Кеннеди, Габсбурги, Гримальди и другие знаменитые семьи, которые пострадали от злого рока и проклятья
В мире существует несколько семей, наблюдая за жизнью которых мы невольно начинаем верить в силу проклятия. Вы узнаете о 7 династиях, которые известны всем, но мало кто знает, что эти семьи были прокляты, из-за чего несчастья с их членами приключались на глазах у всего мира.
Семья Ли
Кто не знает историю Брюса Ли и его сына Брендона? Их загадочные смерти породили массу слухов о том, что с отцом и сыном Ли расправилась китайская мафия. Но есть основания предполагать, что здесь дело в проклятии, которое было наложено на отца Брюса — Хойчэня Ли.
Отец Брюса Ли тоже был актером. Семейная легенда гласит о том, что однажды Хойчэнь разозлил торговцев на базаре в Гонконге, они все хором его прокляли, сказав: «Ты недостойный человек, твой род будет истреблен! Все твои наследники трагически погибнут молодыми!»
Хойчэнь Ли и его жена очень серьезно отнеслись к этому инциденту.
После того, как умер их первенец, супруги обратились к ведьмам, которые провели обряд изгнания злых духов из их дома, а также посоветовали дать новорожденному Брюсу имя Сай Фон (маленький Феникс), но, к сожалению, это не сработало.
Семейство Гримальди
Их род был проклят дважды. В первый раз в это случилось, когда основатель правящей династии Франческо Гримальди решил захватить власть в Монако. Для этого он и его приспешники нарядились в монахов и постучали в ворота крепости. Увидев «невинных» монахов, охрана открыла ворота. Тогда Гримальди и его банда выхватили холодное оружие, убили охрану и захватили крепость. Это событие изображено на гербе Монако.
После того как Франческо Гримальди утвердился во власти Монако, он начал активно уничтожать ведьм и еретиков. И так рьяно боролся против этих членов общества, что не пожалел даже свою фаворитку. А она и вправду была ведьмой. Взошла на костер и прокляла его вместе со всеми потомками.
Второй случай произошел с принцем Ренье I. Он домогался любви одной знатной дамы, а когда она ему отказала, надругался над ней. Дама тоже оказалась ведьмой и прокляла принца словами: «Не видать ни тебе, ни потомкам твоим счастья в жизни!»
Первым пострадал принц Луи I. От него сбежала жена к французу Людовику XIV. После Луи практически все князи Монако были рогоносцами. А те правители княжества, чьи жены оставались верными, преждевременно стали вдовцами.
Жена Ренье III Грейс Келли — умница и красавица, — тоже оставила его вдовцом с четырьмя детьми. Он так и не оправился после ее гибели.
Его дети тоже не могут похвалиться счастливой жизнью: принцесса Стефания после череды романов живет одна, но у нее хотя бы есть трое детей.
Проклятье пока не коснулось правящего князя Монако Альбера II. Будем надеяться, что на нем прервется эта цепочка несчастий.
Семья Кеннеди
В 2012 году Мери Кеннеди, жена Роберта Кеннеди-младшего, покончила с собой.
Предполагается, что проклятие началось с Томаса Фицджеральда — предка клана. В 1842 году он нашел сундук с золотыми монетами в маленькой ирландской деревне.
Та деревня была полностью разрушена, а монеты прокляты, но Фицджеральд об этом не знал. Он поехал с найденным кладом в Бостон, где начал новую жизнь и открыл свой бизнес.
Еще одна история связана с отцом Джона Кеннеди Джозефом, у которого был конфликт с представителями еврейской общины. Говорят, во время поездки на корабле он попросил раввина, чтобы его ученики перестали молиться.
Наверное, просьба звучала не слишком вежливо, потому что раввин рассердился и проклял Джозефа, сказав, что его потомки будут страдать от больших несчастий. По другой версии этой же истории, отец-еврей наложил на него проклятие за отказ помочь своим детям бежать из концлагеря.
Что случилось потом, мы знаем: внучка Джозефа Кеннеди сошла с ума в результате неудачной операции, после чего ее сестра погибла в автокатастрофе.
В 1963 году у Джона Кеннеди умер новорожденный ребенок, а затем его самого убили на глазах у всего мира.
Братья Джона Кеннеди тоже погибли один за другим, потом дошла очередь и до их детей. Поистине какой-то злой рок преследует это семейство, как тут не поверить в проклятье?
Королевская семья Непала
В 2001 году наследный принц Непала Дипендра расстрелял своих родителей и еще семерых членов королевского семейства во время традиционного обеда. Основная версия причин трагедии — недовольство принца тем, что родители не приняли его выбор невесты. Дипендра был влюблен в дочь бывшего министра иностранных дел Девьяни Рана, а мать принца выбрала ему другую партию.
