Тенденция вестернизации отечественного искусства была более характерна: Тенденция вестернизации заимствования западных образцов отечественного искусства была более всего характерна для ______ гг. — ШПИЛЬКИ

Содержание

Вестернизация России — история, проблемы, процессы

Рассмотрим «долгую» историю вестернизации России. Её начальный период, связанный с реформами Петра, выглядит совсем иначе, чем сходные примеры на Востоке. Напротив, та ситуация, которая сложилась в России конца 90-х годов ХХ века, несколько напоминает указанную схему (результат очередной волны вестернизации в России), а самое начало русской вестернизации было иным.

Первые три этапа этого процесса (см. статью об этом феномене) пройдены мгновенно, в течение первых лет царствования Петра (а в Китае этап 2 длился более 30 лет, в период царствования императрицы Цыси из маньчжурской династии).

Собственно петровские реформы начались сразу с 4 пункта. При этом решение оказалось успешным: Россия вошла в число ведущих держав мира, не потерпев меж тем, в отличие от Китая и Японии, серьезных поражений в войнах. Петр первым заложил основы самого типа строительства европейской цивилизации в неевропейской стране, и потом этот тип неизменно повторялся — вплоть до чудаковатых и ненужных заимствований внешних черт культуры, взятой за образец, — как было и в Турции, и в Японии, и в Китае.

Петр провел этот процесс до конца — сделал Россию настоящей европейской страной, не поверхностно европеизированной, а европейской.

Но, по мнению А.Я.Флиера,

«предметом европеизации были преимущественно социально-престижные формы культуры (политической, военной, административной, социально-бытовой, отчасти образовательной и судебной, в особенности художественной) и технологии промышленного (в первую очередь) военного производства»

Отмечено, что игровой, подражательный характер европеизации оказал влияние на русскую культуру, а российское общество было весьма театрализовано во всех своих проявлениях социально-престижной деятельности. Люди постоянно как будто ощущали себя на подмостках театра Истории — эффектно позируя, красиво жестикулируя, тщательно произнося заготовленные монологи для самой «истории».

Весьма показателен в этом плане Санкт-Петербург. По меньшей мере, первые полтора века своей истории Санкт-Петербург создавался как имитация западноевропейского города, имея мало что общего с ним как по социально-пространственной структуре, так и по символике образного строя.

Здесь же знаменателен и факт появления светских наук и искусства, занимающихся исследованием всего мира. В центре их рационального и нерационального внимания оказывается человек в своих ролях гражданина и носителя идеи «общего блага». К этому периоду относится создание и светских профессиональных школ, и введение упрощенного гражданского шрифта, и появление типографий и первой русской газеты «Ведомости», и открытие общедоступного музея и первого театра, которые имели своим истоком и науку, и балаган средних веков с его зрелищностью.

[the_ad id=»12793″]

Российское общество периода начала вестернизации рождается и развивается как гетерогенное на соединении:

Как минимум, 3 исторических и этнографических областей

Нескольких видов хозяйствования
Нескольких образов жизни и ценностных культурных систем

Оно изначально развивается преимущественно как общность политическая, причём даже его религиозная составляющая относится к главному инструментарию именно государственного строительства. Страна строится будто бы исключительно вокруг своей армии (вспомните градостроительные цели создателя Петербурга), когда вооруженные силы определяют и всю направленность политических устремлений государства. Общества отличала и специфика пограничного нахождения порога нескольких суперцивилизаций, а именно:

Европы – христианство
Азии – кочевой, а затем и исламской

Общество России формируется, так или иначе, в большей части из людей, имеющих отношение к политической (читай, военной) жизни, при этом основное население остается будто бы за границей этого общества и за чертой его истории. Сама же история реализуется лишь в столице, что и служит пояснением резкому контрасту между провинцией и центром, который был разительным и более значительным, нежели в Европе.

Все это обуславливало как специфическую по сути, так и постоянную по времени неустойчивость общественной системы государства и слабость его социальных структур.

[the_ad id=»12896″]

Тем временем сама западная цивилизация, которая была навязана нашей стране Петром I (по словам А.

Тойнби) имела преимущественно характер внешнего и строго временного лоска, когда в основе своей Россия, тем не менее, оставалась византийской по сути. В период вестернизации России уже два раза приходилось отстаивать свою сущность, т.е. всякий раз, когда её облачали в западную идеологию, ей приходилось перекраивать и приспосабливать все это к служению своим русским целям.

Наша страна становилась мировой державой и важнейшим фактором мировой политики. Это состояние, в сущности, не утеряно и в дальнейшем, однако на первое место по значимости вышли не внешние, «парадные», а внутренние задачи жизни страны. Одной из таких проблем стала судьба «интеллигенции», «уникального» русского социального слоя, кардинально отличающегося от «белых воротничков», «интеллектуалов» Запада.

Уникальность русской интеллигенции в том, что она первой появилась на свет из гомологичного ряда социальных групп (как указал Г. Померанц). Интеллигенция — это вненародный, не связанный с традиционной культурой слой, возникающий в стране в результате вестернизации.

Русская интеллигенция долгое время была уникальным явлением, не сознавая этого, а когда начались разговоры об ее уникальности, уже народились китайская, малайская, филиппинская, индонезийская и прочие виды интеллигенции.

При этом сама граница раздела интеллигенции и народа становилась тем резче, чем дальше находилась страна от Запада, чем сильнее были предстоящие ей преобразования в процессах перекраски ее под западные стиль и образ жизни.

Для характеристики вестернизации России отмечают следующее: при развитии технологий по западному лекалу, тем не менее, сохраняются и общая политическая направленность страны (задачи и цели), и формы её реализации, идущие еще от самого Петра. А непосредственно специфика российской цивилизации, что объединяет восточные и западные элементы культур, складывается исторически, а еще — по мнению А.Аузана, исходя из «теории колеи». (Это расшифровывается как зависимость от траектории предшествующего развития). Иными словами, эта “past dependency problem” — последующая определенность движение страны по этой траектории — есть результат случайного выбора, который затем закрепляется:

специальными интересами
традициями,
возникшими обстоятельствами
правилами
ценностными различиями и проч.

Разумеется, в нынешней России проблема и вестернизационный процесс затрагивает особенно молодежь. Сюда относят её увлечения, прежде всего, масскультурой и модой. Однако, по мнению акад. А.Я.Флиера, эти увлечения обуславливаются большей частью потребностями этой возрастной группы в самоидентификации по отношению к старшим группам, а на сами глубинные установки ценностей они не влияют сколь-нибудь серьёзно.

Резюмировать вышесказанное можно следующим образом — проникновение в жизнь России западной культуры (или ее вестернизация) имеет глубокую историческую ретроспективу. Однако внедрение этих образцов культуры и образа жизни здесь неизбежно и специфически контактировало с российским традиционализмом.

