Двести лет организованной ненависти: как русофобия стала осью мировой геополитики
Слово «русофобия» обрело официальный статус в литературе и публицистике в первой половине XIX века. Чуть позже оно вошло в обиход. Сегодня без него не обходится официальная повестка. Формально это медицинский термин, еще одна фобия в череде фобий. Что такое фобия? Иррациональный неконтролируемый страх или устойчивое переживание излишней тревоги в определенных ситуациях или в присутствии определенного объекта. Но было бы легкомысленным называть это явление чем-то исключительно иррациональным. У него есть несколько измерений, в том числе рациональное, и если мы упустим одно из них, то не сможем рассмотреть врага в лицо, не будем знать, как ему противостоять.
Термин «Russophobie» употреблялся с 30-х годов XIX века в немецких изданиях, в частности в изданиях «Nurnberger Zeitung» и «Frankfurter Ober-Amts-Zeitung». В России его впервые употребил друг Пушкина князь Петр Вяземский в своем обзоре книги маркиза де Кюстина «Русской истории 1839 года», в которой француз изобразил николаевскую Россию, мягко говоря, в неприглядных тонах.
Почти 20 лет спустя поэт Федор Тютчев сформулировал целую систему, исчерпывающе для своего времени описал феномен русофобии. Он выделил «внешнюю» и «внутреннюю» русофобию, отметив, что в первом случае Россию и русское не любят иностранцы, во втором случае, скажем так, «пятая колонна». Соотечественники с фигой в кармане.
И похоже, он ухватил самую суть внутренней русофобии: «Речь идет о русофобии некоторых русских — причем весьма почитаемых… Раньше они говорили нам, и они, действительно, так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т. д., и т. п., что потому именно они так нежно любят Европу, что она, бесспорно, обладает всем тем, чего нет в России. А что мы видим ныне? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, все более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается». (Из письме Федора Тютчева Анне Аксаковой, супруге славянофила Сергея Аксакова, 1867 год).
Термина «пятая колонна» не было, вместо него выделялась общность «либералы, нигилисты, польский элемент».
Но не стоит сюда приплетать философское течение западников, таких выдающихся его представителей как Белинский, Герцен, религиозный философ Владимир Соловьев. Даже Петра Чаадаева с его «Апологией сумасшедшего», из-за которой он попал под домашний арест, к русофобам относить не стоит. Многие помнят только его критически настроенную по отношении к России работу, но у него была более поздняя, в которой он прямо отмечал, что у России свой путь, можно сказать, «первичный бульон» евразийства там был заложен, и впоследствии будет развит и поднят на новый уровень князем Николаем Трубецким.
Внутренняя русофобия — это частный элемент единой системы.
В виде отдельных импульсов русофобия существует века с XVI, в первую очередь в польско-литовском варианте. Она имела религиозный аспект, ставший возможным после разделения христианской церкви на католическую и православную после схизмы 1054 года и Крещения Руси 988 года в лоне православия. Земельный вопрос переплелся с религиозным, и здесь главными идеологами русофобии были иезуиты и польские магнаты.
Оттуда пошел миф о том, что «московиты», то есть русские — это какие-то варвары, которые ближе к татарам и туркам, чем к европейцам.
Но как система русофобия развилась в конце XVIII — начале XIX века. Для этого созрели исторические условия. Это период становления наций, эпоха колониальных держав. Идеологическая подоплека русофобии была сформирована в наполеоновской Франции. Для Наполеона Россия была камнем преткновения на пути к мировому господству. Некоторые польские и российские эмигранты стали авторами многих тезисов. Но после поражения Наполеона под Ватерлоо, влияние Франции на мировую геополитику угасло, а сформированные французами и поляками методички перекочевали в Англию. Когда случилась Крымская война, и России пришлось воевать с половиной мира, русофобия глобализировалась. Также из Франции стали возвращаться наши офицеры, и они привезли многие европейские идеи. На русскую почву упало вольтерианство, идеи утопистов вроде Фурье, ранние формы социализма. Частично они пошли в конструктивное русло, что привело к реформам Александра II, частично — в деструктивное, и укрепило русофобию внутреннюю.
Что такое система? Это нечто единое, со своей сердцевиной, способное подчинить все случайные элементы, и вписать их в исторические и политические закономерности. Философская система Гегеля включает в себя все на свете. То же самое и с русофобией. В центре этого феномена отнюдь не иррационализм, а вполне рациональные соображения. И звучит, грубо говоря, это так: «Не дать России развернуться в геополитическом плане». Западные страны на заре капитализма уже рассуждали вполне капиталистически, в духе Адама Смита: «Не дать конкуренту отхватить лишний кусок». Так рассуждала Британская империя — Pax Britannica, до 1918 года владевшая 22% земной суши, простиравшаяся на 31 878 965 квадратных километров, не считая Антарктики. Европа сознательно создавала препятствия для России в получении новых территорий. А в начале XIX века западные магнаты поняли, что Россия — это кладезь немереных ресурсов. И вот их бы им хотелось отхватить.
