Вы девушка: Тест: на сколько процентов вы женщина? — ШПИЛЬКИ

Содержание

«Девушка, да вы пожарный»

Как я была волонтером в хосписе

У меня в руках сумка с пирогами, я ругаю себя, что снова не купила сигареты, и ищу киоск, где есть газеты со сканвордами. Я никогда не курила и сканворды не разгадываю. Просто я волонтер фонда «Вера», помогающего хосписам. А там бывает нужно всякое.

Когда я рассказала, что пошла волонтерить, один мой друг улыбнулся: «Ты, видно, решила, что в твоей жизни слишком мало горя». Кто-то из коллег говорил: «Ты молодец, я бы так не смогла». Сама я думала о себе: «Ну куда ты суешься, ты же ничего не умеешь». Я была уверена: волонтеры — это какие-то особенные люди, бесстрашные, небрезгливые, я так точно не сумею.

Но в хосписе все оказалось не так, как думали мы все.

Строго говоря, это не хоспис, а Центр паллиативной помощи (ЦПП). Это практически одно и то же, но в хосписах лежат только онкобольные, а в ЦПП — люди с разными диагнозами. Но все — неизлечимые. Так что знакомым я говорю, что пошла в хоспис, — для волонтера разницы почти нет, а объяснять, что такое ЦПП, слишком долго.


Волонтерить можно только в одном месте (то есть поменять один хоспис на другой можно, а ходить сразу в несколько — нет). Выбирать просят тот, до которого вам ближе добираться. Но я выбрала ЦПП, потому что там больше пациентов. А еще большинство из них — в сознании и с ними можно общаться.
— Из правил хосписа

Здесь шесть этажей, четыре отделения и к каждому прикреплен координатор от фонда «Вера». Координатор — это администратор, массовик-затейник и психотерапевт в одном лице. Они отвечают тут за все, что не связано с медициной: от простого «подержать пациента за руку» до организации концертов. То есть, собственно, делают это место не просто больницей. Волонтеры «прикрепляются» к этажу и координатору, но если вы «с шестого», никто не помешает вам забегать к пациенту «с третьего». А при недостатке рук все и вовсе перемешиваются, лишь бы все успеть.

Меня встречает Мира с шестого этажа, высокая, большеглазая, с короткой стрижкой. И сразу отправляет меня протереть в палатах пыль: «Я сама так же начинала».


Волонтеров заранее предупреждают, что первым делом им дадут хозяйственную работу, чтобы они освоились. Я не понимала смысла: как освоиться, вытирая пыль? Вопросы исчезли после первых двух палат: ты заходишь — и почти все хотят с тобой поболтать и попросить принести воды/поправить подушку. Протерла пыль на этаже — знакома почти со всем отделением.

— Из правил хосписа

У меня в руках ведро со специальным раствором и губка. Захожу, здороваюсь, протираю. «Ой, вы новенькая, как потеплеет, гулять пойдем!» — говорит мне одна пациентка. Другая — бабушка без речи — жестами строго требует, чтобы я непременно отодвинула поднос и протерла стол под ним. Когда я ее понимаю, показывает мне большой палец. В следующей палате меня еще строже предупреждают, чтоб я не выливала грязную воду в раковину. Позже я пойму: некоторые пациенты хотят все контролировать и могут возмутиться («Да ничего от вас не добьешься!»), если ты не кинулся исполнять его просьбу немедленно. Тут надо помнить заповедь хосписа: «Прими от пациента все вплоть до агрессии». Кричат на вас — улыбнитесь и скажите: «Да-да, минутку». (Я мечтала, что научусь так же реагировать и в обычной жизни. Разочарую: у меня не получилось.)

Еще одна девушка просит: «Пить, умоляю, воды». Она не может сесть и с трудом говорит, и почему-то я решаю спросить медсестру, можно ли ее напоить. Не зря: оказывается, что у нее нет чувства насыщения и воду ей надо давать аккуратно. (Через пару месяцев, когда ее уже в кресле будут вывозить на прогулку, я узнаю, что с сигаретами так же: она просит по четыре-пять штук подряд. У нее шрам на шее, и кто-то из медбратьев расскажет, что «такой» ее сделал муж.) После такого опыта я даже к просьбе «а накройте меня одеялом, я замерзла» отношусь с опаской — мало ли.


Волонтеров учат всегда задавать себе вопрос: «Чем я рискую?» Есть вещи, делать которые нельзя: например, пересаживать пациента из кровати в коляску (вы можете его уронить). При любых сомнениях правильно спросить медсестру. Волонтер не несет юридической ответственности за то, что он делает, и в случае чего отвечать будет медперсонал.