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость — поделитесь

Запись опубликована в рубрике История культуры. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Новая холодная война и вестернизация России — Россия в глобальной политике

Идея о том, что русские влюблены в Запад, была популярна во времена Горбачева и в начале правления Ельцина. Постепенно западные эксперты стали придерживаться более пессимистичной точки зрения, особенно это проявилось после кризиса на Украине. Консенсусный взгляд можно сформулировать следующим образом: Россия вернулась к прежнему, многовековому подходу к Западу и мировому сообществу в целом; Россия – это имперская держава, которая стремится вернуть утраченное. Это сконцентрированная на себе, культурно изолированная вселенная, где и массы, и элита одержимы мессианскими иллюзиями. Однако моя недавняя поездка в Екатеринбург свидетельствует о преобладании противоположных тенденций.

Я прожил 40 лет на Западе и во время редких приездов в Россию смотрю на страну как сторонний наблюдатель, поэтому мне удается заметить то, что ускользает от внимания местных жителей. По моему мнению, никогда раньше в своей новейшей истории Россия не была настроена настолько прозападно, как сейчас. Значительная часть российского общества, если не сказать большинство, не просто хотят быть ближе с Западом, но стремятся раствориться в нем.

С интересом к Западу, даже очарованностью им, я сталкивался с самого начала поездки. Были и критики, но их колкие замечания касались собственной страны и правительства, а не Запада.

США как благодатная земля

Глянцевые картинки западной жизни, прежде всего американской, были популярны в поздний советский и постсоветский периоды. И это неудивительно: немногие россияне бывали на Западе, особенно в США. Картинки резко контрастировали с тем, что они видели дома, поэтому Соединенные Штаты воспринимались как идеальное общество, своеобразный «коммунизм». Это восприятие сохранилось и спустя 25-30 лет, хотя тысячи, даже миллионы российских граждан побывали на Западе. Таких людей я встретил в ходе своей поездки.

В Чикаго я познакомился с молодой россиянкой, которая приехала в США по программе обмена. Она работала в гостинице и делала успешную карьеру. Тем не менее ей пришлось вернуться в Россию до истечения срока действия визы, потому что американская сторона решила свернуть программу. Многие участники программы, сказала она, не хотели возвращаться и остались нелегально. Она же не хотела становиться эмигрантом без документов и потому возвращалась домой.

В аэропорту Хельсинки я встретил нескольких россиян, которые побывали в Штатах. Они были очень довольны тем, что увидели. Американцы, по их мнению, имели очень высокие стандарты качества жизни и вообще жили без проблем. От моих возражений, что жизнь в Соединенных Штатах далеко не так прекрасна, они отмахивались. Казалось, что все эти люди живут представлениями 1980-х гг., когда Америка оставалась terra incognita и заменила коммунизм в умах многих советских людей.

Тот факт, что я из США, не вызывал негативной реакции. Проблема заключалась в том, что я не разделял их радужных представлений об американской жизни. Сотрудница пограничной службы в аэропорту Екатеринбурга сказала мне с одобрительной улыбкой: «Сейчас многие русские живут за границей», а ее коллега пытался говорить по-английски.

Городской ландшафт: попытка имитировать Запад

Городской ландшафт нередко прямо или косвенно демонстрирует желание имитировать Запад. Во многих случаях люди хотят выглядеть по-западному больше, чем сами жители западных стран. Подобные попытки, которые я заметил уже в аэропорту Екатеринбурга, порой выглядят смешно. Зайдя в туалет, я увидел там коробку с презервативами и описание, в котором говорилось, что они обеспечивают «яркий и многогранный оргазм». Российский дизайнер, по-видимому, полагал, что именно так подобные товары рекламируют на Западе. Кстати, некоторые рекламные плакаты в городе являются транслитерацией английских слов, что вызывает замешательство, по крайней мере у меня, потому что я не понимаю, какой язык на самом деле используется.

Гостиница, куда меня привезли, тоже удивила. Отель был открыт индийцем несколько лет назад, названия на русском языке на здании не было. В гостинице должна была состояться конференция людей с ограниченными возможностями, иностранцев было немного. Желание провести конгресс людей с ограниченными возможностями в Екатеринбурге могло быть обусловлено разными причинами. Но одна казалась очевидной: забота о людях с ограниченными возможностями – характерная черта западного общества, и россияне стремятся следовать этому тренду.

Немного отдохнув, я отправился на прогулку. По дороге зашел в кафе. Его дизайн и наряды некоторых посетителей, вернее, посетительниц, создавали впечатление, что мы находимся на Монмартре, хотя все говорили по-русски Желание подражать Западу или хотя бы следовать западным трендам заметно в культурной жизни города. Например, проходят выставки художников из самых разных стран: Марокко, Аргентины, США. Подписи под картинами сделаны на русском и английском языках. Надписи на английском не востребованы, потому что абсолютное большинство посетителей – русские. Я заметил лишь двух иностранцев, но их сопровождал переводчик. Надписи на английском непрактичны, но символичны: музей стремится походить на западные культурные центры. Больше всего поразила интерпретация российской истории местными интеллектуалами. По их мнению, Россия является западной страной, а все отличия от Запада – искусственные, русские люди по своей природе тесно связаны с Западом.

Россия – Запад, а деспотизм чужд

По мнению многих российских интеллектуалов, Россия – европейская страна, а мощное государство на протяжении столетий является чужеродной силой и главным врагом общества. Такое прочтение российской истории можно обнаружить в Ельцин-центре.

Центр Бориса Ельцина, монументальный музей первого постсоветского президента России, разумеется, не мог быть построен без содействия Кремля и/или его финансирования. Российская история представлена весьма необычно. Современная российская историография в основном восхваляет или по крайней мере подчеркивает значимость государства и империи, населенной разными народами. Восхваление, пусть и «от противного», можно обнаружить даже в работах диссидентов, которые утверждают, что вели борьбу не с маргинальным злом, а с космическим монстром: российская культура в сочетании с православием и, разумеется, «загадочной русской душой» породили мессианское чудовище, стремящегося к глобальному доминированию.

Все это не пропагандируется в экспозициях музея и в коротком фильме об истории России от Средневековья до наших дней. Согласно фильму, государство являлось основным, фактически единственным врагом российского народа, который веками боролся за приобретение европейских свобод. Ельцин сокрушил монстра и освободил россиян. Российская культура, национальные особенности стали неважными, потому что россияне наконец вернулись к европейской/западной культуре, а демократия превратилась в краеугольный камень общества. Имперские ценности утратили значимость, о них практически перестали упоминать. Западные ценности разделяет не только значительная часть элиты, спонсировавшая строительство Ельцин-центра, но и значительная часть интеллигенции. Конференция, посвященная русской революции и советскому режиму, собрала исследователей из разных стран. По мнению экспертов, не только революция, но и перемены советского режима были обусловлены не деспотической властью государства, а изменениями снизу. С этой точки зрения, Россия непринципиально отличается от Запада.

