Исчезнувшие. Судьбы женщин, переживших побои и унижение
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Исчезнувшие
Судьбы женщин, переживших побои и унижение
Мариам Кочарян
Житель дагестанского города Кизляр напился, выследил сбежавшую от него беременную жену и зарезал ее вместе с тещей. Это случилось в октябре. Против 38-летнего мужчины возбудили уголовное дело. Сейчас он находится под стражей. Произошедшее вызвало большой резонанс как в республике, так и за ее пределами. Поднялась новая волна требований: правозащитники настаивают на принятии закона о домашнем насилии.
Истории женщин, сбежавших от тиранов, — в материале РИА Новости. Все имена изменены в целях их безопасности.
Мадина
Мадина встретилась с будущим супругом, когда ей было двадцать пять. По кавказским меркам ее уже записали в старые девы. Поэтому замуж она не собиралась. Ухаживала за братьями и сестрами, хотела работать и посвятить жизнь родителям.
Акция «Как должна одеваться чеченская женщина», организованная патриотическим клубом «Рамзан» при поддержке Исламского университета в Грозном
«Я отучилась на парикмахера, устроилась в салон красоты. Там и познакомилась с будущим супругом — в мужском зале. Вначале все было как в сказке. Я даже не могла себе представить, что скоро попаду в ад», — рассказывает Мадина. Он красиво ухаживал: цветы, конфеты, воздушные шары. Был заботлив и внимателен. И вскоре девушка решила, что хочет познакомить его с родителями, а потом выйти замуж. Но отцу с матерью избранник сразу не понравился. И жених, как принято по старому кавказскому обычаю, украл невесту.
Город Дербент, Республика Дагестан
В то время родной брат Мадины работал в полиции — ему быстро удалось вернуть ее обратно. Машину остановили на полпути. Дома брат избил сестру ремнем за непослушание — да так, что пришлось обратиться за медицинской помощью. Через неделю, когда раны и ссадины понемногу стали заживать, Мадина вышла в магазин за хлебом.
У порога ее поджидали четверо. Среди них был будущий муж. Девушку затолкали в машину, отобрали телефон и увезли в другой город.
«Тогда и начался кошмар всей моей жизни. С первого же дня он начал меня бить. Я узнала, что он был трижды судим, женат, имел ребенка… Но ничего не говорила родителям, потому что нельзя было вернуться. Ведь я уже не была девушкой», — стыдливо признается Мадина и заправляет сбившиеся пряди волос под платок.
Вскоре побои перешли в ножевые ранения, супруг открыто угрожал убийством. В больницах и травмпунктах, куда Мадина регулярно попадала, ей приходилось сочинять на ходу какие-то байки — она страшно боялась выдать мужа.
«Вы знаете, мне всегда хотелось спросить у него: «Почему ты меня выбрал? Почему решил именно мою жизнь искалечить?» — вспоминает она и отходит в сторону, чтобы выпить воды. — Я жила взаперти. Два раза пыталась убежать, но он и соседей напугал. Однажды так «переусердствовал» с ножом, что у меня на всем теле остались раны, на руках».
Первого ребенка она потеряла — выкидыш. Но скоро вновь забеременела. В ней проснулся сильнейший материнский инстинкт: нужно было бежать без оглядки. После нескольких неудачных попыток ей удалось выпрыгнуть в окно. Мадина приехала к родителям и все рассказала. Через неделю отца не стало — инсульт. Мать тяжело заболела, а брата уволили с работы. С тех пор муж больше не появлялся в ее жизни.
«Слава всевышнему, второго ребенка я выходила», — говорит Мадина. Вдруг у нее резко обрывается голос. Она теребит кончик платка и опускает глаза: «Я часто вижу во сне неродившегося первого сына. Он машет мне крыльями. Крыльями, понимаешь? Он разговаривает со мной — как живой».
Мусульманская женщина
Сейчас Мадина регулярно посещает дагестанский кризисный центр для женщин и детей «Теплый дом на горе». Она приходит туда для того, чтобы просто выговориться. Ей необходима постоянная психологическая поддержка, у нее есть личный консультант.
Раз в три дня, как и все подопечные, она получает продуктовую помощь для себя и ребенка. «У меня совсем нет денег. Я подала на алименты, но до сих пор нет ответа. Приставы молчат, адвокаты молчат. Никто меня не слышит. А я не люблю просить людей — стыдно», — отводит Мадина взгляд.
Вид на Махачкалу со смотровой площадки
Она живет с сыном и больной матерью на окраине Махачкалы. Признается, что не может теперь видеть громко говорящих, размахивающих руками мужчин, тем более — дерущихся. И даже смеющихся. «Я всех обхожу стороной», — шепчет Мадина и склоняет голову ребенка к себе на плечо.
Ей 41 год, разведена. У нее сын и дочь. У мальчика подтвержденный диагноз — РАС (расстройство аутистического спектра), у девочки — СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности). Все ее мысли и слова о детях. Особенно о сыне, у которого, помимо аутизма, — легкая умственная отсталость, а также задержка психического и речевого развития.
Учащаяся одной из чеченских школ принимает участие в конкурсе «Ярмарка традиций» на главной площади Грозного
«Мама обвинила меня в интимной связи с будущим мужем до брака, — начинает свою историю Лейла.
— На тот момент мне было 30. Конечно, хотелось любви. Хотя на самом деле ничего не было, мама в это не поверила и заставила выйти замуж. В Дагестане мы прошли никях (мусульманский обряд бракосочетания. — Прим. ред.) и переехали в Москву».