Поэтому не бойтесь дергать их лишний раз.
— Из правил хосписа

Почти все палаты четырехместные. Есть несколько одноместных — там лежат самые тяжелые. В одной из них — Л. (Над каждым пациентом тут висит табличка с ФИО и пояснения вроде «нарушена речь» или «сахарный диабет». Но диагнозов нет: ты общаешься с человеком, а не с его диагнозом.) В палате работает телевизор, глаза у Л. закрыты, на «здравствуйте» она не отвечает, непонятно — спит или нет. Л. не дашь на вид и 40. А по изможденному лицу и худобе как-то сразу ясно — рак. Хотя волосы у нее длинные, красивые. И еще у нее идеальные маникюр и педикюр. Я знаю, что в хосписах бывают «дни красоты», когда волонтеры (парикмахеры и косметологи) наводят марафет пациентам. Но в этот момент кажется, что мы в кино: в «Санта-Барбаре» вот такие ухоженные девушки могли месяцами лежать в коме. Только рак у Л. совсем не киношный.

Позже Мира мне расскажет: Л.

еще просила побрить ей ноги и выщипать брови. Ноги успели, а брови — нет. Л. ушла на следующий день после того, как я вытирала пыль у нее в палате. Мы с ней так и не познакомились.

Вторник, утро. Мы в волонтерской разбираем эчпочмаки, чак-чак и хворост. Заправляет Руфина, женщина с мощным голосом и такой организаторской хваткой, что я сразу спрашиваю: «А вы педагог?» (На самом деле — начальник с комсомольским прошлым. Почти угадала.) Каждый вторник Руфина устраивает здесь «тележку радости». Выбирается тема — татарская, итальянская, футбольная, вообще любая, какую придумают. Волонтеры приносят тематическую еду, наряжаются (в честь 1 сентября, например, надели пионерские галстуки и кружевные фартуки) и накрывают тележку — обычную такую, больничную, но с красивой скатертью. А потом возят по этажу и кормят пациентов. Один вторник — один этаж.

Мы идем угощать людей. Если пациент чего-то хочет — это очень хорошо. Тут, в общем, и работают на то, чтобы у людей появились желания. Но довольно часто они отворачиваются: ничего не надо. Одна бабушка от всего отказывается, но на слове «черешня» вдруг улыбается и кивает. Приношу ягоды — она не ест. Оставляю в стаканчике на столике. Позже Мира мне шепотом объяснит: некоторые здесь не могут есть сами, а попросить стесняются. Надо было ей помочь.


Многих пациентов здесь кормят с ложечки (а ягодами и сладостями — с рук). Но стараются называть это не «кормить», а «помогать есть», так же, как не «искупать», а «помочь помыться». Потому что самое важное в хосписе — уважение к достоинству пациента. И проявляется оно в таких мелочах. Однажды одна пациентка пошла на концерт в холл, забыв свои вставные зубы. Меня попросили принести их в салфетке, чтоб никто не увидел, и прикрыть ее, когда она будет их надевать.

— Из правил хосписа

…К слову о еде. Помогать есть мне дается сложно. В первый раз я паниковала, стоя у лежачей пациентки с чашкой протертого супа. Рядом медсестра кормила ее соседку, и под ее «присмотром» было чуть-чуть спокойнее, но все равно страшно сделать что-то не так. «Детки у вас есть?» — спросила медсестра. «Нет, мне еще рано», — автоматически сказала я. «Если А.Ф. сможете накормить — значит, не рано», — ответила та. И вот я слежу, чтобы пациентка успевала глотать, вытираю ей рот полотенцем и приговариваю дурацкое «вот, еще одну ложечку» (кажется, больше для себя, чем для нее). Пациентка молчит. Я боюсь, что все делаю не так и она сейчас поперхнется и умрет. Но вдруг А.Ф. очень твердо и отчетливо произнесла: «Достаточно, спасибо, я наелась!» И меня отпустило. В такую паранойю я периодически впадаю и сейчас. Как-то давала пастилу женщине, которая не может жевать и почти не шевелит руками.

Крошила на крохотные кусочки и клала ей в рот, пастила таяла, и пациентка ее глотала. Потом мне нужно было уйти на час. Весь этот час я представляла, что она все-таки поперхнулась и стала задыхаться. Успокоилась, только когда увидела ее живой.

Медсестры иногда ругаются: говорят, после «тележки» пациенты не хотят обедать. Руфина отвечает: «Обед — каждый день, а мы — раз в месяц». Тем более что какую-нибудь панакоту или бананы в шоколаде многие здесь пробуют впервые в жизни. Да и вино за обедом не наливают, а на «тележке» — вполне, только чуть-чуть. В хосписе пациентам можно и выпивать, и курить, и есть «вредное», если врач не запретил. Потому что сегодня вы откажете человеку в глотке вина, а «завтра» у него может не наступить. (Однажды я видела, как в 11 утра на прогулке кто-то пил коньяк. Из пластикового стаканчика. Через соломинку.)

В одной из палат Мира поит пациента вином, а сосед смотрит с завистью: ему нельзя. «Ну А.П. врач разрешил, а вам — нет», — утешает Мира. «Хорошему человеку, — гордо отвечает выпивший А.П., — и врач хорошее разрешит!» Мира протестует: «Тут все — хорошие». Тележка едет дальше.