Результат прений оказался непредсказуемым и трагичным: принц сильно злоупотребил виски, а потом устроил расправу. После того как все были мертвы, он пустил пулю себе в висок. Выстрел оказался не очень удачным, поэтому Дипендра прожил еще 3 дня.
Когда семья была полностью уничтожена, на престол Непала вступил дядя Дипендры Гьянендра, который в момент трагедии находился на курорте в 200 км от королевского дворца. Он правил 7 лет, после чего страна стала республикой в результате государственного переворота.
В 1768 году, когда основатель династии Шах Притхви Нараян готовился к решающей битве за Катманду, ему было сказано: «Ты одержишь эту победу, но цена ее такова: твой род продержится всего 11 поколений, а после этого он будет полностью истреблен».
Отец Дипендры был десятым правителем Непала, а его сын-убийца Дипендра — одиннадцатым и «правил» он страной в бессознательном состоянии всего 3 дня.
Семейство Кобург-Кохари
Многие королевские семьи не обошло такое несчастье, как гемофилия — генетическое заболевание крови, которым болели мальчики, наследники престола, порой не доживая до совершеннолетия.
Существует легенда, что эта болезнь — следствие проклятия одного из монахов.
Одни члены династии Кобург-Кохари погибли, не достигнув совершеннолетия, другие ушли на войну и не вернулись. Кроме того, проклятие повлияло и на умственные способности наследников рода.
Семья Габсбургов
Одна из влиятельнейших династий Европы тоже страдает от проклятия. Но поговаривают, что их прокляли… птицы. Легенда гласит о том, что в середине X века предок рода Габсбургов, граф фон Альтенбург, поехал на охоту, а там заблудился. Выехал на вершину горы, где на него напали стервятники. Вдруг налетела стая воронов и спасла графа от неминуемой гибели. Птицы стали клевать стервятников, усеяв их трупами всю вершину горы.
Граф построил башню на том самом месте и стал привечать воронов. Спасители стали самыми желанными гостями в его владениях. Но через несколько десятилетий потомки графа позабыли о том, кому обязаны спасением своего предка, и разогнали воронов, убив многих из них.
Вот тут-то все и началось: беды стали преследовать род, отголоски «проклятия воронов Turnfalken» доносились сквозь века. Здесь вам и казнь Марии-Антуанетты, и убийство Франца Иосифа с последствиями для всего мира.
Семейство Водеяров
Самая могущественная династия в Индии и самая богатая в мире — род раджей Водеяров из Кришны — правителей княжества Майсур.
До XVII века Майсуром правила другая династия — раджи Рангараи. Его вассал Водеяр организовал переворот и одержал победу, захватив Шрирангапатнам и установив там свою власть. Разбитая горем вдова повергнутого правителя (ее звали Аламеламма), от всей души прокляла нового раджу и решилась бежать из города, прихватив свои драгоценности.
Проклятие звучало так: «Быть городу Талакаду безлюдным и пустынным, городу Маланги стать болотом, а роду Водеяров не иметь наследников».
Проклятие сбылось: в семействе Водеяров действительно на протяжении веков были большие проблемы с наследниками. В 2013 году скончался последний магараджа Майсура из их рода. Прямых наследников у него не было. Несметным богатством владеет вдова раджи, которая делиться ни с кем не намерена.
Собрание сочинений в семи томах. Том 7. — М. : Правда. 1963
%PDF-1.6 % 1 0 obj > endobj 7 0 obj /ModDate (D:20181127145323+01’00’) /Producer (https://imwerden.de) /Title /Author >> endobj 2 0 obj > /Font > >> /Fields [] >> endobj 3 0 obj > stream
Том 7. — М. : Правда. 1963Франкенштейн: Глава 15 | SparkNotes
«Такова была история моих любимых дачников.
Она произвела на меня глубокое впечатление. Из сложившихся в ней взглядов на общественную жизнь я научился восхищаться их достоинствами и порицать человеческие пороки.
«Пока что я смотрел Когда я смотрел на преступление как на отдаленное зло, благожелательность и великодушие всегда присутствовали передо мной, пробуждая во мне желание стать актером в оживленной сцене, где проявлялось и проявлялось так много замечательных качеств. Но, рассказывая о прогрессе моего интеллекта, я не должен упустить обстоятельств, имевших место в начале августа того же года.
«Однажды ночью во время моего привычного посещения соседнего леса, где я собирал себе еду и приносил домой огонь для своих защитников, я нашел на земле кожаный чемодан с несколькими предметами одежды и несколькими книгами. Я жадно схватил приз и вернулся с ним в свою лачугу. К счастью, книги были написаны на языке, элементы которого я приобрел в коттедже, они состояли из Потерянный рай , том Жизнеописания Плутарха и Печали Вертера .
Обладание этими сокровищами доставляло мне огромное удовольствие; Теперь я постоянно изучал и упражнялся в этих историях, в то время как мои друзья были заняты своими обычными делами.
