Кто такая «мертвая» мать | PSYCHOLOGIES
Усталая или «мертвая»?Термин «мертвая» мать был введен французским психоаналитиком Андре Грином. В одноименной статье Грин дает следующее определение: «Мертвая мать — это мать, которая остается в живых, но в глазах маленького ребенка, о котором она заботится, она, так сказать, мертва психически, потому что по той или иной причине впала в депрессию». Причины могут быть разные, от послеродовой депрессии до измены мужа, но влияние на ребенка всегда имеет разрушающие последствия.
Не стоит путать мать, уставшую от рутины, с психически мертвой матерью — это два полярных случая. Если мы говорим об усталости, то проявления будут касаться в основном физической составляющей. Это чувство слабости, снижение внимания, ухудшение памяти, нервозность, сонливость и прочее. Такая мама к вечеру может быть очень истощена, но она найдет время почитать малышу сказку на ночь — потому что любит его и получает удовольствие от контакта.
Когда речь идет о феномене «мертвой матери», на первый план выходит уже неспособность психики справляться с тяжелыми обстоятельствами. Женщина оказывается глубоко погруженной в собственную депрессию и собственное горе. Она может ответственно справляться с физическим уходом за ребенком — кормить, укладывать спать, выводить на прогулку, но эмоционально она всегда вне зоны доступа. Улыбаясь малышу, она смотрит куда-то вдаль.
Что происходит с детской психикойПсихолог Анастасия Лазаренко отмечает, что главное чувство, которое сопровождает ребенка такой матери, — чувство вины. «Детская психика довольно эгоцентрична. Ребенок уверен — все происходящее с мамой как-то связано с ним. И если мама всегда грустит, значит, я виноват. Более того, ребенок выросший рядом с «мертвой матерью», во взрослом возрасте и сам будет склонен к депрессии.
Но если выросшие дети таких матерей оказываются клиентами психолога, их запросы обычно редко касаются депрессивных переживаний (так как истинные причины их переживаний глубоко вытеснены психикой и не прожиты, как когда-то не было прожито горе их матерями).
Такие люди склонны подавлять в себе чувства, им очень тяжело выстраивать близкие отношения, как дружеские, так и любовные. При этом они могут быть вполне успешными и реализованными в профессиональной деятельности, но внутри есть ощущение пустоты».
Последствия травмыСреди симптомов, с которыми сталкиваются такие выросшие дети, можно выделить:
трудности в проявлении чувств и эмоций;
постоянную фоновую тревогу за жизнь;
ощущение внутренней пустоты: отсутствие радости от жизни и от собственных достижений;
ощущение, что окружающий мир небезопасен;
низкую самооценку;
чувство бессилия;
поиск сексуального удовлетворения в отношениях и табу на романтическую составляющую, либо, наоборот, акцент на платонической любви;
из страха быть отвергнутым, покинутым такие люди склонны обесценивать значимость отношений и того человека, с которым эти отношения завязываются;
стремление предугадывать поведение, чувства, настроения и мысли окружающих людей.
Деструктивные последствия воспитания «мертвой» матерью в общем виде выражаются в том, что люди привыкают жить в ущерб себе. Своим потребностям и желаниям, комфорту и безопасности. От любящего партнера они могут уходить к равнодушным холодным людям, которых так и хочется «растормошить», «разогреть» — «оживить». Как когда-то маму.
Как спасти ребенка «мертвой» материПоследствия будут не такими радикальными в том случае, если рядом с ребенком всегда находился взрослый, способный объяснить поведение мамы, дать определение ее состоянию, тем самым сняв с малыша груз вины.
Если в семье есть мама или бабушка, на их плечи ложится роль спасителей. Им важно помочь и самой матери, чтобы она смогла пережить, отгоревать, оплакать все то, что заперто внутри. И при этом дать ребенку нужное ему ощущение безопасности и контакте.
Анастасия Лазаренко считает, что один из важнейших элементов профилактики деструктивных последствий для ребенка — это сепарация.
Сепарация однозначно не произошла, когда уже выросший ребенок считает, что стоит получше постараться (достичь, измениться, угодить и так далее), и тогда маму удастся все-таки спасти. Когда испытывает чувство стыда и/или вины перед матерью, когда живет в ожидании того, что все его потребности наконец-то будут удовлетворены кем-то другим.