Еще одна подоплека, уже из области политической. Когда либералы говорят, что Россия — тюрьма народов, где нет никаких свобод, они просто повторяют стереотип XIX века.
Дело в том, что Российская империя выступала гарантом монархии в Европе и помогала странам — Франции, Венгрии, Польше, в подавлении революций. За это ее прозвали «Жандармом Европы». В принципе, тут тоже причинно-следственная связь рациональная.
Однако у рациональных мотивов обширный инструментарий, включающий в себя поощрение иррациональных импульсов, включая бытовую русофобию. В эпоху развития газет каждый божий день в Европе печатали что-нибудь о «дикой России». Журналисты, имея свой резон, подходили к вопросу прагматично: печатать то, что будут читать. А читать будут жареные факты: кого казнили в Российской империи, сколько жандармов убили террористы, как опростоволосился монарх, какие-нибудь влажные подробности. Значит, нужно писать под таким углом, добавлять сплетни. Кстати, по мнению медиаспециалиста из Венгрии Акоша Силадьи, как таковой русофобии в Центральной Европе нет, хотя проявляется она ежедневно. Но хватает и того, что о России как таковой там очень искаженное представление.
Это не водка и медведи, это хуже.
США — уникальное государство. За пару столетий они вобрали в себя и переварили все лучшее и все худшее, что было в Европе, в том числе русофобию. В XX веке она трансформируется в антикоммунизм и антибольшевизм, станет идеологическим оружием в руках ЦРУ. Неслучайно, одним из важных направлений работы КГБ в 50-х и последующие десятилетия было развенчание порочащих мифов об СССР. То есть в эпоху Холодной войны русофобия перешла на качественно новый уровень, и следующий толчок произошел уже в XXI веке, когда выяснилось, что России не нравится роль страны третьего мира, сырьевого придатка, какую ей определили западные страны.
Этот скачок на качественно новый уровень мы наблюдаем сегодня, и возможно таких масштабов русофобия, как ответная реакция, не принимала никогда. Но нужно разделять картинку, поданную СМИ от того, что думают люди на самом деле. В Европе нет повальной ненависти к России, как это пытаются нарисовать в том числе те, кто эмигрировал и старается сейчас лить воду на мельницу Западной пропаганды.
Тютчев называл таких «западной колонией русских». Сейчас их называют «правильными русскими, хорошими русскими». Это про тех, кому обещают социальные блага, если они подпишут петицию против СВО.
Нас также интересует вопрос, как русофобия просочилась на Украину. Во-первых, Украина успела побывать в составе Речи Посполитой. Это не прошло даром, но это было скорее семенем, которое толком долгое время не прорастало. Щепотка католической русофобии, две щепотки польской, щепотка идеи об уникальности украинского пути.
Но в XIX веке, в эпоху рационализма, Украина стала напоминать лабораторию алхимика, в которой иноземные «ученые» выращивали гомункулуса, который должен был разрушить Российскую империю. В это время начал поднимать голову махровый национализм. И когда на территорию Украины вступила армия Гитлера, для нацистских пропагандистов уже была готовая почва. Более того: к этому времени со всеми бандеровцами у абвера, немецкой разведки, была установлена агентурная связь. В III Рейхе русофобия приобрела тотальный характер, как и антисемитизм.
Не зря некоторые исследователи ставят между этими явлениями знак равенства.
Просто антисемитизм древнее. После окончания Великой Отечественной Советская Армия еще десять лет ловила бандеровцев по схронам и болотам, но часть сбежала во время второй волны миграции 40-50-х, а часть — во время третьей волны 60-70-х. И они сохранили все русофобские методички, и вернули их на Украину после 1991 года, и снова начался процесс постепенного прорастания «семян зла». Политолог Валерий Коровин отмечал, что украинская русофобия вошла в активную стадию при президентстве Ющенко, ориентировавшегося на США, и именно она привела к Евромайдану и победе крайне правых националистов.
После 2014 года процесс проходил уже полностью легитимно, с использованием всех возможностей государственного аппарата и его структур. Мы видим, к чему это привело. Усугубляет ситуацию то, что после распада СССР русофобия стала частью больной национальной идеи многих бывших союзных республик. Это надстройка над глобальным антироссийским проектом.
Следует понимать, что если бы глобалисты не поддерживали региональные очаги русофобии, она бы давно зачахла. Значит, сегодня она поддерживается искусственно, и поддерживается теми силами, у которых практически неисчерпаемые ресурсы.
