«Если я тяжело заболею, дай мне умереть», — сказала жена. Но через 20 лет изменила решение
Вы не знаете, кем станете через 30 лет. Мы думаем: «Седины прибавится, но я-то останусь прежним». Но это не так — люди меняются, переживая новый опыт. Журналист Шанкар Ведантам рассказывает, как это происходит и можно ли помочь себе из будущего прямо сейчас.
Можно ли разлюбить футбол?Шанкар Ведантам
Когда мне было 12 лет, я сломал ногу, играя в футбол. Дома я не сказал об этом родителям, потому что на следующий день мы с отцом собирались пойти в кино на фильм про футбол. Я переживал, что если скажу про ногу, меня отведут к врачу. А я хотел посмотреть фильм.
На следующее утро отец говорит: «Хорошая погода. Давай прогуляемся до кинотеатра». Это было в миле (1,6 километра. — Примеч. ред.) от дома. Мы идем, отец спрашивает: «Почему ты хромаешь?» Я говорю, что у меня камешек в ботинок попал.
Фильм был потрясающий. Это были истории нескольких величайших звезд футбола, знаменитых бразильских игроков.
Я был в восторге. После фильма я сказал отцу про ногу. Он отвел меня к врачу, и тот наложил мне гипс на три недели.
Сегодня я рассказываю вам эту историю, потому что через 40 лет уже не считаю себя фанатом футбола. Мое 12-летнее «я» сочло бы это предательством.
Вы можете сказать, что мы меняемся с той поры, когда нам 12, поэтому перемотаем вперед на 10 лет. Когда мне было 22, я был свежеиспеченным инженером-электронщиком на юге Индии. Я понятия не имел, что через 30 лет буду жить в Соединенных Штатах, стану журналистом и ведущим подкаста «Скрытый мозг». Это шоу о человеческом поведении и о том, как применять психологию в нашей жизни.
Когда я закончил колледж, у нас не было подкастов. Мы не гуляли со смартфонами в карманах. Поэтому мое будущее не просто было неизвестным, оно было непредсказуемым.
Все мы последние три года пытались выжить во время пандемии коронавируса. Если подумать, какими мы были до нее, то станет ясно — мы изменились. Тревога, изоляция и потрясения изменили нас и наше мировоззрение.
Но тут есть парадокс — когда мы оглядываемся назад, то понимаем, кем мы стали. Но когда смотрим вперед, то склонны думать, что останемся такими же и в будущем.
Теперь мы знаем — мир будет другим. Искусственный интеллект и изменение климата не позволят ему остаться прежним. Но мы не представляем, что у нас будут другие точки зрения, другие взгляды, другие предпочтения в будущем.
Я называю это иллюзией непрерывности. Когда смотрим вперед, мы можем представить себя немного старше, более седыми, но мы не представляем, что у нас будут другие взгляды или точки зрения, что мы станем другими людьми. Сегодня я хочу вам показать, что эта иллюзия имеет глубокие последствия.
Решения о жизни и смертиПозвольте представить вам Джона и Стефани Ринка. Эта фотография сделана на их свадьбе в 1971 году. Джон и Стефани только что поженились в мэрии Кембриджа в Массачусетсе. Ему было 22, ей 19.
Джон рассказал мне, как после женитьбы они путешествовали по всей стране.
В итоге остановились в Северной Каролине. Джон стал школьным тренером по баскетболу, Стефани — медсестрой. И поскольку супруги жили в сельской части штата, она часто навещала пациентов по домам.
Многие пациенты Стефани были очень больны. У них было низкое качество жизни и смертельные болезни. Когда Стефани возвращалась после таких визитов, она плакала. И говорила Джону: «Джон, если я когда-нибудь заболею неизлечимой болезнью, пожалуйста, не продлевай мои страдания. Мне важнее качество жизни, чем ее количество». И Джон Ринка, смотря с любовью на свою жену, отвечал: «Хорошо, Стеф, хорошо».
Через пару десятков лет, в свои пятьдесят, Стефани начинает невнятно произносить слова. Она идет к доктору, который делает пару анализов и диагностирует боковой амиотрофический склероз [БАС] — болезнь Лу Герига. Врач говорит ей, что это неизлечимо. Он говорит, что настанет день, когда она не сможет самостоятельно дышать.
Стефани решает извлечь из жизни как можно больше радости и удовольствия, она проводит время с друзьями и семьей.
Когда ей становится хуже, она и Джон проводят время на их любимом пляже.
И приходит день, когда Стефани больше не может дышать. Она задыхается, и Джон отвозит ее в больницу. И медсестра в больнице спрашивает: «Миссис Ринка, хотите подключиться к аппарату искусственной вентиляции легких?» И Стефани соглашается.
Джон ошеломлен. Они вели этот разговор 30 лет. Конечно, это не то, чего хочет Стефани.
Он ничего не говорит. Следующим утром спрашивает: «Стеф, когда медсестра спросила тебя, хочешь ли ты подключиться к ИВЛ и ты сказала “да”, это действительно то, что ты хотела?» И Стефани подтвердила.
Вы можете возразить, что если бы она написала предварительное распоряжение, если бы ее доставили без сознания и медсестра спросила Джона: «Какие пожелания у вашей жены?», он, не задумываясь, ответил бы: «Конечно, она не хочет подключаться к ИВЛ. Мы должны придумать способ, как создать ей хорошие условия, чтобы она могла достойно умереть». Конечно, это решает юридическую головоломку.
Но это не решает этическую проблему.
И эта этическая проблема в том, что Стефани в возрасте 39 лет, здоровая, не имела представления, чего Стефани в 59 лет, задыхаясь из-за неизлечимой болезни, будет на самом деле хотеть. Для взрослой версии Стефани также незнакома ее версия моложе — та, которая пыталась принимать за нее решения о жизни и смерти.
Останусь ли я собой?Философы много лет обсуждали мысленный эксперимент — его иногда называют «корабль Тесея». Великий воин Тесей вернулся после своих подвигов, его корабль стоял в гавани как памятник. На протяжении десятилетий части судна ветшали, и когда это происходило, ветхие доски заменялись новыми. Пока, в конце концов, не произошла замена всех частей корабля на новые. И философы, начиная с Платона, задавали вопрос: «Если все составные части корабля Тесея заменили на новые, остается ли он все еще кораблем Тесея?»
Мы с вами ходячие примеры корабля Тесея. Наши клетки постоянно обновляются.
