуществ более энергетически более дорогой улыбки Дюшена.

Долгосрочное совместное социальное взаимодействие

Компетенция младенцев и детей в формировании и восприятии мимики в конечном итоге перерастает в навыки взрослых в использовании мимики со сверстниками и другими членами социальной группы.Отношения между родственниками и другими членами группы характеризуются речью, а также выражением лица. Сложность взаимоотношений в этих группах означает, что контексты выражения лица будут часто меняться от взаимодействия к взаимодействию.

Из-за своей необычной стабильности и склонности к долгосрочным отношениям человеческие группы являются вероятным контекстом, в котором может развиваться взаимный альтруизм (Trivers, 1971). Очевидно, что взаимному альтруизму в значительной степени способствовало бы использование сигналов о готовности ответить взаимностью или отрицательной санкции за отказ ответить взаимностью.Именно в этом контексте повторяющихся долгосрочных взаимодействий паттерны повторяющегося выражения лица могут предоставить взаимодействующим лицам именно ту информацию, которая им нужна в отношении намерений других, альтруистических или иных (Brown and Moore, 2000; Silk et al., 2000). Браун и Мур (2000) предположили, что в некоторых случаях «детектор альтруистов» может быть более ценным, чем механизм «детектора мошенничества». Предположительно, этот детектор будет зависеть от входных сигналов от стимулов, таких как выражение лица, тон голоса и другие невербальные сигналы.В этом контексте можно было бы предсказать обычный сигнал относительно небольшой величины, но повторяющееся действие (Докинз, 1993). Если паттерн передачи сигналов, который соответствует надежному альтруизму, может быть сохранен, то этот паттерн может стать ритуализированным как представление альтруистического намерения отправителя. Непрерывное выполнение этого паттерна выражения может указывать на то, что другие могут положиться на актера, который будет действовать альтруистично. Захави (1993) отмечает, что эти типы надежных традиционных сигналов могут работать следующим образом: «сигнал, который, кажется, выполняется одинаково всеми индивидуумами в группе, на самом деле является« стандартом », по сравнению с которым качество различных индивидуумов группы тот же набор оценивается »(Захави, 1993, с.228).

Это объяснение выражения лица в кооперативном взаимодействии согласуется с предположением ДеПауло (1992) о том, что основной целью выражения лица, сознательного или бессознательного, является самопрезентация. Согласно ДеПауло (1992), хотя обман может быть адаптивным, люди не пытаются выставить себя тем, кем они не являются. Вместо этого люди обычно пытаются повысить точность качеств, которые они уже демонстрируют (DePaulo, 1992; Schmidt et al., 2000). В частности, в отношении положительных выражений лица можно предположить, что они пытаются казаться более альтруистическими (Brown and Moore, 2000).

Несколько моделей выражения лица человека подтверждают эту точку зрения на альтруистическую передачу сигналов. Социальный статус соседей по дому ассоциировался с улыбкой, а соседи с высоким статусом улыбаются больше (Cashdan, 1998). Показ оскаленных зубов с закрытым ртом у нечеловеческих приматов обычно интерпретируется как демонстрация покорности или умиротворения (van Hooff, 1972; Preuschoft, 1992; и см. Обсуждение ниже). Ожидается, что такой вид проявления не будет наиболее частым у лиц с самым высоким статусом. Однако другая точка зрения, основанная на совместной передаче сигналов, может объяснить эти данные.Люди с высоким социальным статусом могут сигнализировать о своем высоком потенциале или готовности отвечать взаимностью (Brown and Moore, 2000). Фактически, улыбка в этом исследовании была довольно частой как для мужчин, так и для женщин (улыбка происходила примерно в 10% случаев, когда за ними наблюдали; Cashdan, 1998).

Grammer et al. (1988) обнаружили аналогичный частый сигнальный паттерн в вспышках бровей, с добавлением того факта, что первоначальная вспышка бровей обычно была наиболее интенсивной (привлечение внимания партнера), за ней следовали разговорные вспышки бровей (регулярные сигналы внимательному партнеру; Grammer et al., 1988).

Одной из проблем с этим объяснением является возможность использования невзаимодействующими повторяющимися недорогими обычными сигналами, такими как улыбки, обманчивым образом. Тогда каким-то образом эти повторяющиеся сигналы должны быть дорогостоящими или, по крайней мере, настолько дорогостоящими, чтобы свести на нет выгоду для мошенника, который использует их правильно, но обманчиво (Zahavi and Zahavi, 1997). Или же сигналы, если они производятся дешево, могут представлять собой координирующую деятельность между людьми, интересы которых иногда находятся в конфликте, но тем не менее получают выгоду от координации действий (Silk et al., 2000).

Сигнал должен правдиво отражать намерения взаимодействующего лица ответить взаимностью: честные сигналы трудно подделать (Keltner and Bonanno, 1997). Автоматическая, бессознательная реакция (электромиографически измеренная реакция собственных лицевых мышц получателя) на улыбку других возникает только на улыбки Дюшенна, которые энергетически более затратны и их труднее подделать (Surakka and Hietanen, 1998). Аналогичная реакция возникает и на невербальные вокальные компоненты речи. Мышца-корругатор активируется в случае гнева, а мышца orbicularis oculi активируется, когда слышит удовлетворенные голоса (Hietanen et al., 1998). В отличие от Фридлунда (1997), эти рефлексивные проявления эмоций могут быть довольно адаптивными, особенно в контекстах, где критически важна автоматическая и быстрая реакция. Эмоциональное считывание может быть мощным социальным инструментом, особенно если оно приводит к положительным последствиям для здоровья отправителей и получателей. Например, мимика играет роль в создании и поддержке эмпатии, эмоционального, но в то же время адаптивного явления (Brothers, 1989; Buck and Ginsburg, 1997; Keltner and Bonanno, 1997). Другие положительные последствия для приспособленности могут включать вероятность того, что получатели будут делиться едой и другими ресурсами с сигнальщиком, выгоды, которые возникают из взаимно-альтруистических отношений в целом.

Прогнозируемые характеристики спонтанных улыбок в контексте долгосрочного сотрудничества, следовательно, включают честные сигналы, такие как знак Дюшена (активность orbicularis oculi) и характерное время (см.). Мы знаем, что спонтанные улыбки различаются по качеству, при этом большее количество одновременных мышечных действий более скоординировано по сравнению с преднамеренными улыбками (Gosselin et al., 1997; Hager and Ekman, 1997; Hess et al., 1995). Контраст между улыбками Дюшена и не-Дюшенна часто интерпретируется как разница между искренним и менее искренним выражением эмоций.Экман и Фризен (1982) утверждают, что улыбку Дюшена нелегко подделать, хотя база данных из 105 представленных улыбок содержала до 67% улыбок Дюшена (Kanade et al., 2000; и см.). Независимо от того, можно ли подделать сигнал, это все еще согласуется с гипотезой адаптивного сигнала улыбки. Более честные сигналы имеют тенденцию быть более дорогостоящими сигналами, а улыбка Дюшенна, в той степени, в которой она более искренняя, безусловно, обходится дороже (задействует как минимум две мышцы вместо одной; см.).Кроме того, Бугенталь (1986) обнаружил, что более длинные и, следовательно, более дорогие улыбки интерпретировались как более искренние. Для смеха Niemitz et al. (2000) обнаружили, что более длинные выражения смеха с более динамичными движениями глаз и рта взрослыми наблюдателями считались наиболее позитивными и искренними.

Диапазон контекстов, в которых возникают спонтанные улыбки, и ожидаемая в результате степень честности не рассматривались. Дополнительные исследования качества невербальных сигналов могут быть ключом к различению выражений в континууме от более честных сигналов лица до менее искренних (Grammer et al., 1997). Например, реакция наблюдателя на спонтанные улыбки Дюшенна и не-Дюшенна одного и того же человека должна быть различной, причем самые длинные спонтанные улыбки Дюшенна вызывают самые положительные ответы.

Тем не менее, эта точка зрения также предполагает, что даже заученные или автоматические сигналы, такие как не-Дюшенна или «социальная улыбка», могут быть важными сигналами сотрудничества, а не эмоциями. Если социальные улыбки выполняются в соответствии с регулярным шаблоном, то сигнализация о позитивном намерении может состоять из регулярного шаблона или сценария для передачи сигналов, а отклонения от ожидаемого шаблона выражения будут сигнализировать о негативных намерениях.Социальные улыбки и другие выражения скоординированы и рассчитаны с вниманием к слушателю. Обычно они возникают как альтернативная реакция на словесные «обратные каналы», такие как «ага» и «да», которые сигнализируют о продолжении участия в разговоре (Bavelas and Chovil, 1997; Brunner, 1979).

Мы предлагаем новый взгляд на затраты, связанные с этими социальными сигналами. В дополнение к энергетическим затратам на повторную передачу сигналов, которые накапливаются во время социальной встречи, сигнальщику приходится сталкиваться со значительными затратами, если он должен правильно поддерживать паттерн сигналов.Эти затраты заслуживают внимания. Выбор времени требует внимания, а внимание требует перенаправления нейронной обработки и восприятия отправителя к одному взаимодействующему лицу и от других. Только обращая внимание на получателя и ход социального взаимодействия, отправитель может продолжать правильно подавать сигналы. Например, улыбка — это не случайный сигнал. Небольшое количество доступных доказательств показывает, что улыбка тесно связана со значением, а также с невербальными аспектами речи.Улыбка «слишком рано» или «слишком поздно» может сделать человека неискренним (Bugental, 1986; Ekman and Friesen, 1982). Улыбаться, когда тема речи запрещает улыбаться, — серьезная социальная оплошность.

Тогда для улыбки Дюшенна стоимость сигнала — это стоимость внимания, уделяемого взаимодействующему, а не дополнительные физиологические затраты, связанные со спонтанной улыбкой Дюшенна. Это предсказание можно проверить, наблюдая за частотой и временем социальных улыбок и других выражений лица в условиях, когда внимание нарушено.В качестве альтернативы можно измерить потерю внимания к внешним событиям во время типичного взаимодействия, как приблизительную оценку риска при сосредоточении внимания на одном человеке, в то время как другие потенциально важные события или взаимодействия имеют место. Уровень вовлеченности во взаимодействие, измеряемый, среди прочего, количеством или интенсивностью социальных сигналов или взгляда, коррелирует со снижением внимания к другим стимулам поблизости.