Если кто-то где-то в очередной раз скажет, что Россия — отсталая страна, следует помнить, что это скорее всего пересказ старой сказки про белого бычка, за которым стоят вполне рациональные мотивы, того, кто транслирует такую повестку. И еще один, практически бытовой совет: не следует путать патриотизм с неприятием критики. Критику как раз нужно изучать и делать выводы. Но всегда можно отличить человека, кричащего оскорбления, от человека, конструктивно критикующего.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Биография автора:
Михаил Михайлович Ходаренок — военный обозреватель «Газеты.Ru», полковник в отставке.
Окончил Минское высшее инженерное зенитное ракетное училище (1976),
Военную командную академию ПВО (1986).
Командир зенитного ракетного дивизиона С-75 (1980–1983).
Заместитель командира зенитного ракетного полка (1986–1988).
Старший офицер Главного штаба Войск ПВО (1988–1992).
Офицер главного оперативного управления Генерального штаба (1992–2000).
Выпускник Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил России (1998).
Обозреватель «Независимой газеты» (2000–2003),
Главный редактор газеты «Военно-промышленный курьер» (2010–2015).
ВЗГЛЯД / Русофобия – это не ненависть, это боязнь :: Автор Дмитрий Юрьев
Вокруг предложения о внесении русских в преамбулу Конституции развернулась обостренная дискуссия. С одной стороны – интенсивная поддержка идеи. Ее сторонники – самые разные люди. Среди них есть, возможно, и «радикалы-ксенофобы», но мейнстрим «русской поправки» – это люди умеренные, осведомленные, мыслящие логически и требующие вовсе не особых преференций для русских в «многонациональной Российской Федерации».
А элементарной справедливости.
Они знают, что никому в мире не приходит в голову ставить под сомнение право Германии (92% населения – этнические немцы) объявлять себя «государством немцев» и брать под защиту по всему миру всех, кто является немцем по этническому происхождению (в Основном законе Германии сказано о «лицах немецкой национальности»). Они в курсе, что в мире признано право Израиля (75% населения – евреи), Латвии (62% латышей) и Малайзии (50,1% малайцев) быть национальными государствами (еврейским, латышским, малайским) – равно как и права многих других национальных государств, провозглашающих себя национальными государствами своих государствообразующих народов.
Они также понимают, что Россия (около 80% русских) – это единственное сегодня в мире государство, являющееся родным домом для русских, государство, сложившееся в рамках единой русской истории, исторически признающее полноправие этнических меньшинств и любых своих граждан любого этнического происхождения – несмотря на то, что доля каждого из этих этнических меньшинств, кроме татарского (3,9%), украинского (2%), башкирского (1,15%), чувашского (1,05%) и чеченского (1,04%), не превышает одного процента населения страны.
Именно так, на основе фактов, логики и понимания справедливости, обосновывают «русскую поправку» ее сторонники. При этом равноправие российских граждан любого этнического (национального) происхождения никем не оспаривается, необходимость государственной поддержки этнических (национальных) культур и языков никто не ставит под сомнение.
Совершенно иная ситуация на другом фланге. Мейнстрим противников «русской поправки» радикален, истеричен и абсолютно нелогичен. Интересно отметить, что наиболее активно в борьбе отметились не «оппоненты режима» (они проклинают весь конституционный проект и всю власть в целом, не размениваясь по мелочам), а российские федеративные многонационалисты (никак не связанные, кстати, своим этническим происхождением).
Вчитываясь и всматриваясь в них, понимаешь: слово русофобия перестало быть преувеличением, ругательством и пугалкой.
Более того, это слово становится наиболее адекватным и всеобъемлющим определением многонационалистического дискурса.
С одним уточнением. Мы привыкли воспринимать любую «фобию» как ненависть – противоположность любви («филии»). С одной стороны, например, юдофобия и гомофобия, с другой – англофилия и славянофильство. Между тем «фобос» – это вовсе не ненависть. Это по-гречески – страх. Так что правильное употребление «фобии» – это, например, в слове «клаустрофобия» (боязнь открытого пространства). Вот и русофобия – это не обязательно ненависть к русским. Но обязательно – русобоязнь.
Основной их дискуссионный метод – запугивание. Да вы что? Да вы зачем? Вы что, не понимаете, к чему это приведет? Вы не понимаете, что раскачиваете единство нашего многонационального народа? Что выпускаете из подполья страшный русский национализм?
Вот ведущий этнолог России, академик Валерий Тишков – образованный и корректный. Он пугает с легкой брезгливостью и интеллигентской иронией.
«Хорошо, что молодежь не смотрит ТВ, – издалека начинает академик на своей страничке в Facebook.
