«Зачем вообще нужны дети?» Теперь я стала мамой и могу прямо ответить на этот вопрос / AdMe
Меня зовут Алиса. В интернете я вижу очень много таких комментариев к «мамским» постам, как «Назовите хоть одну причину, для чего нужны дети, кроме вашего любимого „стакан воды в старости подать“» или «Что-то я почитала про родительские будни, и вообще расхотелось рожать». Я с уважением отношусь к выбору каждого, заводить детей или нет. Я лишь хочу рассказать, что ценного принес мне опыт родительства и почему я ни о чем не жалею.
Надеюсь, что эта статья попадется на глаза тем, кто сомневается. Тем родителям, которые сейчас устали и думают: «За что мне все это?» И всем читателям ADME, которые хотели получить ответ на тот самый вопрос, для чего же нужны дети.
Безусловная любовь
Мне не нужны никакие другие дети, хоть они в сто раз красивее и талантливее. А моим детям не нужна никакая другая мама — добрее или совершеннее. Когда это понимаешь, проходят усталость и раздражение, в эти минуты глаз перестает дергаться и больше не хочется ворчать и нудить.
Хочется остановить это мгновение и прочувствовать его во всех мелочах. Эти моменты хранятся в сердце в особом отсеке, который я буду открывать всегда, когда мне будет плохо.
Саморазвитие
На свете так много видов любви, и, познавая их разнообразие, мы приближаемся к понимаю, что же на самом деле есть любовь во всем ее глубоком смысле. И любовь к детям — это колоссальный опыт. Вы учитесь принимать, заботиться, подолгу объяснять и часто находить в себе силы терпеть человека, который может оказаться вашей полной противоположностью, да еще с нелегким характером. И если у вас все получится, вы обретете не только любовь внутри себя — вы научите любви ребенка и получите мощную обратную связь.
Смирение
Достичь его очень помогают дети. Осознать в полном объеме, что не бывает идеальных мам. И идеальных людей тоже. Что ты всего лишь человек со своим набором достоинств и недостатков. Что ты не сможешь всегда все делать на 5.
Радость достижений
Дети, хоть сами и маленькие, — большие мотиваторы.
Они учатся всему с нуля, и этим невозможно не восхищаться. Только что ползали, а уже пытаются встать и ходить. Падают, но с решительным лицом пробуют снова. Они слышат вокруг миллиард звуков, щелканий, трещаний, а потом из всего этого начинают формировать речь. Сами! А потом вдруг незаметно побеждают в соревнованиях, спасают бездомных животных, с друзьями придумывают крутое начинание… Гордость. Порой за себя не чувствуешь столько гордости, сколько за свои творения. Это значит, что у вас все получилось. Вы клевые учителя и помощники. И это значит, что вы тоже все можете!
Умение жить настоящим
С детьми как-то острее ощущается течение времени. И тем ценнее оно становится. Вот малыш только что родился, а уже в садик собирается, а потом в школу, а потом… И не хочется пропустить жизнь. Свою и детей. И начинаешь меньше тратить время на сидение дома или в телефоне, а больше насыщать жизнь впечатлениями.
Мудрость
Любой опыт, даже незначительный, прибавляет (но не всегда) нам мозгов.
А опыт родительства — это крупная рыба в море испытаний и ощущений. Это тренажер на все группы мышц и на эмоциональный интеллект. Вы не будете прежними. И именно это отпугивает очень многих. Изменятся внешность, привычный уклад жизни, вы узнаете о новых эмоциях, новых трудностях и радостях. Но вы никогда не раскроете все грани своей личности, если не будете меняться.
Дух исследователя и авантюриста
Мой младший так громко и искренне всему удивляется и радуется, что я стараюсь брать с него пример. Став взрослыми, мы делаемся скучнее и воспринимаем все как должное. А дети напоминают о том, какими мы были сами, но почему-то забыли об этом. «О-о-о, какая большая лужа! Это же как долго я могу прыгать!» «Вы видели?! Какая красивая бабочка!» «Вы только попробуйте! Эта пицца — лучшая в мире!»
Невидимая связь и космическая нежность
В жизни у меня было много разных объятий, но объятия со своим ребенком — это нечто иное. Когда ты приседаешь на корточки, тебя обхватывают мягкие и хрупкие ручонки, которые пытаются прижать тебя как можно крепче, и все равно получается так нежно.
А ты обнимаешь осторожно и мягко, как будто у тебя в руках самое хрупкое творение во всей Вселенной.
