Сущность различий психики животных и человека
Итак, развитие жизни приводит к такому изменению физической организации животных и возникновению у них таких органов, функцией которых является отражение окружающей их действительности. От чего же зависит характер этой функции? Почему в одних условиях эта функция выражается, например, в отражении отдельных свойств, а в других. — в отражении целостных вещей? Это зависит от объективного строения деятельности животных, практически связывающей этих животных с окружающим миром. Отвечая изменению условий существования, строение и деятельность животных также из-
меняются, тем самым, вызывая необходимость
такого преобразования органов и их
функций, которое приводит к возникновению
новой формы психического отражения.
Рассматривая развитие психики животных,
мы подчеркивали прежде всего различия
между ее формами. Теперь необходимо
выявить то общее, что характеризует эти
различные формы, обусловливая качественные
отличия и деятельности животных и их
психики от человеческой деятельности
и сознания.
Первое отличие всякой деятельности животных от деятельности человека состоит в том, что она является деятельностью непосредственно биологической. Иначе говоря, деятельность животного возможна лишь по отношению к предмету, жизненной биологической потребности, всегда оставаясь в пределах их инстинктивных, биологических отношений к природе. Это общий закон. В связи с этим и возможности психического отражения животными окружающей их действительности также являются принципиально ограниченными, так как включают лишь стороны и свойства предметов, связанные с удовлетворением их биологических потребностей. Поэтому у животных в противоположность человеку не существует устойчивого объективно предметного отражения действительности. Таким образом, для животного всякий предмет окружающей действительности всегда выступает неотделимо от его инстинктивной потребности.
Следующая черта, отличающая психику
животных от человеческого сознания,
состоит в следующем: отношения животных
к себе подобным не отличаются от их
отношения к другим внешним объектам,
т.
е. также принадлежат к кругу их
инстинктивных биологических отношений,
что связано с фактом отсутствия у
животных общества. Некоторые авторы
считают, что у животных существует
разделение труда, и при этом обычно
указывают на общеизвестные примеры из
жизни пчел, муравьев и других общественных
животных. В действительности у этих
животных никакого настоящего разделения
труда не существует. Хотя отдельные
особи у них и выполняют в сообществе
различные функции, в основе этого
различия лежат непосредственно
биологические факторы, а не объективные
условия. Последнее доказывается строго
определенным фиксированным характером
самих функций.
Особенности взаимоотношений животных
друг с другом определяют и особенности
их «речи». Как известно, общение животное
воздействует на других с помощью звуков.
Имеем ли мы в этом случае процесс, похожий
на речевое общение человека? Некоторое
внешнее сходство между ними несомненно
существует. Внутренне же эти процессы
в корне различны. Человек выражает в
своей речи некоторое объективное
содержание и отвечает на обращенную к
нему речь не просто как на звук, а как
на отраженную в речи реальность.
Возникновение и психологическая
характеристика сознания человека
представляет собой начало нового,
высшего этапа развития психики.
Сознательное отражение, в отличие от
психического отражения, свойственного
животным,
-0000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000это отражение предметной действительности.
Наиболее полную характеристику сознания
дает А.Н Леонтьев в книге «Деятельность,
Сознание, Личность». Он пишет, что само
существование внутренних психических
явлений, самый факт представленности
субъективной картины мира составляло
центральную тайну человеческой психики.
В домарксовский период психология, хотя
и называла себя наукой о сознании,
никогда ею не была. На самом деле сознание
всегда выступало как условие протекания
психических процессов. Очень
распространенной была точка зрения,
заключавшаяся в том, что, хотя существование
сознания и представляет собой основной
и вполне достоверный психологический
факт, оно не поддается определению и
выводимо только из самого себя.
в эволюции животного мира, впервые оно возникает у человека в процессе становления труда и общественных отношений. Отличия сознательной деятельности человека сводятся к трем основным чертам. Первая из этих особенностей заключается в том, что сознательная деятельность человека не обязательно связана с биологическими мотивами. Нередко встречаются ситуации, когда сознательная деятельность человека не только не подчиняется биологическим влияниям и потребностям, но и входит в конфликт с ними и даже подавляет их (например, героизм).
Вторая отличительная черта сознательной
деятельности человека заключается в
том, что в отличие от поведения животного
она необязательно определяется наглядными
впечатлениями от среды. Известно, что
человек может отражать условия среды
несравненно глубже, чем животное.
И, наконец, третья особенность, которая отличает сознательную деятельность человека от поведения животного, заключается в том, что подавляющее большинство знаний и умений человека формируются путем усвоения общечеловеческого опыта, накопленного в общественной истории и передающегося в обучении. То есть подавляющее большинство знаний, умений и приемов поведения, которыми располагает человек, не является результатом его собственного опыта, а приобретается усвоением общественно-исторического опыта поколений, что коренным образом отличает сознательную деятельность человека от поведения животного.
Что же характерно для тех форм жизни,
которые отличают сознательную деятельность
человека от поведения животных и в
которых нужно искать условия, формирующие
эту сознательную деятельность? Особенности
высшей формы жизни, свойственной только
человеку, надо искать в социально-исторической
форме жизнедеятельности, связанной с
общественным трудом, употреблением
орудий и возникновением языка.
Природа человеческой психики. Сущность различий психики животных и человека.
Природа человеческой психики. Сущность различий психики животных и человека.
Психика
— это общее понятие, обозначающее совокупность всех психических явлений,
изучаемых психологией. В советский период определение психики отечественными
учеными опиралось на положения марксистской философии, ленинской теории
рефлексии и теории рефлексов. Психику следует понимать как свойство мозга
отражать объективную реальность; психическое — свойство физиологическое;
физиологическое — материальное, психическое — идеальное; психическая рефлексия
— идеальная форма существования материального; идеал существует как
субъективная реальность в неразрывной связи с объективной реальностью. Под
объективной реальностью понимается естественный и социальный мир. Подчеркивалось,
что человеческая психика формируется у индивида только в обществе.
Природа психики
В настоящее время существует несколько подходов к пониманию природы человеческой психики:
материалистический подход, основанный на теории эволюции и признании решающей роли трудовой деятельности в образовании человека;
трансперсональный подход, который ассимилирует достижения современной физики и нейропсихологии с мистическим опытом восточных религий;
подход, который исходит из признания духовной основы психики.
Согласно научно-материалистическому подходу, психические явления представляют собой свойство высокоорганизованной живой материи отражать действительность в виде психических образов.
В
представлении материалистов, психические явления возникли в результате
длительной биологической эволюции живой материи и в настоящее время
представляют собой высший результат развития, которого она достигла.
Поначалу живое вещество обладало только биологическими свойствами раздражительности и самосохранения, проявляющимися в механизмах обмена веществ с окружающей средой, собственного роста и размножения. Позже, уже на уровне более сложных живых существ, к ним добавились чувствительность и готовность к обучению.
В процессе эволюционного самосовершенствования живых существ в их организмах был выделен особый орган, который взял на себя функцию управления развитием, поведением и размножением — нервная система. По мере усложнения и совершенствования развития поведения и деятельности появились более сложные формы психологической регуляции жизни.
Психика
человека имеет качественно более высокий уровень, чем психика животных.
Сознание, разум человека развивались в процессе трудовой деятельности,
возникшей из-за необходимости совместных действий по добыванию пищи при
внезапном изменении условий жизни первобытного человека. Изготовление и
использование орудий труда, разделение труда способствовали развитию
абстрактного мышления, языка, языка, развитию общественно-исторических
отношений между людьми.
В историческом развитии общества человек обманул
возможности и методы своего поведения, превратил естественные склонности и
функции в высшие психические функции — специфически человеческие, общественно и
исторически обусловленные формы памяти, мышления, восприятия, косвенную
поддержку через вспомогательные средства языковых знаков, возникающие в
историческом развитии. Единство высших психических функций формирует сознание
человека.
Сторонники трансперсонального подхода опровергают основные постулаты, лежащие в основе материалистической психологии:
о спонтанном возникновении жизни;
о развитии различных форм жизни в результате спонтанных генетических мутаций и эффекта естественного отбора. Механизм этого замечательного события, иронически отмечает С. Гроф, противоречит даже наименее строгим научным соображениям;
о спонтанности возникновения сознания как одного из ведущих мифов материалистической психологии;
рассмотрение
сознания как продукта деятельности высокоорганизованной материи — мозга.
В материалистической психологии, основанной на этих постулатах, индивидуальные организмы на самом деле являются отдельными системами, которые могут общаться с внешним миром и друг с другом только через органы чувств. Психические процессы объясняются реакцией организма на окружающую природную и социальную среду и творческой обработкой ранее полученной сенсорной информации.
Материалистическая психология десятилетиями защищала свои системы и убеждения, называя любое серьезное отклонение от них антинаучным, в результате чего материалистическая психология оказалась неспособной понять человеческую душу и объяснить ряд психических явлений.