— Девушка! Можно мне чаю? Девушка! Дайте зажигалку!

— Бэллочка, здравствуйте, как у нас сегодня с кофейком?

— А меня поближе перевезите, а то меня в угол завезли. И мне зефиру и мармелад.

Летом самое главное — это прогулки. С утра в хорошую погоду пациентов вывозят — кого на коляске, кого на кровати — и поят чаем-кофе со сладостями. Это делают и медсестры, и волонтеры, но рук, особенно по выходным, все равно не хватает. Пока ты несешь чай одному, его просят еще двое, на этом месте заканчиваются кипяток и чистые стаканы, а пока ты их моешь, доедают последний кусочек торта. «Девушка, да вы пожарный, — сказал мне один пожилой пациент, когда я носилась между колясками в платье с цифрой «01» на груди. — Оставайтесь такой».

Мне все говорили, что волонтерить тяжело морально. Оказалось — физически это куда труднее. С этажа на этаж и от пациента к пациенту я бегаю так, словно хочу пятерку по физкультуре. Через четыре часа ноги гудят. Самое сложное для меня — вывозить и завозить людей. Кровати тяжелые, неповоротливые, с ними справляются только вдвоем. Кресла — легче, удобнее. Но мне все время страшно: вдруг не удержу на подъеме/спуске, вдруг неудачно впишусь в дверной проем, и пациент ударится ногой. Хотя нас учили обращаться с «техникой», мы даже садились в коляски, чтобы понять, как это. (А координаторы еще и в кровати друг друга укладывают. А один из них как-то провел несколько часов в памперсе — и после этого стал строже следить, чтобы их меняли вовремя.) Но вообще коляска и кровать — это дело сноровки. Опытные волонтеры катят их легко и быстро, а медсестры — часто тоненькие девушки с нежными руками — запросто управляются даже с самыми крупными пациентами.

Волонтер Лена везет Л.П. Она хрупкая, ее тут называют «наш кузнечик». «А ты чего не причесалась-то?» — говорит она Лене — у нее пышные, непослушные кудри. Та смеется: «Я причесалась, а ветер сразу растрепал!»

Л.П. не вредная старуха и вообще не старуха: ей что-то около 60 и у нее деменция. Она не ходит, но, когда ее везут гулять, серьезно спрашивает: «Мы на танцы?» Как ни странно, общаться с ней — одно удовольствие. Она говорит что-то вроде «вон там здание я молоко налила, звоню, а они говорят синее, я серьезно!», а от собеседника требуется только вставлять «как?», «почему?» и «да ладно!» После обычной жизни, где приходится то и дело отвечать на очень конкретные вопросы, это кажется коммуникацией мечты. О себе она говорит: «Я хулиганка». И правда: она добродушно матерится, а меня как-то огорошила вопросом: «А ты сюда за милым приехала?» Потом проводила выразительным взглядом молоденькую медсестру и велела «милого» беречь, потому что «есть тут всякие».

2)}»> 
Деменция в ЦПП — редкость: кроме Л.П. я видела еще одну такую пациентку. Строгую, в очках. Как-то она сунула пластиковую ложку подмышку, как градусник. «Куда вы ее засовываете?» — спросил медбрат. «Вот куда ты за любовью лазишь, туда и засовываю!» — отрезала она. Покраснели все.
— Из жизни хосписа

Вот с Л.П. у меня и вышла самая сложная прогулка. Я повезла ее курить — одну, ненадолго и без чаепитий. Сигареты взяла в волонтерской, а зажигалку одолжила у лифтера (они заправляют большими лифтами, в которых перевозят пациентов). По дороге я лопухнулась: оставила зажигалку на складном столике коляски. Л.П. эту зажигалку стащила и ушла в отказ: «Не знаю, не видела». Залезть к ней в карман я не решилась (помните про достоинство пациента?). В отделении говорю медсестре: «С высокой долей вероятности у нее в кармане зажигалка». «Отбирайте, — отвечает та. — Она же пожар может устроить. Какая разница, я ей в карман полезу или вы?» И в самом деле, подумала я. Но лезть в карман было боязно. Л.П. меня выручила: сама достала зажигалку со словами «а сигаретку-то дай выкурить!» (выкурила она на прогулке две — но, конечно, забыла). Тут-то я ее и реквизировала. «Ну ты хитро*****!» — возмутилась Л.П. Через неделю она ни с того ни с сего скажет мне: «А ты хорошая девчонка!» «Она меня повысила в статусе», — похвастаюсь я Мире. Мира вздохнет: «С ней непредсказуемо — сегодня «хорошая», а завтра — опять…»

К слову, о сигаретах — они тут нужны многим, и «личных» часто недостает. Есть «волонтерские» пачки, но они исчезают мгновенно. Как-то за одну прогулку меня раз пять попросили «стрельнуть у кого-нибудь сигарету». «Надо начинать курить», — мрачно сказала я лифтеру, протягивающему мне пачку. «Сначала — пить!» — ответил он. Сигареты и зажигалку я все-таки куплю. Спокойнее, когда есть свои.

