Типы межнациональных конфликтов примеры: Межнациональные отношения, этносоциальные конфликты, пути их разрешения

Межнациональные отношения

« Назад

Межнациональные отношения  26.09.2018 22:17

 

Межнациональные отношения в силу их многоаспектности представляют собой сложное явление. Они включают две разновидности: — отношения между разными национальностями внутри одного государства; — отношения между разными нациями-государствами. Формы межнациональных отношений следующие: — Мирное сотрудничество. — Этнический конфликт (от лат. conflictus — столкновение). Способы мирного сотрудничества довольно многообразны. Способы мирного сотрудничества:

1) Этническое смешивание — разные этнические группы стихийно смешиваются между собой на протяжении многих поколений и в результате образуют одну нацию. Происходит это обычно через межнациональные браки. Таким путем сформировались латиноамериканские народы: в одно целое здесь смешались традиции испанцев, португальцев, местных индейцев и африканцев-рабов. 2) Этническое поглощение (ассимиляция) — представляет собой почти полное растворение одного народа (иногда нескольких народов) в другом. Истории известны мирные и военные формы ассимиляции. Современная Америка — пример мирного пути, а древние империи, завоевавшие соседние народы, например Ассирия и Рим, служат образцом немирного пути. В одном случае захватчики растворяли в себе покоренные народы, в другом — сами растворялись в них. В насильственном сценарии более крупная нация запрещает другим использовать родной язык в публичной жизни, получать образование на нем, закрывает книжные издательства и средства массовой информации. Самый цивилизованный путь объединения разных народов — создание многонационального государства, в котором соблюдаются права и свободы каждой народности и нации. В подобных случаях несколько языков являются государственными, например, в Бельгии — французский, датский и немецкий, в Швейцарии — немецкий, французский и итальянский. В результате формируется культурный плюрализм (от лат. pluralis — множественный). При культурном плюрализме ни одно национальное меньшинство не теряет самобытности и не растворяется в общей культуре. Он подразумевает, что представители одной национальности добровольно овладевают привычками и традициями другой, обогащая при этом собственную культуру. Культурный плюрализм — это показатель успешной адаптации (приспособления) человека к чужой культуре без отказа от своей собственной. Успешная адаптация предполагает овладение богатствами еще одной культуры без ущерба для ценностей собственной. В современном мире просматриваются две взаимосвязанные тенденции в развитии наций. 1) Основные тенденции развития наций: Межнациональная дифференциация — процесс разъединения, разделения, противостояния различных наций, этносов и народов в самых разных планах. Формы:

• самоизоляция в целом;

• протекционизм в экономике;

• национализм в различных формах в политике и культуре;

• религиозный фанатизм, экстремизм.

2) Межнациональная интеграция – это процесс постепенного объединения различных этносов, народов и наций через сферы общественной жизни.

• Экономические и политические союзы (например, Европейский союз (ЕС))

• Транснациональные корпорации (ТНК)

• Международные культурные и народные центры

• Взаимопроникновение религий, культур, ценностей

3) Глобализация — это исторический процесс сближения наций и народов, между которыми постепенно стираются традиционные границы, и человечество превращается в единую политическую систему

4) Межнациональный конфликт В современном мире практически не существует этнически однородных государств. К таковым можно условно отнести только 12 стран (9% всех государств мира). В 25 государствах (18,9%) основная этническая общность составляет 90% населения, еще в 25 странах этот показатель колеблется от 75 до 89%. В 31 государстве (23,5%) национальное большинство составляет от 50 до 70%, и в 39 странах (29,5%) едва ли половина населения является этнически однородной группой.

Таким образом, людям разных национальностей так или иначе приходится сосуществовать на одной территории, и мирная жизнь складывается далеко не всегда.

Межнациональный конфликт — одна из форм отношений между национальными общностями, характеризующаяся состоянием взаимных претензий, открытым противостоянием этносов, народов и наций друг другу, имеющим тенденцию к нарастанию противоречий вплоть до вооруженных столкновений, открытых войн.

В мировой конфликтологии нет единого концептуального подхода к причинам межэтнических конфликтов.

Анализируются социально-структурные изменения контактирующих этнических групп, проблемы их неравенства в статусе, престиже, вознаграждении. Есть подходы, сосредоточивающиеся на поведенческих механизмах, связанных с опасениями за судьбу группы, — не только за потерю культурного своеобразия, но и за использование собственности, ресурсов и возникающей в связи с этим агрессией.

Исследователи, опирающиеся на коллективные действия, концентрируют свое внимание на ответственности элит, борющихся за власть, ресурсы. Очевидно, элиты прежде всего ответственны за создание, «образа врага», представлений о совместимости или несовместимости ценностей этнических групп, идеологии мира или вражды.

В ситуациях напряженности создаются представления о чертах народов, препятствующих общению, — «мессианстве» русских, «наследуемой воинственности» чеченцев, а также иерархии народов, с которыми можно или нельзя «иметь дело».

Большим влиянием на Западе пользуется концепция «столкновения цивилизаций» американского исследователя С. Хантингтона. Она объясняет современные конфликты, в частности недавние акты международного терроризма, конфессиональными различиями. В исламской, конфуцианской, буддийской и православной культурах будто бы не находят отклика идеи западной цивилизации — либерализм, равенство, законность, права человека, рынок, демократия, отделение церкви от государства.

Основной причиной конфликтов, трений, различного рода предубеждений между представителями разных национальностей выступает этноцентризм.

Этноцентризм — это совокупность неправильных представлений (предубеждений) одной нации по отношению к другой, свидетельствующих о превосходстве первой.

Этноцентризм — это уверенность в правоте собственной культуры, склонность либо тенденция отвергать стандарты другой культуры как неправильные, низкие, неэстетичные. Поэтому многие межнациональные конфликты называют ложными, поскольку в их основе лежат не объективные противоречия, а непонимание позиций и целей другой стороны, приписывание ей враждебных намерений, что порождает неадекватное чувство опасности, угрозы.

Современные социологи предлагают следующую классификацию причин межнациональных конфликтов.

Причины межнациональных конфликтов:

— Социально-экономические — неравенство в уровне жизни, различное представительство в престижных профессиях, социальных слоях, органах власти.

— Культурно-языковые — недостаточное, с точки зрения этнического меньшинства, использование его языка и культуры в общественной жизни.

— Этнодемографические — быстрое изменение соотношения численности контактирующих народов вследствие миграции и различий в уровне естественного прироста населения.

— Экологические — ухудшение качества окружающей среды в результате ее загрязнения либо истощения природных ресурсов вследствие использования представителями иной этнической группы.

— Экстерриториальные — несовпадение государственных или административных границ с границами расселения народов.

— Исторические — прошлые взаимоотношения народов (войны, былое соотношение господства-подчинения и т. д.).

— Конфессиональные — из-за принадлежности к разным религиям и конфессиям, различий в уровне современной религиозности населения.

— Культурные — от особенностей бытового поведения до специфики политической культуры народа.

Социологи выделяют различные типы межнациональных конфликтов.

Типы межнациональных конфликтов:

— государственно-правовой;

— этнотерриториальный;

— этнодемографический;

— социально-психологический.

Межэтнические конфликты не возникают на пустом месте. Как правило, для их появления необходимы определенный сдвиг привычного уклада жизни и разрушение системы ценностей, что сопровождается у людей чувствами растерянности и дискомфорта, обреченности и даже потерей смысла жизни. В таких случаях на первый план в регуляции межгрупповых отношений в обществе выдвигается этнический фактор как более древний, выполняющий функцию группового выживания.

Действие этого социально-психологического фактора реализуется следующим образом. Когда появляется угроза существованию группы как целостного и самостоятельного субъекта межгруппового взаимодействия, на уровне социального восприятия ситуации происходит социальная идентификация по признаку происхождения, по признаку крови; включаются механизмы социально-психологической защиты в виде процессов внутригрупповой сплоченности, внутриг-руппового фаворитизма, усиления единства «мы» и внешне-групповой дискриминации и обособления от «них», «чужих».

Эти процессы могут привести к национализму.

Национализм (фр. nationalisme от лат. natio — народ) — идеология и политика, ставящие интересы нации превыше любых других экономических, социальных, политических интересов, стремление к национальной замкнутости, местничеству; недоверие к другим нациям, нередко перерастающее в межнациональную вражду.

Виды национализма:

• Этнический — борьба народа за национальное освобождение, обретение собственной государственности.

• Державно-государственный — стремление наций воплотить в жизнь свои национально-государственные интересы, нередко за счет малых народов.

• Бытовой — проявление национальных чувств, враждебное отношение к инородцам, ксенофобия (гр. xenos — чужой и phobos — страх).

Национализм может перерасти в свою крайне агрессивную форму — шовинизм.

Шовинизм (фр. chauvinisme — термин происходит от имени Никола Шовена, литературного героя комедии братьев И. и Т. Коньяр «Трехцветная кокарда», радетеля величия Франции в духе идей Наполеона Бонапарта) — политическая и идеологическая система взглядов и действий, обосновывающая исключительность той или иной нации, противопоставление ее интересов интересам других наций и народов, внедряющая в сознание людей неприязнь, а зачастую и ненависть к другим народам, которая разжигает вражду между людьми различных национальностей и вероисповеданий, национальный экстремизм.

Одним из проявлений государственного национализма является геноцид.

Геноцид (от лат. genos — род и caedere — убивать) — преднамеренное и систематическое уничтожение отдельных групп населения по расовым, национальным или религиозным признакам, а также умышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этих групп. Примером геноцида является холокост — массовое уничтожение гитлеровцами еврейского населения во время Второй мировой войны.

Объединение группы по этническому признаку происходит на основе:

— предпочтения своих соплеменников «чужим», пришлым, некоренным и усиления чувства национальной солидарности;

— защиты территории проживания и возрождения чувства территориальности для титульной нации, этнической группы;

— требований о перераспределении дохода в пользу «своих»;

— игнорирования законных потребностей других групп населения на данной территории, признаваемых «чужими».

Все эти признаки обладают одним преимуществом для группового массового действия — наглядностью и самоочевидностью общности (по языку, культуре, внешности, истории и т. д.) по сравнению с «чужими». Индикатором состояния межнациональных отношений и, соответственно, их регулятором является этнический стереотип как разновидность социального стереотипа. При этом регуляция межгрупповых отношений с помощью этнического стереотипа приобретает как бы самостоятельное существование и психологически возвращает социальные отношения в историческое прошлое. Когда сталкиваются интересы двух групп и обе группы претендуют на те же блага и на ту же территорию (как, например, ингуши и североосетинцы), в условиях социального противостояния и девальвации общих целей и ценностей, национально-этнические цели и идеалы становятся ведущими социально-психологическими регуляторами массового социального действия. Поэтому процесс поляризации по этническому признаку неизбежно начинает выражаться в противостоянии, в конфликте, который в свою очередь, блокирует удовлетворение базовых социально-психологических потребностей обеих групп.

При этом в процессе эскалации (расширения, наращивания, увеличения) конфликта объективно и неизменно начинают действовать следующие социально-психологические закономерности:

— уменьшение объема коммуникации между сторонами, увеличение количества дезинформации, ужесточение агрессивности терминологии, усиление тенденции использовать СМИ как оружие в эскалации психоза и противостояния широких масс населения;

— искаженное восприятие информации друг о друге;

— выработка установки враждебности и подозрительности, закрепление образа «коварного врага» и его дегуманизация, т. е, исключение из рода человеческого, что психологически оправдывает любые зверства и жестокости по отношению к «нелюдям» при достижении своих целей;

— формирование ориентации на победу в межнациональном конфликте силовыми методами за счет поражения или уничтожения другой стороны,

В острых конфликтных ситуациях одной из первых промежуточных фаз его урегулирования является юридизация конфликта.

Юридизация конфликта предполагает:

Прекращение насилия

Организация диалога между сторонами конфликта

Обеспечение участия в таком диалоге полномочных и ответственных представителей каждой стороны, лучше всего — государственных органов

Формулирование требований и претензий каждой из сторон в категориях, хотя бы в принципе подлежащих юридическому переформулированию и правовой оценке

Юридическая фиксация итогов каждой из стадий переговоров

Максимально определенное формулирование условий итогового соглашения, придание ему легитимности с помощью какой-либо из форм его ратификации или народного одобрения

Само по себе подписание каких-либо соглашений еще не гарантирует погашения конфликта. Определяющей является готовность сторон их выполнять, а не использовать в качестве «дымовой завесы» для продолжения попыток добиваться своих целей неправовыми средствами. Для этого, в свою очередь, необходимо хотя бы частичное преодоление конфликта интересов или по крайней мере снижение его остроты, к чему может повести, например, появление в отношениях между сторонами новых стимулов: суровая экономическая необходимость, заинтересованность сторон в ресурсах друг друга, «премии» за урегулирование конфликта в виде международной или иностранной помощи — могут (правда, не всегда) переключить интересы конфликтующих сторон в иную плоскость и значительно притушить конфликт.

Таким образом, в социально-политическом плане пути к преодолению межнациональных конфликтов лежат либо через хотя бы частичное удовлетворение требований сторон, либо через понижение для них актуальности предмета конфликта.

Существующие межнациональные проблемы (территориальные споры, стремление к суверенизации; борьба этнических меньшинств за самоопределение, создание независимого государственного образования; дискриминация языка, образа жизни; проблема беженцев, вынужденных переселенцев и т. д.) требуют значительных усилий для их разрешения.

Пути разрешения межнациональных проблем:

— Признание межнациональных проблем и решение их методами национальной политики.

— Осознание всеми людьми неприемлемости насилия, овладение культурой межнациональных отношений, требующей безусловной реализации прав и свобод лиц любой национальности, уважения самобытности, их национального самосознания, языка, обычаев, исключающей малейшее проявление национального недоверия, вражды.

— Использование экономических рычагов для нормализации этнополитической ситуации.

— Создание в регионах со смешанным национальным составом населения культурной инфраструктуры — национальные общества и центры, школы с национально-культурным компонентом для обучения детей на родном языке и в традициях национальной культуры.

— Организация эффективно действующих международных комиссий, советов, других структур для мирного разрешения национальных споров.

 

 

 

Прокуратура Романовского района

 

Громкие межнациональные конфликты в России – Картина дня – Коммерсантъ

18 августа 2005 года в селе Яндыки Астраханской области произошли столкновения калмыков с чеченцами, вызванные убийством в массовой драке юноши-калмыка. После похорон 300 калмыков двинулись по селу, избивая чеченцев и поджигая их дома. Позже 12 чеченцев и один калмык были приговорены к лишению свободы на сроки от двух с половиной до семи лет.

25 июня 2006 года в городе Сальске (Ростовская область) ссора из-за девушки переросла в массовую драку местных жителей с выходцами из Дагестана. Один житель был застрелен. Горожане провели несколько митингов против кавказцев и бездействия властей. Шесть дагестанцев, обвиняемых в организации драки и убийстве, были оправданы присяжными.

В ночь на 30 августа 2006 года в карельском городе Кондопоге в драке с уроженцами Кавказа были зарезаны два местных жителя. Их похороны вылились в погромы, за участие в которых было задержано более 200 человек. Два местных зачинщика драки получили 8 месяцев и 3 года 6 месяцев тюрьмы, шесть кавказцев — от 3 лет 10 месяцев до 22 лет тюрьмы.

25 июля 2010 года в оздоровительном лагере «Дон» в Краснодарском крае произошла драка между отдыхающими из Чечни и местными жителями, в которой участвовало около 150 человек. Причиной послужил конфликт между чеченскими подростками и заместителем директора лагеря. В марте 2012 года шесть участников драки получили по два года условно.

11 декабря 2010 года в Москве на Манежной площади собралось до 20 тыс. футбольных болельщиков, недовольных ходом расследования убийства фаната «Спартака» Егора Свиридова, погибшего в драке с кавказцами. В результате пострадали 35 человек, 65 человек задержаны. В следующие дни беспорядки вылились в отдельные столкновения в разных районах Москвы. Убийца Егора Свиридова получил 20 лет лишения свободы, еще пять человек — по 5 лет.

1 июля 2011 года в поселке Сагра в 40 км от Екатеринбурга произошла перестрелка между местными жителями и вооруженной группой выходцев с Кавказа. Последние приехали в поселок на помощь цыганской семье, с которой местные конфликтовали, подозревая ее в торговле наркотиками. В результате столкновения был смертельно ранен уроженец Азербайджана. Застреливший его сагринец получил статус потерпевшего, в то время как 23 приезжим были предъявлены обвинения в бандитизме, участии в беспорядках, угрозе убийством.

7 июля 2013 года в убийство местного жителя в городе Пугачеве (Саратовская область) вылилось в протестные выступления, собравшие несколько тысяч человек. Обвинение в убийстве было предъявлено четырем чеченцам, позже они были приговорены к срокам от 3 лет 6 месяцев до 14 лет лишения свободы.

13 октября 2013 года народный сход жителей столичного Бирюлево, спровоцированный убийством москвича Егора Щербакова, перерос в беспорядки и погромы в отношении нелегальных мигрантов. 23 человека были ранены, 380 задержаны, около 70 подверглись административным наказаниям. Около 200 иностранцев были депортированы за нарушение миграционного законодательства.

Молодежь и межнациональные отношения — Ломоносов

Программа Второй Всероссийской молодежной конференции
«Молодежь и межнациональные отношения: конструктивные и деструктивные тенденции»
29 апреля 2011 г.

Место проведения конференции: факультет политологии СПбГУ –Смольный проезд, д.1, литер Б, подъезд № 7

9.00-10.00 Регистрация участников
10.00 – 11.30 Пленарное заседание
11.30 – 12.00 Кофе-брейк
12.00 – 14.30 Заседание секций
14.30 – 15.00 Кофе-брейк
15.00 – 18.00 Круглый стол «Молодежь и межнациональные отношения», посвященный обсуждению широкого круга проблем обеспечения толерантных, равноправных межнациональных отношений в современной России
18.30 – 19.30 Подведение итогов конференции

Открытие конференции
10.00 – 10.30, Большой зал

Приветственное слово – декан факультета политологии, д.экон.н., профессор Еремеев Станислав Германович;
Приветственное слово – первый заместитель председателя Совета Санкт-Петербургского общественного движения «Воля Петербурга», советник председателя Совета Федерации Федерального Собрания РФ Болдырев Геннадий Владимирович

Пленарное заседание
10.30 – 11.30, Большой зал

1. Де Лонг Михаил Петрович, Стратегии межличностного и межнационального взаимодействия (аспирант КНТЭУ, г. Киев, Украина).
2. Сухоруков Виктор Викторович, Религиозная идентичность молодежи как объект государственного управления (аспирант БелГУ, г. Белгород)
3. Райзман Екатерина Михайловна, Миграция в представлениях российских студентов (студентка СГАУ имени С. П. Королева, г. Самара).

Секционные заседания
12.00 – 14.30

Секция 1. Молодежь и межнациональные конфликты. Ауд.
• Бакунин Игорь Николаевич, Рост националистических настроений в российском обществе: причины и пути решения проблемы (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Невская Эмилия Александровна, Противодействие молодежному экстремизму на Северном Кавказе (студентка СГУ, г. Ставрополь).
• Никитина Татьяна Юрьевна, Поле этнических отношений: межэтнические конфликты и пути их разрешения (студентка МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва).
• Пронякина Елизавета Дмитриевна, Мусульманская община в США: проблемы и перспективы сотрудничества (аспирантка СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Салимон Александра Евгеньевна, Толерантность в студенческой среде (студентка Брянского филиала РАНХиГС при Президенте РФ, г. Брянск).
• Спятницкая Анастасия Сергеевна, Национальное самосознание в контексте структуры социальных связей (студентка Брянского филиала РАНХиГС при Президенте РФ, г. Жуковка).
• Холодилина Мария Геннадьевна, Экстремизм в молодёжной среде (студентка СПбГУКиТ, г. Санкт-Петербург).
• Чурсина Екатерина Андреевна, Межнациональные отношения как фактор молодёжной политики (студентка РАНХиГС (СЗАГС), г. Санкт-Петербург).

Секция 2. Политическое участие и общественная активность молодежи в межэтнической среде. Ауд.

• Афонькин Святослав Олегович, Политизированные молодежные субкультуры современной России как актуальная проблема социологии молодежи (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Бражник Татьяна Алексеевна, Востребованность и активность молодёжных движений в России (студентка НИУ – ВШЭ, г. Москва)
• Герасимов Всеволод Кирович, Международное объединение белорусской молодежи “Молодой фронт” как пример успешности и востребованности модели неимперского демократического культурного национализма (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Де Лонг Михаил Петрович, Стратегии межличностного и межнационального взаимодействия (аспирант КНТЭУ, г. Киев, Украина).
• Евдокимов Никита Андреевич, События на Манежной площади как показатель обострения межэтнических конфликтов (студент ВолГУ, г. Волгоград)
• Курьянович Александр Викторович, Молодежная политика в республике Беларусь: законодательный аспект (на примере закона «Об общих началах государственной молодежной политики в республике Беларусь») (профессор МИТСО, г.Минск, Беларусь).
• Мухаметшина Галлия Закиевна, Место и роль молодежи в политической жизни общества (студентка УлГТУ, г.Ульяновск).
• Павлий Ганна Юрьевна, Особенности протестной активности российской молодёжи (студентка ВолГУ, г.Волгоград).
• Саломатина Александра Александровна, Функционирование национальных общественных организаций Саратовской области (студентка ПАГС имени П.А. Столыпина, г. Саратов).
• Самохина Алёна Игоревна, Молодежь в современном мире. Толерантность и гуманизм (студентка КГТУ-КАИ им. А.Н.Туполева, г. Казань).
• Сафина Айгуль Альбертовна, Вачаев Никита Петрович Политическая активность молодежных движений (студенты УГНТУ, г. Уфа).
• Смирнова Наталья Сергеевна, Экстремизм и проблема толерантности в молодежной среде (студентка СПбГУ, г.Санкт-Петербург).

Секция 3. Уроки истории: межнациональные конфликты и их последствия в исторической перспективе. Ауд.

• Боярков Роман Леонидович, Практики формирования толерантности в молодежной среде: опыт Санкт-Петербурга (аспирант РАНХиГС (СЗАГС), г. Санкт-Петербург).
• Гусев Артём Сергеевич, Геноцид армян: причины и последствия (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Демьянов Сергей Александрович, Территориальные особенности размещения «хуацяо» и их роль в экономическом развитии Китая (студент БГУ, г. Минск, Беларусь)
• Коркоташвили Натия Нугзаровна, Этнополитические конфликты в официальном дискурсе власти (студентка ПАГС имени П.А. Столыпина, г. Саратов).
• Лисий Олеся Александровна, Внешняя политика как практика формирования идентичности (на примере отношений Турции и ЕС) (аспирантка СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Мораев Филипп Викторович, Межнациональный конфликт как важный фактор формирования внутренней и внешней политики государства: пример Израиля и Нагорно-Карабахской республики (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Набока Аркадий Владимирович, Проблемы региональной системы безопасности на постсоветском пространстве при решении межнациональных конфликтов на примере грузино-осетинского конфликта 2008 года (аспирант СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Сонина Валентина Владимировна, Деволюция государственной власти в Бельгии как попытка преодолеть этнополитический конфликт (студентка ЮУрГУ, г. Челябинск)
• Тихонова Олеся Сергеевна, Социальный проект «Молодёжь за межнациональное согласие!» (студентка АлтГУ, г. Барнаул).
• Трофимов-Трофимов Виталий Дмитриевич, Современные концепции преодоления и смягчения межэтнических конфликтов (студент РАГС при Президенте РФ, г. Санкт-Петербург).
• Чернов Виктор Николаевич, Межнациональный конфликт в Канаде (студент ВолГУ, г. Волгоград).

Секция 4. Межкультурное и межконфессиональное взаимодействие и молодежь. Ауд.

• Баринов Илья Александрович, Диалог этносов, религий и конфессий: пути взаимодействия (на примере Забайкальского края) (студент ЧитГУ, г. Чита)
• Бахтеева Фаина Ринатовна Межнациональные отношения глазами молодежи г.Пенза (студентка ПГПУ им. В.Г. Белинского, г. Пенза).
• Будко Диана Анатольевна, Роль культурных центров в установлении межкультурного и межконфессионального взаимодействия среди молодежи (студентка СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Грошева Любовь Игоревна, Религия и молодёжь: проблема формирования доверия (студентка ТюмГНГУ, г. Тюмень).
• Дербунова Наталия Владимировна, Возможность толерантности среди молодежных организаций (студентка Липецкого филиала ОРАГС, г. Липецк).
• Кузицына Анна Геннадьевна, Проект социально-культурного пространства СНГ (студентка ПГУ, г. Пермь).
• Сагинов Кайрат Мырзабаевич, Формирование ментальности студенческой молодежи как условие межкультурного и межконфессионального согласия (PhD по специальности «Педагогические науки» ЕНУ имени Л.Н.Гумилева, г. Астана, Казахстан).
• Сухоруков Виктор Викторович, Религиозная идентичность молодежи как объект государственного управления (аспирант БелГУ, г. Белгород).
• Тумгоева Танзила Ахметовна, Особенности самосознания студентов, обучающихся в полиэтнических группах (аспирантка МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва).
• Чугункин Сергей Александрович, Межэтнические отношения в этнокультурной школе (студент СГУ, г. Ставрополь).

Секция 5. Социально-экономические аспекты межнациональных конфликтов. Ауд.

• Ведмецкая Людмила Васильевна, Преодоление межнациональных конфликтов как динамическая способность государства (аспирантка СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Динуллина Юлия Айдаровна Экономические интересы в межнациональных конфликтах (студентка СПбГУКиТ, г. Санкт-Петербург).
• Жаркая Татьяна Александровна, В чужой монастырь со своим уставом не ходят» или крах мультикультурализма (студентка ЮУрГУ, г. Челябинск).
• Лысенкова Наталья Евгеньевна, Политические интересы в межнациональных конфликтах (студентка СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Сидорова Елена Александровна, Позиция политической элиты США в вопросе признания геноцида армянского народа (студентка НИУ-ВШЭ, г. Москва).
• Соколов Борис Олегович, Стабильность и насилие в полиэтнических регионах: «третий – не лишний»? (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).

Секция 6. Актуальные вопросы мировых миграционных процессов. Ауд.

• Варганова Олеся Флюновна, Адаптированность мигрантов к новым жизненным условиям (на примере Республики Башкортостан) (аспирантка БашГУ, г.Уфа)
• Зубков Владимир Владимирович, Основные направления молодежной миграционной политики в Хабаровском крае (студент ДВАГС, г. Хабаровск).
• Котова Евгения Олеговна, Правовые основы государственного управления в сфере миграции (студентка УлГУ, г. Ульяновск).
• Райзман Екатерина Михайловна, Миграция в представлениях российских студентов (студентка СГАУ имени С. П. Королева, г. Самара).
• Самсонова Мария Сергеевна, Особенности адаптации иностранных студентов, обучающихся в России (аспирантка МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва).
• Стурейко Степан Андреевич, Традиционная соционормативная культура афганцев в Беларуси (аспирант БГУ, г. Минск, Беларусь).
• Третьякова Татьяна Алексеевна, Развитие мигрантофобии в современной России (студентка АлтГУ, г. Барнаул).
• Тямкова Наталья Андреевна, Перспективы мультикультурализма в России (студентка СГАУ имени академика С.П.Королева, г. Самара).
•
Секция 7. Роль СМИ в освещении и формировании межнациональных отношений. Ауд.

• Авдонина Наталья Сергеевна, Семантика врага в советской прессе периода войны в Афганистане (1979 – 1989) (аспирантка СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Васянин Александр Владимирович, СМИ как инструмент формирования межэтнических отношений (студент СПБГУКиТ, г. Санкт-Петербург).
• Голатова Мария Павловна, Кривоносова Виктория Александровна «События на Манежной площади как показатель обострения межэтнических конфликтов» (студентки ВолГУ, г. Волгоград).
• Колесник Андрей Александрович, Печатные средства массовой информации о межнациональных конфликтах в России (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Конзалаева Наталья Александровна, Межнациональные отношения: социальный заказ и потенциальные возможности СМИ (студентка СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Ломидзе Натия Бондовна, Освещение вопросов национальной безопасности в полиэтническом регионе (студентка СурГПУ, г.Сургут).
• Мышьякова Дарина Вадимовна, СМИ – заочный или непосредственный участник межнациональных отношений? (студентка НИУ-ВШЭ, г. Москва).
• Остякова Татьяна Алексеевна, Роль средств массовой информации в современных межнациональных конфликтах (аспирантка МГУ имени М.В. Ломоносова, Г. Москва).
• Портнягина Мария Андреевна, Функционирование СМИ в условиях конфликтной политической культуры (аспирантка МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва).
• Руссов Андрей Евгеньевич, Использование различных типов дискурса при освещении межэтнических конфликтов в СМИ (студент СПбГУ, г. Санкт-Петербург).
• Тангасова Екатерина Дмитриевна, СМИ как фактор формирования культуры межнациональных отношений у подрастающего поколения (студентка ИрГТУ, г. Иркутск).
• Татаркова Дарья Юрьевна, Межнациональный конфликт в медиареальности: возможно ли СМИ выполнять миротворческую функцию? (студентка МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва).
• Шайдуллина Венера Камилевна, Средства массовой информации как фактор межнациональной дестабилизации (студентка ВГНА МинФин РФ, г. Москва).
• Шайсултанова Эльмира Ильдаровна, О роли местной прессы в полиэтничном обществе в 1990-е годы (ассистент ИНЭКА, г. Набережные Челны).

Круглый стол «Молодежь и межнациональные отношения»
15.00 – 18.00, Актовый зал

Участники заседания:
• Максим Мищенко Депутат Государственной Думы РФ;
• Галина Ратникова член молодежной общественной палаты;
• Егор Холмогоров главный редактор сайта «Русский обозреватель»;
• Борис Межуев заместитель главного редактора «Русского журнала»;
• Марина Юденич – российская писательница;
• Дарья Митина – глава РКСМ, а также ведущие российские политологи, общественные деятели, журналисты, политики, представители общероссийских молодежных организаций.
В ходе работы предполагается обсудить следующие темы:
• Роль молодежных организаций в межнациональных конфликтах;
• Этнические субкультуры и их влияние на самосознание молодежи;
• Межнациональные конфликты в России и в мире: экономические и дипломатические потери;
• Межнациональные конфликты, молодежь и национальная безопасность;
• Миграция и молодежь в современной России.

Подведение итогов конференции
18.30 – 19.30

Тема 5. Этнические и межнациональные конфликты

Тема 5. Этнические и межнациональные конфликты

1. Теоретические подходы к изучению этнополитических конфликтов

Хотя этнические и этнополитические конфликты имеют давнюю историю, к их изучению исследователи обратились сравнительно недавно. Натан Глезер и Даниэл Мойнихен на­стаивают на том, что этничность является «более фундамен­тальным источником стратификации», нежели классовая при­рода общества, и потому этничность и этнический конфликт сегодня и в будущем не утратят своей актуальности.

Сравнительное изучение этнических конфликтов показы­вает, что в их эскалации имеются повторяющиеся черты и эта­пы, которые позволяют определить закономерности в проте­кании сходных типов конфликтов. В объяснительных моделях возникновения и эскалации этнических конфликтов отчетливо прослеживается влияние основных теорий этничности — примордиализма, инструмен­тализма и конструктивизма.

В рамках примордиалистского подхода этнический кон­фликт обычно рассматривается как проявление «древней враж­ды» — исконных межгрупповых противоречий, которые могут подавляться лишь силой авторитарных режимов. Как только режимы ослабевают, древняя вражда дает о себе знать с но­вой силой. Согласно данной логике, конфликт между сербами и хорватами объясняется ненавистью их представителей друг к другу, а карабахский конфликт — ненавистью друг к другу армян и азербайджанцев. По мнению сторонников такого под­хода, названные конфликты были просто неизбежны. Режим Тито в Югославии и советский режим в СССР на какое-то вре­мя могли подавить вражду между народами, но не могли ис­коренить ее глубинные основы.

Сторонники инструменталистского подхода понимают этничность не как исконную (природную) сущность, а как инструмент и ресурс, который используется в процессе кон­куренции между группами. Сама же этничность не является, по их мнению, причиной конфликтов. Этнический конфликт рассматривается не как результат несовместимости групповых идентичностей, а как следствие межгруппового соперничества за обладание экономическими или природными ресурсами, особенно в ситуациях, когда группы имеют неравный доступ к власти, богатству и социальному статусу. С этой точки зре­ния конфликт между сербами и хорватами объясняется не как проявление древней вражды, а как столкновение двух соци­альных групп, чья этничность, т.е. принадлежность к сербской и хорватской этническим общностям, была использована по­литическими лидерами в качестве инструмента политической мобилизации.

Конструктивистское понимание этнического конфликта сходно с инструменталистским и основывается на том, что сама по себе этничность не порождает конфликта. Возникно­вение и эскалация конфликтов решающим образом обуслов­лены действиями элит, которые мобилизуют этничность и ис­пользуют ее для реализации собственных целей.

Среди наиболее известных теорий этнических конфликтов комплексного характера следует выделить теории Джозефа Ротшильда, Дональда Горовица, Теда Гурра, Гюнтера Шлее.

В теории этнической стратификации Джозеф Ротшильд впервые предложил рассматривать этнические группы и го­сударство как субъекты этнополитического конфликта, уделяя при этом серьезное внимание анализу как ресурсного потен­циала сторон, так и возможностей политической мобилизации группы. По мнению ученого, успехи и активность этнополи­тических движений зависят от экономических, политических и идеологических ресурсов, которыми может оперировать группа. Кроме того, необходимо учитывать состав группы, ее социальные и культурные характеристики.

В социально-психологической теории этнического кон­фликта Дональда Горовица основное внимание уделено социально-психологической динамике. В понимании Горо­вица, этничность обладает особой, уникальной динамикой в силу того, что она сопряжена с коллективными эмоция­ми. Данное обстоятельство приводит к тому, что рацио­нальные политические и экономические интересы группы могут отступать на задний план и решающую роль в про­воцировании и эскалации конфликта начинают играть эмо­циональные факторы. В динамике этнического конфликта отчетливо прослеживается действие двух механизмов пове­дения: социально-психологического и институционального. Этнический конфликт возникает за счет групповой эмоци­ональной реакции, опирающейся на групповую солидар­ность, когда члены группы пытаются защитить некие общие ценности, порой имеющие символический характер. Затем эмоциональная реакция и групповая солидарность транс­формируются в публичную деятельность, в четко оформлен­ные позиции и притязания, для реализации которых созда­ются соответствующие структуры.