– Вчера у Соловьева долбили про этнонации совсем казалось бы умные головы. Только вот если кастильцы в испании, англичане в UK, ханьцы в Китае запишут себя государствообразующими, то полиэтничные испанская, британская и китайская нации исчезнут под напором ethnostate separatists. Им и без этого хватает проблем, как и в России. Кстати, ВЦИОМ провел недавно опрос и 90% ставят на первое место именно российскую идентичность, а этническая принадлежность идет на 2 месте из перечня идентичностей. Зачем страну гробить из-за дурных голов?» (орфография и пунктуация авторские).
А вот патриот-многонационалист Геворг Мирзаян. «В этом ничего бы такого не было, – трактует Мирзаян предложение Константина Затулина, – если бы слово «русские» – как когда-то – было культурным, наднациональным понятием. Собирательным для всех людей, которые живут в России, воспитываются в русской культуре. Однако Затулин сам внедряет это слово в смысле этническом, а не культурном, а значит, в случае принятия его поправки получится, что Конституцию пишут и принимают исключительно русские по национальности.
Для того, чтобы оценить бесстыдство этого вранья, достаточно просто перечитать текст Затулина, но Мирзаян продолжает: «Константин Затулин… должен нести ответственность за то, что его непродуманная поправка, которая в силу статуса Затулина получила поддержку ряда государственных СМИ, подняла с дна общественный ил в виде русских националистов». Эти националисты, продолжает он, «абсолютно поддерживают поправку Затулина именно в том виде, в котором он ее внес – как констатацию приоритета русских над другими «унтерменшами», каковыми, по их мнению, являются другие народы и национальности, проживающие в России».
А вот, например, позиция многонационалиста русского происхождения Константина Толкачева, вот уже 21 год как спикера башкортостанского Курултая. Здесь чистый постсоветский канцелярит.
«Сегодня идет активное обсуждение изменений в Конституцию. – …Среди подобных идей [вынесенных на обсуждение] встречаются и довольно экзотические.
Весьма странным, мне кажется, например, предложение закрепить в Конституции особую роль русского народа как государствообразующего. Наша страна формировалась и развивалась как многонациональное и многоконфессиональное государство, на основе взаимного уважения и равных прав всех населяющих ее этносов. Поэтому такие идеи противоречат не только уже закрепленному в Конституции принципу многонациональности Российской Федерации, но и исторической логике развития нашей страны».
Г-н Толкачев, впрочем, совершенно прав, когда говорит об определенной «исторической логике». Такая логика есть – и именно по этой логике внесение в Конституцию России русского народа – это экзотика, а упоминание в Конституции Башкортостана башкирского народа («в XVI веке добровольно присоединился к России», преамбула, и «развитие культуры башкирского народа и других народов, проживающих на территории Республики Башкортостан», ст. 57) и башкирской нации («реализация права башкирской нации на самоопределение», преамбула) – это суровый башкирский реализм.
Именно эта логика – логика русофобии – соединила в XIX-XXI веках всех, кто ненавидел и/или боялся русских. И для кого формула «право наций на самоопределение» означала две вещи: право «малых наций» на развал исторической государственности и отсутствие каких-либо прав для «больших наций» (см. измышления В.И. Ленина «О национальной гордости великороссов») на национальное самоопределение.
Это самое «право наций» марксистских догматиков (а ничего более имманентного марксизму, чем догматизм, не существует) внесло изрядную путаницу в словарь. С одной стороны, «нация» – согласно Сталину (кстати, не самое глупое из его высказываний) – это «исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры… Только наличность всех признаков, взятых вместе, дает нам нацию». С другой стороны, «право наций на самоопределение» свелось в подрывной революционной практике к провозглашению права на самоопределение для этнических групп, и таким образом слово «нация» стало синонимом «этноса», а потом – к началу двадцатых – заменилось в советском канцелярите словом «национальность».
Таким образом возникли «башкирская нация» и «бурятская нация» в конституциях этих республик, а «украинская нация» в контексте «украинская нация и другие народы Украины» – в конституции Украины. А вот для права «русской нации» на самоопределение места не осталось.
Потому что тремя направлениями удара революции, до двадцатых годов официально называвшейся «русской», по русской государственности стали составные части «формулы Уварова». Это была революция антихристианская (Православие), антимонархическая (Самодержавие) и антирусская (Народность). Русские в результате этой революции – и по воле большевиков – были насильственно лишены права на национальное самоопределение (переименованного большевиками в русский великодержавный шовинизм). И вот как это было оформлено в конституционном порядке.
Российская империя была русским государством – в этом ее суть и ее смысл. В документах империи слова «русский» и «российский» были абсолютными синонимами, в них соединялся и этноним «русские», и принадлежность к числу русских (российских) подданных.