Трансперсональная
психология стремится устранить оппозицию науки и духовности, навязанную
материалистическим мировоззрением, и отмечается, что многие великие ученые,
совершившие революцию в современной физике, — А. Эйнштейн, Н. Бор, Э.
Шредингер, В. Гейзенберг, Р. Оппенгеймер и Д. Бом — нашли свое научное мышление
полностью совместимым с духовностью и мистическим мировоззрением.
Следует
отметить, что трансперсональные психологи понимают духовность очень
односторонне, сводя ее к восточным духовным традициям, таким как различные
формы йоги, тибетская ваджраяна, дзен-буддизм, даосизм или каббала-оккультизм.
Научной основой трансперсонального понимания психики стали разработки в области голографии, лазерных технологий, квантово-релятивистской физики и нейрохирургических исследований мозга, которые привели к формированию новых принципов исследования психики. Эти принципы были названы ходографическими или голографическими, потому что их природу лучше всего продемонстрировать на примере голографии, математическая модель которой была разработана английским ученым Д. Габором в конце 40-х годов.
Голограмма
— это уникальный концептуальный инструмент, который очень полезен для понимания
целостности психики и ее связи со вселенной. Особенность голографического
изображения в том, что в каждой части воспроизводится целое изображение:
сколько бы частей мы ни делили голограмму, все равно на каждой из них изображен
весь объект.
Нейрохирург К. Прибрам (Р. 1919) выдвинул гипотезу о том, что голографический подход может быть чрезвычайно эффективным в нейропсихологии и психологии. В книге «Языки мозга» и в ряде статей он сформулировал основные принципы голографической модели мозга. Основываясь на преобразованиях Фурье, он показал, что любое наиболее сложное изображение может быть разбито на серию регулярных волн с определенной частотно-амплитудной структурой. Применение обратного преобразования возвращает волновые структуры обратно в изображение.
Мозг, основанный на голографическом принципе, содержит всю информацию в каждой из своих точек, подобно тому, как голограмма содержит все изображения в каждой из своих частей.
К.
Прибрам, как и выдающийся физик Д. Бом, считает, что не только мозг, но и вся
вселенная голографична. Бом описывает природу реальности в целом и сознания в
частности как неразрывного целого, вовлеченного в бесконечный процесс изменения
— холодного движения. И жизнь, и неодушевленная материя имеют общую основу в
холоде, который является их первичным и универсальным первичным источником.
Следовательно, человеческая психика связана со всей вселенной, и каждый
человеческий мозг является элементом большой голограммы, имеющей доступ ко всей
информации.
Трансперсональная психология, основанная на принципах х, исследовала измененные состояния сознания и пришла к выводу, что человеку и его психике присуща странная двойственность: психика может действовать попеременно то в режиме х сознания (от греческого слова «хило» — материя, то есть сознания, непосредственно связанного с обработкой мозгом информации, поступающей из внешнего мира), которое таким образом достигает холотропного сознания посредством медитации, то есть сознания, то есть сознания, которое непосредственно связано с обработкой мозгом информации, поступающей из внешнего мира). специальное дыхание или употребление психоделиков.
Материалистическая
психология ограничивается только изучением хилотропного состояния психики. В
этом состоянии человек осознает себя как самостоятельный организм с четкими
границами и ограниченной областью чувственного восприятия, живущий в трехмерном
пространстве и в линейном времени в мире материальных объектов.
В холотропном
состоянии человек может функционировать как безграничное поле сознания,
преодолевающее границы пространства, времени и причинности. Исследования
состояний сознания привели психологов к выводу, что каждый из нас обладает всей
вселенной, всем существующим, каждый имеет доступ ко всем возможным частям.
В соответствии с духовно ориентированным подходом психика является не естественным продуктом развития материи, а воплощением в ней духовного начала, которое оживляет материю и направляет ее развитие. Развитие психики рассматривается с точки зрения номогенеза — целенаправленного развития от простейших организмов к человеку, в соответствии с планом Высшего Разума — Творца Вселенной.
Концепция
н на научном уровне впервые была сформулирована основоположником эмбриологии К.
Е. от Б 1834 года в докладе «Общий закон природы, проявляющийся во всем
развитии». В истории животного мира четко прослеживается эволюция от массивных,
вялых, косых, вообще «материальных» форм живых организмов до организованных и
подвижных: »Все более подвижные животные исторически менее подвижные и
обладающие более высокими умственными способностями следовали за теми, кто
развил более вегетативную жизнь».
Рассматривая возможность происхождения человека от обезьяны «естественным путем», то есть путем случайных изменений и актов естественного отбора, он отвергает это предположение в силу своей научной несостоятельности.
К. Э. фон Баер приходит к выводу: «Вся история природы — это только история, которая продвигается вперед победой духа над материей».
Именно эту идею фон Бэр считал «основной идеей творения» и общим законом природы, который проявляется в каждом развитии. К.Э. фон Бэр комментирует этот закон так: «Везде, когда наука поднимается над рассмотрением деталей, она приводит к этой основной идее. С другой стороны, как можно думать, что наука должна привести к материализму — что часто бывает в реальности? Конечно, материя — это почва, по которой естественная наука движется вперед, но она использует ее исключительно как опору «»
Сущность
материи определяет движение. В живых организмах движение, лежащее в основе их
психических явлений, создается и определяется Духом жизни, энергией Духа,
исходящей от Высшего Разума.
Эта энергия является источником жизни и в природе;
поскольку существует движение, в природе нет ничего мертвого, что подтверждает
генетическую связь между органической и неорганической природой, выявленную
современной наукой.
»То, что кажется нам мертвым, — утверждает величайший физик XX века, лауреат Нобелевской премии М. Борн, — мертвым, как камень, на самом деле находится в вечном движении». Вся неорганическая природа, вся вселенная пронизана духовной энергией. Но только в высших формах развития эта энергия достигает значения духа свободного самосознания.
В
современной психологии все чаще обсуждаются проблемы духовной основы мира.
Признание духовной основы мира и системности Вселенной расширяет возможности
познания человеческой психики и феномена человеческого бытия. Такое признание
приводит к новому пониманию того, что деятельность мозговой коры мышления не
ограничена и не заканчивается (В.Ф. Войно-Ясенецкий «Разум, душа и
тело»»что коллективное бессознательное содержит в себе духовный
материал, которого нет в личном опыте (К.
Г. Юнга, «Психология
бессознательного»), открывающая духовную сферу человека не только энергии Земли
и космоса, но и духовной сфере высшего порядка (В. Д. «Умственные
способности»). Это позволяет предположить существование психосферы как единства
духовной сферы Земли и духовной сферы высшего порядка.
Конечно, как отмечается в учебнике «Психология» под изданием А.А. Крылова, упомянутые проблемы очень сложны. Они напрямую связаны с вечными проблемами бессмертия души и смысла жизни. Это основные проблемы теории психологии ближайшего будущего.
Суть различий между психикой животных и человека.
Нет никаких сомнений в том, что существует огромная разница между психикой человека и психикой высшего животного.
Итак,
ни в какое сравнение не идет «язык» животных и язык человека. В то время
как животное может сигнализировать своим собратьям только о текущей,
непосредственной ситуации, человек может использовать язык для информирования
других людей о прошлом, настоящем и будущем и передачи им социального опыта.
В истории человечества через язык произошла перестройка рефлексивных возможностей: отражение мира в человеческом мозге является наиболее адекватным. Каждый отдельный человек благодаря языку пользуется опытом, накопленным им в многовековой практике общества, и может получить знания о таких явлениях, с которыми лично он никогда не сталкивался. Кроме того, язык позволяет человеку осознавать содержание большинства чувственных впечатлений.
Разница в «языке» животных и языке человека определяет разницу в мышлении. Это связано с тем, что каждая отдельная психическая функция развивается во взаимодействии с другими функциями.
Многие
эксперименты исследователей показали, что высшим животным свойственно только
практическое («ручное», по Павлову) мышление. Только в ходе манипуляций с
ориентацией обезьяна может решить ситуативную задачу и даже создать «оружие».
Абстрактное мышление еще не наблюдалось у обезьян ни у одного исследователя,
который когда-либо изучал психику животных. Животное может действовать только в
пределах наглядно воспринимаемой ситуации, оно не может выйти за ее пределы,
абстрагировать ее и усвоить отвлеченный принцип.
Животное — раб непосредственно
воспринимаемой ситуации.
Поведение человека характеризуется способностью абстрагироваться (отвлекаться) от конкретной ситуации и предвидеть последствия, которые могут возникнуть в связи с этой ситуацией. Итак, моряки срочно начинают ремонтировать небольшую брешь в корабле, а летчик ищет ближайший аэродром, если у него осталось мало топлива. Люди отнюдь не рабы этой ситуации, они способны предвидеть будущее.