Если регулярный сигнал о том, что человек сосредоточен на говорящем, осуществляется с помощью улыбки, то нарушение может нанести ущерб индивидуальной физической форме.Самопрезентация, возможно, более важна для потенциальных ответчиков, то есть людей, которых вы уже знаете. Таким образом, регулярная улыбка может быть признаком альтруистических намерений и, как ожидается, будет чаще встречаться с друзьями (Jakobs et al., 1999). Социальная улыбка с ее высокой частотой может быть избыточным сигналом, который, по мнению Джонстона (1997), является лучшим для передачи сообщения сородичам. Кребс и Докинз (1984) предсказали, что кооперативные сигналы должны быть небольшими и относительно недорогими.Анализ ЭМГ или другой меры лицевого напряжения должен быть предсказан, чтобы показать, что этот тип улыбки намного дешевле, чем другие выражения, такие как гнев, страх или отвращение, что соответствует тому факту, что он часто используется в совместных взаимодействиях.

Положительные последствия для приспособленности

Предполагая, что улыбка или любое другое выражение лица является адаптивным социальным сигналом, важно установить положительные последствия такого поведенческого фенотипа для приспособленности.Есть данные, позволяющие предположить, что функция мимики способствует укреплению сотрудничества и принадлежности во время взаимодействия. Положительные последствия выражения лица для фитнеса включают поощрение социального принятия и принадлежности, а также смягчение последствий социально негативных действий. Хотя в прошлом эффекты мимики и, в частности, улыбки, как правило, не рассматривались как последствия для фитнеса, обзор недавних исследований показывает, что эти последствия значительны, по крайней мере, в отношении социальных переменных, таких как статус.Улыбка влияет на восприятие других важных характеристик улыбающегося, увеличивая атрибуты интеллекта (Otta et al., 1993, 1996), счастья (Otta et al., 1996) и социального статуса (LaFrance and Hecht, 1999). Хотя обычно это не связано с горем, улыбка во время разговора, особенно та, которая включает активность orbicularis oculi по боковому краю глаза, усиливает сочувствие воспринимающего к людям, потерявшим близких (Keltner and Bonanno, 1997). У людей улыбка ассоциируется со счастьем и положительными намерениями, направленными на них (симпатия) (Floyd and Burgoon, 1999).Улыбка и в США, и в Японии ассоциируется с повышенной коммуникабельностью (Matsumoto and Kudoh, 1993).

Эти реакции в основном определяются самоотчетами в психологических исследованиях, но есть также прямые физиологические доказательства того, что отображение лица может вызывать положительные реакции, даже при отсутствии явной эмоциональной реакции. Например, исследование эффекта от просмотра обнадеживающей улыбки Рональда Рейгана (приподнятые брови, наклоненная голова, расслабленная улыбка с открытым ртом) выявило физиологические признаки положительной реакции даже у тех зрителей, которые заявили, что не поддерживают Рейгана политически (Салливан и Мастерс , 1991).

Очевидно, что улыбающийся дисплей может привести к положительным последствиям для фитнеса и, возможно, даже убедить других в готовности ответить взаимностью. Однако могут быть некоторые люди, которые не могут подавать сигналы регулярно. В этом случае неспособность сигнализировать социальным путем сама по себе является сигналом (Bergstrom and Lachmann, 1998). Неспособность правильно улыбнуться или обеспечить соответствующий уровень выражения лица во время совместного социального взаимодействия может быть причиной некоторых социальных трудностей людей с плоским аффектом в результате шизофрении, болезни Паркинсона, депрессии или лицевого нерва. паралич (Mueser et al., 1997; Сакамото и др., 1997; VanSwearingen et al., 1999).

Сигнальный альтруизм также подразумевает наличие лечебных социальных сигналов. Для людей, которые не ведут себя альтруистично и попадают в ловушку, также есть проявления смущения и стыда. Интересно, что при демонстрации смущения также присутствует улыбка, хотя здесь она интерпретируется как сигнал умиротворения (Keltner and Buswell, 1997). Отображение стыда немного отличается и обычно не включает улыбку (Keltner, 1997).Хотя нет единого мнения о том, является ли улыбка честным сигналом или нет, покрасневшая реакция кажется намного ближе к определению честного дорогостоящего сигнала. Покраснение также является компонентом демонстрации стыда, но на самом деле оно работает со значительными различиями в восприятии взаимодействующих сторон в зависимости от того, покраснел ли человек. Покраснение, которое может быть частью добровольного проявления стыда, включая осмотр и опускание головы, на самом деле снижает негативные оценки поведения актера (deJong, 1999).В качестве лечебного жеста покраснение может быть особенно сильным, поскольку считается, что этот жест невозможно подделать. Неудивительно, что это вызывает у наблюдателей лучшую реакцию, чем просмотр экрана — еще один лечебный жест (deJong, 1999). Keltner et al. (1997) интерпретировали проявления стыда и смущения как проявления умиротворения и поддержали эту гипотезу доказательствами того, что они отрицательно коррелируют с агрессией у мальчиков-подростков.

Выражение лица во время речи

Выражение лица во время социального взаимодействия, возможно, является честным сигналом принадлежности или готовности ответить взаимностью. Однако среди людей социальное взаимодействие почти всегда связано с речью, и существуют уникальные соображения относительно адаптивности отношений между выражением лица и речью. Выражение лица согласовано с речью на нескольких уровнях: использование мускулов выражения лица для артикуляции звуков речи (Massaro, 1998), вклад мимики в синтаксическую структуру и значение конкретных высказываний (Bavelas and Chovil, 1997; Ekman 1979). ), а также ступенчатые или качественные разговорные сигналы, которые относятся к общему значению речи (Ekman 1979).

Помимо своих функций для говорящего, выражение лица также является важной частью активности слушателя (до 20% разговорных выражений были сигналами обратного канала, выполняемыми, когда человек не говорил; Бавелас и Човил, 1997). Улыбки производятся с тем же временем, что и другие разговорные сигналы обратного канала, такие как «ага», которые сигнализируют о продолжении участия в разговоре (Brunner, 1979), а также появляются в конце высказывания (Schmidt, 2000).Смех происходит вместе с речью по согласованной схеме (Provine, 1997). Экман (1979) подробно описал множественные паттерны ассоциации движений бровей с речью: как «дубинки», подчеркивающие определенное слово, как вопросительные знаки, или как «подчеркивающие», подчеркивающие последовательность слов, среди прочего. Хотя роль мимики и других жестов в эволюции языка может быть ограничена, понимание совместной эволюции языка и системы «жест-вызов» имеет решающее значение для понимания речевого поведения человека (Burling, 1993, с комментарием Блаунта, стр.38–39).

Выражение лица также может быть связано с социальными функциями речи. Хотя люди практикуют некоторый социальный уход (Schievenhovel, 1997), Данбар (1996) предполагает, что роль ухода в человеческом обществе в значительной степени взяла на себя беседа. Если невербальные сигналы, в том числе мимика, согласованы с речью, они также могут помочь в функции ухода за речью. Эндрю (1962) отмечает, что причмокивание губ и другие движения губ являются сигналами намерения ухаживать за нечеловеческими приматами.Также возможно, что люди, потенциально «ухаживая» за партнерами с помощью речи, сохранили эти намеренные сигналы в виде сосания губ, протирания губ и прикусывания губ (блоки действий 28, 37 и 32, Ekman and Friesen, 1978). Фридлунд (1997) называет кусание губ признаком возбуждения, но это также может быть признаком желания ухаживать, что часто связано с возбуждением. Остается открытым вопрос, являются ли эти движения более частыми во время «ухода за голосом», чем в других социальных условиях человека.

Ухаживание и выражение лица

Выражение лица составляет лишь небольшую часть большого количества человеческих сигналов ухаживания. Они обычно встраиваются в скоординированные дисплеи, включая движения всего тела и всей головы, а также другие сигналы. Таким образом, они играют роль в сигнале как об интересе, так и о качестве партнера. Сигнальное качество партнера определяется рядом физических характеристик, таких как симметрия, блеск волос и кожи, а также здоровье глаз (Gangestad and Thornhill, 1997).

Из-за множества доступных индикаторов качества потенциального партнера можно было бы возразить, что выражение лица было ненужным. Однако можно было также ожидать, что выражение лица будет действовать таким образом, чтобы усилить положительные черты, при этом маскируя или скрывая менее положительные черты (улучшая самопрезентацию как потенциального партнера). Эйбл-Эйбесфельдт (1989) описывает, как одежда и макияж во многих случаях достигают этих целей, но выражение лица может обеспечить промежуточный поведенческий уровень между культурной модификацией и физическими, биологическими ограничениями.

Описание демонстрации ухаживания молодых немецких и японских женщин, например, показывает важность как выражения лица, так и других невербальных движений в сигнале влечения (готовность вступить в брак или рассмотреть возможность спаривания). Граммер и др. (1999) обнаружили, что во время смешанных половых взаимодействий между молодыми мужчинами и женщинами интерес женщины к своему партнеру был связан с регулярностью ее невербальных сигналов. Более мелкие, более регулярные движения в невербальных проявлениях женщин были связаны с повышенным уровнем интереса (Grammer et al., 1999). Это может относиться и к выражению лица. В случае взаимодействующих противоположного пола повторяющиеся сигналы честными сигналами также могут быть интерпретированы как знак готовности инвестировать в партнера и, следовательно, увеличить вероятность репродуктивных возможностей для сигнальщика. Хотя существует мало положительных доказательств в поддержку этой идеи, есть некоторые отрицательные доказательства того, что несогласованность движений лица у людей с шизофренией может вызвать серьезные социальные проблемы у людей с шизофренией (Dworkin, 1992).

Что касается симметрии и выбора партнера, возможно, что симметричные выражения лица (обычно спонтанные и трудно воспроизводимые добровольно) вызывают привлекательность так же, как структурная симметрия лица (также очень трудно подделать) (Gangestad and Thornhill, 1997 ; Grammer, Thornhill, 1994). Наконец, можно ожидать, что мимические и другие невербальные сигналы во время ухаживания будут иметь отношение к другим сигналам качества партнера и будут согласовываться с ними. Кокетливая прическа (Grammer et al., 1999), например, динамически показывает качество волос, в то время как выражение лица с открытым ртом может показывать качество зубов, а также тканей во рту.

Незнакомцы, конкуренты и конфликты интересов

Сюда включены различные индивидуальные экологические контексты, в основном из-за общего отсутствия эмпирической информации о выражениях лиц в этих различных контекстах. Однако, в отличие от ранее описанных ситуаций, взаимодействия с незнакомцами и другие взаимодействия, при которых потенциальные конфликты интересов, вероятно, обладают некоторыми основными сигнальными свойствами.