Так, в Основных законах Российской империи, высочайше утвержденных 23 апреля 1906 года, вторая статья второй главы («О правах и обязанностях российских подданных») звучит так: «Защита Престола и Отечества есть священная обязанность каждого русского подданного». И, разумеется, к русским относились, по умолчанию, малороссы и белорусы – вместе с великороссами. По мере общественного развития в стране усложнялось и становилось более справедливым законодательство о правах всех российских (русских) подданных, в том числе «инородцев» – в Основных законах 1906 года они уже почти полноправны. Всем, кроме не упомянутых атеистов, гарантирована, например, свобода вероисповедания, хотя вера Христианская Православная Кафолическая Восточного исповедания объявлена «господствующей». «Русский язык, – сказано в третьей статье Основных законов, – есть язык общегосударственный и обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и общественных установлениях. Употребление местных языков и наречий в государственных и общественных установлениях определяется особыми законами».
Конституция РСФСР 1918 года – первый основной «закон» рабоче-крестьянской власти – не содержит ни одного упоминания ни о русских, ни о русском языке. В Конституции СССР 1924 года корень «русск» встречается три раза: «Белорусская ССР», «русский язык» и «белорусский язык» (республик было мало, поэтому перечислялись все государственные языки – указанные, а также украинский, армянский, грузинский и тюрко-татарский).
В Конституциях СССР 1936 и 1977 годов происходит редукция – «русск» остается только в «Белорусской ССР». То же касается Конституции РСФСР 1925 года. Правда, в 1938 году в Конституцию РСФСР возвращается «русский язык», а в 1978 году – и русский народ в такой аккуратной формулировке: «Образование РСФСР обеспечило русскому народу, всем нациям и народностям Российской Федерации благоприятные условия для всестороннего экономического, социального и культурного развития, с учетом их национальных особенностей в братской семье советских народов». Надо отметить, что помещен русский народ был в преамбулу Конституции, в целом посвященную роли «Великой Октябрьской социалистической революции, совершенной рабочими и крестьянами России под руководством Коммунистической партии во главе с В.
И. Лениным».
Но куда и почему русские делись из российской Конституции потом? Поделюсь некоторыми подробностями.
Летом 1990 года, после демократических выборов народных депутатов РСФСР и избрания Бориса Ельцина председателем Верховного Совета РСФСР (в тот момент – высшее должностное лицо республики), Съездом народных депутатов была создана Конституционная комиссия РСФСР, а Ельциным – рабочая группа Комиссии, в которой большинство принадлежало «демократам» (во главе с Олегом Румянцевым). В ее состав также вошли четыре эксперта-юриста – Валерий Зорькин, Леонид Мамут, Борис Страшун и Виль Кикоть, ставшие реальными авторами первоначальной «рыбы» текста. Разумеется, одной из важных задач работы группы была декоммунизация и десоветизация текста новой Конституции и, по возможности, правка действующей.
И вот как выглядел самый первый вариант преамбулы, переданный в сентябре 1990 года руководителям группы (в первый момент дела до этого никому не было, поэтому текст инициативно написал один сотрудник секретариата комиссии из добровольцев демдвижения, а именно я).
Скажу прямо – на тот момент какой-то особой тревоги по этому поводу у меня не было, равно как и глубокого понимания проблемы. Но вот что казалось очевидным – у Конституции России должна быть русская почва. Поэтому выглядел мой проект текста так: «Мы, люди Русской земли, объединенные судьбой и жизнью на этой земле, с верою в добро и справедливость, с памятью об отцах, лишенных свободы и счастья, стремясь обеспечить счастье, свободу и благополучие детям, объявляем и провозглашаем настоящую Конституцию основой, на которой зиждется наше государство – Российская Федерация».
А потом… Нет, кое-что из этой формулы, легко заметить, осталось и кочует по конституциям России и некоторых бывших союзных республик. Но «мы, люди» сменили на «многонациональный народ». И «Русскую» на «Российскую» заменили (сразу же после того, как текст был передан). А вопрос о декоративной декоммунизации был решен в декабре 1990 года, когда «революционную» преамбулу действующей Конституции заменили на очень короткую и простую: «Съезд народных депутатов РСФСР, сознавая историческую ответственность за судьбу России, свидетельствуя уважение к правам всех народов, входящих в Союз Советских Социалистических Республик, выражая волю народов РСФСР, подтверждает государственный суверенитет Российской Советской Федеративной Социалистической Республики на всей ее территории и заявляет о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР».
То есть революцию и Ленина выкинули. А русский народ под шумок – тоже.