Интерпретация русской революции

Конференция была посвящена большевистской революции и советскому режиму. Рамки обсуждения причин революции и изменения режима были четко определены. Оба явления рассматривались как продукты изменений снизу и поэтому не отличались от западных событий.

В дискуссии можно выделить следующие пункты. Во-первых, игнорировалась роль тоталитарного государства и террора. Не только революция, но и эволюция советского режима были обусловлены трендами в российском обществе. Государство, по сути, выполняло пожелания общества. Подобное представление о советском государстве предполагает, что режим мало отличался от западных. Я спросил, почему не обсуждается роль террора. Участники конференции ответили, что российские специалисты уже это исследовали, нет смысла возвращаться. Советский режим характеризовался не только деспотической властью и террором, но и активным использованием национализма с начала 1930-х годов. Таким образом он приобрел национально-социалистический оттенок. Значимость национализма в советской идеологии отличает СССР от капиталистического Запада. Следовательно, эту идеологическую составляющую лучше игнорировать.

Исключением оказался представитель одного из национальных меньшинств. Он знал моего отца и говорил по-русски с явным акцентом. Только он поддержал мое мнение о национализме как важной идеологической составляющей с начала 1930-х. Однако высказал свою точку зрения лишь в частной беседе. Но самым удивительным примером прозападных настроений оказался подход Русской православной церкви.

Православная церковь: позитивный взгляд на Запад

Я посетил одну из местных церквей. Рядом проходила выставка, посвященная революции 1917 года. Она рассказывала о разрушении, к которому революция и советский режим привели страну и город. Я зашел в церковь и увидел нескольких прихожан, в том числе молодых. Священник посмотрел на меня и по какой-то причине, возможно, интуитивно, понял, что я иностранец. Он молча подошел ко мне и вручил брошюру о православном христианстве на английском языке. Самый удивительный пример позитивного отношения РПЦ к Западу я обнаружил в аптеке. Пока моя теща искала нужные лекарства, я просматривал бесплатные православные газеты, лежавшие на столике вместе с рекламой. Одна из статей была посвящена 500-летию протестантизма. В заметке также говорилось о кальвинизме, одной из ветвей протестантизма и духовном фундаменте западного капитализма, прежде всего его американской версии.

Макс Вебер, один из основателей современной социологии, считал протестантизм и в первую очередь кальвинизм, не просто фундаментом капитализма, но и силой, создавшей современный капитализм. Согласно кальвинизму, накопление богатства имеет религиозную/метафорическую цель. Богатство демонстрирует избранность человека, в то время как в средневековом католицизме и православии (а также в российской культуре, основанной на православии) стяжательство считалось проклятием. В классической русской литературе трудно найти положительного персонажа, который занят зарабатыванием денег. Даже Обломов в романе Гончарова, символ лени и ухода от активной жизни, лучше Штольца. Этнический немец, если судить по его фамилии, чрезвычайно активен и прагматичен. Осуждение Штольца – это осуждение западного капитализма и кальвинизма. Однако в заметке все было по-другому. Кальвинизм восхвалялся как учение, давшее европейцам представление о трудолюбии, чистоте и семейных ценностях.

Прозападное отношение или, по крайней мере, стремление быть похожим на Запад отнюдь не универсально и наполнено противоречиями. Прозападные настроения нередко сочетаются с ностальгией по советскому периоду. Например, для участников конференции были организованы экскурсии с акцентом на советскую архитектуру.

Есть люди с противоречивым взглядом на прошлое и настоящее. Одна из участниц конференции, лет 50-60, придерживалась странной смеси просоветских и антисоветских взглядов. С одной стороны, она восхваляла советский режим, который цивилизовал страну и повел ее по пути технологического прогресса. И в то же время с ненавистью говорила об антиельцинской, просоветской оппозиции. Ее она называла символом анархии и с негодованием вспоминала участников попытки переворота 1993 г., которые использовали здание Моссовета как туалет. Она восхваляла Ельцина, который нанес поражение анархистам.

Взгляды людей часто бывают противоречивы, но многие из тех, с кем я общался, больше критиковали российское общество и правительство, а не Запад. Одни жаловались на рост цен и безработицу, другие высказывали озабоченность из-за повышения роли государства. Например, группа из закрытого города, которую я встретил в музее. Они не знали, откуда я приехал, и, посчитав меня местным жителем, говорили совершенно открыто. Они критиковали социально-экономическую ситуацию в стране. По их мнению, Россия криминализована. На капитализм это не похоже, потому что в капиталистическом обществе есть производство. Россия ничего не производит. Один из членов группы говорил об активности ФСБ, что напоминает ему о советских временах. Некоторые жители города с презрением относятся ко всем правителям страны последнего столетия. Но я не обнаружил антизападных настроений или критики Запада. Кажется, эта тема не столь важна в жизни обычных людей, не затрагивает их надежды и страхи.

Какой вывод можно сделать из этих наблюдений? Москва и Вашингтон оправдывают конфликт цивилизационными и культурными различиями. Вряд ли дело в этом. Конфликта между уникальной российской цивилизацией и Западом не существует. Более того, несмотря на растущую напряженность между Москвой и Вашингтоном, вестернизация российского общества не только не прекратилась, но даже усугубилась. Речь идет о геополитическом конфликте, который нет смысла прикрывать культурными и цивилизационными различиями как фиговым листом. Это не значит, что конфликт не будет продолжаться. Длительный конфликт ослабит и Россию, и Запад, в результате в будущем может появиться новый глобальный гегемон – Китай, которому не интересен Запад как культурная/цивилизационная общность.

Подъем Китая и судьба Запада

Подъем Китая заметен и за пределами Поднебесной. Китайцы повсюду. В Хельсинки я видел огромный билборд с китайскими персонажами. В аэропорту работали несколько китаянок. Несколько лет назад я был в Диснейленде. Там я тоже видел много китаянок, работавших гидами. Я встречал китаянок в престижном университете Брауна. Тысячи китайских туристов были во Флоренции. Российских туристов, студентов и работников тоже можно встретить во всех уголках мира. Но китайцы относятся к Западу совершенно по-другому.

Из Екатеринбурга я отправился во Флоренцию, где проходила конференция, также посвященная 100-летию большевистской революции. Туристы прибывают в столицу итальянского Возрождения со всего мира. Было много русскоговорящих туристов – из России, республик бывшего СССР, а также эмигрантов. Многие из них – люди скромного достатка, провинциалы. Некоторые практически ничего не знают об истории и искусстве Возрождения. Во Флоренции много китайцев. В некоторых гостиницах их так много, что в холлах лежали газеты только на двух языках: китайском и итальянском. Но две эти группы туристов вели себя по-разному. Китайцы посещали дорогие модные магазины, немногие стремились в музеи. С русскоговорящими туристами ситуация другая. Я видел много русских в музеях, несмотря на дорогие билеты и довольно скромные познания. Откуда такая разница?