Таким образом, конкретное, практическое мышление животных подчиняет их непосредственному впечатлению от данной ситуации, способность человека к абстрактному мышлению устраняет его непосредственную зависимость от данной ситуации. Человек способен отражать не только непосредственное воздействие окружающей среды, программного обеспечения и тех, кто его ожидает. Человек, способный действовать в соответствии с осознанной необходимостью — осознанно. Это первое существенное различие между психикой человека и психикой животного.
Второе
различие между человеком и животным заключается в его способности создавать и
хранить оружие.
Животное создает оружие в определенной визуально-эффективной
ситуации. Вне определенной ситуации животное никогда не различает оружие как
оружие, не сохраняет его на будущее. Как только оружие сыграет свою роль в этой
ситуации, оно сразу же перестанет существовать для обезьяны как оружие.
Поэтому, если обезьяна только что использовала палку в качестве инструмента для
тонизирования плода, то через некоторое время животное может грызть ее или
спокойно наблюдать, как это делает другая обезьяна. Таким образом, животные не
живут в мире постоянных вещей. Предмет приобретает определенное значение только
в определенной ситуации, во время деятельности (термин «деятельность» применим
к животному лишь условно, в смысле «жизнедеятельность»). Кроме того, оружие
животных никогда не будет выполняться коллективно — в лучшем случае обезьяны
смогут наблюдать за действиями своих собратьев, но они никогда не будут
действовать сообща и помогать друг другу.
В
отличие от животного, человек создает инструмент по заранее продуманному плану,
использует его по прямому назначению и хранит его.
Человек живет в мире
относительно постоянных вещей. Человек использует оружие вместе с другими
людьми, он заимствует опыт использования оружия у одних и передает его другим
людям.
Третьей
отличительной чертой умственной деятельности человека является передача
общественного опыта. И животное, и лоб имеют в своем арсенале известный опыт
поколений в виде инстинктивных действий по определенному типу стимула. Оба
приобретают личный опыт во всех возможных ситуациях, которые предлагает им
жизнь. Но только человек упорядочивает социальный опыт. Социальный опыт
занимает доминирующее место в поведении человека. Психика человека больше всего
развивает передаваемый ему социальный опыт. С самого рождения ребенок осваивает
приемы использования оружия, способы общения. Психические функции человека
качественно изменяются благодаря овладению отдельным субъектом инструментами
культурного развития человечества. У человека развиваются высшие, собственно
человеческие функции (произвольная память, произвольное внимание, абстрактное
мышление).
В развитии чувств, как и в развитии абстрактного мышления, заключен метод наиболее адекватного отражения действительности. Следовательно, четвертое, очень существенное различие между животными и людьми — это разница в чувствах. Конечно, и человек, и высшее животное не остаются равнодушными к тому, что происходит вокруг них. Объекты и явления реальности могут вызывать у животных и людей определенные типы отношения к тому, что действует, — положительные или отрицательные эмоции. Но только в человеке может быть заключена развитая способность сопереживать чужим страданиям и радости, только человек может наслаждаться образами природы или испытывать интеллектуальные чувства, если он осознает факт жизни.
Основные
отличия психики человека от психики животных заключаются в условиях их
развития. Если в процессе развития животного мира развитие психики шло по
законам биологической эволюции, то развитие собственно человеческой психики,
человеческого сознания подчиняется законам социально-исторического развития.
Без усвоения опыта человечества, без общения с самим собой не будет развитых,
собственно человеческих чувств, не будет развиваться способность к
произвольному вниманию и запоминанию, способность к абстрактному мышлению, не
сформируется человеческая личность. Об этом свидетельствуют случаи воспитания
детей-людей среди животных.
Таким образом, все дети Маугли проявляли примитивные реакции животных, и они не могли распознать черты, отличающие человека от животного. В то время как маленькая обезьяна, случайно оставшись одна, без стада, все еще будет проявлять себя как обезьяна, человек не станет человеком до тех пор, пока его развитие не произойдет среди людей,
Человеческая
психика была подготовлена всем ходом эволюции материи. Анализ развития психики
позволяет говорить о биологических предпосылках возникновения сознания,
конечно, предки человека обладали способностью к объектно-эффективному
мышлению, могли формировать множество ассоциаций. Предчеловек, у которого была
конечность, похожая на руку, мог создавать элементарное оружие и использовать
его в определенной ситуации.
Все это мы находим и у современных
человекообразных обезьян.
Однако нельзя напрямую вывести сознание из эволюции животных: человек — продукт общественных отношений. Биологической предпосылкой общественных отношений было стадо. Предки человека жили стадами, что позволяло всем особям лучше всего защищаться от врагов, помогать друг другу.
Фактором, повлиявшим на превращение обезьяны в человека, стада — в общество, была трудовая деятельность, то есть такая деятельность, которая совершается людьми при совместном изготовлении и использовании оружия.
В работе также развивалось человеческое сознание — высшая форма отражения в эволюционном ряду, для которой характерно выделение объективно устойчивых свойств объектной деятельности и осуществляемая на этой основе трансформация окружающей действительности.
Чем мы отличаемся? | Psychology Today
Соавтором этой статьи является доктор Джозеф Михальски, заместитель декана Королевского университетского колледжа в Вестерн, Канада.
Этот довольно обширный блог о том, что отличает людей, сначала рассматривает недавний выпуск журнала Scientific American (сентябрь 2018 г.), а затем предлагает новое расширение, которое связывает части воедино. Обсуждая эту тему, важно поставить перед ней четкие рамки. Любой анализ того, «что отличает нас от других», должен защищать от чрезмерного «антропоцентризма», который заявляет, что люди находятся на много дальше (и на много выше) всех остальных животных. Такое представление, очевидно, находится в центре христианского повествования, которое господствовало в большинстве западных цивилизаций последние 2000 лет. За последние 100 лет произошел откат к видоцентризму, и некоторые утверждали, что люди просто доминируют, но не являются чем-то исключительным. Этот контраргумент также явно имеет пределы. Это просто эмпирический факт, что люди живут иначе, чем другие животные.
В своей книге « Удивительное обучающееся животное » Артур Стаатс указывает на это различие в терминах «поведенческих репертуаров», которые относятся к моделям деятельности и инвестиций.
Подумайте здесь о еде, сне, защите территорий, играх, сотрудничестве, поиске партнеров, избегании хищников, создании гнезд и так далее. Стаатс утверждает, что, имея около 20 категорий, мы можем классифицировать подавляющее большинство видов поведения животных. То есть для всех животных, кроме человека. Сложность и дифференциация человеческого поведения качественно отличаются (начиная с чтения этого блога, подумайте обо всех различных видах деятельности, которые вы совершали сегодня, например, водили машину, стирали, отвозили детей в детский сад, болтали о политике и т. д.) . Короче говоря, чтобы правильно решить этот вопрос, нам нужно четко понимать как то, чем мы похожи на других животных в целом (и приматов и человекообразных обезьян в частности), так и то, чем мы отличаемся.
Часть I этого блога описывает несколько ключевых моментов, позволяющих думать о людях по сравнению с другими животными в журнале Scientific American. Было предложено несколько интригующих и убедительных тем, но они не были связаны друг с другом таким образом, чтобы дать четкую картину всего гобелена.
Часть II утверждает, что Гипотеза Обоснования в сочетании с Системой Древа Знаний собирает воедино кусочки головоломки и предлагает ясное и последовательное видение того, чем мы похожи на других животных, и что отличает нас от них. Поступая таким образом, мы, наконец, можем иметь ясное и оправданное повествование о том, что мы являемся продолжением других животных и в то же время отличаемся от них.
Древо познания
Источник: Gregg Henriques
Часть I: Раскладывание кусочков головоломки
Чтобы получить полную картину нашей природы, психолог развития Нэнси Линк утверждает, что нам необходимо отслеживать эволюцию умственных способностей человека через наше филогенетическое и наше онтогенетическое прошлое. То есть нам нужно понять, как думают, чувствуют и действуют как животные в нашей эволюционной линии, так и дети, а также выявить и проследить, как они меняются с течением времени.
Отправной точкой для понимания животных и их разума является Теория поведенческих инвестиций (BIT), формулировка, объединяющая когнитивную неврологию, этологию, эволюционную психологию и теорию поведенческого обучения.
50-минутное видео о «мощности мозга» животных, которое близко соответствует видению, обеспечиваемому BIT, см. здесь.
Люди — это особый вид животных, человекообразная обезьяна. Как у позвоночных, у нас, людей, есть «перцептивно-мотивационно-эмоциональная» система, которая служит системой управления поведением. Как у млекопитающих, у нас есть развитая кора, которая позволяет «высокое, образное мышление». Это способность симулировать события в уме и делать выбор на основе этих симуляций. Например, изображения мозга крысы в точке выбора в лабиринте демонстрируют, что она моделирует два варианта (на основе прошлого опыта), а затем выбирает в соответствии с ожидаемым вознаграждением/вложением усилий. Как мы увидим, развитые способности к ментальному манипулированию окружающей средой — одна из важных частей головоломки, которая, вероятно, способствует нашей самобытности.
