«Цинизм может быть веселой игрой» – Weekend – Коммерсантъ
Отношения частного человека и авторитарного режима долгое время было принято мыслить в бинарных оппозициях: конформизм или нонконформизм, энтузиазм или апатия. На деле эти отношения часто окрашены причудливой двусмысленностью. Литературовед Марк Липовецкий изучает, как эта амбивалентность воплотилась в фигурах советских трикстеров — культурных героев, не подчиняющихся принятым правилам и превращающим их нарушение в своего рода игру. Игорь Гулин поговорил с Марком Липовецким о генеалогии советского трикстера, его социальной функции, отношениях с циником и пророком и дальнейшей судьбе.
«Золотой теленок». Режиссер Михаил Швейцер, 1968
Фото: РИА Новости
«Золотой теленок». Режиссер Михаил Швейцер, 1968
Фото: РИА Новости
В своих статьях вы пишете про трикстера как ключевую фигуру советской культуры. Что это вообще за персонаж, какая у него генеалогия?
Само понятие трикстера приходит к нам из теории мифа.
Этот культ касается только литературных персонажей или реальных людей тоже?
Что вообще характерно для модернистской культуры, между искусством и жизнью здесь нет четкой границы. Трикстер — это прежде всего персонаж, но он может стать моделью жизнетворческой стратегии. Есть легендарные фигуры, вокруг которых вырастает трикстерский фольклор, причем не связанный непосредственно с их творчеством. Важный пример — Фаина Раневская: она играла самые разные роли, необязательно трикстерские, но ее образ в культуре — это именно образ трикстера. Фигура трикстера была очень важна для андерграундной культуры. Можно вспомнить такого персонажа, как Сергей Чудаков. Его стихи — это добротная неоромантическая поэзия 1960-х, но, когда мы узнаем его биографию, мы видим совершенно фантасмагорическую картину.
В чем культурная функция таких героев?
Трикстер представляет особый сценарий существования внутри советской реальности. Я объясняю его через категорию цинизма. Советский политический режим был основан на разрыве между тем, что декларируется, и тем, что происходит, между риторикой и практикой.
Приспосабливаясь к этому циническому режиму, советский человек должен был сам становиться циником — как это описывается во многих исторических исследованиях. Фигура трикстера появляется как эстетическое оправдание такого цинизма. Советский трикстер показывает, что цинизм — это не обязательно стыдно и противно. Цинизм может быть и веселой игрой.
Важная вещь про трикстера — это его виртуозность. Это, кажется, отражает модус существования в советском обществе, требовавшем от всех — от начальников до простых людей — разного рода трюкаческих навыков?
Конечно! Но бытовая виртуозность в нарративах о трикстерах приобретает эстетическое измерение. В этом и состоит его задача как культурной фигуры: трикстер переводит цинические практики в эстетически окрашенный перформанс. И этим оправдывает и даже возвышает их.
В своем перформансе трикстер указывает на несоответствие разных уровней реальности — скажем, морали и нравов, идеологии и политики. В нем есть какое-то критическое измерение?
Можно сказать, что советские трикстеры предлагали альтернативу официальному советскому сценарию модерности.
Они были фигурами модернизма как духа сомнения — модернизма, идущего от Ницше (во всех этих персонажах много ницшеанского). Трикстер представляет критику любых авторитетных позиций и дискурсов — в том числе коммунистической утопии, а особенно представлений о том, что октябрьский переворот создал условия для новых человеческих отношений, нового типа личности. Трикстеры понимают, что общество действительно радикально меняется, но совсем не так и не в том направлении, о каком мечтали идеалисты-революционеры. Они становятся ироническими мессиями нового цинического мира. Их программа — это деконструкция всего, что предлагается большевиками.
Здесь возникает странное родство между фигурой трикстера и будто бы противоположной ему фигурой пророка, учителя. В трикстере ведь на самом деле есть некая тоска по истине?
Абсолютно, просто трикстер отказывается от линейных представлений об истине. Он выражает свои представления негативным образом, и тут важна субверсивная игра в пророка.