Кребс и Докинз (1984) предлагают сигналы тем, чьи интересы потенциально конфликтуют с сигнальщиком, должны быть стереотипными и четкими, а не скрытыми. Ожидается, что выражение лица вернется к обычным формам, которые раскрывают как можно меньше дополнительной информации (Wagner and Lee, 1999). В классическом исследовании японских и американских студентов, реагирующих на фильмы, выражения лиц в наименьшей степени различаются в присутствии интервьюера, демонстрируя повышенную регулярность мимических сигналов в социально опасной ситуации (с интервьюером, а не в одиночку; Ekman and Friesen, 1978; Вагнер и Ли, 1999).У связистов есть определенное сознательное восприятие своих сигнальных паттернов: студенты могут предсказать, в зависимости от контекста, свою собственную вероятность улыбнуться шутке, рассказанной профессором, по сравнению с шуткой, рассказанной другим студентом (Нагашима и Шелленберг, 1997). Стереотипные невербальные телесные проявления также характерны для взаимодействий, в которых встречаются незнакомцы (Grammer et al., 1997).

Отправитель может изменить обычно полезные честные выражения в этих контекстах, в зависимости от потенциальных затрат или выгод от раскрытия информации.При встрече с незнакомцами люди иногда пытаются скрыть или подавить выражение лица. Например, дети и молодые люди из разных культур ответили на дружелюбного незнакомца похожим образцом прямого взгляда с выражением лица, за которым следовало скрытие лица, а затем еще один взгляд (Eibl-Eibesfeldt, 1989). Сокрытие также происходит в конкурентных взаимодействиях с известными людьми. При исследовании индивидуальных различий в склонности к самоконтролю за выражением лица было обнаружено, что некоторые люди скрывают выражение радости после победы.Эти улыбки можно было скрыть, прикрывая лицо рукой или скручивая другие мышцы лица в положения, которые сводили к минимуму появление улыбки (Friedman and Miller-Herringer, 1991). Зевание и смех также иногда скрываются прикрытием (Provine, 1997).

Согласно Фридлунду (1997), сокрытие эмоций очень желательно и согласуется с «требованием конфиденциальности» в социальном взаимодействии. Однако это заблуждение, поскольку желательность сокрытия обязательно зависит от конкретного социально-экологического контекста.Ожидается, что от остальной группы будут скрыты только те лицевые сигналы, которые зависят от конфиденциальности между сигнализатором и получателем для положительных последствий. Хотя, вероятно, существуют контексты, в которых люди стремятся скрыть свое выражение лица от других, во многих случаях ожидается, что выражения лица странных сородичей будут четкими и легко читаемыми, независимо от того, сигнализируют ли они о внутреннем состоянии или нет (Endler, 1993).

Встречи между незнакомцами представляют собой очевидную возможность для обмана, поскольку альтруистические наклонности сигнальщика неизвестны получателю.Однако ожидается, что активно вводящие в заблуждение сигналы со временем исчезнут, поскольку они не снабжают получателя полезной информацией (Zahavi and Zahavi, 1997). Активно вводящие в заблуждение сигналы этого типа можно противопоставить сокрытию в основном честных сигналов, например, эффективного подавления выражения лица в контекстах, где на карту поставлены пищевые ресурсы, личная репутация или другой положительный результат (Ekman et al., 1997; Mitchell, 1999). Третья стратегия, изменение внутренних состояний, связанных с выражениями (эмоциональными состояниями), может быть наиболее адаптивной формой обмана.Выражения, сгенерированные в этих условиях самообмана, будут тогда казаться спонтанными и автоматическими (Alexander, 1987). Эмоциональные данные не обязательно являются честным сигналом: они могут быть результатом самообмана и поэтому кажутся честными, когда это не так.

Различные черты лица, связанные с обманом, были описаны и проверены эмпирически (Ekman, 1985; Ekman et al., 1997). Эти исследования предоставляют интересную информацию о социальном интеллекте и, в частности, о интеллекте Макиавелли.Однако те же исследователи также обнаружили, что есть существенные различия в способности людей-наблюдателей обнаруживать эти невербальные признаки обмана. Хотя некоторые люди обладают такой способностью, многие, даже имеющие большой опыт или подготовку (например, полицейские), не могут надежно обнаружить обманщиков, используя эти сигналы (Frank and Ekman, 1997). Фактически, по крайней мере, в отношении выражения лица механизмы обнаружения человека-обманщика кажутся очень плохими в обнаружении мошенничества, по крайней мере, среди незнакомцев (DePaulo, 1992; Ekman, 1985; Gosselin et al., 1997). Либо эти механизмы не обеспечивают явного улучшения приспособленности и, следовательно, не подвергались давлению отбора (Bradbury and Vehrencamp, 2000; Zahavi, 1993), либо соответствующий контекст обнаружения мошенников обнаруживается не среди незнакомцев, а среди социальных групп. члены. Способность обнаружения мошенников может зависеть от почти статистического знания нормального характера выражения лица данного партнера по взаимодействию, а не незнакомца.

Механизмы обнаружения мошенников, несомненно, являются важной особенностью в эволюции социального интеллекта человека, но в случае выражения лица, возможно, не очень точно настраиваются (DePaulo, 1992).Ответ на эти загадочные открытия, вероятно, кроется в структуре человеческого социального взаимодействия, особенно в далеком прошлом. Обнаружение читеров ожидается от лиц, с которыми мы больше всего общаемся (незнакомцам в любом случае вряд ли можно было бы доверять). Мы предполагаем, что обнаружение обмана путем наблюдения за невербальным поведением может быть ограничено теми людьми, которые имеют регулярный контакт с обманщиком, и этого в любом случае нельзя ожидать от тех, кто не знает об этом человеке (например, наблюдателей, описанных в Ekman, 1985). и Ekman et al., 1997). Нам не известны какие-либо исследования относительной разницы в эффективности обнаружения мошенников на основе выражения лиц известных и неизвестных субъектов, но мы прогнозируем, что обнаружение мошенников будет значительно лучше для известных людей.

Если выражения лица обычно используются в качестве честных сигналов, как часть упорядоченной последовательности действий, соответствующих определенному социальному контексту, возможно относительно нечастое использование этих сигналов для обманных целей. Митчелл (1999) описывает эти регулярные последовательности событий как социальные сценарии, где обман зависит от успешного поддержания моделей поведения (включая выражения лица), которые сигнализируют о сотрудничестве, в то время как индивиды действуют обманчиво в собственных интересах.Например, поддержание дружеского выражения лица, сопровождаемое негативными действиями по отношению к другим, представляет собой обманчивое использование социального сценария, выражения лица, связанного с аффилиативным взаимодействием.

Сигнальные свойства лицевых дисплеев

Выражения лица обычно рассматриваются как интимные, основанные на диадах, таких как взаимодействие родителей и младенцев или разговоры. Однако больше внимания следует уделять отличительным свойствам сигналов лица, таким как их четкость на относительно больших расстояниях (до 45 м; Hager and Ekman, 1979) и под углами, отличными от прямой видимости.Хотя выражения лица обычно наблюдаются с близкого расстояния, их сигнальные свойства могут позволить точное считывание людей на периферии (подслушивающие). Обнаруживаемость сигналов является важным фактором их способности оказывать положительное влияние на пригодность сигналов (Endler, 1993). В этом отношении было бы интересно сравнить расстояние распознавания мимики и среднюю социальную дистанцию ​​у других видов.

Функции выражения лица

Используя эти адаптивные рамки и проясняя фенотип, экологический контекст и фитнес-последствия передачи сигналов лица, становится возможным исследовать выражение лица с эволюционной точки зрения (Fridlund, 1994).Как социальные, так и эмоциональные выразительные функции выражения лица могут быть исследованы с эволюционной точки зрения и представляют разные уровни анализа (Hauser, 1996, с. 495; обсуждение этого вопроса с психологической точки зрения см. В Jakobs et al., 1999). . Последствия фитнеса особенно трудно обнаружить, особенно учитывая перекрестный характер многих психологических исследований выражения лица. Нельзя ожидать, что одно выражение лица, за некоторыми исключениями, принесет значительную пользу или стоимость фитнеса.Скорее, повторяющиеся сигналы намерения или эмоции, вероятно, являются самым большим вкладом в физическую форму, обусловленную выражением лица.

Кроме того, решающим фактором пригодности определенного выражения, такого как улыбка, может быть разница между ним и средней улыбкой актера. Психологические исследования обычно используют кросс-секционный подход, измеряя всего несколько минут выражения у большого числа людей. Лонгитюдные исследования выражения лица немногочисленны и редки (но см. Messinger et al., 1999). Тем не менее, мы можем начать понимать важность выражения лица для фитнеса, рассмотрев некоторые результаты исследований выражения лица.

ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ВЫРАЖЕНИЯ ЛИЦА

Гомология в выражениях лица

Теоретико-игровые модели передачи сигналов лица предполагают, что у актеров есть альтернатива — вообще не передавать сигналы, и могут относиться к прошлому поколению, где передача сигналов еще не существовала (Bradbury and Vehrencamp , 2000). Хотя эти вопросы теоретически важны, филогения людей и долгая предыстория социальности в отряде приматов делают маловероятным, что передача сигналов с помощью человеческого выражения лица полностью исчезнет у людей.Это сразу становится очевидным, если принять во внимание радикальные и глубоко разрушительные социальные последствия паралича лицевого нерва (VanSwearingen et al., 1999). Эти и другие формы полного паралича лицевого нерва имеют такие негативные социальные последствия, что трудно представить себе отсутствие лицевых сигналов в качестве альтернативы. В некоторых случаях степень депрессии, связанная с параличом лицевого нерва, напрямую связана со степенью неспособности вызвать прототип улыбки (VanSwearingen et al., 1999).Однако еще предстоит продемонстрировать, функционируют ли выражения лица человека адаптивно или они просто остатки доязыкового прошлого (Darwin, 1872/1998).

Однако очевидно, что у нормальных людей есть различия в частоте и интенсивности выражения лица. Выражение лица не всегда производится тогда, когда оно было бы выгодным, и это может привести к негативным последствиям для фитнеса, которые менее драматичны, чем описанные выше, но все же потенциально дорого обходятся в социальном взаимодействии, в зависимости от культурного и социального контекста.Отрицательные последствия приспособленности здесь концептуализируются как ограниченный доступ к отношениям сотрудничества, которые, как правило, повышают выживаемость и репродуктивный потенциал. Учитывая долгую историю социальной принадлежности в нашей родословной и повсеместное распространение выражения лица в наблюдениях за естественным социальным взаимодействием, мы предполагаем, что должен быть достигнут определенный уровень выражения лица, иначе человек рискует потерять преимущества фитнеса, приобретенные во время более ранних взаимодействий.

