особенности работы с ним, советы родителям
Трудный подросток – это личность, психологически находящаяся в подростковом возрасте, чье поведение не соответствует социально принятым нормам, обычно это касается непослушания, ухода из дома, употребления психоактивных веществ, совершения преступлений различной тяжести и прочих моментов.
Количество трудностей, приносимых изменениями в характере и поведении ребенка, оценивается всегда субъективно, и то, что для одной будет восприниматься, как ужас в последней стадии, для другой будет представлять вариант нормального развития. Практически стопроцентная вероятность, что ребенок, имевший трудности коммуникации, социальной адаптации, построения адекватных отношений и понимания общественных норм перейдя возрастной рубеж, превратится в трудного подростка. Ожидания родителей, что ребенок перерастет детские трудности и стабилизируется к более взрослому не то, что не оправдываются, они получают еще более тяжелый вариант взаимодействия.
Работа с трудными подростками включает как коррекционные программы, так и профилактические меры, целью которых есть выявление группы риска и предупреждение нарастания возможных социальных отклонений.
Яркими эмоциональными проявлениями трудных подростков является избыточная аффективная реакция на прикосновения и объятия близких, возможно нежелание встречаться взглядом, стремление к повсеместной демонстрации своей независимой позиции от окружающих. Но самостоятельное определение подростка в группу риска не может быть полноправным и объективным, для точной постановки диагноза или взятия на учет необходимо задействовать специалистов психологической сферы.
Даже если родителям не нравится поведение подростка, а учителя требуют принять решительные меры, это не всегда свидетельствует о потребности в коррекции. Вполне возможен такой вариант, что поведение подростка актуально и выполняет защитную функцию вследствие нападок со стороны нетактичного окружения.
Причины
Причины изменения поведения подростков обусловлены гормональными изменениями организма. Формирование половой системы, появление своего взгляда на мир, осознавание интимных желаний приводит не только к отсутствию понимания собственных мотивов и желаний, но и повышению агрессивности, особенно среди парней.
Гормональная перестройка приводит также ко многим изменениям тела – появляются высыпания, меняется волосяной покров и привычные пропорции. Все это происходит с такой скоростью, что психика не успевает адаптироваться и возникает множество комплексов. Именно снижение самооценки, отсутствие адекватного восприятия себя провоцирует стремление к изоляции, чрезмерную реакцию на любые комментарии, повышенную агрессию, как способ защиты от возможных психологических травм.
Но невозможно все объяснить исключительно гормональной перестройкой, ведь множество подростков хоть и проживает этот период тяжело, но не меняются столь кардинально. Стабилизирующим или усугубляющим фактором является привычная схема взаимодействия в родительской семье.
Так, при повышенных требованиях к ребенку, точно также как при неоцененности его возможностей родителями, формируется неверная самооценка. При высоких требованиях перенапряжение может вызывать агрессию, а при снижении подросток обижается, считая, что его обесценивают.
Нарушение норм вызывает внимание отовсюду – родители, сверстники, учителя, незнакомые прохожие. Именно поэтому подросток, испытывающий дефицит внимания или считающийся белой вороной, изгоем может начать совершать недопустимые поступки. Цель одна – стать заметным, ведь голод по вниманию можно удовлетворить не только положительным дружеским общением, но и страхом других или злостью близких. Сюда можно отнести не только действия ради внимания, но также попытки отомстить за обиды. Ощущение, что братьев любят больше вгоняет в позицию противостояния и отщепления от семейных устоев. Игнорирование родителями потребности в тесном контакте может заложить отношение ко всем исключительно с позиции выгоды, а в остальном подросток будет вести себя обособленно. Любые личностные обиды на друзей или членов семьи могут вызывать поведение, выходящее за рамки принятые социумом (развод родителей, нежелание делиться игрушками, унижение при значимом человеке или от него и прочее).
Чем более зрелой становится личность, тем сильнее выражается стремление к отстаиванию собственного мнения и взглядов.
Только если будучи ребенком, индивид предпочитает слушаться взрослых, поскольку чувствует себя явно слабее, то, как раз в подростковом периоде наступает момент для демонстрации своей позиции. По сути родители сильно удивляются того, насколько иными могут быть взгляды их ребенка, а все попытки запретить или скорректировать поведение наставлениями приводят только к усилению противостояния.
Работа психолога
Методы работы с трудными подростками обычно разрабатывают психологи, даже если потом данные рекомендации будут осуществляться школьными учителями или родителями. Основная деятельность психолога охватывает широкую диагностику, в процессе которой специалист исключает моменты физических и психологических патологий. Это необходимо, чтобы своевременно назначить лечение при органических поражениях, когда коррекционные методы воздействия бессильны.