Будучи приматами, мы очень социальные млекопитающие. Социальные животные живут богатой жизнью, и в книге Beyond Words: What Animals Think and Feel, Карл Сафина предложил замечательный сборник, основанный на натуралистических наблюдениях за слонами, косатками и волками.
Социальные млекопитающие имеют ярко выраженный темперамент, следят за тем, кто их друзья и враги, каков их статус и что они могут и чего не могут делать в социальной группе. 5-минутный ролик о макаках в упомянутом ранее видео Brain Power, которое начинается на 35-й минуте, является прекрасным примером сложного анализа социальных сетей, который макаки используют, когда они ориентируются в динамике секса, власти, сотрудничества и конкуренции. Еще один замечательный пример — знаменитое ныне видео «огурец-виноград» Франса де Ваала. Он предлагает наглядный пример того, как обезьяны обладают интуитивным чувством справедливости. Дифференциальное обращение (обезьяна получает огурец, а не виноград за одно и то же задание) активирует фрустрацию и гнев, как и у человека.
Имея эту предысторию, мы можем обратиться к специальному выпуску журнала Scientific American (SA), озаглавленному « Люди: почему мы отличаемся от любых других видов в Плане и др.» изучается ведущими специалистами.
Структура и анатомия мозга
Шервуд и Шумейкер отмечают, что одной из самых поразительных особенностей человеческого мозга является его размер, особенно размер коры. (Некоторые утверждают, что рост особенно заметен в префронтальной коре, но это оспаривается; интересно, что теперь внимание обращено на мозжечок). Кора — это часть мозга, которая способствует ментальному моделированию. Ментальное моделирование — это когда вы перемещаете объекты и ситуации в уме. «Нижний мозг» имеет перцептивно-эмоционально-процедурные части, которые направляют действия в контексте. Например, увидеть хищника и замереть или убежать. Кора головного мозга участвует в интеграции и расширении информации для управления более сложными паттернами действий. Задняя часть состоит из трех долей (затылочная/зрение, височная/слуховая и теменная часть тела/пространственное положение), которые интегрируют перцептивную информацию и облегчают манипулирование изображениями, тогда как лобная часть регулирует импульсы и планирует последовательности на основе последствий.
Человеческий мозг резко вырос в этих областях по сравнению с другими человекообразными обезьянами.
Общее обучение и познание
Учитывая, что кора головного мозга участвует в моделировании/манипулировании сценариями, естественно, что люди должны обладать выдающимися способностями к представлению мира и манипулированию им в своем сознании. Действительно, одна из ключевых способностей, отличающих людей в когнитивном отношении, — это способность думать о репрезентациях, способность, которую некоторые называют «метарепрезентацией», например Дэн Спербер. В выпуске SA Суддендорф описывает аналогичную способность, которую он называет «построением вложенных сценариев» и описывает как «нашу способность представлять альтернативные ситуации, размышлять над ними и встраивать их в более масштабные повествования о связанных событиях». Короче говоря, люди обладают способностями к перцептивному мышлению и умственному моделированию, которое объединяет элементы в единое целое и обеспечивает гораздо большую гибкость и расширение, особенно в отношении времени (т.
е. мысленное путешествие во времени).
Социальное познание и стремление к взаимодействию
Суддендорф утверждает, что построение вложенных сценариев в сочетании с социальным стремлением к общению и обмену, так что сочетание этих двух факторов привело к человеческим различиям. Кевин Леланд подчеркивает аналогичный момент в своей гипотезе «культурного драйва». Это идея о том, что люди являются отличными новаторами, любящими учителями, одаренными копировщиками и умеют передавать информацию с высокой точностью. В сочетании эти когнитивные и социальные интерактивные элементы потенциально создают ускоряющую петлю обратной связи.
Человеческий язык
Каким образом люди способны передавать информацию с гораздо большей точностью, чем другие животные? Один очевидный ответ — язык. Из всех вещей, которые делают нас разными, разговоры, возможно, являются наиболее заметными. Как сказано в недавней статье об эволюции человеческой речи и голосовых связок, «язык — это механизм, с помощью которого передается совокупное знание человеческих культур, и до самого недавнего времени речь была единственным средством языка.
Люди сохранили странный речевой тракт, который повышает устойчивость речи. Мы могли бы сказать, что мы есть, потому что мы можем говорить». В выпуске SA Кеннелли рассматривает тот факт, что выявление эволюции языка и определение его уникальности оказалось более сложным и противоречивым, чем можно было ожидать. Она утверждает, что язык возникает не посредством «переключателя» или одной способности, а из комбинированного набора способностей. Эти способности включают стремление и способность делиться информацией и передавать информацию из поколения в поколение. С этой точки зрения, не человеческий язык породил человеческую культуру, а двигатель культуры (то есть социальная вовлеченность и взаимодействие) породил язык. В связи с этим возникает вопрос о том, что понимается под культурой.
От животного к человеческой культуре
Леланд определяет «культуру» как совокупность «образцов поведения, разделяемых членами сообщества, которые полагаются на информацию, передаваемую в обществе». Используя это широкое определение, другие животные явно обладают культурой. Известны случаи, когда обезьяны учились мыть картошку, а вороны учились колоть орехи, прежде чем передать эти навыки другим. Но, отмечает Леланд, в том, как люди передают информацию, явно есть пробел по сравнению с другими человекообразными обезьянами. Язык и развитые когнитивные способности (социальные и несоциальные) служили усложняющей обратной связью, которая направляла культурную эволюцию человека в качественно иную область. В своей знаковой книге Происхождение современного разума , Мерлин Дональд выступает за трехэтапный взгляд на человеческую культуру. Во-первых, существовала «миметическая культура», в которой люди могли символизировать с помощью жестов. Затем из приобретения речи и способности сплетать нарративы возникла «мифическая культура». Наконец, существовала культура, поддерживаемая технологиями, которая предполагает постоянное увеличение возможностей для общения и хранения во внешней памяти (например, для письма).
Технологии (и как они нас меняют)
Хотя в настоящее время хорошо задокументировано, что некоторые другие животные используют инструменты, сохраняется качественное различие в сложности и разнообразии человеческих технологий. Действительно, он буквально меняет весь мир. Дартнелл, Мэйо и Твомбли специально исследуют тонкости двигателя внутреннего сгорания и то, как он раскрывает нашу коллективную гениальность. В гораздо более раннюю эпоху, как обсуждает Дэвид Кристиан в Origin Story , сельское хозяйство изменило наше отношение к окружающей среде, а это, в свою очередь, изменило нас. Влияние современных технологий на саму суть нашего бытия было подробно исследовано Маршаллом Маклюэном. Во многом нас определяют печать, электричество, радио, телевидение, а теперь и цифровая эпоха. Как отмечает Домингос, кажется очевидным, что наши будущие жизни будут в огромной степени определяться нашими отношениями с искусственным интеллектом и взаимодействием с ним.
Вопрос сознания
Когда кто-то размышляет о том, что значит быть человеком, в самом сердце нашего понимания существования возникают вопросы. Это подводит нас к природе сознания, которую Сьюзен Блэкмор исследует в выпуске SA. Она отмечает, что хотя наша субъективность очевидна на одном уровне, ее трудно изучать объективно. Возможно, еще более сложным является объяснение того, как нейрофизиология мозга порождает чувственный опыт бытия. Философы и ученые все еще бьются над тем, как сформулировать этот вопрос и сделать это так, чтобы это соответствовало эмпирическим исследованиям и было полезным для них. Она подчеркивает, что одна из наиболее популярных концепций состоит в том, что театр сознания функционирует как глобальное рабочее пространство, инициированное ученым-когнитивистом Берни Баарсом (см. здесь). Другая точка зрения рассматривает сознание как интегрированную информацию. Интересно, что эти две модели дают разные ответы на вопрос о сознании животных. Модель рабочего пространства утверждает, что только высшие позвоночные животные обладают сознанием, тогда как интегративная информационная модель предлагает гораздо больше общего континуума, который может распространяться даже на клетки без нервной системы.