«Вряд ли я могу описать вам действие этих книг. Они произвели во мне бесконечность новых образов и чувств, которые иногда приводили меня в экстаз, но чаще повергали в самое глубокое уныние. В Печалях Вертера , помимо того, что интересна его простой и трогательной историей, собрано так много мнений и пролито так много света на то, что до сих пор было для меня неясным, что я нашел в нем бесконечный источник размышлений и удивления. описываемые им манеры в сочетании с возвышенными чувствами и чувствами, имевшими целью нечто вне меня, вполне соответствовали моему опыту среди моих защитников и тем потребностям, которые всегда были живы в моей собственной душе. божественное существо, чем я когда-либо видел или воображал; в его характере не было никаких претензий, но он глубоко утонул. Рассуждения о смерти и самоубийстве были рассчитаны на то, чтобы наполнить меня удивлением.
Я не претендовал на то, чтобы вникать в существо дела, но я склонялся к мнению героя, об угасании которого я плакал, точно не понимая его.
«Однако, когда я читал, я многое приложил лично к своим собственным чувствам и состоянию. Я обнаружил, что я похож, но в то же время странно непохож на тех существ, о которых я читал и чьи разговоры слушал. Я сочувствовал и отчасти понимал их, но я был несформирован умом, я не зависел ни от кого и не был связан ни с кем. «Путь моего ухода был свободен», и не было никого, кто бы оплакивал мое уничтожение. Моя внешность была безобразна, а рост мой гигантский. Что это означало? Кто я? Что я был? Откуда я пришел? Какова была моя цель? Эти вопросы постоянно повторялись, но я не мог их решить.0003
«Том Жизнеописаний Плутарха , которым я располагал, содержал истории первых основателей древних республик. Эта книга произвела на меня совершенно иное впечатление, чем Печали Вертера . Из воображения Вертера я узнал уныние и уныние ,но Плутарх научил меня высоким мыслям,он возвысил меня над убогой сферой моих собственных размышлений,чтобы восхищаться и любить героев минувших веков.
Многое прочитанное мною превзошло мой разум и опыт.Я имел очень смутное знание царств,широк просторы страны, могучие реки и бескрайние моря. Но я совершенно не был знаком с городами и большими скоплениями людей. Хижина моих покровителей была единственной школой, в которой я изучал человеческую природу, но эта книга открыла новые и более сильные сцены. Я читал о людях, занимающихся общественными делами, управляющих или истребляющих свой род. Я чувствовал, как во мне поднимается величайшее рвение к добродетели и отвращение к пороку, насколько я понимал значение этих терминов, какими бы относительными они ни были. как я применил их, только к удовольствию и боли. Побуждаемый этими чувствами, я, конечно, восхищался миролюбивыми законодателями, Нумой, Солоном и Ликургом, предпочитая их Ромулу и Тесею. Патриархальная жизнь моих защитников заставила эти впечатления прочно завладеть моим разумом; может быть, если бы мое первое знакомство с человечеством было произведено молодым солдатом, горящим от славы и бойни, я проникся бы другими ощущениями.
«Но «Потерянный рай» пробудил иные, гораздо более глубокие эмоции. Я читал его, как и другие тома, попавшие мне в руки, как подлинную историю. Всемогущий Бог, воюющий со своими творениями, был способен возбуждать. Я часто относил несколько ситуаций, по мере того как меня поражало их сходство, со своей собственной. Во всех других отношениях он сильно отличался от моего: он вышел из рук Божьих совершенным созданием, счастливым и преуспевающим, охраняемым особой заботой своего Творца, ему было позволено общаться и получать знания от существ высшей природы. но я был несчастен, беспомощен и одинок. Много раз я считал сатану более подходящим символом моего состояния, ибо часто, подобно ему, когда я смотрел на блаженство моих покровителей, во мне поднималась горькая желчь зависти.0003
«Еще одно обстоятельство усилило и подтвердило эти чувства. Вскоре после моего прихода в лачугу я обнаружил в кармане платья какие-то бумаги, которые я взял из вашей лаборатории. Сначала я пренебрегал ими, но теперь, когда я мог расшифровав буквы, которыми они были написаны, я стал их усердно изучать.
Это был ваш дневник за четыре месяца, предшествовавших моему созданию. перемешаны с рассказами о домашних событиях. Вы, несомненно, помните эти бумаги. Вот они. В них рассказывается обо всем, что имеет отношение к моему проклятому происхождению; налицо все подробности того ряда отвратительных обстоятельств, которые его произвели; самое подробное описание Моя ненавистная и отвратительная личность дается языком, который нарисовал ваши собственные ужасы и сделал мои неизгладимыми. Мне стало противно, когда я читал. «Ненавистный день, когда я получил жизнь!» — воскликнул я в агонии. — Проклятый творец! Зачем ты сотворил такое чудовище, что даже0007 ты с отвращением отвернулся от меня? Бог из жалости сотворил человека красивым и привлекательным по своему образу; но мой вид — грязный тип твоего, более ужасный даже из-за самого сходства. У сатаны были товарищи, собратья-дьяволы, которые восхищались и ободряли его, но я одинок и ненавижу».