Не думаю, что замена преамбулы в декабре 1990 года была русофобски мотивирована – к тому моменту в массовом сознании слова «российский» и «русский» (равно как и – скажу крамолу по нынешним временам – «россиянин») воспринимались как синонимы и друг другу не противопоставлялись. Ельцинское «дорогие россияне» – равно как и газмановское «офицеры, россияне» – звучали как претензия на «высокий штиль», а не как попытка избегнуть слова «русские».
Но работа по превращению «россиян» в антоним для «русских» пошла очень быстро. Заметим, с двух сторон. С одной стороны, все громче зазвучали голоса многонационалистов – как либеральных, так и национал-номенклатурных. Все навязчивее любой, самый цивилизованный и осторожный, «русский дискурс» стали пытаться отождествлять с якобы наступающим «русским национализмом» (священник Владимир Вигилянский рассказывал о позорной травле, развязанной сливками московской толерантной интеллигенции против передачи Церкви исторического храма Святой Татьяны – дабы не поощрять русский фашизм).
Для полноты следует, конечно, вспомнить и о том, как в первой половине 90-х откуда-то повылазили какие-то совершенно невменяемые «чучела русских фашистов», иногда очень похожие на специально обученных ряженых (вспоминаю газету «К топору!» и баркашовцев) – с безумными юдофобскими фантазиями, иногда с апелляцией к гитлеровским традициям и идеям. Делигитимация понятия «русские» в общественном сознании продолжалась, и единственной массовой организацией (сообществом людей), по сути своей открытой для людей всей земли, но сохранившей в своем названии определение «русский», осталась Русская православная церковь.
…Последние двадцать лет были восприняты многими как начало русского патриотического возрождения, как шанс на отказ от многонационалистического ханжества – во всяком случае, в своей публичной риторике, в логике своих высказываний и действий глава государства не дистанцировался от русских, не шарахался от слова «русские» и представал перед страной продолжателем русской исторической традиции.
Но – удивительным образом – русофобия (в смысле русобоязнь) приобрела за последние двадцать лет устойчивый характер неофициальной позиции части бюрократии, в том числе и силовой, культурной богемы, верхушки образовательного сообщества, бизнес-элиты, политических сил.
Лозунг «Как бы чего не вышло!» стал главным в отношении этих людей к самому понятию «русский». Мы не раз говорили в последнее время об удивительных публичных ляпах – то один из высших чиновников процитирует Суворова словами «Мы, жители России, мы все одолеем», то заслуженный воин-герой засмущается в одном высоком зале и поправится: «Мы, ру… ой, россияне, не сдаемся». Удивительный по своей демонстративной глупости пример – это яростный отпор попыткам переименовать станцию московского метро, названную в честь кровавого палача-детоубийцы Петра Войкова. Насколько известно, главной причиной стало «нежелание идти навстречу русским националистам и поощрять антисемитизм». Почему я назвал это глупостью? Да потому, что Петр Лазаревич Войков – исконно русский (наполовину малорусский) человек, потомок крепостных, и запись о его крещении содержится в церковной книге по месту его рождения в Крыму.
А история про «Войкова-еврея» – это выдумка тех самых неадекватных антисемитов-нациков, которых так испугались (но послушались) в мэрии.
Откровенная несправедливость, нелогичность, прямая и очевидная для всех ложь (как и в случае с Войковым) пронизывает дискурс русобоязни. Русских не упоминают потому, что их упоминание в Конституции многонационального народа обидит иные «национальности» (20% из ста, 80% – русские)? Это почему-то никак не помешало авторам конституций для многонациональных народов Башкортостана (36% русских, 29,7% башкир, 24,1% татар), Татарстана (53% татар, 39,5% русских) и Бурятии (67,8% русских и 27,8% бурят) занести в свои скрижали закона башкирский народ (и башкирскую нацию), татарский народ и бурятскую нацию. Русские, значит, не обидятся со своей всемирной отзывчивостью?
И сегодня – после внесения «поправки Затулина», других вариантов той же поправки (в том числе «преамбулы Холмогорова»), новых заявлений и формул (иногда чрезмерно радикальных, иногда даже безграмотных) – стало ясным главное.
Самоорганизовавшееся сопротивление «русским поправкам» – это не реакция на безграмотность или радикализм. Это мощный, глубоко мотивированный порыв группы, занимающей очень серьезные позиции в российских элитах.
Группы выражающих собой русофобию как она есть. Отказ – ради западных ценностей ли, ради убогого этнонационализма, ради номенклатурного презрения к народу – от русской исторической судьбы. Отторжение той человеческой среды, в которой обитает на протяжении веков вся межнациональная жизнь в России – к среде русской. А она, как вода, дающая жизненные соки для единого народа и общего государства.
|
||||||
Миф о русофобии | Блоги Министерства иностранных дел, Содружества и развития
28 марта 2022 г.