Кроме того, важным является определение степени социальной дезадаптации, от чего зависит план последующих реабилитационных мер.
В некоторых случаях будет достаточно консультации родителей, в других необходима совместная работа ряда специалистов, а возможна временная вынужденная изоляция трудного подростка.
К диагностической роли относится также выявление детей группы риска для дальнейшего проведения профилактических или коррекционных мероприятий относительно неблагополучной социализированности. Но диагностика имеет и позитивную направленность, а не только поиск недостатков. Так важным является выделение сильных сторон и черт личности, благодаря наличию которых можно строить план изменения, где именно эти качества послужат опорой для развития.
После подробного диагностирования личности трудного подростка, его ближайшего окружения и складывающихся взаимоотношений, наступает коррекционный этап. В каждом случае он индивидуален, но сводится к нормализации процесса диалога между трудным подростком и значимыми людьми в его жизни, стабилизации стрессогенных ситуаций. Возможна психотерапевтическая работа с комплексами и уровнем самооценки, регуляция места в группе сверстников, научение новым стратегиям взаимоотношений.
Деятельность психолога направлена на гармоничное внедрение трудного подростка в общую социальную группу, и создание возможностей для личностной самореализации в ней. Выбор терапевтического направления может быть любым, его основная цель – заинтересовать трудного подростка (арт-терапия, фототерапия, гештальт, психодрама, игротерапия – именно данные направления пробуждают наибольший интерес к сотрудничеству).
Кроме психокоррекции самого подростка, психолог обязательно взаимодействует с его семьей и оптимально еще и с педагогическим коллективом. Невозможно изменить человека, если его окружение продолжает жить прежней жизнью, втягивая его обратно. Данные занятия с окружением могут проводиться в формате ознакомительных лекций или же тренинговых занятий.
Работа социального педагога
Социальный педагог должен присутствовать в жизни трудных подростков периодически. Это одновременно старший товарищ, способный поддержать и дать дельный совет, наблюдатель, фиксирующий различные личностные и социальные изменения, а также администратор, курирующий социальную работу на всех уровнях.
Сплочение педагогического коллектива, организация благоприятных психологических условий и разработка программ диагностирования и ранней профилактики является наиболее обширной, но очень значимой частью работы. Перестройка типа взаимодействия учителей, учеников и родителей – главная задача в сложившемся социуме, поскольку неправильная структура таких взаимоотношений увеличивает уровень внутреннего напряжения подростка. Если он понимает, что педагоги и родители требуют разного, но удовлетворить требования ни одной стороны в полной мере не может, то он выбирает противостоять всем.
Индивидуальную работу необходимо начинать с тех ребят, у которых присутствует педагогическая запущенность.
Процедура довольно простая, осуществляется при помощи анализа журнала успеваемости. После чего с теми, кто попал в категорию риска, проводятся индивидуальные беседы, где присутствует возможность выявления проблем, приводящих к деградации, а также вовлечение трудных подростков в групповые занятия.
На групповых занятиях могут проводиться просветительские лекции, касающихся социальных и общественных норм, этики и особенностей взаимодействия с различными типами и рангами людей. Тут же может происходить актуализация всего имеющегося опыта трудных подростков, показывающего как можно вести себя, не нарушая требования социального одобрения, и вместе с этой актуализацией внедряются новые возможности для реализации возникших желаний.
В случаях начинающегося ухудшения социальной адаптации рекомендованы индивидуальные профилактические беседы с социальным педагогом, который может помочь скорректировать вектор движения, помочь раскрыть подростку потенциал, а также в деликатной форме напомнить об этической стороне жизни. Также индивидуальные беседы показаны в ситуациях критических, когда у подростка учащаются случаи привода в милицию, прогула занятий, употребления наркотических веществ и агрессивного поведения. Предпочтительность индивидуальных бесед будет способствовать большей степени открытости, поскольку перед группой сверстников чаще всего возникает две полярные реакции – закрыться, считая себя выше всей остальной группы, или выбрать провокационную модель поведения, стараясь отвоевать свое положение и показать силу.
Когда социальный педагог не справляется, необходимо обращаться к психологу или в правоохранительные органы.
Работа классного руководителя
Классному руководителю часто выпадает наиболее ярко наблюдать все проявления трудного характера подростка. Из-за частого взаимодействия, его слова и поступки могут приводить либо к заострению проблем, либо к мягкой коррекции. Первоочередным является стиль взаимодействия и то, как классный руководитель обращается к ученику. Конечно, провоцирующее и агрессивное поведение может вызвать желание унизить, оскорбить и наговорить грубостей в ответ, но именно следует избегать.