Наиболее масштабной является попытка анализа этническо­го конфликта, предпринятая Тедом Гурром в труде «Меньшинства как группа риска». Эта работа построена на основе изуче­ния политического поведения 233 этнических групп за период с 1945 по 1989 г. Согласно ключевому положению концепции Гурра, этнополитическое действие мотивировано глубоко уко­ренившимся недовольством людей своим коллективным стату­сом, которое акцентируется и стимулируется групповыми ли­дерами и этническими антрепренерами.

Этнические конфликты — это особая форма социальных конфликтов. Этнические конфликты обладают способностью вовлекать в свою орбиту предметные области и объекты других типов конфликтов и в чистом виде встречаются нечасто. Меж­ду тем опыт всемирной истории показывает, что эти конфлик­ты могут приобретать значительные масштабы и что любой этнический конфликт одновременно является этнополитиче­ским. В этой связи вполне справедливо звучит вопрос о том, что же есть собственно этническое в этнических (этнополити­ческих) конфликтах, который поставил немецкий социальный антрополог Гюнтер Шлее. По его мнению, всю совокупность взглядов и позиций, связанных с определением этничности как причины «расколов и дезинтеграции», можно свести к ше­сти основным положениям:

1)        этнические различия являются первопричиной этнических конфликтов;

2)        противоречия между обычаями различных народов от­ражают древние, наследуемые и глубоко укоренившиеся антагонизмы;

3)        этничность является универсальной, т.е. любой человек принадлежит к какому-либо народу;

4)        этничность аскриптивна, т.е., как правило, человек не мо­жет изменить свою этническую принадлежность;

5)        народ представляет собой общность по происхождению;

6)        этносы территориальны, они связаны с определенной тер­риторией и стремятся к национальному суверенитету.

Однако практически любое из приведенных положений можно оспорить. Полемизируя с утверждениями относитель­но значения этнических различий в возникновении и эскала­ции этнополитических конфликтов, с попытками объяснить их возникновение глубокой исторической обусловленностью,

Шлее ссылается на пример Югославии. Считается, что юго­славский кризис — пример классического этнополитического конфликта современности. В этой связи наиболее показатель­на ситуация в Боснии, которую Гюнтер Шлее называет «Юго­славией в миниатюре». Исследования предвоенного времени показывали, что происходило постепенное исчезновение юго­славянских этничностей и шел процесс формирования едино­го югославского народа. В различных частях страны этот про­цесс протекал с разной интенсивностью, но он был очевиден. В Боснии подавляющая часть населения вплоть до 1990-х гг. не придавала существенного значения этническому фактору. По существу, этничность была навязана местным сербам, хор­ватам и мусульманам усилиями политиков, и мнимые куль­турные различия стали реальным основанием не только для разделения общин, но и для их жестокого противостояния в ходе гражданской войны.

Основополагающими причинами современных этнополи­тических конфликтов являются различия в понимании приро­ды современных наций. Концепция нации-этноса послужила основой идеи Eretz Israel и концепта Великой Сербии, этни­ческого национализма бумипутра (сынов Земли) в Малайзии, амхара в Эфиопии, что породило серьезные противоречия и конфликты.

Более частыми причинами этнополитических конфликтов являются этнический сепаратизм, борьба за легальный статус группы, стремление к обретению групповой автономии, борь­ба за общинные интересы или сектантские религиозные дви­жения (как правило, мусульманские).

Впрочем, помимо современных манипуляций с культур­ными различиями и политической мобилизации этничности, нельзя упускать из виду и реальные этнические противостоя­ния, которые могут иметь многовековую историю и память о которых была намеренно актуализирована в предельно дра­матической форме, чтобы возбудить ненависть и готовность участвовать в конфликте.

Многочисленные этнополитические конфликты современ­ной эпохи подрывают стабильность как экономически слабых стран, так и стран с развитой экономикой и высоким уровнем жизни, как авторитарных и неразвитых демократических госу­дарств, так и классических демократий.

Исторические корни некоторых из современных конфликтов и этнополитических движений кроются в противоречии меж­ду этническими и политическими принципами социального структурирования, которое, по существу, является противоре­чием между этносом или этнической группой и формирую­щейся нацией европейского типа. Неслучайно этнический на­ционализм как основополагающий идеологический принцип ставит знак равенства между понятиями «этнос» и «нация». Названное противоречие имеет место во многих странах неза­висимо от уровня их экономического и политического разви­тия. Особенно острым оно оказывается в странах, где сложный этнический состав населения, а процессы нациестроительства не завершены, т.е. у жителей страны отсутствует должная сте­пень национальной (в смысле государственной) идентичности. В странах, где имеются крупные этнические анклавы с высо­ким уровнем развития и неудовлетворенными политическими притязаниями, существует не только потенциальная угроза этнополитического конфликта, но и угроза самой целостности государства.

К примеру, в 1995 г. на грани распада оказалась такая, казалось бы, благополучная страна, как Канада. По требова­нию квебекских франкофонов в этой провинции состоялся референдум по поводу ее государственной независимости. Сторонники независимости оказались в меньшинстве, но за­щитники целостности государства набрали на референдуме 30 октября 1995 г. только на один процент больше голосов, нежели противники.

Этнический конфликт — это форма гражданского про­тивостояния на внутригосударственном или трансгосу­дарственном уровне, при которой хотя бы одна из сторон организуется и действует по этническому признаку или от имени этнической общности.

Этнополитический кон­фликт — борьба различных социальных групп, которые организуются по этническому принципу, и этот принцип становится основанием их идеологического и политиче­ского противостояния.

Об этническом конфликте как таковом мож­но говорить тогда, когда имеется организационное оформление национального движения или существует общественно-по­литическая сила, ставящая своей целью обеспечение этнонациональных интересов того или иного народа или этнической группы и для достижения этой цели стремящаяся изменить существовавшее положение в культурно-языковой, социально- экономической или политической сфере жизни. Вместе с тем, этнический конфликт — всегда явление политическое, потому что для решения задач в культурно-языковой или социально-экономической области и достижения других национальных целей, как правило, необходимо использовать политические пути и методы.

2. Причины межэтнических конфликтов

Существует несколько теорий, объясняющих причины межэтнических конфликтов на основе изучения опыта, накоп­ленного в различных регионах мира. Различаясь по масштабам, социальному значению, происхождению, “возрасту”, напряжен­ности, межэтнические конфликты имеют одну “конечную при­роду”, способствующую этнической мобилизации. Их глубинные корни — нарушение прав того или иного этноса, этнической группы, отсутствие справедливости и равноправия в межэтни­ческих отношениях.

Непосредственными причинами возникновения этниче­ского конфликта могут являться территориальные, экономи­ческие, политические, социальные, психологические и иные противоречия. Нередкое явление для возникновения конфлик­та — наличие нескольких причин. Следует также отметить, что субъективный фактор играет важнейшую роль в возникновении конфликта, значительно усложняет его течение и урегулиро­вание. Именно субъективный фактор делает межэтнический конфликт взрывным и интенсивным.

Особую окраску приобретает межэтнический конфликт, испытывающий влияние религиозного фактора. Анализ кон­фликтов дает основание считать, что роль религиозного фактора в идеологическом обеспечении очень велика и довольно часто является непосредственным руководством в столкновениях конфликтующих сторон.

Основой межнациональных конфликтов являются проблемы и противоречия, которые возникают в процессе взаимоотноше­ний этносов. В многонациональном государстве любой вопрос, чего бы он ни касался — экономики, политики, культуры — не­изменно приобретает и национальное выражение. Возникно­вение межнациональных конфликтов и их острота во многом зависят от формы построения многонационального государства, ее национальной политики.

1)                 Одна из главных причин межэтнических конфликтов — территориальная проблема, территориальные споры. Суть проблемы обычно состоит в том, что в результате многочислен­ных миграций населения, завоеваний и других геополитических процессов территория расселения этноса в прошлом неоднократ­но менялась, и менялись границы государства. В связи с этим возникают территориальные претензии, а в качестве аргумен­тов выдвигается утверждение о принадлежности той или иной территории определенному этносу в прошлом. Причем время, от которого производится отсчет этнической принадлежности спорной территории, стороны выбирают произвольно, в зави­симости от целей спорящих сторон. В силу своей запутанности и субъективности территориальные споры являются самыми сложными и практически неразрешимыми.

2)                 С этнотерриториальными проблемами связаны политиче­ские причины конфликтов. Речь идет прежде всего о проблеме создания этносами независимых территориально-государствен­ных образований. Большая часть этносов на планете не имеет собственных независимых национально-государственных обра­зований. По мере развития экономики и культуры этносов, роста их этнического самосознания в их среде возникают движения, имеющие своей целью создание независимого национального государства. Подобное движение обычно возникает в том случае, если этнос на каком-то этапе своей истории уже имел государ­ственность и впоследствии утратил ее. Политические причины конфликтов возникают и тогда, когда происходит ограничение или лишение части группы (и даже целых народов) политических и личных прав и свобод по признаку национальной (этнической) принадлежности. Деление этносов на “коренные” и “некорен­ные”, “титульные” и “нетитульные” также порождает поли­тико-правовое неравенство, а следовательно, может являться причиной межэтнических конфликтов.

3)                 Разнообразны экономические причины этнических кон­фликтов. Прежде всего это борьба этносов за обладание матери­альными ресурсами и собственностью, среди которых наиболее ценными являются земля и недра. Суть конфликта сводится к тому, что каждая из конфликтующих сторон стремится обос­новать свое “естественное” право на использование земли и природных ресурсов. Межэтнический конфликт может быть результатом обделенности этнических периферийных групп, не­равномерного развития, неравномерной модернизации “ядра” и этнонациональной “периферии” в многонациональном полиэтни­ческом государстве. В этих случаях экономическое неравенство между различными этническими группами, осознаваемое как коллективное этнонациональное ущемление, становится причи­ной формирования и проявления этнической солидарности.

4)                 Этнические конфликты могут возникать вследствие соци­альных причин, социальной напряженности. Чаще это происхо­дит в условиях кризисного состояния общества, когда складыва­ются предпосылки социально-политического противостояния и конфликтов, в том числе и по этническому признаку. Подобные конфликты наблюдаются в полиэтнических государствах, когда складывается социальная неоднородность в этнотерриториальном аспекте. И тогда проблемы социальной необеспеченности, безработицы, этнодемографии и другие приобретают зримо выраженный этнический характер. В престижных видах дея­тельности возникает конкуренция между титульными и нети­тульными этносами. Бывает и так, когда этнический конфликт может стать эффективным способом “слива” социального взрыва в русло межэтнического противоборства.

5)                 Еще одной из причин этнических конфликтов могут стать этнокультурные, в том числе языковые, проблемы. Когда не удовлетворяются этнокультурные запросы той или иной эт­нической группы, не обеспечиваются условия для изучения и использования родного языка или даже явно проявляется язы­ковой шовинизм, это ведет к межэтнической напряженности и потенциальному конфликту. Следует однако отметить, что речь не идет о “чисто” этнокультурных проблемах, за ними просмат­риваются социальные интересы. Так, придание государствен­ного статуса языку только титульной нации в полиэтническом государстве ущемляет значение языков других этносов и стано­вится средством, чтобы занять ключевые посты в обществе, т. е. обеспечивает представителей титульной нации определенными привилегиями.

6)                 В формировании межэтнической напряженности большую роль играют социально-психологические факторы. Этническая напряженность как массовое психическое состояние основана на эмоциональном заражении, психическом внушении и под­ражании. В исторической памяти особенно долго сохраняются национальные обиды и несправедливости. Межэтническая на­пряженность характеризуется и таким психическим состоянием, как массовая невротизация. Это состояние отличается повышен­ным эмоциональным возбуждением, вызывающим различные негативные переживания: тревогу, беспокойство, раздражи­тельность, растерянность, отчаяние. Еще резче поляризуются отношения “свои—чужие”: своя этническая группа оценивается более позитивно, а чужие — более негативно. Психологическую напряженность могут создать этнические проблемы — подлин­ные и мнимые, — основанные на слухах, ложной информации, провокациях.

Конечно, этнические конфликты вызваны не только отме­ченными выше причинами. Анализируя этнические конфликты на постсоветском пространстве, можно выделить причины са­мого разнообразного характера. Если объединить эти причины в несколько групп, то получится следующая картина:

1)                 социально-экономические — неравенство в уровне жиз­ни, безработица, различное количественное представительство в престижных профессиях;

2)                 административно-политические — иерархия народов (союзные, автономные республики, автономные области и ок­руга), представительство в органах власти, вхождение одной формы национальной государственности в другую;

3)                 культурно-языковые — недостаточное с точки зрения нерусских народов внимание к национальной культуре и языку, вытеснение русским языком национальных языков из общест­венной жизни;

4)                 этнодемографические и этномиграционные — быстрое изменение соотношения численности контактирующих этносов вследствие миграции и различий в уровне естественного при­роста населения;

5)                 этнотерриториальные — несовпадение государственных или административных границ с границами расселения народов, произвольная перекройка межреспубликанских границ, необос­нованная передача территорий;

6)                 конфессиональные — не только полиэтничность нацио­нальных республик и областей, но и многоконфессиональность населения, накладывающиеся и переплетающиеся друг с дру­гом;

7)                 исторические — влияние прошлых взаимоотношений народов (не только мирные, но и конфликтные, неравноправные, войны и т. д,).

В конфликтных ситуациях обнажаются противоречия, кото­рые существуют между общностями людей, консолидированны­ми на этнической основе. Однако далеко не в каждый конфликт бывает вовлечен весь этнос, это может быть его часть, группа, которая ощущает на себе противоречия, ведущие к конфликту. Так, большинство этнотерриториальных споров идет от имени политических элит, правительств, движений. И далеко не все­гда такие споры захватывают значительные группы какого-то этноса.

3. Типы этнополитических конфликтов

Каждый конфликт имеет свои особенности, но существуют основания, которые позволяют делать обобщения и типологизировать имеющиеся разновидности.

Исследователи этнических конфликтов выделяют три типа их классификации.

1. Классификация по сферам общественной жизни. Со­гласно данному способу классификации, выделяются поли­тические, этнические, экономические, культурные и др. кон­фликты. Но многие конфликты нельзя однозначно отнести к той или иной сфере общественного бытия, ибо они касаются и экономики, и политики, и сферы культуры.
2. Классификация по предметам или объектам. Она мо­жет использоваться и как дополнение к классификации по «сферам», и как самостоятельный способ классификации, осо­бенно в случаях, когда конфликты имеют четко выраженный «межсферный» характер.
3. Классификация по субъектам-носителям. При этом типе классификации выделяют конфликт между однопорядковы­ми и разнопорядковыми субъектами. К первым относится, к примеру, осетино-ингушский конфликт на Северном Кавка­зе, конфликт между пророссийски и проукраински настроен­ными гражданами Крыма, ряд международных конфликтов. Это обычно конфликт «группа против группы» (group versus group)! Ко вторым относят конфликты, где действуют разно­порядковые субъекты, к которым, например, относятся этни­ческое меньшинство или нетитульный этнос и в качестве оппо­нента — титульный народ или его государственные институты. Этот тип можно обозначить как «группа против государства» (group versus state). Типичным примером такого конфликта можно назвать чеченский и грузино-абхазский конфликты, конфликт между сингалами и тамилами в Шри-Ланке.

Кроме того, этнические конфликты можно типологизировать по таким основаниям, как особенности динамики, степень локализации и т.п.

Общим местом в рассуждениях этнополитологов стала констатация того факта, что в середине 1980-х гг. произошел «взрыв» этничности. Этот взрыв явился ответом этнических групп на их неравный доступ к социальным благам и вла­сти. Особенно масштабно этнополитические проблемы про­явились в бывшем СССР, хотя они обострились во многих других странах. Опыт СССР и России показал, что в пере­ломные, кризисные эпохи прежняя этническая иерархия ру­шится, а ослабление позиций доминантных групп позволя­ет миноритарным сообществам, прежде всего этническим, добиваться изменения своего статуса, получать различные преференции в сфере культуры, доступа к ресурсам и вла­сти. Понимая, что фактор времени играет решающую роль, этнические элиты зачастую стремятся форсировать эти про­цессы под лозунгом «восстановления справедливости». Все это ведет к политизации этничности, к росту политического этнонационализма и усилению конфликтности в сфере меж­этнических отношений.

Актуализация этничности в последний период советской истории и в первые годы новой российской государственно­сти выразилась не только в существенно возросшем интересе к родному языку, этнической культуре, истории, но главным образом в требованиях создать государственные гарантии для сохранения и развития культурной специфики этнических групп. Выразителем этих требований стала национальная гу­манитарная интеллигенция. Она не только аргументировала этнические притязания и оформляла их в виде программ, де­клараций, воззваний и т.д., но и была главным организатором этнополитических движений, которые добивались претворе­ния выдвигаемых программ в жизнь. Важно отметить, что, за редким исключением, национальные движения и организа­ции в бывшем СССР и России возникли в период 1988—1991 гг., т.е. в период наиболее глубокого политического и социально-экономического кризиса прежней общественной системы. Связь между общественным развитием и актуализацией эт­ничности весьма точно охарактеризовала рос­сийская исследовательница 3. Сикевич: «Конфликтогенность и интегрированность являются равнодействующими перемен­ными соотношения этнического и политического пространств, а степень выраженности одной из них впрямую обусловлена степенью устойчивости данной системы»^[1].

Этнополитическая мобилизация на территории бывше­го СССР охватила обширные регионы и в той или иной мере затронула все этнические группы. Политизация этничности, сопровождавшаяся повышением уровня политической орга­низации этнических сообществ и способствовавшая осозна­нию ими своих политических, экономических и культурных интересов, привела к многочисленным столкновениям инте­ресов различных этнических групп, к нарастанию этнополи­тической конфликтности. Столкновение интересов во многом было предопределено предшествующей этнонациональной политикой Советского государства.

Кроме того, этнотерриториальный принцип решения про­блем развития этнических сообществ не только способствовал модернизации и сохранению культуры отдельных народов, но и создавал условия для будущих конфликтов, противопостав­ляя одни народы другим, препятствуя общегражданской ин­теграции населения, поощряя этноцентризм и политические амбиции этнических элит. Этническая иерархия и растущие противоречия с центральной властью породили этнический национализм и сепаратистские устремления.

Как только тоталитарный контроль над общественной жиз­нью ослабел, а репрессивный аппарат перестал подавлять про­явления инакомыслия, включая национализм, в стране сразу же стали возникать очаги межэтнической напряженности. В 1986 г. антирусские выступления произошли в столице Ка­захстана Алма-Ате. За этим последовали армянские погромы в Сумгаите и столкновения армян и азербайджанцев в Нагор­ном Карабахе, убийства турок-месхетинцев в Ферганской доли­не Узбекистана, волнения в Якутске и Туве, в Уральске и Набе­режных Челнах. Анализу этих событий посвящена обширная литература, но наиболее полно эти и другие свидетельства мо­билизованной этничности освещены в томах серии «Нацио­нальные движения в СССР и в постсоветском пространстве» (под редакцией М.Н. Губогло), изданной Институтом этноло­гии и антропологии РАН.

Урегулирование этнополитических конфликтов является важнейшей политической проблемой. Нет необходимости до­казывать, что последствия этих конфликтов оказывают крайне негативное влияние не только на развитие, но и на имидж го­сударств, не способных их предотвратить. Но самое тяжелое последствие обострения конфликтов — это огромные чело­веческие жертвы. Только в последние десятилетия в турец­ком Курдистане в результате столкновений курдов с турецки­ми правительственными войсками погибло 26 тыс. человек, в Шри-Ланке — более 35 тыс., в Сьерра-Леоне в этническом конфликте погибло около 100 тыс., на Филиппинах (о. Минда­нао) — свыше 120 тыс., в Либерии — более 150 тыс., в Боснии и Герцеговине — около 200 тыс., в Судане и Афганистане — бо­лее чем по миллиону, в Сомали — более 350 тыс., в Анголе — свыше 500 тыс., в Руанде только за три месяца 1994 г. погибло более миллиона человек. Многие из этих этнополитических конфликтов не урегулированы до сих пор. По существу, то же самое можно сказать и о ряде этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве, ибо очаги напряженности сохраняются в Закавказье, Чечне, Приднестровье, в Крыму, в Средней Азии. Два раунда вооруженных действий в Чечне в 1994—1996 и 1999—2001 гг. унесли более чем 40—50 тысяч жиз­ней российских граждан, включая военнослужащих, мирных жителей и чеченских боевиков.

4. Проблемы управления конфликтом

Некоторые ученые предлагают говорить не об урегулиро­вании конфликтов, а об «управлении» этнополитическим кон­фликтом. Суть этой концепции состоит в том, что управление конфликтом нацелено не на его разовое силовое подавление, а на его «контроль», трансформацию в невооруженную форму и последующее разрешение. Процесс управления начинает­ся с анализа этнополитического конфликта, который должен дать адекватное представление об истории и причинах возник­новения как конфликтной ситуации, так и самого конфликта.

Исследователи выделяют «рациональный» и «деструктивный» конфликты. Стороны «рационального» конфликта готовы при­знать справедливость и обоснованность требований конфлик­тующих субъектов и стремятся к урегулированию взаимных претензий. Однако «рациональные» конфликты составляют меньшую часть этнополитических столкновений, и примером их успешного разрешения можно назвать мирный выход Нор­вегии из состава Шведского королевства в 1905 г. или раздел Чехословакии на Чешское и Словацкое государства в 1993 г.

Большинство этнополитических конфликтов современно­сти относится к деструктивным. В этом случае конфликтующие стороны преднамеренно или непреднамеренно игнорируют объективные факты и рациональное содержание претензий противостоящей стороны, а само противостояние постепенно усиливается и обостряется, вовлекая в орбиту конфликта но­вых участников и провоцируя применение насилия.

Стратегия управления конфликтом исходит из необходи­мости эффективного влияния на конфликт с целью корректи­ровки его развития в нужном направлении. В процессе управ­ления конфликтом в зависимости от ситуации используются нормативный, принудительно-переговорный, эмоционально­-психологический, силовой и интегративный подходы.

Нормативный подход предполагает разрешение конфлик­тов с помощью определенного набора правовых или мораль­ных норм. В данном случае важно наличие согласия между сторонами конфликта относительно приемлемости этих норм. Если согласие отсутствует, то возникает необходимость его на­вязывания. Здесь решающее значение может иметь авторитет государства и все его политические и экономические ресурсы воздействия на конфликтующие субъекты.

Принципиальным моментом при использовании принуди­тельно-переговорного подхода к разрешению этнополитиче­ских конфликтов служит понимание конфликта как проявление врожденного (или приобретенного в обществе) стремления че­ловека или группы к доминированию. Поскольку доминирую­щие позиции может занимать только одна сторона, постольку господствующая группа навязывает свои «правила игры» тем, над кем она осуществляет господство. Данный подход не позво­ляет обеспечить стабильность внутри общественной системы, и даже его сторонники считают, что мир между конфликтую­щими сторонами недостижим, а возможно лишь временное урегулирование проблем.

Эмоционально-психологический (или идеалистический) подход применим тогда, когда все заинтересованные стороны независимо от их статусных характеристик, ресурсов и поли­тических стратегий устанавливают взаимоотношения, устра­ивающие всех участников конфликта. В качестве исходной позиции урегулирования стороны принимают как аксиому положение о том, что конфликт однозначно невыгоден всем сторонам и все стороны несут те или иные потери в результате его эскалации. Согласование интересов происходит без явного или скрытого принуждения, что обеспечивает прочность уре­гулирования и успешный поиск эффективных путей разреше­ния конфликтных ситуаций.

Существуют и другие подходы, среди которых наиболее распространены индифферентный и силовой. Индифферент­ный подход типичен для авторитарных режимов, которые, как правило, игнорируют конфликты и равнодушны к требова­ниям групп, вовлеченных в конфликт. Этот подход может на время отложить решение конфликтных ситуаций, но «отло­женный конфликт» неизбежно проявит себя при изменении политической ситуации, а накопленный потенциал конфликт­ности лишь осложнит его разрешение.

Другой способ воздействия на конфликт — силовой. Он применим тогда, когда более сильная сторона навязывает сла­бой стороне свои условия разрешения противоречий, кото­рые, по сути, не разрешают конфликтной ситуации, а лишь заставляют слабую сторону снять свои претензии к сильной стороне.

Однако большинство специалистов-конфликтологов согласны с тем, что наилучшим способом разрешения кон­фликтов является компромисс. Но при этом практика доказы­вает, что успешное урегулирование конфликтов (независимо от избранной стратегии) возможно лишь в рамках определен­ных процедур. Первая из них — институционализация кон­фликта, т.е. установление четких правил урегулирования от­ношений сторон, их взаимодействия. В этом случае конфликт становится прогнозируемым и управляемым, претензии сто­рон даже в случае их нарастания будут укладываться во впол­не предсказуемые нормы поведения.

Неинституционализированный конфликт неуправляем, а потому опасен. В этом случае недовольство сторон может выливаться в деструктивные формы взаимодействия. Под ин­ституционализированным механизмом понимается не только установление строгих юридических актов или регламентов, но и весь спектр возможных регулирующих норм — законодатель­ные акты, протоколы, меморандумы, устные договоренности. Важна не форма, а наличие добровольного согласия строить от­ношения и вести переговоры в рамках определенных правил.

Другая важная задача, которую необходимо решить при урегулировании конфликтов, состоит в выделении структу­рированных конфликтующих групп. Враждующие стороны должны определить, кто правомочен представлять их интере­сы и осуществлять диалог с противостоящим участником кон­фликта и посредниками. В этой связи органы государственной власти должны быть объективно заинтересованы в том, чтобы этнические общности и группы формировали свои партии, движения, организации, которые могли бы представлять их интересы и выполнять консолидирующую роль. Неоргани­зованные сообщества более опасны и непредсказуемы, чем организованные. Организации играют роль социального ре­гулятора и могут быть эффективно использованы в разреше­нии конфликтов как выразители коллективных требований и претензий и как участники переговорных процессов и вы­работки процедур урегулирования. Таким образом, можно сделать следующий вывод: управление конфликтом и его урегулирование должны включать идентификацию, ин­ституционализацию конфликта, определение или выде­ление его субъектов и выработку стратегии и технологии его урегулирования.

Рассматривая технологические проблемы урегулирования этнополитических конфликтов, директор проекта по систе­мам переговоров при Школе права Гарвардского университета Уильям Юри пришел к выводу, что «увеличение числа этни­ческих конфликтов стало результатом широкого позитивного явления — передачи властных полномочий на более низкий политический уровень»^[2]. Он отмечает, что все этнические группы в мире в своем развитии проходят три этапа:

1) этап за­висимости и дискриминации,

2) этап независимости и

3) этап взаимозависимости или взаимовыгодного сосуществования с другими группами.

Вместе с тем Юри отмечает, что боль­шинство людей живут ныне в поликультурных сообществах, и поэтому важно найти способы, как «свести наши различия к позитивному, а не отрицательному балансу».

В его понимании, для решения вышеназванной задачи не­обходима политическая система, которая бы состояла из трех компонентов.

Первый из них относится к власти и предпола­гает создание демократических институтов, в которых были бы представлены все этнические группы населения страны и которые имели бы механизмы сдержек и противовесов, ис­ключающие злоупотребления властью.

Второй компонент си­стемы касается прав. Суть его в том, чтобы разработать кодекс прав как для индивидов, так и для групп и создать независимую систему судопроизводства, которая обеспечивала бы соблюде­ние этих прав.

Третьей частью системы должны стать интере­сы. В данном случае подразумевается переговорный процесс, в ходе которого представители этнических групп вместе долж­ны вырабатывать решения, удовлетворяющие принципиаль­ные интересы всех вовлеченных в переговорный процесс сто­рон. Причем, как подчеркивает У. Юри, именно разрешение разногласий в ходе переговоров является важнейшим завоева­нием демократии, а не выборы или возможность обратиться в судебные органы.

Обобщая опыт урегулирования этнических конфликтов, У. Юри предложил свою технологию возможных действий, со­стоящую из десяти различных вариантов.

Ученый сравнил этнический конфликт с пожаром и поэтому назвал в качестве первой задачи предотвращение конфликта. Пока есть возможности не допустить столкновений на этниче­ской почве, следует их использовать в полной мере.

Вторым необходимым действием заинтересованных в разре­шении конфликтов сторон он назвал организацию дискуссий. Сама возможность конструктивного обсуждения проблем уже способствует снижению напряженности. Но для полноценной дискуссии необходимо, чтобы были представлены все имеющие­ся точки зрения, включая самые радикальные, и чтобы обсужде­ние велось в рамках определенных правил, принятых сторонами. Важнейшими из них служат требования не обвинять оппонентов и избегать личных нападок.

Третий способ действий состоит в том, чтобы способствовать высказыванию обид в контролируемой обстановке, что пред­полагает при обсуждении конструктивных планов на будущее ана­лизировать и прошлые обиды. Следующим необходимым шагом названо содействие процессу совместного решения проблем. Оно предусматривает согласование интересов, выход за рамки жестких позиций и обращение к мотивировкам, лежащим в осно­ве позиций сторон. Затем важным действием является определе­ние общей цели; чтобы процесс переговоров был продуктивным, общая цель не должна замыкаться только на проблемах самого конфликта. Далее существенное значение имеет содействие вза­имному проявлению доброй воли.

Необходимой в процессе переговоров и совместного разреше­ния конфликта является выработка проектов взаимных соглаше­ний. Важное прикладное значение имеет институционализация процесса решения проблем и переговоров. Она имеет особое зна­чение в связи с тем, что решить сразу все конфликты невозможно, они будут возникать вновь и вновь. Поэтому необходимо создать институты, которые содействуют поиску решений и процессу пе­реговоров. Существенную помощь в урегулировании конфликтов может оказать привлечение внешних ресурсов для формирования стимулов к сотрудничеству. Под внешними средствами понима­ются не только финансовые ресурсы, но неправительственные организации, университеты и фонды, у которых накоплен опыт урегулирования этнических конфликтов.

Наконец, У. Юри призывает: «Учите других тому, что узна­ли сами». Решение конфликтных ситуаций требует широкого со­трудничества и использования всего арсенала имеющихся средств, позитивного опыта, накопленного различными специалистами и странами. Такой опыт имеется, и его надо использовать и совер­шенствовать в соответствии с требованиями времени. Однако не менее важен и негативный опыт решения конфликтов, особенно когда в межэтнический или этнополитический конфликт вмеши­вается третья сила.

Весьма показателен в этом плане опыт вмешательства США в сомалийский конфликт. После первой войны в заливе, окон­чания «холодной войны» и краха СССР казалось, что Запад, и прежде всего Соединенные Штаты Америки, имеют эффек­тивные способы воздействия на любые события в любом райо­не земного шара. Эта иллюзия стала рассеиваться в 1993 г., ког­да потерпела провал американская гуманитарная операция в Сомали. Точнее, гуманитарная операция прошла успешно, но когда американцы попытались устранить причину гума­нитарной катастрофы в этой стране и вмешаться в граждан­скую войну, которая имела характер противостояния разных этноконфессиональных сообществ, произошел «могадишский инцидент», начались нападения на американских военных. На глазах у всего мира обезображенные трупы американских солдат повстанцы таскали по улицам Могадишо. Этот инци­дент стал предупреждением, что внешнее грубое и непрофес­сиональное вмешательство в этнические конфликты крайне опасно и способно усугубить их.

Роль государства в решении этнических и этнополитиче­ских проблем, в том числе в разрешении конфликтов, весьма значительна, несмотря порою на непоследовательный и про­тиворечивый характер государственного вмешательства, как это имело место, например, в России по отношению к ситуа­ции в Чечне. Понятно, что государство заинтересовано во вну­тренней стабильности и ориентирует свои институты на реше­ние этой задачи, однако оно само нередко выступает одной из сторон в этнополитических конфликтах и поэтому не может быть объективным арбитром в разрешении споров между этнической общностью и государством. У государства всегда больше средств для давления на противоположную сторону конфликта и всегда есть искушение выступать не в качестве равноправного партнера на переговорах по его разрешению, а навязывать свои условия конфликтующей стороне. Именно поэтому многие конфликты, развивающиеся по линии этни­ческая общность — государство, длятся годами и десятиле­тиями, и приемлемой формулы урегулирования найти пока не удается. Это можно сказать об этноконфессиональном кон­фликте в Северной Ирландии, корсиканском национализме во Франции, тамильском сепаратизме в Шри-Ланке, движении басков в Испании, турецком Курдистане и о многих других ло­кальных этнополитических конфликтах.

Видимо, главная функция государства в подобных случа­ях должна состоять не в том, чтобы самому пытаться решить любой этнополитический конфликт, а в том, чтобы способ­ствовать поиску решения конфликтов, в том числе предлагая и развивая институт независимых посредников и специальных кризисных менеджеров. Но есть так называемые глубокие или тяжелые вооруженные конфликты, в которых имеют место крупные человеческие потери, страдания гражданского населе­ния, огромные разрушения и в которые вовлечены самые раз­ные внешние силы, включая наемников, идейно-религиозных фанатиков и международных террористов. Разрешение таких конфликтов требует прямого и чаще всего силового вмеша­тельства государства с целью покончить с насилием и восстано­вить власть в зоне конфликта. Вот к какому выводу на этот счет пришел британский ученый и журналист Майкл Игнатьефф (ныне известный политический деятель в Канаде), исследовав­ший феномен современных «этнических войн» главным обра­зом на материале бывшей Югославии: «Как бы это ни звучало парадоксально, полиция и армия национального государства остаются единственными доступными институтами, которые когда-либо были созданы, чтобы контролировать крупномас­штабное насилие и противостоять ему»^[3].

В поисках приемлемой технологии управления и урегу­лирования этнических конфликтов отечественным ученым удалось достичь определенных успехов, которые стали след­ствием обобщения и анализа обширного эмпирического ма­териала и конструирования на его основе конкретных моде­лей урегулирования. Особенно интересен опыт, накопленный в результате многолетней деятельности сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, а также учеными Южного научного центра РАН. Издан ряд теоретико-прикладных разработок, включая Атлас геополитических ри­сков на Юге России.

Российские исследователи Л. Хоперская и В. Харченко со­средоточили внимание на методах урегулирования локальных межэтнических конфликтов, которые наиболее распростра­нены на юге России и которые могут иметь политические по­следствия. Они исходили из того, что при сложном и меняю­щемся этническом составе населения, при пересекающихся экономических интересах разных культурных групп реальна не только угроза конфликтов, но и определенная фоновая напряженность в регионе, которая является своего рода по­стоянным фактором. Любой конфликт, прежде чем обрести открытую форму, проходит ряд латентных стадий развития, и задача исследователей состоит в том, чтобы, во-первых, соз­дать систему мониторинга за состоянием общественных на­строений в регионе, во-вторых, определить пороговые значе­ния роста напряженности и, в-третьих, выработать систему мер, которые начинают реализовываться местными властями тогда, когда конфликтные настроения достигают пороговых пределов. Именно тогда необходимо эффективное вмешатель­ство в ситуацию государственных служб, экспертов и незави­симых посредников с целью понизить уровень конфликтных настроений до безопасных значений.