Люди, которыми вы были 10 лет назад, не те, кем вы являетесь сегодня.
Биологически вы стали другим человеком.
Но я верю, что на психологическом уровне происходит нечто гораздо более глубокое. Каждый новый наложенный слой не идентичен тому, что был раньше. Пластичность мозга, о которой мы все так много слышали, означает, что со временем вы становитесь новым человеком.
Это имеет глубокие последствия для многих аспектов нашей жизни. Знаете, у меня иллюзия, что 12-летний Шанкар, желавший стать звездой футбола, и 52-летний Шанкар, ведущий подкаста, и 82-летний Шанкар, который, надеюсь, будет отдыхать на прекрасном пляже, это все тот же человек. Это действительно так?
Когда мы даем обещания, то сдержать их должен незнакомец. Наши будущие «я» могут не разделять наши взгляды, наши позиции, наши надежды.
Когда мы принимаем законы, мы часто делаем это с намерением сделать страну лучше, сделать ее более развитой. Но в любой стране, которая существует уже довольно долго, есть множество законов, которые имели смысл при их создании — они считались разумными, когда их разрабатывали — а сегодня они кажутся устаревшими, абсурдными или даже недопустимыми.
И все эти примеры исходят из одной проблемы, заключающейся в том, что мы воображаем, что мы знаем конец истории. Что в будущем будет все то же самое.
Мы тратим так много времени, пытаясь сделать счастливым будущее «я». Как поступить, чтобы этот человек не смотрел в прошлое с обидой?
- Будьте любознательным.
Если вы согласны, что станете другим человеком через 30 лет, будьте активны в работе над собой. Вы должны отвечать за свое будущее. Станьте архитектором будущего себя. Но что это значит? Проводите время не только с друзьями и семьей, но и с другими людьми. Тратьте время на увлечения и профессиональные занятия, которые отличаются от того, что вы делаете регулярно. Расширяйте свой кругозор.
- Будьте скромным.
Когда мы высказываемся в социальных сетях, на политических форумах или званых обедах, давайте помнить, что среди людей, которые могут с нами не согласиться, есть и мы сами в будущем.
Поэтому, когда мы выражаем свое мнение с большой уверенностью, давайте не забывать добавлять немного скромности.
- Будьте смелым.
Наши будущие «я» будут обладать способностями и мудростью, которых у нас сейчас нет. Поэтому, когда мы сталкиваемся с возможностями и колеблемся, надо быть увереннее в себе.
Не говорите себе: «Я не смогу бросить работу и основать свою компанию». «У меня не получится освоить фортепиано в 52 года». «Я не справлюсь с уходом за ребенком с инвалидностью». Следует сказать: «Сегодня у меня нет возможности делать такое, но это не значит, что у меня не будет способности сделать это завтра».
Я верю, что если вы сможете сделать эти три вещи — сохраните в себе любознательность, будете скромным и смелым, тогда ваши будущие версии оглянутся назад без обиды или недоумения, посмотрят на вас и скажут: «Спасибо».
Источник
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей.
Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Для чего Макрон пытается узаконить эвтаназию
Президент Франции Эммануэль Макрон анонсировал законопроект, легализующий доступ к эвтаназии или самоубийству с медицинской помощью. Национальный совет врачей уже высказался против привлечения медиков к таким процедурам. Для того чтобы общественная дискуссия прошла в спокойной обстановке, в республике даже разработали новое определение «смерти». Насколько востребован во Франции «ассистированный суицид» и от чего зависит судьба законопроекта, разбирались «Известия».
Словарь смертиВ ноябре писателя Эрика Орсенна пригласили на обед в министерство здравоохранения. Лауреату Гонкуровской премии предложили разработать необычный словарь. «Нам нужны определения некоторых слов, которые были бы доступны и понятны всем французам», — пояснили в министерстве, согласно статье Le Monde.
За помощью обратились не только к писателю, но и к академикам, социологам и психологам. Им предстояло разъяснить, что такое «содействие в самоубийстве», «активная помощь в умирании» и «длительная глубокая седация». Глоссарий пригодился бы для мирных общенациональных дебатов о «конце жизни», как выразился президент Франции.
Орсенна должен был переставить словарь к тому моменту, когда завершит работу общественный комитет на базе Национального совета по возрождению. Отобранные 184 участника открыли дискуссию в начале декабря.
Фото: Getty Images/BSIP
Макрон не сообщил, какие варианты пропишут в законопроекте. При самоубийстве с медицинской помощью пациенты добровольно принимают смертельный напиток или лекарство. Эвтаназия предполагает, что инъекцию пациентам делают врачи или другие медицинские работники.
Но в любом случае, по словам президента, свободное и осознанное согласие на процедуру будет гарантировано.
Применение такой меры к неизлечимо больным детям не будут даже рассматривать, поскольку комиссия так и не смогла прийти к согласию по этому вопросу.
При этом государство намерено помогать всем тяжелым пациентам — и тем, кто решил умереть, и тем, кто еще борется за жизнь. «Я хочу, чтобы мы разработали десятилетний национальный план лечения боли и обеспечения паллиативной помощи с необходимыми инвестициями», — объяснил Макрон.
Суицидальный туризм«Право на смерть» во Франции узаконили еще в 2005 году — пациент может отказаться от искусственного жизнеобеспечения. В 2016-м появился закон, позволяющий врачам ввести неизлечимо больных пациентов, страдающих от боли, в «глубокую и непрерывную седацию». Врачам также разрешено прекращать поддерживающее жизнь лечение, в том числе искусственную гидратацию и питание.
Но активная эвтаназия, при которой медики вводят смертельные дозы лекарств, незаконна.
Содействие самоубийству, при котором пациенты могут получить помощь, чтобы добровольно покончить с собой, также запрещено.
Согласно исследованию газеты Journal du Dimanche, опубликованному в начале апреля, из тысячи опрошенных французов 70% выступают за активную помощь при смерти.
Фото: Getty Images/SOPA Images
«Он не был болен, он просто лишился сил, был измотан. Поэтому принял решение со всем этим покончить», — так описывает причины смерти Жана-Люка Годара газета Libеration. 91-летний режиссер ушел из жизни в небольшом городке Роль в нескольких километрах от Франции 13 сентября 2022 года. Именно Швейцария наряду с Бельгией — главные направления для французов в поисках помощи в самоубийстве. Точных данных нет, но счет идет на сотни.