Но, несмотря на эту критичность, трикстер обычно не стремится преобразовать общество?
Да, типичный трикстер вроде Остапа Бендера безусловно не революционер и даже не бунтарь. Он, в сущности, конформист. Но он предлагает очень гибкую стратегию конформизма.
Конформизм традиционно осознается как предательство себя. Достаточно вспомнить «Дом на набережной» Трифонова. А в трикстерском конформизме человек может, как ему кажется, реализовывать некоторую степень свободы.
Есть распространенный в науке нарратив о рождающейся в 1920–1930-х советской субъектности, о переделке людьми себя в соответствии с требованием нового общества. Мог ли человек быть одновременно советским субъектом и трикстером?
Я думаю, что мог. Просто трикстер разыгрывает такого советского субъекта среди других своих ролей. Это хорошо видно по такому примеру, как дневник Степана Подлубного — одному из документов, о котором писал теоретик советской субъектности Йохен Хелльбек. Он показывает, как простой парень из раскулаченных крестьян делает из себя советского человека. Но если посмотреть на эту историю с другой стороны, мы увидим, что перед нами абсолютный трикстер, который постоянно меняет идентичности: скрывается от НКВД и одновременно работает информатором, попадает в тюрьму по уголовному делу, а затем становится видным чиновником.
В одной из статей вы упоминаете среди советских трикстеров Штирлица. Он как раз образец такой двойной жизни?
Поначалу Штирлиц казался мне трикстерским персонажем, но сейчас я думаю, это нечто другое. В трикстере должна быть трансгрессивность, жонглирование масками, перформативность, комедийность, наконец. В Штирлице этого нет. В персонажах такого рода мы скорее видим героизацию цинизма. Они показывают: можно работать на систему, которую презираешь, при этом сохранять внутреннее достоинство, а также брать от системы все, что она предлагает: кафе «Элефант», машины, эсэсовскую форму производства Hugo Boss. Это, конечно, циническая позиция.
Татьяна Лиознова и Вячеслав Тихонов на съемках фильма «Семнадцать мгновений весны», 1973
Фото: Макс Альперт / РИА Новости
Татьяна Лиознова и Вячеслав Тихонов на съемках фильма «Семнадцать мгновений весны», 1973
Фото: Макс Альперт / РИА Новости
Но у Штирлица же все это ради борьбы. Он придает циническому существованию обычного советского человека иллюзию: есть что-то, за что мы боремся, о чем никто не знает.
Да, конечно, такое тайное несогласие всегда есть. Но популярность «Семнадцати мгновениям весны» принесла не столько борьба Штирлица против фашизма, сколько буржуазные интерьеры и соответствующий стиль жизни, в который органично вписывается герой. Вообще апология циника в советской культуре — это отдельная история. В тех же текстах о трикстерах откровенный циник чаще всего выступает как негативный персонаж. Достаточно вспомнить Корейко в «Золотом теленке». Но есть и более сложные конструкции.
Допустим, у Булгакова есть коллективный трикстер — Воланд и его свита, есть романтические персонажи Мастер и Маргарита и есть квинтэссенция цинизма — Понтий Пилат. В архитектонике романа он противостоит положительным героям, но он описан настолько ярко — по сравнению и с Мастером, и с Иешуа,— что невольно становится объектом сильной эмпатии. Это очень интересный жест в сторону оправдания цинизма.
А в более поздней культуре есть такая идеализация цинизма?
Да, довольно много. Важный сюжет в культуре 1970–1980-х годов: как бывший трикстер превращается в окончательного циника. Символом этого процесса мне кажутся два фильма с Олегом Янковским. В 1979 году выходит «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова по пьесе Григория Горина, где создается абсолютно романтический образ трикстера; его трансгрессия понимается исключительно как способность видеть и обнажать неудобную правду. А через три года тот же Янковский играет Макарова в «Полетах во сне и наяву» Романа Балаяна. Это тот самый бывший трикстер, бывший Мюнхгаузен, который трансформировался в прожженного и саморазрушительного циника, его лестница в небо превратилась в тарзанку, с помощью которой он имитирует свое самоубийство (ход, тоже отсылающий к «Мюнхгаузену»).