Затем Блэкмор обсуждает философских «иллюзионистов», утверждающих, что субъективность и самоощущение являются побочным продуктом работы мозга и функцией сосредоточенного внимания. Дэниел Деннет разработал теорию «множественных набросков», чтобы объяснить этот процесс. С этой точки зрения мысли и восприятия «постоянно обрабатываются, и ни одно из них не является ни сознательным, ни бессознательным, пока система не будет исследована и не получит ответ. Только тогда мы говорим, что мысль или действие были сознательными; таким образом, сознание — это атрибуция, которую мы делаем постфактум». Блэкмор причисляет себя к иллюзионистам, особенно когда речь идет о самосознании, и завершает свою статью утверждением, что «мы, люди, уникальны, потому что только мы достаточно умны, чтобы обмануться, веря, что существует сознательное «я». ”
Мораль, создание смысла и концепция личности
Как отмечает Блэкмор, центральным вопросом сознания является вопрос страдания. Если другие животные находятся в сознании, то они могут страдать, и это имеет важные моральные последствия (см. Sam Harris, The Moral Landscape ). Это подводит нас к другому аспекту человеческой уникальности — морали. Томаселло считает эволюцию человеческого сотрудничества и взаимозависимости центральным элементом нашего «бытия». Он предполагает, что чувство «мы» пронизывало нашу социальную организацию как кооперативных охотников-собирателей. В сочетании с появлением языка возникли культурные нормы, которые регулируют поведение как явно, так и внутренне. Он утверждает, что «современные люди думали о культурных нормах как о законных средствах, с помощью которых они могли регулировать себя и свои импульсы и сигнализировать о чувстве групповой идентичности. Если человек действительно отклонялся от социальных норм группы, было важно оправдать отказ от сотрудничества перед другими с точки зрения общих ценностей группы («Я пренебрегал своими обязанностями, потому что мне нужно было спасти ребенка в беде»). Таким образом, современные люди усвоили не только моральные действия, но и моральные оправдания и создали основанную на разуме моральную идентичность внутри сообщества… Непосредственной заботой любого человека было не только то, что «они» думают обо мне, но скорее то, что «мы, включая «я», думай обо мне».
В этом свете «Я» становится не столько иллюзией, сколько важным психосоциальным интерпретатором и регулятором поведения. Он ориентируется в явном интерсубъективном мире, созданном людьми, когда они болтают между собой и пытаются осмыслить само свое «бытие». Питер Оссорио предлагает важный, но часто упускаемый из виду анализ, который уместен здесь. Он утверждает, что определяющими концептуальными характеристиками «человека» является сущность, которая может сознательно размышлять и оправдывать свои действия на социальной сцене и нести за них ответственность перед другими. Анализ отделяет понятие человека от человека.
В научной фантастике, например, мы ясно видим идею о том, что человек не обязательно должен быть человеком. Джабба Хижина, известное червеобразное существо, захватившее принцессу Лею в «Звездных войнах», в этом смысле был личностью, но явно не человеком. Конечно, таков и Бог, по крайней мере, в том виде, в каком его представляют теистические религии. В своей замечательной книге « Бог: история человечества » Реза Аслан исследует эволюцию религиозных верований и, в частности, видение Бога, появившееся со времен земледелия. Его вывод состоит в том, что Бог отражает врожденную человеческую тенденцию проецировать смысл на вселенную и особенно человеческие способности на высшие силы, которые ею управляют. Аслан пишет: «Осознаем мы это или нет, и независимо от того, верующие мы или нет, подавляющее большинство из нас думает о Боге как о божественной версии самих себя». Как однажды заметил Монтескье: «Если бы у треугольников был Бог, они дали бы ему три стороны».
Рассматривая эти «элементы головоломки» и представляя их разложенными перед нами на большом столе, возникает вопрос, можем ли мы использовать наши умственные манипуляции и способности к социальному обмену, чтобы увидеть, есть ли способ подогнать гобелен нитей вместе, чтобы увидеть всю картину? Есть ли способ сузить этот нарратив, собрав воедино историю, которая: (а) помещает людей как приматов, (б) принимает во внимание появляющиеся продвинутые способности к абстрактному мышлению наряду с (в) социальным обменом, обучением и сотрудничеством, которые (d) указывает на эволюцию человеческого языка, которая переполняет сущность (e) человеческой культуры таким образом, что объясняет (f) человеческое самосознание, (g) мораль, (h) социальные нормы и (i) концепции личности, в то же время согласуясь с замечательным появлением (j) технологий и фактами о том, как (k) ускорение человеческого общества меняет нас, когда мы заглядываем в будущее?
Мы считаем, что да. Однако в приведенной выше формулировке отсутствует часть, которая помогает связать эти многочисленные части воедино. Без него мы остаемся с разнообразным набором связанных потоков, но не с полной картиной. Эта интегративная особенность известна как гипотеза обоснования.
Часть II: Связывание кусочков вместе с гипотезой обоснования
Система Древа Знаний — это новый способ представить вселенную и наше место в ней. В частности, он изображает вселенную как разворачивающуюся волну поведения, которая существует в четырех различных измерениях поведенческой сложности: Материя, Жизнь, Разум и Культура. Эти измерения соответствуют поведению неодушевленных предметов, организмов, животных и людей. Появление каждого измерения связано с петлей обратной связи, создающей сложность. Цикл обратной связи, создающий сложность от разума к культуре, который привел к тому, что приматы стали людьми, называется гипотезой обоснования. Это недостающая часть головоломки, которая связывает все вместе.
Во многих статьях в выпуске SA подчеркивалась идея о том, что должна была существовать петля обратной связи, создающая сложность, которая подталкивала человеческую эволюцию в другом направлении. Суддендорф прямо утверждает, что когнитивные способности вложенного моделирования в сочетании с потребностью в соединении создали петлю обратной связи, которая привела к ключевым чертам, которые отличают современных людей (которые он перечисляет как культура, мораль, язык, абстрактные объяснения, мысленное путешествие во времени и чтение мыслей).
Чтобы прояснить, что представляет собой точка соединения Разума и Культуры в Системе Знаний, мы начнем с вершины конуса Разума, где существуют наши неязыковые предки (например, Australopithecus afarensis), как и современные обезьяны. Первое крупное и очевидное технологическое новшество произошло более 3 миллионов лет назад, когда на сцене впервые появились каменные орудия труда. Миллион лет прошел без особой активности. Использование инструментов расширилось на 1,8 миллиона лет назад, но все еще не было значительным. Затем данные указывают на еще одно крупное нововведение, контролируемое использование огня Homo Erectus около 600 000 лет назад.
С точки зрения «элемента головоломки» SA, вероятно, задействованы четыре ключевых элемента, которые создают основу для усложняющей петли обратной связи, которая вот-вот взорвется на сцене: (1) мозг увеличивается; (2) расширяются несоциальные когнитивные способности; (3) повышается уровень социальной вовлеченности и координации; и (4) такие технологии, как каменные орудия труда, а затем огонь, начинают оказывать большое влияние. Но у нас нет еще ни полного языка, ни полного самосознания, ни какого-либо типа вполне развитой человеческой Культуры (отмечено здесь с большой буквы). Наилучшие современные данные свидетельствуют о том, что гоминиды, отличные от Homo sapiens, обладали протолингвистическими способностями. Оценки эволюции языка варьируются от 500 000 до 70 000 лет назад, причем большинство указывает примерно на 100 000 лет назад.
Помимо появления языка, еще одной важной особенностью эволюционного ландшафта является то, как все начинает резко меняться, о чем свидетельствуют культурные артефакты, обнаруженные в археологических записях. От наскальных рисунков до рыбных плотин и захоронений с орнаментом мы видим взрыв перемен. Этот сдвиг начался, возможно, 75 000 лет назад, а 30 000 лет назад явно был в самом разгаре. Такой значительный и драматический сдвиг часто называют «Большим взрывом человеческого разума» или рассветом современного человечества и мифической культуры. Это ускорение между 100 и 50 тысячами лет назад представляет собой наилучшие временные рамки для точки соединения «Разум-Культура».
Вот основная история, согласно структуре, предоставленной Гипотезой Обоснования. Сочетание увеличенной коры головного мозга, увеличения употребления в пищу приготовленного мяса, повышенной социальной сложности и протоязыка привело к появлению полной языковой системы, вероятно, около 100 000 лет назад. Полный язык отличается от праязыка тем, что последний использует разрозненные существительные и глаголы, которые смешиваются с жестами, чтобы передать значение конкретных событий здесь и сейчас. Как мы увидим, полный язык меняет правила игры.
Почему люди развивают символический язык? Главный аргумент предполагает, что сочетание социальности и повышенных умственных способностей в сочетании с изменениями голосовых связок подготовило почву. С точки зрения когнитивных способностей, вероятный элемент здесь связан с увеличенной рабочей памятью, которая позволяет использовать более сложные и расширенные формы умственных манипуляций. Затем это сочетается с «способностью к символической маркировке», которая относится к уникальной человеческой способности «отмечать» представление, хранящееся в уме, с помощью символа.
Если мы объединим ментальные манипуляции с символическими тегами, то получим базовую «форму» человеческого языка. Мы можем распознать теги объектов и полей, которые они занимают, как «существительные». Мы можем распознать изменения с течением времени как «глаголы». И мы можем распознать различия между сущностями как «прилагательные». Это фундаментальные составляющие практически всех языковых систем. Могут быть некоторые экзотические исключения, но обычно существительные, глаголы и прилагательные являются основополагающими концептуальными элементами языка. Когда такие символы расположены в синтаксисе, рождается открытая система представления.
Именно здесь вступает в действие основная идея Гипотезы Обоснования (ГГ), которая обеспечивает основу для понимания эволюции человеческого самосознания, людей как личностей, людей как создателей аргументов и уникальных аспектов человеческой Культуры.