Трудные подростки ждут реакции и если их не понимают и пытаются переломить силой, перестают прислушиваться, а классный руководитель становится причисленным к огромной массе непонимающих взрослых. Только уважительное обращение, независимо от поведения подростка и доброжелательная настроенность помогут со временем стать не врагами, а товарищами.
Необходимо сохранять объективность, независимо от личного отношения, особенно в отношении к тем, кто уже давно отличается недопустимым поведением.
Очень просто переложить ответственность за любой беспредел в классе на хулигана, чем только будет подкрепляться его манера поведения. Необходимо рассматривать каждый случай пристально, ища виноватых, тем самым показывая, что вера в подростка существует, и что есть другие пути решения. Если приходится делать замечаний или указывать на недостойность поступков, то негативно характеризовать можно только действия, но не личность. Самого подростка лучше хвалить и искать в нем положительные качества, указывать чаще на сильные стороны.
Снижайте количество критики, негативных отзывов и угроз – всего этого, трудный подросток, попавший в сложную ситуацию, получает и так сверх меры. Им больше необходим человек, способный вдохновить и поверить в их исключительность, глубоко дремлющие возможности и таланты, скрытую доброту и отзывчивость. Иногда, классный руководитель может оказаться последним человеком, верящим в положительные изменения, и именно эта вера заставляет трудного подростка работать над собой.
Все из того же протеста, с которого началась дезадаптация, из злости и желания поломать чужие ожидания и предсказания, эти дети могут начать набирать обороты и обходить тех, кого им ставили в пример.
Советы родителям
Работа с родителями трудного подростка является ключевым направлением любой реабилитации, как его, так и семейной системы в целом. В ситуации, когда только начинают появляться первые отклонения, рекомендуется обратиться на индивидуальную семейную терапию, где специалист расскажет оптимальный путь решения проблем и коррекции поведения трудного подростка.
Первый совет касается того, что нельзя чрезмерно увлекаться запретами и наказаниями. Если в детском возрасте это еще могло сработать, то в подростковом бездумное диктование правил, без учета мыслей и чувств, может вызывать реакцию противостояния. Различия в требованиях не дают подростку возможности отнести себя ни к категории детей, ни взрослых, дополнительное напряжение по этому поводу добавляет, если родители начинают больше требовать, но при этом продолжают решать за него и запрещать.
Необходимо переориентировать общение в ракурс диалога, а не приказного подчинения.
Родителям стоит начать проявлять больший интерес к жизни своего ребенка, организовывать совместное времяпрепровождение, проявлять свою любовь. Это будет нивелировать стремление получить внимание через негативные поступки. Помимо устранения психологического дискомфорта, активная включенность в жизнь подростка поможет ориентироваться в возможных трудностях в его окружении сверстник и вовремя посоветовать правильное решение. Помощь в развитии задатков и реализации возможна также только при условии информированности о происходящем.
Не ждать быстрых результатов и не требовать мгновенных изменений – тактика, позволяющая не спугнуть начало доверия и дружелюбного взаимодействия с миром. Чем больше шел процесс дезадаптации, усугубления ситуации, тем больше понадобится подростку времени, чтобы вернуться в нормальное состояние. Если же проблема заключается в приобретение вредных привычек, то родителям также придется отказаться от курения или алкоголя.
Автор: Практический психолог Ведмеш Н.А.
Спикер Медико-психологического центра «ПсихоМед»
Психология трудного подростка, особенности мотивации поведения
Главная / Подросток / Психология трудного подростка
У трудновоспитуемых подростков очень повышена сопротивляемость ко всякого рода воспитательным воздействиям, особенно со стороны педагогов. Поэтому в руках неопытных педагогов сопротивляемость трудных подростков может усилиться по мере того, как будет задеваться его «больное место». У подростков проявляется ожесточенность к окружающим, не верие в своих силы, упадок духа, неверие в окружающих его людей.
Подростки, действуя негативно, «назло», начинают прогуливать уроки, грубят родителям и педагогам, хулиганят.
В поведении трудных подростков обнаруживается своеобразная логика тех поступков, которые они совершают: первые нарушения дисциплины в школе это детские шалости. Подростки постепенно, выходят из-под контроля родителей и педагогов, становится на путь поступков, которые могут привести к серьезным последствиям. К великому сожалению, родители дома и педагоги в школе часто слабо реагируют на происходящие изменения в поведении подростков, на формирование у них в данном возрасте неразумных потребностей. И когда они замечают самые первые срывы в поведении подростков, то часто не обращают внимания или не придают им большого значения.
Как правило, трудные подростки, очень активны, но их активность обычно отрицательного характера. У таких подростков нарушена мотивация поведения: они часто совершают свои поступки без определенных усилий и побуждений, основываясь на нездоровом интересе.