Гомология выражения лица человека и нечеловека приматов может иллюстрировать преемственность между фенотипами выражения лица, особенно между обезьянами и людьми.Преушофт и ван Хофф (1995) отмечают замечательную стереотипность выражения лица в отряде, который обычно известен своей поведенческой гибкостью. Производство основных выражений лица, таких как гримаса страха у макак-резусов, также, по-видимому, сильно канализировано (Geen, 1992). Было бы удивительно, если бы уровень стереотипии и гомологии в экспрессии нечеловеческих приматов не распространялся по крайней мере на некоторые образцы человеческого выражения.

Особые выражения лица, в частности, молчаливое оскаливание зубов и расслабленное отображение открытого рта, сравнивают с человеческой улыбкой и смехом (Chevalier-Skolnikoff, 1973; Darwin, 1872/1998; Preuschoft, 1992; Preuschoft and van Hooff, 1995; van Хофф, 1972).Учитывая аналогичную структуру лицевых мышц и приспособлений для сосредоточения внимания на лице, была предложена гомология между нечеловеческими приматами и человеческими выражениями лица (van Hooff, 1972). Улыбка была предложена как гомолог бесшумной демонстрации обнаженных зубов (SBT), а смех — как гомолог расслабленной демонстрации открытого рта обезьян и обезьян (van Hooff, 1972; Preuschoft, 1992; Preschoft and van Hooff, 1995). Преушофт (2000) предполагает, что очевидный контраст между улыбкой людей (приподнятые уголки губ) и SBT нечеловеческих приматов может быть просто результатом того, что аналогичные мышцы растянуты на морду очень разной формы (Preuschoft, 2000; см.).

Гомологические проявления у человека и нечеловеческих приматов. a: Покорная демонстрация макаки-резуса. Фотография Франса ДеВаала, 1989 г. (Показ безмолвных оскаленных зубов) b: Человеческая улыбка. Из Канаде и др., 2000. (Отображение бесшумных оскаленных зубов.) c: Игровое лицо бонобо. Фотография Франса ДеВаала, 1988 г. (Расслабленная демонстрация открытого рта.) d: Человеческое игровое лицо, из Forbes et al., 2000 г. (Расслабленная демонстрация открытого рта.)

Кроме того, существуют общие нейробиологические основы среди людей и людей. другие приматы контролируют выражение лица.Недавнее исследование проекций коры головного мозга на ядро ​​лицевого нерва у макак-резусов выявило закономерность, аналогичную описанной Ринном (1984). Двусторонние кортикальные проекции на лицевые ядра контролируют лобные и orbicularis глазные мышцы, а контралатеральные проекции на противоположное лицевое ядро ​​контролируют мышцы вокруг рта, позволяя различиям в выраженности полушарий влиять, в частности, на нижнюю часть лица (Morecraft et al., 2001). Исследователи начали демонстрировать асимметрию в мимике обезьян, указывая на то, что эти лежащие в основе механизмы контроля также производят аналогичные эффекты у нечеловеческих приматов.Хук-Костиган и Роджерс (1998) обнаружили, что позитивные социальные призывы и выражения мартышек были латерализованы вправо, а негативные социальные выражения (страх) — влево. Хаузер и Акре (2001) также обнаружили, что выражения лица ранее наблюдались на левой стороне лица у макак-резусов, хотя они не обнаружили разницы между выражениями, интерпретируемыми как социально положительные или отрицательные, расширяя исходные данные Хаузера (1996) о том, что резус выражения были левосторонними.

Хотя по крайней мере некоторая степень нейробиологической и физической гомологии экспрессии кажется вероятной, существует также проблема дифференциальной функции. Могут ли человеческие улыбки действительно быть гомологичными дисплею SBT, когда человеческие улыбки сигнализируют о радости, а нечеловеческие улыбки приматов сигнализируют о умиротворении или страхе? С точки зрения выражения лица человека роль улыбки продолжает расширяться благодаря новым исследованиям, и приравнивание человеческой улыбки к счастью было поставлено под сомнение (Ekman, 1985; Fridlund, 1994).Отображение обнаженных зубов нечеловеческих приматов (например,) может быть похоже по значению и функциям на человеческие улыбки, в зависимости от социально-экологического контекста.

Выражения человеческого гнева и выражения гнева / страха обезьяны также могут быть гомологичными (Chevalier-Skolnikoff, 1973). Смущение было предложено в качестве гомолога демонстрации умиротворения приматов, потому что оно разделяет такие характеристики, как замкнутость, минимизация внешнего вида и улыбка при взгляде вниз (Keltner and Buswell, 1997). Гомология также была предложена для зевоты, которая свидетельствует о том, что это социальный сигнал перехода между состояниями активности как у людей, так и у нечеловеческих приматов (Deputte, 1994; Provine, 1997).

Гомология может также применяться к аспектам сокрытия или минимизации выражения. Есть несколько примеров, когда обезьяны не позволяли сородичам видеть свое выражение, прикрывая лицо рукой (Tomasello and Call, 1997), и один отчет о шимпанзе, который смог управлять гримасой рта, надавливая рукой на его губы. (Митчелл, 1999). Люди также перемещают руки к лицу, чтобы скрыть выражение лица, возможно потому, что такие выражения могут нанести ущерб их интересам, если их открыто признать (Keltner and Buswell, 1997) за смущение; о зевоте см. Provine (1997).У людей есть дополнительная способность скрывать свое выражение за действиями других лицевых мышц, особенно вокруг рта, где нисходящая тяга мышцы, сокращающей anguli oris, может в некоторой степени скрыть подъем углов губ из-за действия большой скуловой мышцы (Экман, 1985). Спонтанные выражения могут иметь связанные с ними элементы сокрытия, такие как «искажение» улыбки, чтобы не показаться слишком довольным перед другими (Friedman and Miller-Herringer, 1991). В том же исследовании авторы отметили, что контакт рук увеличивался с увеличением улыбки.Возможно, в некоторых случаях действие других лицевых мышц было недостаточным для сокрытия все более очевидного сигнала улыбки.

Рассмотрение выражения лица нечеловеческих приматов, конечно, обязательно должно быть специфическим для каждого отдельного вида. Следует ожидать дивергентных систем передачи сигналов на лице, а также некоторой гомологии. Что касается взаимосвязи между общей степенью экспрессии и структурой ядра лицевого нерва, Peburn et al. (2000) обнаружили различия между видами: у относительно более выразительных макак ( Macaca fascicularis ) были обнаружены значительно более крупные и лучше очерченные лицевые субъядра, чем у относительно менее экспрессивных обезьян patas ( Erythrocebus patas ). Aotus , единственный ночной антропоид, практически не имеет выражения лица, и его мускулатура лица также относительно менее дифференцирована (Chevalier-Skolnikoff, 1973; Huber, 1931).

Точно так же многие черты человеческого выражения лица, хотя и универсальные, специфичны для нашего вида. Относительная бесшерстность человеческого лица по сравнению с большинством нечеловеческих приматов предполагает, что комбинация открытой кожи и оставшихся волос может иметь некоторую сигнальную ценность. Брови — важный компонент человеческих приветствий и удивлений, а также некоторых улыбок.Поднятые вверх внутренние брови также сигнализируют о грусти или печали (Eibl-Eibesfeldt, 1989; Ekman, 1979). Результаты интригующего исследования, в котором было проверено межвидовое восприятие выражения лица, показали, что брови — очень заметный сигнал на безволосом человеческом лице — не используются макаками, стремящимися определить грустное человеческое выражение лица. Вместо этого они полагаются на другие, более филогенетически сохраненные черты, такие как движение щеки (Kanazawa, 1998). Сохранение растительности на лице у взрослых мужчин также может играть роль в усилении или сокрытии выражения лица.К сожалению, не проводилось исследований мужских волос на лице, связанных с выражением лица.

Функции мимики у нечеловеческих приматов

Как и люди, многие нечеловеческие виды приматов обращают пристальное внимание на лица других членов группы. Например, сложность восприятия лица и выражения лица у человекообразных обезьян только начинает демонстрироваться. Шимпанзе могут использовать черты лица для распознавания как родственников, так и незнакомых особей, а также для классификации выражений лиц других шимпанзе (Parr et al., 1998, 2000; Parr and deWaal, 1999). Шимпанзе могут следить за взглядом другого человека, обращая внимание на его лицо (Повинелли и Эдди, 1996). Сообщалось, что гориллы, шимпанзе и бонобо следят за взглядами других таким образом, чтобы предполагать, что они могут предвидеть влияние своей мимики на поведение других (Mitchell, 1999). Ясно, что выражения лица являются важными сигналами в социальной жизни большинства нечеловеческих приматов, так же как и для людей.

Наблюдая за выражением лица, можно сделать вывод о намерениях других людей.Из-за своего относительно стабильного существования социальные группы обеспечивают среду, в которой недорогие повторяющиеся сигналы могут помочь приматам отслеживать других особей, возможно, аналогично тому, что Чедвик-Джонс (1998) описал для бабуинов. Самцы-читеры могут не подавать постоянные сигналы, поэтому за ними следует следить. Несоблюдение социальных сценариев, в том числе моделей выражения лица, привлекает внимание к людям, отказывающимся сотрудничать (Mitchell, 1999). Группы нечеловеческих приматов также могут использовать избыточные, «дешевые» голосовые сигналы для координации своей деятельности (Silk et al., 2000). Haslam (1997) представил список социальных грамматик для взаимодействия приматов, включая совместное использование, ранжирование полномочий, равенство и рыночное ценообразование. Это поведенческие контексты того типа, который может соответствовать функциональным вариациям в выражении лица приматов. Как и у людей, рассмотрение мимики как адаптации потребует определения соответствующих фенотипов, экологического контекста, а также положительных и отрицательных последствий для приспособленности.

Восприятие мимики выявляет избирательное внимание, ориентированное на аффекты, у людей и орангутанов

Может ли осанка и движения андроида различать неоднозначные эмоции, воспринимаемые его выражением лица?

Abstract

Выражение эмоций с помощью различных форм — важная функция не только для людей, но и для роботов.Метод сопоставления от мимики до основных эмоций широко используется в исследованиях эмоциональных выражений роботов. Этот метод утверждает, что для каждого эмоционального выражения существуют определенные паттерны активации лицевых мышц, и люди могут воспринимать эти эмоции, читая эти паттерны. Однако недавнее исследование человеческого поведения показывает, что некоторые эмоциональные выражения, такие как «сильная» эмоция, трудно оценить как положительные или отрицательные, просто глядя на выражение лица.Тем не менее, не исследовалось, могут ли роботы также выражать неоднозначные выражения лица без четкой валентности и может ли добавление выражений тела сделать валентность лица более понятной для людей. В этой статье показано, что неоднозначное выражение лица андроида может быть более отчетливо воспринято зрителями при добавлении позы и движений тела. Мы провели три эксперимента и онлайн-опрос среди жителей Северной Америки с 94, 114 и 114 участниками соответственно. В эксперименте 1, вычисляя энтропию, мы обнаружили, что выражение лица «интенсивное» было трудно оценить как положительное или отрицательное, когда им было показано только выражение лица.В экспериментах 2 и 3, анализируя ANOVA, мы подтвердили, что участники лучше оценивали валентность лица, когда им показывали все тело андроида, даже несмотря на то, что выражение лица было таким же, как в эксперименте 1. Эти результаты предполагают, что лицо и выражения тела роботов должны разрабатываться совместно, чтобы обеспечить лучшее общение с людьми. Чтобы добиться более плавного совместного взаимодействия человека и робота, такого как обучение роботов, выражения эмоций, передаваемые через комбинацию лица и тела робота, необходимы для передачи намерений или желаний робота людям.