«Это были отражения моих часов уныния и одиночества; но когда я созерцал добродетели дачников, их любезный и благожелательный нрав, я убедил себя, что, когда они узнают о моем восхищении их добродетелями, они посочувствуют мне.
и не обращать внимания на мое личное уродство. Могли ли они отвернуться от своей двери того, хотя бы чудовищного, кто просил их сострадания и дружбы? Я отложил эту попытку еще на несколько месяцев, так как значение, придаваемое ее успеху, внушало мне страх, как бы я не потерпел неудачу. пока еще несколько месяцев не прибавили бы моей прозорливости.0003
«Тем временем в коттедже произошли некоторые изменения. Присутствие Сафие распространяло счастье среди его обитателей, и я также обнаружил, что там царит большая степень изобилия. Феликс и Агата больше времени проводили в развлечениях и беседах, и в трудах им помогали слуги. Они не казались богатыми, но были довольны и счастливы, их чувства были безмятежны и мирны, тогда как мои с каждым днем становились все более бурными. Я был, я лелеял надежду, это правда, но она исчезала, когда я видел свое отражение в воде или свою тень в лунном свете, даже как этот бренный образ и эта непостоянная тень.0003
«Я старался подавить эти страхи и укрепить себя для испытаний, которым я решил подвергнуться через несколько месяцев; и иногда я позволял своим мыслям, не сдерживаемым разумом, блуждать по райским полям и осмеливался мечтать о милых и милые существа, сочувствовавшие моим чувствам и развеселившие мое уныние, их ангельские лица излучали улыбки утешения.
Но все это был сон; никакая Ева не успокаивала моих печалей и не разделяла моих мыслей; я был один. Я вспомнил мольбу Адама к своему Творцу. где мой? Он оставил меня, и в горечи сердца моего я проклял его.0003
«Так прошла осень. С удивлением и горем я смотрел, как листья вянут и опадают, а природа снова принимает бесплодный и унылый вид, каким она была, когда я впервые увидел лес и прекрасную луну. Но я не обратил внимания на хмурость погоды; по моему строению я лучше переносил холод, чем жару. Но моим главным наслаждением был вид цветов, птиц и всех ярких летних нарядов; когда они покинули меня, я повернулся с больше внимания к дачникам. Их счастье не уменьшилось от отсутствия лета. Они любили и сочувствовали друг другу, и их радости, зависящие друг от друга, не прерывались несчастьями, которые происходили вокруг них. Чем больше я видел от них тем больше становилось мое желание требовать их защиты и доброты, мое сердце жаждало быть известными и любимыми этими милыми существами, видеть их милые взгляды, обращенные на меня с нежностью, было крайним пределом моих амбиций.
что они отвратят их от меня с пренебрежением и ужасом. Бедняков, которые останавливались у их дверей, никогда не прогоняли. Я просил, это правда, больших сокровищ, чем небольшая еда или отдых: я нуждался в доброте и сочувствии; но я не считал себя совершенно недостойным этого.
«Зима приближалась, и с тех пор, как я проснулся, произошла полная смена времен года. Мое внимание в это время было направлено исключительно на мой план проникновения в дом моих защитников. Я обдумывал множество планов, но наконец я решил войти в жилище, когда слепой старик останется один. У меня хватило сообразительности понять, что неестественная безобразность моей внешности была главным объектом ужаса для тех, кто прежде видел меня. хотя и суровый, в этом не было ничего страшного, поэтому я подумал, что если бы в отсутствие его детей я смог заручиться благосклонностью и посредничеством старого Де Лейси, мои младшие защитники могли бы с его помощью терпеть меня.0003
«Однажды, когда солнце осветило красные листья, усыпавшие землю, и излучало бодрость, хотя и отрицало тепло, Сафие, Агата и Феликс отправились в долгую загородную прогулку, и старик, по собственному желанию, остался один в коттедже.
Когда его дети ушли, он взял свою гитару и сыграл несколько грустных, но приятных мелодий, более сладких и грустных, чем я когда-либо слышал от него раньше. Сначала его лицо озарилось удовольствием, но затем — продолжал он, задумчивость и грусть сменились наконец, отложив инструмент, он сел, погруженный в размышления.0003
«Сердце мое сильно забилось; это был час и момент испытания, который должен был решить мои надежды или оправдать мои опасения. Слуги ушли на соседнюю ярмарку. В коттедже и вокруг него все было тихо; это была прекрасная возможность но когда я приступил к выполнению своего плана, мои члены подогнулись, и я рухнул на землю. Свежий воздух оживил меня, и я с новой решимостью подошел к двери их коттеджа.0003
«Я постучал. «Кто там?» — сказал старик. — Входите.