Белград, Сербия
Люди во всем мире с ужасом и недоверием наблюдают, как российская военная техника сеет смерть и разрушения по Украине. Решение Москвы начать жестокую и кровопролитную войну является незаконным и необоснованным.
Неудивительно, что мир быстро осудил вторжение и такие действия, как обстрел родильных домов и зданий, в которых укрывались дети, от бомб. Неудивительно и то, что люди во всем мире с глубоким сочувствием отнеслись к страданиям украинцев, около трех миллионов из которых покинули страну в качестве беженцев.
Политические лидеры не любят критику, но большинство признают ее законной частью демократической жизни. Они подотчетны людям, которые их избрали, и их действия должны выдерживать критику.
Путинский режим не терпит инакомыслия. Он ответил все более репрессивными мерами, чтобы предотвратить критику (или даже сообщение правды о войне) в СМИ или на улицах.
Не имея возможности использовать драконовские российские законы, чтобы заткнуть рот критикам за границей, у них другой подход.
Кремлевские политтехнологи возродили слово «русофобия», чтобы создать миф о том, что любой, кто критикует действия Путина, должен иметь предубеждение против России и русских. Он используется для очернения любого, кто указывает на нарушения международных соглашений, критикует нарушения прав и свобод человека или осуждает жестокое нападение на Украину.
Когда у Кремля нет лучшего аргумента для использования, он выкрикивает «русофобию», как термин для оскорблений на игровой площадке.
Дипломаты Кремля назвали «русофобией» возмущение моей страны, когда московские убийцы убили Александра Литвиненко в Лондоне с помощью смертоносного радиоактивного материала. Нас снова обвинили в «русофобии» после того, как ГРУ напало на Сергея Скрипаля с запрещенными боевыми нервно-паралитическими веществами в Солсбери, убив местную женщину. Не «русофобно» протестовать против преступлений, угрожающих жизням.
Как и многие в моей стране, я люблю романы Толстого, поэзию Пастернака, музыку Шостаковича.
Вся моя семья изучала русский язык и регулярно посещала православные богослужения. Большинство людей назвали бы меня «русофилом», а не «русофобом».
Меня не радует, что русские семьи страдают из-за того, что их сыновья живыми не вернутся из Украины. Меня не радует, что миллионы россиян изолированы от мира и лишены информации. Я не в восторге от того, что Путин повернул свои часы вспять, к временам, когда дефицит был повседневным фактом.
Я знаю, что многие люди в России не поддерживают войну. Но я также знаю, что русский народ живет под властью все более репрессивного режима, основанного на страхе и дезинформации. Требуется большое мужество, чтобы сказать правду, когда это грозит 15 годами тюрьмы.
Но мир не может стоять в стороне и ждать, пока Путин попытается стереть с лица земли целую страну. Это правильно, что мир делает все возможное, чтобы убедить Москву прекратить резню, которая должна напоминать русским о Ленинграде и Сталинграде. Истощение сахара в Москве не идет ни в какое сравнение с ужасом оказаться в ловушке без еды и воды в разрушенном бомбоубежище Мариуполя.
Путин несет самую большую ответственность за попытку разрушения страны с населением более 43 миллионов человек, многие из которых говорят с его родным языком и его предполагаемыми православными верованиями.
Другие, действующие от его имени, нарушающие международные обязательства России, нарушающие правила и законы ведения войны, отдающие приказы или совершающие зверства, в том числе убийства безоружных гражданских лиц, должны взять на себя свою долю вины и предстать перед собственной совестью.
На прошлой неделе на московском стадионе «Лужники» Путин ненадолго вышел из личной изоляции в печально известном роскошном пальто, чтобы обратиться к толпе, которой платят за скандирование и размахивание флагами. Это пропагандистское мероприятие, широко сравниваемое с 19Митинги в Нюрнберге 30-х годов были далеки от спонтанных, искренних эмоций толпы, которую я помню, собравшейся в Лужниках в 1989 году на похороны лауреата Нобелевской премии и диссидента Андрея Сахарова.
Появляется все больше признаков того, что многие люди в России не поддерживают войну Путина, разделяют глобальное отвращение к его жестокой военной кампании и не хотят жить в параллельной вселенной дезинформации. Они заслуживают понимания и поддержки.
Но осуждение зверства Путина и его войны с Украиной не является «русофобским» — это нормальная, человеческая порядочность.
Эта статья была первоначально опубликована на сербском языке в ежедневной газете КУРИР 26 марта 2022 года.