Образец цитирования: Яги С., Наката Ю., Накамура Ю., Исигуро Х. (2021 г.) Могут ли позы и движения андроида различать неоднозначные эмоции, воспринимаемые по его выражению лица? PLoS ONE 16 (8): e0254905. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0254905

Редактор: Павлова Марина Александровна, Университетские больницы Тюбингена: Universitatsklinikum Tubingen, ГЕРМАНИЯ

Поступила: 25.01.2021; Принята к печати: 6 июля 2021 г .; Опубликован: 10 августа 2021 г.

Авторские права: © 2021 Yagi et al.Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution License, которая разрешает неограниченное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии указания автора и источника.

Доступность данных: Все фото и видео файлы доступны в базе данных Zenodo (https://doi.org/10.5281/zenodo.4983274).

Финансирование: Это исследование было частично поддержано JST ERATO Grant Number JPMJER1401 и Grant-in-Aid for JSPS Fellows Grant Number JP19J20127.

Конкурирующие интересы: Авторы заявили, что никаких конкурирующих интересов не существует.

Введение

Ряд исследований показал, что невербальное общение роботов с людьми так же важно для роботов для беспрепятственного общения с людьми в обществе, как и при общении между людьми [1–4]. Мимика и жесты представляют невербальную коммуникацию, которую люди часто используют для передачи своих эмоций [5, 6].Поэтому активно изучается, как мимика и жесты роботов могут передавать эмоции для достижения значимого общения с людьми [7–9]. Например, человеческие жесты верхней части тела гуманоидов (невербальная коммуникация) заставляют людей воспринимать более высокую анимацию робота, и эти жесты также влияют на эмоциональное состояние и самораскрытие, по сравнению с невербальным поведением роботов (например, со светодиодами). — меняется цвет глаз) [10]. Кроме того, выражение лиц гуманоидов приводит к увеличению желания людей снова взаимодействовать с роботом [11].Хотя есть много данных, показывающих, что невербальные выражения роботов играют важную роль в общении между человеком и роботом, также сообщается, что небольшие различия в выражениях могут привести к передаче значительной дезинформации [12]. Таким образом, есть еще возможности для дальнейшего исследования реализации выражения лица робота и человеческого восприятия таких выражений.

Широко признано, что мимика важна для объективной и ясной оценки человеческих эмоций.В 19 веке Дарвин и Проджер (1998) уже описали, как выражения лица связаны с определенными эмоциями [13]. Впоследствии Ekman et al. (1987) предположили, что выражения лица универсальны, и классифицировали шесть типов основных эмоций по разным выражениям лица [14]. Рассел (1980) объяснил соответствие мимики и эмоций, используя двумерные аффективные шкалы: валентность (от положительного к отрицательному) и возбуждения (от высокого к низкому) [15]. Все это исследование было сосредоточено на сопоставлении выражений лица с основными эмоциями, предполагая, что существуют определенные паттерны активации лицевых мышц для каждого эмоционального выражения, и что другие люди могут воспринимать эти эмоции, читая эти паттерны.Этот метод сопоставления выражений лица с определенными эмоциями также использовался в исследованиях, которые позволяют роботам передавать свои эмоции людям. Бризил (2003) был пионером исследования машин, имитирующих эмоциональные выражения, аргументируя важность мимики и взгляда для социального робота [16]. Более поздние гуманоидные роботы, такие как Kobian, Flobi, Bert2 и iCub, также будут использовать этот метод картирования, при этом все четыре имеют черты лица, похожие на человеческие, что позволяет выражать основные эмоции [17–20].Роботы-андроиды, разработанные нашей исследовательской группой, такие как Geminoid, сделали еще один шаг вперед, с реалистичным внешним видом, созданным за счет использования кожи из силикона и оригинального исполнительного механизма для лица [21]. Это позволило андроиду выражать эмоции с помощью мимики почти до человеческого уровня [22].

Недавнее исследование выявило несколько случаев, в которых эмоции нельзя было четко отличить от выражения лица [23]. Meeren, Heijinsbergen и Gelder (2005) сообщили, что эмоциональное восприятие затрудняется, когда выражение лица отличается от выражения тела (например, сердитое лицо, но испуганная поза тела или наоборот) [24].Ван ден Сток, Ригхарт и Гелдер (2007) также сообщили, что на восприятие эмоций от выражения лица сильно влияет поза тела [25]. Aviezer, Trope и Todorov (2012) обнаружили, что, когда участники демонстрировали пиковые экспрессивные реакции на выигрыш и проигрыш очков в профессиональных теннисных матчах с высокими ставками, участникам было трудно правильно определить, была ли эмоция положительной или отрицательной (т. Е. Победа или потеря) только через сильные выражения лица, однако они могли воспринимать эмоции, когда они наблюдались телом [26].Aviezer et al. заявили, что, хотя лица были по своей сути неоднозначными, зрители ошибочно сообщили о восприятии валентности лица, и этот процесс, казалось, был автоматическим, поскольку участники мало знали о фактической двусмысленности лица и первоначальном диагностическом источнике валентности. Кроме того, более поздние исследования также показали, что о сильных эмоциях нельзя судить только по выражению лица [27].

Было обнаружено, что люди распознают эмоции лица, неосознанно рассматривая другие факторы, помимо выражения лица.В предыдущих исследованиях роботов, у которых есть функции эмоционального выражения, выражения лица использовались для передачи эмоций, исходя из предположения, что выражения лица однозначно соответствуют определенным эмоциям. Таким образом, до сих пор не исследовано, могут ли роботы выражать неоднозначные выражения лица без четкой валентности, которые иногда демонстрируют люди, и как они выглядят. Кроме того, также не исследовалось, можно ли четко определить эмоциональную валентность робота по таким выражениям, добавив выражения тела.

В этой статье мы проверяем следующее: 1) какое выражение лица у андроида неразличимо (неоднозначно) по шкале от положительных до отрицательных эмоций? И 2) с неотличимым выражением лица решают ли позы и движения двусмысленность лица? Мы считаем, что исследование двусмысленности, выражаемой мимикой андроида, и четких эмоциональных выражений (положительных и отрицательных), достигаемых за счет добавления модальности тела, может помочь реализовать беспрепятственное общение между социальными роботами и людьми.

Здесь мы представляем выражения лица, позы и движения андроида, используемого для экспериментов. Поскольку каждый компонент тела андроида можно контролировать индивидуально, мы провели три пошаговых эксперимента и онлайн-опросы. В эксперименте 1 мы проверили выражения лица, которые нельзя четко разделить на положительные или отрицательные, а в экспериментах 2 и 3 мы подтвердили возможность четко воспринимать неоднозначные выражения лица андроида, добавляя позы или движения.Чтобы исследовать восприятие только пикового момента эмоциональных выражений андроида, мы показали участникам эксперимента 2 фотографии поз. Затем, чтобы исследовать восприятие практических эмоциональных выражений, мы показали участникам эксперимента 3 видеоролики с движениями. Для оценки воспринимаемой эмоции мы использовали эмоциональное состояние, которое состоит из двух измерений, валентности (положительное-отрицательное) и интенсивности (высокое-низкое), что часто используется в психологических исследованиях [28].

Материалы и методы

Мы использовали разработанный нами мобильный андроид, похожий на ребенка под названием ibuki [29], который имеет высоту 120 см и состоит из двух частей — подвижного элемента (нижняя часть тела, которая содержит линейный сустав, который создает вертикальное движение верхней части тела) [30] и верхней части тела, оба рассчитаны на основе размеров 10-летнего японского мальчика.Для внешнего вида лицо и руки покрыты силиконовой кожей. Электродвигатель приводит в движение каждое из 47 шарниров, а в качестве источника питания используются мобильные аккумуляторы.

Протокол был одобрен комитетом по этике исследований с участием людей в Высшей школе инженерных наук Университета Осаки (№ R1–6). Мы набрали отдельные образцы участников с помощью Amazon Mechanical Turk. Количество участников в каждой оценке следующее: 94 человека в эксперименте 1 (41 женщина и 53 мужчины, средний возраст (M) = 35.5 лет, стандартное отклонение (SD) = 10,72), 114 человек в эксперименте 2 (44 женщины и 70 мужчин, M = 34,9, SD = 9,93) и 114 человек в эксперименте 3 (53 женщины и 61 мужчина, M = 35,4. , SD = 9,92).

В эксперименте 1 участникам было предложено ответить на следующие два вопроса, соответствующие эмоциональному состоянию, состоящему из двух измерений: валентности и интенсивности, после просмотра выражений лица ibuki :

1. Чтобы оценить эмоции лица робота (от отрицательной до положительной валентности) по шкале от -4 до 4.
2. Оценить интенсивность выражения лица робота по шкале от 1 до 9.

В экспериментах 2 и 3 участников просили посмотреть фотографию или фильм, на котором показан момент реакции ибуки на результат игры, и было предложено угадать, выиграл ли ибуки игру, по выражению лица. . В дополнение к вопросам из Эксперимента 1 были добавлены еще два вопроса (интерпретация результата игры и подобие человека):

1. Чтобы угадать, думают ли они, что робот выиграл или проиграл игру.
2. Оценить эмоцию лица робота (валентность от отрицательной до положительной) по шкале от -4 до 4.
3. Оценить интенсивность выражения лица робота по шкале от 1 до 9.
4. Оценить человеческое выражение лица робота по шкале от 1 до 9.

Вопрос о человеческом подобии был добавлен, чтобы подтвердить, что человеческое подобие ibuki не повлияло на оценку валентности, поскольку позы и движения были созданы авторами вручную.