Условия в которых живут трудновоспитуемые подростки формируют у них потребности, удовлетворение которых толкаем их на нарушения общепринятых в обществе правил и норм.
Поведение подростков, которое не соответствует моральным нормам и требованиям общества, принято называть асоциальным. В отличии от аномального поведения подростков, которая связана с мозговой патологией, асоциальное поведение подростков социально, оно обусловлено влиянием на подростков отрицательной микросреды, неблагополучными взаимоотношениями в семье, недостатками и ошибками семейного воспитания, так же нужно отметить и школьного воспитания. Отечественная психологическая наука основываясь на глубоком изучении особенностей формирования нравственной сферы личности показало, что трудновоспитуемые подростки — это педагогически запущенные дети; нравственная деформация их личности является следствие педагогических просчетов.
Педагогически запущенные подростки характеризуются преимущественно импульсивным поведением, четко выраженным общественно отрицательным потребностям, гипертрофией примитивных желаний, извращенной направленностью потребности в общении, что приводит к искаженному представлению о дружбе, товариществе, долге, чести.
У таких подростков обычно деформированы духовные и эстетические потребности. У них обычно нет интереса к учебе. Однако очень часто такие подростки обладают ненормальными интеллектуальными возможностями.
Изучая поступки, совершаемые трудновоспитуемыми школьниками, можно увидеть у значительной части подростков эти поступки являются следствием притязаний на взрослость, стремление добиться признания со стороны значимых взрослых.
Как отмечают большинство психологов и педагогов подавляющее большинство трудновоспитуемых детей живут в неблагополучных семьях. Решающее значение в этих семьях играет не состав семьи и не положение ее в обществе, а взаимоотношения, которые складываются в семье между ее членами. Характерно для большинства семей трудновоспитуемых подростков типичное поведение создающие неблагоприятную микросреду как в которой живет школьник. Это такое поведение как: неуважения к людям, грубость, лицемерие, тунеядство, алкоголизм и т.д. Именно неблагоприятные взаимоотношения в семьях первую очередь делают положение детей очень тяжелым.
Личность школьника в такой семье постоянно ущемляется. А грубость и хулиганство ребят зачастую возникает как форма самозащиты от посягательств со стороны близких взрослых на их личность.
Все эти недостатки воспитания в семье создают определенные тенденции, выправлять и нивелировать которые по мере возможности должна школа. К великому сожалению, все эти недостатки очень часто усугубляются педагогическим формализмом некоторых учителей, которые прибегают к педагогике запретов: нельзя шуметь и бегать и т.д. Такое понимание порядка лишает детей свободной ориентации, возможность непринужденной и активной деятельности. Отношение некоторых педагогов с трудновоспитуемым детьми характеризуется стремлением пресечь плохое поведение школьников, а не стремится устранить порождающие его причины. Нежелание, а часто и неумение, увидеть душевные переживания ребят вызывают со стороны подростков своеволие и грубость.
Конфликтное отношение с педагогами усугубляется тем, что трудновоспитуемые дети, как правило, плохо контактируют или даже не дружат со своими одноклассниками, особенно тогда, когда попадают в новые коллективы, где к ним учащиеся относятся как чужим, отрицательно относятся к них педагоги.
И несмотря на характерное для школьного возраста поведение в стремлении к общению со сверстниками, к самостоятельности и уважению со стороны взрослых, трудновоспитуемые подростки практически оказываются вне коллектива одноклассников и очень часто испытывают отрицательное отношение со стороны учителей. Поэтому такие подростки, чаще всего в своем стремлении занять свое «место под солнцем» прибегают к ложному авторитету силы и грубости.
Автор материала: Бузыкина Надежда Николаевна
«Получить реальность» с трудными подростками
Один из самых важных уроков, которые я вынес из опыта многих подростков, с которыми я работал в качестве психотерапевта, состоит в том, что дети обычно хорошо чувствуют «ненастоящую» чувствительность. Иными словами, они довольно хорошо обнаруживают быка в тех, кто утверждает, что контролирует их жизнь — в нас, взрослых. Есть аспекты функционирования мозга, которые делают это так, и у нас — терапевтов, учителей, тренеров, тетушек и дядей и, да, у родителей — есть веские причины подумать о том, чтобы реагировать по-другому, когда мы ошибаемся.
Я работал в исправительном учреждении для мальчиков-подростков, совершивших серьезные правонарушения. По сути, это была тюрьма для мальчиков. Одним из моих молодых клиентов был 16-летний мальчик из худшего района. Он был осужден за продажу кокаина, попытку угона автомобиля, а также нападение при отягчающих обстоятельствах. Он был «крутым» ребенком. И я был убежден, что могу открыть для него все, что я могу помочь ему признать то, что он сделал, и по-настоящему реабилитировать его — помочь ему, чтобы он больше не причинял вреда другим.