Как известно, спровоцировать конфликт может любой ин­цидент, но предсказать инцидент никому не дано, потому и предотвратить его невозможно. Вот почему для предотвра­щения конфликта необходимо понижать уровень конфликтных настроений в регионе, и делать это следует оперативно, моби­лизуя все имеющиеся ресурсы. Ученые осуществили не только комплексный анализ динамики этнических конфликтов и пред­ложили использовать индикаторы, позволяющие определять уровень конфликтных настроений, но и разработали систему предупреждения локальных межэтнических конфликтов, кото­рая включает широкий перечень мероприятий и которую мож­но применять не только на юге России.

Очевидно, что современный опыт разрешения этнополи­тических конфликтов недостаточен, а рациональные полити­ческие механизмы урегулирования нередко оказываются не­эффективными потому, что в основе конфликта лежит некое иррациональное начало, кроющееся в культурных стереоти­пах, неудовлетворенных исторических обидах, мифологизи­рованных представлениях и т.п. К такому типу конфликтов можно отнести крупнейший этнополитический конфликт современности — арабо-израильский конфликт. Уже полсто­летия стороны этого конфликта ищут пути выхода из него. Причем международное давление на конфликтующие сторо­ны с требованием добиться согласия постоянно усиливается. Однако все попытки урегулировать конфликт мирным путем проваливаются. Непродуктивным оказался и силовой метод решения конфликта.

Несколько лет назад вышла книга двух французских интел­лектуалов, Хамида Баррады и Ги Сибтона, «Араб и еврей. Воен­ный диалог». Первый из авторов является арабом и выходцем из Марокко, а второй — евреем и уроженцем Туниса. Книга, построенная в форме диалога двух бывших приятелей (они прервали отношения после начала второй интифады в 2001 г.), многое объясняет в глубинных корнях ближневосточного кон­фликта. Ги Сибтон в интервью журналисту российской газеты «Иностранец», опираясь на знание арабского мира и арабской улицы, пытается дать объяснение тому, почему арабам и ев­реям не удается прийти к согласию. Причем он показывает, что речь идет не о палестинцах и Израиле, а именно о кон­фликте между евреями и арабами, ибо из всех арабских стран (даже из таких либеральных, как Марокко и Тунис) еврейское население, которое было глубоко интегрировано в местные сообщества, полностью выдавлено. Антиеврейские настрое­ния сильны во всем арабском мире, и доминирующей идеей стала идея отказа Израилю в праве на существование. Прежде эту идею поддерживали официально многие арабские стра­ны и их правительства, а сегодня она присутствует латентно в общественно-политических настроениях, доминирующих в арабском мире. Не случайно, когда Израиль и Палестина, ка­залось бы, пришли к взаимному согласию по всем вопросам, началась вторая интифада, опрокинувшая надежды на урегу­лирование конфликта. Позиция же мирового сообщества в от­ношении ближневосточного конфликта не всегда продуктив­на и не способна воспрепятствовать эскалации палестинского терроризма. Однако самым бесспорным свидетельством того, что корни конфликта иррациональны, является прежде все­го то, что два космополитичных французских интеллектуала, выступающие адвокатами обеих сторон конфликта, не могут найти общий язык и прийти к согласию.

Относительно адекватности реагирования на арабо-изра­ильский конфликт международных политических институтов есть серьезные сомнения. Очевидно, что многие государства при голосовании по данному вопросу в ООН или в других меж­дународных инстанциях исходят из собственных политических соображений и внутристрановых общественных настроений. Видимо, в решении таких сложных этнополитических кон­фликтов пора отказаться от попыток решить вопрос голосова­нием, а следует принимать постановления, которые готовили бы группы независимых экспертов, а их реализацию ставить под контроль этих же экспертов.

Вообще, любое решение, касающееся урегулирования этнополитических конфликтов, должно, видимо, сначала созревать у экспертов, а потом рассматриваться политика­ми. Пример Югославии и Косова показал, что под лозунгом справедливости политики совершают ошибки и даже пре­ступления (бомбардировка посольств, поездов с мирными жителями, заводов и т.д.), но не несут ответственности за них. Сама же этнополитическая проблема не решается, а то и усугубляется.

Не менее показателен и чеченский конфликт, междуна­родное внимание к которому велико и корни которого надо искать не в сорокалетней Кавказской войне, которую вела Рос­сийская империя в XIX в., и не в сталинской депортации че­ченцев. Корни конфликта заложены в иррациональных дей­ствиях российского руководства и в не менее иррациональной позиции действовавших в тот момент чеченских лидеров.

Как крайнюю форму этнополитического конфликта можно рассматривать этнический и религиозный терроризм. Терро­ризм тоже иррационален и покоится не на каких-то реальных основаниях, а на мифотворчестве. Авторы солидного труда о природе терроризма Ландабасо Ангуло А. и А.М. Коновалов пишут по этому поводу следующее: «Философия терроризма как продукт экстремистского сознания неизбежно несет на себе печать мифотворчества. В результате социальная реаль­ность приобретает искаженные, фантастические очертания. Фанатизм мифической «единственной истины» неудержимо ведет к мифологизации действительности… Экстремистская мифология не вполне беспочвенна, она имеет определенные объективные основания, но последние приобретают несораз­мерные, гротескные, гипертрофированные масштабы». Идей­ный абсолютизм экстремистской социальной философии, не­приятие всякого инакомыслия обусловливает дуалистический взгляд на мир, который оказывается бинарным, разделенным на абсолютное благо и абсолютное зло, представляет жесткое противостояние носителей «»высшей правды» и тех, кто пре­пятствует ее осуществлению…»^[4].

Но и противники экстремизма, особенно религиозного экс­тремизма, порой как бы навязывают обществу мифологизиро­ванные рецепты борьбы с террористической угрозой. Иногда вина за исламский терроризм возлагается на образованных мусульманских богословов — улемов, чьи трактовки Корана и служат идеологическим обоснованием для исламского тер­роризма. Но ислам не имеет жестких религиозных канонов, равно как не имеет единого духовного лидера. Довольно рас­пространенные попытки объяснить рост исламского терро­ризма усиливающимся имущественным расслоением в России и за ее пределами не убеждают, ибо прямой связи между тер­роризмом и экономическим благополучием нет. Это доказы­вает анализ, к примеру, деятельности баскских экстремистов в Испании или ситуация в Северной Ирландии (обе названные провинции являются наиболее развитыми в экономическом отношении в своих странах).

Что может способствовать понижению этнополитической напряженности? Майкл Хечтер в своем исследовании «Содер­жание национализма» так отвечает на данный вопрос: «На­ционалистический конфликт будет ослабевать только под воз­действием трех типов условий: тогда, когда повышается цена коллективной акции в целом; тогда, когда снижается значение национальной идентичности; тогда, когда уменьшается по­требность в национальном суверенитете»^[5].

Как решать этнополитические конфликты? Пока успеш­ного опыта их решения нет (или он очень незначителен), но очевидно, что и в этом случае надо искать пути решения, ис­пользуя все имеющиеся возможности.

5. Формы и динамика межэтнических конфликтов

Межэтнические конфликты имеют те или иные формы и свою собственную динамику.

По форме проявления принято различать латентные (скрытые) и актуализированные (открытые) конфликты. Ла­тентные конфликты могут длиться долго и лишь в определенных общественных условиях перерастать в открытые. Как правило, латентные конфликты не сталкивают людей, и именно в этой форме конфликты легче всего разрешать.

По характеру действий конфликтующих сторон межэтни­ческие конфликты можно классифицировать как ненасильст­венные и насильственные.

К ненасильственным формам конфликтов относятся митинги, демонстрации, пикеты, принятие институциональ­ных решений, акции “гражданского неповиновения” и др. Эти формы конфликтов отличаются “действующими лицами”, т. е. основными субъектами конфликта. В институциональных кон­фликтах, когда в противоречие приходят нормы конституций, законодательства, реализующие интересы конфликтующих сторон, главными действующими лицами являются властные структуры, политические партии и объединения, общественные движения. В манифестующих конфликтах субъектом выступают значительные массы людей, поэтому такие конфликты называют еще и конфликтами массовых действий.

Насильственные конфликты проявляются в форме от­крытых столкновений с участием регулярных войск, а также боевых действий вооруженных ополченцев, сопровождающихся жертвами. Такие столкновения сопровождаются погромами, под­жогами, взрывами, захватами заложников, потоком беженцев, вынужденных переселенцев и т. д.

Анализ межэтнических конфликтов показывает, что не­посредственными участниками массовых действий являются представители различных социальных слоев, возрастных групп, политических направлений, верующих и атеистов. Объединяю­щим началом всех сил становится этнический фактор.

Для наличия любого конфликта, в том числе и этнического, нужна конфликтная ситуация. Она может существовать задол­го до того, как произойдет прямое столкновение участников, начатое по инициативе одного из них. Чтобы конфликт начал развиваться, необходим инцидент, повод, т. е. такое внешнее об­стоятельство, которое является пусковым механизмом, толчком, детонатором, порождающим развитие событий. Начавшись с инцидента, конфликт затем разгорается, превращаясь в круп­номасштабный, острый и затяжной.

Какова же динамика межэтнических конфликтов? Наиболее характерные ее моменты заключаются в сле­дующем.

Во-первых, постепенное усиление конфликта за счет вве­дения все боле активных сил, а также за счет накопления опыта борьбы. Так, карабахский конфликт начался с митинга и мирных требований армянского населения об изменении статуса Нагор­ного Карабаха. В поддержку этих требований стали проводиться митинги и демонстрации в Ереване и других городах Армении. Резкая эскалация армяно-азербайджанского конфликта насту­пила после трагедии Сумгаита.

Во-вторых, увеличение количества проблемных ситуаций и углубление первичной проблемной ситуации. Это характерно для всех этнических конфликтов. По мере развития конфлик­та происходит выискивание все новых претензий, обвинений, первичная проблемная ситуация обрастает все новыми ар­гументами и фактами. Наиболее характерным в этом смысле является конфликт вокруг Приднестровья. Первоначальные требования сводились к автономии в рамках Молдовы. Однако высшие органы власти Молдовы отвергли такую возможность. Конфликт продолжал разрастаться. И приднестровцы стали ставить вопрос об отделении от Молдовы и государственной самостоятельности.

В-третьих, повышение конфликтной активности участни­ков, изменение характера конфликта в сторону его ужесточе­ния, вовлечения в конфликт новых лиц. На примере этнических конфликтов в Нагорном Карабахе, Грузии, Боснии, Югославии и других видно, как усиливается конфронтация, конфликт из относительно “спокойного” переходит в вооруженное столкно­вение, растет число убитых и раненых, в конфликт вовлекается практически все население с одной и с другой стороны.

В-четвертых, нарастание эмоциональной напряженности, сопровождающей конфликтные взаимодействия, которая может оказать как мобилизующее, так и дезорганизующее влияние на поведение участников конфликта. В межэтническом конфликте по мере его развития возрастает чувство антипатии или вра­ждебности. Поводы и случаи для этого всегда находятся. Так, погромы и убийства невинных людей армянской национально­сти в Сумгаите, а затем в Баку в 1990 г. усилили вражду между армянами и азербайджанцами. После ожесточенных боев в Су­хуми и других городах Абхазии увеличилась “пропасть” между грузинами и абхазами.

В-пятых, для межэтнического конфликта характерно формирование устойчивого образа “внешнего врага”, когда ком­промисс воспринимается только как капитуляция противника, когда проявляется стремление каждой из сторон — участниц противоборства “одержать победу”. Показательными в этом отношении являются Приднестровье, Грузия, Карабах, где до­минирует установка “до победного конца”, а поиски компромисса, мирных решений пока не удаются.

В-шестых, для этнических конфликтов, как правило, ха­рактерна их интернационализация, т. е. вовлечение в конфликт или его урегулирование третьих сил или международных орга­низаций. Так, в грузино-абхазском конфликте на стороне Абха­зии участвовали добровольцы Конфедерации народов Кавказа. В боснийский и косовский конфликты активно вмешивались США и НАТО.

Интернационализация внутригосудар­ственных региональных этнических и этнополитических конфлик­тов обусловлена среди прочего огромным дестабилизиру­ющим потенциалом этнополитических конфликтов, в которые могут быть втянуты не только соседние государства, но и целые международные регионы. Т. Гарр даже вычленяет четыре основ­ных способа их интернационализации:

—      создание международных условий, которые способствуют мобилизации этнических групп;

—      создание условий, которые стимулируют политические режимы в различных странах реализовать политику, приводящую к обострению отношений между различными этническими общи­нами;

—      организационная помощь, а также предоставление убежища соперничающим сторонам;

—      организация посредничества и переговоров в урегулирова­нии споров^[6].

К этому, как представляется, можно добавить:

—      применение к участникам конфликта торговых, финансовых или политических санкций;

—      международную миротворческую деятельность, в том числе военную («гуманитарные интервенции»), которая в последние годы является приоритетным направлением внешней политики ряда ведущих государств мира. Миротворчество сегодня основыва­ется на целой системе способов урегулирования конфликтов, оно выступает одновременно и как политический процесс по согла­сованию и взаимодействию интересов политических субъектов, и как дипломатическая деятельность, и как форма вмешательства в дела отдельных государств, и как разновидность военных дей­ствий, форм вооруженной борьбы.

6. Технологии урегулирования межэтнических конфликтов

Каждый межэтнический конфликт своеобразен. Вместе с тем их природа едина и потому существуют отработанные формы и способы урегулирования. Конечно, в каждом случае необходимо учитывать специфику, причины того или иного эт­нического конфликта. Важно учитывать масштабы конфликта, форму, в какой он протекает, наличие религиозного фактора, геополитическое положение территории, вовлеченной в кон­фликт, внешние силы, стоящие за конфликтующими сторонами и т. д. От этих обстоятельств зависят возможности и способы урегулирования конфликтов.

Как же быть, если этнический конфликт не удалось предот­вратить? Каким образом можно его погасить и урегулировать?

Технология урегулирования межэтнических конфликтов предполагает алгоритм деятельности в этом направлении. В ходе работы по разрешению конфликта прежде всего должны быть проанализированы причины конфликта, его биография, стороны конфликта, позиции и отношения сторон, конечное отношение к конфликту.

Прежде всего следует учитывать, что этнический кон­фликт легче погасить в самом начале, в зародыше, когда он не приобрел еще широкомасштабный характер. Дело в том, что межэтнические конфликты, однажды вспыхнув, имеют тенден­цию к разрастанию. Если конфликт перешел в длительную ста­дию, принял затяжной характер, то его разрешение становится трудным, иногда с необратимыми последствиями.

Одним из методов ослабления конфликта является дезин­теграция сил, участвующих в конфликте, с помощью системы мер, изолирующих наиболее радикальные элементы или группы, и поддержки сил, наиболее склонных к компромиссам, перего­ворам.

К эффективным средствам торможения конфликтов относится использование широкого спектра санкций — эко­номических, политических, дипломатических, военных и др. Иногда необходимым становится вооруженное вмешательство.

Чаще всего это происходит, если в ходе конфликта, принявшего форму насильственных столкновений, имеют место массовые нарушения прав человека. Если вооруженные силы используют­ся на территории других государств, то обязательно требуется санкция международных организаций.

В межэтнических конфликтах вооруженного характера важно добиться остановки военных действий и перемирия сто­рон. Это дает возможность остудить пыл противоборствующих сторон и создать условия для переговоров. В результате этого меняется эмоциональный фон конфликта, снижается накал страстей, что позволяет расширить действие прагматических подходов к урегулированию конфликта. Этот метод использо­вался в карабахском, осетино-ингушском, грузино-абхазском, приднестровском и других межэтнических конфликтах.

Некоторые условия и правила существуют и в переговор­ном процессе. Для достижения успеха его следует прагматизировать, для чего необходимо разделить предмет переговоров на ряд последовательных задач. Обычно стороны идут на догово­ренности по первоочередным и неотложным вопросам, по поводу которых и устанавливается перемирие: для захоронения погиб­ших, обмена пленными, возврата беженцев. Затем переходят к актуальным бытовым, социальным, экономическим вопросам. Политические вопросы, как наиболее трудные, обсуждают и решают в последнюю очередь. Если очевидно, что в данный момент решить их невозможно, то используется тактика так на­зываемых “отложенных решений”. Такой подход был применен в Приднестровье, Южной Осетии.

Переговоры должны вестись таким образом, чтобы каждая сторона стремилась учитывать не столько позиции друг друга, сколько взаимные интересы. Тогда можно будет найти удовле­творительные варианты не только для себя, но и для партнера. Как рекомендуют конфликтологи, надо добиться смены модели “выигрыш — проигрыш” на модель “выигрыш — выигрыш”. При этом важно каждую договоренность в переговорном процессе закреплять документально.

Опыт показывает, что согласие сторон в переговорах редко достижимо без участия посредников, которые, как правило, вы­полняют роль арбитража, уравнителей баланса интересов, ми­ротворцев. В переговорном процессе могут участвовать как офи­циальные представители сторон, международных организаций, так и общественные силы по методу народной дипломатии.

Урегулирование конфликтов — это всегда очень сложный процесс, где требуется большое искусство. Особо сложным яв­ляется разрешение этнотерриториальных конфликтов. Здесь применим такой метод, как альтернатива. Его суть — в приме­нении нестандартного, неординарного выбора из предлагаемых вариантов решения. Например, “обмен территории на мир” или экономическая территориальная уступка в обмен на получение льгот, восстановление прав определенной этнической группы. Этот механизм применялся в Боснии, в ходе палестино-израиль­ских переговоров. Территория изменяется за счет проведения новых государственных границ, разделяющих конфликтующие стороны, но иногда изменяется этнический состав населения за счет беженцев и вынужденных переселенцев. В реальности чаще всего оба варианта сочетаются (Босния и Герцеговина, Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Нагорный Карабах и т. д.).

Все способы урегулирования этнических конфликтов можно свести к трем вариантам.

Во-первых, полная победа одной стороны над другой, т. е. разрешение конфликтной ситуации с позиции силы. В этом случае у побежденной стороны, как правило, остается чувство национальной обиды, горечь поражения, которые передаются новым поколениям, и конфликты могут консервироваться, пере­ходя из открытого состояния в латентное. Через какое-то время такой конфликт может опять обостриться.

Во-вторых, существуют варианты разрешения актуализи­рованного конфликта, когда налицо взаимное поражение кон­фликтующих сторон. Такой исход неизбежен при истощении сил обеих борющихся сторон при том, что ни одна из них не одержала заметной победы над другой. В этом случае для урегулирования конфликта стороны вынуждены обращаться к посредникам, искать компромиссное решение проблемы, которое обычно лишь временно удовлетворяет обе стороны. При этом способе конфликт также практически переходит в латентное состояние, при котором стороны продолжают рассматривать друг друга как противников. Этот вариант разрешения конфликта также чреват высокой вероятностью последующей актуализации.

В-третьих, конечно, возможны варианты разрешения кон­фликтов с взаимным удовлетворением сторон в виде достижения согласия по основным вопросам и установления конструктивного взаимодействия. Подобный исход зависит от наличия у конфлик­тующих сторон политической воли к позитивному разрешению конфликта. При этом вырабатываются механизмы их дальней­шего сотрудничества для решения стоящих перед ними общих проблем. Нередко бывает так, что посредники или междуна­родные организации берут на себя роль гарантов выполнения достигнутых договоренностей. При этих вариантах конфликт переходит в латентное состояние на продолжительное время.

Существенная роль в разработке средств и способов преодо­ления этнических конфликтов принадлежит такому фактору, как предупреждение конфликтов. Предвидеть возникновение этнических конфликтов — значит иметь возможность своевре­менно принять должные меры по предупреждению, локализации или скорейшему, с наименьшими потерями, разрешению.

Политический конфликт в процессе его развертывания может приобрести этническое основание, в случае вовлечения в него не элитных слоев сообщества. Так, конфликты политических элит разного уровня (например, центральной и региональной) могут возникнуть как ресурсные. Однако в случае их игнори­рования или неудачных попыток их урегулирования они могут превратиться в конфликты идентичностей. При этом чем дольше будет продолжаться конфликт, тем все большее число людей будет в него вовлекаться, связывая с его разрешением сохранение/повышение своего статуса, достоинства, престижа, группо­вой идентичности. В практическом плане это означает, что нельзя противопоставлять типы конфликтов, выделенные на основе раз­ных критериев.

В силу названных и не названных причин этнополитические конфликты трудно поддаются разрешению, поскольку встает чрез­вычайно сложная задача найти пути удовлетворения как нематери­альных интересов, так и требований повышения статуса, возврата исконных территорий, расширения экономических возможно­стей, большего доступа к политической власти, перераспределе­ния редких ресурсов и т.д. Этот вывод легко проиллюстрировать примерами из постсоветской политической практики. В боль­ших и малых этнических войнах, вспыхивавших на территории бывшего Советского Союза, «насилие прекращалось либо через военную победу, либо через взаимное истощение ресурсов сторон. Но механизмы компромиссного согласования интересов, которые базировались бы на взаимном доверии, демократизации и эконо­мической выгоде, не принимались сторонами конфликта»^[7], — кон­статирует С. Маркедонов. Поэтому можно говорить скорее об уре­гулировании или замораживании этнополитических конфликтов, чем об их разрешении. Р. Брубейкер пишет по этому поводу: «На мой взгляд, национальные конфликты редко решаются или разрешаются. Гораздо более вероятно, что они… со временем зате­няются, теряют свое центральное положение и яркость, когда про­стые люди и политические деятели обращаются к другим заботам или когда вырастает новое поколение, которому старые ссоры, по большому счету, безразличны. Нам следовало бы уделять больше внимания тому, как и почему это происходит — не только, как и почему политика может быть всесторонне и относительно неожиданно национализирована, но и как и почему она может быть также неожиданно и в равной степени всесторонне денацио­нализирована»^[8].

7. Межэтнические конфликты на постсоветском пространстве

Поскольку территория бывшего СССР является полиэтни­ческой по составу населения (что характерно и для государств, возникших на этой территории), то фактически любой внутрен­ний конфликт — социально-экономический или политический по своему содержанию — обретает этнический оттенок. Вместе с тем, здесь имеется достаточно оснований для межэтнических противоречий как на личностном, так и на групповом уровнях. Поэтому этнический фактор генерирует многие из тех острых и кризисных ситуаций, которые возникают в сфере политики, межобщинных отношений, отношений между государственными и внутригосударственными образованиями.

Если иметь в виду межнациональные конфликты, происхо­дящие на территории бывшего СССР, то можно свести этнопо­литические конфликты к нескольким основным типам.

1)                 Многие межэтнические конфликты являются следствием проблем, возникающих из изменения положения этнической группы в обществе. В бывших союзных республиках СССР (ныне — суверенных государствах) принцип распределения социальных ролей в общей иерархической структуре имел весь­ма своеобразную картину. За годы советской власти в союзных республиках (в том числе и в российских автономиях) сложились многочисленные и образованные этнические элиты титульных национальностей.

Однако с ростом численности кадров национальной интел­лигенции и усилением конкуренции в сфере умственного (пре­имущественно управленческого) труда стала нарастать напря­женность между лицами коренной и некоренной национальности. Политика “коренизации” органов власти и управления (и вообще престижных профессий), длительное время сохранявшаяся во всех республиках, в конце концов вошла в противоречие с прин­ципом социальной справедливости. Вместо открытого соревно­вательного выбора в условиях равноправия всех перед законом кадры подбирались по этническому признаку. В результате к на­чалу 1980-х гг. во всех союзных республиках доля лиц коренных национальностей, занявших разного рода привилегированные социальные ниши, значительно превосходила их долю в составе населения данной республики.

Такое положение создавало потенциальную почву для на­циональной кичливости и чванства у титульных национально­стей и порождало чувство обделенности и обиды у нетитульных. После распада СССР процесс вытеснения иноязычных граждан из властных структур в странах СНГ и Балтии заметно усилился. Именно это является одной из доминирующих причин межна­циональной напряженности и оттока русскоязычного населения из этих государств.

2)                 Этнотерриториальные конфликты часто были связаны с воссоединением разделенных в прошлом этносов. Примеры такого типа — конфликты в Нагорном Карабахе, Южной Осетии, национальное движение лезгинов в Азербайджане и др. Сюда же относятся конфликты, связанные с восстановлением территори­альных прав депортированных народов. К ним относится спор между осетинами и ингушами из-за принадлежности Пригород­ного района, движение немцев России и СНГ за восстановление государственности в Поволжье.

3)                 Еще одним типом являются конфликты, порожденные стремлением этнического меньшинства реализовать право на самоопределение в форме создания независимого государст­венного образования. К таким конфликтам относятся грузино-­абхазский, югоосетинский, приднестровский и др.

4)                 На постсоветском пространстве имеют место конфликты, в основе которых лежат притязания того или иного государства на часть территории соседнего государства. Такие конфликтные ситуации существуют между Киргизией и Узбекистаном, Рос­сией и Украиной, государствами Балтии и России и т. д.

5)                 После распада СССР распространенным типом конфлик­тов стали конфликты, вызванные дискриминацией русского и русскоязычного населения в странах ближнего зарубежья.

В последние годы участились конфликты, возникающие в связи с массовым притоком в тот или иной регион беженцев и вынужденных переселенцев.

В возникновении и разрастании межэтнических кон­фликтов велика роль социально-психологических причин, господствующих в массовом сознании стереотипов, настрое­ний, предрассудков. События последних лет в РФ и ближнем зарубежье показывают, что фактор поведенческой психологии, социально-психологические механизмы этнических конфликтов играют гораздо более важную роль, чем это представлялось в рамках традиционных интерпретаций.

Глубокий экономический кризис, охвативший Россию и страны ближнего зарубежья, сопровождается социально-поли­тическим кризисом и обострением межнациональных отношений, возникновением этнополитических конфликтов. “Виновниками”, “козлами отпущения”, как правило, оказываются представители не “своей” национальности, из-за которых якобы возникли все беды и которые “мешают” титульному населению самоутвер­диться и жить обеспеченно и самобытно. Так, в Грузии говорят, что во всем виноваты абхазы, осетины, русские, в Азербайджа­не — армяне, в Прибалтике, Молдове, Казахстане — русские.

Некоторые конфликты рассматриваются как следствие распада СССР, когда в отделившихся республиках в борьбу за отделение вступили бывшие автономии или желавшие ее получить: Абхазия, Южная Осетия — в Грузии, Гагаузия, Приднестровье — в Молдове, Карабах — в Азербайджане и др. В этих конфликтах право этносов на самоопределение иногда использовалось в целенаправленных действиях политиков как средство удержания власти или прихода к власти.

Практически во всех случаях этнополитические конфликты являются многофакторными, имеют несколько объектов конф­ликта и проблемных зон (территориальный спор, проблемы политического или социального статуса этнической группы и этноконфессиональные противоречия). Как пишет В. А. Авк­сентьев, ситуация на юге России «…определяется рядом систем­ных факторов и противоречий, которые необходимо учитывать при прогнозировании динамики конфликтного процесса. Проти­воречия и конфликты, сложившиеся на этой территории, можно определить как:

—      противоречия и конфликты между федеральным центром и субъектами федерации на Северном Кавказе, среди которых наи­большей остротой обладает чеченский кризис;

—      этнотерриториальные конфликты, крупнейший среди кото­рых осетино-ингушский конфликт, вылившийся в вооруженные действия;

—      этностатусные конфликты, связанные с взаимоотношени­ями титульного и нетитульного населения, этническим аспектом доступа к власти, проблемой «разделенных» (лезгины, осетины) и «негосударственных» (абазины, ногайцы) народов;

—      этноэкономические конфликты, связанные с этническими предпочтениями в трудовой деятельности, разделом сфер влияния между этническими общинами и перераспределением собственно­сти;

—      этноконфессиональные проблемы, обусловленные использо­ванием религиозного фактора в этнополитической мобилизации;

—      потенциал формирования в регионе конфликта идентично­стей^[9].

Даже такой «…социальный ресурс, как образование, — отме­чает В. С. Малахов, — заключает в себе и материальную, и немате­риальную символические составляющие. С одной стороны, доступ к образованию непосредственно связан с возможностью повы­шения социального статуса членов этнической группы. С другой стороны, сам факт наличия национальных школ и университетов важен в символическом плане. Свой университет — предмет гор­дости группы, важная составляющая ее символического капитала. Поэтому закрытие университета часто служит поводом для конф­ликта или поворотным пунктом в его эскалации. Так случилось в начале 1990-х гг. в Сухуми (Абхазия) и в конце того же десяти­летия в Приштине (Косово)»^[10]. Поэтому критической рефлексии требуют как экономико-центричные, так и культуро-центричные модели этнического конфликта.

Однако в этнополитических конфликтах высокой степени интенсивности чаще всего сочетаются два фактора. «Первый из них связан с идентичностью: политическая мобилизация про­исходит на основе групповой идентификации, базирующейся на общности этничности, расы, религии, культуры, языка и т.п. Второй — с проблемой распределения, т.е. с тем, каким образом происходит разделение экономических, социальных и политиче­ских ресурсов внутри общества. В тех случаях, когда ощущаемый дисбаланс в распределении сочетается с различиями в идентич­ности (там, где, например, какая-либо этническая группа лишена доступа к тем ресурсам, которыми располагают другие)»^[11], мы имеем питательную почву для развития этнополитического кон­фликта (Кондопога и др.).

В то же время исторические корни некоторых из современ­ных конфликтов кроются в противоречии между этническими и политическими принципами социального структурирования, которое, по существу является противоречием между этносом или этнической группой и формирующейся нацией европей­ского типа (нацией-согражданством). Неслучайно этнический национализм ставит знак равенства между понятиями «этнос» и «нация» (понимаемыми примордиально). Названное проти­воречие имеет место во многих странах независимо от уровня их экономического и политического развития. Особенно острым оно оказывается в странах, где имеет место сложный этнический состав населения, а процессы нациестроительства не завершены, т.е. у населения страны не сформирована в должной степени национальная (государственная) идентичность (СФРЮ, СССР, современная Россия и почти все постсоветские государства).

Нация большинством наших соотечественников и граждан пост­советских государств по-прежнему понимается как этнокультур­ная или этно-племенная общность, а государство «воображается» как «государство определенной этно-национальной группы». Поэтому, для того чтобы государство соответствовало этому идеалу, его необходимо «национализировать», т.е. сделать его «собствен­ностью» этнонации, «поощряя язык, культуру, демографическое преобладание, экономическое процветание или политическую гегемонию этнокультурной нации, номинально являющейся госу­дарствообразующей». Отнюдь не все население и даже граждане страны могут включаться в нацию и наделяться равными граж­данскими правами, из нее исключаются те или иные меньшинства (так называемые русскоязычные во многих постсоветских стра­нах) и, конечно же, мигранты, особенно так называемые видимые мигранты.

Литература

Ачкасов В.А. Этнополитология: учебник для бакалавров. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Издательство Юрайт, 2014. С.308-347.

Тавадов Г.Т. Этнология: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2013. С.354-371.

Тишков В.А., Шабаев Ю.П. Этнополитология: политические функции этничности: Учебник для вузов. 2-е изд., испр. и доп. М.: Издательство Московского университета, 2013. С.179-203.

 

^[1] Сикевич З.В. О соотношении этнического и социального // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. Т. II. № 2. С. 43.

^[2] Юри У. Этнические конфликты: что можно сделать? // Национальная политика в Российской Федерации. М., 1993. С. 77.

^[3] Ignatieff М. The Warrior’s Honor. Ethnic War and Modern Conscience. L„ 1999. P. 125.

^[4] Ландабасо Ангуло А., Коновалов А. Терроризм и этнополитические конфликты. Кн. 1. Из истории басков. М., 2004. С. 15.

^[5] Hechter М. Containing Nationalism. Oxford, 2000. Р. 134.

^[6] Gurr Т. Why do Minorities Rebel? Federalism Against Ethnicity? P. 165.

^[7]        Маркедонов С. Турбулентная Евразия: межэтнические, гражданские конф­ликты, ксенофобия в новых независимых государствах постсоветского простран­ства. М„ 2010. С. 126.

^[8]  Брубейкер Р. Мифы и заблуждения в изучении национализма. С. 75.

^[9] См.: Авксентьев В. А. Тенденции развития этноконфликтной напряженности на Юге России // Конфликтология. Ежеквартальный научно-практический жур­нал. СПб., 2005. № 1. С. 93, 95.

^[10]     Малахов В. С. Национализм как политическая идеология: учебное пособие. М„ 2005. С. 246.

^[11]     Грибанова Г. И., Сидоренко А. В. Федерализм и разрешение этнополитиче­ских конфликтов в современном обществе. С. 5—6.

истоки и решения – тема научной статьи по политологическим наукам читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

Этносы и конфессии

Хасан КИРЕЕВ

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В РОССИИ: ИСТОКИ И РЕШЕНИЯ

Российское государство исторически складывалось в многонациональную державу в специфических геополитических обстоятельствах. На пути становления многонациональных государств было часто много жестокостей завоевательных войн, национального неравенства, религиозной нетерпимости, но было также и стремление к добровольному объединению в сильном государстве. В истории России превалирующим стержнем выступало долговременное совпадение интересов народов на обширных просторах значительной части Европы и Азии. Для многих народов именно осознание необходимости объединения с могущественной страной, ее покровительство помогали им в вопросах самосохранения и развития.

Национальные регионы, которые присоединялись к российскому государству, органически встраивались в него, сохраняя все свои национальные особенности. Об органичности расширения государства свидетельствуют относительно длительные сроки присоединения национальных территорий. Длительные процессы межнационального сотрудничества и интеграции сформировали Россию как многонациональное государство, где народы сохраняли свою самобытность независимо от господствовавших политических режимов. В пользу такого взгляда свидетельствует именно тот исторический факт, что народы-этносы, объединенные в составе России, сохраняли на протяжении веков свою индивидуальность и культуру, тогда как в других государствах процессы ассимиляции чаще всего нивелировали своеобразие культур населявших их народов. Культура России, вобрав в себя достижения культур сотен народов, сумела не подавить их, а наоборот — реально объединить в самобытную российскую цивилизацию.