Но он по-прежнему нарисован с огромной симпатией. Он все равно на голову выше всех, кто его окружает.
Марк Захаров, Елена Коренева и Олег Янковский на съемках фильма «Тот самый Мюнхгаузен», 1979
Фото: Александр Коньков / Фотохроника ТАСС /
Марк Захаров, Елена Коренева и Олег Янковский на съемках фильма «Тот самый Мюнхгаузен», 1979
Фото: Александр Коньков / Фотохроника ТАСС /
Что происходит с трикстером после конца советской власти?
Если в 1970–1980-е годы трикстер все еще остается исключительным (хотя и широко распространенным) персонажем, то в 1990-е годы он становится массовым типом. Все хотят быть трикстерами. Возникает общество трикстеров, в котором к власти тоже приходят трикстеры. Эта трансформация очень опасна. Потому что трикстер — это все-таки сила хаоса. В определенных обстоятельствах эта сила обладает эмансипирующим эффектом, но, когда она становится тождественной власти, добра ждать не приходится.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram
Обыкновенный цинизм
«Побольше цинизма. Людям это нравится».(И.Ильф, Е.Петров, «12» стульев»)
И в который раз я ошибся. Я думал, что у цинизма есть границы, но, оказывается, он безграничен, как сама Вселенная.
Владимир Путин встретился с матерями участников военных действиях в Украине. В беседе с библиотекарем Ниной Петровной Пшеничниковой, матерью погибшего военного, он заявил, что «мы все смертные» и «мы когда-нибудь из этого мира все уйдем» (глядя на ВВП, кажется, что о себе, любимом, он так не думает). Путин не остановился на этих расхожих сентенциях и начал Нине Петровне приводить странные примеры (цитата):
«Вот у нас в ДТП погибает примерно 30 тысяч человек, от алкоголя примерно столько же, к сожалению. Так жизнь складывается, жизнь сложна и многообразна, сложнее, чем где-то в бумажках написано. Мы же все под Господом, под Аллахом, под Христом – все, кто верит в высшие силы, неважно, какой религии он придерживается.
Важно то, что мы все смертны, мы все под Господом, и мы когда-нибудь из этого мира все уйдем. Это неизбежно. Вопрос в том, как мы жили. Некоторые ведь живут или не живут – непонятно, и как уходят – от водки или еще от чего-то – непонятно, а потом ушли. Жили или не жили? И незаметно (жизнь) пролистнулась как-то, то ли жил человек, то ли нет. А ваш сын жил. Его цель достигнута».
(Хотелось бы уточнить, что за цель была у погибшего парня, о которой президент так уверенно сказал, но, боюсь, это мне не удастся.)
Я несколько раз перечитал эту странную, по моему разумению, цитату российского президента. И все думал, а не врут ли мои глаза? Но глаза не врали. Я даже на других информационных сайтах поискал то же самое, думал, может, недремлющие иноагенты подложили фейковую информацию, злыдни? Но нет, всюду было одно и то же.
И скажу я вам, тяжелое впечатление у меня создалось. Вернее, мое впечатление еще более утяжелилось.
Я, конечно, знал, что на плановые встречи с Путиным приводят проверенных, подкованных товарищей и подруг, активистов ЕР и должностных лиц, которые президенту задают те вопросы, которые он хотел бы услышать.
Вопросы, которые не были бы для него неприятными и, самое главное, неожиданными. После памятной встречи 2000 года с родными и близкими погибших подводников «Курска» все вопросы давно составляются заранее, так же, как и ответы. Наверное, большая группа спичрайтеров подготавливает тексты, и все это заранее кладется на стол президента. Он на досуге проверяет варианты и, наверное, красным карандашиком подчеркивает то, что ему особенно будет приятно услышать и, соответственно, ответить. Как известно, эта практика существует уже давно, и сам президент дал ей отмашку. Абсолютно «нормальная» практика для государств с авторитарно-тоталитарными режимами.