Процедура

В эксперименте 1 мы исследовали, существуют ли неоднозначные выражения лица, которые нельзя определить только по выражению лица. Для выражения лица мы создали девять выражений лица, а именно: гнев, отвращение, страх, счастье, печаль, удивление, презрение, нейтральный, которые являются репрезентативными эмоциями в исследованиях выражения лица, и интенсивность. Для выражений лица, кроме интенсивных, мы использовали исполнительные механизмы в соответствии с Системой кодирования эмоциональных движений лица, которая объясняет характеристики реальных движений лица человека.Для интенсивного мы создали интенсивное выражение лица как выражение высокой мышечной активности, которое выражает волнение сразу после того, как был определен результат игры. Он был создан, чтобы выглядеть как эмоция, при которой глаза сильно закрыты, а рот выражает крик (см. Рис. 1), на основе статьи Aviezer et al. [26].

Из этих восьми выражений, кроме нейтрального, мы выбрали одно выражение лица с самой высокой энтропией валентности, чтобы использовать его в экспериментах 2 и 3.Поскольку энтропия — это физическое свойство, которое представляет состояние беспорядка системы, для этого исследования мы определили неразличимое (неоднозначное) выражение лица как имеющее самую высокую энтропию среди распределений валентности лица. Энтропия S каждого выражения лица вычисляется по следующему уравнению: (1) где x _i = {−4, −3, ⋯, 3, 4} — это возможная валентность лица, P ( x _i ) — вероятность того, что валентность лица равна оценен как x _i .Метод расчета более подробно описан в Приложении S1. В эксперименте 1 одна фотография восьми эмоций (размером 350 x 450 пикселей) отображалась рядом с нейтральным лицом на каждой странице в случайном порядке. После каждого просмотра участников просили ответить на валентность и интенсивность лица, отвечая на два вопроса, упомянутых в разделе «Материалы и методы», с учетом того, что валентность и интенсивность нейтрального лица были 0 и 1, соответственно.

Вместе с выражением лица с наивысшей энтропией в Эксперименте 1 мы сфотографировали 15 типов позы с помощью ibuki для Эксперимента 2.Кроме того, мы сняли на видео 30 видов движений, выполненных Ибуки . Во-первых, мы построили три позы рук (AP; обозначены как A, B и C) и пять углов головы (HA; обозначены как -43, -17, 0, 17 и 43, которые являются градусами наклона головы в сагиттальной плоскости. ). HA состоит из угла шейного сустава θ ₁ и угла талии θ ₂ , как показано на рис. 2. В таблице 1 показаны углы головы, шеи и талии.

Во-вторых, мы создали 30 движений, объединив предыдущие 15 поз и два типа вертикальных движений (VM) верхней части тела: одно — движение вверх на +40 мм, другое — движение вниз на -40 мм (VM; обозначено как 40 и -40).Затем мы разместили две камеры — впереди и под углом 40 градусов по диагонали к ibuki — чтобы снимать фотографии и видео эмоциональных выражений ibuki . Обе камеры были установлены на высоте 100 см, предполагая положение взрослого на коленях, смотрящего на ребенка на расстоянии 140 см (рис. 3). За ибуки был нейтральный зеленый экран. Для эксперимента 2 мы сделали по две фотографии каждой из поз ibuki с переднего и диагонального углов, в результате чего было получено 30 фотографий. На рис. 4 показаны 15 поз спереди.Для эксперимента 3 мы взяли по два видеоролика каждого движения с переднего и диагонального углов, в результате получилось 60 видеороликов. Каждый фильм был отредактирован до трех секунд. Первые 0,5 секунды фильма показали ибуки в нейтральной позе перед движением к целевой позе. Опять же, одно и то же фиксированное выражение лица использовалось как в эксперименте 2, так и в эксперименте 3.

В экспериментах 2 и 3 мы исследовали, можно ли различить неотличимое выражение лица, добавив позы и движения тела.Участников попросили посмотреть фотографии или фильмы. Чтобы исключить влияние на оценку валентности из-за изменения точки зрения, одна группа участников (57 человек) видела фотографии только переднего ракурса, а другая группа участников (57 человек) смотрела фотографии, сделанные под диагональным углом. Чтобы участники могли понять содержание вопросов, мы использовали контекст, в котором оценивается реакция ребенка-андроида в момент, когда принимается решение о выигрыше или проигрыше в игре. В начале каждой оценки в качестве эталона указывалась нейтральная вертикальная поза ибуки .В обоих экспериментах фотография или фильм отображались на каждой странице в случайном порядке одна за другой. После каждого просмотра участникам предлагалось ответить на четыре вышеупомянутых вопроса (интерпретация результата игры, валентность лица, интенсивность и сходство с человеком).

Для обработки данных каждого эксперимента только участники, которые правильно ответили на вопросы проверки манипуляции, засчитывались как действительные ответы (в этом вопросе участникам предлагалось ответить с определенным баллом, как было указано в фильме, чтобы проверить, правильно ли участники смотрели фильмы).Кроме того, в эксперименте 2 нейтральная поза с нейтральным лицом, которая сначала показывалась в качестве эталона, была показана дважды во время задания, и участники, оценившие валентность нейтральной позы как -4 или 4, исключали свои ответы (в результате в 10 исключениях). В эксперименте 3 фильм с условием HA / AP / VM: -17 / A / 40 был показан трижды во время выполнения задания, и участники, давшие ответы с разницей более чем в пять баллов, были исключены (что привело к 23 исключениям).

Анализ

В эксперименте 1 было проанализировано распределение валентности и интенсивности, чтобы проверить характеристики мимики ibuki .Затем мы вычислили энтропию валентностей лица каждого выражения, чтобы проверить неразличимые выражения лица, которые имеют высокую энтропию.

В эксперименте 2 были проанализированы средние валентности и энтропия лица, чтобы проверить влияние выражений тела андроидов. Двухфакторный дисперсионный анализ с повторными измерениями (ANOVA) проводился с HA и AP как двумя факторами внутри субъектов. Уровень значимости был установлен на уровне 0,05. Было сообщено, что частичное возведение эта-квадрата ( η _p ² ) демонстрирует размер эффекта в ANOVA.Затем был проведен тест HSD Тьюки (тест HSD) для множественных сравнений, чтобы проверить нашу гипотезу о том, что добавление поз или движений способствует четкому восприятию неоднозначного выражения лица. Кроме того, был рассчитан процент, который оценивается как и в каждой позе, чтобы проверить различимость лица по выражению лица.

Поскольку андроид может управлять каждым компонентом тела индивидуально, например. выражение лица, углы головы и позы рук — вместо того, чтобы сочетаться с другими суставами и другими частями тела, такими как люди, позы и движения ibuki не могут быть гарантированы интенсивными и похожими на человеческие.Поэтому мы рассчитали корреляции между валентностью лица с интенсивностью и подобием человека, чтобы подтвердить, было ли влияние интенсивности и подобия человека на оценку валентности лица небольшим или нет.

В эксперименте 3 мы проанализировали данные, следуя той же процедуре анализа, что и в эксперименте 2.

Результаты

Эксперимент 1

На рис. 5 показано распределение оцененной валентности лица для восьми эмоций в эксперименте 1. Горизонтальная ось показывает оцененную валентность лица (от -4 до 4), а вертикальная ось показывает нормализованное количество ответов.Пунктирная линия гистограммы показывает среднюю валентность лица. Чтобы выбрать наиболее неоднозначное лицо, мы вычислили энтропию каждого распределения, которая отображается в верхнем левом углу гистограммы. Самый высокий был интенсивным (3,032). С этим результатом мы решили использовать интенсивное как неоднозначное выражение лица для следующих экспериментов.

Рис. 5. Распределение оцененной валентности лица в эксперименте 1.

Горизонтальная ось показывает оцененную валентность лица (от -4 до 4), а вертикальная ось показывает нормализованное количество ответов.Пунктирная линия показывает среднюю валентность лица. Энтропия показана в верхнем левом углу каждой гистограммы.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0254905.g005

На рис. 6 показано распределение оцененной интенсивности лица для восьми эмоций в эксперименте 1. Как и в предыдущем результате валентности (рис. 5), горизонтальная ось показывает оцененную интенсивность лица (от 1 до 9), а вертикальная ось показывает нормализованное количество эмоций. ответы. Пунктирная линия на гистограмме показывает среднюю интенсивность лица.

Рис. 6. Распределение оцененной интенсивности лица в эксперименте 1.

Горизонтальная ось показывает оцененную интенсивность лица (от 1 до 9), а вертикальная ось показывает нормализованное количество ответов. Пунктирная линия показывает среднюю интенсивность лица.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0254905.g006

Эксперимент 2

В эксперименте 2 участникам были показаны фотографии поз ibuki , чтобы исследовать только восприятие пикового момента эмоционального выражения.Мы подтвердили, что позы способствуют восприятию неотличимого выражения лица. На рис. 7 показано распределение оцененной валентности лица в эксперименте 2. Горизонтальная ось показывает валентность лица, оцененную участниками, а вертикальная ось показывает нормализованное количество ответов для каждой позы. Гистограмма красной линии показывает результат интенсивных выражений лица в Эксперименте 1 в качестве ориентира. Мы вычислили энтропию каждого распределения, которая показана в верхнем левом углу гистограммы.Самый высокий был -43 / B, а самый низкий — 0 / A.

Рис. 7. Распределение оцененной валентности лица в эксперименте 2.

Горизонтальная ось показывает оцененную валентность лица (от -4 до 4), а вертикальная ось показывает нормализованное количество ответов. Пунктирная линия показывает среднюю валентность лица. Красная линия на гистограмме показывает результат интенсивных выражений лица в Эксперименте 1 в качестве ориентира. Энтропия показана в верхнем левом углу каждой гистограммы.

https: // doi.org / 10.1371 / journal.pone.0254905.g007

Чтобы исследовать, влияет ли HA и AP на разницу средних значений валентностей лица, мы выполнили двусторонний дисперсионный анализ ANOVA с повторными измерениями с HA и AP. Для оценки валентности лица были существенные основные эффекты HA ( F (4, 113) = 23,86, p <0,001, η _p ² = 0,034) и AP ( F (2, 113) = 86,16, p <0,001, η _p ² = 0.202), а также наблюдался значительный эффект взаимодействия HA / AP ( F (8, 113) = 9,89, p <0,001, η _p ² = 0,055). Затем мы провели тест HSD, чтобы проверить разницу средних значений для 15 поз. Таблица B в приложении S1 показывает средние различия для каждой позы. Поза с самой высокой валентностью (наиболее позитивно воспринимаемая) была HA: -17 градусов и AP: A (рис. 8a, среднее значение = 1,89, стандартная ошибка = 0,19), в то время как поза с самой низкой валентностью (наиболее негативно воспринимаемая) была HA: 43 градуса и AP: C (Рис. 8b, M = -1.40, SE = 0,22), со значительной разницей в 3,29 между этими двумя позами ( p <0,001).