Для китайцев Флоренция, сокровища Возрождения и Италия вообще – это экзотика, территория чужеродной культуры. В тысячелетней истории Китая были свои Леонардо, Микеланджело и Рафаэли. Артефакты западной культуры любопытны, но не вызывают восхищения. Они не трогают культурное подсознание китайцев. Их подход к Флоренции и Западу в целом сводится к следующему: Запад – это продвинутые технологии и потребительские товары. Знания о Западе, его истории и культуры нужны только для приобретения материальных благ. Сами по себе история и культура Запада не имеют ценности. Китай относится к Западу так же, как Запад относился к Востоку в начале колониальной эпохи. Европейцы изучали Азию, ее историю и культуру, только чтобы получить восточные земли и богатства. Китай открыл свое евразийское предназначение и занялся изучением языка, истории и культуры целей своей геополитической экспансии.

С русскими туристами все по-другому. Они приезжают в Европу, чтобы припасть к «священным камням», как писал Достоевский больше века назад. Но многие политики на Западе этого не понимают. Поэтому у России остается только один вариант – дальнейшее сближение с Китаем, но из этого альянса большую выгоду извлечет Китай.

#бывший СССР #геополитика #история #Китай #революция #религии #Россия #США #холодная война #элита

Реставрация Мэйдзи | Резюме, эффекты, социальные изменения, значение, конец и факты

Мэйдзи

Все СМИ

Дата:: в. 1850 — г. 1889

Местонахождение:: Япония

Ключевые люди:: Фукудзава Юкити Сайго Такамори Симадзу Хисамицу Токугава Нариаки Токугава Ёсинобу

Просмотреть весь связанный контент →

Прочтите краткий обзор этой темы

Реставрация Мэйдзи , в японской истории политическая революция 1868 года, приведшая к окончательному упадку сёгуната Токугава (военное правительство) и, таким образом, окончание периода Эдо (Токугава) (1603–1867) — и, по крайней мере, номинально вернул контроль над страной прямому имперскому правлению при Муцухито (император Мэйдзи). Однако в более широком контексте Реставрация Мэйдзи 1868 года стала отождествляться с последующей эпохой крупных политических, экономических и социальных перемен — периодом Мэйдзи (1868–1819 гг.).12), что привело к модернизации и вестернизации страны.

Само событие реставрации состояло из государственного переворота в древней имперской столице Киото 3 января 1868 года. Преступники объявили о свержении Токугавы Ёсинобу (последнего сёгуна), который к концу 1867 года фактически уже не находился у власти. — и провозгласил молодого императора Мэйдзи правителем Японии. Ёсинобу развязал короткую гражданскую войну, закончившуюся его капитуляцией имперским силам в июне 1869 года.

Руководителями реставрации были в основном молодые самураи из феодальных владений ( хан с), исторически враждебных власти Токугавы, особенно Тёсю на дальнем западе Хонсю и Сацума на юге Кюсю. Эти люди были мотивированы нарастающими внутренними проблемами и угрозой иностранного вторжения. Последняя озабоченность берет свое начало в попытках западных держав «открыть» Японию, начиная с 1850-х годов после более чем двухвековой почти изоляции, а также в страхе перед тем, что Япония может подвергнуться тому же империалистическому давлению, которое они наблюдали в соседних странах. Китай. Они считали, что Запад зависит от конституционализма для национального единства, от индустриализации для материальной мощи и от хорошо обученных вооруженных сил для национальной безопасности. Приняв лозунг «Обогащай страну, укрепляй армию» («Фукоку кёхэй»), они стремились создать национальное государство, способное стоять на равных среди западных держав. Знания нужно было искать на Западе, добрая воля которого была необходима для пересмотра неравноправных договоров, которые были приняты и предоставили иностранным государствам судебные и экономические привилегии в Японии через экстерриториальность.

Первые цели нового правительства были выражены в Хартии-присяге (апрель 1868 г.), которая обязывала правительство учреждать «совещательные собрания» и «общественное обсуждение», искать знания по всему миру, отменять прошлые обычаи, и стремление всех японцев к своему индивидуальному призванию. Первым действием, предпринятым в 1868 году, когда страна еще не была заселена, был перенос столицы империи из Киото в столицу сёгуната Эдо, которая была переименована в Токио («Восточная столица»). За этим последовал после окончания боевых действий демонтаж старого феодального режима. Административная реорганизация была в основном завершена к 1871 году, когда домены были официально упразднены и заменены системой префектур, которая существует и по сей день. Также были отменены все феодальные сословные привилегии. В том же 1871 году была сформирована национальная армия, которая через два года была дополнительно усилена законом о всеобщей воинской повинности. Кроме того, новое правительство проводило политику унификации денежной и налоговой систем, при этом реформа сельскохозяйственного налога 1873 года стала основным источником доходов. Еще одна реформа коснулась сферы образования. Первое министерство образования Японии было создано в 1871 г. для развития национальной системы образования; это привело к обнародованию в 1872 году Гакусей, или Приказа о системе образования, и к введению всеобщего образования в стране, в котором первоначально упор делался на западное обучение.

Революционные изменения, проведенные лидерами реставрации, действовавшими от имени императора, к середине 1870-х встретили растущую оппозицию. Недовольные самураи участвовали в нескольких восстаниях против правительства, самое известное из которых возглавил бывший герой-реставратор Сайго Такамори из Сацума. Эти восстания были с большим трудом подавлены вновь сформированной армией. Крестьяне, недоверчиво относившиеся к новому режиму и недовольные его аграрной политикой, также принимали участие в восстаниях, достигших пика в 80-х гг.

В то же время растущее народное движение за права, поощряемое введением либеральных западных идей, призывало к созданию конституционного правительства и более широкому участию посредством совещательных собраний. В ответ на это давление в 1881 году правительство выступило с заявлением, обещавшим принять конституцию к 1890 году. В 1885 году была сформирована кабинетная система, а в 1886 году началась работа над конституцией. Наконец, в 1889 году была официально обнародована Конституция Мэйдзи. Он был подарен императором народу и мог быть изменен только по имперской инициативе. Во многом благодаря генро (старейшему государственному деятелю) Ито Хиробуми конституция учредила двухпалатный парламент, названный Сеймом — полным Имперским Сеймом (Тейкоку Гикай), — который должен был избираться посредством ограниченного избирательного права. Первый сейм был созван в следующем году, в 189 г.0. Тайный совет, состоящий из гэнро Мэйдзи, созданный до конституции, консультировал императора и обладал фактической властью.