Когда пациентов много, с ними сложно. Заходишь в гости к одному — второму тут же требуется поправить одеяло, третьему — подвинуть тумбочку, четвертому — принести хлеб. Это ревность, и дело тут не в волонтере, а во внимании. Еще хуже, когда кому-то из пациентов нехорошо: через минуту нервничает вся палата. И ты тоже. Когда человек повторяет «я умираю, умоляю, врача», ты зовешь медиков и головой понимаешь, что он, скорее всего, преувеличивает. Но все равно страшно. Наверное, чтобы не было страшно, надо слышать такое по пять раз на дню.

Заходить к пациентам просто так — важно. Кино и концерты — это ценно, но простой разговор дороже. Людям здесь одиноко, даже если родные приходят к ним каждый вечер. Они говорят обо всем. Меня спрашивали, «а зачем жить». Мне жаловались на детей. 95-летняя дама, обожаемая тут всеми, прошедшая войну и недовольная моими бирюзовыми ногтями, велела «не выходить замуж за ревнивца». Грубоватая, но добрая женщина рассказывала, как в 90-е продавала три вагона спирта, выручив деньги, на которые можно было купить несколько квартир в Москве. Любитель черного кофе объяснял, что в Йемене нашли маленьких человечков, которые между собой говорят на неизвестном языке и насылают на людей рак. Я верила, конечно. Я тут каждому верю.


Нас учили — не привязывайтесь к пациентам. Когда они уйдут (здесь не говорят «умрут»), вам будет тяжело. Но не привязываться совсем не получается. Впрочем, в ЦПП иногда лежат месяцами и можно успеть наговориться.
— Из правил хосписа

…Мы с В.П. сидим на скамейке под деревом. «В детстве бабка спросит: «Хочешь масла?» — «Хочу». — «Взбивай». Берешь бутылку с молоком и трясешь ее долго-долго. Из магазинного молока так не получится, оно густое должно быть. А еще бабка хлеб пекла в русской печи. Я до сих пор его запах вспоминаю, никогда такой хлеб уже не поем». Говорим еще о молодой вареной картошке с укропом и маслом. О том, что внуки-то уже на дачу не ездят, им это не надо. А еще о том, что тут на территории совсем нет одуванчиков. Причем листья есть, а цветов — нет. Почему — загадка.

…Мы с медсестрой вывозим А.С. на кровати. Он ее называет «моя королева». Он звонит жене, через полчаса забывает, что позвонил, и хочет еще раз. Говорит о свиданиях с ней: «Какое это счастье!» А.С. когда-то был артистом. Клоуном. Еще он говорит, что пел. Просит включить Владимира Кузьмина: говорит, у него тембр такой же. Я включаю, и мы хором тихонько подпеваем: «Я знаю, счастье не приходит дважды». А.С. сокрушается: совсем нет голоса. Сейчас ему трудно даже говорить.

…»Тогда журналы с выкройками только-только появлялись, дефицит был. Я увидела там юбку и думаю: ну если у меня не будет такой юбки!.. Купила ткань в магазине, где продавались лоскуты, и за ночь сшила. Мне начальница говорит: «Каждый день в новой юбке!» А другую юбку сшила из черных кружевных лент, она как бы воланами шла. А кружево же прозрачное, сделала подкладку — красную в черный горох. И спереди разрез. Как я вообще такое придумала — не знаю!» Сейчас В.Ф. уже за 70. Она лежит на кровати под деревом. Кидает хлеб голубю: «Гулечка, иди сюда, я тебе специально оставила!» Говорит: «Мне всех жалко — птичек, рыбок, кошек…» У нее дома 12 кошек, она тратит на них полпенсии, и сейчас они ей снятся каждую ночь.

…Л. не говорит и с трудом двигает руками. На коленях у нее распечатанный алфавит. Она водит по нему пальцами и медленно составляет слова. Рассказывает, что хочет журналов со сканвордами, и не каких-нибудь, а два конкретных, которые продаются не в каждом киоске. Она повторяет мне это несколько раз, хотя «говорить пальцами» очень непросто. И я понимаю, что давно не видела человека — здорового ли, больного, — который бы так сильно чего-то хотел. Эти газеты мне нашли коллеги. Л., кажется, даже не сразу поверила, что это сделали для нее.

…У Н. желтое платье, колготки в сеточку и пышные светлые волосы. Только по коляске я понимаю, что она здесь лечится, а не пришла в гости. Вообще-то пациенты на одежде не заморачиваются — пижамы, халаты, спортивные штаны. А у Н. еще макияж. Я вглядываюсь — пышные ресницы, явно не свои. Так и есть — рак: «Я к Новому году нарастила волосы, а в феврале поставили диагноз, все пришлось сбривать!» Под париком у нее короткая стрижка. Ей очень к лицу, но она ее не любит: «Всю жизнь с длинными, хотя бы до плеч».