Гости танцуют во время празднования свадьбы в поселке Кубачи
Лейла всегда мечтала о высшем образовании. После школы долгое время просила родителей, чтобы разрешили поступить в вуз на лингвиста. На пятый год уговоров удалось получить согласие. На Северном Кавказе не принято, чтобы женщины были самостоятельными, образованными и независимыми, тем более в финансовом плане, продолжает Лейла. Но она училась, преподавала английский язык в местной школе и даже ездила в командировки — в качестве переводчика. Поэтому в Москве планировала работать по специальности и откладывать деньги на путешествия.
«У нас была в буквальном смысле война длиною в восемь лет, пять из них я просила развода, — говорит Лейла. — Он не работал, врал мне.
Когда закончились первые деньги, я хотела устроиться хоть куда-нибудь. В Москве высокая конкуренция, а мне уже за тридцать, серьезного опыта за пределами Дагестана не было. Решила пойти в сеть фастфуда, там гибкий график, позволяющий заниматься детьми».
Когда она стала приносить деньги в дом, супруг начал систематически избивать ее на глазах у детей. Он не мог смириться с тем, что жена обходится без его помощи. Вся родня была на его стороне. А муж постоянно возмущался: «Зачем ты родила мне больного сына? Надо было сделать аборт!» «Я просто не понимала, что происходит. Почему все против меня? Ведь то, в каком состоянии он приходил домой, вызывало ужас… То смеялся, то покачивался, то плакал. Через неделю я поняла, что это были наркотики», — вспоминает Лейла, едва сдерживая слезы.
В Москве ее поддерживали благотворительные фонды. Оплачивали лечение сына, у которого вскоре обнаружили серьезные проблемы с печенью, выделяли материальную помощь на аренду жилья. Связь с мужем была окончательно потеряна.
С тех пор как сыну поставили окончательный диагноз, он больше не появлялся в их жизни.
«Понимаете, я даже успела узнать, что такое ПНИ (психоневрологический интернат. — Прим. ред.), — признается Лейла. — Попросила лечащего врача устроить меня с детьми в стационар, чтобы не платить за жилье. Мы существовали на пенсию ребенка по инвалидности. Знаете, когда я в детстве смотрела мультфильмы, а там кого-то били по голове, сверху почему-то появлялись птички. Я всегда хотела понять, как это происходит, что за птички. Когда он в первый раз стукнул меня, увидела тех самых птичек. Может, это покажется смешным, но мне было не до смеха. Через год я решила вернуться в Дагестан».
Команда кризисного центра
© Фото : Предоставлено кризисным центром «Теплый дом на горе»
Сейчас Лейла живет в Махачкале вместе с детьми в съемной квартире, которую по-прежнему помогают оплачивать благотворительные организации. Родня отказалась от нее. Женщина постоянно посещает «Теплый дом на горе» и старается поддержать других пострадавших.
«Теплый дом на горе»
После резонансного убийства в Кизляре самый известный в Дагестане кризисный центр помощи женщинам и детям «Теплый дом на горе» экстренно активизировал работу: теперь женщины могут обратиться сюда за консультацией и убежищем круглосуточно.
Руководитель центра защиты материнства и детства «Теплый дом на горе» Евгения Величкина
© Фото : Предоставлено кризисным центром «Теплый дом на горе»
Центр открылся в 2017 году. За это время за помощью сюда обратились около пятидесяти женщин с детьми. «Теплый дом на горе» — прежде всего убежище для жертв. Однако адрес шелтера засекречен — его можно получить только по знакомству или при личном общении с директором.
Портрет жертвы
«Среднестатистический портрет нашей подопечной — женщина от двадцати пяти до сорока лет, — рассказывает помощник руководителя центра «Теплый дом на горе» Асият Селимова.
— Как правило, мать двоих детей, оставшаяся одна. У нее множество родственников, но она не получает от них никакой моральной поддержки. Более того, находится под гнетом и зависит финансово от родителей.
Помощник руководителя центра «Теплый дом на горе» Асият Селимова
© Фото : Предоставлено кризисным центром «Теплый дом на горе»
Ни работы, ни образования, низкий уровень мотивации. В принципе, такой тупик, в который женщина вгоняет саму себя с самого детства. Это многовековая история. Насилие считается нормой во всем, а закрытость семьи — корень проблемы. Единственный выход из ситуации — давать женщинам образование».
«Люди в средней полосе России отличаются от нас, северян. Если не протянешь руку в мороз, человек умрет. Северян издалека видно», — объясняет Маша. Она коренная сибирячка. Ей 48 лет, у нее на руках двое детей и пособие по безработице. «Где только не работала. Трудовая книжка вся исписана. Скоро устроюсь на почту. Сил нет уже идти в уборщицы», — признается она.
Вид на Воронеж
Год назад Маша вместе с детьми переехала из Новосибирска в Воронеж. Долго искала стационарный кризисный центр, куда берут без прописки по месту жительства. В итоге ее приняли в воронежский «Ангел-хранитель», где она с детьми по сей день проходит курс интенсивной реабилитации и готовится к новой жизни за пределами приюта.
«Я хотела на юг. Только бы подальше, подальше от него. Он жил в пьяном угаре, а мы задыхались вместе с ним, — говорит Маша. — Всякое было: еду прятали, документы закапывали в огороде, укрывались на чердаке. Мало ли что у пьяного на уме».
Жертва домашнего насилия
© Depositphotos.com / by_ShiShkin
Муж пристрастился к алкоголю с первых дней семейной жизни. Маша была уверена, что может спасти его и все изменить. Читала инструкции по общению с алкозависимыми, изучала фетальный алкогольный синдром, ходила за советами в церковь. Борьба длилась больше десяти лет, но в один день чаша терпения переполнилась — Маша сдалась.