Если же сепарация была пройдена, то человек чувствует себя устойчиво на всех уровнях: эмоциональном, функциональном (способность позаботиться о себе в физическом смысле), ценностном и конфликтном (наличие своей точки зрения).
При отсутствии сепарации и выявлении у себя перечисленных выше признаков стоит обратиться к психотерапевту. И начать работу по исцелению придется с осознания очевидного факта: вы — это не ваша мать.
«Мертвая» мать — разрушенный ребенок: какими вырастают дети рядом c депрессивными женщинами
- Образ жизни
Такая мама будет заботиться о малыше физически: кормить, ухаживать за ним.
Но душевного тепла она ему дать не может.
16 июня 2022
- Источник:
- iStockphoto
Термин «мертвая» мать, который использует французский психоаналитик Андре Грин, не относится к реальному уходу женщины из жизни. Но для ребенка ее, как мамы, по сути нет.
«Мертвая мать — это мать, которая остается в живых, но в глазах маленького ребенка, о котором она заботится, она мертва психически, потому что по той или иной причине впала в депрессию», — пишет Грин.
Таких женщин вы наверняка видели не раз. Первое, что бросается в глаза — равнодушие, с которым они общаются с детьми. Это отличает психически «мертвых» матерей от женщин, просто уставших от рутины и «дня сурка».
Уставшая мама может быть нервной, задерганной, ослабленной, но общение с ребенком — для нее это всегда счастье. Она любит его и получает удовольствие от тактильного контакта с ним.
«Мертвую» мать в отсутствии заботы упрекнуть сложно. Ее ребенок всегда накормлен, умыт, вовремя уложен спать, обеспечен всем необходимым.
Но она как робот — делает это все, потому что должна, потому что это ее зона ответственности. Эмоционально она «вне зоны доступа» — по самым разным причинам от послеродовой депрессии, до шока от каких-либо обстоятельств. Например, ее только что, с младенцем на руках, бросил муж. Или ушел из жизни кто-то из близких.
Улыбаясь ребенку, разговаривая с ним, играя, она как будто смотрит сквозь него, ставит между собой и ним эмоциональную стену. Проявляя к нему эмоциональную жестокость. На первый план выходит ее грусть. И малыш это чувствует. Как пишет Грин, «горе матери разрушает его счастье».
Читайте также
Ребенок «мертвой мамы» — каким он вырастет
Самое страшное — его всю жизнь будет сопровождать чувство вины и он будет жить в ущерб себе.
«Детская психика эгоцентрична, — цитирует Psychologies психолога Анастасию Лазаренко. — Он уверен, что все, что происходит с мамой — связано с ним. Если мама грустит, в его понимании, в этом виноват он».
Эксперт предупреждает, во взрослом возрасте такой ребенок может повторить судьбу матери и тоже впасть в депрессию.
Кроме того, ему будет очень тяжело выстраивать отношения с людьми, потому что он не умеет проявлять чувства, ему никогда не позволяли этого делать.
«При этом они могут быть вполне успешными и реализованными в профессиональной деятельности, но внутри есть ощущение пустоты», — отмечает психолог.
9 опасных последствий эмоционального равнодушия мамы
Трудности в проявлении чувств и эмоций;
постоянная фоновая тревога;
отсутствие радости от жизни и от собственных достижений;
страх окружающего мира;
низкая самооценка;
чувство бессилия;
обесценивание отношений из страха быть брошенным;
поиск, в качестве партнера, «холодных» людей, которых хочется «оживить»
стремление предугадывать поведение, чувства, настроения и мысли окружающих людей.
Читайте также
Можно ли как-то помочь ребенку?
В идеале рядом с ним должен быть еще один взрослый — папа, бабушка, тетя.