Н. здесь недавно, ей чуть за 40, и у нее двое внуков — и сама рано родила, и дочка тоже. Она слабая, и у нее легко меняется настроение. Только что попросила кусочек медовика и зефир, потом подумала и зефир «отменила». «Как беременная», — смеюсь я. Н. показывает мне фотографии и видео на телефоне: селфи-селфи-селфи, танцы, огромные серые глаза, платья, мужчины («он меня младше на десять лет!»). Лицо у нее совсем как у девочки. Говорит: «А я никогда себе ничего не колола и всю жизнь впахивала. Я даже на педикюре ни разу не была». Н. не надевает памперсы на прогулку, потому что «в них попа некрасивая, формы нет».

Когда мы возвращаемся с прогулки и ждем лифта, она находит в телефоне какую-то заводную попсу. И все медсестры пританцовывают. Она прикрывает глаза: «Меня не хотели сюда отправлять, говорили: это последний путь. Но я не верю, я со всем справлюсь». Я тоже не верю.

Через две недели Н. ушла.

Три личных совета волонтерам

Тратьте столько времени, сколько можете

Как-то, гуляя с пациенткой, я заметила, что раздражаюсь на нее. Мне удалось это не показать, но звоночек был неприятный: что-то не так. Потом я поняла, что просто устала. Моя личная «норма» в хосписе — четыре-пять часов. Иногда дважды в неделю, а иногда и раз в две недели. Я видела волонтеров, которые приходят ежедневно и сразу на восемь часов. Ими можно восхищаться, но подражать — не обязательно. Приехать на час и вывезти погулять одного-единственного пациента — это уже много. Маленьких дел в хосписе нет. Или наоборот: тут все дела — маленькие.

Не бойтесь быть «не в ресурсе»

«Сюда надо приходить только в хорошем настроении», — сказала мне как-то волонтер Мария. Спорно. Как-то я должна была приехать вечером на концерт и почитать вслух Булата Окуджаву. День вышел неудачный, и я подумала было сказать, что не приеду, — зачем приходить угрюмой. Но побоялась подвести. Концерт вышел такой, что весь плохой день сразу забылся. Так что в хосписе можно не только потратить силы, но и получить.

Но важное уточнение: в каком бы вы ни пришли настроении, надо улыбаться. Тогда пациент не будет чувствовать себя обузой. Не волнуйтесь: в хосписе часто начинаешь улыбаться непроизвольно.

Поосторожнее со смыслами

Многие приходят в волонтерство из-за «недостатка смыслов в жизни». У меня было так же. Но это палка о двух концах. В хосписе тебе всегда рады, ты всегда нужен и все время делаешь что-то полезное, даже если просто подаешь пациенту чай. Потом ты возвращаешься в обычную жизнь, где ты часто бываешь не очень-то нужен, совсем не любим, да и полезного делаешь не так-то много. И на контрасте возникает чувство, что смыслов в жизни стало еще меньше. Как с этим справиться, я пока не придумала.

1. Запишитесь на ознакомительную встречу. Их будет две. Первая — лекционная, общая. На нее могут прийти 30–40 человек. До второй дойдут только десять из них, и там вам подробнее расскажут, с чем вы можете столкнуться.

2. Многие боятся, что их сочтут «неподходящими» для волонтерства. На самом деле так почти не бывает. Причин для отказа не много: недавно пережитая потеря близкого человека (считается, что правильнее сначала ее «отгоревать»), неуравновешенное психическое состояние (если у вас глубокая депрессия, лучше сначала займитесь собой) и возраст до 15 лет. Уже позже вас могут «отлучить» от хосписа за конфликтность и проповедничество. (Если пациент хочет поговорить о религии — то пожалуйста. Но однажды волонтер стала читать пациентке Евангелие против ее воли. Та плакала и просила прекратить. Волонтера выводила охрана.)

3. Если не готовы общаться с пациентами — не надо. Всегда нужны те, кто может ухаживать за животными (в хосписах живут морские свинки, кролики и птички) и растениями. Или заниматься хозяйственной работой. Или что-то отвозить-привозить.

4. Не бойтесь. Или бойтесь, но все равно приходите. Я еще многого не умею и часто мне бывает страшно, но я планирую здесь остаться. Волонтеры — это обычные люди. Если я могу — вы точно сможете.

Если вам или вашим близким нужна хосписная помощь, то на сайте ЦПП подробно описано, как ее получить.