Именно после смерти Годара Макрон заговорил об общенациональных дебатах на тему легализации добровольного ухода из жизни.
Сам Макрон — скорее сторонник этой идеи. В свою первую предвыборную кампанию он говорил, что предпочел бы самостоятельно решить, как закончить жизнь. Однако провести соответствующий закон мешали депутаты от правой оппозиции.
Папа Франциск и президент Франции Эммануэль Макрон
Фото: Global Look Press/Keystone Press Agency/Ansa/Press Office Vatican Media
После встречи с Папой Франциском в октябре 2022-го президент сообщил журналистам, что обсуждал этот вопрос с Ватиканом, и добавил: «Смерть — это не технический акт». Это не помешало Эрику де Мулен-Бофору, президенту Французской конференции епископов, предупредить президента об опасности пересечения «красной черты».
Чтобы избежать напряженности, команда Макрона постепенно отказалась от слова «эвтаназия» в пользу выражения «помощь при смерти». Политики всё-таки стараются оставить в центре внимания проблему паллиативной помощи.
Специализированная поддержка людей, живущих с неизлечимыми заболеваниями, во Франции хронически недофинансируется и недостаточно развита. Жители 26 из 101 административного департамента вообще не имеют доступа к паллиативной помощи, а в трех департаментах на каждые 100 тыс. жителей приходится только одна паллиативная койка.
Десятилетия споровПионер эвтаназии — Голландия. В 2001 году она приняла закон, разрешающий врачам активно содействовать пациентам в уходе из жизни. Этому предшествовали три десятилетия общественной дискуссии.
В 1973 году врач Гертруда Постма сделала смертельную инъекцию безнадежно больной матери — та умоляла закончить ее страдания. Постма с готовностью отправилась под суд и постаралась привлечь к процессу внимание общественности.
Она получила условный срок, но добилась того, что эксперты по поручению суда представили перечень условий, исходя из которых врач теоретически мог бы совершить эвтаназию.
Общее правило — медицинский работник должен быть уверен, что пациент принял решение добровольно, обдуманно и имел всю информацию о течении болезни. Для эвтаназии пациентов в возрасте от 12 до 16 лет требуется согласие родителей. Маленькие дети не могут пройти эту процедуру, хотя существует Гронингенский протокол, допускающий такую возможность.
Чаще всего в Нидерландах применяют внутривенную инъекцию, наступает кома, после чего вводят второй препарат, который вызывает остановку дыхания и смерть. Единственное в королевстве специализированное медицинское учреждение, обеспечивающее уход из жизни, находится в Гааге. Штат клиники постоянно увеличивают из-за притока клиентов.
Фото: REUTERS/Stefan Wermuth
Эвтаназия также разрешена в Бельгии (с 2002), Люксембурге (с 2009 года), Колумбии (с 2015-го) и Канаде (с 2016-го).
Схожую инициативу почти удалось утвердить в Португалии. Но Конституционный суд признал проект противоречащим основному закону из-за «неприкосновенности человеческой жизни». С 2022-го содействие в непрямой эвтаназии разрешено в Австрии. В Швейцарии и нескольких американских штатах легализована помощь в самоубийстве.
«Это очень долгая история в странах ЕС. И мы наблюдаем, что с начала серьезного обсуждения темы в 1970-х годах она постепенно меняет характер. От системы жесткого регламента чиновники переходят к идее мягкого прочтения норм, — обращает внимание доктор политических наук, профессор СПбГУ Наталья Еремина. — Если изначально речь шла о неизлечимых болезнях, когда врачи вообще ничем не могут помочь, а пациент находится в рассудке, то сейчас рассматривают эвтаназию как способ умереть бедным людям, которые не имеют возможности как-то устроиться в жизни».
Подобные разговоры идут в экспертной среде, в них принимают участие европейские чиновники. На взгляд Ереминой, тема эвтаназии может быть связана с зеленой повесткой и идеей о перенаселенности планеты — о чем говорят и на встречах Группы семи и на Давосском форуме. «Вместо того, чтобы помочь людям, лечить их, правительства размышляют об их умерщвлении. Не о развитии медицины и фармацевтики, а об уходе из жизни», — удивляется Еремина.
«Помочь жить, а не умереть»В России, как и в подавляющем большинстве стран, эвтаназия запрещена. Статья 45 закона «Об основах охраны здоровья граждан РФ» говорит о том, что медицинские работники не имеют права ускорять смерть пациента. С точки зрения Уголовного кодекса — это убийство. Так же эти действия трактует и Русская православная церковь. А самоубийство, согласно канонам, не менее тяжелый грех: тот, кто самовольно лишает себя жизни, отвергает дар Божий. Самоубийц не отпевают в церквях и не хоронят на церковных кладбищах.
Фото: РИА Новости/Александр Гальперин
Тема очень сложная и является этическим вызовом для всего человечества. При этом заметно, что ее продвигают в повестку, а общество пока не понимает, как на это реагировать, говорит президент «Лиги пациентов» Александр Саверский.
— Эвтаназия — это всё-таки вопрос о том, как человеку помочь жить, а не умереть, — объясняет собеседник «Известий». — Когда тяжелобольной умоляет «Помогите мне умереть», значит, ему очень плохо. И государство должно обратить на это внимание и помочь ему, насколько это возможно, всё-таки выжить. В таких вопросах сложно определиться: сегодня у пациента нет сил бороться, а завтра наступает облегчение. Поэтому критерии эвтаназии должны быть сформулированы очень строго, они должны быть направлены прежде всего на спасение человека.
Фото: Global Look Press/www.imago-images.de/ute grabowsky
Механизмы, разработанные в Европе, кажутся слишком простыми, обращает внимание Саверский.
— Врач не должен осуществлять такую процедуру — врач и убийство несовместимы.
И в целом процесс надо усложнить — создавать по каждому пациенту комиссии, возможно, даже запрашивать решение президента. И причина может быть только одна — неизлечимая тяжелая болезнь с непреходящей болью. А усталость от жизни — это вообще не повод, — добавил он.
Во Франции законопроект об эвтаназии — тема актуальная для общества, но всё-таки второстепенная. На фоне социального кризиса из-за пенсионной реформы, перерастающего в кризис политический, больше похоже на попытку Макрона переключить внимание, отмечает ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Сергей Федоров.