«Я вошел. «Простите за вторжение, — сказал я. «Я путешественник, нуждающийся в небольшом отдыхе; Вы были бы очень мне признательны, если бы позволили мне остаться на несколько минут перед пожаром.
«Входите, — сказал Де Лейси, — и я постараюсь, чем смогу, облегчить ваши нужды; но, к сожалению, мои дети не дома, и, поскольку я слеп, боюсь, мне будет трудно чтобы добыть для вас еду.
«Не утруждайте себя, мой добрый хозяин; у меня есть еда; только тепло и покой мне нужны».
«Я сел, и воцарилась тишина. Я знал, что мне дорога каждая минута, но оставался в нерешительности, с чего начать разговор, когда старик обратился ко мне. Я полагаю, вы мой соотечественник, вы француз?
«Нет; но я получил образование во французской семье и понимаю только этот язык. Теперь я собираюсь просить защиты у некоторых друзей, которых искренне люблю и на благосклонность которых возлагаю некоторые надежды».
«‘Они немцы?’
«Нет, они французы. Но давайте сменим тему. Я несчастное и заброшенное существо, смотрю вокруг и нет у меня ни родственника, ни друга на земле. Эти любезные люди, к которым я хожу, никогда меня не видели и мало знают обо мне. Я полон страхов, потому что, если я потерплю там неудачу, я навсегда стану изгоем в этом мире».
«»Не отчаивайтесь. Быть без друзей — это действительно несчастье, но сердца людей, когда они не предвзяты к какой-либо явной корысти, полны братской любви и милосердия.
Поэтому полагайтесь на свои надежды; и если эти друзья хорошие и любезные, не отчаивайтесь.
«»Они добрые — они прекраснейшие существа на свете; но, к сожалению, предубеждены против меня. Я добрых нравов; моя жизнь была до сих пор безобидной и в какой-то степени полезной; но роковое предубеждение омрачает их глаза, и там, где они должны видеть чувствительного и доброго друга, они видят только отвратительное чудовище».
«‘Это действительно прискорбно; но если вы действительно непорочны, не можете ли вы разубедить их?»
«Я собираюсь взяться за это задание, и именно поэтому я чувствую так много непреодолимых ужасов. Я нежно люблю этих друзей; я, не зная их, в течение многих месяцев привык к ежедневной доброте к их, но они верят, что я хочу причинить им вред, и именно это предубеждение я хочу преодолеть».
«‘Где живут эти друзья?’
«‘Рядом с этим местом.’
Старик помолчал, а затем продолжил: «Если вы безоговорочно доверите мне подробности вашей истории, я, может быть, смогу их разубедить.
Я слеп и не могу судить о вашем лице, но что-то есть в Ваши слова убеждают меня, что вы искренни. Я беден и изгнан, но мне доставляет истинное удовольствие быть чем-нибудь полезным человеческому существу».
«Отличный человек! Я благодарю вас и принимаю ваше щедрое предложение. Ты поднимаешь меня из праха этой добротой; и я надеюсь, что с вашей помощью я не буду изгнан из общества и сочувствия ваших собратьев».
«Не дай Бог! Даже если бы ты был действительно преступником, ибо это может только довести тебя до отчаяния, а не побудить к добродетели. Я тоже несчастен; я и моя семья осуждены, хотя и невиновны; суди же, если я не сочувствую вашим несчастьям.
«Чем мне отблагодарить тебя, мой лучший и единственный благодетель? Из уст твоих впервые услышал я обращенный ко мне голос доброты; Я буду вечно благодарен; и ваша нынешняя человечность гарантирует мне успех у тех друзей, с которыми я вот-вот встречусь».
«Могу ли я узнать имена и место жительства этих друзей?»
«Я сделал паузу.
Это, подумал я, был момент решения, которое должно было лишить меня счастья или даровать мне его навеки. Я тщетно боролся с твердостью, достаточной, чтобы ответить ему, но это усилие уничтожило все мои оставшиеся силы; Я опустилась на стул и громко зарыдала. В этот момент я услышал шаги моих младших защитников. Я не мог терять ни минуты, но, схватив старика за руку, я воскликнул: «Теперь пора! Спаси и защити меня! Ты и твоя семья — друзья, которых я ищу. Не оставляй меня в час испытания!
«‘Великий Бог!’ — воскликнул старик. — Кто ты?