«Я стояла на кухне и варила детям мясо. Он пришел, как обычно, пьяный и потребовал свою порцию. А вы знаете, мясо на Севере в цене. Ни для меня, ни для мужа порции не было. Я была так зла на него, что отправила куда подальше. Говорю: иди к своим друзьям, там тебе и будет мясо, — рассказывает Маша. — Он тут за трубы схватился, начал бить по ним, пинать, отламывать. Никогда не забуду, как замахнулся на дочь.
Потом взялся кулаком долбить окно. И если бы сломал, мы бы просто пропали. На улице 38 градусов мороза!» В тот день она приняла окончательное решение: уйти навсегда. Копила деньги, просила у друзей в долг, продала всю мебель на разных сайтах объявлений. Так ей удалось собрать на перелет и карманные расходы. «Пожалуйста, не надо. Детей пожалей. Не меня — детей», — увещевала Маша мужа в надежде на то, что он остановит ее и не позволит уйти.
Но тот развел руками и отпустил ее навсегда. «Пропито все. Совесть пропита. Жизнь пропита», — вздыхает Маша, иронично улыбается и смотрит куда-то вдаль.
Будто за горизонтом есть другая жизнь, на которую она тайком надеется.
Пьющий мужчина
© Depositphotos.com / silian
Она живет с детьми в режиме жесткой экономии. Снимают небольшую квартиру на окраине Воронежа, но все еще питаются в приюте, одеваются в секонд-хенде, почти не пользуются транспортом, просматривают сайты бесплатных объявлений и стараются не общаться с местными.
Закон, которого нет
Сломанные судьбы, искалеченные души, тяжелые физические травмы. Правозащитники не первый день требуют принять закон о домашнем насилии. Но пока безрезультатно.
Адвокат, соавтор проекта закона о профилактике семейно-бытового насилия Мари Давтян объясняет РИА Новости, что сотрудникам полиции не хватает нормативно-правовой базы для возбуждения уголовных дел и сбора релевантной статистики.
Участники митинга в поддержку сестер Хачатурян в Санкт-Петербурге
«У нас даже нет понятийного аппарата о домашнем насилии, установленного законом.
Однако МВД пытается собрать данные по преступлениям, совершенным, как принято говорить, в семейно-бытовой сфере. Только вот сбор идет, скорее, интуитивно. Сотрудникам полиции не хватает механизмов для работы. Что касается Кавказского региона, уровень латентности там несоизмеримо выше, а последствия для потерпевшей значительно тяжелее.
Отрицается проблема, нет профилактики, зачастую обвиняют жертву, а не насильника. Если мы не примем закон, точно ничего не изменится. Но необходимо не просто его принять, а подготовить узкопрофильных специалистов. Сейчас я плотно занимаюсь разработкой законодательства в сфере домашнего насилия. Считаю, что чем больше мы будем писать, просвещать юристов, полицейских, тем быстрее найдем правильное решение».
Адвокат Мари Давтян
© Фото : предоставлено Мари Давтян
В конце октября в Госдуме состоялись парламентские слушания законопроекта о предотвращении домашнего насилия. Это не первая попытка законодательно утвердить меры по профилактике семейной тирании.
В 2016-м документ не прошел даже первое чтение и был отправлен на доработку.
При этом доподлинно неизвестно, сколько граждан России на самом деле подвергаются насилию в семье, — много дел попросту не доходит до полиции.
08:00 20.11.2019 (обновлено: 11:17 14.02.2020)
Кто платит парням за унижение женщин на улицах – Москва 24, 21.08.2017
21 августа 2017, 18:37
Культура
В Москве появились бодишеймеры – люди, которые за деньги издеваются над внешним видом женщин, склоняя их идти в салоны красоты и фитнес-клубы. Насколько эффективен такой маркетинг и как реагировать на хамство, читайте в материале m24.ru.
Фото: depositphotos/Kzenon
Фитнес-клубы и салоны красоты вышли на тропу войны. Скидки, акции, персональные предложения – все это прошлый век. Теперь некоторые из них нанимают так называемых бодишеймеров (от англ. body – тело, shame – стыд).
Профессиональные хамы оскорбляют женщин и тем самым заманивают на различные процедуры.
И если фитнес-блогеры вроде Лены Миро делают это в соцсетях, то шеймеры работают прямо на улице.
Корреспонденты телеканала «Москва 24» разыскали двух жертв таких «бьюти-промоутеров». Одна из них, Ирина Халяпина, рассказала, как недавно к ней на улице подошел незнакомец.
Подошел ко мне мужчина брутального вида. И говорит – выглядишь ты как корова
Ирина Халяпина
Тем не менее, сломить Ирину ему не удалось. Да и некогда ей думать о комплексах, ведь дома ее ждут муж и трое детей. «Мне вообще пофигу, как я выгляжу, какой у меня вес. У меня есть любимый мужчина, меня любят и в таком виде», – рассказала она.
А вот Анастасия Гришина на уловки бодишеймеров попалась. Вместо того, чтобы познакомиться с красоткой, подтянутый молодой человек сказал ей в грубой форме, что у нее целлюлит.
После этого девушка записалась на антицеллюлитный массаж. Тем не менее после процедуры в салоне красоты сказали, что массаж ей, в общем-то, был не нужен.
Фото: depositphotos/patrisyu
Устойчивая нервная система против хамства
Проанализировав реакцию обеих, врач-психотерапевт высшей категории Александр Федорович рассказал m24.ru, что в первом случае налицо устойчивая нервная система.
Это – правильное социальное позиционирование. Потому что никто не может убедить человека в том, что он неудачник, кроме него самого
Александр Федорович
Врач-психотерапевт высшей категории
Что касается Анастасии, она поддалась, скорее, потому, что в душе испытывает какие-то проблемы и, несмотря на свою симпатичную внешность, у нее не складывается личная жизнь.