Над материалом работали:

{{role.role}}: {{role.fio}}

Эксперты рассказали, как понять, что вы не девушка легкого поведения — 28 февраля 2023

Иногда перед девушками возникают вопросы, ответить на которые могут не каждые специалисты

org/Person»>Фото: Алексей Волхонский

Порой после неудачного секса с очередным партнером, конфликтно завершенных отношений, а то и просто после услышанного от старушек у подъезда девушки начинают комплексовать и задавать самой себе вопрос: «А не девушка легкого поведения ли я часом?» Ведь традиционные семейные ценности сводятся в том числе и к тому, что девушка должна быть изначально предназначена для единственного мужчины. И она обязана быть лишь только с ним в горе, радости и до конца дней. Но когда в жизни женщины вдруг появляется еще один мужчина, а то и не один, то недалек и момент, когда к ней уверенно прикрепляется статус блудницы. Как отличить блуд и половую распущенность от естественного и нормального для современной женщины — рассуждают клинический психолог Сергей Никитенко, психолог Егор Смирнов и священнослужитель Олег Кириченко.

Психолог Сергей Никитенко считает, что основная идея использования в социуме слова «шлюха», как и любых подобных слов, — это присвоить новое отношение к себе, другим, миру, которое раньше использовать было нельзя. Концепции могут не касаться сексуальной сферы.

— Сам термин «шлюха» не психологический. Это максимум сфера морального осуждения социума, — считает клинический психолог Сергей Никитенко. — Это придуманное людьми слово для описания поведения, которое укладывается или не укладывается в тот социальный строй, в котором мы живем. В наш социальный строй оно не очень укладывается. Это противоречит ценностям, которые пропагандируются историями, сказками, фильмами и патриотически настроенными депутатами Государственной думы. Но на деле человеческая жизнь — это настолько уникальная и сложная штука, что мы, скорее, должны поговорить с человеком, чтобы понять, как ему с этим жить. Как его при этом будут называть — это вторая история.

В православии же существует свой термин для разгульных девушек — блудница:

— Нужно понимать, что существует аллегорический блуд, например поэтический, культурный или духовный. Если же брать в прямом смысле, то «блуд» — это беспорядочная половая жизнь, — объясняет священник, отец Олег Кириченко. — В церкви есть понятия «блуд» и «прелюбодеяние». Смысл похож, но есть тонкости. Блуд — это образ жизни, не связанный никоим образом с браком. То есть человек не находится в браке, а просто живет там, там и там. Прелюбодеяние — это когда муж и жена живут вместе и муж или жена гуляют где-то на стороне.

По мнению психолога Сергея Никитенко, если саму девушку не волнует, что у нее много половых партнеров, то это никак не мешает ей удовлетворять свои социальные, психологические и биологические потребности.

— Мораль ее может осуждать, но психотерапевт либо человек с закрытыми своими потребностями, скорее, скажет: «Так бывает, так случается». С психологической стороны здесь проблемы нет, — объясняет клинический психолог Сергей Никитенко.

Однако, если у девушки много половых партнеров, потому что она не может сдержать импульс, и её это не устраивает. Она не хочет вступать в половой контакт, но ничего не может с собой поделать, когда происходят определенные триггеры. Всё равно это не девушка легкого поведения. Но обратиться к психологу уже стоит.

— Мы тогда говорим, что она не умеет контролировать импульсы и этому надо учиться. Чаще это внутренний конфликт человека: с одной стороны, социум говорит, что девушка неправа, с другой стороны, ее всё устраивает, — рассказывает Сергей Никитенко. — Здесь психолог может помочь разобраться с тем, как этот внутренний конфликт уладить.

Единственный критерий, по которому идентифицируется девушка легкого поведения, по мнению социума, — частая смена половых партнеров и их количество:

— Если верить людям, к контингенту доступных девушек относятся те, кто имеет несколько партнеров или меняет их каждую неделю, так что даже бабки у подъезда провожают фразой: «Ну ты и шалава». Если девушка предохраняется и ей нравится менять партнеров — она считается шлёндра, а если не предохраняется — то еще и дура, — объясняет психолог Егор Смирнов. — Если хочется больше секса — лучше купить вибратор. Это поможет понять свою сексуальность, потребности и особенности.

Психологи утверждают, что нет необходимости грести всех под одну гребенку, а нужно разбираться с каждой конкретной ситуацией по отдельности.

— Допустим, что девушка находится на стадии дифференциации со своими родными, — приводит пример клинический психолог Сергей Никитенко. — Ей нужно «отделиться» от предложенных ей традиций по отношению к себе самой. Называя себя «сучкой», она, таким образом, присваивает сама себе и утверждает новые права, которые традиционное воспитание ее семьи не предлагает: например, делать что-то только ради себя, не говорить правду, кутить в клубе ночью.

При этом называть шлюхой окружающие могут самый разных девушек и при самых разных обстоятельствах.