«В этот момент дверь домика открылась, и вошли Феликс, Сафие и Агата. Кто может описать их ужас и смятение при виде меня? Агата потеряла сознание, а Сафие, не в силах помочь подруге, выбежала из коттеджа. Феликс бросился вперед и со сверхъестественной силой оторвал меня от отца, за колени которого я вцепился в приступе ярости, повалил меня на землю и сильно ударил палкой. Я мог бы разорвать его на части, как лев разрывает антилопу. Но сердце мое сжалось во мне, как от горькой болезни, и я воздержался.
Я видел, как он собирался повторить свой удар, когда, одолеваемый болью и тоской, я вышел из хижины и в общей суматохе незаметно ускользнул в свою лачугу».0003
Франкенштейн: Письмо 4 | SparkNotes
Миссис Сэвилл, Англия.
5 августа 17—.
С нами произошел такой странный случай, что я не могу не записать его, хотя весьма вероятно, что вы увидите меня до того, как эти бумаги попадут к вам в руки.
В прошлый понедельник (31 июля) мы были почти окружены льдом, который сомкнулся в корабле со всех сторон, едва оставив ему трюм, в котором он плыл. Наше положение было несколько опасным, тем более, что нас окружал очень густой туман. Соответственно, мы лежали, надеясь, что в атмосфере и погоде произойдут какие-то изменения.
Около двух часов туман рассеялся, и мы увидели, простирающиеся во все стороны обширные и неровные ледяные равнины, которым, казалось, не было конца. Кое-кто из моих товарищей застонал, а мой собственный разум начал настороженно напрягаться от тревожных мыслей, как вдруг странное зрелище привлекло наше внимание и отвлекло нашу заботу от собственного положения.
Мы заметили, что низкая повозка, закрепленная на санях и запряженная собаками, проезжает на север на расстоянии полумили; существо, имевшее форму человека, но явно гигантского роста, сидело в санях и вело собак. Мы наблюдали в подзорные трубы за быстрым продвижением путешественника, пока он не затерялся среди далеких неровностей льда.
Это появление вызвало у нас безоговорочное удивление. Мы были, как мы думали, за много сотен миль от любой земли; но это видение, казалось, означало, что в действительности оно было не так далеко, как мы предполагали. Однако в окружении льдов было невозможно проследить его след, который мы наблюдали с величайшим вниманием.
Примерно через два часа после этого происшествия мы услышали шум приземного моря, а еще до ночи лед тронулся и освободил наш корабль. Мы, однако, пролежали до утра, опасаясь встретить в темноте те большие рыхлые массы, которые плавают после вскрытия льда. Я воспользовался этим временем, чтобы отдохнуть несколько часов.
Утром, однако, как только рассвело, я поднялся на палубу и обнаружил, что все матросы заняты на одном борту судна, по-видимому, разговаривая с кем-то в море. На самом деле это были сани, подобные тем, что мы видели прежде, которые ночью подплыли к нам на большом куске льда. В живых осталась только одна собака; но внутри него находился человек, которого матросы уговаривали войти на судно. Он был не диким жителем какого-нибудь неизведанного острова, как представлялся другой путешественник, а европейцем. Когда я появился на палубе, капитан сказал: «Вот наш капитан, и он не позволит вам погибнуть в открытом море».
Увидев меня, незнакомец обратился ко мне по-английски, хотя и с иностранным акцентом. «Прежде чем я сяду на ваш корабль, — сказал он, — не будете ли вы любезны сообщить мне, куда вы направляетесь?»
Вы можете представить себе мое изумление, когда я услышал такой вопрос от человека, находящегося на грани гибели, для которого я должен был предположить, что мой сосуд был бы ресурсом, который он не променял бы на самое ценное богатство, которое может себе позволить земля.
Я ответил, однако, что мы находимся в открытом путешествии к северному полюсу.
Услышав это, он выглядел удовлетворенным и согласился подняться на борт. Боже! Маргарет, если бы вы увидели человека, который таким образом капитулировал ради своей безопасности, ваше удивление было бы безграничным. Его конечности были почти заморожены, а тело ужасно истощено усталостью и страданиями. Я никогда не видел человека в таком жалком состоянии. Мы попытались отнести его в каюту, но, как только он вышел на свежий воздух, потерял сознание. Соответственно, мы вернули его на палубу и вернули к жизни, натерев бренди и заставив проглотить небольшое количество. Как только он подавал признаки жизни, мы заворачивали его в одеяла и клали у дымохода кухонной плиты. Постепенно он выздоровел и съел немного супа, который чудесным образом восстановил его.
Так прошло два дня, прежде чем он смог говорить, и я часто опасался, что его страдания лишили его понимания. Когда он в какой-то мере оправился, я перевел его в свою каюту и ухаживал за ним столько, сколько позволял мой долг.