Как информационная система, язык обеспечивает гораздо более прямую связь с субъективным взглядом человека на мир. Подумайте, насколько легче понять мировоззрение вашего супруга, чем вашей собаки. Язык соединяет человеческие умы и создает магистраль интерсубъективности. Это отлично подходит для координации и создания общего понимания.
Тем не менее, это связано с серьезной проблемой. Теперь мы способны нести ответственность не только за наши действия, но и за наши мысли, чувства и намерения. В формулировке JH это проблема (социального) оправдания, представляющая совершенно новое положение дел в животном мире. Кроме того, оказывается, что это ключевое недостающее звено, которое приводит к фундаментально «более четкой и четкой» картине целого, чем любая другая модель.
Во-первых, JH определяет конкретную новую адаптивную проблему, с которой столкнулись наши предки. Другие направления исследуют некоторые особенности, которые известны о людях (когнитивные способности, больший мозг, язык и т. д.), а затем создают рассказы о том, как то или иное имело значение. JH меняет правила игры, поскольку определяет новую центральную адаптивную проблему, которая дает очень четкие прогнозы относительно: (а) человеческого мышления; (б) человеческое сознание; в) человеческая культура; и (d) характер личности. Полный язык приводил к вопросам о собственной субъективности, что заставляло развивать способность создавать и анализировать оправдания «почему человек делает то, что он делает» и «почему мир такой, какой он есть».
Мы — оправдывающее животное, или Homo justificationem . Мы строим личные и социальные системы оправдания. Это совершенно новое измерение социальной жизни и социальной организации. Это становится связующим звеном, которое координирует социальные правила и обеспечивает понимание наших систем убеждений и ценностей. Что примечательно в этой идее, так это то, как она связывает все вместе. Он проясняет строительные блоки (большие мозги, социальные мотивы и координация, умственные способности), которые готовят почву для появления языка, который, в свою очередь, готовит почву для совершенно нового измерения существования, систем оправдания. Когда мы, как психолог и социолог, соответственно смотрим на человеческое существование через призму оправдания, мы можем увидеть человеческую психологию и человеческую культуру в гораздо более ясном свете.
Рассмотрим природу человеческого сознания. Как клинический психолог Энрикес особенно интересуется динамикой и областями сознания и тем, как они связаны со страданием. JH позволяет совершенно по-новому понять человеческое сознание. Язык создал мир явной интерсубъективности, посредством чего другие имеют потенциальный доступ к субъективному сознанию человека. Таким образом, это означает, что мы можем «видеть» наше сознание и сообщать о том, что мы видим. А это значит, что мы можем разделить человеческое сознание на субъективную, эмпирическую театральную часть, частную самоотчетность, и публичную, интерсубъективную часть, связанную посредством разговора. Из JH напрямую следует, что эти домены должны работать на основе разных ограничений и между ними должна быть фильтрация. На самом деле, мы можем взглянуть на современные исследования человеческого сознания и ясно увидеть, что JH ассимилирует и интегрирует данные и теорию из когнитивной науки (например, теорию глобального рабочего пространства, когнитивные процессы Системы 1 и 2, исследования человеческого мышления, рассмотренные в книге 9).0003 Загадка разума ), современная психодинамическая теория (фильтр Фрейда и первичные и вторичные процессы, когнитивный диссонанс и защитные механизмы), а также социальная психология и микросоциология, среди прочего, которые исследуют такие вещи, как управление впечатлениями.
Но JH имеет смысл не только на человеческом психологическом уровне. Задумайтесь на мгновение о человеческих культурах. Что лежит в основе человеческих культур? Общие системы убеждений и ценностей, которые узаконивают аспекты мира, обеспечивают нормы и моральные силы, определяют роли и действия и структурируют нашу личную идентичность. Что это, как не масштабные системы оправдания? И что такое «человек», как не сущность, которая может вступать в социальный дискурс, «социализироваться» до того, что оправдано, а затем нести ответственность (сама по себе и социальное поле) за эти действия? С точки зрения социолога Михальски утверждает, что JH обеспечивает четкую основу для того, что Лесли Уайт назвал «культурологией»: наукой о человеческой культуре.
Таким образом, между 100 и 50 тысячами лет назад начался процесс, который породил совершенно новое измерение сложности, т. е. измерение Культуры, в котором мы, люди, теперь ориентируемся как личности. Наша личностная Я-концепция является оправдывающим регулятором наших действий. А поскольку системы обоснования развивались и могут передаваться с высокой точностью по сравнению с другими аспектами человеческого общения, они накапливались. В отличие от других моделей, которые берут то, что мы видим здесь и сейчас, а затем пытаются сконструировать прошлое, JH помещает ключевую часть головоломки на место, а затем определяет, как люди должны рассуждать, какова должна быть динамика самосознания и что должны принять форму общих систем убеждений. То есть JH не о прошлом. Это про здесь и сейчас. Он определяет, кто мы, что мы делаем, почему мы делаем то, что делаем. Действительно, JH обеспечивает связующий компонент не только для понимания появления личности, но и социального поведения в целом (например, сотрудничества, альтруизма, насилия и т. д.) и, в конечном итоге, создания крупномасштабных групп и институтов.
В заключение мы хотим отметить, что JH не завершает историю космической или даже человеческой эволюции. Во-первых, мы живем в открытых динамических системах, которым постоянно требуются затраты энергии для преодоления второго закона термодинамики, или «энтропии». Это означает, что взаимодействие людей в их окружении, в их историческом местоположении и с доступными технологиями всегда подвержено экологическому давлению и давлению на выживание, которое существовало с незапамятных времен. Даже наше представление о том, что такое человек, динамично и развивается как естественный побочный продукт нашего самопонимания, культурных нарративов и «историй формирования», которые мы разделяем, и левиафана технологий, которые постоянно помогают формировать и перекраивать наш опыт. как высокоразвитые человекообразные обезьяны, которых мы в настоящее время называем «Homo sapiens». Но, как обсуждает Харари в Homo Deus , который может коренным образом измениться в недалеком будущем. Чтобы направить этот процесс изменений в адаптивное русло, крайне важно, чтобы общее понимание нашей природы возникло раньше, чем позже.
Чтобы быть полностью человеком, мы также должны быть полностью воплощенным животным.
Когда я посетил свою бабушку у гробовщиков за час или около того до ее похорон, я был поражен тем, насколько отличается смерть от сна. Спящая особь мерцает дробными движениями. Мертвецы словно отдыхают в паузе анимации, поэтому все равно выглядят меньше, чем в жизни. Почти невозможно не чувствовать, что чего-то очень похожего на душу больше нет. Однако моя бабушка тоже умерла от болезни Альцгеймера. Даже в жизни что-то в ней начало покидать ее. И мне стало интересно, когда ее воспоминания исчезли, стала ли она немного меньше собой, немного меньше человеком?
Эти стадии конца жизни будоражат наше воображение. Они сталкивают нас с некоторыми тревожными идеями. Нам не нравится сталкиваться с возможностью того, что необратимые биологические процессы в наших телах могут погасить ошеломляющий свет нашего индивидуального опыта. Мы предпочитаем вообще отказываться от своих тел и отталкивать темные щупальца живого мира, которого боимся. Беда для нас в том, что эта история — что мы на самом деле не наши тела, а какая-то особенная, отдельная «вещь» — запутала реальность. Проблемы проистекают из представления о том, что мы разделены на высшую человеческую половину и низшее, смертное тело животного. Короче говоря, мы пришли к выводу, что наши тела и их чувства — это низший вид существования. Но что, если мы ошибаемся? Что, если все наши части, включая наш разум, глубоко биологические, а наш физический опыт гораздо более значим и богаче, чем мы готовы принять?
Насколько нам известно, ранние анимистические общества охотников-собирателей повсюду видели дух. Вся жизнь обладала особой, нефизической сущностью. В европейской классической мысли многие также считали, что у каждого живого существа есть душа. Но души были оценены. Считалось, что у людей есть высшая душа в иерархии. Ко времени таких богословов, как итальянский монах-доминиканец и философ Фома Аквинский, в 13 веке, этот одухотворенный взгляд на жизнь отступил, оставив людей единственным существом, все еще обладающим бессмертием. Как существа с уникальной душой, мы были больше, чем просто животные. Наша жизнь была направлена на путь спасения. Жизнь теперь превратилась в великую цепь бытия, над нами были только ангелы и Бог.
Но с окончанием Средневековья в 16 веке начала распространяться новая, явно рациональная форма исключительности. Истоки этого сдвига лежат в мышлении Рене Декарта, который подарил миру новую версию дуализма. Декарт утверждал, что мысль настолько отличается от физической, машиноподобной субстанции тела, что мы должны рассматривать людей как состоящих из двух частей: мыслящего разума и бездумного физического тела. Это была религия, переосмысленная через призму рациональности. Разделение между людьми и остальной природой больше не было душой — или, по крайней мере, не только душа, а скорее наши интеллектуальные способности: наш разум, наши моральные чувства, наши способности к абстракции. Он, конечно, предполагал, что другие животные не мыслят.