Если вы не хотите заводить детей, расскажите нам почему.
Если у вас есть дети, расскажите нам, почему вы ни о чем не жалеете.
AdMe/Авторские колонки/«Зачем вообще нужны дети?» Теперь я стала мамой и могу прямо ответить на этот вопрос
Зачем дети лгут и нужно ли их за это ругать?
«Врать нехорошо!» — объясняем мы ребенку. Но вот вопрос: зачем он вообще врет и где этому научился? Специалист по детской одаренности, профессор МГПУ Александр Савенков рассказал порталу «МЕЛ», нужно ли детскую ложь пресекать — или, может быть, поощрять.
Зачем люди в принципе врут
Прежде чем разбираться, почему лгут дети, стоит вспомнить, что, вообще-то, лгут все — не только люди, но и животные. Ложь и обман — это и способ выживания (как в случае с мимикрией или маскировкой), и способ социального взаимодействия (как в случае с так называемой ложью во спасение). Намного проще принять ненужный подарок и поблагодарить дарителя, нежели объясняться с ним.
Профессор МГПУ Александр Савенков в этом контексте предлагает вспомнить высказывание Марка Твена: «Правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрое полотенце». Да и комплименты, чего уж там, тоже можно расценивать как своего рода ложь — ведь далеко не всегда приятные слова соответствуют реальному отношению одного человека к другому.
Американский ученый Олдерт Фрай, специализирующийся на вопросах практической социальной психологии, выделяет 5 причин лжи. Мы врем, чтобы:
- произвести на других положительное впечатление или защитить себя от чувства неловкости, от неодобрения окружающих;
- получить преимущество;
- избежать наказания;
- помочь другим;
- сохранить социальные отношения.
Получается, ложь — это инструмент социального взаимодействия и во взрослой жизни без нее не обойтись. Но у детей все происходит иначе. До определенного возраста — в среднем лет до 6−7 — дети, по словам Савенкова, в полной мере не осознают, на что способна ложь, и не используют ее по тому же назначению, что и взрослые.
Поэтому в случае детей следует обсуждать следующие понятия:
- ложь как выдумка, или непреднамеренная ложь;
- ложь-манипуляция в моменте, безобидная, без злого умысла;
- ложь как обман с целью получения выгоды, преднамеренная, умышленная.
Повторимся: речь в тексте идет прежде всего о дошкольниках. В возрасте постарше у школьников (и тем более у подростков) запускаются иные механизмы социального взаимодействия, и их ложь максимально приближается к тому, что подразумевается под ложью во взрослом мире.
Дети не врут — дети выдумывают
Принципиальное отличие детской лжи от взрослой заключается в том, что она, по словам Александра Савенкова, является «продуктом богатого, неотделимого от детской жизни творческого воображения». Психологический механизм, порождающий волшебные детские фантазии (а следовательно, и особую детскую ложь), хорошо описал еще Лев Выготский:
«Ребенок может вообразить себе гораздо меньше, чем взрослый человек, но он больше доверяет продуктам своего воображения и меньше их контролирует, а потому воображения в житейском, культурном смысле этого слова… у ребенка, конечно, больше, чем у взрослого человека».
Ключевой здесь является мысль о том, что ребенок «доверяет продуктам своего воображения».
Ключевой здесь является мысль о том, что ребенок «доверяет продуктам своего воображения».Из этого следует, что ребенок до определенного возраста в принципе плохо видит грань между выдумкой и действительностью. Почти весь его мир состоит из фантазий. И когда дошкольник взахлеб рассказывает, как он в садике плавал на корабле, а потом они всей группой ходили есть бургеры и картошку фри, в его намерения не входит вас обмануть. Это его фантазия, и он просто ею делится.
Александр Савенков утверждает, что «фантазийное искажение информации не может рассматриваться как традиционная ложь взрослых, это скорее глубокое переживание своих воображаемых явлений и событий. В сознании ребенка мир реальный и мир придуманный далеко не всегда дифференцированы. Ребенок одновременно живет в мире реальности и вымышленном пространстве своих игр и фантазий, созданных воображением. Именно поэтому детская ложь обычно безобидна и непреднамеренна».
И именно поэтому родителям (и педагогам) очень важно правильно реагировать на детскую ложь — ни в коем случае ее не пресекать.