Оценить, насколько это удастся, сложно — многое будет зависеть от вердикта Конституционного совета по пенсионной реформе и консультаций, которые проводит премьер-министр Франции Элизабет Борн с профсоюзами и парламентариями с целью расширения проправительственной коалиции в Национальном собрании. Пока результаты этой работы провальные — профсоюзы называют такие встречи бессмысленными.
‘Что может помочь мне умереть?’ Врачи спорят из-за эвтаназии
ГЕНТ, Бельгия.
После многих лет борьбы с психическим заболеванием Корнелия Гертс так отчаянно хотела умереть, что попросила своего психиатра убить ее.
Ее сестра беспокоилась, что ее суждения могут быть скомпрометированы. 59-летний мужчина принимал более 20 таблеток каждый день, включая антидепрессанты, опиоид, транквилизатор и два лекарства, которые часто используются для лечения биполярного расстройства и шизофрении.
реклама
Примерно через год, 7 октября 2014 года, ее врач ввел ей смертельную дозу лекарства. Это была юридическая процедура в Бельгии, где действуют одни из самых либеральных законов об эвтаназии в мире.
«Я знаю, что это было желание Корнелии, но я сказала психиатру, что это позор, что кого-то, кто годами лечился, можно было просто перевести на другую сторону с помощью простой инъекции», — сказала ее сестра Адриана Гертс.
Бельгия является одной из пяти стран, которые разрешают врачам убивать пациентов по их просьбе, и одной из двух, наряду с Нидерландами, разрешающих эту процедуру людям с психическими заболеваниями.
Идея состоит в том, что людям с психическим заболеванием должны быть предоставлены те же права, что и тем, кто страдает физическим заболеванием.
реклама
«Я всегда сожалею, что мы не могли сделать что-то еще», — сказал доктор Лив Тинпон, один из врачей, подписавших смерть Гертса. «В то же время я помогаю пациенту».
Как и многие в Бельгии и других странах, Тьенпон, уважаемый психиатр и выдающийся сторонник эвтаназии, считает, что когда медицина не может облегчить страдания, эвтаназия — когда врачи активно убивают пациентов — должна быть вариантом. А поскольку психологические страдания труднее обнаружить, врачи должны верить пациентам на слово.
— На скане этого не видно, — сказала она. «Но мы должны слушать пациента. Мы должны верить им, потому что мы не всегда можем видеть (страдание)».
Однако такие дела, как Гертс и другие, показали, насколько сложно может быть найти баланс между уважением личной свободы и обеспечением того, чтобы люди, требующие эвтаназии, обладали умственными способностями для принятия такого решения.
Многие, в том числе сестра Гертса Адриана, считают, что общество должно усерднее помогать людям, которые борются с проблемами, с которыми они сталкиваются на работе и в отношениях.
Подход Тьенпонта к управлению запросами на эвтаназию вызвал обеспокоенность даже у врачей, поддерживающих эту процедуру при психологических страданиях. Согласно копиям писем, полученным Associated Press, эти опасения привели к столкновению между Тьенпонтом и доктором Вимом Дистельмансом, председателем бельгийской комиссии по рассмотрению вопросов эвтаназии, о котором публично не сообщалось.
В документах нет обвинений в том, что были убиты пациенты, которых не должно было быть, но они предполагают, что в некоторых случаях врачи могли не выполнить определенные юридические требования. И они подчеркивают, как трудно может быть судить, чья боль должна закончиться смертью.
Distelmans не ответил на запросы по электронной почте и телефону об интервью. Тьенпон описала получение письма Дистельманс в феврале как «очень трудный момент» и сказала, что она и члены команды Дистельманса все еще работают над тем, как решить то, что она назвала «внутренними проблемами».
В странах, где эвтаназия разрешена законом — Бельгии, Канаде, Колумбии, Люксембурге и Нидерландах — подавляющее большинство заболевших приходится на людей со смертельным заболеванием, например раком, которым осталось жить всего несколько недель или месяцев.
Чтобы получить право на эвтаназию в Бельгии, люди должны соответствовать ряду критериев, в том числе доказать, что они страдают от «невыносимых и неизлечимых» страданий. Среди взрослых, чья жизнь обрывается по психиатрическим причинам, наиболее распространенными состояниями являются депрессия, расстройство личности и синдром Аспергера, легкая форма аутизма. Люди с диагнозом деменция на ранней стадии также могут запросить эвтаназию, в том числе на будущее.
Эвтаназия не разрешена в США, но шесть штатов и Вашингтон, округ Колумбия, разрешают самоубийство с помощью, когда врачи предоставляют людям средства для самоубийства, такие как смертельная доза лекарства. Пациенты должны быть неизлечимо больны, и процедура запрещена для психически больных.
По мере того, как эти процедуры постепенно становятся все более общепринятыми, а в некоторых местах, где они уже разрешены, границы расширяются еще больше.
«На скане этого не видно. Но мы должны слушать пациента. Мы должны верить им, потому что мы не всегда можем видеть (страдание)».
Доктор Лив Тиенпон
В 2014 году Бельгия стала первой страной в мире, которая расширила свой первоначальный закон об эвтаназии, прямо разрешив ее для детей, хотя это не может касаться психологических страданий. Нидерланды, первая страна, легализовавшая эвтаназию, предложили распространить эвтаназию на пожилых здоровых людей, которые считают, что «завершили» свою жизнь. Канада, принявшая закон об эвтаназии в прошлом году, сталкивается с юридическими проблемами, направленными на расширение доступа к этой процедуре.
Количество людей, убитых из-за психологических страданий, невелико — около 40 случаев среди 2000 ежегодных смертей от эвтаназии в Бельгии. Но это больше, чем предполагали некоторые эксперты.
В 2008 году, когда эвтаназия при психических расстройствах впервые получила распространение, четыре человека были подвергнуты эвтаназии из-за психических расстройств. К 2015 году, последнему году, за который имеются данные, эта цифра составляла 43.
«Что может помочь мне умереть?»
Поскольку все больше стран пытаются решить, легализовать ли помощь при смерти, Тинпон утверждает, что им не нужно беспокоиться об установлении ограничений на то, кто должен иметь право на эвтаназию, потому что только действительно отчаявшиеся будут просить о смерти.
— Тебе нечего бояться, — сказала она.
Одна из пациенток Тинпонта, Эми Де Шуттер, говорит, что одобрение эвтаназии для психиатрических пациентов может спасти жизни.
«Мы хотим жить», — сказала Де Шуттер, чей запрос на эвтаназию был удовлетворен в прошлом году, хотя она и не назначала ближайшую дату смерти.