— Если девушка спит с начальником, то она прагматичная карьеристка, а та, что имеет много поклонников, просто интересная барышня, — рассказывает психолог Егор Смирнов. — Ни ту, ни другую не стоит называть ветреной девушкой. Определения оторвы и пай-девочки в каждой голове особенные. Стандарта нет, всё зависит от воспитания Сомневающимся девушкам я бы порекомендовал сделать упражнение: в две колонки выписать качества «шлёндры» и «настоящей леди», а потом честно самой поставить галочки — какие качества видишь у себя? Галочки подсчитать и получить пропорцию. Например, будет 40% шлёндры и 60% королевы английской.

Первое, что рекомендует психологи после самоосознания «я — блудница», — успокоиться и принять себя.

— Да, я такая, слаба на передок, задок и роток. Сейчас это так. Я хочу что-то исправить? Я могу что-то изменить? — предлагает задать себе вопросы психолог Егор Смирнов. — Может быть, вам в этом помогут любовь и отношения. Может быть, возникнет твердое решение больше так не делать. Может быть, вам стоит сменить гардероб, окружение и манеру поведения? А может, вы найдёте скрытые выгоды в таком поведении и оставите всё как есть? Решать в любом случае именно вам, а не окружению.

Чем занимаются девушки-скауты | О девушках-скаутах

Обещание и закон
Опыт лидерства девочек-скаутов
Уровни
Золотая награда 2022 г. Класс девочек-скаутов

У каждой девочки-скаута есть свое любопытство, мечты и таланты, поэтому, когда они собираются вместе, чтобы решить, какое из тысяч занятий девочек-скаутов попробовать, нет предела совершенству. Посещая приют для животных, кемпинг, устраивая танцы или снимая фильм, они учатся рисковать, доверять своей интуиции и объединяться с другими во благо.

Секретный соус, скрепляющий все вместе? Радость.

Вечная дружба — сильная вещь. Это то, что дает девушкам-скаутам уверенность в том, что они могут быть самими собой, без всяких извинений. Это то, что заставляет их чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы пробовать что-то новое и поддерживать друг друга в трудные времена. Это поддержка, которая может поднять их в трудные утра, помочь им поднять руку в классе и даже взобраться на вершину горы.

девочки, походы, девочки, походы

Завести друзей

Девушке-скауту легко завести новых друзей.

От присоединения отряд провести неделю летом лагерь, девочки-скауты имеют возможность познакомиться с другими людьми из их района, сообщества и поблизости школы. Они могут даже встретиться с местными лидерами во время богослужения. проект!

девушки обнимаются улыбаются девушки обнимаются улыбаются

Развлекайся

Пространство, чтобы быть собой.

Команда, которая поддержит вас. Шанс попробовать новые вещи. Вот что значит быть девушкой-скаутом. Твой Сообщество девочек-скаутов — это место, где можно назвать себя, проверить свои пределы, и есть взрыв.

девушка скалолазаниедевушка скалолазание

В поисках приключений

Для девушки-скаута не существует приключений.

От открытия новых музеев до кемпинга в состоянии припарковаться на все выходные, есть столько же способов открыть для себя приключения, сколько есть девушки-скауты. Иди с приятелем или всем отрядом и попробовать что-то новое.

Девушка-скаут у кабинки для голосованияДевушка-скаут у кабинки для голосования

Отдайте

Окажите влияние на свое сообщество.

Пополните запасы местной еды. Украсить игровая площадка вашей школы. Лоббировать перемены на заседании городского совета. Делать мир лучше — это ежедневная работа девушки Разведчик. Поднимитесь на следующий уровень, когда заработаете бронзу для девочек-скаутов. Серебро, или золото Награды — наша высшая награды — чтобы оказывать устойчивое влияние.

девушки-предприниматели используют белую доскуДевушки-предприниматели используют белую доску

Веди свой путь

У девушек-скаутов бесконечные возможности вести.

Любой может указывать другим, что делать. А настоящий лидер может принимать разумные решения, действовать справедливо и ответственно, пусть другие члены команды сияют, работая вместе. Будь то запустить их куки бизнес или руководство командой волонтеров для получения Золотого Наградной проект.

Портрет старшей девушкиПортрет старшей девушки

Зарабатывайте значки и награды

Изучайте новые навыки.

Тогда возьми этот значок навыки дальше с Journey награда или бронза девушки-скаута, Серебро, или золото Награда. Награда «Путешествие» позволяет девушкам-скаутам показать, что они умеют принять меры и изменить ситуацию в своем сообществе. высший награда показывает, что они знают, как решить проблему навсегда.

Группа младших девочек-скаутов у будки с печеньем поднимает знак рукой скаута Группа младших девочек-скаутов у будки с печеньем поднимает знак рукой скаута

Обещание и закон девочек-скаутов

Группа старших девочек-скаутов разводит костер на улицеГруппа старших девочек-скаутов разводит костер на улице

Опыт лидерства девочек-скаутов

Девочка-скаут Дейзи и Девочка-скаут Брауни обнимаются и касаются лбов, находясь снаружи на ступеньках Девочка-скаут Дейзи и Девочка-скаут Брауни обнимаются и касаются лбов, находясь снаружи на ступеньках

Уровни Девочек-скаутов

мама и дочка обнимаютсямама и дочка обнимаются

Семейный опыт

Ознакомьтесь с новыми значками, которые вы можете заработать.