А лучше и вовсе поощрять:
«Чем дольше и больше ребенок будет пребывать в своем мире фантазий, проживать мифологический уровень сознания, тем выше у него будет развита креативность — способность, которая так необходима в современном уже взрослом мире, — говорит эксперт. — Детская ложь — не только способ сделать свою жизнь немного комфортнее. В ней содержатся ростки первых проявлений активно формирующейся потребности ребенка в творчестве. А вот непродуманное противодействие бескорыстному детскому фантазированию со стороны взрослых может крайне негативно сказаться на развитии когнитивной и психосоциальной сфер детской личности».
Ребенок намеренно врет: что делать
Канадские психологи, изучая особенности лжи у 3−4-летних детей, живущих в Западной Африке, нашли четкую закономерность: дети врут чаще, если они испытывают страх наказания, подвергаются унижению или порицанию. Соответственно, если ребенок знает, что за разбитую чашку его ругать не будут, то и выдумывать историю про то, что кот запрыгнул на стол и столкнул ее, он тоже не будет.
Тем более что и кота-то никакого нет.
В связи с этим Александр Савенков еще раз проговаривает одну из главных задач всех родителей: «Выстраивать с ребенком максимально теплые и доверительные отношения, создавать вокруг него среду, которая не потребует от него преднамеренного вранья ради чего бы то ни было».
Соответственно, ложь как попытка манипуляции (например, маленький ребенок, требуя чего-то у мамы, регулярно врет, что «папа разрешил») — это уже повод разобраться в ее причинах. Важно помнить: во взаимодействии с лжецом, будь он взрослый или ребенок, ключевая роль отводится его мотивации, наличию или отсутствию у него умысла.
Савенков рекомендует обратить внимание, например, на наличие общепринятых правил в семье: «Если между родителями нет согласия по воспитательным, педагогическим или любым другим вопросам, то естественно, что ребенок будет этим пользоваться. Он очень быстро считывает семейные роли и знает, кто „добрый“, а кто „злой“ и к кому с каким вопросом лучше подходить.
Это называется „социальный интеллект“. Да, это словесная манипуляция, это ложь, цель которой — получить ту или иную выгоду, однако спровоцирована она самими родителями. Если в семье есть четкие правила и родители им всегда следуют, то таких ситуаций и возникнуть не может».С другой стороны, специалист отмечает, что социальный интеллект — навык, без которого попросту не выжить, а потому ребенок действительно должен уметь манипулировать, и родителям важно проговаривать с ним, что его ложь и манипуляции не должны приносить вреда окружающим и не должны иметь негативных последствий. Сделать это можно путем обсуждения и проигрывания тех или иных сценариев в сюжетно-ролевых играх.
Вранью учат прежде всего родители
Дети неосознанно копируют поведение родителей — и лгать они учатся тоже у взрослых. Савенков напоминает, что есть даже понятие «педагогического обмана» — так называются все те «вымышленные модели мира», которые взрослые создают для детей.
В ситуациях, когда взрослые не могут или не хотят говорить детям правду, щадя их чувства или считая их слишком маленькими для той или иной информации, они выдумывают истории.
Так было всегда, и в большинстве семей так продолжается и по сей день.
По мнению специалиста, это то, что позволяет сформировать позитивные поведенческие стратегии. Да, современные родители знают, что плохо пугать ребенка бабайкой и Бабой-ягой, но при этом продолжают врать про Деда Мороза и зубную фею. «Таким образом взрослые, интуитивно понимая особенности детского мировоззрения, поддерживают временное пребывание ребенка одновременно в мире реальности и мире фантазий», — объясняет эксперт. И это нормально. Более того, младшие школьники в большинстве своем уже знают, что Деда Мороза нет, но готовы принимать эту игру и поддерживать ее в присутствии младших братьев, сестер и друзей.
Там же, в младшей школе, после прощания с Дедом Морозом наивная креативная детская ложь сменяется активной и манипулятивной — дети учатся лгать по-взрослому. Фантазии заканчиваются, начинается реальная жизнь, и в нее постепенно приходят все социальные навыки, присущие взрослым. А вот как повзрослевший ребенок ими воспользуется, зависит от того, о чем мы говорили чуть раньше.
Врал ли он в детстве, чтобы избежать наказания? Был ли у него опыт доверительных разговоров со взрослыми? Манипулировал ли он родителями, которые не могли договориться друг с другом? Все это будет иметь значение.
Читать материал в источнике
Фото: Arvydas Kniuksta / Shutterstock / Fotodom
Почему детям приходится годами ждать новых лекарств
Предоставлено: Оли Винворд
Все четверо сыновей Дэнни Бенджамина в возрасте от 14 до 20 лет принимали участие в клинических испытаниях вакцин против COVID-19. Двое из них были в числе первых детей в США, прошедших вакцинацию. «Они в восторге от того, что сделали это», — говорит Бенджамин, педиатр из Университета Дьюка в Дареме, Северная Каролина. «Они опубликовали это в своих аккаунтах в Instagram».