Просветители, такие как Джон Локк и Иммануил Кант в 17-м и 18-м веках, развили это дальше. По их мнению, именно плоды нашего интеллекта сделали нас по-настоящему людьми. Благодаря умственным способностям люди живут более осмысленно, чем другие существа. Другими словами, у нас, людей, есть одухотворенное ум . Высказывалось даже предположение, что мы — это наши мысли, и что эти призрачные психические аспекты человека более важны и даже, дерзко, отделимы от бедной биологии, которую мы разделяем с другими животными.
Во многих отношениях дарвинизм представлял угрозу этому усиливающемуся видению человека и нашего места в природе. Чарльз Дарвин разрушил идею четкого разделения между людьми и другими формами жизни, а также усложнил возможности дуализма разума и тела. Если люди произошли от более ранних предков-приматов, то и наш разум должен был возникнуть в результате обычных эволюционных процессов, уходящих глубоко в природу. Сегодня легко забыть, насколько сокрушительным был дарвинизм для целого поколения. Сам Дарвин написал своему другу, американскому ботанику Асе Грею, чтобы выразить свой острый страх перед тем, что люди станут неотъемлемой частью кажущегося аморальным мира природы, в котором «слишком много страданий». Возможно, нам не следует удивляться, обнаружив удвоение усилий по утверждению новых форм человеческого искупления спустя годы после публикации О происхождении видов (1859 г.).
Одна из таких попыток пришла в форме «человеческой революции» — идеи о том, что в недавней эволюции Homo sapiens произошел некий когнитивный скачок, который навсегда отделил нас от других видов. Другой был связан с переработкой гуманизма Просвещения в 20-м веке, который стремился найти научные доказательства человеческого исключения и утверждать, что только они в конечном итоге имеют значение. Современный гуманизм обещал быть о «полной реализации человеческой личности» в поступательном марше, «чтобы продвигаться дальше в космос и, возможно, заселять другие планеты». Историю глобальной философии о людях и других животных можно было бы озорно резюмировать как долгое исследование ментальных предубеждений.
Наличие человеческого разума стало моральной разделительной чертой
Сегодня наше мышление изменилось вместе с научными данными, включая генетические открытия прошлого века. Теперь мы знаем, что мы животные, связанные со всей другой жизнью на нашей планете. Мы также многое узнали о познании, в том числе о нелегком разделении между инстинктом и намерением и о вкладе всего тела в мысли и действия. Таким образом, мы можем ожидать, что отношение изменится. Но это не так. Мы по-прежнему живем с верой в то, что люди в каком-то существенном смысле на самом деле не животные. Мы все еще цепляемся за возможность того, что есть что-то внебиологическое, что избавляет нас от тревожного состояния организма, пойманного в ловушку плоти и смерти. По словам философа Дерека Парфита, «тело ниже шеи не является неотъемлемой частью нас». . Мы думать наш мир в существование. И это иногда правда. Проблемы возникают, когда мы думаем, что наши мысли являются нашим существом.
Эти идеи имеют реальные последствия. Наличие человеческого разума стало моральной разделительной линией. В наших судах мы определяем, что мы можем и что не можем делать другим разумным существам, исходя из отсутствия разума с такими же чертами, как у нас. Те вещи, которые выглядят слишком тревожно сосредоточенными на теле, такие как побуждения или действия, независимо от их результатов или роли в процветании, считаются более низкими по моральной шкале. Между тем мнение о том, что физические, животные свойства (многие из которых мы разделяем с другими видами) не имеют большого значения, привело нас к абсурдной идее, что мы можем жить без нашего тела. Поэтому мы стремимся к биологическому совершенствованию в поисках истинной сущности нашей человечности. Некоторые крупнейшие биотехнологические компании мира разрабатывают не только искусственные формы интеллекта, но и интерфейсы «мозг-машина» в надежде, что однажды мы сможем достичь сверхразума или даже ментального бессмертия, загрузив свой разум в синтетическую форму. Отсюда следует, что наши тела, наша плоть и наши чувства — от смеха с друзьями до прослушивания музыки и объятий с детьми — могут рассматриваться как угроза этой парадигме.
Почему это отрицание животных так укоренилось в человеческой психике, в разных культурах и на протяжении тысячелетий? Ортодоксальная (хотя и спекулятивная) теория эволюционной биологии, предложенная такими фигурами, как американский зоолог Ричард Александер в 1970-х годах, состоит в том, что наш субъективный образный разум берет свое начало в наборе приспособлений для социального познания. Как приматы, жившие группами, наши предки нуждались друг в друге, чтобы выжить; тем не менее их социальная среда также была конкурентной, что делало потребность достаточно неоднородной, чтобы усилить познание, которое дает нам наше ощущение «я». Добавьте к этому необходимость проникнуть в суть наших собственных мотивов и мотивов других, а также включить богатую, многоуровневую память опыта, и мы остаемся с ошеломляющим вниманием к внутренним состояниям и внешним раздражителям — точный вкус которых сознание исследователи бесконечно спорят о. Эти многочисленные биологические пути к вниманию даруют нам нашу самость.
К несчастью для нас, эта самоуверенность оставила нас со странным ощущением, что то, чем мы на самом деле являемся, является своего рода плавающим умом, а наша идентичность — своего рода мышлением или, скорее, мышлением о мышлении , а не целым чувствующая, чувствующая, иногда инстинктивная колония клеток, которая составляет всю единицу нашего животного существа. Наша самость порождает ощущение, что мы вещь, запертая внутри тела. И мы можем предположить, что из этого вытекает несколько вещей. У нас повышенное осознание угроз, с которыми мы сталкиваемся как животные, не в последнюю очередь осознание того, что однажды мы умрем. Как выразился У. Б. Йейтс в своей поэме «Плывя в Византию» (1928), мы «прикованы к умирающему животному». И, поскольку мы чувствуем себя чем-то большим, чем наши тела, мы уверены, что можем избежать пугающих ограничений нашей плоти. Другими словами, наше ощущение ментальной своеобразности становится нашей надеждой на спасение.
Но у людей есть не только самость, но и понимание других личностей. Вынося здравые суждения о внутреннем состоянии других людей и общаясь так, как мы это делаем, мы получаем доступ к необычайной сети обмена информацией. Когда патоген SARS-CoV-2 поразил наше общество, вызвав хаос и горе, у нас, тем не менее, были системы связи, инфраструктура здравоохранения и методы понимания вируса, которые были бы невозможны без биологических механизмов, побуждающих нас работать вместе для общей выгоды. Одним из связующих элементов нашего сотрудничества является наша способность анализировать мысли, опыт и намерения друг друга и выносить суждения.
Идеи, которые нас объединяют, имеют физические последствия
Есть еще доказательства адаптивного характера сотрудничества в том, что мы стали называть «социальной буферизацией». Это способ, которым измеримый стресс может быть уменьшен благодаря близости к члену нашего сообщества. Близость и хорошие отношения влияют на наше самочувствие, модулируя выброс гормонов стресса, таких как кортизол, которые могут подавлять нашу иммунную систему. Объятие, держание партнера за руку в трудной ситуации, доступ к нашей группе во время стресса — все это оказывает ощутимое влияние на наше здоровье и улучшает нашу способность справляться с ударами жизни. Эти преимущества накапливаются на протяжении всей жизни и были обнаружены в других местах среди животных, живущих группами, особенно у млекопитающих.
Но для такого животного, как мы, все немного сложнее. Мы используем идеи, чтобы вызывать буферные реакции, созданные нашими отношениями. Там, где другие социальные животные получают поддержку за счет физической близости к родственнику или члену группы, люди получают ее и за счет психологической близости. Другими словами, идеи, которые нас объединяют, имеют физические последствия. Эта буферизация активна для любого мировоззрения или идеологии, которые способствуют групповой принадлежности — и это может быть что-то столь же безобидное, как местная футбольная команда.
Но в этой сказке есть небольшой поворот.
Факты показывают, что социальная буферизация часто включает оценку умственных способностей и навыков нашей собственной группы (включая самую многочисленную группу, Homo sapiens ) выше, чем у других. Исследование голландского психолога Карстена де Дреу показало, как некоторые убеждения о превосходстве умственных способностей наших собственных групп влияют на окситоцин, укрепляя наши связи друг с другом и увеличивая нашу приверженность мыслям и чувствам наших соотечественников. В другом месте работа итальянского психолога Йеруна Ваеса продемонстрировала, как страхи и опасности побуждают людей возобновлять свои групповые связи, и это включает в себя восприятие членов группы как более человечных, чем те, кто вне группы (при этом «более человечными» считаются люди с более высоким интеллектом). и более сильные сигналы вторичных эмоций, таких как сочувствие или гордость). Другими словами, мы видим, что умы нашей собственной группы превосходят умы тех, кто снаружи, и когда мы хотим укрепить это, особенно если мы чувствуем угрозу, мы укрепляем нашу веру в превосходство наших собственных суждений. центр принадлежности, и может очернить кого-либо или что-либо, что противоречит этому. Хотя эта «группа» часто является культурой или идеологией, с которой мы идентифицируем себя, для людей эта группа также может быть просто нами.