«Я ни хрена не делал», — сказал он, когда его спросили, сделал ли он то, что было ясно изложено в черно-белой карте его истории болезни. Это был подросток, который действительно был в опасности. Ему нужно было признать, что он сделал. Ему нужно было научиться не делать таких вещей снова.
И я был убежден, что именно я мог войти с ним в терапевтическую комнату и уговорить его измениться, словно у меня было какое-то терапевтическое лассо.
Мне было за двадцать, но, по крайней мере, в профессиональном смысле я сам был подростком, которому нужно было что-то доказывать. Я должен был быть прав, и он должен был помочь мне отметить пункты моей терапевтической программы.
Короткая версия этой истории такова: этот молодой, сообразительный парень сломался в моем кабинете во время нашего первого сеанса. Его девушка дома собиралась родить ему ребенка, пока он был взаперти. Он бы пропустил это, и это копало его. «Я хочу поступить с ней правильно», — сказал он. Казалось, он имел это в виду.
Во время нашего второго сеанса я настаивал на его криминальном прошлом. «Тебе нужно поговорить об этом. Теперь у тебя есть шанс снять это с себя». Я хотел, чтобы он взял на себя ответственность за свои преступления. Я хотел иметь возможность сказать, что мне удалось добиться этого от моего клиента-бандита всего за два сеанса.
«Вы говорили со мной на прошлой неделе о вашем маленьком ребенке, который вот-вот родится, верно?» Я напомнил ему, что за неделю до этого он сказал мне, что его собственный отец пропустил собственное рождение. Я напомнил ему, как сильно он хотел «поступить правильно» со своим собственным ребенком. Затем я напомнил ему, как судья может принять решение отложить его освобождение, если он не завершит курс лечения по нашей программе. «Поэтому тебе нужно честно признаться в том, что ты сделал», — сказал я. — Ты хочешь вернуться домой раньше или позже?
В то время я был вполне доволен собой. Я думал о себе как о персонаже Роберта Редфорда в бейсбольном фильме «The Natural». Я только что совершил терапевтический хоумран в дальнем свете. Мой руководитель был бы впечатлен.
Вместо этого мне вскоре пришлось прокрасться в кабинет моего начальника и признаться, что мальчик закрылся от меня, пробормотав себе под нос, чтобы я «отвали».
Я ожидал порки (и заслужил ее), но вместо этого получил важную мудрость, которая, я думаю, применима ко всем нам, пытающимся помочь детям, когда они застряли, особенно когда мы сыграли свою роль в застревании -ность вещей. Это сводится к подлинности.
«У него хватило смелости быть с вами настоящим», — сказал мой начальник. — Так что, может, тебе стоит подумать о том, чтобы быть с ним настоящим.
В тот день я многое узнал о том, как занимать позицию «один вниз» с подростками, особенно когда я облажался. Десятилетия исследований и некоторые совсем недавние исследования подтверждают идею о важности признания своих ошибок, чтобы повысить доверие к себе и связь с детьми.
Когда вы искренне извиняетесь, ваш мозг регистрирует это в эмоциональных выражениях — сжатии лица (в частности, глаз и рта) и изменении аспектов голоса (тона, громкости). Подросток (ваш наблюдатель) немедленно и автоматически обрабатывает ваше извинение в структурах своего мозга, специализирующихся на обработке эмоциональных сообщений, в частности, в островковой доле и передней поясной коре.
Эти области дают подростку ощущение того, что вы говорите эмоционально. Другие клетки, называемые «зеркальными нейронами», помогают им подготовиться к ответу, возможно, сами по себе.
В течение многих лет исследования в области психотерапии показывали, что отношения, которые развиваются между терапевтами и клиентами, являются лучшим предсказателем того, чем в конечном счете обернется терапия. Этот «союз» более эффективен, чем техника, теория или любая другая переменная в прогнозировании результатов. И как это часто бывает, терапевты ошибаются и «рвут» отношения со своими клиентами. От того, насколько они эффективны в подлинном признании своих ошибок, во многом зависит, вернутся ли отношения в нужное русло. Возможно, он даже, в стиле сломанных костей, станет сильнее, чем был раньше.
Дети смотрят на нас, когда мы лажаем. Они уделяют пристальное внимание. Их мозг регистрирует нашу реакцию, и если мы готовы повернуться, посмотреть им в глаза и искренне выразить свое сожаление, нашу надежду на то, как будут развиваться отношения, тогда в мозгу произойдет что-то еще — связь может углубить.