Но Бенджамин, который также возглавляет Сеть педиатрических исследований Национального института детского здоровья и развития человека, считает, что COVID-19 потребовалось слишком много времени.вакцины, подлежащие испытанию на детях.
Он считает, что все клинические испытания на детях должны были быть завершены к маю 2021 года, когда некоторые страны уже ввели миллионы доз своему взрослому населению. Вместо этого испытания на детях даже не начинались до марта того же года, а некоторые еще не завершились. «Мы должны были провести все детские исследования к маю, если бы мы были этичны и честны в отношении того, как мы разработали вакцины против COVID, а не заставлять детей страдать еще год», — говорит он.
Часть Nature Outlook: здоровье детей
Нехватка педиатрических клинических данных не ограничивается COVID-19. Хотя число испытаний у детей с годами увеличилось, отсутствие данных по-прежнему задерживает педиатрическую маркировку лекарств и оставляет врачам мало информации о том, эффективны ли лекарства или безопасны для детей.
Анализ 1 около 11 000 рецептов, выписанных детям в шведских больницах в 2008 году, показал, что почти половина из них были не по назначению, то есть лекарства еще не были одобрены для использования в педиатрии Европейским агентством по лекарственным средствам (EMA).
Самым младшим детям в выборке чаще всего назначали лекарства не по прямому назначению. «У нас нет лучшей альтернативы», — говорит Дженни Киндблом, детский клинический фармаколог из Гетеборгского университета в Швеции.
Проблема с таким подходом, говорит Дэвид Зиринг, детский гастроэнтеролог из Cedars-Sinai в Лос-Анджелесе, Калифорния, заключается в том, что дети — это не маленькие взрослые. «Лекарства действуют на детский организм совершенно по-разному, — говорит он. Без испытаний, чтобы определить, как лекарство следует использовать у детей, «мы вынуждены либо использовать лекарства, которым от 30 до 40 лет и которые менее эффективны, либо пытаться использовать самые последние одобренные лекарства и пытаться оправдать перед страховыми компаниями, что, несмотря на отсутствие этикетки FDA [Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США] для педиатрии, мы считаем, что это будет безопасно и эффективно», — говорит он.
Обычно требуется не менее семи лет, чтобы лекарства, одобренные для взрослых, были разрешены для использования у детей, говорит Зиринг.
В течение долгого времени у фармацевтических компаний не было особых стимулов в срочном порядке проводить маркировку педиатрических препаратов, говорит Зиринг. Педиатрические испытания, как правило, медленнее и дороже, чем испытания для взрослых, потому что в них сложнее набрать участников, выше этическая планка и меньше денег.
Но в 2002 году Конгресс США принял Закон о лучших фармацевтических препаратах для детей, в соответствии с которым дальнейшие исключительные права на маркетинг предоставляются в качестве стимула для фирм, которые добровольно проводят педиатрические испытания лекарств, определенных Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США в качестве приоритетных. Аналогичным образом, в 2007 году Европейский союз ввел правила, чтобы улучшить доступ к лекарствам для детей, повысить прозрачность информации о продуктах и увеличить количество педиатрических исследований.
В октябре сын Дэнни Бенджамина, Скотти, участвовал в испытании вакцины Pfizer против COVID-19 в Duke Health в Дареме, Северная Каролина. Предоставлено: Duke Health Photography
.Хотя клинических испытаний у детей по-прежнему мало, данные свидетельствуют о том, что их число растет. Исследование 2 , проведенное в 2021 году, показало, что в период с 2008 по 2010 год в реестре клинических испытаний США ClinicalTrials.gov было зарегистрировано чуть более 7000 педиатрических исследований. Но в период с 2017 по 2019 год эта цифра увеличилась примерно до 11 700 человек. Однако большинство этих испытаний были мелкомасштабными, одноцентровыми и не финансировались Национальным институтом здравоохранения США или промышленностью. Зиринг считает, что фармацевтическим компаниям и FDA потребуется новое законодательство, чтобы добиться более раннего одобрения педиатрических лекарств. «Педиатры мало что могут сделать».
Но есть некоторые признаки прогресса. В 2020 году препарат от экземы дупилумаб стал первым биологическим лекарством, одобренным для детей в возрасте от шести лет и старше, всего через три года после того, как он получил одобрение для использования у взрослых.