«И это послужило странным толчком к неоправданным тратам, направленным на поддержание внешнего антуража», – считает специалист.
Не так страшен бодишейминг, как его малюют
По мнению эксперта, такая агрессивная реклама вряд ли может дать ожидаемый эффект. Большинство людей при таком подходе просто закроются.
При этом велика вероятность того, что девушки запомнят такую короткую встречу надолго.
Если одна женщина действительно пойдет в спортзал, то вторая может провалиться в депрессию и подобные невротические переживания. Такой подход вряд ли привлечет много новых клиентов, а вот нанести душевную травму может запросто
Александр Федорович
Врач-психотерапевт высшей категории
Тем, кто подвергся бодишеймингу, психотерапевт советует отвечать соответствующими вопросами, которые обязательно заставят задуматься практически любого мужчину.
«Ну, хорошо, вот ты играешь мышцами. А открой-ка свой кошелек, посмотрим, что у тебя там? А на какой машине ты сюда приехал?», – именно так, по словам психотерапевта, стоит отвечать подобным хамам.
Фото: ТАСС/Rudolf/picture alliance/Arco Images G
Действующий фитнес-тренер, колумнист m24.ru Эдуард Каневский рассказал, что очень много работал с людьми, у которых проблема с лишним весом, и чаще всего у них изменена психика.
Один из примеров – пищевая зависимость, когда человеку плевать, как он выглядит, и единственный источник гормона счастья для него – еда. Воздействовать на него такими оскорблениями бесполезно.
Эдуард добавил, что ни один профессиональный тренер не станет оскорблять своего подопечного.
Подходить к незнакомому человеку и высказывать ему то, что ты думаешь, даже с благими намерениями – откровенное хамство. Тем более, если это молодая девушка, которая и так закомплексована
Эдуард Каневский
Фитнес-тренер, колумнист
Проверим на практике
Для того, чтобы выяснить, как работает бодишейминг на практике, редакция m24.ru провела небольшой опрос. Для чистоты эксперимента мы спрашивали не только женщин, но и мужчин. По результатам опроса стало понятно, почему фитнес-хамы пристают только к слабому полу.
Женщины
Дарья Степочкина, 25 лет:
«Подойди ко мне такой парень на улице, я бы сказала, что он хамло, развернулась бы и ушла.
А вернувшись домой, проревела бы весь вечер, и на следующий день пошла бы записываться в зал».
Мария, 31 год:
«Если бы мне сказали, что у меня целлюлит, я бы ответила: «Слава богу, что моя задница вне твоего интереса».
Валерия, 29 лет:
«Никак, пойду дальше по своим делам. Потому что этот человек – незнакомец. Его мнение для меня – ничто. Силу имеют слова близкого, например, мужа».
Мужчины
Аркадий, 38 лет:
«Да, наверное, поржал бы и пожелал удачи. Качаться после этого я бы точно не пошел».
Иван, 32 года:
«Я кандидат в мастера спорта по рукопашному бою, хоть по мне и не видно. И этот шкаф валялся бы на земле еще до того, как успел договорить свою фразу».
Кирилл, 28 лет:
«Ну что тут скажешь, кто-то вкладывается в тело, кто-то в ум. Я вот выбрал второе. К 28 годам у меня успешный бизнес и трешка в центре. Не знаю, что сказать. Удачи в качалке, пацаны!»
По словам психотерапевта, результаты опроса показывают одну простую истину.
К женщинам пристают, потому что те вряд ли смогут дать отпор.
Для девушек это механизм аутоидентификации, поэтому и используется эта дурацкая схема – им давят на самое больное
Александр Федорович
Врач-психотерапевт высшей категории
Что касается мужчин, по мнению специалиста, они гораздо меньше зациклены на собственной внешности. «К тому же такие провокации в адрес сильного пола с высокой вероятностью закончатся необходимостью ответить за базар», – добавил Федорович.
Лесных Александр
едаобщество
Ещё больше новостей — в телеграм-канале Москва 24 Подписывайтесь!
Позор и унижение | История эмоций
фон Уте Фреверт
Эта фотография была сделана Ульрихом Шрайтерером в Дели 22 января 2014 года. Он оказался на рынке Хан, дорогом торговом районе в современном центре столицы, где продемонстрировали несколько индийцев, в основном молодые люди. Он знал мой профессиональный интерес к стыду и смущению, поэтому он сделал фотографии и принес мне листовку, в которой объяснялась предыстория протеста.
О чем был протест? Он был сосредоточен на социальном феномене кислотных атак, которые в основном затрагивают женщин. Согласно листовке, каждую неделю в Южной Азии обезображивают и клеймят как минимум одну женщину в результате ревности или финансовых разногласий – часто это отвергнутый жених, стремящийся отомстить и наказать женщину. 1 Движение «Остановить кислотные атаки» (SAA) было создано в 2013 году для борьбы с этим явлением путем повышения осведомленности посредством публичных акций и активного присутствия в СМИ. 2 Движение использует лозунг «Место позора». Одним из таких мест позора был рынок Хан, место, где 16-летняя Лакшми подверглась нападению с кислотой кем-то, кого она знала в 2013 году.
Какое это имеет отношение к позору и унижению? С одной стороны, активисты отмечают, что каждый раз, когда отвергнутый жених прибегает к бутылке кислоты, срабатывает стыд. Мужчина чувствует себя пристыженным женщиной: ее «нет» — оскорбление его самоуважения и гордости.
Он чувствует себя униженным перед своими друзьями и родственниками, для которых он может даже время от времени становиться объектом насмешек и злорадства. Отказ интерпретируется как поражение и выставляет его пассивной жертвой. Только своим актом мести он восстанавливает свою силу действовать, поэтому он публично навлекает позор и позор на женщину. Цена, которую она платит за своеволие, — необратимое обезображивание ее лица, тела и души, травмы, которые видны всем. Следы унижения остаются навсегда. В этом контексте «место позора» относится к месту, где произошло опозорение женщины, где «женщины были ранены с постыдным умыслом».