Искушение в моменты напряжения и конфликта с разъяренным подростком состоит в том, чтобы следовать примеру нашего мозга со вспышками гнева (вызванными нашим нервным сигналом тревоги — миндалевидным телом, и информированным нашим мозгом, хранящим воспоминания о прошлых неприятных обменах). Когда дети предстают перед нами или уходят как раз в тот момент, когда мы собирались привести хорошо продуманную причину того, почему мы сделали то, что сделали (например, подвели их в чем-то), тяга заключается в том, чтобы указать пальцем на гнев, основанный на гневе. . Мы говорим себе, что «учим» детей, но на самом деле мы захвачены потоком эмоций в нашем мозгу, и мы не приносим подростку (или нашим отношениям) никакой пользы.
Итак, как нам лучше занять позицию «на один меньше»?
• Во-первых, просмотрите свою историю с конкретным ребенком. Насколько «старым» кажется ваш паттерн реакции на них? Что обычно происходит, когда вы читаете лекции, дебатируете, пытаетесь учить или избегаете проблемы, когда они указывают, что вы пропустили мяч или когда вы потеряли контроль? Проведите честную инвентаризацию своих реакций. Вы удовлетворены?
• Если нет, то подумайте о том, чтобы взять на себя обязательство поймать себя. Сделайте это еще более убедительным, сообщив кому-нибудь, что вы работаете над улучшением ваших отношений с этим конкретным ребенком (может быть, даже с самим ребенком?)
• После того, как вы узнали, что совершили серьезную ошибку, поймайте и предотвратите свою реакцию. Займите немного места, если вам нужно. Глубокие вдохи, прогулка по блогу — все, что позволяет вашему эмоциональному всплеску утихнуть.
• Вернитесь к подростку, когда будете готовы, и попросите поговорить с ним.
Скажи им, что им не нужно ничего говорить или делать. Вы просто хотите, чтобы они знали что-то, из-за чего вы плохо себя чувствуете. Обычно это пробуждает в ребенке естественное чувство любопытства. Вы уже делаете другой «танцевальный шаг», чем он или она привыкли. Возможно, они захотят увидеть, что будет дальше.
• Говорите то, что кажется правильным, и говорите это прямо, честно и уважительно. Вам не нужно изливаться (это может сбить ребенка с толку и помешать вашему сообщению). Посмотрите им в глаза и скажите им, что вы сделали, расскажите им, как это было неправильно, и скажите им, как вы хотите исправить положение на будущее. Не корите себя и не признавайте ошибок, которые не были вашими.
• Не поддавайтесь искушению закончить признание отрицательным «НО». Не пускайтесь в подробный список того, что они сделали не так, и как они должны это исправить. Это не время для обучения. Это время для восстановления отношений и для демонстрации искренности. В любом случае это гораздо более важный урок.
• Знайте, когда закончить разговор. Не ждите ничего чуда. Уйдите с ними, все еще чувствуя то, что они чувствуют. Вы посадили семя, и обычно оно приживается. Отношения могут вырасти из таких моментов.
Так было с моим «крутым» клиентом-подростком. Я попросил его прогуляться со мной однажды, вскоре после моего промаха. Мы сели на скамейку, и я сказал ему, что ему не нужно ничего говорить или делать. — У тебя хватило смелости рассказать мне о своем ребенке, — сказал я. «И я пытался использовать это против тебя, чтобы заставить тебя сделать то, что я хотел — это было неправильно, и я сожалею об этом».
Думаю, он понял, что я имел в виду то, что сказал. Я думаю, что его мозг прочитал правду о вещах и что-то вспыхнуло внутри. Это что-то стало терапевтическими отношениями, в которых для него открылась возможность здоровых изменений.
Возможно, так бывает не всегда, но я много раз был свидетелем подобного. Даже если отношения не восстанавливаются драматическим образом, мне нравится метафора посаженного семени.
Дети знают, когда у нас хватило смелости поговорить с ними по-настоящему.
Берем на себя ответственность за трудных подростков
к небесный пол
«Я не буду уважать их, если они не будут уважать меня» и «Это моя жизнь». Это любимые фразы Тайлера.
Непокорный подросток, он особенно любит использовать карточку неуважения каждый раз, когда взрослый просит его что-то сделать. Сюда входят его родители, учителя и даже пастор в его семейной церкви.
Как и большинство подростков, Тайлер очень уязвим, полагая, что он может справиться со всем и ему ни в чем не нужны взрослые. Он изо всех сил пытается взять под контроль свою жизнь, в то время как его родители пытаются дать ему контроль, только когда они верят, что он готов справиться с этим. Это естественная борьба за власть, через которую проходят подростки и родители, в большей или меньшей степени, в зависимости от личности.