А в июне этого года терапия, разработанная французской многонациональной фармацевтической компанией Sanofi и американской биотехнологической фирмой Regeneron, была распространена на детей в возрасте шести месяцев. «Каким-то образом им удалось наиболее эффективно зачислить очень большую группу детей», — говорит Зиринг. «Снимаю шляпу перед ними». Одобрение показывает, что возможна ранняя педиатрическая маркировка лекарств, добавляет он. «Если есть обязательства со стороны фармацевтики и они тесно сотрудничают с FDA, — говорит он, — это очень выполнимо».
Отсутствие у производителей лекарств стимулов к тестированию препаратов на детях — не единственная причина того, что педиатрические испытания очень редки. Даже для мотивированных исследователей начать педиатрическое исследование может быть непросто.
Интернет-трансляция Дети и клинические испытания: почему система подводит детей
Во-первых, сложнее получить этическое одобрение для испытаний на детях.
Чтобы испытание считалось этичным, риск для ребенка от участия в нем должен быть не больше, чем риск, с которым он сталкивается в своей повседневной жизни, говорит Патрина Колдуэлл, академический педиатр из Сиднейского университета в Австралии. Это побудило некоторые компании перенести свои испытания в страны с низким уровнем дохода, где считается, что дети ежедневно подвергаются большему риску, и поэтому планка установлена ниже. «Иногда фармацевтические компании отправляются в развивающиеся страны, чтобы прыгнуть через этические обручи», — говорит Колдуэлл, но она считает неэтичным относиться к жизни более бедных детей как к менее ценной. Кроме того, добавляет она, часто говорят, что исследования в странах с низким уровнем дохода проверяются менее тщательно и проводятся менее надежно, поэтому результаты могут быть не приняты регулирующими органами в странах с высоким уровнем дохода.
Более высокая этическая планка для детских испытаний означает, что даже простые тесты и процедуры для отслеживания прогресса могут быть более сложными, говорит Колдуэлл.
«Во взрослом испытании вы можете довольно легко просто сделать анализ крови, но в педиатрическом испытании вам придется обосновать, почему вам нужно это сделать», — говорит она, потому что тесты считаются более инвазивными и неприятными для детей.
Даже если испытание будет одобрено, может быть трудно найти добровольцев. Детские болезни встречаются реже, чем у взрослых, поэтому и выбор меньше. Чтобы набрать достаточное количество детей, испытания часто приходится проводить одновременно в нескольких местах. «Проведение многоцентровых исследований сопряжено со сложностями, потому что в них участвуют разные системы регулирования, исследовательские центры, разные правила и нормы и разные правительства», — говорит Колдуэлл. — Это само по себе кошмар.
Денежное поощрение для поощрения участия является распространенным способом увеличения числа испытаний у взрослых, но это вызывает споры в отношении испытаний для детей, поскольку этот процесс может быть подвержен злоупотреблениям в случаях, когда родители регистрируют своих детей исключительно для получения материальной выгоды, говорит Колдуэлл.
Во многих странах, в том числе в Австралии, например, комитеты по этике не одобряют оплату детям участия в испытаниях.
Другая проблема заключается в том, что родители часто беспокоятся о возможных долгосрочных побочных эффектах, которые могут возникнуть в результате экспериментальных препаратов, говорит Колдуэлл. Она вспоминает, как родители спрашивали: «Что, если однажды будет доказано, что этот препарат вызывает рак, и когда им будет 60, у них будет рак, и они обвинят меня в том, частью чего я позволил им быть, когда они были моложе?»
Еще из Nature Outlooks
Колдуэлл, однако, говорит, что обычно у нее не возникает проблем с убеждением родителей, когда она объясняет, что в испытаниях на детях обычно нет группы плацебо, в отличие от испытаний на взрослых. Вместо этого в исследованиях на детях обычно используется так называемое клиническое равновесие — тестирование двух методов лечения, чтобы определить, какой из них более эффективен. «Чтобы испытание ребенка было этичным, необходимо равновесие», — говорит Колдуэлл.
По ее словам, объяснение этого передает неуверенность и дает родителям автономию, необходимую им для принятия решения. Когда у ребенка угрожающее жизни состояние, родители чувствуют себя спокойнее, зная, что их ребенок получит по крайней мере одно потенциально эффективное лечение, а не плацебо.