С другой стороны, «Место позора» также относится к месту позора для тех, кто наблюдает за нападением, не может его предотвратить и должен всегда жить с этой памятью. В листовке используется прямолинейный язык: «Нам должно быть стыдно за то, что мы намеренно причинили женщине боль, и за то, что мы отворачиваем головы в безразличии». Противоположным было бы действовать, направлять, а не отводить взгляд.
Наконец, это означало бы высказаться и посвятить себя обществу, в котором «сосуществование обоих полов гораздо более безопасно, достойно и уважительно». Настоящая кислота, продолжает аргумент, коренится в «наших взглядах и культуре» и проявляется только после нападения: «Мы забываем, игнорируем, отсекаем от этих жертв, живущих с изуродованными лицами и изуродованными телами». Людям должно быть стыдно за это, и это чувство стыда должно открыть новый путь: путь сочувствия, поддержки и уважения к женщинам-жертвам.
Плакат, который девушка на фотографии держит перед собой, содержит девиз. В Интернете ходит цитата американского психиатра и биоэтика Уилларда Гейлина: «Стыд и вина — благородные эмоции, необходимые для поддержания цивилизованного общества и жизненно важные для развития некоторых из самых утонченных и элегантных качеств человеческого потенциала. .» 3 Стыдиться социального унижения, причиняемого женщинам кислотными атаками, является, таким образом, и предпосылкой, и следствием цивилизации.
Позорное поведение некоторых мужчин должно стать источником общественного резонанса и вызвать активную солидарность с униженными женщинами. В то же время общество должно разделить позор своих членов, которые действуют с пренебрежением к общественным нормам и не понимают, почему их действия постыдны. Отведение взгляда тоже должно стать поводом для стыда. Этот двойной стыд является доказательством морального достоинства и зрелости. Те, кто не может или не хочет стыдиться, рискуют впасть в варварство.
Поразительной особенностью этого аргумента является двойственное толкование стыда и унижения. С одной стороны, истинный стыд в виде беспричинного, целенаправленного унижения и унижения других людей считается нарушением общественного приличия и личного достоинства. Публичное унижение жертвы возвращается к обидчику и покрывающему его обществу. С другой стороны, стыд характеризуется как «благородное чувство», растущее пропорционально степени индивидуальной и социальной культуры. Согласно Гайлину и его молодым индийским последователям, те, кто способен чувствовать стыд (за себя и за других), принадлежат к «цивилизованному обществу».
Это напоминает тезисы социолога Норберта Элиаса. В своих размышлениях о процессе цивилизации, опубликованных в XIX в.30-х годов он утверждал, что в новейшей европейской истории можно наблюдать все возрастающую волну стыда и смущения. Значительно усилились способность и готовность стыдиться чего-либо или кого-либо, что Элиас связывал с более плотной социально-экономической «взаимозависимостью» и установлением государственной монополии на насилие. В результате этой монополии, сопровождаемой разоружением социальных акторов, люди научились придерживаться правил и испытывать стыд, когда они отклоняются от этих правил или теряют контроль над собой и своим телом. С этой точки зрения стыд можно интерпретировать как корректирующий инструмент социального поведения. Те, кто не чувствует себя оскорбленным такими проступками, совершаемыми ими самими или другими, воспринимаются как бесстыдники и угрожают нормативной сплоченности общества и социальной интеграции. 4
Мысли Элиаса ставят (пока еще не написанную) историю стыда и унижения на интересные рельсы и освещают значение индийского примера.
- Протест молодых активистов на рынке Хан (вероятно, по большей части принадлежащих к образованному среднему классу Дели и хорошо знакомым с мировой культурой дискурса) является частью моральной экономики относительно всеобщих прав человека, которая призывает к уважению человеческого достоинства, включая защиту от унижения. Это относится не только к жертвам нападения с кислотой, единственное преступление которых состояло в том, чтобы бросить вызов ожиданиям других. Это также относится к фактическим преступникам, наказание которых включает публичное унижение, как это часто бывает в США или Китае. Вопрос о том, уместны ли такие позорные санкции, часто вызывает споры в США. 5 В Европе позорные наказания были довольно распространены в средневековье и ранней современной истории. В правовых системах многих стран позорный столб часто использовался в качестве наказания. Правонарушители, допустившие серьезные нарушения правопорядка, часами или днями находились в унизительной позе, предпочтительно в местах массового скопления людей, беззащитные перед любопытными взглядами и насмешливыми замечаниями прохожих.
Лишь в девятнадцатом веке современное уголовное право оторвалось от общества: казни перестали совершаться открыто, а позорный столб утратил свою функцию. Тот факт, что правонарушители были избавлены от презрения зевак, отчасти оправдывался уважением к человеческому достоинству: даже осужденным преступникам нельзя было отказывать в достоинстве, которое должно было лучше сохраняться за тюремной решеткой (независимо от того, что тюрьмы остаются пристанищем). индивидуального и коллективного унижения до сегодняшнего дня).
- Те, кто приводил в качестве аргумента человеческое достоинство, приравнивали стыд к унижению и унижению. На фоне современного индивидуализма, защищавшего личность от приписывания и социальных навязываний, стыд приобрел дурную славу. Это рассматривалось как нарушение автономии человека, который функционировал, заклеймив свое несоответствие как проблематичное и выставив его на всеобщее презрение. Позорный столб вызывал особое неодобрение, поскольку он применялся с позиции силы. То, что при определенных обстоятельствах могло быть терпимо со стороны более слабых членов общества — классический чариварис, например, «грубая музыка», которая унижала непопулярных сановников, — осуждалось как стратегия доминирования, когда использовалось власть имущими.