Рис. 8. Две репрезентативные позы, которые имеют различимые выражения лица за счет добавления выражений тела.

(a) Поза -17 / A при наивысшей валентности лица / (b) Поза 43 / C при самой низкой валентности лица.

https://doi.org/10.1371/journal.pone.0254905.g008

Таблица 2 показывает процент людей, которые оценили каждую позу как , выиграли в Эксперименте 2.AP: A был оценен как выиграл между 54,1% и 83,7%, в отличие от AP: B и AP: C были оценены как проигравшие (менее 50%). Результат также согласуется с тенденцией оценки валентности лица.

Если посмотреть на HA: -17, максимальное значение (83,7%) было под AP: A, напротив, то же самое HA: -17 было также минимальным значением (27,6%) под AP: C. Разница в 56,1 балла между AP: A и AP: C даже с одинаковым HA.

На рис. A и B в приложении S1 показано распределение интенсивности лица и сходства с человеком в эксперименте 2.Общее среднее значение интенсивности составило 6,14 при SE = 0,04, а сходство с человеком — 6,43 при SE = 0,04. Кроме того, валентность лица имела низкую корреляцию с интенсивностью ( r = 0,163, p <0,001) и человеческим сходством ( r = 0,138, p <0,001).

Эксперимент 3

В эксперименте 3 участникам были показаны фильмы с движениями ibuki , чтобы исследовать восприятие эмоциональных выражений. Мы подтвердили, что движения способствуют восприятию неразличимого выражения лица.На рис. 9 показано распределение оцененной валентности лица для состояния VM: 40 и -40 мм в эксперименте 3. Горизонтальная ось показывает валентность лица, оцененную участниками, а вертикальная ось показывает нормализованное количество ответов для каждого движения. Гистограмма красной линии показывает результат интенсивного выражения лица в Эксперименте 1 в качестве ориентира. Мы вычислили энтропию каждого распределения, которая показана в верхнем левом углу гистограммы. Самый высокий был -43 / C / -40, а самый низкий — 43 / A / 40.

Рис. 9. Распределение оцененной валентности лица в эксперименте 3.

Горизонтальная ось показывает валентность лица, оцененную участниками, а вертикальная ось показывает нормализованное количество ответов на каждое движение. Пунктирная линия показывает среднюю валентность лица. Красная линия на гистограмме показывает результат интенсивного выражения лица в Эксперименте 1 в качестве ориентира. Энтропия показана в верхнем левом углу каждой гистограммы.

https: // doi.org / 10.1371 / journal.pone.0254905.g009

Чтобы выяснить, влияет ли HA, AP и VM на разницу средних значений валентности лица, мы провели трехсторонний дисперсионный анализ ANOVA с повторными измерениями с HA, AP и ВМ. Для оценки валентности лица были существенные основные эффекты для всех трех: HA ( F (4, 113) = 11,68, p <0,001, η _p ² = 0,020), AP ( F (2, 113) = 52,82, p <0.001, η _p ² = 0,044) и VM ( F (1,113) = 17,35, p <0,001, η _p ² = 0,007 ). Также наблюдались значительные эффекты взаимодействия HA / AP ( F (8, 113) = 3,29, p = 0,001, η _p ² = 0,011) и AP / VM ( F (2, 113) = 3,99, p = 0,021, η _p ² = 0.003). С другой стороны, не было обнаружено значимости в HA / VM ( F (4, 113) = 0,48, p = 0,748, η _p ² = 0,001) или HA / AP / VM ( F (8, 113) = 0,57, p = 0,806, η _p ² = 0,002).

Таким образом, мы провели тесты HSD Тьюки, чтобы проверить разницу средних значений при каждом эффекте взаимодействия HA / AP и AP / VM. Результат HA / AP показан в Таблице C в Приложении S1, а AP / VM показан в Таблице D в Приложении S1.При условии HA и AP, самое высокое валентное движение было HA: 0 градусов и AP: A (M = 1,28, SE = 0,18), в то время как самое низкое валентное движение было HA: 43 градуса и AP: B (M = -1,14). , SE = 0,17), со значительной разницей в 2,42 между этими двумя движениями ( p <0,001). Также при условии AP и VM наибольшее движение валентности было AP: A и VM: 40 мм (M = 0,90, SE = 0,12), в то время как движение самой низкой валентности было AP: B и VM: -40 мм (M = -0,69, SE = 0,12), со значительной разницей в 1.59 между этими двумя движениями ( p <0,001).

Таблица 3 показывает процент людей, которые оценили каждое движение как , выигравших в Эксперименте 3.

Как и в эксперименте 2, разные AP приводят к совершенно противоположной оценке результата игры. Например, для HA: 17 существует разрыв в 39,5 пункта между A / 40 (63,2%) и B / 40 (23,7%) и разрыв в 51,3 пункта между A / -40 (65,8%) и B / -40 ( 14,5%).

На рис. C и D в приложении S1 показано распределение интенсивности лица и сходства с человеком в эксперименте 3.Общее среднее значение интенсивности составило 6,00 с SE = 0,04, а сходство с человеком — 6,02 с SE = 0,04. Кроме того, валентность лица имела низкую корреляцию с интенсивностью ( r = 0,164, p <0,001) и человеческим сходством ( r = 0,196, p <0,001).

Обсуждение

В прошлом исследования роботов, выражающих эмоции, основывались на предположении, что определенное выражение эквивалентно определенной эмоции (например, улыбка означает счастье).Однако не проводилось исследования того, могут ли роботы также выражать неоднозначные выражения лица без четкой валентности. Кроме того, в отношении неоднозначных выражений лица не проводилось исследований, может ли добавление таких выражений, как выражение тела, сделать эмоциональную валентность робота более понятной для людей.

В эксперименте 1 мы подтвердили, что распределение валентности и интенсивности различается в зависимости от выражений эмоций на лице. В частности, согласно результатам энтропии лицевых валентностей, участники не могли различить лицевую валентность сильной эмоции как положительную или отрицательную.Предыдущее исследование Aviezer et al. обнаружили, что трудно судить о валентности интенсивных выражений лица, когда можно увидеть только выражение лица [26]. Наш эксперимент подтверждает это явление на примере андроидов. Гистограмма лицевой валентности сильных эмоций на рис. 5, кажется, имеет два пика с обеих сторон: положительный (1) и отрицательный (-3). Мы полагаем, что это связано с тем, что участники в основном были разделены на две группы, которые положительно или отрицательно восприняли интенсивное выражение лица.Таким образом, энтропия напряженности получила наивысшее значение из восьми эмоций.

В экспериментах 2 и 3 было обнаружено, что и позы, и движения тела изменяли лицевую валентность сильной эмоции и вносили свой вклад в более низкую энтропию при оценке валентности. Другими словами, позы и движения могут улучшить восприятие неоднозначного выражения лица. Как упоминалось в результате, максимальная разница в средних валентностях лица составила 3,29 для позы и 2,42 для движения.Хотя количество выражений лица и поз, использованных в эксперименте, различается, для справки, эти средние различия так же близки, как средняя разница в 2,3 балла в предыдущем исследовании на людях, проведенном Aviezer et al., В котором они обменялись выигрышем и проигрышем. позы тела против напряженного лица в теннисном матче. Глядя на гистограммы эмоциональных значений лица на рис.7 эксперимента 2, при позах, которые имели более низкую энтропию, чем у интенсивного выражения лица в эксперименте 1, например -17 / A (0.486 ниже) и 0 / A (на 0,556 ниже), эти распределения имели только односторонний пик. С другой стороны, в позах, которые имели немного более низкую энтропию, таких как -43 / B и -17 / B, эти распределения все еще имели два пика как с положительной, так и с отрицательной стороны, как в эксперименте 1. Однако -17 / B / — 40 (движение -17 / B с VM: -40), как правило, воспринималось более негативно из-за эффекта нисходящего вертикального движения в Эксперименте 3. Таким образом, -17 / B / -40 имело еще более низкую энтропию, чем это эксперимента 2.

Из значений η _p ² в ANOVA, мы можем сделать вывод, что на оценки участников больше всего повлияли AP, затем HA и, наконец, VM.Наши результаты согласуются с несколькими предыдущими исследованиями выражения человеческих эмоций. Что касается AP, когда руки расположены вертикально вверх или движутся вверх от тела, поза имеет тенденцию восприниматься как радость [31, 32], а радость соответствует положительной валентности [15]. Что касается HA, то поднятый угол головы ассоциируется с положительными эмоциями, такими как радость [33]. Что касается VM, восходящее движение верхней части тела соответствует счастью, а опускающееся движение тела соответствует грусти [34]. Однако в этом исследовании мы контролировали только смещение, а не скорость и ускорение движения.Было обнаружено, что человеческое восприятие роботов подвергается отрицательному воздействию, если роботы, подобные человеку, совершают роботоподобные движения, которые противоречат его внешнему виду [35]. Это может быть причиной того, что виртуальная машина идет последней. Движение, в том числе то, насколько быстро и плавно движется человек или андроид, считается одним из важных факторов распознавания эмоций [36].

Поскольку эффекты взаимодействия между AP и HA, а также AP и VM были подтверждены на основе результатов ANOVA, мы утверждаем, что разработчики роботов не должны отдельно проектировать выражения лица от выражений тела при проектировании роботов для приложения взаимодействия человека с роботом, поскольку есть выражения, которые нельзя отличить только по мимике, например сильные эмоции, обсуждаемые в этой статье.Сильные эмоции влияют на принятие человеческими решениями социальных решений [37], улучшение памяти [38] и восприятие времени [39]. Точно так же ожидается, что сильные эмоции роботов улучшат отношения между людьми и роботами [40].

Одним из ограничений этого исследования было то, что ibuki был основан на молодом азиатском ребенке мужского пола. В прошлых исследованиях распознавания человеческих эмоций сообщалось, что возраст, пол и этническая принадлежность могут влиять на эмоциональное восприятие [41, 42].Следовательно, необходимо продолжить изучение того, как наши открытия применимы к другим обычным гуманоидам и роботам во всем мире. Предыдущие исследования на людях показали, что люди могут воспринимать эмоции даже при отображении выражений лица или движений тела, отображаемых при помощи точечного света [5, 43]. Мы ожидаем, что эта возможность также применима для эмоционального восприятия лиц роботов.

Заключение

В этой статье мы провели три эксперимента по управлению компонентами лица и тела андроида.В эксперименте 1 мы подтвердили выражение лица без четкой валентности. Судя по энтропии валентного распределения, интенсивное выражение лица было наиболее неоднозначным. Затем мы проверили, может ли добавление поз или движений сделать валентность лица андроида более понятной для людей в экспериментах 2 и 3. Мы подтвердили возможность четкого восприятия интенсивного выражения лица андроида, добавив позы или движения.