Уверен, так было и на этот раз, однако или что-то пошло не так, или же просто цинизм президента дошел уже до такого уровня, когда ему все равно, что отвечать, по принципу «Пипл все схавает».
Неужели команда, которая пишет ему ответы, не смогла подготовить более… как бы это сказать, более гуманный ответ?
То есть априори Владимир Путин определил судьбу несчастного погибшего парня – он, мол, все равно погиб бы или в ДТП, или от водки.
И это он назвал «многообразием жизни».
Ему бы еще надо было пропеть строчку Высоцкого:
«И пусть говорят, да, пусть говорят,
Но нет, никто не гибнет зря,
Так лучше, чем от водки и от простуд».
Хотя очень я сомневаюсь, чтобы Высоцкий был бы в приоритете у Путина. Он, как знаю, любитель группы «Любэ» с их паркетным патриотизмом.
Скажу вам как на духу, мне очень стало не по себе, когда я прочитал эту речь президента России. Вообще, когда разговор идет о смерти, тем более насильственной, то мне представляется, что надо в любом случае проявлять особую осторожность и деликатность. Этому меня учили с детства. Но, видимо, не всех такому учили. А некоторые к чужим жизням относятся, как бы это сказать помягче, свысока. И потому ответ женщине, потерявшей сына на бессмысленной войне, прозвучал так холодно и цинично.
На этом я хотел завершить свой текст, дабы не лезть в очень неприятную для моего сознания темную материю, но потом, пересилив себя, решил, что надо дойти до конца.
Я решил все-таки вживую, так сказать, посмотреть ту передачу, где Путин отвечает на вопросы воинских матерей. Мне стало интересно, а как же среагировала та женщина, Нина Петровна, когда ВВП так безапелляционно обозначил ей гипотетическую судьбу ее сына.
Скрепя сердце я нашел в сети трансляцию этой встречи и просмотрел ее. Я не только ее просмотрел, а потом и прочитал некоторые комментарии уважаемых мною людей, и оказалось, что не все так, как на самом деле. Нет, ответ Путина был точно таким. И женщина тоже была, библиотекарь Нина Петровна Пшеничникова. Она держала фотографию своего погибшего сына и рассказывала, как он геройски поднялся из окопа и с криком «Пошли, братки, мочить укропов!», пал, сраженный неприятельской пулей.
Но!
Но потом выявилась интересная подробность; вездесущие журналисты утверждают (например, с одиннадцатый минуты), что сын Нины Петровны и правда погиб, но не в эту кампанию. А погиб он в 2019 году. Насколько его гибель была геройской, это уже не имеет значения.
Факт то, что мать погибшего сына пришла на встречу с президентом и сказала неправду. Я все-таки сохраняю такт и не употребляю более резких выражений в адрес женщины, потерявшей своего сына, но, говоря простым языком, это называется передергиванием фактов.
Никакого отношения к нынешней войне сын Нины Петровны не имел. И, может быть, зная это, Путин потому и разразился подобной риторикой, о которой я упомянул выше. Тоже, конечно, не ахти что он сказал, но, говоря кондовым языком, нашла коса на камень, в фигуральном смысле этого выражения.
Что вам сказать, господа? В правовой и демократической стране, как мне кажется, на встречу с главой государства действительно должны были прийти женщины, чьи дети были призваны, мобилизованы для того, чтобы убивать свободных граждан свободного соседского государства. И на встрече они, как мне кажется, должны были бы высказать свои гнев и боль, что их близких вырвали из семей для абсолютно непонятных, кроваво-убийственных амбиций первого лица.
Наверное, они должны были стукнуть единым российским кулаком по столу и потребовать завершения того кровавого беспредела, который сейчас происходит и которому конца не видно.
Но так не произошло, да и не могло произойти при нынешних российских реалиях. И в итоге случилось то, что я называю обыкновенным цинизмом. Хотя, может быть, он в данном случае и не совсем обыкновенный. И опять назревает вопрос – а для кого эта вся петрушка была поставлена? Опять только для внутреннего пользования, для «пипла», который все «схавает»? Или только для себя, любимого?