Я никогда не видел более интересного существа: глаза его имеют вообще выражение дикости и даже безумия, но бывают минуты, когда, если кто сделает ему доброе дело или окажет ему какую-нибудь самую пустяковую услугу, все лицо его озаряется светом. как бы с лучом доброжелательности и сладости, которые я никогда не видел равных. Но вообще он меланхоличен и отчаялся, а иногда скрежещет зубами, как бы не терпящий тяжести горя, угнетающей его.
Когда мой гость немного оправился, мне стоило большого труда удержаться от мужчин, которые хотели задать ему тысячу вопросов; но я не допустил бы, чтобы его мучило их праздное любопытство в состоянии тела и духа, восстановление которого, очевидно, зависело от полного покоя. Но однажды лейтенант спросил, зачем он проехал так далеко по льду на такой странной повозке.
Его лицо мгновенно приняло вид глубочайшего мрака, и он ответил: «Искать того, кто бежал от меня».
«А человек, которого вы преследовали, путешествовал таким же образом?»
«Да».
«Тогда я думаю, что мы видели его, потому что за день до того, как мы подобрали вас, мы видели, как несколько собак тащили нарты с человеком в них по льду.»
Это привлекло внимание незнакомца, и он задал множество вопросов о маршруте, которым следовал демон, как он его называл. Вскоре после этого, оставшись со мной наедине, он сказал: «Я, несомненно, возбудил ваше любопытство, равно как и любопытство этих добрых людей, но вы слишком внимательны, чтобы наводить справки».
«Конечно, было бы очень дерзко и бесчеловечно с моей стороны беспокоить вас своим любопытством.»
«И все же вы спасли меня из странной и опасной ситуации, вы благосклонно вернули меня к жизни.»
Вскоре после этого он спросил, не думаю ли я, что ледоход уничтожил другие сани. Я ответил, что не могу ответить с какой-либо степенью уверенности, потому что лед не тронулся до полуночи, и путешественник мог оказаться в безопасном месте раньше этого времени; но об этом я не мог судить.
С этого времени новый дух жизни оживил разлагающееся тело незнакомца.
Он выказал огромное желание быть на палубе, чтобы наблюдать за появившимися раньше санями; но я убедил его остаться в хижине, потому что он слишком слаб, чтобы выдерживать сырость атмосферы. Я пообещал, что кто-то должен следить за ним и немедленно уведомлять его, если в поле зрения появится какой-либо новый объект.
Таков мой дневник того, что относится к этому странному происшествию до сегодняшнего дня. Состояние здоровья незнакомца постепенно улучшается, но он очень молчалив и чувствует себя неловко, когда кто-либо, кроме меня, входит в его каюту. Однако его манеры настолько примирительны и мягки, что все моряки проявляют к нему интерес, хотя они очень мало общались с ним. Со своей стороны, я начинаю любить его как брата, и его постоянное и глубокое горе наполняет меня сочувствием и состраданием. Он, должно быть, был благородным существом в свои лучшие дни, будучи даже сейчас в развалинах таким привлекательным и любезным.
Я сказал в одном из своих писем, моя дорогая Маргарет, что я не найду друга в широком океане; тем не менее я нашел человека, который, прежде чем его дух был сломлен несчастьем, я был бы счастлив иметь как брата моего сердца.
Я буду продолжать свой дневник о незнакомце через определенные промежутки времени, если у меня появятся какие-либо новые записи.
13 августа 17—.
Моя привязанность к моему гостю растет с каждым днем. Он возбуждает одновременно мое восхищение и мою жалость в удивительной степени. Как я могу смотреть на столь благородное существо, погибшее от несчастья, не испытывая при этом самой глубокой печали? Он такой нежный, но такой мудрый; его ум так развит, и когда он говорит, хотя его слова подобраны с величайшим искусством, они тем не менее текут с быстротой и несравненным красноречием.
Сейчас он полностью оправился от болезни и постоянно находится на палубе, по-видимому, высматривая сани, которые шли впереди его собственных. Тем не менее, хотя он и несчастлив, он не настолько занят собственным несчастьем, что глубоко интересуется проектами других. Он часто беседовал со мной о моих, которые я сообщал ему без утайки. Он внимательно вникал во все мои доводы в пользу моего возможного успеха и во все мельчайшие детали мер, которые я принял для его обеспечения.
Выраженное им сочувствие легко побудило меня использовать язык моего сердца, выразить горящий пыл моей души и сказать со всем пылом, который согревал меня, как охотно я пожертвовал бы своим состоянием, своим существованием. вся моя надежда на продвижение моего предприятия. Жизнь или смерть одного человека были лишь небольшой ценой за приобретение знаний, которые я искал, за власть, которую я должен был приобрести и передать над стихийными врагами нашей расы. Пока я говорил, на лице моего слушателя потемнело. Сначала я заметил, что он пытался подавить свои эмоции; он поднес руки к глазам, и мой голос задрожал и оборвался, когда я увидела, как между его пальцев быстро текут слезы; стон вырвался из его вздымающейся груди. Я сделал паузу; наконец он заговорил отрывистым акцентом: «Несчастный! Разделяешь ли ты мое безумие? Ты тоже выпил опьяняющего напитка? Послушай меня, позволь мне открыть мою историю, и ты вышибешь чашу из своих уст!»