Ссылки

1. 1.Адамс РБ младший, Клек РЭ. Влияние прямого и отведенного взгляда на восприятие эмоций, передаваемых на лице. Эмоции. 2005; 5 (1): 3.
2. 2. Мутлу Б., Канда Т., Форлицци Дж., Ходгинс Дж., Исигуро Х. Механизмы разговорного взгляда для человекоподобных роботов. Транзакции ACM в интерактивных интеллектуальных системах (TiiS). 2012; 1 (2): 1–33.
3. 3. Шейхолеслами С, Мун А, Крофт Э.А. Совместные жесты для промышленности: изучение эффективности конфигураций рук роботов при выражении учебных жестов для взаимодействия человека и робота.Международный журнал исследований робототехники. 2017; 36 (5-7): 699–720.
4. 4. Thepsoonthorn C, Ogawa Ki, Miyake Y. Связь между невербальным поведением робота и симпатией человека, основанная на личности человека. Научные отчеты. 2018; 8 (1): 1–11.
5. 5. Биде-Ильдей С., Декатуар А., Гил С. Распознавание эмоций по дисплеям с точечным освещением лица. Границы психологии. 2020; 11: 1062.
6. 6. Аткинсон А.П., Диттрих У.Х., Геммелл А.Дж., Янг А.В.Восприятие эмоций от динамических и статических выражений тела на точечных и полноэкранных дисплеях. Восприятие. 2004. 33 (6): 717–746.
7. 7. Тровато Г., Киши Т., Эндо Н., Зекка М., Хашимото К., Таканиши А. Межкультурные перспективы эмоционально-выразительной гуманоидной роботизированной головы: распознавание выражений лица и символов. Международный журнал социальной робототехники. 2013. 5 (4): 515–527.
8. 8. Erden MS. Эмоциональные позы для робота-гуманоида нао. Международный журнал социальной робототехники.2013. 5 (4): 441–456.
9. 9. Дешмук А, Кренен Б, Винчиарелли А, Фостер МЭ. Формирование жестов роботов для формирования восприятия пользователей: влияние амплитуды и скорости на оценки удачливости. В: Материалы 6-й Международной конференции по взаимодействию человека и агента; 2018. с. 293–300.
10. 10. Розенталь-фон дер Пюттен AM, Кремер NC, Херрманн Дж. Влияние человекоподобного и специфичного для роботов аффективного невербального поведения на восприятие, эмоции и поведение. Международный журнал социальной робототехники.2018; 10 (5): 569–582.
11. 11. Кедзерский Ю., Мушинский Р., Цолль С., Алексей А., Фронткевич М. EMYS — эмоциональная голова социального робота. Международный журнал социальной робототехники. 2013. 5 (2): 237–249.
12. 12. Циурти К., Вайс А., Вак К., Винче М. Мультимодальная интеграция эмоциональных сигналов от голоса, тела и контекста: влияние (не) конгруэнтности на распознавание эмоций и отношение к роботам. Международный журнал социальной робототехники. 2019; 11 (4): 555–573.
13. 13.Дарвин Ч., Проджер П. Выражение эмоций у человека и животных. Oxford University Press, США; 1998.
14. 14. Экман П., Фризен В.В., О’салливан М., Чан А., Диакоянни-Тарлацис I, Хайдер К. и др. Универсальность и культурные различия в суждениях о выражении эмоций на лице. Журнал личности и социальной психологии. 1987; 53 (4): 712. pmid: 3681648
15. 15. Рассел Дж. Окружающая модель аффекта. Журнал личности и социальной психологии.1980; 39 (6): 1161.
16. 16. Бризил К. Эмоции и общительные роботы-гуманоиды. Международный журнал человеко-компьютерных исследований. 2003. 59 (1-2): 119–155.
17. 17. Zecca M, Mizoguchi Y, Endo K, Iida F, Kawabata Y, Endo N, et al. Выражение эмоций всего тела для робота-гуманоида KOBIAN — предварительные эксперименты с различными эмоциональными паттернами -. В: RO-MAN 2009 — 18-й международный симпозиум IEEE по интерактивному общению между роботами и людьми. IEEE; 2009. с. 381–386.
18. 18. Lütkebohle I, Hegel F, Schulz S, Hackel M, Wrede B, Wachsmuth S и др. Голова антропоморфного робота Билефельда «Флоби». В: Международная конференция IEEE по робототехнике и автоматизации, 2010 г. IEEE; 2010. с. 3384–3391.
19. 19. Базо Д., Вайдьянатан Р., Ленц А., Мелхуиш С. Дизайн и тестирование гибридного выразительного лица для гуманоидного робота. В: Международная конференция IEEE / RSJ по интеллектуальным роботам и системам, 2010 г. IEEE; 2010. с. 5317–5322.
20. 20.Чурамани Н., Круз Ф., Гриффитс С., Баррос П. iCub: изучение выражений эмоций с использованием человеческого вознаграждения. Препринт arXiv arXiv: 200313483.
21. 21. Исигуро Х. Андроидная наука. В: Робототехнические исследования. Springer; 2007. с. 118–127.
22. 22. Беккер-Асано К., Исигуро Х. Оценка эмоций на лице робота-андроида Геминоид Ф. В: Семинар IEEE 2011 года по эмоциональному вычислительному интеллекту (WACI). IEEE; 2011. с. 1–8.
23. 23. Бартнек К., Райхенбах Дж.Тонкие эмоциональные выражения синтетических персонажей. Международный журнал человеко-компьютерных исследований. 2005. 62 (2): 179–192.
24. 24. Мерен Х. К., ван Хейнсберген С. К., де Гельдер Б. Быстрая перцептивная интеграция выражения лица и эмоционального языка тела. Труды Национальной академии наук. 2005. 102 (45): 16518–16523.
25. 25. Ван ден Сток Дж., Ригхарт Р., Де Гелдер Б. Выражение тела влияет на распознавание эмоций по лицу и голосу.Эмоции. 2007; 7 (3): 487.
26. 26. Авиезер Х., Троп Й., Тодоров А. Телесные сигналы, а не выражения лица, различают сильные положительные и отрицательные эмоции. Наука. 2012. 338 (6111): 1225–1229.
27. 27. Witkower Z, Трейси JL. Телесная коммуникация эмоций: доказательства экстрафациальных поведенческих выражений и доступных систем кодирования. Обзор эмоций. 2019; 11 (2): 184–193.
28. 28. Андерсон А.К., Кристофф К., Стаппен И., Паниц Д., Гахремани Д., Гловер Г. и др.Диссоциированные нейронные представления об интенсивности и валентности человеческого обоняния. Природа нейробиологии. 2003. 6 (2): 196–202. pmid: 12536208
29. 29. Проект симбиотического взаимодействия человека и робота JST ERATO Ishiguro. Улучшение человекоподобных разговоров в роботах-гуманоидах — Развитие похожего на ребенка андроида со способностью двигаться -; 2018. Доступно по ссылке: https://www.jst.go.jp/pr/announce/20180731-2/index_e.html.
30. 30. Яги С., Исэ Н, Ю С., Наката Ю., Накамура И., Исигуро Х.Восприятие эмоциональной походки мобильного робота-гуманоида с помощью вертикальных колебаний. В: Компаньон Международной конференции ACM / IEEE 2020 года по взаимодействию человека и робота. HRI’20. Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: Ассоциация вычислительной техники; 2020. стр. 529–531. Доступно по ссылке: https://doi.org/10.1145/3371382.3378319.
31. 31. Де Мейер М. Вклад общих характеристик движения тела в атрибуцию эмоций. Журнал невербального поведения. 1989. 13 (4): 247–268.
32. 32. Брутто М.М., Крейн Е.А., Фредриксон Б.Л. Методика оценки телесного выражения эмоций. Журнал невербального поведения. 2010. 34 (4): 223–248.
33. 33. Миньо А., Чаудхури А. Многоликая нейтральность лица: наклон головы и восприятие доминирования и эмоций. Журнал невербального поведения. 2003. 27 (2): 111–132.
34. 34. Шафир Т., Цачор Р.П., Велч КБ. Регулирование эмоций посредством движения: уникальные наборы характеристик движения связаны с основными эмоциями и усиливают их.Границы психологии. 2016; 6: 2030.
35. 35. Сайгин А.П., Чаминад Т., Ишигуро Х., Драйвер Дж., Фрит С. То, чего не должно быть: предсказательное кодирование и сверхъестественная долина в восприятии действий человека и гуманоидных роботов. Социальная когнитивная и аффективная нейробиология. 2012. 7 (4): 413–422.
36. 36. Гловински Д., Даэль Н., Камурри А., Вольпе Г., Мортильяро М., Шерер К. К минимальному представлению аффективных жестов. IEEE Transactions on Affective Computing.2011. 2 (2): 106–118.
37. 37. Winston JS, Strange BA, O’Doherty J, Dolan RJ. Автоматические и преднамеренные реакции мозга при оценке достоверности лиц. Природа нейробиологии. 2002. 5 (3): 277–283.
38. 38. Хаманн С. Когнитивные и нейронные механизмы эмоциональной памяти. Тенденции когнитивных наук. 2001. 5 (9): 394–400.
39. 39. Droit-Volet S, Meck WH. Как эмоции окрашивают наше восприятие времени. Тенденции в когнитивных науках.2007. 11 (12): 504–513.
40. 40. Тилман М., Нееринкс М., Мейер Дж. Дж., Луйье Р. Адаптивное эмоциональное выражение при взаимодействии робота и ребенка. В: 2014 9-я Международная конференция ACM / IEEE по взаимодействию человека и робота (HRI). IEEE; 2014. с. 407–414.
41. 41. Хустис О., Килиаридис С. Гендерные и возрастные различия мимики. Европейский журнал ортодонтии. 2009. 31 (5): 459–466.
42. 42. Джек Р. Э., Гаррод О. Г., Ю Х, Калдара Р., Шинс П. Г..Выражение эмоций на лице не является универсальным в культурном отношении. Труды Национальной академии наук. 2012. 109 (19): 7241–7244.
43. 43. Соколов А.А., Зейдман П., Эрб М., Поллик Ф. Э., Фоллгаттер А. Дж., Рывлин П. и др. Цепи мозга, сигнализирующие об отсутствии эмоций на языке тела. Труды Национальной академии наук. 2020; 117 (34): 20868–20873. pmid: 32764147

Узнайте, как расшифровывать язык тела и психологию человека, анализировать жесты, невербальную коммуникацию и выражения лица, обнаруживать ложь и сигналы опасности: Сильва, Джо: 97816

357: Amazon.com: Книги