После революции в наследство большевикам досталась территориально раздробленная страна с разваленным механизмом государственной власти. Выход, найденный большевистским руководством, заключался в провозглашении федерации национального типа, в основе создания которой был использован принцип автономизации. Россия в советское время представляла собой сложное полиэтничное образование, объединяющее народы различных языковых групп, культур и конфессий. Учитывая этот фактор, Советская власть придавала особое значение поддержанию межнационального спокойствия. В советском обществознании не было недостатка во внимании к национальной проблематике. Определенная ангажированность исследований предполагала понимание многосложной сферы межнациональных отношений с позиции их классовой детерминации, бесконфликтности в условиях социализма, сближения народов и в перспективе их слияния. В тех случаях, когда возникали межэтнические конфликты, жесткая идеологическая и государственная машина подавляли эти проявления.

В 50-80-х годах XX столетия советская национальная политика в аспекте профилактики межнациональных конфликтов чаще всего обращала внимание на политико-идеологические «симптомы болезни», забывая о национально-этнической психологии и исторически сложившихся этноспецифических компонентах самосознания.

КИРЕЕВ Хасан Саидович — кандидат

политических наук, РАГС

1 0’2007__________________ВЛАСТЬ_________________________85

В результате чаще всего конфликт «заглушался», переводился в латентную форму.

После развала в начале 90-х годов политической системы СССР внутрироссий-ские политические процессы привели к ослаблению центральной власти, ухудшению социально-экономической ситуации в стране. Вместе с тем демократические процессы раскрепостили национальную энергию, в значительной мере сдерживаемую ранее тоталитарными механизмами. Качественно изменилась ситуация в межнациональных отношениях, со всей силой стали проявляться этнонациональ-ные интересы и устремления и вышли на свет межнациональные противоречия.

В словаре «Национальные отношения» межнациональный конфликт определяется как «одна из форм отношений между национальными общностями, характеризующаяся состоянием взаимных претензий, имеющая тенденцию к нарастанию противостояния вплоть до вооруженных столкновений, открытых войн»1. Толчком к межнациональному конфликту могут стать как общие, так и совершенно конкретные, «ситуативные» причины, характерные для того или иного региона. Наиболее распространены следующие типы межнационального конфликта:

1) Государственно-правовые, в основе которых лежит правовое неравенство нации, когда отдельные нации не имеют собственной государственности или сильно лимитированы в этих своих потребностях. Примерами могут служить абхазо-грузинский конфликт или конфликт в Приднестровье.

2) Этнотерриториальные конфликты связаны с претензией на одну территорию нескольких национальных субъектов. Острые конфликты такого рода порождены порочной советской практикой перекраивания исторически сложившихся границ расселения этносов. Чрезвычайно остро они протекали в местах насильственного переселения депортированных народов.

3) Этнодемографические конфликты связаны с резким ростом популяции определенного этноса (как правило, нетитульного), в результате чего появляется чувство ущербности у коренного населе-

1 Национальные отношения. Словарь. Под общ. ред. проф., чл.-корр. Международной славянской академии В. Л. Калашикова. М. Гуманит. изд. «Центр ВЛАДОС», 1997

ния. Например, современная ситуация в Краснодарском крае характеризуется существенным приростом популяции армянского населения.

4) Конфликт между переселенцами (беженцами) и местным населением.

Историография межэтнических конфликтов на «постсоветском пространстве» за последние 10 лет претерпела глубокую эволюцию, отражающую изменения в историографии советского и постсоветского «национального вопроса» в целом. Эта эволюция выразилась в смене различных господствующих точек зрения как в политических, так и в научных кругах. В сравнительные исследования включились не только представители политической науки, как это было ранее, но и историки, социологи, а несколько позже — конфликтологи, психологи и исследователи, работающие в других областях обществознания. Исследования показали, что большинство открытых межэтнических конфликтов и проявлений насилия, как в СССР периода перестройки, так и в постсоветских государствах было связано со стремлением утвердить новую государственность для тех этнических групп, которые ей не обладали или обладали в ограниченной степени. Это стремление отражает, в первую очередь, интересы этнополитичес-ких элит. Националистически настроенные политики могут использовать в своих интересах объективные межнациональные противоречия и инспирировать открытое противостояние.

Межнациональные конфликты в Российской Федерации имеют таким образом как конкретно-исторические объективные, так и субъективные причины. Причинами могут быть общественнополитические , социально — экономичес -кие проблемы — нарастание социальной напряженности, политическая борьба, коррумпированность бюрократических структур, паралич власти, ущемление прав и свобод, национальных меньшинств. Межнациональный конфликт имеет свои этапы, стадии механизмы развития и решения. Наибольшую опасность для общества представляют вооруженные конфликты. Также истоком и основой межнационального конфликта могут быть столкновение интересов этносов. Вначале они могут иметь разные побудительные причины, но в своем развитии они неизменно приобретают характер межнационального противоречия.

86 ВЛАСТЬ 10’2007

В моменты обострения конфликта стороны банально полагают, что их уже ничто не может примирить. Но история свидетельствует не только о конфликтности и противостоянии этнических общностей, но и о сотрудничестве и сплочении, при появлении общих целей или угрозы общему существованию. Из истории российского государства мы знаем много примеров единения ее народов перед лицом угроз общего врага.

Гендиректор ВЦИОМа Валерий Федоров считает: «Ключ к межнациональному миру и сотрудничеству находится у лидеров самих национальных общин, которым необходимо обеспечить умеренность и толерантность своих диаспор»1 . Деструктивность межэтнических конфликтов очевидна: подрываются межнациональный мир и стабильность в обществе, растрачиваются силы и ресурсы, необходимые для экономических преобразований, тормозятся демократические реформы. Это ярко проявилось на Северном Кавказе, сначала в осетино-ингушском конфликте, затем в чеченских событиях, когда в результате действий националистически настроенных элементов пролилась кровь, были жертвы и разрушения, появились беженцы и заложники. Тлеющие очаги межнациональной конфронтации на юге России создают серьезную опасность расширения и распространения ее в глубь территории. Ощущение нестабильности социального климата повышает тревожность массового сознания, делает население подверженным разного рода социальным фобиям, порождает ксенофобию, стремление избавиться от чужих или во всяком случае ограничить их права в надежде обеспечить себе безопасность и благополучие. Все это проявилось в межэтническом конфликте в карельском городе Кондопоге в сентябре 2006 г.

Согласно исследованиям ВЦИОМа 19% (а в крупных городах — 25%) российских граждан считают, что в 2006 г. межнациональные отношения в стране ухудшились1. В российском обществе сохраняется достаточно радикальная группа, состоящая из националистически настроенных граждан, которая считает, что «Россия должна быть государством исключительно русских людей». Такую

1 Федоров В. Свой среди чужих. http://wciom.ru/ arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/3299.html

точку зрения разделяют 15,7% российских граждан. Еще 27,1% придерживаются более мягкой позиции, отдавая приоритет правам русских по сравнению с представителями иных национальностей2. Подавляющее большинство россиян не реагируют агрессивно на представителей иных культур и нормально с ними взаимодействуют. Конфликты и трения в российских регионах чаще всего возникают тогда, когда приезжие начинают навязывать коренному населению свои представления о жизни. Практический опыт показал, что национализм не просто исходит из утверждения особых прав нации, но в известной степени и претендует на превосходство национально ориентированных потребностей над всеми иными чаяниями и замыслами людей. В последнее время острые проблемы межнациональных отношений не сходят с газетных полос, звучат с экранов телевизоров, с трибуны Государственной думы, Общественной палаты, вызывая тревогу и страх у граждан.

Зачастую СМИ оказывают мощное влияние на этноконтактные установки людей с различной этнокультурной идентичностью, а в условиях конфликта это часто служат эффективным средством этнической мобилизации. Принимая во внимание разрушительный характер межэтнических противостояний, правомерно говорить о защите общества от конфликтогенного воздействия недобросовестных и непрофессиональных журналистов и СМИ, провоцирующих нарастание ксенофобии и негативно воздействующих на этноконтактную ситуацию. Ксенофобия тиражируется СМИ чаще всего не потому, что таково целеполагание авторов или заказчиков материала. Зачастую это происходит из-за этнологического невежества журналиста. Особенно это касается молодых журналистов, которые не имеют каких бы то ни было специальных познаний в непростой области, как проблемы межнациональных отношений. До сих пор считается, что специализация на этнической проблематике не требует специального образования, но сама жизнь показывает обратное.

2 http://mcbar.narod.ru/lekziya28.htm#_ftn7#_ftn7

3 Бызов Л. Консервативная волна в России. http:// wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/ single/3298.html

1 0’2007__________________ВЛАСТЬ_________________________87

В последнее время в общественное сознание уже начинаетпостепеннопрони-кать мысль о том, что оценка происшествий, подобных конфликту в Кондопоге, не может оставаться на уровне газетной заметки. Необходимость более углубленного, аналитического рассмотрения такого рода событий осознается все большим числом людей как во властных структурах, так и в широкой общественности.

Трагические события в Кондопоге получили большой резонанс по всей стране. Явились они предметом обсуждения на встрече в Свято-Даниловом монастыре между лидерами российских мусульманских организаций и представителями Православной Церкви. В ходе беседы Патриарх Московский и всея Руси Алексий II отметил, что Россия до сих пор являет собой уникальный пример мирного сосуществования христианства и ислама. «На протяжении столетий православные христиане и мусульмане жили в мире. Наша история не знала межрелигиозных конфликтов. Муфтий Талгат Таджуддин отметил, что никакие экономические, политические или социальные причины не могут стать поводом для обострения межрелигиозных отношений». Он высказал мнение, что в недавних событиях в Кондопоге и в столкновениях ряде других городов России отсутствует религиозная подоплека.

К сожалению, приходится констатировать: инцидент в Кондопоге — отнюдь не случайный и не частный эпизод, а лишь один из этапов в развитии некоего глобального процесса. В течение этого года на территории РФ имел место целый ряд точно таких же конфликтов, развивавшихся по стандартной схеме, в частности эпизоды в Сальске и Харагуне. Самый последний случай в г. Ставрополе, когда в драке между местными и приезжими с Кавказа были убиты два местных студента. Общественность подняли волну негодования, что чуть не привела к массовым погромам кавказцев. Хотя преступление прокуратурой было квалифицированно как совершенное на бытовой почве, от этого угроза межнациональным отношениям меньше не стала.

Как показывает история, национальные трения существовали и будут существовать до тех пор, пока сохраняются национальные различия. Методы профилактики и борьбы с межнациональными

конфликтами зависят от государственного строя. Если государство демократическое, то возникающие в нем конфликты сопровождаются структурными изменениями самой политической системы государства, а если авторитарное — усилением репрессий и зажимом общественных движений, что приводит к новым узлам напряженности.

Многонациональное общество изначально менее стабильно и больше подвержено межнациональным конфликтам, чем этнически однородное общество. Суть национального вопроса сводится к тому, как сохранить баланс интересов всех наций и народностей, проживающих на территории Российской Федерации.

В современных условиях все более очевидной становится проблема необходимости выработки новой национальной политики, в которой особое внимание должно уделяться формированию общегражданского национального самосознания населения страны, которое должно доминировать над локальными этнокультурными различиями. От решения этой проблемы в не меньшей степени зависит стабилизация этнополитической обстановки.

В 90-х годах государственная национальная политика была фрагментарной, с опозданием реагировала на уже проявившиеся проблемы и конфликты, если реагировала то преимущественно военно-политическими методами разрешения. Однако при всех недостатках этой концепции национальной политики ее можно определить как более демократичную, чем та, что осуществлялась в предыдущие десятилетия. В прежних конституциях страны декларировалось равенство всех наций и народностей. В новых документах говорится о равенстве прав и свобод граждан, независимо от пола, расы, национальности, языка, отношения к религии. Предусматривается, что государство должно создавать для народов равные социальные и политические условия, позволяющие сохранять и развивать свою культуру. Но осуществление равенства народов в жизни нереально. Учитывая эти обстоятельства, государственная национальная политика России начала XXI века должна быть превентивной, стратегически ориентированной на предупреждение и урегулирование межнациональных противоречий и конфлик-

88 ВЛАСТЬ 10’2007

тов на основе перспективного формирования экономических, правовых, политических и социально-психологических условий, предусматривающих решение всех межнациональных проблем в рамках единой национальной программы.

Исторический опыт свидетельствует, что при сильной центральной власти, политической и социально-экономической стабильности в обществе, при предпринимаемых правительством мерах по улучшению материального положения и сохранению этнокультурной самобытности, уровень межнациональной напряженности находится на низком уровне.

Идею ценности российской много-национальности четко сформулировал президент Российской Федерации В. В. Путин: «Россия богата не только ресурсами, она богата своей многонациональной культурой. Может быть, это ее самое большое достояние. Может быть, именно это делает ее трудно уязвимой и непотопляемой. Поэтому забота об этом культурном многообразии, в том числе языковом многообразии должна стать одним из приоритетов государства».

В последнее время власть добилась ослабления деструктивных процессов и относительной стабилизации межнациональной обстановки в России, но они могут вырваться при более слабой центральной власти. Потому что конфликт, который базируется на страстях, легко возбуждается и управляется с помощью примитивных националистических лозунгов и пиара.

В таких условиях современная государственная национальная политика должна стать, как никогда раньше, национально-региональной, учитывающей специфику конфликтно опасных субъектов как Северного Кавказа, так и всей России. Только такая политика в состоянии обеспечить реализацию общенациональной задачи укрепления единства народов и целостности территорий российского государства.

За последние десятилетия в межнациональных отношениях накопилось немало проблем и тому есть объективные и субъективные причины. К решению этих проблем нужно подходить осторожно и обдуманно, не принимать скоропалительных решений и в то же время не запаздывать с решительными действиями. К сожалению, довольно

часто при обсуждении вопросов, связанных с обострением межнациональных отношений, мнение простого народа мало кого интересует. Втянутый в межнациональный конфликт, он становится «слепым орудием» в руках разного рода нечистоплотных политиков и лжена-ционалпатриотов. За каждым межнациональным конфликтом стоят драма народов, исковерканные человеческие судьбы. Самое опасное в таких конфликтах — появление злобы и ненависти между народами, которые совсем не давно мирно существовали, не задумываясь о национальной принадлежности. Перенос в память будущих поколений старых обид, несправедливости, которые не были сняты или не получили правовой государственной оценки, должного общественного порицания. Такие явления могут в будущем подталкивать этнические группы к более радикальным шагам, вплоть до вооруженного конфликта. России уже имела такой печальный опыт на Кавказе.

Что же необходимо сделать, чтобы оптимизировать межнациональные отношения, нейтрализовать все негативные проявления, мешающие установлению межнационального мира и согласия? Мы полагаем, прежде всего необходимо глубокое, объективное и всестороннее исследование происходящих в стране процессов, независимо от политической конъюнктуры. Только тогда мы получим полную картину происходящего, что позволит найти необходимые правильные решения. Упор исключительно на работу правоохранительных органов, на силовые методы не решит проблему вражды и нетерпимости на национальной или религиозной почве. Необходимо принять комплекс мер общегосударственного масштаба: в политической, социально-экономической сфере в системе образования и просвещения, в области культуры и СМИ. При этом нельзя игнорировать исторический опыт добрососедского сосуществования носителей различных культур и религий в многонациональной России на протяжении многих веков. Вместе с тем важное место в деле достижения межнационального мира и согласия в России, должны занять общественные институты и традиционные российские религиозные конфессии.

Нации и межнациональные отношения — презентация онлайн

1. Нации и межнациональные отношения

ОБЩЕСТВОЗНАНИЕ
8 КЛАСС

2. План

1.Этнические общности.
2.Межнациональные отношения.
3. Межнациональные конфликты.
4. Пути разрешения межнациональных
проблем.

3. Этнические общности

Этнос (общее, собирательное понятие) –
исторически сложившаяся на определенной
территории устойчивая совокупность людей,
обладающих общими, относительно
стабильными особенностями языка, культуры
и психики, а также сознанием своего единства
и отличия от других подобных образований.

4. Черты этноса:

язык народности
общая историческая судьба
семейно-бытовое поведение
нормы повседневного поведения
специфическая материальная и
духовная культура.

5. Генезис(зарождение и последующий процессразвития) этноса: род, племя, народность, нация.

Генезис(зарождение и последующий процессраз
вития) этноса: род, племя, народность,
нация.
Род, племя – объединяют родственников и соответствуют
первобытнообщинным отношениям.
Народность (более узкое — национальность) – для неё
характерны общность истории, территории, языка,
культуры. (Пр. Марийцы – горные, луговые и т.д)
Формирование нации происходит в период развития
рабовладельческих и феодальных отношений.
Нация – это исторически сложившаяся общность людей,
для которой характерны формирование единых
экономических связей, общность исторической жизни,
языка, территории, определенные черты психологии,
искусства и быта.(гражд одной страны, но разные
народности)
В развитии наций есть две объективные тенденции :
1) сближение, межнациональная интеграция(взаимодействие)
;
2) стремление к отделению(сепаратизм), межнациональная
дифференциация.
Межнациональная интеграция – процесс постепенного
объединения различных народов, этносов.
Формы интеграции:
Экономические и политические союзы
Международные культурные центры
Взаимопроникновение религий, культур.

8. Проблемный вопрос

Как вы думаете, этническое многообразие
страны — это богатство или беда России?

10. Вопрос 2. Межнациональные отношения

Межнациональные отношения в силу их
многоаспектности представляют собой сложное
явление.
Они включают две разновидности:
отношения между разными национальностями
внутри одного государства;
отношения между разными нациямигосударствами.
Формы межнациональных отношений следующие:
1 Мирное сотрудничество
2 Этнический конфликт (от лат. conf lictus
— столкновение).
Национальная
Ломка национальных
самостоятельность,
перегородок, объединение стран разъединение стран
Действуют чередуясь на протяжении всей
истории,
способствуют прогрессу цивилизации.
Межнациональная дифференциация –
процесс разъединения, разделения.
Формы:
религиозный фанатизм
национализм
протекционизм в экономике
самоизоляция в целом
идеологии расизма и шовинизма.

13. Русский+бурят+калмык+чуваш+якут+татарин+башкир и др= РОССИЯНЕ

Русский+бурят+калмык+чува
ш+якут+татарин+башкир и
др= РОССИЯНЕ
МЫ ВСЕ ГРАЖДАНЕ ОДНОЙ СТРАНЫ –
РОССИЙСКАЯ НАЦИЯ.
СИЛА НАШЕЙ СТРАНЫ В ЕДИНСТВЕ –
МОЖЕТ БЫТЬ РАЗНАЯ КУЛЬТУРА, ЯЗЫК,
РЕЛИГИЯ – НО СТРАНА ОДНА НАША
РОССИЯ
ВАЖНО УВАЖАТЬ ДРУГ ДРУГА – КУЛЬТУРУ
И ИСТОРИЮ, САМОБЫТНОСТЬ, ЧУВСТВО
НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОРДОСТИ.

14. Разница нация и национальность (народность)?

Национальность – русский, бурят, калмык, чуваш
Нация – Россияне (более широкое понятие,
объединяющее всех)
ПРИМЕР из других стран
Национальность – мексиканец, перуанец,
колумбиец, а по нации – американцы.

15. Вопрос 3.Межнациональные конфликты.

Россия для
русских!
В современном мире практически
не существует этнически
однородных государств. К
таковым можно условно отнести
только 12 стран (9% всех
государств мира).В 25
государствах (18,9%) основная
этническая общность составляет
90% населения, еще в 25 странах
этот показатель колеблется от 75
до 89%. Таким образом, людям
разных национальностей, так или
иначе, приходится
сосуществовать на одной
территории, и мирная жизнь
складывается далеко не всегда.

16. Причины конфликтов

17. Типы межнациональных конфликтов:

1. Государственно-правовой (неудовлетворенность
правовым положением нации, стремление к собственной
государственности; конфликт с государственными
структурами власти, в состав которого входит нация).
2. Этнотерриториальный (определение границ нации).
3. Этнодемографический (защита прав коренной
национальности).
4. Социально-психологический (изменение образа жизни,
нарушение прав человека).

18. Межнациональные конфликты

19. Пути разрешения национальных конфликтов:

20. Вопрос 4. Пути разрешения межнациональных проблем.

1
способ
— уничтожение народа по
национальному признаку.
С 1948 года геноцид признаётся
преступлением.
в ООН международным
— крайне правое политическое движение,
характерными признаками которого
являются культ личности, милитаризм,
тоталитаризм, нацизм.
ООН в 2012 г. приняла резолюцию, осуждающую героизацию фашизма

22. Вопрос 4. Пути разрешения межнациональных проблем.

2 способ
-Отказ от насилия,
-развитие демократии,
-развитие правовых начал
в жизни общества,
-признание приоритета личности над
государством.

23. «Пуля национальности не выбирает…»

В числе Героев Советского Союза 8160 русских,
2069 украинцев, 309 белорусов, 160 татар, 108
евреев, 96 казахов, 90 армян, 90 грузин, 69
узбеков, 15 литовцев, 12 киргизов, а также
представители других национальностей. Это был
общий вклад в Великую победу.
Во время Великой Отечественной войны со всей
силой проявились замечательные качества
народов нашей страны — их героизм,
самоотверженность, взаимная выручка.

24. Домашнее задание

Прочитать параграф № 15
СОСТАВИТЬ ТЕСТ ПО ТЕМЕ на листочке
«Межнациональные отношения» (10 вопросов с
вариантами ответов) (печатный вариант формат
А – 4)

25. Закрепление

1.
2.
3.
4.
5.
Вопросы
Что такое этнос?
Чем нация отличается от народности?
Какие пути развития межнациональных
отношений вы знаете?
К чему приводит крайний национализм?
Какой путь решения национальных
конфликтов самый приемлемый для
общества?

26. Тест «Проверь себя»

1.Совокупность родов, связанных между собой
общими чертами культуры, осознанием общего
происхождения, а также единством
религиозных представлений, обрядов, -это
1) народность 2) племя
3) нация
4) национальность

27. Тест «Проверь себя»

2.Ниже приведен ряд примеров. Все они, за
исключением
одного, относятся к межнациональному
сотрудничеству
1) взаимовыгодные интересы
2) экономические связи и отношения
3) шовинизм
4)кооперация
5) межнациональные браки
Найдите и выпишите номер примера, выпадающего из
этого ряда.
Ответ:___________________________________

28. Тест «Проверь себя»

3.К формам межнационального сотрудничества не
относится
1) открытие совместных предприятий
2) проведение спортивных соревнований
3) осуществление обмена материальными
ценностями
4) распространение печатной продукции,
содержащий пропаганду расовой нетерпимости

29. Тест «Проверь себя»

4.Верны ли суждения о путях разрешения
межнациональных конфликтов.
А. К путям разрешения межнациональных конфликтов
относится запрет национальной розни в любой её
форме
Б. К путям разрешения межнациональных конфликтов
относится политика насаждения единой культуры,
религии, языка.
1) верно только А
2) верно только В
3) верны оба суждения
4) оба суждения неверны

30. Тест «Проверь себя»

5.К причинам межнациональных конфликтов
относится (-ятся)
1) стремление к созданию новых государств
2) территориальный спор
3) геноцид одного народа в отношении другого
4) все перечисленное

31. Домашнее задание

1 Учебник Л.Н.Боголюбова «Обществознание. 10
класс »
М., 2007,стр.220-233.
2 Выучить лекцию.
3 Подобрать примеры интеграции и
дифференциации стран мира.

Структура и органы управления

Структурных подразделений и филиалов нет.

---

Наблюдательный совет

Коптев Владимир Петрович, консультант отдела общего образования департамента образования админитрации города Нижнего Новгорода

Евстафьева Анна Евгеньевна, ведущий экономист финансового отдела ПАО «Завод «Красное Сормово»

Крупина Оксана Сергеевна, главный специалист отдела по работе с МП, МУ и АО управления приватизации и муниципально-частного партнерства комитета по управлению городским имуществом и земельными ресурсам администрации города Нижнего Новгорода

Шумилков Николай Михайлович, депутат Законодательного собрания Нижегородской области, генеральный директор ДУК «УправдомЪ» Сормовского района

Толстова Любовь Викторовна, учитель МАОУ «Лицей № 82»

Место нахождения:  г. Нижний Новгород, ул. Культуры, д. 1, МАОУ «Лицей № 82»

Сайт: http://lic82nn.ru

E-mail: [email protected]

Положение О Наблюдательном Совете (Открыть)

---

Управляющий совет

Председатель: Говорова Нина Германовна

Место нахождения: г. Нижний Новгород, ул. Культуры, д. 1, МАОУ «Лицей № 82»

Сайт: http://lic82nn.ru

E-mail: [email protected]

Положение об Управляющем Совете (Открыть)

---

Общее собрание работников

Председатель: Нина Германовна Говорова

Место нахождения:  г. Нижний Новгород, ул. Культуры, д. 1, МАОУ «Лицей № 82»

Сайт:    http://lic82nn.ru

E-mail:  [email protected]

Положение Об общем собрании работников (Открыть)

---

Педагогический совет

Председатель: Нина Германовна Говорова

Место нахождения: г. Нижний Новгород, ул. Культуры, д. 1, МАОУ «Лицей № 82»

Сайт: http://lic82nn.ru

E-mail: [email protected]

Положение О Педагогическом совете (Открыть)

---

Научно-методический совет

Председатель: Нина Германовна Говорова

Место нахождения: г. Нижний Новгород, ул. Культуры, д. 1, МАОУ «Лицей № 82»

Сайт: http://lic82nn.ru

E-mail: [email protected]

Положение О Научно-методическом совете (Открыть)

---

Совет родителей

Председатель: Кулагова Ирина Александровна

Место нахождения: г. Нижний Новгород, ул. Культуры, д. 1, МАОУ «Лицей № 82»

Сайт: http://lic82nn.ru

E-mail: [email protected]

Положение О Совете родителей (Открыть)

---

Совет учащихся

Председатель: Коузова Анна

Место нахождения: г. Нижний Новгород, ул. Культуры, д. 1, МАОУ «Лицей № 82»

Сайт: http://lic82nn.ru

E-mail: [email protected]

Положение О совете учащихся (Открыть)

Межэтнические отношения — обзор

Объекты исследования

Экономические географы изучили широкий спектр явлений и процессов: обучение и инновации; производственная организация; рыночные системы; сети и глобализация; стратегии жизнеобеспечения; разработка; раса, класс и гендерные отношения; неолиберальное управление; и расход. Что связывает эти часто различные фокусы и их литературу, так это явный интерес к тому, что Джонс и Мерфи (2011) называют «социально-экономическими практиками».Это стабилизированные, рутинные или импровизированные социальные действия, которые составляют и воспроизводят экономическое пространство, через которое и внутри которого различные субъекты (например, предприниматели, рабочие, лица, обеспечивающие уход, потребители и фирмы) и сообщества (отрасли, места, рынки, культурные группы) ) организовывать материалы, производить, потреблять и / или извлекать значение из экономического мира. Практики могут служить не только инструментальным целям (таким как производство, потребление и обучение), но они также имеют важное аналитическое значение, поскольку могут выявить сложности, непредвиденные обстоятельства, идентичности и значения, присущие многим формам экономической организации (Джонс и Мерфи, 2011).

Реляционная экономическая география «стремится идентифицировать сложную геометрию отношений, включающую локальных и неместных участников, материальные и нематериальные активы, формальные и неформальные институциональные структуры и их интерактивные властные отношения» (Yeung, 2005: p. 48). Основное внимание уделяется участникам, их действиям и практикам в рамках «множества материальных, трудовых, технологических и информационных связей», которые составляют любую товарную цепочку или производственную структуру (Bathelt and Glückler, 2011: p.8). Сети всех размеров и форм служат для иллюстрации относительной экономической географии реальных людей в реальных местах и ​​экономической деятельности. Властные отношения пронизывают управление и регулирование всех таких отношений, порождая новое неравенство и усиливая старые.

Культурная экономическая география охватывает все способы, которыми культурное и социальное формируют действия экономических субъектов и самой экономики. Эта точка зрения приобрела все большее значение по мере того, как все больше и больше «неэкономических» характеристик было признано как взаимосвязанное с экономической деятельностью (James et al., 2007). Более того, культура и творчество также производятся, распространяются, демонстрируются и потребляются как культурные продукты, услуги и опыт.

Таким образом, география производства сосредоточена на экономических системах как сетевых образованиях, образованных сеткой взаимоотношений, действующих в глобальном, национальном и региональном / локальном масштабах. В глобальном масштабе идея GPN (или GCC, или глобальных цепочек создания стоимости) помогла раскрыть сети, созданные транснациональными фирмами и многочисленными филиалами, партнерами, поставщиками и субподрядчиками, которые лежат в основе более или менее заметной глобальной капиталистической экономики. (Coe et al., 2008).

Эволюционная экономическая география (ЭЭГ) опирается на параллельную работу в эволюционной экономике, устоявшейся неортодоксальной ветви экономики, а также сочетает формальное моделирование, типичное для неоклассической экономики, с контекстуальностью принятия решений человеком, такой как местная история и институты. В целом, ЭЭГ пытается объяснить различия в региональном росте с помощью микроисторий фирм, которые работают в территориальном контексте.

Целью ЭЭГ является интерпретация и объяснение того, как экономический ландшафт меняется с течением времени, а также демонстрация важности географии в определении характера и траектории эволюции экономической системы (Boschma and Martin, 2010).Среди основных задач — понять пространственные особенности новизны (инновации, новые фирмы, новые отрасли, новые сети) для объяснения создания и появления пути, а не только зависимости от пути. Эволюционные исследования обширны и включают в себя дарвиновские концепции эволюционной биологии, теорию сложности, такую ​​как эмерджентность, и механизмы, которые приводят к зависимости и от нее. MacKinnon et al. (2009), однако, предполагают, что необходима более прочная основа в институциональной экономике и политической экономии, чтобы связать эволюцию экономического ландшафта с процессами накопления капитала и неравномерным развитием.

Все вышеперечисленные точки зрения, каждая со своими предпочтительными методологиями, борьба за внимание и доминирование теоретических и эмпирических исследований. Все точки зрения направлены на понимание экономических географических регионов, которые развиваются и проявляются одновременно, но по-разному в глобальном, национальном и региональном / местном масштабах. Степень, в которой любой субъект и его сети встроены в какой-либо конкретный контекст, в равной степени важны как для теории, так и для эмпирических исследований.

В целом экономическая география характеризуется — и резко контрастирует с экономической теорией — отсутствием канона стандартных моделей и принципов; быть интеллектуально разнообразным и проницательным, гостеприимным и восприимчивым к новым идеям; и, следовательно, имеющий врожденную междисциплинарность.По сути, экономические географии социально сконструированы и поддерживаются, вовлечены в социальные, культурные и политические процессы.

3. Этнические конфликты в контексте теорий социальных наук

3. Этнические конфликты в контексте теорий социальных наук

Содержание — Назад — Вперед

---

Это старый веб-сайт Университета Организации Объединенных Наций. Посетите новый сайт http://unu.edu

---

3. Этнические конфликты в контексте социальных наук. теории

---

Валерий А.Тишков

---

Тишков Валерий Анатольевич

Различные подходы социальных наук к феномену этническая принадлежность и методология дисциплины влияют на достаточно широкий спектр интерпретаций этнических конфликтов. В проблема в том, что то, что обычно называют этническим конфликтом довольно часто имеет более сложный характер. Например, национальные движения за независимость в Балтийском регионе были рассматривается советскими специалистами как этнический конфликт, развившийся в бывший СССР.Но на самом деле решающим фактором этих события были политическими, а не этническими: это было движение три балтийских государства с этнически смешанным населением для государственного суверенитета и за полный выход из Советского империя.

Большинство жителей этих республик состоит из трех человек. отдельные этнические группы, и именно они сформулировали национальная идея и программа этнонационализма. Вокруг этого программировать подавляющее большинство населения, в том числе не уроженцы, был мобилизован.Половина этнических русских, проживающих в эти республики открыто поддерживали и участвовали в национальных движения за независимость. В данном случае с Прибалтикой это не так. легко отличить межэтнические параметры от преимущественно вертикальная политическая борьба между периферией и центр. Несмотря на межэтническую напряженность между титульными групп и той части русскоязычного населения, которая проявил солидарность с агонизирующими всесоюзными структурами, это было бы чрезмерным упрощением помещать эти противоречия в категоризировать и анализировать напряженность как этнический конфликт как таковой.Прибалтийский опыт был по своей природе ближе к политическому. борьба народов третьего мира за свое национальное я решимость после Второй мировой войны, когда лидеры в этой борьбе были в то же время решительные противники этнических и племенной сепаратизм. Только позже латышский и Эстонские националистические лидеры заняли решительную позицию открытого дискриминация по отношению к нетитульным (или «Русскоязычные») населения своих республик, когда законы о гражданстве, государственном языке и новые конституции были приняты, и выборы в новые парламенты были (в Эстонии и Латвии более трети населения были бесправных).

Точно так же не совсем корректно рассматривать политическую борьба и националистические движения за суверенитет, место на территории РФ как этническое конфликты. Они часто повторяют ту же логику децентрализации. крупных многонациональных государственных образований, и эти движения Российские автономии также включают сильные этнические и культурные параметры, поскольку их инициаторы и лидеры преимущественно представлены титульными группами. Между тем, нет достаточные основания говорить о русско-татарском и Российско-чеченские конфликты как межнациональные конфликты в связи с политическими стратегиями Татарстана и Чечни республики.Среди тех, кто формулирует и поддерживает эти политические стратегий есть много личностей и активистов русских и смешанного этнического происхождения, например, вице-президент Татарстан, Василий Ликчачев.

Такая же оговорка может применяться к интерпретация движения для автономизации Крым как украинско-российский конфликт; хотя можно легко проследить за этим движением чувство угрозы со стороны Русское большинство в Крыму относительно его статуса в новом геополитическая ситуация, когда Украина стала независимой государства и держал территорию полуострова под своим юрисдикция.

Из-за многонационального состава почти всех основных территории бывшего Советского Союза (единственное исключение — Армения после исхода азербайджанцев с этой территории) практически всевозможные конфликты и столкновения — социальные или политические (от драки юношей на местных дискотеках до столкновений на высшие уровни власти) — легко приобретают этническое проявление и аромат, делая эти конфликты и противоречия глубже, более сложный и чрезвычайно трудный для решения.Таким образом, избегая легкий соблазн расширить категорию этнического конфликта на охватить все противоречивые реальности в этом регионе, мы должны заявить что серьезных причин для межнационального напряженность и беспорядки как на индивидуальном, так и на групповом уровне. В список преступлений и преследований против этнических групп и культуры, совершенные предыдущими режимами, так долго, и существующие социально-политические и культурные иерархии этнических группы настолько очевидны, что это было бы наивным и безответственным подход к уменьшению конфликтной этнической принадлежности до любой другой социальной коллизии и противоречия.