Откройте для себя все возможности для развития навыков, дружбы и изменения жизни опыт только что добавлен в программу девочек-скаутов!

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Узнайте, что делают девочки-скауты

Девочки-скауты проявляют себя с размахом во время COVID-19

Узнайте о некоторых невероятных способах, которыми девочки-скауты проявили себя во времена кризиса, чтобы изменить ситуацию.

Отличия — ваша суперсила

Девушка-скаут покажет вам, как уверенно вернуться в школу.

Выживший после рака помогает больным детям

Прочитайте, как одна девочка-скаут помогла другим больным детям чувствовать себя менее одинокими.

Войска ныряют в защиту океана

Отряд ныряет в океан по охране

Узнайте, как эта смелая, творческая группа учится и играет по своим собственным правилам — под водой.

Девушка-скаут останавливает школьных хулиганов

Прочтите о том, как Тейлор останавливала школьных хулиганов.

Эти кадеты принимают меры

Как пять отважных авантюристов помогли провести в своем городе запрет на курение.

Голоса студентов на пути к власти

Посол девочек-скаутов устраивает званый обед для старшеклассников Таллахасси.

Маргаритки учатся и растут на открытом воздухе

Узнайте, как один отряд находит свое самое яркое сияние на улице.

Супергёрл: Из Белого дома к звёздам

Supergirls: От Белого дома к звездам

Догоните Supergirls, молодую команду роботов, не похожую ни на одну другую.

3 жизненных урока от девушки-скаута

Девушка-скаут рассказывает, чему ее научили приключения на природе.

Отряд создает сообщество

Узнайте, как отряд Вирджинии открыл свое сердце новым соседям.

Девушка-скаут борется с законами о детских браках

Кэсси демонстрирует значение фразы «никогда не сдаваться» в своей борьбе против детских браков.

Войска Калифорнии приветствуют беженцев

Войска девочек-скаутов провели ифтар в Рамадан для семей беженцев.

Золотая награда Новый путь девочки-скаута

Золотая награда Новый путь девочек-скаутов

В Огайо открыта первая официальная туристическая тропа девочек-скаутов.

Epic Team учится, ведет и растет

Мелани и Матильда влияют на свое сообщество и сближаются, как девочки-скауты.

«Потому что ты девушка» Сончжон «Софи» Ким — выпускница Гарварда для конкурса эссе о глобальном расширении прав и возможностей женщин

«Потому что ты девушка». Всякий раз, когда я спрашивал родителей, почему я не могу делать то, что делал мой брат, я получал такой ответ. Список вещей, которые, по-видимому, не разрешено делать девочкам, с каждым годом становился все длиннее и включал в себя сон в доме подруги, пребывание вне дома после захода солнца и ношение шорт, которые «слишком короткие». Когда я оспорил их ответ, они напомнили мне обо всех известных случаях сексуального насилия над женщинами. Они всегда заканчивают дискуссию предупреждением, чтобы я вел себя осторожнее, как будто мой риск сексуального насилия определяется длиной моих шорт.

Это печальная правда: слишком много людей в Корее думают, что женщины провоцируют сексуальное насилие. Люди говорят сумасшедшие вещи, например, «ей не следовало так много улыбаться ему» или «он заплатил за ее ужин, чего она ожидала?» Это настоящие причины, которые нападавшие приводят в полицию, а это означает, что многие люди более готовы согласиться с нападавшим, чем с женщиной, на которую напали. Проблема, с которой сталкиваются такие девушки, как я, заключается в том, как справиться с беспокойством о своей безопасности и беспокойством о том, как нас воспринимают одновременно. Это своего рода извращенный акт балансирования.

В школах, на предприятиях, в церквях и на улицах женщин обвиняют в призыве к сексуальному насилию , куда бы они ни пошли. Слишком красивая? — Ты просишь об этом. Дружить с парнем? — Ты просишь об этом. Слишком общительный? — Ты просишь об этом. Даже в виртуальном мире Интернета женщин обвиняют в том, что они «просят об этом». Корейские поп-звезды и женщины-знаменитости особенно становятся мишенью киберхулиганов и интернет-троллей, которые отзываются о них самыми отвратительными способами. Кажется, что почти все, что делает девушка, помечается как приглашение для мужчин подкрадываться к ней.

Иногда я думаю, что меня больше беспокоило бы то, как люди посмотрят на меня, если бы я подверглась сексуальному насилию, чем сам ужас сексуального насилия. Потом я думаю о том, какое это безумие. Как это может быть нормальным?

Меня беспокоит, что нас так долго заставляли слушать подобные вещи, что некоторые из нас даже сами в это верят.