Несмотря на то, что детей в исследованиях не хватает, как только родители детей, которые могут принять участие, убеждены, дети, как правило, регистрируются чаще, чем взрослые. Колдуэлл отмечает, что выживаемость детей с лейкемией значительно увеличилась 3 . Показатели здоровья у взрослых не так высоки. «Это в основном показывает силу испытаний», — говорит она.
Более того, исследования показывают, что участники испытаний — независимо от того, в какой исследовательской группе они находятся — имеют лучшие результаты для здоровья, чем те, кто не участвует ни в каких испытаниях 4 . Концепция, известная как эффект Хоторна, предполагает, что люди ведут себя по-разному, когда знают, что за ними наблюдают, поэтому участники с большей вероятностью будут вести в целом здоровый образ жизни, чем неучастники.
Лица, проводящие испытания, должны тщательно объяснить как риски, так и преимущества, и сами должны быть уверены, что участие является правильным для человека. «Люди, которых вербуют для испытаний, должны действительно верить в испытания», — говорит Колдуэлл.
В конце концов, она считает, что правительству может потребоваться прямое вмешательство для финансирования дополнительных педиатрических исследований. «Несправедливо, что у детей нет данных исследований для себя, потому что люди не будут делать это, если это не приносит денег».
Ссылки
Kimland, E., Nydert, P., Odlind, V., Böttiger, Y. & Lindemalm, S. Acta Paediatr. 101 , 772–778 (2012).
Артикул пабмед Google Scholar
Чжун, Ю., Чжан, X., Чжоу, Л., Ли, Л. и Чжан, Т. BMC Pediatr . 21 , 212 (2021).
Артикул пабмед Google Scholar
Маккарни Р. и др. БМС Мед. Рез. Методол. 7 , 30 (2007).
Артикул пабмед Google Scholar
«>Колдуэлл, П. Х. Ю., Мерфи, С. Б., Бутоу, П. Н. и Крейг, Дж. К. Ланцет 364 , 803–811 (2004).
Артикул пабмед Google Scholar
Скачать ссылки
Почему дети попадают в детские дома
По оценкам, по меньшей мере 5,4 миллиона детей живут в детских домах по всему миру.
Существует множество, часто взаимосвязанных факторов, которые подталкивают и притягивают детей в детские учреждения. Хотя причины, по которым дети попадают в интернатные учреждения, выглядят по-разному в разных странах и контекстах, некоторые из общих факторов, которые приводят к институционализации, описаны ниже.
Бедность и отсутствие доступа к ресурсам
Во всем мире бедность является одним из основных факторов, ведущих к тому, что дети разлучаются со своими семьями и попадают в детские дома.
Семьи, столкнувшиеся с бедностью, могут испытывать трудности с доступом к основным услугам, которые могут включать здравоохранение, образование и финансовую поддержку, среди многих других областей. Это может вызвать трудности, когда дело доходит до удовлетворения основных потребностей их детей.
Это может привести к тому, что власти заберут детей из их семей, или родители посчитают, что единственный способ, которым их дети могут получить доступ к необходимым им услугам, — это помещение их в специализированное учреждение. Это особенно касается специализированной, адресной помощи, которая во многих странах не всегда доступна в сообществе.
Отсутствие альтернативных вариантов ухода
Когда детям небезопасно или нецелесообразно в настоящее время находиться в их биологических семьях, а альтернативный семейный уход невозможен (например, родственный уход и приемная семья), власти могут решить, что их единственный выход – поместить ребенка в специальное учреждение.
Дискриминация Системы ухода часто дискриминируют определенные группы детей, семьи и сообщества, такие как дети-инвалиды.
В этом контексте детские учреждения могут ошибочно рассматриваться как адекватная форма заботы о детях, у которых некоторые в обществе имеют более низкие ожидания или неправильные представления об их способностях. Эта дискриминация приводит к непропорционально большему количеству детей с ограниченными возможностями, детей из определенных этнических групп и детей из числа коренных народов, представленных в учреждениях.
Неуместные благие намерения
Несмотря на неопровержимые данные, свидетельствующие о вреде, причиняемом детям, в целом отсутствует понимание воздействия стационарного ухода. Многие люди до сих пор считают, что учреждения обеспечивают хорошую форму ухода. В некоторых случаях люди из лучших побуждений стремятся стать волонтерами или посещать учреждения для поддержки детей, иногда по вызову.
«Бизнес-модель сиротского возраста
» В некоторых странах с ограниченными ресурсами учреждения являются частными, прибыльными инициативами, часто небольшими по масштабу и работающими под контролем властей.