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Подписывайтесь на нас в соцсетях- Telegram
- Youtube
смелость мыслить – Философия перемен
Диоген, Бастейн-Лепаж (1873)
Двадцать лет взяли свое. Я не видел Энди с момента нашей встречи в старшей школе.
Сначала я едва узнал его. Его было больше, чем я помнил. Его лицо было широким, изрезанным трещинами на коже. Бедра и Т-образные плечи, которые сделали его звездой на поле регби, теперь приподнимали внушительный живот. Его рука поглотила мою, яростно двигаясь. Он как будто увеличился в размерах, как будто все его тело надулось воздухом. Если костюм ничего не выдавал, по его поведению можно было сказать, что он хорошо себя зарекомендовал. Энди сделал всего понемногу. Пять лет работы на рудниках Западной Австралии подтолкнули его к разумным инвестициям. Энди был человеком, который «сделал себя сам», за плечами у него было дюжина предприятий и два неудачных брака. В эти дни он работал консультантом в угольной промышленности («Углеродный бюджет, моя задница», — сказал он. «Вещи в земле, они выходят наружу»). Ему понравилось, как азиаты развлекались с бутылкой виски на столе. Мы сдружились из-за выпивки в баре, но чем больше мы разговаривали, тем больше между нами зияла пропасть лет.
Он рассмеялся, когда я сказал ему, что я философ. «Я тоже», — сказал он. «Я профессиональный циник».
Раньше цинизм был ругательством. Когда мы с Энди были детьми, нам и в голову не пришло утверждать это. Быть циничным означает не доверять мотивам людей и пренебрегать их добрыми намерениями. Только дурак захочет пытаться изменить мир. Циники убеждены, что все действуют из корысти. Учитывая такое положение дел, единственный разумный ответ — позаботиться о главном. В деловой жизни циников отличает менталитет «сначала я». Им все равно, где они зарабатывают деньги. Если деньги легкие, то хорошо. Часто вы обнаружите, что они работают в таких отверженных отраслях, как угольная и табачная. Они работают на сломанную систему и знают, что она никуда не денется, но они едут на кормушке до конца.
Меня беспокоит легкое утверждение цинизма в современной жизни. На мой взгляд, тот факт, что успешные люди, такие как Энди, знают, что дела ухудшаются; также то, что аспекты их существования усугубляют ситуацию; но думать, что дело не в их руках, что они не в силах что-либо сделать или изменить, так что они могут быть и циничными, — это меня удивляет и огорчает.
«Довольно глупо не быть циничным в наши дни», — засмеялся Энди, когда я надавил на него по этому поводу. «Поверь мне, приятель, там стая собак». Он расправил плечи и опрокинул мой стакан своим напитком. «Чи-цзин». Тот самый старый Энди. Но что-то изменилось — я видел это в его глазах. Это был проблеск страха. Наш разговор завел его туда, куда он редко ходил. Сложные места. Его циничная философия дала ему право жить так, как он хотел. Но позволяло ли это путешествовать разуму? Хватило ли у бойца старой школы мужества подумать?
Цинизм не всегда был ругательством. Прежде чем стать идеологией возражений (и отговоркой), цинизм был философской школой. Школа была основана Диогеном Синопским (412 или 404 г. до н.э. — 323 г. до н.э.) в Афинах, Греция, в третьем веке до нашей эры. Это был чрезвычайно противоречивый стиль философии, но также и чрезвычайно влиятельный, оказавший огромное влияние на школы стоиков и скептиков, возникшие спустя десятилетия.
Цинизм был посвящен мужеству мыслить.
Мы должны понимать, что мышление не было чем-то, чем занимались респектабельные люди в древние времена. Сократ поражал людей тем, что он стоял посреди улицы и смотрел вдаль, иногда часами («Что ты делаешь, Сократ?», «Я думаю»). Стоит также помнить, что Сократа казнили в 39 г.9 г. до н.э. за то, что имел наглость мыслить (фактические обвинения были в нечестии богам и развращении молодежи, но они были надуманны, как фиговый листок на ветру). Выступить на публике в качестве философа в третьем веке до нашей эры было смелым поступком, как это сделал Диоген, когда начал исповедовать цинизм на улицах Афин.