Кто-то, кто, во-первых, сам поймет, что происходит с мамой и сможет объяснить это ребенку, сняв с него груз вины. Во-вторых, даст ему вместо матери ощущение безопасности и чувство, что он нужен и любим
Автор текста:Ирина Себелева
Сегодня читают
Роскачество назвало худшие корма для кошек, список аутсайдеров стал неожиданностью
Психолог Лабковский объяснил, почему люди проводят выходные, лежа на диване
Психолог Гут назвал 5 способов, как научиться заботиться о себе
Как снизить плохой холестерин и улучшить пищеварение: 5 лайфхаков от кардиолога Бокерии
Как начинает меняться личность человека с деменцией: 5 тихих симптомов
Работа Андре Грина (обзор книги)
Автор: Кохон, Грегорио
Издатель: Нью-Йорк: Рутледж, 1999 г.
Рецензировано: Барбара Стиммел, весна 2004 г., стр. 48-49
Андре Грин оказал впечатляющее, постоянное влияние на французский, британский, а в последнее время и на американский психоанализ.
Знакомство Грина с психиатрией в 1953 году произошло, когда он выиграл конкурсов , которые привели его в больницу Святой Анны, «Мекку [французской] психиатрии». Начинаешь понимать, что, как и в большинстве случаев, конец был очевиден в начале, когда он объявил своему всемирно известному наставнику Анри Эйю, что он, Грин, «… не психиатр». Именно в контексте негатива, того, чем он не был, Грин начал определять, кем он вскоре станет, психоаналитиком.
Грина познакомили с Лаканом в 1958 году, и он очень быстро «соблазнился» своим великолепием, добротой и, в конечном счете, своей извращенностью. Он оказался в ловушке треугольных отношений, установленных Лаканом, причем Грин часто был предпочтительным объектом.
Тем не менее, он смог выпутаться, окончательно отвергнув Лакана к 1967 году. Одно из его самых больших критических замечаний в адрес Лакана заключается в том, что он был интеллектуально нечестным в своем заявлении о возвращении к Фрейду: «[Он] обманул всех… возвращение к Фрейду было оправдание, это просто означало пойти к Лакану» (стр. 24).
Именно в котле французского психоаналитического мышления и политики и на фоне Лакана Грин заложил основу для своего прочного следа на меняющейся карте психоаналитических идей. Его независимость мысли была продемонстрирована на раннем этапе, когда, основываясь на Diatkine , он смело критиковал Лакана за ущерб, нанесенный психоаналитической теории, настаивая на том, что бессознательное структурировано как язык. Интерес Грина к сохранению сущностной природы влечений в человеческой психологии побудил его развить эти идеи в книгу 9.0015 Le Discours vivant
Он считал, что «что-то должно быть сделано», учитывая, что психоанализ находился под сильным влиянием американской психологии эго с ее упором на адаптацию. Грин предложил целенаправленное опровержение, восполнив наше понимание фрейдистских императивов влечений, отрицания, сексуальности и объектных отношений. «Биологические корни разума» лежат в основе работы Грина, поскольку он постоянно сталкивается с ограничениями сужающихся школ мысли, особенно с разрушительным воздействием психоаналитического нигилизма Лакана, который угрожает игнорировать эти sina qua non фрейдистского психоанализа. Тем не менее, Грин все время реагирует на возникающие идеи и извлекает выгоду из них как диалектические механизмы для своих собственных фрейдистских разработок. Два английских (а не французских!) аналитика являются важными опорами этих разработок — Бион и Винникотт.
Грин утверждает, что психоанализ основан на негативе, на том, что отсутствует, что потеряно и что всегда скрыто, как и само бессознательное.
Эта нормативная модель обеспечивает контекст основополагающей статьи Грина «Мертвая мать». В отличие от пропавшей матери, той, которая умерла, мать Грина психически мертва, но физически доступна, что сбивает с толку и пугает ребенка. Грин строит эту динамичную, слишком знакомую встречу на эшафоте работы Винникотта о переходных объектах, пространстве и, ценном дополнении Грина, времени — или, как он выразился, путешествии. Он утверждает (вопреки Масуду Хану, признанному авторитету в области Винникотта), что отрицательное в обоих смыслах этого слова, плохое и несуществующее, должно быть найдено в Винникотте, даже если оно не ясно объяснено.