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Западный феминизм в глобальной перспективе

Американские женщины исторически боролись против определенных парадигм неполноценности, с которыми сталкиваются все женщины. Женская идентичность различается в зависимости от каждой культуры и их обычаев, но многие культуры основаны на патриархальном прошлом, когда мужчины обладают большей властью, чем женщины. Женщины во всем мире испытывают подчинение в виде работы, образования, сексуальности и репродуктивного выбора. Американские женщины стремились преодолеть эти стереотипы и добились почти равного положения во многих социальных конструкциях. Сегодня в Соединенных Штатах мужчины и женщины занимают почти одинаковое социальное положение. Женщины могут и действительно голосуют, владеют бизнесом, занимают политические посты и обладают полным спектром прав. У них есть репродуктивные и социальные права на развод, аборт и контроль над рождаемостью. Они могут носить все, что захотят. Действуют законы, защищающие их от сексуальных посягательств и физического насилия. Однако существуют медиа-конструкции гендера, которые изображают четкие стереотипы мужчин и женщин. Женщины изображаются в СМИ как сексуальные объекты: худые, пышногрудые, скромные и безупречные. Несмотря на то, что они занимают влиятельные должности и играют важную роль в различных социальных конструкциях, преобладает парадигма американской домохозяйки.

Западная культура распространена во всем мире и навязывает как позитивные феминистские идеалы, так и противоречивые негативные сообщения средств массовой информации странам третьего мира и развивающимся странам. В этой статье будет рассмотрено влияние западной культуры на конкретную сферу феминизма и женских стереотипов во всем мире, а также будет предпринята попытка установить общие цели и трудности для всех женщин. Как доминирующая культура, Соединенные Штаты должны знать о сообщениях средств массовой информации, которыми они делятся с остальным миром, и примерах, которые они продвигают, поскольку не все они соответствуют другим культурам.

История и обзор проблем

Соединенные Штаты исторически были патриархальным обществом, в котором права женщин были крайне ограничены. Учитывая, что Соединенные Штаты также являются страной, основанной на свободе и равенстве, у женщин была возможность подняться над своими ограниченными правами, чтобы требовать и устанавливать изменения для себя. Возможно, первой феминисткой была Сьюзан Б. Энтони, которая в 1869 году основала Ассоциацию избирательного права женщин. Хотя женщинам не было предоставлено право голоса на национальном уровне до 19 лет.19 января Энтони сыграл решающую роль в достижении этого права для американских женщин. Сегодня право голоса для женщин прочно закреплено в Америке, однако не все женщины во всем мире имеют это право.

Маргарет Сэнгер возглавила борьбу за репродуктивные права, основав Американскую лигу контроля над рождаемостью, которая в 1921 году стала называться Planned Parenthood. Сэнгер была медсестрой, работавшей в восточной части Нью-Йорка, и была свидетелем того, как многие женщины либо не могли заботиться о своих детях, либо умирали от неудачные аборты. Она обнаружила, что самые бедные женщины, которые больше всего нуждались в средствах для ограничения своей репродукции, меньше всего знали о своих возможностях. Она поставила своей жизненной целью обеспечение противозачаточными средствами всех женщин и бросила вызов Закону Комстока 1873 года, запрещающему распространение информации о противозачаточных средствах в Соединенных Штатах. Ее работа в конечном итоге привела к тому, что врачи получили возможность прописывать женщинам безрецептурные противозачаточные средства (Линд, 41 год). Во многих развивающихся странах контрацепция и репродуктивный выбор для женщин по-прежнему недоступны. Беднейшие из женщин с наименьшими ресурсами, которые могли бы извлечь наибольшую выгоду из противозачаточных средств, — это те, у кого меньше всего шансов получить к ним доступ.

Женщины редко работали вне дома, и большинство из них были домохозяйками, в то время как их мужья зарабатывали все деньги. В 1963 году Бетти Фрейдан опубликовала книгу под названием «Загадка женственности», в которой описала бедственное положение американских домохозяек и несправедливость навязывания женщине одной роли. В июне того же года Конгресс принял Закон о равной оплате труда, который обязывал работодателей платить равную заработную плату мужчинам и женщинам за одинаковую работу. Одновременно с этим прорывом Раздел VII Закона о гражданских правах запретил дискриминацию при приеме на работу по признаку расы или пола. Американские женщины сегодня занимают почти все должности, которыми пользуются мужчины на рабочем месте, однако парадигма американской домохозяйки все еще существует, и по-прежнему существует небольшая разница в заработной плате женщин и мужчин на одних и тех же должностях. «Несмотря на достигнутые успехи, разница в оплате труда мужчин и женщин за равный труд сохраняется, женщины составляют менее 20 процентов всех сенаторов и представителей, избранных на федеральном уровне, женщины обесцениваются как профессиональные спортсмены, и женщины по-прежнему по большей части не имеют доступа к самые высокие уровни большинства профессиональных усилий, включая руководителей корпораций, инженеров, хирургов и архитекторов» (Линд, xv).

Другие монументальные завоевания для женщин в двадцатом веке включают Раздел IX, запрещающий дискриминацию по половому признаку в школах. После внесения этой поправки в 1973 году набор женщин в профессиональные училища увеличился. Право посещать школу и получать такое же образование, как и их коллеги-мужчины, было огромным шагом для женщин в этой стране. Это позволило им приобрести навыки, необходимые для выхода на рабочее место на равных условиях. Еще одним важным шагом вперед стало дело Роу против Уэйда в 1973 году, которое предоставило женщинам право на безопасный и легальный аборт. До этого решения аборты были незаконны во многих штатах, и женщины были вынуждены искать альтернативные методы, если они не хотели ребенка. «Аборты регулировались и проводились спорадически на протяжении всей истории и в разных культурах. Беременность прерывали и продолжают прерывать с помощью различных методов, включая использование абортивных [sic] трав, скипидара, принудительных падений или пронзания, острых инструментов и применения брюшного давления, в дополнение к обычным современным медицинским процедурам» (Линд, 2). ). Легализация абортов позволила женщинам сделать выбор в отношении своего тела, не подвергая себя опасности.

Американский феминизм развивался с течением времени на основе накопленных прав, установленных феминистками с течением времени строго в пределах границ Соединенных Штатов. Как устоявшаяся демократия Соединенные Штаты либеральны в своих взглядах на равенство, и поэтому права женщин вписываются в эту мантру свободы для всех. Этот вид феминизма, возможно, ограничивает, потому что он не распространяется глобально на всех женщин, которые не пользуются теми же правами, что и американки. Установление международного дискурса будет приобретать все большее значение, поскольку глобализация ужесточает связи между странами и культурами. Возникла концепция под названием «Феминизм третьей волны», которая имитирует феминизм женщин в развивающихся странах, которые не обязательно разделяют ту же идентичность и культурные цели, что и западный феминизм. «Подвергая сомнению эссенциалистский, монолитный западный феминизм, который игнорирует неоднородность женщин в странах третьего мира, они ясно дали понять, насколько важно обращать внимание на различия. Их политика различия противопоставляет исключительную гендерную направленность западного феминизма необходимости интегрировать расу, класс и империализм в дебаты о гендерном подчинении среди женщин третьего мира» (Ю).