Диоген твердо верил в две вещи: во-первых, что общество развращено; и, во-вторых, эта добродетель лучше всего демонстрировалась на практике. В первом отношении точка зрения Диогена, возможно, не отличалась от точки зрения многих современных ему циников. Люди врут сами себе. Они лелеют корыстные фантазии, оправдывающие жизнь ради материальной выгоды, в то время как они разрушают свое здоровье и душевный покой, объедаясь едой и вином и непрестанно беспокоясь о будущем.
Но реакция Диогена на такое положение дел отличает его учение от современного ему цинизма. Вместо того чтобы просто смириться с состоянием мира, Диоген стремился подавать пример. Ведущий, настаивал он, делал, а не говорил. В то время как другие философы того времени, следуя примеру Сократа, Платона и Аристотеля, создавали исследовательские группы и симпозиумы, посвящая себя обсуждению принципов хорошей жизни, Диоген отправился жить ею. Он хотел погрузиться и попробовать вкус хорошей жизни и показать, как это делается. Не все были уверены, что он на правильном пути. Но Диоген привел пример — пример образа жизни, совершенно отличного от цинизма, как мы его понимаем сегодня. Во многих отношениях эти формы жизни являются полярными противоположностями.
Диоген считал, что счастья можно достичь с помощью радикальной простоты. «Люди усложнили каждый простой дар богов», — утверждал он. Нам нужно избавиться от беспорядка и сложности жизни, чтобы заново открыть для себя простые дары, которые дает нам природа, такие как наше здоровье, свобода и разум, способность думать и размышлять о вещах, что для Диогена было величайшим даром из всех.
Диоген довел аскетизм до крайности. Он выбросил свое имущество и стал жить на улицах Афин в винном бочке. Когда он увидел мальчика, пьющего воду из его рук, он выбросил свою чашку, ворча на то, что он прожил так долго только для того, чтобы научиться мудрости от ребенка. Мудрость для Диогена была практической вещью. Диоген утверждал, что мы хотим быть счастливыми, мы должны научиться находить радость в простых, практических делах, в насущных жизненных потребностях.
Диоген, возможно, жил как монах, но он не был святым. Отнюдь не. Во многих отношениях циники вели себя как собаки (именно так школа и получила свое название, kynikos , что в переводе с греческого означает «собачий»). Диоген и его последователи ели, мочились, испражнялись и мастурбировали на публике. Когда Диогена упрекнули в том, что он развлекается на многолюдной рыночной площади, он возразил: «Ты потираешь живот, когда голоден». Насколько отличается удовлетворение этого другого телесного побуждения?» Многие люди (включая философов) считали это безумием.
Но у Диогена была моральная миссия. Он хотел вывести приличное общество из его самодовольства. Он расхаживал по городу посреди дня с латеральным толчком перед собой. Держа это перед людьми, он говорил, что ищет честного человека.
Вы говорите, что живете хорошо, но живете ли честно? Что значит быть верным себе, по-настоящему прославлять человеческую природу? У Диогена не было ответов на все вопросы, и он, возможно, сделал несколько неверных предположений. Но у Диогена хватило мужества посвятить себя этим вопросам. Он рисковал всем, чтобы дать себе свободу мыслить.
Думаю, сегодня мы можем кое-чему научиться у Диогена. Мы можем задаться вопросом, действительно ли отказ от всего нашего имущества и ведение войны против приличного общества является путем к счастью. И все же в безумии Диогена был метод. Трюки Диогена были, по сути, упражнениями по формированию характера. Он задумал свою философию как askesis , или обучение, с целью дать ему возможность поддерживать истинно философское существование.