Этнический фактор в этом регионе мира часто порождает в свою очередь, многие критические ситуации, возникающие в сфере политика, межобщинные контакты и федерально-провинциальные связи. Именно по этим причинам границы между социально-политические и этнические конфликты на территории постсоветские государства, в том числе Россия, хрупкие и трудно поддающиеся диагностировать. Конфликты имеют многомерные характеристики, и одна форма может легко преобразоваться в другую или может иметь внешние, отображающие фасады с совершенно разными внутренними контексты.

Мы можем найти яркий пример такого рода этнических камуфляж, политическая борьба под видом «национальной самоопределение «в случае северного аборигена люди. Эта борьба, которую ведут власти автономных округов. России, опирается на могущественные интересы местных властей. набирается из русских и других неродных, мечтающих о строят свое Эльдорадо, используя огромные ресурсы к северу. Самый свежий и яркий пример — провозглашение в 1992 г. новой суверенной Чукотской Республики (бывшая «автономный округ») от имени чукотского национального самоуправления решимость.Между тем в титульной группе всего 7 человек. цент (12000 человек) своего населения и не имеет значительное представительство в этой формации. Этот арктический народ страдает от агрессивных и плохо контролируемых предпринимателей и от краха поддерживаемого государством социального программиста, не менее чем они пострадали при советской власти. Противоположный Например, когда этнический конфликт маскируется под политический один, можно увидеть в борьбе молдавских националистов против «прокоммунистические бастионы» в Приднестровье и Гагаузские районы: на самом деле это были (и остаются) серьезные конфликты между русско-украинскими и гаганскими меньшинствами на с одной стороны, и прорумынские молдавские националисты — с другой.Также существует серьезный конфликт между этническими и субэтническими clandivisions в Таджикистане. В этом участвовали коренные жители Памира. группировки, стоявшие за драматическими политическими столкновениями 1992 года, и был представлен внешне как борьба между «демократическое противостояние» исламистов и «коррумпированная партийная правящая элита», поддерживающая бывший президент Набиев и нынешний президент Рахмонов.

Трудность определения понятия этнического конфликта в контекст политических реалий бывшего Советского Союза заключается не только в многогранности этничности, но и в разнообразие этнических систем региона.Дональд Горовиц (1985) определил две основные категории: «централизованные» и «рассредоточенные» этнические системы, существующие в пределах многонациональных государств. Один из них возникает, когда этнические группы так большие и сильные, что проблемы их взаимодействия постоянно находится в центре политической жизни штат. Эти системы в основном предрасположены и потенциально уязвимы для крупных этнических конфликтов, поскольку доминирующая этническая группы чаще формулируют требования к контролю и даже исключительное владение государственными учреждениями.Эти неприемлемые требования становятся причиной поляризации обществ по этнические или расовые линии, как в Шри-Ланке, Бурунди, Руанде или Южная Африка.

К «рассредоточенной этнической системе» относятся государства с население, состоящее из большого количества этнических групп, каждая из они такие маленькие и слабые, что не могут контролировать центр. Такие системы, по словам Горовица, более подвержены межнациональное согласие и консенсус. Швейцария, Нигерия и вероятно, Индию можно было бы отнести к таковой.

В какую из этих двух категорий мы помещаем бывшие советские Союз? Его этническая система представляла собой довольно асимметричный имперский тип. построенный идеологической доктриной и политической практикой этнонационализм, основанный на следующих постулатах:

— большинство этнических групп были определены как «нации» состоящие только из титульных национальностей, проживающих в пределы своей «собственной» республики, квалифицируемые как «национальные государства»;

— все население Союза и автономии республики были разделены на категории «коренные» и «некоренные» или (Русскоязычных) проживающих на территориях государства, которое не был их «своим»;

— априори доминирующий статус титульной национальности включены неоспоримые права на контроль республиканских центров в несмотря на то, что во многих случаях эти группы не составляют большинство населения.

Попытка президента Горбачева в 1988 году сменить Кунаева, первый секретарь парткома Казахстана, русский по национальности, Колбин, вызвал решительное противодействие со стороны казахской стороны. населения, стремясь разрушить эту давно функционирующую политическую формула. Эта формула исключительной собственности государства титульная группа в последние годы обрела новые силы, несмотря на демократические реформы и идеологическая либерализация. Небольшой уступки в пользу нетитульных групп можно найти в последнее время в государствах-правопреемниках и в республиках России.В независимый Казахстан и в Российской Республике Татарстан, например, были провозглашены официальные титульно-русские двуязычные; Литва и Украина приняли специальные законы о правах меньшинства. Читатели из Грузии и Молдовы начали обсудить возможности развития федеральных систем для * страны.

Но чаще эти шаги носят декларативную форму, а реальные политическая власть контролируется титульными группами. В татарстане занято более 80 процентов всех основных административных должностей этническими татарами, составляющими 49% населения в их республика.В Грузии правящий Временный совет утвердил новую формулу, согласно которой Грузия является «национальным государством Грузин и абхазов »- но не осетин, армян, Турки-месхетинцы или другие коренные жители республики! Упоминание абхазов не помешало их давнему исключение из центральной власти и престижных должностей в Грузия. Именно эта позиция оправдывала вето на возврат. турок-месхетинцев в Грузию, а также репрессии в отношении Южноосетинская автономия, инициированная ультранационалистами. лидер Звиад Гамсахурдиа. ² События с августа 1991 г. показали, что как только новые руководители государства обзавелись оружием массовое уничтожение из арсеналов Советской Армии очень часто применялось против местных меньшинств; например, против Украинско-русское население Молдовы в Приднестровье региона, или против абхазов в Грузии, чтобы доказать исключительную статус титульных групп.

Такая же асимметричная имперская этническая система, основанная на особый статус для «коренных народов» (или титульных группы, давшие название своей республике), воспроизводится в территория Российской Федерации, где титульный национальности бывших автономных республик не составляют большинство в 15 из 21 так называемого «национального государства».«

Судя по формальным демографическим характеристикам, многие страны СНГ и большинство республик Российской Федерации можно считать как «централизованные» этнические системы с приблизительно равные титульные и нетитульные группы — казахи и русские в Казахстан, татары и русские в Татарстане, русские и Латыши в Латвии и т. Д. — но на самом деле из-за глубоко укоренившихся наследие прошлого и мировоззрение, существующая практика и идеология не позволяют никаким нетитульным группам формулировать утверждает, что доминирует в центре или даже достигает равного статуса.

Мы можем рассматривать как рассредоточенную этническую систему в более или менее общепринятый смысл, который существует в республике Дагестан (Северный Кавказ), единственное место, где ни одной группе не было присвоено звание титульный статус. Однако даже в этой республике неофициальные преобладание сравнительно крупных групп аварцев и даргинцев имели место, и они контролировали ключевые позиции власти до тех пор, пока совсем недавно. Только весной 1992 г. меньшие и менее привилегированные группы, особенно ногайцы и Кумыки.Это вызвало серьезный межнациональный кризис в республике. с чрезвычайно разнообразной этнической мозаикой. Ситуация была серьезно обострено националистической организацией «Садвал», представляющий этнических лезгин, группу разделенных у границы с Азербайджаном. Азербайджанские лезгины были подвергнуты к жесткой политике ассимиляции, вплоть до отрицания регистрация во время советских переписей. В Дагестане лезгины были недопредставлены в политических и культурных учреждениях.

Еще одна замечательная характеристика бывшего Советского Союза, для асимметричной этнической принадлежности, статус доминирующая этническая группа — русские, составлявшие 51% населения. СССР и сейчас составляют 82 процента территории Российской Федерации.Официально «национального государства» для Россияне, и у них не было «своей» территории. Даже сейчас Российская Федерация не считается «национальное государство». Но на самом деле эта группа быть и остается политически и культурно доминирующим в России. Этнические русские или культурные нерусские украинцы, Армяне, грузины или другие национальности сохраняют контроль над федерального центра и местных региональных администраций. Русский культура и язык служат референтом (или «ядром») культура для всего государства.Вот почему советские люди в прошлое часто упоминалось как «русские» внешний мир.

Долгое время этот доминирующий статус был настолько очевиден и бесспорно, что не было необходимости исправлять это официально через доктрины «национального государства» и через практическое осуществление национального самоопределения для Россияне. Члены этой группы чувствовали себя вполне комфортно и охраняется во всех регионах СССР, а также из-за их более высокий профессиональный и образовательный статус, легко мигрировал территория, включающая республики Прибалтики и Средней Азии, Украина, Сибирь и север.В то же время россияне не пользовались привилегиями доступа к политическим власти или в престижные учреждения в республиках. В Например, в Казахстане, где русские составляют 40% населения. населения, они не входили в число казахстанских Академии наук и были слабо представлены в других престижные должности, за исключением производственного персонала и специалисты по сельскому хозяйству. Уровень жизни россиян были ненамного выше, чем у местного населения, а в самой России эталон был даже ниже по сравнению с уровень жизни большинства других республик.

Распад СССР и этнические проблемы в Российская Федерация сделала статус россиян одним из самые серьезные проблемы, и это стало фокусом в отношениях между государствами-преемниками. Хотя россияне так и не стали подвергались прямому этническому насилию и не участвовали в кровавых конфликты, за исключением военнослужащих, антироссийские настроения и действия во многих регионах получили широкое распространение и даже стала элементом официальной государственной политики, особенно в отношение к законодательству о гражданстве, собственности и языке.

Растущий отток русских из этих регионов обратно в Россию демонстрирует наиболее очевидную реакцию на это изменение климат. В самой России потеря былой комфортной статус и растущее чувство утраченной гордости породили мощный синдром русского национализма и патриотических движений, включая политические коалиции (см. Картер, 1993; Дробижева, 1992). Эти движения для предотвращения дальнейшего распада Россия стала особенно сильной после явного перехода к отделение двух крупных республик, Татарстана и Чечни.Мораль прогнозы и политические обвинения в несправедливости направлен на русских в целом другими национальностями создали потенциал для опасных конфликтов с участием Россияне. ³ Быть ранее политически инертным и деморализованное, «русскоязычное население» могло легко в ближайшее время выбрать самоорганизующийся боевик или политическое сопротивление в ситуации, когда ранее они предпочли «уехать, а не остаться», как в Туве или Чеченские республики. Во времена экономического кризиса и инфляции, переселение в другие регионы приносит с практической точки зрения потерю личное имущество, включая квартиры, дома, автомобили и даже личные вещи.

Таким образом, определяя систематические особенности первых Этнические особенности Советского Союза и оговорки против слишком широких определений этнического конфликта, мы должен, в то же время, принять определенную степень обусловленности среди социологов относительно того, как определить это явление. В несмотря на разные подходы, существует определенный консенсус, что мы рассматриваем конфликт как этнический, когда он связан с организованными политическое движение, массовые беспорядки, сепаратистские действия и гражданские войны с противоположными линиями, проведенными по этническим границам.Как правило, то есть конфликт между меньшинствами и доминирующими большинство, где большинство контролирует доступ к власти и ресурсы государства и меньшинств, часто в открытое противостояние с доминирующей группой, может подвергать сомнению государственную структуру в целом и действовать насильственно, когда общество и государство не могут предложить никаких механизмов для регулирования и разрешения этих противоречий (Ставенхаген, 1991; для обновленного обзора последних подходов и работы над вопрос см. Vayrynen, 1994).

Среди сильнейших теоретических подходов к изучению этнические конфликты, широко разделяемые советскими и западными экспертами, — это социологический, объясняющий явления в категориях социальных группировок и социально-экономических интересов . Этнические параметры социальной стратификации, разделения труда и классов дифференциация — главный интерес для сторонников этого подхода. Будучи в основном новичками в сфере этнической исследования социологи считают крупными открытиями явление узурпации представителями одной этнической группы определенные привилегированные социальные ниши, а также влияние социальных дискриминация по этническим и расовым признакам.это трудно отрицать существование основных социальных и классовых различий и эта иерархия и основанная на них дискриминация остаются среди сильнейшие импульсы для межэтнической напряженности и открытых конфликтов. Это было доказано анализом многих тематических исследований для в разных регионах мира (Rupesinghe, 1992).

В случае бывшего Советского Союза у нас довольно много исследования, анализирующие серьезные диспропорции и корреляции между этническими и социальными структурами. Для нескольких регионов особенно бывших союзных республик, доля русских и Украинцы среди высококвалифицированных производственных кадров, менеджмент персонал, медицинские работники и преподаватели были значительно выше, чем у титульных национальностей.Русские и Непропорционально большое представительство также имели украинцы. среди специалистов сельского хозяйства. Причины для этого были вполне очевидно: политика и практика центра заключались в том, чтобы строить крупные промышленные и военные объекты по всей территории СССР путем привлечения личного состава из центральных районов страны. Долгое время россияне также играли важную роль в образовательной политике. Все эти факторы способствовали в создание промышленных центров республик, в том числе такие столицы, как Рига, Алма-Ата, Ташкент, Минск, Казань, Уфа, и другие, преимущественно русские (Губогло, 1991).

Это соотношение между сельскими и городскими структурами вдоль этнические границы также можно рассматривать как порождает конфликты, но не может быть причина открытого межнационального конфликта — по крайней мере, нет серьезных данные исследований или полевые наблюдения, которые могут это доказать Тезис. На самом деле в некоторых регионах явно наблюдается обратная тенденция. В Нагорном Карабахе, например, социальный статус Армян в анклаве было больше, чем азербайджанцев внутри и вне территории (Ямсков, 1991).Тем не менее, это не помешало движению irdenta , а позже и разрушительная гражданская война между двумя общинами.

В республиках Средней Азии, где русские и Украинцы обладали более высоким социальным статусом, толерантностью к Русскоязычных людей двигало понимание важную экономическую и социальную роль, которую эта группа играет в функционирование местных сообществ и особые усилия со стороны властей, чтобы они не покидали свои дома и работу были предприняты (Тишков, 1995а).Однако это не помешало массовый исход русских из этого региона, в основном из-за внутренняя неуверенность, экономические трудности и различные приспособления к новому политическому порядку.

Например, в Татарстане русские сейчас рабочей силы и предоставить управленческий персонал для важные производства в автомобильной, газовой и нефтяной промышленности, а также военная промышленность. Местные республиканские власти и руководители националистических движений понимают значение превращение русскоязычных жителей в союзников для достижения полной суверенитет.

В социологическом анализе особое внимание уделяется торговле. и его агенты в полиэтнических обществах. Есть тенденция к контролировать торговую и рыночную деятельность членов определенной группа, как правило, меньшинство. ⁴ Это часто вызывает негативная реакция со стороны остального населения. А целая череда погромов продовольственных базаров и кооперативов киоски, которыми управляют иностранцы, имели место во многих крупных городах Россия, включая действия в Москве в ноябре 1991 г. против «лица кавказской национальности.»Аналогичные действия были предприняты место против турок-месхетинцев в Фергане и против армян в Узене, Узбекистан, летом 1990 года.

Тем не менее, есть некоторые свидетельства того, что сельские и городские поселенцы принимают на себя взаимовыгодные экономические роли: разные группы стремятся преодолеть свои негативные чувства к более успешные этнические иностранцы, которые служат торговыми посредниками, поскольку они регулярно общаются с ними и получают полезные услуги от них. Например, по всему региону Средней Азии и В Казахстане этнические узбеки традиционно играют роль квалифицированных сельскохозяйственными торговцами, а казахи, киргизы и туркмены более склонен к традициям кочевого садоводства и имеет негативные культурные стереотипы профессий, связанных с торговлей (Поляков, 1990).На всей территории бывшего СССР Союз, торговцы из Закавказья практически контролировали фермерские рынки, торгующие фруктами и цветами, этим занятием обеспечение относительно более высокого уровня жизни для себя. Но десятилетиями ситуация как с узбеками, так и с Кавказский народ был мирно принят остальной Население.

Даже в случаях агрессивного поведения по отношению к неродным трейдеры, чаще всего политические мотивы скрытые за действиями.Таким образом, конкурентоспособность в сфере труда и торговые отношения, основанные на взаимовыгодных и принятых ролях лишь изредка может считаться одной из основных причин большого этнические конфликты.

С нашей точки зрения, некоторые эксперты, анализирующие националистические движения слишком сильно подчеркивают роль экономических устойчивость как предварительное условие для «независимой экономической деятельности народа «и для» воспроизводства этнос »(Шкаратан, Перепелкин, 1989). упрощение или редукционистский подход к региональному экономические силы, стремящиеся к самоуправлению и свободе от произвол московских центральных органов.Эти ходы не просто часть процесса самоопределения. Если бы они были, это было бы невозможно понять, почему экономический сепаратизм стал одинаково сильны практически во всех административных районах Россия. Тезис о «воспроизводстве этноса». через обретение экономической независимости содержит некоторую иронию и миф, потому что, как указывалось ранее, основной вклад в Экономическую основу республиканского ВНП составляют нетитульные сотрудники. Производство энергии в Эстонии, электроника в Латвии а в Кыргызстане горно-металлургическая промышленность на Украине и Казахстан, газ и нефть в Татарстане, золото и алмазы в Якутская республика производится в основном трудом нетитульных группы.

Можно сделать вывод, что реализация сепаратистских сценариев чаще приводит к экономическим потерям, чем к выгоде для своих инициаторами, даже если экономические аспекты сепаратизма включают желание поддерживать относительно более высокие экономические стандарты, а не разделить бремя, которое несут государства менее развитых регионы. Это последнее утверждение может быть проиллюстрировано эритрейским сепаратизмом в Эфиопии и экономической переориентацией Прибалтийские республики вдали от СССР. Главный вывод: выбор в пользу этнического разделения обычно делается вопреки экономическим расчеты.Наверное, есть более сильные факторы в операция.

Вот почему некоторые теории политологии могут помочь в объяснение этнических конфликтов. Один из подходов — элитарная теория конфликта. Такой подход видит роль интеллектуалов и политиков в мобилизации этнических чувств и межэтническая рознь в качестве ключевого момента и плодотворно применялась в анализ ряда случаев. 5 К сожалению, такой подход практически не использовался для интерпретации советских реалий из-за инерция доминирующих ранее методологий и отсутствие научный интерес к феномену власти.С нашей точки зрения точка зрения, вопрос власти и гедонистической предрасположенности к власть со стороны элитных элементов, взаимодействие между властью и материальное вознаграждение, являются ключевыми факторами для понимания причины этнического национализма и конфликтов в регионах бывший Советский Союз.

В течение многих десятилетий доступ к власти в этой стране был ограничен. строго контролируется партией номенклатуры. Постановление элита в центре, особенно на уровне высокой вечеринки аппарата и правительства, был безоговорочно лоялен тоталитарный и унитарный тип правления.В эту элиту вошли представители разного этнического происхождения и особые места в Политбюро были зарезервированы для партийных лидеров крупнейших республики. Но реальная власть принадлежала доминирующей группе Россияне. Например, весной 1991 г., накануне праздника полный крах, после нескольких лет демократических преобразований аппарат ЦК КПСС не включал один-единственный еврей или любые представители многих других групп (Тишков, 1991а). Армейские офицеры и дипломатический корпус состояли в основном из русских и украинцев, с некоторыми другими национальности представлены на второстепенных должностях.

Даже после распада СССР, несмотря на опасность дальнейшего распада радикальных изменений в силовых структур Российской Федерации, кроме более широкой представление евреев после Горбачева открыто выдвинуто обвинения в антисемитских действиях. Как и раньше, нет должного представительство было предоставлено таким большим этническим группам, как Татары, башкиры, чуваши и др. В федеральном правительстве конструкции. В то же время влиятельные и образованные этнические литы образовались среди нерусских национальностей в результате усилий центра.От «нативизации» политики 1920-х — 1980-х годов были предприняты целенаправленные усилия разработать систему предпочтений и позитивных действий, чтобы готовят нерусских интеллектуалов, ученых и культурных цифры. В республиках воспроизводство интеллектуальных и бюрократический лимит имел беспрецедентно широкий размах. Диплом института и докторская степень. градусы стали символом престиж и доля ученых степеней не были только равны, но значительно выше среди некоторых групп, таких как Грузин и армян, по сравнению со средним показателем по стране и Также по западным стандартам (см. Статистические данные в арутионских и Бромлье, 1986).Поддерживать престижные символы национальной государственности, обширные ресурсы были вложены в такие институты, как Академии наук и профессиональные творческие союзы, такие как писателей, актеров и кинематографистов. В то же время, в республиках и автономиях мощные слои местных сформировалась бюрократия, в том числе члены партийного аппарата, КГБ и милиция.

Как только центр потерял контроль над этническими группами, и как только образовался вакуум власти и идеологии, эти Литвы были готовы начать борьбу за реальную власть в государства, которые в соответствии с Конституцией 1977 г. квалифицируется как «Суверенные национальные государства».» Большинство мощные средства политической мобилизации и обеспечения народных поддержка стала национальной идеей. Интеллектуальная элита изменилась свою коммунистическую идеологию и смог начать эффективную борьбу сначала против центра, а затем против местной партии аппаратчики. Профессора, писатели, драматурги и кинематографисты стали лидерами националистических движений и даже воинских частей. В большинстве случаев они сыграли решающую роль в свергнуть старую гвардию с их позиции власти. После республиканские выборы весной 1990 г., национальные списки титульных группы получили большинство мест в республиканских парламентах и местные советы, оттесняя представителей других групп.Даже в таких республиках, как Казахстан, Татарстан и Якутия. Республика, где их не было большинство населения, они смогли взять под контроль законодательные органы (Тишков, 1991b).

Интеллектуалы и другие представители элиты были среди тех, кто предоставили эмоциональное и историческое обоснование участникам массовых межэтнических столкновений, начиная с карабахского движения и распространяясь на трагические события в Молдове и Средней Азии. Однако было бы ошибкой переоценивать генерирующую и Организаторская роль света как причины межнационального конфликта.Этот подход не может полностью объяснить феномен массовой мобилизации сам по себе накал эмоций среди участников конфликтов, ни сила группового стремления к автономии и готовности жертвовать и использовать самые жестокие методы для достижения целей сформулированы активистами. Мы можем найти частичный ответ на эти вопросы в теориях политологии о логике коллективное поведение (см., например, Amirahmadi, 1987). Эти аргументы заслуживают должного внимания, потому что они могут объяснить, как явление под названием «этническая лихорадка» или «мафия» власть »может появиться на низовом уровне.Ранговый участники часто готовы следовать за своими лидерами из чувство коллективной солидарности, даже когда обращение лидеров может вызвать у последователей отрицательные награды и убытки.

Вероятно, аспекты поведенческой психологии и социально-психологические механизмы играют более значительную роль в этнических конфликтах, чем традиционные интерпретации предложенный. У нас достаточно доказательств, чтобы доказать, что группы с пониженный статус и которые подвергаются дискриминации в среды, в которых доминируют, довольно часто выражают страхи за свои собственные существование, даже если объективные демографические, политические или культурные условия обычно не приводят к таким выводам.Эта «реакция беспокойства» возникает из-за преувеличенного чувство опасности и приводит к «крайним действиям в ответ к довольно умеренным опасностям »(Horowitz, 1985: 383).

В подтверждение этого тезиса можно упомянуть сенсационные и преувеличенное представление о «вымирании» народов, языков и культур, которые доминировали в общественном дискурсе во время первые годы роста национализма в СССР, а также строгие защитные меры, принятые республиканскими правительствами для охранять положение титульных национальностей.Цель анализ демографических и социокультурных данных по большинству этнических групп бывшего Советского Союза не доказывает вышеупомянутые аргументы. Несмотря на старые преступления против народы и глубокий кризис, через который они проходят сейчас, а не одна этническая культура исчезла с карты Советского Союза. Союз. Действительно, несколько довольно небольших групп, таких как балтийские народов, могли быть описаны как процветающие культуры даже Западноевропейские стандарты. Эстонцы, которых меньше один миллион, обладают не только сильной этнической идентичностью, но и более развитые формы культуры — профессиональный театр, литература, музыка, наука, образование и издательское дело — чем любой другой сопоставимая группа в Европе.Несмотря на это, иррациональный страх утраты культурной целостности стала мощной политической реальностью в Эстонии и Латвии, например, что помогло сформулировать крайние этнические претензии и мотивы для участия широкие массы в политической борьбе.

Такая же реакция на гипотетические опасности, например слухи о разделе земельных участков или предоставлении квартир для этнических инопланетян, можно было проследить в конфликтных событиях в Среднеазиатские республики. Психологически говоря, этнический конфликты могут возникать из-за иррационального чувства утраты коллективная ценность и страдания от исторической несправедливости.Этническая принадлежность в ее крайних, явных формах часто служит терапии травм, перенесенных представителями всех национальностей Советский Союз, от русских до коренных малочисленных групп север.

Точно так же проблема легитимности группы связана с чувство коллективной идентичности и факт существования политическое образование в форме государства. Среди этнических групп мы может проследить рост идеи, а затем и политической программы, который утверждает, что состояние является атрибутом и гарантией сохранение группового объекта.То есть государство, в том числе его территория, институты власти и ресурсы должны иметь этнонациональный характер и быть элементом определенного культурного система. Государство должно иметь официальный язык, язык доминирующая референтная группа, которая обеспечивает моральную основу для исключительный контроль над ресурсами и властью со стороны одной группы. Аргументы в пользу этой позиции обычно берутся из истории и особенно те исторические периоды, которые более благоприятны для территориальные границы и статус группы.Борьба для создания собственного государства может быть целью как таковой, как подтверждение статуса и самого факта существования группы, а также в качестве гарантии против реальных и гипотетических проблем со стороны инопланетная среда. Через это состояние этнос пытается установить определенные символы коллективной легитимности и защита. Чаще всего такими символами являются территория и язык. Территория рассматривается не только как источник существования, особенно в современных условиях, когда рынок экономика фактически не признает этнические и политические границы.Борьба армян и азербайджанцев за Карабах, желание японцев вернуть северные территории, или чувства россиян к Крыму проистекают из символических а не прагматические интересы. Но эти символические интересы не просто иррациональная мистификация; они могут приобрести настоящий сила. Поведение государств по отношению к территориальным проблемам весьма неоднозначно. часто поразительно иррационально: государства более готовы потерять собственными гражданами как жертвами насилия и как эмигранты, чем заставлять территориальные уступки.

Такой же символизм лежит в основе языковых проблем в этнические конфликты. Неслучайно в программах национальных движений борьба за укрепление статуса родных языков был не только частью общекультурного стратегии, или вопрос о расширении возможностей для определенного национальность в сфере труда и образования. Желание этнические группы для придания своему языку официального статуса стали также средство доказательства их более высокой легитимности по сравнению с другие члены политий.Язык стал одним из символов вновь обретенная групповая целостность и символ господства одна группа над другой. Символические интересы в системе межэтнические отношения — это не только иллюзия, с помощью которой манипулировать для мобилизации масс для достижения прагматических цели. Распространение и приобретение престижной символики — это реальный и рациональный субъект межнациональных конфликтов. Проблемы престиж и символы сильно отличаются от материальных интересов. Последние чаще лежат в основе социально-классовой конфликты и могут быть разрешены в количественных параметрах — зарплаты, пенсии, выплаты, часы работы и так далее.Символический требования чрезвычайно сложно согласовать и перераспределить потому что они выражаются в моральных и эмоциональных категориях и не подлежат количественной характеристике. Поэтому этнические конфликты, как и религиозные конфликты, сами по себе содержат непримиримый иррационализм и часто приобретают кровавый персонаж.

Благодарность

Была оказана помощь в переводе и типировании этой главы. предоставлено Яном Хельге Хорднесом, PRIO.

Банкноты

1.См. Prazauskas, 1991. Более подробное исследование см. Клеменс, 1991.

2. Эдуард Шеварднадзе отказался восстанавливать автономную статус южных осетин и его военный министр Тенгиз Китовани, начиная военные санкции против Абхазии, публично заявил, что в Грузии будут только «культурные автономия ».

3. Социологический опрос, проведенный в Москве в 1991 г., показал, что 40 процентов москвичей отрицательно относились к беженцев из нерусских республик и 72 процента выразили негативное отношение к «торговцам с юга республики.«

4. Об этническом деле см. Свет, 1972; Пинкус и Эрлих, 1994: 237-72. 5 См., Например, о Квебеке и Шри-Ланке, Хэндлер, 1988; Спенсер, 1990.

Список литературы

Amirahmadi, H. 1987. «Теория этнического коллектива» Движения и их применение к Ирану ». Этнические и расовые Исследования 10 (4).

Арутюнян Ю.В., Ю.В. Бромлье (ред.). 1986. Социокультурные Профиль советских народов. Москва: Наука. (По-русски.)

Картер, Стивен. 1993. Русский национализм: вчера, Сегодня и завтра. Лондон: Пинтер.

Клеменс, Уолтер. 1991. Независимость Балтии и русский язык Империя. Нью-Йорк: Пресса Святого Мартина.

Дробижева, Леокадия. 1992. «Перестройка и этнос. Сознание россиян ». В Г. Лапидус и В. Заславский, С Союз к содружеству: национализм и сепаратизм в Советском Союзе Республики. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Элебаева, Инура, А. Джусупбеков, Н. Омуралиев. 1991. Ошский межэтнический конфликт: социологический анализ. Бишкек; Знание. (На русском языке)

Губогло М. 1991. Этническое население столицы СССР. Города » Журнал советских национальностей 1 , № 4.

Хэндлер, Ричард. 1988. Национализм и политика Культура в Квебеке. Мэдисон: Висконсинский университет Press.

Горовиц, Дональд. 1985. Этнические группы в конфликте Беркли: Калифорнийский университет Press.

Свет, Иван. 1972. Этническое предприятие в Америке: бизнес. и благосостояние китайцев, японцев и чернокожих. Беркли: Калифорнийский университет Press.

Пинкус, Фред и Говард Эрлих (ред.). 1994. Гонка и Этнический конфликт: разногласия по поводу предрассудков и дискриминации и этническое насилие. Боулдер: Westview Press.

Поляков, Сергей П. 1992. Повседневный ислам: религия и Традиции в сельских районах Средней Азии . Армонк, штат Нью-Йорк: M.E.Острый.

Поляков Ю.В. 1990. Традиционные постройки в Центральной Азиатские общества. Москва. (На русском языке)

Prazauskas, A. 1991. «Этнические конфликты в контексте Демократизация политических систем ». Теория и общество 20 (5), спецвыпуск по этническому конфликту в Советском Союзе.

Rupesinghe, K. (ed.). 1992. Внутренний конфликт и Управление . Лондон: Макмиллан.

Шкаратан О.Л., Л.С. Перепелкин. 1989 г.«Экономический суверенитет республика и пути развития» народов »[Экономический суверенитет республик и способы развитие народов]. Советская этнография 4 (Москва): 581-602.

______ 1990 г. «Советские республики переходят к экономической Устойчивое развитие ». Коммунист 5.

Спенсер, Дж. 1989. «Writing Within: Anthropology, Национализм и культура в Шри-Ланке ». Current Антропология 31 , вып. 3: 283-300.

Ставенхаген, Родольфо.1991. «Этнический вопрос: некоторые Теоретические вопросы ». Документ, представленный на семинаре ЮНРИСД по Этнический конфликт и развитие, Дубровник, 3-6 июня.

Шпорлюк Р. 1989. «Дилеммы русского Национализм ». Проблемы коммунизма 38, июль / август (Вашингтон, округ Колумбия): 15-35.

Тишков Валерий. 1991a. «По национальности — коммунист: Политическая антропология КПСС. Полис 1, № 5.

.

______ 1991б. «Этническая принадлежность и власть в республиках СССР ». Журнал советских национальностей 1, №1.3: 33-66.

______ 1995а. «Русские в Средней Азии и Казахстан ». В Мусульманская Евразия: Конфликтующие Наследия, изд. Яаков Рой, 289-310. Лондон: Фрэнк Касс.

______ 1995б. «’Не убивай меня, я киргиз!’: Антропологический анализ насилия в ошской этнической среде Конфликт ». Journal of Peace Research 32, № 2 (май): 133-49.

Вайринен, Раймо. 1994. К теории этнических конфликтов. и их разрешение. Университет Нотр-Дам, Нотр-Дам, Индиана: Джоан Б.Институт международного мира Крока Исследования.

Ямсков А. 1991. «Этнический конфликт в Закавказье. Дело Нагорного Карабаха ». Теория и общество 20 (5): 631-60.

---

Содержание — Назад — Вперед

Межэтнические отношения в городском контексте — Пример теоретической модели

JOHN REX

Межэтнические отношения в городском контексте — Пример

теоретической модели

Межэтнический конфликт никогда не возникает исключительно и просто из-за предполагаемых этнических или физических различий.Такие воспринимаемые различия могут, правда, быть основой, на которой индивиды в любом обществе назначаются на социальные позиции, но сами позиции уже существуют, и в силу необходимости их заполнения члены разных этнических групп обнаруживают, что конфликты между их группы обостряются. Говоря о межэтнических отношениях в городе, поэтому, хотя я не отрицаю, что существуют различные исторические причины, по которым определенные группы, входящие в социальную систему города, могут подвергаться дискриминационному обращению со стороны своих хозяев, какие Я хочу показать те элементы городской социальной структуры и конфликтной системы, которые способствуют обострению или смягчению межгрупповых конфликтов.

Есть два аспекта городской социальной системы, которые мне кажутся наиболее важными в этом отношении. Один из них — это дифференцированное распределение жилищных возможностей, которое приводит к возникновению того, что я назвал системой конфликта классов жилья. Другой — это процесс, при котором иммигранты, приезжающие в город, постепенно социализируются в городской социальной системе.

Дифференциальное распределение возможностей для жилья, по-видимому, следует из модели города как системы экологически и социологически связанных общественных структур, очерченной Берджессом 1 в его вкладе в первоначальное исследование города в Чикаго.Столь большая часть дискуссии, последовавшей за публикацией эссе Берджесса, кажется мне неуместной, что, возможно, важно настаивать на том, что, по крайней мере, в ней есть определенные намеки, которые имеют решающее значение для теории городской социологии. Для нас, социологов, действительно очень мало важно, является ли фактическое распределение экологических зон концентрическим или клиновидным. Важно то, что внутренняя структура сообществ и их отношения друг с другом считаются затронутыми отношениями, которые они имеют с земельной собственностью и, что более важно, с недвижимостью в зданиях.

Здесь также важно сказать несколько слов о взаимосвязи теории

1. Парк, Берджесс и Маккензи, Город, Чикаго, 1923.