Аманда против Джейн
Терапевты тоже не застрахованы от этой борьбы за власть. Просто спросите Аманду, опытного консультанта, которая работала со своей долей трудных молодых людей.
Джейн — одна из них. Особенно агрессивная 13-летняя девочка однажды бросила свою сандалию на деревянной подошве прямо в лицо Аманде, крича: «Я рада, что я не одна из ваших детей!»
«Некоторые подростки настолько прямолинейны, что выходят и говорят: «Вы (терапевт) или они (их родители) ничего не можете со мной поделать», — сказала Аманда.
Любой терапевт, лечащий насилие в семье, взглянет на мужа, который доминирует над своей женой и жестоко обращается с ней, и признает, что имеет над ней власть. Тем не менее, когда подросток угрожает, доминирует, крича и навязывая вину, или контролирует своих родителей, угрожая сбежать, слишком многие терапевты не осознают, что имеет место жестокое обращение.
Проблема начинается рано
«Подростковое и предподростковое поведение начинается в более раннем возрасте, поскольку наша культура учит их быстрее», — сказал психолог Дэвид Элкинд.
Он отметил, что десятилетия назад дети растут быстрее и слишком рано теряют свое детство в нашем быстро меняющемся обществе. Когда подростки становятся взрослыми в более раннем возрасте, они считают себя «равными» взрослым.
«Наше общество не учит их тому, что, хотя они и ценные личности, они не имеют такого же авторитета, как взрослые», — сказал Элкинд.
«Наше общество не учит их тому, что, хотя они и ценные личности, они не имеют такого же авторитета, как взрослые», — сказал Элкинд.
Итак, как терапевт лечит борьбу между подростком и его или ее родителями?
- Она игнорирует проблемы с властью и относится ко всем как к равным?
- Или, понимая необходимость порядка в жизни ребенка, оказывает поддержку и руководство?
Аманда обнаружила, что поддержка без лидерства терпит неудачу, давая подросткам слишком много контроля. «Они начинают отставать в школе и имеют проблемы с законом», — сказала она.
Терапевт как лидер
Подчеркивание клинической значимости лидерства не ново.
Джей Хейли, Кло Маданес и Сальвадор Минучин 30 лет назад призвали терапевтов признать необходимость порядка и направления в жизни семьи.
«Чем больше застрял случай, тем важнее взять на себя ответственность за лечение», — сказала Аманда.
Это если терапевты не поддаются четырем распространенным ошибкам, которые терапевты допускают при работе с подростками. Их удивительно легко понять, и они всегда усугубляют ситуацию:
Ошибка 1: ухаживание за клиентом-подростком. По словам Джерома Прайса, директора и основателя Мичиганского семейного института (MFI), семена контртерапевтического ухаживания за клиентами-подростками обычно закладываются в первом телефонном звонке родителя. Первые слова, слетающие с уст родителей, часто звучат примерно так:
- . «Консультант в школе сказал, что нам нужно привести Джона на семейную терапию, но Джон говорит, что мы сумасшедшие, и он не пойдет.
- Он сказал, что не будет говорить, даже если войдет.
Это самая мощная тактика номер один, которую подростки используют, чтобы предотвратить терапию, сказал Прайс. Когда терапевты говорят родителям, что ничего не поделаешь, если их ребенок не будет сотрудничать, мы могли бы также сказать: «Извините, ребята, но вам лучше привыкнуть к тому, что ваш сын управляет вашей семьей».
Когда терапевты говорят родителям, что ничего не поделаешь, если их ребенок не будет сотрудничать, мы могли бы также сказать: «Извините, ребята, но вам лучше привыкнуть к тому, что ваш сын управляет вашей семьей».
Заместитель директора MFI Джудит Маргерум согласилась. «Еще один способ, с помощью которого многие терапевты ухаживают за клиентами-подростками и усугубляют ситуацию, заключается в предоставлении им того же статуса лечения, что и у взрослых клиентов», — сказал Маргерум. «Существующее мнение, не подкрепленное законом, о том, что подростки имеют право на конфиденциальные отношения со своими терапевтами, заставляет подростка, опьяненного властью, показывать свой нос родителям».
Ошибка 2: сказать родителям отступить. Подростки почти всегда приходят на терапию с жалобами на то, что их родители слишком строгие и контролирующие. В результате терапевты, специализирующиеся на индивидуальной работе с подростками, часто получают ошибочное представление о том, что происходит дома, и часто советуют родителям подростков быть более снисходительными — ослабить контроль.
Аманда видела, как это происходило с другими терапевтами, и сама стала жертвой этого. Но она осознала, что родители, которые кричат и задабривают, обычно стараются избежать наказания своего подростка. «В этом отношении они на самом деле защищают и снисходительны», — сказала Аманда.