Такие слова, как вы понимаете, сильно возбудили мое любопытство; но пароксизм горя, охвативший незнакомца, преодолел его ослабленные силы, и понадобились многие часы покоя и спокойной беседы, чтобы восстановить его самообладание.
Победив буйство своих чувств, он как бы презирал себя за то, что был рабом страсти; и, подавив темную тиранию отчаяния, он снова привел меня к разговору о себе лично. Он спросил меня об истории моих ранних лет. Рассказ был быстро рассказан, но пробудил различные ходы размышлений. Я говорил о своем желании найти друга, о своей жажде более интимной симпатии к единомышленнику, чем когда-либо выпадал на мою долю, и выразил свое убеждение, что человек может похвастаться малым счастьем, если не пользуется этим благословением.
«Я согласен с вами,» ответил незнакомец; «мы нелепые создания, но наполовину придуманные, если кто-то мудрее, лучше, дороже нас самих — таким должен быть друг — не окажет своей помощи, чтобы усовершенствовать нашу слабую и порочную природу. У меня был когда-то друг, благороднейший о человеческих существах и имею право поэтому судить о дружбе. У вас есть надежда, и мир перед вами, и нет причин для отчаяния. Но я — я потерял все и не могу начать жизнь заново».
Когда он сказал это, его лицо стало выражать спокойную, устоявшуюся скорбь, которая тронула меня до глубины души. Но он молчал и вскоре удалился в свою каюту.
Даже будучи сломленным духом, никто не может глубже проникнуться красотами природы, чем он. Звездное небо, море и все виды, открывающиеся в этих чудесных краях, по-видимому, все еще способны поднять его душу над землей. У такого человека двоякое существование: он может страдать от страданий и быть подавленным разочарованиями, но когда он уединится в себе, он будет подобен небесному духу, окруженному ореолом, в чьем кругу не отваживаются ни горе, ни глупость.
Улыбнетесь ли вы энтузиазму, который я выражаю в отношении этого божественного странника? Ты бы не стал, если бы увидел его. Вы были обучены и очищены книгами и уходом от мира, и поэтому вы несколько привередливы; но это только делает вас более способными оценить необыкновенные достоинства этого замечательного человека. Иногда я пытался выяснить, какое именно качество, которым он обладает, так неизмеримо возвышает его над любым другим человеком, которого я когда-либо знал.
Я считаю, что это интуитивная проницательность, быстрая, но неизменная способность суждения, проникновение в причины вещей, непревзойденная по ясности и точности; добавьте к этому легкость выражения и голос, разнообразные интонации которого покоряют душу.
19 августа 17—.
Вчера незнакомец сказал мне: «Вы можете легко понять, капитан Уолтон, что я перенес большие и беспримерные несчастья. Я решил однажды, что память об этих бедах должна умереть со мной, но вы убедили меня изменить мою решимость. Вы ищете знаний и мудрости, как когда-то я, и я горячо надеюсь, что удовлетворение ваших желаний не может быть змеей, чтобы ужалить вас, как мое. Я не знаю, что связь моих бедствий будет полезен для вас, однако, когда я думаю, что вы идете тем же путем, подвергая себя тем же опасностям, которые сделали меня тем, кто я есть, я полагаю, что вы можете вывести из моего рассказа подходящую мораль, которая может направить Если вы преуспеете в своем деле, я утешу вас в случае неудачи. Приготовьтесь услышать о событиях, которые обычно считаются чудесными.
кажутся возможными в этих диких и таинственных краях, которые вызвали бы смех у тех, кто не знаком с вечно разнообразными силами природы; и я не могу сомневаться, что мой рассказ передает в своем ряду внутреннее свидетельство истинности событий, из которых он состоит».0003
Вы можете легко себе представить, что я был очень доволен предложенным сообщением, но я не мог вынести, чтобы он возобновил свое горе рассказом о своих несчастьях. Я испытывал величайшее желание услышать обещанный рассказ, отчасти из любопытства, отчасти из сильного желания облегчить его судьбу, если бы это было в моих силах. Я выразил эти чувства в своем ответе.
— Благодарю вас, — ответил он, — за ваше сочувствие, но оно бесполезно; моя судьба почти свершилась. Я жду только одного события, и тогда я упокоюсь с миром. Я понимаю ваше чувство, — продолжал он. , видя, что я хотел прервать его; «но вы ошибаетесь, мой друг, если вы позволите мне так назвать вас; ничто не может изменить мою судьбу; послушайте мою историю, и вы поймете, как она необратимо определена».