Статья Грина, как и большая часть его работ и размышлений о пограничных состояниях и ипохондрии, дополнена и даже охарактеризована метафорами и абстракциями, которые часто отдаляют читателя от его бесспорной интеллектуальной живости. Книга Кохона «Мертвая мать » является выдающимся помощником для этой статьи и для ума Андре Грина в целом. Предлагает ли эта книга читателю первую встречу с Грином или встречу со знакомыми идеями, Кохон и его авторы являются интересными собеседниками как сами по себе, так и в роли посредников и женщин (!) между читателем и Грином. . Книга начинается и заканчивается самим Грином, вольной дискуссией между Кохоном и Грином в качестве начального хода, и его статьей «Интуиция отрицательного» в 
Можно найти полное соответствие между спонтанностью Грина в начале и его аргументированным психоаналитическим дискурсом в конце. Он освежающе честен и всегда интеллектуально провокационен, тем самым требуя пристального внимания от читателя, который стремится лучше узнать его и его мышление. Это описывает опыт чтения Грина в целом, который требует постоянного размышления и пересмотра своих идей и убеждений, чтобы увидеть, какие из них укрепляются, а какие требуют расширения мысли. И дело не в том, что с Грином никогда не соглашаются (например, я ловлю себя на том, что спорю с его отказом от инстинкта смерти в пользу концепции, которую он называет «деобъектуализирующей функцией», именно потому, что для Грина эта последняя не характеризуется агрессией — в то время как инстинкт смерти в его отрицании либидо есть) или находит свое собственное теоретическое схватывание, заявленное Грином как его «открытие» (например, парадокс, присущий переходному объекту, который имеет отношение к тому, чем он не является, в той или иной степени).
Все это просто демонстрирует, что Грин поддерживает с читателем непрерывный, живой разговор. Человек изо всех сил старается не отставать, с удовольствием пропускает вперед и всегда хочет вернуться и проверить, движется ли он в правильном направлении. Такой обмен происходит в присутствии просвещенного мыслителя, нетерпеливого учителя. Возможно, одним из признаков этого аспекта Грина является то, что у него было три анализа, что, безусловно, является признаком того, кому нужно знать. Люди, которым нужно знать, обычно хотят, чтобы другие присоединились к ним в поисках знаний; авторы этого тома явно заинтересованы этой потребностью и ее результатом.
Книга, состоящая из статей нескольких авторов о работе другого, часто оказывается неудачным предприятием; один организован вокруг особых интересов участников, часто с косвенным, даже скудным вниманием к прославляемому автору.
В данном случае все наоборот: статьи дополняют друг друга и саму «Мертвую мать». Документы представляют собой обширные презентации, основанные на большом количестве клинических данных, психоаналитической истории, культурном множестве и философских размышлениях. Бергманн, Боллас, Кохон, Люссье, Моделл, Огден, Парсонс, Перельберг, Филлипс и Секофф написали статью, которая стоит цены книги: личную, широко применимую и постоянно взаимодействующую с идеями Андре Грина.
Как видно из названия книги, их осознанное намерение состояло в том, чтобы найти отклик в нескольких его статьях, даже в той, которая занимает такое важное место в нашей литературе. И этот атрибут книги изоморфен самой работе Грина, поскольку она складывается или, лучше сказать, разворачивается сама по себе, как часть оригами, каждая грань которой является необходимой и увлекательной частью целого. Они знакомят его, рассказывают о нем, пересматривают его, играют с ним. Их статьи, которым предшествовало обезоруживающее интервью Кохона, прокладывают путь клиническому и теоретическому проявлению силы Грина.
Мертвая мать: Работа Андре Грина , ее редактор и ее авторы отдают должное его работе, вызывая и объясняя: синдромы и комплексы, женственность, смерть как инверсию жизни, модификаторы и расширители, мертвые отцы тоже. , градации живости и страсти — к жизни и к смерти. Вместо того, чтобы обобщать книгу по составным частям, я бы предложил читателю найти для себя уникальный способ, которым участники добавляют блеска своему празднователю; а затем оцените гештальт психоаналитической ясности и вызова, который возникает в результате этого обмена мнениями.
И, наконец, самое лучшее в такой книге, когда она хорошо сделана, это то, что она подчеркивает, а не затмевает своего лауреата. Таким образом, рецензия на книгу такого рода, пожалуй, лучше всего заканчивается возвращением к самому Грину. Его статья, которая включает последнюю главу книги, включает в себя клинические отношения, которые Грин имеет с пациентом, которого видел и (как в конце концов понимает Грин) описал Винникотт в своей статье о переходных явлениях в Playing and Reality.