(PDF) Этнические конфликты и сотрудничество

Этноцентризм — это вера в то, что одна этническая принадлежность к группе на

выше, а этническая принадлежность к низшей. Кроме того,

предполагает уместность оценки мира с точки зрения

с точки зрения собственной этнической группы. Примордиалисты

утверждают, что агрессия внутренних групп по отношению к чужим

коренится в изначальном побуждении, связывающем групповую идентичность с определенными характеристическими характеристиками

, часто этнической принадлежностью и / или

расой.Таким образом, этническая идентичность, с этой точки зрения, возникает естественным образом. Примордиалисты предполагают, что отношения внутри групп внутри

более мирные, упорядоченные и поддерживающие, в то время как отношения

с чужими группами являются конфликтными, анархическими,

и деструктивными. Примордиалисты настаивают на том, что этническое сходство

ведет к сотрудничеству, а этническое различие ведет к межнациональному конфликту

. Немногие теоретики полностью признают

примордиалистским аргументам, за исключением социологов

, следующих принципам социального дарвинизма.

Инструменталисты утверждают, что межэтнический конфликт не

возникает из какого-либо «естественного» разделения групп на нации

, а является результатом манипулирования элитой общинными

призывами в своих интересах. Инструменталисты

приходят к выводу, что

культурные различия не приводят к конфликту, а лишь облегчают

элитам приближение их обществ к вражде и соперничеству. Более обобщенно, инструменталисты настаивают на том, что этническая принадлежность

податлива, а ее границы и содержание могут изменяться.

Инструменталисты подчеркивают примеры положительной

ориентации на чужие группы, преобладающие на протяжении

социальных контактов. Кроме того, внутренние и внешние группы — это

, часто подгруппы в более крупных социальных организациях, а

социальная интеграция может включать ранее разделенные

группы. Для инструменталистов этническая принадлежность не возникает

естественным образом, но является результатом социализации в условиях элиты и

общинного давления и ориентации в образе жизни

доминирующего сообщества.Процесс социализации

прививает общий язык, религию, обычаи, одежду,

еду и так далее, но он также прививает чувство групповой верности

и близости, одновременно внушая чувство

вражды между людьми. Однако инструменталисты напоминают нам

, что, несмотря на свою мощь, эти процессы не являются ни единообразными, ни единичными, ни необратимыми. Очевидно, что группы, в которые социализированы

сыновей, не всегда являются теми, к которым они хотели бы принадлежать

, испытывать лояльность или чьи стандарты они принимают.Люди имеют несколько, часто пересекающихся идентичностей,

, а путешествия и межгрупповое общение часто делают эти пересекающиеся идентичности более заметными, чем единичные

, которые могли возникнуть в результате социализации. Фактически,

человека часто социализируются в группы, которые многоязычны, космополитичны и довольно общительны по отношению к

этнически несходным соседям. Более того, есть

членов, отчужденных от своих общинных групп

, а также тех, кто стремится к группам, к которым они не принадлежат

, или тех, кто принимает оценочные стандарты внешней группы

.В целом инструменталисты утверждают, что

примордиалистов придерживаются близорукого взгляда на социализацию, а затем

продвигают этот уникальный пример — который следует рассматривать только как особый случай — как образец общей тенденции. Безусловно, социализация является важным механизмом передачи этнической дружбы по отношению к внутренним группам и вражды к чужим группам; однако инструментальные

менталисты утверждают, что социализация сложна, податлива,

и гораздо менее инвариантна, чем настаивают примордиалисты.

Инструменталисты не только подчеркивают большую перспективу межгруппового сотрудничества и мультикультурализма,

,

, но, избегая понятия неотъемлемой тенденции межгруппового / межгруппового конфликта

, они неявно предполагают доминирующую роль

манипулирование элитой культурными различиями

как причинный фактор межэтнического конфликта. В крайнем случае,

, некоторые инструменталисты предполагают, что этносы «построены

».Такие оценки верны лишь отчасти; Например, для

предполагаемая угроза со стороны Китая для Буги, яванцев,

и Минангкабау помогла объединить эти идентичности в этнические

малайцев. В то время как их братья воюют на субконтиненте как

, соперничают с индуистами и мусульманами, в Южной Африке и Уганде

таких групп, идентифицируемых в основном как индейцы. Тем не менее,

граница между малайским и китайским языками не определена, равно как и граница между ачоли, буганда и

индийцами.В то время как этнические лидеры могут использовать воспринимаемые различия для продвижения своих интересов, если

они не ответят на действительные обиды и чаяния, их движения

останутся безуспешными. Фактически, попытки «сконструировать» этническую идентичность

без культурной основы часто оказываются безуспешными, поскольку

проявляется в неспособности продвигать «окситанскую» идентичность

на юге Франции в 1960-х годах или в попытках создать

«Панданская» идентичность северных итальянцев в 1990-е годы.

В целом, примордиалисты предлагают естественное разделение

человечества на этнические семьи, склонные к конфликтам

, в то время как инструменталисты сосредотачиваются на социальном конструировании

этнической принадлежности и роли элитного манипулирования культурными различиями

как важных факторов в межэтнический конфликт.

Ранние систематические исследования роли культурного сходства

в конфликте предполагают взаимосвязь между распределением

этнических групп и уровнем внутреннего конфликта государства.

Полученные данные свидетельствуют о том, что этнически разнородные государства

подвержены риску межэтнического конфликта; государства, в которых

этнических группы относительно равномерно распределены, имеют наивысший

риск межэтнического конфликта; а государства, которые являются этнически однородными, имеют наименьшую вероятность столкнуться с межнациональным конфликтом. На межгосударственном уровне выводы оказались на

менее убедительными. Ранние исследования выявили, в лучшем случае, слабую связь между культурным сходством и межгосударственным

конфликтом.Ученые предположили, что этническое сходство

часто связано с конфликтом из-за того, что

этнически похожие группы часто живут близко друг к другу

, имея больше возможностей для взаимодействия. Недавняя стипендия

начала оспаривать эти более ранние выводы с результатами

, которые демонстрируют, что культурные переменные являются значимыми

предикторами межгосударственного конфликта.

Две школы, примордиализм и инструментализм,

— более идеальные типы, чем взаимоисключающие рамки,

и большинство исследований межэтнических конфликтов заимствуют аспекты

Этнические конфликты и сотрудничество 749

Языковые конфликты и насилие: соломинка, укрепляющая Верблюжья спина | Разрешение международных конфликтов после холодной войны

отличных преподавателей английского языка в государственных школах, школьники отреагировали акциями протеста, которые были подавлены властями.Два лидера националистической партии в Мадрасе публично сожгли себя в знак протеста против репрессий со стороны правительства. Агитация, унесшая жизни 66 человек, продолжалась два месяца, пока правительство не удовлетворило все требования студентов. Дас Гупта считает, что причиной смерти стала не языковая активность, а действия полиции, подавляющей нормальный политический протест.

Дас Гупта рассказывает о языковых битвах 1960-х годов, в том числе в отчете Комиссии по образованию 1966 года, в котором государственным языкам отводилась гораздо большая роль в высшем образовании (что привело в 1967 году к ситуации, когда 35 университетов разрешили региональному языку использоваться на экзаменах, и в 15 университетах большинство студентов выбрали свой региональный язык в качестве носителя лекций), включая также Закон об официальном языке (поправка) 1967 года, который юридически закрепил за английским языком и хинди в качестве связывают языки между союзом и штатами.Согласие на нормальную демократическую политику проявляется совершенно ясно.

«Учитывая характер ситуации с индийским языком, — заключает Дас Гупта, — трудно представить более приемлемое решение, чем этот компромисс», который по своей специфике резюмируется формулой 3 ± 1. Но для Даса Гупты не только результат был относительно мирным и удовлетворительным для всех партий, но и сама политика «предлагала способ диверсифицировать структуру политических движений с помощью автономных, модернизированных ассоциаций по интересам.«Вынужденные формировать коалиции для достижения политического успеха, языковые ассоциации, по словам Даса Гупты, способствовали« приобщению большого числа людей к организационным формам участия », а языковая политика сама по себе« оказалась одним из наиболее важных положительных моментов. демократические каналы для достижения политической интеграции, а также политического развития ». ³⁰

С точки зрения моих теоретических аргументов, языковая политика в Индии является предметом плюралистических переговоров (без каких-либо вопросов с нулевой суммой, не подлежащих обсуждению).Действительно, языковые вопросы быстро переместились с улиц на арену бюрократического регулирования, ослабив их символическую силу. В отличие от проблем, которые перерастают в войну из-за того, что обе стороны не могут придерживаться своих договоренностей, индийское правительство (после некоторых сдерживающих усилий) могло продолжать полагаться на английский язык до тех пор, пока южные штаты хотели общаться с центром в регионе. колониальный язык; они сделали это, встроив в закон процедуры экзаменов на государственную службу, которые были самодостаточными, и высшие государственные служащие (многие из Мадраса) были заинтересованы в их продолжении.

На протяжении всего протеста, пока центральное правительство заверяло, что хинди не заменит англичан, все больше и больше южан, работающих на севере (и смотрящих северные телесериалы и фильмы),

Принцип Асива и межэтнический конфликт в Нигерии — Новости

Юнуса Кехинде Салями
Философский факультет
Университет Обафеми Аволово, Нигерия
[email protected]

Аннотация

В данной статье исследуется принцип àsùwàdà как коренная социальная теория, основанная на alásùwàdà, совокупности доктрин, согласно которым создатель людей и всего в природе dá (сотворил) отдельных людей как à-s w-wà ( существа, которые могут успешно жить только как часть человеческой группы с определенной целью).Устанавливая телеологическое или целенаправленное единство и взаимосвязь между всеми людьми, принцип às wàdà предполагает, что все люди созданы, чтобы быть общительными по своей природе и наслаждаться лучшим ìwà (существованием или характером), когда они sù-wà (живут в группе). В данной статье исследуется принцип àsùwàdà в связи с проблемой этнических конфликтов в Нигерии. В статье делается вывод о том, что если как человеческие существа мы dá (созданы), чтобы быть àsùwà, то, с дополнительными идеями alájọbí, alájọgbé и «fgbọntáyéṣe», этнический плюрализм не обязательно должен вести к этническому антагонизму или конфликту.

Ключевые слова: àsùwàdà, этническая принадлежность, плюрализм, À jọbi / À jọgbe, конфликт.

Введение

В данной статье исследуется принцип As̀ uẁ àdà как коренная социальная теория, основанная на alaś uẁ àda, совокупности доктрин, согласно которым создатель людей и всего в природе, dá (сотворил) отдельных людей как a-̀ su-̀ wà (существа, которые могут успешно жить только как часть человеческой группы с определенной целью). Устанавливая телеологическое или целенаправленное единство и взаимосвязь между всеми людьми, принцип às wàdà предполагает, что все люди созданы, чтобы быть общительными по своей природе и наслаждаться лучшим i enjoy à (существованием или характером), когда они su-̀ wà (живут в группе) .В данной статье будет рассмотрен принцип àsùwàdà в связи с проблемой этнических конфликтов в Нигерии. В статье делается вывод о том, что если как человеческие существа, мы dà (созданы), чтобы быть àsùwà (существами, которые могут быть успешными только как часть человеческой группы с определенной целью), то с дополнительными идеями alájọbi, ́ alájọgbe, ́ и ìfọgbọ́ntááyéṣe, этнический плюрализм не должен вести к этническому антагонизму или конфликту.

Принцип

Принцип àsùwàdà — это социальная теория, разработанная Акиẁ ọw на основе поэзии йоруба, которую он определяет как àyá jọ́ alásùwàda, ̀ которая «обычно декламируется… быть основанным »(Akiwowo 1990, 104).Аки ẁ w называл alásùwàdà «автором всего сущего» (1986, 348) на небе и на земле. Согласно Аки ẁ wọ, «Источником всех земных форм i ẁ a-̀ suś u ̀ (сгруппированных сущностей) является божественное существо, называемое lọọin Otete (правитель дворца бесконечного простора). К нему обращаются как к Алаш ухада (автор всего сущего) »(1990, 108). Макинде кратко проанализировала концепцию àsùwàda, которую создал Аки wọ,

.

Àsùwàda’̀ происходит от ìwà (состояние бытия, существования или характера в постоянном состоянии развития; sùwàda, ̀ объединяться или сосуществовать для общей цели или цели) и Asu-̀ ìwa-̀ dà (буквально означает то, что месит или лепит iẁ a, ̀ i.е. существа, состояния существования или персонажи, чтобы они могли жить вместе в гармонии ради одной цели или общей цели (1990, 121). ¹
Это согласуется с интерпретацией Аки w àsùwàdà как «целенаправленного объединения различных iẁa» ̀ (1986, 345). Проще говоря, àsùwàdà относится к людям как к социальным, политическим и стадным животным. Это существа, которые могут реализовать свои блага, жизненные цели и задачи только тогда, когда они живут в группах с другими. Это существа, которые не могут достичь своих мирских целей атомистически как индивидуумы в изоляции от общества.Аки ẁ wọ называет это социальностью человека, где под социальностью он подразумевает «качество или факт способности жить и расти в сообществах… качество способности sùwàdà (объединяться для общей цели; сосуществовать). »(1983, 16). В этом отчете четко «проводится различие между àsùwà (сосуществование) и àsùwàdà (факт нахождения вместе с определенной целью)» (там же, 16-17).

Это скопление разнообразных существ или группировок не ограничивается людьми. Это тиражируется среди животных и растений.Это точно отражено в некоторых строках стихотворения, например:

56. àswà — это ойин
57. àsùwà — это пчелы àdò
58. Листья eeŕ an растут в Àsùwà
59. àsùwà — это то, что образуют метлы
60. Именно в àsùwà растут листья eéran. aare
61. àswà — это то, что ẹlẹ́giŕ í птицы образуют
62. Это объединение множества людей
63. Это мы знаем как войну
64. Это как àsùwà, когда встречаешься с пастбищами
65. Это — as àsùwà, которая вторгается в сельхозугодья… (1990, 108)

Для Аки wọ эти примеры, среди многих других, «перечисляют формы и типы жизненных форм или существ, которые продолжают существовать в результате их соответствия принципу асува» (1990, 109).Следуя линиям, можно увидеть, что принцип as̀uẁ à не ограничен человеческими существами. Он распространяется и на другие формы жизни, такие как «ойин» (шмели), àdò (медоносные пчелы), человеческие волосы, деревья, травы, муравьи, листья, птицы, саранча и даже искусственные асува, такие как метлы. , и корпус воинов »(там же). Вот почему «В нескольких Асува термиты колонизируют свои курганы. В нескольких àsùwà мы встречаем экункун на берегу реки. Именно as àsùwà мы находим лабиринт у воды »(там же.).

В дополнение к принципу сгруппированного существования в принципе àsùwàdà есть идея коллективного блага. Царство коллективного блага является частью принципа àsùwàdà (там же, 110–111). Это видно из некоторых строк устной поэзии, например:

108. В тот день он должен был выпустить
109. Существований на Земле
110. Одна частица пыли превратилась в
111. Мера пыли в корзине
112. Мера в корзине земли стала земной коркой
113.Слегка льющаяся роса, легкая льющаяся 114. Использовались для формования земли
115. Сильно льющиеся росы, сильное литье 116. Использовались для формования земли
117. Так что ire-gbogbo может размножаться на ней
118. Ире-гбогбо взял форма àsùwà

Принцип подчеркивает коллективное добро, которое может быть достигнуто
только в гармоничном сосуществовании, содержащемся в àsùwa. Этот принцип подчеркивает тот момент, что добро может быть в обществе только тогда, когда группа персонажей формирует сгруппированное существование.Им нужна доброта, чтобы регулировать различия в характерах. Более того, этот принцип подчеркивает тот факт, что добро действительно пребывает в àsùwà (связанном существовании). Вне этого (àsùwà) нет ничего хорошего.

Àìsùwà — это отсутствие àsùwa. Из устной поэзии àsùwàdà ясно, что в начале творения все земные существа были созданы с Àsùwàdà, так что они могут осознать доброту своих существ только в гармоничном сосуществовании группы. .Àìsùwà не был частью первоначального творения. «Ире-гбогбо находится в форме асува» (там же, 111). Ире-гбогбо здесь означает коллективное благо. Линия просто говорит, что коллективное благо имеет форму àsùwa.̀

Однако в какой-то момент истории существования на Земле àìsùwa, что означает отсутствие сгруппированного существования, было введено в естественный порядок. Согласно устной поэзии, àìswà в форме «ошибки или морального оскорбления… началось, когда Янканги отклонился от ire-gbogbo» (там же.). Некоторые строки стихов констатируют начало беспорядка так:

129. В спутнике путешественников нет незадачливой головы 130. Ибо ire-gbogbo имеет форму àsùwà
131. Один Янканги был
132. Кто на мгновение отклонился от своего спутника
133. Говорят, что он украл irú есть
134. С небесного подноса Матери Олугамо

Это отклонение от товарищества Янканги рассматривается как самоотчуждение, которое отрицает изначальный социальный порядок асува, естественно запланированный для человеческого существования.Таким образом, «в соответствии с принципом асува» в эманациях земных существ не было ошибок. Ошибка, «грех» или самоотчуждение были введены в естественный порядок, когда Янканги непреднамеренно повернулся спиной к своему изначальному сообществу, чтобы быть одиноким, чтобы в одиночестве наслаждаться положением, предназначенным для общего блага »(там же, 112) .

Согласно Аки wọ, «самоотчуждение, называемое ài ̀sùwa, было первым прообразом ошибки или греха, того, что мы рассматриваем в социологии как социальное отклонение или социальную патологию … для общего блага необходимо, чтобы всегда было социальность среди всех элементов творения »(там же, 112–113).Этот принцип подчеркивает, что сущность добра можно найти только в сообществе созданий. Это потому, что «Вся Земля — ​​это макросообщество, в котором человеческие поселения различного размера и плотности представляют собой микросообщества» (там же, 112). Принцип àsùwàdà, несомненно, подчеркивает важность социальной гармонии в человеческих сообществах, в то же время подчеркивая пагубные последствия отчуждения одной части сообщества от других.

Нигерийский многонациональный штат

Нигерия — это смесь разных национальностей.Ясно, что народ Нигерии «находится в разных геополитических условиях со своим разнообразным опытом о мире» (Salami 2004, 398). Нигерия — это нация, состоящая из нескольких этнических групп. Этот «конгломерат различных этнических национальностей» (там же) делает Нигерию этнокультурно плюралистическим национальным государством, которое «раздроблено на различные этнические, коммуно-культурные или местные лояльности, а также различные соответствующие социокультурные верности и обязательства». (там же, 399).

Идея этнического плюрализма выражает тот факт, что как социальные и стадные животные люди принадлежат к разным группам, которые «организованы с помощью определенных наборов обычаев, методов и традиций» (там же), которые формируют культуру народа. В этом случае «члены одной этнической группы, как говорят, имеют один и тот же родной язык, кровное родство, родословную и географическую близость, среди прочего. Члены этнической группы рождаются в группе и обязательно принадлежат к ней (Maclean 1991, 325–326).Например, «культурная связь между хауса в Нигерии и Нигерии может быть сильнее, чем контакты между хауса в Нигерии и джукуном в Нигерии» (Удо 1980, 10). Этот фактор культурных связей настолько силен, что «еще долго после установления британского и немецкого правления многие вожди в контролируемых немцами районах Адамава продолжали отдавать дань уважения фулани-эмиру из Йолы, бывшему правителю Префектуры. колониальный Адамава »(там же). Этнический плюрализм также можно объяснить обычной концентрацией разных этнических групп в разных и разных пространственных точках.Учитывая этот факт, «разные этнические группы открыты для разных географических мест, которые иногда несут с собой различия в погоде и деятельности разных этнических групп, которые поселяются в разных местах» (Salami 2004, 400).

На различия в способах, которыми разные этнические группы занимаются своими жизненными делами, в значительной степени влияет разница в погоде между ними. Это объясняется тем фактом, что группа на юге обязательно будет иметь больше воды круглый год, в то время как группа на севере подвержена засушливым северо-восточным пассатам из пустыни Сахара, которые длится большую часть года. , сухая горячая »(там же.). Различия в погоде создают различия в жизни различных этнических групп, составляющих нигерийское национальное государство. Например, «длительный сухой сезон, когда воды и выпаса скота не хватает, скотоводы фулани вынуждены вести кочевой образ жизни» (там же). Различия в жизни и культурной среде разных этнических национальностей в немалой степени влияют на то, как они соблюдают свои материальные условия существования.Это, по сути, обеспечивает различные социальные и культурные связи, которые отделяют разные этнические национальности друг от друга. Следствием этого является проблема этнического плюрализма, при котором граждане подчеркивают свою различную этническую принадлежность и демонстрируют свою лояльность, а также лояльность своим этнокультурным группам за счет корпоративной идентичности нигерийского государства (там же, 400-401). .

Этническая принадлежность и нигерийское многонациональное государство

Этническая принадлежность — это не что иное, как факт принадлежности к этнической группе (Гбадегесин 1981, 3-5).Этническая принадлежность просто говорит о том, что нация состоит из нескольких этнических национальностей. «Это выражает тот факт, что Нигерия состоит из таких языковых, культурных или этнических групп, как Биром, Тив, Игбо, Эдо, Йоруба Иджау, Джукун и Хауса среди других» (Salami 2004, 401). Классификация людей на этнические группы основана на языковом общении, кровном родстве или родственных связях. Для каждой этнической группы существует родословная, ведущая к общему предку. Например, представители этнической группы йоруба ведут свою родословную от Ододува.̀ предок считается прародителем членов этнической группы. ²

Этническая принадлежность выражает факт принадлежности к разным этническим группам. Это предполагает социальный и культурный плюрализм. Это объясняет тот факт, что в такой нации, как Нигерия, где это понятие применимо, существует более одной этнической группы, образующей нацию. Чтобы иметь государство или нацию, существуют такие требования, как занятие определенного географического местоположения с указанными границами значительным населением людей, которые находятся под властью тех, кто имеет право управлять делами государства.Такое сообщество также должно обладать суверенитетом или самоуправлением (Fishman 1972, 2). Создание нации или государства-сообщества требует объединения людей разного этнического происхождения, которые имеют разные родовые связи, языки и кровное родство под одним административным зонтиком (Аристотель, 1963). Между этничностью и национальностью может быть установлена ​​положительная связь, потому что вряд ли существует этнически монолитная нация. Поскольку нации сформированы из конгломерата Фишман различных этнических групп, можно с уверенностью утверждать, что этническая принадлежность имеет важное значение для государственности.Таким образом, мы можем рассматривать этнические группы как неотъемлемую часть нации (Isaacs, 1975).

Несмотря на вышеупомянутую положительную связь, которая может быть установлена ​​между государственностью и множественностью этнических групп, некоторые критики предполагают, что множественность этнических групп может быть враждебна идее нации, составляя основу для межэтнического конфликта. Критики множественности этнических групп поднимают вопрос о том, что в таком этническом плюралистическом государстве, как Нигерия, «люди проявляют больше преданности своим этническим группам, чем нации в целом.Люди находят свое изначальное родство и привязанности, а также узы своих предков сильнее, чем политические узы в государственности »(Salami 2004, 401).

Межэтнический конфликт и политика Нигерии

Политика Нигерии показывает несколько примеров того, как этнический плюрализм почти балканизировал нигерийское государство. Нигерия как нация имеет неоднородное этническое наследие. Число этнических групп в Нигерии оценивается в двести пятьдесят. Среди этого оценочного числа этнических групп четыре занимают видное место.Четыре известные этнические группы — это йоруба на западе, хауса и фулани на севере и ибо на юго-востоке. Считается, что эти четверо составляют шестьдесят процентов населения. Хауса составляют самую большую группу на Севере, за ними следует фулани. Йоруба доминируют в штатах Огю, ​​Одо, ́, ́ un, Лагос и Окитэ. Ибо доминируют в штатах Анамбра, Имо, Абиа, Энугу, Кросс-Ривер и Байелса ». ³ Помимо этих четырех доминирующих этнических групп, есть некоторые другие второстепенные этнические группы, такие как канури в штатах Баучи и Борно, Эдо в штатах Дельта и Эдо, Ибиобио в штатах Кросс-Ривер и Аква-Ибом, Иджав в штатах Риверс. , Штаты Байелса, Эдо и Дельта, Тив в штатах Бенуэ и Плато, Нупе в штатах Нигер, Кебби и Сокото, Эфик на Востоке и так далее »(Salami 2004, 402).Это разнообразие этнического происхождения, без сомнения, составляет основу разнообразия политико-экономических отношений в Нигерии (там же).

Рост числа этнических ополченцев и воинов означает одно из негативных воздействий этнического плюрализма на политическое образование Нигерии. В Нигерии «межэтническая агитация больше не ограничивается основными этническими группами … Сегодня в Нигерии межэтническая подозрительность и конфликты отвлекают внимание граждан от преследования национальной цели и задачи» (там же, 403). ).В многонациональной Нигерии ибо из Восточной Нигерии или йоруба с Запада не захотят «осесть как нигериец на севере, который является географическим и культурным регионом хауса, фулани или канури» ( там же.). Точно так же для хауса, фулани или канури становится все труднее ассимилироваться с образом жизни в Восточной и Западной Нигерии. Кроме того, нигериец из другой этнической группы может получить временное назначение, если вообще может, в некоторых других частях страны, которые принадлежат к другим этническим группам.

Этнический плюрализм и сопутствующая ему проблема разнообразия затрудняют свободное передвижение граждан Нигерии по территории Нигерии или свободное проживание в любой части Нигерии по своему выбору. Например, «случаи дискриминации при предоставлении товаров и услуг изобилуют, когда граждане подают жалобы правительствам, чьи руки, казалось, были скованы» (Gbadegesin 1991, 101). Помимо проблемы дискриминации, национальные программы обычно затемняются взаимными подозрениями и криками маргинализации: «Например, когда одна этническая группа контролирует политический аппарат государства, другим этническим группам трудно не чувствовать себя маргинализованными» (Salami 2004, 403).

Этническая принадлежность и этничность

Может быть интересно спросить, должна ли этническая принадлежность быть враждебной по отношению к нации или факт наличия нации нескольких этнических групп должен обычно приводить к межэтническому конфликту. Вопреки очевидной связи между множественной этнической принадлежностью и межэтническим конфликтом, как это имеет место в Нигерии; «Этническая принадлежность не предвещает отрицания государственности. Скорее, этничность как биологическая концепция нейтральна. В нем нет политической или классовой предвзятости »(там же, 403; Гбадегесин 1991, 87).Было замечено, что «важным фактом об этнической группе является непроизвольный и неизменный характер ее членства. Индивид объективно является ребенком своих родителей, и этот факт нельзя изменить, как бы он ни был этим недоволен »(Гбадегесин, 4). Это исключает элемент выбора по этнической принадлежности. Этническую группу следует рассматривать, прежде всего, как биологическую группу, и ее не следует путать с политической группой. Он выражает биологическую связь. «Результатом этого является то, что этническая принадлежность не выражает отсутствие национальной идентичности и не призывает к межэтническому конфликту (Salami 2004, 404).Нация может состоять из разных этнических групп и при этом оставаться сплоченной и поддерживать общие корпоративные интересы, не отвлекаясь на этнические соображения. В данном случае «этничность — это просто нейтральное понятие. Он просто выражает биологические отношения между членами или гражданами нации… ни этнической однородности, ни этнической неоднородности недостаточно для создания национального единства или разнообразия соответственно »(там же).

Тем не менее, проблема может возникнуть между этничностью и национальностью, когда этничность политизирована.Другими словами, «когда граждане начинают манипулировать фактами своей принадлежности к разным этническим группам в своих политических и экономических целях, мы начинаем терять чувство национальной идентичности. Этот факт политизации этничности и называется «этнизмом» (там же, 405; Гбадегесин, 87). Согласно этой точке зрения, происхождение межэтнического конфликта в полиэтническом обществе «не в принадлежности к разным этническим группам, а в чем-то более скрытом, например, в экономических потребностях, психологических установках или некоторых внутренних моделях групповой структуры… этнический антагонизм создается людьми в сообществе »(Галло и Молина, 1991, 62).Межэтнический конфликт в том виде, в каком мы имеем его в Нигерии, является продуктом использования этнической принадлежности. В данном случае «этнические элиты манипулируют и политизируют этническую принадлежность в своей разнообразной борьбе за разделение национального пирога». Эта политизация этнической принадлежности противоречит национальной идентичности и гармонии в этнокультурной плюралистической Нигерии »(Salami 2004, 405). Исходя из этой политизации, существует множество этнических ополченцев из такого же количества, как и количество этнических групп, существующих в Нигерии.Это приводило к опустошительным конфликтам в различные периоды жизни Нигерии. В настоящее время раздаются громкие протесты сепаратистов в пользу биафранской республики со стороны этнической группы игбо, в то время как этнические группы хауса-фулани считают Север этнической территорией, недоступной для жителей других стран.

Принцип àsùwàdà как панацея от межэтнического конфликта

Хотя этничность сама по себе не предполагает какой-либо формы сепаратистской или сепаратистской озабоченности, тем не менее, если она чрезмерно политизирована, она может привести к распаду национального единства и идентичности.Это предполагает, что к этнической принадлежности нужно подходить творчески. Этнический плюрализм можно превратить в положительную силу, требуется взаимное уважение между различными этническими группами. По мнению Маклина, «различные этнические группы должны участвовать в кооперативном, но конкурентном взаимодействии для позитивного развития общества» (1991, 333). В поисках творческого подхода к решению проблемы этнизма и сопутствующей проблеме межэтнических конфликтов в Нигерии пригодится принцип àsùwàdà.Перед нами стоит проблема, как разрешить несовместимость между этническим плюрализмом и национальной гармонией. Факт многонационального и многокультурного характера нигерийского государства и сопутствующая проблема межэтнического конфликта требуют сознательных усилий по укреплению межэтнического мира и согласия.

àsùwàdà, Alá jọbí и Alá jọgbé — это концепции, которые при правильном применении могут дать предложения по выводу Нигерии из нынешнего этнического конфликта и дисгармонии. àsùwàdà nìyàn уже предполагает сгруппированное существование и телеологическое сосуществование.Устная поэзия àsùwàdà уже устанавливает принцип, в соответствии с которым люди и животные были созданы, чтобы проявлять сгруппированное существование или групповое существование в результате того, что они были созданы из одной и той же пыли, и потребности в достижении индивидуальных и коллективных целей как группы в коллективном существовании. . В отличие от теории Гоббса о происхождении человека в атомистическом и индивидуалистическом состоянии природы, из которого люди позже сбежали, из-за нежелательной мерзкой и жестокой природы такого состояния для построения содружества; принцип àsù-ìwà-dà гласит, что люди и другие животные изначально были созданы, чтобы жить вместе в группе для достижения своих индивидуальных и коллективных целей, и что i — su-̀ i ẁ a-̀ da, ̀, что означает самость — отчуждение и разделение или отклонение от группового существования — это аберрация, которая позже стала ошибкой со стороны людей.

Для достижения этого сплоченного существования различных этнических групп в достижении государственности в многонациональном государстве удобны ала-джуби ́ и ала-джагбе ́. Следуя обсуждению Акио Свау асуда в сочетании с его обсуждением двойных концепций аджаби и аджагбе, можно объяснить и понять многонациональный и многокультурный характер нигерийского государства. В то время как концепция àjbi ́ может выражать факт принадлежности к семье и этнической группе, в которой люди имеют одну кровь, язык и родословную, àjọgbé выражает факт этнической принадлежности, в которой различные такие группы сосуществуют в сообществе.51 Этим концепциям соответствуют также alá jọbi ́ и alá jọgbe. Эти два важных понятия и понятия отражают состояние нескольких семей или этнических групп, разделяющих одно и то же географическое и политическое пространство.

Вопрос в том, гарантирует ли возможность сосуществования гармоничное сосуществование разных семей и / или этнических групп или этнических национальностей. В данном случае хорошо то, что люди изначально были созданы для того, чтобы жить вместе. Самоотчуждение, которое здесь составляет первородный грех, неправильно, и его просто нужно вернуть в нормальное русло.На первый взгляд кажется, что это так же просто, как просто использовать нравственное воспитание, чтобы позволить людям разных этнических национальностей осознать изначально сгруппированную природу нашего существования и абберативный характер самоотчуждения или межэтнического конфликта. Моральное воспитание будет включать акценты на том, как восстановить изначальное взаимное доверие и уверенность, которые самоотчуждение отняло у различных групп alá jọbi, которые объединились, чтобы сформировать нигерийский alá jọgbe.
Предположение, лежащее в основе этого предложения в том, что если люди знают, что правильно, они будут делать то, что правильно.Другими словами, как только все узнают, что изначально мы должны были сосуществовать ради общей цели многонационального государства, все будут стремиться к гармоничному взаимному сосуществованию, а не раздувать тлеющие угли межэтнического недовольства. Подобно тому, как метод нравственного воспитания обещает некоторый уровень эффективности в возвращении гармонии к нынешнему состоянию аномии, проблема в том, что обычно люди не могут сознательно делать то, что неправильно. Другими словами, человек может знать, что действие является неправильным, и все же идти вперед, чтобы сделать это или заставить его произойти.

Это поднимает вопрос о проблеме воли. Это тот случай, когда, несмотря на знание различия между добром и злом, воля человека недостаточно сильна, чтобы сопротивляться совершению зла. Это аргумент в пользу того, что простого нравственного просвещения в отношении àsùwàdà может быть недостаточно для гарантии гармонии в непростых отношениях. Однако может возникнуть вопрос: если по своей природе мы обязательно должны жить вместе, почему мы оказываемся в этом дисгармоничном корпоративном образовании под названием Нигерия.Ответ может заключаться в том, что пока существует возможность самоотчуждения, сгруппированное существование строится не на необходимости, а на возможностях. Если мы будем следовать этому, мы будем говорить, что àsùwàdà создал людей, обладающих способностью к су-ва, или сгруппированными существованием; это не создало их для того, чтобы они обязательно существовали вместе. Это различие между необходимостью и возможностями может ослабить перспективы использования принципа àsùwàda как панацеи от межэтнических конфликтов. Опять же, существует коллективная цель всех alá jọgbe, и, в более широком смысле, коллективная цель нации, которая способствует общей цели совокупности сосуществующих alájọbi.Другими словами, даже если необходимость сгруппированного существования сводится к простой способности к сгруппированному существованию, остается потребность в сгруппированном существовании для достижения национальной цели. В ситуации, когда, как объясняется в принципе àsùwàdà, индивидуальные цели достижимы только посредством коллективной цели, существует обязанность согласовать интересы различных этнических групп, составляющих нигерийское государство.