Де Шуттер говорит, что она пережила годы безуспешного лечения в психиатрических учреждениях и провела месяцы, размышляя, как покончить с собой.
Будучи физиком по образованию, она подсчитывала время, необходимое для того, чтобы передозировка подействовала, прикидывала, с какого моста она может спрыгнуть, и перечисляла способы покончить с собой в презентациях PowerPoint.
Де Шуттер уже выбрала день своего самоубийства, но за месяц до предполагаемой смерти в прошлом году ее просьба об эвтаназии была принята. Как только ей дали разрешение законно умереть дома, она почувствовала облегчение, что ей не придется убивать себя. Это было достаточно утешительно для нее, потому что она не назначила немедленную дату своей эвтаназии и даже составила список вещей, которые она хотела бы сделать за это время.
«Казалось, что 10 000 кг только что (подняты)», — сказал Де Шуттер. Она говорит, что если бы она не была в стране, где эвтаназия была законной, она бы уже прибегла к самоубийству.
Пьер Поль Винке хотел бы, чтобы его дочь Эдит получила такое же облегчение и, возможно, продолжила жить. «Она сказала: «Папа, ты разбираешься в науке, что может помочь мне умереть?» — сказал Винке, биолог и пчеловод-любитель в своем саду в Рамилье, Бельгия.
«Я сказал, как отец, я не могу этого сделать».
Врачи отказали ей в просьбе об эвтаназии, несмотря на многолетнее психическое заболевание. 3 ноября 2011 года Эдит перерезала себе горло.
Жан-Жак де Гюхт, бельгийский депутат, который выступил соавтором поправки, которая сделала эту процедуру доступной для детей, говорит, что закон расширяет личную свободу и что критика политики страны в отношении эвтаназии является ошибочной.
«Я думаю, что один из величайших подарков, которые вы можете сделать обществу, — это дать людям возможность выбирать для себя, если они находятся в ситуации, когда они страдают каждый день, выбирать для себя, как справиться с этой болью, » он сказал.
‘Мы должны попытаться остановить этих людей’
Софи Нис считает, что эвтаназия ее сестры далась слишком легко. Она признает, что ее сестра Тайн долгое время боролась с проблемами психического здоровья, но сказала, что немыслимо, чтобы эти проблемы стали причиной ее смерти.
Давний психиатр Тайн отклонил ее просьбу о смерти, но вскоре Тайн нашла Тиенпонта.
Софи Нис говорит, что Тиенпон диагностировала у Тайн синдром Аспергера и одобрила ее просьбу об эвтаназии после двух или трех сеансов с Тиенпонтом. Поскольку синдром Аспергера «неизлечим и хроничен», он соответствует одному из юридических требований к эвтаназии. Софи сказала, что ее сестра так стремилась к эвтаназии, что могла манипулировать тестом.
«Она знала, что если у нее не будет диагностирован аутизм или синдром Аспергера, у нее не будет шанса (на эвтаназию)», — сказала она. Через два месяца после того, как ей поставили диагноз «синдром Аспергера», Нис убили в возрасте 38 лет.0003
После смерти Нис ее сестра Софи подала заявление о возбуждении уголовного дела, заявив о нарушениях в процедуре эвтаназии ее сестры, в том числе о неумелых попытках ввести наркотики и попросив ее семью подтвердить, что сердце Тайн остановилось.
Нис позже получила доступ к медицинской карте своей сестры и обнаружила электронные письма между врачами ее сестры, пытающимися заблокировать расследование смерти Тайн.
«Мы должны попытаться остановить этих людей», — написала Тьенпонт в одном электронном письме своим коллегам, которое было предоставлено AP. «Это серьезно неблагополучная, раненая, травмированная семья, в которой очень мало сочувствия и уважения к другим», — говорится в сообщении. «Я начинаю лучше понимать страдания Тайна».
Уголовное дело против Тинпонта и других врачей, причастных к смерти Тайн Нис, было отклонено в прошлом году. Семья Нис подает апелляцию на это решение. Другие, кто знал Тайн Нис, предположили, что версия семьи ненадежна, потому что они были разлучены, и что она была убеждена, что только смерть облегчит ее страдания.
Thienpont отказался комментировать дело Ниса, сославшись на врачебную тайну.
«Ваши дела об эвтаназии больше не будут рассматриваться»
Готовность Тьенпон предоставить эвтаназию психически больным вызвала дискомфорт у некоторых ее коллег.
В 2015 году Тьенпон была ведущим автором статьи, опубликованной в медицинском журнале BMJ Open, в которой она отслеживала 100 своих пациентов, обратившихся с просьбой об эвтаназии в период с 2007 по 2011 год.
Из них 48 были удовлетворены.
Некоторые врачи были ошеломлены большим количеством запросов, полученных Тиенпонтом, и тем, сколько из них было одобрено. В некоторых других крупных психиатрических центрах Бельгии врачи ежегодно получают лишь несколько таких запросов, из которых, по словам нескольких психиатров, занимающихся такими запросами, принимается от 10 до 30 процентов из них.
«То, что один-единственный психиатр в Бельгии оказал такое сильное влияние на практику эвтаназии у психически больных, очень настораживает», — сказал д-р Стефан Клаес, психиатр из Университета Левена.
Тьенпонт оспорила эту характеристику, добавив, что она была не единственным психиатром, подписывающим запросы пациентов, и что ее цифры не были чем-то необычным.
Но некоторые коллеги, в том числе некоторые из самых известных специалистов по эвтаназии в Бельгии, отказались принимать ее пациентов.
Дистельманс, врач-онколог, который возглавляет комиссию по эвтаназии и помог основать клиники, известные как «Информационный форум о конце жизни», известные по фламандской аббревиатуре LEIF, сделал смертельную инъекцию некоторым из самых громких случаев в Бельгии, в том числе мужчина, у которого была неудачная смена пола, и глухие близнецы в возрасте 45 лет, которые слепли.
У него и Тинпона долгая история сотрудничества с базирующейся в Генте организацией Тинпонта, Vonkel, которая направляла пациентов в его клиники LEIF.
Но ранее в этом году Дистельманс и его коллеги направили Тьенпонту письмо, в котором выразили обеспокоенность тем, что некоторые пациенты могли быть убиты без выполнения требований закона о проведении независимой консультации.