Любопытно, что недавние исследования показали, что идея о том, что мы на самом деле не животные, и особенно идея о том, что люди являются иерархически более высокими формами жизни, является одной из тех глубоко обнадеживающих идей, которые нам нравятся. Нур Ктейли, исследователь из Северо-Западного университета в Иллинойсе, изучает способы взаимодействия групп людей. Он разработал «меру восхождения человека», которая использует прогрессивную идею о том, что люди поднимаются на вершину биологической иерархии. Он обнаружил, что стресс или присутствие угроз могут побуждать нас отдавать предпочтение человеческой уникальности. Конечно, это порождает любопытный парадокс, если мы рассматриваем животное как угрозу само по себе.
Так какое теперь это имеет значение? Никто не отрицает, что люди исключительны. Концепция уникальности человека становится проблемой только тогда, когда мы отрицаем красоту и необходимость как нашей животной жизни, так и жизни других животных. Независимо от того, говорят ли нам истории нашего происхождения, что мы обладатели духовных свойств, или наши дворы говорят нам, что мы «личности» с достоинством, мы отдаем предпочтение трансцендентному по сравнению с физическим. Корень слова «исключение» — латинское excipe , что означает «вынимать». Мы всегда стремились к спасению, к тому, чтобы нас «избавили» от того, что нам не нравится или чего мы боимся в нашем животном состоянии. Но стремление к побегу становится более серьезным, когда у нас есть мощные технологии для разработки и использования биологии.
В наши дни вкладывают значительные средства в различные технические способы избежать ограничений или опасностей животного происхождения, будь то с помощью репарации ДНК или лечения стволовыми клетками или переноса все большего и большего количества себя в синтетические или машинные формы. Google, Amazon и Neuralink Илона Маска — это лишь три крупные корпорации, работающие в некоторых из этих областей. Все это является частью общей тенденции контролировать и технологизировать все больше и больше нашей животной жизни. Но в поисках способов улучшить себя люди редко осознают, что мы оставляем позади. Когда мы начинаем использовать эти новые силы, нам необходимо сосредоточиться на том, что мы можем потерять. Дело здесь не в том, чтобы утверждать, что мы должен вести себя как животные, но скорее мы являемся животными, и что огромное количество качества нашего опыта заключается в полностью воплощенной животной жизни.
Некоторые из наиболее важных этапов жизни происходят в утробе матери и в первых связях с нашими опекунами в течение недель и месяцев после рождения. И качество этих связей и благополучие наших матерей могут иметь долгосрочные последствия для нас и людей, которыми мы стали. Как пишет израильский психолог Рут Фельдман: «Поздняя привязанность… переназначает основной механизм, установленный связью матери и потомства в ранние «сенситивные периоды». нейронные сети ребенка организованы. Центральная нервная система, устойчивость к стрессу — все это несет на себе отпечатки ранних, глубоко воплощенных лет нашей жизни. Когда родитель и ребенок обнимаются, эффекты ошеломляют, регулируя температуру тела, частоту сердечных сокращений и дыхание. Люди во временном союзе, гомосексуалисты или гетеросексуалы, старые или молодые, консервативные или либеральные, синхронизируются поддающимся измерению образом, от гормональных сдвигов до колебаний гамма- и альфа-ритмов нашего мозга, и эти питательные союзы обслуживают первых близких, связи млекопитающих.
Таким образом, люди далеки от того, чтобы быть исключительно продуктом нашего мозга и самоуправления, они тесно связаны со всем своим физическим существом и окружающей средой. Некоторые разрушительные доказательства этого исходят от детей из детских домов Румынии, которые были брошены без физической или чувственной привязанности из-за жестокости и эксцессов режима лидера страны Николае Чаушеску. Это пренебрежение оставило их с пожизненной борьбой, доходящей до языковых задержек и визуально-пространственных нарушений. Это болезненные напоминания о том, что на нашу способность процветать и самовыражаться глубоко влияет то, как обращаются с нашим телом и ценят его на самых ранних этапах нашего жизненного цикла.
Время, проведенное в сети, вытесняет время, проведенное в физическом контакте с другими людьми и в контакте с физическим миром
И это должно иметь значение для тех, кто ищет способы определить, что важно в человеческой жизни. Для некоторых представителей исследовательского и бизнес-сообщества существует захватывающая возможность того, что вскоре мы сможем использовать новые биотехнологии, такие как ген CRISPR и инструмент редактирования генома, или получить доступ к своего рода эмбриональному «сельскому хозяйству» с помощью передовых репродуктивных инструментов, таких как in vitro. гаметогенез (технология, позволяющая перейти от чего-то вроде клетки кожи к стволовой клетке) и, таким образом, отобрать наиболее устойчивых к болезням или обладающих интеллектом эмбрионов в качестве наших детей. Однако следует отметить, что стремление к этому разрушило бы и индустриализировало бы человеческую жизнь с самого начала. Другими словами, мы не будем рожать наших детей с помощью секса, а забота о них может быть обеспечена инженерным путем, а не любовью и прикосновениями.
В менее драматичных ситуациях мы все чаще переключаем нашу жизнь на наши смартфоны, уделяя мало внимания тому, как все наше тело влияет на то, кем мы становимся и как мы процветаем. Тот факт, что дети лучше учатся с помощью физических движений и жестов, включая овладение языком, игнорируется теми, кто хочет операционализировать онлайн-обучение. Исследовательское сообщество разделилось во мнениях относительно того, как время, проведенное в сети, влияет на наше психическое и физическое благополучие. Исследования из столь же авторитетных источников сообщают, что социальные сети не влияют на психическое здоровье, в то время как другие предоставляют убедительные доказательства того, что это так. Но здесь пригодится немного здравого смысла. Что мы можем сказать наверняка, так это то, что время, проведенное в сети, вытесняет время, проведенное в физическом контакте с другими людьми и в контакте с физическим миром. Только вера в то, что наши животные жизни каким-то образом менее важны, чем наша ментальная жизнь, может позволить нам свести к минимуму то, что может означать это сокращение нашего физического опыта.
И это не говоря уже о том, что наше принижение того, что мы животные, означает для других животных. Мы потратили тысячи лет, доказывая, что являемся моральными повелителями нашего мира. Это выглядит труднее оправдать теперь, когда мы являемся агентами вымирания и загрязнения. Веками мы смягчали эти противоречия. Но уже невозможно игнорировать длинную тень, которую мы отбрасываем. На наших глазах размеры млекопитающих уменьшались, и теперь они являются самыми маленькими с тех пор, как динозавры бродили по Земле. Биомасса млекопитающих нашей планеты сейчас состоит всего лишь из 4% диких видов, около 30% из людей, а остальные — животные, которых мы производим для еды.
Конечно, когда мы исследуем наше животное существо, мы сталкиваемся с неудобной возможностью того, что эти исчезающие животные обладают целым миром опыта, который должен давить на нашу моральную схему гораздо сильнее, чем мы допускали до сих пор. Жизнь на Земле полна разнообразных форм разума и цели. Мы только в начале научных открытий о том, как память и намерения охватывают тела животных от кончика до когтя. В конце концов, нам придется считаться с истинной сложностью других жизней, которые нас окружают. Чем больше мы узнаем о других животных, тем больше мы признаем другие переживания, которые должны иметь значение, если, согласно этой логике, важны наши собственные.
Наши самые большие возможности вполне могут заключаться в объединении наших собственных телесных ресурсов. Когда мы переосмысливаем все, что мы получаем, будучи животными, мы сталкиваемся с некоторыми мощными ресурсами для позитивных изменений. Только подумайте о ошеломляющей красоте связи. Если, когда вы читаете это, рядом с вами находится собака, наклонитесь, посмотрите ей в глаза и погладьте ее. Через гипоталамус внутри вашего тела заработают окситоцин и дофамин — органические химические вещества, связанные с животными, — и, прежде чем вы это узнаете, вы будете чувствовать себя хорошо, даже в темные времена пандемии. Как и ваша собака, которая испытает аналогичную физическую реакцию на связь между вами обоими. Окситоцин вырабатывается в гипоталамусе всех млекопитающих. Другими словами, наши тела вполне могут быть нашим лучшим и наиболее эффективным инструментом в попытке установить новый баланс между людьми и остальным живым миром. Если бы мы могли больше настроить себя на связывающее настроение, нам было бы легче распознать красоту и интеллект, которые мы одержимы разрушением. Признавая, что мы тоже животные, мы создаем возможность подумать о том, как мы могли бы использовать сильные стороны нашего эволюционного наследия способами, от которых мы все выиграем. Если мы сможем построить лучшие отношения с нашей собственной реальностью и, действительно, лучшие отношения с другими животными, мы будем на пути к выздоровлению.