Следует попытаться прояснить, что тот вид коллективной цели, на которую акцентируется внимание принцип àsùwàdà, не является типом, предполагающим тоталитаризм.Коллективная цель, порожденная идеей сгруппированного существования в принципе àsùwàdà, признает индивидуальность. Однако он считает, что конкретное, частное и личное содержание индивидуальности связано с содержанием других в более крупном сообществе (Ademoyo 2009, 26). Другими словами, благо человека связано с благом общества; отдельные этнические группы нуждаются в сосуществовании или единстве в национальном государстве для достижения своих индивидуальных целей.

Несмотря на самоотчуждение, которое стало первым грехом, отвлекшим некоторые составные части нации от первоначальной коллективной цели нации, которая встроена в сгруппированное существование, факт остается фактом: для общества необходимо сгруппированное существование. его бессрочность.Здесь возникает вопрос «что / должно». Следуя принципу àsùwàdà, различные этнические составляющие нигерийского многонационального государства должны находиться в гармоничном сгруппированном существовании, но в действительности нигерийское национальное государство сейчас находится в полной дисгармонии. Есть IPOB / MASSOB на Юго-Востоке, агитирующие за биафранскую нацию, Arewa Youth с ее угрожающим присутствием на Севере, различные группы боевиков в дельте Нигера, борющиеся за контроль над ресурсами, среди прочего. Возможность проблемы различения «есть / должно» и выход из нее уже встроены в принцип àsùwàdà, который рассматривает коллективную цель коллектива как самовоспроизводящуюся и включает идею самоизобретения общества.Идея переосмысления общества предполагает возможность разрыва цепи связанного существования, что может быть временной смертью духа àsùwàdà. Разница между обществами, которые не могут продолжать существовать, и обществами, которые могут это делать, будет заключаться в их способности изобретать себя заново (там же, 27).

Учитывая нынешнее коматозное состояние духа àsùwàdà в нигерийском многонациональном государстве, вопрос заключается в выходе. Это приводит к идее «fọgbọ́ntáyése», что для Akiẁ ọwọ означает «использование мудрости для преобразования мира» (1983, 4), а для Makinde означает «сознательное использование человеческих знаний, разума и мудрости для понимания и понимания». улучшение мира »(1990, 129–130).С «fọgbọ́ntáyése» как концепцией, которая является частью принципа Àsùwàda, у людей есть возможность творчески использовать глубокую интеллектуальную мысль, чтобы исследовать, почему и как отклонения, порождаемые самоотчуждением. Fọgbọ́ntáyése становится инструментом для «развития и улучшения общества и общего состояния человечества» (там же, 131).

Путь вперед состоит в том, чтобы использовать мудрость и глубокую мысль, чтобы заново изобрести нацию из нынешней àis̀ ùwà обратно в ее первоначальное состояние àsùwa.̀ Критическое и рациональное мышление облегчит изучение и оценку того, как и почему граждане прибегали к самоотчуждению и тем самым отклонялись от первоначальной нормы совместного существования. Эта переоценка покажет проблему, с которой столкнулись участники, которая побудила их к самоотчуждению, и поможет выработать объяснения для решения проблем. С «fọgbọntáyése» станет ясно, что Нигерия является федералистским государством, в котором разные ала-джуби и ала-джаби составляют разные федеративные единицы.Если различные федеративные единицы находятся в беспорядке, дисгармонии и самоотчуждении, следует подумать о первопричине недовольства. Обнаружение факторов и причин недовольства станет основой для разрешения дисгармонии. Основное чувство среди различных этнических групп, которые представляют собой сочетание различных alá jọbi ́ и alá jọgbé, — это чувство недоверия и маргинализации, которые возникают в результате социальной несправедливости. Теперь вопрос состоит в том, как восстановить доверие и гармонию, чтобы обеспечить совместное существование и реализацию коллективной воли или цели нигерийского государства.

Одна выдающаяся мудрость (ọgbọ́n) в попытке заново изобрести общество (tuń ayé ṣe) состоит в том, чтобы думать о том, как восстановить взаимное уважение и устранить все те факторы, которые вызывали взаимные подозрения между субъектами федерации. Одной из таких причин может быть идея подлинного федерализма и передачи власти. Это будет противоречить нынешнему устройству, при котором власть чрезмерно сконцентрирована наверху за счет федеративных единиц. Нынешняя договоренность вызывает межэтнические подозрения, особенно когда считается, что федеральная власть проживает больше в одной части страны, чем в других.Использование разума и мудрости необходимо, чтобы устранить эту однобокость в расположении власти и сопутствующее ей несправедливое распределение богатства. В зависимости от того, насколько правильно мы позволяем использовать разум и мудрость для оценки и устранения этих причин недовольства, мы находимся на грани реструктуризации или переизобретения нигерийского общества, чтобы достичь гармонии и взаимного доверия, необходимых для совместной жизни, как это было у нас. поскольку люди изначально были созданы, чтобы жить и существовать.

Заключение

В данной статье исследуется принцип асуда как коренная социальная теория, основанная на совокупности доктрин, согласно которым люди, как и все другие существа, созданы таким образом, что им требуется групповое существование для достижения как своих индивидуальных, так и коллективных целей.В статье обсуждается этот принцип às relationwàda в связи с проблемой этнических конфликтов в Нигерии. Он обнаруживает, что, несмотря на то, что люди были às wàda по своей природе, в истории человечества наступил момент, когда àìswà, или отклонение, проникало через человеческое стремление к самоотчуждению. Тем не менее, в статье делается вывод о том, что, несмотря на зло самоотчуждения и сопутствующую ему проблему межэтнического конфликта, мирное нигерийское государство все еще можно создать заново с помощью таких понятий, как alájọbi, ́ alájọgbe, ́ и ìfọgbọ́ntáyeṣ́ e.

Цитируемых работ

Адемойо, Адеолу (2009), «Цель, человеческая социальность и природа в социологии знания Аковово: реалистическая интерпретация», African Sociological Review Vol. 13 № 2: 16-28.
Акивово, А. Акинсола (1983), «Аджоби и Аджогбе: вариации на тему общения», инаугурационная лекция, прочитанная в университете Ифе (Иле-Ифе: Университет Ифе Пресс).
Akiwowo, A. Akinsola (1986), «Вклад в социологию знания африканской устной поэзии» в International Sociology Vol.1 № 4: 343-358.
Akiwowo, A. Akinsola (1990), «Вклад в социологию знания из африканской устной поэзии» в Альброу Мартин и король Елизавета (ред.) Глобализация, знание и общество (Лондон: SAGE Publications), 103–118.
Аристотель (1963), «Происхождение государства, природа человека, институт рабства» в Somerville John and Santoni, RE (ред.) Социальная и политическая философия: чтения от Платона до Ганди (Нью-Йорк: якорные книги), 59 -100.
Fashina, Oladipo (1998), «Размышления по национальному вопросу», в Olorode Omotoye, et al.(ред.) Кен Саро Вива и кризисы нигерийского государства (Лагос: CDHR).
Фишман, Джошуа (1972), Язык и национализм (Массачусетс: издательство Массачусетского университета)
Фрэнсис Э. К. (1974), «Природа этнической группы», Американский журнал социологии, том. 52: 393-400
Галло, Антонио и Молина, Луиза (1991), «Культурный плюрализм и развитие: этническая ситуация гватемальской молодежи», в книге Джона Кромковски (ред.) «Отношения между культурами» (Вашингтон, округ Колумбия: Совет по исследованиям. в ценностях и философии).
Гбадегесин, Сегун (1981), «Этническая принадлежность и гражданство», Второй приказ Том. X, № 1 и 2: 3-12.
Гбадегесин, Сегун (1991), «Политика этничности», в Сегун Гбадегесин (ред.) Политизация общества во время Второй республики Нигерии, 1979–1983 гг. (Лампетер: Эдвин Меллен Пресс).
Айзекс, Гарольд А. (1975), «Базовая групповая идентичность: идолы племени», в Глейзере Натан и Мойнихан, Д.П. (ред.) Этническая принадлежность: теория и опыт (Кембридж: издательство Гарвардского университета), 29-52,
Лавуйи, О.Б. и Тайво, Олуфеми (1990), «К африканской социологической традиции: возражение Акивово и Макинде» в книге Олброу Мартина и короля Елизаветы (ред.) Глобализация, знание и общество (Лондон: SAGE Publications, 1990), 135– 151.
Макинде, М. Акин (1990), «Принцип Асувады: анализ вклада Акивово в социологию знания с африканской точки зрения» в книге Олброу Мартина и короля Елизаветы (ред.) Глобализация, знания и общество (Лондон: SAGE Publications, 1990), 119-134.
Маклин, Г. Ф. (1991), «Обсуждения», в книге Джона Кромковски (ред.) «Отношения между культурами» (Вашингтон, округ Колумбия: Совет по исследованиям в области ценностей и философии).
Нноли, Оквудиба (1978), Этническая политика в Нигерии (Энугу: Четвертое измерение) Офонагоро Уолтер И. и др. (Ред. 1978), Великие дебаты: точки зрения Нигерии
на проект конституции 1976/1977 (Лагос: Daily Times Нигерии) Салами, Юнуса Кехинде (2004), «Этнический плюрализм и национальная идентичность в Нигерии», в Родни Д. Коутсе (под ред.) Раса и этническая принадлежность: сквозь время, пространство
и дисциплина (Лейден: Бостон: Brill, 2004), 397-406.
Удо, Рубен (1980), «Окружающая среда и народы Нигерии», в Обаро Икиме
(ред.) Основы истории Нигерии (Ибадан: Heinemann Educational
Books, 1980), 7-24.
Wsevolod, Isajiw (1974), «Определение этнической принадлежности», Ethnicity Vol. 1: 111-124.

Примечания

1 Проблема телеологии или групповой цели хорошо обсуждается и оценивается в Lawuyi and Taiwo 1990 и Ademoyo (2009).
2 Всеволод (1971) и Фрэнсис (1974).
3 Икиме (1980), Офонагоро (1978), Нноли (1978), Фашина (1998).

Конфликты и разрешение конфликтов в Африке — ACCORD

Д-р Фонкем Ачанкенг I — доцент кафедры социальных служб и лидерства в образовании Колледжа образования и социальных служб Университета Висконсина в Ошкоше.

Абстрактные

Привлекая колониальный фактор в африканские конфликты, эта статья пытается понять неэффективность усилий по управлению конфликтами в преодолении бедствий, которые принесли конфликты на африканский континент.В нем утверждается, что конфликты в Африке не всегда возникают в первую очередь из кризисов национального управления и неспособности правительственных институтов в африканских странах урегулировать конфликт, и вновь рассматривается колониальный фактор как корень многих конфликтов в Африке. В статье пересматриваются дискуссии об управлении конфликтами и их разрешении и обвиняются бывшие колониальные державы и могущественные организации в сохранении колониальных подходов к африканским конфликтам в ущерб стремлению решить фундаментальные проблемы, разделяющие стороны в различных конфликтах.В нем утверждается, что колониальный фактор следует учитывать при попытках урегулирования конфликтов в Африке, поскольку корни многих постколониальных конфликтов в Африке по-прежнему уходят в прошлое Африки и, в частности, в процессы колонизации и деколонизации. Утверждая, что урегулирование конфликта — это нечто большее, чем подавление или, возможно, искоренение открытого насилия, он утверждает, что создание и / или применение сил по поддержанию мира на каждом этапе различных африканских конфликтов не дает желаемых долговременных результатов.

Введение

Я уверен, что никто из вас не захочет довольствоваться поверхностным социальным анализом, который имеет дело в основном со следствиями и не борется с первопричинами (Мартин Лютер Кинг-младший, 1963).

Сообщество по разрешению конфликтов, похоже, преследует усилия по разрешению конфликтов в Африке, руководствуясь различными целями и интересами и придерживаясь политики, которая часто полна двусмысленностей и противоречий. Эта ситуация может быть причиной того, что многие африканские конфликты могут быть замалчены, но по большей части остаются неурегулированными.Как отмечал Зартман (2000: 3), хотя в африканских конфликтах участвуют опытные миротворцы, использующие лучшие личные навыки и недавно полученные знания о способах управления и разрешения конфликтов, международные усилия по управлению конфликтами не были особенно эффективными или действенными. в преодолении бедствий, которые привели их на континент. Тогда критически важный вопрос состоит в том, как мы понимаем проблему разрешения конфликтов в Африке, когда действующие лица, в основном внешние по отношению к Африке, пропагандируют идею мира и разрешения конфликтов, соответствующую главным образом их собственным интересам и взглядам на Африку и мир.

Хотя некоторые исследователи конфликтов в Африке (Obasanjo 1991, Anyang ‘Nyong’o 1991 и Msabaha 1991) согласны с тем, что конфликты в Африке возникают в основном из-за кризисов национального управления и из-за неспособности правительственных институтов в африканских странах урегулировать конфликт, эта статья задействует колониальный фактор как причину многих конфликтов в Африке. В нем утверждается, что этот фактор необходимо принимать во внимание при попытках урегулирования конфликтов в Африке, поскольку корни многих постколониальных конфликтов в Африке, таких как недавний случай Южного Судана, по-прежнему уходят корнями в прошлое Африки и, в частности, в колонизацию. и процессы деколонизации.В статье также утверждается, что конфликты на субнациональном и национальном уровнях в Африке бывают нескольких типов и что навязывание миротворческих сил, как это часто бывает, или просто навязывание новых политических и экономических институтов различным африканским конфликтам, не может обеспечить желаемые длительные результаты. Кроме того, исходя из той же посылки, в статье ставится под вопрос, насколько справедливое и равноправное будущее может быть построено на несправедливом прошлом.

Колониальное наследие как основа конфликта

Некоторые ученые, в том числе Моквуго Окойо (1977), Бонни Дуала-М’Беди (1984), Клод Эйк (1985) и Герман Дж.Коэн (1995) считает многочисленные конфликты в Африке естественным следствием колониального прошлого Африки. Окойо (1977: 93), например, утверждает, что «политическая нестабильность коренится в самой структуре общества, а для большинства новых стран — в колониальном прошлом». Он также добавляет, что «можно сказать, что постколониальное настоящее Африки было создано для Африки колониальным прошлым Африки». Придерживаясь этой точки зрения, посол Герман Дж. Коэн (1995) утверждал, что «источники и последствия внутренних конфликтов в Африке берут свое начало в колониализме, последующих процессах деколонизации и государственного строительства, а также в последующем кризисе национального строительства».Для Коэна колониальное государство было чревато противоречиями. По его словам, «современное африканское государство было создано колониальными державами из-за этнического и регионального разнообразия и стало конфликтным из-за огромного неравенства во властных отношениях и неравномерного распределения национального богатства и возможностей развития» (Cohen 1995: 11) . Другими словами, была создана основа для многих конфликтов, пережитых в Африке после обретения независимости. Дуала-М’Беди (1984: 10), разделяя эту точку зрения, утверждал, что «проблемы, с которыми сталкиваются современные африканские государства, основаны на нашем колониальном опыте».

Коэн (1995: 11) также обвинил процесс деколонизации, когда заметил, что во многих странах противоречия колониального государства были переданы независимым государствам через ошибочный процесс деколонизации. Он утверждал, что «конфликты, повторяющаяся нестабильность и плохое управление в Заире, Руанде и Бурунди можно проследить до поспешного и неподготовленного предоставления независимости Бельгией в 1960 году». Он также считал, что крупные войны в Анголе и Мозамбике возникли в результате «панической деколонизации революционной и хаотической Португалии в 1974-75 годах».Что касается войны в Судане, он объяснил ее тем, как « англо-египетская администрация объединила Север и Юг, но держала их отдельно в рамках политики сепаратизма на протяжении большей части правления кондоминиумов, а затем оставила их. в централизованном унитарном государстве без конституционных гарантий для обездоленного Юга »(Cohen 1995: 12). Это лишь некоторые примеры конфликтов в Африке, которые генерал Обасанджо (1991) удачно охарактеризовал как континент с наибольшим количеством конфликтов.

Важно подчеркнуть, что, как и в случае вышеупомянутых конфликтов, корни многих текущих конфликтов — скрытых и явных, — включая случаи Западной Сахары и Британского Южного Камеруна, также можно проследить до колониализма и процесса деколонизации. . В таком случае любое мышление, которое считает колониальный фактор неуместным сегодня, может быть неуместным. Потребность в колониальном анализе остается актуальной, потому что культура колониализма все еще с нами, и потому что постколониализм тесно связан с колониализмом (Thomas 1994).Как утверждал этот исследователь культуры колониализма, «[если] мы превзошли колониальные образы и повествования более всесторонне, возможно, нам вообще не нужно было бы обсуждать их, но в настоящее время нет пустоты, в которой может быть такое уверенное молчание. слышал »(Thomas 1994: 195). В случае с британским Южным Камеруном, например, Соединенное Королевство (Великобритания) не смогла создать подопечную территорию Организации Объединенных Наций (ООН) для обеспечения государственности в соответствии с Соглашением об опеке ООН. Скорее, Великобритания лоббировала ООН с целью поспешно объединить британский Южный Камерун и подопечную территорию Франции без конституционных гарантий для находящейся в неблагоприятном положении бывшей британской территории Южный Камерун.В то время как продолжающийся конфликт в Западной Сахаре касается права на самоопределение, предоставленного другим бывшим европейским зависимостям, конфликтная ситуация в Кот-д’Ивуаре после смерти первого президента страны Уфуэ Буань также тесно связана с характером независимость страны и политическое руководство.

Утверждение Коэна имеет важное значение для понимания различных конфликтов и попыток разрешить такие конфликты на континенте. Если причины и последствия конфликтов уходят корнями в колониализм, процессы деколонизации и формирования государства и последующий кризис национального строительства, то любая попытка разрешить конфликты должна также выходить за рамки концепций « новых институтов, которые повысит участие, легитимность и перераспределение »и рецепты« надлежащего управления »(Cohen 1993: 7), чтобы также устранить другие коренные причины проблем.С точки зрения этого анализа, «кризисы внутреннего управления» и «новые институты» в Африке могут быть связаны как с колонизацией, так и с деколонизацией Африки. Поэтому любое обсуждение «внутреннего или национального управления» не может исключать структуру государства и политическое руководство, унаследованные от колониализма, учитывая, что основа для африканских государств и политического лидерства на большей части континента является колониальной.

Брайсон и Кросби (1992: 3) определили лидерство как «вдохновение и мобилизацию других для совершения коллективных действий во имя общего блага».С этой точки зрения политическое лидерство во многих частях Африки даже сегодня вряд ли можно назвать африканским лидерством, потому что оно было по большей части навязано народу колониальными державами. Окойо (1977: 93) описал ситуацию следующими словами: «Колониальное правление было для всех практических целей военным правлением, и путем простого переноса новый политический класс, унаследовавший мантию колониальных хозяев, также унаследовал его концепцию руководящей роли, которая был структурирован в авторитарных условиях ».Примеры тому — легион в Африке, где колониальная машина сделала очень мало для подготовки африканцев к самоуправлению и, следовательно, к хорошему управлению. В любом случае самоуправление изначально не предусматривалось, и поэтому единственного образования, предоставленного «туземцам», было достаточно, чтобы подготовить их к подчиненным должностям в качестве посыльных и младших клерков на колониальной государственной службе. Большинство африканских лидеров и людей, играющих руководящие роли в период независимости, были выбраны колониальными хозяевами из этой группы.Оказавшись у власти, они крепко держались за власть, и обычно при поддержке бывших колониальных держав, которые в первую очередь передали им власть.

Африканская независимость и африканское политическое лидерство очень тесно связаны. Бывшие колониальные хозяева не искали хороших руководителей народа. Забота колониальных хозяев о независимости и за ее пределами, по большей части, заключалась в передаче власти группе друзей, чья миссия всегда заключалась не в том, чтобы «хорошо управлять своим народом», а в защите интересов метрополии.В этой связи многие политические лидеры Африки, особенно в бывших французских колониях, навязывались и продолжают навязываться народу, почти не заботясь о благом управлении. Как сказал профессор Университета Порт-Харкорта Клод Эйк (1985: 1212), «обстоятельства африканской истории сговорились создать элиту, которая не могла функционировать, потому что у нее не было чувства идентичности, целостности и уверенности, она не знала, где находится. исходил или куда он шел ». Примеры военного и экономического пактов, заключенных франкоязычными африканскими лидерами с Францией при обретении независимости, являются тому подтверждением.Во многих случаях эти пакты не были отменены через полвека после обретения независимости, и именно поэтому бывшие французские колонии либо все еще имеют французские военные, дислоцированные в странах, либо продолжают призывать Францию ​​к военному вмешательству, как в недавних случаях Центральноафриканской Республики. и Мали. Давайте теперь рассмотрим основы африканских наций или государств, а также концепции власти и управления.

В Африке концепция государства или нации основана на колониальном прошлом Африки. В статье 4 Учредительного акта Африканского союза особое внимание уделяется уважению государственных границ, унаследованных после обретения независимости.Африканские государства также остались сферами влияния бывших колониальных держав, и ни одна держава в мире не была заинтересована в изменении этой ситуации. Дуала-Мбеди (1984: 10) утверждал, что «европейская концепция государства оказала сильное влияние на африканские страны и что именно эта концепция государства привела к произвольному установлению границ по всей Африке». Подобное евроцентрическое мышление, подкрепленное достижениями науки и техники, все еще широко распространено в Африке. Вот почему большая часть западной литературы по конфликтам в Африке все еще может нуждаться в дополнительных разъяснениях в отношении конкретных типов конфликтов.Некоторый свет будет пролен на типологию африканских конфликтов позже в этом анализе.

Политические репрессии и несоблюдение прав человека синонимичны плохому управлению. Политические репрессии в Африке восходят к колониальному наследию Африки. Колониальное правление было противоположностью демократии, потому что оно основывалось на узурпации основного права на самоопределение и основных прав человека граждан и народов. Работа Окойо (1977) подчеркивает тот факт, что любая легитимность колониализма проистекает не из какого-либо набора согласованных правил или консенсуса, а из монополии на средства принуждения и насилия, а также из его стратегий «разделяй и властвуй», направленных на усиление раскол (классовый, родовой, религиозный), присущий социальной структуре и способствующий продлению ее правления.Колониальное правление никогда не поднимало вопрос о хорошем правительстве. Единственными проблемами были власть и насилие, и это остается политической традицией, которую африканские лидеры добились независимости в своих странах. Эти африканские лидеры не только сохранили политику силы и насилия, но многие из них также продолжили укреплять традицию. Аке (1985: 1213) решительно утверждал, что «поскольку многие лидеры в Африке не были уверены в безопасности, когда унаследовали власть, они продолжали упорно цепляться за идею исключительного права правителя на власть».Эту ситуацию можно проверить во многих африканских странах, где руководство цеплялось за власть в течение двадцати, тридцати или сорока лет — от Уганды и Судана, через Чад и Камерун, до Анголы, Зимбабве и других. Власть и плохое управление, традиции, унаследованные от колониального правления, и природа деколонизации, были основным источником конфликтов в Африке. Хотя в целом они рассматриваются как африканские конфликты, необходимо отметить, что конфликт в Африке не только меняется от случая к случаю, но и часто связан с колониальным правлением и процессом деколонизации.Давайте теперь обратим наше внимание на изучение различных конфликтов, чтобы разделить их на категории.

Пересмотр африканских конфликтов

Анализ Коэна был сосредоточен на насильственном конфликте в Африке, но он включал насильственный способ, которым нетерпимые режимы обычно решают политические проблемы, которые можно было бы решить с помощью политического процесса и без насилия. Любая реалистическая оценка постколониальных африканских конфликтов должна начинаться с их истоков или причин.В литературе по африканским конфликтам, судя по всему, эти конфликты рассматриваются в основном как внутринациональные или межэтнические. Эта точка зрения в некоторой степени верна, но это далеко не общая тенденция. Коэн (1996: 1) утверждал, что большинство «африканских войн были гражданскими войнами», а Ежегодник Стокгольмского международного института исследования проблем мира (SIPRI), например, также выдвинул аргумент, что «более половины крупных вооруженных конфликтов в Африке происходили внутри страны. национальные границы »(Lingren et al.1991: 347). Утверждение «произошло в пределах национальных границ» означает то же, что и общее описание, «внутринациональное». Хотя геополитическое пространство, в котором происходит конфликт, может быть национальным государством, в этом анализе необходимо сделать одно уточнение. Дело в том, что конфликты, происходящие в пределах национальных границ в Африке, имеют разные ставки и разные коренные причины. Классификация африканских конфликтов как в основном межэтнических и внутринациональных, похоже, получила широкое признание в сообществе по разрешению конфликтов.Эту классификацию, которая, по-видимому, вытекает из западных знаний об африканских обществах и их внимательного отношения к ним, возможно, потребуется дальнейшее расширение. В этом отношении важна попытка сосредоточить внимание на различных типах конфликтов в Африке с точки зрения предмета или характера доминирующих проблем, связанных с каждой категорией.

При внимательном рассмотрении различных конфликтов, происходящих в Африке, можно выделить две широкие категории, а именно внутригосударственные и межгосударственные конфликты. Каждую из этих двух широких категорий можно далее разбить на так называемые «относительно абстрактные измерения конфликта» (Kriesberg 1982: 183; ср. Burton 1990).Эти измерения, по словам Крисберга, включают спорные вопросы (ресурсы и интересы или ценности и идеология), арены, на которых происходит конфликт (семьи, сообщества, страны или регионы) и противоборствующие стороны (люди, организации, классы). , или народы). В свете этих измерений мы можем рассматривать африканские конфликты как принадлежащие к следующим шести типам: межэтнические конфликты, межгосударственные конфликты, освободительные конфликты, конфликты за гражданские права, аннексионистские конфликты и политические конфликты переходного периода.Каждый тип конфликта кратко обсуждается ниже с приведенными примерами.

1) Межэтнические конфликты: Противоборствующие племенные или этнические группы в основном встречаются в пределах национальных границ, хотя врожденные проблемы искусственных границ, вызванные колониализмом, привели к тому, что некоторые этнические группы были обнаружены в двух, трех или даже более африканских странах. Эти конфликты очень часты, хотя и менее серьезны с точки зрения количества жертв, беженцев и перемещенных лиц, а также распространения болезней, голода и разрушения окружающей среды.Примеры клановой борьбы в Сомали и Либерии, где контроль власти в центре был / является одной из основных проблем, являются кульминационным моментом межэтнических конфликтов, но это только исключение, а не правило, учитывая, что межэтнические конфликты этнические конфликты возникают по любому количеству вопросов, начиная от политики и кончая социально-экономическими проблемами, такими как религия, культура или земля и другие ограниченные ресурсы. Межэтнические или межплеменные конфликты изобилуют во многих странах Африки. В постколониальной Африке эти конфликты сильно усугубляются неоколониальными договоренностями, характерными для многих африканских правительств.Во многих африканских странах, где руководство остается в одних руках и продолжает служить колониальным интересам, государственный аппарат, как известно, спонсирует некоторые межэтнические конфликты в качестве стратегии «разделяй и властвуй».

2) Межгосударственные конфликты: Это конфликты между правительствами, а иногда и народами двух разных стран. Этих конфликтов было относительно немного в Африке, несмотря на проблемы, вызванные искусственными границами, унаследованными от колониализма, и объединением разных стран для создания новых стран после обретения независимости.Некоторые межгосударственные конфликты произошли в основном из-за спорных территорий, таких как конфликт между Чадом и Ливией из-за полосы Аузу. Был также случай танзанийско-угандийской войны, в результате которой Иди Амин был свергнут в Уганде. Другие включали кенийско-сомалийскую войну (1963-1967), сомалийско-эфиопский конфликт (1964-1978), конфликт Египта и Ливии (1977), пограничный конфликт Эритреи и Эфиопии (1998-2000) и камеруно-нигерийский конфликт 1994 года. конфликт из-за спорного богатого нефтью полуострова Бакасси.

3) Освободительные конфликты: Освободительные конфликты — это конфликты, в которых участвуют целые нации или народы, оказавшиеся в территориальных границах данных стран в результате колониальных и колонизаторских соглашений.Часто эти люди вели войну, чтобы освободить себя, когда они были не в состоянии с помощью диалога и политического процесса исправить то, что Коэн (1995) назвал противоречиями колониального правления в одних случаях и провалами деколонизации в других.

Люди, стремящиеся к освобождению, обычно не испытывали чувства принадлежности и приверженности и, следовательно, не беспокоились о разделении мощи и ресурсов колонизирующей страны. Эти конфликты возникли, скорее, из-за стремления людей отстаивать свое основное право человека на самоопределение, закрепленное в Уставе ООН.Несколько случаев освободительных конфликтов в Африке включают Эритрейскую войну за независимость; война в Южном Судане; Намибийская война за независимость; и конфликт Кассаманс в Сенегале. Эти конфликты похожи на вопрос о суверенитете Квебека в Канаде и конфликт в Чечне в России.

Однако в Африке иногда трудно классифицировать эти конфликты с чисто западной точки зрения в отношении понятий «нация» и «государство» в международном праве. Дело, однако, в том, что люди, которые стремятся освободить себя и свою территорию, считают себя вынужденными колониальными силами жить с другой группой, часто с большой несовместимостью, как в случае Южного Судана и других, упомянутых выше. .Некоторые из этих конфликтов были названы, хотя и ошибочно, сепаратистскими.

4) Конфликты гражданских прав: Конфликты гражданских прав возникают в основном из-за вопросов участия, распределения и легитимности в политике и управлении нациями (Lasswell 1936). В конфликтах за гражданские права часть страны может вести конфликт, потому что люди (или группа) рассматривают социальные рамки как структурированные, чтобы исключить или маргинализировать их, и поэтому стремятся исправить ситуацию.В отличие от освободительных конфликтов, о которых говорилось выше, конфликты за гражданские права всегда происходят внутри одной и той же нации. В очень большой степени ставки — это участие и распределение в центре. Проблема в конфликтах за гражданские права состоит в том, чтобы дать людям справедливую долю власти и ресурсов своей страны и тем самым повысить их чувство принадлежности и приверженности. Подобно Движению за гражданские права в Америке, люди, ведущие борьбу за гражданские права, признают, что они тоже являются частью данной страны и хотят только быть признанными как таковые и иметь полное право на справедливую долю.Некоторыми примерами конфликтов за гражданские права в Африке являются борьба против апартеида в Южной Африке, борьба за правление большинства в Родезии (ныне Зимбабве), восстание туарегов в Мали, где группа оказалась практически отчужденной от национальной жизни, и алжирские берберы. борется против правящего арабского класса. В значительной степени Бурунди и Руанда также имеют некоторые составляющие конфликтов за гражданские права. В конфликте этого типа ставки в основном заключаются в том, кто есть где, кто что получает, как и когда (Lasswell 1936).Эти конфликты были наиболее широко известными и изученными из конфликтов в Африке. Эту категорию конфликтов лучше всего разрешить с помощью новых политических и экономических институтов и эффективного управления — например, «разделения власти через пропорциональное представительство и федеральные структуры» (Cohen 1993: 7).

Конфликты за гражданские права, если их не урегулировать, могут перерасти в гражданские войны, как в Либерии, Сомали, Мозамбике, Анголе, Конго, Чаде, Уганде, Сьерра-Леоне и Кот-д’Ивуаре. Исходя из вышеизложенных соображений, определенные конфликты, происходящие в пределах национальных границ данных «национальных государств», не следует рассматривать просто как внутринациональные конфликты или слишком быстро классифицировать как «внутренние дела государств».Эта ошибка очень часто приводила к тяжелым последствиям в Африке. Война за независимость Эритреи до обретения страной независимости в 1993 году ошибочно рассматривалась как внутреннее дело Эфиопии, так же как война в Южном Судане долгое время считалась внутренним делом Судана. Международное сообщество продолжает делать эту ошибку в суждениях в случае вопроса о Южном Камеруне (Annan 2000) и рассматривая конфликт в Западной Сахаре не как случай марокканского ирредентизма против исконного стремления к независимости (Zunes and Mundy 2010: xxiii). , но при рассмотрении территории как части Марокко.

5) Аннексионистские конфликты: Аннексионистские конфликты возникают, когда одна нация частично или полностью аннексирует другую нацию, или когда две нации берутся за интересы, которые не принадлежат ни одной из них с точки зрения истории и международного права. Конфликты этого типа весьма любопытны, и в настоящее время на африканском континенте не так много примеров. Однако особо выделяются два случая. Это конфликт в Западной Сахаре, связанный с восстановлением независимости Марокко и британского Южного Камеруна, и конфликт суверенитета в постколониальной Камерунской Республике.В обоих случаях Марокко и Камерунская Республика вышли за пределы своих границ, чтобы аннексировать и « колониально оккупировать » Западную Сахару в 1975 году и британский Южный Камерун в 1961 году соответственно, вопреки Уставу ООН, Резолюции 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи ООН о предоставлении Независимость колониальных стран и народов (Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций, 1960 г.) и Учредительный акт Африканского союза в его статье 4. Как ситуация в Западной Сахаре, так и случай Британского Южного Камеруна являются примерами конфликта, вызванного закулисными сделками колониальных держав, которые фактически продал фундаментальное право людей этих наций определять свою судьбу (McGovern 2010: xiii).Аннексионистские конфликты похожи на конфликты освобождения, потому что аннексированные и колониально оккупированные нации (часто при попустительстве колониальных сил) стремятся освободить себя и свою территорию. Несмотря на осуждение колониализма, несмотря на нарушение международного права и несмотря на теорию несовместимости множественных государств, которую поддерживал Вудро Вильсон в 1919 году (Esthus 1991) и другие ученые, включая Уолцера, Кантовича и Хайэма (1982), Фернивал (1986) и Смит (1986), мировое сообщество не только оставляет эти конфликты сиротами (Crocker, Hampson and Aall 2005), но и считает их, хотя и ошибочно, сепаратистскими конфликтами.