Научившись жить без страха, без стыда, без тех потребностей и желаний, которые есть у большинства людей, или заботясь о социальном статусе и положительной оценке других, чего жаждет большинство людей, Диоген выковал мощный независимый дух, необходимый для жизни. оригинальное мышление. Отталкиваясь от норм общества, Диоген создал зону независимости и тем самым дал себе свободу думать, делать и быть именно тем, что он считал важным думать, делать и быть.
Частично это связано с отказом от политической власти. В древнем мире заслужить благосклонность покровителя или устроиться репетитором в аристократическую семью было для философа практически единственным способом заработать на жизнь. Платон основал школу для аристократической молодежи. Аристотель был нанят в качестве наставника Филиппом Македонским, которому было поручено обучать Александра, его сына. Циники, однако, отказывались скомпрометироваться соблазном денег, влияния и власти. Они испытывали горячее недоверие ко всем формам власти.
Легенда гласит, что однажды вышеупомянутый Александр увидел Диогена, загорающего на улице. Александр, который к этому моменту был самым могущественным человеком в мире, был поражен состоянием Диогена и спросил: «Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?» «Отойди от моего солнца», — ответил Диоген. Александр, удивленный, но впечатленный дерзостью этого человека, заметил: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном!» Диогнезе возразил: «Если бы я не был Диогеном, я тоже хотел бы быть Диогеном». Вряд ли это способ заработать место при дворе Императора.
Опять же, Диоген не просто пытался быть грубым. Он сохранял свою личную независимость. Другая история проливает свет на это. Однажды Платон увидел, как Диоген моет салат, готовясь к еде, и воскликнул: «Если бы ты ухаживал за царями, ты бы не мыл салат!» Диоген возразил: «Если бы ты научился мыть салат, ты бы не ухаживать за королями».
Платон, конечно же, стал самым известным и успешным философом древности. Диоген — посмешище.
И все же ему есть чему нас научить. По сути, Диоген напоминает нам, что счастливая жизнь — это подлинная жизнь, а подлинность требует честности. Слишком часто в нашем стремлении обеспечить социальные и материальные условия для счастья мы жертвуем своей целостностью, позволяя формировать себя ценностям и мнениям других, хотя бы для того, чтобы «вписаться» и «стать частью команды». ‘. Чтобы быть личностью, требуется мужество и самодисциплина. Если вы хотите быть человеком с настоящим характером — кем-то, на кого другие равняются и кого считают лидером, — вам нужно культивировать в своей жизни зону независимости и предоставить себе свободу быть тем, кто вы есть.
В нынешнюю эпоху, которая, кажется, навсегда балансирует на грани какого-то бедствия, учения Диогена ценны как никогда. Когда что-то разваливается, люди теряют самообладание. Они становятся циниками в мелком, своекорыстном смысле, пресыщенными нигилистами, озабоченными только личной выгодой. Диоген напоминает нам, что это не путь к счастью.
Мы можем наслаждаться счастливой жизнью в любом обществе, если научимся обходиться меньшим. Счастье приходит изнутри. Мы можем поддерживать его, ограждая себя от глупых, ложных верований, отвергая пути силы, которые наполняют нашу жизнь ненужными тревогами и тревогами, и учась находить радость в простых вещах жизни.
Развивайте Циничную простоту. Имейте мужество и свободу мысли.
Нравится:
Нравится Загрузка…
Рубрики: древняя философия, подлинность, Циники, расширение прав и возможностей, свобода, счастье, человеческая природа, смысл жизни, Медитации, философия, Сократ, мудрость С тегами: аскетизм, мужество , цинизм, Циники, Диоген, наделение полномочиями, этика, хорошая жизнь, счастье, человеческая природа, практическая философия, простота, добродетель, мудрость
Цинизм — это легко, оптимизм требует мужества
Почти по всем параметрам, которые вы можете измерить, мир сегодня стал лучше, чем был раньше. Ожидаемая продолжительность жизни увеличилась, уровень бедности снизился, даже большинство экологических показателей, кроме парниковых газов, улучшились.
Но это никогда не история. История всегда такова, как мир, несмотря на почти последовательный прогресс в течение последних тысячелетий, будет ухудшаться в течение нашей жизни.
Почему в моде пессимизм?