«Ваши дела об эвтаназии больше не будут рассматриваться в рамках нашей операции», — написали Дистельманс и его коллеги в письме от 13 февраля. «Причина — разногласия по поводу того, как должен быть одобрен запрос на эвтаназию. Мы уже несколько раз сообщали об этом устно, но безрезультатно».
«Тот факт, что один-единственный психиатр в Бельгии оказал такое большое влияние на практику эвтаназии у психически больных, очень тревожит.
Доктор Стефан Клаас
Тьенпонт сказала, что письмо вызвало проблемы только в том, как пациенты были направлены, а не в том, как она и ее коллеги практиковали эвтаназию, и что Дистельманс сказал ей после того, как письмо было отправлено, что его не беспокоит ее процесс эвтаназии.
Она говорит, что ни разу не получала от комиссии по эвтаназии запроса на предоставление более подробной информации о ее случаях.
Тьенпон также обвинил пациентов в том, что они неточно описали события.
«Эти пациенты в очень отчаянном состоянии, в стрессе», — сказала она. «Они говорят вещи, которые не всегда правильны».
Бельгия требует, чтобы люди, ищущие эвтаназию по психиатрическим причинам, получали независимую консультацию по крайней мере от двух других врачей в дополнение к тому, который одобрил эту процедуру. Врачи не обязаны соглашаться; закон требует только, чтобы были получены объективные оценки.
Несмотря на такую широту, Дистельманс жаловался, что пациенты Тьенпона прибывали в его клинику с «нереалистичными ожиданиями», предполагая, что их запрос на эвтаназию будет одобрен автоматически. Это, по его словам, делает невозможным проведение независимой оценки — установленное законом требование.
«Мы несколько раз обнаруживали, что вы уже давали обещания пациентам, которые были направлены к нам», — писали они, и что такие «обещания» подрывали их собственные попытки взаимодействовать с пациентами и выяснять, оправдана ли эвтаназия.
«Мы хотим дистанцироваться от такого способа работы».
Пенни Льюис, содиректор Центра медицинского права и этики в Королевском колледже Лондона, сказал, что возражения Дистельманса против практики Тьенпонта, учитывая его роль председателя национальной комиссии по эвтаназии, были особенно серьезными.
«Это тот, кто хорошо разбирается в рассмотрении дел для принятия решений», — сказала она. «Если он говорит: «Я думаю, что есть опасения по поводу одного из юридических критериев в вашей практике», это имеет гораздо больший вес, чем если бы это сказал другой врач-консультант».
‘Нужно быть строже’
Поддержка эвтаназии, в том числе для пациентов с психическими расстройствами, остается высокой в Бельгии. А министр здравоохранения страны Мэгги Де Блок — сторонница эвтаназии, которая однажды помогла собрать деньги для клиник Дистельманса.
Но дело Нью-Йорка и другие подобные ему побудили некоторых критиков настаивать на более строгом надзоре и более жестких процедурах утверждения.
Все большее число психиатров говорят, что расплывчатые положения закона дают отдельным врачам слишком большую свободу действий, и считают, что для защиты пациентов необходим более строгий надзор.
Другие эксперты обеспокоены отсутствием прозрачности в Бельгии. В Бельгии есть одна комиссия по пересмотру, и они публикуют мало информации о делах. В Нидерландах есть пять комитетов, и они публикуют подробные отчеты о спорных случаях. С 2002 года только одно дело в Бельгии было передано в прокуратуру для дальнейшего расследования.
Фернан Келенир, член бельгийской национальной комиссии по эвтаназии, сказал, что система не предназначена для защиты пациентов отчасти потому, что дела пересматриваются только после их смерти.
Фламандская психиатрическая ассоциация в настоящее время разрабатывает новые рекомендации, в том числе требование о том, чтобы перед рассмотрением вопроса об эвтаназии были опробованы все проверенные методы лечения.
«Необходимо быть более строгим, потому что теперь мы видим, что иногда эвтаназия предоставляется слишком быстро, слишком легко, без достаточных сдержек и противовесов», — сказал д-р Йорис Ванденберг, психиатр из Университета Левена, который работает над руководством.
. Они напоминают те, что уже используются в Нидерландах, и должны быть представлены в декабре.
«Я убежден, что в Бельгии люди умирали там, где еще были варианты лечения и где все еще был шанс на годы и даже десятилетия (качественной) жизни», — сказал Ванденберге.
‘Хотелось бы, чтобы был другой путь’
Врачи говорят, что сбалансировать окончательность эвтаназии с часто излечимым, а иногда и мимолетным характером многих психических заболеваний чрезвычайно сложно.
«Это пациенты, которых легко неправильно понять из-за имеющихся у них расстройств, — сказал д-р Скотт Ким, эксперт по биоэтике Национального института здравоохранения США. Он сказал, что психиатрические пациенты часто выражают желание умереть, которое носит временный характер или является симптомом их состояния. «Любой пациент с серьезным психиатрическим диагнозом будет испытывать большие страдания и технически может соответствовать бельгийскому требованию «невыносимых страданий» для эвтаназии».
Психиатр Клаес сказал, что он убежден, что у многих пациентов с психологическими страданиями, подвергающихся эвтаназии, остаются варианты лечения. Он вспомнил, как консультировался по поводу просьбы об эвтаназии женщины, которой было около 25 лет, с такими проблемами, как пограничное расстройство личности, самоповреждающее поведение и нестабильность настроения.
«Она сказала мне, что у нее уже есть разрешение на эвтаназию, данное доктором Тиенпонтом», — сказал он. «Что действительно шокировало конкретно в отношении этой пациентки, так это то, что она была очень молода, и ряд терапевтических возможностей явно не был опробован в достаточной мере».
Но для таких отчаявшихся пациентов, как Де Шуттер, дальнейшее ограничение эвтаназии для пациентов психиатрических больниц является формой дискриминации, ущемляющей ее автономию.
«Я могу получить кредит, я могу купить машину, я могу (иметь) детей, я могу купить дом (и) делать все, что я хочу», — сказала она.
«Но если я вдруг захочу покончить с собой, я больше не смогу ясно мыслить? Это что-то странное».
Для некоторых родственников погибших, чьи близкие были подвергнуты эвтаназии по психологическим причинам, потеря усугубляется верой в то, что вместо этого врачи должны были сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь своим пациентам.
Хотя Гертс не согласилась с просьбой сестры об эвтаназии, тем утром она сопровождала Корнелию в клинику в надежде, что та передумает.