Конфликт между Федеративной Республикой Нигерия и Республикой Камерун из-за богатого нефтью полуострова Бакасси в Гвинейском заливе носит аннексионистский характер, поскольку считается, что полуостров Бакасси не принадлежит ни Федеративной Республике Нигерия, ни Республике Республика Камерун. Следующие факты о конфликте содержатся в Лондонском коммюнике от июня 1995 г. (Национальный совет Южного Камеруна, 1995 г.):

Южный Камерун управлялся совместно с Федерацией Нигерии с 1919 по 1958 год, и в течение этого периода на всех обзорных картах, подготовленных Федеральным министерством земель и геодезии в Лагосе, полуостров Бакасси признавался неотъемлемой частью Южного Камеруна. территория.В результате объединения Южного Камеруна и Республики Камерун в 1961 году образовалась Федеративная Республика Камерун, имеющая морскую границу с Нигерией, а полуостров Бакасси стал частью Федеративной Республики Камерун … После распада Федеративной Республики Камеруна в 1972 году и фактическое отделение Республики Камерун от союза в 1984 году и симметричное возвращение Южного Камеруна статуса подопечной территории ООН, что [sic] Республика Камерун перестала разделять морскую границу с Федеративная Республика Нигерия.Самая западная морская граница Республики Камерун проходит в устье реки Мунго. В то же время жители Южного Камеруна считают, что нынешняя оккупация полуострова Бакасси нигерийской армией, хотя и спровоцирована враждебным поведением жандармов из Республики Камерун, является полностью незаконной. Следовательно, дело, которое было подано в Международный Суд против Федеративной Республики Нигерия La République du Cameroun, и которое основано на презумпции того, что это государство является правопреемником несуществующей Федеративной Республики Камерун, не имеет под собой никаких оснований. в области международного права, поскольку La République du Cameroun не имеет locus standi на полуострове Бакасси…

Этот отрывок раскрывает некоторые противоречия колониализма и процесса деколонизации, которые всегда соответствовали колониальной культуре построения неевропейцев как недочеловеков.Колониальная администрация не только относилась к колониальным подданным как к слишком отстающим, чтобы управлять собой (Thomas 1994: 152), но это соображение, вероятно, заставляло колониальных хозяев относиться к колонизированным людям как к объектам, которых они толкали так, как они знали, — как свидетельствует этот случай. Британского Южного Камеруна. Любопытный характер такого конфликта состоит в том, что спорная территория не принадлежит ни одной из противоборствующих сторон в конфликте. В то время как в конфликте в Западной Сахаре Алжир воевал против Марокко вместе с коренным Фронтом Полиссарио, полуостров Бакасси не принадлежит ни одной из двух стран, претендующих на эту территорию.Этот конфликт ошибочно называют пограничным конфликтом между Федеративной Республикой Нигерия и Республикой Камерун, тогда как с историко-правовой точки зрения у этих двух соседей не было общей границы где-либо рядом с оспариваемым полуостровом Бакасси после обретения независимости в 1960 году. ¹

В случае с Британским Камеруном националисты считают, что часть стратегии и скрытая программа обеспечения аннексии британского Южного Камеруна с самого начала была уловкой Соединенного Королевства и западных колониальных держав, чтобы обойтись без территория.Рассматривая аннексию и колониальную оккупацию Британского Камеруна как колониальный заговор, организованный Великобританией и Западом в контексте холодной войны с целью лишить эту территорию независимости, британские националисты Южного Камеруна уведомили Федеративную Республику Нигерия в La République du Cameroun, Суд ООН и ООН, что полуостров Бакасси принадлежит британскому Южному Камеруну. ²

6) Политические конфликты переходного периода: Политические конфликты переходного периода в основном внутри государств возникли во многих африканских странах из-за растущей напряженности в результате зашедшего в тупик перехода к демократизации политической жизни в 1990-е годы.Это явление описывается Коэном (1996: 6) как «заблокированные политические системы, которые больше не могут разрешать индивидуальные или групповые разногласия с помощью ненасильственных процедур». Случай в Африке — это переход к демократии участия. Хотя процесс демократизации имел определенный успех в нескольких странах, таких как Бенин и Ботсвана, а недавно и в Гане, Южной Африке и Танзании, примеры многих других африканских стран, включая Камерун, Чад, Конго, Центральноафриканскую Республику и Кот-д» Ивуар далеко не вселяет надежду на будущее демократического правления.

Политический переход Зимбабве после обретения независимости и конфликт в Кении, возникший в результате последних выборов и осложненный обвинениями премьер-министра и его заместителя Международным уголовным судом, являются другими примерами политических конфликтов переходного периода. В некоторых случаях, упомянутых выше, насильственный конфликт возник в результате отмены свободного и справедливого демократического процесса, а в других случаях серьезное внутриполитическое насилие началось после того, что люди считали недостатками, вызванными сильно сфальсифицированными выборами, победители стремились исключить некоторых из них. действующие лица или целые части страны, или действующие лица, не желающие подчиняться воле народа, выраженной через урну для голосования.В некоторых других случаях эти конфликты еще не привели к жестокому насилию, главным образом потому, что ситуации были сильно подавлены. Однако Коэн (1996: 6) предупредил, что в этой области существует «большая угроза жестокого насилия в ближайшем будущем». Из трудностей, с которыми пришлось столкнуться во время политических преобразований во многих из этих стран, очевидно, что история управления очень сродни колониальному стилю управления, унаследованному в соответствующих странах. Руководство только имитировало колониальный стиль руководства, который практически представлял собой военное правление, поскольку он был структурирован в основном в авторитарных условиях.Спустя два десятилетия и более после начала демократической борьбы в 1990-х годах эти страны продолжают управляться президентским указом, несмотря на существование «демократических парламентов» и планы введения «сенаторских» процессов.

В случае одной из этих «новых африканских демократий» сенаторы избирались только советниками, срок полномочий которых давно истек. В Камеруне также было любопытно отметить, что 30 из 100 членов сената страны были назначены президентом.Подобные управленческие маневры в постколониальной ситуации остаются совместимыми с унаследованной традицией политической власти и доминирования колониальной администрации. Как отмечал Томас (1994: 4), современность сама по себе может быть понята как колониальный проект в том особом смысле, в котором как общества, внутренние по отношению к западным странам, так и те, которыми они владели, управляли и реформировались в других местах, понимались как объекты для исследования. регулируется и дезинфицируется.

После каталогизации и классификации различных типов конфликтов в Африке после обретения независимости, теперь может быть уместным выделить дебаты по разрешению конфликтов и управлению конфликтами, рассмотреть основные агентства вмешательства и изучить различные подходы, используемые для разрешения различных конфликтов.

Разрешение конфликтов или управление конфликтами?

Стивен Райан (1990: 50) утверждал, что слишком часто разрешение конфликта используется как всеобъемлющий термин, который не учитывает различные процессы, связанные с уменьшением или искоренением насилия. Это заявление кажется очень очевидным для африканской конфликтной ситуации, особенно когда ученые и практики ссылаются на урегулирование конфликта в Африке. Необходимо изучить основные особенности разрешения конфликтов и управления конфликтами, два подхода в конфликтологии, чтобы лучше понять и оценить мотивацию и действия вмешивающихся агентств или субъектов.Первое существенное различие между двумя подходами касается желания или отказа поднимать фундаментальные вопросы, разделяющие стороны конфликта. Сторонники подхода урегулирования выступают за постановку фундаментальных вопросов, потому что они верят, что конфликт может быть разрешен. Как указал Митчелл (1989: 9), не только прекратится деструктивное конфликтное поведение и, по крайней мере, улучшатся враждебные отношения и восприятие, но также будет устранен окончательный источник конфликта (то есть ситуация несовместимости целей), так что нет неудовлетворенные цели продолжают преследовать будущее.

Сторонники управленческого подхода, с другой стороны, считают, что попытки разрешить конфликты нереалистичны, поэтому вместо решения основных вопросов следует сосредоточить внимание на облегчении симптомов конфликта и, таким образом, на уменьшении страданий (Ryan 1990 : 102). Исследователи подхода к разрешению утверждают, что неразрешимая природа конкретного конфликта более очевидна, чем реальна. Они утверждают, что может быть неправильным рассматривать конфликты с точки зрения нулевой суммы или выигрыша / проигрыша, и что положительные итоги суммы или выигрыша / выигрыша могут быть возможны, если мы основываем свое мышление на различных предположениях.Джон Бертон (1979; 1984; 1987; 1990), например, призывает принять подход, основанный на человеческих потребностях, аргументируя это тем, что необходимо изменить парадигму в том, как мы анализируем конфликты. По мнению Бертона, большинство конфликтов возникает из-за того, что одна или несколько групп лишены своих основных человеческих потребностей, как это указали Галтунг (2004), Дойал и Гоф (1991) и другие.

Второе важное различие между двумя подходами касается шансов на получение самостоятельного урегулирования или результата. Лайт (1984: 151) утверждал, что разрешение конфликта предлагает более жизнеспособный исход конфликта, потому что оно превращает конфликт в общую проблему, устанавливая процесс, в котором обе стороны в равной степени участвуют в поиске решений, приемлемых для обеих и, следовательно, , являются самодостаточными.Те, кто продвигает управленческий подход, скорее утверждают, что, учитывая отсутствие общности интересов, самое большее, на что можно надеяться, — это подавление или, возможно, устранение открытого насилия. Возникает вопрос, не является ли последняя точка зрения основой для всех миротворческих сил, предписываемых для конфликтов в Африке на протяжении десятилетий.

Третье главное отличие касается роли третьей стороны в ответе на насилие. Многие сторонники подхода урегулирования споров, как правило, не верят в принудительные урегулирования, процесс, поддерживаемый сторонниками школы менеджмента.В подходе урегулирования центральное место занимает согласие и удовлетворенность сторон конфликта. Решение конфликта при таком подходе не должно навязываться извне. В этом случае третья сторона играет жизненно важную роль, но только в той степени, в которой третья сторона способствует процессу взаимодействия. Эдвард де Боно (1985: 76) популяризировал многие идеи о том, как это можно сделать. Как он выразился:

В конфликтной ситуации обе стороны не могут стоять за пределами своего собственного восприятия.Чтобы перейти от аргументации к режиму проектирования, необходима третья сторона. Третья сторона не является посредником, переговорщиком или посредником. Третья сторона действует как зеркало, обзор, провокационный и творческий источник и руководитель мышления.

В то время как Бертон (1979: 120) со своей стороны предположил, что принудительное урегулирование не является разрешением конфликта, Грум (1986: 86) также предпочитал разрешение конфликта урегулированию, утверждая, что разрешение не является урегулированием, навязанным победителем или могущественная третья сторона, а скорее новый набор отношений, свободно и осознанно достигнутый самими сторонами.

Эта ситуация отличается от точки зрения управления конфликтом. Райан (1990: 105) указал, что даже термин «управление» подразумевает определенное выкручивание рук, а для того, чтобы делать это эффективно, требуется сила. Убеждение, согласно Райану, что основные проблемы не могут быть решены логически, способствует предположению, что естественным положением дел между сторонами является конфликт и что необходима третья сила для обеспечения приемлемой степени порядка и стабильности. Это должно будет принять форму принудительного вмешательства, иногда со стороны военных или полувоенных формирований; иногда экономическими мерами.Обзор вмешательства в конфликт в Африке на протяжении десятилетий показывает, что разрешение конфликта в Африке, скорее, сводилось к управлению конфликтом, поскольку оно было сосредоточено в основном на определенном выкручивании рук и принудительном вмешательстве с участием военных и полувоенных сил. Зартман (2000: 2) указал, что только в 1990-х годах Совет Безопасности Организации Объединенных Наций развернул девять миссий по поддержанию мира в Африке.

Суть этого анализа заключается в том, что сторонники управленческого подхода предпочитают принудительное вмешательство и менее скрупулезны в поисках согласия всех сторон.Райан (1990: 106) привел пример Лондонской конференции 1959 года, которая привела к независимости Кипра, чтобы проиллюстрировать то, что в подходе к управлению третьи стороны могут пытаться навязать решение, работая за спиной или над головами один или несколько основных претендентов. Он объяснил, что архиепископ Макариос был вынужден Великобританией и Грецией принять условия, которые он не одобрял. В Африке идея урегулирования конфликтов была колониальной по своему замыслу и реализации, поскольку решения чаще принудительно навязывались более слабым сторонам.В то время как бывшие колониальные державы в значительной степени участвовали в бывших колониях, как в недавнем случае французской военной интервенции в Мали, урегулирование конфликтов в насильственных конфликтах на континенте бывшими колониальными державами было принудительным. Как и в случае с Кипром, в Африке есть случаи конфликтов, в которых влиятельные третьи стороны также работали за спиной или над головами некоторых соперников. В этих ситуациях основное внимание уделялось использованию силы, находящейся в распоряжении бывших колониальных государств, для навязывания любого решения в интересах вмешивающихся влиятельных третьих сторон (Webb, Koutrakou and Walters 1996; Skjelsbaek and Fermann 1996).Скьельсбек и Ферманн указали, что даже при посредничестве, проводимом под эгидой ООН, участника международных отношений, якобы претендующего на беспристрастность и нейтралитет, эти соображения, связанные с личными интересами, как представляется, всегда имеют значение. Одним из типичных примеров является обращение с Джоном Нгу Фонча и Южным Камеруном, полученным от Соединенного Королевства, Организации Объединенных Наций, Франции и Республики Камерун в 1961 году (Munzu 1995: 1). С учетом вышеизложенного обсуждения подходов к вмешательству в африканские конфликты, можно захотеть узнать о природе истории вмешательства в африканские конфликты.

Субъекты вмешательства и подходы Агентства или субъекты вмешательства

Обзор усилий по вмешательству в африканские конфликты за последние два или три десятилетия 20 ^-го века выявляет две основные тенденции в отношении основных действующих лиц или агентств и задействованных подходов к вмешательству. Первая тенденция показывает, что основные действующие лица, вмешивающиеся в африканские конфликты, были почти полностью за пределами Африки. Это были отдельные лица, страны, группы стран, учреждения и организации.Как указал Герман Коэн, до 1993 года Африка почти полностью зависела от внешних субъектов в управлении конфликтами (1996: 2). Некоторые из этих внешних субъектов или субъектов включали бывших колониальных хозяев, международные организации и иностранные державы, такие как Организация Объединенных Наций, Европейское сообщество и Соединенные Штаты Америки; а также региональные усилия, такие как Экономическое сообщество западноафриканских государств (ЭКОВАС) в Западной Африке, Межправительственный орган по борьбе с засухой и опустыниванием (IGADD) ³ в Восточной Африке, и ряд неправительственных субъектов, таких как бывшие Президенты Джимми Картер и Джулиус Ньерере.Вторая сильная идея, которая вытекает из литературы по вмешательству, — это усиление внимания к управлению конфликтами, а не их разрешению в качестве подхода вмешательства в Африке.

В 1996 году название этой организации было изменено на Межправительственный орган по развитию (МОВР).

Конфликты в различных субрегионах Африки

Из приведенных ранее примеров можно утверждать, что подход к управлению конфликтами был доминирующим подходом в африканских конфликтах.Примеры, взятые из различных субрегионов Африки, являются показательными. В Восточной Африке война в Южном Судане, крах государства в Сомали и конфликты в Руанде и Бурунди, ситуация в Эфиопии, а также войны в бывшем Заире являются яркими примерами затяжных конфликтов. Эти конфликты рассматривались только поверхностно, несмотря на их интенсивность. Несмотря на всю неотложность конфликта в Бурунди, основное внимание уделялось дипломатическому вмешательству нескольких агентств и субъектов.Эти вмешательства закончились созданием трибуналов по военным преступлениям, при этом ни один из участников не принял во внимание необходимость рассмотрения глубоких озабоченностей сторон в конфликте. Судя по всему, суды были предназначены для наказания лиц, выбранных для уничтожения влиятельными заинтересованными сторонами, а не для выявления причин конфликта, которые остаются глубоко укоренившимися в соответствующих обществах. Трудно представить, как Трибунал по военным преступлениям в Руанде помог восстановить справедливость в ситуации, порожденной, например, колониализмом и процессом деколонизации в Бурунди и Руанде.В Сьерра-Леоне и Либерии дело обстоит так же.

В случае неразрешимой братоубийственной войны в Южном Судане интервенция в основном носила периодический характер с 1990 года и предпринималась базирующимся в Джибути IGADD / IGAD. Несмотря на колониальную основу этого конфликта, в течение многих лет было трудно заявить о какой-либо готовности со стороны ведомств искать прочное решение путем устранения глубинных причин конфликта. Коэн (1996: 4) резюмировал все это, когда утверждал, что Восточная Африка в целом является субрегионом, где ни Африканское единство (АС), ни международное сообщество не смогли значительно продвинуть управление конфликтами за пределы гуманитарного вмешательства.

В Западной Африке ЭКОВАС с 1990 года участвует в операциях по поддержанию мира. Конфликты в Либерии и Сьерра-Леоне были двумя ситуациями, в которых ЭКОВАС направило войска при финансовой и материальной поддержке международного сообщества, особенно Соединенных Штатов (Cohen 1996). Несмотря на огромную цену войн в Либерии и Сьерра-Леоне с точки зрения человеческих жизней и материальных ценностей, операции по поддержанию мира были сосредоточены главным образом на достижении того, что эти участники называли «миром и стабильностью» (Cohen 1996: 6).

Вмешательство отдельных внешних сил

Как указывалось ранее, бывшие колониальные державы участвовали в усилиях по урегулированию конфликтов в Африке. Некоторые из этих усилий, предпринятых в 1990-х годах, включали переговоры между фракциями Анголы, которые координировались португальцами в 1990–1992 годах; посреднические усилия итальянцев в гражданской войне в Мозамбике в 1991–1993 годах; и усилия Соединенных Штатов в отношении Эфиопии в 1990–1991 годах и Сомали в 1992–1993 годах.Соединенные Штаты в рамках Закона о разрешении конфликтов в Африке от 1994 года взаимодействовали с тогдашней Организацией африканского единства (ОАЕ), пытаясь сдвинуть с мертвой точки механизм управления конфликтами Организации. Французское вмешательство в постколониальные африканские конфликты происходило в основном под эгидой Европейского Союза.

Франция и Великобритания также спонсировали ряд конференций в 1994-1995 годах в некоторых африканских столицах для содействия диалогу по достижению консенсуса по политике управления конфликтами по конкретным направлениям, включая, среди прочего, разработку подходов к управлению конфликтами, адаптированных к африканским условиям, под африканским руководством .Франция также предоставила финансирование через базирующееся в Париже многостороннее агентство по культурному и техническому сотрудничеству (ACCT) для открытия западноафриканской «обсерватории» или сторожевого пса, базирующейся в Дакаре, Сенегал, для сосредоточения внимания на 1) предотвращении и урегулировании конфликтов и 2) переходе к демократии. в Западной Африке. Франция также поддержала разработку перечня имеющихся военных средств в Западной Африке для возможного АС и / или субрегионального миротворческого контингента (Cohen 1996: 5). Франция также осуществила военное вмешательство в некоторые из своих бывших колоний, таких как Кот-д’Ивуар (2003 и 2010 гг.), Чад (2008 г.), Мали (2013 г.) или в Центральноафриканской Республике, претендуя на достижение того, что стало известно как «мир и мир». стабильности », а не разрешать соответствующие конфликты путем равноправного участия обеих сторон в поиске решений, приемлемых для обеих и, следовательно, самодостаточных.

Международные организации

Международные организации, вовлеченные в африканские конфликты, — это в основном ООН и ОАЕ / АС. ООН, например, вмешивалась в африканские конфликты с момента обретения независимости, как в случае Конго, Леопольдвилля или Киншасы. В последние два десятилетия 20 ^– годов ООН вмешалась в Гражданскую войну в Мозамбике; Гражданская война в Анголе; Конфликт за независимость Намибии; Западная Сахара и геноцид в Руанде с апреля по июль 1994 г.Основная часть этих интервенций была в форме поддержания мира. Отчет бывшего Генерального секретаря ООН по этому вопросу имеет отношение к этому анализу. В своем ежегодном докладе о поддержании мира Генеральной Ассамблее Бутрос Гали отметил, что он изучает возможность создания запасов военной техники в Африке (в основном остатков завершенных операций ООН по поддержанию мира) для использования африканскими контингентами в короткие сроки. (Коэн 1996: 6). Это замечание Генерального секретаря ООН проиллюстрировало поверхностный подход, применяемый всемирной организацией к конфликтам в Африке.

ОАЕ, со своей стороны, до 1990 года практически не реагировала на африканские конфликты из-за своей священной доктрины невмешательства во внутренние дела государств-членов. Уильям Дж. Фольц и И. Уильям Зартман, два эксперта по работе Организации, рассмотрели ситуацию невмешательства и поделились своими взглядами на невмешательство ОАЕ. В то время как Зартман (1984: 41) считал, что в вопросах африканского конфликта нет ОАЕ; есть только члены, и их интересы превыше всего, Фольц (1991: 349) рассматривал ОАЕ как наиболее консервативную, поскольку шесть из семи принципов, перечисленных в статье III ее Устава, призваны служить частично или полностью для защиты автономии государств-членов. от вмешательства или принуждения со стороны других членов или Организации в целом.

В соответствии с инструкциями глав государств и правительств африканских стран механизм управления конфликтами ОАЕ пытался вмешиваться в конфликты, такие как конфликт в Республике Конго в 1993 году после проблем с демократическими выборами 1992 года, и конфликт в Бурунди после за убийством президента в октябре 1993 года последовали нестабильность и массовое насилие. Такое вмешательство ОАЕ не отличалось от примеров ООН. Как и ООН, ОАЕ в основном делает упор на подходе к урегулированию конфликтов, заключающийся в использовании миротворческих сил для уменьшения или искоренения насилия, а не на стремлении решить фундаментальные проблемы, разделяющие стороны конфликта.Размещение сил по поддержанию мира, как в Центральноафриканской Республике (1996 г.), Судане (2004–2006 гг., В связи с конфликтом в Дарфуре) или в Сомали (2007 г.), может быть лишь временной мерой, а не подходом «урегулирования конфликта».

Как бы то ни было, вмешательство ОАЕ посредством поддержания мира серьезно увязло в трех фундаментальных принципах: а именно, невмешательстве во внутренние дела государств-членов, территориальной целостности и нерушимости границ, унаследованных от колонизации (Cohen 1996: 2 -3).Помимо этих фундаментальных принципиальных проблем, для миротворческих миссий Африканского союза по-прежнему возникают другие проблемы. Некоторые из этих препятствий включают неадекватно подготовленные войска, финансирование и политическую волю среди стран Африканского союза для эффективного вмешательства во все конфликты в Африке. С точки зрения разрешения конфликта, критика Фельдмана (2008: 267) о том, что «без сильных вооруженных сил Африканского союза, способных обеспечить эффективное вмешательство, многие африканские конфликты останутся неразрешенными или будут зависеть от сил за пределами континента, которые попытаются навязать неафриканские силы. решение по ним «неуместно, потому что вооруженные силы не« разрешают конфликт »; им удается уменьшить насилие лишь в некоторых случаях.Разрешение конфликта — это больше, чем установление мира или поддержание мира.

Международное сообщество

Можно с уверенностью утверждать, что к концу 20^-го -го века международное сообщество реагировало на ситуацию конфликта в Африке, если рассматривать количество семинаров и конференций, организованных по теме управления конфликтами в Африке, как надежный индикатор. . Общая тенденция заключалась в том, что правительства стран-доноров поддерживали создание на континенте потенциала для урегулирования конфликтов.Помимо США, лидерами в этой поддержке управления конфликтом были Франция и Великобритания — западные правительства с колониальными, экономическими и политическими ставками и с самой длинной историей отношений между военными на континенте (Cohen 1996: 4). Из вышесказанного очевидно, что «разрешение конфликтов» в Африке в той или иной форме было колониальным, независимо от того, было ли оно разработано и реализовано отдельными лицами, странами, группами стран, учреждениями или организациями.

Заключение

Цель этой статьи — задействовать колониальный фактор в конфликтах и ​​разрешении конфликтов в Африке, а также вернуться к колониальному господству в постколониальном периоде Африки.В нем утверждалось, что многочисленные конфликты в постколониальной Африке имеют свои корни в колониализме и провале процесса деколонизации, а также что усилия по разрешению африканских конфликтов, возможно, не были очень успешными (Zartman 2000: 3) из-за колониального соображения о вмешивающихся полномочиях и организациях, а также о применяемом подходе. В статье утверждается, что реалии колониального прошлого Африки, которые во многом определяют постколониальную ситуацию на континенте, чрезвычайно важны не только для исследователей африканских конфликтов, но и для практиков, которые вмешиваются в поиск решений.Следовательно, попытки разрешить любой из конфликтов не должны игнорировать эти основные причины. Усилия по «управлению» конфликтами вряд ли приведут к долгосрочному урегулированию, о чем свидетельствует повторяющийся тупиковый характер Сомали, Демократической Республики Конго, Западной Сахары и Британского Южного Камеруна среди многих других. Рецепт «новые институты и хорошее управление», который пропагандируют некоторые практики, является ограниченным рецептом.

Типология африканских конфликтов, освещенная в статье, несомненно, может быть значительно обогащена путем тщательного изучения различных типов конфликтов, рассматриваемых с точки зрения различных спорных вопросов.Конфликты в каждой категории будут удовлетворительно разрешены только тогда, когда они будут устранены в связи с их конкретными первопричинами. Дело в том, что в Африке существуют разные типы конфликтов. Следовательно, каждый конфликт необходимо анализировать по существу и рассматривать как конкретный случай, а не использовать миротворческий подход смирительной рубашки в каждом конфликте, как это было на протяжении десятилетий. Независимо от того, делается ли акцент на 1) принудительной ассимиляции, 2) репрессиях, посредством которых армии были наложены на конфликтующие стороны, 3) избегании, чтобы сорвать чаяния, казалось бы, менее могущественных или менее организованных сторон, или 4) подавлении открытого физического насилия, вмешательства были принудительными, а принудительное вмешательство — это только навязывание сильных мира сего.С точки зрения этой статьи, эти различные варианты, навязываемые извне, обычно работая за спиной или над головами одной или нескольких сторон, вовлеченных в конфликт, имели колониальную основу, например договоренности без согласия и сотрудничества сторон. или некоторых из них.

В то время как консенсус относительно вмешательства в африканские конфликты в основном благоприятствовал подходу к управлению конфликтами, основанному на конкретных линиях власти и военной силы посредством поддержания мира в различных местах конфликта, используемый язык также оказался колониально бесцеремонным, как в концепции, известной как « разработка подходов к управлению конфликтами, адаптированных к африканским условиям… ».Хотя конфликтные ситуации всегда специфичны, попытки разрешить различные конфликты должны быть связаны с желанием поднять и решить фундаментальные проблемы, разделяющие стороны в конфликте, а не с простым желанием уменьшить или искоренить насилие, как это имело место.

Вышеизложенное — это некоторые из сложных и глубоко укоренившихся проблем, которые необходимо решать в рамках усилий по разрешению конфликтов в Африке. Сообществу, занимающемуся урегулированием конфликтов, будет сложно найти способ решить эти проблемы без возобновления открытости для рассмотрения колониального прошлого Африки.Если сообщество, занимающееся урегулированием конфликтов, должно иметь хоть какой-то шанс достичь долгосрочных результатов в конфликтах в Африке, оно должно выйти за рамки узких предположений, на которых оно обычно действовало. Политика слепого взгляда так же неадекватна, как навязывание оккупационной армии конкретному народу или стране, находящейся в конфликте, как это имело место в нескольких конфликтах в Африке. Точно так же идея Африканского союза о создании Африканских сил по поддержанию мира, изложенная на Саммите тысячелетия, организованном ООН в сентябре 2000 года, может привести только к репрессивным мерам колониального стиля, а не к долговременным результатам конфликтов в Африке.Предусматривая миротворческие силы в 21 ^— годах, руководство Африканского союза может совершить ошибку, удерживая Африку в колониальном мировоззрении, в то время как остальной мир продвигается в демократическом уважении к диалогу и правам человека и народов в резолюции конфликтов. Остается вопрос, есть ли у Африканского союза, Организации Объединенных Наций и бывших колониальных держав политическая воля выйти за рамки колониального стремления просто подавить или, возможно, искоренить открытое насилие.

Источники

1. Аке, Клод. 1985. Почему Африка не развивается? Западная Африка , 1985, стр. 1212-1214.
2. Аньянг Нионго, П. 1991. Последствия кризисов и конфликтов в долине Верхнего Нила. В: Deng and Zartman eds. 1991. pp 95-114.
3. Bercovitch, Jacob ed. 1996. Разрешение международных конфликтов: теория и практика медиации . Боулдер, Lynne Rienner Publishers.
4. Брайсон, Джон М. и Барбара К. Кросби 1992. Лидерство для общего блага: решение общественных проблем в мире общей власти . Сан-Франциско, Джосси-Басс.
5. Бертон, Джон В. 1979. Девиантность, терроризм и война: процесс решения нерешенных социальных и политических проблем . Канберра, Издательство Австралийского национального университета.
6. Бертон, Джон В. 1984. Глобальный конфликт: внутренние источники международного кризиса . Брайтон, Wheatsheaf Books.
7. Бертон, Джон В. 1987. Разрешение глубоко укоренившегося конфликта: Справочник .Lanham, MD, и Лондон, University Press of America.
8. Бертон, Джон В. 1990. Разрешение конфликтов и их защита , Нью-Йорк: St. Martin’s Press.
9. Коэн, Герман Дж. 1993. Интервью по завершении его четырехлетнего срока на посту помощника государственного секретаря по Африке. Центр стратегических и международных исследований. Africa Notes, 147 (апрель), стр. 7.
10. Коэн, Герман Дж. 1995. Что нам делать, когда нации злятся? Nexus Africa , 1 (2), стр.11-14.
11. Коэн, Герман Дж. 1996. Управление конфликтами в Африке. CSIS Africa Notes , 181 (февраль).
12. Крокер, Честер, Фен О. Хэмпсон и Памела Алл ред. 2005. Схватить крапиву: Анализ случаев неразрешимого конфликта . Вашингтон, округ Колумбия, Институт мира США.
13. де Боно, Эдвард 1985. Конфликты: лучший способ их разрешения . Лондон, Харрап.
14. Дэн, Фрэнсис М. и И. Уильям Зартман, ред. 1991. Разрешение конфликтов в Африке .Вашингтон, округ Колумбия, Институт Брукингса.
15. Дойал, Лен и Ян Гоф 1991. Теория человеческих потребностей . Нью-Йорк, Гилфорд Пресс.
16. Duala-M’Bedy, Bonny 1984. Африканские проблемы: есть ли связь с прошлым? Cameroon Tribune , среда, 6 июня 1984 г., стр. 10.
17. Esthus, Раймонд А. 1991. Документы Вудро Вильсона. Журнал южной истории , 57 (2), стр. 346ff.
18. Фельдман Р.Л. 2008. Проблемы, преследующие миротворческие силы Африканского Союза. Анализ обороны и безопасности , 24 (3), стр. 267–279.
19. Фольц, Уильям Дж. 1991. Организация африканского единства и разрешение конфликтов в Африке. В: Deng and Zartman eds. 1991. С. 347–368.
20. Фернивал, Джон С. 1986. Нидерланды Индия: исследование плюралистической экономики . Амстердам, Б. Израиль.
21. Галтунг, Йохан 2004. Человеческие потребности, гуманитарное вмешательство, безопасность человека и война в Ираке. Основной доклад, Софийский университет / ICU, Токио, 14 декабря 2003 г., и Ассоциация региональных исследований, Токио, 10 января 2004 г.
22. Грум, Джон Р. 1986. Решение проблем и международные отношения. В: Азар, Эдвард и Джон Бертон, ред. Международное разрешение конфликтов . Брайтон, Уитшиф.
23. Кинг, Мартин Лютер мл. 1963. Письмо из тюрьмы Бирмингема. В: Вашингтон, Джеймс М. изд. 1992. У меня есть мечта: Письма и речи, которые изменили мир . Сан-Франциско, Харпер.
24. Крисберг, Луи 1982. Социальные конфликты, 2 ^nd изд. Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси, Прентис-Холл.
    Лассуэлл, Гарольд Д. 1936. Политика: кто что получает, когда и как . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Макгроу Хилл. Цитируется по Стедману 1991: 374.
25. Лайт, М. 1984. Семинары по решению проблем: роль научных исследований в разрешении конфликтов. В кн .: Бэнкс, М. изд. Конфликт в трудовом обществе . Брайтон, Уитшиф.
26. Лингрен, Карин, Биргер Хельдт, Кьелл-Аке Нордквист и Питер Валленстин, 1991 г. Крупные вооруженные конфликты в 1990 г. Ежегодник СИПРИ, 1991 г .: Мировые вооружения и разоружение .Оксфорд, издательство Оксфордского университета.
27. Макговерн, Джордж 2010. Предисловие. В: Зунес, Стивен и Джейкоб Манди, 2010. Западная Сахара: война, национализм и неурегулированность конфликтов . Сиракузы, штат Нью-Йорк, Издательство Сиракузского университета, стр. Xiii-xv.
28. Митчелл, Кристофер Р. 1989. Структура международного конфликта . Лондон, Макмиллан.
29. Мсабаха, Ибрагим 1991. Последствия международных изменений для африканских государств. В: Deng and Zartman eds. 1991. стр.68-91.
30. Munzu, Simon 1995. Пресс-релиз конференции народов Южного Камеруна . Вашингтон, округ Колумбия, 2 июня 1995 года.
31. Обасанджо, Олусегун 1991. Предисловие. В изд. Дэн и Зартман. 1991. pp. Xiii-xx.
32. Окойо, Моквуго 1977. Африка и политическая стабильность. Africa , No. 74, October 1977, pp. 93-96.
33. Райан, Стивен 1990. Этнические конфликты и международные отношения . Олдершот, Дартмутская издательская компания.
34. Skjelsbaek, Kjell and Gunnar Fermann 1996.Генеральный секретарь ООН и посредничество в международных спорах. В: Bercovitch ed. 1996, с. 75-104.
35. Смит, Майкл Г. 1986. Плюрализм, насилие и современное государство. В кн .: Kazancigil, A. ed. Государство в глобальной перспективе . Париж, Гауэр / ЮНЕСКО.
36. Национальный совет Южного Камеруна, 1995 год. Лондонское коммюнике . 22 июня.
37. Stedman, S.J. 1991. Конфликты и разрешение конфликтов в Африке: концептуальная основа. В: Deng and Zartman eds.1991. С. 367-399.
38. Томас, Николас 1994. Культура колониализма: антропология, путешествия и правительство . Принстон, штат Нью-Джерси, Princeton University Press.
39. Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций, 1960 г. Резолюция 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 14 декабря 1960 г., озаглавленная «Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам».
40. Уолцер, Майкл, Эдвард Т. Кантович и Джон Хайэм 1982 г. Этническая политика .Кембридж, Массачусетс, Belknap Press.
41. Уэбб, Кейт, Василики Кутраку и Майк Уолтерс 1996. Югославский конфликт, европейское посредничество и модель на случай непредвиденных обстоятельств: критическая точка зрения. В: Bercovitch ed. 1996, с. 171–189.
42. Зартман, И. Уильям 1984. ОАЕ в государственной системе Африки. В: Аюты, Ю. и I. Редакторы Уильяма Зартмана. ОАЕ через двадцать лет . Вестпорт, Коннектикут, Прегер.
43. Zartman, I. William ed. 2000. Традиционные лекарства от современных конфликтов: «медицина» африканских конфликтов .Боулдер, Lynne Rienner Publishers.
44. Зунес, Стивен и Джейкоб Манди 2010.