В дополнение к укреплению дискурса между женщинами на международном уровне необходимо изучить влияние однородных западных СМИ изображений женщин как худых и белых. Стандартизированные образы западной женской красоты вредны для личности всех женщин. В Соединенных Штатах как женщины в доминирующем белом обществе, так и этнические меньшинства, которые менее представлены, подвержены влиянию нереалистичных и сексуализированных изображений, которые заметно демонстрируются вокруг них. Эти изображения также проецируются на международном уровне и могут повлиять на женщин за пределами Соединенных Штатов. Необходимо понимать это воздействие и устранять любые отрицательные результаты.

Идентификация и анализ

Когда ребенок рождается, определение его пола быстро определяется его физическими гениталиями. Пол — это биологическое определение того, какой анатомической частью репродуктивной головоломки является данный индивидуум. По мере своего роста, основываясь на этом определении пола, ребенок обретает социальную идентичность, которая будет определять то, что он носит, как ведет себя, как говорит и как он относится к себе в контексте своего общества. Этой идентичностью является их пол, обычно женский или мужской, но также и трансгендерный. Гендер более сложен, чем пол, потому что он имеет экстремальные социальные последствия, которые укореняются в нас ежедневно. Основные биологические роли пола не распространяются на сложную систему пола и идентичности. Поскольку гендер изучается, можно предположить, что культурные конструкции каждого общества способствуют определенному пониманию гендерных ролей. Соединенные Штаты обеспечивают четкую культурную основу для феминизма, а также для повсеместной и постоянной борьбы, связанной с тем, чтобы быть женщиной, которая может или не может транслироваться на международном уровне. Все страны имеют очень разные истории, мифы, социально-экономические рамки и развивающиеся социальные ожидания, которые влияют на то, что значит быть мужчиной или женщиной в каждом обществе, и поэтому эти проблемы могут интерпретироваться по-разному.

Западный феминизм исключителен и может даже не включать всех женщин, живущих в Соединенных Штатах. Некоторые критики указывали на эту социальную конструкцию как на способ еще больше дистанцировать отношения между женщинами разного происхождения, потому что, как правило, белые женщины из среднего класса первыми извлекают выгоду из социальных изменений и расширенных привилегий. Прогресс для некоторых не обязательно равен прогрессу для всех. «Рост участия белых женщин из среднего класса в рабочей силе сопровождался, и это действительно стало возможным, за счет увеличения доступности вне дома услуг, которые раньше предоставлялись дома, — уборки, питания, медицинских и личных услуг. Эти рабочие места непропорционально заняты цветными женщинами — афроамериканками, латиноамериканками, американками азиатского происхождения» (Баркли). Это несоответствие опыта приводит к ошибочному дискурсу в женских исследованиях, потому что в том, как действует американская культура, присутствует неотъемлемый расизм. Баркли продолжает: «Мы, вероятно, признаем, что опыт белых женщин из среднего класса отличается от опыта афроамериканок, латиноамериканок, американцев азиатского происхождения и коренных американцев; но тот факт, что эти истории существуют одновременно, в диалоге друг с другом, редко проявляется в наших исследованиях. Подавляющая тенденция сейчас состоит в том, чтобы признать, а затем игнорировать различия между женщинами… Результатом этого является то, что признание различий становится способом укрепления представления о том, что опыт белых женщин из среднего класса является нормой; все остальные становятся девиантными — отличными от. Этот диалог вызывает беспокойство, потому что он подчеркивает неравенство между женщинами, созданное продвижением только для элиты, даже в Соединенных Штатах. Быть белой, худой и богатой становится единственно приемлемой реальностью для женщин, которые хотят привилегий в мире.

Барби, популярная американская кукла для девочек, производилась более чем в 45 странах и продавалась в 150 странах, но компания Mattel не обязательно была точна в своем производстве многонациональных кукол Барби. На самом деле все куклы оказались очень похожими на оригинальную белую куклу Барби. «Сравнение классической белой светловолосой голубоглазой куклы с любой из ее многоэтнических копий показывает, что видимость культурных или расовых различий используется с помощью красителя, используемого для окрашивания тела куклы, а иногда и незначительной модификации лица. особенности (например, слегка раскосые глаза у азиатских моделей Барби или чуть более широкий нос и более толстые губы у ее африканских версий), а также резкое изменение костюма, отражающее понимание компанией Mattel Co. «традиционной одежды» конкретной страны. . Никакие изменения не вносятся ни в форму и размер тела куклы, ни в общую структуру лица (Линд, 27 лет)». Это прекрасный пример того, как компания распространяет западные идеалы красоты и однородности по всему миру, не предпринимая адекватных попыток создать продукт, подходящий для каждой культуры. Привлекательность куклы Барби и, по сути, ее опасность заключается в том, что она дает маленьким девочкам понятие идентичности. Эта идентичность даже среди белых американских девушек нереалистична, потому что шансы иметь тело, как у Барби, меньше 1 из 100 000 (Линд, 27 лет). Помимо своей нереалистичной формы, кукла Барби с феминистской точки зрения имеет гораздо более глубокое значение.

«Проще говоря, феминистская критика куклы Барби основана на представлении о том, что такие куклы, как Барби, самым опасным образом внушают угнетение патриархата и пагубные аспекты капитализма под видом детской игры. Феминистские взгляды на красоту привлекают внимание к тому высокому значению, которое западное патриархальное общество придает привлекательности женщин. В частности, в североамериканской культуре женщинам и молодым девушкам посылается мысль о том, что красота является центральной чертой женской идентичности, а ценность постоянно переписывается с помощью вездесущих средств массовой информации» (Линд, 26).

Если компания не обращала внимания на реальные культурные различия на международном уровне, она, возможно, несла ответственность за распространение нереалистичного образа западной красоты и совершенства без тщательной оценки влияния своих решений. Фактически, некоторые правительства сопротивлялись продаже кукол Барби именно по этим причинам. Малайзия, например, «… призвала к общенациональному запрету Барби, сославшись на тревожный рост нервной анорексии и пластических операций с момента появления куклы на малайзийском рынке. Официальные лица заявили, что кукла продвигает западный идеал красоты, который не включает темную кожу или волосы, физические черты, характерные для малазийского народа» (Линд, 27 лет).