«Думаю, если бы врачи попытались помочь ей больше или предложили что-то другое, она могла бы почувствовать, что есть другое решение», — сказала она. — Хотел бы я, чтобы был другой путь.
— Мария Ченг
Беспокойной 29-летней девушке помогли умереть голландские врачи
Опубликовано
Линда Прессли
BBC News, Нидерланды
В январе молодая голландка выпила яд, предоставленный врачом, и легла умереть.
Эвтаназия и самоубийство с помощью врача разрешены в Нидерландах, поэтому ее смерть была санкционирована государством. Но Аурелия Брауэрс не была неизлечимо больна — ей позволили покончить с собой из-за психического заболевания.
«Мне 29 лет, и я решил добровольно пройти эвтаназию. Я выбрал это, потому что у меня много проблем с психическим здоровьем. Я невыносимо и безнадежно страдаю. Каждый мой вздох — это пытка…»
Команда голландской телекомпании RTL Nieuws провела две недели, записывая Аурелию, когда она шла к своей дате смерти — 14:00 в пятницу, 26 января. На доске у себя дома она вычеркивала дни тяжелым черным маркером.
В течение этих последних недель она проводила время с близкими, занимаясь рукоделием и катаясь на велосипеде в Девентере, городе, который она обожала. Побывала она и в крематории — месте, которое выбрала для собственной панихиды.
Воспроизведение этого видео невозможно
Для воспроизведения этого видео необходимо включить JavaScript в вашем браузере.
Заголовок в СМИ,Аурелия Брауэрс посещает объект, где ее кремируют через девять дней. Эвтаназия запрещена законом в большинстве стран, но в Нидерландах она разрешена, если врач убежден, что страдания пациента «невыносимы без надежды на улучшение» и если «в ситуации пациента нет разумной альтернативы».
Эти критерии могут быть более простыми для применения в случае с терминальным диагнозом неизлечимого рака, который испытывает сильную боль. И подавляющее большинство из 6 585 смертей от эвтаназии в Нидерландах в 2017 году было связано с физическими заболеваниями. Но 83 человека были подвергнуты эвтаназии по причине психических страданий. Так что это были люди, подобные Аурелии, состояние которых не обязательно было неизлечимым.
Желание Аурелии Брауэрс умереть пришло из-за долгой истории психического заболевания.
«Когда мне было 12 лет, я страдала от депрессии. И когда мне впервые поставили диагноз, мне сказали, что у меня пограничное расстройство личности», — говорит она.
«Последовали другие диагнозы — расстройство привязанности, хроническая депрессия, у меня хронические суицидальные наклонности, у меня тревога, психозы, я слышу голоса».
Врачи Аурелии не поддержали ее просьбу об эвтаназии. Поэтому она обратилась в Levenseindekliniek — Клинику конца жизни — в Гааге. Это место последней инстанции для тех, чьи заявления были отклонены их собственным психиатром или врачом общей практики. В прошлом году клиника наблюдала за 65 из 83 смертей, одобренных по психиатрическим показаниям в Нидерландах, хотя одобрено только около 10% заявлений на психиатрическое лечение, и этот процесс может занять годы.
«Психиатрические пациенты, которых мы наблюдаем, моложе других», — говорит доктор Кит Ванмехелен, психиатр, который оценивает кандидатов и проводит эвтаназию, но не принимал непосредственного участия в смерти Аурелии.
«Аурелия Брауэрс — пример очень молодой женщины. И это усложняет принятие решения, потому что в таких случаях вы отнимаете много жизни».
В последние две недели жизни Аурелия часто страдала и наносила себе увечья.
«Я застряла в собственном теле, в своей голове, и я просто хочу быть свободной», — сказала она. «Я никогда не был счастлив — я не знаю понятия счастья».
«Днем она действительно была не такой стабильной», — вспоминает Сандер Паулюс, журналист RTL Nieuws, который провел с ней большую часть последних двух недель. «Вы просто чувствовали, что в ее голове было сильное давление. Она больше не говорила так хорошо, кроме тех случаев, когда мы говорили об эвтаназии. Она была очень ясна в этом».
Но означает ли ясность, что кто-то обладает умственными способностями выбирать смерть вместо жизни? Согласно голландскому законодательству, врач должен убедиться, что просьба пациента об эвтаназии является «добровольной и взвешенной».
Узнайте больше
Послушайте отчет Линды Прессли, Эвтаназия — история Аурелии , для Crossing Continents на BBC Radio 4, в 11:00 в четверг, 9 августа
003
Аурелия Брауэрс утверждала, что она компетентна принимать решение.
Но могло ли желание смерти быть симптомом ее психического заболевания?
«Думаю, в этом никогда нельзя быть уверенным на 100%, — говорит Кит Ванмехелен. «Но вы, должно быть, сделали все, чтобы помочь им уменьшить симптомы их патологии. При расстройствах личности желание смерти не редкость. у больного раком, который говорит: «Я не хочу идти до конца»»9.0003 Источник изображения, RTL Nieuws, Sander Paulus
Нидерландские психиатры не всегда придерживаются этой точки зрения.
«Откуда я мог знать — как мог кто-либо знать — что ее желание умереть не было признаком ее психического заболевания? Тот факт, что это можно рационализировать, не означает, что это не признак болезни», — говорит психиатр доктор Франк Керсельман, один из самых ярых критиков эвтаназии в Нидерландах в случаях психических заболеваний.
Он утверждает, что психиатры никогда не должны вступать в сговор с клиентами, которые утверждают, что хотят умереть.
«Возможно не быть зараженным отсутствием надежды.
Эти пациенты потеряли надежду, но вы можете остаться рядом с ними и дать им надежду. И вы можете дать им понять, что вы никогда не разочаруетесь в них», — говорит он. .
Аурелия Брауэрс в детстве
Смерть Аурелии Брауэрс вызвала бурные дебаты в Нидерландах и попала в заголовки газет по всему миру. Никто не предположил, что это было незаконно, хотя критики задавались вопросом, относится ли это к тому делу, для которого был принят закон 2002 года, разрешающий эвтаназию.
Мнения о приемлемой альтернативе разделились. Например, Кит Ванмехелен утверждает, что, когда люди обращаются за эвтаназией по психиатрическим причинам, в некоторых случаях они убьют себя, если не получат ее. По ее мнению, их следует рассматривать как людей с неизлечимыми заболеваниями.
«Я лечила пациентов, которые, как я знала, собирались покончить жизнь самоубийством, — говорит она. «Я знал. Мне сказали, я это почувствовал и подумал: «Я не могу тебе помочь».