- Это, однако, не означает, что стыд изжил себя. В нацистской Германии межконфессиональные пары (евреи с неевреями) таскали по улицам с табличками на шее, высмеивая и клеймя их как «осквернителей расы». 6 В Австрии в 1938 году еврейских граждан заставляли счищать антинацистские лозунги с улиц и тротуаров голыми руками или зубными щетками. После войны общественная ярость во Франции, Италии, Польше и многих других странах была направлена против женщин, имевших любовные связи с немецкими солдатами-оккупантами, публично насильственно обривших головы этим женщинам. 7 Подобные практики позора осуществлялись не государством или его органами, а социальными группами, которые ценили «общественную мораль» и принижали coram publico любого, кто, как считалось, нарушил эту мораль. Государство с его официальной монополией на насилие закрывало глаза или даже поощряло такого рода гражданские действия.
- Практика социального и институционального стыда вызывала все большую критику под лозунгом процессов радикальной демократизации и либерализации, которым подверглись западноевропейские общества во второй половине двадцатого века. Особенно это проявлялось в образовании. В школе все меньше и меньше применялись физические наказания и публичное унижение, вызывавшие споры уже в девятнадцатом веке. Быть вынужденным сидеть на месте болвана (скамья позора) или стоять в углу спиной к классу — неприятные воспоминания из школьных дней 19-го века.60-е годы. В недемократических странах такая практика исключения все еще популярна, как недавно показал документальный фильм Би-би-си о Китае: документальный фильм показал, например, как ученик, который небрежно обращался со своим ластиком, столкнулся с учителем перед классом. Целый день его заставляли носить рваный свитер, как напоминание всем, что он был правонарушителем. Когда, наконец, ему разрешили снять позорную одежду, он считался очищенным и мог вернуться в школьное сообщество. 8
- Тот факт, что подобная политика публичного унижения с целью социальной реинтеграции больше не принимается в либерально-демократических обществах (даже школьные спортивные дни теперь осуждаются как ритуал унижения для более слабых учеников, не приспособленных к современному миру 9 ), демонстрирует, как В последние годы и десятилетия возросла чувствительность к тому, что воспринимается как посягательство на человеческое достоинство. Всякий раз, когда такие нападения осуществляются влиятельными институтами (школа, социальная защита, пенитенциарная система, работодатели и т. д.), они сталкиваются с общественным противодействием и протестом. Однако трудно мириться с публичным унижением, которое исходит от ядра общества. Молодые люди, в частности, испытывают давление, чтобы соответствовать требованиям, которое принимает почти чудовищные масштабы, когда дело доходит до Интернета и социальных сетей. Чем важнее становится группа сверстников как фактор социализации, тем большую власть она оказывает на подростков. Те, кто сознательно или неосознанно нарушают неписаные правила группы, должны считаться с суровыми последствиями с широким спектром воздействия, которые унижают пристыженного человека и разрушают все, что осталось от его личности. Людям, которые были вынуждены стоять у позорного столба в семнадцатом и восемнадцатом веках, приходилось терпеть, когда публика плевала на них и забрасывала экскрементами. В наши дни грязь, используемая для позора других, стала словесной и визуальной, не потеряв ни капли своего отвратительного качества.
- Новые и старые виды унизительной грязи имеют еще одну общую черту: они прилипают к телу в прямом и переносном смысле. Особенно женское тело было объектом различных практик стыда с девятнадцатого века. В то время, когда сексуальность была столь же подавлена, сколь и навязчиво сфокусирована, молодых девушек воспитывали так, чтобы они стыдились своего тела и через свое тело прикрывали его и скрывали от мужских взглядов. Для женщин скромность была непременным условием .0054 ; те, кто продавал или раздавал свои тела, были заклеймены как бесстыжие. Патриархальная логика этой доктрины была дезавуирована первым женским движением, но только в феминизме 1970-х она была свергнута, по крайней мере временно. Есть признаки того, что эта позиция, но в другом обличье, вновь обретает господствующее положение. Сомневающимся следует смотреть только популярные среди молодых девушек сериалы вроде «Следующей топ-модели Германии» с обилием унижений, связанных с телом.
Лишь в девятнадцатом веке современное уголовное право оторвалось от общества: казни перестали совершаться открыто, а позорный столб утратил свою функцию. Тот факт, что правонарушители были избавлены от презрения зевак, отчасти оправдывался уважением к человеческому достоинству: даже осужденным преступникам нельзя было отказывать в достоинстве, которое должно было лучше сохраняться за тюремной решеткой (независимо от того, что тюрьмы остаются пристанищем). индивидуального и коллективного унижения до сегодняшнего дня). 
То, что при определенных обстоятельствах могло быть терпимо со стороны более слабых членов общества — классический чариварис, например, «грубая музыка», которая унижала непопулярных сановников, — осуждалось как стратегия доминирования, когда использовалось власть имущими. 
Государство с его официальной монополией на насилие закрывало глаза или даже поощряло такого рода гражданские действия. 
Когда, наконец, ему разрешили снять позорную одежду, он считался очищенным и мог вернуться в школьное сообщество. 8 
Чем важнее становится группа сверстников как фактор социализации, тем большую власть она оказывает на подростков. Те, кто сознательно или неосознанно нарушают неписаные правила группы, должны считаться с суровыми последствиями с широким спектром воздействия, которые унижают пристыженного человека и разрушают все, что осталось от его личности. Людям, которые были вынуждены стоять у позорного столба в семнадцатом и восемнадцатом веках, приходилось терпеть, когда публика плевала на них и забрасывала экскрементами. В наши дни грязь, используемая для позора других, стала словесной и визуальной, не потеряв ни капли своего отвратительного качества. 