Тот факт, что эти идеи Винникотта являются теми, с которыми он «играет» в этой главе (так же, как авторы выше делают со своими идеями на протяжении всей книги), помогает сделать ощутимыми для читателя удовольствие Грина, интеллектуальное возбуждение, чувство привилегированности и ослепительное проявление психоаналитического творчества. Именно его эмоциональная значимость и живой интеллект — вот что лучше всего в работе Андре Грина, побуждающее тех, кто читает, пишет, практикует психоанализ и мечтает оставаться вовлеченными в постоянно смиряющий, но постоянно вдохновляющий вызов аналитических отношений.
© APA Div. 39 (Психоанализ). Все права защищены. Поэтому читатели должны применять к произведениям в этом электронном архиве те же принципы добросовестного использования, что и к опубликованным печатным архивам. Эти работы можно читать в Интернете, загружать для личного или образовательного использования или URL-адрес документа (с этого сервера), включенный в другой электронный документ.
Никакое другое распространение или зеркалирование текстов не допускается. Сами тексты не могут быть опубликованы в коммерческих целях (в печатной или электронной форме), отредактированы или иным образом изменены без разрешения Отдела психоанализа. Все другие интересы и права на произведения, включая, помимо прочего, право давать или отказывать в разрешении на дальнейшее воспроизведение произведений, право на использование материалов из произведений в последующих произведениях и право на повторное распространение произведений с помощью электронных средств. , хранятся в отделе психоанализа. Запросы направляйте председателю Издательского комитета.
Мертвая мать: работа Андре Грина — 1-е издание
Содержание Описание книги отзывов критиков
248 страниц
к Рутледж
248 страниц
к Рутледж
Узнать о электронных книгах VitalSource
(покупка для учреждений)Открывается в новой вкладке или окне
Продолжить покупки
В книге «Мертвая мать» собраны оригинальные эссе в честь Андре Грина.
Написанный выдающимися психоаналитиками, сборник развивает тему его самой известной статьи с тем же названием и описывает значение мертвой матери в других областях, представляющих клинический интерес: психическая реальность, пограничные явления, страсти и идентификация.
Понятие «мертвая мать» описывает клинический феномен, который иногда трудно идентифицировать, но всегда присутствует у значительного числа пациентов. Он описывает процесс, посредством которого образ живой и любящей матери трансформируется в отдаленную фигуру; бесцветный, практически неодушевленный, мертвый родитель. В действительности мать остается живой, но она психически «умерла» для ребенка.
Это вызывает депрессию у ребенка, который переносит эти чувства в себе во взрослую жизнь, так как за переживанием утраты материнской любви следует потеря смысла жизни. Ничто больше не имеет смысла для ребенка, но жизнь, кажется, продолжается под видимостью нормальности.
Мертвая мать — ценный вклад в литературу по психоаналитическим и психотерапевтическим подходам к горю, утрате и депрессии.
Предисловие, Благодарности 1. Введение 2. Озеленение психоанализа 3. Психическая реальность, отрицание и аналитическая установка 4. Синдром мертвой матери и реконструкция травмы 5. Мертвая мать, мертвый ребенок 6. Нежить: некромантия и внутренний мир 7. Анализ форм живости и мертвости переноса-контерпереноса 8. Мертвая мать: вариации на тему 9. Прицеливание — Андре Грин и прагматика страсти 10. Игра идентификаций: насилие, истерия и отказ от женственности. 11. Динамика истории психоанализа — Анна Фрейд, Лео Рангелл и Андре Грин. 12. Интуиция негатива в игре и реальности. Биографические заметки.
Биография
Грегорио Кохон — обучающий аналитик Британского психоаналитического общества. Он занимается частной практикой в Лондоне.
«Читатели найдут эту книгу ценной — за живой диалог между Грином и Кохоном, ее возвращение к главной статье Грина «Мертвая мать», за впечатляющие отклики на нее отдельных авторов и за проблеск стен в нынешняя психоаналитическая сцена, с которой Грин столкнулся и преодолел».