Так что эвтаназия в качестве альтернативы делает меня очень благодарным за то, что у нас есть закон. Те, кого я знаю, покончат жизнь самоубийством, на мой взгляд, неизлечимы. И я не хочу бросать своих пациентов, которые не могут жить дальше. Это заставляет меня согласиться на эвтаназию».
«Я просто не согласен», — говорит Фрэнк Керсельман. «Всю свою карьеру я работал с суицидальными пациентами — ни один из них не был смертельным. Конечно, у меня были пациенты, которые покончили жизнь самоубийством, но на самом деле это всегда были случаи, когда этого не ожидаешь».
В фильме RTL Аурелия Брауэрс рассказывает о попытках покончить с собой.
«Кажется, я пытался около 20 раз. Несколько раз я был критически настроен, но часто слышал, что мое сердце и легкие были такими здоровыми. Врачи сказали: «Это чудо, она выжила».
Источник изображения, RTL Nieuws, Сандер Паулюс Подпись к изображению,Последний поход за продуктами
Пережить попытку самоубийства — обычное дело — люди делают это каждый день.
У Моник Аренд, как и у Аурелии Брауэрс, было диагностировано психическое заболевание, включая пограничное расстройство личности. Люди с этим заболеванием могут причинять себе вред, испытывать сильное чувство гнева, им трудно поддерживать отношения и испытывать эмоциональную нестабильность. Моник предприняла множество попыток покончить с собой.
«Это случалось везде — дома, в лесу… Но я очень благодарна, что до сих пор жива», — говорит она.
Моник пережила жестокое сексуальное насилие и ужасающие психиатрические эпизоды. Она долго думала об эвтаназии.
«Я думал, что я большая проблема для всех, и я просто не хотел быть этой обузой, и боль стала невыносимой. Поэтому я запросил формы для эвтаназии и заполнил их. Но я их так и не подал. »
Моник не подала эти бумаги, потому что нашла помощь. В первые дни ее болезни консультант посоветовал ей не говорить о жестоком обращении — именно тогда она начала наносить себе вред. Но затем она нашла нового терапевта, который специализировался на травмах.
Где получить помощь
- The Samaritans
- Befrienders Worldwide
- HopelineUK / Papyrus
- NHS Помощь при суицидальных мыслях
«Она сказала мне, что я не сумасшедшая, но я травмирована — это большая разница. Мы очень много работали вместе — это было очень больно. Но мы прошли через это, и с тех пор я нахожусь в восстановительной поездке», — говорит Моник.
Она написала книгу о своем опыте и дает несколько советов людям, которые борются с суицидальными мыслями или думают об эвтаназии в Нидерландах.
«Он тяжелый, твердый и прочный», — говорит она. «Но держите свечу горящей. Ищите людей, которые могут поддержать вас. Вы, ребята, такие сильные, потому что прошли через многое — на этой планете еще есть место для вас».
Источник изображения, RTL Nieuws, Сандер Паулюс Подпись к изображению,Аурелия Брауэрс и ее доска, остался один день
Дискомфорт, связанный с эвтаназией для психиатрических пациентов, отчасти связан с опасением, что не все варианты могут быть изучены.
В клинике «Конец жизни» в Гааге более половины тех, кто обращается за эвтаназией по психиатрическим показаниям, получают отказ, потому что они не испробовали все доступные методы лечения.
«У меня был пациент, который прошел много курсов лечения и был убежден, что больше ничем ему не помочь. Но он никогда не обращался в клинику за помощью при злоупотреблении отпускаемыми по рецепту лекарствами и алкоголем», — говорит Кит Ванмехелен. «Поэтому я сказал ему: «В течение полугода ты должен приложить реальные усилия, чтобы уменьшить употребление этих средств, и если после этого у тебя все еще будет желание умереть, что ж, возвращайся, и мы поговорим».
Но Ванмехелен считает, что после того, как пациент прошел несколько курсов лечения по поводу одного и того же диагноза, разумно сказать: «Хватит».
Это же утверждала и Аурелия Брауэрс. Ее лечили от болезни — она проходила терапию и принимала лекарства, — но подробностей мы не знаем.
«Нам нужно избавиться от табу, что вы всегда должны оставаться на лечении, до победного конца», — сказала она.
«Для таких, как я, не всегда есть выход — нельзя продолжать принимать лекарства, нельзя бесконечно молиться… В какой-то момент нужно просто остановиться».
Но люди могут жить и живут десятилетиями с психическими расстройствами.
«Они не поддаются лечению, как инфекция, они как диабет — у вас есть болезнь, она будет у вас до конца жизни, но мы, как врачи, сделаем так, чтобы вы могли живите с этим», — утверждает Фрэнк Корсельман.
«Как и люди с диабетом, психиатрические больные также лечатся годами, но это не аргумент для прекращения лечения.
«Очень хорошо известно, что после 40 лет у людей с пограничным расстройством личности может стать намного лучше. — их симптомы могут стать намного мягче»
Источник изображения, RTL Nieuws, Сандер Паулюс Подпись к изображению,Аурелия Брауэрс отдыхает в крематории
Аурелия Брауэрс умерла более чем за десять лет до того, как ей исполнилось 40 лет. любимый певец, Марко Борсато. В тот вечер она ужинала со своими друзьями — был смех и тост.
Утром 26 января она в последний раз написала в социальных сетях:
«Сейчас я готовлюсь к поездке. Большое вам спасибо за все. С этого момента я больше недоступна».
Любимые Аурелии Брауэрс собрались в ее спальне. Присутствовали два медика.
«Я уверен, что в тот момент, когда я даю яд — потому что это то, что вы делаете, вы даете яд — я совершенно уверен, что это единственное, чего хочет пациент в этот момент и хочет в течение длительного времени, иначе Я бы не смог этого сделать», — говорит Кит Ванмехелен.
«При первой встрече с пациентом, говорю им, это будет последний вопрос, который я вам задам: «Вы уверены, что хотите этого? И если есть небольшое сомнение, мы остановимся, вернемся и поговорим снова об этом».
А с ней такое когда-нибудь случалось?
«Нет. Такого не бывает.»
В случае с Аурелией врачи не вводили лекарства, убившие ее, — она сама выпила лекарство.
В документальном фильме RTL Nieuws у нее последний разговор с Сандером Паулюсом, когда она держит маленькую запечатанную бутылочку с лекарством.