Моя гипотеза состоит в том, что пессимизм является безопасной и легкой позицией для большинства убеждений. Если вы оптимистичны и ошибаетесь, вы дурак. Если вы предвидите гибель, которой никогда не произойдет, никто не удосужится исправить ваши ошибки.
Легче понять, почему в моде пессимизм, если подумать с точки зрения теории игр. Пессимист, если он ошибается, мало подвергается публичному унижению. Его можно даже похвалить за то, что он предупредил общество о возможной опасности. Оптимист — дурак, когда ошибается, и получает мало похвалы за правильные прогнозы.
Учитывая эти неравномерные результаты, людям выгодно казаться чрезмерно пессимистичными. Ведь лучше показаться чересчур осторожным, чем потом оказаться дураком.
Опасность пессимизма
Проблема в том, что пессимизм не обходится без затрат.
Чрезмерная осторожность в отношении некоторых рисков подвергает нас другим опасностям . Так было в Африке, где истерия по поводу ГМО-продуктов привела к голоданию большего числа людей.
Самое безопасное мышление — это самое рациональное мышление. Оптимизм может быть опасен, но и пессимизм может быть опасен, заставляя нас выбирать «безопасные» варианты, которые вызывают больше проблем, чем неопределенный выбор.
Безрисковое, циничное отношение
Есть параллели между пессимизмом, верой в то, что случится что-то плохое, и цинизмом, или общим недоверием и пресыщенностью. Опять же, публичное изложение своих убеждений сопряжено с односторонним риском.
С энтузиазмом относиться к цели или проекту рискованно. Если ваша цель терпит неудачу или ваши надежды рухнули, вы наивны и глупы. Прежде чем я начал это предприятие, я пытался сделать компьютерную игру (и потерпел неудачу) в старшей школе. Люди вокруг меня до сих пор любят шутить о том, как это было преждевременно и наивно.
Но были ли у меня навыки или способности стать разработчиком компьютерных игр, не имеет значения. Этот бизнес потребовал 5 лет неподдерживаемого энтузиазма, прежде чем он стал успешным. Те же самые циники не отказываются от своего первоначального скептицизма, они просто делают вид, что знали, что все это сработает.
Заткнись и посчитай
Решение не в том, чтобы всегда быть оптимистом и никогда не искать возможные недостатки. То, что вы можете поверить в это, не означает, что вы можете этого достичь, а фальшивые системы, такие как Закон Притяжения, полностью оторваны от реальности.
Необоснованный энтузиазм и оптимизм опасны. Но так же пессимизм и цинизм. Идеал состоит в том, чтобы рационально относиться к будущему, а не быть сознательно предвзятым в одном направлении.
Я уже представляю возражения. «Знание невозможно!» вы говорите: «Мы никогда не сможем избежать предвзятости или принять точные решения». Это полный мусор. Да, идеальная рациональность невозможна, но это не значит, что вы не можете дать реалистичную оценку.
Допустим, вы начинаете новый бизнес. Следуя общественному цинизму, можно сказать, что 80% предприятий терпят неудачу. Или вы могли бы следовать оптимизму шарлатана самопомощи и верить, что только вера и настойчивость принесут вам успех.
ИЛИ — вы можете провести исследование. Вы можете выяснить, что обычно требуется на пути к успеху. Вы можете подсчитать, каковы будут начальные затраты, и посмотреть, есть ли способ провести небольшие расчетные эксперименты, чтобы получить больше знаний о будущем успехе. По крайней мере, вы можете определить наихудший сценарий для обоих решений и попытаться свести к минимуму возможные сожаления в будущем.
Да — будущее непостижимо. Нет, прогнозы никогда не смогут учесть все неопределенности. Но это не означает, что цинизм является рациональным выбором по умолчанию просто потому, что вы никогда не будете выглядеть глупо.
Смелость быть оптимистом
Иногда математика делает цинизм лучшим предположением. Я думаю, что люди, получающие ипотечные кредиты, которые они едва могут позволить себе для инвестиций в недвижимость, идиоты.