Худой, белый, светловолосый американский идеал красоты, по мнению СМИ, распространен и вреден как для девочек, так и для женщин в Соединенных Штатах и во всем мире. Углубленный анализ этих вопросов был проведен Lelwica et al. в статье под названием «Распространение религии худобы от Калифорнии до Калькутты: критический феминистский постколониальный анализ». Лелвика цитирует, что 80% десятилетних девочек в Соединенных Штатах сидят на диете, и более трех четвертей взрослых женщин со здоровым весом считают, что они слишком толстые. Она пишет: «… культурное предписание женщинам быть стройными — это форма социального контроля, и недовольство женщин своим телом коренится не в биологическом или психологическом дисбалансе, а в репрессивных гендерных нормах, которые многие женщины усваивают». Этот аргумент предполагает, что, хотя американские женщины преодолели множество препятствий, они по-прежнему контролируются средствами массовой информации и, следовательно, их угнетателями-мужчинами. Помимо проблемы с сексуализацией женщин в средствах массовой информации, средства массовой информации проецируют очень специфический образ для всех женщин как норму, к которой они должны стремиться, что проблематично, потому что почти ни одна женщина не соответствует стандарту этого образа. Лелвика и др. отмечает, что «изображения в средствах массовой информации устанавливают кажущийся универсальным стандарт размера женского тела, несмотря на то, что они представляют собой особую культурную норму. Точнее, плотно очерченное женское тело очерчивает элитарное бело-западное видение женственности… Этот идеал женственности, по выражению постколониальной феминистки Медии Егеноглу, «особое, маскирующееся под универсальное». По словам Лелвика, этот образ красоты и совершенства наносит ущерб не только белым женщинам и девушкам в Соединенных Штатах, но особенно меньшинствам, менее представленным в средствах массовой информации.

Образы американских СМИ, изображающие белых женщин, наносят ущерб всему миру и, как было показано, вызывают рост беспокойства по поводу веса и последующее увеличение расстройств пищевого поведения. Lelwica et al. отмечают несколько стран и регионов, пострадавших от эпидемии. В Китае и Гонконге американские СМИ и фаст-фуд привели к ожирению и расстройствам пищевого поведения там, где их раньше не было. Лелвика цитирует исследование, которое показало, что 78% китайских первокурсниц были обеспокоены своим весом и что пожилые китаянки отказывались от традиционных представлений о красоте в пользу западных. Также упоминалось исследование на Фиджи, в котором до появления телевидения в 1995 не было никаких записей о расстройствах пищевого поведения, однако через 3 года после того, как они подверглись воздействию сообщений американских СМИ, две трети женщин и девочек сообщили, что они пытались похудеть, а три четверти ощущали избыточный вес. Лелвика пишет: «Глобализация узких идеалов западной культуры проявляется в растущем недовольстве своим телом среди женщин в Индии. Шиха Шарма — врач, ставший диетологом, который руководит коммерческой программой по снижению веса в районе на юге Дели. Ее клиенты варьируются от молодых девушек до женщин за семьдесят, и все они стремятся уменьшить свой размер. Все большее число из них уже худые, и иногда к ней обращаются женщины, страдающие анорексией, чтобы похудеть еще больше». Понятно, что эти сообщения СМИ негативно влияют на то, как женщины во всем мире относятся к своему телу и как они воспринимают реалистичную женскую идентичность.

Есть три волны феминизма, которые следует учитывать в истории и кризисах феминизма на международном уровне. Первая волна отличалась тем, что цветные женщины «бросали вызов предположениям белых феминисток о примате «пола» (Гурель, 86)». Вторая волна феминизма характеризуется международными элементами феминизма и завершилась первым Десятилетием женщин ООН (1975-1985)w, которое «подчеркнуло различия между западным и незападным феминизмом (Гурель, 86)». Наконец, третья волна феминизма движима женщинами из стран третьего мира, которые критикуют широко распространенное на Западе представление о том, что сущности женщины достаточно, чтобы объединить женщин во всем мире из-за культурного и социально-экономического разрыва между западными женщинами и женщинами из развивающихся стран. . «Транснациональный феминизм развился из этих катарсических кризисов как феминизм, который стремится организовываться вокруг проблем, поощрять комплексный анализ того, как гендер и сексуальность пересекаются с другими источниками власти, и поддерживать местных акторов. Однако студенты не должны забывать, что феминизм продолжает оставаться немонолитным, противоречивым и постоянно меняющимся» (Гурель, 86).

Феминизм стран третьего мира — это интригующая концепция, которая, по-видимому, ведет к более значительным глобальным изменениям, чем западный феминизм, потому что она направлена на удовлетворение потребностей женщин, не представленных на мировой арене. Феминистки третьего мира придерживаются радикального подхода, опровергающего идею универсального опыта для всех женщин. «Призывая обратить внимание на гибридность и множественность идентичностей, они также охватывают разнообразие и различия во взглядах женщин. Признавая необходимость признания множественных источников доминирования в жизни женщин, они отвергают универсализацию женского опыта и вместо этого признают различия между женщинами из разных социальных слоев. Принимая во внимание множество различий, составляющих категорию «женщины», они позволяют феминизму более адекватно решать сложные и бесчисленные проблемы, с которыми мы сталкиваемся сегодня (Ю)». Этот другой подход необходим, потому что «западный феминизм, который игнорирует реалии женщин, сталкивающихся с разнообразием ценностей и религиозного образа жизни, часто подвергался критике за то, что он эссенциалистский, монолитный и этноцентрический (Ю)». Для многих женщин религиозные ценности так же важны, как и феминистские, поэтому они должны найти баланс между ними, который работает в их собственной культуре.

Это касается азиатских женщин, история и культурные идеалы которых сильно отличаются от западных женщин, и они боролись со стигматизацией феминизма как «западного вторжения, несовместимого с азиатскими традициями (Ю)». Их борьба за собственную феминистскую идентичность «неизбежно разрывается между азиатскими и западными феминистскими ценностями… они должны научиться преодолевать различия между культурами. Однако в своей борьбе с западным феминизмом они были информированы о женских проблемах, связанных с проблемами расы, класса, сообщества, нации и религиозной идентичности, а также об одновременном формировании женской идентичности всеми этими дискурсами (Ю)». Становится ясно, что западный феминизм не является кросс-культурной моделью феминистской идентичности и что, хотя расширение прав является общей целью для женщин во всем мире, разные культуры подходят к этому прогрессу по-разному и в соответствии со своими собственными убеждениями.

Феминизм в исламских странах — набирающая популярность тема, но феминистки стараются определить свою причину, чтобы уменьшить клеймо, связанное с отказом от традиционных ценностей. «Женщин, которые пытаются защитить свои права в мусульманском контексте, часто обвиняют в импорте чужой идеологии всякий раз, когда они требуют социальной справедливости. Таким образом, многие исламские феминистки сначала пытаются продемонстрировать, что они действительно и искренне укоренены в своей культуре, затрачивая значительную энергию, чтобы отличиться от «западных феминисток», таких как, например, «феминистки третьего мира (ахмади)». Однако в случае с Ираном феминизм проявился по-другому, допуская как традиционные ценности, так и феминистские идеалы. «В исламском мире важная историческая тенденция структурировала категории Запада и Востока; модернизм и ислам; а феминизм и культурная аутентичность как обязательно исключающие, заставляя женщин-мусульманок выбирать между претензиями на культурное «я» и феминистское «я». Однако новая тенденция, возникающая среди исламских феминисток в Иране, представляет собой радикальный разрыв с этой моделью. Иранские исламские феминистки теперь используют теории и методологии как исламских, так и светских школ (ахмади). Допущение этого сдвига в феминизме может быть связано с тем фактом, что Иран никогда не был колонией, что делало его свободным от навязывания западных идеалов9.0003