Для женщин скромность была непременным условием .0054 ; те, кто продавал или раздавал свои тела, были заклеймены как бесстыжие. Патриархальная логика этой доктрины была дезавуирована первым женским движением, но только в феминизме 1970-х она была свергнута, по крайней мере временно. Есть признаки того, что эта позиция, но в другом обличье, вновь обретает господствующее положение. Сомневающимся следует смотреть только популярные среди молодых девушек сериалы вроде «Следующей топ-модели Германии» с обилием унижений, связанных с телом. Кислотные атаки, которые должны предвидеть индийские женщины, такие как Лакшми, если они не подчиняются мужским ожиданиям, также связаны с телом. Путем публичного порицания и оскорбления «бессовестных» строптивых женщин наказывают и унижают за якобы имевшие место нарушения норм. Протест молодых активистов отвергает такое отношение как бесстыдное, предлагая вместо этого иное восприятие личного достоинства и прав женщин. Мнение протестующих, соответствующее конституционным принципам Индии, требует широкого общественного признания и четкой и значимой позиции.
Очевидно, что их цель не в том, чтобы изменить ситуацию и публично опозорить преступников. Такая стигматизирующая практика линчевания толпы противоречит либеральным ценностям протестующих. Вместо этого протестующие апеллируют к «благородному» чувству стыда общества от имени многих отдельных граждан, которые считают, что их честь была задета такими нападениями. Однако это предполагает, что индийское общество разделяет взгляды активисток на права женщин и осуждает их игнорирование. Для молодых демонстрантов на рынке Хан в Дели это было бы признаком вежливости, вполне в том смысле, в каком Элиас определял «процесс цивилизации» как усиление самоконтроля и внутреннего стыда как следствие нарушений норм.
1 Конфликты из-за имущества и приданого (а также отклоненные предложения руки и сердца) были причиной большинства нападений с кислотой на женщин, задокументированных в 2014 году. См.: http://www.acidsurvivors.org/Statistics/2 (последний доступ 8 августа 2015 г.). См. Мридула Бандиопадхьяй и Махмуда Рахман Хан, «Потеря лица: насилие в отношении женщин в Южной Азии», в книге «Насилие в отношении женщин в азиатских обществах: гендерное неравенство и технологии насилия», Ленор Мандерсон и Линда Рэй Беннетт (редакторы) (Лондон: Рутледж Керзон, 2003), 61-73.
2 См. веб-сайт http://www.stopacidattacks.org.
3 http://www.azquotes.com/quote/1029004 (последний доступ 8 августа 2015 г.).
4 Норберт Элиас, Über den Prozeß der Zivilisation , 2 тома. (Франкфурт: Зуркамп, 1976).
5 См. Марта К. Нуссбаум, Скрытие от человечества: отвращение, стыд и закон (Принстон: издательство Принстонского университета, 2004). В качестве контраргумента см. Амитай Эциони, «Назад к позорному столбу?» Американский ученый 68, вып. 3 (1999): 43-50.
6 См. Александра Пжирембель, «Rassenschande»: Reinheitsmythos und Vernichtungslegitimation im Nationalsozialismus (Геттинген: Vandenhoeck & Ruprecht, 2003).
7 Фабрис Вирджили, Стриженные женщины: пол и наказание в освобождении Франции (Оксфорд: Берг, 2002). Ян Джонсон обсуждал аналогичные методы наказания во время Культурной революции в Китае в Johnson, ‘China’s Brave New Underground Journal’, 9.
0053 New York Review of Books , 18 декабря 2014 г.
8 О стратегиях «реинтегративного стыда» в отличие от стыда как формы стигматизации личности см. John Braithwaite, Crime, Shame and Reintegration (Cambridge: Издательство Кембриджского университета, 1989).
9 https://www.change.org/p/petition-bundesjugendspiele-abschaffen-manuelaschwesig (последний доступ 11 августа 2015 г.).
Публичное унижение, молчание свидетелей, гендерная предвзятость в делах о «сексистских» домогательствах
Одной из форм сексуальных домогательств, о которой редко говорят, является сексистское домогательство. Предполагается, что «сексуальные домогательства» на рабочем месте ограничиваются лишь «нежелательным поведением сексуального характера». Однако Закон POSH (Предотвращение, запрещение и устранение сексуальных домогательств на рабочем месте) 2013 года касается как «сексистских», так и «сексуальных» домогательств. Неуместные прикосновения, демонстрация порнографии, требование сексуальных услуг или сексуально окрашенные замечания являются более прямыми сексуальными формами, но есть и другие.
Один из классических примеров «сексистских домогательств», также указанный в справочнике по сексуальным домогательствам, изданном Министерством по делам женщин и детей, заключается в следующем: женщине не нравятся личные ухаживания мужчины, и она отказывается от них, а позже он начинает унижать ее в присутствие коллег, даже на публике. Такие сексистские формы домогательств могут сочетаться или не сочетаться с «нежелательным поведением сексуального характера», как указано в справочнике по Закону о POSH.
Некоторые из других форм поведения, перечисленных в справочнике POSH, которые указывают на сексуальные домогательства на рабочем месте, включают: критику, оскорбление, обвинение, выговор или осуждение сотрудника публично, унижение человека перед коллегами, участие в клеветнических кампаниях и заявлениях, наносящих ущерб репутация или карьера человека. Эти сексистские формы домогательств необходимо пресекать в зародыше, но часто от них отмахиваются как от незначительных жалоб.
Сексистские домогательства оказывают долгосрочное влияние на женщин и их карьеру, на принятие ими решений на протяжении всей жизни. Большинство пострадавших женщин или даже Комитет по внутренним жалобам (уставной орган для рассмотрения таких случаев и жалоб) не имеют четкого представления о «сексистских домогательствах».