Принстон, пора взглянуть в лицо нашей русофобии Колонка мнений под названием «Странная смерть либеральной русофобии», в которой обозреватель общественного мнения Росс Даутхат похвалил администрацию Байдена за более «примирительную» позицию по отношению к России. Однако всего шесть месяцев спустя назначенный Байденом министр обороны США Ллойд Остин случайно назвал Россию «Советским Союзом» в связи с продолжающимся украинским кризисом: «Все, что мы делаем, будет сделано как часть международного сообщества.
В лучшем случае мы не увидим вторжения Советского Союза в [Украину]», — сказал он.Неудивительно, что оплошность министра обороны Остина ненадолго попала в заголовки газет. Американский чиновник назвал Россию Советским Союзом. Неловко, ну и что? Однако эта оговорка по Фрейду имеет более глубокое значение. Это отражает тот факт, что, независимо от политики Вашингтона в отношении России, высшие официальные лица США по-прежнему придерживаются мышления времен холодной войны, когда речь идет о России. Другими словами, русофобия не умерла при Байдене. И если что-то не изменится, русофобия никуда не денется.
РЕКЛАМА
Будучи американкой русского происхождения, я столкнулась с русофобией в раннем возрасте. Большая часть русофобии, которую я испытал, была связана с объединением России с Советским Союзом, который распался в 1991 году. Например, когда один из моих одноклассников пошутил о том, что я должен делать карьеру в политике, мой учитель английского языка в девятом классе вмешался: «Нет, она не должна! Она сделает эту страну коммунистической!»
Другой мой опыт русофобии коренится в вопиющей дезинформации.
Например, во время моего визита в Смитсоновский национальный музей авиации и космонавтики я наслаждался выставкой униформы пилотов Второй мировой войны, когда к выставке подошли мать и ее маленькая дочь. Мать указала на советскую форму и сказала дочери: «Посмотри, милая, это русская форма. Русские злые и злые. Во время войны ни один американец не хотел попасть в плен к русским, потому что они плохо обращались со своими пленными». Даже экземпляры советско-американского сотрудничество превращается в моменты конфронтации. Эта история трогает меня особенно глубоко, потому что она показывает, как русофобия передается из поколения в поколение в Соединенных Штатах спустя десятилетия после окончания холодной войны.
И это точно передано: В США русофобия начинается в молодости. Это подводит меня к моему последнему личному анекдоту в этой колонке. Однажды, когда я болтал с третьеклассником, он сам собой сказал: «Русские плохие!» Растерявшись, я спросил его: «А что, если я скажу вам, что я русский?» Немного подумав, он ответил: «Ну, ты очень милая, так что для тебя я, пожалуй, сделаю исключение».
Русофобия, с которой я столкнулся в детстве, в основном ограничивалась личным опытом. Ситуация изменилась во время выборов 2016 года и последовавшей за ними администрации Трампа, когда в американских новостях доминировали истории о России — почти исключительно негативные. Страшные истории о вмешательстве России в выборы и российских хакерах распространялись со скоростью лесного пожара. Хотя рассмотрение правдивости этих историй выходит за рамки этой статьи, они, несомненно, внесли свой вклад в новую эру русофобии.
Я пишу эту колонку, чтобы повысить осведомленность о русофобии, потому что, хотя она вездесуща, ее редко признают такой, какая она есть. Просто русофобия настолько глубоко укоренилась в подсознании американцев, что мы стали к ней слепы. Для тех из нас, у кого американские семьи, наши родители, бабушки и дедушки выросли в обществе, в котором Советский Союз был врагом общества номер один. Многим оказалось трудно отделить этот страх перед СССР от их мнения о России.
Люди, выросшие в этой идеологической среде, в значительной степени все еще находятся у власти. Они также являются нашими учителями и наставниками, из-за чего остановить цикл становится еще труднее.
Принстонцы, призываю вас начать осознавать русофобию вокруг вас. Остановитесь и подумайте: «Эта информация, которую я только что прочитал или услышал о России, основана на фактах и разуме, или она коренится в страхе и домыслах?» «Это настоящая политическая критика или нагнетание страха?» И, наконец, «Сужу ли я политику США так же строго, как осуждаю политику России?» — думают США и НАТО о защите от России. Просто для ясности: я ни в коем случае не защищаю и не защищаю путинскую Россию как политическую единицу. Однако я призываю вас подумать о том, как прошлое России формирует ваше понимание ее настоящего — не только в политическом, но и в культурном плане.
РЕКЛАМА
Кроме того, вовлеките своих русских друзей и одноклассников в искренний диалог о России. Также вовлеките украинцев, белорусов, казахов и представителей других национальностей, которые имели тесные отношения с Россией, в диалог о России, поскольку их взгляды — хорошие или плохие — вероятно, лучше информированы, чем наши сенсационные СМИ.