Решения

Одно из предложенных решений для устранения разобщенности между феминистками и женщинами во всем мире из-за их разного культурного происхождения и социально-экономического статуса заключается в поощрении сетевого взаимодействия между транснациональными женскими НПО. Интернет является движущей силой глобализации, объединяющей людей со всех уголков мира в общее виртуальное пространство. Это может быть положительным моментом для глобального феминизма, поскольку позволяет женщинам самим говорить о проблемах, которые их больше всего волнуют. «…глобальные дискурсы артикулируются местными акторами. Даже транснациональные организации имеют специфическую региональную основу и политическую цель, отражающие условия их формирования. Как участники этой глобальной дискуссии в виртуальном пространстве Интернета, феминистские группы обращаются к проблемам, которые наиболее значимы для них, учитывая структуру политических возможностей, в которой они формируются и через которую они черпают ресурсы (Пудровска)». Это равное глобальное пространство важно, потому что оно позволяет «феминисткам третьей волны» говорить с западными феминистками об актуальных или даже общих проблемах. Такой дискурс может быть полезен для определения способов поддержки групп женщин во всем мире на основе их конкретных потребностей и проблем, не навязывая культурные нормы или ожидания этой группе.

Концептуальное решение объединения женщин через границы основано на даосизме, китайской концепции, которая «представляет собой версию естественных гендерных различий, прославляющую женщин. Поскольку сама природа воспринимается как женщина, даосизм дает женщинам их собственную природную силу и, таким образом, более высокое место, чем другие религии (Фергюсан)». Эта концепция обращается к другой стороне культурного дискурса, которая подчеркивает матриархальное положение. Женщины как естественная сила красоты и власти, своего рода фигура богини, теоретически могут разделять феминистскую идентичность в некоторых культурных конструкциях.

Западный феминизм — это исключительная и запутанная модель, которая не применима к женщинам во всем мире. Он навязывает идею о том, что белые богатые женщины являются нормой совершенства и что все женщины должны им завидовать и не могут достичь того же статуса без одинаковой внешности и привилегий. Феминизм третьего мира представляется моделью, которая может охватывать цели и идентичность не только женщин третьего мира, но и всех женщин. Женщины, которые уже пользуются правами, гарантированными им западным феминизмом, могут внести свой вклад в свои знания и усилия для поддержки женщин, которые только сейчас учатся защищать себя и находить сферу феминистской силы в своей собственной культуре. Расширение общения между женщинами по мере того, как глобализация сближает всех людей, может привести к подлинно глобальному дискурсу о женских проблемах. Это может привести к глобальным мандатам, отвергающим насилие и подчинение женщин даже в самых тяжелых ситуациях. Чем больше голосов слышно, тем лучше. Чем больше разных историй можно установить, тем лучше. Чем больше будет сокращаться разрыв между женщинами разного цвета кожи, социально-экономического статуса и географического положения, тем ближе мир будет приближаться к истинному единству и миру.

Соединенные Штаты играют решающую роль в этом дискурсе. Сообщения средств массовой информации, которые мы рассылаем через границы, вредны для женщин и молодых девушек во всем мире. Мы пропагандируем расстройства пищевого поведения и негативную самооценку, а не послания о принятии и любви. Мы подошли к моменту в истории, когда богатство должно стать второстепенным по отношению к человеческому состраданию. У нас неправильные приоритеты, и это ведет нас к еще большему разрыву между самыми богатыми и самыми бедными людьми на Земле. Небольшой прогресс для всех женщин и людей лучше, чем большой прогресс только для самых элитных и привилегированных.

Приложение A: Ключевые термины

Пол и идентичность: Пол — это усвоенная социальная конструкция, которая будет различаться в зависимости от индивидуального культурного окружения. Идентичность — это то, как человек квалифицирует свой опыт в рамках этой культуры и чувствует себя ее частью.

Межкультурный конфликт: Конфликт между двумя или более культурами в результате различных практик или идеологий. Конфликт может быть либо конструктивным и побуждать к позитивным изменениям все вовлеченные культуры, либо деконструктивным и приводить к подчинению идей одной культуры другой.

Западный феминизм: Концепция феминизма, определенная в основном Соединенными Штатами, и последующие достижения в области прав женщин. Узкий и исключительно для Соединенных Штатов из-за особенно либерального климата.

Феминизм третьего мира : Новая волна феминизма, движимая женщинами в странах третьего мира, которая подчеркивает важность разнообразия в женском опыте и отвергает концепцию универсального женского опыта из-за различных культурных верований и обычаев.

Глобализация: Процесс, посредством которого технологические достижения сближают мир, делая межкультурное общение более частым и всепроникающим.

Ссылки

Ахмади, Фереште. «Исламский феминизм в Иране Феминизм в новом исламском контексте». Журнал феминистских исследований религии, Inc. 22.2 (2006). Академический поиск Премьер. ЭБСКО. Веб. 8 декабря 2009 г.

Браун, Эльза Баркли. ««Что здесь произошло»: политика различия в истории женщин и феминистской политике». Feminist Studies 18.2 (1992): 295. GenderWatch (GW), ProQuest. Веб. 2 декабря 2009 г.

Фергюсон, Энн. «Две конференции по женским исследованиям в Китае: отчет американского философа-феминистки». Азиатский журнал женских исследований 3.1 (1997): 161. GenderWatch (GW), ProQuest. Веб. 2 декабря 2009 г.

Гурель, Перин «Транснациональный феминизм, ислам и другая женщина: как учить». Радикальный учитель 86 (2009): 66-70. Академический поиск Премьер . ЭБСКО. Веб. 8 декабря 2009 г..

Имборнони, Анн-Мари. «Движение за права женщин в США: хронология ключевых событий в американском движении за права женщин». InfoPlease . Пирсон Образование. Веб. 7 декабря 2009 г.

Линд, Эми и Стефани Брзузи, ред. Поле битвы, женщины, пол и сексуальность . Том. 1. Вестпорт, Коннектикут: Гринвуд, 2008. Печать.

Мишель Лелвика, Эмма Хоглунд и Дженна МакНалли. «Распространение религии худобы от Калифорнии до Калькутты: критический феминистский постколониальный анализ». Журнал феминистских исследований религии 25.1 (2009 г.)): 19-41. Проект МУЗА. 6 июня 2009 г. .

Пудровская, Татьяна и Майра М. Ферри. «Глобальный активизм в« виртуальном пространстве »: Европейское женское лобби в сети транснациональных женских НПО в Интернете». Социальная политика: международные исследования гендера, государства и общества 11.1 (2004): 117-43. Распечатать.

Ю, С.