Число сообщений о сексуальных домогательствах в высших учебных заведениях (ВУЗах) Индии увеличивается. Данные Комиссии по университетским грантам за десятилетие показывают, что для вузов в Индии число таких случаев выросло со 147 до 29.6 в период с 2018-19 по 2020-21 годы, увеличение на 50%. Это только верхушка айсберга: официально поданных жалоб .
Недавнее независимое исследование показало, что о большинстве случаев сексуальных домогательств никогда не сообщается. Один из 10 студентов вузов, опрошенных в ходе исследования, сталкивался с сексуальным насилием. Только 15% студентов подали официальное заявление в Комитет против сексуальных домогательств (CASH) или Комитет по внутренним жалобам (ICC).
Это свидетельствует о системной несостоятельности вузов.
Проблем много: социальная стигматизация в учреждениях, патриархальное мышление, бесчувственность при рассмотрении таких дел, отсутствие гендерной чувствительности среди преподавателей, студентов, включая членов МКК; непонимание закона, того, что представляет собой сексуальное домогательство, и соответствующих процедур. Все это вызывает опасения у потерпевших, а также дает смелость правонарушителям в рамках системы совершать и повторять правонарушения.
Читайте также: Устойчивый доброжелательный сексизм в Индии подвел ее женщин
Публичное унижение и молчание
Случаи публичного унижения и запугивания предполагают наличие свидетелей. Тогда возникает важный вопрос: какова была их роль, что они делали? Некоторые присоединяются к унижению, а другие предпочитают хранить молчание. Это очень дорогое молчание, разрушающее целостность и самоуважение обиженного. Это еще больше усугубляет дисбаланс власти между полами.
Случаи сексуальных домогательств часто сводятся к проблеме между преступником(ами) и одной жертвой, что на самом деле не так. Если жертва новая и находится на испытательном сроке, она, очевидно, является младшим сотрудником организации с небольшим количеством друзей/систем поддержки. Преступник, скорее всего, мужчина, наделенный властью. А есть и те, и мужчины, и женщины, которые остаются безмолвными свидетелями: сеть и круг друзей преступника, а также те, кто потворствует ему, потому что он у власти. Именно социальное системное неравенство усиливается этой системой и нацелено на обиженных.
Это системное состояние также отражено в расследованиях МУС и судебных процедурах, которые могут иметь место, если пострадавший подает официальную жалобу. В этих расследованиях немедленная реакция жертвы на ухаживания преследователя подвергается чрезмерному анализу, в то время как правонарушитель пользуется презумпцией невиновности. Его запугивание и унижение ее на публике сводится к простой «критике» со стороны старшего.
Публичное унижение — это форма домогательств, которым подвергаются 57% из 135 опрошенных женщин в секторе здравоохранения только в Калькутте. Бесчувственность, с которой некоторые органы власти относятся к этой форме домогательств, сама по себе является «преследованием».
Справочник POSH поясняет, что мужчины с патриархальным мышлением склонны воспринимать то, что на самом деле является домогательством, как «безобидные дружеские жесты», против которых возражают только сверхчувствительные женщины. Сексистские домогательства включают в себя нежелательные социальные приглашения с позиции власти, жесты так называемой «дружбы», на которые женщина отвечает взаимностью, нежелательное и безответное использование терминов и знаков нежности со стороны мужчины, находящегося у власти. Это восприятие проникает в общество в целом, преобладает среди некоторых членов МУС и даже в правовой системе. Во многих случаях жертва увольняется с работы, сообщая властям о домогательствах или не сообщая о них.
Вместе с этим она отказывается от своей уверенности в себе, честности и самоуважения.
Читайте также: Дело Куомо — хрестоматийный пример соучастия и замалчивания сексуальных домогательств
Гендерная нечувствительность и сенсибилизация
Сексуальные домогательства уходят своими корнями в патриархат и встроены в социальную конструкцию, которая воспринимает мужчин как превосходящих женщин и делает большинство форм насилия в отношении женщин социально приемлемыми. Гендерная нечувствительность приводит к неправильному пониманию того, что мужские флирты безвредны, и что все женщины должны относиться к ним спокойно. Это восприятие проявляется в оправданиях, предлагаемых преступником. Он неизменно скажет, что приглашал других женщин так же: когда у них не было проблем, почему у этой конкретной женщины, или почему она сразу не выразила своего дискомфорта. Его сторонники будут утверждать, что он всегда вел себя так с женщинами: так что ничего уникального в этом деле нет, как будто серийный преступник должен быть оправдан именно потому, что он сделал это со столькими женщинами! Такие оправдания распространены в делах о домогательствах, и их важно понимать в контексте истории гендерной дискриминации и неравенства власти.
POSH утверждает, что чувство дискомфорта у обиженной женщины и ее ощущение, что приглашение мужчины нежелательно, должны быть в центре внимания. Но реальность такова: сочувственное выслушивание пострадавшей женщины считается достаточной справедливостью. Женщин просят присоединиться к выражениям симпатии к мужчине , который может быть пожилым мужчиной, или это первая официальная жалоба на него (хотя, как отмечалось выше, общеизвестно, что это стандартная поведение от него).
Это гендерно-нечувствительная система, которая вызывает у женщин опасения по поводу подачи жалобы, не говоря уже о последующем социальном осуждении. Как правило, мужчин предупреждают, а женщин утешают, и дело прекращается.
Гендерная сенсибилизация необходима на трех уровнях: молодежь через образование, работники всех уровней и органы власти. Расширение прав и возможностей женщин и привлечение внимания к гендерным вопросам следует преподавать в старших классах средней школы и на выпускных курсах.