Терапевты, специализирующиеся на индивидуальной работе с подростками, часто получают ошибочное представление о том, что происходит дома, и часто советуют родителям подростков быть более снисходительными — ослабить контроль.
Маргерум сообщает, что одна из самых вредных позиций «отступления», которую терапевты иногда занимают в семьях, заключается в том, что молодые люди имеют неотъемлемое право на неприкосновенность частной жизни за пределами терапевтического кабинета.
«Многие родители, которых мы видим [в MFI], сообщают, что предыдущие терапевты фактически критиковали их за любопытство и навязчивые действия», — сказала она.
Дело Майка
Рассмотрим случай Майка, 15 лет. Родители Майка привели его на терапию, потому что он был:
- Неуспевающим в школе,
- Воинственные действия и, как они подозревали,
- Употребление наркотиков.
Майк самодовольно говорил, объясняя недостатки своих родителей — они были слишком строги и слишком увлечены «его делом» — как будто их строгость оправдывала его употребление наркотиков, скандалы и отказ работать в школе. По словам родителей, предыдущий терапевт сказал им отступить и позволить Майку учиться на своих ошибках.
«Когда Майк и его родители пришли с нами на вторую сессию, его ждал сюрприз, — сказала Маргерум. «Его мать протянула мне небольшую пачку кокаина и сказала, что они нашли ее в столе Майка. Пойманный с поличным, Майк ничуть не раскаялся.
Он закричал: «Что ты делал на моем столе?»
В одно мгновение родители Майка сникли и стали извиняться. Они перешли от полезной, активной родительской позиции к защитной, реактивной.
«Мы подтвердили, что они имеют полное право собирать информацию о незаконной и опасной деятельности своего сына», — сказал Маргерум. «С нашей поддержкой они стали жестче с Майком и установили закон».
- Ему сказали, что он должен пройти курс лечения от наркозависимости, и забрали ключи от машины.
- Кроме того, он был наказан до тех пор, пока его оценки не повысились, и они отключили его телефон и компьютер.
- Наконец ему сказали, что рассматривают возможность отправить его в военное училище.
«Как только Майк понял, что ему нужно заняться делами и изменить свое поведение, дело пошло хорошо», — сказала Маргерум. «Тогда его родители чувствовали себя более свободно, любя и поддерживая Майка».
Ошибка 3: полагаться на семейное общение.
Самая распространенная идея как в индивидуальной, так и в семейной терапии заключается в том, что молодые люди сходят с ума, потому что семья плохо «общается», говорит Прайс из MFI.
«Слишком много терапевтов сосредотачиваются на обсуждении того, что чувствует каждый член семьи, не признавая никакой разницы в статусе между детьми и родителями», — сказал Прайс. «Кажется, они считают, что дети могут так же свободно комментировать сексуальную жизнь родителей или их привычки в отношении расходов, как родители могли бы обсуждать ту же тему со своим ребенком. Но когда молодой человек вышел из-под контроля и опьянен властью, такое внимание к открытому общению — все равно, что подлить бензина в открытый огонь».
Когда молодой человек вышел из-под контроля и опьянел от власти, такое внимание к открытому общению подобно подливанию бензина в открытый огонь».
Прайс однажды сказала 12-летней клиентке, которая на сеансе оскорбляла своих родителей, чтобы она перестала так говорить.
Она вскочила, указала на меня и закричала:
- «Вы терапевт. Вы должны позволить мне говорить все, что я хочу, пока это то, что я действительно чувствую!
«Я понял, что это то, чему ее учили бывшие терапевты», — сказал Прайс. «Терапевты обычно учат родителей и детей говорить в «я»-посланиях, и когда не происходит борьбы за власть, эта практика вполне разумна. Однако, когда подростки злы и взрывоопасны, обычно происходит борьба за власть, и этот уровень общения разжигает ее, повышая статус неконтролируемого подростка до уровня равноправного партнера своих родителей».
Ошибка 4: Поддаться туннельному видению. Для Аманды терапия обычно является индивидуальным или семейным процессом. Но при лечении взрывных подростков она сочла необходимым смотреть на более широкую картину, чтобы найти решения.
Аманда сказала, что для этого нужно задать несколько вопросов:
- Какова роль школы в решении этой проблемы?
- Судебная система отворачивается от нуждающейся семьи?
- А как насчет расширенных семейных отношений?
- Может ли терапия сама по себе поддерживать проблему, а не решать ее?
- В общем, кто еще занимается проблемой и кого еще нужно привлечь к терапии?
«Без этого дополнительного шага многие методы лечения трудных подростков потерпят неудачу», — сказала она.
